***

— Слушай, а что это с ней? — склонилась над телом светловолосая девушка.
— Не трогай, подцепишь ещё чего, потом не вылечишь! — одёрнула подругу за рукав вторая красавица.
— Может её к доктору отвести? — не сдавалась светловолосая. — Вроде дышит.
— Ага, ты ещё скорую вызови!
— Давай хоть довезём, а? Жалко же, живая душа как никак!
— Помывку салона оплачиваешь ты!
— Договорились!
Темноволосая вытащила из багажника одеяло, в которое завернули бедолагу и уложили на заднее сиденье.
— Да, подруга, с тебя ещё и диффузор за это приключение!
— Не ворчи, доброе дело делаешь! Зачтётся!
— Ага… в следующей жизни, когда я стану кошкой… — пропела темноволосая и надавила на педаль газа.
На заднем сиденье завозились.
— О, ожила бродяжка, значит жить будет! Ну что, в больничку, или накормим и отпустим?
— В больничку! — упрямо отрезала светловолосая и улыбнулась отражению в зеркале.

Ей не везло с детства. Потерялась совсем малюткой. Скиталась по дворам, спала в подвалах. Кормилась подачками, научилась таскать еду из магазинов, и петь жалостливые песни прохожим. Надо отдать должное, не все люди были плохими. Некоторые даже пытались удочерить, но характер, бомжацкие привычки, а главное – тяга к свободе, препятствовали этим светлым порывам. И снова она ночевала в подвале, питалась чем придётся, и свободно гуляла по крышам, любуясь на ночной город. В общем, вынужденное сиротство воспитало крайне независимую особу. А потом она влюбилась. Так бывает. Хотя, обычно, всё случается наоборот: он разбойник – она благородная принцесса. А тут, такой интеллигент, что не дать в первый момент знакомства подзатыльник, просто невозможно. Белоснежная бабочка на его груди, изысканные манеры, и мечтательный взгляд ужасно выбешивали. Когда он выходил во двор, и чинно выбирал лавочку, на которой будет греть свой курносый нос, она точно вычисляла траекторию, по которой надо пробежаться, чтобы этот самый нос отхватил люлей. Так продолжалось месяц: он старательно не замечал её, она изобретала новые способы за это отомстить. А после случился роман. Страстный, необузданный, такой, что весь двор судачил о неприличных отношениях этих двоих. Соседи дружно жаловались его родителям, что по ночам невозможно спать от ора под окнами, в то же время отчаянно завидовали, что вся эта вакханалия твориться не сними. А потом он пропал. Точнее не так, не пропал, просто перестал выходить во двор, игнорируя её призывные пируэты под окнами.

Она страдала, сидела на крыше, грустно смотря вниз на плотно задёрнутые шторы, несколько раз даже пробиралась в его подъезд откуда её каждый раз выбрасывали самым бесцеремонным образом. А потом. Потом она и сама не могла сказать, что произошло. Просто визг тормозов, боль и тишина. Она уже была готова уйти на радугу, и тут ей запретили карабкаться на это удивительное явление.

Очнулась уже в квартире, пошатываясь встала на ноги.
— Привет, красотка! — мягкие руки осторожно погладили по голове, и пододвинули к носу тарелку. Еда была вкусной, старый свитер – тёплым, а светловолосая улыбалась, осторожно касаясь её макушки.
— Ешь, не стесняйся! Мы с тобой одной породы. Живучие, гордые и одинокие! Давай держаться вместе?!
— Угу, — неопределённо кивнула она, сыто икнув и заваливаясь на бок.
— Осторожнее, подруга, давай-ка я отнесу тебя спать, а завтра… а, фигня, главное, что это завтра у нас будет! Верно?!
— Мур! — неумело боднула руку своей спасительницы кошка, встретившая наконец ту, что, как и она жила верой в настоящее и не сомневалась, что завтра обязательно наступит несмотря ни на что! — Мур! — повторила кошка, представляя как они будут гулять по крышам вдвоём, а потом… да какая разница, что будет потом, главное, что они нашлись… А с «потом» они обязательно разберутся, вместе…