1812 - Искусство побеждать по-русски

Корпус Николая Раевского занял позицию в центре. После того, как его батарея, названная впоследствии батареей Раевского, после третьего штурма была занята французами и окончательно потеряна (а все ее защитники были перебиты на глазах Раевского, наблюдавшего с высоты), он отправился в ставку к Кутузову, что расположилась далеко за Горками,  на дороге к Можайску, за новыми распоряжениями.

В это время Кутузов принимал доклад Людвига фон Вольцогена о плачевном положении дел: позиции потеряны, войска в смятении и отступают. Кутузову такой доклад не понравился. Увидев подошедшего Раевского, он обратился к нему: вот он, мой герой. «Герой» ответствовал, что не все так уж и плохо. Даже хорошо. Можно, атаковать. Он, дескать, слышал, что в безвыходной ситуации можно и атаковать. Этот эпизод подробно описан у Толстого. Немецкого заезжего наймита (Вольцоген – прусский офицер, но был флигель-адъютантом императора Александра и исполнял роль советника) оставили с носом. Да еще разыграли неприятную сцену. Однако у Толстого два русских патриота, два русака и героя Кутузов и Раевский разговаривали по-французски (а Вольцоген, кстати, по-русски говорить). С чего бы это?

Все дело в том, не что происходит, а кто говорит. Толстой списал этот диалог слово в слово из записок Раевского, написанных по-французски и опубликованных в «Истории Отечественной войны по достоверным документам» Модеста Богдановича в 1859 году. Вот почему, два русских мужика в присутствии немца говорили по-французски. Но это только одна часть документа, Толстой не процитировал дальше, что Раевский оговаривается: «Это сказано было не из хвастовства; возможно я ошибался, но я думал тогда так, как говорил». Из этого оправдания ясно: Раевский врал Кутузову, Раевский льстил Кутузову, Раевский говорил то, что Кутузов хотел услышать. Тем более, что он сам видел (находясь «на главном пункте Бородинского поля»), что ключевой позиции – батареи его имени – не существует больше.   

Толстой читал не только записки Раевского, но и мемуары Вольцогена, которого также цитирует Богданович. Пьяный Кутузов встретил доклад Вольцогена с явной грубостью: «У какой грязной потаскухи вы напились, что даете мне такой невкусный отчет». У Толстого это выглядит более-менее прилизано, но все равно акцент выдает самодурство Кутузова: «Как смеете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему». Но Вольцоген понял, что Кутузов перед ним ломает комедию, чтобы никто из свитских молоденьких офицеров, так сказать будущего русской армии, а точнее будущих героев Крымской катастрофы, не подумал, что дело швах. А не то начнется паника. И Раевский подыграл Кутузову в этой комедии. Русская школа.