Письмо руководителю деп. здрава города N

Неавторское предисловие

Это письмо мой дорогой друг, пока у него не было возможности его отправить, передал мне, и я пообещал как можно скорее доставить его сообщение до получателя. К сожалению, сделать это мне не удалось: были некие проблемы с почтовым отделением, причём не только моим. С позволения моего друга я отредактировал письмо и публикую его теперь в открытом доступе. 

Желаю всем прекрасного дня, 
П. А. Венгров


Письмо руководителю 
департамента здравоохранения 
города N
 
От бывшего учителя музыки 
ГБОУ г. N Школы №789
Лазаря Григорьевича Тихонова
 

Глубокоуважаемый ***!
 
Пишу к Вам, глубокоуважаемый ***, будучи наполненным светлейшими чувствами! Я не мог молчать и сдерживать ту радость, что и поныне согревает моё старое сердце! Но позвольте объяснить всё по порядку, глубокоуважаемый ***, и попытаться изложить мою пространную речь всего лишь в нескольких строчечках!   

Я, Лазарь Григорьевич Тихонов, обыкновенный гражданин нашей страны, честно оплачивающий налоги и честно получающий пособие по безработице. Безработный я, к слову, не по собственной вине (прошу это отметить), а по сущему пустяку: так, недоразумению, о котором даже и говорить нечего, но я всё-таки опишу его в двух-трёх словах, просто, чтобы вы не подумали ничего дурного. Имея высшее образование музыковеда, долгое время я не мог нигде устроиться: там-де у них “уже есть, хватит”, там-де у них “школа преподавания другая, им такие, как я, не нужны”, там-де у них “и концертмейстер отлично со всеми дисциплинами один справляется”. В общем, много учреждений обходил я - всякие училища, ДМШ, ДШИ, ДХШ, ССМШ и прочие Ша - пока не добрался я до замечательнейшей ГБОУ школы №789, в которую забрали меня с руками и ногами. На протяжении 19 лет преподавал я в ней, честно отдавая свои силы и знания детям. Разумеется, подробно знать мало заинтересованным в музыке детишкам о додекафонии, серийной технике, локрийском ладе и различиях между вёрджинелом и спинетом ни к чему, но показать им красоту, что раскрывает музыка, наиграть пьески на несчастном, покалеченном местными живодёрами из старших классов пианинке, объяснить, что Чайковский - это композитор, и пишется его фамилия через букву “в”, а Прокофьев ничего про кофе, в отличии от Баха, отца нашего, не писал, я считал необходимым и получал вознаграждение улыбками и словами “спасибо за урок, было очень интересно”. Только недавно встретил я бывшего своего ученика в продуктовом магазине: он меня первым узнал, вспомнил школьные годы (сейчас он уже стажируется в химической лаборатории при университете) и пригласил сходить на “Князя Игоря”. Как говорится, не зря прошли все эти годы - вот отрада педагогу! 

А безработным стал я вот по какой никчёмнейшей причине. Вызвали меня к директору и сказали: “Так и так, дорогой Лазарь Григорьевич, новая эпоха наступает (ну, не поспоришь), новые технологии появляются (логично), нужно больший упор на математическое образование делать (а сейчас какой же?), сам говоришь, что фортепиано у нас в школе сломано (да, настроить и отреставрировать нужно), да и кому вообще эта музыка нужна (у меня чуть сердце от удивления не выпрыгнуло), дети умные, и под минусовку (что бы это ни значило), если что, к празднику спеть смогут, а ты, признайся, уже не молодой, тяжело тебе, должно быть, пальцами по клавишам ударять; в общем, с миром отпускаю тебя: иди и считай себя свободным человеком!” Да-да, так и сказал дражайший наш директор! Я, конечно, не обижаюсь: так, обсудили уровень его образования, его опыт работы и охарактеризовали его философские воззрения во время семейного обеда, и после порой вспоминали его, да и всё, да не обидится и он на меня!

Но я, право, отдалился от основной темы моего повествования. Пишу я совершенно не для того, чтобы кого-то критиковать, тем более на что Вам, глубокоуважаемый ***, весь этот словесный водопад Виктория об областях, к Вашей деятельности не относящихся!

Вот мой сын, например, учащийся музыкального училища, чудеснейший, подающий большие надежды юный скрипач, будущий виртуоз, уже защищавший на международной арене честь нашей скрипичной школы! Так у него, представьте себе, год назад руки заболели! Занимался он как-то дома, как всегда усердно и много (прошу отметить, с соседями время занятий обговорено, и никогда мы его не нарушаем, но с трудом миримся с включающимися за стеной по праздникам в два часа ночи колонками), и, слышу, обрывается каденция первой части концерта Мендельсона на самом интересном месте. Иду к нему, спрашиваю: “Сёма, милый мой, что же ты не доиграл каденцию Феликса, что случилось, всё же хорошо было!” А он и отвечает: “Папочка, как же я её доигрывать буду, если я руки переиграл!” Тут у меня чуть удар не случился! “Как переиграл?! Сёма, что же ты такое говоришь?! Покажи-ка, что, где?” Ещё со службы как раз вернулась милая моя супруга, Лея Зиновьевна, золотая женщина; ох, как же она разволновалась, перевернула весь дом в поисках всяких мазей, имевшихся у нас; не найдя нужную, погнала меня из дому в аптеку; подробно расспросила Сёмушку, что болит, как, где именно, и как это вообще произошло. Впрочем, у Вас, полагаю, тоже есть дети, и Вам более чем знакомы родительские переживания за благополучие наших чад! Срочным образом записались мы в детскую поликлинику. Прикреплены мы к ней давно, жаль только, уже год не посещали: много дел было, у Сёмушки концертов пруд пруди, некогда даже на массаж ему сходить, спину расслабить, сколиоз полечить; да и поликлиника наша долгое время на ремонте была. Не знаю уж, что там чинить надо было, великолепно она выглядела: иллюстрации к сказкам на стенах, басни, стихи великих поэтов наших, портрет Циолковского во всю стену приветствовал ребят после прохождения физиотерапии, “Могучая кучка” умещалась у отделения травматологии - Николай Римский-Корсаков был лишь больше на Цезаря Кюи похож, а тот, в свою очередь, на Римского-Корсакова, но это уж сущие пустяки! - Гагарин, улетая, передавал привет ожидающим гастроэнтеролога, ну, просто сказка! Но, не спорю, ремонт - дело важное, полезное, порой совершенно необходимое. 

Я, впрочем, был слишком взволнован, чтобы замечать изменения вокруг, но всё же многое в глаза случайно бросилось, пока мы с Сёмушкой и милой моей Леечкой заходили внутрь и бежали к кабинету травматолога: в фасаде воцарился минимализм (ну, впрочем, ничего в этом такого, сам я Эрика Сати уважаю и ничего против его творчества не имею, не подумайте ничего плохого), внутри, к слову о полку Игореве, тоже очень много белого, серого, но всё же преимущественно белого. Что радует, все улыбаются и здороваются, очень приятно на самом деле! Однако же, куда-то подевались Модест Петрович и Милий Алексеевич вместе со своим кружком, должно быть, перенесли их куда-то (не могу, право, поверить, что их закрасили всего лишь из-за сходства Римского-Корсакова с Кюи; наверняка, их всех просто поместили ещё где-то), но зато повсюду были какие-то уморительные инопланетяне и весёлые мутанты: особенно мне приглянулся синий печальный жираф, уверяющий, что “доктор хочет, чтобы тебе стало лучше”. Но это всё так, в скобках, я не о том пишу! Добрый доктор-травматолог, зевнув, внимательно осмотрел нашего Сёмушку, спросил, чем занимаемся, давно ли болит, что предпринимаем. Мы ему всё подробно рассказали. Ничего серьёзного не обнаружив, направил, потянувшись, он нас на узи, однако Леечка тут вставила своё слово и обосновала также, помимо узи, необходимость посещения невролога, получения снимков рентгена и консультаций с врачами специальных мед.учреждений, если таковые имеются и необходимы в нашем случае. Подумав, добрый доктор-травматолог к неврологу и на рентген направления нам дал, однако от прочих действий предостерёг, убедив, что “ничего серьёзного здесь быть не должно”. На наше счастье, было лето, разгар пляжного сезона, посему многие уехали себе на здоровье и лечились где-то в другом месте, а в нашей поликлинике, благодаря им, оказалось много свободных слотов-записей. В течение часа мы бегали от одного кабинета к другому, получили всё, что надо, и постучались вновь к нашему замечательному целителю. Почитал он то, что у него в компьютере отобразилось, поизучал снимки, расправил плечи и возвестил, что “никаких отклонений нет”. В первую минуту мы было обрадовались, но возникал вопрос, а в чём тогда проблема. И, оказалось, всё проще простого: “Такое бывает, это из-за перенапряжения, надо отдохнуть, продолжить мазать тем, чем мажете, и всё пройдёт”! И, хвала Создателю, действительно, недели через две Сёмушка уже был, как огурец, и вновь взял в руки скрипку. Мы его теперь просим не заниматься часами напролёт, побольше отдыхать, следить за ощущениями в руках. Уже год всё замечательно, на следующей неделе Сёмушка в Рахманиновском зале в консерватории выступать будет (Вы, если у Вас будет время, глубокоуважаемый ***, приходите, будем очень рады)! Единственное, он время от времени говорит, что у него в руках будто током бьёт, но боли он не чувствует. Леечка тогда отнимает у него скрипку и вновь достаёт волшебную нашу мазь, и через час-другой Сёмушка вновь возвращается к занятиям.

Но это я так, просто, чтобы тему направить в нужное русло пишу, я же Вам, глубокоуважаемый ***, совершенно о другом хочу сказать!

А, кстати! Леечка же моя, представьте себе, Ваша коллега! Да! Тоже служит на благо нашего города N - заведует одним из филиалов МФЦ. Удивительная женщина! Вы бы видели, с каким энтузиазмом она работает и сколько полезного делает, придумывает, сколько помогает и ничего за помощь в ответ не просит! Ну, просто золото! 
Вот тоже, кстати, приехал я однажды забрать её с работы. Машины у нас давно нет, двигатель, как говорят, от бензина некачественного поломался - но не в том дело, - поехали мы с Леечкой на автобусе. Уж не знаю, по какому-то из календарей праздник что ли был (по нашему-то пост шёл), но во всяком случае устроил нам водитель скачки со всевозможными препятствиями. Справлялись мы усердно со всеми испытаниями во время пути, держались так крепко, как только могли, и доехали мы наконец до нужной нам станции... Да не тут-то было! Камикадзе этот, гость иноземный, не знаю уж, какими словами в официальном документе работу его нейронных связей описать, двери-то открыл и ни с того ни с сего двинул скотину свою на колёсиках так резко, что мало кто не вскрикнул из пассажиров! Я даже опомниться не успел, хотел было Леечке удержаться помочь, да вижу, что Леечка моя уже летит по автобусу и ни за что схватиться не может! Бедная моя! Благо, люди добрые в автобусе ехали, таблетки всякие предложили, скорую вызвали. Приехали за нами и до ближайшей больницы довезли. Хотели врачи нас сначала к отделению для тяжело травмированных определить, да стали они проверять Леечку: поглядели-поглядели да отправили для начала к терапевту нас. Тот, в свою очередь, её оглядел, стандартное «жили-были», «в тридевятом-тридесятом» и прочее нам сказал, на рентген благословение дал, но на аппарате их, оказалось, не видно ни-че-го-шень-ки! Но, терапевт-то очки поправил, что-то там разглядел, уж не знаю, что и как (ястребиное зрение у него что ли), да заявил, что “беспокоиться нечего, это, так сказать, обычное растяжение, можно лечиться дома и в ближайшее время возобновлять нагрузки”. Леечка, золотая душа моя самоотверженная, хотела было уже уходить, завтра на работу прийти, хоть тяжело дышать ей, звёздочке моей, было, но не выдержал я, понимаете, не вы-дер-жал! “Что же это такое, уважаемый доктор, получается?! Супруга моя дорогая еле ходит, дышать не может, а Вы, уважаемый, отправляете нас на все четыре стороны?! Да что же это такое делается! Нет! - сказал я! - Без МРТ - или что там у Вас в этой Вашей лечебнице имеется - никуда я не уйду и супругу мою дорогую никуда не отпущу! Вот что я Вам скажу!” Поймите, глубокоуважаемый ***, ну, не выдержал я! Хотя что я Вам рассказываю, Вы же, полагаю, с таким же трепетом бы относились к происходящему, если что-то подобное - не дай Всевышний, конечно! - приключилось бы с Вашей супругой! В общем, сжалился ястреб наш врачевающий над нами после моей забастовки и дал-таки направление на МРТ! Полчаса проходил я из угла в угол; меня и так, и так старались усадить, да не мог сидеть я (и как же мог, позвольте спросить?!) Вывозят её, ненаглядную мою, на коляске и говорят (так спокойно): “Шесть рёбер сломано. Необходим стационар в течение недель двух-трёх”. Тут у меня чуть в очередной раз удар не случился! Успокаивала-успокаивала, успокаивала-успокаивала, успокаивала-успокаивала меня Леечка... Потом успокоился. Каждый день посещал её во время реабилитации, фрукты-овощи приносил, салатики всякие, курочку сам запёк (не буду уж отвлекать Вас, глубокоуважаемый ***, подробностями моих злоключений с этой курочкой, но, если захотите, как-нибудь в другом письме Вам об этом расскажу - преинтереснейшая история!) Но ходил я - прошу отметить - до больницы пешком: на радость мне, недалеко она находилась, за полчасика добегал. Из принципа больше в эти автобусы не сажусь, ни-ни! Ни за какие деньги не сяду больше, и Леечку мою не пущу! Она, солнышко моё, к счастью, через недельки три восстановилась, на такси довёз я её домой; и вот - сколько времени прошло - чувствует она себя превосходно! Бывает, правда, жалуется на тяжесть какую-то сбоку, где рёбрышки её сломаны были, да умоляет меня не беспокоиться... Ух!

Да, впрочем, не о том я Вам, глубокоуважаемый ***, поведать хочу с самого начала речи моей неугомонной! На что Вам все эти россказни об автобусах, электробусах и прочих -бусах нашего города? Я лучше попозже Вашему коллеге из департамента транспорта тоже письмо напишу, не буду докучать Вам, глубокоуважаемый ***, от работы отвлекать!

Вы, главное, не волнуйтесь более, сейчас я Вам всё-всё по порядку объясню! Дело, видите ли, в том, что ещё с давних времён у меня... Даже не знаю, как бы сказать... Впрочем, мы же с Вами уже, считайте, родственные души, поэтому к чему стесняться... А, впрочем, официальный документ ведь пишу... В общем, хроническое у меня с давних времён заболевание по нашей с Вами линии (Вы, глубокоуважаемый ***, уверен, поймёте меня), и вот уже лет тридцать как оно меня совершенно не беспокоило! Да вот, что-то две недели назад захворал я, температура повысилась, и ходить по-человечески по необходимым природным нуждам больше без болей не мог. Думал-то я: “Ничего страшного! Вот полежу денёк, и завтра всё великолепно будет!” Да Леечка моя говорит: “Ой, Зарик, что же это, горячий ты какой, температура поднялась что ли?! Зарик, сам-то себя как чувствуешь, болит ли что?!” Ну, ничего от Леечки моей не скроется! Записала она меня тут же к врачу в поликлинику, хоть праздники были, да и летний пляжный сезон только месяца через два начинаться должен был, а пока, как водится, снег шёл; чуть ли не силками меня к нему затащила. Я-то ей: “Леечка, да зачем людей беспокоить-то в выходные по пустякам?!” Да не слушала она, умничка моя. Он, добрый врач-уролог, сразу по глазам моим понял, что, и впрямь, “ничего страшного в этом нет” (я-то в это сам верил): на анализы там всякие разнообразные, необыкновенные, о которых я и не слышал никогда, направил (так, на всякий случай), успокоил, что “похоже дело это на ОРВИ, признаки, понимаете, есть”. Мы откланялись, да Леечка моя сразу же стала слоты ловить на все анализы, добрым врачом-урологом перечисленные. Ближайшие, оказалось, только через три с половиной недели были. “Нет, Зарик, - сказала мне на это Леечка, - ты до первых анализов не доживёшь, что же я с тобой делать буду? Поехали к платным медицинским услугам нашим государственным: всё возьмём, да потом уже денька через два-три с результатами покажемся!” Я-то ей говорю: “Да к чему спешить, Леечка?! Дождёмся всего терпеливо, тем более скоро Мосика кормить надо, Сёма-то один не справится!” (Ой, я же Вам, глубокоуважаемый ***, про Мосика ничего не сказал - нашего пёсика! - да уж, простите, в следующем письме обязательно про него расскажу!) Ну, и что же Вы думаете? Не послушала меня, Леечка, душа моя!
Пришли мы к платным услугам, да они, представьте себе, закрыты были! “Да на что эти платные услуги тогда нужны?!” - воскликнула Леечка моя, да схватила меня за руку и повела к ближайшей частной клинике, как я ни упирался. В клинике их врач сразу стал меня с необычайнейшим интересом осматривать, сам некоторые анализы у меня взял (Леечка за дверью тогда ждала), на другие направил, меня сам проводил, всё сразу же взяли, диагноз тут же поставили, это, то-то, сё-то выписали, рецепт дали, ещё к специалистам нескольким записали; в общем, в руки деятельных людей, хочу сказать Вам, мы попали. Сколько я ни спрашивал Леечку, да молчит звёздочка моя, сколько с нас за все процедуры взяли (хотя по глазам её небесным вижу, что много). И, представьте себе, с усердием всё выписанное пил, всё, что велено было, делал, и неделю себя чувствовал превосходно: и аппетит был, как у Россини, и энергия, как у Моцарта, и продуктивность, как у Гайдна - в общем, соната Бетховена - “лепота”! Да вот неделю было всё чудесно, и вдруг опять слабость какая-то непонятная; Леечка вновь градусник меня поставить заставляет, и - представьте себе - 39 градусов! Это-то на всех препаратах-то прилежно мною поглощаемых! Леечка спохватилась, слушать меня не хотела, слово сказать не дала - скорую вызвала. Повезли меня соколы реактивные до больницы (уже совершенно другой, чем той, в которой Леечка лежала, по словам одного из спутников наших, в интересующих нас вопросах особенно продвинутой). Довезли нас до замечательнейшей больницы №987: вновь у меня все анализы взяли, обо всём в подробностях расспросили... Сколько времени они думали-думали, думали-думали, да решили меня всё же госпитализировать! 
Какие они у меня ещё проблемы нашли, о которых мы и не подозревали, какие они мне процедуры делали (врагу не пожелаешь!), я Вам уж рассказывать не буду и в следующем письме тоже описывать не стану, не для того я Вам, глубокоуважаемый ***, пишу! И не для того, чтобы ругать деятельных людей из частной клиники (зачем это-то Вам?!), и не для того, чтобы увеличили летний пляжный сезон - нет, что Вы! Совсем с другой целью!

Не буду томить Вас больше, пишу я Вам вот для чего! Уже несколько дней нахожусь я в палате больницы №987 и постепенно восстанавливаюсь! Чудные, милейшие люди здесь работают! Благодарю их и, конечно же, Вас, глубокоуважаемый ***, за то, что есть такие заботливые люди в больнице №987! Но! Самое-то главное, вот что, зачем я мучаю Вас всеми этими своими рассказами! Нигде, никогда, да простит меня Леечка моя, не пробовал я такого вкусного омлета, как в столовой больницы №987! Ну, просто шедевр! Никогда бы не поверил, что в наших больницах, в столовых будет настолько высокая кухня! Это, от всего сердца говорю, замечательнейшее достижение!
 
Надеюсь, глубокоуважаемый ***, что не слишком Вас сильно своим талмудиком отвлёк и не помешал реализации проектов Ваших (их, насколько знаю я, сейчас у Вас много)! Желаю Вам всех благ, успехов со всеми Вашими идеями, на улучшение жизни нашей направленными, и всего самого замечательного и наилучшего! Ни в коем случае не настаиваю, но всё же, если найдётся у Вас песчинка времени, мы с Леечкой, Сёмушкой и Мосиком будем счастливы и премного благодарны Вашему ответу на мою рукопись!
 
Палата №604 больницы №987
С уважением и большой признательностью,

Ваш 
Лазарь Григорьевич Тихонов