Боль на поверхности кожи. Гл. 3

Мой первый конфликт с Вадиком совершенно застал меня врасплох. «Ты мне дашь когда-нибудь, или нет?» - свистящим шепотом спросил он, незаметно подкравшись ко мне сзади, когда я резала салат. Я уронила нож на пол, и тут же отметила про себя, что это к ссоре. «Вадик, ты в себе? Ты что, с дуба упал?? Вадик, я тебя не люблю…» - честно призналась ему я. «Ну так полюби…хотя бы разочек, а?» - продолжал настаивать он. «Не могу, я другого уже люблю…» - осторожно призналась я. «У тебя кто-то есть в вашей гребаной школе?» - продолжал допытываться Вадим. «Может и есть, может и нет…» - туманно ответила я, не желая признаваться, что предмет моей любви сидит в гостиной и смотрит хоккей. «Ты такая дрянь!» - продолжал Вадик, «ты знаешь кто? Ты - выдра облезлая!» «Я еще хуже, я - психопатка, Вадик! - нежно объяснила я названному братцу, - Будешь домогаться, проснешься завтра утром, а яички-то, чики-чики! Смотри, как это будет!» - отвечала я, неистово работая ножом и кроша два вареных яйца в мелкую труху. «Без наркоза это очень больно, учти! Я, когда своему отцу  нож в ягодицу воткнула, кровищи-то было, кровищи!» Я поднесла к лицу Вадика нож, и уронила его на кухонный пол, острием вниз, прямо у босой ступни Вадима. «Ой, промахнулась!»  - сокрушенно сказала я, - «что-то сегодня с утра меткость не та».             «Папа, она меня ножом пугает!» - тут же позвал отца Вадик. «Я яйца режу, а он пугается!” - невозмутимо объяснила я отцу, прибежавшему на крик Вадика. Отец дал Вадику подзатыльник, взял меня за ухо и повел в комнату. Пока он снимал ремень, я медленно стягивала с себя джинсы, виляя задницей, следя за папиной реакцией. «Чего ты кривляешься, стриптизерша молодая, ну чего ты кривляешься?» - неодобрительно сказал папа, складывая ремень вдвое. Потом он долго хлопал меня по попе, повторяя вновь и вновь: «Не смей никому угрожать ножом! Поняла? Никогда-никому-не смей-угрожать-ножом! Если Вадька тебя обижает, приди и расскажи мне! Поняла?» «Хорошо, папа! Вадька хотел меня трахнуть, ну а я стала резать яйца, и он как-то передумал… Если он будет еще домогаться, мне ему сразу дать, или тебе сначала сообщить?» Услышав это, отец бросил ремень и ломанулся из комнаты. Я услышала сдавленный крик Вадика и звон стекла, как-будто что-то разлетелось на паркете. На следующее утро, Вадик вышел к завтраку с сиреневато-синим, заплывшим фонарем под глазом. И только тогда я вспомнила почему-то, где еще мне приходилось видеть этот гордый орлиный профиль, которым обладал мой папа Игорь. Шерлок Холмс! Ну, конечно, Шерлок Холмс! «Это же элементарно, Ватсон!» - сказала я своему отражению в зеркале и показала себе язык.