11. 1238-й год

Папская резиденция в городе Риети. В своем старом кабинете сидит бывший кардинал Уголино, а ныне Папа Григорий IX. Он просматривает бумаги, иногда что-то поправляет в них, иногда хмурится и откладывает в сторону. Осторожный стук в дверь.

Уголино. Да! Что там такое?

Входит секретарь, подобострастно кланяется.

Уголино. Ну что еще там, я же просил меня не беспокоить за работой.

Секретарь. Сестра Клара из Сан-Дамиано просит срочной аудиенции у Вашего Святейшества.

Уголино (вполголоса). И как она прознала, что я здесь? Ах да, для таких людей это не проблема.

Секретарь. Сказать, чтобы подождала, пока Ваше Святейшество не закончит работу с документами?

Уголино. Да нет, зови, нет смысла тянуть. Так просто мы от нее не отделаемся.

Секретарь. Слушаюсь.

Опираясь на палку, входит Клара, поддерживаемая Боной. Клара делает попытку встать на колени, чтобы поцеловать папскую туфлю, Уголино жестом запрещает ей и протягивает руку. Клара прикладывается к руке Папы, вслед за ней Бона.

Уголино. Бона, детка, принеси своей подруге стул. Я знаю, ей тяжело стоять.

Бона. Большая честь сидеть в присутствии Вашего Святейшества!

(Приносит стул, Клара усаживается).

Папа. Ну что, дочери мои, как поживаете? Что привело вас ко мне? Неужели вы опять разорили какой-то бордель и пришли жаловаться на его содержателя?

Клара. Во-первых, ваша ничтожная служанка пришла еще раз поблагодарить за все благодеяния Вашего Святейшества,  оказанные нашей скромной обители.

Папа. А во-вторых?

Клара. Я пришла поговорить с Вашим Святейшеством о политике.

Папа. Как же долго я ждал этого момента! Наконец-то моя духовная дочь уже взрослая и хочет играть подобающую ее талантам роль в наших интригах. За кого будем просить? Кому там не терпится стать кардиналом?

Клара. До меня дошли сведения о новой булле, которую подготовил Ваше Святейшество.

Уголино. Во-первых, откуда дошли? И что с ней не так?

Клара. Позвольте мне не называть имени.

Уголино. Все равно узнаю. Итак, что я забыл? Упомянуть об ордене бедных дам? Даровать ему привилегию врываться в любой итальянский бордель в любое время дня и ночи и постригать оттуда наиболее достойных?

Бона. Вы изволите шутить даже острее меня, Ваше Святейшество!

Уголино. Иначе с вами нельзя. Итак?

Клара. Вся Европа в страхе от нового нашествия восточных варваров.

Уголино. Ну, это, положим, преувеличение. В восточных степях постоянно что-то происходит. Набеги сменяются набегами, война войной, ничего не меняется. К тому же это касается схизматиков-русов, которые заслужили то, что имеют.

Клара. На этот раз речь идет не о куманах, кипчаках или булгарах. Пришли потомки тех самых гуннов, которые угрожали разрушить Рим. С ними искусные мастера из далекой страны Катай, которые помогают им строить ужасные стенобитные орудия.

Уголино. Дочь моя, я, видимо, ошибся, назначив тебя настоятельницей монастыря. Пока еще не поздно, переходи на службу в разведку Святого престола, так как нынешний ее глава по сравнению с тобой поистине считает ворон!

Клара. Вашему Святейшеству угодно шутить, но русам сейчас не до шуток. Сожжены их главные города, их войска разбиты.

Уголино. Если так, то мне их жаль, но какое я имею отношение к их делам?

Клара. Самое прямое. Мне стало известно, что в новой булле ваше Святейшество дает разрешение Тевтонскому ордену воевать против схизматиков, то есть русов.

Уголино. А знаешь ли, дочь моя, как называется моя новая булла?

Клара. Как же?

Уголино. "Cum hora undecima" (Пробил одиннадцатый час). Ведь это последний чаc, когда еще можно прийти работать в виноградник. Ты сказала правду про новых завоевателей. Наша разведка сообщила о них больше десяти лет назад. Тем более русы должны задуматься над тем, хранить ли им верность жалким осколкам ромеев или же склониться под руку Святого престола.

Клара. Бона, оставь нас пожалуйста, с его Святейшеством наедине.

Бона. Как прикажете, матушка. Позовите, если буду нужна. Всегда к услугам Вашего Святейшества! (низко кланяется, выходит за дверь).

Уголино. Неужели у тебя есть секреты от подруги, дочь моя?

Клара. Не хочу ронять в ее глазах Ваш авторитет.

Уголино. И как же ты собираешься его уронить?

Клара. Сказав Вам правду.

Уголино. И в чем же, по-твоему, она заключается?

Клара. В том, что Вы благословляете войну христиан против христиан, вместо того, чтобы оказать им помощь против жестоких язычников.

Уголино. Громко сказано. Но, если точнее, мы ведем войну за души. И прежде всего, души тех язычников, которые населяют Ливонию: ливов, эстов, латгаллов. А заодно и финнов. За последние сорок лет полоцкие и новгородские князья вторгались в Ливонию не менее шести раз. Они собирают дань  с этих племен, но вовсе не собираются их крестить. «Идите и научите все народы, крестя из во имя Отца и Сына и Святого Духа» - по-моему, этих слов еще никто не отменял.

Клара. Тогда позвольте мне сказать по-другому. Русские князья сейчас поставлены перед выбором: отказаться от своей веры и подчиниться Риму,  или же сохранить свою веру и заключить союз с монголами. Как думаете, что они выберут?

Уголино. Посмотрим, как они сумеют договориться с монголами. Если отношения господина и раба можно назвать союзом, то, значит, такова их судьба. Вот ты говоришь «война христиан против христиан вместо войны с иноверцами». Подумаешь, новость. А чем же, по-твоему, явилось взятие Константинополя в 1204 году? Тебе в это время уже было лет 10, ты должна была слышать про это.

Клара. И как этот славный венецианский грабеж помог христианскому миру одолеть сарацинов в Святой Земле? Не сократились ли границы трех королевств после этого подобно тому, как высыхают лужи после дождя?

Уголино. Но ведь Иерусалим нам возвращен. Правда, за это я волей-неволей должен похвалить негодяя Гогенштауфена и его дипломатические способности.

Клара. Поблагодарите лучше святого Франциска, который склонил на нашу сторону султана Аль-Камиля.

Уголино (крестится). Поистине его заслугами и молитвами Пресвятой Богородицы.

Клара. Ваше Святейшество, как по-Вашему, какую роль в будущем сыграют русы?

Уголино. Об этом только Бог знает. Если монголы преуспеют, то, может быть, и никакую. Последуют за своими ромеями.

Клара. Верит ли Ваше Святейшество в наитие Свыше?

Уголино. Мне так полагается по должности, дочь моя. Но здравый смысл и опыт мне подсказывают, что таковое встречается крайне редко.

Клара. Оставлю решение о том, верить или не верить, на усмотрение Вашего Святейшества, но позволю себе кое-что сказать.

Уголино. Слушаю тебя, дочь моя, но только потому, что знаю, что в тебе больше здравого смысла и скепсиса, чем в самом прожженном цинике.

Клара. В будущем русы понесут культуру Европы в Азию. Им удастся то, о чем мечтал, но чего не смог достичь Александр Македонский. Не о них ли сказано в благословении Моисея: крепость его как первородного тельца, и роги его, как роги буйвола; ими избодет он все народы до пределов земли: это тьмы Ефремовы, это тысячи Манассиины?

Уголино. Ты серьезно полагаешь, что русы, или анты, как их раньше называли, потомки потерянных колен Израиля?

Клара. Да, полагаю, и могу представить этому несколько доказательств.

Уголино. Интересно, интересно.

Клара. Ваше Святейшество помнит, какое слово на языке Ветхого Завета означает путь?

Уголино. Кажется, «дЭрех».

Клара. Так вот, по-русски так и будет «дорога». Да и у поляков и чехов оно звучит похоже: «дрога» или «драга». Притом в еврейском языке, как и у славян, это слово женского рода. А как будет «радость» по-еврейски?

Уголино. Ну и экзамен ты мне устроила! Я думаю, что «симхА».

Клара. У Вашего Святейшества отличную память. Так вот, по-русски есть слово «смех», а у поляков и чехов «смих»!

Уголино. И ты хочешь сказать, что, враждуя с русами, мы враждуем с коленом Ефрема или Манассии? Но даже если и так, мы ведь держим в подчинении колено Иудино, а оно будет пославнее, чем первые два.

Клара. Вопрос не в том, каковы наши возможности, а в том, чего хочет от нас Бог, и какое будущее Он предначертал тому или иному народу. Если в этот тяжелый для них час мы нападем на русов вместо того, чтобы помочь им, между ними и Европой навсегда ляжет пропасть недоверия и вражды. Даже через сотни лет, когда поблекнет память о монгольском завоевании, и их знать будет ездить к нам как к себе домой, делясь восторженными впечатлениями о нашей архитектуре и солнечном климате, эта пропасть не исчезнет. И в конце концов они станут форпостом Азии в Европе, а не наоборот. Стоит ли временная выгода сегодня больших потерь в будущем?

Уголино. Будущее покрыто туманом. Меня больше тревожит то, что завтра выкинет Фридрих Гогенштауфен, чем то, что может случиться через сотни лет.

Клара. А задумывался ли Ваше Святейшество о том, какое наследие он оставит после себя?

Уголино. Думаю, наследие того, кто всеми силами боролся за распространение истинной веры.

Клара (тихо). Скажите, Ваше Святейшество, разве апостолы Господа нашего проповедовали огнем и мечом?

Уголино. Нет, но в результате они жили недолго. Как и несколько первых Пап, погибших на арене Колизея.

Клара. Святые Апостолы и Папы, хотя и погибли телесно, но духовно заложили основание того, на чем мы стоим сегодня.

Уголино. Вот здесь ты ошибаешься, дочь моя. Основание того, на чем сегодня стоит Святой престол, заложил папа Григорий Седьмой, в честь которого я и взял свое новое имя. Дай Бог мне так же приструнить Фридриха, как он сумел приструнить Генриха. Нет иной силы, которая может объединить постоянно дерущиеся между собой народы Европы, кроме Святого престола.

Клара. К которым легко можно присоединить русов, если не заставлять их сменить веру.

Уголино. Я подумаю над твоими словами, дочь моя. Все же напоследок скажи мне, как ты думаешь, сколько рыцарей в Тевтонском ордене?

Клара. Около тысячи, я полагаю?

Уголино. Мой легат доносит мне, что не более ста двадцати. И некоторым из них уже стукнуло пятьдесят. На каждого рыцаря приходится где-то десять кнехтов, то есть всего в их войске около десяти тысяч. Как полагаешь, могу я с таким количеством разбить стотысячную армию монголов, даже если, как ты говоришь, присоединить к нашему войску русов?

Клара. Но ведь Аэций разбил Аттилу на Каталаунских полях, а наше население с тех пор увеличилось. Объявите новый крестовый поход, на этот раз не в Палестину, а на Восток, и не против мусульман, которые худо-бедно, но все же верят в Единого Бога, а против настоящих язычников. Пусть выставит войско каждый правитель Европы. Это придется сделать даже Фридриху.

Уголино. Фридрих скорее заключит союз с монголами, чем послушается меня.

Клара. Думаю, здесь он столкнется с осуждением со стороны всех государей как изменник общехристианского дела.

Уголино. Каковым он по сути и является.

Клара. Ваше Святейшество, южные  и западные княжества русов пока не разорены. Думаю, они еще могут выставить сильную армию. Тот самый Новый Город, против которого вы думаете направить Тевтонский орден, тоже имеет свое ополчение. Победа над монголами реальна. По слухам, они не собираются остановиться в стране русов, а хотят «дойти до последнего моря», то есть завоевать и нас. Название буллы Вашего Святейшества правильное, и действительно настал одиннадцатый, последний час. Только он настал для всей Европы, и пришло время выбора.

Уголино. Красиво говоришь, дочь моя. Не будь ты женщиной, давно бы носила мантию кардинала.

Клара. Священное Писание рассказывает нам о женщинах, которых поддерживал сам Бог, и которые давали правильные советы мужчинам. Аврааму Он велел послушаться совета Сарры, Иаков по совету своей матери получил первородство, а военачальник Варак усомнился в слове пророчицы Деборы, и был за это лишен чести победы над Сисарой. Также, по совету одной мудрой женщины, военачальнику Давида Иоаву была выдана голова бунтовщика, и город был спасен от разорения. Послушайте ничтожную женщину и вы, Ваше Святейшество. Быть может, ее слабый голос только средство, чтобы донести до Вас правильный совет.

Уголино (примирительно). Я подумаю над твоими словами, дочь моя, и все взвешу. Теперь же предлагаю вам разделить со мной скромную трапезу (Звонит в колокольчик).

Клара. Великая честь вкушать трапезу вместе с Вашим Святейшеством! Возблагодарим же Бога за тот день, когда можем взвешивать мы, и убоимся того дня, когда будут взвешивать нас.

Уголино. Аминь.