Дочь кулака

Именно такой статус, приравненный к «враг народа», моя бабушка получила, будучи ребёнком. И всё потому, что во время коллективизации, сочли, что отец её имеет больше, чем другие. Давно быльём поросло

Кто знает, не случись коллективизации в нашей стране, а может и революции, судьба Тамары Григорьевны сложилась бы по-другому. Её дед Иван Южанинов владел многими мельницами, которые «тянулись по всему Чердынскому уезду».  После его смерти имущество  поделили многочисленные наследники. Ивану Ивановичу, например, достался пруд с карасями, так сказать, частный бизнес по торговле свежей рыбой. А моему прадеду Григорию Ивановичу ¬– мельница в деревне Ачас.
Малой родины бабы Мары не стало задолго до моего рождения, и я всего  раз бывала в тех местах. Меня десятилетнюю привел папа через лес на унизанный цветами луг, где ничего не говорило о том, что некогда здесь жили люди. В тот день жаркое солнце, сияя на лазури, отражалось в блестящей ленте родника, и когда я зачерпнула горсти холодной воды и поднесла к губам, казалось, что пью само небо. Помню подумала: неужели здесь, в окружении вековых деревьев, когда-то располагалось  большое хозяйство Южаниновых – двухэтажный деревянный коттедж, баня, скотный двор, где  жили лошади, коровы, козы, свиньи, куры. К дому примыкал маленький пруд с платиной, на ней возвышалась мельница. По  словам отца, на пруд нередко прилетали пёстрые утки, которых можно было отстреливать из окна.
Григорий Южанинов славился в округе многочисленными талантами. Соседи говорили, что как пивовару ему нет равных. А хлеб, что выпекал, получался мягким, хрустящим и вкусным. Поэтому часто поступали заказы из разных деревень, где велась подготовка к свадьбам и другим торжествам. Но самым главным сокровищем Григорий Иванович считал свою красавицу-жену Асю, которую обожал. Всякий раз, когда чета Южаниновых выезжала в Соликамск на ярмарку, встречные мужчины смотрели молодой женщине в след, настолько  была ладно сложена.
Беда всегда незваная гостья, посетила она и влюблённых – Ася умерла, оставил безутешным вдовца. Потужив, Григорий понял, что одному с детьми не справиться, в избу нужна новая хозяйка. Из соседней деревни Тюлькино он взял в жены молодую и работящую девушку Прасковью Лыткину. Прасковья Васильевна уступа в красоте своей предшественнице. Зато была учёная – окончила чердынскую гимназию с царской грамотой и готовилась учительствовать на селе. По рассказам отца прабабка была набожная, кристально честная и любила крестьянскую лирику  Николая Некрасова, много стихов знала наизусть. От этого брака и родилась моя бабушка.
ПЕРЕЧЁРКНУТОЕ БУДУЩЕЕ
Тамара училась во втором классе, когда на семью обрушилось несчастье. Правительство страны советов объявило коллективизацию частных хозяйств, теперь имущество зажиточных крестьян отбиралось в общественную собственность. Индивидуальные предприниматели объявлялись врагами народа и нередко всей семьёй ссылались в края, славящиеся суровым климатом. Суд постановил: конфисковать имущество Южаниновых, а многодетное  семейство  отправить в Сибирь. Но произошло то, что сегодня называют законом бумеранга. Будучи преуспевающим мельником,  Григорий Иванович никогда не забывал тех, кому в жизни повезло меньше. Часть муки безвозмездно раздавал вдовам и малоимущим, подкармливал больных и бедняков. Соседи помнили добро. Они отправились  делегацией в комиссариат, где и отстояли  Южаниновых.  Многодетное семейство оставили в Ачасе, разрешив проживать в ранее принадлежавшей им избе, за ними же сохранились мелкий скот и птица. Правда, сельской учительнице Прасковье Васильевне пришлось отказаться от любимой профессии, её определили в колхоз на сельхозработы.  Григорию Ивановичу  присудили печь в пользу колхоза хлеб, а также варить пиво по мере необходимости. Но этого было мало, государство потребовало принесения в жертву одного из девяти детей четы Южаниновых. Кого-то из них  необходимо было отдать в  колхоз на обязательные работы. Выбор пал на Тамару. Не дав ей окончить начальную школу, отправили на лесозаготовки пилить деревья. Каторжный труд для одиннадцатилетнего  ребёнка, особенно в мороз и зной.

ЖЕНЩИНА СО СТЕРЖНЕМ
Братья и сёстры Тамары уже во всю оканчивали техникумы и институты, а она в свои двадцать с хвостиком всё также была прикована к лесопилке. Впрочем, начальство не раз отмечало её трудолюбие и усердие, награждая почётными грамотами.
Работящая, симпатичная, с двумя длинными каштановыми  косами, откинутыми за спину – такой её впервые увидел тракторист Анатолий Пегушин из  деревни Соколова. С момента знакомства прошло не так много времени, когда он позвал девушку в жёны. Тамара, взвесив за и против, согласилась на брак. Причины были веские. Во-первых, Толя – парень бравый, и ей очень нравится. Во-вторых, свадьба положит конец тяжёлому труду на лесопилке, по установленным правилам, её переведут в сельское хозяйство. 
Два года супруги Пегушины жили в мире и согласии. Но всё чаще Анатолий стал попивать. До молодой жены дошёл слух, что  в деревне Вильва у мужа вторая семья. Тамара была с норовом и гордость не позволяла мириться с неверностью. Она высказала в лицо всё, что думает об его изменах. В ответ получила грубость и оплеухи. Как должна была поступить молодая женщина? Проглотить обиду и жить с растоптавшим её любовь супругом, как предписывают общественные нормы? Или презреть людской суд? Тамара выбрала второе: смахнула с лица слёзы, взяла на руки годовалого сына и босяком, в чём была ушла по весеннему снегу к своим родителям в Ачас.
Анатолий, опасаясь за репутацию, попытался вернуть законную  жену. Но выбрал примитивный способ – угрозы расправой. Тамара убедилась в правильности своего решения о расторжении брака. Родители её поддержали, и очень быстро привязались к маленькому внуку Вите, которого стали баловать.  К тому времени  Прасковья Васильевна снова преподавала в школе, а Григорий Иванович всё также зарабатывал выпечкой  и пивоварением. В округе уважали Южаниновых, поэтому не решались открыто упрекать Тамару за то, что при живом муже одна растит ребёнка. Больше она замуж так и не вышла, хотя, по словам родни, претенденты на её руку  были.
В те годы крестьяне, хоть и не были крепостными, но считались привязанными к конкретным колхозам, где и хранились их документы. Перейти с одной сельхозорганизации в другую было достаточно сложной процедурой. Нередко приходилось прибегать к хитростям. Так Тамара Григорьевна, чтобы трудоустроиться в совхоз в деревне Опытное поле (где находилось подсобное хозяйство калийного комбината), в прямом смысле украла собственный паспорт, потому что прежний работодатель не желал её отпускать. Всё получилось, и с тех пор она жила в отдельном доме, с примыкающими к нему огородом  и малинником.

ЖИЗНЬ НА ВОЛЕ
В детсадовскую бытность, я называла её «баба Мара», так как тяжело  выговаривала полную форму имени. Она всегда казалась мне – городскому ребёнку – чудоковатой. Её просторечие, оканье, диалектизмы, типа «робить» и «исть»... Её забавные присказки и прибаутки. Она редко снимала платок, ходила в длинных платьях и никогда не прихорашивалась. Её набожность сливалась с языческими представлениями о мире, где были Бог, святые, водяные, лешие, домовые и другие потусторонние существа.  По мягкости характера она  не могла справиться со мной и моим братом. Для нас каникулы на Опытном поле всегда становились  временем абсолютной свободы, мы игнорировали увещевание бабушки и гуляли до середины ночи, убегали в поля собирать горох, искали на лугах дикие редьку и  щавель.
Баба Мара держала поросят, корм для них брала в пионерском лагере «Солнышко», что находился на краю деревни.  Едва мы подходили к свинарнику, раздавался нетерпеливый визг. Бабушка  выливала в старое деревянное корыто отходы и под аккомпанемент  довольного чавканья мы закрывали на замок сарай и шагали домой.
В доме бабушки не было водопровода, поэтому каждое утро она брала коромысло, два ведра и шла за водой, ведь ключ находился на достаточном расстоянии. Сейчас не представляю, как она маленькая, щупленькая носила по  двадцать  литров воды на плечах. К слову, из-за своей худобы и миниатюрности она комплексовала, поэтому всякий раз, когда делала мне массаж, приговаривала:
– Расти большущая, долгущая, толстущая…
Слава Богу, её заговоры остались лишь пожеланиями, и  до конца дней она попрекала меня тем, что я невысокого роста, очень  тоненькая. К моему счастью, мода времён её юности за два поколения изменилась в противоположную сторону, и пышное тело перестало быть стандартом привлекательности.
В пять часов утра баба Мара уходила глубоко в лес за ягодами и приносила ведра черники, земляники,  морошки. Мы с братом целыми днями уплетали дары природы. В деревне была своя ферма, поэтому на завтрак бабушка наливала мне в стакан парное коровье молоко, которое казалось невероятно вкусным в прикуску со свежим деревенским хлебом, посыпанным солью. Из простокваши бабушка пекла пышные  оладьи – в те годы моё любимое  лакомство, если его окунуть в сметану. Свой первый суп я также сварила под влиянием бабушки, уж очень мне он понравился в её приготовлении. Рецепт сегодня мало помню, только главные ингредиенты – перловка, картофель и сырое яйцо.
Начиная с подростковой поры, деревня потеряла для мня свою прелесть. Я редко приезжала, чтобы навестить бабушку. А когда Баба Мара умерла, не успела на её похороны. В тот день у меня было очень важное собеседование по поводу трудоустройства,  побоялась, что работодатель мне не разрешит его перенести, и я потеряю хорошее место. Наверное, сейчас бы мой выбор был другим, потому что  приоритеты со временем меняются. Часто жизненный опыт заставляет нас иначе оценивать людей, которые были частью нашей истории, и заставляет быть до конца дней благодарными за ту любовь, которую они нам давали.