Чарльз Диккенс. Жизнь и приключения Николаса Никль

Достаточно типичный, я бы сказал, «сериальный» диккенсовский роман, со всем классическим набором волшебника - ужасающие условия, злобнющие и коварные недоброжелатели, внезапно появившиеся состоятельные покровители, герой пробирается сквозь злобные козы, всё преодолевает - богатство, свадьба!

Ахренеть. И это у него почти каждый раз так.

Но при этом все, без исключения, книги Диккенса несут для меня магию. Магию обеспеченного, очень буржуазного и, я бы сказал, «плюшевого мира». Зелёного плюшевого мира, поросшего зелёным плющом, если так можно сказать.

И мир этот, и язык у Диккенса, и искусственный, и, одновременно, очень искусно сделанный.

Я не знаю, были ли во времена Диккенса такие содержатели сельских школ, такие йоркширские сквайры, такие клерки и такие кондукторы дилижансов - в каждом из них полно гротеска и мяты - но все они совершенно замечательно обрисованы буквально тремя-четырьмя чертами. И даже молодой долбо@б в лице главного героя совершает поступки, которым находишь объяснение и сочувствуешь (несмотря на их кажущуюся ходульность и нежизненность); а не ждешь со злорадством, когда он, паскуда, сдохнет, как в романах Сапковского.

Язык и диалоги Диккенса - тоже что-то чудесное. Да, сегодня так не говорят, и вряд ли говорили и во времена Диккенса (я просто не представляю себе, скажем, нанимателя и клерка, ведущего описанные в книге разговоры), но читая это, лично я испытываю почти физиологическое наслаждение.

В общем, понимаю я людей, которые всю литературу делят на периоды «до Шекспира и после» и «до Диккенса и после».

А еще меня радует его внимание к деталям материальной культуры того времени - чайничкам, шкатулкам, деревянным ложкам, вёдрам для умывания, внутренностям экипажей, судкам, плитам, каминам…