Глава 1
Сквозь веки пробивалось летнее солнце.
«Какой прекрасный сон», - подумал я - «как в детстве летом, после купания, когда лежишь на песчаном пляже, и солнышко играет своими лучами, лаская и согревая». Но для сна уж слишком сильно стало припекать.
А если это не сон, что же происходит, ведь я хорошо помню, что за окном конец января 2024 года, мороз и холод, метель. И я, старый одинокий военный пенсионер спецназа ГРУ Виктор Данилович Березняк, генерал - майор в отставке, лёг вчера спать в своей постели, закончив ежевечерний просмотр чатов и комментов. Это было моим вечерним стариковским развлечением.
Вышел я в отставку давно, ещё в начале двухтысячных годов. Но на пенсии не смог сидеть дома, потому, наверное, что семьей обзавестись не получилось. Молодость прошла на интересной, но опасной работе, семьёй стала служба. Всё время и силы отдавал служению Родине. А со временем ранения и старые болячки стали тревожить всё чаще. И чтобы не стать обузой коллективу, решил уйти. Конечно, коллеги просили немного ещё послужить, ведь Россия начала, вопреки всему, подъём из руин, после так называемой контрреволюции «лихих девяностых». После отставки я не сидел дома, читал на кафедре лекции и консультировал. А вот последние лет семь «сижу на завалинке в пимах». Но это самоирония. С преподавательской деятельностью тоже завязал, и тут у меня образовалось хобби. Не рыбалка и не охота, и даже не вязание носков. Стал я увлекаться военной историей, благо, почти вся информация теперь в доступе. Если бы не болезни, наверное даже докторскую бы защитил.
Так, но что же тогда так печёт морду? Неужели что-то горит, может, произошло возгорание из-за какого - нибудь гаджета, ведь часто в интернете появляются ролики о взрыве смартфонов. Другой причины сейчас в голову не приходило, так как пагубной привычки курить у меня никогда не было, а готовить мне приходила женщина социальный работник, и была она вчера.
«Отставить разводить панику! Дед, ты что? Ни запаха, ни других признаков пожара нет».
Открывая глаза, пришлось приложить заметное усилие. Первое, что я разглядел, это солнечные лучи в ветвях ивы. Свет был яркий, и я решил, что всё: вот он свет в конце тоннеля или дурка. Стоп, благодаря старой закалке и силе воли, я взял себя в руки.
Поворачивая голову из стороны в сторону, убедился, что всё же это яркое летнее солнышко, а не игра больного воображения. Речка, песчаный пляж, старая высокая ива, и, как ни странно, именно здесь, я.
И в этот самый момент стал сильно болеть затылок, и брызнули слёзы, я даже всхлипнул, и хотел было совсем разреветься.... «Что? Какого хрена? Да ну! Дед, Виктор Данилович, генерал? Чего ты, тебе 86 лет. Да ты последний раз плакал лет 25 назад, и то от смеха».
Решив оглядеться, с трудом и лёгким головокружением начал вставать, на иве обнаружил сломанную ветку на высоте трёх метров от земли. Судя по всему ива, которая наклонилась над водой, служила местной ребятне своеобразной вышкой для ныряния. Я нащупал огромную шишку на затылке, и карты сошлись. «Молодец, Пинкертон. Возьми с полки пирожок» - съехидничал внутренний голос. И вот так, обследуя окрестности, я ощутил какое - то непонятное ощущение. Ничего кроме затылка не болит, ни старые раны, ни суставы! И как ни странно, я чувствовал голод. «Куда делось моё тело?» - кричал мой мозг. Подходя к воде, я уже догадался, что увижу в отражении. Потому что чёрные длинные трусы до колен не были предметом моего гардероба уже более 75 лет. С удивлением я разглядывал тонкие молодые руки и ноги.
Да. Отражение в воде поморгало мне в ответ белобрысым лопоухим пацаном лет десяти - двенадцати с большими синими глазами.
«Поздравляю тебя, дед, ты - попаданец!». Вдоволь насмотревшись на теперь уже своё отражение, я начал возвращаться в реальность. Итак, что мы имеем: никаких знаний от реципиента, ну хоть моё старое сознание осталось, и моя память со мной. Я по-прежнему Виктор Данилович Березин, генерал в отставке. Знания и опыт прошлой жизни присутствуют, а чего только не достаёт, так это старого больного тела. Перебрав в мыслях, так сказать, интеллектуальную собственность, пришло время подумать для начала о хлебе насущном. Чьё это тело, в котором я нахожусь и где оно находится, я не знаю.
Глава 2
Осмотревшись, я стал делать выводы.
Конечно, это берег какой-то реки, которая, скорее всего, протекает по территории восточной Украины или восточной Белоруссии. Больно уж местность похожа, степная, да и солнце ближе к западу интенсивность своих лучей не убавляет. Если бы дело происходило, например, в средней полосе России, можно было с уверенностью ожидать начало постепенного заката светила и вечерней прохлады, а, допустим, в Сибири мошка, слепни и комары весело вились бы вокруг вкусного человека и изредка покусывали, да ладно, жрали бы, отрывая самые вкусные и аппетитные кусочки от такого теперь маленького меня.
Ладно, с местом, в географическом понимании этого слова, определённость имеется. В каком времени нахожусь? Летний вечер, это понятно, и на этом, наверное, всё. «Так, стоп, старый!» - сделал я себе мысленный окрик- «Что-то, генерал, вы как-то совсем раскисли, как-будто вам и правда 11 лет». Но я же на самом деле обученный высококлассный спец, которого Родина учила столько лет, да и опыт, как говорится, не пропьёшь, хотя попытки были. Так, ведя мысленный диалог с собой, стал изучать окружающую обстановку более внимательно. Конечно, мешала собраться боль в ушибленном затылке, которая уже не так сильно, но всё же доставляла дискомфорт. Да-да, а пацан, хозяин этого тела, скорее всего и помер, поэтому душа его переместилась, как и моя. «Ты тоже, скорее всего, помер там и воскрес здесь» - ёрнически расхохотался мой внутренний голос. Вот так рассуждая, я стал обследовать материальные ценности, то есть длиннющие чёрные рейтузы, которые лишь немного не доходили до моих колен. Фасон, по всей видимости, был на пике моды, и, по всей видимости, мастером, сотворившим сей изыск, был сам пацан. Такой вывод следовал из того, что швы этих трусов были коряво сшиты различными нитками, не было резинки, а лишь какая-то бечёвка, и, конечно, ни единой этикетки. Значит, временной период 30-40-е годы. Ну теперь можно обследовать и берег моего нахождения. Там, где есть люди, всегда остаётся много отходов: бутылки, банки и другой мусор. Но как ни удивительно, кругом была девственная чистота. Что косвенно и подтверждало вывод, сделанный мной о приблизительном времени моего попадания. Продолжая обследование берега, обнаружил остатки костровища, а рядом три самодельные удочки. Удилища которых лежали на воткнутых прямо в воде рогатинах Удилищем для них служили ошкуренные прутья ивы, а поплавки были сделаны из гусиных перьев. Обведя всё это хозяйство взглядом, заметил за кустиком небольшое углубление в берегу, к которому вела хорошо протоптанная тропинка. Заглянув в эту пещерку, увидел охапки травы, судя по всему, служившие кому-то спальными местами, и небольшую кучку одежды. Осматривая одежду, которая состояла из старой рубахи косоворотки, штопанных-перештопанных портков, овчинной, побитой молью и жизнью, жилетки, засаленной фуражки со сломанным козырьком, походившей на железнодорожную, также присутствовала пара прекраснейших говнотопов, подвязанных бечёвкой, чтоб подошва совсем не отпала. Замечательно! Всё оказалось моего размера. Под ворохом одежды обнаружился льняной мешок с завязками. Обрадовавшись такому роялю, который на вид был увесист, развязал завязки и высыпал содержимое на пол, уставившись на своё нехилое богатство, состоящее из бутыля на четверть наполненного молоком, краюхи чёрного хлеба, небольшого кусочка сала, завёрнутого в тряпицу, и пары огурцов. А также два короба спичек, в одном из которых была соль, а в другом, как ни странно, спички. Коробки были столь засалены и затёрты, что на этикетках ничего нельзя было прочесть.
Так, всё стало понятней. Судя по следам у пещерки, на берегу и возле костровища раньше с пареньком были ещё двое друзей беспризорников, которые сбежали от него, испугавшись, что он помер.
Чувство голода нарастало, живот всё громче напоминал голодный прайд львов, месяц не жрамших. Итак, решил я, заночую здесь. Тем более место оборудовано. Вон, кстати, на удочках поплавки неистово прыгали. Вытащив с большим усилием одну из удочек, я заорал: «Язь!».
Рыбёха оказалась огромною, около двух килограмм, чешуя сверкала и переливалась в лучах солнца. И к своему удивлению я испытал такой неописуемый восторг, хотелось прыгать и плясать с криками радости. Но я никогда не был хоть маломальским рыбаком, а это значит, что всё же мальчуган не совсем бесследно исчез из этого тела. Другие удочки порадовали более мелким уловом. Разведя огонь, задумался, каким способом приготовить пойманную рыбу, ведь ни котелка, ни даже какого-нибудь плохонького ножа не было. Конечно, в военных командировках из первой жизни приходилось есть и личинок, и улиток, и сырое подтухшее мясо найденных животных, не доеденных хищниками. Но теперь у меня другое молодое тело, а соответственно, оно не привычно к таким кулинарным изыскам. Рыбку можно, наверное, одеть на вертел из прутика или целиком запечь в листьях кувшинок, обмазав глиной. Можно еще завялить, но все же времени до темноты осталось совсем немного, потому как, думаю, нахожусь я всё-таки на территории восточной Украины, где ночь приходит на смену дня очень быстро.
Решив одеться, пока ещё светло, стал облачаться в обноски, которые достались мне по наследству. Портки оказались без пуговиц и карманов, с одной лямкой через плечо, рубашка и кепка никаких сюрпризов также не имели. Зато лакированные грязью говнотопы обрадовали своим внутренним сокровищем, и это не аромат и не дыры. В левом под стелькой нашлись целых 20 копеек 1920 года выпуска, ну а правый порадовал меня складным перочинным ножом, с наполовину сточенным и обломанным кончиком лезвия. «Теперь живём!»- возликовал я. Разделав рыбу и устроив её над углями, стал размышлять над своими запасами: хлеб, еще свежий, да и кусочек сала я решил оставить как НЗ. А вот огурцы принял решение съесть вприкуску с рыбовым шашлыком. Как я и думал, ночь быстро опустилась на мир. Зато небо засыпало огромными алмазами звёзд. Я подкинул сухой травы в костёр, пламя, получив вкусняшку, стало плясать и разливать свои блики по окрестностям. За время, пока костёр радовался своей пище, я успел перекусить. Умывшись и попив из реки, я стал устраиваться на ночлег. Пещерка неплохо сохранила дневное тепло, а пучки травы на полу приятно пахли лугом.
Лёжа и глазея на бездонное ночное небо, которое, казалось, вбирает весь мир в себя, мне хотелось тоже раствориться в нём.
Проснулся от утренней прохлады, которая поднималась с беломолочным туманом от реки. Поёжившись, от души потянувшись, скинул с себя овчинный жилет и рубаху, пробежался до реки, умылся теплой водой. Вода казалась парным молоком из-за разницы в температуре.
За ночь попалась одна рыбёха. Решил приготовить её на завтрак, а вечерний улов уже подвялился у костра за ночь. Да и с молоком в бутылке нужно было разобраться, пока оно не скисло. Разводя огонь и готовя пищу, стал размышлять о дальнейших своих действиях. Однозначно, нужно выбираться к людям. А в стратегическом плане помочь в меру своих сил, и, конечно, огромных для этого времени знаний своей многострадальной стране. Не размазывая сопли и не растекаясь мыслью по дереву, принял я решение для начала наловить рыбу и для еды, и для бартера с местными. Попрошайничать и воровать мне сильно не хотелось, это уже на самый крайний случай.
Окончив завтрак, приступил к промыслу. А как вы думали? Ведь я - знаменитый на всю страну промысловик - затейник. Так, постебавшись над собой, подошёл к месту рыбопромысловой делянки. Всё, нужно быть немного посерьёзней, так или иначе, от моего предприятия зависит дальнейшее благосостояние. Осмотрев удочки, с удивлением увидел, что на одной из них, именно на той, на которую вчера попалась самая большая рыба, вместо обычной лески была, так называемая «плетёнка». «Неужели это предмет из будущего?» - ошеломлённо думал я. Но внимательнее присмотрелся, и стало понятно, что это искусно сплетённый конский волос. Два других удилища были оснащены тонкой конопляной верёвочкой, грузилом служили кусочки свинца, которые, судя по насечкам, раньше являлись винтовочной пулей, разделённой ножом. Поплавок - гусиное перо. А про крючки не берусь даже гадать, из чего сделаны, главное, что они острые и уловистые. С инвентарём разобрался, теперь - наживка. Вчера из-за всех событий совсем не обратил внимание, какая наживка была одета на крючки, сейчас наживка, как класс, отсутствовала. На что тогда ловили ребята? Кузнечики, бабочки или хлеб? Нет, хлеб сразу отметаем, слишком дорогое удовольствие. Кузнечики, бабочки и другие личинки - это, конечно, рабочая схема, но сколько времени займёт их поиск и ловля? Стоп, может быть банально, дождевые черви? Но в песчаном берегу их не найти. Нужно идти на поляну и чем-то копать. Теоретически можно и убогим ножичком и палкой - копалкой, но это всё несерьёзно. В этот самый момент, я неловко оперся рукой на пучок высокой травы, что-то задел и это что-то звякнуло. Раздвинув траву,я обнаружил грубый глиняный сосуд с крышкой, внутри до половины кувшина были насыпаны желтоватые шарики не совсем правильной формы. Понюхав и зацепив пальцами один из шариков, я понял, что это распаренная кукуруза. «Так вот что за лакомая наживка, на которую клюнул даже язь!» - обрадовался я. Забросив удочки, приступил к неспешному лову рыбы. Я погрузился в мирное спокойное состояние, мыслей и тех не было. Созерцание воды и отражённых в ней облачков ввело меня в такое состояние покоя, что я сразу и не среагировал на хорошую поклёвку. Поплавок стремительно стартовал от берега, оцепенение слетело, я схватил удилище, пытался плавно подсечь, но все ж таки упустил добычу, рыба сошла. «А в прошлом это замешательство стоило бы тебе и твоим боевым товарищам провала задания и жизни» - мелькнула мысль в голове. И, что странно, мысль эта была озвучена не моим голосом, а голосом моего первого инструктора. Эта мысль пронзила меня от макушки до пят, сначала я весь похолодел, затем меня бросило в жар. Руки тряслись также, как и тогда, после первого задания, на котором пришлось впервые работать холодняком, убрав часового. Всё же на меня так влияет это тело. Надо заняться его тренировкой и закалкой, надеюсь, нам с ним еще долго и по возможности счастливо жить, а дел предстоит немало. Закончив рефлексию, приступил к ловле, ведь клёв скоро закончится.
Солнце всё сильнее разогревало мир своей белой ослепительной плазмой, клёв постепенно сошёл на нет. Моим трофеем стало больше двух десятков рыб: карась, лещ, густера и один рекордный для меня язь, и два не слишком больших подлещика. В отсутствие ёмкости для хранения рыбы, и достаточного количества соли для её засолки, оставался один вариант - горячее копчение. Провозившись с потрошением рыбы и оборудованием примитивной коптильни до полудня, я наконец-то запустил процесс копчения.
Светило, рыжая морда пекло нещадно, голод и усталость отняли и так небольшие силы. Заниматься сейчас жарением рыбы уже не хотелось, так как после потрошения даже во рту был привкус внутренностей рыбы. Взвесив все за и против, я принял боевое решение перекусить салом и хлебом. Но, памятуя о будущем походе, всё же ограничил себя и съел меньшую половину стратегического запаса. Зато на молоке я отыгрался по полной, оно было настолько вкусным, прям как в детстве. «Иди, глянь на своё отражение, старичок» - захихикал я про себя - «зубы то молочные еще не все выпали». С этими шуточками я побежал купаться. Вдоволь наплававшись и нанырявшись, я чуть не забыл о бутыле из-под молока, его точно нужно скорее отмыть, пока остатки на стенках не засохли. Входя с бутылём в воду, наступил на какую - то небольшую корягу или корень моей гостеприимной ивы и поскользнулся. Бутыль вылетел из моих рук и не спеша начал удаляться от меня по течению реки. Благо, течение настолько неспешное, что довольно быстро удалось догнать будущий единственный источник воды, который я мог взять с собой. Выбираясь на берег, схватился за опущенную ветку куста, в этот момент что - то коснулось моей ноги. Выбравшись на берег и аккуратно пристроив бутыль на мягкую траву, потянул за ветвь, которая помогла мне оказаться на берегу. Из-под воды показался бок плетёной корзины. Заинтригованный находкой я вновь спустился в воду. В надеясь, что это клад, но это была сплетённая из прутьев мордушка или по другому морда для ловли не слишком крупной рыбы. Я вытащил её на берег, мордушка была больше чем на половину заполнена плещущейся рыбой. Отсортировав улов, выбрал несколько крупных рыб и забрал с собой, остальной улов вместе с мордой вернул в воду. Как никак холодильника-то нет, а запас должон быть. Вернувшись на обжитое место, проверил коптильный цех, аромат был, аж слюнки потекли. Но я твёрдо приказал себе жарить новый улов, а копчёную рыбу приберечь. Когда весело зашкворчал силавун, пошёл ополоснуть в реке лапки и мордашку, при этом чуть не наступил на удочки, которые сохли на берегу. Всё же в их изготовлении использовались натуральные и примитивные материалы, за которыми нужен уход. Я решил обмотать лески вокруг удилищ, зацепить крючки за сучки, положить их на рогатины. Когда управился, со стороны казалось, что удочки на боевом дежурстве. Только я закончил с удилищами и ополоснул руки и морду лица, как услышал вдалеке шум приближающихся машин.
Глава 4
Сначала я очень обрадовался приближению людей, но затем сознание генерала взяло верх над эмоциями, ведь неизвестно, в каком году я нахожусь, и что за люди едут в этих машинах. «А что ты так всполошился?» - мог бы кто-нибудь ехидненько поинтересоваться у меня. И я имел бы ему что сказать на это, прорезался одесский акцент. А если взять во внимание временной период, который я недавно определил, это может быть кто угодно, да те же колхозники, а могут быть дойчен солдатен, АУН, УПА или тупо недобитая банда, правда последнее мало вероятно. Дорожка, которая петляя приближалась в этом месте к реке была более менее наезженной.
- Нужна разведка - подумал я.
- Желательно без боя - добавил мой внутренний голос.
- Хохмач - ответил я ему.
О маскировке моего лагеря не могло быть и речи, времени просто не было. А запахи еды распространялись на много метров вокруг. И почему мысли о маскировке лагеря не посещали мою многострадальную голову раньше? Всё же новое тело всему виной. Наверное, хорошая отмазка, но нужно браться за себя всерьёз. Всё пронеслось в мыслях со скоростью света, а тело уже начало действовать, это с удовольствием заметил мой мозг, так сказать, растём над собой. Я поднялся к дороге, так как мой лагерь находился в низинке, в этом месте дорога проходила близко к берегу, и лагерь мой был виден как на ладони. Я оглядел дорогу, которая вилась лентой между чахлых рощиц и кустарников, машин еще не было видно, облако пыли от них вздымалось примерно в трёх километрах. Из-за изгибов дороги, протяжённость её была намного длиннее. До облака пыли по прямой было метров триста. Судя по натужной работе двигателей и разной её тональности, техника преодолевала какие - то препятствия, может, ручейки, а может и особо глубокие лужи, которые даже в такую сильную жару никогда не высыхали. Решившись отказаться от настроения «хватай мешки, вокзал отходит», рванул по прямой навстречу транспорту. Бежал, прикрываясь кустарником и складками местности, минут двадцать пока хватало дыхания, и не стало колоть в правом боку, затем пришлось перейти на шаг. За ближайшим кустарником послышалась приближающаяся первая машина, впрочем, скрипнув тормозами, она остановилась. Аккуратно пробравшись через кусты, я увидел большую лужу с топкими берегами. И вот возле этой лужи остановилось чудо техники с откинутой мягкой крышей, на котором мне так и привиделся Керенский, бегущий в женском платье. Поморгав, чтобы прогнать наваждение, я стал рассматривать люде. Они были в военной форме РККА, но так как машина встала в теньке, а солнышко светило мне в глаза, знаков различия было не разглядеть. Впрочем, это компенсировал диалог и монолог между передним пассажиром и водителем. Передний пассажир бегал по краю лужи, размахивая руками, как-будто стремясь осушить воду как Моисей, а может перелететь вместе с машиной как МИ - 28. И при этом не забывал распекать шофёра на командно - матершинном языке, даже пахнуло чем-то родным, моей армейской молодостью.
- Что же ты? - кричал старшина, сомнений не было, только старшина и мог так вести диалог - Кринько, ты ж божился, что проедем? Ты ж говорил, что местный, что сократим путь напрямую?
- Ну, товарищ старшина, - вяло отбрехивался боец с малорусским акцентом - Мы тута с дидой на визу три годины назад ехали.
- Какой, твою мать, диду, визу? Ты представляешь, каких людей подводишь?
Уже после этих слов я внутренне напрягся, подумал, что это диверсанты. Но старшина продолжил, сбавив громкость и перейдя на шипение сказал:
- Командарм первого ранга Тимошенко, командарм второго ранга Ватутин, товарищ корпусной комиссар Васильев или тебя, боец, кто......
Но в это время один из задних пассажиров одёрнул старшину.
- Старшина, не болтай лишнего!
Старшина сразу принял стойку смирно и сказал:
-Так точно, товарищ лейтенант госбезопасности!
Тот ему в ответ дружелюбным голосом сказал:
-Успокойся, Афанасьич, но про секретность не забывай, мало ли, кто здесь шляется.
Афанасьич облегчённо выдохнул:
-Но как же теперь дальше быть?
-Ничего, сейчас грузовик подойдёт с бойцами, сторонкой через кусты проскочим - ответил лейтенант.
Услышав достаточно, я решил ретироваться на своё место дислокации. И тем более, в это же время второй задний пассажир, делая вид, что его забавляет перепалка, начал незаметно, но довольно таки умело наводить оружие в мою сторону. Включив заднюю и отползая назад, я переместился за бугорок, затем с низкого старта вернулся в лагерь.
Первым делом подбежал к рыбе, которая жарилась на прутиках, воткнутых под углом около огня. Хорошо, что угольки начали подёргиваться пеплом, и жар стал ослабевать, благодаря чему рыбёшки не засохли и не обуглились. Сняв с огня, разместил их на листьях кувшинки. Следом пошёл смотреть коптильню. Здесь тоже всё было хорошо. Правда, подкинул на тлеющие угольки несколько сырых прутиков, не столько для улучшения качеств копчения, сколько для привлечения дымком миниавтоколонны, которая в скором времени должна проехать вблизи. Действуя так, я рассчитывал на простое человеческое любопытство. Опять же река при такой знойной погоде привлекала своей влагой и прохладой. В такую жару передышка нужна не только людям, но и технике. Правда, первым порывом хотелось просто выйти на дорогу встречать машины. Но обдумав и взвесив все за и против, я решил, что это будет слишком подозрительно. Представьте, выбегает пацанёнок и просит о встрече с Тимошенко или на худой конец просто подвезти. Да без проблем, довезут до первого приёмника распределителя, а там «кровавая гэбня» быстро определит, чей я шпион, ну а затем расстрел.
Глава 5
Только успел размотать удочку и сделать заброс, как почувствовал сзади себя какое - то движение. Обернувшись, я увидел, что невдалеке стоит мужик богатырского телосложения в нательной рубахе и генеральских голифе. За его спиной на отдалении нескольких метров стояли два бойца с автоматами (ой, прошу прощения, с пистолет-пулемётами), которым первый дал знак рукой расслабиться.
- Здорово, хлопец.
- Здорово, и здоровее видали- ответил я угрюмо.
- Что ж ты такой строгий? - улыбаясь спросил он.
- Ходют тут всякие, рыбов пугают - ответил я, не меняя тона.
- Что ж боец, в этом ручье гальянов ловишь что ли?- говорит он, подходя ближе и скептически глядя на мой наряд и снасти.
Сделав обиженный вид, я ответил:
-И копчу, и жарю их, ага... и лягушек тоже.
- Так это у тебя здесь такой аромат, копчёным пахнет. То - то я уж на слюну изошёл. У нас машина одна встала, метров в пятидесяти отсюда. Пока они ковыряются, я решил ноги размять, видишь, какая жара, а тут и река рядом, думаю, освежусь, только скинул китель, а тут ароматище такой, да и дымок я заприметил, решил разведать - разоткровенничался он.
Да с чего бы это? Заглянув в глаза Тимошенко, а это был он, не было никаких сомнений, столько раз я видел его фото. В его глазах была теплота, с какой отец смотрит на своего сына или старший брат на младшего, когда давно не видел, а может и на давно утерянного друга детства, с которым делили последний ломоть хлеба. Видимо, кого-то я напомнил этому суровому и крепкому воину. Сердце его самую малость дало слабину.
- Что ловишь, хвались - продолжил он.
Отыгрывая свою роль согласно моему плану, я излишне хвастаясь развёл руки почти на полметра и сказал: - Вот таких вот язей.
Улыбка командарма стала чуть ли не шире плечей.
- Брешешь, чай, малец - сквозь смех сказал он.
- Брешут собаки - сказал я, как отрезал - А с вами, командарм первого ранга, Семён Константинович Тимошенко, говорит генерал спецназа ГРУ в отставке.
Тимошенко так и замер с улыбкой на лице, как статуя. И пока он еще не пришёл в себя, пока он думал, что, наверное, ослышался, что это всё из-за дурацкой жары, я вытянулся по стойке смирно и, пытаясь подражать командному голосу отчеканил:
- Товарищ командарм первого ранга, разрешите доложить!
Комдив моргнул. И я продолжил ковать железо пока не унесли, добавил, как на докладе:
- По случаю моего отбытия из 2024 года в связи с моей кончиной в возрасте 86 лет, где я являлся генерал - майором спецназа ГРУ в отставке, и прибытием в это тело и время для службы Родине.
Гамма чувств пронеслась по лицу Семёна Константиновича, и только он собирался что-то сказать, я успел задать вопрос:
- Какое сегодня число?
Он скорее ещё на автомате, чем осознанно, ответил:
- 16 августа 1939 года.
- Спасибо. Значит директиву № 4/2/48611 от Ворошилова вы уже получили, в ней говорится о мероприятиях в войсках с 25 августа по 1 декабря 1939 года, переводе кадровых стрелковых дивизий на новый штат в 8900 человек и развёртывании стрелковой дивизии по 6000 человек и формировании управлений стрелковых корпусов, 15-ю стрелковую дивизию развернуть в 15-ю и 124-ю, 169-ю; 58-ю стрелковую дивизию в 58-ю, 140-ю, 146-ю стрелковые дивизии и так далее. Управление дивизий расположить: 15-я стрелковая дивизия в Николаеве, 124-я в Кировограде, 131-я в Бердичеве и т.д. Формируется управление 27-го, 35-го, 36-го, 37-го, 49-го, 55-го стрелковых корпусов.
И по этой причине с вами едут члены военсовета: корпусной комиссар Владимир Николаевич Борисов и начальник штаба Николай Фёдорович Ватутин.
Говоря всё это, я одновременно наблюдал за трансформацией Тимошенко. Он вышел из первоначального ступора, в котором пребывал с широкой улыбкой и выпученными глазами, резко подобрался, как хищник перед прыжком. Черты его лица заострились, огрубели, лучезарная улыбка стала походить на оскал волка. А глаза, глаза превратились в два винтовочных ствола, которые нацелились на меня, готовые расстрелять врага. Одной рукой он начал нащупывать несуществующую шашку или маузер. А другую с растопыренными пальцами вытянул в попытке схватить меня. Мне даже пришлось немного отступить назад.
-Что ты несёшь, щенок? Кто тебя подослал? - зарычал командарм.
Я чувствовал, что всё может пойти не по плану. Конечно, я хотел ошарашить, удивить и заинтересовать собеседника. Я думал, что он, услышав секретные факты, не покрутит пальцем у виска и не отмахнётся от меня. Но, судя по всему, я перегнул палку. Боясь, что он сейчас кинется на меня, чтобы разорвать или, того хуже, прикажет охране арестовать меня, а затем сдать в особый отдел НКВД, так сказать, для опытов. Я нарочито спокойно и как бы удивлённо, покачивая головой, продолжил:
- Странно, а в своих мемуарах маршал СССР Георгий Константинович Жуков характеризовал дважды героя, маршала советского союза Семёна Константиновича Тимошенко как сдержанного, рассудительного человека с железной волей, талантливого полководца.
Я продолжал смотреть ему прямо в глаза и стал ждать дальнейшей реакции. Семён Константинович снова замер и стал постепенно принимать человеческий облик. Видимо, у меня получилось достучаться до его разума.
- Нам нужно с вами поговорить тет -а -тет, но бойцы вашей охраны идут сюда, наверное, у них появились какие-то подозрения.
После моих слов Тимошенко как-будто вспомнил о чём-то, повернулся к бойцам, пробормотав себе под нос удивлённо: «Действительно». Затем погромче обратился к бойцам, приказав им пойти проверить, что с машинами. Один из солдат хотел возмутиться, с подозрением глядя на нас, но командир махнул на него рукой и через силу улыбнулся, как-будто сказал: «Что же ты думаешь, этот пацан съест меня?» Пожав плечами, охранник и его напарник пошли выполнять приказ.
Тимошенко смотрел на меня вопросительно: «Ну, мол, дальше ври». Скорее всего он злился на себя, потому что, обычно сдержанный, сейчас переживал, что так легко сорвался на болтовню какого - то юнца. «Может это проверка или чей-то злой розыгрыш? Да нет, как-то всё нелепо, глупо для проверки. Да и до такого розыгрыша вряд ли кто додумается. Скорее всего у сорванца с головой плохо, а может он юродивый, которых на Руси всегда много было. Как при Иване Грозном, Василий был блаженный. Искал он оправдание случившемуся. И надо отдать должное пацану, как держался уверенно, твёрдо и не нагло. Если б не его возраст, то было ощущение, как-будто передо мной как минимум полковник, и не штабист, а именно боевой офицер, прослуживший не один десяток лет и побывавший в сложных ситуациях. Вот и глаза холодные, цепкие.»
Чтобы не упустить момент я продолжил:
- Давайте рассуждать логически с пруфами - (вылетело у меня дурацкое словечко из комментов), к которому я привык, «воюя» в комментариях, обсуждая какие-нибудь темы) - ну, то есть, с доказательствами, хоть и косвенными. О директиве здесь на территории КОВО знают скорее всего трое, это вы, Борисов, Ватутин. Пакет прибыл, наверное, вчера с авиакурьером, да и в Москве только высшее руководство осведомлено. По этой дороге вы поехали тоже случайно.
- Это всё, конечно, правильно. Но ты сам-то как бы смог в это поверить? - спросил командарм.
- Да, вы правы, скорее всего, человека, который мне всё это сказал, я бы сдал в дурдом - ответил я, и видя непонимание в глазах собеседника, исправился - то есть в жёлтый дом. Я предлагаю вам просто поверить в мои слова.
- И что будет дальше, и как ты поможешь Родине?
- Родине я могу помочь знаниями и опытом прошедших лет. А дальше вы можете представить меня как сына вашего хорошего приятеля, сослуживца по третьему кавалерийскому корпусу, который погиб, гоняя басмачей в средней Азии.
- И про корпус тоже знаешь.
- Я из 2024, я ещё очень много чего знаю.
- Хорошо, убедил, чёрт языкатый, но как же твои родители? Да и как называть тебя, Виктор Данилович или генерал? - с лёгкой издёвкой спросил командарм.
- Я думаю, имя вы сами мне подберёте, согласно легенде. А про родителей я ничего не знаю, когда я попал в реципиента - при этом слове я хотел исправиться, но Тимошенко махнул рукой, мол тоже образование имеем, не из дремучего леса - память и личность уже отсутствовали. Так что у вас карт-бланш - развёл я руками.
- Ладно, попытка не пытка, давай попробуем - сказал Семён Константинович.
Я же заржал. Тимошенко уставился на меня. Я пояснил, что вспомнил анекдот: «Попытка не пытка, сказал начальник царской охранки» (и мысленно обругал себя).
- Испытать тебя, говоришь - с хитрым прищуром спросил он, бесенята запрыгали в его глазах - а вот ты сказал спецназ ГРУ, что это такое?
- Это преемственный орган ОГПУ. Ответил я, но нехорошее предчувствие заскребло на душе.
- Васин, Уланов, ко мне! - крикнул Тимошенко бойцам охраны, вернувшихся от машин и ещё не успевших доложить командиру. Бойцы подбежали.
- А ну, братцы, испытайте хлопца, а то он говорит, что чуть ли не Илья Муромец.
Глава 6
Бойцы заулыбались, глядя на мелкого шкета, ведь они были крепко сбитыми, жилистыми мужиками. Да и подготовка их не оставляла сомнений, ведь охраняли таких людей.
- Смотрите только не покалечьте мальца.
- Да мы аккуратно с этим богатырём - смеясь сказал один из бойцов.
Тимошенко отошёл в сторонку и стал с иронией смотреть на меня. Солдаты сняли и положили оружие и медленно начали ко мне приближаться. Подозревая, что пацанёнок юркий, первый слегка согнул ноги и расставил руки, словно хотел поймать курёнка, другой, находясь немного сбоку и сзади него, приготовился подставить подножку мне на тот самый случай, если я увернусь от первого. Я же стоял по-прежнему, не меняя позы. Подойдя достаточно близко, солдат попытался схватить меня. Я коротким движением руки с зажатым в ней чудо - ножом полоснул по гимнастёрке в области запястья правой руки и обратным движением по запястью левой. Одновременно, проскальзывая между ног нападающего, полоснул по бедру с внутренней стороны, вылетел под ногу второго солдата, которой он пытался меня остановить. И, ухватив голенище его сапога, сделал сильный укол под колено сзади.
И тут же повторил на другой ноге. В итоге нога солдата резко подкосилась и он стал падать вперёд лицом. Находясь за спиной падающего человека, слегка полоснул по вороту гимнастёрки. Пока боец, барахтаясь поднимался, нога его совсем не слушалась. Второй ему помогал встать. Я подбежал к Тимошенко и вытянулся перед ним со словами:
- Товарищ командарм первого ранга, разрешите доложить.
Тот, не поняв, что произошло, так как бой со стороны походил на то, как-будто малец просто проскочил под ногами бойцов, а те просто пытались схватить его шуструю тушку, один споткнулся и заваливаясь ухватился за другого, но всё же дал добро кивком головы.
- Испытуемый боец, Илья Муромец, окончил показательный бой. Два условных противника ликвидировны.
Тимошенко недоверчиво перевёл взгляд с меня на бойцов. У одного из них и вправду что-то было с ногой. Второй в это время усаживал его на траву. Семён Константинович спросил:
- Что у вас?
- Этот гад Васину повредил ногу и гимнастёрку на воротнике порвал - зло сказал Уланов.
В это время Васин, усаживаясь на траву, заметил: - Сеня, а у тебя галифе распорото, почти срам видно. Уланов оглядев свои штаны, зарычал бешеным носорогом:
- Да я тебя, сволочь!
- Отставить - приказал Тимошенко - Уланов, быстро за Эдуардом Юрьевичем, но без лишнего шума.
- Так точно! - козырнул и исчез Уланов.
Тем временем Васин, как бы оправдываясь, сказал:
- Больно шустёр малец, мы, если честно, не ожидали от него такой прыти. Хвать его, а он, как вода, сквозь пальцы. У меня вон по ногам, как кот пробежал, то там кольнуло коготком, то там, а теперь нога не слушается.
Командарм пристально посмотрел на меня, видимо стал проникаться к серьёзности момента. Я, глядя ему в глаза сказал:
- Дядя Семён, с ногой у бойца минут через десять всё будет хорошо.
Тимошенко вначале немного оглянулся, как-будто ища, к кому обращается сопляк, но видимо, памятуя о нашем с ним разговоре, ещё более пристально стал глядеть мне в глаза, я так и читал в его взгляде:
- Что ж ты за зверь такой диковинный?
Тишину прервал голос, как мне показалось, профессора или доктора. Повернув голову на звук, я увидел благообразного мужчину лет семидесяти в военной форме и пенсне, в руках его был саквояж.
- Семён Константинович, что случилось?
Тимошенко, подойдя к медику, что-то сказал ему на ухо, медработник кивнул и подошёл к бойцам, стал их обследовать. Минут через пятнадцать Эдуард Юрьевич закончил осмотр, отпустил солдат и начал докладывать командарму:
- Вы знаете, у меня в практике это первый такой случай, у Сергея были бы разрезаны оба сухожилия и перерезана яремная вена на шее, он должен был умереть в течение тридцати пяти секунд. А у Арсения были бы перерезаны все крупные кровеносные сосуды, смерть наступила бы в течение двух минут.
- Что значит, если бы? - спросил Тимошенко.
- А то и значит - продолжил доктор - если бы тот, кто это сделал, хотел их убить, то ему следовало бы просто слегка усилить нажим.
- Что вы думаете? Кто мог это сделать?
- Человек очень хорошо знающий анатомию - немного подумав, ответил доктор - более того, с большой практикой. Ведь даже студенты медуниверситета последнего курса не смогли бы это повторить столь же качественно.
- Благодарю вас, Эдуард Юрьевич. И прошу сохранить это в тайне.
- Да - да, конечно - заверил его доктор.
- Да, генерал, вы смогли удивить, а ведь я много повидал, даже лучшие казачьи пластуны на такое не способны. Если б сам своими глазами не видел, то ни за что бы не поверил - проговорил серьёзным тоном командарм, глядя на мня, как бы изучая заново. - Может, покажете своё «чудо» оружие?
Я, немного смутившись, незаметным движением извлёк свой перочинный нож из рукава косоворотки. Казалось, как-будто он материализовался в руке из воздуха. Видя такой фокус, брови командарма поползли вверх:
- Да вы ещё и фокусник - удивлённо пробормотал он.
Взяв у меня нож, начал его рассматривать.
- И вот этой хренью вы уложили двух моих лучших бойцов?
- Да как вам сказать, Семён Константинович - ответил я - дело то в умениях, знаниях и большом опыте.
- Я, конечно, согласен с вами - качнув головой согласился Тимошенко - извините, не запомнил вашего отчества.
- Виктор Данилович - ответил я.
- Так вот, Виктор Данилович, как нам с вами дальше быть? - задал он насущный вопрос.
- Семён Константинович, предлагаю для начала нам с вами придумать легенду для меня. Например, как ранее предлагал, что я являюсь сыном вашего бывшего сослуживца по третьей кавалерийской дивизии, который добровольцем ушел гонять басмачей и геройски погиб, ведь такие люди из числа ваших знакомых наверняка были? Ну а матушка умерла, например, от тифа. Узнали вы меня из-за колоссального сходства с вашим товарищем. Также предлагаю через некоторое время посвятить в это дело Ватутина и Борисова.
И, увидев зарождающийся вопрос командарма, пояснил:
- Они всё равно что-то и так поймут. Да и в преддверии польской компании есть информация и для них - ляпнул я.
Тимошенко хотел, видимо, что-то спросить. Но я опередил его и сказал:
- Семён Константинович, давайте потом. А пока предлагаю передать меня взводу вашей охраны. Допустим, как сына полка или воспитанника.
Подумав некоторое время, командарм согласился.
- А теперь предлагаю отобедать, чем бог послал, не пропадать же добру - сказал я улыбаясь - рыба у меня жареная и копчёная, только с хлебом загвоздка.
- Ды, вы правы, Виктор Данилович, время уже пять часов, а с утра еще и маковой росинки во рту не было.
Так, переговариваясь, мы подошли к моей коптильне. Сглотнув набежавшую слюну от вида и запаха рыбы, Семён Константинович сказал:
Действительно язь, и не один, и крупные. Но в августе они почти не клюют.
Я предложил:
- Рыбы много давайте сделаем привал здесь. Людей покормим, да и сами перекусим.
- Да, точно - хлопнул себя ладонью по лбу командарм - вы, генерал, настолько поразили меня, что я про всё забыл.
- Товарищ командарм, называйте меня Илюшей, а то неудобно получается.
Сначала Тимошенко уставился на меня, не понимая, а осознав положение дел, произнёс:
- Да, конечно. Я настолько проникся увиденным, что правда вижу перед собой не хлопца, а опытного взрослого человека. Ну тогда вы, то есть ты зови меня дядя Семён.
- Хорошо - кивнул я.
Глава 7
Мы пошли к машинам. Это маленькая колонна техники, которая состояла из трёх машин. Первым был ГАЗ - А с открытым верхом, тот, который я видел у лужи. Второй был автобус ЗИС - 8, он стоял с открытым капотом, в моторе которого копался военный. Третий был грузовик ЗИС - 5.
- Капитан, ну что у вас? - спросил Тимошенко у усатого мужика.
- Товарищ командарм, опять у автобуса двигатель не хочет заводиться, уже всё перепробовали - доложил капитан.
- Полейте воду на бензонасос, а затем во время езды используйте мокрую тряпку, видимо мембрана уже старая - сумничал я.
Товарищ Тимошенко переглянулся с капитаном и сказал:
- Пробуйте.
Подходя к группе краскомов, Тимошенко с улыбкой представил меня:
- Представляете, товарищи, подхожу к реке, а там малец рыбу удит. Я ему говорю, мол лягушек ловишь? А он на меня как зыркнет и отвечает, мол, ходют тут всякие, и даже не стушевался. А я смотрю, лицо вроде знакомое, присмотрелся и точно, один в один Зеленский Артём, служили с ним в третьей кавдивизии, потом он добровольцем убыл на восток, и там геройски погиб, лихой был рубака. А супруга его пять лет назад от чахотки померла. А вот сынишку его вроде дальняя родственница забрала. Сказав это, Семён Константинович нашёл взглядом Васина и позвал его.
- Старший лейтенант, принимай пополнение. Берите воспитанника в свой взвод.
Тот с неудовольствием и какой-то опаской покосился на меня, но деваться некуда, приказ есть приказ.
Не успели мы с Васиным отойти, как к Тимошенко подошёл давнишний капитан и хотел доложить по уставу, но командарм сказал:
- Назарыч, не тянись, говори.
Капитан покосился на меня и отчитался:
- Семён Константинович, автобус завёлся, хлопец был прав. Можно выдвигаться.
- Хорошо - кивнул командарм и, обращаясь к группе краскомов предложил: Товарищи, а не устроить ли нам привал на берегу для приёма пищи и отдыха, я так понимаю, что все успели проголодаться, да и освежиться не помешает.
Возражений не последовало, даже наоборот, люди восприняли предложение благоприятно. Тимошенко, убедившись, что все согласились, обратился к капитану:
- Назарыч, бери хлопца, он тебе покажет место для лагеря, а ты готовь обед. Ну что, хозяин, принимай на постой гостей - подмигнул он мне.
Мы с капитаном отправились на берег. За нами по его команде пошли еще несколько бойцов.
- Как тебя звать? - спросил меня капитан.
- Илюша - ответил я.
- Откуда ты узнал, что с мотором?
- Долго живу, много знаю - с улыбкой ответил я, но не скажешь же ему, что был у меня в 70-х опыт владения автомобилем марки ЗАЗ.
Капитан пожал плечами, мол, не хочешь, не говори.
Оказавшись на месте, он с восхищением, потирая руки осмотрел копчёную и жареную рыбу. Я указал ему на куст и сказал:
- Товарищ капитан, там морда привязана полная рыбы.
- Ты, Илюха, зови меня Назарыч.
Я кивнул. Назарыч стал раздавать распоряжения солдатам, одним показал, где свежая рыба, они принялись её готовить. Другие расстилали брезент и несли свои припасы. Третьим указал, куда ставить технику. Вообще, работа закипела. Чтобы не мешаться под ногами, я отошёл в сторону. Мне нужно было объясниться с мужиками, которые участвовали со мной в спарринге. А то нехорошо получилось. Мол, мужики извиняйте, так было нужно и дал обещание, если Тимошенко разрешит, всё рассказать. На что Уланов категорически заявил, чтоб я обязательно показал свои ухватки. Мне ничего не оставалось, как дать согласие. Пожав руки мы разошлись по своим делам. После приёма пищи, во время которого все нахваливали мои кулинарные способности, стали купаться в реке. Самое интересное, что все, от командира до рядового, были неприхотливы и не чванились своим положением, но и панибратства меж ними не было. А то, помню, в брежневский период попал на посиделки на охоте к генералам. Так вели себя как князья, наверное, даже белогвардейские не имели столько гонора. Ну а 90-е и 2000-е лучше даже и не вспоминать.
После отдыха двинулись в путь. Меня определили в кузов грузовика, где сидели бойцы охраны. Они поглядывали на меня с интересом, но вопросов не задавали. Путь занял весь световой день. Уже в темноте при свете фар мы прибыли в расположение штаба, разместили меня в казарме вместе с другими красноармейцами. Добравшись до койки, я отключился.
Глава 8
На следующее утро я соскочил с койки, услышав команду «Рота подъём!». Мне показалось, что я, как и в первой жизни, нахожусь в учебке, а всё остальное мне просто приснилось. Но, не обнаружив привычных кирзачей на месте, а увидев всё те же мои убитые, обмотанные бечёвкой боты, а вместо формы хламиду, я пришёл в себя. Бойцы тем временем споро наматывали портянки на ноги, вставляли их в сапоги, штаны и гимнастёрки были уже надеты, правда без ремней, и выбегали на утреннюю зарядку.
Оглядев свою амуницию, которая состояла из обносков, решил присоединиться к бойцам босиком и в трусах. Выбежав на улицу последним, прибавил ходу, чтобы догнать солдат, бегущих колонной. Мы выбежали из расположения части и устремились к роще. Все посматривали на меня, кто с удивлением, кто с неодобрением, видимо, моя форма одежды не очень соответствовала. Я же вдруг вспомнил, что в уставе этого времени ни о каких кроссах ни чего не было, наверное это специфика этого подразделения. А насчёт моего одеяния, ну а что я мог поделать? Мой хлам только помешал бы бегу, а другой одежды не выдали из-за позднего прибытия. Но, памятуя о том, что я теперь как бы воспитанник роты охраны, согласно правда, устному распоряжению командарма, не хотел подставлять своих наставников, да и в их глазах не хотелось быть навязанным протеже начальства.
Меня не останавливали и вопросов не задавали. Мол, давай, малец, поглядим, из чего ты сделан. Тело моё было, конечно, не тренированное, но от природы жилистое, помогало мне не сильно отставать от бегущих, не хватало еще, чтобы меня тащили, а ведь попытки помочь уже были. Бежал я босиком, но, видимо, бывший владелец готовился стать графом и частенько практиковал ходьбу босыми ногами, не преминул я немного подшутить над собой. Бежал я уже на морально волевых, задыхаясь и шатаясь из стороны в сторону, как пьяный моряк, в глазах моих потемнело. Но в этот момент мы, наконец, добежали до спортгородка, где были турники, брусья, кольца и прочие кони.
Бойцы привычно стали заниматься упражнениями на спорт инвентаре. Я с трудом выровнял своё дыхание и тоже приступил к упражнениям. Ну что сказать, турник, брусья, а тем более кольца практически не поддались моим усилиям, да это и понятно, скорее всего моё тело пробовало эти снаряды в первый раз. Отжимания решил сразу делать на кулаках, превозмогая боль, сделал раз двадцать в общей сложности. Ну и пресс со скручиваниями раз десять. Наконец поступила команда к умыванию, заправке постели, приведения себя в порядок, на всё отводилось тридцать минут, а затем завтрак.
По дороге в казарму мне преградил путь кругленький дядька, как я понял, прапорщик и, пытаясь прихватить пальцами моё ухо, сказал:
- Что это за чучело в трусах?.
Я, конечно, увернулся и хотел дать дёру. Но вовремя подоспел Уланов, который за меня заступился:
- Гриценко, не лезь к пацану, это теперь боец нашей роты.
- А что он в таком виде сверкает здесь? - с брезгливой усмешкой спросил Гриценко.
- Не твоё это дело, это во первых, а во вторых, ты как будто не видел, как мы вчера поздно ночью приехали - с этими словами Сеня взял меня за локоть и почти уже увёл.
Но прапорщик взял да ляпнул:
- И чей это выкормыш, раз его в вашу роту определили?
Лейтенант хотел взбелениться, но я придержал его незаметно за рукав гимнастёрки. И, повернув к ехидному лицу прапорщика испуганное лицо, указывая на рот прапорщика, над которым находились роскошные усы, которые были, несомненно, гордостью владельца, сказал:
- Ой, дяденька, у вас ус отклеился.
Выпучив глаза, он испуганно начал ощупывать свою гордость. При этом выражение морды лица у него было столь комичное, что мы с Сеней чуть со смеху не покатились, аж слёзы из глаз брызнули. Оставив прапорщика, мы отправились не в казарму, как я предполагал, а на склад для получения формы для меня.
Складом являлось кирпичное здание с небольшими зарешёченными окнами, которые лишь немногим не доставали до земли. Толкнув массивную деревянную дверь, Сеня пропустил меня вперёд. Я шагнул в прохладную полутьму. Остановившись сразу за порогом, из-за того, что глаза не привыкли к тусклому освещению, которое состояло из одной только маломощной лампочки, расположенной где-то под потолком. Слегка подтолкнув меня в спину, лейтенант сказал: «Что-то ты застрял». Я отшагнул в сторону, пропуская его вперёд. Уланов подошёл к окну выдачи, находившемуся в перегородке, разделявшей тамбур от остального складского помещения. Он не успел занести руку, чтобы постучаться, как окно открылось. И я с восхищением увидел огромного седовласого старца с густыми седыми бровями, из-под которых на мир сверкали два иссиня фиолетовых сапфира. Казалось, что из его глаз изливалась мудрость веков.
- Здорово, дед Святогор - улыбаясь, но с почтением весело козырнул лейтенант.
- Здоров, коль не шутишь - пророкотал, казалось, глас с небес. После приветствия старик продолжил:
- Сенька, ты как был баламутом, так и остался. Гляди, когда-нибудь возьмусь за тебя - пригрозил Святогор, но при этом весёлые искорки изнутри подсветили сапфиры - берись уже за ум, ты ведь красный командир. Уланов принял стойку смирно, гаркнул:
- Есть взяться за ум, товарищ полковник!
Слушая эту, судя по всему, традиционную шутливую перебранку, которая могла происходить у любимого внука с любимым же дедом, я, широко раскрыв глаза и рот, честно признаться, офигевал. Закончив приветствие с Сеней, Святогор устремил свой пронизывающий взгляд в мои глаза. Ощущение было, как будто в мой мозг проникла какая - то мощная волна, заполняющая мои мысли, мозг, сущность мою. Перед моим мысленным взором пронеслась вся моя прошлая жизнь, я видел всё в мельчайших деталях и ощутил всё прошедшее заново. Волна отхлынула и оставила после себя умиротворение и ощущение, что теперь у меня точно всё получится. Наваждение прошло.
- Смотрю, генерала ты мне привёл - сказал старик.
Сеня не обратил внимание на слова о генерале, посчитал это шуткой старика, представил меня.
- Это наш новый боец, ну, то есть воспитанник - поправился лейтенант. Вчера Семён Константинович встретил его, он сын его погибшего друга, вот и приказал взять его к нам в роту для обучения. Мы вчера поздно ночью приехали, ну ты и так знаешь. Так вот с утра хотели сделать пареньку санобработку и после завтрака поставить его на довольствие, получить обмундирование. Но, представляешь, когда прозвучала побудка, Илюха соскочил и с нашим взводом убежал на физзанятия. И бежал то он босиком, ну видишь, в общем, как есть. Но это он не из-за лени, просто одежонка у него совсем худая, почти рассыпалась.
- Ладно - махнул старик - Арсений, ты давай, беги по своим командирским делам, а мы уж сами как-нибудь разберёмся.
- Илюха, ты извиняй, на завтрак ты не успеваешь, но на обед обязательно приходи на пищеблок. Я тётю Дусю попрошу, она тебе двойную порцию выдаст - сказав это, Сеня убежал.
Глава 9
Старик отворил дверь, в которую было вмонтировано окно для выдачи, приглашая войти меня внутрь. Зайдя, я был еще больше впечатлён фигурой и внешним видом хозяина склада. Надо мной возвышался, как утёс, витязь из древних сказов, белоснежные волосы обрамлявшие его голову, казались облаками на верхушке скалы, глаза светились ярко синим цветом, как будто среди хмурого ненастного неба пробивали оконца в тучах солнечные лучи, подсвечивая островки чистого неба, даря радость даже в самый ненастный день.
- Проходите, генерал - доброжелательно усмехаясь в пышные белоснежные усы - произнёс божий глас. До этого момента я был уверен, что на завхозе была золотая кольчуга, а на поясе висел меч-кладенец. Но после рокота голоса, похожего на раскат затихающего грома, тембр его голоса, казалось, вступал в резонанс с каждой клеточкой организма. Наваждение прошло. Передо мной стоял крепкий пожилой человек, даже показалось, что рост его стал обычным, а вместо доспехов - застиранная до бела гимнастёрка без знаков различия и выцветшее галифе. Опять он назвал меня генералом. Неужели Тимошенко раскрыл наш с ним секрет?
- А почему вы меня называете генералом, товарищ полковник? - поинтересовался я.
Никифор Петрович проговорил с отеческой теплотой:
- Для начала, внучок, давай тебя приоденем, нехорошо в одном исподнем находиться на территории военной части. Да и прохладно здесь.
Подойдя к стеллажу, он взял с полки свёрток с одеждой и ботинки и протянул обмундирование мне.
- На пока, в это облачись. Конечно, всё великовато, но погостить у меня можно и так. Надев предложенные мне гимнастёрку и галифе, я подвернул рукава и штанины. А вот обувь на босу ногу была размера на три больше. Критически осмотрев себя в зеркало, висевшее на стене, я увидел щуплого подстрелыша в мешковатом одеянии.
- Да, хорош боец - пробормотал я себе под нос.
Завсклада снял висящую трубку массивного телефона, набрал короткий номер.
- Здравствуй, Акулина, будь добра, зайди, пожалуйста, ко мне - проговорил он в трубку и повесил её.
Странное дело, голос у старика был басист и глубок, но уже не производил впечатления раскатов грома. Все страннее и страннее, и вопросов всё больше и больше. Раздался стук в дверь, хозяин открыл её и впустил миловидную молодую женщину.
- Здравствуй - поздоровалась она со мной мелодичным голосом. И, обращаясь к полковнику, спросила:
- Никифор Петрович, зачем ты меня позвал?
Старик тепло улыбнулся и ответил:
- Да вот нового бойца не во что одеть. Я выдал комплект общего обмундирования, а ты, пожалуйста, подгони под него. Старик кивнул в мою сторону.
Женщина начала снимать с меня мерки.
- Георгия попроси, пусть сходит в город, да купит сапоги хлопцу.
Акулина уходя заверила, что успеет всё ушить к обеду.
- Ну вот и славно, пора и нам позавтракать, пошли.
Пройдя в глубину склада, мы вошли в жилую комнату. Она оказалась светлой и уютной. На круглом столе в центре стояла сковорода, полная ароматного, румяного, исходящего паром картофеля.
- Давай, не чинись, присаживайся за стол, поснедаем, чем бог послал - указывая на место за столом, пригласил меня хозяин.
Благодарно кивнув, я проскользнул на указанное мне место. Позавтракав, поблагодарил гостеприимного и хлебосольного хозяина и уже собрался уходить. Но старик остановил меня.
- Виктор, вы не находите, что нам с вами поговорить нужно?
Я согласно кивнул, ведь у меня самого назрело множество вопросов.
- Никифор Петрович - начал я.
- Зови меня просто дедом - усмехнувшись в усы, сказал старик и продолжил - для меня вы все внуки.
- Деда, а ты правда полковник? А почему называешь меня генералом? И зовут меня не Виктор, а Илья.
- Давай присядем, разговор у нас будет долгий, время у нас есть - усаживаясь сказал дедушка.
Я последовал его примеру и погрузился в удобное кресло, стоявшее напротив.
- Я, пожалуй, начну с самого начала, чтобы у тебя не возникало вопросов. Мы жили в лесном доме на опушке, до ближайшего села было вёрст пять - начал рассказ собеседник. Правил тогда ещё император Николай I.
Ого - подумал я, удивлённо глядя на старца, а думал, что ему лет семьдесят пять от силы.
- Жили мы с моими бабушкой и дедушкой втроём. Бабуля была ведуньей и знахаркой, к ней приходило много людей лечиться, узнать судьбу потерянных близких и скот приводили. Дед был, как он говорил, рудознатец и охотник. Но, как я понял через несколько лет, люди они были очень образованные. В доме у нас было очень много научных книг на разных языках и даже сундук со свитками. Но при этом местные даже не догадывались об их знаниях. Для всех они были: колдунья и охотник. Правда к деду местные кузнецы обращались за советами про металлы. Как я начал себя помнить, бабуля заметила мои способности сверхъестественные.
Видя мой недоверчиво удивлённый взгляд, старик усмехнулся.
- А как вы думаете, Виктор Данилович, я про вас узнал? Вы, конечно, грешным делом, на командарма, как вы в своё время говорили, батон крошите.
Я просто, просто не знал, офигевать мне больше некуда, так стоп, по ходу картоху не с теми грибами жарили - билась сумасшедшая мысль в моей голове, кукуха у меня, видимо, совсем уже свалила.
Делая вид, что не замечает моих душевных метаний, этот престарелый ростоман продолжил.
- А заметили после одного случая. Было мне тогда пять лет, привели к нам девицу. Она была немая и не в себе, хотели, чтобы знахарка излечила её недуг. Девица сидела в теньке рядом со своей бабкой, ожидая очереди, она смотрела в одну точку и слегка раскачивалась. А бабка уморилась с дороги и задремала. Я закончил свои домашние дела (небольшие обязанности по хозяйству) и играл неподалёку. Случайно я встретился с девицей взглядом. Когда наши взгляды пересеклись, она замерла, а меня как будто затянуло в её разум. И глазами Ксанки (так звали девицу) я увидел как она с подружкой шла по лесу, собирая ягоды. Ксанка приотстала от подружки и на некоторое время выпустила её из виду. Затем, ускорив шаг, пошла за подругой к тому месту, где недавно её видала. Подруги не было, и у Ксанки появилось плохое предчувствие. Поблуждав по зарослям, она услышала приглушённый звуки возни за кустами. Поддавшись внутреннему чутью, она стала крадучись с похолодевшим сердцем пробираться сквозь листву. Перед её глазами была страшная картина: подружку, молодую и совсем ещё недавно красивую девушку, за которой бегали все деревенские парни, насильничали три татя, глумясь рвали молодое девичье тело рогатинами, чтобы оставить следы, как после нападения дикого зверя. Ксанка раньше видела этих мужиков, они приходили в деревню, просили подать Христа ради и прикидывались убогими и блаженными. Похолодев от ужаса, Ксанка представила, что с ней может произойти то же самое. И в этот самый момент у неё под ногой предательски хрустнула ветка. Один из извергов уставился в её сторону. Разум девушки не выдержал и отключился, оставил только функции жизнеобеспечения тела, более она ничего не помнила.
Видя всё это в разуме девушки, я неосознанно приблизился к ней. Мне так сильно захотелось убрать всю боль, весь ужас, который она перенесла. Прикоснувшись к волосам девушки, я почувствовал, как от меня пошла волна света и тепла. Я говорил вслух: «Ксаночка, вернись, забудь всё, пусть с тобой будет Божья благодать». После моих слов девушка как будто очнулась от долгого сна, и черты её лица обрели приятную деревенскую красоту. Она непонимающе захлопала ресницами и оглянулась вокруг. Увидев свою дремавшую бабушку, растормошила её со словами: «Бабуля, а что мы здесь делаем?». Пожилая женщина до конца не веря, что внучка вновь заговорила и стала вести себя, как здоровый живой человек, стала обнимать и целовать девушку.
А я поспешил к своей бабушке и всё ей рассказал. Гладя по голове и смотря мне в глаза, моя мудрая бабушка сказала: «Никифорушка, у тебя проявились два дара, ты можешь видеть душу , мысли и лечить людей. Жизнь твоя будет долгой, и будет это жизнь воина. Проживёшь ты её без семьи, так решили высшие силы. А твоё предназначение в другом».
И с этого дня началось моё обучение знахарскому и медицинскому делу. Стали обучать меня грамоте, наукам и иностранным языкам. Дед стал учить пользоваться разным оружием, рукопашному бою и тактике ведения боя. Стали мы сним ходить надолго в леса, обучал он меня охоте, показывал и рассказывал про разные металлы и минералы. Так шли годы. Когда мне минуло семнадцать лет, явился барин с людьми, и меня забрали в рекруты. Мои старики без слёз простились со мной и благословили.
Началась долгая и сложная служба. И вот, когда начался русско - кокандский поход, к нам в отряд прискакал посыльный и передал срочный пакет с заданием. Обер-офицер растерянно осмотрел пакет и проговорил: «Я грамоте не обучен». Начальства другого не было, они убыли в штаб, а нарочный сказал, чтобы приказ был срочно исполнен. В те годы не все дворяне знали грамоту. Я решился: «Позвольте мне, господин прапорщик, я могу прочесть». Прапорщик с некоторым недоверием оглядел меня и, видимо, потому что я и раньше был у него на хорошем счету, разрешил. Ну в общем, исполнили мы приказ в точности и в срок, капитан, который нами командовал, был очень доволен.
- А то я - говорил он прапорщику - находясь в штабе, узнал, что ко мне в отряд убыл письменный приказ, а вы, Кравцов, как я помню, грамотой не владеете. Ну всё, думаю, пропали и вы, и я, полковник с нас три шкуры спустит. А тут смотрю, даже удостоили меня благодарности за хорошую службу. Рассказывай, что за чудо помогло? - поинтересовался капитан у Кравцова.
Тот махнул мне рукой, подавая знак, чтобы я подошёл.
- Вот это чудо, наш богатырь.
- Ты кто будешь? - спросил меня его благородие.
Я доложил:
- Рядовой армии его величества Николая Павловича мушкетного полка Святогоров Никифор Петрович, ваше благородие - и сделал вид лихой и придурковатый.
- Грамотен?
- Так точно!
Капитан посовещавшись с поручиком, присвоили мне ефрейтора. В 1860 году при взятии крепости Токмак взвод, которым я командовал, отличился, и при ходатайстве подполковника Герасима Алексеевича Колпаковского меня произвели в унтер-офицеры. При вторичном взятии Токмака и крепости Пушпек Колпаковский был произведён в генерал - лейтенанты. А так как он меня еще в прошлый раз заметил, да и помогал я часто господам офицерам в излечении ранений и хворей, Герасим Алексеевич дал прошение Александру II о присвоении мне обер-офицерского звания прапорщика и даровании потомственного дворянства.
Затем была русско - турецкая война, которую я заканчивал в чине майора, а начинал капитаном. А в 1882 году чин майора упразднили, и майоров производили в чин подполковника.
В 1882 году Колпаковский обратно прикомандировал меня к себе. Он тогда был назначен первым степным генерал- губернатором и командующим ОВО. Мы с ним хорошо сошлись, но, конечно, до панибратства дело не допускали. До его кончины я успел дослужиться до полковника.
С его преемником Таубе Сухотиным особо тёплых отношений не сложилось. В 1904 году принял участие в русско - японской войне, и вышел в отставку. А когда началась первая мировая война, вернулся на службу, служил у генерала Брусилова. Там же познакомился с Тимошенко, он служил в полку, которым я командовал. Случилось так, что в 1916 году он избил офицера, за то, что тот зверски истязал его товарища. А тот оказался отпрыском князя. Я обратился к Брусилову с прошением о помиловании Тимошенко, но и тот не смог помочь, слишком влиятельная родня была у офицера. Отчаявшись, я решил упрашивать этого офицера, чтобы он отклонил свою жалобу. Но этот, как вы привыкли говорить, мажор, вёл себя нагло и напыщенно. Я его упрашиваю, а он мне говорит: «Эту скотину надо не расстреливать, а палками забить, как собаку» и ухмыляется. Смотрю, душонка у него гнилая, и в мыслях только одно: «Все вы быдло, чернь». Я стоял и думал: «Надо же, двадцатый век на дворе, крепостное право давно отменили, а элита всё себя рабовладельцами мнит, мужика русского, который за них кровь свою льёт и горбатится от зари до зари, хуже скота держат». Не выдержал я и сказал: «Тогда дуэль!». А эта сволочь говорит: «Мне, потомственному дворянину, с собакой дворовой не престало честь свою марать». И в первый раз в жизни у меня на глаза как будто красная пелена упала. Когда я пришёл в себя, солдаты меня держали. Оказалось, я этому гаду голову размозжил кулаком. Вон мозги на земле, и глаза из орбит на мышцах висят.
После этого случая разжаловали меня в рядовые, лишили всех наград и дворянства. Тогда мы с Тимошенко снова встретились, оба уже рядовые. Так и служили. Он прознал от товарищей, как я за него бился и чем всё закончилось, просил меня быть ему другом. Я, конечно же, согласился. Так и после революции мы служили вместе, только уже я под его руководством. Сдружились мы с ним крепко, отношения у нас были, как у отца с сыном. Неоднократно предлагали мне командование. Но я после того случая уже не мог и оставался рядовым, как и сейчас.
В 1918 году в Царицыне мы познакомились с Кобой. У нас с Иосифом тогда состоялся душевный разговор, в котором я ему кое-что рассказал. И после этой встречи у нас завязались доверительные и тёплые отношения. Он предлагал остаться с ним, но я отказался, мол, как я своего не то друга, не то сына или внука брошу одного.
Разглядывая полностью обалдевшего меня, старик рассмеялся: «Ну что, попаданец, как тебе такой роялище». Ещё не до конца придя в себя, я заявил ему: «Так с пожилыми людьми нельзя, гнёшь на холодную, старче». Откровенно забавляясь, Никифор Петрович излучал из своих небесных глаз какую-то юношескую задорность, лучше даже сказать, шкодливость.
- Ой, дедушка, может нюхательной соли вам предложить, извиняй, токмо солдатские двухдневные портянки есть, а когда нюхать будешь, смотри, чтобы ногти не выпали вместе с бровями.
Отсмеявшись, он снова стал благообразным и даже слегка суровым, как и полагается старцам. Видимо, опять прочитав моё внутреннее состояние, говорил он мне на серьёзных щах: «Ну что, отрок, благословляю тебя на дела ратные» - и уж с ехидцей добавил- «Будешь прикладываться к моим святым мощам?». А сам как заржёт, аж штукатурка с потолка полетела и стёкла задрожали. Я и вправду благоговейно смотрел на него. Но, поняв, что меня так знатно зарофлили, еле удержался в кресле. Дед же, став в один миг серьёзным, сказал: «Пошутили и будет. Для чего я всё это тебе рассказывал? Помнишь, бабуля моя говорила о моём предназначении?» - дождавшись ответного кивка, глядя на меня снова ставшими иссиня фиолетовыми глазами, он произнёс - «Ты моё предназначение». Я так и выпал в осадок, и мыслишка в голове запульсировала: сейчас мозгами раскинешь, как тот офицеришка, от этой мысли чуть радость тёплой волной по ногам не потекла. Из вежливости и в меру своей воспитанности я всё же удержал проявление этой эмоции в себе, но с очень большим трудом.
- Ты - спаситель нашей самой человечной Родины. Она, бедная, находится в окружении людоедов, готовых ради своей наживы разорвать её тело. Я помогу тебе встретиться с Иосифом, даже не с тем, который на небесах - махнул он на меня рукой, видимо опять на моей мордочке что-то такое вылезло - а Виссарионовичем. И да, хоть бабуля и говорила, что я не смогу научить других людей своим дарам, но я могу передать их по наследству.
- Как же это? - глупо спросил я.
- Когда буду уходить, я оставлю их тебе.
Тут до меня дошло. Слёзы из глаз чуть не брызнули:
- Как же так? А по другому нельзя? - всхлипывая и глотая слёзы прошептал я.
- Вот смотрю я на тебя, вроде бы солдат спецназа, генерал, пожилой человек, где-то даже интеллигентный, а рассуждаешь, как баобаб, для военных поясняю, это дерево такое в Африке. Ты вот скажи, мил человек, сам то ты здесь откуда взялся?.
- Извиняй, полковник, это всё молодое тело, оно как новая гимнастёрка, ещё не обносилась и из-за этого с разумом иногда сбои - оправдывался я.
- Ничего, всё наладится - покачал он головой - наследство получишь после того, как познакомлю тебя со Сталиным - продолжал старик.
- А сам почему не поможешь мне? - задал я ему вроде как логичный вопрос.
- Сейчас поясню для тех, кто в танке. Есть у тебя, допустим, большая библиотека, в которой все книги ты прочёл и, кажется, все знаешь - глядя мне в глаза говорил Никифор Петрович - но вот в памяти остаётся более значимое, что больше всего по какой-либо причине именно в момент прочтения книги тебе запомнилось.
Я снова кивнул, ещё не до конца понимая, к чему клонит старик.
- И вот понадобились тебе знания какой - либо из книг, а библиотеки под рукой уже и нет.
Видя, что высокая мысль, ну никак не может достучаться до моей светлой бестолковки, Никифор Петрович вздохнул, пробормотал себе под нос тихо, но так, чтобы я услышал:
- Какой - то тупенький генерал попался.
Я аж покраснел.
- Ладно, смотри, вот тебе как юзеру доходчиво объясню.
- Да откуда у тебя такие словечки берутся?- вырвалось у меня.
У старца в глазах опять на мгновение вспыхнули шкодливые огоньки.
- Это я когда с тобой законнектился, трояна словил - уже не сдерживаясь, заявил он и продолжил: - Шарик, ты балбес.
Это была моя любимая фраза кота Матроскина из мультфильма.
- Я тебе русским языком объясняю, когда я заглянул в твою душу, или, если так угодно, в твою сущность, увидел твою начинку, в целом, самые яркие воспоминания, общий настрой.
- Ага, хорошо, хоть сладким пирожком меня не назвал - хихикнул я про себя.
- И для лучшего понимания использую словечки, почерпнутые из твоей памяти, ты же сам, когда стал добровольно затворником дома, общался по большей части в, как вы говорите, комментах, с молодёжью. Короче говоря, у тебя самого психдеформация произошла. Ну и меня это тоже забавляет, видимо, работает поговорка «Седина в бороду, бес в ребро» - признался он.
- Так, смотри, допустим, есть у тебя компьютер с выходом в интернет - это твоя память, и есть другой гаджет, без выхода, на который ты скинул какие - то файлы, а это уже моя память и т.д., и т.п.
- А-А-А - протянул я.
- Умничка, возьми с полки пирожок - похвалил он - А по поводу моего ухода... предназначение своё исполню. И устал, пора мне туда - добавил старик.
В дверь кто-то постучал.
- Ну вот и Акулина пришла, пойдём - вставая, произнёс Никифор Петрович.
Форма села как влитая, сапоги тоже порадовали.
- Хорош, гусар - одобрительно поцокал языком полковник - поторопись, обед уже скоро. Евдокия, конечно, добрая женщина. Но и меру знать надо.
- Разрешите откланяться, ваше превосходительство - щёлкнул я каблуками и кивнул головой.
- Беги, баламут - шутливо отвесил мне подзатыльник старик. И заворчал нарочито по стариковски:
- Вот молодёжь пошла, восемьдесят шесть лет юноше, а в попе детство играет.
Глава 10
В Москве садились уже по темноте. Встречали нас две машины: ЗИС - для нас, ЭМка с охраной. Группа людей, один из которых представился старшим лейтенантом госбезопасности, предложил садиться в ЗИС. Машина была шестиместная. Лейтенант сообщил, что сейчас нас увезут на «ближнюю дачу». Пока мы ехали, мысли не давали мне покоя. Неужели сейчас я увижу Самого, как это будет, какой на самом деле этот несомненно великий человек.
Наконец, въехали в какие-то ворота, охрана, освещённое место. А вот и сам, правда всего лишь генерал Власик, пока ещё полковник, судя по трём шпалам на вороте.
- Здравствуйте, товарищи - приветствовал он нас - Иосиф Виссарионович распорядился встретить и расположить вас. Отдыхайте, банька уже готова, стол накроют. А хозяин сегодня не сможет встретиться с вами.
Полковник говорит, а сам так и не отводит глаз от старика, прямо глаза в глаза уставился. Ясно, дед опять коннектится.
- Вот, знакомьтесь, это лейтенант госбезопасности Федосеев Иван Иванович, он покажет, где что. А мне, извините, пора, дела, служба.
Иван Иванович проводил нас в баню, сказал бельё оставить здесь, его постирают. Предложил чай, квас.
Из-за позднего времени долго париться не стали, скорее, немного освежились. Затем провели нас в основное здание дачи, стол нам накрыли в малой гостиной. Ну что сказать о внутреннем убранстве? Вы думаете роскошь, три раза «ХА», да у меня квартира намного богаче была. Это жильё настоящего коммуниста почти аскетичное, но, опять же, всё под рукой.
Измотанный долгой дорогой, поздним часом и разомлевший в баньке, я хотел было отказаться от ужина и пойти спать.
- Внучок, ты такой слабенький, не покушаешь, так сил совсем не будет. Я вот хоть и стар, но креплюсь - попенял мне Никифор Петрович.
Да, как же, стар он, как лось прёт, хрен догонишь. Из таких людей гвозди делать надо, вернее, железнодорожные костыли - ворчал я про себя, буравя взглядом могучую спину старика, которая перекрывала спину тоже не маленького Тимошенко.
Стол уже был накрыт, простенько и сытно. Присутствовали: наваристый борщ со сметаной, овощное рагу с грибами, картофельное пюре, холодные закуски и запотевший графинчик с водочкой. От аромата и вида еды я только сейчас осознал, насколько проголодался. Но до конца не отойдя от огорчения, что меня не отпустили спать, я решил немножечко по дружески подшутить над моими товарищами. Схватив графин, я бодро произнёс:
- Ну что, господа офицеры, по соточке в честь приезда?
Тимошенко взбледнул и подавился ложкой борща. Дед же, улыбаясь, накрыл графин с моей рукой своей медвежьей лапой и сказал:
- Вам, генерал, нельзя, а то выпимши вы становитесь буйным, ещё прикажете медведей с цыганами звать.
Рядом что-то брякнуло, это у подавальщицы из рук выпал графин с морсом. Комендант дачи, ну, как там его, не важно, стоял, хлопая глазами, как филин. Командарм, откашлявшись, сделал две вещи одновременно, показал мне кулак и пальцем у виска покрутил. Прямо Юлий Цезарь, восхитился я про себя. Затем он натужно рассмеялся, говоря:
- Вот сколько лет назад товарищ Сталин рассказал этот анекдот, но до сих пор весело.
Комендант отмер, сглотнул, сказал, что ему нужно срочно уйти и все вопросы к лейтенанту, который сопровождал его. Ужин закончился в тёплой дружеской обстановке, правда, очень быстро. Разошлись , поблагодарив за ужин. Лейтенант показал наши комнаты и по просьбе старика, который лейтёхе сказал, что, мол, не хочет оставлять неслуха, то есть меня, одного, отвёл нас в комнату для двоих. «Старый болван, ты что устроил, думал я, что несёшь? Забыл, какое время на дворе. Сейчас комендант в ОГПУ доложит и, увезут в чёрном воронке» - материл в мыслях я себя.
Войдя в небольшую комнату с двумя кроватями, я стал извиняться перед дедом. Тот остановил меня:
- Виктор Данилович, передо мной не надо, я ведь понимаю и усталость вашего молодого тела и нравы, которые присущи вашему времени. А перед Семёном Константиновичем обязательно нужно, это вам повезло, а в двадцатые годы за такую шутку можно было и пулю в лоб схлопотать.
- Я уже всё осознал, и пообещал себе, что впредь буду держать себя в руках.
- Это очень хорошо, но разговор у нас с вами будет о завтрашней встрече. Я хотел немного рассказать об Иосифе. Иосиф, как бы это выразиться верно, триедин, что ли.
Видя моё удивление, старец усмехнулся:
- Нет, нет не как отец небесный. Вот смотри, Иосиф - это добрый и весёлый человек, хороший друг, гостеприимный и хлебосольный хозяин. Коба - это пламенный революционер, готовый ради идеалов революции рисковать своей жизнью. А вот Сталин - это уже не человек, это, в первую очередь, руководитель государства рабочих и крестьян, государства, которое создаётся для блага простого народа и справедливости.
Заметив мою скептическую усмешку, он покачал головой.
- При дальнейшем общении ты это сам увидишь и поймёшь - сказал Никифор Петрович - И как любой хороший правитель, который хочет не только процветания страны, но и процветания граждан. Чтобы люди нашей страны не только повышали своё материальное благосостояние, но и стремились духовно, научно развиваться.
Я не выдержал и вставил реплику:
- «Религия - опиум для народа». А как же борьба с поповством, снесение храмов?
- Ты пойми, что любой император или царь не располагают абсолютной властью, как это кажется со стороны. В древнем Риме императоры, пользуясь поддержкой определённой группы сенаторов, патрициев и нобилей, вынужденно считались с их мнением, подчинялись им. В России Иван Грозный, Пётр I, на что уж были самодержцами, и то, один считался с боярами, другой с дворянами.
- Свита играет короля - сказал я.
- Да ты сам попробуй, в любом, даже маленьком коллективе покомандуй. Всегда найдутся недовольные тобой, те, кто сами хотят власти, те, кто неправильно понимает общую цель. И, соответственно, каждый в меру своего понимания и ума идут, вроде как, к общей цели, но своими путями. Ладно, мы увлеклись, вернёмся к Сталину. Это уже по сути компьютер, заточенный на основной цели, которую он выполняет наилучшим способом, не взирая на свои предпочтения и чувства. Повторюсь, Иосиф весёлый , радушный друг. Коба - пламя революции. Сталин - правитель, для которого не существует ничего кроме страны и народа.
Я постепенно стал понимать и осознавать этого человека, решил для себя, что буду помогать ему до конца..
Старец продолжил:
- Он никогда, ни при каких обстоятельствах это не смешивает, также он не любит панибратского хамства, ценит ум, честность, целеустремлённость. А вот исполнительность уважает осознанную, к которой относятся обдуманно, а не прут, слепо выполняя всё то, что приказано. Не удивляйтесь, даже в уставе красной армии написано, что красноармеец не имеет права выполнять преступный приказ, а, напротив, должен подвергнуть аресту и сопроводить в особый отдел командира, отдавшего этот приказ.
- Вот это поворот - удивился я мысленно.
Ещё немного поговорив, стали ложиться спать. Коснувшись головой подушки, я мгновенно уснул.
Ещё сквозь сон я услышал слова песни «Утро красит нежным светом стены древнего кремля...» Приоткрыв один глаз, увидел комнату, залитую солнечным светом, «не иначе от кремля отсвечивает», усмехнулся я про себя. Открыв второй глаз, обнаружил и источник песни. Никифор Петрович был уже одет и, причёсываясь перед зеркалом, тихонько напевал. «Ага, своим громогласным басом», съехидничал мой внутренний голос. «Стоп» - одёрнул я себя - «чего то я сегодня излишне сарказмирую, как бы опять чего не ляпнуть, надо за языком следить».
Заметив моё пробуждение, полковник поздоровался и намекнул, что день уже почти в разгаре, а баре изволют почивать. Пришлось вставать. Умывшись, одевшись, я вышел в коридор и почти сразу наткнулся на Тимошенко.
- Доброе утро. Семён Константинович, извините меня за вчерашнюю выходку.
Тот молча пробуравил меня суровым взглядом, но затем черты его лица разгладились, и он весело сказал:
- Я ведь вчера хотел застрелить вас, как контру недобитую, но к счастью, пистолета под рукой не нашлось, а из солёных огурцов стрелять не обучен. Надо было вас, генерал, за ухо оттаскать - и задумчиво добавил - или ремня всыпать.
Я почувствовал, как заполыхали мои уши от стыда, повесил голову. Ободряюще похлопав меня по плечу, командарм сказал:
- Пойдём в гостиную, меня предупредили, что сейчас приедет хозяин.
Входя следом за ним в гостиную, я увидел на столе блестящий самовар, сверкающий в утренних лучах солнца.
- Доброе утро, Семён - поздоровался Никифор Петрович.
Через некоторое время мы услышали, как в прихожую вошли люди. Первым в их сторону направился командарм, следом полковник, я завершил наш отряд.
В этот момент в моей голове кружился рой противоречивых мыслей, но одна была настойчивей остальных: как это будет, какой он?
Навстречу нашему отряду двигался другой во главе с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Слегка в стороне шёл, а вернее как - будто готовился к хищному прыжку, готовый растерзать любого, кто хоть немного будет представлять опасность для его хозяина, Власик. С другой стороны от вождя находились бойцы охраны, впрочем, без оружия в руках.
- Здравствуйте, господа офицеры - поздоровался вождь хмуро.
Окружающие напряглись. Видя, какой эффект он произвёл, улыбнулся, протягивая руку замершему Тимошенко для рукопожатия.
- Ну, здравствуй, красный атаман.
- Здравствуйте, товарищ Коба.
Увидев старца, Сталин подошёл к нему и, казалось в этот момент лицо его излучало радость, глаза залучились счастьем.. Создалось впечатление, что он увидел долгожданного человека, с которым уже и не думал увидеться:
- Здравствуй, дед Святогор.
Никифор Петрович, слегка приобнявшись со Сталиным, смотря своим «фирменным» взглядом, тихо произнёс:
- Здравствуй, Иосиф. Почему ты терпел, почему не встретился со мной?
Он произнёс окончание этой фразы настолько тихо, что никто кроме них двоих этого не слышал. Сталин, немного отступив, окинул взглядом его фигуру, махнул рукой, мол, чего тут говорить, дела, некогда. Но ощущение у меня сложилось такое, что ему стало легче, как - будто неимоверная тяжесть свалилась с его плеч. Он даже вроде помолодел. Опомнившись, вождь, уже откровенно стебаясь спросил:
- Где же ваш генерал, почему не представляется, или он у вас невежда? - и посмотрел на меня заинтересованно.
Памятуя о вчерашней оказии, Тимошенко представил меня:
- Это пионер Илья.
Старец прошептал что-то на ухо Сталину. Тот, в свою очередь, зыркнул по сторонам, в это время какая - то тень пробежала по его лицу, а затем снова лицо приняло вид добродушного хозяина. Он пригласил нас за стол. За завтраком никаких серьёзных тем не поднималось. Вспоминали, в основном, боевую революционную молодость. В общем, хорошим товарищам, которые давно не виделись друг с другом, есть о чём поговорить. Касаемо меня, естественно, мне нечего было сказать, я сидел, слушал и наблюдал за Сталиным.
Действительно, за столом сидел гостеприимный хозяин, друг, который искренне и смеялся и грустил вместе со всеми. Он был с ними на равных, и ничем не выказывал своего превосходства.
По окончании завтрака Тимошенко стал прощаться, ссылаясь на неотложные дела, и ушёл.
Старец предложил:
- Товарищи, смотрите, какая замечательная погода, давайте прогуляемся, подышим свежим воздухом.
Пройдя по тропинке до небольшого хвойного леса, дед сказал:
- Иосиф, пора представить генерала.
Они обменялись взглядами. Сталин предложил пройти в беседку и сделал знак охране, чтобы те приотстали. Сидя в беседке, старец тяжко вздохнул:
- Иосиф Виссарионович, прошу вас отнестись с доверием к тому, что вы сейчас услышите, за каждое слово я ручаюсь.
Сталин после такой фразы подобрался, взгляд его стал цепким, пронизывающим. Он смотрел прямо мне в глаза, я ощутил, что меня как-будто просвечивают насквозь, изучая. Повисла гнетущая тишина. Я думал, что он своим тигриным взором расщепит меня на атомы. Не мигая, он перевёл свой взгляд на Никифора Петровича, ведь только ему он мог доверять безгранично.
- Хорошо, представляйте своего загадочного генерала.
Я принял стойку и начал свой доклад. Сталин соответствовал своей фамилии, короче, крепче он был, чем Тимошенко. Он даже бровью не повёл, только, слегка прищурившись, поинтересовался с чуть заметным грузинским акцентом:
- Почему вы, товарищ генерал, представились не полностью?
Я непонимающе смотрел на него. Тогда он пояснил:
- Генерал Советского союза - сказал он это с вопросительной ноткой.
Если сказать, что я был восхищён, поражён, то это ничего не сказать. Это точно не человек, а суперкомпьютер. Сделать в мгновение такие выводы. Опередив меня, чтобы я раньше времени не сболтнул лишка, Святогор произнёс:
- Иосиф, не спеши, ты ещё не готов. Виктор расскажи то, во что ты посвятил Тимошенко.
- Товарищ Сталин - начал я.
- Виктор, зовите меня Иосиф Виссарионович.
- Хорошо, Иосиф Виссарионович - я начал рассказ. Про попытку Германских властей втянуть СССР в совместный поход, про вынужденное вступление на территорию Польши, про предложенный мной референдум.
Виссарионович слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.
- Виктор, я понимаю, что вы сейчас рассказываете часть из того, вы знаете. Вы должны понимать, что вы являетесь секретным носителем высшей степени. И как бы вы поступили на моём месте?
- Иосиф Виссарионович, я всё прекрасно осознаю, не одно десятилетие работал в этой сфере. Предлагаю прикрепить меня к бойцам полковника Власика, у которых имеется высший доступ. Поймите меня правильно - видя, что вождь хочет возразить - я могу не только рассказывать о будущих событиях и обучать спецвойска, к тому же лучшего надзора и секретности на данный момент не добиться даже в подвалах Лубянки.
Сталин слегка двинул бровью - Давай, поясни.
-Есть вещи, которые может знать только один человек, и это вы.
Виссарионыч задумался, достал папиросу и прикурил.
Прервал тишину старец:
- Иосиф, это теперь твой помощник.
- Вернее, я предполагаю. Такой вариант общения - влез я, ты, дед, Сталина мне ещё сломай, пронеслась сумасшедшая мысль, видя, что вождь подвис. - относитесь ко мне, как к книге, как к внутреннему голосу. Который каждый человек слышит, но делает всё равно по-своему.
- Вот, генерал, опять поперёк батьки в пекло лезешь - сделал мне внушение Никифор Петрович.
- Иосиф, пора мне, устал я, ждут меня. Теперь я передам свой дар Виктору, меня с тобой постоянно не было рядом, а Виктор будет. Впрочем, после передачи дара ты это и сам увидишь, как и было со мной. Что вы так смотрите, это одна из граний дара, я вижу человека, но и человек видит меня.
До нас со Сталиным стало доходить, мы переглянулись. Оказывается, чувство доверия, которое мы испытывали к старцу, было на самом деле точным знанием, которое мы получили в момент, когда он смотрел в нашу душу и мысли.
Для передачи дара нам с Виктором нужно на семь дней уехать в тайное место.
Договорившись, что по истечении срока я явлюсь в распоряжение вождя. К этому сроку некоторая информация, которую я открыл, подтвердится на деле.
- Виктор, иди, собирай вещи, мне нужно Иосифу ещё кое - что поведать.
Пожав плечами, я отправился обратно.
«Ага, собирать вещи, так они все на мне» - подумал я.
- Иосиф, давай прощаться, больше никогда не увидимся, я уйду за грань.
Из вождя как-будто выдернули стержень. Посерев и поникнув лицом, Иосиф произнёс:
- Вот и ты покидаешь меня, дорогой друг.
На лице старца вспыхнули глаза, он лучезарно улыбнулся и произнёс:
- Не кручинься, я передам ему не только свой дар, но и часть своей души. Не удивляйся переменам, которые произойдут с Виктором. Просто смотри ему в глаза.
Никифор Петрович тепло, по отечески, обнял подавленного человека, несколько минут назад бывшего несокрушимой скалой. Простившись, оба мужчины пошли по тропинке. Один к машине, другой в дом.
Глава 12
Пообедав, мы с Никифором Петровичем немного отдохнули. Затем к нам в комнату заглянул незнакомый лейтенант, уведомив нас о том, что машина для нас пришла.
На улице стояло два авто: ЗИС и эмка. От них к нам подошёл высокий, крепкий человек в форме НКВД, представится старшим лейтенантом госбезопасности, Черновым Михаилом Терентьевичем.
- Здравствуйте, товарищ Святогоров, мне поручено ваша охрана и доставка в то место, куда вы скажете.
- Здравствуйте, Михаил Терентьевич. Наш пункт назначения Давидова пустынь, это в районе села Бовыкино.
Старший лейтенант подозвал пожилого шофёра.
- Слушай, Николай Александрович, ты случаем не знаешь, где место под названием Давидова пустынь?
Шофёр призадумался, припоминая.
- А, кажись, знаю, это в Чеховском районе, колхоз раньше так и назывался Давидова пустынь, а лет 10 назад его переименовали в колхоз Новый быт. Вы как, готовы?
- Да.
- Тогда прошу в машину.
Николай Александрович указал нам на ЗИС. Сопровождающий сел с нами в машину на переднее место. Эмка с бойцами охраны двинулась следом.
- Значит, товарищ Святогоров? - поинтересовался я у деда.
Он веселясь, ответил:
- Что, правда, думал, что я витязь из сказки?
- Похож. Вот ты говорил, что тебя воспитывали дед с бабкой, а про родителей ничего не говорил.
- Виктор, ты знаешь, пока я сними жил, даже такой вопрос у меня не возникал, а они и не говорили. Уже на службе начал думать об этом. Потом, когда получил звание прапорщика, отпустили меня домой на побывку. Хотел я увидеться со своими стариками, похвалиться своими успехами, чтобы они гордились внуком, в которого вложили столько любви, сил и знаний. Пришёл, а дома то и нет. На том месте, где он стоял, ключ святой бьёт из-под земли и стоит обетный крест. Видно, что люди часто туда ходят. Пошёл я, значит, по деревням, узнать, куда делись мои родные. Люди, у которых спрашивал, отвечали, что никакого дома там никогда не было, а источник появился лет тридцать назад. И лишь в одной деревне древняя старушка, которую все считали юродивой, сказала мне: «Никифорушка, они вернулись к себе и ждут тебя после исполнения тебе предназначенного». Сколько я её ни спрашивал, больше ничего не сказала. Пытался узреть её душу, видел и ощущал только благодать неземную.
Дальше поездка продолжалась молча. Я смотрел на проплывающий мимо пейзаж, и размышлял, кто же ты, старец, человек ли? Не придя ни к каким выводам, решил поинтересоваться:
- Никифор Петрович, а куда мы, всё-таки, едем, верней, для чего именно туда?
- Знаешь, Виктор, там святое место или, как вы называете, место силы. С незапамятных времён там люди устраивали святилища, капища, а вокруг возводили курганы. При Иване III на этом месте возвели первый храм. В общем, людей туда, на священную землю всегда тянуло. И не знаю откуда, но точно знаю, что нам туда нужно попасть.
Наш кортеж отъехал от ближней дачи больше шестидесяти километров, как у меня внутри стало нарастать чувство беспокойства, и моего старика тоже, видимо, стало что-то волновать, он пристально глядел вперёд, сканируя окрестности. Пока ничего не происходило. Грунтовая дорога, на которую мы свернули более двух часов назад, проходила между полей. За окном начались первые сумерки, впереди показался мрачноватый лес. Дорога с поворотом заходила в него. Лес то был самым обычным, и не сильно густым, просто я его так воспринял от гнетущего чувства тревоги. В моей голове зазвучало предупреждение о сильной опасности, как это не раз бывало в моих командировках перед внезапным боем.
- Стой - скомандовал старец голосом, похожим на раскат грома.
Шофёр, не ожидая такой подлянки, со всей дури ударил по тормозам. Лейтенант чудом успел упереться руками в торпеду, в противном случае, мог бы и через лобовое стекло произвести десант. Мы толком ещё не успели до конца испугаться, как лобовое стекло начало взрываться осколками стеклянных брызг. Шофёр обмяк, упав на баранку. Мы втроём выскочили с разных сторон из машины (мы с лейтенантом справа, дед слева). Одна из пуль угодила в ключицу старшего лейтенанта, от болевого шока он потерял сознание. Выхватив у него наган, я ушёл в перекат в сторону неглубокой промоины. Стрельба нарастала. Спереди пригибаясь и стреляя из автоматического оружия приближались три силуэта. Сзади наша охрана тоже вела огневой бой. Со стороны, куда выскочил Никифор Петрович, я заметил метрах в семидесяти групповое движение. Приняв решение противодействовать тем, кто нападал спереди, скрытно двинулся вдоль промоины, которая была около тридцати сантиметров глубиной, но высота травы позволяла мне оставаться незамеченным. Оказавшись за спиной стрелков, я стал прицеливаться, не поднимаясь, в ближайшего из них, но в этот момент заметил краем глаза фигуру, видимо, с пулемётом в руках, догонявшую своих подельников. Патовая ситуация, стрелять нельзя. Начни стрелять в любого из них, другие неизбежно заметят. Продолжив свой забег, пропустил мимо себя пулемётчика. Вблизи я рассмотрел, что мужичок хоть и крепко сложен, но невысок ростом. Пользуясь сгущающимися сумерками, я бесшумно догнал его сзади и перехватив наган за ствол как молоток, со всей дури засветил ему в висок. Я только и успел бросить револьвер и выхватить пулемёт из ослабших рук мужика, который рухнул, как подкошенный. Пытаясь в запале схватки удержать пулемёт на весу, я простонал «Сука, какой тяжёлый лом, хорошо хоть не пальнул из него сразу, как хотел». Пристроив оружие на тело бандита, выпустил очередь патронов на семь по автоматчикам. Благо, дистанция метров двадцать пять. Одного срезал сразу, на двух других истратил всё остальное. Боёк клацнул впустую. С этими вроде как всё. Со стороны охраны завязалась вялая перестрелка, «паритет сил» - подумалось мне. Зато со стороны старца стрельба не только не уменьшалась, но становилась более заполошенной. «Грёбанный терминатор, а ещё интеллигентным человеком казался» - видимо, адреналин повлиял таким образом на мои мысли. Да и то правда, ведь у деда с собой оружия совсем не было, но как же это он им жару задаёт. Спеша на помощь старику, попутно решал проблему с оружием. Пулемёт пуст, револьвер просохатил в потёмках, хрен отыщешь. Бывший пулемётчик поделился тесаком, который я обнаружил своей коленкой, чуть не распоров её. Нож, видимо, выпал из-за ремня убиенного. Я стартанул в сторону заполошной стрельбы, свой маршрут проложил через автоматчика, который был ближе. Я схватил автомат, он был какой - то странный, такого я не видел никогда. Ну и ладно, спусковой крючок на месте, а искать другое оружие некогда. Летел я, не касаясь земли. Практически в упор дал длинную очередь, что называется, до железки, скосив сразу нескольких, бросил бесполезный трофей. Пользуясь эффектом неожиданности, так как бандиты не ожидали нападения с этой стороны, а накал боя не давал им глядеть себе за спины, я кинулся с ножом по нижнему ярусу. Нанося удары лезвием не выше паха. Тем, кто падал, ещё добавлял удар в область шеи. Случайно под руку, когда я опёрся на неё, попался ещё один автомат. Схватив его, более прицельно, короткими очередями добил двух оставшихся варнака.
- Витька, это я - услышал я голос полковника - тати здесь кончились.
Я, ещё не отойдя от горячки боя, крикнул:
- Никифор, ты как, жив?
- Да всё нормально, подходя ко мне пробасил дед - А ты не ранен?
- Нет.
И мы поспешили на помощь охране. Конечно, оставлять подраненных, но живых врагов за своей спиной не хотелось. Но нужно было спешить на помощь ребятам, да и в наступившей уже темноте без фонарей ходить по местности было небезопасно. Двигаясь в сторону машины охраны, мы увидели свет фар приближающихся машин с той стороны, откуда мы приехали. Стрельба там снова усилилась. Неужели ещё бандиты? Не успели мы преодолеть и половину пути, как стрельба окончилась. Подкравшись поближе, мы поняли, что это подмога подоспела к нам. Опознавшись издалека во избежание недоразумений, мы вышли в свет фар. Один из бойцов нашей охраны удивлённо сказал:
- Я думал, вы всё. Нас здесь с десяток принимало. Вам помочь не смогли.
- Там лейтенант ваш ранен, а шофёра сразу убило - сказал я.
Из темноты вышел человек в военной полевой форме с петлицами пехоты и одной шпалой.
- Здравия желаю, капитан Коржов Сергей Михайлович - представился он - Где старший лейтенант?
Старец махнул рукой, указывая направление. Капитан отдал приказ бойцам оказать помощь старшему лейтенанту.
- Осторожно, там много недобитых подранков - предостерёг я.
Коржов дал соответствующие распоряжения. Прибыли они сразу на двух грузовиках, которые объехали Эмку с двух сторон, подсвечивая своими фарами путь солдатам, медленно покатили по поляне. Оттуда раздавались матюки: солдаты вязали бандитов. Нужно отдать должное капитану, он сразу выставил боевое охранение. Бойцы привели раненного старшего лейтенанта, впрочем, уже перевязанного. Один из них оказался санинструктором, он доложил, что старший лейтенант получил ранение в мягкие ткани, кости и крупные сосуды не задеты. Крови тоже потерял немного, но пуля задела нервный узел, из-за чего он и потерял сознание. Выслушав доклад, капитан с лейтенантом представились друг другу. На вопрос, «как вы так быстро здесь оказались?», капитан пояснил, что пехотный полк находится в пяти километрах отсюда в полевом лагере на учениях. Услышав стрельбу, посадил бойцов на машины сколько влезло, благо, на завтра были назначены боевые стрельбы, патроны были, раздали их бойцам, те заряжали оружие на ходу.
Снова показался свет фар и звук приближающихся моторов. Бойцы стали рассредотачиваться, ощетинившись оружием. Но по мере приближения лейтенант узнал своих и пояснил:
- Я когда очнулся, связался по радио со своими, передатчик в машине не пострадал.
Подъехали два автобуса, из которых первым вылетел наскипидаренный майор НКВД. А следом высыпали бойцы. Небо на востоке начало светлеть, сумерки отступали.
- Товарищ майор госбезопасности, старший лейтенант госбезопасности Чернов Михаил Терентьевич - представился раненный лейтенант.
- Майор госбезопасности Иушин Данил Иванович. Что тут у вас, старший лейтенант?
- Сопровождая особо важных лиц на двух машинах с охраной в количестве семь человек, попали в засаду. Начался огневой контакт. Силами бойцов охраны нападающий противник уничтожен, охраняемые лица в безопасности, не пострадали. Наши потери: четверо убиты, двое ранены, включая командира, то есть меня. В середине боя к нам на выручку подоспели бойцы пехоты РККА во главе с капитаном Коржовым.
- Товарищ майор, капитан Коржов - представился пехотный командир - мы подоспели к концу боя, я приказал оказать помощь раненым и задержать противника.
- Спасибо, Коржов - протянул руку майор - тебя как по батюшке?- спросил он, пожимая руку.
- Сергей Михайлович - сказал в ответ капитан.
Очень странная ситуация. Лейтенант расскажите ещё раз, только подробнее.
- Данил Иванович, много добавить не могу. Один из сопровождаемых лиц подал устное предупреждение командой «стоп», вследствие чего наш водитель произвёл экстренную остановку автомобиля, который подвергся пулевому обстрелу, пули попали в лобовое стекло, водитель от полученных ран скончался мгновенно. Я при попытке покинуть автомобиль получил ранение и потерял сознание. Придя в себя, связался по радиосвязи с районным отделом НКВД и запросил помощь. Бой, как таковой, я пропустил, находясь в беспамятстве. После радиосвязи ко мне подоспели два бойца, после проверки документов оказались служащими пехотного батальона. Они оказали мне медицинскую помощь и привели к своему командиру, капитану Коржову. Ну, а дальше вы знаете.
Майор задал вопрос Коржову:
- Ну, теперь ты, Сергей Михайлович подробно рассказывай.
Капитан начал свой доклад:
- Находясь в полевом лагере пехотного полка, который находился на учениях, с наступлением сумерек услышал на юго - западе от лагеря звуки усиливающейся стрельбы. Стреляли из автоматического оружия. Дал приказ бойцам полка, находившимся по близости грузиться в грузовики а начальнику боевой части раздать оружие и боеприпас к стрелковому оружию под свою ответственность. После погрузки бойцов, возглавив командование, выдвинулся в сторону звуков стрелкового боя. При приближении к месту боя отдал приказ покинуть автотранспорт и рассредоточившись произвести разведку боем. В результате которой выяснилось, что сотрудники НКВД заняли оборону возле автомобиля марки М-1, госномер 103 мо, ведут стрелковый бой с группой лиц в штатском в количестве десять человек, вооружённых автоматическим стрелковым оружием. Мной был отдан приказ оказать помощь бойцам НКВД, подавить неопознанного противника огнём из личного оружия. В ходе кратковременного боя противник был уничтожен. Моим бойцам, которые первыми подоспели к легковому автомобилю, обороняющийся сотрудник НКВД после предъявления документов, оказавшись старшим лейтенантом НКВД Черновым, сообщил, что они осуществляли охрану впереди идущего автомобиля марки ЗИС -1, в котором перемещались два охраняемых лица. Колонна попала в засаду с нескольких сторон одновременно. Из-за плотности огня, которому их подвергли неизвестные нападающие, не было никакой возможности оказать помощь охраняемым лицам. В ходе боя два сотрудника убиты, один ранен тяжело и один получил лёгкое ранение. Бой закончился. К нам со стороны охраняемого автомобиля вышли двое, обозначились голосом. Старший лейтенант опознал в них охраняемых лиц. Я отдал приказ бойцам прочесать местность при помощи головного освещения грузовиков, на которых мы приехали. Один из охраняемых предупредил нас о том, что среди противника есть недобитые, возможно сопротивление. Сейчас ожидаю доклада.
- Ещё раз, спасибо, капитан - сказал майор Иушин - не переживай по поводу раздачи бойцам и применения боевого оружия. Ты молодец, сделал всё правильно и своевременно. Крути дырочку для ордена - и хлопнул капитана по плечу.
Майор отдал приказ своим бойцам проконтролировать, помочь пехоте в очистке местности и по возможности идентифицировать нападающих, при этом сохранить больше следов для группы следователей. В это время подбежал пехотинец в звании лейтенанта, и, приняв уставную стойку, обратился к майору госбезопасности.
- Товарищ майор госбезопасности, разрешите обратиться к товарищу капитану.
Получив добро, лейтенант сказал:
- Товарищ капитан, местность зачищена, обнаружено 49 убитых, 7 раненых в штатском, у четверых раненых и одного убитого ножевые резано - колотые раны нижних конечностей, у двоих ранения...
И тут докладчик смутился немного, но продолжил под начальственным взглядом, в общем, им мудя порезали. И снова чётко продолжил, у двух других смертельные раны шеи. У шестнадцати убитых разбиты черепа и проломлена грудная клетка, два проткнуты карабином Мосина, остальные скончались от пулевых ранений. Изъято: сорок четыре единицы ППД 34/38, два ДП - 27, 10 ТТ, 2 карабина мосина,30 Ф1, 48 единиц холодного оружия. Да и, кажись, двое раненых сошли с ума, говорят о богатыре в золотых доспехах.
Майор обратил свой начальственный взор на нас со стариком. Видимо, хотел нас допросить, но вмешался старший лейтенант, попросил майора отойти с ним в сторонку и что-то начал объяснять. Видимо, у него были веские аргументы. И они направились к ЗИСу, как следовало из обрывков фраз для доклада начальству и вызова следственной группы. Когда они возвращались назад, старец заявил, что цель нашей поездки, которую одобрил сам товарищ Сталин, не достигнута. Майор нехотя но согласился отпустить нас. Ведь ситуация, которая произошла здесь была из ряда вон выходящая. На правительственную машину было совершено нападение. Здесь было всё необычно, и бандиты, гладко выбритые, подстриженные коротко по военному, к тому же их количество и грамотно организованная засада, не говоря уже о вооружении. И был ещё большой вопрос, кто их так уничтожил. Конечно, верхом наглости было выпросить у майора автобус с бойцами для сопровождения. Но упоминание вождя и полковника Власика сделало свой дело. Майор дал добро и на это. Но оставалось впечатление, что он сейчас снимет свою фуражку и бросит её на землю, при этом, непременно, сплюнув и сказав «делайте, что хотите!». Но нет, молодец, выдержал покер фэйс.
Мы продолжили свой путь. Приближаясь к колхозу, старик попросил остановить у речушки, вдоль которой мы ехали. Он вывел меня из салона и приказал привести себя в приличное состояние. А то, мол, негоже в святое место являться, как вурдалак, только что вылезший из могилы и кого-то сожравший. Осмотрев себя, насколько это возможно и глянув на своё отражение в воде, я с ним согласился. Но при этом я не преминул вставить шпильку, мол, хорошо вам, сияющим золотым витязям, детям солнца. За что и получил звонкий подзатыльник.
Глава 13
Въехав на территорию храма, увидели запустение, заколоченные двери и окна. Но старец, не замечая этого, направился к незаметной полуподвальной двери. Постучав в неё, стал ждать. Впрочем, минут через пять из неё вышел седой старичок. Был он стар, сгорблен, одеяние его было, наверное, когда - то рясой.
Увидев, кто стучался и поглядев в глаза, старичок бухнулся на колени и воздел руки. Мой старец положил ему руки на голову, так они и замерли на несколько мгновений. Затем один могучий старик помог другому встать на ноги. Они стали о чём-то беседовать, говорили тихо, да и на некотором расстоянии от меня, поэтому я ничего не слышал. Затем полковник направился ко мне и сказал «Пойдём, Виктор, нас ждут». А бойцам, которые косились на него с некоторым подозрением промолвил:
- Спасибо, товарищи, мы на месте, вы можете быть свободны.
Мы с Никифором Петровичем вошли в храм за плюгавым старичком. Он ввёл нас в царские врата, остановились перед алтарём, который, казалось, был сделан из цельного куска гранита. Мой старец, обходя по кругу алтарь, что - то бормотал себе еле слышно под нос и время от времени крестился и касался его в разных местах. Когда алтарь стал медленно отъезжать в сторону, мы со старичком подпрыгнули от неожиданности. Я попенял Петровичу, мол, негоже так людей пугать, ведь понимать надо и всё такое. Сфинктеры души могут не выдержать и обмочить штаны. На что перед моим носом появилось божье благословение в виде двухпудового кулака, и ещё было божье откровение, мол, высечь бы тебя, отрок, за богохульство, но глядя на твои преклонные года, всё это бесполезно, горбатого могила справит. Я стоял и благоговейно внимал откровению старого ангела, потому как помнил подзатыльник у реки. Но всё же, видимо, и впрямь дурак, не удержался и с обидой смиренно молвил:
- Конечно, генерала спецназа каждый обидеть может.
На что дед не выдержав, усмехнулся:
- Да ну тебя, баламут горбатый.
После чего обратился к плюгавому, который беспрестанно крестился, почему - то левой рукой, и бормотал молитвы, которыми хотел, наверное, изгнать меня или милостыню просил, но, услышав обращение от старика, замер, а потом начал кивать головой, как китайский болванчик. У меня возникло опасение, как бы голова у него не оторвалась. Старец велел ему, что через седмицу сюда прибудет важный человек, и чтоб он проводил его по этому ходу под алтарь. Алтарь сам в нужное время откроет проход.
Мы вдвоём начали спуск по лазу. Над нами алтарь снова стал на своё место. Но удивительно, темноты не было, с потолка и стен лилось бледно - голубое сияние.
- Всё страньше и страньше, думала Алиса, обожравшись мухоморов - неосознанно вслух сказал я.
- Балбес - ругнулся старец, шедший первым и не оборачиваясь.
Пройдя метров двадцать, вошли мы в полость очень правильной круглой формы, стены которой почему - то казались совсем не каменными. В центре на полу было два тёмных круга, на которые по приказу Никифора Петровича встал я рядом с ним. Без предварительных объяснений старец начал произносить слова и звуки, его фигура вспыхнула фиолетовым свечением. Потом меня затопил белый свет, ничего я не видел, слышал только глас, наверное, Божий.
Очнулся я на полу, лёжа на спине, боли не было, а даже наоборот, я чувствовал силу, рвущуюся из меня. Переведя взгляд с потолка на своё тело, оглядел его насколько мог. И правда, энергия, которая давила изнутри, порвала мою одежду, прям как у доктора, который превращался в Халка. Поворачивая голову из стороны в сторону, заметил полковника, лежащего как и я. Встав рядом с ним на колени, я заглянул ему в лицо, глаза его были закрыты, на устах сияла блаженная улыбка. Я только начал беспокоиться, как он открыл свои бледно - голубые глаза. «Какие бледно - голубые глаза, они же всегда почти фиолетовыми были» - билась мысль в моей голове. Старец, увидев меня, сказал: «Теперь ты готов, а мне пора» - и закрыл свои глаза навечно.
Тут я услышал шаги, которые приближались. Я встал навстречу.
Иосиф Виссарионович ехал в бронированном лимузине по просёлочной дороге. Машина из-за своей тяжести и великолепной подвески ехала плавно, слегка покачиваясь. Утреннее солнце ласково припекало через окно. Несмотря на свою занятость, он твёрдо решил выполнить просьбу своего друга. Да и просьба была странная: через семь дней прибыть в один старый храм в закрытом монастыре и не удивляться ничему. Машина остановилась возле храма, охранник открыл дверь, выпуская Сталина наружу. Подошёл Власик и сказал, указывая на плюгавого старика, что тому святой человек наказывал проводить важного человека, который приедет через седмицу. Сталин кивнул, и подойдя к старичку проговорил: «Веди». На возражения начальника своей охраны он зыркнул так, что тот не осмелился перечить. Когда Сталин подошёл к алтарю, тот начал медленно отъезжать в сторону. Плюгавый старичок указал на лаз и сказал, что они там. Виссарионович начал спускаться по древним ступеням. Коридор слабо подсвечивался непонятно откуда льющимся светом. Входя в нишу, он увидел крепкого юношу, выше самого вождя почти на голову, одежда на котором висела лохмотьями. Лицо юноши было лицом Виктора, только повзрослевшего на добрых десять лет. Краем глаза Иосиф увидел старца, лежащего на полу с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на устах. Снова переведя взгляд на юношу, встретился с его синими с фиолетовым свечением глазами.
- Ну, здравствуй, Иосиф - обалдело услышал я свой голос.
Конец.
Продолжение следует.
Повесть Оберег красной Руси Книга первая
© Copyright: Алексей Комяков, 2025
Свидетельство о публикации №225051301389
Свидетельство о публикации №225051301389
Рецензии