Воскресение. Неделя о расслабленном

Чтения дня:

Утр. – Лк.24:1–12 (зач. 112).
Лит. – Деян.9:32–42 (зач. 23); Ин.5:1–15 (зач. 14).


КОНДАК:
«Душу мою, Господи, во гресех всяческих, и безместными деяньми лютее разслаблену, воздвигни Божественным Твоим предстательством, якоже и разслабленнаго воздвигл еси древле, да зову Ти спасаемь: Щедрый, слава Христе державе Твоей».


ИКОС:
«Руки Твоея горстию содержай концы, Иисусе Боже, Отцу собезначальный, и Духу Святому совладычествуяй всеми, плотию явился еси, недуги исцеляя, и страсти отгнал еси: слепцы просветил еси, и разслабленнаго словом Божественным Ты возставил еси, сему напрасно ходити повелев, и сего носивший одр на раму взяти. Тем же вси с ним воспеваем, и возопиим: Щедрый, слава Христе, державе Твоей».

***

Интересно почитать, как Мученица строит речь и на какие вопросы не отвечает.

«Мученица Анна родилась 13 февраля 1888 года в деревне Пигаскино[1] Пошехонского уезда Ярославской губернии в семье крестьянина Василия Шашкина. Окончив сельскую школу, Анна жила вместе с родителями и со временем намеревалась поступить в монастырь. Она часто ездила в Павло-Обнорский монастырь, находившийся в Вологодской губернии, к его настоятелю архимандриту Никону (Чулкову), к которому за советом и молитвенной помощью обращались тогда многие ищущие спасения; среди них было много женщин и девиц, и отец Никон впоследствии основал из них монашескую общину в селе Захарово, которая из-за начавшихся гонений на Церковь существовала сначала под видом сельскохозяйственной артели, а потом коммуны. Как раньше Павло-Обнорский монастырь, так теперь, после его закрытия безбожниками, монашескую общину в Захарове стали посещать верующие, встречаясь здесь с архимандритом Никоном.
В середине тридцатых годов из ссылок и заключения стали возвращаться священники, арестованные в 1929-1931 годах, и начинали вновь служить в храмах; между тем обновленцы, захватившие за это время при поддержке властей православные храмы, с трудом удерживали их, не имея паствы. И тогда они снова призвали советскую власть и НКВД к содействию в борьбе против Православной Церкви.
В начале 1936 года обновленцы города Пошехонье-Володарска[2] писали властям: «В силу крайне осложнившихся обстоятельств… со стороны тихоновской общины при Успенской церкви города Пошехонье-Володарска, каковые выражаются… в открытой борьбе с обновленческой ориентацией… Они… открыто порицают храм, как еретический…
У тихоновцев очень часто бывают нелегальные собрания. 7 января 1936 года Смирнов Алексей Евграфович, как главный руководитель тихоновской общины, вечером собрал у себя гостей, около двадцати пяти человек, в том числе был Петр Богородский[3], игумения Леонида, много бывших монашек и другие лица, и окончился этот пир далеко за полночь. А почему это не может быть нелегальным собранием? Ведь это неизвестно нам, о чем они вели беседу.
Кроме этого, пользуясь приливом святочных празднеств, клевета и наушничество пошли во все села данного района с призывом к… бойкотированию всеми силами всех обновленческих служителей культа; совращая темные силы верой в святость Бога лишь тихоновщины… близко все это видя, как гнездо вражды и нелегальности, просим вас передать нам наш храм, во избежание последствий, а равно нежелание иметь таковых соседей, где, кроме религиозных целей, преследуются остатки прежних царских привычек…
А посему еще раз убедительно просим вас… во избежание всех последствий не только за наш храм, а и район, пресечь в корне развитие этого гнезда нелегальности и передать храм нам, обновленцам»[4].
В конце 1936 года, еще до получения приказа о массовых арестах, сотрудники Ярославского НКВД приступили к арестам духовенства и верующих в области. 10 января 1937 года Анну Васильевну Шашкину вызвали на допрос, и следователь спросил ее, правда ли, что она собирала подписи жителей, желавших принадлежать к тихоновской общине. Анна Васильевна объяснила, что в 1935 году умер сын ее брата, и приходской их священник Петр Богородский отказался участвовать в его погребении, указав, что жители этой деревни не принадлежат к православной общине, и пусть они сначала определятся: в православный ли они будут ходить храм или к обновленцам; тогда она взялась собрать подписи жителей – тех, кто считает себя православными.
– А вы к какой ориентации принадлежите? – спросил ее следователь.
– Я лично принадлежу к тихоновской ориентации.
– Почему же тогда Богородский требовал подписей за тихоновскую общину от всей вашей деревни?
– Я этого пояснить не могу.
В следующий раз следователь вызвал Анну Васильевну на допрос 20 февраля и стал укорять в запирательстве, между тем как известно, что она знакома со старостой храма Алексеем Евграфовичем Смирновым, который давал ей читать книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов», и следователь тут же на допросе предъявил эту книгу.
– Почему вы скрывали от следствия сведения о книге Нилуса и контрреволюционные рассуждения по существу ее содержания?
– Я скрывала о книге Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» потому, что не хотела выдать Смирнова, который строго наказывал, чтобы мы никогда никому ничего об этом не говорили.
– Значит, вы знали, что книга «Протоколы сионских мудрецов» является контрреволюционной книгой, поэтому и скрывали знакомство с ней от следствия?
– Мне Смирнов говорил, что книга эта запрещенная, но почему, не сказал.
– В связи с переписью населения СССР, среди населения города распространялись контрреволюционные провокационные слухи, исходящие из содержания книги «Протоколы сионских мудрецов» и ваших рассуждений о приходе антихриста, о печати и так далее. Эти слухи распространяли вы с целью срыва мероприятий советской власти по переписи. Подтверждаете вы это?
– Нет, это я отрицаю, никаких контрреволюционных провокационных слухов я не распространяла и об этих слухах ничего не слышала.
Вызвав в следующий раз на допрос Анну Васильевну, следователь стал добиваться от нее, чтобы она сказала, как давно она слышала об архимандрите Никоне и от кого, но она на этот вопрос отвечать отказалась.
4 марта 1937 года следователь снова вызвал ее на допрос и снова стал спрашивать об отце Никоне: как давно и как близко она была с ним знакома, но и на этот раз она ничего не ответила, и в тот же день следователь объявил ей, что она арестована как подозреваемая.
18 марта следователь снова вызвал Анну Васильевну на допрос и заявил:
– Вам предъявлено постановление о привлечении вас в качестве обвиняемой в преступлении, предусмотренном статьей 58-й. Обстоятельства преступления изложены в подписанном вами постановлении. Признаете вы себя виновной в этом?
– Признаю, что со Смирновым я связь имела, несколько раз посещала его дом, а также часто вместе ходили в… церковь. Книгу Сергея Нилуса «Протоколы сионских мудрецов» я у Смирнова видела, ее читала Гудкова, которая мне рассказывала ее содержание, но контрреволюционных слухов я среди населения не распространяла. Никаких вопросов о войне, о победе фашизма, о восстановлении в СССР капиталистического строя и так далее мы со Смирновым и Гудковой не обсуждали. Богородского я знаю как священника, и, действительно, по его заданию я собирала подписи за тихоновскую церковь, но никого не запугивала, подписывались все добровольно… Архимандрита Павловского монастыря Никона я знаю. Бывала несколько раз у него в монастыре, когда еще он был открыт. В 1924 году Никон был в городе Пошехонье-Володарске, был в нашем доме, а после закрытия монастыря я с ним связи не имею и где он, не знаю.
– Сколько времени вы жили в Никоновской «коммуне»?
– Я членом Никоновской «коммуны» не состояла, но в «коммуне» была несколько раз.
– А зачем вы «коммуну» посещали?
На этот вопрос Анна Васильевна отвечать отказалась.
– Вы знали, что Никоновская «коммуна», по существу, была нелегальным монастырем, организованным для борьбы с советской властью?
Анна Васильевна и на этот вопрос отвечать отказалась.
– Кого вы посещали из членов «коммуны»?
– В «коммуне» я останавливалась у заведующей, Анны Александровны Соловьевой.
– Откуда вам известна Соловьева?
– Соловьеву я знала через ее тетку, монахиню Таисию. Кроме того, Соловьева, когда бывала в городе, останавливалась у меня.
– Имея связь с руководительницей «коммуны», вы не могли не знать целей и задач этой «коммуны». Следствие требует от вас откровенных показаний.
Анна Васильевна отказалась отвечать на этот вопрос.
3 апреля состоялся последний допрос, во время которого следователь снова попытался узнать у Анны Васильевны, что она знает о месте, где находится архимандрит Никон.
– Связи с архимандритом Никоном я не имею и где он находится в настоящее время, не знаю, – ответила Анна Васильевна.
– А зачем и к кому вы ездили осенью 1936 года в Тутаевский район?
– Осенью 1936 года я действительно ездила в… гости к своей знакомой по имени Евдокия… фамилию ее я не знаю. Была у нее три дня.
– А как вы знакомы с Евдокией?
– Я с Евдокией знакома давно. Когда раньше ходила в Тутаев, то останавливалась у нее ночевать, и она, когда бывала в городе, тоже ночевала у меня.
– Как же вы не знаете ее фамилии?
– Фамилии ее я действительно не знаю, и не знаю, чем она занимается.
– Вы явно лжете. Вы в Тутаевский район ездили с целью посещения архимандрита Никона, скрывающегося от наказания и проводящего активную контрреволюционную работу. Требую от вас откровенных показаний.
– Нет, у архимандрита Никона я не была и где он скрывается, не знаю.
– За что был расстрелян ваш дядя, Александр Федорович Шашкин, и сидел его сын, Василий Александрович Шашкин?
– Мой дядя, действительно, в 1918 году был расстрелян, но за что, я не знаю. Также не знаю, за что сидел его сын, до революции он был урядником.
15 августа 1937 года Особое Совещание при НКВД приговорило Анну Васильевну к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она была отправлена с первым этапом в Северо-Восточные лагеря НКВД. Анна Васильевна Шашкина скончалась 11 мая 1940 года в больнице отдельного лагерного пункта Мылга в одном из Северо-Восточных лагерей НКВД и была погребена в безвестной могиле.

Память совершается 11 мая».

_____________________
Фрагмент из книги:
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века»
Глава: «Апрель»
Автор: Игумен Дамаскин (Орловский)



******
******
******


Воскресенье о расслабленном
3-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.5:1–15) – 27 апреля 1980 г.

С одной стороны, я тот человек, лишенный силы, который неспособен, не может найти себе исцеление своими силами. Сколько оцепенения в душе, сколько бессилия в воле, сколько бесчувствия в сердце, сколько тусклости в разуме каждого из нас, во мне... И вот, из года в год, когда-нибудь, хоть сегодня, враз, встает вопрос: Ты можешь исцелиться? – и ответ: Нет, не могу; силы нет, не могу взлететь душой к Богу, не могу собраться с силами – не могу; я парализован во всех отношениях...

…

Вот, в течение недели, которая сегодня началась этим чтением, поставим перед собой вопрос о том, в чем моя немощь? Чем я парализован? Какой частью души? Что внесло этот паралич, это оцепенение в мою душу? – и отделаемся от этого с помощью Христа, с помощью любящих нас людей, собрав все свои силы. И спросим себя: кто около меня нуждается в той помощи, о которой я мечтаю, без которой я жить не могу?.. И не ожидая ничего, не ожидая, чтобы я сам стал живым, – попробую дать другому ту помощь, которая ему поможет ожить. Аминь.

Триодь цветная
Пасха
После Слова Огласительного – 25 апреля 1976 г.

митрополит Сурожский Антоний (Блум)
Проповеди

Источник: Антоний Сурожский, митрополит. Проповеди. [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Митрополит Антоний Сурожский».


******
******
******


Воскресенье о расслабленном
3-е Воскресенье по Пасхе – 28 апреля 1991 г.

…И то, что случилось с этим человеком, в наше время случается с миллионами других людей: потому что мы холодны сердцем, потому что нам нет дела до того, что другие голодают, страдают болезнью, находятся в отчаянии душевном, ищут и не могут найти своего пути в жизни, в конечном итоге – Живого Бога, потому что мы так холодны, миллионы людей остаются во тьме и в холоде, в одиночестве и в ужасе.

…

…кто из нас может сказать, что когда он чего-то желал, о чем-то мечтал, чего-то добивался и стоял рядом с ним другой человек, который был в той же нужде – но дольше, в той же нужде – но больше; кто из нас пожертвовал собой, отступил в сторону и сказал: Ты пройди первым, ты будь первая – я подожду... В ответ на такой поступок Господь мог бы дать человеку – каждому из нас, если бы мы только сумели так поступить, – такую душевную тишину, такой свет, который сделал бы ненужным то, к чему мы так отчаянно стремимся.

…но в основе грех – это отрыв от Бога, потому что Бог является как бы ключом нашей цельности, нашей целостности. Если мы от Него отрываемся, то мы теряем самую возможность быть целыми. И отрываемся мы каждый раз, когда по отношению к другому человеку поступаем так, как не поступил бы Спаситель Христос…


Триодь цветная
Пасха
После Слова Огласительного – 25 апреля 1976 г.

митрополит Сурожский Антоний (Блум)
Проповеди

Источник: Антоний Сурожский, митрополит. Проповеди. [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Митрополит Антоний Сурожский».