После парада. Стёб и юмор

После парада
Ф-ский рассказ

1

Примерный семьянин, участник тылового обеспечения секретных операций, герой вечных насмешек, но однажды осуществивший мечту, прапор Талвидук не отрывался от экрана, запивал удачные моменты, сочинял посты и здравицы, пока намётанный глаз делал в блокноте памяти пометки. С лёгкой руки двузвёздного генерала Китаки, он получил право ношения генеральского кителя, при соблюдении особых условий: не для публики, не на рабочем месте, а так – хоть спи в кителе, я ничего не имею против.

А заварилась эта каша с обычного явления:  прапор Талвидук выиграл в лотерею, и не просто набор командирских карандашей, походную расчёску или запасные носки… Выиграл самоходную телегу. Вот никто до него – ни президент обороны, ни глава оборонного банка, ни часовой, заступивший на дежурство, – он и сам был в шоке, когда его, под охраной, доставили в центр лото, для вручения самоходной телеги.

Присутствующие, а их собралось около полумиллиона сотрудников, с завистью либо с пониманием отнеслись к удаче прапора: сколько бы центр лото ни обманывал, а кому-то выиграть серьёзный приз однажды выпадет, против всех хитростей и возможностей бюджета.

Корреспондентов не допустили. Тоже не понятно, из каких соображений. Разве для того, чтобы армию не подвергать жесточайшим испытаниям зависти. Тысячу лет никто не выигрывал, и тут свалилось на голову одному несчастному… Почему не мне?


Журналистов не пустить – одно, только для слухов нет преград, и генерал Китаки пригласил (обратите внимание: ПРИГЛАСИЛ) прапора, для краткой беседы за чаем. Ты мне, я тебе. Хотел бы поносить мой китель? Понятно, все хотели бы. Давай договоримся сразу: пока мой китель у тебя, твоя телега в моём распоряжении?

Договорились, выпили лишнего, да и разошлись, как выяснили логику события. Как отец подчинённым, генерал просто обязан провести ходовые испытания телеги, чтобы не подвергать рискам подчинённого, который может пострадать, не справиться с управлением, нарушить правила, которые генерал Китаки собирался придумать.

Телега курсировала по столице, обозначив маневры табличкой «испытания». Публике всё стало ясно, не до вопросов. Мы  вечно что-то испытываем, сообщаем по ТВ и в газетах, чтобы враги не слали шпионов. Выписывайте нашу газету, и будет вам счастье. У нас всё прозрачно, можете сами убедиться. Для особо упёртых, раз в месяц мы демонстрируем дыры в бортах подводных лодок, в оболочках ракет, построения танковых армий, со снятыми гусеницами. Склады боекомплекта постоянно проходят проветривание, и отсутствие запасов должно склонить противника к мирным переговорам, поскольку мы честны и предельно внимательны… Пусть же ОНИ выписывают газету «Тоталитарка», к обоюдному удовольствию.


2


Полируя кончиками пальцев чужие звёзды, Талвидук следил за прохождением частей агитации. Новички пополняли ряды поредевшего войска, заканчивали школу иногда после четвёртого класса и сразу вливались в идею защиты отечества, отбитого предками у соседей, лет сорок назад. ОНИ там никак не успокоятся до сих пор, что бы мы ни говорили.

Увы, мы узнали о вашем существовании только сорок лет назад, что поделать? Разведка обнаружила соседний континент, и вы нам не оставили выбора. А когда выяснили, что у вас имеет хождение собственная монета, оборонный банк издал ноту протеста, согласно сигналу, войска переместились на улицы неизвестного государства, с целью уточнить, насколько платёжеспособны граждане, всем ли довольны. А вдруг наша монета получит одобрение и послужит делу сближения народов? Эту версию никогда не стоит исключать из списка первопричин.

И вот мы вернулись, обогащённые опытом, что где-то за рекою умеют жить иначе, штампуют свою монету и с нами не советуются. Совет может пригодиться всякому, но если кто-то не спрашивает совета, мы поделимся охотно.

Жена сделала первое замечание. Ты, мол, протрёшь звёзды, не перестарайся.

Талвидук опустил руки и подумал: она права. Ну, не мог противник завербовать: у него слишком мало времени было, чтобы провернуть операцию.

Вторая плюшка сама полезла в рот, согласно распорядку дня. Тем временем, колонны шли перед камерами, и новички бросались в глаза. Излишняя неуверенность проявлялась при грохоте танков, которые проносились на предельной скорости, вдоль пеших колонн. Страх в глазах читался невооружённым взглядом, и все инструкции – вон из головы. Статистика вещь упрямая: за все парады, отмеченные в архивах, число жертв не настолько велико, чтобы вносить в строки «потерь». Это же не война, где списки редактируют постоянно. Нам лишнего не надо.

Прапор прикоснулся к груди, где ощутил тяжесть астрального ордена. Стало быть, войне быть. Кто-то должен поставить на место зарвавшихся наглецов, пусть только назначат, откуда нам угрожают.

Жена поставила на стол полную тарелку сухарей. На неделе истекает срок годности, поэтому – чтоб не пропадало.

Лозунги наползали на камеры, иногда сметая операторов. Не числом, а умением, ты там сам гляди в оба, ибо армию не остановит какой-то невнимательный объектив.

Талвидук выловил в колонне лицо новичка, с кем готов был разделить тарелку.

Иногда у нас не доедают, но цель оправдывает. Ни чей-то домик за городом, ни самоходная телега – ничто не должно отвлекать от основных напряжений, какие постоянно зреют на границах. Они созревают – мы обуваем танки.

Скажем, командир взвода разведки расположится в спальне их президента, на пальцах объяснит, что с нами связываться не стоит, и тот, человек не глупый, соглашается с рисунком на пальцах, до утра мир живёт в полном неведении об угрозах. А утром там назначают новые выборы, старого президента отправляют в тюрьму, на покой.

Увы, разведке нашей не позавидуешь, особенно командиру взвода. Награды, как обычно, запаздывают, он иногда не успеет получить вчерашнюю, как завтрашняя обогнала.

– Я что хотел сказать? – Талвидук вытащил изо рта сломанный зуб, положил на весы.

Жена набрала код, выскочила строка: «Не дожил семь лет». По старой привычке, женщина всегда находит объяснение любому явлению. – Ты когда последний раз подошвы менял?

– Думаешь, это как-то связано?

– Я не думаю, я знаю. В это  раз среди новичков наблюдается разброд и шатания. Ты совсем потерял нюх и бдительность.

– Считаешь?

– Мне достаточно взглянуть на лицо. Вот этот, с одуванчиками… Присмотрись! Неужели не видно?

– Что с ним не так?

Жена махнула рукой и удалилась на кухню. Отдохнуть от ТВ военные медики советуют постоянно. Он забывает иногда. Когда на твоих плечах забота об отечестве, да ещё и чужие звёзды… Пусть удивляются те, кто не умеет выигрывать в лотерею.

Соседний континент, на другом берегу реки, постоянно подкидывает задачи. Мы и так, и эдак, а они цепляются за свою монету, как будто у неё есть будущее.

Извините, но никто не знает дня грядущего, чем ошарашит.

Экран дал полное представление, что бывает с пехотинцем, угодившим под траки. Главное – чтобы не дрогнули ряды, чтобы никого не посетила идея бросить флаги и мчать в столовую.  Ну да, красивого мало, надо хорошенько ветошью поработать, довести до блеска то, что блестело до сих пор. Никто не застрахован от мелкого огреха. Механик-водитель не виноват, подайте сюда командира. Ты, что же, слепец, не мог в голову заглянуть? Кто мешал? Теперь ступай и отчитайся перед родителями, замени им сына. И пайку выделенную доставь, на собственном горбу. Хоть какое утешение.

Жена выглянула на минуту.

– Опять! – прокомментировала она эпизод. А ему и думать не надо:

– Не всем корреспондентам разрешено поднимать то, что с возу упало. Подумаешь – мужские трусы, пятидесятого размера. Вот в годы моей молодости, тоже на параде, сверху упал неопознанный объект. Опознать не успели – взорвался. По прикидкам экспертов, бомба космической державы. Они тоже могут промазать, на учениях чего ни бывает. Ну, залетела шальная, но мы молодцы, ни один не дрогнул. Поражающие элементы косили испуганных, мы сбились со счёта, сколько камней потом менять пришлось в полотне мостовой. И всех к медалям, у кого на груди оказалось достаточно места для награды. У друга детства, Июлика, не хватило кусочка с ноготь, – так и похоронили, без комплекта органов. Но это ещё что, мелочи…

Жена перебила ему кислород:

– Не о том думаешь. Идёт парад.

– Ты права, виноват. За новичками нужен глаз да глаз, и третий не помешал бы.


Вот уже показался конец колонны, его замыкала самоходная телега. Над площадью раздался восхищённый голос диктора: «А вот, полюбуйтесь! Подарок армии, от лица, пожелавшего остаться неизвестным! Президент обороны хотел бы наградить гражданина, но его розыски отняли бы много времени, поэтому воздадим славу тем, кто готов пожертвовать последнюю подушку и прочие предметы обихода. Не кому-то, а родной армии, да умножатся ряды её такими героями!»

Взгляд жены ему напомнил: «А я говорила… Ты мне не верил».

Талвидук снял с плеча чужой мундир, примерился – и скинул со второго. В каких-то делах, оказывается, жена понимает побольше, в чём он убедился только что.



3

Самая сложная часть парада – приёмка наглядной агитации. Новички толпились у окошка, по команде заталкивали внутрь уцелевшие предметы. Больше всего доставалось тем, кто сдавал лопнувшие воздушные шарики. Момент пока не имеет документального подтверждения, но противник скорее готов признать участие, чем дипломатично отказаться. Многим не нравится дутая агитация, которая не выдерживает гарантийных сроков. Ты получил, расписался  – обязан донести, цунами и торнадо не являются достойным оправданием, если ты прятал собственную шкуру, в ущерб общей картинке.

Каждый флаг подвергался тщательному досмотру. Наличие клещей, прочей кровососущей твари не приветствовалось категорически. Мы не имеем права брать их на хранение, до следующего парада. Во-вторых, тексты и орфография уточняются на месте, в присутствии свидетелей. Первый вопрос – была ли изначально на флаге, плакате именно такая надпись? Не подверглась ли редактированию неизвестным исполнителем по ходу марша (желающие должны быть, если мы и не всегда хотим). 

Санитарная уборка улиц после парада происходит в сжатые сроки, не оставляя желающим насладиться ошибками, эпизодами, не попавшими в правильные объективы. К стёртым материалам, как правило, замечаний не возникает. И последняя фаза, приёмка, занимает всё время до следующего парада. Мы же понимаем всю ответственность перед будущими поколениями. Мы сегодня завернули, упаковали, а в будущем окажется… да что угодно, вплоть до подмены цветов, гербов, букв и самого языка. Хотя бывает всяко. Та же реформа языка тотчас напомнит, что вчера мы жили по иным параграфам, с другими окончаниями и падежами.


Новичок сунул в окошко плакат-одуванчик. Талвидук запомнил содержание, теперь изучал лицо плакатоносца, кому не удалось повредить и отредактировать доверенное имущество. «Спасём одуванчики, до единого!» Теоретически – возможно, если не учитывать повреждения проходом колонн. Тут – да, мы обязаны дорожить и сберечь для потомков, чтобы они ни в чём не нуждались.

Паренёк позарился на простое обещание, что все участники парада будут накормлены. Раза два, если не изменяет память, их кормили до начала парада. Сведения пока не поступали, накормили ли их нынче.

Приёмщик оценил предлагаемый к сдаче раритет. Рисунок на месте, надписи тоже.

– И на что вы рассчитываете, рядовой?

– Что моё место займёт следующий.

– Похвально. А знаете, какую пользу приносит одуванчик?

– Разумеется. Когда выдают форму с одуванчиками, мы смело маскируемся на местности, и возможный противник сочтёт, что у нас и армии нет.

– Верно. – Талвидук готов был уже отпустить голодного, но всё вместе – замечание жены, утрата самоходной телеги, подмена понятий, кто подарил армии и так далее, – поднакопилось. Хотелось поучаствовать в обороноспособности сегодня больше и чаще, чем думалось с утра. – Я очень хорошо помню ваше лицо. Когда рядом мчали танки, вы имели выражение, которое я бы не назвал похвальным.

– Это как-то отразилось на исправности танков?

А паренёк не прост. Новое поколение считает, что имеет право утереть нос старым кадрам. Типа – вы всю службу надували шарики и потом считали; а могли счесть перед надуванием, как мы.

– Дело вот в чём. После парада выяснилось, что одна боевая машина пропала.

Новичок сделал шаг назад, в расчёте, что стал виден получше. И вывернул карманы.

– Убедились? Или мне полностью раздеться?

– Я не о том. Просто, пока не поступил приказ всеобщих розысков, я иду на опережение. Иногда можно предотвратить боевые столкновения таким образом.

– Поясните.

– Ну, как пояснить… Мы собрались перейти границу, и тут выясняем пропажу. Война отменяется, все ищем.

– Извините, но я задам вопрос. Могли бы вы меня отпустить? За мной долгая очередь на сдачу.

– Вот на таких мелочах армии и проигрывают сражения. Впрочем… ладно, идите, боец. Стоять! Ещё вопрос. Вы в лотерею хоть раз выигрывали самоходную телегу?

– В азартные игры не играю.

– Вот и я. Один раз всего попробовал, и влип.

– Поздравляю. Теперь, до выхода в отставку, будете покупать билеты.

– Жена говорит – брось: ты, что мог, взял, дальше будут билеты-пустышки.

А паренёк подкованный попался:

–  Мы недавно просчитали вероятность второго приза. Перед самой смертью Судьба ещё разок подкинет сюрприз. Раз уже однажды отметилась, то не оставит вниманием.

– Вот, значит, как? – Талвидук прикинул внутренний календарь на глазок, пролистал до последней страницы. А там и отметки нет, что такого лета, месяца и числа согласен умирать. Не время, стало быть.

Перевёл взгляд на журнал приёма парадных деталей; ручка перьевая, кажись, сама готова расписаться за приём «одуванчиков», что-то ей мешало это сделать.

– Ладно. Последний вопрос. Как ты относишься к появлению на параде самоходной телеги?

– Мне без разницы: есть она там или нет. Это вам надо записывать в журнал. Её же надо оформить, или я чего-то не понимаю?

Талвидук рукой нащупал, есть ли на приемлемом расстоянии что-то похожее на стул.

– Как, говоришь… Должны оформить, я этим занимаюсь почти сорок лет.

– И двузвёздный генерал просто обязан предъявить боевую единицу для сдачи на хранение, до следующего парада.

Спина потекла. Это ж придётся возвращать китель, а на нём отполированы звёзды до алмазных отражений. Не примет. Скажет – верни, какие были.

Вот же влип! А если подумать, то в конце очереди стоит телега, в ней генерал, постоянно задаётся вопросом: почему очередь без движения? Скоро его крик долетит и сюда.


Подошвы убыли на полпальца, не меньше, когда на стенде агитатор развесил свежий выпуск «Тоталитарки». Не имея вредной привычки первым узнавать новости, прапор отметил невольное движение ног в том направлении. Отодвинув картонное «окно приёмки», просто шагнул в коридор и был застигнут врасплох.

Передовица радовала фотографией самоходной телеги. В салоне корреспондент зафиксировал даму – как две капли воды, похожую на его жену. Текст гласил: «Генерал ХХ отбывает с секретной миссией за границу. Перед пересечением оной, генерал пообещал предпринять всё возможное, чтобы в ближайшие сто лет на границе не возникало конфликтов».

Талвидук ещё раз перечитал подробности, затем спросил себя: и когда это генералу Китаки удалось завербовать мою жену?

После восьми часов, когда участники парада освободили коридор до следующего дня, прапор неторопливо топал по тротуару и гадал: кто был в самоходной телеге? Откроют ли ему сегодня дверь, не стоит ли она нараспашку?
12.05.2025.19:05 мин