Дорогой предков 2

Кералча Рябинин, коренастый остяк-селькуп, камлал в светлом чуме, отчего звали его тэтыпы-сомбырни. К седьмому десятку шаман вошёл в полную силу. Парка Кералчи обросла железными пластинами с выбитыми журавлями. В центре гагара с питой на спине – пропуск в любые пространства, добротный нагрудник, шапка с пиками, устремлёнными к небу, для защиты от нехороших духов. Пояс тяжёлый. На нём две связки шакка — трубчатых подвесок с удлинёнными витыми черешками и два капшита – колотушек для бубна: одна подбита мехом с оленьего лба, другая — мехом с медвежьей лапы. Имя шамана определило путь на земле – танцевать с длинноногими птицами. Они спрятались в бубне, срослись с внутренней стороной обечайки, летели к небу с каждым ударом. У сильных сомбырни была ещё сабля-кида. У Кералчи – когда-то был нож, но остался только топорик.
— Если бы я тогда понимал, — оправдывался перед Кералчи Виктор Копылов, — не увёз бы сына с женой.
— Ты трус, — сказал Кералчи, расстилая на противоположной стороне чума шкуру лося.
— Азы, — обратилась к своему отцу Айна, мать Пашки. – У Виктора бронь.
— Он трус не потому, что сам не воюет, а оттого, что сына желает спрятать. Сначала забрал у меня, а теперь захотел у народа. Всё равно Пашмака не увидишь. Не успел я его всему научить, передал дар от деда к внуку, но этого мало, практика нужна, знания, что кожей от дыхания леса впитываешь. Сложно теперь ему придётся.
Айна не сдержала слёз.
— Не реви, дочь станет тебе утешением. Понесла ты недавно, оттого сильнее чувствуешь сына. Как прижало вспомнили об отце, не стыдно теперь, что он тэтыпы-сомбырни?
— Вы должны понять, я доктор, университет закончил, а вы…, — вновь принялся оправдываться Виктор.
— А у меня свой университет, — усмехнулся Кералча. – Что было, то было. Время моё на исходе.
 Айна уставилась на отца.
— Это последнее камлание, - продолжил Кералча. - Через три дня я уйду. Похорони по закону. Ты, — посмотрел он на зятя, — вещи мои Пашмаку передашь. Он вспомнит, что делать.
— Азы, — встала Айна и обняла отца. – Прости!
Кералчи погладил дочь по голове и посмотрел на стоящего за ней духа:
— Пора!
Айна вернулась на место у костра, взяла мужа за руку. Бубен издал звон. Сначала тихо, потом всё сильнее и сильнее. Воздух задрожал, обрёл упругость разошёлся над костром. Айна закричала, увидев у высокого кедра раненого сына. Только Виктор непонимающе смотрел то на тестя, то на жену, говоривших на незнакомом ему языке.
— Я всё подготовил, — сказал Кералча. – Дочь Земли спасла Пашмака от дочери Солнца.
Шаман снял с пояса шакку и ударил по ней топориком. Раздался звон, и Айна увидела рядом с сыном могучего воина, закованного в железные доспехи.
— Богатырь защитит Пашмака, пока он слаб, затем о нём позаботится Нина. Ты не увидишь невестку и внуков, просто знай, сын в хороших руках.
Айна кивнула и, борясь со страхом, спросила:
— Когда я умру?
— Нескоро. Твоя любовь — это плата за жизнь. Теперь уходите. Я буду биться с тем, кто хочет забрать у нас Пашмака.
Айна встала, потянула за собой мужа и вышла на улицу. Лёгкий ветерок ворошил выбившиеся из-под платка пряди волос, а ласковое солнце, играло на глади небольшого озера, недавно скинувшего лёд. Весна кралась по тайге, расстилала ещё тонкое зелёное покрывало.
— Пашмак будет жить, — уверенно произнесла Айна на русском.
— Он…, — Виктор хотел было поправить жену, но осёкся. Не сейчас.
Пашмак, что это за имя? Двенадцать лет прошло, как он увёз жену и сына от тестя. Не хотел, чтобы Кералча забивал им голову суевериями, да таскал Пашку по тайге. Сын должен учиться в школе, стать доктором. Да и время пришло. Отработал Виктор своё в глухом поселении, можно вернуться в город, в цивилизацию, к шуму машин и трамвайчиков, электричеству, водопроводу. Вести приём в поликлинике, а не в избе, назначать лекарства без уговоров их принимать. Не придётся соперничать с тестем, который «лечил» по старинке. Многие пациенты шли после Виктора к Кералче, запирались в берестяном чуме и били в бубен, как дикари.
Виктор и сейчас был против вернуться в район, но Айна так убивалась, что муж не выдержал, дрогнул, даже пытался наладить общение. Совсем плох стал старик. Зять предлагал осмотр, даже лекарства, которые всеми неправдами выбил в командировку. Ему даже машину дали. Да тесть упрямый, не согласился.
Кералча умер, как говорил. Так и не вышел из чума. Айна собрала вещи отца в железный ящик и спрятала в лабаз – сарай, стоящий на высоких сваях. Шамана переложили в гроб, выдолбленный из цельного ствола дерева, накрыли крышкой, сбитой из досок, и унесли в тайгу. Установили гроб на шесты, чтоб не достали дикие звери, и оставили так. Виктор внутренне чертыхался, но сдержался. Что с них взять, лесные племена: ни гигиены, ни Христа за душой. Всё-таки вовремя он увёз Пашку подальше от языческих пережитков.