Тварь 8. Развязка

— Может быть, она лечиться хотела, вернулась ведь, может быть, пришла бы к вам сама, да не успела, — успокаиваю я безутешную мать Вари.

Мы на кладбище. Проводить покойную пришли все, кто знал ее в родном городке. Мы с Варей никогда здесь не были, так что со всеми ее друзьями пришлось знакомиться вот по такому печальному поводу. Меня представляют как друга семьи, и Елена Семеновна шепчет на ухо:

— Думаю, подробностей о ваших отношениях не надо. Вареньке-то все равно ведь уже… И так вон разговоры идут, не нужно добавлять.

Соглашаюсь. Слухи о том, что Варя уехала в город учиться на врача, а стала наркоманкой, знатно всколыхнули провинциальное сообщество. А если люди узнают еще и о нашем нетривиальном любовном треугольнике, то история обрастет такими выдумками, что ее бедной матери до конца дней покоя не будет.

— Спасибо вам, что помогли с похоронами, — благодарит меня Елена.

Я молчу. Как будто можно было иначе. Но мне пора. Кладу на свежий холмик роскошный букет любимых Вариных лилий и покидаю скорбное место. Вряд ли я еще когда-нибудь здесь появлюсь.

По дороге к машине меня догоняет все тот же оперативник.

— У вас вопросы какие-то? — тоскливо спрашиваю я.

Не хватало еще, чтобы он меня донимал опять.

— Да нет…

Оперативник чешет затылок и мямлит:

— Сказать просто хотел… Подумал, лучше вам, а то мать совершенно убитая. Утешьте ее, не передоз это был.

— А что? — в груди у меня нехорошо шевелится.

— Нашли у нее свежий след от укола. А героина в крови нет. Вколола себе воздух, похоже. В итоге инсульт. Ну там разное могло быть. У нее вот так.

Оцепенев, гляжу на парня, а он пожимает плечами, вздыхает и уходит восвояси. Я стою возле машины, собираясь с мыслями…

***

Я любила тебя. А когда любишь, то не задаешь вопросов. И если просят протянуть руку, ты делаешь это, даже если знаешь, что будет больно. Потому что потом, после боли, наступит блаженство.

Вот моя рука. Однажды я уже протянула ее тебе, и теперь делаю это снова. Пойдешь со мной? Не ошибись, выбери правильно…

***

Игорь сидит напротив железной койки, на которой жмется к стене замотанный в смирительную рубашку бледный обритый наголо парень. Глаза его смотрят куда-то мимо Игоря, и в них навсегда застыло выражение ужаса. Впрочем, близится время раздачи препаратов, так что пациента ждет благословенный укол, который отключит его сознание, сделает взгляд стеклянным и заставит хоть ненадолго расплыться в бессмысленной слюнявой улыбке умалишенного. Тогда от него уже нельзя будет добиться ни одного осмысленного слова, поэтому Игорь делает еще одну попытку сейчас, пока не поздно.

— Матвей, — зовет он, — Мотя!

Парень чуть вздрагивает, но не отрывает взгляда от чего-то, что видит лишь он на противоположной стене. Еле слышно мычит и неразборчиво бормочет что-то.

— Матвей, это я, Игорь, узнаешь?

Неделю назад Матвея нашли в его квартире в нынешнем полубезумном состоянии. Он весь был перепачкан кровью и ползал по периметру спальни, наотрез отказываясь покинуть ее.

А под кроватью лежало тело Женьки с изрезанными чем-то острым руками. Орудие преступления в квартире не нашли, но никого, кроме Матвея там не было, и кровь на нем оказалась Женькина, а значит, он и убил. Все предельно ясно, тем более, бывший наркоман — о чем тут вообще думать? Примерно так и рассуждали в полиции, но Игорь, несмотря на всю абсурдность своей позиции, считал, что Матвей в гибели Жени не виноват. Важно разобраться, понять, что произошло тогда в берлоге, и он готов был снова и снова приходить и на разные лады вызывать Матвея из убежища, которое тот выстроил у себя в голове.

— Матвей! Мотя! Матюша!

— Уйди, уйди, не давай ей руку! Утянет!

Неслышно входит Павел, лечащий врач Матвея и друг Игоря. Молча наблюдает за происходящим и говорит:

— Без толку, ничего ты от него не добьешься.

Игорь оборачивается.

— Паш, ты пойми, его сейчас объявят убийцей, а я уверен, что он не виновен!

— Если и признают виновным, то в таком состоянии в тюрьму не отправят, не переживай.

— Я не переживаю, — сурово твердит Игорь. — Больше того, я знаю, что Матвей та еще скотина, но конкретно этого преступления он не совершал! Мне надо это доказать, Паша. Приведи его в чувство, а?

Павел разводит руками и вздыхает:

— Сделали все, что могли, Игорь. На сегодняшний день.

— Сгинь, сгинь, — бормочет Матвей, — не давай ей руку! Глаза какие черные… Холодно! Холодно!

И тут он начинает биться в конвульсиях, валится на кровать ничком, изо рта идет пена. Павел громко зовет медсестру и кидается к пациенту. Начинается суета, Игорь выходит из комнаты — больше ему здесь делать нечего. Павел прав, Матвей никогда уже ничего не расскажет.

Навстречу по коридору идет мать Матвея, Зоя Георгиевна. Она одна сегодня, супруг недомогает. Игорю жаль этих немолодых уже людей, которым столько пришлось вынести с младшим сыном, а теперь он и вовсе загремел в психушку, из которой уже вряд ли выйдет.

А Женьку вчера похоронили. В одночасье лишившись обоих детей, безутешные родители остались совсем одни.

— Не ходите туда, Зоя, — останавливает ее Игорь. — У Матвея припадок, врач к вам потом выйдет.

Женщина останавливается и беззвучно плачет. Игорь больше не знает, как ей помочь, и проходит мимо…