Старый папа

Автор: Элеонора Хэллоуэлл Эбботт.
***
Первое издание, февраль 1919 г.
Второе издание, февраль 1919 г.
Третье издание, февраль 1919 г.
Четвертое издание, февраль 1919 г.
Пятое издание, март 1919 г.
Шестое издание, март 1919 г.
Седьмое издание, апрель 1919 г.
Восьмое издание, апрель 1919 г.
***
ЧАСТЬ I

ОТЕЦ

До того, как Дафна Бреттон решительно покинула колледж, она не знала своего отца и не любила его настолько, чтобы дать ему прозвище. Но в тот знаменательный день, о котором идёт речь,
когда она, смущаясь в присутствии незнакомого родителя в незнакомой комнате в незнакомом городе, выпалила свою печальную новость, бросив её на заваленный книгами стол, это слово сорвалось с её сухих губ, как будто было единственной живой фразой в мире с деревянными голосами.

 «Папочка!» — сказала она. — «Меня отчислили из колледжа!»

Из-под неподобающей копны белоснежных волос её молодой
отец поднял своё необычайно юное лицо и зарычал, как
испуганное животное.

"Почему?— Почему, Дафна!" — выдохнул он. "_Что?_" [2]

С ее маленькой рукой в перчатке отчаянно шарить в большом muffly
воротник ее пальто девушка повторила свои слова.

"Я ... меня должны были отчислить из колледжа!", - сказала она.

"Да, но Дафна!-- Зачем?" - требовательно спросил ее отец. Его собственное лицо
внезапно стало таким же белым, как у нее, губы такими же острыми. "Зачем?" он настаивал.

Дважды губы молодой девушки открывались и закрывались в мучительной
невыносимой агонии. Затем она резко вскинула светловолосую голову, расправила
плечи, и всё её стройное, дрожащее маленькое тело напряглось,
готовясь встретить традиционный удар традиционного Мстителя.

— За то, что у меня в комнате ночью был мальчик, — сказала девочка.

Прежде чем в её голубых глазах, которые она так тяжело подняла на него,
появилось безмолвное, жалкое страдание, на подвижном лице отца внезапно
появилась ухмылка, похожая на гримасу больного клоуна.

"О, надеюсь, он был хорошим мальчиком! — довольно резко сказал он. — Блондин или
брюнет?"

— «Почему… почему… отец!» — заикаясь, произнесла [3] девочка. «Я… я думала, ты… убьёшь меня!»

 «Убью тебя?» — пробормотал её отец. В тот момент его больше
волновала перевернутая чернильница, из которой брызгали чернила
зловещая лужа растеклась по его утренним трудам. «Убить тебя?» — повторил он
невнятно. Через высокий барьер из книг и каталогов
он вдруг резко вытянул шею.

"И у тебя тоже сломано плечо?" — спросил он очень мягко.

"Моё плечо?" — вздрогнула девушка.

"Он так обвисает", - пробормотал ее отец.

"Это мой чемодан", - сказала девочка. "Мой тяжелый чемодан".

"Почему бы тебе не поставить его на место?" - спросил мужчина.

На изменчивом лице молодой девушки вспыхнула дюжина новых страданий
жарко.

«Я не знала, захочешь ли ты, чтобы я его убрала», — сказала она.

— Ты вернулась домой, не так ли? — спросил мужчина. — Дом — это там, где твой отец, не так ли?

 — Так было всегда, — просто ответила девушка. [4]

 Взгляд мужчины встретился со взглядом девушки, как скрещенные мечи. Ироничная усмешка по-прежнему кривила уголок его рта, но под
насмешливо прищуренными веками внезапно показались слезы.

"О, отец," — воскликнула девушка. "Они назвали меня дурным именем!
Они..." С выражением крайнего недоумения и отчаяния она
сделала один шаг к нему. "О, отец", - выдохнула она. "_ что_ такое
в мальчиках есть такого, что делает их такими отвратительными?" И
упала ничком в глубоком обмороке у его ног.

Когда чернота снова сменилась белизной, она обнаружила, что
обессиленно лежит в большом кресле «Оксфорд» перед камином, а
серая гончая вопросительно принюхивается к кончикам ее пальцев,
и странный мужчина, которого она назвала «отцом»,
небрежно опирается локтем на каминную полку и смотрит на нее
сквозь большое, сладкое, туманное облако сигаретного дыма.

"Ч-как зовут голубую собаку?" - спросила она немного неопределенно.

"Ползучая Мышь", - ответил мужчина. [5]

"Я ... я рада, что у нас есть собака", - прошептала она.

"Значит, теперь все в порядке?" - улыбнулся мужчина. Теперь улыбка была
только в его глазах и, откровенно говоря, всё ещё была механической —
слабая вспышка веселья сквозь насмешливую гримасу боли.

«Да, всё в порядке — сейчас, — сказала девушка, — если, конечно, не…»
С трудом добравшись до передней части кресла, она схватилась за его
прохладные, скрипучие соломенные подлокотники и выпрямилась, внезапно
почувствовав себя очень скованной и напряжённой. "Ты даже не собираешься спросить
— Я, — запнулась она, — я не понимаю, что мальчик делал в моей комнате — ночью?

 — О, конечно, я всего лишь человек, — признал её отец.
Неторопливо говоря, он остановился, чтобы закурить новую сигарету, и
какое-то время стоял, выпуская в пространство бесчисленные кольца
дыма. — Только вот в чём дело, — улыбнулся он, — я бы предпочёл услышать это от самого мальчика!

 — От самого мальчика? — заикаясь, переспросила девушка. В своей тонкой,
облегающей шёлковой юбке, простой блузке, с растрёпанными волосами, она была похожа на [6] маленькую
ребенок просто вскакивает, чтобы поиграть. "Почему ... почему он сейчас здесь!" - сказала она.

"Сейчас здесь?" - воскликнул ее отец. "Где?"

"Внизу", - ответила девочка. "Мы пришли вместе".

"Пришли вместе?" требовал ее отец. "Из колледжа,
в смысле? — Два дня и ночь? — спросила девушка.

 — Да, — ответила девушка.

 Резко втянув в себя воздух, что могло означать что угодно, мужчина
внезапно шагнул вперёд.

 Девушка выпрямилась во весь свой небольшой рост и
упрямо посмотрела на него.

 — Почему ты ни на секунду не подумал, что... что это было весело,
не так ли? — спросила она, побелев. "Ты не думаешь ни об одном
маленький момент одинокая, что я хотел, чтобы он пришел, не так ли? Или
что там было все очень забавно специально для него в
идет?" Белее и белее, немного подтянули. "Это было только
что он сказал, что я не смог приехать только к-к лицу, что бы ни пришлось
перед. И если вначале он пришел, он сказал, что это похоже
сказки рассказываешь мне, а не на себя. Итак..." [7]

«Иди и приведи его!» — довольно резко сказал отец.

 Девочка беспрекословно подчинилась и направилась к двери.
 На полпути она остановилась и резко развернулась.

"Он скажет, что это все его вина", - сказала она. "Но это не так! Я... я
вроде как подзадоривал его сделать это!"

"Минуточку!" - окликнул ее отец. "Когда ты вернешься с
ним..."

"Я должна вернуться с ним?" - запротестовала девушка.

"Когда ты вернешься с ним----" повторил ее отец, "если я спрошу
ему расположиться вы можете выйти из комнаты сразу-сразу, вы
понял? Но если я не должна просить его сесть...

- Тогда я должна остаться и... довести дело до конца? девушка вздрогнула.

"Тогда ты должна остаться и довести дело до конца", - сказал ее отец.

С негромким стуком дверь между ними закрылась.

Когда она снова открылась, мужчина все еще стоял у камина.
пуская в пространство серый дым. С непринужденностью, которая отдавала смаком [8]
почти наигранностью, он остановился, чтобы прикурить еще одну сигарету
прежде чем искоса взглянуть на неуверенные шаги
на пороге.

- Что ж, входите! - приказал он.

Без дальнейших разговоров двое молодых людей предстали перед ним.

За пять минут своего отсутствия девочка, казалось, стала
моложе, меньше и бесконечно несчастнее, чем помнил её отец. Но почти любая девочка выглядела бы так
излишне хрупким, возможно, перед отменно красив и вообще
рослый молодой спортсмен, который маячил так что наверняка рядом с ней.

Как будто его дочь внезапно перестала существовать...
Взгляд отца резко сузился, остановившись на опрятной юной фигуре мальчика.
нетерпеливые, встревоженные глаза. чувствительные ноздри. мрачная решимость.
юный рот, и в этом взгляде слышался вздох, который мог означать что угодно
с его собственных губ сорвался вздох.

— Ты... ты хорошо выглядишь, парень! — сказал он. — Но я думаю, что мог бы обыграть тебя в теннис!

 — Сэр? — запнулся мальчик.

Насмешливо, но не без злобы мужчина [9] снова уставился на меня. "Я не
думаю, что случайно слышал ваше имя", - подтвердил он с некоторой
резкостью.

"Уилтонер", - представился мальчик. "Ричард Уилтонер".

"Садись, Ричард", - сказал мужчина.

Словно загнанное в угол измученное животное, мальчик резко повернулся к
окну, а затем снова к двери.

"Нет, спасибо, сэр!" — запротестовал он. "Я просто не могу сесть!"
Он нервно подошел к книжному шкафу и резко развернулся,
окинув нетерпеливым взглядом задержавшуюся в комнате девушку. "Может быть, я никогда больше не сяду!" — сказал он.

"Не есть?" - протянул мужчина постарше. "И не... спать?"

"Ни есть, ни спать!" - сказал мальчик.

"Да, именно так", - прошептала девочка. «Вот так он и ехал в поезде — должно быть, много миль — от паровоза до последнего вагона — всё время, я имею в виду — днём и ночью — шагая вверх и вниз — вверх и вниз!»

«Глупышка!» — сказал её отец.

«Кто? Я?» — ахнула девочка. На [10] секундное замешательство она
перевела взгляд с лица мужчины на лицо мальчика. "О-о!" - вскрикнула она в
внезапном озарении. - Ты попросил его сесть, не так ли?
И выбежал из комнаты.

С дрожью облегчения мальчик повернулся и посмотрел прямо в глаза
мужчине. В уголках рта мужчины по-прежнему
играла едва заметная ироничная улыбка, но лицо мальчика в
ярком свете казалось странно бледным.

"Ну что ж, парень," — очень тихо сказал мужчина. "Что ты мне об этом расскажешь?"

"Так в том-то и дело!" — воскликнул мальчик. "Что тут рассказывать?
кроме того, что я был безмозглым хамом,..."

"Насколько... безмозглым?" переспросил мужчина.

"И что ваша дочь ни в чем не виновата!" - настаивал мальчик.
 "Ни в малейшей степени! И что касается остального ..." - выкрикнул он
в отчаянии. «Что я должен сказать? Что я должен делать?
 Ради всего святого, что вы хотите, чтобы я сказал? О, конечно, я читал байки», — он покраснел. «Французские романы и всё такое, но когда дело доходит до тебя самого и... и девушки, которую ты знаешь... Почему... что со всеми не так?» [11] — в ярости спросил он. «Парень не может быть подлецом только потому, что он парень!
 И это не значит, что я хотел быть подлецом, но не был им!
Я никогда не думал, что я такой подлый! — на его лице всё ярче разгорался румянец стыда.
— Это мерзкий, грязный, порочный мир!
он бушевал. "Почему вы подумали, что мисс Мерриуэйн говорит такое ..."

"Мисс кто?" - спросил мужчина постарше.

"Мисс Мерриуэйн", - сказал мальчик. "Клаудия Мерривейн...
президент колледжа, вы знаете".

"Нет, я не знал", - сказал мужчина.

"Она дьяволица!" - сказал мальчик. "Совершенно безжалостный ..."
В лихорадочной попытке вернуть себе самообладание он оборвал фразу на полуслове
и начал переставлять комнату. "Там ... в тот вечер были танцы в
колледже", - наконец продолжил он с разумным
спокойствием.

"Я не особо увлекаюсь такого рода вещами. Я не живу в
город, видите ли, но за много миль от него. Я всего лишь "фермер",
вы знаете, - признался он со своим первым слабым подобием улыбки.
"У нас с братом есть небольшое ранчо неподалеку. Мы очень стараемся
быть "научными фермерами". Это чертовски [12] сложная работа!
И всякий раз, когда наступает ночь, когда у меня достаточно бодрости духа, чтобы не заснуть
Я предпочитаю как-нибудь прокатиться верхом, чем суетиться с людьми.
Иногда я катаюсь всю ночь! У меня есть лошадь по кличке Брейнсторм!
И он какой-то дьявол!" В преображающем сиянии мгновения он снова был
молодым богом, величественным, дерзким. Затем, как будто с
в приступе боли его юный рот сжался в единственную решительную линию
. С видом человека, внезапно очень уставшего, он прекратил свои
беспокойные расхаживания и отступил в угол, поддерживающий
книжный шкаф.

- Но в тот конкретный вечер, о котором я тебе рассказывал, - с несчастным видом продолжил он
, - у меня было какое-то предчувствие, что я бы
хотел пойти на танцы. Это не всегда просто, знаете ли, — признался он с неожиданной искренностью. — После долгого рабочего дня, когда у тебя болит спина и руки,
приходить и наполнять собственную джакузи и брать собственные принадлежности для бритья
и твой собственный ужин, и вечерний костюм, который ты даже не видела
шесть месяцев. И я забыл об ужине, - он слабо улыбнулся. - У нас
сейчас в доме нет ни одной женщины. Но когда ты попадаешь на
танцы, ты не [13] возражаешь! он на мгновение оживился. "Это так
ярко и сладко пахнет! Так много огней и красок! И столько забавных нарядов! И музыка, конечно, потрясающая! А потом вдруг в какой-то дурацкий час, например, в одиннадцать, всё
затихает, и тебе приходится идти домой! А ты ведь только пришёл! Только вошёл во вкус, я имею в виду! Только познакомился с девушками, с которыми хотел познакомиться!
Только начали смеяться! Только начали дурачиться! В этом-то и беда с вечеринками в колледже, — нахмурился он. — Они такие чертовски официальные! Не
остаёшься после них, чтобы порыскать на кухне и помочь прибраться в
доме, не походишь взад-вперёд по крыльцу, чтобы посмотреть на
луну, не прогуляешься по вспаханному полю с девушкой в туфлях на
высоком каблуке и с кружевной шапочкой на голове! Просто _молчи!_ Вот так! «Одиннадцать часов! Все _выходите!_»
 Все веселье и красота погасли, как оплывшая свеча,
только потому, что какая-то старая дама захотела лечь спать! Это слишком... это
слишком резко! - сказал мальчик.

"Так ты почувствовал?" - подтолкнул мужчина.

_"Почувствовал?"_ воскликнул мальчик. "Почему в пять [14] минут одиннадцатого я почувствовал себя
таким здоровым, что мог бы пробежать девять миль, чтобы помочь потушить пожар. Но
в одиннадцать лет я был так зол, что пробежал бы двадцать, только чтобы стартовать одному! "

"Так что же ты сделал?" - спросил мужчина.

"Я поклялся, что не пойду домой, - покраснел мальчик, - по крайней мере, до тех пор, пока
Я что-нибудь не съем! Вы знаете, что колледж корма, а
стоит цент салат и сок одного взломщика? Код
дочь рассмеялась. Она думала, что это смешно. - Ах, какая жалость,'
она сказала: "Что ты не можешь взять холодного жареного цыпленка, который наготове
в моей комнате!" "А где твоя комната?" Я спросил. Я тоже смеялся.
"О, сразу за углом, в соседнем здании", - сказала она.
"Пройди со мной, и если никого не будет поблизости, я сбегаю"
наверх и сброшу это тебе!«Это оказалось дальше, чем я
думал», — сказал мальчик. «И очень красиво. Всего две минуты
через кампус, но звёзды, знаете ли, и хруст снега,
и забавные толстые очертания оркестровых инструментов,
бегущих к своему поезду. И, боже, как же я был голоден! Но когда мы добрались
В общежитии, казалось, было слишком многолюдно, слишком много
окон, слишком много проходящих мимо людей, [15] и, по-видимому, во всём
мире не было ни одной тени, достаточно большой, чтобы в неё можно было
бросить жареного цыплёнка, не говоря уже о том, чтобы спрятать мою
огромную неуклюжую фигуру. «Я просто не могу!» — сказала ваша дочь. «Кто-нибудь обязательно меня увидит, —
подумал я, — надзирательница, или проктор, или ночной сторож, или кто-нибудь ещё!» И вдруг, — покраснел мальчик, — мне показалось совершенно глупым, что девушку, которая в жизни никому не причинила вреда, заперли в месте, где она даже не могла предложить еду голодному
друг или закончить танец или любое другое приличное нормальное дело
просто потому, что немного чудаковатая старая дама, были другие идеи. - Ну, там
нет старых дам кому принадлежит мне!' Я сказал. Так что, если ты боишься пойти за курицей
, я приду и заберу ее сама!" "Да, я могу ... видеть тебя!"
твоя дочь засмеялась. Она стояла на ступеньке и говорила,
и на ней было что-то очень красное и хитрое, с капюшоном из
чёрного меха, закрывавшим лицо, и когда она задрала подбородок к
свету, казалось, что даже её волосы смеются над тобой. — Ну,
я иду! — рассмеялся я в ответ. — Ты не посмеешь! — сказала она. Через час
Я был там! О, конечно, я знаю, что мне не следовало этого делать!
мальчик уступил. "Но в глубине души клянусь я ничего не думаю
об этом кроме того, что это было-то, некоторые из этих
старые дамы! Вся эта суета вокруг ее в комнату девушки, никогда не
в моей голове на мгновение я вам скажу! У меня всегда было ужасно много кузин и кузинёнок, которые
постоянно крутились вокруг. И всё это было так чертовски просто
после того, как луна зашла! Такая удобная пожарная лестница и
крепкая старая виноградная лоза и...

 — Она... ждала тебя? — спросил мужчина.

"Нет, в этом-то и была проблема", - покраснел мальчик. "Может быть, сначала
она немного сомневалась, хватит ли у меня смелости ... Я не знаю.
не знаю. Но к тому времени, как я добрался туда, она уже отправилась спать. Была
в халате, я имею в виду, с распущенными волосами. Босые ноги, знаете ли,
и все такое прочее. И когда я открыл окно и
проскользнул внутрь, она закричала. Сразу поняла, кто я,
и всё такое, но сначала закричала. И
я, конечно, знал, что так не пойдёт, поэтому прыгнул и
обнял её, чтобы попытаться заглушить крик. И дверь открылась,
и
вошла сама президент Мерривейн [17]. Я не знаю, что она
делала там, в общежитии, в такое время ночи. Может, это
случилось случайно, или кто-то подслушал, как мы дурачились на
парадной лестнице за час до этого, — я не знаю. Это просто
случилось — вот и всё, — сказал мальчик. — И, конечно,
это была ужасная сцена. Я имею в виду, что я не ожидал, что женщина будет так разговаривать с молодой девушкой. И прибежали два или три учителя или проктора. А потом, конечно, было собрание преподавателей. И кто-то проболтался
горничная и горничная проболтались кому-то еще. И репортер
заполучил это и...

"И это попало в руки репортеру?" - спросил мужчина.

"Да", - вздрогнул мальчик.

"Картинки?" - спросил мужчина.

"Да", - сказал мальчик.

"Довольно ужасные?" - спросил мужчина.

"Очень ужасно", - сказал мальчик.

На мгновение показалось, что в комнате вообще не слышно звуков.
кроме звука пламени, высасывающего березовый сок из
очага. [18]

Затем мужчина резко оторвался от березы журнал для мальчика
подрагивающим лицом.

"Ну ... было жаркое хорошее курица?" спросил он.

— С-сэр? — заикаясь, спросил мальчик.

"И что же?.." - подсказал мужчина.

С губ мальчика сорвался долгий прерывистый вздох. "Итак,"
сказал мальчик, "я разрушил жизнь вашей дочери".

"И что вы предлагаете с этим делать?" - спросил мужчина.

Быстро расправив плечи, мальчик выпрямил свое прекрасное
молодое тело во весь рост.

"Я предлагаю делать все, что вы от меня хотите", - сказал он.

"Например, что?" - спросил мужчина.

"Например, что угодно!" - сказал мальчик. Почти незаметно его
дыхание участилось. "Почему, когда я только что пришел сюда, - воскликнул он, - я
пришел, конечно, ожидая, что на меня нападут, что меня проклянут, что меня
меня оскорбляли, называли лжецом, снова и снова тыкали носом в то, что я говорил или делал! Но ты? — всё, что ты сделал, — это
просто выслушал меня! И поверил! И посмеялся! Как будто
я так сильно ранил тебя, что ты больше всех [19] сожалел обо мне — и
пытался всеми известными тебе способами удержать меня от безумия!
Как будто... — он внезапно слегка поник плечами, но тут же выпрямился и сложил руки на груди. — Я
говорю вам, что хочу сделать всё, что вы от меня хотите, — повторил он
довольно просто.

"Вы с кем-нибудь говорили об этом?" — спросил мужчина.

— Только с моим братом, — сказал мальчик.

 — И что он сказал? — спросил мужчина.

 — Это брат, который управляет фермой вместе со мной, — объяснил мальчик.
 — Он калека и иногда немного нервничает, но он
читает очень много книг. Я имею в виду не только книги по сельскому хозяйству — не
только научные книги, но и всякие другие...

— «То есть вы хотите сказать, — перебил его мужчина, —
что мнение вашего брата, хоть и нервное, можно считать довольно
продуманным?»

«О да, — сказал мальчик. — И мы очень тщательно всё обсудили.
 Я имею в виду весь этот скандал и дурную славу из-за исключения, а также
страх и унижение, и глупые недалёкие матери,
которые больше не позволят своим [20] дочерям дружить с вашей дочерью,
и старые перечницы, которые всю свою жизнь будут ходить за ней по пятам,
шептаться и намекать. Конечно, это счёт,
который я никогда не смогу оплатить. Вот в чём вся мерзость! Но что
Я, конечно, должен пожертвовать ради этого! Это не только мое мнение.
ты понимаешь? он спросил немного резко. "Но это и мнение моего брата тоже!" - Спросил он.
"Но это мнение моего брата тоже! И это касается не только моего брата! Это
_mine_!

"И это мнение ...?" - подсказал мужчина.

«Я бы хотел попросить вашу дочь выйти за меня замуж!» — сказал мальчик.

 «Признаю, что это мнение — классическое», — протянул мужчина.
 «Может, спросим у леди?»

 «Да», — сказал мальчик.

 «Может, ты пойдёшь к двери и позовёшь её?» — предложил отец.

 Мгновение спустя мальчик был на пороге. Только с
нерешительностью недоумения он посмотрел сначала направо, а
затем налево.

- Мисс Бреттон! - позвал он.

- Даже "Дафна"? - вставил мужчина. [21]

С неопределенным жестом удивления мальчик вернулся в комнату.

— Почему... почему я даже не видел твою дочь, — сказал он, — до самого...
— В ночь бала!

— Что? — воскликнул мужчина.

Прежде чем вопросительное восклицание было услышано,
на сцене появилась сама Дафна.

"Да, мистер Уилтонер?" — запнулась она.

"Мистер Уилтонер, — довольно резко сказал её отец, — только что сделал
вам предложение руки и сердца."

«Что-что?» — ахнула девушка.

"Мистер Уилтонер, я бы сказал, — протянул её отец, — только что оказал
себе честь и попросил твоей руки и сердца.

"Что? — повторила девушка, и её голос был похож на сдавленный крик.

"И он, я полагаю, довольно беден, — сказал её отец, — со всеми его
собственный путь к успеху в мире - и к тому же брат-калека.
И тому, кто женится на нем сейчас, придется чертовски нелегко.
вкалывать изо всех сил, чтобы помочь ему вести его ферму. Приходится
таскать дрова, я имею в виду, и воду, и помогать пахать, и помогать [22] скрести землю
и помогать убивать свиней - и помогать спорить с братом-калекой
и...

- Что? - ахнула девушка.

— О, конечно, я признаю, что это очень старомодно, — пробормотал её отец, — очень по-донкихотски, очень абсурдно и в целом то, что сделал бы любой порядочный парень в таких обстоятельствах. И ты, конечно, откажешь ему, к полному удовлетворению своего собственного
современное чувство рыцарства и самоуважения, тем не менее..."
Из-за полунасмешливой насмешливости в глазах пожилого мужчины внезапный взгляд
тоска, похожая на ласку, пробежала по чувствительному лицу мальчика и
великолепной юной фигуре. - Тем не менее, - переадресовал он свою дочь.
почти резко. - Я молю Бога, чтобы _ ты_ была старомодной.
достаточно, чтобы упасть в обморок ему на шею и принять его!

- Почему... почему, отец? - заикаясь, пробормотала девушка. - Я помолвлена с... с
профессором английского в колледже!

Над слабым огоньком новой сигареты на лице мужчины внезапно появилась ироничная улыбка
в проницательно прищуренных глазах снова промелькнула улыбка.

""Есть"? Или "были"? спросил он. "Ты имеешь в виду "Пока"? "Все еще?" [23]

"О, конечно, я знаю, что сейчас ни за кого не могу выйти замуж", - задрожала.
девушка. "Все кончено, все разбито. Дело только в том, что... что...

 Рукой, только что отбросившей наполовину сгоревшую спичку, отец
резко потянулся к мальчику, чтобы сжать его пальцы.

"Слышишь, Ричард?" — спросил он. "Похоже, твоё предложение
отвергнуто! Так что инцидент исчерпан, мой мальчик, — со
всеми почестями и без злобы!«Полностью закрыто!» — заявил он с
определённой решимостью. «А маленькая леди…» — он поклонился своей
дочь: "больше не страдает ... от страха ... и никогда не будет, я надеюсь, пока
ее жизнь остается в моих руках". Он выхватил из кармана открытку
внезапно нацарапал на ней строчку и протянул мальчику.
"Завтра я уезжаю на юг", - улыбнулся он. "Дафни и я. Нас не будет.
Я полагаю, что мы уедем на неопределенный срок. Где-нибудь в январе, пришли мне
строчку! Что касается твоей удачи, знаешь, этой твоей фермы и всего остального! Это очень интересно! — слегка приподняв брови, он повернулся, чтобы посмотреть, как мальчик и девочка поспешно расходятся. Тонкая дрожащая рука безвольно сжимается в кулак.
это терзало [24], как пытка, голубые глаза все еще были озадачены
недоумение тяжело сменилось черными глазами, быстрыми, как оголенный нерв
. "До свидания!" - сказал мужчина довольно резко.

"До свидания", - задохнулась девушка.

"До свидания!" - рявкнул мальчик.

Затем мужчина и его дочь снова остались одни.

«В конце коридора есть ванная!» — сказал мужчина. «А моя комната прямо за ней. Примите ванну! Прилягте вздремнуть. Займитесь чем-нибудь!
 Мне нужно написать письмо, и я не хочу, чтобы кто-то был рядом!»

Было совершенно очевидно, что он не хотел, чтобы рядом были и какие-либо вещи. Как только его дочь ушла, он повернулся и
одним порывистым движением смахнул все книги и бумаги со
своего стола. Возможно, это был капризный порыв ребёнка
или бессознательное стремление духа к свободному пространству.


. Конечно, в простом деловом бланке и сильном, размашистом почерке,
которым было написано письмо, не было ни детскости, ни духовности.
Почти лихорадочная поспешность, казалось, также была [25]
определяющим фактором в выполнении этой задачи. Так
быстро, как только рука могла дотянуться до пера, а перо — до чернил, а чернила — до бумаги, писатель стремился к своей цели.

Мисс Клаудии Мерривейн,

президенту -------- колледжа (говорилось в письме).

Так это вы, дорогая Клити Мерривейн, столь властно
стали арбитром моей семейной славы и состояния?

Боже Всемогущий! Как летит время! Вы достаточно взрослая, чтобы поступить в колледж.
А я достаточно взрослая, чтобы моя дочь была исключена из него! Зачем
ты это сделала, Клайти? Я имею в виду, не поступила в колледж, а исключила мою
дочь? По правде говоря, она кажется мне довольно милым ребёнком.
 И теперь, я полагаю, в насмешках и комментариях всех заинтересованных лиц она предстанет перед миром
«разрушенной». И всё же, когда всё будет сказано и
готово, Клити Мерриуэйн, кто устроил "разорение"? Не маленькая
девочка, конечно. Решительно не тот великолепный мальчик! Кто же
тогда еще, кроме тебя? Лично мне это кажется
почему-то в данный момент, как будто ты напортачил со своим колледжем просто
[26] примерно так же сильно, как я напортачил со своей дочерью. Мое единственное
возможное оправдание в том, что я был полным Невеждой! А что насчёт тебя?

У меня была прекрасная, искренняя, чистая, озорная маленькая девочка, которая не отличала мужчину от женщины, а ты превратил её в запуганную, измученную и совершенно сбитую с толку юную преступницу, которая никогда больше,
пока существует время, возможно, никто никогда не сможет отличить святого от дьявола, или шута от похотливого, или президента колледжа от любого другого растлителя юности и невинности. И всё же вы считаетесь кем-то вроде специалиста по девушкам, я полагаю. А также когда-то сами были девушкой.

 Как же вам это удалось, я спрашиваю? Как же вам это удалось, чёрт возьми?

«Ради дисциплины», — конечно же, вы сразу же согласитесь. «
Необходимый, пусть и суровый, пример для всех молодых людей, находящихся под вашим
руководством. Молодость, —» как вы, несомненно, подчеркнёте, — «
период формирования характера. — Конечно, Клайти! Самый простой каталог по садоводству скажет вам то же самое. Молодые растения растут под утренним солнцем! Это [27] фраза, которая встречается повсюду. Но никогда не забывайте, Клайти, что они так же легко могут погибнуть под этим самым солнцем! И если вы погубите мою маленькую девочку вместо того, чтобы «вырастить» её, я вам этого не прощу.

«Что?» — слышу я твой возмущённый возглас. «Разве я хоть на минуту могу предположить, что моя маленькая дочь совершила что-то приличное, а не неприличное?» (О, Клити, разве ты не
Вы уже поняли, что молодёжь почти никогда не бывает благоразумной, но, о, как же редко она бывает порочной?) Признавая совершенно откровенно перед всем миром,
что моя дочь совершила очень серьёзное нарушение приличий, я всё же должен утверждать, что она ни в коем случае не совершила порока!
 И даже Всемогущий Бог, самый проницательный из бухгалтеров, взимает такую малую плату за нарушение приличий. Именно эти чудовищные накладные расходы
расходы посредников вроде вас подрывают репутацию молодежи
ресурсы итак.

Увы, я далек от того, чтобы отрицать, что в мире, несомненно, _ есть___________
чудовищное количество зла. Но я все больше и больше убеждаюсь
поражаюсь тому, насколько мало его в телах молодых людей по сравнению с тем, как много его [28] в умах пожилых людей! В данном случае, например, все ваши моральные принципы неверны! Дело не только в том, что мальчик не причинил бы ей вреда, если бы мог. Но что он не мог причинить ей боль, если
он будет! Оба одинаково "чистые сердцем!" Как залихватский не менее
impishly через импульсивные момент приключения! Боже Мой! Я бы
не хотел быть первой злой мыслью, которая когда-либо приходила в голову
подростку!

Но хватит! Возможно, в вашем колледже вам нужно немного меньше французского и немного больше биологии! И, конечно, немного больше милосердия! Ставить стальные капканы на порок и ловить
невинность вместо этого становится слишком распространённым
человеческим опытом. И некоторые из нас, наблюдавшие за мучениями случайно попавшего в капкан домашнего питомца, давно решили, что даже вредитель не заслуживает стального капкана!

Но всё это, Клити, не имеет отношения к делу, и я перехожу к сути моего письма,
чтобы попросить тебя об одолжении.

Моя маленькая дочь довольно больна, Клити - больна психически, я имею в виду
- сексуально напугана, социально [29] и эмоционально дезорганизована.
В конкретной поездке, которую я планирую на зиму, в
более или менее примитивные и беззаконные дикие земли дальнего Юга
Я надеюсь, что она найдет множество возможностей для того, чтобы
восстановить свое мужество, основываясь только на неотъемлемых принципах
Правильного и неправильного. Но эта надежда рухнет к тому времени, когда наступит Северное
лето ----?

У тебя не осталось воспоминаний, Клайти, о другой комнате в колледже? И
о другой неосмотрительности? Которая началась с самого достойного
Желание обменяться записными книжками по философии закончилось — если мне не изменяет память —
несколькими поцелуями. И всё же, Клити, неужели ты хоть на мгновение
усомнишься в том, что твои мысли в ту ночь были хоть на йоту менее чистыми, чем у моей дочери? То, что в том эпизоде было четверо «неприличных» подростков, а не двое, как сейчас, не сильно, на мой взгляд, опровергает сходство. И не было бы той счастливой случайности, благодаря которой один мальчик исчез за
подоконником, а ты оказалась в другой комнате, когда раздался _тот_ удар! Помнишь, что тогда говорили, Клити Мерривейн?
Я имею в виду, с твоей соседкой по комнате? Бедняжка [30] маленькая напуганная девочка!
 Ей было семнадцать, не так ли? И она перерезала себе горло на рассвете, вместо того чтобы
встретиться с тем, с чем нужно было встретиться? Красивое маленькое белое горло, насколько я помню. С довольно нежным и мелодичным
голосом контральто, который через четыре или пять лет пел бы колыбельные. А мальчик? Мальчик, которого поймали,
Я имею в виду? Совсем неплохой парень! До этого момента он
собирался сделать из себя что-то приличное! Но после того, что
сказали ему отец и мать девушки? Он
После этого он немного «сошёл с ума», как говорили некоторые! В любом случае, немного не в себе! Ему, должно быть, было восемнадцать или девятнадцать? О, боги, какая потеря! Все дети! И заставить их так страдать! Ты спаслась только благодаря толщине двери, Клайти! Только благодаря шуршанию юбки! Если бы не это...

Что ж, это одолжение, Клайти. Если к лету моя маленькая девочка всё ещё будет
потрясена нервным и моральным бременем от ощущения себя
единственным «неправильным» человеком в мире, я попрошу у вас
разрешения рассказать ей об упомянутом здесь инциденте,
разумеется, со всей справедливостью и порядочностью, если я хоть что-то понимаю [31]
из-за своего юного характера она никогда не донесёт на вас, как вы донесли на неё!

Что касается остального, то если я написал слишком многословно, прошу у вас
прощения. Переводить стрелки часов назад — более медленная работа, чем переводить их вперёд.

Ради старой дружбы, по крайней мере, поверьте мне.

_Искренне_ ваш,

ДЖЕФФРИ БРЕТТОН.

Вздохнув с облегчением, он встал из-за стола, закурил ещё одну
сигарету и пошёл по коридору, а за ним крался голубой
хаунд по кличке Крип-Маус.

 Переступив порог своей комнаты, он случайно взглянул
Он бросил взгляд на свою кровать и ахнул от удивления.
Его милая маленькая дочка, закутанная в бледно-голубое стёганое одеяло, лежала среди его белоснежных подушек. На её коленях трепетали бесчисленные листы бумаги. Рядом с её локтем валялась брошенная коробка с карандашами, похожая на горсть соломинок. И большие синие глаза, которые смотрели на него
из облака ярко-золотые волосы были все опять полями вверх
с ужасом и слезами. [32]

"Я... я пишу Джону", - сказала она.

"Джон?" спросила своего отца.

"Почему ... да... профессор английского языка ... в колледже... не так ли
помнишь? - запинаясь, спросила девушка. - Разве... разве ты не хочешь знать
о Джоне?

- Нет, не знаю! - сказал мужчина. "В
"Джоне" нет ничего важного, чего у "Джона" не было бы шанса показать себя - в
этой непосредственной ситуации ".

"Разве это не ... разве это не ... Ад?" девочка задрожала.

"Не-е-ет", - сказал ее отец. "Я бы не стал считать это просто Адом.
Но я признаю, что это своего рода задача для человека в положении Джона.
 Он, конечно, один из преподавателей?

"Да", - сказала девушка.

«И был на собрании преподавателей — предположительно, когда…»

«Да», — сказала девушка.

"Было ли ... объявлено о вашей помолвке?" - спросил ее отец довольно резко.
 "Широко известно, я имею в виду, среди девушек?"

"Нет ... не совсем...", - ответила девушка.

"М-м-м", - сказал ее отец. Оторвав свой безмолвный взгляд от стены,
он немного остро взглянул на бледное личико перед собой
. - От него уже что-нибудь слышно? - требовательно спросил он.

— Нет, ещё нет, — сказала девушка. — Почему он не знает, где я?
 Никто не знает, где я, говорю вам! Я просто сбежала, говорю вам! Я даже не успела собрать вещи! Я... я... но, конечно, я _услышу_
 его! — страстно заявила она. — Услышу! Услышу! Это не так
— Я рассчитываю... выйти за него замуж сейчас, — жалобно объяснила она.
"Конечно, никто не захочет жениться на мне сейчас. Дело только в том, что..."

Прежде чем краска залила её лицо, отец слегка ахнул от удивления.

"Будь я проклят, если ты не хорошенькая!" — сказал он. — «Потрясающе красивая!» — с почти весёлым интересом он окинул взглядом изящное личико и фигурку, закутанные до самых кончиков ушей в большое синее стёганое одеяло на фоне белоснежных подушек. — Честно говоря, когда я только вошёл сюда, — рассмеялся он, — я подумал, что это обложка журнала.
жизнь в моей постели! Смех все еще был у него на устах, и все озорство
внезапно исчезло из его глаз. - Ты слышал, что я только что сказал о том, что
завтра отправляюсь на юг? - спросил он немного резко. "Мне жаль, если
это кажется безапелляционным. Но мои планы были составлены уже некоторое время назад. Я
призван принимать только--ползучесть-мышки со мной".

"Ползучая мышь?" переспросила девочка.

"О, конечно, в стране есть дюжина других собак, из которых я
мог бы выбирать", - размышлял ее отец, несколько нахмурившись.
самоанализ. "Но когда дело доходит до путешествий и содержания
«Что касается вещей, то только Крип-Маус сочетает в себе основные
характеристики неустрашимого нрава — со складными ножками».

«О, конечно, я не могу говорить слишком положительно о своём
неустрашимом нраве, — собравшись с силами, сказала девочка с
еле заметной улыбкой, — но я, конечно, постараюсь понять намёк
насчёт складных ножек…»

«Намёк?» — резко оборвал её отец. — О, я думал не столько о приспособляемости, сколько о собаке! — почти смущённо он потянулся вниз и провёл пальцами по плюшевому уху борзой. — О, чёрт возьми,
— Дафна! — довольно резко продолжил он, — мы с тобой можем не любить одну и ту же оперу [35] или одно и то же блюдо, но я бы возненавидел любого, кто не любит одну и ту же собаку.

 — Я обожаю Мышонка! — сказала Дафна.

  — Правда? — спросил её отец.

— Воистину! — сверкнула глазами Дафна.

 — О, тогда всё в порядке, — сказал её отец. — Полагаю, мы понимаем
друг друга!

 — Совершенно, — кивнула Дафна.

 — Навсегда, — сказал её отец.

 — Навсегда, — согласилась Дафна.

Сжимая в руке часы и прищурив тёмные глаза, словно от какой-то
невысказанной мысли, он сделал ей последнее предупреждение.

— Тогда возьми всё, что есть! — сказал он. — И поторопись, купи себе новую одежду! В целом, я думаю, тебе повезло, что ты не успела собрать свои вещи из колледжа, потому что тебе точно не понадобится ничего академического там, куда мы направляемся! Это не тот Юг, о котором ты когда-либо слышал
мы едем туда, ты понимаешь? он объяснил с
едва заметным оттенком раздражения в голосе. "Никаких пальм
Пляжей! Никаких розовых ленточек! Никакого тенниса! Никаких бархатных полей для гольфа
! Никаких воздушных-сказочных-вещей! Но Юг ниже Юга!
[36] Юг - сплошная жара, ослепительный свет, пот и джунгли цвета смоляной зелени!
Тропики и слизь! Грубо! Жестко! Иногда довольно противно.
Неистово красиво - почти всегда! И мы отправляемся на
охоту! - добавил он с определенной решимостью. - И на _удачу_! И
изучать цитрусовые, когда больше нечего делать! И ты
могла бы узнать об этом сейчас, а не потом, — продолжил он со
своей обычной беспечностью. — Я тоже собираюсь найти себе
жену, если это вообще возможно.

 — Жену? — ахнула девушка. — О, это... это вечное женитьба
— Дело в том, — она вздрогнула, — что если всё это так ужасно, я имею в виду мужчин, то почему женщины продолжают выходить замуж? В чём тут праведность? В чём тут порядочность? В чём тут смысл?

 — Не забывай, что я один из этих «ужасных мужчин», — улыбнулся её отец.

- Да... я... знаю, - задрожала девушка.

"Но----" как бабочка покидает свой кокон один
плечо вылетело кружевные-белый с синим опухшим-одеяло. "Что
о моей матери?" она требовала.

"Твоя мать умерла пятнадцать лет назад", - сказал мужчина. [37]

"Да... но отец", - настаивала девушка.

Сложив руки на груди, мужчина стоял и смотрел, как её яркий румянец
то разгорается, то угасает.

"Если ты хочешь о чём-то спросить," — предложил он, — "может, тебе лучше спросить об этом сейчас — и покончить с этим."

"О, я не хотела быть любопытной," — запнулась девушка. "Это
только что-что слуги и родственники говорят так-и я это знаю
мало. Ты ... ты и мать не живут вместе, не так ли?" она
допрошенный довольно резко.

"Нет", - сказал мужчина.

"Вы ... вы имеете в виду, что были проблемы?" покраснела девушка.

"Были... какие-то проблемы", - сказал мужчина.

— Ты хочешь сказать, что она тебе не нравилась? — безжалостно допытывался он.
тихий голос.

"Нет ... я ... не ... люблю ее", - сказал человек без мерцания
выражение.

Закутавшись в голубое одеяло, девочка спрыгнула на пол.
и быстро подбежала к нему.

- О, отец! - воскликнула она. "Что, ради всего святого, я буду делать, если я тебе
не понравлюсь?"

"Но ты мне действительно нравишься!" - улыбнулся ее отец. Застенчивый, как мальчик, он протянул руку
и коснулся ее солнечных волос. "Только одно условие!" он взял себя в руки
[38] с внезапной и неподдельной суровостью. "Когда ты только что ворвался в мой кабинет
, ты назвал меня "Старым папашей"! До этого момента я
считал себя-каким-то-молодым-самцом. Больше никогда - пока
пока ты жив — предупреждаю тебя — никогда не называй меня никем, кроме как «старик-папаша»!
Будь я проклят, если это не отрезвляет! [39]

II

Сцена, которую Дафна оставила позади за две тысячи миль или
больше, хотя и была, конечно, более академичной, тем не менее
была не менее трогательной для того, кого она касалась больше всего.

Из-за более или менее эрудированной лекции, которую он должен был прочитать в городе,
находящемся на расстоянии, достаточном для распространения слухов, до Джона Бёрнарда
не доходили ни малейшие слухи о каком-либо хаосе в колледже до вечера
после танцев, когда, едва переступив порог своего красивого, строгого кабинета,
он услышал пронзительный резкий
Звон его телефонного звонка положил конец тому, что было самым восхитительным эпизодом даже в его привередливой жизни.

Но даже тогда ни один шепот не предупредил его о том, что это была за тревога. Бедный Джон Бёрнард!

Чему бы еще академическая подготовка ни научила бакалавра, она
определенно никогда не учила преподавателя, что делать
когда его срочно вызывают в офис президента [40] для консультации
с другими преподавателями по поводу того, что было
объявлено "самым вопиющим нарушением моральных, а также
академических стандартов", он считает этот случай чрезвычайно
Нежная девушка-студентка, застигнутая за тем, что развлекает мужчину в своей
комнате поздно ночью, — и сама девушка — его невеста!

 То, что о помолвке в тот момент знали только он и
девушка, дало Джону Бёрнарду последний шанс, и он почувствовал, что
никогда больше не сможет рисовать.

Все еще немного раскрасневшийся, немного запыхавшийся после быстрой пробежки по
прохладным ноябрьским улицам кампуса, он как раз снимал пальто в дверях кабинета президента, когда имя «Дафна
Бреттон» впервые привлекло его внимание.
непослушный, в рваном пиджаке, наполовину застёгнутом на пуговицы, он просунул голову в дверь конференц-зала.

"Что?" — спросил он.

"Боюсь, это сильно ударит по Бёрнарду," — прошептал учитель истории учительнице биологии. "Она, я полагаю, его лучшая ученица по английскому. Говорят, она уже написала один [41] маленький
стишок, и это действительно примечательно. Очень
молодая, конечно, очень наивная, но на удивление знающая.

«Может быть, теперь мы сможем догадаться, откуда у неё эта «знающая»
пробормотала новая преподавательница Библии, прячась за своими белоснежными перчатками.

— Что? — снова переспросил Джон Бёрнард. Зимний ветер, казалось,
как-то странно утих с одной стороны, но всё ещё яростно дул с другой. — Что? — растерянно повторил он,
всё ещё пытаясь снять галоши.

 

 — Да это же девчонка из Бретона! — раздался резкий голос с какого-то тёмного места в углу.- Эта хорошенькая бреттонская девочка, - пожалел он более мягким тоном.

- Да... я... я... знаю, кого вы имеете в виду, - запинаясь, пробормотал Бернард. - Но... но...

"Почему-то это всегда наводило меня на мысль о яблоневом цвете", - признался
старый профессор математики немного исподтишка.

— Цветущие яблони? — пробормотал бедняга Бёрнард.

"Такие розовые, белые, свежие и... и [42] ароматные. Клянусь, когда она входит в мой класс и садится на первое место, я чувствую себя немного странно. Как будто я снова мальчик! Молодая трава, майское утро и ветер в яблоневом саду!
 Аромат? Да, именно так!

"Да, именно вопиющая суть этого дела делает
скандал таким масштабным!" - вмешался пронзительный президентский голос.
женский голос.

Мгновенно все взгляды, кроме Бурнарда, вернулись к неоспоримому
доминированию пепельно-блондинистой личности президента.

Бёрнард, одинокий, худощавый, проницательный, напряжённый, стоял на краю
группы, и пять поколений сдержанности и осмотрительности скрывали
ужас, охвативший его разум. Он стоял, безучастно переводя взгляд с одного
лица на другое своих грубых, необразованных соратников.

"Я... протестую!" — сказал он.

"Протестуете?" — переспросил президент холодным тоном.
— Протестовать против чего? — с изящным, хотя и несколько наигранным жестом, полным терпения, мисс Клаудия Мерривейн отложила свой карандаш и прищурила холодные серые глаза, глядя на своего самого молодого [43]
профессора. — Вы, кажется, немного опоздали, мистер
— Бёрнард, — совершенно вежливо упрекнула она его, — но, по-моему, вы уже достаточно
поняли общие обстоятельства дела, даже за эти последние несколько мгновений?
Конечно, в таком... таком тяжёлом деле, — она покраснела, — нам не
придётся... не придётся вспоминать подробности во всех
подробностях? За те полчаса, что мы обсуждали этот вопрос. — Это ведь полчаса, не так ли? — она резко повернулась и спросила у ближайшей соседки.


"Целых полчаса!" — злорадствовала ближайшая соседка.

"Мисс Бреттон, конечно, придётся покинуть колледж," — продолжила она.
— Президент лаконично ответил: «Определённо — положительное исключение — это, конечно, единственный путь, который нам открыт!»

«Я протестую!» — сказал Джон Бёрнард.

Из полутёмного угла прямо перед ним на лице французского инструктора появилась отчётливо континентальная улыбка. Совсем рядом с ним кто-то громко прошептал: «Маленькая хитрая, розовощёкая
проказница». Кровь зашумела у него в ушах! Сердце заколотилось, как [44] мотор!
 Шок, недоумение, тошнота хаотично
пронеслись по всем его чувствам! Но ни любовь, ни верность, ни девичья честь
В тот момент ему казалось, что человеческое достоинство
требует, чтобы сенсация заканчивалась сенсацией. Будучи искушённым во всех тонкостях, которые могла предложить ему книга или жизнь, не боящийся ничего на свете, кроме вульгарности огласки, стыдящийся всего на свете, кроме своего огромного, взрослого желания по отношению к этой маленькой, юной, изысканной девушке, он ни за что на свете не согласился бы принять самую сладостную новость, которую он когда-либо знал или, казалось бы, мог узнать, и вылить её, как керосин, на уже довольно яростное пламя.
достаточно. Все еще отчаянно пытаясь выиграть время, все еще парируя удары.
стремясь к просветлению, он продолжал безучастно поворачивать свое лицо, похожее на маску.
к своим товарищам.

"Я протестую!" - настойчиво повторил он. "Здесь какая-то ошибка... какое-то
недоразумение! Даже в этих двух коротких месяцев Мисс Бреттон-есть
с нами она конечно-конечно, - - - -" в голос как минимум
как монахиня, но в частности и особенно к высказыванию, резерв [45] он
вдруг сосредоточился на президента. "Обвинение абсурдно", - сказал он
. "Это возмутительно! Кто-то, конечно, солгал! И солгал
очень плохо".

С плохо скрываемым раздражением президент выпрямилась в кресле и пристально посмотрела на своего самого молодого профессора.

"Я — единственный человек, который мог бы «соврать», — с некоторой надменностью заявила она.  На ее холодном лице с резкими чертами медленно проступил румянец, а губы слегка дрогнули. «Если вы настаиваете на том, чтобы знать все подробности, мистер Бёрнард, — сказала она, — то именно я обнаружила
мисс Бреттон! И в тот момент она была босиком, в ночной рубашке и крепко обнимала молодого человека».

"Что?" - воскликнул Бурнард. Казалось, само его сердце вырывается из груди.
при этом слове оно вырвалось на свободу, но его сжатые губы превратили агонию в
простую гримасу изумления. "Что?" Затем так же
неожиданно для него самого, как и для любого другого, удивительный
смешок проскользнул там, где не могла пройти даже агония. О
ты, бог риторики! Ты, тонкость [46] сатиры! Вы психологии
Кульминация! Неужели настал тот момент, когда магистр искусств должен бросить
свой самый нежный кусочек собакам? «Помолвка?» — слово, красное, как кровь,
белое, как лилия, пронеслось в его потрясённом сознании!
"Помолвка?" О вы, боги всего сущего! Помолвка была такой новой, такой
застенчивой, такой священной, такой благоговейной, что он еще даже не настолько сильно
напугал прохладные, непробужденные кончики пальцев маленькой девочки
трепет его губ взрослого мужчины! Обручения, так застенчива, так
прелесть, он еще не так сильно, как общий секрет с
его очаровательны, патриций мать! Сейчас его озвучить? Провозгласить это
сейчас? Милосердный Боже! Осталось ли что-нибудь, что можно провозгласить? Да,
именно в этом и заключался вопрос! _Осталось_ ли что-нибудь, что можно
провозгласить? Даже ради верности, даже ради защиты Возлюбленного, который
если бы он выбрал что-то столь же вульгарное, как в другом месте, разве это сильно улучшило бы такое нежное чувство, как девичья честь, если бы она закричала сейчас?
"_Я тоже претендовал на неё_--_когда-то_?" Его тонкие, чётко очерченные губы резко приоткрылись и снова сомкнулись. "Я... я протестую!" — пробормотал он. Смутно, в
хаотичном тумане, он ощутил беспокойный обмен взглядами,
мягкое, шуршащее [47] движение и суету занятых людей, которым не терпелось уйти.
Сквозь туман четко и ясно проступала настойчивая цель
президента.

"Высылка, конечно," — сказал президент, — "всегда должна казаться
крайней мерой. Но ради безопасности и защиты большего
Теперь, как всегда, на нас лежит большая ответственность. Эта девочка из Бретани,
как я понимаю, выросла практически без семьи, с самого раннего детства её переводили из одной школы-интерната в другую, и она, по-видимому, знает о своём народе не больше, чем я. Обстоятельства, конечно, очень печальные, очень прискорбные, но в данный момент наш долг, конечно, заключается в том, чтобы думать о результатах, а не о причинах. Вспоминая теперь её первое появление среди нас два месяца назад, я понимаю, что в ней всегда было что-то неуловимо
тревожный, смутно напоминающий о беззаконии. Ее глаза,
возможно, ее волосы, какая-то странная манера держаться. Конечно, —
торопливо добавил президент, — я бы не выполнил свой долг перед
сотнями невинных молодых девушек, порученных моему попечению, если бы... [48]

Как будто вся жизнь свелась к погоне за шляпами, пальто и резиновыми сапогами, и собрание факультета снова распалось на отдельные группы, которые разошлись по мрачному коридору и спустились по скрипучей лестнице.

На лестнице было холодно, как зимой.

Шаркая ногами в галошах и поправляя воротник пальто, он
Джон Бернард почувствовал, что его горло сжалось чуть сильнее,
внезапно он стал очень старым. "Старым? Милосердные Небеса!" он поморщился. Ему было
всего тридцать пять! Неужели возраст так быстро приходит к человеку всего за то
время, которое ему потребовалось, чтобы подняться и спуститься по одной и той же серой, скрипучей,
знакомой лестнице? "Яблоневый цвет" неужели старая математика
Профессор сказал, что она выглядела как? Но, видит Бог, дело было не только в её милом личике, но и в её милом разуме, и в её милом весёлом сердечке! Такая свежая, такая юная, такая девственно-сладкая! Каким же злым роком, каким невероятным стечением обстоятельств она попала в _это_?

Лишённый страсти, лишённый даже протеста, лишённый всех человеческих эмоций, кроме собственного достоинства и боли, он слепо пробирался [49] сквозь бесконечные тяжёлые двери и
выходил в зимнюю ночь.

Затем, внезапно лишившись всех эмоций, кроме боли, он развернулся на месте, поднялся по лестнице, снова вошёл в кабинет
президента и, захлопнув за собой дверь, бросил даже своё достоинство на алтарь любви.

«Мисс Мерривейн!» — сказал он. «То, что вы предлагаете,
невозможно! Я помолвлен с мисс Бретон!»

Лишь на одно мгновение все знания, манеры, самообладание, с которыми
Джон Бёрнард родился, бросили вызов всем знаниям, манерам, самообладанию,
которые Клаудия Мерривейн приобретала в течение сорока лет.

Затем, внезапно вернувшись к тому же акценту, с которым
Мать Клаудии Мерривейн, несомненно, всё ещё отчитывала отца Клаудии Мерривейн в маленьком далёком доме в Северном Канзасе, когда президент колледжа открыла свои тонкие губы, чтобы заговорить.

"Дело уже сделано, мистер Бёрнард," — сказала она. "Мисс
Бреттон уехала из города час назад — и, как мне сказали, со своим любовником!" [50]

"С ней... что?" - воскликнул Джон Бернард.

"С ее "любовником", - холодно повторил Президент.

"Неудачное слово", - нахмурился Бернард.

"Таков... этот эпизод", - сказал Президент.

У Джона Бернарда перехватило дыхание.
он подошел к краю стола.

— Вы понимаете, что я собираюсь жениться на мисс Бреттон? — с некоторой настойчивостью спросил он.


 — Только не в моём колледже! — сказал президент. — И ни в каком другом колледже, если я хоть отдалённо представляю себе профессиональные или социальные требования ситуации.
С нажимом, но отнюдь не экстравагантно, она подчеркнула свою мысль. «Вы хоть на секунду допускаете, мистер
Бёрнард, — спросила она, — что какой-либо уважающий себя колледж в стране
примет или оставит на своём факультете, — добавила она многозначительно, —
человека, чья жена по причинам морального характера не считается
надёжным партнёром для...»

«Вы имеете в виду...» — перебил Джон Бёрнард. [51]

"Все, что я говорю, - согласился президент, - и все,
что я подразумеваю".

"Это ваш ультиматум?" спросил Джон Бернард.

"Это мой ультиматум!" - заявил президент.

С едва заметной усмешкой на губах Джон
Бёрнард начал надевать перчатки.

"К счастью, — сказал он, — в мире есть и другие профессии, помимо преподавания английского."

"К счастью, — согласилась президент. Уголок её рта слегка приподнялся. "И всё же, мистер
Бёрнард, — поспешно добавила она, — я не могу представить тебя, например, продавцом автомобилей. И я не могу представить, что твоя хрупкая, милая мама так легко откажется от своих многолетних амбиций по поводу твоего директорства — которые до сих пор, конечно,
«Конечно, это ни в коем случае не казалось невероятным результатом ваших выдающихся заслуг перед нами. Ваша мать, — размышлял президент, — несомненно, пошла на некоторые жертвы ради вас — в своё время?» [52]

"Большинство матерей так поступают! — огрызнулся Джон Бёрнард.

 В ответ на его резкий тон президент внезапно наклонился вперёд.

«Вы не единственный мужчина, — воскликнула она, — которого Флиртунья и обманула, и предала! В следующий раз, когда вы будете выбирать… — её щёки раскраснелись. — В следующий раз, когда вы будете выбирать, возможно, вы будете выбирать более мудро, в соответствии со своим возрастом и достижениями!
Это безумное увлечение, несомненно, лишь минутное помутнение рассудка, и...
 Восстановив самообладание почти так же быстро, как и потеряв его, она с типичной для неё величественностью откинулась на спинку своего похожего на трон
 кресла в стиле Якова I. — Вы ведь признаёте, мистер Бёрнард, — спросила она со всей искренностью, — что... что предупреждение, которое я вам сделала, по крайней мере... разумно?

— Совершенно разумно! — сказал Джон Бёрнард. — И совершенно
проклятье! — И, повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.

 Но даже зимняя ночь не могла остудить его щёки, ни
Огромная стопка непрочитанных тем и научных работ, которые он обнаружил в своей комнате, на секунду отвлекла его измученный разум от проблем влюблённого [53] человека к проблемам профессора.
Где-то там, рассуждал он, среди этих белых листов, несомненно, его ждала новая боль, знакомый почерк, странно пронзительный, какой-нибудь маленький, только что появившийся росток идеи, отважно пробивающийся сквозь слякоть академической традиции к солнечному свету признанного успеха, возможно, простой риторический вопрос, от которого мурашки по коже.
Вопросительный знак, поставленный милой новой тайной, скрытой за его
официальностью!

 Поддавшись непреодолимому порыву, он вдруг начал рыться в
темах. Да, вот он, этот почерк! Дрожащими пальцами он развернул
страницу. Написанная в ту самую ночь, когда случилось это ужасное
событие, она, конечно же, каким-то образом — где-то на этой самой
странице — должна была опровергнуть это ужасное событие!

«Дорогой мистер Бёрнард», — гласила маленькая записка, прикреплённая к странице.
"Дорогой мистер Бёрнард" (О, восхитительная маскировка под
формальность). Пожалуйста, умоляю вас, не сердитесь на меня из-за
На этой неделе я не буду писать прозу! Я просто не могу, почему-то!
 В последнее время я пишу только стихи! Что вы думаете [54] об этом?
 Конечно, там ещё много-много строк, но это
должно стать постоянным рефреном:

 Тот, кто создал Голод, Любовь и Море,
 создал три прилива, которые должны быть!

«О, конечно, я знаю, что вы скажете, что слово «получила» не
очень поэтично и всё такое. Но это просто должно быть
«получила», разве вы не понимаете? Почему…»

Прямо посреди незаконченного предложения он скомкал страницу в
руке. Боже милостивый, если она была невиновна, то почему…
разве она не написала ему? Или даже если бы она извинялась — только? Или даже если бы...
Если бы у людей были какие-то объяснения, они бы обычно
давали их вам, не так ли? «Давали» их вам? Скорее, _навязывали_ их
вам, не так ли? Справедливо _бросали_ их вам? Ставить всё на любовь? Да, конечно! Социальное положение! Профессиональная
репутация! Даже сердце его матери! _Ради любви_? Да, именно так! Но что, если объект такой любви
не считает себя ни любящей, ни любимой? Вновь обезумев от
бессмысленности всего этого, он сел за стол и [55] начал
написать письмо - и разорвал это письмо! И начал другое, и
разорвал то! И начал другое! Милосердные небеса! он страдал.
У него парализовало руку? Его мозг разрушился? Неужели во всем мире не осталось живых слов
, кроме тех, что переполняли
все остальные разумные мысли в его голове?

 "Тот, кто создал голод, любовь и море,
 «Сделал три прилива, которые должны были быть!» [56]

III

В общем, _пройденное расстояние_ , несомненно, является едва ли не самой
ничтожной формой разлуки, которая может произойти между двумя людьми.
Если бы только Судьба отучилась от своей дьявольской привычки всегда и навеки
Внезапно появляются такие совершенно неожиданные вещи! Даже
Судьба, хотя в тот момент она, возможно, ещё не решила, что
делать с маленькой Дафной Бретон!

При наличии хорошей еды, храброго сердца и разумного количества
развлечений большинство молодых людей перерастают свои грехи и даже
ошибки почти так же быстро, как перерастают свою одежду. Но
перерасти наказание — совсем другое дело! Люди, которые
назначают наказания, должны об этом подумать!

Дафне Бретон и её отцу пришлось хорошенько подумать об этом.
Особенно Дафна! Совершенно не пострадавшая от своей ошибки, но симпатичная.
сильно искалеченный ее наказанием мир казался Дафне очень мрачным.
Дафне. [57]

Будучи только восемнадцати лет и имеющие до сих пор развивались никаких особых
философия ее собственного, касающиеся лучший способ познакомиться в жизни
неизбежных катастроф, возможно, довольно повезло в
нынешней чрезвычайной ситуации, которая у нее, по крайней мере, ее отец философии
на которую можно опереться. Философия её отца была поразительно простой.

"Что бы ни случилось, — говорил он, — никогда не надевай шляпу, которая выглядит так, будто ты чем-то обеспокоен!"

"Что, по-твоему, — озадаченно спросила Дафна, — означает..."

Как знаток, готовый поделиться своими мыслями, но решительно не желающий расставаться с корнями своих идей, её отец парировал вопрос.

"Что, будучи истолкованным, — повторил он немного натянуто, — означает
«Никогда не надевай шляпу, которая выглядит так, будто ты чем-то обеспокоен!»"

Конечно, шляпа Дафны
Бреттон, которую она надела во Флориде, не выглядела обеспокоенной! И про её костюм тоже! И про туфли! И про шёлковые чулки! Её шляпка была накрахмаленной, с розовым отблеском, костюм был синим, туфли и шёлковые чулки были
явно [58] отделаны. С головы до ног, яркие волосы, румяные щёки,
гибкое маленькое тело и всё такое, в Дафне Бреттон не было ничего, что могло бы вызвать беспокойство, кроме её глаз. Милые глаза, широко расставленные, задумчивые и по-детски откровенные, хотя теперь в них была какая-то трагическая, нелепая скрытность юности, которая
когда-то, возможно, слишком сильно боялась, что её не заметят, а теперь охвачена паникой, что это может произойти. Явно детские глаза, и притом глаза очень обеспокоенной маленькой девочки!

В суетливой толпе на железнодорожной станции две женщины заметили её слишком быстро. Маленькая голубая собачка сама принюхивалась
Следовавшие за ней по пятам не менее жадно, чем они,
приблизились к тропе.

"Спорим на доллар, — выдохнул первый, — что это
девочка из Бреттона!"

"Девочка из Бреттона? — злорадствовал другой, и его шепот был слишком
слышен.

— Ну да, конечно, ты же знаешь, — подтолкнул он первого. — Ту, которую выгнали из колледжа за то, что она ночью привела в свою комнату парня! О, это был ужасный скандал! На прошлой неделе об этом писали все воскресные газеты! [59]

"О да, конечно, я видел, — признался второй. — Целая страница с фотографиями, не так ли? Совершенно отвратительно, я бы сказал! Так
смело — так...

"Хорошенькая, однако, не так ли?" - осудил первый.

"Если тебе нравятся такие быстрые типы", - усмехнулся второй.

"О, и посмотри на нее сейчас!" - хихикнул первый. "Есть старая
человек на буксире этого времени! И, о боже, Но разве он не потрясающее зрелище
со всеми этими белыми волосами и шикарной фигурой и набухают путешествия
сумки! Если есть одна вещь, я думаю, изысканный шикарно путешествия
сумки! Но, о-о, разве это не ужасно способ богатых людей резать?
Не думаю, что ее родители хотели ее остановить? А ты бы не стал?

Из-под скрывающих ее темных полей шляпы Дафна выстрелила
полный муки взгляд на наполовину отвернутое лицо ее отца. Но, к ее
бесконечному изумлению, глубоко посаженные глаза ее отца были совершенно
безмятежны, и даже его проницательный рот в этот момент расслабился в
слабом подобии совершенно дружелюбной улыбки.

- Старина, ты что, оглох? - выдохнула она, быстро вцепившись
в его руку. [60]

— Когда гуси гогочут, — сказал её отец.

 — И слепнут? — вспыхнула Дафна.

 — Когда вид отвратительный, — признал её отец.  С
неизменной невозмутимостью он внезапно развернулся к ближайшему газетному киоску и начал прямо там складывать синие
руки из сукна со всеми забавными бумажками на виду.

Губы дрожали так, что они едва могли произносить слова.
Дафна протестовала против этого действия. "Почему... почему, старина", - взмолилась она
. "Неужели ты хоть на мгновение думаешь, что я когда-нибудь снова
улыбнусь? Или... или когда-нибудь... хотя бы захочу снова улыбнуться?" В свежем
дрожь слезы и позор горячие слезы начали слезится глаза.
- Почему я не кто иная, как... как просто преступница! - выдохнула она. - Это... это...
что-то вроде...

"Лично я, - признал ее отец, - бесконечно предпочел бы путешествовать
с преступником, а не с зятем! Они по своей сути больше
тактичный... каким-то образом, такой... - Совершенно невозмутимо говоря, он
продолжал складывать журналы в протестующие руки Дафны
. "Спокойно, Малышка!" - с улыбкой предостерег он ее.
"Спокойно! Спокойно! Никогда не позволяй ни одному [61] горю, с которым ты когда-либо столкнешься, просочиться
в твою возможность посмеяться! Герметично заделай свои отсеки — вот в чём
смысл! Любовь, надежда, страх, гордыня, амбиции — всё
отгорожено и отделено друг от друга! И тогда, если ты время от
времени будешь попадать в плохую погоду, малышка, ты не... —
увидев, что маленькая фигурка начинает дрожать, он резко замолчал.
в середине своего послания. «Почему ты такая упрямая,
Дафна?» — рассмеялся он. "что ты такой красавчик! Это ужасно
ответственность, скажу я вам путешествовать с дочерью, которая так
довольно экстравагантно. Столько усложнять обязаны
случаются сплошь и рядом. Кавалеров, например, и...

"Кавалеров?" - поморщилась Дафна.

"Таких, как тот, что зарождается вон там", - кивнул ее отец.

Следующее общее направление НОД глаза девочки рейка
несколько завуалировано, но тем не менее тщательно тени просто
позади кабины цветок.

"О-ч", - она поежилась. "_это_?" За ее прекрасной блондинистостью,
за ее молодостью, ее жизненной силой, за нежным тонкокостным телосложением
ее лицо [62] внезапно приобрело слабые, пронзительные очертания
абсолютного черепа. "Вы ... вы думаете, он репортер?" она
запнулась.

"Репортер-ничтожество"! - рявкнул ее отец. Схватив
дорожные сумки, он довольно быстро направился к поезду.
Белая, как маленькое привидение, Дафна поспешила за ним. По пятам за ней
следовала голубая гончая.

"Какой потрясающий мужчина!" — сказал кто-то.  "И какая ужасно красивая девушка!" — пробормотал другой.  "И какая забавная собака!" — согласились все.

"Ради всего святого, разве вы не знаете, кто это?" — спросила девушка
в цветочном киоске девушке в газетном киоске.

"Не-а", - призналась девушка в газетном киоске.

"О, тьфу", - прихорашивалась девушка в цветочном киоске. "Разве ты не
что-нибудь знаете? Почему это Джеффри Бреттон-то ... ну, я не
знаю, что он кроме того, что он богаче, чем ... ну, богаче, чем
Крез! И дикий? О боже! Я знал одного шофёра, который
знал повара, который сказал...

Так Джеффри Бретон, Дафна и маленькая голубая собачка
перешли от вокзальной суеты к грохоту поезда. [63]

 Грохот поезда — это, по крайней мере, приятный звук. А когда
Нервы немного расшатаны из-за сварливого
мужского разговора, и это неплохая идея за цену
железнодорожного билета на какое-то время отвлечься на более
простые вещи, которые Сталь, Дерево и Плюш могут сказать друг
другу. «Сила!» — пульсирует Сталь. «Форма!» — призывает Дерево. «Отдых!»
мурлычет Плюш. «Сила — форма — отдых! Сила — форма — отдых!» И так
далее, и так далее, и так далее, день и ночь, миля за милей, кружась и
покачиваясь, без каких-либо усилий для хрупкого, продрогшего до костей
тела, которое можно было бы просто понежить в ванне, пока великий Санни
Юг, словно поток горячей воды, льётся всё глубже,
всё горячее, каждую минуту, омывая и успокаивая прошлое, настоящее
и будущее. Да благословит Господь железнодорожные путешествия!

Прошло по меньшей мере двадцать четыре спокойных часа, прежде чем
«мужская болтовня» снова настигла Дафну и её отца.
Однако это «настигание» оказалось довольно неприятным.

Это был довольно жуткий день, в любом случае, жуткие сумерки, какими обычно бывают сумерки на железной дороге, когда по ней
[64] плавно движется великолепно освещённый, сверхсовершенный поезд из сверхсовершенных
машины все глубже и глубже увязают в черной трясине
дикой, болотистой, тропической ночи.

Жуткость за жуткость Глаза Дафны Бреттон соответствовали ночи.
Искорка за искорку глаза Джеффри Бреттона были под стать шлейфу. Чтобы
отвлечься от искорки, Дафна сослалась на желание побыть одной в своей
тихой темной гостиной. Чтобы избавиться от гнетущего ощущения, Джафрей Бреттон
похвастался, что собирается найти какого-нибудь бродягу, который
смог бы выкурить больше сигар, чем он. С непривычной
формальностью, внезапной странной робостью перед сценой и
чувствами они пожелали друг другу спокойной ночи.

"Увидимся утром!" - кивнул ее отец.

"Утром", - согласилась Дафна.

Ничто на свете не могло бы осветить ее глаза в этот момент.
Ничто на свете не могло притупить пыл ее отца. Тем не менее, через
час, когда они встретились снова, лицо Дафны было довольно
пылающим от возбуждения, а лицо ее отца было поражено
задумчивостью. [65]

Может быть, слишком частое «оглядывание назад» даже из последнего вагона поезда
не очень хорошо для любого человека. Конечно, просто сидя до девяти часов вечера,
никто не выглядит таким уставшим.

Возвращаясь в свой тёплый, мягкий пульмановский вагон с пыльной
В полумраке и холоде смотровой площадки Джаффри
Бреттон краем глаза уловил калейдоскопическое размытое пятно потасовки в курительной комнате. Твид-коричневый,
газета-белый, сукно-синий, мимолетное впечатление ударил
по его измученный зрительного нерва, пока разбуженный внезапным креном
его сердце к привычной синевы, что синий он закружил
в узком проходе и дернул в сторону занавес просто
во время созерцать совершенно незнакомого молодого человека, заставляя поцелуй
на бесило Дафни губы.

- Но я - Дафна Бреттон! Я - да! Я _ам_! - сопротивлялась девушка.

— Ну конечно, ты же «Дафна Бреттон»! — поцеловал мужчина женщину. — Так зачем же быть такой придирчивой?

— А я, так уж вышло, отец Дафны Бреттон! — довольно резко заявил Джеффри
Бреттон, стоя в дверях. [66]

"А? _ что_? подскочил Целующийся Мужчина.

"О-о-о!" - ахнула Дафна.

С несколько суматошной попыткой изобразить безразличие Целующийся Мужчина
наклонился и поднял скомканную газету у своих ног.

"Ну, в любом случае, это моя газета!" он ухмыльнулся.

— «Это моё, если я захочу!» — снова начала Дафна.

 Быстрым движением запястья незнакомец выкрутил
газета вырвалась из цепких пальцев девушки и начала довольно
неуклюже разглаживать скомканный листок и складывать вместе
фрагменты. Это было иллюстрированное приложение к воскресной газете недельной давности
на первой странице красовался портрет Дафны почти в натуральную величину
с экстравагантной каймой и
то , что какой - то дешевый карикатурист счел шутливым изображением
Недавняя трагедия Дафны.

— ты хочешь, чтобы тебе оторвали голову? — спросил Джаффри Бреттон.

"Нет, не хочу, — признался незнакомец. — Но даже если бы и хотел, — доверительно сообщил он, — как бы я это сделал?
— Как бы я это сделал? — переспросил он с невозмутимым дьявольским видом.
Мы найдём его? Кажется, я так сильно его потерял! [67] Ничуть не
утративший привлекательности даже в своей наглости, он повернул к Дафне раскрасневшееся, непристойное лицо, и при внезапном наклоне его подбородка с глубокой ямочкой
электрический свет безжалостно упал на едва заметный белый шрам, зигзагом пересекавший его мутные, безрассудные глаза и
наивную ямочку на левой щеке.

— Вы пьяны! — откровенно сказал Джаффри Бреттон.

 — Да, немного, — признал незнакомец.  — Но даже в таком случае, — настаивал он, изящно кланяясь.  — Но даже в таком случае, юная леди
Едва ли кто-то здесь станет утверждать, что я действовал без
всякой провокации!

 — Провокации? — переспросил Джаффри Бретон. С едва заметной
хмурой между бровей он повернулся к дочери. — Дафна, — сказал он, — разве ты не знаешь, что тебе не
следовало входить в курительную комнату мужчины?

"Но он не курил!" - вспыхнула Дафна. "Он спал!"

"Ну ... тогда в мужской спальне?" - признал ее отец.

"Но я просто обязана была получить эту газету!" [68] настаивала Дафна.
"Говорю вам, я не позволю, чтобы она красовалась по всему поезду! Принесли в
в вагоне-ресторане за каждым приёмом пищи! Хлопали и шуршали у меня перед лицом — везде,
куда бы я ни посмотрела! О, ты думаешь, что ты _забавный_, да? — яростно закричала она, одним быстрым движением выхватив оскорбительную страницу из неосторожной руки незнакомца и разорвав её в клочья у него на глазах. — О, ты думаешь, что ты фу-фу-забавный, да? — начала она истерически бормотать.

"Да, но, Дафна, — сказал её отец, почти не повышая голоса, — ты ведь не думаешь, что уничтожаешь всё издание? Это невозможно, ты же знаешь. Никто до сих пор не нашёл способа это сделать. Через десять лет после того, как
В придорожной хижине какая-нибудь благонамеренная старуха протянет вам листок, чтобы вы
завернули в него свои грязные галоши! В пяти тысячах миль отсюда, на
другом конце света, вы откроете верхний ящик комода и обнаружите, что он
забит вашими собственными бессмертными чертами! Вам просто
нужно привыкнуть к этому, вот и всё. Смейтесь над этим! Держите
смех всегда под рукой именно для таких случаев!

"_лаф_?" - вспыхнула Дафна. В новом порыве ярости она
снова и снова разрывала изорванную страницу. "Что ж, я
уничтожила _это_ экземпляр!" - торжествовала она. "Никаких черномазых портеров или
ухмыляющиеся туристы когда-нибудь увидят _эту_ копию! И, может быть, когда я
доберусь до Флориды, — воскликнула она, — меня укусят змеи! Или
меня потопят тайфуны! Или — или что-нибудь случится, чтобы мне не пришлось
снова возвращаться домой! Но ты, старый папаша... - Она слегка пошатнулась.
на том месте, где она стояла, весь горячий гнев в ее глазах исчез.
внезапно сменившись смутным, зловещим замешательством молодого ума.
столпились в опасной близости от предела своей выносливости. "Ты ... ты"
видишь ли, никто не знал, что я плохая, пока президент колледжа не сказал об этом",
она старательно объясняла, ни к кому конкретно не обращаясь. "Я не
даже я сама этого не знала, я имею в виду. _Но мой отец_… — она тут же вспыхнула. Словно молодой тигр, готовый к прыжку, она резко развернулась к незнакомцу.
"Вы же не думаете, что я думала только о себе в той мерзкой старой газете? — яростно спросила она. — Ради всего святого, какое, по-вашему, значение может иметь для меня [70] всё это сейчас? Моя жизнь кончена! Но мой отец? Ужасные, злобные, легкомысленные вещи, которые они говорили о моём отце!

"О-о! Так это была моя честь, не так ли, которую ты защищала?"
немного сухо спросил ее отец.

Как будто она даже не слышала вопроса, Дафна подняла свое
пылающее, вызывающее личико к незнакомцу. "Да ведь мой
Отец - _ангел_!" - подтвердила она. "И он всегда был
_ангел_! И он всегда будет _ангелом_!

"В таком случае, — довольно резко вмешался её отец, — я думаю, нам лучше уйти, пока ангельское терпение ещё не иссякло!" Он коснулся её плеча жестом, похожим на взмах крыла бабочки, но ощутившимся как удар стальной проволоки.
и вымела ее из курилки. Когда-то за занавесом.
его направления были столь же краткими. "Рысь вместе с вашим
гостиная, деточки!" приказал он. - Я сейчас присоединюсь к вам.

Возвращаясь в курительную, он чуть не споткнулся о
раскинутые ноги незнакомца. Забился в угол со своими [71]
закрыв лицо руками, незнакомец сидел, рыдая, как женщина.

"Ты пьянее, чем я думал!" - сказал Джеффри Бреттон.

"Я полностью ... это", - признался незнакомец.

- И мерзавец! - сказал Джеффри Бреттон.

- О, мерзавец бесконечный! - признал незнакомец.

«И если я не сильно ошибаюсь, — размышлял Джафрей Бреттон, — вы тот самый человек, которого я заметил вчера днём у цветочного киоска на железнодорожной станции. Вы так бессовестно — если не сказать оскорбительно — пялились на мою дочь».

«Я ничего не отрицаю!» — икнул незнакомец. С чувством, которое
подобало бы трезвому человеку, он поднял своё страдальческое
лицо на своего обвинителя. «И я совсем не против того, что я пьян, —
признался он. — И что я смотрел так... так пристально на вашу дочь. Но... но почему я такой негодяй? Откровенно говоря,
как мужчина с мужчиной, как я мог быть таким мерзавцем? Что мило-мило
маленькая девочка! Что----" с неконтролируемой угрызений совести он похоронил его
снова лицо руками. [72]

- У мужчины всегда есть только две причины, по которым он преследует женщину, - заметил Бреттон.
- Первая потому, что он уважает ее, а вторая
потому, что он этого не делает. Моя дочь, конечно, была немного
жаль в последнее время в достижении определенной суммы дешевые
газета Слава". В идеально ровную линию допроса
его тонкие брови приподнялись чуть-чуть. "Там была женщина
там, на железнодорожной станции", - признался он, как будто в
явная импульсивность ", который действительно оценил мою дочь как
"привлекательную". Теперь о том, насколько "привлекательной" вы бы ее назвали
?"

Из-за переплетения его пальцев губы молодого человека издали
самый несчастный тихий стон.

— Почему... почему я должен рассматривать её, — пробормотал он, — как... как новорождённого младенца! — Но его озорной взгляд, скользнувший по лицу пожилого мужчины, не вызвал ответной улыбки. — Н-н-нет? — отчаянно выпалил он. — Н-нет? При... при дальнейшем рассмотрении я должен сказать, что она и вполовину не так хороша, как
шустрый, как новорожденный младенец! Что? _Эх_? - спросил он [73]
обеспокоенно. - Ну, тогда не сотую долю? Не тысячную?
Не... не миллиардная доля? О, клянусь душой, - он вспотел, - я не могу.
подумать только, что может быть выше миллиардов!

"Миллиард" - это достаточно много, - сказал Джеффри Бреттон. "Но
в таком случае ... Зачем вы это сделали"?"

"Зачем я это сделал?" - пробормотал незнакомец.

"Зачем? Почему... - И снова распутное, смущенное молодое лицо
поднялось, но на этот раз, по крайней мере, одно озаряющее убеждение
преобразило его замешательство. - Почему... потому что она была такой хорошенькой!

С сигаретой в зубах, со спичкой, зависшей в воздухе,
Джеффри Бретон щёлкнул каблуками. Резко, как щелчок
кнута дрессировщика, его улыбка вписалась в ситуацию.

 «Значит, ты признаёшь, что она хорошенькая?» — спросил он довольно сухо.

 Как будто вопрос был крючком, который буквально выдернул его на
ноги, незнакомец с трудом поднялся и скрестил вялые руки на груди.

«Она… очаровательна!» — свидетельствовал он.

"И молода?" — настаивал Джаффри Бреттон. [74]

"Очень молода," — признал незнакомец.

"И… энергична?" — подначивал Джаффри Бреттон. «Даже по-мальчишески»
возможно? И совершенно невинный?

- О, совершенно одухотворенный! - немного вяло усмехнулся незнакомец.
- То же самое, что и Том - мальчишеский! И, по сути, невинный!

- Такая невинная, - настаивал Джеффри Бреттон. «Такая бойкая, такая энергичная, такая молодая, такая красивая, что, в общем-то, единственное, чему можно удивляться, — это тому, что её раньше не исключили из колледжа».

«Это настоящее чудо!» — довольно резко оживился незнакомец.

Пожав плечами, Джафрей Бреттон снова закурил.

«Считается, что времена чудес прошли», — доверительно сообщил он
небрежно между затяжками. "Но естественный феномен официального извинения
, я полагаю, все еще иногда наблюдается в случаях,
когда была совершена либо очень грубая, либо очень жестокая несправедливость
".

Щелкнув собственными каблуками, незнакомец прибавил по крайней мере на
дюйм к своему обычно сутулому росту. [75]

"Я приношу извинения на всех языках!" - поспешил заверить он.

«Я сожалею, что был груб». Вот и всё по-норвежски,
кажется! А теперь по-испански...

«Что значит «просто извини»?» — перебил Джафрей Бреттон.

«_Я и есть_!» — воскликнул незнакомец. Как дорожный знак, указывающий «Сюда».
путь к улыбке!" едва заметный белый шрам, пересекавший его лицо.
казалось, что он внезапно дернулся в сторону удивительной ямочки на
его левой щеке. Ограбили, что в одно мгновение его хмуро,
вороватым взглядом акцент, все его измученное молодое лицо взяло на себя
выражение необычайной непосредственностью. "Конечно, вы были
ужасно добры ко мне!" - улыбнулся он. "Спасибо вам за то, что вы были такой... такой
порядочной! Но... но... что же в мире сделало тебя таким порядочным?
Он слегка задрожал. «Большинство от... отцов, которых ты знаешь,
сбили бы меня с ног!»

«Я... не... бью... больных людей», — просто сказал Джафрей Бреттон.

"Больных людей_?" — вспыхнул незнакомец, снова уставившись на него.

"Но... у некоторых отцов... нет таких принципов, — [76] признался Джафрей
Бреттон. С абсолютно безжалостным вниманием он окинул взглядом
покачивающуюся перед ним юную фигуру — впалые виски, узкую
грудь, дрожащие запястья и всё остальное. «И если бы мне осталось жить
не больше, чем вам, — добавил он без тени акцента, — я бы не стал
тратить время на то, чтобы принуждать юных девушек к пьяным
поцелуям».

«_Что бы вы сделали_?» — спросил незнакомец, как ни странно.

"Бог знает!" — ответил Джаффри Бреттон. «Но не это!»

"Да, но _что_?" — взмолился незнакомец.

"Ищите — меня!" — пожал плечами Джаффри Бреттон. "Вот и вся
беда с гиканьем его", - сказал он доверительно, откровенно говоря.
"Там так ругают мало бил! И это так скоро закончилось! Если бы
сейчас только можно было поверить в то, что говорят проповедники...

- Проповедники? незнакомец фыркнул.

— «Это, признаюсь, глупая идея», — сказал Джаффри Бреттон, — «но, несомненно, забавная! В каком-то смысле это
Стремление к «добрым делам», напротив, является абсолютно неисчерпаемым развлечением! Совершенно новое каждое [77] утро, я имею в виду!
 Не менее оригинально и ночью! Совершенно захватывающая новинка — даже в полдень! Возможно, иногда это причиняет душевную боль, но никогда — головную! Возможно, это приводит к истощению кошелька, но никогда — к истощению печени!

- Никогда... не... болела голова? - задумчиво спросил незнакомец. - Даже по утрам.
Вы имеете в виду? На его лице промелькнуло легкое недоверие.
кривая улыбка исказилась, как укол боли. "О, теперь ты
шутишь!" сказал он. "Во всем мире нет и никогда не было никакого представления, как
причудливый, как это!"

"О, чепуха!" - рявкнул Джеффри Бреттон. "У меня есть идея".
"Своя идея, которая в два раза причудливее этой!"

"Какая, например?" - взъярился незнакомец.

Сквозь сладко пахнущее пятно от свежей сигареты глаза пожилого человека
внезапно сузились до двух стальных отблесков.

"Я... я ненавидел то, как ты целовала мою маленькую девочку!" сказал он.

"Д- да?" незнакомец запнулся.

"Этот мой юноша такой... маленький юноша", - размышлял Джеффри
Бреттон совершенно спокойно. "Такой совершенно неопытный! Так что [78]
отчаянно напуганный и сбитый с толку уже случившимся несчастьем
события прошлой недели! Лично я, — настаивал он, — не хочу, чтобы в моей семье были ни ханжа, ни распутница, но, к сожалению, из одного и того же сексуального потрясения можно сделать и то, и другое. В любом случае, при сложившихся обстоятельствах, я думаю, вы значительно усложнили моей маленькой девочке восстановление нормальных сексуальных стандартов, пока этот ваш поцелуй остаётся последним в её памяти.
Поэтому я буду благодарен вам, — сказал Джеффри Бреттон, — если вы проводите меня в её гостиную
и как можно лучше покажете ей, что даже мужчина
как будто ты можешь поцеловать женщину «спокойной ночи», а не «спокойной ночи, сволочь!»

«Что?» — подскочил незнакомец.

Мгновение он пристально смотрел в непоколебимые глаза Джеффри Бретона. Затем, на мгновение проведя рукой по влажному лбу, он последовал за Джеффри Бретоном через плюшевую зеленую занавеску в проход.

В общей тряске поезда каждому было комфортно
возможно, потому, что шаги другого были раскачивающимися не больше и не меньше, чем
его [79] собственные. Даже за дверью Дафны шаги были не слишком уверенными.


"Впустите нас!" - довольно безапелляционно крикнул отец Дафны.

В неясном тумане взъерошенных золотистых волос и мягкого белого пеньюара
Дафна открыла дверь и пригласила двух мужчин в свою маленькую
комнату.

Не медля ни секунды, Джафрей Бреттон задал вопрос, который
уже вертелся у него на языке. «Дафна, тебя когда-нибудь сильно
целовали?»

Над жестокими тенями, которые подчеркивали прекрасные молодые
глаза, сами глаза расширились от удивления, как у маленькой девочки. Но белые зубы, которые так ярко сверкали в полумраке, впервые в жизни
были видны на фоне малиновой линии верхней губы.

"Я спросил: "Тебя когда-нибудь очень часто целовали?" - повторил ее отец.
немного лаконично.

Это был большой, синий, глазах растерянного ребенка, что доказано
правда Красной ответа губы.

"Почему ... почему один раз", - пробормотала Дафна растерянно. "Почему однажды на лодке
- когда я была маленькой девочкой - и... и потеряла свою куклу [80]
«За бортом — старушка вскочила и поцеловала меня. Разве она не должна была это сделать?»
Только голубые глаза, полные недоумения, поднялись
к лицу незнакомца, снова опустились за тёмными ресницами и
снова широко раскрылись, встретившись со странно
непонятной улыбкой её отца.

— Да, но мужские поцелуи? — безжалостно допытывался отец.
"Ты… ты помолвлена?"

"Я… я была помолвлена, — поправила Дафна. Теперь отвечали только её красные губы. "Если вы имеете в виду…"
алые губы изогнулись: "Если ты имеешь в виду ..." - Поразительно, чуть выше
на ее нежных скулах внезапно вспыхнули два красных пятна.
"Этого ... этого просто никогда не случалось ... каким-то образом", - прошептала она. "Может быть ... люди
не часто целуются до свадьбы". В голубые глаза
внезапно навернулись слезы. — Это просто… никогда
не случалось… вот и всё, — задрожали красные губы.
белые зубы сверкнули на колчане. "Слава Богу, этого не случилось!"
воскликнули красные губы. "Я ненавижу мужчин! Я презираю их! Я..."

- Этот... этот джентльмен, - сказал Джеффри Бреттон [81] довольно резко,
- пришел поцеловать вас на прощание! ----

"_What_?" - вскрикнула Дафна. Отступил обратно против темных
обшивка она стояла перед ними с одной стройной
силы, выползающих из его Белый Рукав к горлу.

"Да, я признаю", - сказал ее отец, "что это будет не просто
поцелуй, что старая леди дала вам, когда ваша кукла утонула. Ни
и все же поцелуй, который, несомненно, планировал твой профессор английского языка,
чтобы дать тебе немного времени. Но что касается поцелуев - ты не найдешь к ним никаких претензий
Я совершенно уверен. "

- Почему... почему, старина! - ахнула Дафна.

Пылая протестом, бледнея от отвращения, она подняла свои
пораженные глаза на незнакомца только для того, чтобы обнаружить, что его собственное лицо было
таким же пораженным, как и у нее.

Пепельно-серый там, где раньше был румянец, слегка зеленоватый вокруг дерзких молодых ноздрей, он, казалось, молил о пощаде. Затем он вдруг странно, натянуто улыбнулся, опустился на одно колено, как герой пьесы, и, подняв
Он приподнял подол её платья и торжественно прижался к нему губами. [82]

"Ты маленькая, забавная, злючка, детка," — начал он, снова скривив губы в странной улыбке, и рухнул к её ногам! "Позови моего человека — быстро!"
 — невнятно пробормотал он. "Следующая машина — где-нибудь. Спокойной ночи! _Спокойной ночи!_"

Но даже несмотря на это, ночь не задалась! Даже то, что от неё осталось, было не очень! Даже после того, как короткая суматоха закончилась и
молодого незнакомца более или менее неуклюже унесли в его покои в
руках очень расторопного и грозного камердинера, Дафна обнаружила, что её машина откровенно не выспалась.
она встала, как и лежала, в самом удобном уголке у окна со всеми своими подушками.
сложив подушки за спиной, подтянув колени к подбородку, обхватив их тонкими белыми руками.
она сидела с широко раскрытыми глазами, лихорадочно наблюдая за происходящим.
пахнущие золой Южные Земли мрачно проносятся мимо, навстречу Северу.
Давно забытые случаи из ее маленьких детства лихорадочно вспыхнули
вернуться к ней! Оптические впечатления, поэтому последнее что им едва
еще сообщается, ее сознание опалило бы пламя через нее
чувства! Забавный пушистый гребешок на ушке её первого котёнка,
звенящая мелодия рождественской кантаты, совершенно [83] неуместная ткань
серого шелкового галстука, который ее профессор английского носил на своей последней лекции
странный белый шрам, рассекавший подвыпившего незнакомца
лицо, несколько тарелок бирюзового цвета, которые она однажды видела в витрине магазина
, потрескивающие рифмованные слова "быстрее" - "катастрофа" из
нового стихотворения, которое она только что планировала написать, ужасный раздавленный
ощупывала свой нос, когда этот парень Уилтонер так грубо схватил ее.
прижимала к груди белые нарциссы и алые тюльпаны, сплетенные вместе.
где-то в угольно-черной корзинке и... и всегда этот странный белый шрам
что хлестнуло по лицу пьяного незнакомца! Стук-стук-стук-стук
колес и тормозов, ритм и грохот, восторг от скорости,
бессонница с широко раскрытыми глазами, ночь на железной дороге! Мрачная чернота,
усеянная огоньками деревушек! Бесконечные мили призрачного тумана! Ночная цапля, внезапно взмывшая ввысь по
странному небу, полосатому, как японский веер! Слабый, сладкий,
невероятный аромат цветов апельсина! А затем Флоридский рассвет!

Это был рассвет, который так любопытно подобрался к подолу платья Дафны
.

С ее прелестной взъерошенной головкой, всегда так слегка склоненной к одному
Взгляд Дафны устремился вслед за рассветом. Между её идеальными бровями внезапно появилась
лёгкая морщинка. Резко и хрипло вдохнув, она вскочила с дивана и бросилась
в купе отца. Бесцеремонно вцепившись пальцами в его фланелевую
рубашку, она разбудила его.

"Старина!" - воскликнула она. "Я не могу уснуть!"

"Очень немногие люди могут, - проворчал ее отец. "Так зачем же из-за этого суетиться?"

"Да, но старый папа!" упорствовала девушка. Ее зубы стучали,
и с рук на ноги страшный судорожный холод, казалось,
вдруг мучая ее.

— Ради всего святого, что случилось? — воскликнул её отец.

 — Это из-за поцелуя! — задрожала Дафна.

 — О, чёрт! — расслабился её отец. — Забудь об этом! Это было немного грубо,
 я знаю! Но запомни: ты не имела права — вообще никакого — заходить в курительную комнату пьяного мужчины!

 — Курительную комнату? — ахнула Дафна. — Почему… почему я совсем забыла об этом! - На поцелуй, я имею в виду----" ее глаза были широко [85] с
ужас", "поцелуй", я имею в виду----" белый, как призрак внезапно она подняла
к ее отцу в глаза тонкая подол ее платья, где в двух слабый
багровые брызги в одном углу человек трафарету лук
его губы были обагрены собственной кровью.

"Черт возьми!" — воскликнул ее отец и, вскочив в халат, поспешно позвонил
привратнику.

"Молодой человек, который был... который был болен прошлой ночью, тот, у которого
было кровотечение, — что с ним?" — спросил он первого прибежавшего
негра в белом халате.

"Он... он умер?" — прошептала Дафна.

«Молодой человек, у которого было кровоизлияние, — доверительно сообщил Дарки, — он
спрыгнул с поезда».

«Что?» — воскликнул Джафрей Бретон.

Охваченный волнением, Дарки растянул своё мрачное лицо в
широкой улыбке от уха до уха.

— Так и было, сэр! — добродушно подтвердил он. — Как раз когда мы уходили от цистерны с водой! Думаю, больше часа назад!
 Внезапно растянув губы в улыбке, которая грозила отделить верхнюю часть [86] его лица от нижней, он собрался с духом, чтобы сообщить настоящую новость. — Вы, случайно, не тот джентльмен, — ухмыльнулся он, — которому принадлежит борзая в багажном вагоне?

 — Борзая? — вспыхнул Джаффри Бреттон. — У меня в багажном вагоне борзая цвета сланца за тысячу долларов, если вы это имеете в виду.

 — Вы его ещё не забрали, — пожалел его темнокожий. "Это был он
тот, кто первым допрыгнет до бака с водой. Кот был рыжим. Один из тех болотных котов, которые...

С криком настоящего ужаса Джафрей Бреттон оттолкнул темнокожего в сторону
и направился к двери.

"Это не поможет, сэр," возразил темнокожий. — Полагаю, это было больше часа назад, а капитан этого поезда не остановится ни ради какой собаки.

 — Нет, конечно, нет! — воскликнул Джафрей Бреттон. — Но мы должны что-то сделать! Болотистая местность...

 — Да, сэр, в этом-то и проблема с этими гончими.
— размышлял Дарки. — Они бегут, пока не выдохнутся. А когда они
бюсты, в которых они увязают. И как только они увязнут [87], мистер
Аллигатор или маленький г-н Оле мокасин змея, он----было когда то
молодой человек видит болота, в котором он прыгает. Пусть ребята не
беспокоиться, он кричит. Скажи этой маленькой Оле добрые дела
'speriment я только начал! Вы были его родители?" светлели
негр.

- Нет! - вспыхнула Дафна.

- Да! - сказал Джеффри Бреттон. - Принеси мне бланк телеграфа
быстро! - приказал он. "Выясни, какая была последняя станция на обратном пути!
И следующая впереди!"

Негр быстро нырнул в дверь, затем обернулся
для еще одного предложения.

«В прошлом году здесь были какие-то джентльмены, которые потеряли свою
гончую. Прошло всего два часа, и когда они нашли её, она была вся
в крови».

«Заткнись!» — сказал Джафрей Бретон.

"Но, папаша, — вздрогнула Дафна, — а как же... тот человек?"

«Мужчины могут сами о себе позаботиться! — нахмурился её отец. — А если не смогут, то, может быть, у них будет ещё один шанс, кто знает? Но собака, бедный маленький любимец. Всё это немое дрожащее [88] чудо любви, доверия, проницательности, силы, нежности. Если у него не будет шанса прожить хотя бы один день своей скудной жизни...».

— Да, но, папаша, — возразила Дафна, — это была идея самой Мышки-Норушки, не так ли? — погнаться за котом?

 — Заткнись! — сказал Джафрей Бреттон. Чтобы скрыть вполне искреннюю
эмоцию, скрывавшуюся за раздражением, он тут же начал писать телеграмму незнакомцу на обратной стороне конверта.

"Спасибо", - написал он. "Пожалуйста, сообщайте любые новости Дж. Бреттону,
Отель ..."

Затем довольно резко он вскочил и направился вслед за портье.
"Боже, какой же я идиот!" - крикнул он в ответ с порога. "Мы
даже не знаем имени этого парня!"

Из-под ресниц, которые, казалось, было необычайно тяжело поднять,
Дафна слегка скосила взгляд на отца.

 «Его зовут Шеридан Кайр», — сказала она.

 Резко развернувшись на каблуках, отец уставился на неё
с откровенным удивлением.  [89]

"Что ж, я хотела бы знать, - потребовал он ответа, - откуда _ вы_ знаете
как его зовут?"

"Он... он прислал мне свою визитку", - сказала Дафна. На этот раз ее ресницы
вполне безошибочно тяжел на подъем. "В гостинице, я
значит, она запнулась, - три или четыре ночи назад. Он послал меня
орхидеи. Он прислал мне конфеты. Он прислал мне...

"Ты хочешь сказать, - спросил ее отец, - что этот человек следил за
тобой в течение нескольких дней?"

"Да", - сказала Дафна.

"И ... и что ты сделала с этими... с этими подношениями?" - спросил
ее отец.

"Ну, я просто не знал, что с ними делать", - запинаясь, пробормотала
Дафна. — Я так испугалась… я… я отдала их посыльному.

— Не могла бы ты объяснить мне, — торопливо спросил отец, — почему, если бы ты испугалась или встревожилась, ты не позвала бы своего самого естественного защитника?

Ресницы Дафны, похожие на пушистые края двух вееров, опустились на щёки.

«Эта игра про отца и дочь для меня в новинку», — сказала она
сказала. "Я столько прожила с девочками из школы-интерната - я-я
не знала, что отцы - это люди, которым ты все рассказываешь, я [90] думала
это люди, от которых ты что-то скрываешь!" Очень тихо вокруг
трепетной молодой рот, очень кратко за темным ресницам
улыбка сигнализирует.

- Сними это платье! - довольно резко приказал ее отец. - и
завернись в мое большое пальто! И подожди здесь, пока я
вернусь!

 — Который час? — вздрогнула Дафна.

 — Четыре часа, — сказал отец и ушёл.

 Когда он вернулся через десять минут с жёлтым конвертом,
Дафна, хлопая ресницами, по-прежнему стояла там, где он её оставил, послушно закутанная в большое твидовое пальто.

"Мы все идиоты!" — подтвердил её отец. "Все в этом поезде — идиоты! Вот это объявление висело в
вагоне-ресторане с девяти вечера, и никому не хватило ума найти нас!"

"Это от ... Мышонка-Ползунка?" - просияла Дафна.

"Глупышка!" - воскликнул ее отец. "Мышонок-Ползунчик спрыгнул только после
после полуночи! Это для тебя!" [91]

"For--me?" - спросила Дафна. Недоверчивыми пальцами она взяла
желтый конверт и разрезала его от края до края.

"Да ведь это от Джона", - прошептала она. "Джон Бернард ... мистер Джон"
"Бернард". Слегка покачиваясь на месте, она склонила свою светлую
головку к посланию. Затем она снова поднесла белую губу к губам и протянула
страницу отцу.

"Прочти мне сам", - сказал ее отец. «Вы знаете его акценты и интонации лучше, чем я, и для меня это не будет иметь никакого смысла, пока я не услышу в этом его голос».

И снова светлая голова склонилась над страницей.

"Мисс Дафне Бретон, — начал молодой голос, цитируя
какую-то запомнившуюся фразу. — Пока ваше благословенное письмо
полностью освобождает разум, но, к сожалению, не может избавить от некоторых
тревожных осложнений, связанных с... — словно пробиваясь сквозь
губы, внезапно превратившиеся в лёд, сладкое произношение
заметно похрустывало по краям слов. «Некоторые
тревожные осложнения, связанные с этой крайне неприятной ситуацией.
 Передаю вам всю свою любовь и доверие, но пока не могу
пойти на решительные действия. Письмо следует.

"Т. Д." [92]

«Что именно интерпретируется?» — спросил её отец.

 «Что именно интерпретируется, — поддержала Дафна, — это академическое ничегонеделание. —
—

— М-м-м, — задумчиво протянул её отец, — а что означает «Т. Д.»?

— «Дорогой учитель», — покраснела Дафна. — «Это была такая шутка между нами. Я так и не привыкла называть его «Джоном».

Джеффри Бреттон склонил голову набок, словно погрузившись в самые абстрактные размышления.

«Это хорошая телеграмма», — сказал он.

«О, очень хорошая телеграмма», — согласилась Дафна.

С
любопытным старомодным жестом, выражающим окончательность, она отвернулась.

«Так вот как заканчивается страсть», — пробормотала она.

«Что ты знаешь о страсти?» — спросил её отец.— Это рифмуется со словом «мода», — сказала Дафна.

Только на мгновение от голубых глаз к черным и снова к черным
сбивающая с толку, сфинксоподобная тайна молодости бросила вызов
сбивающая с толку, сфинксоподобная тайна опыта. [93] Тогда довольно
внезапно ее отец протянул руку и обхватил маленький белый
дрожащий подбородок в своей руке.

"Как ты думала, что сделал бы твой возлюбленный, Дафна?" он улыбнулся.
«Снести часовню колледжа? Поджечь спортзал? Запереть
всех преподавателей в подземелье — и приехать за тобой
на угольно-чёрном коне, украшенном алыми попонами?»

 «Нет, конечно, нет», — сказала Дафна. «Только…»

- Да, в том-то и дело, - поторопил ее отец. - "Только" мальчики делают
такие вещи! Только во-первых-любовь, молодой, дикий бесплатно-Лэнс
торговец готов и способен в любой момент, Бог с ним, сбрасывать вниз
весь его совет-ВОЗ безделушки в ноги первым
леди-ярмарка, который соответствует его фантазии! Но _grown man_, Дафна, - это
корпорация! С ним связано бесчисленное множество чужих
инвестиций! Бесчисленное множество правил и обязательств, налагаемых на него!
 Воистину, девочка, очень мало взрослых мужчин, которые могли бы
оказать благородную помощь даже своим возлюбленным в такой короткий срок
заметьте. Честное слово, девочка, в целом я думаю, что у вашего Джона
всё хорошо. [94] Может быть, вы не знаете, но ваш Джон должен
денег!

 — Должен, — кивнула Дафна. — В прошлом году он убедил колледж
купить несколько странных старых изданий. Они оказались не
подлинными или что-то в этом роде, и Джон считает, что должен
вернуть деньги.

"А может быть, это старый отец где-то?"

"Старая мать", - дернулся Дафна.

"А может быть, сама президент колледжа не улучшает ситуацию
слишком легко для него!"

- Мисс Мерриуэйн без ума от него, - оживилась Дафна. - Все эти
— Девочки так говорят! Все...

 — М-м-м, — задумчиво протянул её отец. — Что ж, думаю, ты ещё услышишь о нём!

 — Да, думаю, я ещё услышу о нём, — монотонно произнесла Дафна. Внезапно у неё застучали зубы, и она подняла на него глаза, похожие на глаза испуганного оленёнка.

"Я чувствую себя такой маленькой", - прошептала она. "Даже в этом большом пальто я чувствую себя такой
маленькой - и такой холодной! Я никогда не сидела ни у кого на коленях, - запинаясь, пробормотала она.
в отчаянии. - и ... и пока тебе не нравилась моя... моя
мама, я не думаю, что ты [95] когда-либо держал кого-нибудь в своих. Но
может быть... может быть... - С тихим сдавленным вскриком ее руки поползли вверх
к плечам отца. - О, если бы ты только мог обнять меня
до завтрака! - взмолилась она. - Или просто до тех пор, пока не будет готов кофе
.

Покраснев, как смущенный школьник, отец подхватил ее на руки
и опустился обратно в узкий угловатый уголок из плюша
и дерева, прижимая к груди маленькую незнакомую фигурку.

«Почему-почему, ты ничего не весишь!» — запнулся он.

«Нет, я не такая толстая, как на прошлой неделе», — признала Дафна. Как щенок, устраивающийся на ночлег, она пару раз пошевелилась.
ее гнездышко. - Не придумаешь ли ты какую-нибудь песенку, которую могла бы спеть? она
спросила.

- Ничего, кроме:

 "Пятнадцать человек на сундук мертвеца".--
 Йо-хо-хо и бутылку рома!.."

начал ее отец веселым тенорком.

"Нет, мне бы это не понравилось", - вздохнула Дафна. [96]

"Да это же от самого Стивенсона!" - возразил ее отец.

- Не бери в голову, - прижалась к нему Дафна. - Может, я сама что-нибудь придумаю.

Мгновение спустя, глядя вниз сквозь яркое щекочущее пятно
ее волос, отец внезапно заметил, что ее губы шевелятся.

«О, ты же не молишься, не так ли?» — он заёрзал. «О, я очень надеюсь
вы же не из тех, кто справляет нужду в духовном смысле на людях! Боже мой! Боже мой! Конечно, чистить свою душу ночью и утром
— это не больше, чем сделал бы любой аккуратный человек. Но на людях...

 — Я не молилась, — сказала Дафна. — Я сочиняла маленькое стихотворение.

«Ты, кажется, склонна сочинять маленькие стишки», — пробормотал её
отец.

"Хочешь послушать одно из них?" — предложила Дафна.

"О, я не против," — сказал её отец.

"Хорошо," — задрожала Дафна.  "Оно о любви."

"Я так и подумал," — задумчиво произнёс её отец.

«И смерть, — призналась Дафна. [97]

"Я бы совсем не удивился", - признался ее отец.

"А название?" - озадачила Дафна. "О, я думаю, у этого нет никакого названия!
Это только начинается! Вот и все:

 "О, маленькая роза, которая умерла",
 Как она пыталась, о, как она пыталась
 Просто стать немного сильнее,
 Просто прожить немного дольше,
 Ловя солнечный свет, глотая дождь,
 До тех пор, пока снова не наступит июнь!
 Не хотел быть деревом,
 Не завидовал ни тебе, ни мне,
 Не просил ни о чём, пока жизнь не подошла к концу,
 Но шанс стать розой,
 О, та маленькая роза, что умерла,
 Как она старалась! О, как она старалась!

— М-м-м, — задумчиво протянул её отец. — Но я думал, ты сказала, что это о
«Любви». А это всё о «розах».

 — Но это и есть о «Любви!» — вспыхнула Дафна. — Часть про розы — это просто
метафора! В поэзии так принято! Наиболее
все переносном, иначе это не было бы ... быть нежной".
Довольно ощутимо ее верхняя губа задрожала. "Почему, тебе это не понравилось?"
прошептала она. "Я имею в виду, тебе это совсем не понравилось?"

- О да, - заторопился ее отец, - мне это очень понравилось, о, очень!
Хотя лично мне эти креповые стихи, должен признаться, нравятся
добавился какой-нибудь веселый припев, вроде "Йо-хо и бутылка рома!----"

"Почему... старина!" - ахнула Дафна. Резко выпрямившись, с пылающими щеками
она в ужасе уставилась на него.

- О, конечно, ты никогда не был влюблен! - воскликнула она. «Но я скажу тебе, когда ты сидишь совсем одна со своей любовной тайной в
комнате, полной девушек, и... и он входит... такой
гибкий... такой красивый... и улыбается всем... прямо тебе... и... и
начинает читать... это Шекспир, знаешь ли.

 «Как будто зима наступила,
 Пока я был вдали от тебя...»

О, папаша, если бы ты только слышал, как он читает!

Перед внезапным блеском в глазах отца она снова превратилась
столь же внезапно в чистое [99] ребячество и начала
довольно фамильярно колотить его своими маленькими кулачками.

"О, ты просто дразнишь меня!" она засмеялась. "Ты непослушный,
непослушный старина! О, тогда очень хорошо, вот тебе еще одно стихотворение для
тебя! Тебе понравится это! Я придумал это прошлой ночью, это все о тебе!
"Стреляй!" - сказал ее отец.

В этот единственный миг она вновь превратилась в поэта.

выпрямилась очень официально. - Это все из-за тебя. "Это все, что я придумал прошлой ночью." Это все о тебе!"
"Стреляй!" - сказал ее отец. Снова к ее груди приникли
дрожащие маленькие ручки. Ее глаза были затуманены слезами. "В
«Название этого стихотворения, — сказала она, — «Слово, которое Бог забыл
создать». Но если это слишком длинно, я, конечно, могла бы назвать его просто
«Чудо». Посмотрим, что вы об этом думаете.

 «Из паники и боли, из невыразимой катастрофы,
 (О рифма, о руна, о сам ритм, быстрее, быстрее!)
 Из всего этого я говорю
 Судьба нашла мне отца!
 Но где? Где? На земле или в воздухе?
 От неба до моря? От тебя до меня?
 Где мне найти рифму к слову «отец»?
 Я, чья единственная речь — рифма, я, у кого так мало времени.
 Как ещё я могу воспеть моего славного отца?
 Красота, Великолепие, Ум, Совершенство..." [100]

"О, говорю я!" - извивался ее отец. "И это все?"

Снова засохло на груди он слышал ее хорошенькой ласточки
жесткий несколько раз до нее приглушенный ответ.

— Это... это всё, — сказала она, — кроме, конечно, припева «Йо-хо» и т. д.

Негромко усмехнувшись про себя, её отец какое-то время сидел, уставившись на макушку её головы и на мелькающий за окном машины пейзаж с апельсиновыми рощами, пальмами и соснами.

"Не могла бы ты меня немного погладить?" — снова раздался милый приглушённый голос.

— Я не осмелюсь, — сказал её отец. — Если я отпущу хоть одну руку, ты упадёшь на пол.

 — О-о, — вздохнула Дафна, — но разве ты не можешь хотя бы погладить меня своим голосом?

 — Погладить тебя своим голосом? — удивился отец. Дрожа от напряжения, он крепче обнял её. «Ах, бедняжка, —
вскричал он, — бедная, одинокая малышка! Ты...»

 «Почему все думают, что я такая маленькая?» — возмутилась Дафна. С
большим трудом она снова выпрямилась. «Ты — и Джон [101]
 Бёрнард — и... и Поцелуйчик!» Каждый из вас звонил
я "ребенок". Но тот парень Уилтонер ... на танцах той ночью, -
она запнулась, - он обращался со мной так, как будто я совсем взрослая и
настоящая. Прямо посреди танца он спросил меня о
хлебопечках. Я имею в виду, спросил моего совета насчет хлебопечек!
И мне это понравилось!

"Ты когда-нибудь видела хлебопечку?" - поинтересовалась она у отца.

"Нет, - призналась Дафна, - но это звучит так реально! Но что я хочу
знать, - поспешно продолжила она совершенно неуместно, - так это об этом
месте - об этом диком, похожем на необитаемый остров месте, куда мы направляемся
. Это покажется тебе реальным?

"Очень реальным", - пообещал ее отец.

"Палатки?" переспросила Дафна.

"Да", - сказал ее отец.

"Что там будет из еды?" - оживилась Дафна.

— О, консервы, — пожал плечами её отец, — и тёплые апельсины, и виноград, и, конечно, горы солёной свинины, и вся свежая рыба, которую мы успеваем выловить, — испанская макрель, морская форель, акулы.

 — Не акулы? — встрепенулась Дафна. [102]

"Ах, конечно, мы не едим их, — признался её отец.

— А люди? — снова поникла Дафна. — Там будут люди?

 — О, всего четыре или пять, наверное, — рассмеялся её отец, — и даже они
Обычно они разбросаны на расстоянии двадцати пяти или пятидесяти миль друг от друга. О, конечно,
время от времени, — честно признался он, — мимо проплывает какой-нибудь плавучий дом геев с Севера. Но в основном — каким-то образом — вся эта часть земли, или, скорее, воды, кажется населённой людьми, которые совершали ошибки — настоящие ошибки, я имею в виду, — спорили неразумно, но слишком хорошо со своими тёщами, или опустошали свои банковские счета прикладом пистолета, а не кончиком ручки, или немного «поиграли грубо» где-нибудь в северной части штата с чересчур чувствительным шерифом. У нас, например, будет «Потерянный человек»
повар. Симпатичный, хорошо выглядящий, говорящий по-городскому бродяга, который не может
вспомнить, кто он такой, так что, к счастью для него, он не может вспомнить, в чём
_его_ ошибка. А на следующей горе, прямо под нами, в двадцати милях
или около того, есть преступник, который убил двух сборщиков налогов «где-то на
севере в Алабаме» [103]. И внутренний позади нас там довольно
красивая женщина, которая ушла Бэтти на тему Красная. Не могу
медведь красный, кажется, и пришел туда, чтобы валяться нервы
в зеленых джунглях".

Большой и темный, а синий, Дафна раскрыла глаза ее отца.

"Ты никого не обманываешь, старина?" - спросила она.

"Никого не обманываешь", - сказал ее отец.

Густые ресницы на мгновение отбросили тень на
изящно подкрашенные щеки. Затем совершенно неожиданно настоящая улыбка
озарила глаза и губы.

- О, старина! - воскликнула Дафна. "_Would_ ты не будешь возражать, если я прикоснусь к
твоим... прекрасным волосам?"

"О, черт!" - увернулся ее отец.

Но маленькие ручки Дафны уже достигли своей цели.

"О, старина, какой мягкий!" - злорадствовала она. "Какой белый! Какой толстый!
Но, боже мой, разве это не _горячо_?

«Напротив», — улыбнулся её отец с лёгкой ухмылкой.
— Она приподняла бровь. — Напротив, это ледяная шапка, предначертанная судьбой
для [104] того, кто, несомненно, был слишком горяч в юности.

Дафна на мгновение задумалась, обдумывая ответ.

 — Что это значит? — спросила она.

 С коротким вздохом отец внезапно прижал ее к груди.

«Что, если перевести, — рассмеялся он, — означает:

 «Не хотел быть уродом,
 Не умел ни петь, ни говорить,
 Не смог бы быть умным, даже если бы захотел,
 Так что покрась его! _О_, покрась его!» [105]

 ЧАСТЬ II [106]

 I [107]

«Каждый мужчина хоть раз в жизни, — злорадствовал Джаффри Бреттон, —
мечтал о том, чтобы оказаться на необитаемом коралловом острове с прекрасной дамой!»

Дафна бросила на него слегка удивлённый и откровенно пренебрежительный взгляд,
задумчиво рассматривая яркую тропическую картину вокруг.

«О, конечно, я имел в виду не родственную «прекрасную даму», — пробормотал её отец.


 Едва появившаяся слабая улыбка тут же исчезла.

 Стряхнув с плеч, обтянутых голубой майкой, горячую соль и песок,
её отец подтянул голые загорелые колени к груди.
обнажив загорелые руки, он внезапно окинул ее свирепым взглядом.

 «Дафна, — приказал он, — никогда не вдыхай свою улыбку! Сам по себе никотин не так вреден для здоровья, как вдыхаемая улыбка». [108]
 Взмахнув рукой, он, казалось, в тот же миг охватил своим упреком всю сияющую Вселенную.
«Даже со всем этим, — спросил он, — разве ты не можешь быть счастлива — хоть немного?»

Конечно, никто не мог бы отрицать, что это была сияющая вселенная!

Словно кусок белого мыла, плавающий в голубой воде, маленький остров
сиял в заливе! Белизна, превосходящая все ваши самые смелые мечты
мечты о белизне! Синева, превосходящая самые смелые мечты о
синем! Жемчуг, лазурь, индиго, бирюза, ультрамарин — всё
сверкает на безжалостном солнце!

Конечно, там была и зелень — яркая, шумная зелень величественных кокосовых пальм, изумрудная поросль травы, хрустящий веер пальметто, и всегда огромные, глянцевые мангровые деревья, возвышающиеся, как гигантские лавровые кусты, в тёмном, пыльном великолепии. Но зелень в Персидском заливе почему-то всегда кажется чем-то мужским или женским — чем-то второстепенным, вроде тени или украшения. Все, чего хочет голубой залив, - это яркого света ... и
вечный шанс растереть бледные раковины в порошок! [109]

Прижавшись к белому песку, но прячась от яркого света, Джаффри
Бреттон лежал в бледной тени старого затонувшего корабля, глядя
на сияние. В полуярде от него в тонком синем
купальнике, который был точно такого же цвета, как и его собственный, Дафна
лежала, греясь в собственном песчаном гнезде.

Ничто другое ни на суше, ни в море не дремало и не бездельничало из-за жары.

 «Бум-бах-бах» — на протяжении блестящей мили большие волны
грохотали и ревели на берегу.  Фантастические, как тени, отливающие
серебром, серые акулы рассекали и снова рассекали воду.
Бушующий прибой! Высоко над головой несметными тысячами белые
чайки складывали крылья и взмахивали ими в экстазе! Далеко на внешнем рифе
яркая испанская макрель прыгала на солнце! И на горизонте, словно в
насмешку над тщетными попытками человека ходить по воде,
гигантский кайт-рыба, покачиваясь, переходил от волны к волне!

С почти языческой радостью Джаффри Бреттон повторил свой вопрос.

"Даже со всем этим," настаивал он, "разве ты не можешь быть счастлива — хоть немного?" [110]

"О, папочка," вздрогнула Дафна, "ты знаешь не хуже меня
что я была бы совершенно счастлива, если бы только могла забыть!

«Забыть что?» — спросил её отец.

«Забыть то отвратительное слово, которым меня назвал президент!» — задрожала Дафна.
«Забыть то — то ужасное письмо, которое написала мне мать моей соседки по комнате! ...
Забыть газеты! ... Забыть — забыть — _всё_!»

Пожав плечами, Джаффри Бреттон указал на костёр на краю кактусовой рощи, где перед ароматным кофейником в костюме чучела из ярких перьев сидел на корточках странно величественный старик с длинными спутанными волосами.
Его волосы и резко очерченные черты лица добавляли трагизма
этой сцене.

"Потерянный человек… забыл всё," — сухо признался он.

"Забыл всё?" — повторила Дафна.

"Всё, кроме того, как варить кофе, — сказал её отец, — или время от времени жарить
рыбку! Я имею в виду, забыл, кто он такой! Забыл, кем он был! Забыл даже о том, кем он собирается стать! В этом-то и
заключается проблема, кажется, с этим забыванием! Когда [111] вы
начинаете «забывать», в этом, похоже, нет особой разницы! Имя вашего отца, местонахождение
Ваш банкир, цена на репу, эстетическая ценность расчёсывания
волос — всё это исчезнет из-за одной-единственной капли,
выпущенной из той же самой губки!

«Да, но папочка…» — парировала Дафна.

С почти ласковой улыбкой её отец снова посмотрел на трагическую
старую фигуру.

«Будь я проклят, если не думаю, что старина умер бы за меня!» —
подтвердил он. «Но, кажется, ничто на свете не могло заставить его
вспомнить обо мне! Семьдесят лет и семьдесят миль от рыболовного
крючка, и в семьдесят раз более сумасшедший, чем сам безумец! Таким я
нашёл его пять или шесть лет назад!»

"Да, но где ты его нашел?" - проснулась Дафна. "Как вообще это случилось?"
"Ты случайно нашел его?"

"Ну, если уж говорить правду, - сказал ее отец, - то в тот момент я
довольно рьяно охотился за розовым кроншнепом. Это
против закона, я считаю, будет охота overzealously для
розовый кроншнеп. Кстати один из тех мучительных зеленый водным путям
был! Абсолютный [112] лабиринт мангровых островов! Нигде не было
никакой опоры, понимаете, кроме огромной голой решетки из
корней мангровых деревьев, уходящих в воду! И куда бы вы ни посмотрели,
перед вами был просто еще один сырой зеленый туннель! Блестящие листья
хлопающие по бортам вашего каноэ, голубовато-серые кроншнепы,
заслоняющие небо, аллигаторы, пожирающие всё в каждой
болотной яме! У старика был небольшой клочок суши, размером
примерно с скомканную газету, и вигвам, похожий на хижину
каннибалов с пальмовыми листьями вместо вееров!
И вот он лежал в сырости, жаре и гуле, слишком слабый, чтобы поднять голову, но ругающийся, как солдат,
потому что каким-то необъяснимым образом он пропустил торговое судно,
которое каждые три месяца или около того проходило вдоль его побережья.
Полагаю, он целыми днями с трудом гребли к устью ущелья и с рассвета до заката
налегали на вёсла, высматривая на горизонте рис, «бекон»,
кофе, спички и... жизнь. Дело было не только в том, что он был привередлив,
знаете ли! К тому времени сырая курочка или сырая камбала показались бы ему пудингом! [113] Но, похоже, что-то случилось с его ружьём и последним рыболовным крючком — наверное, сгнили. Как бы то ни было, от травяного покрова до вершины этой дребезжащей хижины из пальмовых листьев не осталось ничего, кроме сырости, жары и жужжания! И всё же где-то
на севере, небось, или на Востоке или на Западе, есть
озадачила небольшая семейная группа до сих пор спорят, а вечером светильник
или по утрам кашу: 'все в мире стало
Отец?' Крушение тайфуном или банк растрата, уклонился от
какой-то совершенно трезвый путь к этим слоям порошка головная боль,
доведенный до неистовства он и столовая стены бумаги
- Что же, черт возьми, стало с Отцом?'"

"Ну, что бы это ни было?" оживилась Дафна.

"О, мы бросили его в наше каноэ", - сказал Джеффри Бреттон, - "и
доставили его обратно на яхту, а с яхты в должное время до этого
тот же маленький коралловый остров. И теперь каждый квартал, когда торговая
лодка огибает побережье, она, я думаю, планирует выбросить ящик с
кормом на берег у входа в ущелье Потерянного человека - будь то Потерянный человек
есть он в поле зрения или нет. И обычно зимой, когда я [114]
спускаюсь вниз, я посылаю индейца-семинола обратно в этот безумный зеленый лабиринт
найти его. Думаю, никто, кроме индейца, не смог бы его найти. И
всегда, без малейших вопросов или возражений, Потерянный Человек приходит и
готовит для меня. И всё же, я думаю, он ни разу не проявил ни
малейшего признака узнавания, кроме как недоуменно смотреть на меня во время
каждого первого приготовления
из "лагерного кофе", чтобы спросить: "Скажи, босс, готовила-ли-я-когда-нибудь-для
тебя раньше?"

"О, но старина!" - воскликнула Дафна. "Ты не думаешь, что мы должны
попытаться забрать его домой?"

"Домой к чему?" нахмурился ее отец. Внезапно взгляд
любитель глаза reswept бирюзового цвета, отлив. «Разве не предпочёл бы любой мужчина, — спросил он, — умереть на Испанской земле, чем жить в лечебнице? Кроме того, — пробормотал он, — когда у человека вырабатывается привычка, как у индейцев-семинолов, жить в ярком джемпере с брюками или без них, он не так-то легко снова надевает льняные воротнички».

«Да, но как же его семья?» — возразила [115] Дафна. «И ужасная трагедия потери?»

«Бог знает!» — сказал её отец. «Но, мне кажется, ужасная трагедия потери иногда значительно меньше ужасной трагедии обретения! Каждая человеческая катастрофа, конечно, создаёт множество новых проблем, но, я думаю, она решает и множество старых». Ни на суше, ни на море еще не было никаких столкновений, я полагаю
полагаю, что это не освобождало какую-нибудь бедную душу с криком: "Теперь,
Мне никогда не придется рассказывать! Теперь им никогда не нужно будет знать! Теперь
нам никогда не придется платить!" Люди, которые задавались вопросом, как они могли
встречать наступающий день просто не нужно, вот и всё! А такие парни, как наш старый друг Кидди, вполне могут представлять
чью-то нерешённую проблему. И в любом случае" (для комедии вместо
трагедии он внезапно изменил выражение лица, сдвинув
одну бровь), "и в любом случае, Малыш, - он засмеялся, - это должно
значительно упростите жизнь, чтобы забыть обо всем в ней
кроме того, как приготовить то, что вам больше всего нравится! В вашем случае,
например, что вы выберете? Желе из гуавы? Или сливочную помадку?" [116]

— «Желе из гуавы и помадка — ничего особенного!» — вспылила Дафна. В другой
В ту же секунду она вскочила на ноги и бросилась к Заблудившемуся Человеку.

"Что бы ты ни делала, не заставляй его ругаться!" — крикнул ей отец.
"Честное слово, я бы не советовал этого делать!"

Но, не обращая внимания ни на что, кроме невыносимой тайны,
Дафна уже стояла у костра, словно тонкая веточка синего василька,
склонившись над корчащимся стариком.

«Должно быть, когда-то он был северянином!» — воскликнул её отец,
«иначе он бы не выдержал шока от этого купальника!»

Не обращая внимания на насмешки, Дафна отчаянно вцепилась в разноцветное плечо старика.

— Потерянный человек! — вспылила она. — Это совершенно абсурдно, что ты
помнишь такую ерунду, как приготовление кофе, и забываешь
что-то очень важное, например, кто ты такой! В этом нет
смысла, говорю тебе! Ты должен помнить, кто ты такой! Ты должен! Ты
_должен_! Потерянный человек, как тебя зовут?

«Потерянный человек», — ответил старик, как будто это было
Смит. [117]

"Да, но где вы живёте?" — воскликнула Дафна.

"Здесь," — сказал Потерянный человек.

"Да, но куда вы идёте после того, как уйдёте отсюда?" — не унималась Дафна.

"Туда," — сказал Потерянный человек.

С тихим воплем отчаяния Дафна указала на своего отца.

— Как зовут этого мужчину? — спросила она.

 — Это не имеет значения, — ответил Потерянный Человек. — У него такое милое лицо.

 — Да, но как меня зовут? — хихикнула Дафна.

 Как будто немного устав от этого допроса, Потерянный Человек снова
принялся пить кофе.

— Всё по-прежнему, — сказал он.

 — Но я тебе говорю, что я не буду «по-прежнему»! — воскликнула Дафна.  — Меня зовут Дафна!  Д-а-ф-н-а!  _Дафна_!  Запомни это! — упрекнула она его.  — Ты просто должен кое-что запомнить! ... Дафна! Дафна!
 Дафна!

 С любопытным смешком и внезапным поворотом головы он
Словно пытаясь определить источник столь незнакомого звука,
Потерянный Человек [118] потянулся к большому походному котелку с длинной ручкой
и совершенно неожиданно заиграл на нём, как на банджо, тряхнув
своей косматой гривой, выбившейся из-под капюшона, и запел:

 «Диафения, как нарцисс,
 Белая, как солнце, прекрасная, как лилия,
  Эй-хо-эй-хо-»

С тихим криком Дафна отскочила от отца.

"Папочка!" — воскликнула она. "Он называет меня Диафенией! Это старая-престарая песня! О, ужасно старая-престарая английская песня! Она в
«Золотая сокровищница»! Ты учишь это в колледже! Ты бы ни за что не узнал об этом, если бы не учился в колледже!"

«Что ж, верни его обратно к ругательствам, если тебе так больше нравится!»"
сказал её отец. Но он уже вприпрыжку бежал, чтобы своими глазами и ушами убедиться в этом явлении.

Дрожащим, но решительным и благородным голосом Потерянный Человек
пропел мелодичную песню.

 «Диафения, как и все, что благословенно,
 Когда все твои хвалы воспеты,
 Хай-о-Хай-о». [119]

 Крик, который издала Дафна, напугал даже Потерянного Человека, и он
не смог продолжить.

"Ой, я думал о чем-то совершенно замечательное!", она воскликнула:
и мчался к ней в шатер вернулся с большой сияющей зеркало
сжал в руках. "О, ты думала, что я глупая, чтобы принести
он!" она напутствовал ее отец, "но, может, я не так глупа,
после того как все! Может быть, я собираюсь сотворить чудо с ним! Может быть, это и есть психологический момент!
По-прежнему сверкая зеркальной поверхностью, словно яркой нагрудной пластиной, она медленно приближалась к Потерянному Человеку, пока каждый сантиметр ртути не поглотил его фигуру, словно пугало. «А теперь, Потерянный,
— Человек! — торжествующе воскликнула она. — Присмотрись! Присмотрись! ... Кто ты?

 Равнодушно, как животное, Потерянный Человек на мгновение
уставился в зеркало. Затем, внезапно вытянув шею, он посмотрел прямо
на отражение и, пошатываясь, поднялся на ноги. Онемевший
с каким-то необъяснимым волнением он стоял, затаив дыхание, переводя взгляд
мгновение с совершенно ничего не выражающего лица Джеффри Бреттона на Дафну
взволнованные глаза. Затем, очень неторопливо, кончик [120] его языка выполз наружу
, чтобы облизать иссушенные солнцем губы.

- Я похож на _это_? - указал он.

— Да, боюсь, что так, — честно призналась Дафна.

 Задыхаясь, как утопающий, Потерянный Человек воздел руки к небу.
— Боже мой! Боже мой! — воскликнул он. — Я
думал, что я молод! — И, резко развернувшись, он
бешено помчался вниз по белому пляжу, в белые
волны прибоя, сквозь белые волны прибоя в синюю
бурлящую пену за ними, словно сама линия горизонта
была его конечной целью. Он плыл в сине-зелёных
глубинах длинными, медленными, яростными, мощными
гребками, полулёжа на лазурных отмелях, сливаясь с
нескончаемые секунды с диким водоворотом и рёвом далёких бурунов,
силуэт на одно короткое фантастическое мгновение, стоящий по щиколотку в воде на гребне скрытой песчаной отмели, с белыми чайками, кружащими в живом ореоле вокруг его головы, он прошёл, наполовину
укротитель, наполовину чудотворец, в непостижимый свет.

— О, папаша! — ахнула Дафна. — Он же не утонет? [121]

 Джеффри Бреттон, более потрясённый, чем ему хотелось бы показывать, на мгновение наклонился, чтобы стряхнуть воображаемые песчинки с лодыжки.

 — Не утонет и через тысячу лет, — сказал он, — но, по крайней мере, его вымоют.

Услышав незнакомый тембр голоса, Дафна робко подкралась к нему
.

"О, старина, - запинаясь, произнесла она, - ты же не думаешь на самом деле, не так ли?"
что он был потерян с тех пор, как был... молодым?

"Бог его знает", - сказал Джеффри Бреттон. — Только в следующий раз, когда у тебя появится замечательная идея, Кидди, подержи его на привязи день или два, пока не убедишься, что он не укусит.

 — О, но, папочка! — задрожала Дафна. — Я… я не хотела причинить ему боль! Правда, не хотела! Я…

«Ты не причинила ему вреда, — сказал её отец. — Как и при всех милосердных казнях, он так и не понял, что его убило!»
Он сделал жест, откровенно говорящий:
Он потянулся и схватил Дафну за запястье. «Давай, малышка! —
вызвал он её на соревнование, — давай пробежимся по пляжу!»

 К тому времени, как они закончили пробежку, у них обоих не осталось сил
говорить о чём-либо. Снова погрузившись в песок,
[122] опаленные солнцем, окруженные большим грохочущим кустарником
пальметто, они свернулись калачиком в полутени и заснули.

Первым проснулся Джеффри Бреттон.

"Бедняга" было первой фразой, слетевшей с его губ.

"Кто?" - зевнула Дафна.

— Я! — довольно быстро ответил её отец. — Я беспокоился о своей собаке.

 — О-о, — зевнула Дафна.

— О, сама! — зевнул её отец.

В следующий раз Дафна проснулась первой и крепко вцепилась пальцами в плечо испуганного отца.

"О, папочка! — закричала она. — По моему пляжу идёт женщина!"

Тяжело дыша, Джаффри Бреттон с трудом поднялся на ноги
и откинул седые волосы с глаз как раз в тот момент, когда из-за ближайшего кактуса показалась
незваная гостья.

 «Ну-ну-ну, добрый день, леди, гуляющая по нашему пляжу!» — сказал он.

 Крик, который издала леди, был пронзительным, но не слишком громким.
безошибочно узнаваемый [123] крик цвета хаки, крик, так сказать,
спортсменки, всего лишь проявление атавизма.

"_О_! Как ты меня напугал!" — воскликнула она.

По крайней мере, леди очень шла эта растерянность, хотя по краям её губ,
намекавших на откровенное признание, всё ещё виднелась
бледность, а умные серые глаза, смотревшие на две фигуры в синих
брюках, были довольно сильно расширены.

 «Это... это остров Марты?» — спросила она немного
резко.

— Это не так! — с некоторой холодностью сказал Джафрей Бреттон. — Марта —
— сумасшедшая леди. Мы похожи на сумасшедших леди?

— О, нет, конечно, нет, — покраснел незваный гость. — Просто... просто иногда так трудно представить людей без одежды.

— Без одежды? — вспыхнула Дафна. — Но это наша одежда! Наша собственная одежда!" Как будто в бесспорное доказательство
утверждения, - она подалась еще ближе к стороне отца и
стала гладить такие плеча и рукава такие, как ее отец
купальный костюм хвастался.

Но, как вежливый жест был, он только служил [124] как-то
повышение нервозности Кожухов Леди.

"Почему ... конечно ... я... я не это имела в виду", - запинаясь, пробормотала она. "Дело в том, что
просто то, что я так внезапно набросилась на тебя, я..."
Жестом явной беспомощности она развела руками.
"Ну, здесь так много странных людей!" - воскликнула она.
"Фанатики, и производители фруктов, и сбежавшие люди ... и... и
фанатики!" В приступе замешательства ее взгляд переместился
через стройную, похожую на нимфу красоту Дафны на дикий остров
сцена вокруг них, и снова вернулся к Джеффри Бреттону
отчетливо выраженные глаза. "Насколько я знаю", - подтвердила она
— с явным усилием, чтобы прозвучало непринуждённо, — _вы_ можете быть беглецами
от правосудия!

— Лучше назовите нас беглецами от несправедливости, — поклонился Джаффри
Бреттон с едва заметной улыбкой.

Поправив поля своей коричневой шляпы цвета хаки, пощупав воротник коричневой рубашки цвета хаки, похлопав по подолу коричневой юбки цвета хаки, Назойливая Леди начала очень внезапно поправлять свою внешность. [125]

"Ну разве это не забавно?" — фыркнула Дафна. «Всякий раз, когда мой отец
улыбается, я имею в виду, вот так улыбается — слегка, игриво, —
каждая женщина в поле зрения, кроме меня, начинает поправлять шляпу и…»

— Замолчи, не неси чепухи! — приказал ей отец.

Но Назойливая Леди, не выказав ни капли негодования,
опустилась прямо на горячий песок и начала смеяться. Это был
умный смех, хотя и немного неуверенный.

"Пожалуйста, простите меня за эту истерику, — взмолилась она. — Но
это был такой странный день! И я только что так ужасно испугалась, что едва ли знаю, кто из нас сумасшедший, а кто нет!

 — Испугалась? — с нарастающей формальностью переспросил Джаффри Бреттон.

 — Да! Я только что сошла на берег, — воскликнула назойливая леди, — я
думала, что встретила мужчину, идущего по воде! Выход в залив
был! Почти милю я должен думать! Но когда я посмотрела снова, это была рыба!
очень слабо, но тем не менее ощутимо ее зубы
начали стучать. "Но когда я посмотрела снова, это был мужчина!" Это
_ было _!"

- Совершенно не о чем беспокоиться, - [126] вмешался Джеффри.
Бреттон быстро: "Это просто наш дворецкий делал гимнастику".

"Ваш ... дворецкий?" - заикаясь, пробормотала вторгшаяся Леди.

- Да, вы, вероятно, заметили, что вода очень жидкая в некоторых местах.
затем, поспешно вернув свои манеры.
Джаффри Бреттон указал ей на песчаное гнездо в тени деревьев, которое он только что освободил.

"Присядьте в тень, мадам!" — попросил он. "Вы, кажется, запыхались! И как будто бежали!"

"Бежали?" — переспросила леди. «Я скакала галопом!» — довольно осторожно, но не менее благодарно она протиснулась в волнистую зелёную тень. «И даже после того, как я сошла на берег, — призналась она, — я встречала на пляже таких странных существ! О, я имею в виду пеликанов, — поспешно добавила она, — и крабов-скрипачей! Толпы и толпы…»

«Нам понадобится дорожный полицейский», — размышлял Джаффри Бреттон.
Но даже во время своих размышлений он стоял, прикрывая глаза рукой от солнца.
пока он шарил по пустой линии горизонта в поисках чего-то, что
казалось, озадачивало его.

"Когда вы только что [127] заговорили о том, чтобы сойти на берег", - он повернулся и спросил
леди довольно резко: "Могу я спросить, на чем именно вы были?"

"Я была в... в свадебном путешествии", - сказала дама.

- Медовый месяц? подпрыгнула Дафна.

- И поскольку мне невыразимо скучно, - сказала леди, - я...

"Вы, мягко говоря, откровенны", - пробормотал Джеффри Бреттон.

"Фрэнк?" - переспросила леди. "Я была в отчаянии! Итак, когда остальные
взяли все катера, чтобы отправиться на охоту за каким-то
рыба, кажется, парусная, я притворилась, что у меня болит голова, и осталась в своей каюте, а как только даже инженер скрылся из виду, я просто забралась в каноэ и поплыла к берегу. Услышав, понимаете ли, — объяснила дама, — о всех этих странных людях, прячущихся на некоторых из этих островов, мне просто пришло в голову, что...

— Всё это, конечно, очень интересно, — сказал Джаффри
Бреттон, — но честь обязывает меня сделать несколько собственных
наблюдений. Вон там, в этом лабиринте из чаек, — сказал он
указал: "Я замечаю единственный дымок на [128] горизонте, который наводит
меня на вывод, что, замаскировав свое отсутствие не только мудро
, но и слишком хорошо, яхта и жених, о которых идет речь, уже
двигаюсь на юг с очень разумной скоростью. Для
Карибского бассейна, несомненно? Я всегда понимал, что
Карибский бассейн был действительно замечательным местом для медового месяца! "

Но уже через мгновение, слегка задыхаясь, Назойливая Леди вскочила на ноги и
в отчаянии уставилась нав этом направлении. Её лицо было
ужасно бледным.

"Быстрее!" — воскликнула она. "Мы должны взять каноэ и попытаться догнать их!"

"Ваши познания в морских делах очаровательны, — поклонился Джаффери
Бреттон. "Но хотя на каноэ часто выходят в море, в залив на нём не попадёшь. Несчастный typhoonish предательство
эти воды, своеобразные привычки hoydenish акул, - - - -"

"Мы ... должны... достать ... каноэ!" - настаивала леди.

"Ах, как глупо!" - встрепенулась Дафна. "Ну, это займет недели и
недели!"

"И в этом неспокойном климате", - упрекнул [129] ее отец,
"как удручающе прибыть наконец только для того, чтобы обнаружить, что вероломный жених
жених уже взял себе другую невесту".

"Ваше легкомыслие совершенно неуместно", - нахмурилась леди. "Когда я
думаю о беспокойстве, которое я причинил своей компании, о волнении там"
на борту яхты начнется переполох, как только обнаружат мое отсутствие,
то..."

"О, конечно, мы могли бы разместить рекламу", - весело предложил Джеффри Бреттон
"указав широту и долготу, и более того,
четкие указания, что это остров, который почти всегда имеет
одиннадцать пеликанов сидят на песчаной отмели. И мы могли бы тренировать наших
дворецкий, я полагаю, время от времени подплывал к проходящим мимо яхтам и плавучим домам с табличкой во рту, на которой было написано: «Найдена:
 «Леди в коричневом и хаки». Но если у нас не будет более точной идентификации... — он повернулся и обратился к леди с некоторой настойчивостью.

 Несмотря на себя и совершенно необъяснимым образом, леди начала улыбаться. Одновременно с улыбкой она сняла коричневую вуаль
со своей коричневой шляпы и, сорвав шляпу, подставила ветру свою
светлую голову. [130]

"Просто скажите, что у меня рыжие волосы," — сказала она. "Имена
«Слишком легко предположить, что это сделано в целях идентификации».

«Полагаю, ещё больше дам, — пробормотал Джаффри Бреттон, — путешествуют под вымышленными именами, чем под вымышленными причёсками».

«Ну же, папочка!» — запротестовала Дафна. Внезапно её внимание сосредоточилось на даме. «Боже, но у вас же рыжие волосы!» — воскликнула она. "И столько всего этого! Боже мой!" - пробормотала она.
"вы почти так же молоды, как я!"

"С вашей стороны восхитительно так думать, - улыбнулась леди. "Но даже
вы, боюсь, никогда не оцените, мне так молод, как этот ... этот ... ваш
отец, правда, ты сказал?"

"Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду?" - посерьезнела Дафна.

"Люди почти никогда не понимают, что имеют в виду леди", - сказала она.
отец. "Но вывод, конечно, таков, что это относится
в данный момент к моему несколько неопытному разговору. Однако, - продолжил он
совершенно беспечно, - я не вижу причин, по которым мы не должны
быть счастливы все вместе - по крайней мере, до тех пор, пока мой собственный [131]
катер не вернется со своим модернизированным двигателем. Но между тем, когда же
вы ели в последний раз?" он резко повернулся, чтобы спросить даму с искренним
забота.

- Вчера вечером, - уступил даме. — На самом деле у меня немного болела голова.

— Наши грейпфруты не со льдом, — задумчиво произнёс Джафрей Бреттон, — и мы наливаем масло из кувшина, что, конечно, не принято на яхтах, курсирующих по Персидскому заливу, но в походе... — С быстрой улыбкой он протянул руку Дафне и помог ей подняться. — Ужин подан, дамы! — сказал он и пошёл по пляжу.

По-прежнему крепко держась за его руку, Дафна шла на полшага позади него.

"Солнце такое жаркое, и песок такой плотный, и ракушки такие острые, — сердечно обратилась она к назойливой даме, — вам тоже было бы намного легче, если бы вы взяли старика за другую руку!"

— Нет, спасибо! — сказала назойливая леди, но отважно последовала за ними.

Солнце было жарким! Песок — плотным! Раковины были очень острыми!
Почти на милю вокруг не было ни тени, кроме редких решёток [132]
от крыльев морских чаек! Но рядом с ними бушевал и плескался в экстазе Голубой
залив. И возвышаясь высоко
над желтоватым сиянием пляжной травы и зарослями кактусов,
ярко-зелёные кокосовые пальмы шелестели и покачивались,
принося хоть немного прохлады!

"Я... полагаю, мне придётся оставить леди в _моей_ палатке,"
прошептала Дафна.

"Твое предположение совершенно верно", - сказал ее отец.

"По-моему, у нее довольно красивые глаза", - прошептала Дафна. "И
прелестнейшие волосы!"

"Неужели?" спросил ее отец.

При внезапном резком вздрагивании маленькой ручки, которая так доверчиво лежала в его ладони, он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть в её глазах тот самый взгляд, которого он так боялся.

"Я... наверное, мне стоит ей рассказать," — смутилась Дафна.

"Рассказать ей — что?" — резко спросил отец.

"Ну... мою... мою историю," — запнулась Дафна. «Было бы не очень благородно не сделать этого, не так ли?» — отчаянно пытались сказать молодые губы.
выдавить из себя что-то вроде шутливой улыбки. «Скажи — ей, я имею в виду, — откровенно, ты же [133] знаешь, — что я более или менее печально известен».
В один миг молодой рот лишился даже этой тщетной попытки улыбнуться. «Ни одна порядочная женщина никогда не захотела бы снова общаться со мной», — сказал президент.

В порыве совершенно неуместного гнева Джеффри Бреттон развернулся
, чтобы подождать вторгшуюся Леди.

"Это что, черепашьи бега?" обвиняющим тоном спросил он. "Неужели мы должны
умереть здесь, на наших путях, от голода и жажды?" Даже не попытавшись
— С вашего позволения, — он схватил руку назойливой леди в свою свободную руку и снова бросился вперёд. Когда они мчались по
рыхлой, размытой приливом песчаной отмели прямо перед огромной синей волной и наконец увидели белые палатки, он запрокинул голову и разразился безудержным смехом. — Что я такого сделал?
он потребовал от земли, воздуха, неба, моря, «чтобы я оказался на необитаемом коралловом острове с двумя прекрасными дамами — одна из которых моя дочь, а другая невеста другого мужчины?»

«Т-с-с! — предупредила Дафна, взмахнув рукой. — Там кто-то есть».
незнакомец у лагерного [134] костра! Выпустив пальцы отца и
совершенно не обращая внимания на другую леди, она быстро побежала вперед и увернулась
в густых зарослях прибрежной травы, присев на корточки, как молодой человек.
Индийский разобраться в тайне. "Эх ты, папа!" она сигнализирует
спина с пальцем на губах: "это--sissiest-просмотр
человек! Какие странные маленькие узкие плечи! И такие лучистые глаза!
И борода, как шёлковый платок!

«Должно быть, это Преступник», — сказал её отец.

«Преступник?» — возразила Дафна. «О боже!» — вдруг воскликнула она. «Он меня увидел! И он крадётся прочь через траву
с большим рулоном меха или чем-то подобным под мышкой! Быстрее!
 Может, нас ограбили!" Выскочив на пляж, она
застыла на мгновение в нерешительности, пока Преступник, словно по волшебству, не исчез из виду.

"Ограбили! О нет, — рассмеялся её отец. — Это твой купальный костюм!
Этот конкретный Преступник не только честнейший человек, которого я знаю, но и самый щепетильный.
так случилось, что он еще и самый брезгливый скромник. Прокрадись вокруг
черным ходом к [135] пальметтам, - приказал он, - и надень юбку!
Я хочу его увидеть!

Выпустив пальцы Леди в Коричневом Хаки, он сложил ладони рупором, чтобы
он открыл рот и начал кричать, преодолевая небольшое расстояние.

"Привет, Эллиман!" — позвал он.

"Здравствуйте, мистер Бретон!" — очень осторожно ответил тихий голос,
а затем из зарослей появился сам мужчина с рулоном шкур диких кошек в руках. Дафна, конечно, было
не преувеличил кротость его, ни узкие плечи,
ни шелковистая старомодной бородой, ни невинным взглядом.

- Пришли обменять эти кошачьи шкурки на трубочный табак и
апельсины? улыбнулся Джеффри Бреттон.

- Я ... не... возражаю, - протянул Разбойник.

Как человек, для которого время ничего не значило и никогда больше не будет значить, он сел на край старой развалины и достал из кармана пустую трубку.

"Полагаю, за той сломанной мачтой ты найдёшь жестянку с табаком," — сказал Джаффри Бреттон. «Я скорее планирую припрятать побольше или поменьше на таких полках, которые есть на острове [136]. ... Это такая досада, когда ты уходишь куда-нибудь на пляж и обнаруживаешь, что забыл свой «табак». Это единственный недостаток, который я могу найти в этом острове», — размышлял он. «Там так мало места в шкафу и практически нет полок!»

«Пых, пых, пых», — без всякого выражения на лице Изгой
потянулся за трубкой. «Пых, пых, пых, пых, пых».

 Жестом указав на палатки, кивнув в сторону удаляющейся
«Леди в коричневом», Джаффри Бретон попытался возобновить
разговор.

"Мои дамы, - доверительно сообщил он, - плавали ... переходили вброд ... бегали"
чтобы не сказать ... катались на яхте!

"Прелестные леди!" - покраснел Преступник.

- Благодарю вас, - поклонился Джеффри Бреттон.

- Пыхти, пыхти, пыхти, пыхти, пыхти, - вздыхала трубка Разбойника.

Джаффри Бретон ловко потянулся за сломанным шестом, чтобы
тоже закурить.

«Есть какие-нибудь особые новости за последний год?» — спросил он.

Задумавшись, из долгих монотонных месяцев жары и ослепительного света,
нищеты и [137] лишений, почти полной изоляции, Изгой извлёк в качестве подарка один приятный факт.

"Я видел целую кучу розовых ржанок," — сказал он.

"Чёрт возьми, так и есть!" — обрадовался Джаффри Бреттон.

«Есть какие-нибудь новости — с вашей стороны?» — прогудел Преступник.

Из Европы, Азии, Африки — со дворов королей и из королевских покоев, из сотен приключений, из сотен
ярких воспоминаний — Джаффри Бреттон обменивался подарками.

"Я смотрел Мировую серию", - признался он. "Я видел, как Фрэнк Бейкер совершил
свои два хоум-рана".

"Нет?" - поежился Изгой. Очень медленно он вынул трубку изо рта
. Лишь на мгновение мускул дернулся, словно всхлип, в
его седом горле. Как будто внезапно охваченный застенчивостью,
он начал шаркать босыми ногами по песку. — У вас... у вас тот же
президент, что и обычно? — решился он наконец.

"Насколько я знаю, — сказал Бреттон. — Я был в Вашингтоне три
недели назад. [138]

"Урожай апельсинов в штате хороший? — продолжал вялый голос.

"Думаю, достаточно хороший, — согласился Бреттон.

"Что-нибудь ... особенное ... в газетах этих дней об Алабами?"
пробормотал поджатый рот.

"Алабама все еще есть на карте", - признал Бреттон.

"Пуф-пуф-пуф", - задумчиво произнес Разбойник. Затем он очень слабо
с трудом поднялся на ноги. "Послушай, Марта зовет тебя", - сказал он.

- Марта? - озадачился Джеффри Бреттон. - Хочет меня? ... Зачем?

"Она не говорит, - сказал Разбойник, - но она хочет, чтобы ты... быстро".

"Быстро?" Насмешливо спросил Джеффри Бреттон.

"Она уверена, что хочет, чтобы ты побыстрее", - повторил Разбойник.

— «О, хорошо, мы сейчас уйдём», — согласился Джеффри Бреттон. — «Как только я надену свои брюки цвета хаки! Конечно, я не подведу».
Марта ни за что на свете! Да ведь в тот раз сом
ужалил меня, она... - Его лицо совершенно неожиданно потемнело, а затем
снова повеселело. "О, конечно, у меня здесь нет моей [139] лодки", - признал он.
"но мы можем поехать на твоей!"

"О ... нет, - мягко запротестовал Преступник. — Когда я вернусь, будет уже темно,
и я не собираюсь никуда идти в темноте...
Это вредно для здоровья — путешествовать в темноте...
Моя мама дома всегда говорит, что путешествовать в темноте вредно.

 — О, чепуха! — сказал Джафрей Бреттон. — Марта может быть больна!

— У неё точно что-то случилось, — вздохнул Преступник, — но это не
смертельно. Завтра всё выяснится.

— Это точно не выяснится, если у Марты проблемы! — воскликнул Джафрей
Бреттон. — Мы поедем прямо сейчас! ... Подожди, пока я расскажу
дамам, и мы все приедем, как только сможем что-нибудь перекусить!

Словно поражённый молнией, Преступник остановился как вкопанный и
начал вертеть в руках свою потрёпанную шляпу.

"О, только не дамы!" — слабо запротестовал он.

"Конечно, мы возьмём дам!" — настаивал Бреттон. «Это будет
для них настоящим приключением».

Безмолвный Разбойник на [140] мгновение перевел взгляд с залива на небо
и снова вернулся к улыбке Джеффри Бреттона.

"Вы не забыли маленький нюанс Марты, был ты?" он
прошептал: "о красный?" В откровенно унизительной нищете он начал
retwirl шляпу. "Один из них дамы были рыжие волосы, я заметил,"
сказал он.

С радостным возгласом Джаффри Бреттон откинул назад свою седую голову.


"Полагаю, мы могли бы приглушить звук," — рассмеялся он.

Но в тот момент Преступник не находил ничего смешного.

"Не так-то просто приглушить звук для дамы," — сказал он.

"Да ладно!" — не унимался Джаффри Бреттон. "Беги рысью".

Преступник неохотно повернулся и направился к своей лодке.

"Мой мотор работает не слишком хорошо", - жалобно признался он.

"Они никогда этого не делают", - сказал Джеффри Бреттон.

"Маловероятно, что бензина хватит", - возразил Преступник.

"Его никогда не бывает", - сказал Джеффри Бреттон.

С жестом явной усталости Преступник покорился своей судьбе.

"О, на этот раз очень хорошо, - сказал он, - но я [141] собираюсь переехать.
Вы мне очень нравитесь, мистер Бреттон, но я уверен, что пойду дальше.
Из-за "Потерянного человека" и Марты в этом Заливе становится слишком людно."

Резко повернув голову на звук бьющегося о металл металла, Джаффри Бретон указал на бухту, затенённую мангровыми зарослями.

"А вот и наш старый добрый Потерянный Человек, — сказал он, — возится с твоим
двигателем."

"О, с Потерянным Человеком всё в порядке, — признал Преступник, — только у него нет
такта."

— О, чёрт возьми! — повторил Джаффри Бретон. — Поторапливайся, говорю!
... Но сначала сходи в палатку с едой и выбери, что хочешь
в обмен на кошачьи шкуры. Что угодно, понимаешь? Всё, что
угодно... Клубнику, спаржу, чили с мясом — всё, что угодно,
кроме икры.

— Да, я знаю, — подбодрил себя Преступник. Слегка ускорив шаг, он направился вверх по пляжу.

 Все еще посмеиваясь про себя, Джафрей Бретон бросился к своей палатке и своим брюкам цвета хаки.

 — Поторопись, поторопись, поторопись! — крикнул он в сторону палатки, в которой находились Дафна [142] и Назойливая Леди. «Мы отправляемся
в приключение! Бог знает, что это такое, но с Мартой что-то не так...
Не забудь взять с собой свитер — мы можем проторчать там всю ночь!»

Через невероятно короткое время он снова появился на «тотеме
Он сновал взад-вперёд между лагерем и лодкой с большим кувшином питьевой воды, одним-двумя одеялами цвета хаки и неопределённым количеством банок с кофе, молоком и мясом.

Совершенно сбитая с толку, но добросовестно настроенная быть хорошей спортсменкой, Леди в Коричневом Хаки поспешила ему на помощь.

Отвлечённая внезапной подростковой мечтательностью, Дафна вышла из палатки последней. В белых туфлях и чулках,
в короткой белой юбке, в простой белой блузке и
строгом белом беретике, вся она — дикая, похожая на нимфу красавица прибоя
и пляж, казалось, снова стал чисто детским.
красота и аскетизм. Страстно желая воткнуть в пояс цветок желтого кактуса.
она первой нырнула в ближайшие заросли.
Преследуя ярко-голубую бабочку, она решила так же импульсивно
исследовать более дальнюю [143] пальметту. Затем, совершенно раскаявшись,
она отправилась на поиски собственного пути обратно к ожидающему катеру и
своим спутникам.

Зелёные, влажные и похожие на водоросли в аквариуме,
величественные деревья вырисовывали свои листья и ветви на фоне неба.
Рядом в маленьком кусте щебетала и порхала потревоженная бурей алая птичка.
прихорашивалась в своей временной ризнице. Над всем этим пульсировал экстаз прибоя.

"О, как _прекрасно_!" — выдохнула Дафна. «Во всём мире, — подумала она, — есть ли в этот момент какое-нибудь слово, кроме _прекрасного_?»

Затем, совершенно неожиданно, из зелёного лабиринта прямо перед ней она
услышала слово, которое, по-видимому, кто-то другой считал самым важным словом на тот момент, и этим словом было «Джеффри!».
_Джеффри_? ... Из всех возможных вариантов!

 С замиранием сердца она бросилась вперёд как раз вовремя, чтобы увидеть
своего отца и «Коричневую леди» цвета хаки, стоящих как на картине
Влюблённые гугеноты, положив руки друг другу на плечи.
... И на губах Леди в коричневом хаки появилась улыбка! Но
в её глазах стояли слёзы! [144]

"Джеффри!" воскликнула Леди в коричневом хаки, "с каких это пор ты
хвастаешься дочерью?"

Потрясённая удивлением и негодованием из-за обмана, которому
её подвергли, Дафна выбежала на улицу и обнаружила, что из-за чьего-то более пронзительного крика, чем её собственный, и её отец, и леди бежали со всех ног к берегу, где на носу шлюпки, сбившись в кучу, сидел преступник.
удерживая Потерянного человека на расстоянии пистолетом явно делового вида.

"Что, черт возьми, случилось?" заорал Джеффри Бреттон.

На одно-единственное мгновение расслабившись, Преступник оглянулся через свое
узкое плечо.

"У этого... вот пропащего человека нет ни капли такта", - вздохнул он.

"Опусти пистолет!" - крикнул Бреттон. — Да ведь бедняга вдвое старше тебя!

 — И вдвое крупнее меня, — признался преступник. Но он опустил пистолет по крайней мере на дюйм.

 — Но в чём дело? — настаивал Бретон.

 Потерянный Человек с мрачным видом попытался объяснить. [145]

— Он был глупцом из-за краба, — нахмурился Потерянный Человек.

— Это тоже не так, глупенький, — возразил Преступник. — Он наступил на краба и причинил ему боль. Я говорю, что не стоит причинять боль ничему живому.

 — Ну и болтун же ты! — прорычал Потерянный Человек. — Ты... ты убийца,
ты!

 Преступник молниеносно снова поднял пистолет.

«Я не убийца, — бубнил он. — Я никогда в жизни не убивал людей. Я убил двоих — они оба напали на меня. Я говорю вам, что нет на свете человека более миролюбивого, чем я... Но когда я занимаюсь самогоноварением, — в одно мгновение вялые губы сжались в тонкую безжалостную линию, — но когда я занимаюсь самогоноварением,
когда я занимаюсь самогоноварением, я не терплю обезьяньего блеска!

"О, прекрати это!" - сказал Джеффри Бреттон. "А вот и дамы!"

"Я забыл о дамах!" - рухнул Разбойник. Покраснев, как школьник.
он засунул пистолет обратно за пояс и начал
возиться с двигателем.

Но дамы, похоже, не спешили. [146]

 Немного нетерпеливо Джафрей Бреттон повернулся, чтобы встретить их.
 Леди в коричневом платье откровенно испугалась. Но Дафна, хоть и была бледна как полотно, не выказывала страха.

"О, тебе не кажется, что он слишком опасен, чтобы идти с ним?" — вздрогнула
леди в коричневом платье.

"Ерунда!" - рассмеялся Джеффри Бреттон. "Он кроток, как ягненок".

"Если вы будете правильно с ним обращаться", - добавила Дама в коричневом хаки.

"Разве почти все не опасно, - засмеялся Джеффри Бреттон, - если
не обращаться с этим правильно? Окно пятого этажа? Нож и
вилка? Чистый лист бумаги? Пуговицы на твоем пальто? И все же только
дурак выпрыгивает из окна пятого этажа, или пытается засунуть
лист бумаги себе в глаз, или... - С испуганным вздохом
он внезапно повернулся к Дафне. "Ты белая!" - сказал он.

Кто была эта женщина, кем она была для своего отца?

Дважды Дафна открывала рот, чтобы выкрикнуть вопрос —
обвинение, недоумение, которые поглощали её. Затем, сделав поистине героическое усилие, она развернулась и со всех ног побежала к шлюпке. [147]

"Поторопитесь, вы… вы, растяпы!" — обернулась она и крикнула, когда уже не было видно ни дрожащих губ, ни затуманенных глаз.

Через пять минут, с громким плеском воды, громким
рыком двигателя, сильным запахом бензина, старая
шатающаяся лодка отправилась в путь.

Было ещё очень светло, очень жарко, но уже, как будто для
Огромное солнце, отягощённое своим весом и увядшее, покачивалось на своей орбите,
и, словно беспокойное ложе, наконец-то разгладилось на ночь.
Зелёная мангровая подушка и белый песчаный покров быстро отступающего
берега наконец-то мягко и прохладно засияли над натянутым голубым покрывалом
залива.

Дафна сидела на носу шлюпки, уставившись на своих
спутников — тщедушного разбойника, гигантского Потерянного Человека,
своего самого представительного отца и таинственную даму. Как
испорченная грампластинка, её разум, казалось, внезапно остановился на
эта фраза «её самый представительный отец и таинственная
леди — таинственная леди»... И все они куда-то направлялись
с таинственным [148] поручением — с таинственным ночным поручением,
связанным с какой-то сумасшедшей женщиной, которая не любила красное и... и...
Сердце у неё тревожно забилось, застучало, заколотилось! «А месяц назад, — подумала она, — я вставала, когда звонили колокола, и ложилась спать, когда звонили колокола, и думала, когда звонили колокола, и переставала думать, когда звонили колокола!» Она слегка вздрогнула и вдруг подняла глаза и увидела, что взгляд Потерянного Человека прикован к ней.
на его лице появилась явно добродушная и апостольская улыбка, но, продолжая улыбаться, он
вскинул плечи, хлопнул в ладоши и снова запел старую английскую песню:

 «Диафения, как нарцисс,
 Белая, как солнце, прекрасная, как лилия...».

Дафна вскрикнула, откинула голову назад и закричала от
напряжения.

— Хорошо! — сказал её отец. — Теперь тебе станет лучше! [149]

II

Было темно, когда они заметили жёлтый огонёк фонаря на
острове Марты. На крайнем юге так внезапно наступает
темнота! Это довольно жутко! Но довольно приятно, если ты
окажись ты достаточно невинным северянином, ищущим острых ощущений. Только такие несчастные души, как Потерянный и Преступник, и, возможно, даже сама Марта, для которых Тьма символизирует удар в спину, выстрел из засады или бог знает что ещё!

 Для Дафны в ту ночь Тьма была пронизана магией и болью. Высоко над головой в невыразимой ясности сине-чёрный купол неба, казалось, искрился звёздами. Вокруг неё в мрачной таинственности шумел и плескался великий залив,
усыпанный кораллами и жемчугом. Из тёмной, сбившейся в кучу группы на корме
На лодке не было ни одного знакомого лица или черты. И
в дрожащем вздохе и стуке двигателя [150] её
низкий голос отца, даже лёгкий смех «Коричневой леди»
 звучали как что-то из другого мира.

 В тот момент Дафну больше всего беспокоил её собственный маленький мир, мир в хаосе!

"Мой отец мне изменяет!" - взбунтовалось ее дикое сердечко. "Он
обманул меня! И из-за дамы!" - пробудило ревность. "Мы не
_need_ другой леди! И какие земные причины могут два человека
за притворяться чужими, когда они действительно были
«Любовники? Но как два человека могут быть любовниками, —
вдруг задалась она вопросом, испытывая совершенно новое чувство
смятения и боли, — если один из них уже женат на ком-то другом?
 Если один из них действительно находится в свадебном путешествии? Даже если
в тот конкретный момент она могла сбежать из своего
свадебного путешествия? Брак есть брак, говорили люди! Нужно играть по
правилам! Все должны играть по правилам! Это как игра!» Даже те, кто мошенничал в бизнесе, не стали бы мошенничать в играх! Это неспортивно! Это не...
её воображение оживилось и разгорелось во всю [151] силу. «Если мой отец нехороший, — мучила она себя, — то кто хороший? Если мой отец нехороший, то что же хорошо? Если мой отец нехороший, то какой смысл в том, чтобы кто-то был хорошим?»

 Она вызывающе подняла глаза к звёздам. И звёзды смеялись над ней! Рассеянно она прислушалась к шуму залива и
услышала, как залив толкает бедную старую шлюпку в бок!

 Затем, как в конце тревожного сна,
неизбежно пробуждающего, маленькая шлюпка уткнулась носом в
дерево вместо волны, и путешествие закончилось!

На верхней ступеньке странного, пропитанного водой и обветшалого на вид пирса
горел жёлтый фонарь, приветствуя путешественников. Вокруг не было ни души, ни каких-либо признаков человеческого жилья, кроме фонаря и разрушенного пирса.

 

"Должно быть, фонарю очень одиноко — жить в таком одиночестве," — раздался слегка насмешливый голос Леди в коричневом.Затем внезапно из дальней тени, где, по-видимому, встречались пирс и берег,
извиваясь и скуля от [152]
волнения, появилось маленькое тёмное тельце, отчаянно спешащее к
ним.

- Почему... какого черта? - воскликнул Джеффри Бреттон. - Почему, какого черта?
Разрази меня гром! Ну, я бы подумал, что у Марты "что-то есть"! Почему?
это Ползучая Мышь! - крикнул он и спрыгнул на берег.

Женщина в коричневом хаки поспешила за ним.

"Сюда! Подожди меня!" - взмолилась она.

Когда он повернулся, чтобы помочь ей, с его губ сорвалась единственная фраза.

"Опусти поля шляпы!" — приказал он. "При таком свете твои волосы
кажутся почти малиновыми!"

Затем мужчина, женщина и собака растворились в тени.

С безразличным ворчанием Потерянный Человек и Преступник вернулись
к своей вечной работе — возились с двигателем. Тени, работающие
на тенях!

"О, похоже, всем не терпится узнать, что со мной будет!" — задрожала Дафна.
"Даже Старый Папа не сказал "до свидания". Даже Мышь-Трус — не сказал
Привет! В чём дело? — резко спросила она. "Что — что такое?"
[153] что-нибудь интересное? Поддавшись внезапному экспериментальному порыву, она скользнула
к краю носовой палубы и попробовала мелкий прилив
одной стройной ногой и лодыжкой. В следующее мгновение, пока двое мужчин
спорили, она соскользнула в воду и помчалась прочь
к незнакомому пляжу. "Я пойду поищу что-нибудь свое!" - бушевала она
дикое маленькое сердце. «Что-то, что скажет мне «Прощай»!
 Что-то, что скажет «Привет»!» Хорошо — плохо — жить или
умереть — что-то только моё!»

Не обращая внимания на забивающий рот песок, не замечая царапин и
колючек, спотыкаясь о обломки, продираясь сквозь пальметто,
не осознавая, что у неё перехватило дыхание, не чувствуя себя одинокой,
охваченная лишь странным возбуждением, новым странным чувством
свободы, она мчалась сквозь волнующую темноту, пока
внезапно не споткнулась о какую-то ужасную скользкую штуку, похожую на
мёртвое тело акулы, и не упала головой вперёд в заросли прибрежной травы.
и, снова выползая на четвереньках на чистый, мягкий песок,
она выползла на вспышку выстрела из револьвера, пуля которого
едва задела мочку её уха. [154]

Крепкие, как тиски, мужские руки обхватили её!

"Боже мой!" — выдохнул мужской голос. "Я думал, ты пантера
или медведь — или кто-то ещё!"

Пытаясь освободиться, Дафна выхватила из кармана маленький фонарик
и направила его прямо в лицо мужчине.

"Почему... что за... чёрт?" — истерично бормотала она. "Почему... как
это вообще возможно?" — отчаянно пыталась она собраться с мыслями. "Ну... я бы подумала, что
Марта _что-то_ нашла!' Почему-почему, это же... Поцелуйный
Человек!" — воскликнула она.

 Мужчина ответил ей широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.

"В-вы?" — заикаясь, спросил он.

 Пошарив в песке в поисках своего фонаря побольше, он
посветил на сцену более ярким светом.

«Что ты здесь делаешь и почему ползаешь на четвереньках?» — спросил он. Его лицо было пепельно-серым.

"Я убегаю!" — просияла Дафна. Её глаза были похожи на звёзды, а румянец на щеках пылал, как розовый флаг. [155]

"Убегаешь?" — переспросил мужчина. "От чего?"

«Я не знаю!» — рассмеялась Дафна.

 «Что — что?» — переспросил мужчина.

 «Мне всё равно!» — рассмеялась Дафна.

 Молодой человек снова заметно вздрогнул и повернулся к ней.

 «Разве ты не знаешь, что тебе небезопасно быть одной в таком виде?» — возмутился он. — Разве ты не знаешь, какая это дикая страна? Разве ты не знаешь, что здесь водятся медведи, пантеры, дикие кошки, змеи и... И
я чуть не застрелил тебя, — тупо повторил он. — Если бы не эта... эта адская дрожь в моей правой руке, от которой все пытаются меня вылечить, я бы, наверное, убил тебя.

— Ты правда это имеешь в виду? — воскликнула Дафна, испытывая новый прилив страха.
волнение, "что, кроме всего один маленький шанс, что я могу быть
лежа здесь, в эту самую минуту? Умер и все закончилось, я имею в виду?
Теннис и участники, и новые шляпы и все закончилось
с? Такой же мертвый и весь изуродованный, как... как Ной? - ахнула она.

- Да, - подтвердил мужчина.

Торжественно на мгновение в колкий трепет это все заезжено
мудрые лица и [156] жаждущих простодушный молодой измерена
это вопрос жизни или смерти в глубине глаз друг друга.

Затем, по чисто женской натуре, девушка придвинулась немного ближе к
бедняге, который чуть не убил ее. И по чисто мужской натуре
Мужчина обнял бедную девушку, которую чуть не
убил. Это была сама природа, которая сдула прядь
ярких, ароматных волос девушки на губы мужчины.

 Издав звук, похожий на рычание, мужчина снова отъехал.

"Уф, как же у меня нервы расшатались!" — сказал он. В свете фонаря шрам на его лице внезапно проявился с
необычайной чёткостью, и, словно смутившись из-за этой
багрового цвета полосы, он небрежно провёл рукой по губам и
скуле. — Расскажи-ка ещё раз, — сказал он, — об этом побеге. Что за игра?

— Это вовсе не игра, — вспыхнула Дафна. — Говорю тебе, я убегаю!
[157]

"А как же твой суровый родитель?" — ухмыльнулся мужчина.

"Моего отца больше интересует другая дама! — воскликнула Дафна.
"Он почти забыл о моём существовании. О, конечно, я не имею в виду.
он бросил меня, - объяснила она с истерическим юмором. - Дело в том,
что на данный момент и на все грядущие времена, - она
внезапно оживилась, - у меня должна быть своя жизнь!

"Это оригинальная идея", - сказал мужчина.

При слабом оттенке насмешки в словах "все горячо",
Безрассудный гнев снова охватил Дафну.

"О, не смей надо мной смеяться!" — воскликнула она. "И не пытайся меня остановить! Я же знаешь, я из Бретонна! А все Бретонны
дикие! О, ужасно дикие! Я читала об этом в газете! И я... я
собираюсь быть самой необузданной из всех!

«И насколько же необузданной ты собираешься быть?» — спросил мужчина.
Одновременно с вопросом он поднял фонарь и направил его, как прожектор, на эльфийскую красоту девушки, на её
влажную юбку, облегающую стройные ноги, на растрёпанные светлые волосы,
[158] из-под чопорной маленькой шапочки, блузка с матросским воротником
спустилась чуть ниже, чем нужно, обнажив жаждущее, бессознательное
молодое горло! «Насколько же дикой ты собираешься быть?»

 «О, такой же дикой, как _дикая_!» — злорадствовала Дафна. «У меня будет
самолёт! У меня будет... будет...»

Со странным смешком мужчина вскочил на ноги и протянул
руку Дафне.

"Там, где я живу, - усмехнулся он, - самолеты растут на деревьях. Ты
как раз та маленькая девочка, которую я ищу! Пойдем!

"Пойдем куда?" засмеялась Дафна, уже держа его за руку.

— О, просто «давай-давай!» — подбодрил её молодой человек со смехом, который
почти в точности повторил её собственный. — Ради всего святого, никогда не портите хорошее начало, беспокоясь о плохом завершении!

 — Ты говоришь почти как мой отец, — поморщилась Дафна.

"Может, я и говорю, как он, - засмеялся молодой человек, - но я не такой"
походка, как у него! Я больше не могу быть прямым и узким! Ты
совершенно права, малышка, насчет этой игры в [159] быть
хорошей! Я пробовал ее уже целый месяц - и поверь мне,
в ней ... ничего нет! Ведь даже боги не хотят, чтобы ты это делал
веди себя хорошо! он засмеялся. "Когда тебе предлагают сладости на золотом подносе
, они, конечно, не могут ожидать, что ты от них откажешься!"

"Я никогда не ела с золотой тарелки!" - засмеялась Дафна, вырывая
свою маленькую ручку, она перепрыгнула через край волны.

"О, пожалуйста, не убегай от меня! _ - взмолился молодой человек.
«От кого бы ты ни убегала — о, пожалуйста, не убегай от _меня_!
Это не совсем честно, знаешь ли! Это не...», — подняв фонарь, он на мгновение застыл, и его стройная фигура в
тщательно отглаженной фланелевой рубашке нелепо выделялась на фоне
на диком, первобытном фоне кактусов и обломков. Затем в
слабом приступе кашля свет и фигура исчезли.

"О, я забыла, — воскликнула Дафна. — Конечно, мы не должны убегать!"
Всё её волнение внезапно сменилось слезами. "В конце концов, —
она порывисто призналась: "Сбежать на остров не так уж и приятно!
ужасно приятно! Неважно, как далеко вы убежали, он всегда будет
всего [160] 'круглые и круглые!'" С сочувствием она обернулась
по отношению к нему.

"О, я не знаю!" - огрызнулся молодой человек. - Знаешь, некоторые острова,
знаешь, не такие круглые, как другие! Этот для
пример ..." Одним прыжком он оказался рядом с ней, его странное,
завораживающее лицо приблизилось к ее лицу, его трепетные руки
сжали ее плечи. "Ты ... маленькая ... благословенная крошка!" - воскликнул он.
"если ты действительно ищешь приключений - давай их устроим! Но
раз уж мы об этом заговорили - ради всего святого, давайте сделаем это грандиозно!
Давай... давай представим, что ты нищенка! - он возбужденно рассмеялся.
- а я сказочный принц! Он еще раз осветил
своим фонарем ее прелестную растрепанность. "клянусь душой, - ликовал он.
- ты больше похожа на нищенку, чем мне бы хотелось
— Сказочный принц! Но если бы я мог доказать, что я — твой сказочный принц...

 — Да, если бы ты мог доказать, что ты — мой сказочный принц... — рассмеялась
 Дафна.

 — Тыквенная карета — и всё такое? — воскликнул мужчина. Его руки на её
плечах были подобны ударам током.

 — Тыквенная карета и всё такое! — прошептала [161] Дафна. Она и сама не могла бы объяснить, почему прошептала это.

Со странной улыбкой молодой человек отпустил её плечи и снова схватил за руку.

— Тогда иди сюда! — воскликнул он.

Может, это и не было «бегством», но очень похоже на него! Зигзаг
По пляжу, через заросли пальметто, грохоча
по неожиданной куче старых жестяных банок, снова на мягкий
песок защищённой бухты, коралловой гавани, где у причала
стояла большая плавучая дача, сияющая огнями, как рождественская
ёлка.

"Вот она!" — воскликнул молодой человек. "Тыквенная карета!"

"Откуда она вообще взялась?" — ахнула Дафна.
Её сердце билось так сильно, что она едва могла говорить.
"Где бы то ни было — в этом мире?"

Чуть покачиваясь на ногах, она слегка задела плечом своего спутника и, обернувшись, увидела
схваченная в стальные объятия, она с жаром,
с которым никогда раньше не сталкивалась, отдалась первой
страсти, которую когда-либо видела! Это была не
хулиганская [162] потасовка с взвинченным мужчиной, который
думал, что ты пантера! Это была не попытка задушить
курносую девчонку, которая пыталась не дать тебе закричать!
Это была не идиллическая сцена в классе, не воздушная
перспектива поэтов! Но сама страсть! Необузданная страсть! Нечто нежное, пугающее, превосходящее её самые смелые мечты о нежности и ужасе! Отчаянная, решительная, почти непреодолимая мольба мужчины, который боролся, если не
за саму жизнь, по крайней мере, за последнюю радость, которую он когда-либо
испытает!

"О, малышка!" — взмолился он. "Я схожу по тебе с ума! Ты в этом сомневаешься? Совершенно схожу с ума!" Его вопросительные знаки были поцелуями, его
восклицательные знаки — ещё большим количеством поцелуев. "С той самой ночи, всего шесть недель назад, когда я наткнулся на тебя в отеле? Я
тогда был пьян, не так ли? Что ж, теперь я достаточно трезв! Но пьян я или трезв, с тех пор ни днём, ни ночью я не переставал пытаться следовать за тобой! Дай мне свои губы!

"Я не дам!" — сказала Дафна.

"Говорю тебе, я не могу жить без тебя," — настаивал мужчина. "Я не буду
жить без тебя! Твой отец совершенно прав, у меня не так много
времени, [163] но подумай, как бы мы его провели! Гавайи,
 Япония, Луна, если бы ты этого захотела! «Ешь, пей и веселись» — и
завтра ты всё ещё будешь жить! Это только я должен умереть! Ты
будешь любить меня, я говорю! Ты _shall_! Боже милосердный! Неужели я должен жить
как избалованный ребенок всю свою жизнь и быть лишенным в последний момент
единственной настоящей вещи, которую я когда-либо хотел?"

"Мой... мой отец..." - вырывалась Дафна. Это была борьба души
так же, как и тела.

"Твой отец - настоящий мужчина", - признал энергичный, неотразимый
голос: "Но он всего лишь настоящий мужчина с настоящими мужскими потребностями.
Когда-нибудь обязательно появится другая женщина. Есть еще одна
женщина, даже сейчас, ты говоришь? Какое место тогда остается для тебя? Но
пойдем со мной, говорю я, и пока в моем теле остается дыхание
ты будешь первым, последним и единственно возможным! И после этого----" он
вздрогнула немного, "Миссис Шеридан Кайре не придется
беспокоиться, я полагаю, слишком много ни о чем. О, я был дьяволом,
Я знаю! Я не отрицаю этого! Я...

- Ты... ты хочешь сказать, что целовал других женщин? - воскликнула Дафна.
- Вот так... вот?

"Да...несколько...других... женщин", - вздрогнули [164] ненасытные губы,
"но не так! Или это! Или _это_!"

"Я не дам тебе свои губы", - сказала Дафна.

"Ты, маленькая огненная коса!" - ликовал мужчина. "Ты... ты, юная
пантера! _ Ты благословенный маленький приятель_! Мы с тобой вместе — и мир потерян!

Затаив дыхание, почти всхлипнув, он приподнял её подбородок,
чтобы она смотрела на свет, и заглянул в её бездонные юные глаза.
Его собственные глаза были полны слёз, а шрам на щеке странно
дернулся в ямочке.

"Ты хотела быть такой же дикой, как самолёт, да?" —
спросил он.
с необычайной нежностью. «И они распяли тебя за распутство в Залах Науки! А ещё в воскресном приложении
рядом с разделом комиксов!» В ответ на дрожь, пробежавшую по её телу,
в его глазах внезапно вспыхнуло что-то более острое, чем слёзы. Но
его голос по-прежнему звучал нежно. «И они всегда будут распинать тебя, малышка, — сказал он, — в этом чопорном мире школы-интерната, в котором ты живёшь! Пока ты жива, малышка, какой-нибудь ханжа будет время от времени подходить [165] и проверять, крепко ли держатся гвозди в самом кресте».
в полном блеске. Но куча, я, маленькая девочка, будет
оцените ты как святая! Называй это диким сборищем, если хочешь, но
разве ты не предпочел бы, чтобы над тобой смеялись из-за святого, чем плевали из-за
дьявола?

- Да-а-а, - дрожащим голосом ответила Дафна.

"Тогда идем!" - сказал мужчина.

Дафна не пошевелилась.

И снова его пальцы нежно погладили её пульсирующее запястье.
 «Что тебе нужно, — проворковал убедительный голос, — так это немного взбодриться, а не впадать в уныние. И это утверждение, — он ухмыльнулся, — хоть и не является праведным,
по крайней мере, остаётся правдой. Так что давай! — он ускорил шаг. — И если ты
хочешь сойти с ума, мы сойдём с ума! А если ты хочешь стать ручным,
мы станем ручными! Рай или ад, мне всё равно — лишь бы мы были вместе!

Из сверкающего плавучего дома в маленькой бухте донёсся звон колокола, возвещающий о том, что сейчас восемь часов.

"Поторопитесь!" - настаивал мужчина с едва заметной хрипотцой
беспокойства в голосе. "Ради всего Святого, если мы собираемся идти, давайте идти
пока [166] движение хорошее! Никакой халтуры! Никакого фиаско! Все, что я хочу
от тебя, - он повернулся и доверительно сообщил с неожиданной горячностью, - это твое
обещание, что, если мы начнем, ты доведешь дело до конца! Мой
честь не дурят вас, объявленных против вашей чести не
чтобы сделать из меня дурака! Девушки так неблагонадежных".

"Девочки?'" поморщилась Дафна.

От сверкающей дом-лодка женский смех раздался с
любопытные соответствия.

Но когда Дафна вздрогнула на этот раз, она снова была в объятиях любовника
окруженная нежностью любовника, убаюканная голосом любовника
.

"О, я ни на секунду не притворяюсь, - промурлыкал убедительный
голос, - что у меня на борту именно та публика, которую я бы выбрал
для этого конкретного вида отдыха. Тем не менее..."
С усмешкой, которая была бы жестокой, если бы не была такой ликующей, он наклонился и коснулся губами пульсирующего виска Дафны. «Тем не менее, — усмехнулся он, — из всех толп, которые когда-либо окружали кого-либо, эта, пожалуй, самая готовая есть с моей руки». У меня не так много денег
похоже, ни здравого смысла, ни долгой жизни, но то, что у меня есть, - он
[167] внезапно рассмеялся: "У меня есть честно! И это деньги!"
В тишине, которая была почти зловещей, он постоял мгновение.
уставившись на освещенный яркими фонарями силуэт дома-лодки на фоне
темные развевающиеся ладони. "Думал, что они заберут меня от всех
это сделали они?" он поставил под сомнение горячо. "Вернуться к старой доске
Встреча в Нью-Йорке снежная буря? Не так уж много! «Если вам нужна ваша чёртова старая библиотека, — написал я им, — приезжайте сюда и разберитесь с этим там, где можно спорить, не отморозив язык, и в то же время поймать пару тарпонов». Я отправил им билеты и всё остальное, весь этот чёртов набор, архитектора и всё остальное! Это намного проще, чем возвращаться в Нью-Йорк! Но если я не хочу отдавать им библиотеку,
— Он ухмыльнулся с внезапной злобой: — Мне не обязательно это делать, знаете ли, — даже сейчас! В завещании моего отца нет ничего, что вынуждало бы меня отдать его. В завещании моего отца лишь говорится, что я должен отдать его,
советовать мне отдать его «с такими последующими денежными средствами», — насмешливо процитировал он, — «которые могут составить моё состояние» на момент обналичивания.
Но из всех этих важных персон, — он содрогнулся, — которых я когда-либо видел, [168]
Клаудия Мерривейн возглавляет их всех, не исключая даже своего нового
декана или старейшего попечителя!

— Клаудия… Мерривейн? — ахнула Дафна.

"О, конечно, в своё время, — настаивал Кайр, — я был вхож в её дом.
за моим столом, и время от времени какой-нибудь позор! Но греческий? И
латинский? и дорические колонны? И «влияние бетона на
молодой характер»? «Где же ты?» — он повернулся и внезапно позвал
её в темноте. Он протянул руки и снова притянул её к себе, и
впервые она безвольно подчинилась и прижалась к его груди, как
повреждённая роза.
"Почему, я даже не слышу, как ты дышишь!" он закричал. "Почему, ты
наверное, мертва, ты такая неподвижная! И твои маленькие ручки как
лед! И..."

"Вы ... сказали ... что... что мисс Клаудия Мерриуэйн ... была на этом
лодка там ... с вами? - запинаясь, спросила Дафна.

- Ну да, - пожал плечами мужчина. - Кажется, так зовут даму.
Почему... почему она не должна быть там? Все колледжи закрыты
сейчас, не так ли, на рождественские каникулы? Почему, конечно же, ты?
не хочешь ли ты сказать, что тебе не все равно?" он [169] рассмеялся. — Тебе не нравится, что я с этой дамой?

 — А тебе не всё равно? — фыркнула Дафна. Словно призрак, внезапно наэлектризованный, она
снова обрела огонь, нервы, искру, безрассудство!

 Сквозь дрожь своих взвинченных нервов он почувствовал, как в ней
произошла странная, почти мистическая перемена, и её волосы засияли золотом.
волосы, более глубокий синий цвет глаз, учащённое биение пульса в
тонкой шее. Каждая её нежная черта внезапно стала
выделяться, каждый минорный аккорд превратился в крещендо! Если она
была прекрасна во время пляжной возни и в задумчивом молчании
минуту назад, то теперь её красота сводила его с ума.

 С тихим возгласом, похожим на вызов, она протянула руку и
коснулась его плеча. Это была её первая
ласка.

"О, хорошо! Я пойду с тобой!" — взволнованно воскликнула она. "Но при одном условии!"

"Сотня условий!" оживился мужчина, "при условии, что вы выдвинете
их до того, как мы начнем!"

"Это из-за нашего "начала" я выдвигаю это [170]!" - воскликнул
Дафна. Ее тело светилось от краснеет, но ни ее сердце
ни ее разум знал только, почему она покраснела. — Это из-за твоего пьянства! — вспыхнула она. — Когда мы станем мужем и женой, с моими недостатками и твоими, мы будем делать всё, что в наших силах, думать, бороться, может быть, сможем кого-нибудь попросить нам помочь! Но пока мы не станем мужем и женой, я не должна смущаться — или унижаться! Зло, которое знает, что оно зло, — вот оно
вещь! Но глупость, что не знает, что это глупости, я просто
не выдержал, Вот и все!" Ловко ее молодые глаза сузились
его. "Ты... ты совершенно прав в том, что сказал на пляже
только что! Никто не может гарантировать, что он умрет! Но это ужасный человек
Шеридан Кайр, который не гарантирует своего старта! Так что, если я
обещаю тебе, Шеридан Кайр, - гордое личико вспыхнуло, - что
как только я начну, я доведу дело до конца, это обещано
при том понимании, что вы будете защищать достоинство
этого начала?"

На нетерпеливом лице мужчины проступил темный недовольный румянец
внезапно. [171]

— Я тебя понял! — сказал он. — Я буду очень осторожен с выпивкой.

 — Но что касается твоего обещания, — воскликнула Дафна, — что ты не
откажешься и не выставишь меня дурой, — мне бы и в голову не пришло
просить об этом! Мне и сейчас это не приходит в голову! Почему... почему
ты должен делать из меня дурочку? спросила она. "Почему, как ты мог
сделать из меня дурочку? Ты любишь меня, не так ли?" - торжествовала она.

"Я ... люблю... тебя", - сказал мужчина.

"О, тогда ладно!" - воскликнула Дафна. "Нуфф сказал! Пошли!"

Выхватив серебряный свисток из белого фланелевого кармана , мужчина
Он резко свистнул один раз, два раза, три раза. Одновременно с этим сигналом на плавучем доме
произошло небольшое волнение.

"Они сразу же придут к нам," — сказал мужчина. "Как только спустят на воду маленькую лодку."

Взяв его за руку, Дафна стояла, переступая с ноги на ногу, как пони, и наблюдала за происходящим.

«Это будет мой плавучий дом?» — затрепетала она. [172]

"Это будет ваш плавучий дом," — улыбнулся мужчина.

"И мои весёлые фонарики?" — затанцевала Дафна.

"И ваши весёлые фонарики," — улыбнулся мужчина.

"И мои деньги?" — воскликнула Дафна. "И моя библиотека?"

"И твое _everything_", - улыбнулся мужчина.

С совершенно эльфийским криком Дафна запрокинула голову и
начала смеяться.

"О, я ни капельки не боюсь идти с тобой!" Она рассмеялась. "Может Быть, Я
должны быть! Но я не такой! Я нет! Может быть, это потому, что я слишком взволнована, чтобы бояться! Может быть, это потому, — она вспыхнула, — что я больше никогда ничего не буду бояться! О, я ужасная девчонка, — она побледнела и снова вспыхнула, — я даже не знаю, что такое брак! Но... — дикий, как смех нимфы или фавна, странный
крик снова сорвался с её губ. — Но я знаю, что никогда не должна
обманывать тебя! - воскликнула она. - По крайней мере, это я знаю! Так что... так что
может быть, ты не захочешь брать меня с собой, - воскликнула она, - когда я скажу тебе
что мисс Клаудия Мерривейн была президентом, который исключил меня
из колледжа!"

"_ что_?" рявкнул Шеридан Кайр. "[173] Дьявол, ты говоришь!
_ что_? Ах, так вот почему вы были готовы пойти? Только к вам
еще? Просто для того, чтобы ... Теперь я, должно быть, был немного туповат, - он нахмурился.
- чтобы не понять, что это были те, кто исключил тебя
из колледжа. Даже толще, чем я думал! Видя только свой
фото в газете, подведение итогов, только ваше имя!" Тогда довольно
внезапно он запрокинул голову и расхохотался. "Из всех
комических опер!" - прокричал он. "Из всех ниспосланных Небом ситуаций!
Мы отдадим им их старую библиотеку или нет, как ты скажешь ", - сказал он.
ухнул. "Ну----" затем, с жестом, который, казалось, все
пыл а нет доброты-он протянул руку и привлек ее обратно к себе.
«Мне всё равно, почему ты приходишь, — закричал он, — лишь бы ты приходила!»

«О, как же это будет чудесно, — затанцевала Дафна, — так их удивить!
Я надену шляпу с широкими полями, вот так и вот так, —
она показала, как именно, нетерпеливыми пальцами, — чтобы они не
«Не подходи ко мне, пока я не буду готова — я буду выглядеть ужасно!»

«Всё будет прекрасно!» — сказал мужчина. «Тс-с! Вот и старт!»

Словно взволнованный ребёнок, Дафна побежала навстречу [174] ему. Мужчина шёл рядом с ней. Она быстро оглянулась на него сквозь
густую копну своих волос, и с её губ и глаз сорвался
вызов, наполовину озорной, наполовину дерзкий.

"Славно! Славно! _Славно_!" — рассмеялась она. "Но я никогда не
дам тебе своих губ!"

В ответ на вызов мужчина рассмеялся, и в его смехе не было ни капли озорства.

«Мне будет всё равно, что ты мне дашь, — сказал он, — когда я снова стану самим собой».
устроено так, что я могу брать всё, что захочу!

С плеском киля о песок маленькая яхта приземлилась у их ног.

Моряк в красивой форме, управлявший яхтой, был слишком хорошо обучен, чтобы хоть на мгновение проявить удивление или любопытство по поводу поручений своего хозяина.  Но хозяин есть хозяин.
Слабость, которая слишком часто была свойственна этому человеку, была единственной ошибкой за все десять лет его службы.


"Добрый вечер, Дайтон!" — кивнул его хозяин. [175]

"Добрый вечер, сэр!" — почтительно поздоровался слуга.

"Вот, поправь эти подушки получше!" - указал хозяин.
помогая неясной белой фигуре забраться в лодку. "Сюда, Дайтон,
помоги леди!"

Впервые поднимая глаза на смеющуюся маленькую леди
лицо, выглядывающее наполовину испуганным из-под ее ярких растрепанных волос,
Мужчина Дайтон совершенно непроизвольно ахнул и споткнулся
немного неуклюже о какое-то темное препятствие.

"Все в порядке, Дайтон", - засмеялся его хозяин. "У нее такая
внешность, что сразит любого мужчину наповал! Твоя новая любовница, Дайтон!"
гордо выкрикнул он.

— Ваша… ваша новая хозяйка? — невнятно пробормотали его заплетающиеся губы.

Едва ли осознавая, что произошло что-то ужасное, но поражённая, как плетью,
единственным ругательством и последовавшей за ним жуткой тишиной,
Дафна свернулась калачиком на подушках и болтала от волнения,
не замечая ничего вокруг.

"О, какая ночь!" — воскликнула она. "О, какие высокие кокосовые пальмы!
О, какие яркие звёзды! О-о-о, что же мне делать?
[176] Что насчёт одежды? — опрометчиво спросила она. Всё веселее и
веселее звучал её смех. — Ну, просто из человеколюбия, — злорадствовала она, — мисс Мерривейн придётся одолжить мне ночную рубашку! И туфли, и чулки! И платье! О, я буду выглядеть
забавно в великолепной одежде мисс Мерриуэйн? Встревоженная этим
непрерывным молчанием, она повернулась и удивленно уставилась на
разъяренного, нахмуренного мужчину рядом с ней. "Почему... в чем дело"
Шеридан Кайр? прошептала она. "Ты выглядишь так ... вроде как... как будто
у тебя болит лицо? Не так ли?" С глазами тянет, как будто какой
неотразимое обаяние на бледно Зиг-zagged контур его
шрам, она попросила один детский вопрос, который остался на ней
губы. "Тот, кто причинил тебе такую боль?" - спросила она. "Это было на ...
отважной войне или что-то в этом роде? Как вообще в мире могло..."

"Тише!" - прорычал мужчина. "Ради Бога, тише!" Затем в
страстном раскаянии он наклонился в темноте и
коснулся губами кончиков ее пальцев. "Прости меня", - умолял он,
"мои нервы _are_ нервный!"

Ярко дом-лодка маячила перед [177] их. В другом
минуту они будут рядом.

Мужчина снова наклонился к маленькой фигурке, стоявшей рядом с ним.

"Только один раз, — потребовал он, — я хочу услышать это из твоих собственных уст! Не я же подбил тебя на побег, не так ли? Это была
твоя собственная идея, я имею в виду? Ты уже всё решила для себя
вроде работает, прежде чем вы наткнулись на меня? Я просто
направление вы решили сходить?" На одно мгновение на
его юном лице промелькнул вопрос о его собственной ответственности.
его худые черты приобрели почти преувеличенный аскетизм.
"Знаешь, я не особенно стремлюсь изображать из себя соблазнителя
молодежи".

"В качестве кого?" переспросила Дафна.

Затем, мягко ударившись о борт большой плавучей
гостиницы, маленькая шлюпка завершила своё путешествие, и мужчине с
девушкой оставалось только рассмеяться.

"Бум!" — взлетела маленькая лестница на шлюпку. "Скрип!" — напряглась
верёвка. С топотом ног в мягких сапогах прибежала полудюжина матросов в белых
мундирах! С палубы выглянул тёмно-синий офицер!
 Зажёгся ещё один [178] фонарь! И ещё один! И ещё один! Из какого-то
тёмного угла донеслись звуки фортепиано и скрипки, беззаботно наигрывающие мелодию!

 Затем чьи-то руки и губы, гораздо более осторожные, чем
Дайтон, но с не такими пустыми глазами, искрящийся,
жизнерадостный, совершенно растрепанный, совершенно необъяснимый
маленький человечек последовал за хозяином плавучего дома в роскошную,
мягко освещенную каюту, где собрались почти бесценные
За столом из красного дерева две хмурые, серьёзные женщины и трое
хмурых, серьёзных мужчин склонились над большой стопкой
синих листов.

"Ничто," — подтвердил президент Мерривейн своим ясным,
резким голосом, — "ничто, я полагаю, так не влияет на человеческий разум, как
благородный внешний вид."

С невесёлым смехом, похожим на смех маньяка, но с явным
весельем, Шеридан Кейр бросил взгляд на Дафну и
втащил её в комнату.

"Дамы и господа, — объявил он, — моя королева пиратов!
Будущая распорядительница моего состояния!"

С бесценных стол из красного дерева пять стульев дернулся назад, как
хотя один удар. [179]

Пять пар глаз внезапно уставились на Дафну, оценили ее
красоту, растрепанность, дерзость и заморгали
их веки были опущены в изумлении.

"Это ... это драматизм?" дрогнул изящный патрицианский голос пожилой дамы
. «Что за… что за ребёнок!»

«Драматизируете?» — возмутилась мисс Мерривейн. Как будто не узнавшая её фигура перед ней была глухой, немой, слепой, она подняла свой лорнет и нахмурилась, вглядываясь. «Некоторые из этих бедняков-белых здесь очень красивы, — признала она, — но разве вы не
— Подумайте, мистер Кейр, что ваша шутка — это просто маленькая… маленькая…

— Шутка? — переспросил Шеридан Кейр.

С палубы прямо над их головами внезапно донесся глухой стук
тянущегося якорного каната, и резкий крик, передаваемый от одного матроса к другому,
передал приказ.

— «По крайней мере, через десять минут, — рассмеялся Кайр, — или через пять, чёрт его знает, успеем ли мы, мы все уйдём!» С совершенно ненужным дьявольским видом он повернулся и щёлкнул Дафну по подбородку.

 С другой стороны лампы, за [180] безошибочно узнаваемым архитектором, за безошибочно узнаваемым попечителем, появилась фигура, которую ещё не
уникальный, медленно поднялся на вид. Это был Джон Burnarde. Очень
вежливо он подошел к своему хозяину. Ни один мускул его
лицо дернулось, а не акцента его голоса прекращается, либо упал.

"В самом деле, мистер Кайр", - предложил он, улыбаясь, как человек, который мог бы улыбнуться маньяку.
"вам не кажется, что, возможно, было бы лучше
закончить дискуссию снаружи?" Что бы ни утверждал холостяк о своих правах в том, что касается его личных отношений с женщинами, я думаю, вы вряд ли будете настаивать на продолжении этих отношений, пока моя мать и президент Мерривейн остаются вашими гостями?
— Конечно, завтра, когда ты снова будешь в себе, —

 — Я не пьяна! — вспыхнула Шеридан Кайр, — и, более того, за всю эту неделю ты видел меня пьяной всего один раз! Или, максимум, два!

— Пьяный или трезвый, — решительно заявил Джон Бёрнард, — я
прошу вас не вовлекать нас ни в какие ваши авантюры!

— Авантюры? — усмехнулась Кайра. — Вы…

Из тени, в которую она частично отступила, [181] выпрыгнула Дафна
и откинула светлые волосы с глаз.

— Джон! — воскликнула она, — разве ты меня не узнаешь? Это Дафна! Дафна
Бреттон!

"_ что_?" - ошеломленно спросил новый декан. "Ты? Почему, Дафна! Почему..."

"Какая ей разница, кто это?", - вставил Кайре немного
грубо.

Но прежде чем кто-либо успел ответить президент сама подскочила
к ее ногам.

"_ ты_, Дафна Бреттон?" она обвиняюще ахнула. "_ ты_?
Что--ты--здесь--делаешь? Разве недостаточно того, что ты опозорил
свой колледж не добавив к своей карьере эту новую выходку?
Что... что за дикие, беспринципные поступки вы теперь совершаете? Вам не стыдно? Нет... — повелительным жестом она повернулась к хозяину. — Конечно же, мистер Кейр, — взмолилась она, — вы же не всерьёз говорите об этой девушке? Неужели мы должны поверить, что вы всерьёз подумываете о том, чтобы связать себя с этой девушкой?
Передать управление своим огромным состоянием в ее руки?
Девушке с таким прошлым? Девушке с таким характером?

"Характер мисс Бреттон здесь не обсуждается", - сказал он.
Джон Бернард решительно.

— И снова, — огрызнулась Шеридан Кейр, — я спрашиваю, какое отношение к тебе имеет характер Дафны
Бреттон?

— Вот какое, — начал Джон Бёрнард, мучительно вглядываясь в любимое юное лицо перед собой. («Что она здесь делает?» — пульсировало в его теле. Такая милая, такая
безответственная, так странно одинокая с этим печально известным молодым человеком
распутница.) "Это для меня", - тупо повторил он, оглянулся на секунду.
на одну секунду встревожился, увидев ужасную бледность своей хрупкой матери, и
скрестил руки на груди. "Какое мне до этого дело, Дафна?" - спросил он
.

"Это из-за него", - бесстрашно сказала Дафна. "Я ему нравилась
немного, но когда пришла беда, это пришлось прекратить. Это была не его
вина! Отец сказал, что это не его вина! Там были просто
другие вещи, другие люди, которые должны были быть рассмотрены. Все
право. Все в порядке!" Вызывающе вздернутый маленький подбородок.
"Все в порядке! Я уезжаю ... прочь ... с Шериданом Кайром!"

Жалким и тщетным усилием мать Джона Бернарда попыталась
дотянуться до своего костыля [183] и беспомощно опустилась обратно в кресло
снова. Только ее белое, обращенное вверх лицо выдавало ее потрясение.

Но впервые в жизни Джон Бернард не заметил свою мать.

- О, нет, нет! - воскликнул он. - Ты не понимаешь, что делаешь! А
такая милая-прелестная -молодая девушка, как ты, отдалась мужчине
такому, как Кайр, с такой печально известной репутацией, что...

"Я не слишком известен - я заметил - для вас, люди - чтобы просить милостыню в библиотеках
", - протянул Шеридан Кайр. Затем совершенно неожиданно он откинулся назад
прислонившись к деревянной обшивке каюты и начал сардонически смеяться.
"Болтай сколько хочешь", - сказал он. "Это хороший способ скоротать время
! Еще минутку, и мы отправимся в путь, набирая обороты
Уэст или Галвестон — или любое другое место, где священники встречаются чаще всего и быстрее всего! Мисс Дафна Бреттон и мистер Шеридан Кейр — под бдительным присмотром президента Клаудии Мерривейн! Все газеты будут писать об этом! Так что решайте сами, как поступить с вашим колледжем, мисс Мерривейн! — он поклонился. — Теперь,
когда вы [184] помирились с Дафной! — ещё веселее
Тем не менее он поддался веселью и громко позвал стюарда.
"Шампанское всем сегодня вечером! — приказал он. — Гостям, команде,
стюардам, всем! Если кот не будет пить, утопите его в
— Вот оно! Проклятые библиотеки! — радостно закричал он. — _Это_ мой холостяцкий
ужин!

Шипя, как змея, мисс Мерривейн направилась к своей каюте. Проходя мимо Дафны, она отдернула юбку жестом, который и без дальнейших действий был бы достаточно оскорбительным. Но её язык не мог не отомстить.

— Как я уже однажды заметила, — холодно пробормотала она, — ты... ты маленькая распутница!

 — Не так быстро! — раздался новый голос от двери. Джеффри Бретон, возвышаясь над всеми своей белой головой и коричневыми плечами, появился на сцене.

— О, Аид! — вздохнул хозяин плавучего дома.

 — Не так быстро, приятель! — взмолился Джафрей Бреттон. . Если улыбка на его лице и была немного натянутой, то, по крайней мере, это была улыбка. . [185] Небрежно, не отрываясь от своей неизбежной спички и неизбежной сигареты, он окинул взглядом изумлённые лица. - Из-за чего весь этот шум
? - поинтересовался он. Просто, как вопрос был, казалось, для
тем или иным причинам поставить странным втягивание в
импульсы каждого.

("Ой, какое место!" - вздрогнул старейшим членом попечительского совета. "Почему мы это сделали
когда-нибудь приезжал?") ("О, что за человек!" архитектор задрожал. "Жаль, что
я не спроектировал его!")

Игнорируя все остальные импульсы, Джеффри Бреттон повернулся к мисс
Merriwayne. С искренним и непритворным участием, он оценил
величественный, хотя и несколько высокомерным Блум из того, что было только
сам бутон внешность и амбиции двадцать лет до этого.

"Ты, безусловно, очень красива, Клити", - подтвердил он.

"Клити?" - ахнула старейшая попечительница.

"К-Клити?" - заикаясь, пробормотала Дафна.

"Мисс Мерриуэйн и я были друзьями мальчика и девочки",
заметил Бреттон с невозмутимой вежливостью. "Но на данный момент
— Меня больше всего беспокоят не личные воспоминания.
Возвышаясь над всеми, доминируя, абсолютно [186] непреклонный, но всё же спокойный,
он преградил мисс Мерривейн путь к выходу. — Что ты только что сказала, Клайти? — спросил он.
— Как ты назвала мою маленькую девочку?

— Вы слышали, как я её назвала, мистер Бреттон! — сказала мисс
Мерривейн. — Я назвал её распутницей!

Над вспышкой новой спички и новой сигареты Джаффери
Бреттон снова вгляделся в её лицо.

"И... считаете ли вы удобным теперь взять свои слова обратно?" — спросил он.

"Я не привыкла брать свои слова обратно," — сказала мисс
Мерривейн.

— Итак? — задумчиво произнёс Джаффри Бреттон. Словно по чистой случайности его взгляд упал на синие распечатки на столе. — Что это у нас здесь? — улыбнулся он. — Планы строительства?

Из своего угла, где он сидел в тишине, Шеридан Кейр
саркастически рассмеялся.

«Это планы новой библиотеки, — доверительно сообщил он, — которую мы с вашей дочерью собираемся подарить ей — её Alma Mater!»

В ответ на его шутку Джаффри Бреттон рассмеялся.  «Отличная
идея! — сказал он, — одна светлая мысль!» [187]

— А вы, — обратился он к одному из незнакомцев, — вы... возможный
архитектор?

— Да, — согласился архитектор.

Совершенно определенно Джеффри Бреттон немного отступил от двери
и указал на проход. "Рысью вперед!" - улыбнулся он. "А
вы?" - спросил он пожилого джентльмена.

"Я старейший попечитель мисс Мерриуэйн", - заявил этот сановник
с некоторой елейностью.

"Вперед!" - улыбнулся Джеффри Бреттон.

С подчеркнутой вежливостью он помахал милой пожилой матери декана
им вслед. - На данный момент, - обратился он к ней, - вы простите меня за
безапелляционность? То, что еще предстоит сказать, сказано лучше всего
для наименьшего числа.

"Но мне ... мне нравится ... ваша маленькая девочка!" - запротестовал хрупкий, но
решительный аристократ.

"Я тоже!" улыбнулся Бреттон, но кивком отпустил ее.

"Кто ты?" - спросил Бреттон у единственного мужчины, кроме Кайра, который
остался.

"Я Джон Бернард!" - сказал мужчина совершенно непреклонно.

"Я так и думал!" - сказал Бреттон.

"И как особый представитель мисс Мерриуэйн на
этот раз, - добавил Джон Бернард, - я отказываюсь покидать комнату, пока
она остается!"

"О, ты мне нравишься"! - сказал Бреттон. "Ты мне всегда скорее нравился!
Но нравился я тебе или нет!" - резко сказал он, "ты должен остаться!
Вы и мисс Мерривейн, и Дафна, и я! — и взмахнула рукой
своими белыми волосами он бросил послание хозяину дома-лодки.
"Прости, что так запугиваю твоих гостей, Кайре!" сказал он. "Но не зная,
план вашей лодки, и слишком формальным очень пошарить
много", - добавил он сухо, "домик казался каким-то самый верный место
довольно личный разговор. ... Ты все еще останешься
с нами в качестве хозяина?"

"Конечно, так и сделаю!" - огрызнулся Кайр.

"Всегда пожалуйста", - улыбнулся Джеффри Бреттон. "И вы, возможно, заметили
, что двигатель не запустился?"

"Я чертовски хорошо заметил, - сказал Кайр, - что двигатель
не запустился!"

Из-за темного изгиба ревнивой руки Шеридана Кайра Дафна
внезапно прыгнула вперед.

"Эх ты, папа!" она упросила его, [189] "пожалуйста ... пожалуйста ... не делайте
такой ажиотаж! Что толку от этого? Что толку? Если я плохой,
Я плохой! И ... если я схожу с ума, слишком ... что осталось
но _fun_?"

"Но вы видите, что вы ошибаетесь", - улыбнулся ее отец. "Ты вовсе не
"плохой"! Вне всяких сомнений, ты самый хороший человек здесь!"
"О, старина!" - усмехнулась Дафна. - "Ты самый хороший".

"О, старина!"

— Но я серьёзно, — сказал её отец. — Та небольшая стычка в колледже
была всего лишь ошибкой. Ошибкой Ричарда Уилтонера, конечно, а не
чем ты — за исключением того, что ты подстрекала его к этому. О, чёрт возьми! — пожал плечами её отец. — Все совершают ошибки!

 — Не такие ошибки, как моя! — вспыхнула Дафна.

 — О, да, совершают, — улыбнулся её отец. — Так что, пожалуйста, умоляю тебя, не расстраивайся из-за этого! Воистину, вы удивились бы, если бы узнали, сколько степенных взрослых людей из вашего окружения совершали очень похожие ошибки. Возьмём, к примеру, мисс Мерривейн и меня. Двадцать...

 Мисс Мерривейн в ужасе протянула руку и коснулась его. Её лицо было бледным, но даже сейчас она не [190]
потерять самообладания, так долго и кропотливо приобрел. "Некоторые
в другой раз-в другой день", она отчаянно принялась, "я буду очень
рад обсудить с вами. Но сейчас... в этот момент... Ваши
замечания ... ваши предложения ... непристойны. У вас нет ... нет чести?
она умоляла его.

- Ничего ... больше... такого, что противоречило бы чести моей дочери.
Бреттон-сказал Джеффри. Несколько пар удивленных глаз
поднял его, Джеффри Бреттон дал никаких взгляд. Каждый сознательный
думал, что в его теле был закреплен на данный момент на Дафни. "Иди сюда"
"Милая", - сказал он.

Смущаясь, но не испытывая страха, Дафна подошла к нему.

 «Дайте мне пройти!» — приказала мисс Мерривейн.

 «Это неудобно», — сказал Джафрей Бреттон.

 Он посмотрел поверх взъерошенной головы Дафны, мимо статной фигуры Клаудии Мерривейн, куда-то вдаль. «То, что я хочу
сказать, — признался он, — займёт всего мгновение... Двадцать лет
назад, — размышлял он, — мы с мисс Мерривейн оказались в ситуации,
поразительно похожей на трагедию Дафны в колледже... За исключением
того, что [191] в нашем случае в этом были замешаны четверо безрассудных
молодых людей
вместо двух - и бесконечно большего количества поцелуев. ... Дай подумать, - сказал он.
внезапно он повернулся к Дафне. - В твоем случае, я полагаю, не было
никаких поцелуев?

"Я думаю, что нет!" - бушевала Дафна.

"М-м-м-м", - задумчиво произнес ее отец. "Ну ... кое-что определенно было".
в наших поцелуях."

- Это возмутительно! - воскликнула мисс Мерриуэйн. - Дайте мне пройти!

С улыбкой, которая могла бы показаться дерзкой, если бы не была такой
Джеффри Бреттон, стоя в дверях, задумчиво развел руками.

"Ты стала взрослее, Клити, чем была раньше", - сказал он.
«Ты не сможешь выскользнуть из этой ситуации так же легко, как
выскользнул из той».

Пожав плечами, он повернулся и снова уставился в пространство
. Когда он оглянулся на своих спутников, это было всего лишь
небольшое движение вперед.

"Ах, да, я забыл", - сказал он. "Там была дверь - в тот раз,
она не была заблокирована. И другой мальчик выпрыгнул через
окно. «...Какое ещё убежище могло быть у охваченной паникой маленькой [192] соседки по комнате, кроме как в моих объятиях?
Я помню, от неё пахло фиалками, — размышлял он, — и её горло было очень белым. Никто никогда не знал о присутствии другого мальчика.
И только мы вчетвером знали о Кли — «мисс Мерривейн», я бы сказал
скажи. Но если Мисс Merriwayne вернулся," он оживил когда-нибудь так
чуть-чуть", и честно признается, что она, также, была
настоящее руководство школы, я полагаю, вряд ли бы судить
непреднамеренное тет-а-тет, как жестко, как они это сделали. . . . Даже в
одиннадцатый час, если бы она была готова вернуться и
это признавать или на двенадцатой за дело, что-либо
даже в час или два, в то время как возмущенные полномочия речью
по делу . . . . Но к трем часам, что робкий маленький
соседка, не видя другого выхода, полоснул двери, через ее
маленькое белое горлышко и убежал.

"Вот видишь, Дафна," — улыбнулся он, — "что даже из-за такой ошибки, как эта, —"

"Ты имеешь в виду," — побледнела Дафна, — "что..."

Как у человека, который слегка напрягается, чтобы вдохнуть побольше воздуха, мышцы горла нового
Дина напряглись. [193]

На лице Кайра, по крайней мере, осталась ухмылка.

 «Уплыл от тонущего корабля
 С чем-то-чем-то-на палубе», —

цитировал он дьявольским голосом.

"Тише!" — предупредил Джаффри Бреттон.

"Мне нужно было подумать о собственной жизни! — вспыхнула Клаудия Мерривейн.

— Вам нужно было подумать о своей жизни, — поклонился Джаффри Бреттон.

"Мой народ был очень беден!" - вспыхнула Клаудия Мерривейн. "Они
пошли на большие жертвы, чтобы дать мне образование! Уже тогда мои
шансы на будущее академическое отличие были единственной темой обсуждения в
моем доме!"

"Уже сейчас, - согласился Джеффри Бреттон, - твои шансы на будущее"
академические достижения были единственной темой обсуждения в твоем доме! . . .

— Вот видишь, Дафна, — он повернулся и внезапно обратился к своей маленькой девочке, — вот видишь, что даже совершив такую ошибку, люди всё равно могут добиться настоящих почестей и принести много пользы!

Словно немного уставший человек, он опустил руки [194]
Он снова отошёл в сторону, но его фигура по-прежнему загораживала дверной проём.

 «Это всё, Клайти», — он поклонился. «И вы можете быть уверены, конечно, что ни Дафна, ни мистер Кайр, ни я никогда не повторим тот маленький анекдот, который я только что процитировал, — если только сама Дафна не решит, что Ричарду Уилтонеру следует об этом знать... Мистер Бёрнард, конечно, не нуждается в гарантиях, поскольку уже доказал с бесстрашной любезностью, что ваши интересы — его интересы».

С искренней сердечностью он повернулся и протянул руку Бёрнарду.

— Удачи тебе, Бёрнард! во всём! — улыбнулся он.
«Если бы судьба распорядилась так, что ты женился бы на моей малышке, ты, несомненно, стал бы прекрасным зятем для меня и благородным господином и хозяином для Дафны!... А после того, как первая страсть медового месяца улеглась бы, сколько бы мы с тобой славно провели время! Зимние вечера у камина, наши книги, трубки, тарелка яблок, кувшин сидра и классика!» С Дафной, сидящей где-то на маленьком
стульчике, чуть в стороне, на краю всего этого?
Очень [195] красиво? Очень чудесно? Очень приятно для души
глаз — слуга ваших чувств? Может, штопаете чулки?
 Или чистите свой лучший костюм? Слегка склонив свою маленькую
светлую головку набок, она прислушивается,
тоскует, жаждет «трубы Пана», которой ни у вас, ни у
Я, Бёрнард, вряд ли когда-нибудь снова услышу или узнаю вас, если мы
встретимся... Вы, Бёрнард, чьи сердца растут в форме
книг, — вы, Бёрнард, кто смешивает лучшие знания мира
с собственной доброй кровью, — вы любите очень чисто, очень
идеально. Ни один человек не может не доверять вам. Но
молодость, Бёрнард, не терпит
соперницы, будь то в работе или в игре. И в выборе между двумя женщинами, который, слава богу, приходится делать большему количеству мужчин, чем женщин, вы, я думаю, сделали очень мудрый выбор!

Мисс Мерривейн, вся накрахмаленная, резко обернулась.

"Я считаю крайне дерзким, — заявила она, — с вашей стороны связывать моё имя с именем доктора Бёрнарда в такое время! Этому нет ни малейшего оправдания, ни
самого незначительного объяснения." [196]

"Я имел в виду мать доктора Бёрнарда," — улыбнулся
Бреттон и поклонился декану и президенту, выходя из
комнаты.

Если легкий вздох, сорвавшийся с его губ, выражал
расслабление, как и резкий вздох Дафны, или несколько
приоткрытый рот Кайры, то такое расслабление, по крайней мере,
было взаимным. Без каких-либо колебаний дверь каюты
закрылась за мисс Мерривейн, и из щелкнувшего замка
Джеффри Бретон вытащил ключ и бросил его на стол из красного
дерева.

"Теперь о ... тебе, Шеридан Кайр!" сказал он.

"Я весь здесь", - ухмыльнулся Кайр. "Также ... кстати, есть
другие ключи от двери каюты".

- Ну, конечно, есть и другие ключи от двери каюты.
— признал Бреттон с отличным чувством юмора. Пока он говорил, он достал из кармана связку ключей, снял их с кольца и бросил в беспорядочную кучу вслед за ключом от хижины. — Любой из нас может выйти из этой хижины за две минуты, — признался он. — Но я не хочу, чтобы кто-то сбежал отсюда за меньшее время. [197] Многие
люди охладевают к своим первоначальным целям за то время, которое требуется,
чтобы вставить незнакомый ключ в совершенно знакомый замок. Кроме того,
когда мы оцениваем второстепенные вещи, не кажется, что лучше всего
я думаю, что, поскольку Lost Man и Alliman ждут на катере, мы
должны подвергнуться любому риску быть атакованными извне. Если кто-то из нас
чихнет, например, - или повысит голос каким-нибудь особенным образом
подчеркнуто? - Аллиман так прискорбно импульсивен со своим дробовиком ".

"Я понял вас!" - сказал Кайр. "Не нужно никакой суеты".

"Вы меня прекрасно поняли", - поклонился Бреттон. - Теперь перейдем к... к
обсуждению. Совершенно непринужденно он подошел к столу из красного дерева
, сел, бросил заинтересованный взгляд на синие снимки
и отложил их в сторону. - Давайте все сядем, - сказал он.

Дафна очень неохотно вышла на свет и опустилась на стул напротив него.

"Я... я выгляжу такой смешной," — сокрушалась она.

"Ты и есть смешная," — сказал отец. "И все же я был бы готов
держать пари, - совершенно неожиданно улыбнулся он, - что из всех возможных
дам, которых принимали в этой комнате, там [198] никогда не было
была бы более привлекательной или ... одной более соблазнительной.

"Сэр"? - взнуздался Кайр. Темный румянец снова выступил на
его скулах, он подскочил к столу и взгромоздился
сам на его край со зловещей небрежностью.
- Сэр? - угрожающе повторил он.

"О, ни на минуту не беспокойтесь о
нежных чувствах моей дочери", - взмолился Бреттон. "Их сохранение - вы
должны понять - все еще в моих руках".

На мгновение каждый из мужчин погрузился в мрачное раздумье.
прикуривая новую сигарету.

Затем Бреттон резко отодвинул стул.

- И в чем же заключался твой план, Кайр? он спросил.

«Я планировал, — без колебаний сказал Кайр, — отвезти Дафну в первый же порт, до которого мы доберёмся, и жениться на ней любым способом, каким она захочет».

 «Почему?» — спросил Бреттон.

 «_Почему_?» — прорычал Кайр.  «_Почему_? Ну, что за странный вопрос».
Вопрос! Почему мужчина женится на женщине?

"По стольким разным причинам," — сказал [199] Бреттон, — "что мне особенно интересно было бы услышать, каковы были ваши."

"Да я без ума от неё!" — покраснел Кайр. "Совершенно без ума! Никогда в жизни я не хотел ничего так сильно!"

— Что ж, — сказал Бреттон, — она не может быть твоей!

 — Клянусь Господом, — я _заберу_ её! — воскликнул Кайр. — Почему — почему она не может быть моей? — спросил он. — Судьба только что сама бросила её в мои объятия, не так ли? Я не знал, что вы здесь!
Я не знал, где, чёрт возьми, вы были! — или как я оказался здесь
собираюсь найти тебя с твоим цветущим старым псом! Я сидел на
пляже, совсем в темноте - и... и девушка приползает ко мне
прямо в мои объятия! "Скорее всего, я застрелил ее! - подумал, что она какая-то
шалунья! Подумал..."

"Дафна..." - сказал ее отец.

Порывистым жестом Кайр отбросил это замечание в сторону.

"Она бы сбежала с кем-нибудь!" - воскликнул он. "Не сегодня вечером, конечно!
Но скоро! На следующей неделе! В следующем месяце! Она была полностью готова к этому!" - воскликнул он. - "Нет, не сегодня". - воскликнул он.
"Не сегодня!" И ты не сможешь остановить их, когда они только начнут! - только не тех, кто
энергичен [200]! - только не тогда, когда они тоже обижены и взбешены! И
она могла бы сделать гораздо худшее, чем сбежать со мной! Я буду боготворить её! Я дам ей всё, что она захочет! Я буду брать её с собой везде, куда она захочет! Да через полгода она даже не вспомнит, что ходила в этот чёртов колледж! Через полгода она будет думать, что её выгнали из колледжа, потому что она прочла об этом в комиксе!
— И я — собираюсь — забрать — её, — сказал он с внезапно понизившейся и странно зловещей решимостью, — нравится вам это или нет, — потому что она дала мне слово!

 — Это правда, Дафна? — спросил её отец.

Дафна вскочила на ноги, как маленький белый вихрь.

"Ну конечно, это правда, папочка!" — воскликнула она. "Живой или мёртвой,
тонуть или плыть, я дала мистеру Кэйру своё честное слово, что выйду за него замуж!"

"Абсолютно... безоговорочное слово?" — уточнил Бреттон.

- Только при одном условии! - торжествующе воскликнула Дафна. [201]

- И это условие... - протянул ее отец.

"Это вопрос доверия между вашей дочерью и мной",
поспешно вмешался Кайр.

"Я уважаю это доверие", - сказал Бреттон. "Но только дурак мог
не догадаться, что это было за условие . . . . Ты
держатся бессовестно трезвыми.

"То, что я держу, - это мое личное дело!" - огрызнулся Кайр.

"Возможно", - признал Бреттон. Совершенно случайно, как тот, кого
ни время, ни обстоятельства, особенно многолюдно, он поднял
слоновой кости резак для бумаги со стола и изучал его с некоторыми
лепестков прежде чем он заговорил снова.

"Что... ты делал на острове Марты сегодня ночью, Кайр?"
спросил он.

"А что ты сам делал?" поинтересовался Кайр.

"Ты обменяешь свой ответ на мой?" Бреттон улыбнулся.

"Конечно!" сказал Кайр.

"Я был там, потому что Марта послала за мной", - сказал Бреттон. "Я
Я думал, что у неё какие-то проблемы. Я понятия не имел, что это из-за тебя [202] и собаки... Ты был просто невыносим с этой собакой,
Кэйр! — он внезапно просиял. — И я не скоро это забуду!
_Но ты не можешь забрать мою дочь!_

Не дрогнув, Шеридан Кэйр ответила на вызов.

«Я почти всегда смотрю на Марту, когда иду по этой дороге», —
поделился он информацией. «Я знал Марту в Париже двенадцать лет
назад».

«И любил Марту в Париже двенадцать лет назад?» — пробормотал Бретон.

"Все любили Марту в Париже двенадцать лет назад, знаете ли!"
пожал плечами Кайр.

— Нет, я не знал, — сказал Бреттон. — Я был в Новой Зеландии примерно в то время. Я впервые увидел Марту в психиатрической лечебнице в Чикаго.

 — В психиатрической лечебнице? — нахмурилась Кайра. — Я знала, что она сошла с ума,
но не знала, что настолько.

«Это было довольно странно», — немного сухо сказал Бреттон.
 «Прямо посреди одного из её лучших водевильных номеров она, кажется, впала в истерику из-за того, что у мужчины в первом ряду был красный галстук, а по дороге домой в отель она упала в обморок в экипаже из-за алой [203] шляпы в каком-то ярко освещённом месте».
витрина магазина. Поэтому они её закрыли. И мой друг-медик
весьма заинтересовался этим делом. Его объяснение было
чрезвычайно простым. Никаких массовых убийств индейцев, никаких
тайных комнат Синей Бороды. Что-то настолько банальное, как, например, пораненная лапка котёнка,
из-за которой на первом белом платье ребёнка остались кровавые
следы, — настолько незначительная травма, что никто не обратил на неё
внимания... Но тридцать лет спустя, когда Жизнь была готова
раздавить её, она вернулась на тридцать лет назад и раздавила её там!
Хотя, пожалуй, это слишком плохо, — размышлял Бреттон, — что ей пришлось
Заткнись только потому, что не можешь переварить красное. Некоторые люди, знаешь ли, не могут переварить устриц. И по крайней мере двое моих друзей испытывают почти полную остановку мышления при одном упоминании о избирательном праве. И всё же они до сих пор на свободе!.. Итак, мы
вытащили Марту из лечебницы, — продолжил он, — и вложили её
жизнь и состояние в сплошные зелёные джунгли, где, если не считать
любопытного впечатления, что я её благодетель, и невысказанного, но, несомненно,
навязчивого опасения, что она всё ещё может увидеть малиновый
цвет весёлой яхты или [204] вспышку
— Туристский свитер и снова погружается в хаос, она кажется мне совершенно нормальной. — Слегка причмокнув губами, он, казалось, откусил конец своего повествования. — И это, Шеридан,
— Кэр, — рявкнул он, — это полный и исчерпывающий отчёт о моём знакомстве с Мартой... Но твой, — он произнёс это очень медленно и отчётливо, — не был полным и исчерпывающим отчётом о твоём!

Кэр, — его голос был тихим, как нож, — резко повернулся от своего стола.

— С каких это пор, мистер Бреттон, — спросил он, — считается
здоровым, когда один человек называет другого лжецом?

— Что бы вы ни беспокоились о здоровье, —
улыбнулся Бреттон, — думаю, вам стоит беспокоиться о себе, а не обо мне...
Никто никогда не заставит меня замолчать, — он улыбнулся, — потому что, как и бедная Марта, я тоже немного помешан на цветах! «Видеть
красное» — это не то, что меня беспокоит, понимаете? — это видеть
_жёлтое_!

— Ты думаешь, у меня есть жёлчная жилка? — покраснела Кайра.

 — У большинства из нас она есть, — улыбнулся Бреттон.  — Но [205] твоя — в данный момент — кажется мне слишком широкой!

 — Ну, папаша! — вспыхнула Дафна.  — Как ты можешь так говорить с... с человеком, за которого я собираюсь выйти замуж?

"Но видишь ли, ты не собираешься выходить за него замуж!" - улыбнулся ее отец.

"Говорю тебе, что собираюсь!" - вспыхнула Дафна. "Я дала слово!"

"И она его тоже сохранит!" - торжествовала Кайр. "Нервные дети"
почему-то всегда так делают! Что бы еще они ни разбивали - фарфор, сердца,
законы - они, кажется, никогда не нарушают своих слов! - по крайней мере, до того, как им исполнится
двадцать! - он ухмыльнулся с внезапным дьявольством. "А Дафне
всего восемнадцать!"

"Пусть тебя повесят, если ты не забавная девчонка!" - признал Бреттон.
Очень хладнокровно он прищурился, глядя на наглое юное лицо
перед собой. — Я... я признаю твоё обаяние! Две части дьявола на одну
часть беса - и все остальное. Таинственное очарование
твоего шрама, в котором каждая эмоция, которую ты испытываешь в Мире, путешествует вверх
и вниз по его белой трассе - в открытой машине! Действительно, я искренне
сожалею о твоем здоровье!" [206]

"Ах, закройте насмешках насчет моих легких!" прорычал Кайре.

"Легкие?" - переспросил Бреттон, слегка приподняв брови.
— Лёгкие? О, боже мой, в твоей внешности есть ещё кое-что, кроме лёгких, что мне не нравится! — безжалостно, но не злобно, он вскочил и подошёл к Кайре. — С твоим игривым юмором, — сказал он, — и
«С твоими врождёнными инстинктами спортсмена из тебя мог бы получиться
неплохой парень, если бы ты начал раньше». Его проницательный взгляд
встретился со взглядом Кайра. «Но моя маленькая девочка, — сказал он, —
не собирается платить за то, что ты не начал раньше!»

С проклятием Кайр вскочил на ноги.

«Я не единственный мужчина в мире, который был неистовым!» — воскликнул он.
"И ты это знаешь — если кто-то и знает!"

«Ты единственный мужчина, о котором я сейчас думаю, — сказал Бреттон, —
который не сожалеет об этом, когда дело доходит до того, чтобы протянуть руку первой настоящей женщине в своей жизни».

— Неужели? — усмехнулась Кайра.

"Это ... так", - очень тихо сказал Бреттон. Бросив единственный взгляд на
Дафну, он снова повернулся к Кайре [207], чиркнул еще одной спичкой, закурил
еще одну сигарету. "Знаешь, Кайр, Любовь - это не пальто", - сказал он
. "Это нижнее белье! Белое полотно Жизни! И, кажется, есть что-то особенно неприятное для привередливого человека в том, чтобы предлагать ему личное бельё, которое всё ещё хранит даже запах, не говоря уже о поте предыдущего владельца...
Всевышний, наши матери и наши священники могут простить нам нашу неряшливость или небрежность в стирке, ведь все мы более или менее
не коллекционеры, интересующиеся нашими историческими ценностями или изначальной тонкостью нашего плетения, или предельной прочностью основы и утка. Но Всевышнему — и нашим
Матерям — и нашим министрам — не обязательно _носить_ нас, Кайра!
Не рядом со своей кожей! Не обязательно спать с нами — просыпаться с нами — жить с нами — умирать с нами!Рука, державшая сигарету, слегка дрожала, а взгляд, которым он снова посмотрел на Дафну,
был мрачным и полным боли. «Ты совершенно права, Кайра!
 Никто лучше меня не знает, какой беспорядок может устроить человек в своей жизни.
жизнь - ни насколько плохая ткань, которую я лично - по [208] общему
опыту мужчин - должен буду предложить женщине, которую я люблю . . . . очень
изношенная она будет, очень потертая!-- но, по крайней мере, это было очищено
горькими слезами сожаления!

- Это ... так? - усмехнулся Кайр.

- Это... так, - настаивал Бреттон. "И Бог знает , что ни то , ни другое
Ни благочестие, ни ум, ни что-либо другое в этом мире, но чистая удача
вовремя вытащила меня на берег. Но, как и другим полузатопленным людям,
полагаю, у меня не было ни ума, ни времени, чтобы выбрать место для высадки. Скалы,
пески, долины, горы — всё это казалось мне чудом. Итак,
приняв аскетизм за чистоту, а строгость — за непорочность, я
женился на женщине, для которой малейшая ласка была вольностью, а
сам брак — святотатством. Жалея себя, я, надеюсь, не
переставал жалеть и её. Мы созданы такими, какие мы есть.
Но, полагаю, это вполне естественно, что я хотел бы, чтобы моя
дочь была хорошей любовницей. Я верю в хороших любовниц.
Но никто не может стать хорошим любовником, если женат на плохой девушке!

"Я рискну тем, какой я любовник!" - воскликнула Кайр.

"Я не буду!" подтвердил Бреттон. [209]

"Есть также некоторые вещи, которые я не буду делать!" - ухмыльнулся Кайр. "Я
не освободите вашу дочь от ее обещания!

"Она вас не любит, вы знаете?" - предупредил Бреттон. - Даже если допустить
совершенно откровенно, что ты вызвал у нее удивление,
"удивление" - это не любовь. Полагаю, мы все были собраны по более или менее поспешному плану, но то, что какая-то забытая нитка то и дело даёт о себе знать, не означает, что швы нашего существования расползаются.

«Мне всё равно, что это значит, — сказала Кайра, — пока
Дафна не дала мне обещание выйти за меня замуж».

«Но это обещание настолько истерично», — возразил Бреттон. «Возвышенное
идиотизм подросток мальчик на горящей палубе, со славой для
одно поколение и карикатура для вечности".

"Я не заинтересован в вечности", - сказал Кайре.

"Что тебя интересует?" - спросил Бреттон.

"В... себе!" - сказал Кайр.

На мгновение Бреттон очень серьезно, нахмурившись, уставился в пространство.

- Кайр, - наконец довольно быстро продолжил он, [210] - ты совершаешь
жестокую ошибку. Послушай! На Севере есть парень, который был создан для
Дафны!--прекрасный парень! - чистый парень! С молодой энергией, соответствующей
ее молодой энергии! И молодыми тайнами, которые соединяют ее молодых
тайны! И молодые проблемы, чтобы уравновесить её молодые проблемы!
 Несмотря на взаимную невинность их маленькой катастрофы,
абсолютно неизбежно, что каждый из них получил особенно
острый сексуальный образ другого. Кроме тебя — кроме
_этого_ — кто знает, что...

«У меня будет достаточно времени для этого, когда я закончу, — сказала
Кайра. — Шесть месяцев — десять — год, самое большее».

— Когда вы закончите? — очень тихо спросил Бреттон. — Нежная душа молодой девушки, которая выходит замуж за такого мужчину, как вы, вряд ли переживёт этот опыт.

Кайр дерзко и бесцеремонно выдвинул свой ультиматум.

"Я не несу ответственности за то, — сказал он, — куда поедет поезд
после того, как я сойду с него!"

"Это ваше последнее слово?" — спросил Бретон.

"Это мое последнее слово, — ухмыльнулся Кайр.

"А ваше, Дафна?" — спросил ее отец. [211]

«Я не нарушу своего слова!» — настаивала Дафна. «Не нарушу! Не нарушу!» — её щёки раскраснелись, как от лихорадки, а глаза странно блестели. «Не нарушу! Не нарушу!» — повторила она.

 «Хорошо, Кайра», — сказал Джаффри Бреттон. — «Я тебя
убью!»

«О нет, не убьёшь!» — рассмеялась Кайра. «Это ограничение
такие хорошие люди, как вы! Вы подумаете, что собираетесь меня раздавить! — у вас действительно будет намерение раздавить меня! — подтолкнуть меня к краю! — но не совсем! Что-то не позволит вам! Честь, кажется, так это называется.

 — Я собираюсь подтолкнуть вас к краю, — сказал Бреттон. — Я
собираюсь послать за Мартой.

— Мартой? — воскликнул Кайр. Его лицо внезапно стало пепельно-серым. Затем
он снова резко рассмеялся.

— Уже десять лет ни на небе, ни на земле нет силы, —
усмехнулся он, — которая могла бы вытащить Марту из её зелёных джунглей,
даже если бы на горизонте показался дым от яхты! Даже если бы
если бы она могла проскользнуть мимо [212] своей служанки! - усмехнулся он, - или своего
Повара-китайца! - или...

"Марта в проходе - сразу за дверью", - указал Бреттон.
"Примерно в трех футах, я полагаю, от того места, где вы стоите!"

"_ что_?" - пошатнулся Кайр.

"И я собираюсь подтолкнуть Марту к краю пропасти", - сказал Бреттон.
очень тихо. "И ты дойдешь до края и перепрыгнешь - и прыгну вслед за тобой"
со всей известной мне правдой - если, поступая таким образом, маленькая девочка
Я зачал в замешательстве и игнорировался в безразличии - но я
нашел, наконец, любовь, и понимание остается на безопасной стороне! "

С полубезумным взглядом Дафна стояла, переводя взгляд с мрачного лица отца
на бледнеющее лицо Шеридан Кайр.

"Вы хотите сказать..." — выдохнула она, — "что есть другая женщина?
 Кто-то, кто имеет... притязания? Кто-то, кто..."

"Мы позволим Марте самой рассказать свою историю," — сказал Джаффри Бреттон.
Очень тихо он подошёл к столу и начал рыться в связке ключей. «Я старался не действовать импульсивно», — сказал он.
  С недвусмысленным значением он оглянулся на Кайру. «Мне понадобится
[213] по меньшей мере минута, Кайра, — сказал он, — чтобы подобрать ключ к этой двери. ... Как я уже однажды заметил, многие мужчины
нашли время, чтобы передумать за минуту.

«У меня есть дела поважнее, чем передумывать за минуту!»
похвастался Кайр. Тихо, как кошка, он проскользнул вокруг стола
к Дафне и обнял ее, пока Джаффри Бретон возился с замком.

"О, моя маленькая красавица!" — взмолился он. "Моя белоснежная
дорогая! Моя девочка-лилия! Единственная милая — единственная достойная любви, которую я
когда-либо знал! Ты ведь не бросишь меня сейчас, правда? Я не бросил
_тебя_! Я никогда не утверждал, — умолял он её, — что никогда не было
других женщин! Конечно, ты не собираешься устраивать глупостей
Прошлое против меня? Вы, мой добрый ангел! Моя----" подсознательно его
взволнованный голос выскользнула из его шепот. "Из-днем!" он
поклялся. "С..."

"С какого времени сегодняшнего дня?" - спросил Бреттон немного сухо.

В открывшейся двери смутно вырисовывалась белая фигура
женщина, прижав согнутый локоть к глазам. Если бы не то, что [214]
лампа в каюте не была слишком яркой, она могла бы сойти за любого
нормального человека, прикрывающего свои привыкшие к темноте глаза от
неожиданного яркого света. Однако тропическая бледность,
проступавшая над и под изогнутым локтем, странным образом наводила на мысль о
Выцветшее муслиновое платье с юбкой и рукавами, вышедшее из моды десять лет назад, облегало её роскошную фигуру со всей чувственной гладкостью атласа.

 «Марта, — очень мягко сказал Джафрей Бреттон, — эта каюта увешана малиновыми тканями, обложена малиновыми подушками, устлана малиновым ковром!
 Ты всё ещё придешь, если я тебя попрошу?»

— Всё так, как я и сказал, мистер Бреттон, — ответил слабый иностранный голос.

 Затем Кайр с криком бросился вперёд и захлопнул дверь перед
поморщившимся лицом женщины.

"Стой! Стой, Бреттон! — взмолился он. — Подожди минутку! Подожди минутку!
Минуту! — дайте мне ещё одну крошечную минуточку, чтобы подумать! — его лоб покрылся испариной, а руки дрожали, как осиновые листья.

 — У меня есть ещё одна минута, и я буду очень рад её вам дать, — сказал
Бреттон. [215]

 Как заворожённый, Кайр стоял и смотрел по сторонам.
Он искоса бросил взгляд через плечо и снова посмотрел на меня.
Дафна на мгновение заколебалась, а затем снова посмотрела ему в лицо с
каким-то странным вздохом.

 «Ты... ты все еще держишь слово?» — запинаясь, спросил он.

 Охваченная лихорадкой, напуганная, изо всех сил сдерживая рыдания,
 Дафна подняла к нему свое напряженное, но непоколебимое личико.

- Я ... не... нарушу свое слово! - улыбнулась она.

На неуместном, развратном лице Шеридан Кайр появилась улыбка, такая же
мучительно-сладкая, как у нее, на одно невероятное
мгновение и снова исчезла. Озадаченный, он повернулся обратно
к Бреттону и стоял, почти отсутствующим взглядом глядя в нетерпеливые глаза пожилого человека
. Затем довольно резко повернулся и направился
к двери.

— Я... я чувствую лёгкую слабость, — сказал он. — Немного не по себе. ... Я
сейчас вернусь!

Дверь за ним с грохотом захлопнулась. В коридоре
они услышали грубое слово, произнесённое властным женским голосом.
протест, мягкий стук шагов по толстому ковру и пронзительный крик мальчика-слуги. [216]

 На резной полке из красного дерева в каюте часы продолжали
отсчитывать время — одна минута, три, пять, десять. Сквозь
открытые иллюминаторы слабый ветерок трепал малиновый шелк
занавески, и от них шел скрип, и от скрипа шла рябь,
плавучий дом стремился к приливу, а прилив - к плавучему дому.

Глаза Дафны не отрывались от часов. Странно ликующая, волнующая.
героически она продолжила неудачное свидание.

Размытый в дыму его сигареты, яркий образ Джеффри Бреттона
белая голова сливалась, как полустертый рисунок, с большим
мерцающим зеркалом позади него. Возможно, это было даже к лучшему, что
изгиб его рта был скрыт от глаз Дафны.

В вестибюле не было слышно голосов.
Возвращение Шеридана Кайра: просто небольшая заминка на краю
ковер - непривычная возня с дверной ручкой. Теперь его поддерживала не непокорность,
а очень слабая неуверенность в ногах. Однако в его лице не было
ничего неуверенного. Доброжелательность, если не сказать,
шутливость, [217] окутывавшая его от уха до уха и от лба до подбородка.

"Простите, что заставил вас так долго ждать, дорогие... дорогие люди," — просиял он.
"Но у хозяина так много обязанностей...
Следить за кладовыми и... библиотеками и дамами!" — просиял он.
— Почему-почему, я ничего не могу с собой поделать в том, что касается дам! — он повернулся и с полунасмешливым беспокойством объяснил Джаффри Бреттону, на лице которого ничего нельзя было прочесть. — Всегда, с самого детства, — сокрушённо сказал он, — я был деревенским ловеласом! Таким же, как мой отец до меня, и его отец до него, и его отец до него. Очень жаль, не так ли? — он
— резко спросил он. — Такая милая семья! И такая оживлённая! Неожиданно поймав своё отражение в зеркале, он повернулся и встретился взглядом с Дафной. — А теперь этот мой шрам, дорогая, — драматично признался он. — Ты хочешь знать, откуда он у меня? Все дамы всегда хотят знать, откуда он у меня! Как только
леди набирается смелости спросить меня об этом, - он усмехнулся, - тогда
Я всегда знаю, что она действительно начинает думать обо мне! Вы спросили, если я
получил его в храброго война", он усмехнулся. "Знаете, я получил его в [218], а
храбрые войны. Только храбрые заслуживают ... романов", - легкомысленно спародировал он.
«Это было в Смирне, — признался он, — когда мне было восемнадцать. Я... я написал об этом небольшое стихотворение:

 «Была юная принцесса из Смирны,
 Я пытался добиться её любви,
 Но её отец в гневе прорезал мне шрам на голове,
 Разве это не чертовски неудачный поворот?»

Стремительно и без малейшего предупреждения он рухнул вниз
на стул и начал плаксиво хныкать, в то время как одним
неуверенным кончиком пальца он все повторял и повторял подергивания,
зигзагообразный шрам. "Это ... это некрасиво, не так ли?" он по-идиотски лепетал.
"И я был таким красивым мальчиком? . . . Леди не должны спрашивать такое
вопросы, - лепетал он. - Не только когда ты собираешься их поцеловать.
Это... это заставляет мертвые лица проплывать между ними! Это ... некрасиво! О,
Дафни, дорогая... дорогая...

Но с легким криком облегчения рука Дафни уже была на
ручке двери.

"О, приезжай скорее, старина!" - закричала она. «Всё кончено! Всё отменено! Он нарушил своё обещание! Он...» [219]

 Одним прыжком отец оказался рядом с ней.

"О, надеюсь, я не сказала ничего такого, чего не должна была говорить!"
пробормотала Кайра. С отчаянным усилием он поднялся на ноги
и поднял руки, как будто собирался
возглавьте приветствие. "А теперь все вместе, леди и джентльмены!" - крикнул он
.

 "Там была молодая леди из Смирны,
 Из... из Смирны..."

Странная улыбка на его вялых губах внезапно растянулась.
в одной острой вспышке недоумения и боли. - Ах ты,
Маленькие добрые дела! - он ухмыльнулся. — Ты… ты…

Затем, на их изумлённых глазах, он рухнул головой на стол, странно дёрнул плечами и лежал очень
тихо, а на его губах всё ярче и ярче разгорался румянец.

Но прежде чем Джеффри Бретон успел выхватить Дафну из поля зрения,
ее перегруженный мозг погрузился в бред. Нырнув вниз
в узкий проход с ужасной [220] маленькой ношей в руках
почти сразу же он наткнулся на скорчившуюся Марту
.

"Марта!" - закричал он. "Там что-то краснее, чем занавески"
вон в том домике! Беги и приведи человека Кайра!"

«Мужчина Кайры?» — презрительно усмехнулась женщина. В одно мгновение лишившись
всех своих запретов, она развернулась и помчалась со всех ног
к самому красному из всего, что она когда-либо видела, и каждая мысль в
её пробудившемся мозгу, каждое движение её украшенных драгоценностями
рук внезапно были направлены на служение.

Рядом с нею, юнги прибежал. Шампанское и
хрустальные бокалы на поднос.

Вынырнув из наполовину человек нап Кайре все прибежали к
происшествия.

Словно старая гончая, почуявшая беду, в дверях неожиданно возник сам Потерянный Человек
. При его огромном, обтянутом туникой росте,
его резко раздувающиеся ноздри, казалось, внезапно ощетинились
каким-то странным новым видом авторитета. На одно мгновение его нахмуренные брови
устремились к застывшим, испуганным лицам вокруг него. Затем из-за
— Бог знает, каких воспоминаний, — из-за Бог знает [221] чего
прервав свои размышления, он громко запел вступительные строки епископальной заупокойной службы.

"'Я есмь воскресение и жизнь, говорит Господь. Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, кто живет, —'"

С трудом сдерживая дрожь, Джеффри Бретон безжалостно протиснулся мимо него.

— О, прекрати, Потерянный, — закричал он. — Это ещё не смерть — пока что!
 Человек Кайры знает, что делать, и у него есть шанс сделать это — возможно, даже один или несколько раз! Иди, подготовь корабль к отплытию, ты и Аллиман! Если мы ничего не сможем здесь сделать, мы
— Пошли _быстрее_!

 — Куда? — уставился на него Затерянный Человек.

 — Обратно на наш остров, идиот! — рявкнул Бретон.  — И собери всё, что у нас есть!  И утром садись на тот прибрежный пароход!  Мы едем на север, — он побледнел, — так быстро, как только сможем! Я хочу, чтобы мою маленькую девочку осмотрел специалист по мозгам!
Спотыкаясь, он последовал за Потерянным Человеком со своей бормочущей ношей на руках и
спустился в ожидавшую его шлюпку. [222]

 Своими скрюченными мозолистыми руками преступник Аллиман уже
выжимал из сопротивляющегося двигателя странные звуки. Из мрачной тени на носу
поднялась испуганная женщина в коричневом хаки.
но на лице не было и тени сомнения.

"Позвольте мне подержать ее!" — настаивал Потерянный Человек. "Я знаю, как держать
их — маленьких ягнят!" Словно пародируя картину
«Добрый пастырь», старик взял маленькую безвольную фигурку
на руки и отошел на корму лодки.

Наполовину возмущённый, наполовину успокоившийся, Бреттон на мгновение замешкался, а
затем слился с тёмной носовой частью.

Торжествующе крякнув, Эллиман направил шлюпку в сторону залива.
Со скрипами, стонами и тяжёлыми вздохами старый двигатель приступил к
выполнению задачи. Если не считать ударов волн о нос,
Кроме журчания воды за кормой, ничто не нарушало чёрную тишину, кроме монотонного ворчания Потерянного Человека.

"Там-там-там-там-там," — ворчал Потерянный Человек.
"Там-там-там-там-там!" Когда он не говорил
«Там-там-там», казалось, что он пытается петь. Очень
медленно, очень [223] кропотливо, слово за словом и нота за нотой
он, очевидно, напрягал память, чтобы что-то вспомнить.

 «Принеси... маленьким детям (он боролся с собой)
 Сладкие... видения о Тебе,
 Охраняй моряков, качающихся (он дрожал)
 На... глубоком синем море».

По всей тёмной, окутанной тенями длине шлюпки только лицо Преступника
слабо светилось в отблесках пламени двигателя. Бескровное, как солёная свинина, которой он питался, с влажными волосами, как болота и поляны, окружавшие его, размышляющее о том, что, видит Бог, было в прошлом или будет в будущем, — с его сжатых губ сорвалась единственная судорожная дрожь.

"Скажите, босс, - сказал он, - на тех хоум-ранах Бейкерса были ли они
прямые попадания? Или они перелетели через какой-то забор?" [224]

III

Был Северный март - очень холодный, очень снежный, очень ветреный.
когда Дафна очнулась от своего последнего кошмара.

Бодрые, мрачные, абсолютно в буквальном смысле покрытые инеем крыши и фронтоны
приятного пригородного пейзажа дружелюбно сверкали на неё из каждого
оконного проёма.

Никакие кричащие пеликаны не свистели, как паровые свистки, в её
разрывающейся барабанной перепонке.  Никакие бесконечные стаи чаек не
проносили свои острые перья перед её голыми глазными яблоками. На
слизи и зловонии мёртвого тела акулы её маленькая ножка
навсегда перестала скользить.

"Почему — почему, как — совершенно невероятно!" — проснулась Дафна.

Комната казалась красивой. Возможно, слишком аккуратной,
слишком безличный, чтобы быть чьим-то особенным. Но ни в коем случае не такой
роскошно-безличный, как отель, и ни в коем случае не такой ядовито-опрятный
, как больница. [225]

"Где-в-мире- я?" - озадачилась Дафна.

Очень осторожно, очень экспериментально она начала исследовать
свое ближайшее окружение.

«По крайней мере, я в очень красивой — бледно-голубой — шёлковой накидке, —
обнаружила она с огромным удовлетворением. — А ещё я лежу на удивительно удобном диване, на котором не меньше сотни подушек... О, надеюсь, бантик на моей косичке сочетается с моей бледно-голубой накидкой!» — она ускорила шаг
в ожидании. Но косички не было. К её ужасу, над поднятыми
руками возвышалась коротко стриженная голова, круглая, жёсткая и пушистая, как
большой шерстяной шар. «О боже, о боже, о боже!» — выдохнула она.
"Если я умерла и родилась заново, то я мальчик!" Она уныло опустилась на «сотню подушек», и одна её тонкая рука бессильно упала на пол. "Жизнь пуста", - сказала она. "Все в этой жизни очень
пустым-все". По ней вяло позвоночника любопытный маленький
дрожь вдруг прошла. "У меня в руке нос!" - выдохнула она.
"Милый_ нос! Ползучая мышь!" - в отчаянии выкрикнула она [226]. "Это
это ... возможно, что это нос твоя любовь?"

"Вполне возможно!" просто убила Крип мышкой по существу
практичный хвост. "Вполне возможно", - шелестели и заискивали в
застенчивый маленький пушной тела.

"Это, конечно, очень неординарный," Дафна изо всех сил. "Вместо того, чтобы
быть тем, чем я думал, это совершенно очевидно, это
какое-то колдовство. Я мальчик! Но Мышонок-Ползунок все еще остается
Мышонок-Ползунок! Я, которая заснула по-настоящему, проснулась в Сказке
! Но в какой сказке? она вздрогнула. - А на какой странице?

Совершенно непреднамеренно ее взгляд упал на маленький белый столик
в изголовье ее кушетки. В середине стола сверкал
серебряный колокольчик.

"Было бы интересно, - задумчиво произнесла Дафна, - позвонить в этот колокольчик и
посмотреть, кто придет! Если это "Горбатый пони", тогда я буду знать,
конечно, что я в русской книге сказок. И если это Снег
Уайт... - Она очень осторожно приподнялась с подушек и
потянулась к серебряному колокольчику. - Но я должна позвонить тебе совсем... совсем чуть-чуть, - сказала она.
она запнулась от слабости. "Так что все, что приходит
конечно, [227], будет очень мало". Затем с безудержное своеволие
что даже сама удивилась, что схватила колокольчик с обеих рук
и звонила, и звонила, и _звонила_!

Где-то в коридоре хлопнула дверь, и послышались
бегущие — бегущие! — шаги! Её дверная ручка повернулась! Портьера
откинулась в сторону!

"Это сказка о семи медведях — в натуральную величину!" — закричала она. И
открыла глаза, увидев Ричарда Уилтонера. Колокольчик просвистел у него над головой,
как серебряная бомба. — Убирайся из моей комнаты! — закричала она. — Убирайся
из моей комнаты, пока меня снова не выгнали!

 — Глупышка! — рассмеялся Ричард Уилтонер. — Я в гостях в твоём доме!
 Мне велели ответить на твой звонок!

 — В моём доме? — Дафна упала в обморок. — Не вини меня в том, что случилось с этим домом! Я даже не знаю, где я нахожусь!

— Ну что вы, вы же у себя дома! — рассмеялся Ричард Уилтонер. — Подождите минутку, я позову ваших людей... Все выбежали на улицу, чтобы помочь лошади, которая упала на льду.

 — Упала на льду? Как мило, — задумчиво произнесла Дафна. "Почему... почему, я снова умею рифмовать?
" [228] Внезапно она ликовала, тихонько хлопая в ладоши.
"Почему, я совсем забыла об этом!" Затем немного озадаченно
седые брови омрачились. "Ричард, - спросила она, - ты... ты сказал
"все" выбежали. Что ты имеешь в виду - "все"?

— Ну, ваш отец, мистер Бреттон, — сказал Ричард, — и миссис
Бреттон.

"Миссис Бреттон?" - подскочила Дафна. Она безвольно откинулась на спинку кресла.
снова откинулась на подушки. "О, я так и знала", - сказала она. "Я проснулась в
не той сказке!" Казалось, она довольно сурово возложила ответственность за ошибку на Ричарда
. "О ... нет, Ричард", - поправила она
его. «В той истории, к которой я принадлежу, нет миссис Бреттон. Только мистер
Бреттон! Мистер Джафрей Бреттон! — высокий мужчина, — она попыталась изобразить его, — с белоснежными волосами!»

«Тот самый парень, — рассмеялся Ричард, — и миссис Бреттон. Она —
огонь! У неё рыжие волосы». О, я не хотел вас обидеть! — поспешно извинился он.

"Смешно?" вспыхнула Дафна. Краснея, бледнея, снова краснея - дюжина
противоречивые эмоции, казалось, проносились в ее мозгу. [229]
"Ричард?" спросила она. "Ты когда-нибудь что-нибудь терял?"

"Я потерял обоих родителей, - сказал Ричард, - и трех сестер ... И
Я никого из них не помню".

— У тебя ничего не осталось? — спросила Дафна.

 — У меня есть брат, — сказал Ричард. — Калека, знаешь ли.  И моя лошадь, Брейнсторм.

 — Ты их любишь? — спросила Дафна.

 — Я люблю Брейнсторма, — сказал Ричард.— У меня тоже были проблемы, — вздохнула Дафна. — Я потеряла отца и
свои волосы.

"Кто-то, кажется, нашли вашего отца", - засмеялся Ричард в
назло самому себе. "Но что вы сделали с
твои волосы?"

"В том-то и дело, Ричард", - сказала Дафна. "Ты не посмотришь в
верхнем ящике бюро?"

Покраснев сорока красками, Ричард открыл верхний ящик бюро. Он
был достаточно красив, когда не смущался. Но от смущения он засиял, как витражное стекло, за которым горит свет.
— Здесь [230] лент, — замялся он. — И... и ещё кое-что!
 Но никаких волос!

 — О, разве это не ужасно? — вздрогнула Дафна. — Ну, а волосы-то есть?
причесаться? Я бы так хотел выглядеть нормально, когда придет моя... моя мачеха
.

- Как будто она не видела, как ты выглядишь нехорошо
в течение многих недель! - усмехнулся Ричард. Но он очень послушно повиновался.
принес щетку для волос.

"Как ты думаешь, с чего тебе лучше начать?" обеспокоенная Дафна.

"Я?" - пробормотал Ричард. — Я? — сделав резкий выпад, он
начал атаку.

"Боже! Но ты колючий! — поморщилась Дафна. — Тебе не кажется, что
лучше было бы использовать жёсткую сторону щётки?

— О, прошу прощения! — извинился Ричард. — Я _действительно_ взволнован! — С
восстановленной проницательностью он вернулся к задаче.

— О, это так мило, — промурлыкала Дафна. — В книге, которую я читала,
было самое забавное: муж там всегда расчёсывал волосы своей жене.

 — Как забавно! — согласился Ричард.

  — О, ужасно забавно, — промурлыкала Дафна. — Я [231] думаю, что в этом брачном деле гораздо больше, — глубокомысленно заметила она, — чем кто-то из нас предполагал.

— Очень вероятно, — признал Ричард.

— Я имею в виду, меньше глупостей, — размышляла Дафна. — Но больше расчёсывания волос, и складывания зимней одежды, и...

— О, как бы я хотел, чтобы у меня была жена, — проворчал Ричард, — чтобы она убирала мою
зимнюю одежду!

— Я бы хотела, чтобы ты это сделал! — рассмеялась Дафна. Впервые она вспомнила о своей маленькой студенческой трагедии с чисто историческим интересом, а не с болью. — О, я бы хотела, чтобы ты это сделал! От того костюма, о который ты ударила меня носом, так сильно пахло камфорой — я всю зиму не могла избавиться от этого запаха! Да мы же оба смеёмся! — воскликнула она с внезапным удивлением.

«Почему бы и нет?» — возразил Ричард Уилтонер. В его глазах промелькнуло
любопытное выражение.

"Разве не было бы забавно, — сказал он, — если бы ты вышла за меня замуж в тот раз, когда я сделал тебе предложение?"

— Полагаю, мы бы дрались как кошка с собакой, — сказала Дафна. [232]

"Но, по крайней мере, — рассмеялся Ричард, — ты бы сейчас убирала мою зимнюю одежду.

"А ты бы —" парировала Дафна.

"Я уже — расчёсываю твои волосы!" — рассмеялся мальчик.

— Давай никогда ни на ком не женимся, — предложила Дафна. — Не сейчас, а через много лет!

 — Я не могу! — сказал Ричард. — Не сейчас, а через много-много лет! —
не для того, чтобы сделать девушке приятное, я имею в виду! Денег не будет...
У меня есть брат, ты же знаешь, и у меня так много животных. ... Это странно — говорить о животных, — заикаясь, сказал он.
«Ты… ты не можешь подвести стариков, когда они стары, и ты не можешь подвести молодых, когда они молоды. Это как в любой другой семье, я полагаю, — он улыбнулся. — И весело, и ответственно!
 Но никогда не бывает времени! И никогда не бывает денег!» — он яростно продолжил расчёсывать волосы. "О, в конце концов, - заметил он, - _это_"
не так уж сильно отличается от того, чтобы убрать колючки из
Гривы Брейнсторма. Только грива Брейнсторма коричневая. А твои?
С криком неподдельной радости он отошел в сторону и оглядел дело своих рук.
"А твои..." - он рассмеялся, [233] "выглядят как пучок короткостебельных
джонкуилс!"

— О, как… ужасно! — воскликнула Дафна.

 — Нет, это хитроумно, — покраснел Ричард.

 Немного смущённая смехом, Дафна встретила своё смущение
новой командой.

«О, пожалуйста, беги скорее, — взмолилась она, — и передай моим людям, как ты их называешь, что Леди, Которая Долго Была В Отъезде, шлёт им привет и вернулась домой!»

«Ты слишком медлишь с приглашением», — раздался голос её отца из-за двери. «Мы уже приехали!» — с удивительным сочетанием волнения и спокойствия Джеффри Бреттон и
Назойливая Леди вошли в комнату.

"Как поживаете?" — сказала Дафна с едва заметной улыбкой.
из вежливости.

"Что ж, действительно, очень хорошо", - сказал ее отец немного небрежно. "Как себя чувствуешь?"
"Как ты?" Его более неотложного внимания в данный момент, казалось,
фиксируется на Ричарда и, размахивая щеткой для волос.

"О, со мной все в порядке," - протянул Дафне очень равномерно. Затем, со всей
внезапной бурной энергией ребенка, она всплеснула руками [234]
в воздухе. - Только я не понимаю ... даже пока, - воскликнула она, - что именно
Ричард Уилтонер здесь делает.

С совершенно необъяснимым смехом ее отец присел на
край ее дивана.

"Да ведь это ... это из-за картошки!" он рассмеялся. "Ричард становится
быть фермером! Он написал статью в журнал о какой-то своей новой схеме выращивания картофеля. Это очень интересно! Я люблю
эксперименты! Я собираюсь финансировать это. Не так уж много, знаете ли, но
совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы снять напряжение — и продолжать
в том же духе. Мы отправимся туда весной, когда придёт время посадки.
он снова расхохотался, — и проследи, чтобы эксперимент
начался должным образом.

Дафна обиженно откинулась на подушки. — Не думаю, что с твоей стороны, папаша, — сказала она, — так смеяться над
фермерством Ричарда. Фермерство — очень благородная профессия, я
думаю.

"Это, безусловно, так", - признал ее отец.

"А у тебя есть кролики, Ричард, а также картошка?" она
спросила с неизменной [235] серьезностью. "И будут ли там
жонкилы? И новые поросята?"

"К тому времени, вероятно, будет почти все", - признал
Ричард.

"О, тогда ладно", - просияла Дафна. "Думаю, я тоже пойду".
"Я тоже! Я сама много думала о картошке!" С
легким вздохом, наполовину усталым, наполовину удовлетворенным, она взглянула на
своего отца как раз вовремя, чтобы перехватить взгляд "белой магии"
, который прошел между ним и Вторгшейся Леди. В одно мгновение
её маленькая спинка снова выпрямилась. «Только… Ричард, — она храбро улыбнулась, — мы, незамужние, должны держаться друг за друга!
 Может, ты напишешь мне о кроликах и прочем, когда уедешь? Иногда бывает немного одиноко, — улыбка дрогнула, — быть единственной незамужней в доме».

С заметной дрожью в улыбке назойливая леди
подошла и опустилась на диван прямо перед стариком.

"О, малышка," сказала она, "ты что, думаешь, я тебе когда-нибудь
понравлюсь?" [236]

"Ну, сейчас ты мне нравишься," прошептала Дафна.

"И я бы хотел, чтобы ты мне нравился ... очень ... только ..." Немного обеспокоенно
пушистая головка повернулась и вернулась на свои подушки. - Только ... я не...
понимаю, - забеспокоилась Дафна, - почему у вас так много медовых месяцев.

- Так много "медовых месяцев"? - улыбнулась вторгшаяся Леди. "Да что ты, мне
тридцать два года! И это самый первый медовый месяц, который у меня был
в моей жизни!"

"Почему ... почему, ты сказал, что у тебя был медовый месяц ... на юге!"
Дафна нахмурилась.

"Так я и сделала!" рассмеялась вторгшаяся Леди. "Так я и была! Но я
никогда этого не говорила это был _my_ медовый месяц!"

"Папочка... думал, это был твой медовый месяц!" - обвинила Дафна.

"Да, я так и хотела!" - засмеялась вторгшаяся леди. - Только на время.
Я хотела, чтобы он это сделал! . . . У нас была такая ссора - никогда.
с прошлой зимы! Похоже, это была любовь с первого взгляда!.. и
ссора тоже с первого взгляда!

"О, боже мой ... боже мой", - забеспокоилась Дафна. "Чем больше я слышу о
эта "любовь" больше [237] сложное кажется. Есть еще больше
этюд к ней ... я верю..., чем ходить в колледж".

"О, этому нужно учиться гораздо больше, чем ходить в колледж!"
засвидетельствовала Вторгшаяся Леди.

«Но чей это был медовый месяц?» — настаивала Дафна.

 «Ну, это был медовый месяц, — размышляла Назойливая Леди, — очень глупой маленькой хористки и чрезмерно мудрого нью-йоркского магната. Он, казалось, был очень доволен всем, кроме её грамматики, поэтому меня взяли с собой, чтобы исправить грамматику». «Ну разве это не совершенно идиотская затея?» — она беззастенчиво повернулась к Старому Папе. — «Когда в медовый месяц можно столько всего прекрасного узнать, зачем тратить время на грамматику? О, конечно, я прекрасно знаю
что ж, — она немного поспешно повернулась к Дафне, — что с моей стороны было очень неправильно убегать от них — что это, по крайней мере, вызвало у старого магната немалое беспокойство. Только, конечно, я ни на секунду не думала, — призналась она, — что яхта уйдёт без меня! Я просто [238] подумала, — она покраснела, — я просто услышала, — она покраснела, — что это остров Джафрея
Бреттона.

— И ты нашла его со мной! — хихикнула Дафна, — уютно устроившимся на песке.

— Да, — покраснела назойливая леди.

По -прежнему хмурясь , Дафна изучала Вторгшегося
Лицо леди озарилось совершенно новым интересом.

 «Но как же так, — спросила она, — кто-то мог
поссориться с моим отцом?»

 Словно желая как следует обдумать этот вопрос,
назойливая леди оглянулась на своего мужа, прежде чем снова
попытаться взглянуть на Дафну.

— Ну что вы, — ответила она, — разве вы не думаете, что, может быть, это из-за того, что он такой высокий?

— Едва ли, — сказала Дафна.

— Ну, тогда, может быть, — размышляла назойливая леди, — это из-за того, что он такой... такой забавный?

— Вовсе нет, — сказала Дафна.

«Ну, возможно, конечно», — улыбнулась назойливая леди.
— Это потому, что у меня рыжие волосы! [239]

 — Ну вот, наконец-то ты заговорила! — сказал Джаффри Бретон.

 Но Дафна не улыбнулась.

 — Вы были… кем-то вроде учителя? — спросила она.

 — Да, кем-то вроде учителя, — призналась Назойливая Леди.

"Где?" — спросила Дафна.

"О, на плавучих домах, яхтах и тому подобном," — улыбнулась Назойливая
Леди. "Что-то вроде странствующего учителя. Вот почему я поначалу не
совсем понимала вашего отца — полагаю," — признала она. "Наши жизни были так далеки друг от друга."

— Думаете, вы меня понимаете? — прошептала Дафна.

 — О, я прекрасно вас понимаю, — улыбнулась Назойливая Леди.

"Тогда чему ты собираешься меня научить?" задрожала Дафна. "Есть
Так много вещей, которые я хочу знать! Кем был Потерянный человек! Почему людям
нравятся Преступники _ are _! Неужели ... неужели Шеридан Кайр ... нарушил свое слово
специально, чтобы освободить меня?"

Из веселых глаз вторгшейся леди внезапно выкатилась совершенно невероятная слеза
.

"Прежде всего, Малышка, - сказала она, - я собираюсь [240] попытаться
очень-очень постараться научить тебя любить меня!"

"Я ... я получаю огромное удовольствие от своего первого урока, спасибо вам", - слабо улыбнулась
Дафна.

"Боже, благослови мою душу!" - воскликнул ее отец довольно резко, - "Я бы
совсем забыл о курении!" Ловко управляясь со спичкой и сигаретой
он приступил к исправлению упущения, все это время задумчиво размышляя.
в то время как на задумчивом юном лице его дочери читалось положительное, великодушное
женственность его собственной избранницы, великолепные стройные руки и ноги,
обещание молодой девушки с чистой душой, стоящей перед ним. С большим волнением, чем он хотел показать, он внезапно наклонился и подхватил Ползучего Мышонка на руки. «В мире нет ни одного человека, — утверждал он, — у которого была бы такая же хорошая собака, как у меня!»
«Собака?» — неожиданно спросил Ричард Уилтонер. «Семья, я
— Полагаю, вы имеете в виду именно это!'"
"Но всё же, — с беспокойством спросила Дафна у Назойливой
Дамы, — всё было так внезапно и странно — даже сейчас я не
совсем понимаю, как вы вписываетесь в мою историю?" [241]

"Ну, я вообще не вписываюсь, — улыбнулась Назойливая
Леди очень скромно: "За исключением того, что я вношу свою лепту в то, чтобы
сделать счастливый конец.

"Счастливый конец?" - оживился Джеффри Бреттон. "Почему это ... это только
Счастливое начало!"

КОНЕЦ.