Сказка о самоотверженной охотнице. Люпин

Сказка о самоотверженной охотнице. Люпин

     Мы ведь с тобой почти друзья, да? не зря же ты мою книжку читаешь! Так вот. Давай тогда, что ли, познакомимся ближе, узнаем друг друга получше. Поговорим о чем-то не слишком важном и обременительном. Не о погоде, не о литературе, не об искусстве. Это все слишком по-светски — мы же не на совещании по работе. Так что… давай, например, о котиках. Нет? Ну ладно-ладно, в таком случае, я задаю всякие случайные вопросы, а ты с полной серьезностью и честностью на них отвечаешь. Договорились?

     Вот я сразу и придумала. А какие ты любишь цветы?
     Я люблю все-все-все. Еще бы, они ведь все такие разные, и, что самое удивительное и восхитительное — каждый абсолютно по-своему. Прямо как люди. Очень жаль, что не все это понимают. А еще я особенно люблю ездить в самый разгар лета в путешествие за ними. Еду, куда только глядят глаза и куда поворачивает автобус, а по прибытии бегаю по траве босиком в азартном поиске особых экземпляров. Это даже немножко похоже на прятки — и где спряталась от моего внимательного взора очередная пестрая прелесть?
     Через достаточно долгое время — промозглой осенью или потрескивающей морозом зимой — достаю толстенные книжки, в которых скрываются мои яркие закладки с уже идеально-гладкими чуть поблекшими лепестками. Мое личное воспоминание о душных умиротворенных летних вечерах, когда небо такое необыкновенно светлое, воздух так сильно пахнет солнцем и чуть выгоревшими травами, а любимый человек молчит рядом и лишь сильнее сжимает твою ладонь теплыми сухими пальцами. Хочешь потрогать вместе со мной? Только, пожалуйста, будь аккуратнее. они такие же хрупкие, как и души тех, кого ты любишь.

     А однажды путем своего цветочного автостопа я нашла место, которое очень дорого моей душе. Слушай и записывай, может, когда-нибудь там с тобой встретимся.
     — Куда едем? — с сильным грузинским акцентом спрашивает меня пожилой водитель в светлой фуражке, хмуря густые черные брови будто по привычке и чуть ухмыляясь.
     — Если знаете место, где растет много-много бесплатных цветов, то именно туда, — неуклюже размещаюсь на заднем кресле со своей огромной корзиной, когда-то подаренной мне бабушкой.
     — О, знаю-знаю, — тон у мужчины кардинально меняется, а его испещренное морщинками лицо озаряет какая-то необыкновенно уютная улыбка, от которой на душе становится тепло-тепло и хочется проснуться в далеком детстве в своей кровати, которая все еще кажется такой необъятно большой, — повезу тебя на поле люпинов, ну или волчьих цветов. Красота неописуемая. Ты такого и во снах не видела, говорю тебе.

     Помню, тогда я чуть насмешливо фыркнула в ответ. А оказалось, что правда никогда в своей жизни не видела, а уж во снах тем более.

     Стоит ли рассказывать о том, какая невероятная картина развернулась перед моим полностью обескураженным взглядом? Огромное поле сиреневатых и насыщенно-фиолетовых высоких цветов, утопающих в пудрово-розовых волнах заката и золотистых солнечных бликах.
На минуту я остановилась, словно громом пораженная. Меня волновал лишь один вопрос — неужели все это великолепие могла создать природа, а не, как привычно каждому жителю нашей планеты, человеческий разум?
     — Красиво, да? — заговорщицким шепотом спрашивает мой водитель, с полугрустной и даже будто ностальгической улыбкой озирая удивительный островок, от яркости и пестроты которого чуть рябит в глазах, — и моя жена тоже любила так любоваться. Привозил ее сюда часто. Теперь привожу дочку. она так на нее похожа, прямо одно лицо…

     Он прерывает свой монолог и тяжело вздыхает. Прощается и, словно на подкашивающихся ногах, бредет к своей старенькой «девятке» — провожаю его взглядом и прошу у судьбы, чтобы не обделила своей добротой его семью.

     — Я устал, хочу любви[1], — беззаботно напевает моя полуночная гостья, поглаживая Котангенса, нагло выпрашивающего кусочек ее кремового торта, — слушай, а ведь правда хочу. чтобы искренней, вечной, светлой, настоящей. и с жертвами, конечно. Какая любовь без жертв, — ее фраза звучит до смешного двусмысленно, — устроишь, м?
     — Конечно устрою. а глаза лучше закрой, четче представляться будет.

     Котангенс возмущенно мурчит. лампа на письменном столе тихо потрескивает.

     — Давно-давно, когда люди еще верили в страшных существ из различных ветхих легенд и приданий, жила на свете одна храбрая охотница. Ее деревня находилась глубоко-глубоко в изумрудных непроходимых зарослях лесов, в которых, конечно, водились ужасные и кровожадные звери и птицы. Жители поселения, зная об их существовании, раз в год забирали одного ребенка из наиболее зажиточных семей на обучение мастерству охоты, чтобы отражать атаки леденящих кровь монстров на деревню. С наступлением темноты мало кто решался выходить на улицу — с появлением первых звезд на темном небосклоне дверь каждого дома была уже закрыта, факелы в каждом дворе зажжены, а обученные охотники стояли около ворот деревни, старательно охраняя жизни народа.
     Но вот в поселении случилась беда — один за одним начали пропадать люди, выходившие за пределы ограждения деревни. Вскоре начали находить их истерзанные тела. охотники определили, что за этим делом стоит явно не простой лесной зверь вроде медведя — их догадки гласили о том, что в лесах появился огромный волк, пожирающий все, что попадается на его пути.
     Конечно, старейшина деревни сразу приказал охотникам выйти в леса и покончить с убийцей. Как одна из самых талантливых и способных учениц, охотница отправилась в леса одной из первых.
     Долго не возвращались охотники из лесу, а когда все же прибыли домой, то рассказали об огромных потерях — волк погубил как минимум половину отряда. Решили в деревне во много раз усилить безопасность, оплакать погибших и пока не отправлять новый отряд, ведь многие были уверены, что и он обречен на смерть.
     Охотницу тоже посчитали погибшей, но она была жива. Долго бродила она по лесу, сбившись с пути, и вот однажды встретилась лицом к лицу с причиной бед своего народа.
     Перед ней стоял неестественно огромный зверь с густой черной шерстью и сверкающими желтыми глазами, в которых будто теплился огонек человеческой жизни. Охотница, собравшись с силами, выстрелила из своего безупречного лука прямо в его сердце… и увидела перед своими глазами прекрасного юношу со страшной раной в груди.
     Бросилась она к нему, вынула стрелу и принялась судорожно обрабатывать рану. Удивительно, но кровь юноши была не алой, как у человека, а светло-синей. Она держала на своих руках настоящего оборотня, спасая его от смерти.
     Она донесла его до ближайшей поляны и выхаживала день и ночь. Вскоре он, очнувшись, рассказал ей историю о том, как его, простого лесника, укусил волк и он, выжив, стал оборотнем. Стрела охотницы вернула его человеческий разум, из-за отсутствия которого в теле зверя он беспощадно убивал людей ее народа. Никто до нее даже не сумел ранить его.
     Вскоре молодая охотница и юноша без памяти влюбились друг в друга. Юноша в облике зверя прекратил нападать на людей, из-за чего ее жители забыли страшную историю о кровожадном волке. Шли годы — самые счастливые годы для нее и для него.
     Но однажды на их обиталище, которое, казалось, никто не сумеет отыскать, случайно наткнулись охотники, обыскивающие лес. Юноша, обернувшийся волком, грозно зарычал на них, но вот они кинулись на него. С каждым вздохом его силы иссякали, хоть и охотница была рядом и орудовала своим луком так же мастерски, как и несколько лет назад.
     И вот один из охотников подбежал совсем близко и уже готовился ударить своим мечом прямо в израненное сердце волка, как…
     Его своей спиной закрыла охотница. Сталь меча прошла сквозь ее хрупкое тело, но все равно вонзилась в сердце юноши. Из-за новой раны он вновь принял человеческий облик.
     Лицом к лицу юноша и девушка, пронзенные мечом, отдали друг другу свой последний вздох и упали на траву замертво. Их кровь, голубая, как утреннее небо у оборотня и красная, как зарево рассвета у охотницы, смешалась. На глазах охотников на земле между убитыми влюбленными из их смешавшейся крови вдруг появился темно-фиолетовый высокий цветок необыкновенной красоты.
     Молва об этом необыкновенном случае разнеслась не только по деревне, но и по всему королевству. С тех пор прекрасный цветок, разросшийся по нему, начали звать волчьим в честь невероятной любви охотницы и волка.

     Люпин — мой самый любимый цветок. А какой твой?

[1] — строчка из песни Quest Pistols «Я устал».

Из сборника «Звезды в твоих рукавах»