песнь не моей души ч5

холодная весна, остывший чай, безжалостная алость охапки тюльпанов. ненависть и сталь, скрежет и рычание, охотник, что подкрадывается тихо и обязательно сзади. в ушах жужжание точно надоедливая муха: ненавижжжу, ненавижжжу… бросить и растоптать, бросить и плюнуть. оставить навсегда. так она уезжала из некогда любимого города, так она оставляла всех кого не любила, так долго обманывать себя – не любила никогда. любовь перерастает в ненависть, любовь не меняет, она уничтожает тебя как личность, как единицу. теперь ты ноль. внутри пусто, входи кто хочет. бери что хочешь, да нечего взять. пустое сердце жаждет любви, полное - полно ненависти. любить неравного, любить падшего – унижать себя. не унизить себя и свою душу до неравных и падших, никогда не ставить их на одну ступень с собой, мы никогда не будем едины ибо никогда не будем равны. я та, что дала жизнь всему сущему, ты паразит на теле земли, я есть сущее, ты есть вирус, который силится уничтожить всё живое. твое ничтожество не заслуживает и ненависти моей, жалкое, нелепое дитя, ты так мал, так глуп, так опьянен своими фантазиями о недостижимой силе. без меня ты ничто. без меня тебя нет. не было и не будет. ты сын, от которого отреклась мать ибо ты разочаровал ее, она ушла и не посмотрит на тебя более никогда. сотворяя ад на земле ты скачешь на голове своей Великой Мати и кровь ее на твоих руках, ты сын ее, который стал убийцей и мразью. ты говоришь люди, а я говорю – грязь. ты есть прах недостойный души ибо души дарует по прежнему Она, Великая Мати распятая тобой, попранная тобой и твоими братьями, она лишила тебя души – она лишила тебя всего. будешь смертным, будешь лживым, будешь мелок. твоя победа обернулась трагедией, ты захлебнешься в кровавой бойне, которую сам же и учинил. ты будешь убит и реальность твоя будет уничтожена, стерта с лица земли. ты будешь убит, так же, как когда то тобою была убита я.

посмотри, ты в грязной луже
солнце вышло неуклюже
осветило эту грязь
но сидишь ты в ней, смеясь
посмотри, кругом зверье
дикари с кровавой пеной
правда спит, не жди ее
злость растет набухшей веной
сладко спи в своей клоаке
снится поле, небо, маки
алость и дурман цветов
ты проснуться не готов.

когда я стану великой, подумала она за послеобеденным чаем, я буду писать много стихов и слушать сверчков по вечерам, наблюдать сумерки и внимательно разглядывать как один сон сменяет другой. как в тумане появляется облик новых героинь, новых миссий, как открываются ранее не виданные пути и дороги. я буду открывать все окна и впускать в них ветер, ветер будет заставлять занавески танцевать и подпевать в такт миру. буду зажигать свечи, когда стемнеет, надевать пышное платье, бархатное и украшенное дорогими камнями, по вечерам будет звучать рояль, и иногда скрипка. так буду я встречать вечность и дарить ей свою тоску, свою вековую память, там в бездонной тишине, как в колыбели дремлет моя бессмертная душа. когда я стану великой мир замрет не дыша и ветер стихнет на мгновение, в это мгновение зародится множество миров и вселенных, они будут вспышками мигать и сиять на небесах, мир замолчит ибо говорить буду я. Слово что вечно и велико, Слово что творит миры, Слово что способно вобрать в себя миллионы душ. так случается магия, так глаза мои меняют цвет не во сне, а наяву. ты увидишь меня издалека ибо блеск мой виден со всех концов света, так сиять могу только я, так пророчествовать могут лишь богом посланные поэты, не ради красоты, но – ради знания. если ты думаешь, что знал меня, то тебе придется признать свою ошибку. когда я стану великой границы этого мира падут и обратятся в пепел, сизый легкий пепел, как будто старый мир сгорел в адовом огне, и мы начнем всё сначала. я обещала, сотню тысяч лет назад, что я дам тебе шанс и мы начнем всё сначала. но было одно условие, ты должен признать, что ты уничтожил этот мир. ты убил его. признание, я жду его, приклони свою голову и отдай свою жизнь мне, ведь она всегда принадлежала только мне. и ты знал это. скоро, мой свет дойдет во все мрачные, темные углы этого мира, ты услышишь мой голос и поймешь – я пришла. я пришла, как и обещала. и я жду твоего покаяния. приклони голову свою и тебе станет легче. осознай свою малость и свою зависимость от меня. ты никогда не сможешь избавиться от нее, ты всегда будешь моим рабом. это твоя роль, твой путь, служить великой и молчать. ты наговорил много слов и все они оказались лживы. твоя свобода обернулась тюрьмой, клеткой, сердце прикованное цепями к плоти, ты радуешься еде и соитию, и незнаком тебе трепет души. пение ее и ликование, бессмертие тебе незнакомо, ты рожден смертным и только я могу даровать тебе душу, которой ты пока не заслуживаешь. когда я стану великой ты поймешь, что твоя корона сделана из картона, а моя – сверкает тысячами солнц, свет ее разлетается во все концы вселенной. кто истинно из нас прав, ты еще не понял? я несу вечный Закон и твой мир не выдержит и одного удара правды. твой мир дает трещину… и его нельзя ничем склеить, твой мир рушится. твой мир должен пасть. на руинах твоего мира я стану великой, твои высоты – мой пол, на твоих высотах я стою и возвышаюсь до самых звезд, и трогаю их руками и пою им колыбельные. ты не знаешь звезд, ты никогда их не видел, тебе неведомо Знание, что несу я под сердцем. что несешь ты? что принес ты, о сын мой, этому миру, кроме боли и страдания? склони свою голову и отдайся во власть Силе давшей тебе жизнь. ты ничего не понял. ты так ничего и не понял.

день был нервным и солнечным, все зачем то кричали и переругивались, все обвиняли друг друга и дружно тыкали пальцем на соседа, на тех кто рядом, каждый был обижен и оскорблен. все обвиняли всех во лжи и бессовестности. черный кот смотрел на этот весенний цирк и шум, и вальяжно облизывал свои лапки. людям верить нельзя, это он знал с рождения. люди не помнят ни себя, ни бога, ни своих долгов. люди живут одним днем, а под вечер всё и всех забывают. люди не помнят ни добра, ни зла, они часто бывают неблагодарны и глупо наивны.сложно жить в этом мире с людьми и не верить им, полагаться только на себя, не ждать поддержки и не взывать к совести людской. существует ли она, совесть людская, мыслил черный кот щурясь на теплом солнце, этого никто не знал, ни бог, ни кот. люди воруют время, энергию и деньги, люди воруют идеи, друзей и любовь, люди входят без спроса в чужие дома и наводят там порядок по своему усмотрению. люди не считаются с чужими правами и забывают всё о чем говорят, они обещают и не помнят, они помогают не спрашивая и требуют благодарности, которая во много раз превышает по значимости их помощь. сложно жить в мире, где такие слова как совесть и честь, истина и правда смешаны с грязью, и превращаются в труху или мусор. совесть это ненужный элемент в мире людском, она мешает им жить, она словно брошенный якорь не дает им воспарить и подняться ввысь, быть честным и быть успешным - в мире людей это часто оказывается несовместимо.

она брела по пустынной улице, медленно и разглядывала голые деревья по сторонам, скоро они оденутся листвой, зазеленеют, зашелестят. в голове было пусто и спокойно, не о чем думать и не о чем жалеть. незачем придумывать следующий шаг, он случится сам собой, незачем о нем переживать, всё случается во время и само по себе. продумывать жизни сюжет дело пустое и неблагодарное, история складывается сама, для того, кто умеет дать ей свободу. наша история – будет свободной, думала она смотря по сторонам, мы не будем ограничивать ее рамками и не будем созывать много героев, героев может не быть вообще, будет ветер и будет небо, возможно этого вполне достаточно. будет туман и лесная чаща, маленькая деревенская речушка и поле, одуванчики и детский смех. многое может случаться и без героев, люди слишком многое о себе возомнили. можно писать о любви без участия человека, и возможно это будет даже более честно и глубоко. строить сюжет и развлекать публику это дело артистов, они гонятся за эффектом, а мы – за знанием. наша история может быть монотонна и скучна, как старый учебник, но не менее полезна, чем лекарство, и не более дорога, чем свобода. у людей есть свобода быть глупыми и они с радостью ее используют.

где то вдалеке раздался колокольный звон. небо озарилось звуком и птицы на ветках встрепенулись и закричали. никто не помнил о том какой сегодня день, всякий забыл сколько времени и жил наугад и невпопад. музыка напоминала хаос звуков, какофонию, расстроенное пианино и треск сломанного радио, что то шипело, трещало и пыталось прорываться в это пространство, но ничего толком нельзя было разобрать. мы говорим на разных языках. с этим миром мы незнакомые иностранцы, я не понимаю его язык, он – мой. мы пытаемся изъясняться жестами и знаками, но тщетно. лишь молчание дарует нам покой и передышку, тогда мы забываем о том, что не знаем друг друга и просто смотрим на небо и наблюдаем за игрой птиц. с миром нельзя сонастроиться, если у вас с ним разные цели и ценности. мир будем менять вас, вы будете менять мир… и очень большая вероятность, что мир поглотит вас, перемолотит и сотрет в порошок. вы либо станете подпевать миру и людям, либо замолчите навсегда. здесь звучит одна песня – песня этого мира. и пусть она глупа и фальшива, пусть она юродива и некрасива, все поют одно и то же, и их нельзя перенастроить или сменить как радиоволну. начиная противоречить миру, вы наживаете себе могущественного врага, и буквально настраиваете против себя – весь мир. есть лишь два способа жизни в мире людей, либо врать миру, либо врать самому себе. если ты врешь миру, то для всех ты хороший и понятный человек, но внутри – ты фальшив, и ты знаешь это. если ты честен сам с собой, то для мира ты сложный и непонятный персонаж, он не может вобрать тебя в себя, так как ты не сонастраиваешься с ним, ты не принимаешь его лжи и его ценности, а значит ты враждебен, а врага – надо уничтожать. оставаясь честным самому себе ты настраиваешь весь мир против себя. мир назовет тебя лжецом, подлецом, бессовестным, мелким и ничтожным, всё что есть в людях плохого мир увидит в тебе. отдаляясь от мира ты становишься козлом отпущения, ты уходишь в тень, а тень этого мира – огромна. тебя будут ненавидеть, презирать и бояться. отречься от мира и остаться в живых задача что под силу лишь единицам. тебе остается немного, либо лгать и жить как все, либо бороться. бороться с тем, кто во много раз сильнее тебя, быть партизаном и разведчиком и никогда не драться с этим миром в лоб. идти в обход, подготавливать почву для будущих изменений, разбрасывать семена перемен и будущих побед. ложь быстро опоясывает сердца, пробирается под кожу, изменяет сознание, и вот ты уже сам не отличаешь ложь от правды, не знаешь где черное, а где белое. земля смешивается с небом, и рушится вся иерархия, учителя становятся дворниками, а ученики депутатами, те кого надо учить – правят другими, детям дают острый нож, а взрослых запирают в клетке, так случается революция, которая есть падение в пучину мрака и горя. иерархия есть справедливость этого мира, любое нарушение ее системы есть падение в бездну, когда мешается черное и белое, образуется грязь. так зло хочет перенять себе повадки добра, но не умеет их нажить своим трудом и своим умом, оно хочет их украсть. всё что крадется – бессмысленно и ничтожно, не имеет основы, значит – будет разрушено. святая иерархия мира вновь восторжествует, будет верх и будет низ, будет земля и будет небо. лишь глупость людская пытается сравнять яблоко и стул, птицу и рыбу, ум и тупость. любая революция начинается с насилия и заканчивается разочарованием, слишком высокая цена ненужных побед. вместо постепенного роста и понимания, ложь и воровство, нельзя стать богаче за чужой счет, нельзя украсть чужие совесть, талант и честь. только чернь начинает революции и ее цель – низвергнуть Дух и знание. чернь не желает знать и не ищет понимания. состояние жертвы губительно для человека, оно озлобляет его, человек всюду видит несправедливость – не видя при этом ничего.

что ж, сказала она немым стенам, приходится пить остывший чай. приходится довольствоваться малым, приходится молчать, чуть ли не прокричала она. делать довольный вид, смиряться, снова смиряться и терпеть. говорят, такова жизнь, нервно пожала она плечами, говорят, много хочешь – мало получишь, многое еще говорят, но порой так хочется их всех послать к черту! их всех и их гребаный мир, в котором выжить гораздо сложнее, чем умереть. почему человек должен жить здесь, задала она вопрос молчаливым стенам, взгляд ее бегал из угла в угол будто искал кого то, кто сказал, что жить здесь это великая радость и счастье? возможно эти люди были повреждены умом.

/ветер стих. окна откроем, жизнь ворвется жутким воем. безразличным серым небом. кто то предал, кто то предан. черствым хлебом, слезной солью. нашим страхом, чьей то болью. нашей болью, чужим смехом. жизни вопль разносит эхом. скукой, смертью, нищетой. громче, злее жизни вой. отче наш родимый боже, отчего живем негоже? к горлу подступает крик, невозможный длится миг.

превозмочь терпеть смиряться не бояться не бояться

день за днем, и снова вечер. и занять себя нам нечем. сердце пылью запорошено.

а что было хорошего?/

посмотрев на свое лицо в зеркало она равнодушно отметила, что стареет. шея становится более сухой и появляются морщины, оплывает овал лица, лицо сползает на грудь, возможно от усталости и от отвращения, злой и печальный взгляд, сжатые плотно губы, подбирается старость, а вместе с ней, не мудрость, а ненависть. ощущение, что тебя жестко обманули, над тобой насмеялись и хочется обязательно отомстить, но – кому? этот мир поэзии и лжи, этот мир невинности и ****ства, как будто никому ничего не обещал. мир нищеты и разврата, роскоши и голода, красоты и уродства, что соседствуют часто на одной улице, а порой – и в одной душе. вечное ощущение усталости и бессилия, не помогают ни витамины, ни алкоголь, ни долгий сон. беспрестанно твердит кто то над твоей головой: ты проиграл, ты проиграл, ты проиграл… и хочется заорать: пошли вы все к черту! ты даже не знал, что играешь, ты даже не понял, что началась эта игра. ты очнулся на старте, когда все остальные уже перебежали финишную черту, уже вручались призы и медали, а ты, ты даже не понял куда и зачем надо было бежать.

мы так и будем плестись в самом конце, думала она допивая холодный чай, глупо было бы на что то надеяться и чего то ждать, мы останемся не у дел, без почестей и наград, без возможности исполнить свои желания, так мало ресурсов, мало времени, мало денег, и так много обиды и горечи, лишь сожалением набиты наши карманы и сердца. говорят это не главное, говорят надо искать благодарность в своей душе… благодарности нет, есть только ненависть и зависть. есть только старость, и нет полного знания, есть только обещания – счастья, успеха, любви. обещания, которые питали и радовали в юности, а сейчас стали ядом и отравляют всё твое существо. тогда ты не знал, а теперь знаешь – ничего не сбылось. да, ничего не сбылось. весь мир поет с тобой не в унисон, мир не только не поет твоей песни, он даже не слышит тебя! он не знает о том, что ты есть. к такому равнодушию мира никто не был готов… никто не думал, что он так незначителен и проходящ, если он так никчемен, то зачем тогда здесь? таким вопросом задаются миллионы, миллиарды людей на этой планете. и никто не может найти ответа.

наша песня не то что будет печальной, она будет почти беззвучной, тихой-тихой, равно ее нет. так пищит комар в шумной зале и он никогда не сможет перекричать весь этот сброд, весь этот смех и гогот. твоя песня похожа на писк этого одинокого комара, который никак не может найти ни окна, чтобы вылететь в ночь, ни плоти, в которую можно было бы впиться и утолить свой голод. ни того, ни другого. мы так долго мечтали и думали, гадали, что же подарит нам этот мир, это или это, а может вот то. но мы не знали до последнего, очень долго, что этот мир не подарит нам ни того, ни другого, ни третьего. мир подарит нам только смех, наш собственный смех над своей же глупостью и наивностью. смех над нашими собственными ожиданиями, над нашим предвкушением, мы так многого ждали, что бы остаться ни с чем. и это ничто еще припорошено сединой, горсткой морщин на лице, долгами и смертельными обидами, что успели мы накопить в своем сердце. только глупец к середине жизни продолжает любить этот мир людей и улыбаться ему, тот кто улыбается после тридцати это всегда либо страшный лицемер, либо сумасшедший. таких людей лучше заранее обходить стороной.
...

мы стоим на развилке жизни, на перекрестке дорог, этот город нам дорог, но пора прощаться. наша душа станет песнью и важной частью этого мира, зерном что брошено в неплодородную почву, твердую и сухую. зерно, что скорее всего – никогда не прорастет. каждый день идти в бой с этим миром, каждый день сжимать кулаки и идти напролом, наугад, бить наотмашь. здесь некогда отдыхать и нельзя быть расслабленно счастливым, что бы сохранить здесь себя ты будешь биться каждый день своей жизни. либо – будешь уничтожен. люди будут подступать всё ближе и ближе к твоим закрытым дверям, всё ближе и ближе, они будут ходить вокруг и возле заглядывая в окна твоей души и силясь попасть внутрь. попасть внутрь, чтобы разбить ее вдребезги, чтобы оплевать, чтобы убить. они будут улыбаться и давать обещания, они будут признаваться в любви и клясться в дружбе, в верности. ложь пронизывает людские отношения, их цель занять место другого, забрать всё живое и важное, обогатиться за чужой счет, но – никогда не обогатить. люди так бедны, внутри и снаружи, они жаждут внимания и подарков, они жаждут твоей энергии и твоего знания, но всё что будет отдано им безвозмездно, упадет словно в черную дыру, пропадет без возврата. ты не знаешь этого мира, ты не знаешь людей… и ты не знаешь себя.

на подоконнике сидела буква А, она осталась совсем одна и ей не было одиноко, что странно. буква А сидела на подоконнике и курила, скрестив свои тонкие маленькие ножки. ей казалось, что она одна может заменить весь алфавит, что в этом сложного? просто надо принимать разные положения рук и ног, легче простого. буква А может стать любой буквой алфавита, она может стать цифрой, даже нулем. буква А была тотальна и всепоглощающа, она выдыхала сигаретный дым и размышляла о том, какую позу ей принять завтра. она могла статья последней буквой в алфавите, она могла стать буквой Я. ей всего лишь надо было изменить свою верхнюю часть, немного изогнуться и выпятиться вбок… завтра она попробует это сделать прямо перед зеркалом. зачем нужен целый алфавит, если есть я, думала буква А, зачем множить сущее, зачем весь этот прочий мусор, который идет после меня. все они лишь повторение ранее созданного. буква А немного не представляла на данный момент, как она сможет стать буквой Щ, об этом еще предстояло подумать. даже буквой В стать было бы проблематично, придется долго заниматься гимнастикой, либо исключить ее из алфавита вовсе. а вот без меня, думала злорадно буква А, развалится весь алфавит, всё пойдем прахом, никто не сможет заменить меня. никто. все они, эти буквы, все такие негибкие и неизящные, без фантазии, нет в них жизни. все они безжизненны, только мой свет озаряет нас всех. всё благодаря мне, я всегда это знала, размышляла А и кивала в такт своим словам. всю речь спасает моя певучесть и мой смысл, без меня – тьма и невежество.

скоро перекур закончился и пришлось возвращаться в строй. на свое почетное первое место. буква А всегда любила опаздывать, тем самым демонстрируя всем остальным свою важность и значимость, без меня не начнут. куда они без меня? поэтому могут и подождать. буквы толкались ближе к середине алфавита, там всегда происходили какие то волнения и споры, буквы К, Л и М постоянно ссорились и путались местами, кажется уже ни одна из них не помнила, где она должна была стоять. буква Я постоянно пряталась за буквой Р и глупо хихикала, когда кто то говорил ей о том, что торчит ее тонкая ножка… было невозможно собрать весь алфавит точно ко времени, буквам давали 20 минут на сборы, но и по истечению получаса, никто еще не был готов. увидев как всегда полную неразбериху, буква А недовольно зевнула и буркнула соседям букве Б и В, что она отправляется пить кофе. за ней без спроса увязался Ъ (твердый знак). буква А любила твердый знак за его спортивную фигуру, иногда она использовала его как клюшку для гольфа, к всеобщему хохоту и веселью. буква О становилась мячом, а буква С воротами. но так они играли очень редко, когда вся компания была в настроении, что случалось нечасто.

через полчаса так никто и не собрался. через час все забыли о чем надо было сказать и в чем был смысл сегодняшней речи. кажется хотели кого то поздравить, хотели кого то о чем то просить. буквы К, Л и М чтобы разобраться кто на каком месте должен стоять открыли бутылку теплого шампанского, и тихо о чем то смеялись между собою. кажется вспоминали юность, чей то корявый почерк, буква М так хохотала, что упала вверх ногами и тут же превратилась во вторую букву Ш. мимо проходил восклицательный знак и схватил перевернутую букву М, чтобы увести ее в алфавит другого языка. завязалась перебранка, все о чем то спорили и почти что дрались… потом неожиданно справа кто то кричал букву М, она с трудом поднялась на ноги, отряхиваясь от вылитого на себя шампанского она тут же побежала на зов и встала посередине экспозиции, буквы зачем то решили собрать слово – ЧМО. так они стояли почти 20 минут и истерично хохотали, возможно это было предназначено кому то кто проходил в это время мимо данного сборища, постояв еще немного буквы с гоготом разбежались кто куда и собрать их в этот вечер было уже совершенно невозможно. буква А напилась кофе до тошноты и выкурила целую пачку сигарет, Ь (мягкий знак) как самый младший из коллектива побежал ей еще за сигаретами. этим вечером кто то будет писать новые стихи, они будут пахнуть сигаретным дымом и майскими вечерами, от волос веет шампанским и чем то приторно сладким. буквы разбежались кто куда, но каждая знала, что завтра ей придется вернуться. завтра обязательно придется собираться в такие длинные и сложные слова как – ЛИТЕРАТУРА, но это будет завтра, это будет скучно и слишком серьезно. именно поэтому сегодня вечером буквы собираются в такие короткие и смешные слова как – БЛЯ, или МУХА, и упоительно хохочут расплескивая пиво и лимонад.

поздно ночью, когда половина алфавита напилась и уснула, а другая половина жаждала новых приключений, решили полазить по чужим окнам, но когда кубарем скатывались со стен домов, задумали великое – вскарабкаться на небо. и повисеть на звездах. буква А воодушевилась и прыгала выше и сильнее всех, очень хотелось первой зацепиться за звезду. буква О просто каталась по дороге и рассчитывала что кто то прихватит ее с собой. зацепит ножкой, например буква Ц. неожиданно первой допрыгнула до звезды буква Я, за ней потянулись подружки буквы К, Л и М, и остальные. буква Ё не захотела лезть так высоко и отправила вместо себя один свой рожик, а один оставила себе. так они и висели на одной звезде пол ночи и далеко были слышны их дружные песни и хохот. буква А вскарабкалась таки выше всех и перепрыгивая по звездам побежала в сторону месяца. месяц спал, ему надо было расти и поэтому он спал целыми днями и ночами, экономя силы и готовясь через пару недель показать себя в полную мощь. когда каждая буква оказалась высоко в небе и нашла свою звезду, все утомились и на какое то время замолчали. мир в ночи был так велик и красив, что всем захотелось читать стихи. читали стихи запоем, не останавливаясь, до самого утра. вспоминали прошлые сны и давние романсы, кто то успел протрезветь, кто то даже расплакаться. сидели на звездах до самого нежного рассвета, а потом кубарем стали по очереди катиться вниз. расходились сонные, но довольные, уставшие, но пьяные от счастья. каждая буква шла с ворохом новых стихов и не откладывая собиралась их послать своим друзьям. на рассвете новые стихи стучат в наши окна, они не могут ждать, они только что скатились с ночных звезд. их слишком много и они полны – ветра и синего ночного неба. буквы тащут и тащут нам новые стихи и песни, стучат в наши окна, не дают спать. спать не время, незачем спать, надо писать письма. надо вспоминать некогда любимых, но так скоро забытых. буква А потеряла новую пачку сигарет и даже решила бросить курить с завтрашнего дня. возможно она станет альпинисткой, возможно поднимется на Эверест, кто знает что ее ждет за следующим поворотом. ясно только одно, она всегда и везде – будет первой.

Прозерпина не могла найти подходящих слов, кажется они все куда то разбежались… так она сидела почти весь вечер, в молчании и забвении, забытая всеми, не найденная никем. немые стены давили на грудь, тяжестью дней и лет, подступала в сердце тоска, подкрадывалась словно кошка на мягких лапах, готовая вот-вот выпустить свои острые когти, и разодрать в клочья. душа в клочья, думала Прозерпина, потеряны смыслы, разбежались слова, разбросаны буквы по миру, не собрать. на потолке улиткой притаилась запятая и сидела не дыша в надежде, что ее не заметят. так не хочется быть всего лишь проходным элементом, не особо нужным, ведь можно прожить и без запятых… можно прожить без любви, думала Прозерпина, но как прожить без смысла?

Прозерпина взяла в руки карандаш, тоска подступала как волна, как шторм холодной весной, вода затопит всё вокруг, скоро нельзя будет сделать и вдоха, без боли. буквы кубарем скатывались с неба и бежали к ее столу, дергали свои наряды и платьица с острых углов звезд, торопились, обгоняли друг друга. каждая буква боялась опоздать, каждая знала, что без нее не начнут, а ждать – нельзя. стихи приходят без спроса, стихи не могут ждать. буквы бежали быстро-быстро, на милых их детских мордашках выступили капельки пота, кто то запутался в платье и топтался на месте, его подхватили и понесли по воздуху, а он лишь перебирал наверху ножками и торопил, торопил. надо поспеть вовремя. весь алфавит собрался как на подбор, все были готовы к важным словам и новым песням, все предчувствовали новое и большое событие. быть значимым и важным, так приятно, так хорошо. все вспомнили себя и встали на свои места. потехе время, а делу час, и этот час настал.

и скучно бытие, просрочено печенье
где истин остриё, где высших тайн свечение
замылен взгляд и сер, угрюмость и обида
в плен призрачных химер и в царствие аида
ведут нас мысли

мир мал, и наг, и жалок. мильонами визжалок
поет твоя душа и воет, ну что такое?

весенний дух и легкий ветер
мечтаю о тебе и сигарете
я бросила курить, увы
мне нужен дым для головы
и сердца

мне нужен дым, туман и вечер
теплый такой и человечий
танцует Муза на костях
я в этом теле как в гостях
чужая

через полгода тридцать пять
я в целом стала больше знать
я умирала, но воскресла
теперь сижу в объятиях кресла
и молчу

зачем же стали мы другими
зачем старели так некстати
взросли цветами полевыми
смеялись, думали нас хватит
на эту жизнь

сидишь пустой, порожний, битый
а жизнь летит как поезд скорый
ты был массовкой, чьей то свитой
никто не вспомнит, о которой

из окон гарь, пыль покрывалом
накроет годы, чьи то плечи
поздно мечтать о небывалом
и уже нечем

прибьет к земле, ближе ко дну
меня оставили одну
в этих стенах, и только тени
ко мне спустились на колени

и ластятся словно коты
уже неважно мне где ты
уже не помню глаз и рук
имя твое пустой лишь звук

я уходила, а ты спал
во сне я сотнями зеркал
вдруг обернулась
в них чей то лик
бессмертен, вечен и велик
забыть мир ваш как наважденье
я чей то блик, стихотворенье
мне Ангелы слагают гимн
я верю лишь себе и Им
за тьмою скрыт наш царский град
ротонда, зонт и виноград
ступать по мягкому песку…
я Вам несу души тоску
о мире вечном и ином
не утолить ее вином
любовью, болью и монетой
остались мы песней неспетой
зерном, что мертво, не взросло
.
.
.
здесь правит зло.

Прозерпина не успевала записывать всё что к ней приходило и витало вокруг нее. внезапно слов стало слишком много, чрезмерно много и они не могли поместиться в ее крохотном, но могучем сердце. Прозерпина писала, писала, писала не переставая, но слов не убывало. казалось их становилось всё больше, волна накатывала с новой силой и накрывала ее с головой. Прозерпина не помнила себя, не помнила какой сегодня день, не помнила, когда она обедала в последний раз. когда она внезапно очнулась и посмотрела в окно, то с удивлением увидела, что снова пришла зима, шел снег. кажется прошел год, подумала Прозерпина, как долго я писала, как долго я жила грезами и мечтами. рядом с нею лежал ворох исписанных листов, тетрадей и блокнотов. Прозерпина с наслаждением потянулась и впервые за долгое время замурлыкала какую то веселую песенку, кажется она не пела сотни лет, она и сама удивилась своей музыкальности, что то древнее заговорило в ней, таял лед и становилось тепло. Прозерпина с удовлетворением взглянула на свой рабочий стол, переживала она лишь о том, что со временем не сможет разобрать свой сбивчивый почерк. курица лапой, недовольно бурчала Крыса бегая и собирая все листки в папочки. никакой системности, продолжала бурчать ради приличия, не менее, чем сама Прозерпина, довольная Крыса. понаписала то, хмыкнула она, и чуть помолчав добавила, наконец то.

снова выпал снег. ночью снились сны и к утру навсегда забывались. ночью снились сны, но люди, те что забыты, никогда в них не приходили. даже сон закрыт от людей, которые покинули нашу жизнь. каждый новый день начинался как резкая и внезапная пощечина от этого мира, долгое пробуждение, тяжесть в теле, нежелание жить. кто знает мир, тот умер прежде, чем его закопают. говорить не хочу, не хочу слушать, не хочу тебя и никого. пресыщение миром случается весьма скоро, если в меру развит, если ты открываешь глаза. какая тоска, какая скука. ты зовешь меня на море, но наше море высохло и исчезло с лица земли. испарилась вся вода, иссохлось сердце, ожидание переходит в забвение и заканчивается точкой в конце предложения. многоточия хороши если они редки, если они уместны. длиться вечно может лишь моя песнь и весна, всё остальное быстро ставится на паузу и стирается после. твой голос сотру я на кассете, мне надоело его слушать, ты говоришь одно и тоже, одно и тоже… мне приелась твоя мораль и глупость. ты чистишь мне мандарины, но уже прошла зима, и они неуместны. так же как ты, неуместен, стал рядом со мной. я перебираю газеты и некоторые из них рву на части, всё прежнее и забытое я рву и оно становится удобрением для моих новых песен. в моей цельной душе нет свободных мест.

это ценный клад, святой грааль
моя скрижаль, жизни попытка
никто не понял – это пытка
что это пытка бытием
чистой души, невинность Духа
что это мира оплеуха
удар поддых, хруст позвонков
кровавость белых облаков
летят как вата что, и бинт
больных ведет как лабиринт
да, мы больны, в одной палате
лежим, смеясь в белом халате
проходит Бог меж наших коек
всё хорошо, внутри я стоик
щекочет лишь в груди заточка
здесь запятая, но не точка
я буду пить лекарства яд
прощать и помнить всех подряд
что поцелуй мне, что плевок
Бог был бы очень одинок
в мире этом без меня
признаться, я его семья
он мне дарует всё что может
и никогда не уничтожит
меня, мои слова и боль
что дарит красоту и песни
союза нет в мире чудесней
чем вольный Дух и мои раны
набиты нами все карманы
будут скоро в мире сем
с собой ничто не унесем
оставим здесь мы нашу память
она веками будет ранить
сердца молодые, врезаться в уши
будто стекло здесь бьются души
слушай, этот Духа шаг
и нам не выбраться никак
из этой жизни, вечность спит
ей тихо песнь поет пиит.

Прозерпина спустилась в зал пить вечерний чай. шторы были спущены, всюду горели свечи. Крыса тем временем осталась в кабинете и при скудном освещении ламп перебирала листки, которые за это время успела исписать Прозерпина. Крысой овладела безудержная радость – Королева вернулась из небытия! она узнавала ее голос, ее поступь, ее слог. столько времени жить в забвении, не видеть солнца, быть вдалеке от мира и его маленьких удовольствий. Крысу даже немного потрясывало от радости и воодушевления. Королева вернулась! она может снова взойти на престол, замок что был темен и всеми забыт станет местом сбора высшего света, будут танцы, шампанское и пирожные со взбитыми сливками. вернутся кареты к нашему порогу, думала Крыса, вернутся звери в наши леса, в озерах вновь появится рыба. Королева взойдет на трон! она просыпается, она будет править этим миром. если она вспомнит себя – ничто ее не остановит. Королева взойдет на трон. подбадривая себя веселой песенкой Крыса перебирала листки и собирала их в папочки, папки же аккуратно перевязывала алой лентой и убирала их на полки, что стояли вдоль стен. скоро Королева вспомнит себя, думала Крыса, и заговорит. так, как она всегда говорила. она будет повелевать, она станет приказывать. и первое, что надо будет сделать это починить крышу! капли воды, что стекали по стенам, и летели прямо с потолка надоели ужасно, необходимо менять всю крышу. будет время большой уборки, будем нещадно бороться с пылью, думала с воодушевлением Крыса. вернем все зеркала! когда то давно Королева забыла себя, собрала все зеркала в зале и разбила их, все до единого. и ни одного зеркала она не терпела в своем замке. но возможно, возможно скоро всё изменится. Королева вспомнит себя, и она обязательно захочет себя увидеть. тут то ей и понадобится зеркало. закончив все свои дела в кабинете, Крыса спускалась вниз с мыслью о том, что можно уже начать искать мастера, который сможет сделать им новые зеркала. надо подготовиться заранее, думала Крыса и потирала лапки, и обязательно, обязательно – надо шить новые платья! начнем прямо завтра, решила Крыса и на радостях громко хлопнула в ладоши.

и смысл иной не признаю
чем песней славить боль мою
моя тоска – дыхание рока
жить невозможно одиноко
пусть пенится молва людская
они живут себя не зная
печаль прольется пусть дождем
ты к жизни болью пригвожден
Муза была моим вождем
царицей, матерью-богиней
ее я дочь теперь отныне
дали мне платье и распятье
вы никогда не были братья
мне, века былые
над нами плыли, плыли, плыли…
русский поэт, то власть стихии
несу в себе дела лихие
перевернется мир как встарь
глаза горят будто фонарь
наш лабиринт из слов, и текст все длится
нам так хотелось возродиться
восстать из пепла, звонко петь
мы отрицаем зло и смерть
мы долго пели, длился миг
и мы бессмертны в рощах книг
рощи священные души
как била жизнь, ты напиши
воскреснем мы всерьез однажды
а жизнь была птицей бумажной
была стихами, прозой, вдохом
мир будет жить моей эпохой.
...

прошло время случайных людей. жизни осталось слишком мало. мало времени, сил и желания, чтобы тратить это всё на случайных людей. настало время чисток. вычищать из своей жизни и телефонов, из записных книжек и блокнотов, из памяти, беспощадно вычищать всё, всё что ненужное, лишнее, всё что является лишь сором, сжигать и перемешивать с прочим мусором, то будет удобрением. освобождать место для действительно важного. для себя. освобождать свое время и пространство своей жизни – для себя.

какая холодная весна, думала она за чашкой кофе в тихом и незнакомом кафе. народу в зале было немного, несколько парочек и тишина. чужой город, который уже через пару часов стал хорошим знакомым, и даже улыбался через чьих то детей, хохотал, послал белую кошку на встречу, город всегда говорит своим особым способом. она знала и понимала его язык. все города разные, но если ты захочешь услышать что говорит тебе город – ты обязательно услышишь. вот мы и подружились, думала она допивая свой кофе. быстро, ты дружелюбный малый, думала она про новый город, хороший. я буду сюда приезжать, как можно чаще. люблю добрые города.

город, город это особое место силы, в каждом городе по разному раскрываются черты твоего характера, город меняет тебя, и внутри, и снаружи. есть города, которые наполняют тебя и города, которые могут выпить тебя до дна, и не дать ничего взамен. найти свой город сложно, так же сложно как и найти свое место в жизни вообще. всех тянет в одно место, там скапливается много лишних людей, много грязи, нужных заменяют ненужные, талант подменяют халтурой, золото трухой. сложно пробраться до своего места, найти свою дорогу, так много следов, так много тропинок ведущих в никуда. определенно не туда куда тебе нужно. ощущая энергию города ты меняешься, энергия города наполняет тебя и ты начинаешь излучать нечто схожее с ним, город либо притягивает, либо отталкивает. город либо влечет, либо становится неинтересен. не в каждый город хочется возвращаться, возвращаться хочется только в свои города. место силы манит и зовет, твое место всегда остается вакантно и оно будет ждать тебя. никто не сможет занять твоего места, кроме тебя.

сложно оставлять прошлое и уходить. прошлое оно не плохое, нет, но оно изжито. можно остаться в нем, и можно найти что то, чем то утешиться. можно прожить и здесь, никуда не уезжать, ничего не менять. оставаться прежней и с прежними, такая серость, такая скука, кто то зовет это стабильностью, кто то счастьем. так быстро приходит старость. весна, цветут вишни, снова. серость и бессилие въелись в сердце. наверное надо уехать… бросить всё, оставить всех. надо уехать.

никто нас не ждет кроме города и его силы. никто нас не ждет кроме нашего места, что уготовано именно нам. было бы хорошо если можно было остаться в прошлом, и пойти в будущее одновременно, разделить себя на части, не покидать прежнего, остаться и не уходить, и уйти. не выбирать, не говорить «прощай», было бы неплохо – не умирать, жить вечно. испробовать всё. так мало времени, надо принимать решения и действовать. либо не покупать билет, спать, вставать по будильнику. куцая, бескрылая жизнь… да, долгая жизнь в ограничениях и дефиците. всего всегда мало, всего недостаточно. жизнь цедит по капле свое живительное молоко и ты вечно голоден, несчастен и замерзаешь.

ты вспомнишь меня однажды, что бы сказать, что я всегда была права. но тебе понадобилась целая трудная и несчастная жизнь, чтобы понять это. я была права и я знала. но тебе требовалось пройти этот путь, чтобы узнать это самому. жизнь прожита, я очень далеко и мы не увидимся здесь больше никогда.

ты видишь, время распадается на атомы
ангелы стали горбатыми, девы вдовами
мы под утро выходим с коровами
в поле, в священные рощи
этот мир не сделать нам проще
ты смотри, мир расколот на части
говорим о каком то несчастье
от того лишь, что есть эта память
не отбросить ее, не унять
мы заложники времени
рабы прошлого, сизого праха
мы сгораем еще до первого взмаха
крыльями, ресницами, волшебной тростью
жизнь подобна незваному гостю
случается с нами вдруг, невпопад
ей мало кто рад
ты видишь, время делит нас пополам
мы комбинация чисел, событий и хлам
что накоплен внутри закрывает окно
я пишу для тебя, но тебе все равно
ты не видишь причины, не знаешь последствий
ты забыл хронологию всех наших бедствий
тебя время уносит, разносит нас ветром
не измерить разлуку с тобой сантиметром
то, что память хранит, то осколки видений
я по карте иду из стихотворений
видишь, время исчезло, распадается атом
то, что было здесь пылью, становится златом
и сверкает на солнце.

ты думаешь им есть о чем писать? им всем, что так глубокомысленно молчат и смотрят мимо тебя, как будто перед их взором разверзается океан пустоты, провал во времени, ход в никуда. ты думаешь что то как прежде зажигает их сердца? всё выгорело еще сотню тысяч лет назад. нечему болеть, изредка в пещере раздается раскат безумного смеха, смеются то ли боги, то ли сумасшедшие. даже костры уже не зажигают ибо не верят, что они дают тепло, не верят, что кто то придет на их свет. ничему, ничему не верят. я одна из них, из древнего племени, мы забываем родной язык, мы уже редко узнаем друг друга в толпе. нам нечего искать и некому светить. нас объяли забвение и скука. но мне придется взобраться на самый верх этой горы, мне надо идти, потому что остановка для меня подобна смерти. я не могу стоять на месте, я не привыкла ждать. я могу лишь требовать и получать всё, что мне необходимо. мне нужен этот мир. и пусть он мал, и пусть он неидеален, под моим взглядом он озарится лучами солнца, золотая дымка окутает этот мир, птицы будут петь стихами, птицы помнят древний язык и всё знают. птицы как и стихи, приведут нас к богу. золотая дорога Духа, царская тропа. тот кто пишет стихи будет свят.

есть у меня Бог
знаю его лик
таится он меж строк
и почерк его велик

есть у меня Дух
чую его шаг
произнесу вслух
чтобы случилось так

есть у меня Стих
поступь его в ночи
дороже мне всех других
он мне подарил ключи

знает поэт лишь
список святых имен
коими утолишь
горести всех времен

будешь писать как Бог
будешь велик как Дух
станет молитвой слог
из твоих бренных рук

есть у меня печать
есть это ремесло
главное не кричать
как тебе повезло

будет поэт свят
будет его эпоха
слово это обряд
до последнего вдоха.

и все же, нам еще есть что сказать друг другу. я нетерпелива и не могу ждать слишком долго. мне нужно быстрое развитие событий, мне нужен взлет. эти белые исписанные листы станут мне крыльями, воспарят высоко в небеса.

кофе был допит, на улице поднялся ветер. люди сменялись в кафе, официанты настойчиво предлагали отобедать у них, и она согласилась. какая разница где обедать, какая разница чем и с кем. буду смотреть на ветер и выпью еще кофе, неспешно размышляла она. завтра наверное я уже покину этот город, завтра нас ждет целый мир, так много нового впереди. я всегда иду вперед, я забыла прошлое, я не помню эти лица, не помню нищеты и грязи, ничего этого не помню. как будто этого не было никогда. я всегда была той, что я есть сейчас. наверное прошлая жизнь была сном, дурным сном. и как хорошо, что я больше не сплю.

пока ты устраиваешь свой быт – жизнь проходит, истончается нить между этим телом и твоей душой. пока ты вьешь гнездо твои крылья редеют и становятся непригодными для полета. пока ты веришь этому миру – ты теряешь вечность, пустота отторгает тебя с твоим скарбом, с чемоданами и кульками, ты сидишь сытый и расслабленный, смотришь в окно и не знаешь зачем по небу плывут эти рваные облака. красиво пишется жизнь, но бездарно живется. часами можно говорить о смысле и даже пропеть его, можно танцевать истину и любовь, но что ты заберешь с собою из этого мира? чем будешь танцевать на празднике Духа? бестелесная тень, сознание с пробоинами, потерявшее память, имена, даты. сознание потерявшее всё, даже само себя.

- и в судный день перед создателем миров
что скажешь ты, замолишь чем грехи?
- я буду верно робость поборов
читать стихи
читать стихи
читать стихи.

долго сидела, долго думала. проснулась с пустой головой, без единой мысли. день перешел в ночь, ночь перекатилась в утренний туман. читала рассказы о чужой жизни, смеялась и плакала. вспоминала себя когда то, там в далеком прошлом. когда была богата и имела власть. сколько высокомерия, гордости, дерзости. всё было ей по праву, всё слишком плохо для нее, самое лучшее было необходимо, самое дорогое. как много воды утекло с тех пор. запылилась корона, пообветшали платья, запылились королевские наряды. не разобрать это изумруд или серый камень, с дороги. только этот строгий взгляд остался, только этот властный тон, манеры королей не забываются, спина гордо несет ее по жизни… мимо помоев, нищеты и брани. так низко пасть, могли лишь мы. боги не прощают нам наших игр. смешно, думала она, смешно жить в этой клоаке и вспоминать себя. мои золотые россыпи, мои вишневые сады и замки, колонны в огромной зале, блеск украшений. убивайте меня хоть сотню раз, тысячи, я никогда не забуду своей короны. не сойду со своего трона, он навсегда впечатан внутри меня, моя душа – мой трон.

видишь, как мы разрозненно живем, наша жизнь похожа на стеганое одеяло, наша жизнь состоит из заплат. там где была я зияет дыра размером с любовь. кидай в нее всё что хочешь, она не убавится и не заполнится никогда. мы ставим заплаты на сердце, мы латаем прошлое, мы не видим общего узора нашей жизни. путаем пути и дороги, выбираем чужие тропы, чьи то желания определяют нашу жизнь и чужие смыслы вторгаются в нашу душу. сомнения и страх, непонимание, невозможно понять себя, когда ты набит всяким хламом, ты не знаешь, что есть твое в этой жизни и когда твоя жизнь была твоей, и была ли.

я буду писать короткие письма, весна похожа на зиму, я не верю этой весне. совсем нет тепла, так мало солнца. тратишь время на всякую ерунду. не успеваешь сесть и хорошенько подумать – кто я. зачем мне это всё? я не знаю. что творится внутри меня, что вокруг, я ничего не успеваю осмыслить! я ничего не могу понять. зачем всё это? снова хочется есть, время ужина. надо плестись в ближайшее кафе, говорить с людьми. подумаю об этом после чая…

уже так поздно, закрываются глаза и хочется спать. этой ночью тоже что то снилось, какие то люди, чьи то лица. что такое сон? так хочется понять, что такое этот мир сна куда ты уходишь каждую ночь. думая об этом ты слишком быстро засыпаешь. а на утро забываешь обо всем. иногда мне кажется что меня зовут иначе, и что я проснулась не там, где должна была. всё мне кажется чужим… всё мне кажется чужим.

так мы и дойдем до точки, милый друг, так мы дойдем до финальной черты. я и ты. что мы скажем друг другу после смерти? как думаешь, зачем мы здесь жили? ты так много работал, что не видел неба. я так много думала, что забыла тебя. я знаю что ты скажешь, что я заслужила всё, и вся моя жизнь мне была дана по праву. у меня всегда слишком богатая жизнь, наполненная дарами и светом Высших, так случается и я принимаю это как данность. но я прихожу сюда не за земными благами, они неинтересны мне, мне незачем покорять этот маленький мир, взбираться на его вершину словно на малую кочку под ногами. я знала Богов, и я ступала там, где они ходили. я видела их огонь и грелась рядом с ним. тот огнь погас. Боги превратились в Воронов и разлетелись кто куда, Вороны живут в душе моей и взывают к бездне, к пустоте, к хаосу. хаос влечет их ведь он и есть их начало.

мы долго сидели на той горе и задавались одним вопросом, что хотят наши Боги? каковы их цели, какие планы они хотят воплотить, через нас в этом мире. слишком скучны нам эти игры, слишком просты загадки, что хотят наши Боги? чем они прельстились здесь, что ищут. что послали нас сюда. и ждут. ждут что мы вернемся к ним с дарами и смыслами, с чем то новым и явно им нужным. что принесем мы Богам своим? что положим на их алтарь. чем должна наполниться наша душа за эту жизнь, что постичь, что понять. мы сидим на вершине горы и тишина укрывает нас словно рука великой матери.

думай о смерти, чаще думай о смерти. что сможешь забрать ты с собой. чем наполнен, что придется оставить навсегда. иногда мне кажется, что меня как будто уже нет здесь. это тень моя, это призрак, это малая часть меня и моей души, на самом деле я очень далеко отсюда. очень далеко. и всё что здесь происходит мне кажется далеким и порой даже неважным. я блуждаю по лабиринтам и смотрю как сменяются времена года, мало что трогает меня и суета людская не касается моего сердца. иногда я пишу тебе письма, они идут с самой глубины моей души, издалека, это легкие и пламенные приветы, искры потушенного некогда костра. искры, что мало дают света, совсем не греют, они и не призваны греть. но пройдя по ним ты узнаешь насколько далеко может зайти твоя душа в познании этого мира и самой себя. ты не найдешь этих знаний в литературе, в истории, в религии, их нет нигде. ты узнаешь лишь по отблеску этого света, что твой мир это фальшивка, муляж, он полностью соткан из лжи. вся история этого мира – лживая и пустая обертка без содержимого, это жизнь без смысла, душа без света, сердце без боли и без красоты. это фальшивая нота, весь мир поет эту песнь. песнь не моей души…

я сижу на стуле и изнемогаю от бытия. меня размазывает по этому пространству, я чувствую одновременно усталость, раздражение и скуку. как будто это сон, что длится и длится, и ты совершенно не знаешь, чем себя занять в этом сне. всё скучно и всё приелось, необходима грандиозная большая цель. необходимо устремиться куда то, необходимо гореть. нужно куда то идти… и ты встаешь и начинаешь этот путь. просто чтобы не сидеть на месте. невозможно сидеть на месте! ты идешь медленно, потом быстрее, ты взбираешься все выше и выше. пока не касаешься однажды неба. ты стоишь у подножия неба, а сон все еще длится, и ему как будто нет конца. и тогда ты садишься немного с краю и начинаешь разговаривать с небом. прилетают птиц, падает снег, ты не чувствуешь холода и боли, здесь нет еды, но тебе и не хочется есть. скатывается с травы роса, ты любуешься ее кристальной чистотой. и не замечаешь, что плачешь. иногда небо хмурится, иногда идет дождь. ты не знаешь какое нынче время года, все дни так похожи, похожи на вечность. когда ты выскажешь всё, что в тебе есть – ты замолкаешь. и начинаешь слушать небо…

мне нужно знать куда идти, думала она выходя из кафе. ветер не утихал, кажется собирается дождь. нужно успеть дойти до отеля, но если дождь начнется раньше, не страшно. как давно я не попадала под дождь, думала она и не заметила как замедлила шаг. хочется ощутить капли дождя на своем лице. хочется что бы начался дождь, вечерний, ветреный, чужой дождь в незнакомом городе. снова забыла о чем думала выходя из кафе… шла и взывала к дождю. кажется почудились первые капли. она подняла лицо к небу, зажмурилась. да, первые, робкие капли дождя. влажность и прохлада. ветер трепал ей волосы и кажется вымел из головы все прежние мысли, что она успела передумать за вечер. она медленно шла и чувствовала как ее одежда становится тяжелой и мокрой, какая прохлада, думала она с восторгом, какая свобода. так незаметно она дошла до отеля, в котором остановилась переночевать. сильно захотелось пить, выпив в номере стакан воды она села в кресло и не заметила как уснула…

мы вырастаем из своих историй, как из детских платьев. мы не заметили, как постарели и уже кто то другой громко смеется весенним вечером там во дворе. пока мы пытаемся уснуть. жизнь проносится как скорый поезд, на который многие из нас… опоздали. можно остаться спать на вокзале, можно пойти в поле и собирать цветы, можно устроиться мыть полы по вагонам. но мы уже никуда не уедем. наш поезд ушел, наш билет просрочен, у нас нет возможности купить себе новую молодость и начать все сначала. наша жизнь как вокзал, с которого мы никогда не уедем. сменяются лица, люди бегают и торопятся кто куда. когда то у нас был багаж, теперь нет и его. мы сидим в зале ожидания и не знаем чего нам ждать. наверное мы ожидаем смерти. но как будто она забыла про нас, и до нее еще не скоро. мы ходим вокруг вокзала, изучаем входы и выходы, слушаем грохот чужих поездов. на какой поезд был наш билет? на этом ли вокзале, в этом ли городе? куда мы хотели уехать. и почему не уехали. мы пытаемся вспомнить об этом за очередной чашкой чая, но потом врываются пассажиры с только что пришедшего поезда и сносят нас своим шумом и грохотом своих чемоданов. мы оставляем чай недопитым и выходим на улицу, туда, на перрон. идем в сторону поезда, слышим его шум, ощущаем его запах, так пахнет дорога. люди снуют туда и обратно, кто то курит рядом с вагоном.

- куда следует поезд? – спрашиваем мы у случайного пассажира.

вместо ответа он глубокомысленно молчит и глаза его не смеются.
...

кажется начался дождь. хмурая, злая весна властвует над нами, рушит надежды и не исполняет данных ею обещаний. серая, мрачная весна. какой нынче дурной климат, думают все, какая тягость бытия… дорожает чай, всё безвкуснее становится сахар, уже и не сахар вовсе, а чистый суррогат. как и вы все, высокомерно хихикает солнце, как и вы все, и не спешит показывать свой лик, небо блекло и безжизненно. вялая апатичная жизнь, перетекание из одного грустного состояния в другое. пей витамины, дыши свежим воздухом… как будто что то сможет тебе помочь. смешно! но какая злая весна нынче, какая вредная.

мы дотянем неизменно до конца, до самого конца, мы последними выйдем из этого зала, где крутят давно всем наскучившее кино, мы будем сидеть на своих местах до последнего. зачем? потому что так надо. потому что кто то привел нас в этот зал и кто то хотел, чтобы мы досмотрели этот нудный фильм до конца. какая апатия, какая обида… разочарование длиною в вечность. ты знаешь где кончается вечность? никто не знает. вот и мое разочарование этой жизнью не имеет конца, оно длится и длится, и длится, перетекая из одной жизни в другую. я знаю в чем причина вашего молчания, я всё знаю. я поняла это, и расскажу это вам.

я никогда не принимала нужной вам формы. мои углы неизменно торчали там, где их не должно было быть. когда я убирала их в одном месте, они появлялись в другом. и вы говорили о том, что эти выступы тоже нужно убрать. но сколько бы я не убирала своих острых углов, я не могу уложиться в выданную вами форму и всегда вылезаю за край. и за это – вы меня не любите. и за это, вы готовы молчать и делать вид, что меня не существует. лишая не только меня всего мира, но и весь мир – меня. вы - церберы, которые не хотят пропускать меня в мои покои, но не я должна подчиняться вашим правилам и влезать в ваши нормы, служить будете вы мне. и это всегда вопрос времени. я устала искать нужную форму и приглушать свой свет то тут, то там, так как вам слишком ярко и слепит глаза. если вам суждено ослепнуть, пусть так. ваши правила, устаревшие законы и традиции, всё претит мне и всё уже давно превратилось в труху. я никогда не впишусь в ваш мир, который изжит и побит молью, он всегда будет мне мал.

Прозерпина грызла сухарик и вытирала жирные пальцы о подол платья. по комнате раздавался ее задорный хруст нарушая тишину и безмолвие мысли. перед ней на столе лежали чистые листы бумаги, горела свеча, уже стемнело. писем еще не было написано, мало того, Прозерпина даже не помнила кому она должна была их написать, эти письма. в памяти ее адресаты писем рассеялись словно туман на озере. за окном кажется было ветрено, накрапывал дождь. Прозерпина догрызла сухарики, вытерла окончательно руки о платье и глубоко задумалась. слишком давно не случалась с ними будничная и реальная жизнь, не ездили автобусы, не мигали светофоры, не кричали люди и не слышно было этой смрадной вони людского мира. мы ушли очень далеко, думала Прозерпина, как бы мы не сбились с пути. она не хотела туда возвращаться, но там оставалась одна из нас… и она наверное давно потеряла с нами связь. перестала видеть сны, живет земным и себя забыла. нам пора возвращаться, думала Прозерпина, нам надо быть ближе к миру и ближе к ней, что живет там и мучается по вечерам бессонницей и шумом мотоциклов за окном. с ней должен быть кто то рядом. надо дать ей какой то знак, размышляла Прозерпина накручивая на карандаш прядь волос, пусть она начинает этот путь к нам, из мира людского и глупого, пусть идет в сторону сна и истины. да, думала Прозерпина, с ней обязательно должен кто то быть, не послать ли Крысу? Прозерпина фыркнула от смеха представив реакцию Крысы на эту затею, нет, Крысу отправлять нельзя, да она и не согласиться. можно послать одного из черных котов, самого толстого, вальяжного, будет лежать на диване и следить за происходящим, что тут, что там жизнь его не изменится. да, кивала в такт своим мыслям Прозерпина, нужно послать к ней кота. нужно чтобы он сам к ней пришел и чтобы она взяла его к себе. она обязательно должна взять его к себе. но это будет уже его забота, ластиться и втираться в доверие. захочет есть – всё устроит.

когда Черному Коту рассказали о плане, чтобы он спустился в мир людей и стал помощником одной из нас, он так начал фырчать и ругаться, что насилу его успокоили. наотрез отказался идти к людям. что же это такое, думала Прозерпина, никто не хочет идти к людям. и мне нельзя, там я теряю себя, превращаюсь в тень… там я умру. кого же нам послать, думала Прозерпина поглаживая Черного Кота, чтобы он не нервничал. Крыса побежала на кухню командовать, что бы сегодня кошкам дали побольше мяса, а то все так разнервничались, раскричались. чуть что не подрались. все со всеми. послать птицу, думала Прозерпина, послать сон, послать мысль… интуиция дело тонкое, не все ее слышат и еще меньше к ней относятся серьезно. надо что то наверняка. наверное придется послать сон, собрать всех, продумать детали, мы давно не собирались за одним столом. всех разнесло по свету, по мирам, соберемся ли, думала Прозерпина, прошло так много лет. забылись даже многие имена. необходимо всем разослать весточки, дать сигнал, нужно собраться.

Фаина смотрела на вечернее море и гладила свои руки, перебирала пальцы, рассматривала линии на ладонях, слушала шум волн и крики чаек. было немноголюдно, редкие парочки проходили мимо нее и она не успевала рассмотреть их лица. Фаина думала о снах, я живу двумя жизнями думала она, и сейчас – я сплю. мне снится сон, все эти люди – призраки и тени, возможно чьи то души или просто фантом, воображение моего сознания, где то там – я сплю. наступит утро и я вновь стану другой, надену другое имя, изменится цвет моих глаз. пропадет море, там нет моря, где я живу, в той реальной жизни. там нет моря, это точно. здесь во сне ко мне может придти кто угодно, мы будем долго разговаривать, а на утро – всё забудется и всё смоет волной. я уже давно никого не хочу видеть, думала Фаина, там много было сказано, я высказала всё, что хотела. я никого не жду здесь, на этом берегу, в этот вечер. если я пойду в город, там я найду одну из своих прошлых жизней и буду проживать за моментом момент, самые яркие и запоминающиеся события моих прошлых жизней. буду плутать в этом лабиринте памяти, но смогу ли вспомнить это на утро, я не знаю. и сегодня никуда не хочется идти, ничего не хочется.

помнишь, ты сказала мне, говори что хочешь, только не уезжай, останься со мной, будь рядом, мне так страшно жить без тебя.

Фаина обернулась, но рядом никого не было, ей показалось, что она слышала мужской голос, где то сверху над ее головой, немного справа.

птицы разносят любовные письма, в каждом письме или «прости» или «прощай». помнишь ты говорила, что рано прощаться, что всё еще впереди. а теперь ты забыла меня и не помнишь даже моего имени. не можешь восстановить мой образ по памяти, я не могу пробраться даже в твой сон…

Фаина не стала больше оборачиваться и смотрела на волны, такое бывает во снах, иногда с ней начинали говорить птицы, или смеялись собаки, такое бывает. буду слушать, думала Фаина, если кому то важно это сказать мне, буду слушать, кто бы это ни говорил.

даже мой голос стал тебе незнакомым, все слова что были записаны тобою на пленку – стерты, ты не оставляешь следов и всё свое забираешь с собой, или удаляешь. а когда то я был твоей частью, частью тебя, я думал мы одно целое…

Фаина начинала злиться, какая невозможная дурь. и этот голос на пленке, да, как будто когда то в прошлом она и правда слушала какой то голос, он был ей важен. но это было давно, пленка уничтожена, все слова – забыты. и кто то снова пытается нарушить ее сон, вторгнуться в ее бытие. но – мертвые не воскресают.

мертвые не воскресают, сказала Фаина вслух и встала отряхнув с себя песок, время возвращаться.

следом за ней летела птица и многозначительно молчала. когда Фаина останавливалась, птица тоже садилась на ветку и пережидала. а потом снова летела за ней. мне начинает надоедать этот сон, думала Фаина, что то преследует меня, возможно мне лучше проснуться. она очнулась на лесной поляне, было очень солнечно и рядом была рассыпана земляника, спелая и крупная. Фаина побежала к землянике и хотела начать ее собирать, но вдруг случайно увидела гадюку, что затаилась среди ягод. какая досада, подумала Фаина, надо переждать, змея обязательно уползет. и я смогу собрать себе ягод. так они сидели друг напротив друга и ждали, кто же из них первый уйдет. змея грелась на солнышке и кажется никуда не торопилась, Фаина же начинала терять терпение. может быть просто прогнать ее палкой, подумала Фаина, сколько можно здесь сидеть, пусть ползет дальше, по своим гадючным делам и не мешает мне. Фаина решительно встала и пошла искать палку, ей пришлось отойти немного вглубь леса, там она нашла большую палку и поспешила вернуться на полянку с ягодами. но когда она туда вернулась – ягод уже не было. какая странность, думала Фаина, палкой она прижимала траву на поляне и пыталась найти спелые ягоды земляники, но все было тщетно, ягоды исчезли, как и змея. внутри было чувство разочарования, как будто тебя поманили конфетой, но не дали ее. такие красные, спелые ягоды, так хотелось насладиться ими. может быть зря я боялась змеи, думала Фаина. кто знает, что было бы правильным, никто не знает. ни ягод, ни змеи, думала Фаина. снова пустое поле, снова безвкусная и белесая жизнь. пойду искать хоть что нибудь, думала Фаина уходя в чащу леса, быть может там я кого то встречу…

а может быть горы, думала она блуждая в темноте, может быть мне надо идти в горы, подняться на самый верх и встретить там солнце. встретив солнце однажды на вершине горы я навсегда запомню его и оно будет жить в моем сердце, солнце будет светить мне, греть меня, солнце и высокие горы, с которых виден весь мир, и он так мал. так смешон. всё абсолютно неважно.

наверное на сегодня всё, подумала Прозерпина и задула свечу на столе. очень хотелось отдохнуть, ныла спина и гудела голова от усталости. лечь не раздеваясь на диван, укрыться длинной шалью и забыться глубоким сном. надо, надо отдохнуть, всё оставив на потом. на завтра. на будущее. на следующую жизнь, которая обязательно будет, она случится и мы продолжим свои прошлые дела. кошки наевшись спали, очень довольные и сытые настолько, что трудно было даже мурчать. тишину нарушало только похрапывание большого Черного Кота, он спал развалившись в кресле, пузом к верху и во сне его правая лапка чуть подрагивала в такт его храпу. замок окутал мрак, наступила ночь… все спали.

сегодня ты мне снился, говорил обыденные вещи, уходил, что бы не говорить о чувствах, возвращался, когда я звала и в целом вел себя как обычно. я вспомнила и узнала тебя в этом сне, твой образ был схож с тобой реальным, осталось ощущение, что мы и правда общались этой ночью, где то, за пределами этого мира. я проснулась с мыслями о тебе и о нас, с радостью и тоской одновременно.

мысли путаются… уже не помню, где ночь, где день, не знаю, кто друг, кто враг, как отличить пощечину от поцелуя и удар от объятия. меня бьют или любят? любят или бьют, или это одно и тоже. я не знаю. черный холст сменяется белым, белый черным, я вижу то одно, то другое, верю тебе, потом себе и наши взгляды никак не сходятся в единое целое. я раздваиваюсь, я не понимаю, где я и какая из моих картин мира правильная, черная или белая, кто говорит правду, ты или я, или другая я. или это молчание и есть ответ. очень тихо. смеркается, холодный весенний вечер. я никогда не боялась говорить слов прощания и порой они были резки и громки как звук разбившейся хрустальной вазы о каменный пол.

страшно бывает только впервые, видеть эти оборванные нити и безжизненные отношения, которые рассеиваются как призрак, истончаются и вовсе исчезают, без следа. а потом привыкаешь, уходить и рвать нити безжалостно и привычно, буднично и невзначай, если они потеряли свою важность и значение. на столе стояли засохшие старые тюльпаны, они почернели и потеряли свой прежний вид, иссохлись, смотрели страшными поникшими головками в темные окна и молча о чем то просили, к чему то взывали. возможно им было уже невозможно стоять на столе по центру этой комнаты, они хотели куда то в угол, куда то в темноту, на свалку времени. тому кто умер невозможно видеть свет и счастье, солнце не радует, а жжет и боль разливается по всей плоти. уйти в тень, спрятаться, пусть добрая тьма скроет все наши изъяны, все страшные раны и загнивающие дыры, все те следы любви что оставляли нам на память, всё то, чем нас любили. пусть скроет мгла и омоет тишина, как мертвой водою, пусть будет тихо и темно, пусть будет…

я не хочу говорить тебе о счастье, о чести, о правде. кто видел их в мире людском, тот верно слеп и грезит наяву. мы обманемся сном, до рассвета, мы забудемся мигом, что пьянит, что дарит радость, но после – превращается в яд. скоро ты уснешь и до рассвета будет длиться ночь, что покажется тебе вечностью. пусть сны окутают тебя и защитят, от этого мира и от людей, от злого ветра и от себя самого, от черствого сердца и от пустой головы. море за окном, мертвые цветы на столе, безжизненные руки, которые дарят точечный и резкий удар вместо объятия, ведь на более они и неспособны. разотрешь место, в которое ударили, и подумаешь – почти что не больно, совсем даже не больно, не так как впервые, тупая тихая боль, привычные синяки и ушибы, никто уже не обращает внимание на такие мелочи, скатываясь к четвертому десятку… какие ушибы, какие печали, всё становится беспросветно черным, зеркало пугает все больше и больше день ото дня, ты то ли жив, то ли умер… ты словно в коме в этом мире, обездвижен, обессилен, нем.

сколько же еще будет длиться этот день… этот год, этот мир, эта жизнь. сколько еще влачить и влачить ноги за собой. заботиться о скарбе земном и ненужном, глушить боль глупого сердца сигаретами и алкоголем. сигареты… нужен их целительный дым, нужно в нем затеряться и забыть обо всем. ничего не помнить. ничего не знать. забыть их всех, что стоят там у стены, построенные в ряд, смотрят на тебя и смеются. кто тебя не любил, кто тебя предавал, кто бил со спины, и кто бил прямо в сердце, но ты выжил, а они и не думают извиняться. твои палачи, предатели и убийцы. и вот уже маленький обман летит как сильный и мощный удар, и ломает тебя, и рушит веру в людей, и ты падаешь. а они смеются, продолжают смеяться, потому что – никогда тебя не любили.

сколько еще будет длиться эта жизнь… сколько еще будет длиться этот текст, начатый так давно и надолго забытый. скоро случится конец, на чем то поставится точка, на ком то будет перечеркнут крест. долгое, долгое ожидание сменится ничем и городские улицы превратятся в безлюдную пустыню на закате, где по прежнему жарко и по прежнему негде напиться. мы приходим друг к другу и обиваем пороги долгие годы, чего то ждем и на что то надеемся, люди что пришли позже нас проходят в заветные двери, а мы все ждем своей очереди, которая все не наступает, не наступает… мы пробиваемся вперед, но нас отталкивают, говорят что нас нет в списках, что мы нежданные гости и нас никто не ждал. никто не звал нас, а мы так долго стояли у этого родного порога и чего то ждали. наверное любви. с пустой чашкой, с протянутой рукою, просили и умоляли пустить нас, сцедить нам хоть каплю, ведь мы – умираем от жажды, от одиночества, от страха. покинутые и ненужные. ни себе, ни другим. что такое отчаяние знает лишь тот, кого лишили моря и света, лишили солнца и заковали во мрак. кому не дали расти, кого превратили в цветок, засохший и почти что неживой, забывая его поливать, всегда о нем забывая. тот цветок становится жестоким корневищем, обрастает колючками и начинает источать яд, что разлетается на многие километры. тот цветок становится неприступным и тем спасает себя. он не знает по прежнему воды, но она и не нужна ему боле. он научился жить иначе, он научился выживать в пустыне и никогда не пить вдоволь, никогда не пить. его жизнь вечная жажда, но когда она нескончаема, то боль притупляется, а затем как будто исчезает, ты не чувствуешь боли, ты становишься словно каменным и нерушимым, так крепки твои корневища, так долго ты можешь существовать без воды и без света, без людей вокруг, ты становишься богом, ты видишь его в себе, в тебе кто то распят… но кровь запеклась и засохла, как будто даже и не пахнет кровью. что то черное проступает в твоих глазах, что то грозовое… ты понимаешь, о чем я говорю.