Предвоенные новости колхозной жизни

Роман в рассказах «Размышляя о жизни, похожей на романную». Том 1, часть первая

На весну тридцать девятого  года в колхозе имени Кирова запланировали занять под яровые культуры поле с северо-восточной стороны Пантылки, где находилось раньше анисимовское поле, принадлежащее предкам семьи Аграфены и Андрея. Зябь была вспахана осенью не полностью, поэтому поле пришлось до пахивать уже в новом тридцать девятом году. Как приятно весной появление первой борозды на поле. Все ребята бежали на первый выезд на вспашку земли. Вслед за пахарем в борозду тут же садятся скворцы и вороны, собирая дождевых червей, а также больших толстых гусениц и прочих вредителей будущего урожая. Дальше пахота уже не настраивает людей на мажорный тон, одолевает обыденность и усталость. В этом году колхозники решили  больше посеять ячменя и овса, потому что всем было известно, что пшеница на этом поле дает низкую урожайность. Надеялись и на навоз, которым решили удобрить участок, идущий под пшеницу. Участок гороха определили сразу за скотным двором и амбаром, на берегу речки Пантылка, слева от дороги, ведущей в деревню Анохинцы - Жуйковцы. На бывшем поле Аграфены часть его решили засеять льном, остальное ячменем и овсом. Поэтому вслед за овсом, посеяли лен.
Андрей выпросил у руководства колхоза выделения участка под сев просо. Ему доказывали Иван и Степан, что просо у них на пантыльской земле не вырастет и не созреет. Но Андрей где-то слышал, что просо – это наша почти, что северная культура и выращиванием его нужно заниматься.
- А где же возьмем семена? – спрашивали у Андрея Иван со Степаном. Он отвечал, что съездит специально на рынок в городе, где он видел продажу семян просо. Ему поверили и выделили участок в маленьком поле за ручьем, там, где в прошлом году рос лен. Но твердо заявили, что теперь Андрей полностью отвечает за сев, прополку и вызревание просо. Андрей сгонял в город, купил на свои деньги несколько килограмм просо, вспахал и посеял его на выделенном ему участке.      
 
Мужики в начале мая начали сооружать изгородь под выгон скота на новом поле, где в прошлый год собирали урожай яровых культур. Пока мужики и парни сооружали изгородь, коров начали пасти вместе с телятами, овцами и козами. Лошадей также стали выпускать пастись на свежую травку. Но так как изгородь пока была не готова, то лошадей стреножили для того, чтобы они не ушли далеко из поскотины.
Дальше на том же Угоре, как и в прошлом году, но на большем участке посадили картофель. Пока не стали менять место посадки картошки. Но картофель для посадки пришлось просить у колхозников, потому что колхозного на посадку не осталось. Вот почему решили несколько расширить участок под ее посадку. Овощи для колхоза решили посадить на бывшем поле Аграфены, где она раньше выращивала свеклу, репу, капусту, лук, чеснок.
Поле за речкой Пантылка, так называемый Берег, решили засеять многолетней травой тимофеевкой - травой для крупного рогатого скота, численность которого будет больше, чем в прошлом году. С этой целью для закупки семян тимофеевки был снова отправлен Андрей. Теперь денег ему уже дали Иван со Степаном. Основным полем для сенокошения, как и в прошлом году, оставалось поле Васьки Стрижева. Дом его пока стоял нетронутый с забитыми досками окон. Дело в том, что всё семейство Стрижева всех куда-то увезли милиционеры. Попытки Ивана узнать от них, куда же вывозят семью Васьки, ответ был прямой, куда надо и мол это знать председателю не обязательно.
 
Поэтому Виталий Суханов уже ставил вопрос на собрании об его разборе, и о выделении части бревен и досок им с братом для строительства дома для Виктора и Татьяны. Но пока не будет никакого решения властей, дом разбирать нельзя. Так решило правление колхоза. Но самовольно, то ли сами колхозники, то ли вотяки уже открывали дом, забрали там фарфоровую и стеклянную посуду, а может и еще что-то, так как доскональной переписи всего добра до сих пор не было.
К середине мая поле под яровые культуры было полностью распахано. Ближе к концу мая, начали сев зерновых. Три лошади участвовали в бороновании зяби, потому что на некоторых участках поля начинала прорастать зеленая трава. Дальше перешли к севу яровых. Сам сев не был уж очень трудоемким делом. Подвозили семенное зерно на поле, разбрасывали его на пашню и заборанивали в землю. Подвозил зерно обычно отец Ивана старик Андрей. Хотя лет ему было где-то под шестьдесят, но так как он носил рыжую бороду и усы, то всем казался стариком. Разбрасывали или сеяли зерно Степан с Гавриилом. Боронили школьники начальной школы верхом на лошадях. Школьникам этот вид труда нравился, и их не приходилось заставлять. Лето набирало силу, хотя в отдельные дни начала июня было достаточно еще прохладно. На поле с озимой рожью быстро поднималась озимь. Осмотр ее показывал, что урожайность должна быть хорошей.

Все в колхозе шло хорошо, недовольных людей новой жизнью не было. Даже Аграфена, привыкшая к единоличному труду, и та одобряла коллективный труд по сравнению с единоличным трудом. Учитывая, что в точном определении сдачи зерна и других продуктов было еще не так строго, и далеко нормы сдачи были еще не совершенны, всем семьям хватало зернового хлеба и на свои цели.
Перед посевом яровых у всех трех кобыл появились жеребята. Все, как обычно, две особи женского пола и одна мужского. Заслуживает внимания цвет жеребенка-самца от Искры. Он был похож на мороз, разукрашивающий стекла в зимнее время. Поэтому его назвали Морозом.

Летом этого года вышестоящее начальство стало глубже вникать в дела колхозов, поэтому обманывать их стало нельзя. Председателю колхоза не удалось провести и припрятать значительное количество зерна для колхоза. Дело в том, что в колхозы стали назначаться уполномоченные, которые наблюдали, особенно, тщательно за сбором зерна. Хотя уполномоченный уполномоченному рознь. Некоторых из них можно было «провести», особенно тех, кто любил выпить, или кто любил ухаживать за чужими бабами. Тут уж Ивана, бывало, не проведешь. Он чувствовал недостатки натуры такого уполномоченного и пытался использовать их в интересах колхоза, или в своих личных интересах. В результате зерна колхозники получили в свое распоряжение почти столько же, сколько и в 1938 году. Остальное зерно пришлось сдать по хлебозаготовкам государству.
 
К сожалению, участок земли, выделенный колхозом под просо, не дал ничего колхозу. Просо просто не поспело к осени. Его так зеленым и скосил Андрей, высушил, собрал и один воз сена привез на колхозный двор, сметал его на сеновал.
Жизненный цикл пантыльчан в 1938-1941 годах повторялся с периодичностью  из года в год, фактически без каких-либо изменений. Хотя многие говорили о войне, тем более что в это же время прошла уже советско-финская война, но  счастью она как-то не затронула мужское население Пантылки.