Хроники Митинея - Таинственная пещера 2

     В результате нектара цветка Лотоса младенец принялся расти прямо на глазах. Все это вызвало шок у местных, так как подобного у них никогда не наблюдалось, а нектара божественного растения никогда детям вообще не давали. Заговорил Флавер очень рано, причем четко и ясно. Словно и раньше это умел делать. При этом отличался необычайной красотой. Глаза у него были Фитэма, крылья тоже, брови матери, а вот волосы – медного цвета, с примесью оранжевого.

     Безумно красивый юноша разворачивался из маленького ребенка, только во взгляде царила всегда печаль. Лицом он походил на обоих родителей. Как только он достиг развития шестилетнего-семилетнего ребенка, его стали обучать стрельбе из лука. Со временем сын Фитэма мастерски научился стрелять из него, никогда потом не промахиваясь. Он обожал летать с другими по утрам, но все равно эльфы считали его чужим. Но привили ему доброту, доблесть и все остальное. Унаследовал юноша также силы Осмия, и Митинея, и, конечно, отца. В нем были сила, и ярость к врагам, к ним он всегда был нещаден. Поэтому, со временем, несчастному, который так и не нашел себе места в данном обществе, как и в жизни. Да и горные эльфы относились к нему на самом деле чрезвычайно прохладно. Чужак и есть чужак. Не будет ему здесь ни жены, ни детей. Невозможно. Никак.

     Слухи ходили довольно долго: мол, найденыш в конце концов нашлет на всех беду, своим поведением. Поэтому довольно вежливо, его попросили как-то раз прийти в залу королевы пещерных эльфов. Даже стража смотрела на изгоя довольно недобро. Прислуга также со сдвинутыми бровями, с тарелкой кушания, покосилась на Флавера с явным презрением.   

     Наконец, даже мачеха-королеве это все надоело, и она приняла важное решение для себя: обезопасить свое королевство от проблем. Вызвала бедолагу к себе, и, смотря строго в глаза, произнесла:

     - Несмотря на то, что мы тебя нашли и приютили, вырастили, ты очень нам мешаешь. Ты кардинально отличаешься от нас. Слишком мягкий, а мы почти не выходим на солнечный свет. Поэтому, к моему великому сожалению, я не могу поменять своего решения. Здесь моего приемного сына либо убьют, либо в конце концов сделают жизнь невыносимой. Поэтому иди туда, куда тебе самому вздумается. Договорились? Больше мы не можем тебе ничего дать, в плане добра. Время пришло. Лучше будет, если найдешь ты сам, Флавер, Цветочную страну, и великого героя Митинея. Он поможет в любой считуации, вдобавок, там очень много цветов. Поверь, там гораздо лучше, чем у нас. Пещерный Эльф, не задерживай меня.

     Сказать, что Флавер был поражен, потрясен, - значит, ничего не сказать. Он вытаращенными глазами смотрел на свою госпожу, с ужасом понимая, КАК на самом деле к нему относились окружающие. Он от шока стоял и плакал, опустив голову. Уходить ему было абсолютно некуда, он даже не знал, куда лететь.

     - А вы все хоть сами знаете, где Митиней и его Цветочная страна находятся? – Сдвинув брови, спросил он, посмотрев сурово на правительницу и окружающих. – Вы понимаете, что меня бросаете на произвол Судьбы? Я не виноват, что чем-то когда-то помешал родителям, раз те меня бросили. – При этом он презрительно оглядывал каменные своды помещения, где всегда царил полумрак, лишь возле трона всегда присутствовало много света от свечей, и не только. Но по взгляду эльфов, никто помогать ему не собирался.

     - Мы сами не знаем, где он и где та страна лежит. Нас там не было, наш дом здесь. Нам не следует покидать свои владения, мир итак слишком опасен. Понимаешь? Здесь тебе, Флавер, не светит абсолютно ничего. Ты же даже не сможешь с эльфами детей завести, не то, что жениться. Красивый, добрый и суровый юноша. Даже жаль нам такого, отпускать. Но не печалься, мы дадим на дорогу достаточно провизии. По крайней мере, мы навсегда тебя запомним.

     С нескрываемой горечью посмотрел в глаза мачехи и бывших знакомых несчастный сын Клэи и Фитэма:

     - Ничего мне от вас больше не надо, я итак здесь чужой, потому как у меня усы на голове выросли! С рождения! Но хотя бы спасибо за материнское молоко! Хорошей «добротой» вы отплатили за мое рождение! Благодарю! Можете вообще убить меня, на месте, ведь провинившихся вы казните, с радостью и без сожаления! Так что если я сдохну в дороге, я буду рад, и даже очень! Впрочем, я вас с радостью покину, постараюсь даже не вспоминать! Прощайте!

     С этими словами он повернулся ко всем спиной, и гордо зашагал прочь, навсегда из этой залы и небольшого королевства. Присутствующие, конечно, были шокированы. С отпавшими челюстями, они переглянулись, не ожидав от полуэльфа такого эмоционального взрыва. Он, конечно, с яростью и нескрываемой ненавистью все это выплюнул им всем, в лицо. Не собрав даже вещи, полуэльф вышел на улицу, и принялся искать себе новое жилье, благо местность ему получилось хорошо изучить. Поначалу, придворные хотели его найти, в тот же день, чтобы дать провизии на дорогу и теплую одежду. Но тщетно. Флавер их слышал, но остался глух к их мольбам.   

     Довольно быстро несчастный изгой нашел себе уютную, но холодную пещеру, на поиски у него ушло два дня. Все эти дни он просидел в разных местечках-пещерках, или же на берегу реки, промерзая от холода, высекая огонь из кремния, да разводя костер, ненавидя буквально весь мир. Он также клял отца и мать, которые его бросили, и не нашли до сих пор. В сумерках, сдвинув брови, Флавер сидел на камнях у огня, не чувствуя даже голода. Сна тоже больше не было, от пережитого нервного срыва. Темные оттенки вечеров и ночи полюбились ему навсегда, и вера в доброту и ласку исчезла из его сердца. Но ведь где-то должны быть его сородичи! Где-то же они живут все-таки! А может быть, мать сочла его погибшим?

     Трещал огонь, сверкала вода в лунном свете, небо распахнулось перед сыном Клэи всей своей красотой. И он стал невольно думать, существуют ли другие миры, там, у звезд. Здесь, в горах, не было даже комаров и других насекомых. Несколько дней так перекантоваться можно, а потом нужно думать, как дальше жить. Конечно, хотелось мстить, убивать даже, но какой смысл? Кому от этого станет легче? Край опасный, здесь, похоже, водится нечто, раз эльфы не вылезают на поверхность. Особенно ночью. Согревая холодные руки, Флавер клял свое происхождение и появление на свет. Он встретил рассвет, вообще не спавши, а потом, немного прогулявшись, свалился спать, повернувшись спиной к костру, который начал гаснуть. Вечером он просто проснулся, дальше принявшись прикидывать, как быть дальше. Никто в те два дня его не трогал, не хотелось ни еды, ни воды довольно долго. Только, когда стала долго болеть голова, пришлось искать себе пропитание.

     Юноша нашел себе поесть – сырую рыбу и ракушки, он ел ее чуть ли не живой, вцепляясь в существо, словно самый настоящий хищник. Он отменно умел плавать, благо, оказался закален. Также смастерил себе копье, закалив его на том же костре. Так у сына Фитэма появились и завтрак, и обед, и ужин. Он, похоже, забыл, что такое усталость, потерял счет дней. Но, в найденной пещере несчастный стал камнем начертать палочки на стене, чтобы когда-нибудь хотя бы посчитать, сколько прошло лет, месяцев.

     Таким образом, нашел себе место обитания, - летая над горами и расщелинами, - причем, сам не зная того, местечко, которое кишело хищниками. Теперь стало ясно, почему эльфы не вылезают на поверхность. Похоже, их запросто сжирали те гигантские монстры. Ведь рыба даже низшим существам может надоесть. А тут - крупная дичь. Иногда Флавер, бродя днем по берегу и возле горных ручьев, находил скелеты несчастных эльфов, причем разных возрастов, даже детских, остатки крыльев в пещерках и у пещер, и было видно: давно те погибли. Иногда пареньку пришлось видеть другое: голодный ракоскорпион доедал белые скелеты, пытаясь челюстями разгрызть кости, особеннол черепа. Плюс, у тех существ оказался отменный слух. Так как те приспособились жить и в воде, и на суше. Врагов здесь у них просто не существовало. И вот, появился новый враг. Поначалу, выдал найденыша запах. Так страшные монстры, почуяв чужака, стали часто наведываться туда, в пещеру. Особенно, как только начинало темнеть. Вылезало все чудовищное стадо, и порой преследовало полуэльфа что в воде, что по берегу, клацая жвалами да клешнями. Один раз едва не поймали, когда сын Клэи нырял за рыбой, чтобы в сыром виде ею поужинать. Существа поменьше любили закапываться в песок, а потом вылезать из своих нор. 

     То гигантские ракоскорпионы, или нечто похожее подползало утром или вечером, даже ночью, к выходу заселенной пещеры, и начиналась битва не на жизнь, а на смерть. Порой каждый день, словно день сурка настал. Не менялось практически ничего. Несчастный со временем научился есть их икру, также научился питаться даже падалью, любил он и раков, которых запекал в огне. Но рыбу порой, но редко, запекал, жарил в огне, на прутьях. Со временем, смельчак сделал себе лук, тетиву он сплел из растений, смазав воском, жиром рыбы, воск он нашел на дороге – простой огарок свечи, видимо, кто-то обронил. Принялся регулярно отстреливать хищников, продолжая есть их мясо, причем сырое порой, запивая кровью. Их кровью, или рыбьей.

     Так прожил он ровно пять лет, в ужасах и кошмарах, одичав от такой жизни вконец.



                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.