Дайте миру шанс Часть 4 ТЗ ОЭУ гл 7

Человечество всегда находится на стадии вымирания. Вирусы. Бактерии. Грибы. Катаклизмы. Техногенные катастрофы. Холод. Жара. Голод. Радиация. Войны. Мутации.

 Тысячи вызовов приготовила нам жизнь задолго до нашего рождения. Гармония и покой - это иллюзия. Если она возникает, то кто-то стоит между нами и опасностью. Всегда. Это закон. Кто-то сберег наши жизни. Люди, о которых мы можем и не знать. Кто-то один и тысячи одновременно. Тот, кто изобрел лекарства, добыл огонь, вырастил пищу, придумал технику, ликвидировал катастрофу, защитил страну. Это просто долг, аванс, который кто-то нам одолжил на нашу счастливую жизнь.

Будущее? Оно будет светлым лишь тогда, когда людей, способных отвечать на вызовы будет больше, чем тех, кто живет в долг свою счастливую жизнь. Слишком все было гладко и хорошо. Новые возможности. Победа эволюции. Достаток и благоденствие. Люди к этому привыкли. Приспособились, обленились. Брали все, не задумываясь о последствиях. Понятно, что если только брать, это благо когда-нибудь закончиться. Если нарушать законы природы – она накажет.

Нам говорили: «Это прогресс цивилизации». Нас обманывали. Не потому, что так хотели, просто никто не знал правды. Всей правды. Но она навалилась на нас внезапно. Мы были к этому не готовы. Потеряли мы гораздо больше, чем приобрели. Кто мог тогда знать, что мы мучительно будем выбраться из того мира, той реальности, куда так легко забрели? Мы были слишком наивны. Наш успех сделал нас слабыми.

…Мальчишка совсем отчаялся. Он и до этого был неразговорчив. О чем это он таком говорил? Я не видел ничего такого, что вызвало бы мое подозрение.  Во что его втянули? Я попытался вообразить, на что вообще способен доктор Кан. В сущности, я ничего о нем не знаю. Очень скрытная личность, и боюсь, не безупречная.  Впрочем, ученые, помешанные на своей науке, все немного с приветом.

Что касается Шона, то может именно поэтому он разоткровенничался со мной. Если уж говорить о детях, он по-настоящему был послушным и исполнительным ребенком, и признаться, я не знал, чем он мог так досадить отцу.

С некоторым удивлением я заметил, что он не столь диковат, как показалось.  Он был начитан. С ним было интересно общаться. О науке. О людях. О природных явлениях. Пусть все это он обсуждал немного по-детски. Когда я это обнаружил, мы стали разговаривать регулярно.

И почему я раньше ничего не писал о нем в своем дневнике? Странно, что он слился для меня с баржей. Мать его я недавно увидел среди пассажиров, прибывших на борт. Тонкая, болезненная, грустная. Вид ее источал какую-то безысходность, но бестактно расспрашивать Шона я не рискнул. Особо и некогда было. Забот у меня и так добавилось. Пассажиры прибывали, багаж грузили непрерывно, сроки отплытия поджимали.

 Когда я прочел о пункте назначения, мне показалось, что командование надо мной издевается. Почему они выбрали именно баржу? Военную баржу, а не круизный лайнер.  «Ты напрасно беспокоишься», - заявили мне маршалы, но так ничего и не объяснили.  Я не понимаю, чем все это вызвано и к чему приведет. Если говорить откровенно, для капитана это серьезное упущение.

Тем не менее, мне некогда было это обдумывать, ведь у меня появились более важные дела, ученые меня теперь мало волновали ввиду своей ненужности. Задача стояла следующая, баржа, груженая пассажирами и всевозможным барахлом, должна была идти в открытое море. Маневр рискованный и теперь успех моей цели целиком и полностью состоял из погодных сводок. Штиль даст двигаться барже без проблем, а вот шторм.  Пусть она и была приспособлена к любым нагрузкам, военные свое дело знают, тем не менее, осадка баржи пусть и с запасом, но ведь совсем не рейдовая.

 У меня было только две догадки, мы или от кого-то бежим, или кого-то прячем. Если для бегства все подозрительно долго копошатся, то кого из пассажиров собирались прятать - разбираться времени не было.

 Где-то за день до отплытия мне все же удалось познакомиться с матерью Шона. Она забеспокоилась, что нигде не может его найти и обратилась ко мне. Может, кто другой и поднял бы панику, но мне были известны все его укромные местечки и найти его не составило труда.

В ее поведении мне кое-что показалось подозрительным. Например то, что искать Шона она пошла по указанию доктора Кана, потом я заметил ее какую-ту маниакальную зависимость от мужа. С сыном – все та же холодная вежливость. В общем, странная семейка. Странный эксперимент и самое странное, что все абсолютно спокойны и не выглядят подавленными, хоть эксперимент и провалился.  Нехорошее предчувствие от всего происходящего не давало покоя. Кроме того, доступ в лабораторию был опять закрыт. Я честно пытался делать вид, что не понимаю происходящего. Работа такая – не задавать лишних вопросов.

Может, я просто отвык, так как застрял на этой барже? Не с кем по душам поговорить, нечем развлечься, ограниченное пространство, бесконечное плавание. Но что-то в этом есть, если я застрял здесь так надолго. Неизвестность, опасность, непредсказуемость. Не представляю себя в другом месте. Не потому, что мне некуда отсюда деваться, я просто не привык сдаваться. Отличное место, чтобы испытать себя, понять, чего я стою.

 Когда все вокруг шатается и рушится, переворачивается с ног на голову, везде хаос и сумятица, должен быть тот, у кого остались принципы, и кто защищает закон.