Человек с внешностью Гофмана - небольшая проза

Он был крайне интересен своей какой-то нереальной наружностью. То ли жутковатый, 
ещё не достигший рубежа старости мрачный сказочник Гофман...То ли благообразной,
но несколько чопорной внешности   молодой Александр Блок, до обморока влюблённый
в Любу Менделееву…

Я ему, видимо, кого-то напоминала. Так бывает с весьма сентиментальными мужчинами
лет сорока. Этот человек был почти ровесником моих родителей, которые очень любили
музыку, но из-за войны не имели возможности получить хорошее образование, для того,
чтобы профессионально играть на клавишных (как я) или на виолончели.

Моим учителем был другой человек, полная противоположность Валерия Иннокентьевича.
У Гавриила Константиновича была приземистая фигура и абсолютно не музыкальной формы
кисти и пальцы рук, какие бывают только у сельских косарей или печных мастеров…

Там не менее, эти люди много лет дружили и жили почти по соседству. Когда заболевал
мой педагог, Гавриил Константинович, его замещаел Валерий Иннокентьевич. У них была
разная манера игры на инструменте и разные методики преподавания.

Да и нрав того и другого был неодинаков. Гавриил Константинович – душой нараспашку!
Вечно балагурит, озорно, почти по-мальчишески шутит, а то и понарошку разыгрывает
какие-то нелепые комичные сценки, дабы разрядить обстановку…

Валерий Иннокентьевич всегда подтянут, строг (но только внешне), донельзя собран
и педантичен во всём. Семейная его жизнь тоже была пунктуально выверенной. Вместе
со своей обаятельной, мягкой, чуточку полноватой супругой Анастасией Кирилловной
Валерий Иннокентьевич торопливо шагал в музыкальную школу, боясь опоздать…

На моё учтивое приветствие, когда мы виделись, этот интеллигентнейший человек важно
кивал, словно я мировая знаменитость. В это мгновение вдруг вспомнила, что Валерий
Иннокентьевич прочил мне будущее непревзойдённого литератора, – чем смущал…

Он тоже что-то писал… Не вспомню, – прозу или стихи. И песни тоже (музыку). Мы
оба ходили на заседания литературного объединение, где почти все лавры славы
доставались мне.

Старшие мне завидовали… Ведь я была ещё школьницей. И они удивлялись, – откуда
у меня такие щедрые творческие дары?..

А в нашем роду было много писателей и поэтов, филологов, литературных критиков,
журналистов, специалистов в области этимологии… Передалось генетически.

О людях мне не нравится отзываться в том духе, что этот, мол, хорош, а тот – дурён.
Те два преподавателя музыки, которых я упомянула выше, были разными, но каждый
по-своему уникален как человек и как исполнитель программных классических пьес.
И тот, и другой вложили в моё образовпние максимум таланта и труда.

Ученицей я было послушной и благодарной. И довольно часто вспоминаю Валерия
Иннокентьевича, хотя постоянным моим учителем являлся Гавриил Константинович.

Думаю, это как-то связано с внешностью Эрнста Теодора Амадея Гофмана, который,
между прочим, давал уроки пения и сочинял музыку к своим спектаклям-сказкам,
исполненным жутковатой фантасмагории… Но это было лишь внешнее сходство.
Моя музыкальная реальность не имела мистических отголосков…