Глава 8. Первые покупки

На следующий день после службы во время обеда мы с Аркашей стали отпрашиваться у шефа сходить в город, чтобы купить себе джинсы и лёгкие рубашки с коротким рукавом, т.к. в привезённых брюках ходить было жарко, а рубашек для смены было мало. Анатолий Иванович не возражал. Тут Юрий Николаевич с Петром Григорьевичем тоже спросили разрешения сходить с нами, чтобы купить себе маленькие переносные магнитолы (устройства, в которых кассетный магнитофон совмещён с радиоприёмником), прозванные советскими специалистами «чебурашками».

Тогда не было ни интернета, ни мобильных телефонов, ни даже телевизоров в нашем случае; газеты приходили с опозданием, да и были только в посольстве; письма шли более двух недель и приходили раз в неделю, так что оставалось только радио, чтобы своевременно узнавать о событиях на Родине. К тому же на нашу пусть и малочисленную, но всё же группу, хоть и проживавшую в отеле, тоже распространялось требование о ежедневном проведении политинформаций (политинформация представляла собой обязательное мероприятие, проводившееся в учебных и трудовых коллективах с целью информирования советских граждан о событиях внутри страны и за рубежом). Анатолию Ивановичу помогли обзавестись такой штукой ещё на первой неделе его пребывания, поэтому он разрешил нам отлучиться в город, наказав купить что-нибудь на вечер. 

Мы вышли из отеля и, обогнув его слева, направились почти перпендикулярно линии залива. Через несколько минут, преодолев несколько сот метров, мы вышли на широкий проспект. Глядя на современную карту, можно утверждать, что мы пересекли улицы: 651А, 232, де ля Пост и вышли на проспект Клозель. Пройдя вдоль проспекта несколько десятков метров, мы увидели рынок под круглой крышей (это был рынок Гани) и решили на него зайти, чтобы купить овощей. Рынок нас удивил не только экзотичностью фруктов и овощей, но и самих продавщиц: некоторые из них, будучи больших размеров, сидели возле своих товаров с обнажённым торсом. 

Мы ограничились привычными огурцами и помидорами, которые можно было просто помыть и съесть в условиях гостиницы. Здесь же на рынке в другой стороне теснились продавцы одежды и тканей. Были среди них и продавцы джинсов. Выбор был велик, хотя и не было известных американских фирм «Wrangler», «Levi`s». Но качество было вполне приличное, да и цены доступные. Мы с Аркашей довольно быстро выбрали себе джинсы и по паре рубашек. Рубашки оказались мне впору, а вот джинсы требовали подгиба. Когда продавец узнал о моей проблеме, он любезно показал мне, где это могут сделать. Пока мои товарищи согласились побродить по рынку, я пошёл к уличному портному. Он быстро понял, что нужно сделать, снял мерку, назвал цену и предложил зайти минут через сорок. Через пять минут я присоединился к своим.

Рядом с рынком мы довольно быстро нашли ряд лавок с аппаратурой, где продавались магнитолы большие и маленькие – «чебурашки». Нас пока интересовали последние, потому что они обладали следующими преимуществами: 1) возможность прослушивания советских радиостанций на диапазоне коротких волн; 2) возможность воспроизведения и записи магнитофонных кассет; 3) возможность работы как от сети переменного тока, так и от батареек, 4) маленькие размеры: длина-25 см, высота-12 см, ширина-5 см, 5) соответственно лёгкий вес: до 1 кг. и, конечно же, 6) цена: «чебурашка» стоила порядка 10-12 тыс. франков КФА, что составляло примерно 10% моей месячной зарплаты. И самое главное – в Союзе не было таких магнитол да ещё по такой цене!

Такие «чебурашки» предлагались в каталогах «Внешпосылторга», например, за 1982 год по цене примерно 300 рублей. Но здесь важно понимать, о каких рублях идёт речь. Так вот – это были инвалютные рубли!!! Если 300 инвалютных рублей умножить на «чековый» коэффициент 4,6, то получится 1380 чеков!!! Или с другой стороны, 125% моей месячной зарплаты в Бенине! Вот такая заграничная арифметика получалась!

А в Союзе у большинства советских людей были тогда стационарные (т.е. тяжёлые) катушечные магнитофоны, которые назывались так потому, что на них крутились катушки с магнитными лентами. У меня дома остался подобный «Иней-302» весом 9,5 кг., купленный мною в 1976 году за 180 рублей (средняя зарплата по стране в 1976  году составляла 154 рубля) на накопленные за несколько лет подарочные деньги! Это была примерно мамина зарплата участкового врача-педиатра на ставку с её надбавками.

При выборе магнитол Аркаша в первый раз выступил в качестве эксперта-консультанта. Он подробно объяснил значение их основных характеристик - выходной мощности и диапазона частот. Я выбрал себе «чебурашку» красного цвета, которая мне очень понравилась. Мои товарищи тоже обзавелись «чебурашками». Но у нас пока не было кассет с записями, которые мы могли бы слушать. Однако там же рядом с магнитолами продавались и кассеты: как с записями, так и чистые. Но записывать нам было нечего и не с чего. Поэтому мы решили прикупить по 2-3 записанных кассеты, причём разных, чтобы можно было обменивать их между собой. Выбор был большой, аж глаза разбегались! Там были записи современных популярных исполнителей, конечно же, зарубежных (советских не было вообще). В Союзе были очень популярны итальянские исполнители, поэтому моя первая выбранная кассета была с записью «итальянцев»: Ricchi & Poveri — «Mamma Maria», «Sara Percue Ti Amo»; Toto Cutugno — «L'Italiano»; Al Bano & Romina Power — «Felicita»; Riccardo Fogli – «Storie Di Tutti I Giomi», «Malinconia»; Umberto Tozzi – «Tu»; Collage — «Donna musica».

Другие зарубежные исполнители мне были неизвестны. Так на всех углах звучали песни незнакомого мне доселе Боба Марли: «Sunshine Raggae», «Dont worry, be happy», «No woman, no cry», «Give me just a little smile» и многие другие. Настоящим открытием для меня стал испанский певец Хулио Иглесиас. Многие его песни с первого раза заворожили меня, как любителя мелодичной музыки и танцевальных ритмов, например: «Natalie», «Nostalgie», «Mammy Blue», «Vous les femmes», «When You Tell Me That You Love Me», «Amor». Поэтому вторая кассета, которую я купил, была с песнями Хулио Иглесиаса.

Довольные своими покупками мы двинулись дальше. Поскольку трое из нашей кампании были курильщиками, то нас не могли не заинтересовать табачные изделия. И снова перед нами открылся небывалый для Союза выбор! Замы пока лишь знакомились с ассортиментом, т.к. у них ещё не закончился запас сигарет, привезённый с Родины. Юрий Николаевич, как москвич, курил московскую «Яву» в мягкой упаковке (сигареты с фильтром «Ява» в мягкой упаковке стоили 30 копеек за пачку, а была ещё «Ява» в твёрдой упаковке по 40 копеек за пачку), а Пётр Григорьевич, похоже, привык у себя на Урале к «Беломорканалу» (папиросы  «Беломорканал» стоили 25 копеек).

Я решил шикануть и порадовать себя ещё один раз: купил пачку английских сигарет с ментолом «Сент Мориц»: в Союзе таких я никогда не видел. Она стоила тогда 250 франков КФА. Для моего денежного довольствия это был сущий пустяк. Я сразу же открыл пачку и предложил желающим угоститься. Даже Аркаша соблазнился. Мы спрятались в ближайшем теньке и, полюбовавшись внешним видом сигарет, почти одновременно закурили. Нас окутал приятный, сладковатый «дым сигарет с ментолом». У них был необычный вкус: лёгкое ощущение прохлады обволакивало весь рот. «Да, Шура» - сказал после очередной затяжки Аркаша: «ты – гурман».

После такого перекура мы отправились в ближайший большой магазин, видневшийся неподалёку. У него было необычное название «supermarche», которое согласно словарю Ганшиной означало «супермарше, магазин самообслуживания» (тогда в лексиконе советских людей отсутствовало слово «супермаркет»). Это был непривычный для меня магазин, поражавший сверкающей чистотой и огромным ассортиментом: такого в Союзе я не встречал. Мы купили на закуску мясных деликатесов: что-то типа карбонада или ветчины. Из спиртных напитков после непродолжительной дискуссии наш выбор остановился на водке «Smirnoff» французского производства. Литровая бутылка стоила порядка 1200 франков КФА.

На обратном пути я забежал за своими джинсами, а придя в гостиницу, мы доложились шефу о своём возвращении. После ужина в его номере мы торжественно «обмыли» свои «чебурашки».