Роман Переплёт т. 1, ч. 1, гл. 18

Очнулся же он под утро. Весь в поту, сотрясаясь от холода. Простыня и пододеяльник тоже были мокрыми. Он был в смятении, а тут ещё к горлу подступила тошнота. Со стоном и проклятиями он сполз с кровати и, мотаясь из стороны в сторону, устремился в туалет…
Его рвало долго и мучительно. Но зато после этого он почувствовал себя намного легче. Войдя в ванную, он ополоснул лицо холодной водой и прополоскал рот, а затем, вытершись полотенцем, вернулся в спальню. Там он почти минуту простоял, тупо таращась на сереющее окно, потом рухнул на кровать и снова заснул.
Окончательно же он проснулся лишь часам к девяти. С полчаса он лежал, всё пытаясь вспомнить, как оказался дома. Голова оставалась тяжёлой, и всё же, спустя время, в ней что-то стало проясняться.
Ему даже припомнилось, что из ресторана он уходил не один, а вроде бы с какой-то девушкой. Потом вспомнил и про Елену, и про брюнетку с родинкой, - правда, лишь отрывками, - и про пышнотелую соседку по столику, и про драку… 
Наконец он заставил себя подняться. Потом обошёл все комнаты, окончательно убедившись, что в квартире он один и никакой девушки нет и в помине.
В ванной он залез под холодный душ и долго отмокал, постепенно приходя в сознание. Так он обычно поступал ещё в  студенческие годы, в особенности после бурных, ночных попоек.
- Чёрт бы меня подрал! – ворчал он, дрожа под ледяными струями воды. – Это ж надо было так нализаться. И это в первый же день. Свинья, одно слово, свинья. И что это на меня нашло! Дорвался, как до бесплатного. Просто идиотизм какой-то… 
Сколько он мог припомнить, до такого состояния он даже в худшие времена обычно не допивался. А, если когда и перебирал, то окончательно головы не терял и кое-что всё-таки соображал. А тут прямо с места и в карьер. Хорошенькое начало!
С тяжелым сердцем он чуть не сдирал с себя кожу, растираясь жёстким полотенцем. Потом, выбравшись из ванной и надев трико, отправился на кухню. Аппетита не было, но зато ужасно хотелось пить. Тем не менее, он пожарил яичницу с хлебом и заставил себя её съесть. 
Затем убрал со стола посуду, ополоснул её под краном и составил в шкаф. Мало-помалу он окончательно пришёл в себя. Даже тошноты больше не чувствовал. Он открыл форточку, собираясь покурить, как вдруг в передней зазвонил телефон.
Подняв трубку, Сергей услышал женский голос, который показался ему знакомым. Вначале он даже подумал, что, возможно, это Елена. Он поднапрёг память.   
- Елена?.. Елена, это вы? – спросил он наобум.
- Елена? – голос в трубке задрожал от возмущения. - Какая ещё Елена?
- Да никакая. – Сергей был в полном замешательстве. – А что, я разве сказал: «Елена»? Странно, – Он лихорадочно пытался вспомнить, кто бы это мог быть. – Ты извини, это я, должно быть, спросонок. Просто допоздна читал одну книженцию, вот, видимо, и отпечаталось.
- Книженцию, говоришь, читал? – На том конце раздался ехидный хохоток. – М-да, странно. Ах, Тверской, Тверской. Ты просто неисправим. Впрочем, я всегда знала, что такого, как ты голыми руками не возьмёшь. Из любой ситуации сумеешь выкрутиться. Ну, так что, вспомнил, наконец?
- Честно? Даже не знаю. Что-то вроде знакомое, но… По правде сказать, я тут вчера немного перебрал… может, напомнишь? Чёрт знает, голова, как в тумане. 
- Перебрал, говоришь? – И снова послышался хохоток. - Это, когда? Когда «читал на ночь свою «книженцию»?
- Вот-вот, сразу после четырнадцатой главы, - невесело отшутился Тверской. – Да, чёрт бы тебя подрал! - Вдруг психанул он. – Хватит ловить меня за язык! И без тебя тошно. Назовись, или я вешаю трубку.
- Да, Тверской, - В трубке послышался тяжкий вздох. – Вот, теперь я тебя узнаю. Каким ты был, таким ты и остался. А я-то дура, всё ждала, на что-то надеялась. Думала, может, ты хоть изредка там обо мне вспоминаешь… Что, и про вокзал ты тоже забыл? Забыл, как я тебя провожала?   
- Ах, вокзал, - начал что-то припоминать Тверской. – Ну, точно, вокзал…  Погоди-как… Марта? Ты, что ли? Вот, чёрт, то-то я смотрю голос вроде знакомый.
В его памяти вдруг разом всплыл тот короткий эпизод на вокзале. Это, когда он и ещё двое его приятелей перед посадкой в вагон курили на перроне. Они уезжали в Хабаровск, в тамошний погранотряд, где их должны были распределить уже конкретно по заставам. В ожидании отправления, они курили, о чём-то неспешно разговаривали. И вдруг, откуда ни возьмись, нарисовалась она, Марта. Она почти бежала в своём кремовом пальто нараспашку. На шее у неё развивался цветастый газовый шарфик. Волосы были откинуты назад и тоже развивались, а лицо разрумянилось от быстрой ходьбы. Что и говорить, выглядела она довольно эффектно. Почти, как в одном из военных кинофильмов, где влюблённая женщина мчится по перрону, чтобы напоследок перед отправкой возлюбленного на фронт, со слезами припасть к его груди. В этом была вся Марта. Хлебом её, бывало, не корми, а дай что-нибудь этакое изобразить.
Правда, ей обычно не хватало элементарной естественности. Словом, она переигрывала, и это очень бросалось в глаза. 
Вот и на этот раз её столь эффектное появление на перроне, ему показалось уж очень нарочитым. Тем более, что их вовсе даже не связывали, так называемые, романтические чувства. Постель, да, постель у них была, но это, пожалуй, и всё. По сути, если разобраться, она для Тверского была лишь одной из многих. И если что-то её и отличало от других, так это, пожалуй, лишь то, что, в отличие от остальных, с ней он встречался уже не первый месяц и встречались он с ней более или менее регулярно. Что в общем-то шло в разрез с им же установленным принципом не встречаться с одной и той же женщиной более двух раз. Об этом где-то выше уже упоминалось. Так что нет смысла к этому снова возвращаться.
Впрочем, он уже и сам в точности не помнил, почему именно для Марты он сделал такое исключение. Уж во всяком случае, точно не из-за того, что она была какой-то особенной. Вовсе нет. Да и не было в ней ничего уж такого особенного. Скорее наоборот. По крайней мере, поддерживая с ней отношения, он мог быть совершенно спокоен по части возникновения привязанности. Вот, чего не могло быть, того не могло. Так что с этой стороны ему точно ничего не угрожало. Не той она была женщиной, чтобы окрутить его по-настоящему. Для этого она была слишком уж недалёкой и к тому же лживой и беспринципной. Вдобавок к этому она была ещё и законченной мещанкой. А это само по себе исключало всякие, даже призрачные перспективы на прочную связь.   Другими словами, Марта обладала полным набором качеств, которые начисто исключали всякое к ней уважение, как к человеку и как к женщине.
Единственное же, что ценил в ней Тверской, так это её тело. Оно и впрямь было у неё роскошным. Впрочем, не только. Было в ней и ещё что-то такое - что-то типично самочье, - что заводило его буквально с полуоборота, приводя в движение всё его мужское начало и заставляя загораться нестерпимым желанием. И это при том, что ни её фигура, ни даже ноги, вовсе не отличались изысканностью форм. Скорее, напротив, выглядели тяжеловесней, чем, возможно, следовало бы. Правда, кое-какая талия у неё всё-таки проглядывала, но уж, конечно, не осиная. Да и полноватые её ноги были, пожалуй, даже коротковаты. Также не впечатляло и её лицо. В сущности, оно было самым обыкновенным, можно даже сказать, обыденным, да и светлые довольно выпуклые её глаза, как правило, сохранявшие какое-то полусонное выражение, отнюдь не добавляли  ему привлекательности.
И всё-таки, видимо, в ней что-то было, - что-то, может быть, в самой манере двигаться, говорить, а, возможно, и в выражениях её лица, - что указывало на её безотказность и на готовность в любой момент пойти навстречу известным желаниям мужчин. Видимо, как раз это, и заставляло иных представителей мужского пола так часто обращать на неё внимание. Как в своё время обратил на неё внимание и наш герой.   
Он познакомился с ней, примерно, за полгода, до отправки в армию. Он в тот день, заглянул в гастроном, чтобы запастись кое-какими продуктами. Марта оказалась впереди него, когда он пристроился к очереди в кассу.
 На ней тогда было какое-то светлое весьма обтягивающее платье. Так что ему сразу бросились в глаза её широкие бёдра и полные подзагоревшие ноги. И, как это не раз с ним бывало, его тут же охватило знакомое волнение. Роста она была чуть пониже среднего. Его тогда особенно взволновали её усадистая фигура и очень уж выразительный изгиб спины. Лица же её он почти даже и не рассмотрел. 
В подобных ситуация он обычно не терял времени даром. Не стал он рассусоливать и с Мартой. Для начала он ей задал какой-то отвлечённый вопрос, за которым последовали его ослепительная улыбка и томный взгляд. Затем два-три не слишком замысловатых комплимента - и дело в шляпе. То есть он, что называется, поплыла. И он это молниеносно почувствовал. 
Так или иначе, из гастронома они вышли уже вдвоём. При этом каждый себе примерно представлял и свой дальнейший маршрут, и окончательную его цель.         
Уже находясь у него дома, они пропустили по бокалу вина, перекинулись парой слов, после чего забылись в жарком поцелуе. Ну, а ещё через пару минут они очутились в спальне. Со всеми вытекающими из этого последствиями.   
По возрасту Марта была примерно на год старше Сергея. Однако в том, что касается интимных таинств, в сравнении с ним она оказалась сущим младенцем. И тогда он ей преподал несколько уроков. Против чего она не то, чтобы возражала, однако, приняла без особого восторга. И вообще в силу ленивости своей натуры она оказалась не слишком прилежной ученицей. Что, к слову сказать, его частенько даже выводило из себя. Она, как вскоре выяснилось, принадлежала к тому разряду женщин, которые в принципе не любят себя утруждать, и в постели в частности, предпочитая, как бы уступая своё тело, просто пассивно получать удовольствие. Но даже и несмотря на это, она всё же продолжала действовать на Сергея весьма и весьма возбуждающе. Что, собственно, заставляло его закрывать на многое глаза.
Словом, они продолжали встречаться. Правда, не слишком часто, быть может, раз-два в неделю. Что до её профессии и образования, то всё, что было известно Сергею, так это то, что она имела не то финансовое, не то бухгалтерское образование и работала она бухгалтером в каком-то строительном тресте. Жила она со своими пожилыми родителями, где-то во втором микрорайоне.
Встречалась ли она с кем-либо ещё? То есть помимо него? Об этом Сергей не ведал, да и, по правде сказать, никогда не интересовался. Во всяком случае, он вполне такое допускал, учитывая её жадность до всякого рода удовольствий, её в известном смысле покладистость и весьма широкое представление её о морали. Впрочем, в этом они были два сапога пара. Как бы то ни было, ему даже и в голову не приходило её ревновать и вообще беспокоиться на этот счёт.
Отправляясь же в армию, он и вовсе ставил крест на их отношениях. И не только потому, что не верил, что такая, как она станет его дожидаться и, уж тем более, хранить ему верность, а просто потом, что ему это и не было нужно. Да и сам он вовсе не собирался себя в этом смысле придерживать. Да и чего ради? И, кстати, прощаясь с ней накануне своего отъезда, он дал ей недвусмысленно это понять. Ещё и поэтому его удивило, если не сказать позабавило, её столь красноречивое появление на перроне.
Пожалуй, в не меньшей степени его удивил и этот звонок. Было даже странно, что она вообще о нём вспомнила. Да ещё и так точно подгадала, словно только и ждала его возвращения. И это при том, что за все два года они не обменялись ни единой даже весточкой.



Продолжение:http://proza.ru/2025/05/12/1144