Джон Уилмот, граф Рочестер Глава 4

Джон Уилмот, граф Рочестер: раскаявшийся грешник (биография поэта и либертена)

Глава 4. Театр и литературные битвы

Рочестер и театр эпохи Реставрации Стюартов

Главный интерес Рочестера после вина и женщин был театр. Карл II, восстановившись на троне, быстро восстановил и театральные представления, которые пуританский Парламент запретил с 1642 г. Получили лицензию два театра: самого короля и герцога Йорка. В 1663 г. «компания Короля», во главе с Томасом Киллигрю , драматургом и остроумцем, открыла новый «Театр на Бридж-стрит», который после пожара 1672 г. был восстановлен в 1674 г. и переименован в Королевский Театр Друри Лейн. «Компанию герцога» – театр герцога Йорка – организовал поэт-лауреат Уильям Дэвенант . 9 ноября 1671 г. «компания герцога» переехала в новый театр, «самый изящный из всех театров эпохи Реставрации» . Его расположение на Темзе разрешало важным лицам подъезжать к театру на лодке, избегая соседних окрестностей, находящихся во власти преступного мира.
Начиная с 1662 г., исполнялись, в основном, классические трагедии и комедии эпохи Возрождения, а также переделки французских и испанских драм. В театрах давали почти по четыре представления в неделю. В королевском театре шёл, в основном, классический репертуар, и Томас Киллигрю владел лицензией на постановку почти всего репертуара драмы эпохи Возрождения. Даже компания герцога должна была арендовать эти пьесы для показа у себя в театре. Это заставило руководителей театра Дорсет-Гарден искать новые пьесы нового поколения авторов, экспериментировать с новыми формами и стилями . Постепенно стали появляться, главным образом, героические трагедии на античные или восточные сюжеты и комедии, остроумные, изощренные, ироничные, почти на грани дозволенного, живописующие нравы светского общества и лондонцев. Мужья и отцы были унылыми, глупыми существами. Героини, по большей части, были прекрасными и дерзкими, но слишком бледными без той блестящей мишуры, в которую они одевались. Это были назойливые сплетницы, любвеобильные вдовушки или ревнивые жены .
Рочестер посещает многие постановки и становится заядлым театралом, прекрасно разбирающимся в драматургии и актёрской игре. Его вкус слыл если не образцовым, то образцово современным. Пьесы, на которые Рочестер отзывался положительно, хвалились, а которые он критиковал, ругались в кругах театралов-ценителей. Он стал, в некотором роде, «arbiter elegantiarum театра эпохи Реставрации» . Как некоторые аристократы, он становится покровителем драматургов «из низов», таких как Джон Драйден, Элканах Сеттл, Натаниэль Ли, Джон Краун, сэр Фрэнсис Фейн, и Томас Отвей. Рочестер был также театральным критиком, нападавшим на лондонских зрителей, и сам принимал участие в драматургическом творчестве. Он написал вводные части и эпилоги, комедию, где изобразил Драйдена как «неоперившегося птенца» (1674–1675), и от которой сохранился только фрагмент, трагедию «Валентиниан» (1675–1676), сцену для героической пьесы сэра Роберта Говарда «Завоевание Китая татарами» (1676). Рочестер также перевел хор второго акта «Троянцев» Cенеки.
Драматурги 1660-х, наиболее заметные из них: Джордж Этеридж , друг Рочестера, Томас Шедвелл , Джон Драйден, а также Уильям Дэвенант, Джеймс Говард , сэр Чарльз Седли  и другие – при поддержке короля Карла II направляли свои усилия на создание в комедиях некоего «распущенного героя», образ которого к концу десятилетия практически полностью сформировался, и стал играть доминирующую роль в 1670-х годах . Распущенный герой этих пьес, образцовый, комический характер, гламурный и успешный, хотя не всегда безупречный, достиг пика своего развития в следующем десятилетии, став преобладающим в комедии Реставрации .
Этеридж получил высочайшую репутацию поэтического денди, и, будучи участником многих забав «весёлой шайки», часто демонстрировал в лондонских кругах своё благородное остроумие. Современники называли его «нежным Джорджем» и «беспечным Этериджем» из-за его характера добродушного гуляки и игрока.

Рочестер и Драйден

История отношений Рочестера и Джона Драйдена интересна, и представляет собой не только борьбу личностей и поэтов, но и борьбу двух поэтических направлений, придворной и профессиональной поэтической и драматургической деятельности. Для англичан Драйден – первый поэт эпохи Реставрации, хотя вторая половина XVII в. несколько неоправданно называется «веком Драйдена». С одной стороны, Драйден играет крупнейшую роль в литературном процессе этого времени, являясь «самой заметной индивидуальностью», но с другой стороны, Драйден из всех великих английских поэтов «был наименее оригинальным, не способным внушить его современникам новые идеи, породив новые эмоциональные переживания и новые художественные формы» . Драйден написал огромное число стихотворные строк и восемнадцать пьес; Томас Элиот в своём эссе о Драйдене написал, что тот явился основателем всего самого лучшего в поэзии XVIII века, но также называл Драйдена «банальным умом» . У Драйдена была натура хамелеона: в 1659 г. он написал «Героические Строфы» на смерть лорда-протектора Оливера Кромвеля, а через год он же сочинил оду «Astraea Redux» (1660), дабы восславить возвращение на престол короля Карла II.
После смерти Уильяма Дэвенанта в 1668 г. Драйден стал поэтом-лауреатом. К этому приложил руку и Рочестер, который подружился с Драйденом в эти годы, и стал его покровителем. Драйден окунулся в писание пьес с элементами юмора, морали и смешных положений, таких как: «Грубый ухажёр»(1663), «Дамы-соперницы» (1664) и «Королева индейцев» (1664). Однако его комедии не имели особого успеха. Тогда Драйден переключился на «героические драмы», как назвал их Томас Элиот , написанные ямбическими двустишиями: «Император индейцев, или Завоевание Мексики испанцами» (1665), «Тираническая любовь» (1669), «Альманзор и Альмахида, или завоевание Гранады испанцами» (1670).
В 1673 г. Драйден написал комедию «Модный брак», посвятив её Рочестеру. Кроме того, Драйден дал эту пьесу своему покровителю для прочтения и внесения замечаний. В предисловии к изданию комедии Драйден отметил: «Я могу также сказать, с Вашего позволения, что в ней были сделаны поправки Вашей благородной рукой, прежде чем она стала пригодной для представления публике . Такая практика существовала в то время между драматургами и их патронами.

Рочестер – патрон драматургов

Начало 1670-х – время бурного появления новых комедий и героических пьес, молодых, энергичных авторов. В середине 1671 г. Рочестер познакомился в Уильямом Уичерли , который был старше Рочестера на 7 лет. Уичерли стал его другом и вошёл в компанию «весёлой шайки» и «бэллеров» (нудистов, как сейчас говорят – А.Л.). В 1675 г. Уичерли поставил свою лучшую комедию «Сельская жена», полную остроумных диалогов и непристойных положений. Рочестер хорошо относился к Уичерли, и лишь немного сыронизировал в своей «Аллюзии к 10-ой сатире  Горация» над его медлительностью («ленивый Уичерли») в писании столь замечательных пьес:
               
А Уичерли всё пишет водевили,               
Не ждёт оценок он – и нет усилий.
Хорош он часто; менее других,
И лучших, искажает он свой стих.
(Перевод А.Лукьянова)

Противоположностью Уичерли был «скорый Шедвелл». В 1668 г. он поставил комедию «Мрачные влюблённые, или грубияны», основанную на комедии Мольера «Докучные». В течение четырнадцати лет от создания своей первой комедии до своего незабываемого столкновения с Джоном Драйденом Шедвелл писал почти по одной пьесе в год. Его лучшая пьеса – «»Источники Эпсома» или «Эпсом-Уэллс» (1672), для которой сэр Чарльз Сэдли написал вводную часть. Многие критики, современники Шедвелла, считали, что он «лучший профессиональный комический драматург века» .
О нём Рочестер написал в своей сатире:

В незавершённых Шедвелла трудах
Искусства нет – природы мощный взмах.
Заслужены им смелые метанья:
Изрядно мастерство, но нет старанья…

Одновременно с Драйденом покровительство Рочестера получил Элканах Сеттл, один из плодовитых, но бездарных авторов героических трагедий. Рочестера стал патроном нового автора и продвигал его как конкурента Джона Драйдена. Трагедия Сеттла «Императрица Марокко», поставленная в 1671 г., прошла с огромным успехом, на что частично повлияло использование новых театральных машин, привезённых из Франции . Благодаря влиянию Рочестера «Императрица Марокко» была выбрана для постановки в Уайтхолле. Он же написал к ней второй пролог, в котором обращался к королю Карлу II с призывом следовать Эроту, и что из любовного плена освобождает только старость. В 1673 г. пустая и изобилующая различными спецэффектами трагедия была вновь поставлена и издана с предисловием Сеттла, направленного против Драйдена. Сеттл был почитаем публикой наряду с Драйденом как замечательный автор героических пьес. Драйден был уязвлён, поскольку он, в основном, и привил вкус зрителей к таким спектаклям как «Императрица Марокко», и удар Сеттла бил точно в цель .
Ещё один драматург появился в окружении Рочестера – Джон Краун, посвятивший милорду свою трагедию «История Карла VIII Французского, или занятие французами Неаполя» (1672). Но Краун как автор был слабый, и Рочестер отметил в своей «Аллюзии к Горацию»:
 

    Могу я также за тупой сюжет               
Признать, что Краун  – умник и поэт.

Борьба драматургов за влияние и аплодисменты зрителей вылилась в сочинение взаимных пасквилей и сатир. В 1674 г. Драйден издал памфлет «Комментарии и замечания относительно Императрицы Марокко» в соавторстве в Крауном и Шедвеллом , направленный (но неявно) против Рочестера, который продвигал Сеттла. В ответ Рочестер немного посмеялся над отдельными строками трагедии Драйдена «Индийский император» в своей сатире «Тимон» (строки 144-150), написав, что «мозг Лауреата» является акушеркой, присутствующей при рождении этих смешных строк. Четыре критика-хулигана (Дурак, Задира, Нахал и Фат), которые имитируют в своих именах похожие типажи из шедвелловского «Источники Эпсона», пародируют своими мелочными придирками глупых критиков из памфлета «Комментарии и замечания относительно Императрицы Марокко». Эти типажи прямо противоположны «Сэвилу, Седли и Бакхёрсту» как людям, обладающим хорошим вкусом к театральным постановкам. Фат восхищается строками из «Императрицы Марокко» (строки 126-131), и Рочестер преувеличил их аллитерацию, чтобы показать плохой вкус Фата. «Задира славит Крауна» и смакует некоторые строки из трагедии «История Карла VIII Французского», и хотя Краун посвятил эту трагедию Рочестеру, граф смеется над банальностью этих строк, восхваляя их в лице Задиры (строки 137-142). Хозяин иронизирует над Драйденом, якобы восхваляя его «Индийского императора» (строки 143-150).
Может по этой причине, может по другой, но Рочестер несколько охладел к Сеттлу, как и другие придворные любители героических трагедий. Конечно, Рочестер понимал, что и Сеттл, и Краун – авторы слабые, и не идут в сравнение с Драйденом. Однако, стараясь уязвить последнего, граф помог Крауну получить заказ на постановку маски «Калисто» в Уайтхолле, которой, по обыкновению, должен был заниматься поэт-лауреат. Маска была написана буквально за месяц и поставлена в декабре 1674 г.; её успех при дворе был полным, тем более что главные роли исполняли принцессы Мария и Анна, дочери герцога Йорка, будущие королевы Англии.
В 1675 г., когда был начат «театральный» роман с Элизабет Барри, Рочестер, поссорившись с Драйденом и охладев к Сеттлу и Крауну, стал патроном сразу трёх новых драматургов: Натаниэля Ли, Томаса Отвея и сэра Фрэнсиса Фейна. Рочестер всегда высмеивал первые музыкальные драмы, смешивающие итальянскую оперу и французский балет с трагедией как “мелодическую ерунду”. Он придерживался традиционных жанров, таких как трагедия и комедия. Трагедия – белый стих, комедия – проза. Молодой Натаниэль Ли, сын священника, посвятил Рочестеру свою трагедию «Нерон», которая была поставлена 16 мая 1674 г. и имела небольшой успех. Некоторые критики считали, что в образе Нерона частично изображён Карл II, тем более что Рочестер просматривал трагедию, и, вероятно, внёс некоторые правки . Именно этим образ Нерона и привлекал Рочестера; он читал Светония «Жизнь 12-ти Цезарей», и любовная история Нерона и Поппеи Сабины  чувствуется в его переводе 3-го акта «Троянцев» Сенеки и в некоторых фрагментах поэта (например, Sab) .

Она сдалась. Всё! – зависть ей вдогон,
Последний муж взял первую из жён…

В своём посвящении Натаниэль Ли восхвалил Рочестера как лорда остроумца, чьи «высказывания удивительно гармоничны, а сочинения удивительно изобретательны» . В 1675–1676 гг. Ли сочинил две трагедии, нелепые по форме и трактовке, и написанные рифмованными героическими двустишиями в подражание Джону Драйдену: «Софронизба, или поражение Ганнибала» и «Глориана, или двор Августа Цезаря». Рочестер не мог пройти мимо этих слабых «героических драм», и в своей «Аллюзии» отметил:
 
Когда у Ли – смиренный Сципион,
А Ганнибал, скуля рабом, влюблён,
Я хохочу – надутого глупца               
Пусть Басби хлещет в школе без конца.
(Перевод А.Лукьянова)

Несмотря на эту критику, Натаниэль Ли вывел своего бывшего покровителя под именем графа Розидора в своей трагедии (довольно грубоватой адаптации романа Мадлен де Лафайет) «Принцесса Клевская» (1681), созданной после смерти Рочестера.
В 1675 г. сэр Фрэнсис Фейн, внук графа Уэстморленда, сочинил трагикомедию «Любовь во тьме, или Деловой человек», которую посвятил Рочестеру, назвав последнего «остроумцем-энтузиастом, поэтом и философом, благодаря Откровению», и что он “не только лучший поэт, лучший философ, но даже больше, лучший христианин» .
В том же году Рочестер стал патроном Томаса Отвея, сына священника, закончившего Оксфорд в 1672 г., но без получения степени М.А. В Лондоне Отвей познакомился с Афрой Бен, которая в 1672 г. предложила ему исполнить роль в её пьесе «Вынужденный брак, или Ревнивый жених» в театре Дорсет-Гарден. Однако молодой актёр не смог побороть свой страх перед зрителями, и решил стать драматургом . Отвей ещё в 1673 г. влюбился в молоденькую Бетти Барри, которая предпочла ему графа Рочестера, и продолжал любить её всю жизнь. Отвей даже запил от безответной любви. Сохранилось шесть писем драматурга к актрисе, и, судя по письмам, он не смог добиться её внимания: «Моя тиранка! Я переношу слишком много мучений, чтобы молчать и слишком долго выдерживать их, чтобы не высказать горячечной жалобы. Я люблю Вас, я схожу по Вас с ума; страсть делает меня безумным, когда я рядом с Вами, и отчаявшимся, когда я вдали от Вас» . Проститутка-актриса никогда не обращала внимания на Отвея, хотя после смерти Рочестера стала любовницей Этериджа.
Зная классические интересы Рочестера, своего нового патрона, Отвей пишет трагедию «Алкивиад», в которой сыграли Томас Баттертон и Элизабет Барри. Именно эта пьеса принесла начинающей актрисе определённый успех у зрителей  и похвалу Отвея, которую он выразил в предисловии к изданию этой трагедии. В том же предисловии Отвей высказал благодарность и Рочестеру .

Вражда Рочестера с драматургами

К концу 1675 г. Драйден и Рочестер стали, если не врагами, но литературными противниками. Следующую «героическую драму» «Ауренг-Зеб» (1675) Драйден посвятил Малгрейву, личному врагу Рочестера, и в длинном предисловии к ней наградил своего нового патрона льстивыми и угодливыми эпитетами . Кроме того, Драйден задел и Рочестера, но косвенно, упомянув неких придворных глупцов и повес , опасаясь открыто нападать на пэра Англии. Хитрое нападение Драйдена в этом Посвящении было издано в феврале 1676 г. Но не только Драйден ополчился на Рочестера. Джон Краун окольными путями также выступил против своего прошлого покровителя, мстя ему за выпад в «Тимоне». В комедии «Деревенский остряк» (январь 1676 г.) он задел Рочестера словами о малом остроумце, мнящем себя критиком и поэтом. Эта комедия даже понравилась королю.
В первом акте один из персонажей восклицает:

Иди к совершенному остроумцу, иди! – совершенный остроумец? с сифилисом; грубый, развратный, скандальный щеголь... сочиняющий только пасквили на людей, всё обращающий в шутку, подвергающий насмешке всё светское и священное .

После критики Рочестером Шедвелла в «Тимоне», последний решил нанести ответный удар, и написал пьесу «Распутник», поставленную в июне 1675 г. и напечатанную в 1676 г.  В ней показана история Дона Жуана, несколько преувеличенная насилиями над монахинями, безжалостными убийствами и грабежом. Причём некоторые пассажи Дон Жуана очень были похожи на строки Рочестера из его «Сатиры против Разума и Человечества»:

В нас чувства, что милы нам, от Природы:
Не Разум побеждает наши Чувства,
А те ведут наш Разум – вот закон .
(Перевод А.Лукьянова)

В ответ на все эти укусы и уколы со стороны Драйдена и других драматургов, Рочестер откликнулся прекрасной «Аллюзией» к 10-й сатире Горация, которую читал, видимо, и ранее, но, может быть, перечитал ещё раз зимой 1676 г. В ней он увидел возможность написать такой же критический анализ творений современных авторов пьес в пику Драйдену, который в 1665–1666 гг. сочинил “Эссе о драматической поэзии”, где в форме диалога показал тогдашних драматургов: себя, сэра Роберта Говарда, Сэдли и Бакхёрста .
В самом начале сатиры Рочестер обвиняет Драйдена в том, что его пьесы – это плохая драма. Рочестер не отвергает способностей Драйдена – это было бы глупо. Талант последнего Рочестером чтим, но его много численные трагедии, «груз…бескрайний, буйный и тяжеловесный» Рочестер не может принять, сравнивая Драйдена в этом смысле с бездарными Крауном и Сеттлом. Даже «высокопарный Отвей» не смог достичь умения понравиться глупому зрителю, как Драйден.
И последующая похвала Шедвелла как поэта природы, и Уичерли как поэта искусства, исключает Драйдена из высшего разряда комедиографов. О Шедвелле Рочестер пишет, что «Не хочет он манеру улучшать, // Чтоб женщин и оболтусов прельщать», зато Драйдена «смысл…вздорный // Судим такой же публикой позорной //Болванов рукоплещущих». Точно такое же сравнение Драйдена с Уичерли – о последнем Рочестер пишет: «Хорош он часто; менее других, // И лучших, искажает он свой стих», тогда как слог Драйдена «неровен, неритмичен и убог». Драйден, прежде всего, поэт количества, а не качества. Его речивость ходульна. Особенно раздражает Рочестера отсутствие остроумия у Драйдена, на которое тот, однако, претендует, отсюда он слабый «любовный» поэт и комедиограф. Рочестер, «презиравший искусственный пафос и напыщенную героику» , был знатоком подлинной comedie humaine, представленной в комедиях Шедвелла и Уичерли.
Рочестер не желает следовать за Драйденом, как за драматургом, потому он выбирает Бакхёрста как сатирика: «В сатире острой Бакхёрст мастер знатный / Хоть муза зла, но человек приятный», а для любовной поэзии выбирает Седли, обольстительного и успешного, когда под воздействием чар его стихов «…им покорённая девица // Всю ночь в мечтах, весь день в слезах казнится». Зато драйденовское обольщение прямо, тупо и грязно.

Но все его остроты туповаты,
Кричать «п----» – «конёк» его завзятый:
Для дам он непристойный, но холодный,               
Поэт-птенец, беспёрый и бесплодный.
(Перевод А.Лукьянова)

Рочестер использует имя героя пьесы Шедвелла «Весельчак» – «Drybob», холодный (не сексуальный), многословный фат, для характеристики туповатости Драйдена, который  совершенно немощен в импровизированном разговорном остроумии, и охарактеризован Рочестером, как «Poet Squab». Здесь несколько значений, и неоперившийся птенец (новичок), и малорослый толстячок, и нудный, скучный человек. Когда Драйден написал свой «Модный брак» и дал его для корректировки Рочестеру, то, скорее всего, последний внёс в диалоги этой комедии живость и остроту. Драйден не очень был успешен в создании комического диалога или умного остроумного ответа, и зрительский успех «Модного брака», возможно, был обязан в большей части именно диалогам, переписанным Рочестером . Основная суть критики Драйдена в «Аллюзии» заключена в строках:

Хоть в день строчите Вы пятьсот стихов,
Не боле Вы поэт, чем острослов.

В них проявилось аристократическое презрение к Драйдену как к профессиональному автору, находящемуся на более низкой ступени социальной лестницы. В письме к Сэвилу Рочестер выразил это пренебрежение патриция к поэту-плебею, имея в виду Драйдена: «он – редкость, к которой я не могу не питать пристрастие, это то же самое, как иметь умеющую играть на скрипке свинью или поющую сову» . Кроме того, Рочестера раздражал «нудный и бесцветный характер Драйдена, так же как унылая респектабельность Вордсворта приводила в бешенство Байрона» .
В ответ на злобный выпад Драйдена в предисловии к «Ауренг-Зебу» в адрес Рочестера, последний довольно умеренно, но хлёстко и остроумно ответил зарвавшемуся драматургу и поэту, ставящего себя выше Бомонта и Флетчера, Бен Джонсона, и даже Шекспира (строки 80-83). Рочестер не только критикует Драйдена, и заслуженно, но и хвалит его «Но я готов и похвалить его // Огрехи затмевает мастерство». Рочестер чувствовал  настоящую поэзию и отличал её от графомании. По объёму написанного Драйден напоминает графомана, по мнению графа, но по языку и стилю – это мастер, на лавры которого он не претендует, и которые не собирается срывать.
Рочестер высказывает здесь достаточно разумные и проницательные суждения по девятнадцати современным авторам и частично формулирует свой собственный поэтический манифест простым, живым, интересным, гибким и динамичным языком. Этой работой профессор Вивиан де Сола Пинто доказывает, что Рочестер был последним «метафизическим» поэтом и первым из «августианцев». «Это такой вид поэзии, – пишет Пинто, – который всегда использовали «августианцы» (Драйден, Свифт, Поуп, Батлер – А.Л.), поэзию полную изящества, спокойствия, непринужденности и ровного течения приятной беседы» .

Рочестер – Доримант

Два года прошли спокойно для Рочестера. Интриговали пока другие драматурги. Но зато друг и собутыльник Рочестера, «нежный Этеридж», оказал своему другу хорошую услугу. Как бы в пику шедвелловскому  «Распутнику» с его Дон-Жуаном он поставил 11-го марта 1676 г. свою новую пьесу «Щеголь, или сэр Фоплинг Флаттер (Порхающий фат)» в герцогском театре Дорсет Гарден. Главный герой пьесы, светский щеголь Доримант, также был списан с Рочестера, но уже как положительный герой, о чём писал театральный критик Джон Дэннис:

Я очень хорошо помню первое представление этой комедии; все полагали, что она была довольно милым изображением придворных и горожан обоего пола; и весь свет был очарован Доримантом, придя к единому мнению, что в его характере сочетались несколько качеств, взятые у графа Рочестера: его остроумие, его дух, его любовный темперамент, очарование, которым он увлекал прекрасный пол, его лживость и его непостоянство; приятная манера упрекать своих слуг, что отмечал покойный епископ Солсберийский в описании его жизни ; и, наконец, его повторение при каждом удобном случае стихотворений Уоллера, к которому тот благородный лорд испытывал особенное уважение .

Дориманта играл лучший актёр театра Томас Баттертон, а отвергнутую возлюбленную главного героя, Ловейт, – Элизабет Барри. И хотя Этеридж не совсем точно копировал характер Рочестера для создания образа своего легкомысленного персонажа, отношения между графом и Барри всё же отразились в сюжете пьесы. Очаровательный Доримант произвел такое впечатление при дворе, что король после премьеры «Щеголя» решил вернуть Рочестера из изгнания, куда граф отправился после неприятного скандала в Эпсоме, где он дебоширил с тем же Этериджем. Друзья не только пили и повесничали вместе, у них были общие литературные интересы. В 1675–1676 гг. они обменялись стихотворными письмами (пародиями на Малгрейва) между Баязетом и Эфелией. Даже любовницы у них были общими, как например, Сара Кук, а затем и Элизабет Барри, ставшая любовницей Этериджа после разрыва с Рочестером и родившая драматургу дочь.
В декабре 1676 г. появился пасквиль «Собрание поэтов», который приписывался сотрудничеству Рочестера и Бекингема, хотя свидетельства современников противоречивы , а Сеттл и Краун открыто обвиняли в этом Рочестера. «Собрание поэтов» сатирически изображает драматургический мир эпохи Реставрации и оскорбляет “нынешнее поколение неостроумных поэтов”, как писал Рочестер в письме к Сэвилу в ноябре 1677 г. Все эти авторы негодовали на презренного пэра уже за его критику в «Аллюзии к 10-й сатире Горация», а после 1676 г. их антагонизм был единодушен: Драйден, Ли, Отвей, Краун, Равенскрофт, д’Юрфе, – все, кто ранее искали патронажа Рочестера, то нападали на него, то дрались между собой .

Литература и политика

Тем временем Рочестер нашел нового ученика. Как-то Бекингем получил от Николаса Керью сатиры некоего Джона Олдема, и показал их Рочестеру, которому Олдем несколько подражал в остроумии и непристойности. Сатиры молодого поэта понравились остроумцам из «весёлой шайки», и они решили навестить начинающего сатирика. Рочестер, Сэдли и граф Дорсет приехали в Кройдонскую бесплатную школу, где тот служил учителем, чтобы лично познакомиться с Олдемом. Это приключение оказалось, без сомнения, очень счастливым для последнего, так его репутация как поэта сразу выросла во мнении окружающих . Вскоре Олдем приехал в Лондон, и новые покровители познакомили молодого поэта с восторгами распутного Лондона. Там он в августе 1677 г. написал свои «Дифирамбы пьянству…или воображаемый разговор с Рочестером в «Гинни-клубе» . Но близок к Рочестеру Олдем не стал. Как это ни странно, он вошёл в круг Драйдена и сделался его другом, общаясь с ним в кофейне Уилла среди модного общества.
В 1677 г. Драйден пишет белым стихом новую трагедию «Всё для любви», шекспировский сюжет которой построен на истории любви Антония и Клеопатры. Считается, что это самая лучшая трагедия Драйдена, которую он посвятил графу Дэнби, рассыпавшись в неумеренных похвалах его деятельности на посту лорда-казначея и главы Правительства . А в предисловии, пользуясь таким покровительством, обрушился на Рочестера, прямо его не называя: «Разве это не жалкое жеманство, не удовлетворяться собственным благосостоянием и не сидеть спокойно в своём поместье, но использовать остроумие для критики, тщетно выставляя свою наготу на всеобщее обозрение?»
Как и в политике сформировались две основные группы литераторов: придворные поэты и примкнувшие к ним драматурги, и т.н. профессиональные авторы, зарабатывающие себе на хлеб непрерывным писательством. В первую группу входили: герцог Бекингем, графы Рочестер и Дорсет, сэр Чарльз Седли, Генри Сэвил, Флитвуд Шепард, Уильям Уичерли, Джордж Этеридж и нескольких других, более мелких. Фактически это была та самая «весёлая шайка». Ни один придворный не мог получить одобрение своего суверена, Карла II, без доказательства своего остроумия, «кто публично не сжигал ладан перед музой легкомыслия» . Иногда придворные поэты ставили легкомысленные комедии, в которых свобода творчества и беседы соответствовала свободе мысли и поведения. Среди профессиональных авторов выделялся Томас Шедвелл и Джон Драйден, крупнейший из профессионалов, который представлял из себя «новый принципиальный профессионализм писателя, бросившего вызов аристократическому культу дилетантизма и импровизации» .

Рочестер и Карр Скруп

Сей придворный, Карр Скруп, входил сначала в круг «весёлой шайки», но потом отошёл от Рочестера и приблизился к Драйдену и Малгрейву. Неудачный коротышка, по мнению Томаса Элкока , немного косоглазый, считал себя модником и молодцом. Скруп сначала ухитрился заняться любовью с графиней Каслмейн, затем с распутницей Керри Фрэзер. Он пытался осчастливить своей персоной и Нелл Гвин, но в июне 1678 г. она прогнала его, изложив причину в письме к Лоренсу Гайду: «он говорил мне, что не мог всегда жить по правилам и был довольно невежлив, чего я никак не могла вынести от уродливого baux garscon» . В «Аллюзии к 10-й сатире Горация» Рочестер в достаточно мягких тонах изобразил Кара как глупого «близорукого рыцаря», а затем написал пародию на любовное стихотворное письмо Скрупа, обращённое к Керри Фрэзер. Скруп писал:

Мадам, как все не изменюсь я,
Хоть Вами я презрен,
Лишь пастушком о Вас томлюсь я,
Попав в любовный плен .
(Перевод А.Лукьянова)

Рочестер сочинил грубый, даже непристойный «Ответ» на это стихотворение:

Как все сношаюсь я отменно;
Я юн и не убог;
Душой открыт, хотя надменно
Ты мне дала пинок.

Карр Скруп принял ответные меры, распространив в 1676 г. памфлет «В защиту Сатиры» , направленный против Рочестера, где прямо обвинил Рочестера в трусости после скандала в Эпсоме. Рочестер не остался без ответа, и написал  памфлет «На предполагаемого автора стихотворения «В защиту Сатиры», дав Скруппу жёсткую, ироничную характеристику.

Но глупостью своею ты смешон,
В любви ты мерзок, грязно утончён.               
Как baux garscon, бессильный, грубый, гадкий
Ты дев пугаешь, на любовь их падкий;

Скруп сочинил хлёсткую эпиграмму «Answer by way of Epigram» на Рочестера, опять в последней строке намекнув на поведение Рочестера в эпсомском деле.

Писака жалкий! Ты покрыл меня
Хулой, как весь народ – тебя, браня:
Разбух ты в щели жабой раздражённой,
Ты сифилисом, жёлчью полн зловонной.
Не сможешь нашу славу ты пресечь,
Твоё перо безвредно, как и меч .
(Перевод А.Лукьянова)

Но и Рочестер не остался в долгу, ответив пасквилем «На дурачка-поэта». Но главным врагом нашего графа оставался Малгрейв.

Рочестер и Малгрейв

Ещё летом 1675 г. Этеридж и Рочестер написали в виде поэтического обмена стихотворные послания Эфелии к Баязету и Баязета к Эфелии, соответственно. Эфелия укоряет Баязета за его неверность, в то время как стихотворение Рочестера представляет собой наглую отповедь героя своей бывшей возлюбленной, считая себя величайшим соблазнителем, благодаря своему непостоянству:

Как может быть, что я непостоянен,               
Коль ветрен я всегда, и тем желанен? 
В себе, любимом, поместил, хваля,
Я слуг, друзей, метрессу, короля…

В стихотворении Рочестера «Весьма героическое послание Эфелии к Баязету» был опознан Малгрейв через некоторые детали: «моя звезда» – намёк на Орден Подвязки, полученный Малгрейвом в 1674 г., а в последних строках все узнали дела Малгрейва с Мэлл Кирк и её братом . В июне 1675 г., капитан Перси Кирк обвинил Малгрейва в отцовстве мертворожденного ребенка его сестры, дрался с ним на дуэли, «одержал верх и ранил его» .
В 1679 г. стихотворения Этериджа и Рочестера были напечатаны, что вызвало злость у Малгрейва, который разразился жёстким пасквилем «Эссе о сатире», напав на многих: задет был сам король. Но главной целью были Бекингем, Дорсет, Седли и Рочестер в компании Шефтсбери, лорда Галифакса и лорда-канцлера Финча . Рочестеру сильно досталось с намёком на его «Сатиру против Разума и Человечества».

Желает Рочестер быть остряком,
Но мысль его с копытом и хвостом,
Хотя он Человечество хулит,
Но сам лишь злобой доверху набит .
(Перевод А.Лукьянова)

Авторство Малгрейва было завуалировано несколькими стихами о самом Малгрейве, и все приняли этот пасквиль за сочинение Драйдена. Рочестер тоже , хотя качество стиха в «Эссе о сатире» невысокое, и не сравнить с драйденовским. Но в нескольких строках Драйден всё же приложил свою руку. Рочестер не остался в долгу, и в августе 1679 г. распространил «Эпистолярное эссе», зашифровав в нём Малгрейва под инициалами M:G и Драйдена под инициалами O:B. Основной удар пришёлся по Малгрейву, критика Драйдена была умеренной, и его главным недостатком считалось то, что он выбрал себе патроном напыщенного осла. Всё-таки Рочестер чувствовал, кому здесь принадлежала главная роль, и сразу же откликнулся ещё одним памфлетом, «Эпиграммой на милорда Спесивца».

Нарыв зловонный, гордостью раздутый,
Уколешь, и прольётся яд цикуты,
Вот так творит распутный рифмоплёт,
Как будто он сражение ведёт.

А 18 декабря 1679 г. в Аллее Роз был избит Джон Драйден. Он возвращался из кафе Уилла в 8 часов вечера, и в начале аллеи, ведущей к общественный домам Лямб и Флэг, его подстерегли трое мужчин и крепко избили палками. Появилось несколько версий о том, кто был заказчиком этого преступления. Называли графа Рочестера и герцогиню Портсмут . Энтони Вуд в своей биографии Бекингема также выдвигал эти две версии . Другие прямо указывали на герцогиню Портсмут . Гарольд Уилсон убедительно доказал, что Рочестер не мог это сделать именно в 1679 г., потому что боролся с Малгрейвом , и понял, кто основной вдохновитель этого пасквиля. А вот герцогиня Портсмут, или другие обиженные аристократы, могли наказать Драйдена, как они и раньше поступали с обижавшими их «простолюдинами».

Последние литературные дела

В это сложное время для Рочестера время, когда он был почти при смерти, ненавидимый многими, Рочестер продолжал работать над переделкой пьесы Джона Флечера «Трагедия Валентиниана» (1613/1614). Свою трагедию Рочестер назвал «Насилие над Люциной, или Трагедия Валентиниана», в основании которой лежит сатирический портрет Карла II, представленный в образе флетчеровского римского императора как похотливого животного. Вероятно, Рочестер начал писать «Валентина» после того, как разбил часы в личном саде короля. Уже в самом начале трагедии Рочестер как будто говорит о себе словами Максимуса, жену которого, Люцину, изнасиловал Валентиниан:

 
…………………….о боги, буду
Скорей рабом я сводников его,
Служить его пороку принуждённых,
Чем вынесу позор – любимцем стать               
Тщеславного и глупого Тирана.
Где добродетели,
Честь, мудрость, прозорливость? Призван кто
Империей огромной управлять?
Предатель, сводник, шлюха!
     (Перевод А.Лукьянова)

Обретя вновь желание и вкус к серьёзным занятиям (как во время своего Большого путешествия), Рочестер начинает штудировать «Историю Реформации» доктора Гилберта Барнета, с которым поэт начал общаться довольно часто. Политика и божественные дела привлекали Рочестера, он отдаёт им много времени последних двух лет своей жизни. Но и старое он не забывает. Как ранее он поддержал молодого сатирика Джона Олдема, так сейчас обратил внимание на Джона (Джека) Ху, «молодого влюбчивого придворного щеголя» , поощряя последнего писать сатиры. Этот Ху в августе 1679 г. ухитрился стать любовником Фрэнсис Стюарт, вдовы герцога Ричмонда и фаворитки короля. Ядовитое перо Ху развлекало Рочестера, тем более что молодой пасквилянт применил тактику своего учителя – он использовал своих сестёр для получения интимных сведений о придворных для создания своих сатир .

Говорят, что молодого сатирика и больного графа соединяли некие общие сексуальные приключения у известной проститутки и хозяйки борделя в Линкольнз Инн Филдз миссис Уиллис , на которую Рочестер написал довольно жёсткий пасквиль.Разделял ли он их чувственные приключения или нет, неизвестно, но Рочестер был центром восхищения группы молодых повес-рифмоплетов. Двое из них, Джек Ху и Роберт (Боб) Вулзли сочинили панегирики к “Стрефону” (образ, придуманный любимой племянницей графа Нэн Уортон), когда Рочестер умер в 1680 г. Восхитительная, умная маленькая Нэн Ли была любимицей Рочестера и очень обожала своего дядю. После смерти Рочестера она приняла на себя обязанности его литературной душеприказчицы, называя графа гордостью своего сердца, выразив свои чувства в нескольких элегических стихотворениях:

Плачь, моё сердце, кровью, ведь отныне
Нет всех твоих надежд, твоей гордыни!
Тебя он смог бы к Мудрости вести,
Но сбилось ты само на том пути:
С тех пор, увлечено по воле рока,
Разбито ты теперь и одиноко .
(Перевод А.Лукьянова)

В одной из сатир периода Реставрации сделан намёк, что Рочестер якобы лишил девственности некую пятнадцатилетнюю Хести, которой приходился дедушкой . Это явная выдумка, но то, что у Рочестера могли быть интимные отношения с Нэн Ли, его любимой племянницей, вполне вероятно. А со стороны девушки это была юношеская влюблённость, смешанная с восхищением остроумным и очаровательным дядей, которая осталась в её сердце до конца её недолгих дней. Она умерла в 25 лет, заражённая сифилисом своим мужем Томасом Вартоном, стремившимся завладеть её немалым состоянием.