Самая длинная история на свете. Глава 485

Тем временем, пришла пора девушкам рассказывать свои истории, наверняка, они были столь же страшными, если не хуже, все же, девам сражаться со злом опаснее, рискуют не только жизнью и душой, но и честью, можно что угодно показать, не только седой проснешься и в поту, но и вовсе помрешь от ужаса. Речь взяла повелительница металла.


- Оказалась я на какой-то скале, - начала она, - там же стояли устроитель и учительница. И первый обратился ко мне, и слова его оказались неожиданно ужасными, жестокими, спросил: - «Считаю ли я себя по-настоящему сильной, или же притворяюсь, чтобы другие уважали»? Что могла ответить на это? Лишь, одно: - «Очень надеюсь, мол, это правда, а утверждать было бы слишком самоуверенно и самонадеянно. Надо быть последним глупцом, чтобы объявлять себя кем-то, без малейших доказательств, а их не получить, пока не обучат». Видимо, сказанное не слишком понравилось, потому как джинири подвела, за руку, и указала на закрепленные там веревки, на которых висели клетки с восемью соратниками.


- «Эти канаты сейчас начнут рваться, - произнесла она с недоброй улыбкой, - должна хватать и удерживать, сможешь проделать так, значит, докажешь свое право геройствовать, нет, прости, прогоним прочь. От души советую, сосредоточиться на подругах, мужчины слишком тяжелы, даже настоящий богатырь не справился. И, главное, каждый погибший будет превращаться в камень, что повиснет на ногах, до конца жизни, подобно грехам на душе, придется волочить за собой, терпя и оплакивая, расстарайся, или лучше откажись».


- Никогда я не отступлюсь, не приучена, не желаю, не могу, - я покачала головой, - как бы тяжко не пришлось, лучше упаду вниз с другими, погибну, или выручу, когда начнем»?


Ответа не последовало, просто веревка с клеткой силача оборвалась, едва успела схватить и как же оказалась тяжела! Весила втрое больше, чем положено даже для такого крупного мужчины. Пришлось, на руку намотать, упереться ногами, зубами заскрипеть, а тут ещё веревка с клеткой красавчика отделилась, как поймала, неизвестно, боль пронзила плечи и спину. Как пригодилось волшебное оружие, но его не достать, не ногами же вынимать? К тому же, являлось фальшивым, иллюзорный металл не поможет, не вонзится в твердь. Приходилось так плохо, а тут и пришла очередь болтуна, ногой на край каната, улетающего, наступила, наклонилась, взяла. Всякий кто пытался держать вес знает, каково это, а тут было нечто непомерное. И ведь далеко не конец, даже не начало. Меж тем, попыталась упасть клетка с повелителем земли, а он ведь весил очень много, аж глаза вылезали из орбит, грыжа грозила вылезти, а мышцы лопнуть.


Как справилась ещё и с повелителем воды, не ведала, а вот сам юный член отряда полетел вниз, просто не хватило места на руках. Закричала я от отчаяния, громче погибающего, а тут и соратницы, красавица и Тень, отделились, лишь дернулась в их сторону, но это движение оказалось фатальным, клетки поволокли за собой, закрыла глаза, думала, что все, но сзади ухватили за одежду, а канаты просто лопнули, полетели назад, ударили в лицо, рассекли его, с трудом разлепила веки, ресницы от крови склеились, оказалось, учительница не пустила, не дала просто так умереть и обрести покой. Из пропасти вылетели восемь огромные камни, каждый с человека размером, оплели их веревки, а другие кончики вонзились в мои ноги, погрузились в плоть, не избавишься. Те же, кто такое задание поручили издевались, насмехались, манили и предлагали отомстить, наказать их за преступление, сделать хоть что-то, если выйдет, ждут, чтобы дала бой.


Попыталась идти к обидчикам, рванулась, но нижние конечности пронзила боль, заставив закричать, веревки грозили вырвать куски мяса. Сжала зубы, попыталась сдвинуть, почти теряя сознание, но не выходило сдвинуть ни на дюйм, а потом валуны ещё и поползли назад, волоча за собой, ещё и смеяться начали жуткими голосами, не живыми, неприятными, злыми, достигли края и нырнули вниз, упала, поволокли за собой, повисла на краю, стонала от напряжения, и тут подошла Лихо Одноглазое и начала топтать с остервенением, ломая пальцы, пока не сорвалась, ещё смогла глянуть вниз и обнаружила, что падает в вулкан, да не простой, не лава булькала, а настоящая расплавленная бронза, куда и угодила, умерла далеко не сразу, успела ещё почувствовать, как сгорает кожа и плоть.


- Здесь тоже понятно, ответственность давит, - кивнул устроитель, - но и такое хорошо и полезно. А так-то, скажу по секрету, восемь человек, да в клетках, я бы тоже не смог удержать, как бы ни старался, сие просто не в силах смертных, в принципе, сделала и так много.


Меж тем, красавица несколько смущалась, не очень-то ей хотелось рассказывать, что именно приснилось, вероятно, сильно отличалось, но, все же, не удержалась, когда поделишься своими страхами, как-то легче становится всегда, держать в себе не слишком полезно и разумно, так недолго и с ума сойти, окончательно, а кому это нужно вообще?


- Когда уснула, оказалась я снова в нашей женской хижине в лагере, - пояснила она, - никого больше не было, только снаружи раздавался какой-то шум, решила посмотреть, что там, поднялась, вышла и увидела такое, что чуть в обморок не упала. Там стояла Тень, подруженька милая, только выглядела теперь иначе, от прежней лишь лицо осталась, а так красавица идеальная. Остальные наши, как юноши, так и девушки, включая руководителей и слуг, окружали, хлопали в ладоши, рассыпались комплиментами, говорили красивые слова, восхищались, звали на свидание, или просто сгорали от зависти (в зависимости от пола), клялись в вечной верности, обещали поднести все существующие и несуществующие сокровища, одолеть любых чудовищ, по первой просьбе, отдать свои волшебные предметы. Джинири не отставала, предлагала исполнить вообще все желания, и тут соперница нежданная открыла рот и поведала самое заветное. Мол, избавьте от той жалкой, уродливой прилипалы, надоела, сил нет, таскается следом постоянно, от восхищения заикается, слова толком произнести не может, а сама, небось, только и думает, как бы навредить и испортить жизнь, покарать за то, что такая, вся из себя идеальная. Ничтожество иначе как завистницей и не может быть. А рядом держится, чтобы знать, как побольнее ударить.


И вот вся толпа направилась ко мне, с перекошенными лицами и скрипящими зубами, тянули руки, оставалось лишь развернуться и бежать прочь, в лес, подальше, пока не добралась до какой-то реки, упала на четвереньки, глянула в отражение и ужаснулось, что же сделалось? Стала какой-то тощей, как скелет, кости выступают, от груди и следа не осталось, живот плоский и мускулистый повис морщинистой тряпочкой, руки и ноги прямые, волосы торчат во все стороны кустиками, вся какая-то несуразная, конечно, что вызывала лишь отвращение и ненависть. Жить такой не хотела, не видела смысла, но больнее было даже не уродство, а то, что другая обошла и ладно бы какая-то чужачка, та же учительница, например, несмотря на белую кожу, могла похвастаться впечатляющими формами, к тому же, опытом, храбростью и умом, а здесь, чучело-чучелом и вдруг стала первой. Разве подобное допустимо вообще? Но исправить-то не получится. Побрела прочь, может в родном поселении примут? Добралась до него и ужаснулась, все обитатели деревни растолстели, безобразно, больше походили на прямоходящих свиней, но увидев гостью, скривились, сбежались, вернее, прихромали, начали в неё пальцами тыкать и смеяться, спрашивали, меня и друг друга, как она вообще ходит на таких тонких палочках? Просто не узнавали.


Начали обсуждать, что, если в котелок положить, так и есть нечего будет совсем, одни кожа, да кости. Разве как дополнение к другим, более сытным блюдам. Пришлось срочно бежать прочь, размазывая по лицу слезы. Повезло лишь в одном, толстяки не могли догнать, пока копьями вооружились, пока начали метать, уже и за деревьями скрылась, и лишь потом подумала я, а не зря ли это сделала? Умерла бы и все закончилось, обрела покой, но люди такие существа, даже когда очень плохо, все равно держатся за жизнь, пусть она и не нужна совсем, даже в малой степени. Оставалось одно, постараться прибиться к кому-то из соседей, глядишь, сгодится им в качестве рабыни, или какой иной помощницы, в общем, как подумала, так и сделала. И о чудо следующее поселение состояло из таких же тощих людей, обрадовалась, полагала, уж эти примут непременно, но и эти люди смотрели с кривыми ухмылками, словно на какое-то чудовище непонятно. Наконец, начали высказываться, мол, смотри, пытается походить на нас, меж тем, сразу видно, что подделка, слишком длинные ноги и руки, и череп какой-то непонятной и уродливой формы, и кажа слишком темная, и глаза чересчур большие, а что надо делать с подражательницей, как ни прикончить, дабы другим урок был показательный, и больше не смели так делать. Как услышала такое, ноги подкосились и дала себя убить.


- Тоже нормальный страх, перестать быть первой из красавиц, - хозяин турнира подмигнул, - такое, к сожалению, или к счастью, не лечится, если не найдет в себе что-то ещё, помимо, красоты, разумеется, способное даровать навсегда трон лучшей из лучших. То, что не исчезнет, со временем, как внешность, не состарится и останется в памяти окружающих. Итак, осталась ещё одна ученица, выглядит довольно таки несчастной, послушаем, о чем поведает? Не стесняйся, мы тут уж много, о чем слышали, думаю, выдержим, не испугаемся.


- Л-ладно, - девушка поежилась, - наверное, мы с Дочерью Солнца настолько близки, что и начало сна похожее, так же очнулась в хижине, остальные уже не спали и смотрели очень странно, заставили поежиться. Решилась спросить, в чем дело, вроде, ничего не натворила?


- А ты кто вообще? – спросила моя сверкающая подруга, приподняв брови. – Никогда прежде не видела, по какому праву здесь и как смогла забраться, хочешь что-то украсть?


На самом деле, так часто шутила она, прежде, потому, я почти не удивилась и практически не испугалась, даже похихикала чуть-чуть и сказала: - «Мол, шутка вполне удалась, поздравляю, да и кто я такая, чтобы такое восхитительное совершенство помнило, напрягало свою голову милую? Могу ли как-то услужить или сделать что-то хорошее, например»?


- Чем ты можешь быть мне полезна? – красавица фыркнула. – Если прислали новую служанку, могли бы и предупредить и почему ночует здесь, будто имеет хоть какое-то право?


Я решила, что шутки продолжаются, такое вот настроение у красивейшей, не страшно, но тут подала голос наша повелительница металла, и поддержала шутницу, с серьезным видом.


- Я так тоже тебя в первый раз вижу, - заявила она, - хотя, на память не жалуюсь, показывай-ка свои вещички, вдруг вправду что-то стащила, даже стражей звать не станем, самим поколотим и прочь вышвырнем. Как только джинири пропустила преступницу вообще?


Пришлось вправду показывать, весьма удивились, найдя хунга-мунга, отобрали, потом, ухватили за руки и плечи, да на улицу вышвырнули. Не понимала искренне, чем заслужила подобного отношения? Никогда лишнего не просила, только терпеть рядом и немного дружбы. Может, остальные не обиделись за что-то? На улице нашлись все остальные и представьте, они тоже смотрели, как на чужую, кто-то с удивлением, кто-то с подозрением, кто-то и с отвращением. Немедленно окружили, подошел устроитель, руки в бока упер.


- Кто такая будешь? – спросил он. – Не помню, чтобы нанимал, приглашал, как пробралась сюда и с какой такой целью, точно нехорошей, лазутчица? Но как-то нелогично поступила, прикинулась б служанкой, а так, о чем сможешь узнать, что мы чужакам не рады и можем, немножечко казнить, или в клетку посадить и оставить на съедение зверям, или насекомым.


- Как же не приглашали? – начала плакать я. – Разве не была рядом с вами все время, не тренировалась? Да, серьезных результатов не добилась, но разве это повод, избавляться именно так, издеваясь? Скажите прямо, не годишься, уходи, да не смотрите так, как на сумасшедшую, умоляю, просто убиваете этим, уничтожаете. Оставьте хоть рабыней, прошу.


- Возможно, и вправду какая-то сумасшедшая, - джинири вытащила свою веревку, - сейчас отхлестаю, глядишь, мозги на место встанут, а потом пинка дадим и пусть убирается, куда захочет. Доверять нельзя никому, а таким особам так и подавно, добра не будет, тем более, может и сама не помнить, из-за чар, кем является и с какой целью прислали, ладно если просто обворует, или тайны унесет, может и глотки перерезать, зато знать будут враги, здесь их посланцам не место, не сумеют обмануть, только не меня, только не так просто.


И вот схватили, повалили, и начали бить, пока всю спину не исполосовали, а потом, в полуобморочном состоянии, выкинули в лес. Когда отлежалась, поползла в родное поселение, там так же относились плохо всегда, но хоть не били, не изгоняли, а оскорбляли в меру обидно. Много времени потратила, потому как деревня достаточно далеко, на отшибе, но и там повторилась такая же ситуация, не только соседи, но и родственники смотрели, не понимаю. Матушка сказала, что многим жизнь дала, но такое точно не рожала, слишком ничтожное создание, не надо лгать, прикидываясь родным ребенком, не поверят в такое. Пусть ищет себе дом где-то ещё, коли захотят принять такую врушку. Я пыталась напомнить о тех или иных событиях, но лишь сделала хуже, обвинили в том, что являюсь ведьмой, избили, а потом потащили на костер, чтобы сжечь, но уже и не сопротивлялась.


- О таком даже не думай, - устроитель улыбнулся, - что бы ни случилось, ты – одна из нас, не забудем, не бросим и не выгоним, пока жив, я этого ни за что не допущу, даже в шутку.


- А как насчет вас? – спросила Электра. – Какой же страшный сон мог присниться такому опытному и храброму воину, прошедшему через многие и многие испытания? Интересно.


- Тут все банально, не надо быть даже очень умным, чтобы догадаться, - учредитель вздохнул, - по сути, и рассказывать не о чем. Я живу одной единственной мечтой, чтобы не стало ни войн, ни ненадежных судий, ни споров, между отдельными людьми и целыми народами, а лишь красивые соревнования, радующие душу и приносящие немалый доход. Соответственно, и страхи порождены беспокойством о будущем. Впрочем, можно и поведать. В общем, проснулся я в своей хижине, снаружи послышался шум, кто-то закричал, выбежал и увидел, как в небе явились горящие шары, понеслись к лагерю, первые отскочили от защитного барьера, но их оказалось слишком много, наконец, сфера просто не выдержала и разрушалась с громким звоном. Воины мои, стражи, слуги, все носились туда-сюда, не зная, что делать, я побежал к себе за волшебным оружием, но его не было на месте, просто исчезло, так же, как и вместилище джинири. Кто-то похитил все это. Меж тем, задрожала земля и вот показалась наша учительница, теперь огромная, вдвое выше, чем все деревья, вероятно, именно она и устроила атаку, направилась к нам, вытянула руки, и все обитатели лагеря взмыли в воздух, дергаясь. Простые наемники просто испарились, словно их никогда и не существовало никогда, остались лишь мы, десятеро, а убийца приблизила к лицу.


- Долго думал ты, поручая что-то джинири, не имеющей собственной воли? – спросила она. – Я могу любить вас всех, от чистого сердца, ненавидеть, презирать, или считать просто случайными путниками на своем бесконечном пути, это вообще ничего не меняет, в принципе, потому как если кто-то прикажет убить и потрет вместилище, немедленно это и сделаю, плача в душе, смеясь или не испытывая вообще никаких чувств. Такова сущность рабыни, надо было или сделать более логичный выбор, или охранять сокровище лучше. У любой монеты есть две стороны, темная и светлая, возможно, я и величайшая воительница на планете, самая опытная и умная, но также, и грозная, уничтожающая, проклятая сила. И ничего с этим не поделаешь. Вернее, мог бы, дав свободу, но, почему-то о таком не подумал. И за это придется расплатиться, смотри за тем, что же натворила и раскаивайся, грешник.


И вот силач задёргался, вспыхнул синим пламенем, а также загорелись и мои ноги ниже колен, обратились в прах, осыпались, а боль осталась, как в утраченных конечностях, так и в сердце, но не умер, как бы страстно этого ни желала, и даже глаз закрыть не мог, увы.


Меж тем, в болтуна ударила молния, потом вторая, пока не присоединился к могучему товарищу, то же произошло и с моими ногами от колен до бедер. Мог лишь кричать и дергаться, но не изменить происходящего. А пытка продолжалась. Красавчик, поняв, что станет следующим, заверещал. Вокруг него возник ураган, принялся вращаться, пока не разорвал его на мелкие кусочки. Симпатяга превращался в инвалида бесполезного, бессильного, и продолжал следить за происходящим. Такой же оторвал мою левую руку. Юноши кричали, кто от гнева, кто от страха, девушки плакали, а экзекуция продолжалась. Дошла очередь до повелителя камня, он медленно так окаменел, как и моя правая рука, потом оба, боец и конечность, рассыпались на кусочки. Не выдержав я, позвал джинири, умоляя ускорить все и закончить как можно скорее, но та ответила лишь презрительным смехом. Диски из воды возникли вокруг ещё одного моего воина, принялись пилить на кусочки, как и нижнюю половину моего тела ниже талии. Наконец, он умер, лишившись головы, а я повис, стеная и всхлипывая. Оставался самый юный боец, он обратился в деревянное изваяние медленно, как и верхняя половина тела, сгнила и рассыпалась.

Лишился своих славных храбрецов, кусал губы бессильно. Меж тем повелительница металла в него и начала преображаться, как и моя шея, а когда закончилось, проржавела и стала пылью. Мягко говоря, не заслуживала подобного, увы. Вот и красавица начала нагреваться, вместе с левой частью моей головы, пока не сожгла весь воздух вокруг себя, а потом и погасла, стала головешкой обугленной, осыпалась угольками. Наконец, пришел самый славный миг, если можно так сказать, разумеется. Тень, сферой, окутала последнюю ученицу, как и вторую половину черепа моего, и затерялись там, сгинули навек. Только мой призрак остался и наблюдал за джинири, а та склонилась, хищно улыбаясь.


- Тебя ждет кое-что похуже, станешь странствовать по планете, да и по другим, - заявила она, - и везде, где появишься, живые существа станут нападать друг на друга и драться, пока не умрут, и не исчезнешь, пока не погаснет последняя искра в крайнем оставшемся измерении и не наступит вечный мрак, сделаешься самим воплощением и посланцем войны и смерти. Как такое, неудачник, стоило оно того, затевать то, с чем не мог справиться?


- Вот такое и увидел, - мужчина вздохнул, - надеюсь, не слишком сильно вас всех напугал?


- Ну, увы и ах, это был никакой не сон, - учительница скрестила руки на груди, - просто будущее, которое нас непременно ждет и в ближайшее время. Война слишком выгодная вещь, а властолюбцы не отдадут такую большую часть своей власти, как право законного насилия над невинными и виновными, судопроизводство, непременно постараются нас погубить, а я – самый простой и надежный способ проделать такое, советую подстраховаться. Или избавься от меня, или подари свободу и избавь от вместилища, или не ждет ничего хорошего, сам сгинешь, дело жизни погубишь и молодежь так же, а им ещё жить и жить.


- Не волнуйся, я всегда знаю, что делаю, - отмахнулся собеседник, - однако, это не мешает, иногда, сомневаться или испытывать страх. Просто делай свою работу и меньше бойся.


- Я не способна испытывать страх, - напомнила наша героиня, - просто, остальных, даже предупредить не могла, всех сгинувших из-за проклятья, а тут имела шанс и сделала это, но коли остаешься глух и слеп, прекрасно, готовься хоронить, потому как, сам не сможешь скончаться из-за чар. Надеялась, что максимально похожий на реальность сон образумит, но у некоторых упрямство и фанатизм выше разумных пределов. Замечательно, хлебнете последствий, да смотрите, не захлебнитесь, кровь, коя прольется, падет на вашу совесть.


- Она ведь правду говорит? – пролепетал крепыш. – Может, тогда не надо рисковать, разве для этого столько тренируемся, стараемся и проливаем пот, чтобы потом головы поотрывали? Лично я очень решительно против этого, не позволю погубить, ни себя, ни тем более других, мы стали слишком близки, как братья и сестры, между прочим, даже роднее.