Маленькие женские хитрости

За окном бушует весна. Яркое солнце бьёт в глаза. На небе ни облачка. Деревья шелестят большими зелёными листьями. Даже не верится, что за окном всего то плюс пять. Галдят китайские гастрбайтеры, сверкает сварка. Здание надевает зеркальную броню синих окон.

До конца работы около получаса. Я забиваю в базу остатки данных и вполуха слушаю, о чём рассказывает Вовка. Он уже закончил свои дела может отдохнуть.
-… А вообще то моя первая жена меня «наколола» неслабо. Мы тогда ещё не были женаты. А ей очень хотелось «штампа в паспорте». Как то прихожу к ней, а она начинает плакать и рассказывать, что «залетела». Плачет натурально так. Ну, для среднеазиатского менталитета, да ещё в далёкие семидесятые, это позор. Несмываемый, смертельный! А потом она говорит «Давай потихоньку распишемся и потихоньку разведёмся, чтобы вопросов не возникало». Ну, ладно говорю, давай. На следующий день прихожу домой, а там пир горой. Длинный стол. С одного края все мои родственники, с другой – её. Увидели меня и все, так, хором «А вот и жених пришёл!» В общем, понял я, что попал. Ну, ладно, деваться некуда. Попал, так попал. В общем поженились. Пол года проходит, нет ребёнка, год – нету. Кореша уже намекать задолбались. Мол когда сына обмывать будем? А он родился больше чем через год после свадьбы. И только когда сыну было уже три года, я сам стал задаваться вопросом. А действительно – почему? Веришь, только через три года понял, как она меня обдурила.

Мы посмеялись.
- Да, ну ты и «тормоз»! Хотя и меня первая жена «наколола». И даже дважды. Я после училища в часть приехал молодым, холостым лейтенантом. Учебка в Латвии. Красота, цивилизация. Тоже так вот познакомился, шуры-муры. А потом как то лежим вечером, а она мне заявляет: «Я бы всех русских на фонарных столбах развешивала. А с офицеров перед этим шкуру сдирала». Я в шоке. Спрашиваю, а как же я? Ведь я русский, да ещё и офицер. Ну ты, типа, другое дело. А вообще русские приехали в Латвию, чтобы разбавить латышскую кровь. Как тебе разговорчики для начала восьмидесятых? После этого разговора я стал задумываться. Уж больно не хотелось на фонарном столбе висеть. Ну, и через неделю прихожу к ней и говорю, извини, мол, наша встреча была ошибкой, давай разбежимся. А она мне: поздно, я беременна, нужно играть свадьбу. Я упёрся. Ребёнка признаю, но жениться не буду. Развернулся и пошёл. Если б ты видел, как она на меня посмотрела. Как немецкий офицер 21 июня 1941 года на советского пограничника. Это было начало войны. Я долго брыкался. На следующий день об этом уже знали все. Ты знаешь, что такое жёны офицеров в военных городках? Да, формально это – надёжный тыл офицера, его опора. На самом деле, это – «пятая колонна» направленная против того, кто оступился. Это пчелиный рой или муравейник. По отдельности вроде и безобидные, но собравшись вместе, обладают сильным коллективным разумом, и кровожадностью стаи шакалов почувствовавших близкую добычу. С того дня, я стал изгоем в городке. Все встречные женщины красноречиво смотрели на меня как на насильника или манька на скамье подсудимых «Ага, попался сволочь»! Даже те, с которыми ещё вчера я шутил и дружески раскланивался. Каждая мамашка с коляской норовила «подрезать» меня на тротуаре, поджав губы и уставясь куда то вдаль. Только офицеры при встрече вздыхали, похлопав по плечу, сочувствовали «Держись, парень! Мысленно мы с тобой». Через неделю меня вызвал к себе командир части. Видно было, что ему неприятен этот разговор. Скорее всего он тоже мне сочувствовал. Но, против «коллективного разума» был бессилен. Кроме того, НачПО, тоже был на стороне «шакальей стаи». А ссориться с партией не рисковал никто. Вмиг вылетишь из армии с «волчьим билетом». Командир просто намекнул мне, что ПОКА, сделает вид, будто ничего не было. «Давай, решай что то со своими женщинами. НачПО уже «копытом бьёт» и если она ещё раз придёт к нему или ко мне, я вынужден буду вызвать тебя на офицерский суд чести. А это, сам знаешь…». Всё ясно. «Коллективный разум» указал «потерпевший стороне» вектор движения. Это был самый сильный удар. Моя оборона начала трещать. Следующий удар был неожиданным. Ко мне приехали мои разгневанные родители. Это она их вызвала. Ведь она работала на почте и знала их адрес. Мамину фразу «Я не думала, что ты такой негодяй» я запомнил на всю жизнь. На Кавказе, где я родился, слово родителей – это СЛОВО! Я уже ощущал себя генералом Хозиным летом 1942 года. В «котле». Без помощи, оружия и сочувствия. Разгром моей группировки происходил в одной из комнат нашей общаги. Я как подсудимый сидел на голой панцирной койке. Напротив меня, живым укором, на такой же койке, сидела утирающая слёзы «невеста» и её мамаша. Справа мои родители. Всё! Разгром завершён. Правда, акт о капитуляции я подписал гораздо позже. Всеми силами пытался оттянуть этот момент. Уже весной нач. штаба предложил перевестись мне далеко-далеко, в Казахстан. Но, этот «финт ушами» не прошёл. Что то там сломалось в верхних штабах. И вместо того, чтобы в мае поехать в солнечный Казахстан, я поехал на год в Калининград. Подруга потом дважды приезжала (благо рядом, несколько часов на автобусе) дожать меня и сделать «контрольный выстрел». Потом меня всё же перевели в Казахстан. Увы, поздно. За месяц до отъезда я женился. Единственное, чем смог отмстить, это на всех фотографиях вышел злой. В противовес цветущим физиономиям противника.
Так вот в первый раз она меня обманула, когда на протяжении трёх лет уверяла, что скоро приедет ко мне с сыном. Ведь я настаивал, что офицер должен жить с семьёй. Но, постоянно что то мешало. То мама болеет. То холодная зима, то жаркое лето. То ребёнок не перенесёт акклиматизации. В общем три года «завтраков». Потом я всё же привёз её к месту службы. Но, стоило мне ухать на площадку, в тот же день она выписалась из квартиры и уехала к себе.

В 1989 году летом я увольнялся. Меня выперли из армии, из партии. Она подала на развод. И соответственно на алименты. И самый гуманный в мире суд Латвийской республики присудил мне не просто выплачивать алименты, но, и заплатить за те три года что мы жили врозь! И никому не было интересно, что ежемесячно высылал ей треть своей зарплаты. А на полигоне я получал прилично. Больше трёхсот рэ. Она на своей почте получала в месяц восемьдесят. А тут ей сотка в добавок. Не слабо? Суд прошёл без моего участия. Да моё присутствие ничего не изменило бы. Квитанции на перевод я не хранил. «Мы же семья, мы доверяем друг другу». Вот так она обманула меня второй раз. Уже потом когда я выплатил все алименты, она позвонила мне, чтобы попросить ещё денег. Сын поступает в институт. Надо на учёбу. Я отказал. Я не дойная корова. Довольный собой, через месяц я приехал в гости к родителям. И они мне рассказали, что перевели кругленькую сумму на учёбу любимому внуку. Вот же, ссс…!

Я рассказывал Вовке свою историю и что то в моём рассказе заставляло меня насторожиться. Нет, я рассказал всю правду. Не приукрасил, не добавил… Стоп!
- Вова, погоди, помолчи. Дай сосредоточиться. Так! 15 июня 1985 я закончил училище. 20 августа прибыл в часть. В сентябре «замутил» роман. В ноябре начались «боевые действия». Родители, командир, «коллективный разум». А сын родился в октябре 1986. А это значит… значит… Твою м…! Она наколола меня и в третий раз! Да только если ты узнал об этом через три года, то я через сорок лет! Вот где «тормоз»…