Железный король

Жил только кровью и наживой,
Служил на радость господам,
Был окружен заботой мнимой,
Дешевых и порочных дам.

С рожденья закалялся сталью,
В боях и казнях наблюдал,
Глаза с предсмертною печалью
Врагов убитых наповал.

И дух дитя навек испорчен,
И путь ему определен,
Убийцей быть и днем и ночью
И быть железным королем.

***

Он господин и он жесток,
Пирует сидя на погибших,
И зла судьба, неволен рок,
Он со спины едва ли слышит:

«Ты слеп, железный господин,
Ведь явного не хочешь видеть
И думаешь, что ты один,
Никто не может вас обидеть.

Но Боги! Смерть всего сильнее
Вот я тебе того пример:
Вчера силен, повеселее,
Сегодня я потух и смерк.

А завтра твой черед, король,
И сколько бы ты не был горд
Тебе предписана та роль,
В которой погибает род!»

А после он навек умолк,
Король поднялся со врага,
И грациозно, словно волк,
Подкрался налегке слуга.

-Мой господин он был в бреду…
-Оракул где?
-Сейчас найду
Король был явно не в себе.

Но господин был нерушим,
Глаза не знали чувства страха,
Оракул, старый Серафим
Увидел сон, увидел плаху.

На плахе лежа, но не спал,
Он государя ярко видел,
Озвучил сон – блеснул кинжал,
Оракул дрогнул – тут же сгинул…

И мысль поглотила разум:
Найти потерянное миром,
И пусть он всё погубит разом,
Но станет мировым кумиром.

***

Ещё когда он был мальчишкой,
Когда лицо не знало шрамов,
К нему попала чья-то книжка,
Толи саксонов, толи ганов.

И там описывалось место,
О том, как жить не погибая,
О том, как легче стать известным,
Не знав ни ада и ни рая.

Он прочитал её так быстро,
Жизни захваченный идеей,
Но после паренек наш вырос,
И поостыло настроенье.

В книге писали про озёра,
Вода, в которых лечит раны,
Но «спрятаны от мародёров!»
Писали греки, либо Ганы.

Теперь идея мальчуганства,
Опять зажглась с былою силой,
Дорога дальнего странства,
Была реальною, не мнимой.