Сказка об одинокой звезде. Ты знаешь

Сказка об одинокой звезде. Ты знаешь

     Я знаю, что в этой книге писали обо мне.

     Да-да, я прекрасно понимаю, что заглядывать в любые чужие рукописи — абсолютное хамство, аморальность и все такое, но ситуация тут немножко иная. Я, на минуточку, один из их главных героев. Так что мне можно. Если считаешь иначе — считай, мне все равно — ах, как жаль — наплевать.

     Если ты до сих пор меня не узнал, что весьма удивительно для меня, то вещает Дарья, полуночная гостья одной уже достаточно хорошо известной тебе волшебницы. Я не могу похвастаться своим красноречием или обилием в моей речи ярких средств выразительности, как это из сказки в сказку делает Саша, но я тут, чтобы рассказать тебе информацию, которая может очень помочь тебе в будущем. Так что, пока я все еще на страничках этой книги, советую внимательно слушать и наматывать на ус.

     Мы все рано или поздно меняемся. Не буду делать эту фразу вопросительной, потому что моя правота просто очевидна. Человека, который всю свою жизнь остается одним и тем же, и настоящим человеком-то не назовешь. Изменения — это всегда двигатель, хоть и главным вопросом всегда является его направление. Если человек, не шевелясь, стоит на одном месте, то он уже ну просто растение какое-то, не иначе.
     А что такое изменения, собственно, и с чем их едят? Откуда они вообще появляются? От окружающих нас людей, без сомнений. Точнее, даже не так — от людей, которым посчастливилось стать частью нашего извилистого пути. Ты не можешь со мной не согласиться в одном суждении: человек — это лоскутное одеяло. Лоскутное одеяло, каждый обрывок ткани которого —
часть души того, кто был какое-то время рядом. Почему какое-то время?
     Да потому что на планете Земля ничто не вечно. Это ее самое большое преимущество и, в то же самое время, самое большое проклятие. Может, когда-нибудь я изменю свое мнение. Может, мне кто-то когда-то докажет обратное, но пока я отчаянно отказываюсь верить в слово «навсегда».

     Мы все — эти самые лоскутные одеяла. Новые и старые, идеально сшитые и почти полностью изодранные. Каждый из нас сам должен выбирать, каким ему быть. Делать это за нас никто не имеет права.
     А вот влиять на нас — это неотъемлемая задача каждого человека в наших жизнях, вольная или невольная. И я не говорю сейчас о том, что нужно эту их цель всеми силами отторгать, нет. Влияние нужно с умом фильтровать, чтобы суметь построить из себя настоящую личность, а не какую-нибудь соплю, которая расклеится при малейшем несчастье, или малюсенький камешек на огромной дороге судьбы, которого нещадно пинают люди, сумевшие себя воздвигнуть с нуля. А если, следовательно, фильтровать — то выбирать тех, которые не только будут приносить в твою жизнь то самое «разумное, доброе, вечное», но и будут готовы остаться с тобой хотя бы до следующего конца света.
     Так что это, дорогуша, просто мазохизм какой-то — идти по своему пути с людьми, которые ничего не могут тебе дать, кроме банального опыта. Да, звучит грубо, эгоистично и вообще как-то очень фу, но это рецепт счастливой жизни. Ты же любишь и уважаешь свое прекрасное эго? Тогда уж будь добр, ну или добра — откуда мне знать, кто ты? — брать в свое лоскутное одеяло самое восхитительное тряпье чужих душ.

     Ах да, и еще. Люди осуждали, осуждают и будут осуждать все, что существует. Так что меняйся разумно для себя, еще для себя и, естественно, для себя. А к другим — смелее поворачивайся спиной и ни о чем не думай. (нужно поворачиваться и другим тоже, но тут точно цензура, да и я, знаешь ли, девочка приличная)

     — В каком смысле ты? — непонимающе хлопает глазами моя волшебница, — ты же, вроде как, консерватор…
     — Садись уже и закрывай глаза, — я нетерпеливо ерзаю на ее кресле, ехидно улыбаясь и готовясь примерить на себя неповторимую роль сказочницы, — мне ужасно любопытно узнать, каково это — спасать чужой сон.

     — Совсем недавно, — начинаю с непривычного, как-то боязливо морщась, — совсем недавно на темных ночных небесах родилась самая простая звезда, каких в необъятной и сверкающей всеми цветами радуги галактике миллионы и миллиарды.
     Она не была каким-то исключением из правил, чем-то экстраординарным или хотя бы тем, о чем стоит рассказывать в сказках на ночь. Она была абсолютно обыкновенной, ничем не примечательной. На нее не обращали никакого внимания астрологи, в лучшем случае считая ее частью какого-нибудь пресловутого созвездия. Она не была приметна своим сородичам, однако, когда все звезды изредка собирались вместе в то самое обычное созвездие, ей из-за своей примитивности не оставалось ничего, кроме как приукрашивать себя.
     — Знаете, я освещаю путь самым отважным морякам, — иной раз хвалилась она, в доказательство подсвечивая тусклую туманность своим слабым огоньком, — и парам, чья любовь будет вечной. Вот такая я необыкновенная!
     Остальные звезды хоть и слушали ее, но вполуха, с неохотой, а порой даже ни капельки не веря ее рассказам, что было, на самом-то деле, правильным решением.
     Вскоре они и вовсе перестали звать ее в свои созвездия. Простая звезда осталась совсем одна. Был одинок ее свет, а потом и совсем погас, хоть и звезда не потухла окончательно. Поняв, что она совершенно никому не нужна и без ее свечения во вселенной вряд ли хоть что-то изменится, она сжалась и перестала светить вовсе.
     Как раз в это же время в космосе, прямо в этой самой туманности внезапно появился космонавт. Ну, как внезапно — просто полетел изучать какую-то планету и по всяким межпланетным делам.
     И вдруг увидел в туманности маленькую точку. Это была та самая обычная звезда.
     Почему-то он сразу понял, почему звездочка не светит — может, просто потому что сам был так же одинок. И он решил помочь этой звезде вновь стать собой и светить, светить, светить. Даже если это никому не будет нужным. Он, сидя в своем огромном космическом корабле, начал читать ей чудесные сказки, ласково разговаривать с ней и расспрашивать обо всем на свете, то есть, в галактике. А звезда, сначала не веря тому, что она стала кому-то нужна, внимательно слушала и тихонько отвечала космонавту, ведя с ним долгие задушевные разговоры по ночам.
     Но вот пришлось космонавту собираться на Землю. Он прочитал своей звезде последнюю сказку, и, чуть замявшись, сказал ей очень важные слова.
     — Ты мне очень дорога, звездочка. свети, пожалуйста, вновь. А я совсем скоро вернусь и вновь буду читать тебе всякие глупые сказки, договорились?
     И улетел далеко-далеко. Так, что даже звезда со своего небосклона не могла его видеть.
     Вновь стало грустно и пусто на душе у звездочки. Но тут вспомнила она слова космонавта, вспомнила, как он заметил ее, маленькую, среди миллионов ее блестящих знакомых и почувствовала в своей душе небывалый свет.
     И вдруг она засветилась. И не просто засветилась, а загорелась огнем, осветила всю свою огромную туманность, которая от ее сверкания заиграла миллиардами огней. Она затмила все звезды на ночном небе. А из-за чего?
     Из-за того, что знала, для кого она светит.
     И космонавт, свежей прохладной ночью вышедший на улицу, ни капли не усомнился в том, что ярче всех горит на темном небосклоне именно его звезда. Та, которой он вернул себя.
     Которая горит для всех, но прекраснее всего — лишь для него.

     Я заканчиваю свой рассказ. Саша в кресле дремлет с легкой улыбкой на сиреневатых от холода губах. Накрываю ее своим пледом в зеленую клетку и пишу записку:

     «Завтра приду днем. Вместе приготовим яблочный штрудель.

     p.s. Я нашла ту, благодаря которой загорелась с новой силой».

     На следующий день вынимаю из кармана смятый листок, пахнущий чабрецом и кофе:
       «и я
       тоже»

26. 05. 2017 — 22. 07. 2018

Из сборника «Звезды в твоих рукавах»