26. Битва на Толлензе

26. БИТВА НА ТОЛЛЕНЗЕ. Около 4000 лет назад, пройдя по северной дуге через Южную Сибирь и обойдя с севера владения арийцев, четвертая «несущая свая» древнего славянства, угро-финский род «N1c», перевалил через Средний Урал и 3500 лет назад начал, наконец, прибывать на Русскую равнину. Спустившись по западным отрогам уральских гор, «N1c» на новом месте сразу же заложил основу для будущих марийцев, чувашей, удмуртов, коми. Его ответвление - род «N1c1», общий предок которого родился уже где-то на Урале 3575 лет назад, двинулся дальше на запад, разделившись при этом на два потока. Один поток через земли современного Татарстана, Башкортостана, Кировской, Костромской и Вологодской областей медленно начал продвигаться в сторону Южной Балтики, где ему, в виду его относительной малочисленности, предстояло быстро «ославяниться», влившись в «фундамент» современных этнических русских, литовцев, поляков. Общий предок современных этнических русских рода «N1c1» родился 3500 лет назад, только не известно где именно. Эта датировка относится или к Среднему Уралу, или к Поволжью. Другой поток «N1c1» направился в сторону современной Финляндии, и только эта ветвь имеет полное право называться финской. Всем этим ребятам требовалось ещё довольно много времени для того, чтобы влиться в семью европейских народов. Принять участие в судьбах «бронзовой» Европы они не успели.

А в Европе, тем часом, было неспокойно. Около 3300 лет назад все «курганное» население Европы вдруг резко изменило свое отношение к обряду похорон. Покойников перестали зарывать в землю. Вместо этого их сжигали, а пепел ссыпали в урны, которые затем и хоронили. И при этом - никаких курганов. Так на смену «курганной культуре» пришла «Культура полей погребальных урн». Бывшие кочевники повсеместно начали переходить к оседлому образу жизни, что называется, пустили корни. В связи с этим следует еще раз вспомнить, что речь уже не идет о едином народе. Это была целая масса различных хоть и родственных культур. Хоронили они одинаково, но во всем остальном уже довольно сильно отличались. С годами эти различия только накапливались. Чем менее подвижными становились индоевропейцы, тем активнее происходил процесс их культурного и языкового размежевания.

Историческое значение общности «полей погребальных урн» состоит в том, что именно ее считают точкой отсчета, с которой началось уже не прерываемое более развитие современных европейских народов. Различия между культурами, составлявшими эту общность, привели к постепенному дроблению населения Европы на этносы. Они все еще оставались членами одной сильно разросшейся индоевропейской семьи и были похожи друг на друга, однако большие расстояния, разная кровь и разный образ жизни делали свое дело. Лингвисты, правда, до сих пор не могут с уверенностью сказать, на каком языке говорили ближайшие потомки носителей культуры «полей погребальных урн»: были ли они уже разноязыкими или еще какое-то время продолжали говорить на диалектах одного общего языка. Так или иначе, но с этого момента каждый народ избрал свой особый путь развития. На мировую арену вышли древние европейцы.

Отпрыски «полей погребальных урн» не сидели на месте и активно распространялись по континенту. Италики из Средней Европы двумя волнами с разницей в полтысячелетия перебрались на Апеннинский полуостров, перемешались с тамошним населением и породили целую кучу мелких культур, которые потом стараниями латинян словно куски мозаики сложатся в пеструю картину под названием Римская республика. Восточнее италиков разместились иллирийцы, заселившие побережье Адриатики, север Балкан и Нижний Дунай. Часть иллирийцев была «замечена» исследователями и в северном Прикарпатье, где, как уже отмечалось выше, им отводят далеко не последнюю роль в формировании племени венедов, тех самых, кого еще средневековые историки считали ранними славянами.

Севернее всех расположились будущие создатели «Ясторфской культуры», которой потребуется ещё без малого 1000 лет для того, чтобы окончательно сложиться и которую уверенно ассоциируют с древними германцами. Ее корни так же уходят к культуре «шнуровой керамики» и «полям погребальных урн». Какая именно кровь преобладала в жилах «ещё пока не германцев» во времена бронзы, теперь уже трудно судить. То могла быть кровь «эрбинская», арийская или «исконная», ибо они все там присутствовали. Таким образом, наидревнейший германец это – «шнуровик» с урной в руках и непонятной родословной. Вотчиной этого на первый взгляд забавного но, как оказалось позже, весьма драчливого персонажа станут - юг Скандинавии, Ютландия и тонкая полоска южного побережья Балтийского моря. Обитал он там издревле, с самого прихода индоевропейцев в Европу, никуда оттуда не уходил и практически не испытывал чужеродного влияния, если не считать контакт с соседями, «ещё пока не балто-славянами». Язык, культура и самобытный национальный характер древних германцев формировались в условиях почти полной изоляции от внешнего мира, что не могло не породить в незрелых умах этих осевших на землю кочевников-скотоводов идеи о собственной исключительности. Со временем собственная исключительность станет для германцев идеей фикс.

Была и еще одна значительная часть индоевропейцев, заброшенная потоком «шнуровиков» в Прибалтику и Западную Россию и отгороженная от внешнего воздействия лесами и болотами, которая так же получила уникальную возможность без постороннего вмешательства поработать над своим собственным своеобразием с тем, чтобы положить начало истории балтских племен. «Ещё пока не балтам» дольше всех удавалось беречь древний индоевропейский язык, ведь, они были надежно прикрыты непролазными дебрями от излишних контактов с бывшими единоплеменниками. Однако 3400 лет назад единство балтских и славянских языков еще сохранялось.

С юга «еще не германцы» и «еще не балты» соседствовали с «еще не славянской» Тшинецкой культурой, позже переросшей в «Лужицкую». И ту и другую историки считают праславянскими. Иначе говоря, носители этих культур уже говорили на языке, давшем начало языкам славянской ветви индоевропейской семьи народов, хотя собственно славянами они тоже еще не были. Памятники Лужицкой культуры и других родственных ей протославянских культур археологи находят на огромной территории от Вислы и Шпрее до Дуная и Словацких гор. Прародиной же наших предков все без исключения слависты считают территорию, ограниченную течениями Одера, Дуная и Днепра.

О перипетиях рождения Лужицкой культуры нам стоит поговорить отдельно, ибо в её истории с недавних пор появилось одно очень яркое и во многом пока ещё загадочное пятно. Не так давно на ее территории, в Померании, на берегах реки Толлензе, что между Берлином и Балтикой, были найдены следы гигантской битвы, произошедшей 3300 – 3250 лет тому назад. В тот день в смертельной схватке сошлось огромное количество воинов со всех концов Европы. Генетический анализ ДНК пока не закончен, но уже ясно, что большинство воинов, погибших у Толлензе, имели неместное происхождение. У одних гены показывают сходство с современными южными европейцами, у других - с населением Скандинавии и Польши. Воины одной группы пришли из другого региона, поскольку они питались пшеном, тогда как в Померании, в бронзовом веке выращивали преимущественно просо. Анализ собранных материалов показал, что это было очередное сражение Востока с Западом.

Жителям юго-запада, «эрбинам», владевшим более теплыми и куда более благоприятными для развития землями, и чья популяция росла быстрее, видимо, скоро стало в родных пенатах тесно, и они вновь, как когда-то, начали вторгаться во владения своих северо-восточных соседей. Поначалу, очевидно, им сопутствовал успех, раз они смогли забраться так далеко. В их руках было большое количество передового на тот момент бронзового оружия и доспехов, и они без особого труда одерживали верх над разрозненными и малочисленными восточными племенами. Экспансия шла по обычной для тех времен схеме. Впереди шли вооруженные отряды, которые вырезали коренных жителей, а за ними следовали их семьи и прочие поселенцы, которые занимали освободившиеся земли. Но по мере их продвижения вглубь чужих земель сопротивление росло. Захватчики, по всей видимости, начали нести потери, и им пришлось собирать воинов по всей юго-западной Европе, обещая всем богатую добычу и земли. Дотошные ученые, изучавшие останки завоевателей, сделали химический анализ их костей и зубов и пришли к выводам, что к ним присоединились племена как с Пиренейского полуострова и севера Балканского полуострова, так и с Западной Европы и даже с Британских островов. Армия вторжения, как считают ученые, насчитывала более двух тысяч человек. Это была огромная по тем временам цифра, особенно для севера Европы. Для сравнения - так называемая Великая армия язычников, которую, спустя два с лишним тысячелетия, соберут викинги для вторжения в Британию, в начале вторжения будет насчитывать всего чуть больше тысячи человек. По всей видимости, северо-восточные народы не успели собрать вовремя достаточно сил, и захватчики сумели без особых помех переправиться через Эльбу и вторгнуться на территорию современной Восточной Германии.

Но, как мы с вами уже знаем, на востоке Европы недобитое «эрбинами» древнее население, включая  и «R1a1» с Русской равнины, уже успело оправиться от понесенных потерь и набраться сил. Теперь северным землепашцам было чем ответить. По всей видимости, у них и авторитетный вождь нашелся или несколько вождей, которые смогли не только сплотить племена, проживавшие тогда на территории нынешней Восточной Германии, но и бросить клич о помощи и создать военный союз, к которому присоединились также балтские и скандинавские племена. В итоге, армия защитников числом почти не уступала атакующим. Для засады было выбрано очень удачное место - переправа через реку Толлензе. В этом месте она протекает, извиваясь по лесистой, болотистой равнине. Переправа представляла собой 120-и метровый деревянный мост, с дамбой, которые в районе самой реки были укреплены камнями, а каждый конец моста, для того чтобы повозки могли преодолевать болотистую местность, упирался во что-то вроде гати с насыпью под ней. То был очень древний торговый путь. Археологи установили возраст моста по сохранившимся фрагментам и сделали вывод, что мост был построен аж за 500 лет до того времени как произошло сражение. Существует гипотеза, что по этому торговому пути из северных шахт перевозилось необходимое для производства бронзы олово. А поскольку обладание бронзой в больших количествах в те времена было просто жизненно необходимо - захватчики естественно должны были захотеть взять этот «лакомый» путь под свой контроль. Для защитников было очевидно, что огромная армия вторжения будет проходить именно здесь. Здесь они их и встретили.

На переправе и вокруг нее разгорелось яростное и долгое сражение. Бились пешие с пешими, пешие с конными, летели стрелы, звенели и ломались бронзовые мечи. Не все сражавшиеся имели дорогое по тем временам бронзовое оружие. В ход шли также деревянные и каменные молоты и дубины из ясеня, по форме и размеру очень напоминающие современные бейсбольные биты. Прочный шлем тогда видимо имел не каждый воин, и даже такое примитивное оружие оказывалось эффективным. Большое количество погибших умерли именно от травмы черепа, нанесенной тупым орудием. Также с обеих сторон активно применялись стрелы и копья с наконечниками из бронзы и кремня. Тем не менее, в той битве участвовали не крестьяне-ополченцы, а опытные воины. Большинство погибших уже имели старые травмы от оружия со следами заживления, что говорит о том, что они участвовали в сражениях и раньше. Более многочисленным и лучше вооруженным атакующим по всей видимости удалось все же переправиться и начать теснить ополчение коренных жителей. Однако у защищавшихся было преимущество - они могли спрятать часть воинов в лесу, которых со своего берега «эрбины» не имели возможности увидеть. Атакующие могли неправильно оценить количество защитников, увлечься сражением с их силами, находящимися на берегу реки, и не ожидать удара из засады. Сколько времени длилось это сражение, неизвестно, как неизвестен и сам его ход. По картине, открывшейся перед  археологами, понятно лишь то, что битва была упорной и кровопролитной. Из около 4000 сражавшихся погибло как минимум 750 человек - именно столько останков пока найдено на поле боя. Захватчики проиграли и были вынуждены отступить. Их погибшие, по всей вероятности, были сброшены победителями в реку. Судя по преобладанию сейчас среди коренных жителей восточногерманских и польских земель потомков рода «R1a», носителями которой были преимущественно защитники, и резкому снижению на восток от этих земель количества потомков «R1b», носителями которой преимущественно были захватчики, коренные жители смогли отстоять свои земли, и «эрбины» так и не сумели продвинуться дальше на восток. Таков был итог этой великой битвы бронзового века.

Неизвестно, что стало с военным союзом окрестных племен против общего врага, сумел ли он потом перерасти в нечто большее. Однако осознать свою совокупную силу он им, безусловно, помог.  Залогом единства славянского мира стало его сердце, которое билось где-то в дремучих лесах, там, где почитались заветы предков, где свято хранили заветное «Слово», и куда иноземцам путь был заказан. Соседство же сразу со всеми европейскими народами стало основной причиной огромного многообразия славянских культур и их последующего дробления на три лагеря: западный, восточный и южный. Славяне намертво привязали себя  к земле и испытывали глубокую неприязнь к кочевой жизни. Но так уж случилось, что они всё же были детьми двух очень разных родителей – древнего оседлого населения Русской равнины и кочевой арийской братии. Они стали хранителями заветов и обычаев, доставшихся им в наследство и от тех, и от других. Со временем некоторые братья и сестры праславян начали разъезжаться во все стороны в поисках иного счастья. Из отчего дома уходили самые энергичные и воинственные - те, в ком сильна была кочевая жилка. В старых стенах остались «хранители», те, для кого на первом месте во все времена стояли обычаи предков и родная земля, обработанная собственными руками.

А «блудные братья», сохранив в своих генах и «Ведах» тоску по некогда оставленной ими родине, тем временем покидали родительский кров и шли на юг, туда, где под звон бронзовых, а кое-где уже и железных мечей рекой текла кровь. Двумя параллельными потоками, огибая Черное море с обеих сторон, европейцы надвигались на Балканы и на Малую Азию. Там было чем поживиться алчущим добычи, и было место, чтобы развернуться любителям хорошей драки, там вот-вот должна была начаться жестокая война, которую в наши дни в средствах массовой информации обязательно нарекли бы Троянским конфликтом.