Пролог

«Консервы из Пустошей»

Местоположение: Пустошь, Заброшенный склад, 2102 г. (по старому летоисчислению)/ 2 г. после взрыва.



Пустоши не жаловали гостей — ни воды, ни дичи, только потрескавшаяся земля, да ржавые остовы машин. Но Грэйвз знал: там, где раньше копошились люди, всегда найдётся что-то стоящее.

— Глянь-ка, — Сник пнул сапогом просевшую плиту, — лазище.

Под ней зиял тёмный проход. Пахло сыростью и маслом — точь-в-точь как в разграбленном ими на днях гараже.

— Пошли, — хмуро бросил Грэйвз.

Внутри было сухо и холодно. Полки, ящики, разбитая техника — обычный хлам. Но в углу стоял металлический шкаф, будто заваренный намертво. Толстый слой пыли явно намекал — они вскроют его первыми.

Грэйвз дёрнул ручку — без толку.

— Давай сюда.

Сник ковырнул замок ножом. Щёлк.

— Эй! Подсоби-ка! — мужчины вдвоем навалились на рукоять. Эхо ржавых петель отразилось от стен.

Внутри ровными рядами стояли консервные банки.

Слишком… новые.

— Чёрт, да они будто вчера закатаны! — Сник подбросил одну на ладони. — И холодные.

Крышки покрывал чёрный узор — вроде плесени, но странно правильный, как паутина.

— Грибняк какой-то, — буркнул Грэйвз.

— А если зараза?

— Понюхай.

Сник осторожно поднёс банку к носу. Пахло мясом, с лёгкой сладинкой.

— Нормально. Но чёрт его знает…

Грэйвз вскрыл банку ножом.

Внутри — густая тушёнка, мутно-розоватая, но без запаха гнили.

— Похоже на еду, — буркнул Грэйвз.

Сник насторожился:

— А если это не еда?

— Тогда хоть с голоду не сдохнем, — саркастично протянул напарник.

Он зачерпнул пальцем розовое месиво, слизнул.

— Нормально. Как… свежее.

Пока они ели, Сник заметил: чёрные узоры на банке шевельнулись.

— Оно… живое?

Грэйвз фыркнул:

— Плесень.

Но Сник ткнул в банку ножом — «плесень» сжалась, как раненная тварь.

— Оно шевелится!

— И чё? — Грэйвз доел свою порцию, — Главное — не травит.

Они набили рюкзаки банками. Сник дёргался, Грэйвз был спокоен.

— Продадим у границы. Скажем, нашли в магазине.

— А если спросят, почему не протухло?

— Скажем — холодильник работал.

Сник покосился на чёрные узоры, уже ползущие по их рюкзакам.

— Ладно… но если эти штуки ночью начнут шевелиться — я стреляю.

Грэйвз усмехнулся:

— Стреляй. Но сперва поешь.

_______________________________________



Лаборатория «Эфир-4»

Местоположение: Под развалинами Биофабрики «Ковчег», 2107 г. (по старому летоисчислению)/ 7 лет после взрыва.



Последний работающий генератор гудел на пределе, питая только один операционный зал. Холодный свет хирургических фонарей отражался от синих спиралей эфирных конденсаторов, оплетающих стены. Они пульсировали, как вены, перекачивая ионизированную плазму — голубоватую «кровь» системы.

На столе лежала девушка. Объект «Ева».

Её тело было лоскутным:

Кожа — настоящая, но законсервированная в эфирном геле.

Мышцы — частично органические, частично синтетические волокна, сращенные с нанопроводниками.

Скелет — усилен карбон-титановыми шунтами.

Мозг — живой, но перепрограммированный нейрочипом «Мнемосина».

Рядом лежало второе тело.

Парень. Объект «Каин».

На дисплее возле его головы светилась информация:

Состояние : Биологическая смерть (12 часов 47 минут назад).

Причина: Травма, несовместимая с жизнью. Пробита грудная клетка, разрыв аорты.

Волосы парня были странного пепельного оттенка, будто выцвели под воздействием радиации.

В кармане виднелась смятая фотография. И, если бы кто-то развернул ее, то увидел бы на ней "Еву" и "Каина" в обнимку.

При сканировании парня на экране появилась новая надпись:

«В тканях обнаружены следы эфирной модификации».

Оператор скомандовал:

— Процедура активации.

Начался автоматизированный запуск нейроинтерфейса. Чип «Мнемосина» активно подавал импульсы в кору головного мозга девушки.

Искусственное кровообращение, осуществлявшееся через гидравлический насос (модель «Гемос-2»), начало прокачку синтетической крови с эфирными стабилизаторами.

Когда первичная синхронизация была завершена, наступило время проверки моторных функций. Они проверялись через тест на захват. Ева должна была сжать руку ассистента.

Сначала задергался её глаз. Потом — вздрогнули пальцы.

Когда она открыла рот, из него вырвался не крик, а хриплый звук, словно сломанный динамик пытался воспроизвести голос.

Её зрачки резко сузились от боли.

— Где...

Она увидела "Каина".

И тогда —

Сбой.

— ...Алекс?

Её голос — хриплый, с помехами. Голосовые связки ещё не адаптированы.

Оператор замер. Это имя не значилось в её файлах.

Ева потянулась к трупу, но её рука дернулась спастически — мышцы не слушались.

— Почему он не...

Она заметила дыру в его груди.

— Нет. Нет. Нет...

Её дыхание участилось, датчики зафиксировали паническую атаку.

— Включите его. Сейчас же!

Оператор не ответил.

Ева рванулась к пульту управления, и, нарушая протокол, начала выдёргивать провода из своего позвоночника.

— Выключите меня!

Искры. Датчики зашкаливали.

Оператор нажал аварийный стоп.

Тишина.



Запись в журнале оператора.

Дата: ;;.;;.;;;;

Объект: Ева (Синт-3 «Палимпсест»)

Статус: Ошибка активации.

Примечания:

Самопроизвольный доступ к заблокированным воспоминаниям (см. «Каин»).

Агрессия направлена на самоуничтожение (аналог синдрома «Феникс» у ранних моделей).

Решение: Повторная перезапись нейросети с увеличением дозы эфирных ингибиторов.

Рекомендация: Утилизировать «Каина».

_______________________________________



«Трон и пепел»

Местоположение: Тронный зал Дома «Ледяных Морей», 2525 г. (по старому летоисчислению)/ 425-ой г, после взрыва.



Тронный зал пах гарью и медью. Сквозь разбитые витражи лился бледный свет — не солнца, а пожаров, пожирающих город. На черном мраморе растекались лужи крови, смешиваясь с пеплом угасших факелов.

У подножия трона лежали трое.

Король.

Его тело, когда-то величественное, теперь было лишь сломанной куклой, лежавшей у трона. Бархатные одежды, расшитые узорами, изорваны в клочья. Лицо застыло в гримасе — не ужаса, а почти разочарования. Рот полуоткрыт, будто он хотел проклясть кого-то, но передумал. Глаза — мутные, как гнилой лед, уставились в потолок. В них не было ни гнева, ни страха. Только мертвая пустота.

На его груди — одна-единственная рана. Аккуратная, между ребер. Кровь уже засохла, почернела. Но его рука все еще тянулась к трону. Пальцы были скрючены. Будто даже после смерти он пытался ухватиться за власть.

Первый.

Он лежал на спине, хрипя. В доспехах с выгравированными узорами волн, теперь расколотых, как и его вера. Кровь пузырилась на губах.

— Ты думаешь, что что-то изменится? — голос булькал, как вода в затопленной гробнице. — Посмотри на него. Трон сгнил. Король — прах. А мы? Просто два дурака, умирающих в одном и том же зале.

Второй.

Его фигура, в разорванном плаще с символом голубого пламени на спине, сжимала кинжал, хотя пальцы уже не слушались. Рана на животе зияла, как провал в иной мир.

— Это не для власти...  Для них.

— Для кого? — первый выплюнул сгусток. — Для рабов, которые сдохнут к следующей луне? Для тех, кто даже не запомнит твое имя? Его глаза блеснули. — Мир всегда будет принадлежать тем, кто берет.

— Ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? — хриплый смех. — Мы уже делали это. История — это колесо, а мы — просто щепки под ним.

Второй закрыл глаза. Где-то за стенами слышался гул толпы — они ждали. Всегда ждали.

— Тогда я разорву это колесо.

— Попробуй, — первый ухмыльнулся.

Тишина.

Факелы догорали.

Они смотрели друг на друга, пока тьма не поглотила их.

Один так и не простил.

Другой так и не понял.

Тронный зал остался стоять — пустым.

А высоко над ними, в разбитом куполе, проплыло облако — на миг приняв очертания их лиц.

Потом ветер развеял и это.