Сказка о доброй ведьме. Бариста Александра

Сказка о доброй ведьме. Бариста по имени Александра

     С окончанием оранжево-серой сырой петербургской осени в свои права наконец вступила влажно-блестящая и чуть сиреневая зима. Она наступила на рассвете одним из ноябрьских тихих дней. Я сидела напротив своего окна, доделывая макеты новых книг, завершая нелепые акварельные рисунки со слониками и попутно кидая третий кубик сахара в невозможно горький кофе, когда мой полусонный взгляд зацепился за необыкновенную картину на улице. Тусклые лучи грязно-желтого солнца словно пронзали мокрый асфальт, светло-лавандовое зарево неба будто подсвечивалось изнутри розовой лампочкой, а отсыревшие от нескончаемых ливней скамейки беззвучно серебряной тончайшей простыней застилал снег.

     Наверное, вам не так трудно предугадать реакцию сумасбродной писательницы, впускающей к себе по ночам рыжих девушек, на столь удивительное зрелище. Тихо взвизгнув от томительного восторга, я подорвалась на стуле, случайно задев рукой кружку с магическим напитком и тем самым вылив на наброски новых иллюстраций непоправимо огромное количество еще дымящегося кофе. Однако, времени обращать внимание на столь досадную мелочь совершенно не оставалось, ведь рассвет собирался окончательно привести с собой за руку новый день с минуты на минуту, поэтому я вскочила и, сметая все на своем пути, помчалась к вешалке. Спугнув мирно спящего кота, я накинула на теплую флисовую пижаму со звездами пальто, обвязала вокруг шеи шарф, всунула ноги в тапочки и пустилась бегом по крутой лестнице, по пути чуть не расшибив себе лоб.

     Не помня ничего и никого, я кружилась и кружилась под этим робким и еще стыдливым первым снежком, смеясь и ловя снежинки ртом, стараясь дотянуться руками до этого ласкового и совсем еще сонного солнца, так похожего на леденец от кашля, до лавандово-приторной глазури неба и тонких лучей небесной лампы.
     От чар наивного детского восхищения меня беспардонно пробудила соседская Лидия Михайловна, пару раз выказав не очень-то вежливое желание, чтобы я наконец показала свои книги психиатру. А что? Неплохая идея, знаете ли. А что им еще читать, пока санитары людей ремнями к кушеткам привязывают?

     Именно поэтому, когда Дарья, уже принаряженная в симпатичный темно-голубой шерстяной полушубок, снимает ботинки в пропитанной запахом сиропа с солодкой прихожей, я с ходу спрашиваю ее:
     — Как думаешь, безумцы всех умней?
     Она на секунду застывает, будто припоминает что-то важное. Вздыхает и совсем по-хозяйски проходит мимо меня, направляясь к уже полюбившемуся, кажется, ей креслу.
     — Безумцы есть безумцы. Сравнить их с обычными людьми невозможно.

     Сажусь напротив нее и снова подаю чашку горячего травяного чая, заваренного специально к ее приходу. Постепенное дежавю.

     — Тогда слушай.
     В далекие-далекие времена, когда люди свято верили в богов, фей, нимф и колдунов, жила в глухой деревушке в самой дремучей глуби изумрудного леса одна ведьма. Домик ее стоял на самой окраине этой деревушки, и люди, сказать честно, сторонились и его окон, и его хозяйку: выманивали с улицы непослушных детей, гуляющих допоздна, страшными историями о том, что ведьма по ночам забирает к себе в дом таких вот нерадивых мальчишек и девчонок и ест их потом на завтрак. По поселению часто ходили слухи, что все беды на деревню и ее жителей посылает именно молодая колдунья; что знает она самые страшные темные обряды и умеет проклинать весь род человека, и от этого проклятия никак потом не спастись.
     На самом деле, все эти сплетни, просачивающиеся через дверные проемы и шаткие оконные рамы, были абсолютно нелепы и беспочвенны: юная ведунья держалась особняком от остальных поселенцев, но никогда никого не трогала, лишь изредка выходя на главную улицу деревушки, чтобы продать свои снадобья и лечебные отвары. Прибыли это не приносило никакой, что вполне объяснимо: народ просто боялся, что по стеклянным колбам разлиты вовсе не травяные настои, а зелья страшной силы, а обереги заговорены не на удачу, а на смерть.
     А ведь такая отвратительная репутация у ведьмы сложилась лишь потому что ее бабка, передавшая ей свой бесценный магический дар, практиковала магию во зло. Теперь из-за ошибок предков девушке никто не хотел верить, а ведь она могла поистине многое: и лечить людей от банальной лихорадки, и возвращать почти бездыханные тела к жизни. Страдала ведунья от такой несправедливости, но ничего сделать не могла: людей сложно заставить поверить в твои добрые намерения, если когда-то за твоей семьей водился грешок.
     и вот однажды она пришла на веселый праздник, устраивавшийся в деревне ежегодно. люди прыгали через костры, плели венки, плясали и угощали друг друга разными вкусностями, юноши традиционно просили руки у дам сердца, устраивался широкий пир. Никто не заметил ведьму, да она и не преследовала этой цели: она лишь хотела посмотреть на то, как живут по-настоящему, как любят и веселятся люди, не обремененные тяжким даром провидения.
     Сидела она задумчиво в стороне, как вдруг, услышала сначала тревожный гул и гам толпы, а затем и пронзительный крик: маленькая девочка утонула в ледяной воде реки, а мать увидела ее уже мертвое тело.
     Побежала ведунья на крик, спотыкаясь и царапая руки о ветки могучих деревьев. Вскоре она увидела, как склонилась рыдающая мать над своей девочкой, как гладила ее по голове да звала, звала, просила очнуться. Подлетела вмиг колдунья к малышке, взяла ее на руки и крепко прижала к себе. Народ затих, боясь и шевельнуться.

     — Ведьма дождалась часа Х? — цинично скалится Дарья.
     — Меньше скептицизма, — парирую я, — не безумцы никогда бы так не сумели.

     — Поняла ведьма, что, чтобы спасти девочку, ей придется отдать свою жизнь, а с ней и свой так и не раскрывшийся в полной мере дар. Уронила она несколько чистых слез, посмотрела в последний раз на чистую лазурь небес, и прижала к своей груди малышку сильнее, чувствуя, как стремительно покидают ее силы.
     Когда девочка уже дышала, молодая колдунья лишь хватала ртом воздух, держась рукой за сердце. Когда мать девочки, обомлев, тронула ее рукой, ведунья тяжело и сбивчиво прошептала ей:
     — Ваша дочь теперь колдунья. пожалуйста, не потеряйте…
     Договорить она не успела. Упало ее прекрасное тело на землю, отпустив ожившую малышку.
     Похоронили молодую ведьму со всеми почестями. И никогда не забылся в той деревушке ее подвиг, и даже разнесся эхом по всему царству. А со временем подросшая спасенная девочка стала Первым Чародеем королевства, навсегда сохранив в сердце память о той, которая отдала ей свою жизнь.

     — О, привет, дорогая! — слышу я до боли знакомый приветливый голос сразу после привычного звона колокольчика у двери.
     Я шагаю по любимой уютной кофейне навстречу барной стойке, за которой бессменно стоит моя любимая подруга Александра Шварц, мигрировавшая в Петербург из Германии.
     — Как обычно двойное капучино, верно? — чуть погрустнев, но с той же ослепительной улыбкой спрашивает Сандра, — ты знаешь, сегодня мне пришла новая документация о моей покойной бабушке.
     То, что я узнала тогда, повергло меня в настоящее потрясение. За простой кружкой кофе я услышала историю об удивительно героической женщине, которая, будучи женщиной с немецкими корнями и живя в блокадном Ленинграде, тайно эвакуировала людей в оккупированную Прагу, скрывая их там от захватчиков. Однако, спустя несколько лет успешной деятельности её настоящее происхождение раскрыли. Оно и стало причиной её смерти — расстрела после нескольких недель нескончаемых допросов и пыток.
     — Знаешь, Саша, я приехала сюда для нее, — дрожащим голосом рассказывает Александра, закрыв глаза, — и не уеду уже никогда.

     Гениальные деяния безумцев, решаю я про себя — ответ на вопрос, почему человечество до сих пор живо.

Из сборника "Звезды в твоих рукавах"