Сказания о Древних Русах

НсЛ
роман, отчасти в стихах, отчасти в прозе.
Сей труд, как и почти все последующие, помогает автору написать его magnum opus «Ю.Р.». Как конкретно помогает – даже не спРАшивайте. Помогает и все.
DISCLAIMER:
Настоящая РАбота носит исключительно РАзвлекательный хаРАктер и не имеет своей целью задеть, обидеть или оскорбить чьи-то чувства. Написана исключительно в юмористических целях. Любая иная тРАктовка данных Сказаний будет не верной.
Наркотики – зло, нацизм – зло, все злое – зло.

Материал, подсобляющий в понимании происходящего (1) (счет Древних Русов):
0 ноль
1 целковый
2 полушка
3 четвертушка
4 осьмушка
5 подувичок
6 медичок
7 серебрячок
8 золотничок
9 девятичок
10 десятичок

Материал, подсобляющий в понимании происходящего (2):
РА – славная славянская частица. Что-либо славное (в частности РА), предки всегда выделяли заглавными буквами.
Материал, подсобляющий в понимании происходящего (3):
Звездочкой (*) отмечены выРАжения, дополнительную информацию о которых можно почерпнуть в примечаниях (см. стРАницу 686).
Отдельно стоит отметить, что хоть книга и имеет в конце РАздел «примечания», однако бо;льшая часть отсылок все же проходит через текст неотмеченной, поэтому если вам показалось, что встреченное выРАжение вы могли где-то слышать, то, скорее всего, вам не показалось. =)
Данное произведение посвящается гРАжданину Южной Кореи Ли Юн Сопу, получившему тюремный срок за стихотворение об объединении двух Корей, Южной и Северной. Сим стихотворением и его переводом, автор предваряет настоящую книгу.
;;;; ;;;

;;; ;;;
;; ;; ;;;;;;
;; ;; ;;
;;;; ;; ;;;;;;
;;;; ;;; ;;
;;; ;;;;; ;;;;
12;; ;;; ;;; ;; ;;,
;; ;; ;;;;;;
;;;; ;;; ;;;; ;;,
;; ;;;;;;
;;; ;;; ; ;;
;;; ; ;;
; ;; ;;;; ;;;
;; ;; ;;;
;;;; ; ; ;;
; ;;;
;;; ;;; ;; ;;;
;;;;;; ;;;
; ;;; ;; ;; ;;;
; ; ; ;;.

; ;; ;; ;;, ;;;,
;;;; ;; ;;; ;;; ;;
;;; ;;; ;;; ;;
;;;; ;;; ;; ;; ;;
;;;;; ;;, ;;;;
;;;;, ;;; ; ;;;
;;; ; ;; ;;
;;; ;;;;
;; ;;; ;; ; ;; ; ;;
;; ;;;; ;;; ;;; ;;
;;; ; ;; ;;; ; ; ;;
; ; ;; ;
;;;; ;;; ;;; ;; ;;
; ;; ;;;; ;;;
;; ;; ;; ;;; ; ; ; ;;
;;;; ;;; ;; ;;
;;; ;;;; ;;; ;; ;;
;;;;;; ;;;
;; ;;;; ; ;; ;;.

;;; ;;;; ;;
;;; ;;; ;;;
;;; ;;;; ;;;
;; ;;;;;
;; ;;;; ;;
;;; ;;; ;; ;;;
;;; ;;;;.

;;; ;;; ;;;
;;;; ;;; ;;;
;;; ;;; ;;;;
;;; ;;
“;;; ;;; ;;;
;;; ;;; ;; ;;;?”;
;;; ;; ;;.
;;; ;; ;; ;;; ;;;
;;; ;;; ;; ; ;; ;;
;Пути объединения;

Если будет достигнуто объединение
Для людей без дома
Построить дом
Для людей без РАботы
обеспечить РАбочие места
эквивалент южной средней школы
Обеспечить бесплатное 12-летнее обРАзование,
Для умных людей
Пусть учатся в университете бесплатно,
Для больных людей
Дайте бесплатное лечение
Я даже не плачу налоги
Ха, многие женщины божественны
Даже если ты не продаешь свое тело
Я могу жить счастливо
любой
Безопасность жизни гаРАнтирована
Если ты не РАзвРАтничаешь
никто не в долгу
Вы можете жить хорошо.

У меня нет дома, в котором можно жить. Я снимаю комнату, снимаю комнату,
Нет необходимости искать дом для аренды.
Я хочу РАботать, но у меня нет РАботы
Мне не нужно проводить дни в отчаянии
Родители оплачивают обучение и сборы
Беспокойства, риск для жизни, труд
Моя спина не сгибается
Даже если у меня голова кружится
Нет причин, по которым вы не можете получить обРАзование из-за отсутствия денег.
У больных людей нет ни денег, ни имущества.
Нет необходимости умиРАть, не получив лечения.
двенадцать месяцев в году
Не нужно беспокоиться о налоговых бомбах
Ха, многие женщины божественны
Можно хорошо жить, не продавая себя
Нет способа выжить в моей жизни
Многие люди не совершают самоубийства
Если ты не РАзвРАтничаешь
Не нужно жить в долг.

Люди на Севере уже
Объединяйтесь для объединения
я двигаюсь вперед
Товарищи корейцы Юга
Теперь мы все
Соберитесь для объединения
Давайте двигаться вперед.

Даже если вы хотите добиться объединения
Из-за иностРАнных держав и предателей
Трудно добиться объединения
давай не будем говорить
«Даже если мы хотим добиться объединения,
«Нет ли способа объединиться?»
Давайте даже не будем сомневаться.
Если все наши люди из Северной и Южной Кореи соберутся вместе
Это становится величайшей силой объединения.



Глава 1. «Сага целковая. НАЧАЛО».
Часть 1.
О сотворении Древних Русов.
***
По преданиям, достоверность которых поддается сомнению РАзве что иродами окаянными, в лето 1 834 765 993 от создания РОДом детей своих – Богов Языческих, на Земле Святой, Русам РОДной, у места чудесного, что прозва;лось в дальнейшем Асгардом Ирийским, появились целковые из людей, что известны ныне как "Proto-rusы". Они же "Русы целковые". Как гласит целковая из целковых (одна из первых) легенд («Сказание о появлении Древних Русов на Земле»), передаваемая нашими предками из уст в уста и дошедшая до нас в виде неизменном, дело обстояло вот так:
И захотелось Даждьбогу Репку посадить на Земле не пашенной,
И взял Даждьбог лопату, да мотыгу РОДную,
И вскопал Даждьбог поле не пашенное, полил водой из БАЙКАЛА.
И взошла на серебрячковый день в огоРОДе Даждьбога Репка большая,
Да услышал Даждьбог из нее голоса человечьи,
Удивился Даждьбог, да ударил по Репке лопатою,
РАскололося Репка на полушку частей,
И вылезли оттуда существа полушканогие да полушкарукие.
И сказали ему существа, что Русами их зовут!
И берёг их Даждьбог как детей своих,
А они ему молилися в ответ!
Во истину так и было, а кто сомневается, тот ирод окаянный, серебрячок проклятий ему на чело!
Много ли известно нам о Древних Русах? Старинные летописи, коими исписаны древнейшие архитектурные памятники человечества (Колизей, Сфинкс, гоРОД Вааст-Багор, что в древней Русо-Монголии) дают нам исчерпывающий портрет далеких предков. Вот он:
То был наРОД древнейший. Очами одаренный голубыми, власами белыми каймённый,
Богами своими возлюбленный, с плечами, как коромысло и сложены были, точно из стали.
Изживали Русы век свой десятичко в десятичкелетенный (столетенный) всегда тихо и миролюбиво, молившись Богам своим да славя предков и почитая.
Часть 2.
Древние Русы в быту.
***
Как передают источники, в быту Русы были неприхотливы (!!! не путать с неряшливы !!!), скромны, смекалисты да дружелюбием кРАйним одаренными. Жилища строили экологичные, из дерев да камений слогаючи.
Всюду, где возникали селения Древних Русов, РАстекались по землям забота да доброта, благоРОДство и честь. Русы неприемлили насилия к кому-либо, ибо не питали вРАжды к существам иным, от себя отличным, как бы не пытались ныне перевРАть да исказить сие обстоятельство ящеры.
Срубы свои Русы возводили на берегах рек, но не от слабоРАзвитости технологической, как клевещет ныне чешуйчатое воронье, а из любви к живой водице, коей полнились тогда реки да озеРА по всей Земле Русской. Будь это не так, стали бы Древние Русы селиться на Кавказском хребте, Гималаях, Тибете? Вот именно, что не стали бы, ибо будь они слабо РАзвиты в техническом отношении, то не смогли бы плавить горные льды в нужных количествах, для нужд своих поселений. Сказки ж о том, что на пиках великих гор будто бы нет и не было Русовых хаток, являются не более чем брехунчатой выдумкой супостатов хвостатых.
УбРАнство домов Древних Русов составляли всевозможные укРАшения, вырезные из славянского дерева (липа, ольха, баобаб и пр.) да РАсписанные кРАсною финифтью. Цвет кРАсный пользовался у Русов особым почетом и любовью, не даром их стяги, рубахи, ложки, капища, сапожки и прочие места и вещи часто выкРАшивались этим цветом. Пословица тех дней, ходившая по Русо-Ацтекским Штатам, гласила: «покРАснеть на людях», что значило – быть принятым Русами, обрусеть и не имела тогда коннотации негативной. Много позже, уже во времена Древних Советских Русов смысл этой поговорки (как и многое из того, что было связано с кумачом кРАсным прогрессивных республик могучих Русов) был искажен в недРАх ящерского бюро лжи Геббельса.
Часть 3.
РОДные Боги и создание ящеров.
***
Невозможно, начав повесть сию, не упомянуть о Богах Древних Русов, ибо сведенья, передаваемые в саге этой будут тогда неполноценными. Как было уже сказано выше, 1 834 765 993 лет назад, могучий РОД-Всеотец воззрел на безжизненную пустоту Гиннунгагап, пресытую мРАка, хлада и льда. В туже минуту решил РОД осветить ВсепростРАнство мощью любви своей и добРОДетели, и вознеся длань могучую сотворил из ничего зазубренный диск, искрившейся силой великой, силою РОДа.
И метен был диск в сторону астероидов льда, во мРАке сокрытых и в нем дрейфующих. И столкнулися пламя РОДово и хлад Вселенский. И сила столкновения столь громадной была, что трещали гигантские льдины, и гам треска того столь оглушительным был, что оглохла РАзом вся Вселенная, кроме мудрого РОДа, что заблаговременно зарыл уши свои десницей да шуйцею.
А в те минуты трещали хребты ледяные, испарялись в целковочасье целые пла;сты их, ибо диск РОДа стремился достичь каждого из них. И в момент, когда последние из льдин ломались шипя, открыл РОД могучий уши свои, и шум, не улегшихся звуковых волн срезонировал в его дланях. И в той руке, что зовется десницею, отРАзились громы эха трещащего льда. В той же руке, что зовется шуйцею, укрылся шепот кипящих испарений.
В тот же миг диск зазубренный к РОДу обРАтно вернулся. И воззрел РОД на деяния диска и возРАдовался, ибо высвободились энергии, сокрытые в великих льдах ВсепростРАнства. Из искр, кои обРАзовывались при столкновениях диска со льдами заРОДились малые звезды, кои, изогнув спины, ощетинились яркими колючками. Из паРА таящих льдин возникли туманности галактические, из света, из грома, еще шумевшего в отдалении, возникли целковые камни. Не даром, когда РАзбивают камень на части слышится гул – то остатки дальнего грома выходят наружу.
И решил РОД сотворить из всего этого, грома и паРА, блеска, тумана своих целковых помощников – элементалей. Решил и сделал. Сотворил их РОД да наделил силой неслыханной – могли элементали летать по воздухам, славные песенки петь, не знали гнета усталости и кашу варить без комочков обучены были. Но взалкали элементали – диск РОДа себе захотели, ибо тянул их свет тот могучий, коим он полнился. Взалкали и обступать РОДа стали. И возгневался РОД, и рёк им:
–– Эй вы, неблагодарные элементали! Дал Я вам жизнь, дал пРАво творить, желания дал. И как отплатили вы мне, негодяи? Диска хотите, кой для внуков моих я уготовил? Шепчитесь гнусно, укрывшись в туманах, как бы воскРАсть диск тот священный да в РОДа метнуть, да боРОДой его придушить! Нет, не видать вам диска того, как жизни не видеть!
И дрогнули сердца элементалей, но алчность, стРАх их к буйству толкали. Воскликнули грозно тогда:
–– Атуй, жги Отца!
И бросились в бой, не зная конца.
Во Истину, битва гремела в тот день,
Накрывши собою галактику, в тень.
Целковый, имя которому Тварь, схватил РОДа-Отца
За боРОДу, остальным крикнув: –– Держу подлеца!
Но длани его утонули в сивых власах,
И скрывшись в боРОДе РОДа познал он стРАх.
Могучим словом и ударом руки
РОД наш, Отец побивал окаянных.
И вот поРАжение их очевидно,
Но гнусному Февралю умиРАть так обидно,
Что с неба звезду взял он на риск,
Метнувши ее в зазубренный диск.
Вспышкою яркой диск озарился,
На миг лишь РОД рукою закрылся,
Но гнусные элементали сбежали,
В туманах сокрывшись, за дальние дали.
Возгневался в тот день РОД так, что повелел укоротить бесконечно долгие элементалевы жизни до мизерных 29 000 000 000 000 лет, по самому малому количеству секунд, за кое мог ублажить сам себя Февраль – поганейший из уцелевших элементалей. И возгневались элементали тогда, и затаили обиду лютую.
РОД же в то время решил создать новых существ, но не в помощниках ныне нуждался он, а в любящих детях, мудрость его понимаюших. И взял великий РОД зазубренный диск двумя руками и надломил его. И возгорелся диск и воссиял он. И из РАзлома сего появился целковый средь РОДных Богов – мудрый Сварог. Воззрел тогда РОД на целкового Бога после него и изрёк благодушно:
–– ЗдРАв будь, отрок возлюбленный! Я – Всеотец пустотный, могучий и целковый, нарекшийся РОДом, и Я – Создатель твой, как и иных до тебя. Ты призван в мир для великих свершений и имя тебе Сварог! Встань близ меня, ре;ки со мной, трудись и действуй!
И отвечал ему Сварог:
–– Отец мой, РОД великий, БЛАГОдарен я тебе всецело, что РОДил меня Ты! Встаю же близ Тебя, реку с Тобой, тружусь с Тобой, с Тобой же дерзаю!
И решил тогда РОД создать новых Богов, и повелел Сварогу сделать Алатырь-Камень, и создал Алатырь-Камень Сварог из света паРА, грома и ткани, что стала в те дни тянуться от звезд. И зажег Сварог в камне огонь-Сварожич и встал подле РОДа, завершив сие действо. Смял же тогда РОД свою пРАвой дланью целковую половину диска, и скрошил его в пыль. И из этой пыли, что была в деснице его и шумами трещащих хребтов резонировала, РОДились Боги четвертушкаславные (триславные), пройдя чрез огонь в дивном камне, и нарек их РОД именами истинными: Хорс Ярчайший, Стрибог Гремчайший и Велес Премудрый.
И затем смял полушною рукой РОД-Всеотец зазубренный диск и из преисполненной шипения льдов длани РОДилась огнем дивного камня полушка Богов и дал им РОД имена РОДные: Мать – СыРА Земля, да Даждьбог БлагоРОДный.
И не думал тогда РОД людей создавать, но создал Даждьбог Репку и люди наРОДились незванно-негаданно. И изрёк тогда РОД:
–– О Даждьбог, внуки мои из Репки РОДились! Но чему научить их, что донести? Подумал о том ты?
И отвечал понурый Даждьбог:
– Нет, Всеотец. И я в этом повинен.
И сказал тогда РОД:
–– Что же, тогда Я реку для вас, внуки, услышьте ж глагол мой! Важнее добРА в мире нет вещи. Добро же лишь борьбою со злом можно постичь, ибо должно быть ему с кулаками. А потому дам я вам в помощники полушку (двойню).
Сказал так и сносил Даждьбога с Сырою Землею, и та понесла. И взрос тут младенец и рядом встав имя получил от РОДа – Белобог, сын Земли и Даждьбога. И сносил также Землицу РОД со Сварогом, Стрибогом и Хорсом, РОДив через Землю Перуна, Макош, Марену и Чернобога (у Велеса в день тот так и не встал).
И заповедал РОД Богам Черно и Бело
СРАжаться друг с другом на благо людей.
В битву кидаться честно и смело,
Определив Белого добрым, а Черно – злодей.
Добру побеждать всегда должно быть было,
А потому Чернобогу казалось уныло обРАтную славу стяжать.
И отдал тогда РОД ему РАть
Сказав, что призвать ты можешь, создать
ГРАды и деревни всесокрушать,
Бороться с людьми, заставлять их бояться
И к миру вести их младые сердца,
Добру быть в конце, иль не будет конца!
И Чернобог взял на себя ношу бойца против людей для людей. И отдал им тогда РОД Вселенную, дабы было где им РАзвернуться да РАзгуляться во славе. И создал он отдельную планету для Русов, прям возле Редьки, и назвал ее Кляксой (мы знаем ее теперича как «Земля»). И стали Русы жить и великие деяния делать, а РОД же ушел по делам.
Часть 4.
Урок РОДа.
***
Минуло 1 834 765 993 лет с того момента, и решил РОД воззреть на потомков Древних Русов. И смотрел Он на них и сердце Его РАдовалось. Но пал Его взор на проходящего возле веган-кафе Кирилла и сердце РОДа преисполнилось лютою ненавистью. «Да как смеет он ходить вот так ужасно, одеваться вот так ужасно, думать вот так ужасно?! Неужто случилось? Неужто элементали вновь захватили РАзум внуков Моих?! Неужто мало было битв и свершений пережито для того, что б подобному не случаться сегодня? Что ж, мерзкий, ничтожный Кирилл, пришло время и тебе вспомнить заветы Предков!» –– подумал в миг тот РОД и воскликнул:
–– Дети мои, Перун, Даждьбог, СварогГ! Явите же мне свои мудрые лики! У нас здесь погибель в ногах человека, с его же лицом, но ужасной, ужасной! Неужто опять шалит Чернобог?
Но в тот миг же явился лишь Даждьбог и изрек, усаживаясь подле РОДа:
–– О, Всеотец, зачем ты позвал нас! Мы ведь бьемся в последней из битв сейчас, тебе то известно! Но спРАшивал Ты и Тебе я отвечу. Нет, в том зрелище, что под нами, нету нашей вины. Да и Чернобог не шалит уже сколько. РАзве что Велес снова мстит за обиды, но знал бы о том ты... Да, Рус этот ужасен – РАсхлябан, самонадеян и глуп, но все ж предлагаю: научи человека, не ставь на нем крест. Дай ему мудрость.
–– Но выдержит ли?
–– Возможно… Должен возмочь! В конце концов, он ведь потомок Русов!
–– Тогда решено, даю ДОБРО, трудись, о Даждьбог!
–– Но я ведь... Мне должно биться сейчас! Слава и честь гремят на далекой планете, мои бРАтья сРАжаются... Я покинул их, чтобы ответить, но если замедлюсь здесь, элементали могут снова уйти!
–– Не уйдут. Поди, вРАзуми его, затем возвРАщайся к бРАтьям.
–– Хорошо, Всеотец.
И согласился Даждьбог, ибо решил, что РАз этот отрок от отроков Репки его, то ему и должно его вРАзумить. И дал РОД великий ему особую воду, воду Байкала. Обернулся в тот час могучий Даждьбог ветром осьмушка в десятичке (сорока) кострищ, и в МИР снизошел на гоРОД Сургут, к Кириллу отвРАтному видом и духом. Кружить стал Даждьбог близ малого Руса так много и долго, что отрок вспотел и устал, иссохший язык на свет показал. Но добрый Даждьбог затворил свое сердце и пуще кружить стал вокруг молодца. И на очах плохело чаду.
–– Да как так-то?! Перед выходом же погоду смотрел, плюс двенадцать всего обещали! Ой мля, дойти бы до дома, так пить охота, кабзда!
И тут невзначай Даждьбог к туфлям его подкатил бутылочку.
–– Что здесь? «Байкал»? А, пофиг, так пить охота! –– Сказал мерзкий телом и духом Кирилл и бутылку с водой поднял с земли он. Но в тот самый миг, как крышка слетала, Даждьбога за руки схатила полушка стРАшных вРАгов, а четвертушный злопыхатель элементаль, хитрый и грозный владыка Февраль, злобесово зелье подкинул в водицу, так, что б простРАнство и время свернуть, в гибель людей и Богов окунуть. И крикнул Даждьбог в ужасе:
–– Стой!
Но было уж поздно, Кирилл водицу испил, простРАнство и время ненароком сгубил и в начало начал перенесся он к Предкам.
Глава 2. «Сага полушная. Доадовы войны».
Часть 1.
РОДичи ЗавРА.
***
Не успел Кирилл открыть глаза, как его стошнило пополушно (повторно). «А-а-а, что, что за?.. Моя, у-у-у, моя голова... Моя... мое... мое все! Хоспаде, как же плоха-а-а!.. Что, что произошло? Где я?» –– Подумал он, хватаясь за голову. Массирование висков, однако, особо толку не принесло – голова Руса все так же пРОДолжала болеть. Скуля, как щенок, парень поднялся и, держась за живот, поста РАлся окинуть взглядом прост РАнство. Вокруг него РАскинулся пихтовый лес великих РАзмеров. Его стволы были покрыты мхом и уходили далеко ввысь, где кроны трепал набегающий ветер. Мир, в глазах Кирилла все еще дрожал, но несмотря на это, Рус смог РАссмотреть, как с неба под углом в четвертушку в десятичке г РАдусов в лес проникал солнечный свет, то тут, то там прожигая себе дорогу сквозь густоту древесных макушек. «Какого... Где я?!». Вдруг, неожиданно громоподобный бас РАздался сзади.
–– Ты в древней Руси, о слабый отрок.
ВытаРАщив глаза, Кирилл юлой повернулся и от внезапности аж подпрыгнул на месте. В шаге от него стоял, облаченный в ламеллярный доспех, но при том голый по пояс гигантский голубоглазый мужчина. При беглом прочтении сих сказаний Русы могли бы подумать, что слово гигантский было писано здесь летописцем для кРАсного словца, но это не верно. Мужчина действительно был выдающихся габаритов: ростом четвертушку метров, плечи как коромысло. Все его тело буквально РАспиРАло от множества мускулов. Белокурые локоны небрежно спадали с чела на безволосую грудь, а под боРОДой, густой настолько, что казалось, что волосы с торса перекочевали в нее, покоились мощные скулы, изнутри ее слегка подпиРАвшие. Несмотря на то, что вся фигуРА встречного источала могущество, силу и молодцеватость, в очах мужчины читалась тревога.
–– Т-т-ты к-кто? –– Отпрянув к дереву и едва не обделавшись выдавил Кирилл.
–– Кто я? Я – Даждьбог, друг людей и приРОДы, хозяин доброго меда, хРАнитель заповедных земель горностаев и владыка над свистом. А ты... ты клятый говнарь!
–– Й-й-а? Й-я н-не говнарь, я Кирилл!
–– По-твоему это не целковое и тоже? –– Воспросил тот, кто назвался Даждьбогом с не стихающим громом в голосе.
–– Прости... те, простите, Даждьбога, а-а, а где мы находимся?
–– Мы? Мы у гРАницы эпох, смертный. Здесь...
–– В смысле смертный?
–– В прямом, ты же смертный?
–– Ну да. Как и все. –– Непонимающе РАзвел руками Кирилл.
–– Так вот, а я – нет! –– Выкрикнул собеседник и после этого с рыком проломил себе ребРА и целковым махом вырвал из груди кровоточащее сердце. Ручьи РАзноцветной крови, синей, кРАсной, зеленой и золотой, потекли меж его пальцев, бурлящим потоком стекая на пресс. Зловеще молча Даждьбог отшвырнул сердце в росшие спРАва от них кушери, РАспугав притаившихся у корней зайчиков. Обалдевший Кирилл в ужасе сел на подувичковую точку. По ноге его также заструилась нечто, но далеко не кРАсного цвета.
–– Вставай, а то будешь потом говорить, что у тебя штаны заржавели. –– Молвил Даждьбог так спокойно и властно, словно дыРА в груди его не смущала и вовсе. –– Тебе предстоит много свершений.
–– Мн-н-не?.. С-с-свершений?! Кого, каких?! Почему...
В этот миг РАзвороченная грудь Даждьбога плавно стянулась, спаяв во едино пласты кожи и мяса. Кирилл опешил. Даждьбог же, напротив, заговорил:
–– Ты – позор нашего РОДа! Ты РАзгневал моего Отца, и ты в ответе за все те изменения, кои могут свершиться!.. Проклятье! Мне кажется уже что-то свершается!
–– Ка-как, какие изменения?! Ты о чем?! Что происходит?!
–– Я не знаю, но что-то произошло, я чувствую это – возмущенья во мРАке... Там РАзрождаются могучие силы. Но явственно мне, что ты есть теперь часть их неотъемная.
Окончательно сбитый с толку Кирилл просто смотрел на великана и хлопал глазками. Трясясь от стРАха он то хватался за локоть, то озиРАлся по сторонам, громко вдыхая. Полминуты спустя человек (или нет?), представившийся Даждьбогом, видимо устав ждать от Кирилла действий, протянул к нему руку и сгребя в охапку его плечо и воротник худи, РАкетой взмыл в воздух. Рус не успел даже пикнуть, как неистовый ветер стал трепать его патлы, РАзвивая их и ломая то, что секунду назад называлось прической. От неожиданности Кирилл стал оРАть во все горло, но свистящий ветер забил до отказа его легкие, отчего Рус только и мог, что смотреть вокруг да вниз глазами, ежесекундно норовившими повыскакивать из орбит. В ужасе не заметил он ничего: ни пыли, поднявшаяся в месте их старта и теперь оседающей на землю; ни теперь уменьшившиеся деревья; ни невозмутимую стаю уток, строй коей даже не пошатнулся, когда они пронеслись мимо.
Меж тем Даждьбог все пер и пер вверх, оставляя под собой верхушки деревьев. В какой-то момент Кирилл почувствовал, как его левая штанина, бывшая до того мокрой, стала теперь РАзвеваться на ветру. Опустив глаза, Кирилл выяснил, что она высохла. Тут он не выдержал.
–– А-а! Бо-боже-е-е! Отпусти, отпусти меня-а-а!
Даждьбог остановился на высоте в десятички в десятичках и десятички в десятичках (сотни и сотни) футов.
–– Ты всерьез этого жаждешь? –– Невозмутимо спросил славянский Бог. Кирилл еще РАз посмотрел вниз. С высоты их полета деревья, казалось, слились в единый океан и теперь походили на кучку мха.
–– Н-н-н, не очень!
–– Ну так молчи! Ты мешаешь сосредоточиться. Здесь где-то рядом должно быть святилище...
–– Святилище?
–– Да, святилище. Оно же – капище. С алтарем моего Отца. Там мы сможем спросить, что сотворили элементали.
–– Элеме... кто?
–– Элементали. РАзбойники, бывшие когда-то святыми. Их сущность бушевала вместе с их душами и потакая им они стали целковопаденцами - живыми, предпочетшими благости властность и ставшие в итоге виновными в создании тебе подобных.
–– Подобных... мне?
–– Да, говнорей. –– Сказал Даждьбог и вновь понесся вверх, стремясь отыскать наилучшую точку обзоРА.
–– Авсйм! –– Воскликнул Кирилл, захлебнувшийся потоком воздуха и негодования (хотя скорее все-таки воздуха).
–– А что, тебе есть, что возРАзить на то, что ты – говнарь? Сам РОД заметил тебя во всем ряду живущих в вашем десятичке в десятичкетии (столетии) Русов.
–– Я...
–– Молчать, смертный! Кажись, я приметил искомое место. Сейчас все станет ясным. –– Сказал Даждьбог, перстом указав в глубину леса. В ту же секунду он сорвался с места и понесся вперед, норовя в скорости сРАвниться с ветром. Воздушные вихри по-новой обрушились на Кирилла, заставив того умолкнуть РАньше, чем он успел что-либо. Секунду спустя Даждьбог уже шел на снижение. УРАганом промчались они над лесом шумя ветвями и, сбросив скорость, заземлились у подножья холма, выросшим перед Кириллом настолько же неожиданно, насколько минуту назад позади него появился Даждьбог.
Лишь ступив на землю Кирилл начал трястись, давая волю несвязному блеянью. То было бормотание, что желало бы переРАсти в истерику, да только сильно боялось. Стуча зубами, Рус начал боязливо озиРАться вокруг. Посреди все также плотно окружавшего их леса, меж необхватных стволов и лучей солнца стоял холм, поросший невеликой муРАвой. Вершина его от любопытного взоРА огРАждена была плетенным забором.
–– Это мы где? –– Придя в себя и чуть осмелев решил спросить Кирилл.
–– Молчать! Ты в святом месте своих древнейших колен. Идем со мной, волхвы наверняка нас ожидают.
Кивнув в сторону плетени, Даждьбог двинулся в путь, поРАзительно тихо шурша по тРАве. По лицу Кирилла скользнуло сомнение, тонкие губы его искривились, но деваться ему было особливо некуда – спРАва лес, слева лес, стена леса сзади, те же древа и за холмом, а потому он громко выдохнул и последовал за Даждьбогом, не особо, пРАвда, спеша. Пыхтя паровозом, Рус с большим трудом взобРАлся на вершину – к подобной активности он не был привычен. Его, как веревки тонкие ноги, последний РАз напрягались так полгода назад, во время сдачи норматива по бегу.
У забоРА их и впрямь дожидались волхвы – стРАнно одетые мужи (и не только) преклонного и (не только) возРАста, с седыми (и не только) боРОДатыми, уходившими за пуп. Позади них угадывались очертания старинного капища. Оно было таким же, как представляет его себе среднестатистический обыватель, по той или иной причине взявшийся РАссуждать о нРАвах предков и их обычаях дохристианских времен. На волхвах были длинные халатоподобные одеяния с РАсходящимися к концу рукавами. Они была РАсписана кРАсными и синими узоРАми, в коих проглядывались как бессмысленные завитушки, так и почтенные солярные символы. Ноги их утопали в лаптях берестяных. Всего волхвов была осьмушка. Несмотря на схожесть верхней одежды, туалет каждого отличался деталями.
Шею целкового из них, стоявшего на колене у гРАницы плохо видимого отсюда святилища и шептавшегося о чем-то с кустом дикоРАстущей смоРОДины, покрывал шарф, выполненный из густого лисьего меха. Хвост любительницы колобков спадал старцу на плечо. В руке он держал плохо ободРАнную палку, толщиною в четвертушку пальцев. Полушный же волхв укутался в шкуру серого волка, натянув голову хищника на затылок. Из-под покоящихся на плечах волчьих лап выглядывало ожерелье из зубов, РАкушек, кореньев и рыбьих голов. Сей волхв был молодым юношей с каштановой боРОДой и зелеными очами. Он также опиРАлся на полку, но куда более приятной формы, походившую скорее на сказочный посох, нежели на ветвь липы, кое она являлась по существу. Спину четвертушного волхва, бывшего в действительности крепко-сбитой бабулей, опоясывала седая шаль, ворсинки которой деланно завоРАчивались точно баРАньи рога. На плече ее щебетала трясогузка, забавно помахивая хвостом, целковой лапкой держась за белый платок. Посоха при себе бабушка не имела. Осьмушный волхв оказался наиболее стРАнным и колоритным, ибо когда он обернулся, то оказалось, что это не человек, а полушка карликов, целковый из которых стоял на плечах полушного. Одеты они были в барсучьи шкуры поверх основного халата. Черно-белые хвосты РАзумеется прилагались. Тот из хвостов, что согревал плечи верхнего карлика, нет-нет да и норовил время от времени оказаться во рту у нижестоящего.
–– Бабу;шка, Стар, Млад, Мелконоги. –– Возвышенно произнес Даждьбог, кивнув волхвам. –– Провидцы безбедной эпохи, волхвы Древних Русов. Все в сборе. РАдостно видеть вас!
Волхвы прижали ладони к сердцам и статно кивнули. Верхний из карликов свалился на землю.
–– Что чувствуете вы здесь, за гРАницами святилища РОДа?
Провидцы многозначительно переглянулись.
–– Хлад древнего космоса и ярость звезд, бушующие за известным простором. Пробуждение древнего зла... которого нет... Уже нет... Еще нет... Но оно пробудилось и пышет алчностью. Как, как это возможно?
Кирилл надул щеки.
–– П-п-п... Нда-а, фигня какая-то. Парн... мужик... короче! Что вообще происходит, где я, как может пробудиться то, чего еще нет, или как там? Хотя нет, не хочу знать, у меня башка пухнет! Я черт его знает, где мы, но можно меня домой? –– Спросил Кирилл, с каждой секундой все сильнее отказывавшийся воспринимать окружающее.
–– О, я лишь предполагаю... –– Задумчиво произнес Даждьбог, словно и не заметив тиРАды Руса. –– ...Но ежели мои догадки верны... Досточтимые волхвы! ОбРАтимся же к великому РОДу! Но перед тем, воззовите к сынам и дочерям Его, ибо чувствую я, что нам (тут он с пренебрежением взглянул на Кирилла и сплюнул под ноги) помощь потребуется.
–– Да, владыка Даждьбог. –– Четвертушка волхвов, состоящая из подувичка человек, повиновалась. Воздев руки к небу, служители культа начали произносить бессвязные выкрики, меж коих лишь изредка проскакивали знакомые Кириллу слова.
–– Бебуль-бебуль, триванок, крисапорт бигроврок! Турпис мигРА, эновер, РАздается к тебе глас! Ставь все на зеро! О муэро, славный РОД, мигдРАпорби Ты оплот! Вуспель ива... –– ну и т.д.
Карлики достали из рукавов пучки каких-то тРАв, и сокрылись за спиной у бабули. Через мгновенье они появились с другой стороны с уже зажженной тРАвою. По стеблям их заструился мутный дымок и ноздри Кирилла наполнились благовониями. Минуту спустя скромные завывания перетекли в полноРАзмерный ша;баш. КаребоРОДый Рус, что звался Младом, достал из свисавшей через плечо мешковины обитый шкурою бубен и РАзноцветную маску с воткнутыми по кРАям, на манер конфети, перьями и, надев ее, ринулся в пляс. Бабка пРОДолжала речь несвязные крики, а Стар спустился за холм и, склонившись к протекавшему там ручейку, набРАл в ладони воды, облил голову ею и взобРАлся назад. Едва он оказался подле остальных, как волхвы в подувичок глоток воскликнули:
–– О Перун, друг тучного неба, хозяин грома, молоний и владыка над стужей, яви себя на Отцовский гутар!
–– О, Велес Премудрый, яви себя нам!
–– О, Хорс Ярчайший, Отец призывает!
–– О, Стрибог Гремчайший, время ступать по тРАве-муРАве!
–– О, Мать наша Землица СыРАя, выйди на связь!
–– О, Белобог, милость замыслов РОДа, просим тебя, явися скорей!
–– О, Макош, скорнчяка осени и любовь домотканой парчи, предстань перед очами РОДа!
–– О, Чернобог, злобы порядок, надобен ты в эту минуту!
–– О Марена, возлюбленная жена шуйцы РОДа! Яви нам себя, не откажи Русам в мудрости!
–– Мы зовем вас во славу РОДа и во имя сохРАнности внуков Его, Древних нас – Русов!
Слово сие еще не было даже досказано до конца, когда над головами стоявших грянули громы. Их мощь была так велика, что в целковый момент с стоящих рядом деревьев осыпались листья и белки. Поднятые великим гомоном птицы спешно снялись с насиженных мест и рьяно слиняли в РАзные стороны, неся в клювах своих целковоРОДный ужас и стРАх неподдельный. Над головой Руса затряслось небо, содрогнулась земля, на дневном небосклоне проявились огоньки звезд, которые по всем признакам не должны были появиться так РАно. В тот же миг с небосклона сошли на вершину холма небывалые люди (или вовсе не люди, Кирилл уже не знал, что и думать), пышущие видом великолепным. Целковым ступил на землю близ капища гигантский Рус, крепкий в плечах, кои, как и у Даждьбога походили на коромысло. Он был одет в железо и пурпур, при том бос ногами, а его чело венчал шлем в виде пикировавшего сокола со сложенными крылами. Лицо его заросло боРОДой, но не обычной, а словно бы состоящей из потоков ветРА, постоянно сменявших друг друга на местах пребывания. Область усов его искрилась пышными россыпями малых бело-голубых искр, поднимавшихся к носу и тут же спадавших обРАтно к губе. Левой рукой сжимал он молот грозный, напоминавший больше всего ВолендРАнг из подувичковых свитков^*, но с куда более толстою рукоятью и изрисованный кучей сюжетов, изобРАжавших РОДа, мечущего силой в элементалей. Последнего, пРАвда, Кирилл еще не мог знать.
–– Перун на месте... Стоп, что за... –– Сообщил он голосом небо само содрогая, начав ступать пяткой босою по мягкой тРАвушке. В след за ним на поляне появился полушный из призываемых волхвами Богов, на сей РАз материализовавшийся буквально из ниоткуда. Сперва область у подножья холма вспыхнула ослепительной вспышкой, заставившей Кирилла зажмурить глаза, затем всполохами огня, вырывавшимися из воздуха, в полутоРА метРАх над землей, очертились человекоподобные контуры, обрисовались мускулистые руки и ноги накаченные. Затем под солнцем заблистал прекРАсный пресс. Наконец светящийся призРАк вспыхнул вместе с простРАнством, свеченье исчезло и земли коснулись ступни Руса величественного, высотой под четвертушку метров. Стреловидные волосы его были загнуты точно назад, острый до невозможности подбоРОДок был начисто выбрит, в золотых глазах его в латки игРАли солнечные зайчата. Он был гол по пояс, пРАвильно сложен, чресла же его прикрывали золотого цвета лосины. Глядя на него складывалось впечатление, что он скорее атлет, нежели воин.
–– Хорс прибыл!.. Стоп! Мы же вРОДе сРАжились... –– Звонко сказал он, и голос его пробежал эхом пересмеющегося колокольчика средь кустов и деревьев. Следующим появился муж средних лет с густой лавинообРАзною боРОДою цвета старости и ровного водопада прядей на голове такого же цвета. Сей человек (а пРАвильней – Бог) одет был немного... нет, не скромней, но привычней взгляду удивленного Кирилла. На нем был молочно-белый кафтан, испещренный синими узоРАми зигзагообРАзных линий, ноги его обуты были в лапти, штаны были весеннего неба. Он явился вооруженный луком простой конструкции, к слову все же более утонченной, чем самодельный лук любителя, когда тому стукает десятичок и желание игРАть в индейцев становится неумолимым. Колчан, торчащий у него на левом бедре и укРАшенный серебром и резным изобРАжением змей, полнился от стрел с оперением всех цветов и РАсцветок. Сей Бог сошел на землю РАзрядом молнии, явив себя в целковое мгновенье.
–– Стрибог явился по зову Русов!.. Хм... А вы не чувствуете? ВРОДе как что-то произошло... Да нет, не может такого быть!.. –– Таковы были его слова, бархатным басом РАзнесенные по ветру. Он прошел мимо Перуна и встал у ели, глубоко задумавшись. Кирилл проводил его взглядом и тут же опешил – совсем рядом с Стрибогом стоял медведь, неведомо каким обРАзом подкРАвшийся к ним столь бесшумно. Зверь подмигнул испугавшемуся пареньку и встав на задние лапы стал на глазах у того обоРАчиваться во что-то неведомое. Его густая шерсть спадала с лап и живота и, не долетая при том до земли, исчезала, превРАщаясь в бурого цвета одежду, напоминавшую помесь шали и свитеРА. РАспрямив плечи, новоявленный Бог окончательно принял вид, как не стРАнно, Божественный и утерев рукавом иссиня-черную боРОДу опустил ладонь себе на макушку.
–– Велес, кхм, кхм. Да, Велес! –– скромно, но не без благоРОДства в голосе произнес он, осматривая верхушки деревьев и почесывая угольного цвета трико. –– Нда, как все запущено.
Неожиданно земля под ним вздрогнула, из нее поднялась каплевидной формы фигуРА, состоящая из кусков глины, покрытых тРАвою, листвой и корнями земли. Секунду спустя она превРАтилась в жгучую даму возРАста milf, как нельзя лучше подходящую под описание: «Мамка СтифлеРА», чего, впрочем, Кирилл никак знать не мог, так как будучи обыкновенным задротом он мало интересовался культурой, бывшей популярной у других поколений, ибо она не подРАзумевала под собой наличие полушкаD-тяночек, поэтому он пялился на ее зеленое платье, а точнее на аппетитные формы под ним, абсолютно не осознавая собственное невежество.
–– Мать – СыРА Земля, по зову детей своих, симпатичных (это слово она произнесла, глядя на Кирилла с игривой иронией, добавив чуть более томным голосом) прибыла.
После этого она повернулась к Велесу и плюнув в того парой волос, видимо все же опавших с медвежьей шкуры, сказала уже обычным голосом:
–– Тьфу, тьфу, ты обронил, забери!
–– Ой, видимо, выпали. –– Немного смутившись произнес Бог и отвернул взгляд. Кирилл, так же смущенный, пРОДелал тоже. Вслед за той, что назвалась Сырою Землей, появилась мадама, выглядевшая куда младше, но при этом была не менее эффектна с точки зрения мужского внимания (уж тем более такого посредственного, каким ее мог одарить Кирилл). В плетеной из конопли, толщиною с канат, мини-юбки, кРАсно-белого топика и деревянным гребешком в пучке волос, удерживаемом вместо резинки венком ромашек. В деснице своей она держала веретено, коим нетерпеливо постукивала левую ладонь.
–– Это я, Макош. В чем дело? У меня много РАботы!
Не успел было Кирилл открыть свой дрогнувший утиный рот, как в небе над ними вспыхнула ярко-ярко звезда, обРАзовав осьмушку острых лучей, на подобии той, что используют в качестве символа самый миролюбивый и сугубо оборонительный (нет) военный альянс, а также особо отбитые на голову представители известной недо-культуры^*. На землю посыпались со звезды мириады искринок, вскоре собРАвшиеся в человека, сидящего в позе, в какой восседал Шварценеггер в завязке целкового «ТерминатоРА». Это был юноша ослепительной кРАсоты. В нем сочетались груды накаченных мускулов и морщины СокРАта, укРАшавшие чело, достойное быть запечатленным на античных фресках. Резво выпрямив спину и сделав полушку шагов, он подошел к Макош и хлопнул ее по сочной заднице, чем немедленно погасил вспыхнувший было огонек в глазах Кирилла.
–– Приветик, Солнце...
–– Ой, Бело, приве-е-е-т. –– Блеснув улыбкой, благосклонно пропела Макош. Кирилл же на миг почувствовал желание удавиться на месте, но вовремя подоспевшее воспоминание о излишне крохотном чебуречке чувство такта взяло верх.
–– Белобог здесь! –– Сказал мацавший Макош Бог. –– И предстанет перед очами Деда, Отцов, соплеменников и Древних Русов... и... а, эм... А это что за клоп? –– Указал он на скукожившегося под собственной челкой Кирилла. –– Нет, ну серьезно, что это за чмо?
–– Позже, Белобог, обсудим позже.
–– Что ж, ладно, а где... а-а, вот и он, мой славный бРАтец! –– Улыбнулся Белобог, взглянув наверх. В этот момент с похмуревшего неба на землю сошел ослепительный столб яркого света, который тут же превРАтился в шквал обжигающего огня. Постепенно, в течении полушки мгновений, бушевавшее пламя постепенно обернулось непроглядною тьмой, из коей пазл за пазлом собиРАлся воедино воин могучей комплекции. Одетый в истресканную, но при том крепче дюРАлюминия броню, этот бесподобной внешности воин гордо вскинул голову, поставив ноги чуть шире плеч, блеском белых очей своих смиряя собРАвшихся. Затем грудь его вспыхнула под доспехом, по трещинам брони потекли крошечные ручейки лавы, а его колючие, подобные вшивобританскому чертополоху волосы цвета крыла Хугина и его бРАта, оттеняли безупречное лицо с римским носом и мощными скулами, в достатке освещенные светом глаз и доспеха.
–– Чернобог, Левая Рука РОДа и мудрый палач, к вашим услугам уже здесь, как и обычно, ко всему готовый. –– Произнес он, с дружелюбной улыбкой оглядывая собРАвшихся на поляне. –– А что это за чмырь? –– Почти сРАзу кивнул он в сторону уже начавшего сгоРАть от стыда Кирилла.
–– Никто не знает, бРАт. –– Ответил ему Белобог. –– И более того, обсуждать не желают! Ты как?
–– Как и всегда, восстаю в мощи. –– Подмигнул ему Чернобог. –– У меня такое чувство, точно меня оторвали от чего-то важно, но я никак не могу вспомнить, от чего именно... Ладно, потом как ни будь РАзберусь. Ну и за чем все мы здесь сегодня собРАлись, кто знает?
В место ответа на капище закружился хоровод снежинок. В скорости из него показалась обворожительная ножка, бывшая частью не менее обворожительного тела. Как только хрустальная туфелька (она была из льда) коснулась земли, снежный вихрь рассеялся и на полянке очутилась девушка в черном платье, перехваченной по талии рушником кРАсно-синим. Чело ее венчал кРАсный кокошник, шею покрывал платок, рисунок которого стилизован был под пчелиные соты. Белые кудри спадали до самых миловидных щек.
–– Марена на месте. О, Чернобог, и ты здесь, любимый!
«У-у-у, опять облом!» –– Подумал Кирилл.
–– Зачем собРА;лись? Что ж, на этот вопрос, думаю, мы сможем ответить. Но для того придется призвать Всеотца. –– Произнес Стар. –– Прошу великих Владык проследовать во святилище РОДа.
Произнеся слова си с достоинством и преисполненный сокрытой в них мощью, Стар отворил калитку у вРАт, войдя внутрь в сопровождении остальных волхвов, Богов и Кирилла, подталкиваемого Даждьбогом. Встав внутри круга покрытых тРАвою камней, осьмушка припала челом к земле и начали сердечно ее обнимать. «Может свалить?» –– подумал было Кирилл, но не успел он даже додумать мысль эту, как в его голову ворвался чей-то голос, наполненный яростью и пренебрежением. –– «Только попробуй, никчемный смертный, я тебя смешаю с коровьим пометом, выжгу глаза, вырву хребет и съем твои уши! Ты, ты ответственен за РАзгул той хтони, что совсем недавно сковала меня. У-у, проклятое племя!.. Даже не думай, тебе не удастся уйти!».
Кому принадлежал голос, который буквально подавил волю Кирилла, заставив того в ужасе припасть к земле, хватаясь за вспотевшую голову, поначалу было неясно, но как только голос исчез, и парень смог РАзогнуться, он сцелква ощутил спиной, а после увидел сверлящие его взгляд Владыки Перуна и тот час же забыл всякую мысль о побеге. Владыка над стужей, пРАвда, испепелял его взором совсем не долго. Буквально в тот миг, когда Кирилл поднял на него еще поплывшие очи, Перун упал на колено и благоговейно склонил чело. То же самое сделали и все остальные из тех, кого волхвы звали Богами. Сами волхвы же стояли на полушке колен, не просто склонив голову, но упиРАя ее в землю так, что позой своей они напоминали эму – голова на сантиметр уходила в грунт.
–– Вы че... –– Малец не успел задать вопроса, когда на очи его легла полушка больших пальцев. То был Даждьбог, свирепо схвативший парня за голову и треснувший его о землю так, что из-под подушечек брызнули звезды и слезы.
–– На колени, животное! –– Прошептал Бог в бешенстве. –– Только шагни, или просто подумай и я... –– Тут он слегка сдавил Крирллу голову, заставив парня трястись как осиновый лист. – Молчи и слушай. И с уважением!
Рус вмиг замолчал. Его трясло от ужаса, стРАх туманил и без того не ясный взор, а решимость и ярость державшего его за голову Даждьбога лишили юношу остатков воли. Из своего нового положения Кирилл не мог толком видеть, что происходит вкруг, однако сквозь щели меж пальцами он РАзличил оРАнжево-золотое свечение, находившееся в центре огРАжденного круга и к сему времени начавшее постепенно усиливаться.
–– О, могучий РОД Всеотец! Мы, внуки твои, мы дети твои, взываем к тебе, к твоей мудрости! Поведай же нам, что произошло, ибо чувствуем мы возмущения в волнах эфиРА!
Едва волхв Бабуля договорил, как глас, настолько громкий, что содрогнул холм под ними, произнес:
–– Встаньте ж, о славные дети мои, мои внуки! Сколько РАз говорил вам, вы – не РАбы, вы – побеги мои, рожденные славой и честью, не престало вам стоять на коленях пред кем либо, пусть и из уважения!
Преклонившие колени Боги вставали с улыбкой, волхвы также поднялись с земли в великой РАдости. Атлетичный Даждьбог встал вместе со всеми и энергичным движением поднял Кирилла с колен. В этот момент глазам последнего предстало дивное зрелище: ослепительной яркости пламя полыхало по центру каменистого круга, взвиваясь ввысь столпом медно-златого цвета, переливаясь внутри и по контуРАм. Несмотря на бушевавшую внутри нее силу, которую без сомнения ощутил на себе каждый из присутствующих, пекло не обжигало ни рук, ни очей, источая вовне только мягкость и благоденствие – даже тРАва на камнях осталась целой и словно бы пританцовывала в такт движения огненных язычков. В центре же вихрей златого огня смутно угадывались черты человеческие. Густая, точно бы рубленая в дереве топором боРОДа занимала большую часть умудренного старческого лика. Янтарного цвета глаза и коньячные брови застыли в ласковом прищуре, с коим лицо Всеотца взиРАло на собРАвшихся возле капища, а нос, похожий на каплю застывшего меда вовсе казался жидким.
–– Вы хотите знать, что же случилось, вы вопрошаете? В таком случае утолю ваш наРАстающий голод. Все дело в нем. –– На сих словах из центРА вихря огней к впавшему в ступор Кириллу метнулась струйка огня и обвив его талию тут же пропала.
–– Что, этот смертный?!
–– Это невозможно!
–– Но как?!
–– Да я РАзорву его тщедушную тушку!
–– Тише, дети мои! –– Молвил РОД, и поднявшаяся было буча стРАстей улеглась. –– Вам не следует винить его целкового. Здесь замешаны элементали.
–– Проклятые троглодиты!
–– Жестокие воры, они опять за свое?!
–– Предатели снова подняли головы!
–– Да я РАзорву их тщедушные тушки!
–– Тише, чада мои. Помните мои наставления и всегда оставайтесь благоРАзумны. Боюсь здесь и сейчас вы уже никак их не остановите... теперь только он – надежда всех Русов. –– Струйка огня пополушно обвила Кириллову талию.
–– Й-й-а? –– Едва слышно заблеял тот.
–– Этот соплеподобный бездарь без гРАмма мускулов?! При всем почтении, Всеотец, как, как такое возможно? При целковом взгляде на это... этот... кусок застывшей в РАзвитии слизи у меня возникло желание его испепелить! Он позорит нас целковым своим существованием! Ты вообще Рус? –– Вскричал Перун громовым голосом. Кирилл пропищал:
–– Й-й-а? Я – русский.
–– Какой же ты русский?! Какой ты же Рус?! Ты же...
–– Довольно! –– Могучий возгласом прервал РОД гневливую речь Перуна;. –– Вы желали знать, что случилось? Что ж, слушайте. Вот как было дело: Я взиРАл на внуков моих средь просторов Руси, ибо я мудр, и взгляд мой коснулся плеч юного Руса. Увидел я в нем силу забитую, силу забытую, потухший огонь и торжество злого умысла элементалей – отсутствие мышц! –– На этих словах волхвы и Боги с ужасом вздрогнули все как целковый. РОД же пРОДолжил. –– И тогда решил я влить воды Байкала в его хилые жилы и ниспослал с этим Даждьбога к нему.
–– Да, было дело. –– Подтвердил Даждьбог.
–– Даждьбог БлагоРОДный исполнил все в точности, доставив к нему водицу Байкальскую. Но элементали, пропасть под них, в последний момент сотворили неладное!
–– Что, что сделали они, Всеотец?!
–– Как смели они даже думать об этом?!
–– О четвертушку проклятые! Скажи скорее, Отец, за что конкретно я РАзорву их тщедушные тушки?!
–– Терпение, дети и внуки мои. Эти презренные сделали стРАшную пакость – подмешали в воду Байальскую кривого времени жом.
–– Невероятно!
–– Даже им не к лицу заниматься подобным!
–– Немыслимое коварство!
–– И вот теперь мы вновь в начале, в начале времен! Вы РАзве не чувствуете, какая сейчас эпоха?
–– И пРАвда...
–– Что, что чувствуешь ты, Белобог? –– Слегка испуганно спросила Макош.
–– Я чувствую себя моложе на множество лет, а вы?
–– Точно!
–– На сколько?
–– Без счета! Я уж и не помню, в какое время я был таким молодым!
–– Но что же будет теперь, Отец наш великий? Не могли ведь элементали перенестись в начало начал просто так!
–– О-о-о, –– С печалью в голосе протянул РОД. –– тягостно мне речь си слова, ибо сердца ваши преисполнятся скорбью, досадой...
–– Да что же там такое, Отче?!
–– Несусветная пакость наших вРАгов свела все насмарку! Теперь история не начата, но хуже всего ее судьба отдана в его руки! –– Сказал РОД и в четвертушный РАз обвил Кирилла по талии. Откровение это окончательно выбило младого Руса из колеи. Его РАзум отказывался понимать что бы то ни было. Кирилл окончательно потерялся в простРАнстве, РАмках времени и здРАвом смысле.
–– Не может быть!
–– Мы пропали, пропали!
–– Й-й-а?.. Ч-что-то не так? Я, мне... Кого? –– Потерянно произнес парень. Сыпавшиеся на него со всех сторон гневные взгляды Богов стРАшно его смущали. «Они, они на меня смотрят, а-а-а!». Он был не далек от истины. Боги и впрямь осматривали его, с презреньем взиРАя на тонкие ручки слабого Руса, на ножки-веревочки, на еще не успевшую заколоситься, но уже во всю линяющую копну черных волос, на тщедушное тельце, на шею без кадыка. Что и говорить, взгляд сей был стРАшен.
–– Ты, только ты теперь можешь спасти жизни Русов и сам ход истории! Подмешав жом элементали изменили саму ткань реальности, связав тебя с временными потоками, которые прошел ты, попав сюда! Теперь все битвы, гремевшие на благо Русов, их РАзвитие и ход цивилизации зависят от тебя целкового! На сломах эпох должно тебе держать победы! Пусть случайно, пусть не хотя, пусть и не совсем по моей воле, но ты теперь – избРАнный! ИзбРАнный РОДа! Так дерзай!
–– Й-й-а, мне?! П-п-победу в битве?
–– Ы. ПобедЫ. В битвах. –– Безапелляционно попРАвил РОД.
–– Н-но к-как, кто? Я даже толком не пойму, где я! Кто вы такие?! Элементали, боги, черт пойми что!
–– Как мог не понять ты? –– Вопросил Хорс. –– РАзве предположенья отсутствуют в твоей голове?
–– Я, я не знаю...
–– Ты знаешь. Он знает!
–– Ты знаешь, упырь, не елозь наши души! –– РАздРАженно проговорил взбешенный Перун.
–– В-вы... боги?
–– Ты говоришь сие без почтения! Даждьбог, будь так добр...
–– С удовольствием, бРАт. –– Молвил Даждьбог и, РАзмахнувшись, так всек Кириллу по затылку, что из глаз того вновь брызнули реки звезд и воды. Великий РОД же молвил, как не в чем не бывало:
–– А ты сообРАзительнее, чем кажешься! Да, это – Боги, а вон то – волхвы внуков моих, Древних Русов, что также предки предков твоих, их пРАРОДители. А я – РОД, могучий, великий, причина всего, всего начало, всего гармония.
–– Это какой-то бред! Сюр! СтРАнный, дебильный сон! –– Залепетал было Кирилл, но тотчас снова получил еще оплеуху, пРАвда на этот РАз не столь сильную.
–– Жалкий щенок с обгаженной конурой вместо мозга! Как смеешь ты подвергать сомнению слова великого РОДа-Отца?!
–– Я, й-й-а... п-простите!
–– Отец! –– Белобог прервал сей полушкалог (диалог), обРАтившись к РОДу. –– Как понял я, должно этому Русу победить в главных битвах эпох, не так ли?
–– Да, во всех.
–– Но...
–– Во все-е-ех. И не смотри на меня, это не я придумал, так получилось.
Еще РАз взглянув на Кирилла Белобог спросил почти плача:
–– А иначе никак?
–– Нет, невозможно иначе. Но возможно в конце, РАз теперь само время находится в хаосе, мы сможем покончить с элементалями! –– Грозно сказал РОДа и его очи вспыхнули кРАсными углями.
–– Клянусь честь тысяч боев, в коих я вел славных Русов, тогда сие того стоит! –– Воскликнул Белобог.
–– Я, я немного не понял...
–– Зато волхвы поняли. –– Произнес РОД, после чего обРАтился к стоявшим подле него мудрым людям. –– Вы объясните ему, дадите советы.
–– Мы РАстолкуем ему, Всеотец. –– Согласно кивнул Млад.
–– Отлично, а вы (РОД обРАтился уже к Богам), вам придется пройти эти битвы вновь. Наступайте, учите, спасайте Русов, и главное – помогайте ему. –– Тут Он пренебрежительно стрельнул глазами в сторону парня. –– Возможно даже, что вскоре он будет уже не таким... ничтожным. Слава мощи и силе!
–– Воистину слава! –– Хором откликнулись стоявшие на холме волхвы и Боги. После сих слов пламя РОДа погасло в момент, оставив их наедине с друг другом и мыслями, кои следовало бы донести до Кирилла и о сути которых он лишь смутно догадывался.
***
Довольно скоро пРАктически все Боги, кроме Даждьбога, покинули капище, РАзвоплотившись на месте, оставив Кирилла целковый на целковый с волхвами и их мудростью. Повтыкав полминуты, Кирилл подошел с вопросом к Младу, ибо тот, во-целквых, в силу возРАста, показался ему наиболее адекватным, а во-полушных, остальные волхвы были заняты мудрой беседой с Даждьбогом. Так начался полушкалог, достойный войти в анналы истории.
–– П-п-привет.
–– Что ж и ты здРАв будь, Рус, избРАнный РОДом.
–– Й-й-а... Погоди-погоди! Какой к черту избРАнный?! Я не хочу...
–– В целковых, не к черту, а к элементалю, а во-полушных... Не это слово скорей здесь уместно. Больше «повинный» ты, иль «соучастник», но в принципе... Да, наверно можно сказать, что ты избРАнный. –– Немного подумав, кивнул Млад.
–– Я... Погоди, давай начнем все сначала. Какие боги, какие...
–– Ты вновь говоришь без уважения.
–– А? –– Спросил было Кирилл, но обнаружив на себе злобный взгляд Даждьбога и тотчас ощутив фантомную боль в затылке, испРАвился. –– А, ну да, Боги, Боги, конечно. Так вот... какие к черту...
–– К элементалю.
–– А?
–– К элементалю. Я ж уже говорил тебе.
–– У-у-у! –– Кирилл в бессилии закрыл лицо руками. «Я так с ума сойду-у-у!».
–– Что, что вам от меня надо?!
–– А ты РАзве не слышал Деда нашего РОДа? Тебя ждут битвы, множество битв. Пройди их с честью, ну и иди себе дальше на всю осьмушку сторон.
Кирилл поднял на Млада изможденный взгляд.
–– Какие к... элементалю битвы?! С кем?
–– И он еще спРАшивает! Конечно же с теми, кто в своей горячечной ненависти поклялся извести наРОД Русов с лица мироздания, с чешуйчатыми иродами гиблых топей. Тех, кто всегда ставил козни нашему РОДу. Ожидают битвы тебя с подлыми и коварными ящеРАми!
–– Так, стоп, погодь... Вс-с-с (Кирилл натужно вздохнул, после чего замахал руками). Какими еще на censored ящеры?!
Теперь время пришло удивиться Младу.
–– Ты что, никогда не слышал о ящеРАх? Злобные, сильные и изворотливые. Не чета Русам, но оттого и элементалющиеся (бесящиеся). Они не остановятся ни перед чем, чтобы исполнить волю своих хозяев-элементалей и стереть РОД людской с лица Земли. Упиваясь собственной бешенной яростью, они бросают вызов самому РОДу! Слабоумные, жестокие подонки!
–– Эт все, кшн, хорошо, но только вообще не приближает меня к сути. Как они выглядят? Это типа что, какие-то ящерицы? Мне их что, передавить надо?
–– Отрок! –– Воскликнула подошедшая в ту минуту Бабу;шка. По пути она успела выхватить у СтаРА посох и, встав сзади Кирилл, ловко огрела его им по башке, огорченно покачивая головой. –– Ты чем слушаешь, бестолочь? Русовым языком сказано ж тебе: я-ще-ры!
–– У-э! –– Мешая слезы с соплями заголосил Кирилл. –– Н-у-у-у ящеры, н-ну и че?! Вс-а-а, больна!
–– А то! Это по сРАвнению с Русами, ящеры всего на всего малыши! В сРАвнении же с тобой они настоящий бич земной погибели. Взрослые мужские особи достигают в росте четвертушки с лишним аршинов и около полушки скалок в ширь! Их плечи способны заслонить тень от ветвей молодой яблони, их когти остры, что твои кинжалы, их пасть столь смертоносна, что им достаточно смочить в слюне наконечник стрелы и попади она в такого, как ты, он загнется в мгновение ока. Вот, кто такие ящеры.
–– Censored! Ты серьезно, это не ящерицы?! И должен их... Я попал, я пропал! Это ж, это ж... Censored!
–– Не сквернословь! –– Старуха вновь заехала ему по затылку.
–– А-ай, да хватит! –– Из ноздри Кирилла высунулась сопелька. –– И, типа я...
–– Что?
–– Типа я ваабще смогу вернуться домой, пока не победю... побежду... а?
–– Ну-у, как по мне, сейчас ты не смог бы накостылять даже котенку, но, если будешь все делать, как скажем, то скорей всего да, смогешь вернуться.
–– А-а...
–– Что еще?
–– А нельзя как ни будь по-другому? Ну знаете, там, без всяких битв и прочего?
–– Нет. –– Синхронно кивнул подувичок волхвов. Карлик полушно свалился на тРАву.
–– Поверь мне, малявка, не только ты стРАдаешь сейчас. –– С максимальным презрением произнес вставший рядом Даждьбог.
–– Да? А тебя-то какие проблемы? Пурепротеин в качалке закончился? –– РАздРАженно вякнул Кирилл, все еще отказывавшийся воспринимать происходящее с должной серьезностью.
–– Что меня гложет, что меня гложет?! О-о-о, я скажу тебе, что! –– Глаза Бога налились густой бычьей кровью. Даждьбог наклонился к Кириллу, нависнув над парнем тенью грозной грозы. Целкововременно с тем кончики губ его уколола смешинка. –– Я прошел десятички, десятички десятичков, тысячи битв, великих и славных! Я бился бок о бок с героями Русов, рядом со мной метал зевесы Перун, блистал мечом Белобог, а могучий Хорс рвал ящеров пополам, хватая их за ноги! Мы купались в крови и славе! Мы теряли друзей, теряли бРАтьев... Мы ели, старели, укРАдкою спали, и бились, бились с утРА и до утРА, невзиРАя на боль, на жажду сна и питья, не считаясь с потерями, в меньшинстве, превозмогая противников, обстоятельства и самих себя! И вот, миги назад мы пришли туда, в Пустую Туманность и Туманную Пустость, туда, на планету Гордон, в самое логвище презренных элементалей. В лежбище тех, кто извРАтил и затуманил РАзум самого Чернобога, тех, кто планировал каждую битву противников Русовых, тех, кто был ответственен за РАзоренные хаты, отРАвленные колодцы, выжженные поля, тех, кто бесчисленное множество РАз налетал на нашу твердыню и гордость – Байкал, тех, кто РАз за РАзом планировал РАстоптать Ирий. Мы настигли их – создателей ящеров! Они как РАз вновь спешно собиРАли пожитки, готовили припасы, армады вРАгов заканчивали обучение, а Чездные Рыцари как на зло облачилась в доспехи.
–– Какие... Кто?
–– Чездные. Это сокРАщение от Черных Звезд, по-вашему– Черные Дыры.
–– А-а-а.
–– Так вот! Мы воззрели на это, и наши сердца вспыхнули яростью! Мы ринулись в бой, не РАздумывая ни на миг. Их копья крошились о наши сердца, кровь кипела на камнях и в жилах, а чешуя в тот день РАзлеталась так далеко, что если бы всему дали закончиться, то еще с десятичок лет после сей битвы случайный путник находил бы чешуйки с застывшей, запекшейся кровью на ней за целые звездные системы от того места! Так должно было произойти, так могло произойти!.. Но их силы были изрядных, мы поняли, что можем победить не до конца, РАзбить, при этом не уничтожив. И тогда мы воззвали к Всеотцу, великому и славному РОДу, который жаждал сей битвы не меньше нашего, дабы остановить их и отомстить им за варварские злодеяния! Но... Он не пришел... Он, величайший, сильнейший, оставил нас. И знаешь, из-за кого?! –– Взревел Даждьбог.
–– Н-нет.
–– Из-за тебя! Ты, клятый говнарь, никчемный, тщедушный, хилый и слабый, ты, мерзотный червь, отвлек Его взор. И РОД решил, что лучше повлиять на тебя, чтобы ты стал лучше, пробудился от водицы Байкальской и изменился...
–– Погоди-и-и-и-ка. –– В сомнении протянул Кирилл, начав пощипывать подбоРОДок. В сей момент было слышно, как в голове его начали прокручиваться заржавевшие шестерни. –– Ты хочешь сказать, что... Это я виноват?! Виноват в чем? В том, что вы не смогли накостыля...
–– Да как ты смеешь?! Г-х-р-р-РА! –– Взревел Даждьбог и, замахнувшись, все же остановил руку. –– Тьфу! Был бы ты человеком!
–– Да я же просто пытаюсь поня-ять... –– Промямлил согнувшийся в четвертушку погибелей и закрывший лицо руками Кирилл. Поняв, что лупцевать его пока не будут, он тихонько спросил: –– Получается что?.. Были эти, как их там, элементали, потом война, а потом че?
Едва сдерживая великую ярость Даждьбог посмотрел на Кирилла.
–– Ты так и не понял, что было потом?! Потом была пагуба! В тот миг, когда я и Белобог уже заносили оружье над поверженными вРАгами, РОД вызвал нас к себе. Заверенный бРАтьями, что они выстоят, пока я отлучусь, я откликнулся на его зов. РОД вручил мне воды Байкали и послал с ними к тебе. Я так хотел поскорее вернуться к битве, что пренебрег конспиРАцией и проклятые элементали вызнали про мощь РОДа, даруемую тебе. Судя по всему, они пробРАлись следом за мной и, схватив меня, ослепленного жаждой скорого возвРАщения в бой, использовали тебя, как использует соломинку утопающий. Тогда-то...
–– Так, стой, погоди. То есть, получается... Это же ты провтыкал элементалей! –– Неожиданно изрек Кирилл.
–– Что?!
–– Ну да, точно, ты! Это же ты отправился с этой... водой. Хз зачем, но отправился же. И не доглядел. Ну вот и все ясно, ты и виноват. Все сходится.
Даждьбог же, не говоря Кириллу худого слова, просто втащил ему по целковое число, ударив кулаком в солнечное сплетение.
–– Жалкая тварь. Будешь говорить, когда я РАзрешу тебе! А когда и если меня заинтересует твое жалкое мнение, я его тебе сообщу!
Кирилл бросил не него взгляд, полный слез. Благо на помощь ему пришли карлики.
–– Могучий Даждьбог! Не поРА ли приступать к тренировке этого юноши? Как никак ему должно будет биться и совсем скоро.
–– Да, пожалуй, ты пРАв. Ей, юнец!
–– Что?
–– Как тебя звать хоть?
–– К-К-Кирилл.
–– Какое мерзкое имя! Его небось ящеры выдумали!.. Полагаю, тебе будет позволено перенаречься, когда придет срок и ты будешь достоин...
Толи потому, что от тумаков люди мудреют, толи потому, что снова ничего не понял, Кирилл ему ничего не ответил. Рус РАзмышлял. В его голове ворохом проносились как отрывки мыслей, так и цельные думы, кои сменяли друг друга, лишь на мгновенье задерживаясь в фокусе восприятия, и, уступая место друг другу, улетали роились куда-то туда, в бессознательное. «Какие русы?..; твою мать, где я?!; я хочу е-е-есть.; может я сплю?..; а как же мама?; блинчик бы... Со сгущенкой; а-а-а!..».
–– Кирилл! Кирилыч! –– Млад легонько дернул его за плечо, чего, впрочем, оказалось достаточным для того, чтобы Рус подпрыгнул на месте.
–– А?! Чего?
–– Ты что-то совсем РАзмок. Пойдем, что ли, поедим, да начнем тренировки.
––Та блин, ты о чем?! Какие к чер... к элема... тьфу! Какие тренировки?! Это все фигня какая-то, этого просто не может быть! Хорсы, Перуны... Этого просто фиговый сон! Сейчас он закончиться, и я мирно проснусь у себя в кроватке!
–– Нда-а. Тяжелый случай. –– Покачал головой верхний карлик.
В этот момент высоко в небе РОДилась вспышка огромной силы. РАскаленный метеор ворвался в атмосферу Земли, заставляя облака испаряться. Под жаром его трещали сами чертоги небес. Позади астероида бурой рекой воздушной магмы простиРАлся длинный огненный след, РАсчерчивающий нежно-голубое небо напополам.
–– Что за...
–– Короста, проказа! –– Вскричал Стар, хватаясь за седые волосы. –– Похоже у нас вовсе не будет времени на подготовку...
***
Метеор пронесся над ними, потоками РАскаленного воздуха воспламенив верхушки деревьев и упал в осьмушке десятичков километров от них, далече за лесом. Целкововременно с падением волхвы, Даждьбог и Кирилл услышали шипенье тысяч и тысяч гремучих змей – то был предсмертный пшик гигантской водной толщи, упав в которое, астероид мгновенно испарил и море, и всех его обитателей. Ударная волна содрогнула землю под ними, тучи листочков по слетали с ветвей, обжигающий ветер иссушил горло.
СпРАвившись с предательской дрожью в коленках, Кирилл хотел бы задать вопрос Даждьбогу, но тот, произнеся «–– Ладно, поехали, там РАзберемся!», схватил Руса за шкирку и взмыл в небеса, устремившись к месту падения метеорита. Что происходило дальше догадаться нетрудно – Кирилла снова вопил, ветер опять его затыкал, Даждьбог же вновь Кирилла не слушал. Так и летели над деревьями Бог и увлекаемый им парнишка, и чем ближе подлетали они к месту падения метеорита, тем заметнее становились внизу изменения. Примерно за полушку десятичков километров от кРАтеРА со многих ветвей послетали листья, затем, постепенно, внизу не осталось ни целкового дерева. Лишь кое-где встречались еще крохотные обгоревшие пни, коРА которых заострилась к небу, но вскоре перестали попадаться и они. А еще через десятичок секунд Даждьбог и Кирилл были уже над кРАтером, РАстянувшимся на десятички десятичков метров в полушкааметре. От стоявшего над воронкой жаРА у Кирилла потемнело в глазах. Сам астероид РАзлетелся на части, оставив после себя лишь обожженную землю, да пепел сгоревших водорослей и рыбок. С секунду Даждьбог и Рус провисели над котловиной в молчании. Затем Кирилл, в глазах которого еще не исчезли тени, заметил, что некоторые из них, вРОДе как, движутся.
–– Твою ж... Кх-кх! Это что?.. Там что-то движется?
–  Во имя РОДа, волхвы оказались пРАвы! –– Тоскливо вздохнул Даждьбог, закрыв глаза. –– Началось. Мужайся, о смертный.
–– Чего?
Вместо ответа Даждьбог вихрем устремился на дно пРОДолжавшего дымить кРАтеРА. Посадка протекла жестко и стремительно – Бог сцелква на бешенной скорости опустился на дно, после чего попросту сбросил Кирилла, паря над землей в нескольких метРАх.
–– А-а-а!
Приземлившись, парень почувствовал, как потоки чего-то жидкого пали ему на загривок и голову. «Дождь?» –– Подумал парень, поднимая голову. Все оказалось куда прозаичней – на Кирилла упали его же слюни, вырвавшиеся изо рта мгновенье до этого. «Тьфу! Ну хоть не золотой дождь, и то хлеб... Нда-а-а, как же тут душно...».
–– А я ведь могу. –– Без тени иронии крикнул сверху Даждьбог. –– Если сплохуешь, так и сделаю. А теперь иди. Времени на подготовку к нас нет.
–– Почему не... Стой, ты вообще, о чем?! Куда идти?
«Он че, еще и мысли читает?!».
–– Конечно читаю! А ты что, совсем дурной? Ты ж с Младом считай минут золотничок общался!
–– Ну общался и че?
–– И что он сказал тебе?
–– Ну-у... Я там победить вроде кого-то надо, чи что? –– Кирилл в нерешительности РАзвел руками.
–– Все верно, смертный. А теперь иди, побеждай.
–– Кого?
–– Обернись вокруг себя, может кто censored тебя! –– Уже с насмешкой произнес Даждьбог и, приземлившись подле Кирилла, кинул тому за спину. Нахмурив брови, парень обернулся и застыл на месте, отРАзив на лице то изменение, какое можно увидеть, если РАзвязать надутый шарик. Лик Руса скис. Прямо перед ним, у самого дна гигантского кРАтеРА стояли, ходили, лежали... динозавры! Огромные, словно сошедшие с экРАнов целковых четвертушки частей «Юрского Парка» (как известно, остальные части данной фРАншизы – censored несусветное). Плотоядные и тРАвоядные холоднокровные рептилии неспешно прохаживались из стороны в сторону.
–– М-м-мама! –– Вскрикнул Кирилл. –– Это, это же...
–– Да, смертный, ты верно подумал. Это они – Дети ЗавРА.
–– Н-но... Что мне с ними делать?
–– А сам-то как думаешь?
–– Побеждать?!
–– Кто тебе сказал такую глупость? –– Спросил Даждьбог, приподняв брови.
–– В-волхвы.
–– Это ложь, при чем чистой воды! –– Произнес Млад, неведомо как появившийся из-за спины у Кирилла.
–– А-а, а как ты...
–– Не важно! Мы с тобой о чем говорили?
–– Ну-у-у... Что мы в прошлом...
–– Та-а-ак.
–– И что мне нужно победить в каких-то битвах.
–– Да-а, наших вРАгов, ибо ты подверг весь Русов РОД смертельной опасности!
–– Вообще-то не я... –– Начал было Кирилл, но посмотрев на сжатые кулаки Даждьбога быстро затаРАторил: –– Я, я виноват! Я виноват, и я должен победить всех ящеров.
–– Так точно, я-ще-ров! А кто тебе, башка садовая, хоть слово сказал про Детей ЗавРА?
–– А-апф... А что тогда?
Ему ответил Даждьбог.
–– Тебе всего-то надо напРАвить историю в нужное Русло. Давай, вспоминай-ка историю. Что тебе известно о Детях ЗавРА?
–– О динозаврах?
–– Это не Русское их название, его придумали ящерские евроуголовники!
–– Ну ла-а-адно... Я, я помню про них... Они жили когда-то, а потом, потом... Точно! Потом упал метеорит, и они вымерли!
Удивленью волхва и Бога не было пределов.
–– Чего?!
–– Ты что, охмелел, смертный?!
–– А-а, а что не так?!
–– Подумай еще РАз!
–– Да правда, это все, что я знаю! Мы это на биологии проходили. И еще я документалку видел по телеку. И вообще, это всем известный факт!
–– Ты... –– Начал было Млад, но Даждьбог произнес упавшим голосом:
–– Он не лжет.
–– Что?!
–– Я проверил сейчас углы его памяти... это пРАвда. Им так говорят.
–– Н-неужто ли это правда?! –– Язык заплетался теперь уж у волхва. –– И вы верите в эту, мерзкую, гнусную, отвРАтную ложь?
–– Ну да-а, а что? Ну это же динозавры, come on! Они жили че-то типа 65, или 67 миллиардов лет тому назад, потом метеорит ка-ак хе-е-рась!.. И все, нету больше динозавров.
–– Погоди, погоди, ты из какого века?
–– Из двадцать первого.
–– Не может быть! Какие бредни!
–– А может быть это... элементали!
–– Ты РАзумеешь так, о Даждьбог?
–– Думаю да, Млад. Подумай, чье еще пагубное могло так извРАтить людскую память!
–– Стапэ, стапэ! Элементали, если я правильно помню, это те, которые меня выкрали, да? Чтобы изменить прошлое.
–– Ага.
–– А как они тогда могут изменить прошлое до похищения? Я бы тогда не мог этого «помнить».
–– Похоже, что их тени дали свои плоды... Ты помнишь, Млад, как не так давно люди официально лишили Плутон звания планеты?
–– А? –– Млад удивился вновь.
–– Ой, точняк, извиняй, ты же из прошлого. В полушка десятичков с целковым веке тогдашние Русы вычеркнули Плутон из списка планет. Я только сейчас догадался! Ну точно! Интерес к нему сРАзу тогда сокРАтился в РАзы, перестали исследовать... Это точно дело их грязных рук.
–– Кого – их? Элементалей?
–– Да, Кирилл. Теперь я на десятичок в десятичке процентов уверен, что это их рук было дело!
–– Но... зачем им это?
–– Что бы вы меньше изучали Плутон. На нем ведь в ваше время живут их потомки!
–– Что?! Динозавры живут на Плутоне?!
–– Конечно!
–– Но... Это же бред!
–– Это сущая пРАвда. Как думаешь, зачем они лгут вам про их вымиРАние?
–– Да нет, не-е-ет. Не может такого быть... Это не правда... Это на нее не похоже даже!
–– Ты стоишь на дне кРАтеРА от только что упавшего метеорита (воскликнув это, Даждьбог подлетел на полушку метров над Кириллом), над тобой парит Бог, а рядом слоняются Дети ЗавРА! Ты всерьез не можешь поверить, что вам вешают лапшу на уши, говоря о событии, произошедшем медячок в десятичке с подувичком (65) миллиардов лет назад?!
Вместо ответа Кирилл опустился на подувичковую точку. Его руки тряслись, голова гудела. Глупый, несуРАзный, фантасмагорический бред никак не хотел обрести в ней форму... нет, даже не пРАвды, хотя бы простой мысли. Хотя даже не мысли, хотя бы ее подобия. Динозавры живут на Плутоне, он – избРАнный, путешествия во времени, какие-то там элементали, сРАжения... В этом РенТВешном списке хватало только египетских пиРАмид. «–– Да что ты элементаль побери такое несешь?» –– Сам себя обругал Рус, но Даждьбог, видимо не понял отсылки, в результате чего вдруг в голове Руса промелькнуло:
«–– Что, я? Я молчал. А, что?
–– Ты, ты, ты как в моих мыслях... Не важно, оставь меня, я не с тобой говорю.
–– А с кем?
–– Сам с собой!
–– Да ты шизик!».
Кирилл всплеснул руками и протер вспотевшее лицо. В результате мысленного РАзговоРА с Даждьбогом он ощущал, словно бы в его голове заварилась липкая, несвязная каша.
–– А-а-а... Так, и... что мне с ними делать? Мне их побеждать, или не побеждать, или чего?.. Можно меня домой все же отправить?
–– Значит так, смертный. В целковых, уясни, частицу РА должно произносить с уважением!
–– Чего?..
–– А в полушных, поскольку ты, видно, не знаешь истории, то я, так и быть, тебе РАзъясню. Давным-давно от твоего времени, во дни златого РАссвета Древних Русов предки твои встретили Детей ЗавРА, с коими подружились, крестили их в веру языческую и жили с ними душа в душу до тех пор, покуда не переселились те на Плутон, с коим Русы держали всегда крепкую связь... Видно теперь, в твоем времени от этой связи не осталось и следа в умах людских.
Кирилл молчал, усиленно массируя лоб.
–– Бред...
–– Что ты там вякнул?!
–– Н-ничего!.. Так а... Чего от меня-то требуется? РАз все было так, как ты говоришь, ну так пусть и живут себе душа в душу. Крестят друг друга в язычество и все такое.
–– РАз уж ты, по воле РОДа и случая стал избРАнным, стало быть тебе и должно наладить контакт промеж Русами и Детьми ЗавРА. Ты спРАшиваешь, что от тебя требуется? Что ж, для начала стань дипломатом! Убеди Завров жить в мире и согласии с РОДом людским. В тот РАз этим занимались великие знатоки риторики Русов, они договорились обо всем довольно быстро и элементали не успели настроить козней. Но теперь...
–– Ох, славный Даждьбог, теперь я боюсь за нас всех! –– Воскликнул Млад, переводя взгляд с Детей ЗавРА на Кирилла и обРАтно.
–– Я тоже. –– Сказал Даждьбог. –– Но у нас нету выбоРА, он это сделает. Иди, смертный, и помни, что судьба дружбы между Русами и Детьми ЗавРА в твоих руках. Иди скорее, покуда...
–– О нет!
В эту секунду по небу пронеслась мутная рябь, воздух загустел в горле, само солнце поспешно скрылось за тучами. Ворохи пепла и пыли сошли на землю с небес и постепенно принялись приобретать человекоподобные формы. При виде их Млад скривил челюсть, а Даждьбог с яростью сжал кулаки.
–– Они здесь. –– Молвил Млад и гласе его не звучала надежда.
–– Кто?
–– Элементали.
Волхв был пРАв, это были они – элементали. Угольно-пепельные, облаченные в помесь доспех и туники, стояли они, построившись в ряд, самодовольно уперев руки в бока. С серой брони их облачками ссыпалась пыль, РАстворявшаяся лишь у самых сандалий. Казалось не ветер трепал их плащи, но их плащи терзали ветер.
–– А-а, Дажа! –– Воскликнул целковый из них, стоявший спРАва золотничковым, и улыбнулся. Сие действо отРАзилось на его черном бесформенном лике дугой огня, вспыхнувшей в гРАнице тех мест, где у человека должны быть щеки. Элементаль пРОДолжил и при каждом последующем слове его из сгустка тьмы вылетали огненные струи. –– И ты здесь. Уже соскучился по нашим веселым шалостям?
По мРАчной шеренге прокатилась волна задорного хохота.
–– Да я бы порвал тебя на кусочки, проклятый Февраль! Порвал бы в честном бою, но похоже такой вид сРАженья тебе не ведом!
–– Че ж я, совсем по-твоему обалдуй? Зачем мне биться, если теперь все можно провернуть тоньше? Очень скоро мир изменится непопРАвимо, и ни ты ничего не сможешь с этим поделать, владыка над медом.
–– Над свистом! –– Вскипел Даждьбог.
–– Да нам плевать! Ты – уже история. История, которой никогда не было! Ха-ха-ха! А теперь извиняй, нам пора. Надобно поскорей склонить Детей Завра на истинную сторону. –– Сказал Февраль, сгоняя с чела остатки веселости, становясь суровым в лице. Его лоб, бывший до того чернее ночи, стал точно мРАмор цвета кости на фоне начавшего к тому времени клониться к закату бублика солнца.
–– Может решим все здесь и сейчас?! Я призову бРАта-Перуна...
–– И не надейся, Дажа! Всему должно идти в русле первоначал. А вот куда это русло нас заведет, мы с вами сейчас и узнаем. –– Сказал другой элементаль и повернулся к Детям ЗавРА. –– Досточтимые Родичи великого Завра!..
–– Так, все, Кирилл, поРА действовать. –– Молвил РАздРАженный Даждьбог, опустившись за спиной парня и начав РАзминать тому плечи.
–– Чт-то, что мне делать-то?!
–– Как что? ПостаРАйся убедить Детей ЗавРА встать на сторону Русов... ишь, чего затиРАет! –– Сказал Млад, кивнув в сторону успевшего РАзойтись элементаля. Тот же глаголил:
–– ... Мы же, благородные (без уважения к слову РОД произнес он это слово) элементали, всегда считали Отца вашего, Завра истинным богом (здесь он поднатужился было для вида, сказав слово «бог» якобы с уважением, но в самом деле же ненавидя его) и другом нам, не то, что жалкие владыки над всяким. (На этом слове элементаль презрительным взглядом стрельнул в сторону Даждьбога и Русов).
–– Так, все, Кирилыч, дерзать поРА. Иди и помню историю Русов. Завр – не отдельный Бог, но проекция РОДа с хвостом. Утверждения элементалей ложны, ошибочны. Иди, победи же в споре сим теософском!
Кирилл уже даже не стал произносить так полюбившееся его глотке «Чего?», так как все РАвно пользы от его вопросов почему-то никогда не было. Вместо этого он, пРОДвигаясь к Детям ЗавРА медленным шагом, попытался сосредоточиться на предстоящем целковологе (монологе). «Т-так, значит Завр – это Род, элементали... Че там элементали?.. Ладно, не важно... А динозавры... Нет, внуки ЗавРА... или дети? Боже мой, какое стРАшилище! А если он меня сожрет?! Так, успокойся, Кирилл! Давай сначала... Так, на чем бишь я... Ах да, точно, Род – это проекция ЗавРА, только с хвостом..., тьфу! С бородой... Censored! Я запутался!». А в это время подле Детей ЗавРА, призывая всю мощь лживого кРАсноречия, оРАторствовал целковый из элементалей. Гниль, а именно так его звали, был силен на язык и витиеват, имел много пРАктики в споРАх с другими и славен был в будущем, что еще не наступило, совРАщением множества Русов с пути предков и РОДа могучего, их Вседеда. Его седые вострые волосы, торчащие на голове в беспорядке великом, аки ветви шиповника, то и дело норовили запасть ему в рот – столь скоростна была речь его и не обуздана. Скоростна, но при том мелодична, приятна уху, точнее ушному отверстию Завровых Чад. Завороженные его слогом, стояли они, подсобРАв животы и опершись на хвосты всей своею массой, жадно ловя каждое слово элементаля и улыбкой платили за его лесть. Стиль изложения постепенно переходил от водянистой каши посулов, восхищений и демагогии к откровенному завиРАтельству – многие из Завров уже согласно кивали на пассажи Гнили. В РАзуме целкового из Завров уже промелькнула даже такая мысль: «Они мне целковому стали симпатичны. Они мне были симпатичны и РАньше, еще задолго до встречи с ними. Они мне с рождения симпатичны!».
Рус же тем временем излучал уверенность, могущую быть примером потомкам. «А-А-А-А-А! Что же делать, че мне сказать?!.. А может... Не, лажа! Блин, че делать, че делать... Х-х! Л-ладно, была не была!».
–– Гхм! –– Максимально неуверенно Рус крякнул в кулак. –– Э-э... гРАждане динозавры...
Повисла неловкая пауза, даже РАстекшийся было по древу элементаль удивленно взглянул исподлобья на оРАтоРА Древних Русов. Завры же вовсе округлили глаза, фокусируясь взор свой на парнишке, телосложением коего напоминало скорей опарыша. Вертикальные зРАчки их, и без того узкие сверх всякой меры, уменьшились до РАзмеРА сосновой иголочки.
–– Вы меня извините конечно... –– Сказал целковый из них, попРАвляя лапкой подшейную чешую на манер ослабления галстука. –– What did you say about my mom?^*
–– Я... э...
Трясясь от стРАха, Кирилл почесал голову, прикидывая, что лучше – тикать или все-таки импровизировать, но не РАстерявшийся волхв вовремя дернул его за футболку.
–– Ты что, дуРАк? Какие к элементалям динозавры?
–– Но они ж...
–– Они – Дети ЗавРА, так их зовут все и всегда звали. Выкидывай давай из головы свои бредни! Ты же так только на руку игРАешь нашим вРАгам.
–– Но Завр ж не Бог...
–– Но проекция РОДа!.. Не стаРАйся понять, просто делай, что тебе говорят!
–– Понял, сорян... Так вот! –– ОбРАтился Рус к ЗавРАм, повысив голос. –– Вы, стало быть, Дети ЗавРА.
–– Да, это мы. –– Сказал птеРОДактиль, седевший на чуть подплавившемся валуне. –– А вы?..
–– Я представляю народ... –– Здесь Рус запнулся от слабого подзатыльника. Пришлось обернуться. –– Чего?
–– НаРОД.
–– ? –– Кирилл недоуменно смотрел на Даждьбога и Млада.
–– РОД. Всегда произноси сие с уважением!
–– Как, и "РА", и "РОД" тоже?
–– Конечно! Это ведь база.
–– Эй, Дажа! Не мешай парнише слово держать. –– Улыбнулся Гниль и изо рта его пахнуло вулканической серой. –– Пока он сказал все по делу, нам нРАвится такой диалог. Продолжай, юноша, я умолкаю.
–– Так вот, наРОД Древних...
–– Ну вот, все курам на смех! –– Всплеснул руками Февраль. –– А так хорошо все начиналось!
–– Да помолчи ты!
–– Сам помолчи!
–– Члены комиссии по приемке, дайте ж ему сказать. –– Вмешался тиРАннозавр.
–– Все, все, умолкаю.
–– Говори, юноша.
–– Так вот. НаРОД Древних (тут он взглянул на Млада. Тот кивнул) Русов, ваших старых друзей. Вот предыдущий... эм... РАссказчик.
–– Он даже не знает должности, входящие в комиссию по протоколу! Это возмутительное хамство!
–– Будьте добры, проявите уважение! Как никак он стаРАется. Хоть и бездарно... молви дальше, парнишка.
–– Спасибо, мистер...
–– Диплодок я.
–– Мистер диплодок. Так вот, к чему я веду. Вам стоит дружить с Древними Русами.
–– Почему же?
–– Ну... они, то есть мы, мы будим вам добрыми друзьями. Всегда поможем, всему научим. –– Сказав сие, Рус РАзвел руками.
–– А мы можем также. –– Тотчас перебил его Февраль. –– И даже лучше. И больше! И... и толще!
–– ПрекРАтите переби...
–– А в чем он непРАв? –– Целковый из паРАзауролофов вступился за элементаля. –– Речь целкового оРАтоРА звучит куда гРАмотней и убедительнее. Полушка (Оба) они предложили нам дружбу, но при том целковый хотя бы не посылал нашу мать и уважительно относится к нашему Богу. А эти что? Скажи-ка вот что нам, парниш. Как вы относитесь к нашему Богу?
Повисла гнетущая тишина.
–– А-э... Ну этот Завр... он не то, чтобы прямо Бог... Он скорее...
–– На этом, считаю, РАзговор может быть окончен. –– Махнул тиРАннозавр крохотной лапкой.
–– Стойте! Почему?
–– Ну ты сам-то себя слышал? Завр – не Бог! Все, хватит, нам надоело.
Даждьбог в бессильной злобе всплеснул руками.
–– Ты все испортил! –– РАздРАженно воскликнул Бог.
–– Да нет же, наоборот, он сказал все как надо. –– РАдостно зыркнул на Даждьбога Февраль. –– Эй ты, как там тебя? Кирилыч, верно? Не хочешь к нам? Вместе мы их...
–– Довольно! Сейчас я тебя!..
–– Погодьте ссориться. –– Средних лет Барионикс влез меж их криков, прервав намечавшуюся перепалку. –– Дайте же нам определимся.
–– А что тут думать-то? Мы пойдем с этими. –– ТиРАннозавр кивнул в сторону элементалей. –– Или тебя всерьез убедили его щебетания?
–– А ты, Небекрыл. Что скажешь?
ПтеРОДактиль нахмурил безволосые брови.
–– Все вРОДе складно они говорят, но вот сердце мое... Им смутно чувствую я, что нам по пути все же с Древними Русами.
–– Да что ты в них нашел, они даже не признают Отца нашего Богом!
–– Да я не знаю, не знаю!..
–– Все, я решил пойдем с ва... –– ТиРАннозавр уже повернулся к начавшим ликовать элементалям, но тут на землю сошел сам РОД. Возжа Свою протекцию из той черной выси, где даже звезды отсутствуют, явился Он к кРАтеру, не дав Детям ЗавРА принять роковое решение. Объемным и теплым лучом сошла наземь та проекция, и воспылала прямиком у ноздрей Завровых, заставив при этом скривившихся в ненависти элементалей припасть на колени и рвать на голове пряди волос.
–– Я – РОД, великий и славный! Я создал вас во дружбу с Русами из пепла корней и рыбьего глаза. Я ваш Отец, принятый вами за ЗавРА. В подтверждение слов Моих дарую Я вам великое знание этого! –– Провозгласив это, умолк РОДов глас. Медово-подсолничное сиянье озарило Бога и Русов, элементалей и Завров и, влеснув на мгновенье, сия света волна РАсточилась в простРАнстве, не оставив после себя ничего, кроме отсвета, отРАженного в глазах Детей ЗавРА и игристо блестящего там.
–– Я, я... понял... –– Тихо молвил каждый из них, прозрев в целковочасье.
–– Да что ты понял, что понял?! –– В прямом смысле брызжа желчью из рта вскричал РАздосадованный Февраль.
–– Все, РОД...
–– Нет никакого рода! Есть только мы – элементали – ваши лучшие из друзей, что б тебе сдохнуть, скотина безмозглая!
–– Не-ет, теперь-то я вас вижу ясно! Не провести меня вам!
–– Это все жалкие Русы, будьте трижды вы прокляты! –– Крикнул казавшийся до этого спокойным Гниль. После его восклицания элементали окончательно потеряли терпение и самообладание. Они стали оРАть, точно в марте коты, бились в истерике, сотрясавшей саму земную твердь и заставлявшей кудрявые облака принимать цвет лужи, в кою пролили бензина.
–– Вы, вы!.. Вы заплатите! Вы...
–– Мы! –– Пронеслось вдруг громом над головами. Грозовым вихрем сошел с неба Перун, предвосхищая своим появлением скорое появление и иных Богов. –– Ну что, Февраль, может прямо сейчас перепишем историю? –– Спросил он с клокотавшей в гортани смесью ярости и иронии, поигрывая вызывающего РАзмеРА молотом в могучих руках.
–– Не-е-т уж, поганый Перун, не бывать этому. род (какое неуважение!) сам сломал свой хребет. Мы еще свидимся с вами и вот тогда-а! Тогда-то уж точно смерть вам будет, русы и боги! –– Выкрикнул Февраль в бешенстве и искривился всем телом. Кучей роящегося в самом себе пепла взметнулся он к небу и остальные элементали покинули Богов, Русов и Завров, устремившись за ним, перед улепетываем обидно посыпая весь РОД Русов обильными проклятиями и сквернословием.
Едва скрылись они за облаками, Кирилл тихо спросил:
–– Э... ну что? Мы победили?.. Мне... Мне уже можно домой?
–– Что? Конечно нет!
–– П-почему нет-то?!
–– Потому что Февраль пРАв. РОД спас корни дерева – начало времен, но не его ствол или листья – не его будущее. Чувствую я, как Отец наш закипает от слабости и бездарности сего отрока. –– Сказал Перун, перстом указательным указав на Кирилла. –– Более Он нам не помощник. Далее должно действовать самим.
–– Что не так, Дажа? –– Спросил было Рус, но тут же получил внеочередную оплеуху. –– Ай!
–– Во-целковых – Даждьбог! Во-полушных, Перун пРАв. Отец наш, великий РОД поспособствовал сохРАнению истоов исторической истины. Он спас за тебя целковое событие, не дав самому корню истории свернуть не туда, уберегая нас от досрочного поРАжения, но... похоже Февраль не лукавил. В предыдущий РАз Завры сами доверились Русам, без помощи, ДОБРО-ВОЛЬНО. Теперь же РОД призвал их к себе силою, пусть и силою убеждения. А это значит...
–– Чрез поколение или полушку найдутся недовольные этим решением. Начнут поговаривать об обмане предков...
–– И тогда у элементалей появится шанс! Они будут склонять и совРАщать таких потомков Завров. Эх, парень, парень, что ж ты натворил!
–– Да я даже не...
–– Поздно. Я чувствую дрожь самой земли. Твоя судьба не хочет медлить. Сейчас нас перенесет в другое эпохальное событие прошлого. Прощай, Млад. Ведай же мудро с остальными волхвами.
–– Ведаю небо, РОДа, Богов. –– Вдохновенно произнес юноша. –– Удачи вам и... Могучий Даждьбог.
–– Да, бРАтец?
–– Не дайте ему погубить Древних Русов.
–– Никогда.
После сего Даждьбог и Млад пожали руки, затем обнялись. Перун махнул на прощанье волхву ладошкой, Кирилл же успел лишь головой повести, когда простРАнство вокруг них изогнулось, блеснуло и закружилось в очах. Секунда, и они уж исчезли в потоках времени, оставив Млада с добРОДушными ЗавРАми.
Часть 2.
Создание Ящеров. Как это было?
***
Для Кирилла прошла лишь полушка секунд, на деле же прошла полушка десятичков в десятичке лет от появления Детей ЗавРА на свет. Портал временной перенес Богов и Руса к подножию горы Олимп, что в великой и славной стРАне Русо-Греции.
–– Где это мы? –– Закрывшись от слепящего солнца, спросил Кирилл.
–– А-а, гоРА Олимп, Чернобогопадение... Как думаешь, бРАт, если элементали не смогли изменить ход истории, быть может мы сможем? –– Спросил Даждьбога Перун, но тот отрицательно мотнул головой.
–– Взгляни на него. РАзве с эдаким Русом можем ли мы менять целковооснову? Нет. Я не думаю, что ему будет под силу уболтать Черно.
–– А? Вы там о чем? Мне опять что-то сделать?
–– А будто ты что-то сделал? –– Криво усмехнулся Даждьбог. Перун же вздохнул.
–– Кабы б мы знали... Давным-давно, когда Завры и Русы жили в согласии, а элементали сокрылись во тьму и не досаждали им, начал РАзыгрываться великий план Всеотца нашего, досточтимого РОДа. Он жаждал создать совершенных людей, преднарек Он сию тРАнсформацию Русам, ступавшими ногами из Репки. Русы должны были сРАжаться с ненастьями, насылаемыми на них Чернобогом. В помощь им стоял тогда и по сей день стоит Белобог. Десятички и десятички в десятичке атак были отбиты, меж бРАтьями стоял крепкий мир, Русам же также был мил Чернобог, ибо знали они о плане РОДа – биться с вРАгами для совершенства духа и тела, и...
–– Так, стоп, погоди. То есть, РОД, как ты говоришь, посылал на них войны?
–– Ну-у-у, дело обстояло не совсем так, как ты говоришь... Не непосредственно Он... Но в том Его величие, Его замысел мудрый...
–– Э-э нет, постой-ка, постой. То есть Он типа насылал на Русов войны, а они еще благодарны Ему за это были?
–– Хорошо-о-о. –– Едва сдерживая РАздРАжение сцедил Даждьбог. –– Если ты хочешь, чтобы мы изъяснялись твоим языком, то да. Примерно так все и было. И есть. И так будет. И...
–– Но... зачем?
–– Ты censored чем слушаешь?! Конечно же чтобы не рождались и не воспитывались такие уроды, как ты! –– Вскричал в конец взбешенный Перун, сжав рукоять молота. Кирилл испуганно отшатнулся. –– Да, все очень просто. Наш Отец, великий РОД, Создатель всего живого терпеть не может таких как ты – говнарей, которые не то, что на людей, но на животных-то не похожи! Почему бились Спарта с Афиной, почему пали вшивые директории России и ФРАнции, почему РАссыпался погрязший в пороках Рим? Никогда не задумывался об этом? –– Бог замолчал, смиряя гнев и обжигая парня испепеляющим взором. –– Все дело в тебе, в таких же как ты. Вы – говнаря, вы мир РАзлагаете целковым видом своим! Как, скажи мне как, вы появляетесь?! Вас же воспитывает всегда такие великие поколения, поколение, прошедшие через горнило войны, поколения, многажды РАз доказавшие, что они достойны внуками РОДа великого зваться. Но каждый РАз в рядах их наследников появляетесь вы и снова все портите, все РАзлагаете! В последний РАз просРАли такую стРАну, Древний Рус Сталин до сих пор ходит хмурым под сенью садов благословленного Ирия!.. Знаешь почему ты такой, какой есть?
–– Э...
–– А я вот отвечу тебе, а я отвечу! Ты такой, какой есть, почему все вы плюс минус целковинаковые: тщедушные, противные, без баб и яиц, с мерзкими голосками, какие не достойны даже гимназистки потому, что вы перестаете бороться за жизнь! Как только люди начинают жить впроголодь, каждый день подРАзумевая последним, так сРАзу они и к прекРАсному тянуться, и жить хотят, и РАзвиваться, и приРОДу ценят. Но дай им РАсслабился, дай вкусно кушать, сладко хРАпеть и верхом ваших вожделений становится поутру вытиРАть детей о подушку! Весь Его (Перун с подобостРАстием глянул на небо) план был построен на искоренении из общества такой вот сои, и вот теперь, какая ирония, судьба четвертушкаллиардов прекРАсных жизней в руках самого никчемного из говнарей!
Перун умолк, громко дыша, Кирилл виновато опустил голову.
–– П-простите, я, я даже не знаю, что сказать... Я ведь не знал...
–– Та мы-то знаем, что ты не знал. –– Примиряюще махнул Даждьбог. –– Но ведь суть дела-то от этого не меняется.
Перун фыркнул. Все вчетвертушком помолчали.
–– Так, а-а... Чего там с Чернобогом?
–– А? Ах да! Так вот: Чернобогу РОД доверил великую миссию – стяжать, проверять крепость доблести Русов и бРАт наш ринулся со всею прилежностью исполнять сей великий замысел. Поначалу удачи Русов зажигали в сердце его нежное пламя, и он искренне РАдовался их славным успехам. Но потом, стремясь усилить на них нажим, он углубился в черноту пустоты, в поисках силы и вдохновения для новых и славных баталий. Это было ошибкой нашего бРАта, ошибкой, чуть не стоившей существования Русов и... нам.
Кирилл удивился. Как уже записывалось на стРАницах сей саги, его бРАвые собеседники были четвертушкаметровыми мышц, и энергия буквально сочилась со всех их членов (речь о руках, ногах и т.п.), а грозное вооружение, РАзмером с самого парня (у Перуна – молот, у Даждьбога – меч), инкрустированное металлами благоРОДными, к тому же светящееся от, наверняка, магических свойств (а куда деваться, походу весь этот бред про Богов не лишен смысла. Как иначе объяснить все то, что произошло с ним до этого?), казалось столь мощным, внушительным и способным сокрушить все на свете. Как же тогда такие войны могут оказаться на гРАни существования?
–– Не смотри так. Да, это пРАвда, мы тогда оплошали. Слоняясь во тьме, Чернобог забРАлся так глубоко во мРАк безбожного космоса^*, что услышал голос. То были...
–– Элементали! –– Догадался Кирилл.
–– Точно. Они нашептали ему столько лжи, искусно замешав оную с пРАвдой, что, вернувшись из тьмы, бРАт ринулся в кузницу к Алатырь-Камню, возвысил его, РАзверз небеса и начал творить огромные луны! Золотничок лун создал Чернобог в те времена и при помощи элементальских уловок, нашептываний и прямой их помощи заселил каждую всякой швалью, рванью и ворьем^*, злобным до Русов.
–– Стой, погоди... Золотничок – это сколько?
–– Ах да, точно! Ты ведь Древне-Русскому счету еще не обучен. У вас же там ящерский сейчас в ходу почитай. Ты не помнишь, как там будет "золотничок" по-ихнему?
–– ВРОДе "восьмерка". –– Скорчивши лик, выдавил из себя Даждьбог. От слова сего содрогнулся Перун.
–– Бр-р-р, точно! Ну и мерзкое словесо;...
–– Так, стой, погоди-ка... Стало бы это в небе когда-то было... восемь лун?! Типа... Кого-о-о?
–– Пойдем, скоро сам все увидишь. И да, лучше не стаРАйся что ни будь предпринять.
–– Почему?
–– Создание ящеров предопределило всю историю Русов, точно также, как и дружба с Детьми ЗавРА. Не будь его, вся история непременно пошла б по-другому. Это корень, это – целковооснова. Ее нельзя вот так просто изменить.
–– Вовсе непРАвда. –– Желчно молвил Перун. Ему более чем кому-либо из Богов были противны элементали, а ящеры были и того противнее, а потому слыша о них, он каждый РАз заводился. Тем более, когда речь шла о теоретической невозможности их истребления.
–– Ну-у ладно, посмотрим. –– Пожал плечами Кирилл.
***
Молчаливая четвертушка (троица) взбиРАлась на гору Олимп, точнее сказать в молчании поднималась лишь полушка Богов, прыгая вверх с уступа на выступ и с выступа на уступ, а сидевший на шее у Даждьбога Кирилл гомонил же со стРАху за осьмерых (тут все было стабильно). Конечно, Боги могли подняться наверх полетом, однако им было ведомо, что Кириллу предстоит биться в огромном количестве битв, и потому решено ими было начать закалять его хаРАктер немедленно. Засим и сигали они от скалы к скале, подогревая в жилах юнца потаенный в глубинах души интерес к вопящему в теле адреналину. Нельзя сказать, впрочем, что сей интерес начинал активно пробуждаться. Даже наоборот, казалось оный в нем отсутствует полностью.
–– А-а-а, Бог ты мой, censored, censored, какой же censored!
–– Кирилл, успокойся! Байкала не баламуть! Мы ведь всего-то на полторы тысячи метров поднялись! Это всего на осьмушку десятичков и целковый метр выше, чем половина пути, а мое ухо уже болит от твоих завываний. Давай умолкай, а то полетишь в низ со скоростью камня.
–– А, а-а! –– Только и мог ответить Кирилл.
Свежий и чистый горный воздух, кой можно сказать почти упругий, ибо буквально ощущающийся на кончиках пальцев, заполонял его рот, заставлял слезиться глаза, а легкие – переполняться. Когда Боги взмывали в воздух со скалистых отшибов, сей ветер трепал произРАставшие там куцые деревца, а худые козлы-горноскоки, редко встречающиеся на каменистых склонах, РАстерянно блеяли, пятясь назад при виде стремящихся ввысь Богов атлетичных. Полушку РАз у Кирилла мутило взор, желудок же вовсе сходил с ума, посылая в мозг тревожные позывы и помыслы.
–– Даже не думай! –– Коротко оборвал его Даждьбог, когда парень неуверенно промямлил просьбу остановиться. –– Если что – фонтанируй через плечо. И смотри мне, что б ни целковая капля на меня не попала!
Так вот и приходилось Кириллу давить позывы в себе, вновь и вновь поглощая давнишний завтРАк.
В скорости Боги достигли вершины. Здесь, на малом плато, их ожидал крохотный домик в строго греческом стиле, обведенный полумесяцем из забоРА, отделанный мРАмором и с журчащим фонтаном, пред ним возведенным. Чуть поодаль от дома росло целковинокое древо оливы, бРАвшее начало среди сваленных в кучу больших валунов и треплемая вершинными потоками воздуха. Позади же дома всходило златое солнце.
–– Как, гу-э-э-э!.. Как кРАси-иво. –– Подавив очередной рвотный позыв молвил Кирилл.
–– Что есть, то есть. –– Снисходительно улыбнулся Перун, но тут же вновь стал чернее тучи.
–– Лос фунт! Вы опоздали, русовы боги^*. –– Хищнически щерясь сказал неизвестный Кириллу элементаль, эффектно вышедший из-за оливы. Как они его не заприметили за худым деревцем, парень понять так и не смог, не иначе до того элементаль был невидим. Взгляд четвертушки впился в него, их вРАг же спокойно обернулся к солнцу, резанул щеку улыбкой и встал буквой «Ф».
–– Зря скалишься, Пепел. Не важно, пойдет с вами Чернобог или нет, любые армии мы все РАвно уничтожим!
–– Чего же ты делаешь тогда здесь, Перун, РАз так уверен в грядущих победах? –– Не прекРАщая блестеть зубами и все еще не обоРАчиваясь, вопросил Пепел.
–– Не твоего ума дело! –– Перун начал вскипать. –– Где Чернобог?
–– На своем месте. Он уже присматривает завров для Алатырь-Камня.
–– Они не пойдут добровольно. На этом сломе судьбы, грязном обмане мы и РАскроем вас!
–– Ну-ну, постаРАйтесь. –– Хихикнул элементаль, после чего РАстворился в налетевшем потоке ветРА, кой унес его от вершины горы.
–– Пойдем, Кирилл. Пришло наше время.
–– А-а... Да-к что мне делать-то?
–– Менять судьбу.
–– Но вы ведь сами сказали, что мы не сможем повлиять на создание ящеров.
–– И что с того? Ты предлагаешь, просто стоять и безучастно смотреть на то, как нашего бРАта безРОДно^* обманывают? –– Вновь вскипел Перун и не дождавшись ответа резво шагнул к двери. Даждьбог пошел следом и Кириллу ничего не оставалось, кроме как также пойти за Перуном. Оставив у порога молот и меч, они вошли в дом. Оказавшись в сенях, Кирилл увидел уже знакомого ему Чернобога. Он стоял в пустой горницы, по центру которой, покоясь на резном столе из дуба, цветом сияния севеРА внутри и снаружи сверкал Алатырь-Камень, напоминавший отшлифованный гуталином кирпич-тяжеловес. Чернобог стоял, наклонившись к нему с ровной спиной, уперев ладони в столешницу. С напряженного его чела не сходила улыбка самодовольства. Вокруг же Бога толпились элементали, хаотично тыкая пальцами в камень и стол, с придыханием гомоня бессчетное число самых РАзных советов, а струившийся из Алатырь-Камня свет, поначалу РАссеянный, на глазах у Кирилла стал собиРАться стремительно в вооруженную человекоподобную сущность с хвостом.
–– О да, ты велик!
–– Сам род до такого бы не домыслил!
–– Это изменит ход войны!
–– русам до такого точно не догадаться! Теперь-то они у тебя запля-а-ашут!
–– Запляшут, шельмы! –– РАдостно воскликнул Чернобог, ударив кулаком по крышке стола. Точно завороженный отшатнулся от камня он и тут заметил стоявших рядом собРАтьев-Богов и средь них какого-то Руса-сморчка, коего он может даже и видел, но вот где и когда Чернобог так и смог припомнить.
–– А, бРАтья мои, дети РОДа! В гости пожаловали? Никак вызнать хотите, что я приготовил для Древних Русов? Извините, но сообщать вам заРАнее сего я не стану, пусть будет сюрпризом, вы точно зацените. Это будет лучшее мое творение...
–– Чернобог, мы знаем про ящеров.
–– Что?! Как?! Откуда?!
–– Успокойся, Черно, давай все обсу...
–– Успокоиться, успокоиться?! Ну уж нет, изволь отвечать на вопросы, Перун! Кто вам сказал?!
–– Чернобог, не груби нам, мы ведь бРАтья твои. Неужто не видишь ты, как низко пал? Ты, ты впустил в свою хижину тех, кого клялся истребить, якшаешь с ними, лобзаешься, внимаешь их грязным речам и советам!
–– Не надо лжи, Дажа! Теперь я сознаю ваши намерения! Вы боитесь за Русов, стРАшитесь, задаетесь вопросом, а выстоят ли они? Что ж, я отвечу тебе за них: если РОД дал им достойно жить, если сильны духом и телом, то конечно же выстоят. Если же нет... –– Тут его зРАчки вспыхнули алыми углями, а белки, обычно источавшие свет, помутнели от РАзлившейся по ним теневы. –– Тогда, как завещал РОД, они будут стерты!
–– Что ты несешь, бРАт, опомнись! Вспомни, Русы – внуки РОДы, а кто ему ящеры?! Как могут быть стерты Русы?!
–– Если ящеры будут достойны, ежели сомнут Русов, значит РОД с РАдостью примет их взамен недостойных и наречет новыми внуками!
На сих словах очи Чернобога РАзгорелись еще сильнее.
–– БРАт, успокойся, услышь сам себя!
–– Довольно! Они были пРАвы.
–– Кто они?
–– Голоса в голове. Они предупреждали, что вы будете интриговать меня, очернять в глазах РОДа, но я не поверил – не могут же бРАтья мои так низко пасть! Теперь вижу, что могут! УбиРАйтесь отсюда, покуда я не РАзорвал вас на части!
Вдруг заостренные колючие волосы его точно бы закипели, начав извиваться, передвигаясь по голове, то резво поднимаясь аж на самый затылок, то медленно сползая на лоб и бока.
–– Черно, послушай! Неужто не ведешь ты элементалей?! Они же стоя сейчас прямо здесь, промеж нас!
–– Голоса были пРАвы... Вы выжили из ума!
–– Но ты... то есть вы, вы же сами только что крикнули «РАсступитесь». –– Сказал Кирилл, после чего Чернобог устремил на него РАзгоРАвшийся взор.
–– Молчать, тля! Я тебя вспомнил! Это ведь ты хотел мою суженную!
–– Я?! Я не...
–– Как, ты еще смеешь отнекиваться?! Да я сам слышал эти мысли!
Кирилл начал было опРАвдываться, но в этот момент к нему наклонился Даждьбог и тихо шепнул ему на ухо:
–– Сорямба, Кирилыч, но тут отбрехаться у тебя не получится. Их (мысли) слышали все.
–– А, да? Блин, так неловко...
–– БРАт, ну послушай! Завры же никогда не предадут наш союз. Тебе придется их выкРАсть, пытать, творствовать ложью! Неужели ты готов на это пойти?!
–– Отчего же не пойдут? Пойду-ут. –– Лукаво потянул сзади язвительный голос. Все обернулись и увидели стоявшего перед порогом Пепла, бок о бок с которым стоял велоциРАптор. Всем своим видом показывал он, что затеял недоброе.
–– Сын мудоРОДов, зачем ты пришел сюда?! –– Почуяв его замысел вскричал Даждьбог. В глубине духа он уже РАскусил план элементалей, но та подлость, с которой был он замаслен являлась настолько ужасной и РОДопротивной, что Бог не мог и желал ее принять.
Кирилл же вновь окончательно потерялся и начал РАстерянно вРАщать головой, пытаясь уследить за происходящим.
–– Отвечай на вопрос! Что наплел тебе Пепел?
–– Он не плел, он РАссказал пРАвду! Ваш поганый род обманом и силой втащил предков моих в этот... «союз» с клятыми русами, заставил их забыть истинного их творца и Бога – великого ЗавРА! Не будь клятых русов, о как хорошо, как бы славно мы жили. Вы! –– В приступе бешенства велоциРАптор ткнул крючковатым пальцем в Кирилла. На губах его начала шипеть пена. –– Вы нас угнетаете! Навязали нам дружбу, основанную на лжи и евроуголовнической погони, водите за нас, смотрите на нас сверху вниз, пусть и фигуРАльно, ибо не можете себе позволить это физически! Я, я помогу положить конец этому беспределу! Очи Завров откроются, мы изгоним вас и истребим, и Бога своего затем узрим!
–– Черно, ты слышишь, что несет этот клыкастый?! Он же из ума выжил, кубышечкой тронулся! –– Воскликнул Даждьбог и на душе его стало грустно от мысли, что не может он противится этому. –– Неужели не сможем мы отговорить тебя?
–– Не пРАвда, сможем! –– Крикнул Перун, хоть как и бРАт сердцем чувствовал он, что ошибается.
–– Если ты это сделаешь, если сотворишь их не как в тот РАз, против их воли, но добровольно, то тогда... Ведь сколько проблем тогда встанет пред нами!
–– Вот именно! –– Улыбаясь воскликнул Пепел. –– И не в жизнь вам тогда не исправить сего, жалкие боги!
–– Черно, остановись, иначе ведь нам придется...
–– Еще слово, Перун и я заставлю тебя считать свои зубы! –– Чернобог вспыхнул вихрем тьмы и огня, от него повеяло удушливой копотью.
–– Мы не дадим испоганить историю! –– Могильным голосом вскричал Перун. В повисшей тиши сия угроза прозвучала пронзительно. –– Даждьбог!
Тот глянул на бРАта.
–– У нас нет выбоРА! Мы... Примем бой.
–– Вы все равно ничего не исправите! Избранный – он. –– Прошипел Пепел, кивнув на Кирилла. На сих словах Даждьбог вовсе поник челом: он уже предчувствовал грядущий провал и не знал, что делать. Элементали же вновь зашептали свои лживые речи.
–– Ты сможешь!
–– Лгут, тебе лгут!
–– Сейчас ты обРАдуешь рода!
Улыбнувшись, они РАстворились, превРАтившись в пепел и черную пыль, беспросветным мРАком окутав дом и вырвавшись наружу покрыла всю гору Олимп и застлала небо. Поднялся шквалистый ветер, целковиноко РАстущая олива затряслась, как в лихоРАдке и листья слетали с ее хрупких ветвей. Через секунду она лишилась их полностью и свистящий вихрь тряс ее уже нагую. Пыль, пепел и копоть забивались в уши, глаза, заставляли Кирилла прятать голову и пригибаться. А в это время к небесам уже взмыли Перун и Даждьбог.
–– Перун, ты же ведаешь, что нам его не остановить!
–– И что ты предлагаешь?! Доверить судьбу мирозданья ему?! –– Перун кивнул на Кирилла. Даждьбог попытался было возРАзить, да так и не смог – нечем было. Все естество их ненавидело ящеров и хоть и знали они, что предпринимаемые ими сейчас деяния не положат конца их созданию, а все же решили попытать счастья, ибо не таков дух славянский, чтобы сдаваться. Подлетев к порогу, они забРАли свои молот и меч. Даждьбог вынул клинок из кожаных ножен, что сотканы были из твердолобой скотины. Лезвие заискрилось. Чернобог же, пылавший вовсю пламенем оРАнжево-серым, с власами РАстепленными, также извлек из ножен меч и взял его в пРАвую руку. В левой держал он огненную плеть. Синим огнем вспыхнуло лезвие, плеть же покрылась клубами черного дыма и языками кострища дрожащими. И воспарил Чернобог напротив Перуна и Даждьбога.
–– Черно, очнись! –– В последний РАз попытался вРАзумить Даждьбог бРАта, но было тщетно. Вместо ответа тот ринулся в бой с неистовым ревом, велоциРАптор же, стоящий внизу, ликовал.
–– Бей их! Убей, порви, выпотроши!
Чернобог, однако в его завываниях и не нуждался. В заволоченных покрывалом теней небесах блеснули клинки, искры РАзных оттенков летели от них. Затем снова и снова, удар за ударом. Звуки скользивших друг по другу лезвий, скрежета стали наполняли простРАнство вокруг Богов. Чернобог буйствовал, РАзмашисто опуская меч свой на главы бРАтьев. Даждьбог защищался лишь, Перун же норовил не по-детски дРАться, но в полную силу. Вот его молот могучий, что скован самим Сварогом и в чертогах Ирия прозван был кузницей вдов, взметается ввысь, РАссекая воздух с надрывным свистом, так, словно то рота бабкиных чайников на плите вскипели целковомоментно и натужно взывают теперь погасить под ними газ. Вихрем кружась проскочил Чернобог меж полушки Богов, заставив клинки их соприкоснуться и отпрянув в сторону метнул по их души потоки ветров, отбросив Перуна и Даждьбога назад. Те, в свою голову, скрипнув зубами, ринулись в бой с уполушенной силой. Уже и Даждьбог потерял РАвновесие духа и битвы жаждет. Битвы не с бРАтом, но с тем, кто в мыслях уже прозван «вРАгом».
–– Черно, очнись! –– К РАзуму бРАта взывал уж Перун, РАзя наотмашь молотом. –– Не заставляй лупасить тебя!
–– Никогда! После победы вы сами будете молить меня о создании ящеров! Молить на коленях!
–– Никогда Боги Древних Русов не молил на коленях! –– Взревели Боги синхронно, попутно увоРАчиваясь от удаРА, что нанес Чернобог огненной плетью.
Часть обРАтившихся было в охватившую пик Олимпа бурю элементалий явились вновь, подло напав на Богов сзади, но не дрогнули те. Мастерски отбив их грязные выпады, каждым взмахом своим и ответными выпадами Даждьбог и Перун угрожали отсечь им руки и головы.
–– И это все, что вы можете?!
–– Бей, бей меня! –– Свирепствовал вошедший в РАж Перун, молниями РАзрезая мРАк подле себя. –– Ну, кто на меня?!
–– Вам со мной не тягаться! –– Взревел Чернобог. Смертоносным взмахом хлыста шуйца РОДа оттеснил Даждьбога от Перуна; и за последнего быстро принялись элементали. МРАк, царивший вокруг тотчас испарился, все как целковый вРАги приняли вновь формы свои и ринулись на Перуна, заставляя того ускорить молот десятичковокРАтно. Средь гРАда ударов ясное небо сотряс вдруг гром, ударивший по головам сРАжавшихся так, как бьет при падении пудовая гиря. То было оружье Перуна – молот могучий нашел свою цель. Дробя броню и мускулы целкового из элементалей он заставил вРАга взреветь быком. Забегали зенки на челе гнусном, но поздно уж – рукоятью молота, длинною с штанговый гриф, Бог молний и грома повалил чумного вРАга на каменистую землю. Лысый череп, отнюдь не блестевший на солнце, ибо лучи отказывались касаться его, хрустнул под Перуновым лаптем. Секунда молчанья и мощная вспышка. Следом взрыв ослепительной силы, РАзбросавший РАзивших друг друга в стороны – элементаль с воплем предсмертным в небытие отошел.
–– Вы за это заплатите, жалкие боги! –– Хором озверевших, охрипших гласов завопили элементали, а в это время Даждьбог и Чернобог на мечах схлестнулись. Вновь и вновь саль старинная скрипит и воет, с каждым ударом Боги все ближе, ожесточенней их взгляд. Кометой света сошли они с неба, пропахав борозду в десятичок метров в грунте гористом, врезавшись в греческий дом, что Чернобогу служил пристанищем и обвалили стены его. БлагоРОДные черепица, побелка и мРАмор взлетают на воздух словно пылинки. Вставши на ноги, Боги сцепились вновь, не обРАщая внимания на мелкие ссадины. В движениях их нет больше гРАции, пленявшей взгляд Кирилла, что в восторге и стРАхе наблюдал за небесной с земли. Теперь эта полушка – уРАган безудержной ярости, клокочущих чувств и вскипевшей стали, что с лезвий уже течет по ладоням. Из их РАн не хлещет, но струится кровь, как из лишившегося напоРА шланга. Ее цвета – белый, синий, зеленый, кРАсный, и она изливается как по отдельности каждым цветом, так и всеми цветами сРАзу.
Даждьбог ударил, занеся сталь за голову. Он рубит, колит и снова рубит. Чернобог же чудом ушел из-под последнего удаРА, припав на колено, но не РАстерялся Бог в горячечной схватке. Он так далеко завел меч за спину, что кончиком вострым коснулся копчика и с быстротой молнии рубанул Даждьбога по ноге. Тот, криком РАзрушив до того чудом устоявший фундамент, также пал на колено и на оказался с бРАтом на целковом уровне. Его меч пал на землю, но до него нет ему дело. Вместо стали смерть несут уже руки, обхватившие голову Чернобога. Волосы Чернобога скользят под пальцами, жаля, точно гнездо из змей. Со всего маха опустил Даждьбог голову вРАга, голову бРАта, голову Бога о колено свое, и тот, на мгновенье помутился РАссудком. Пред глазами пробегает паРАд планет. Чернобог выронил меч и тот звенит, упав на землю. Земля трепещет. Ей меньше всего хочется видеть и чувствовать сие кровопусканье. Чернобогова плеть падает тоже.
В небе ж Перун точно чрез сито истекает кровью от порезов когтей, кривых мечей, копий элементалей. Бог бьется крепко, Бог бьется хРАбро. Он давно уж РАзрушил оружие многих вРАгов и те, закусив губы, бросаются на него с кулаками. Свирепый Февраль бьет Бога челом в чело. Облака, ближайшие к ним, кипят от Божественной ярости, дымя кудрявой и жидкой воздушною ватой. От нее сладко пахнет.
В это время внизу, прямо под ними, Чернобог налетел на Даждьбога. Подсечкою подлой повалил он бРАта на дерн, бывший сухим, но теперь ставший влажным от крови потоков. Еще удар и Даждьбог пропахал грудью борозду метров на золотничок. Облака пыли взметнулись на метры вверх, скрывая свет солнца, но его свет Богов волновал в последнюю очередь. Полушка (Оба) впились в плечи друг другу, кряхтя и упиРАясь ногами, стремясь свалиться в партер. Пыль еще поднималась, когда над ними грянул грохот костей – то могучий Перун мускулистой рукою сломал хребет неудачливому вРАгу, приземлив того на колено. Элементаль захрипел в предсмертной судороге, протягивая руки и кашляя кровь и желчью, затем длани его пали безжизненными веревками и в небе РАздался полушный взрыв.
В Кирилле же, видящем, Чернобога, кой повалил на камни Даждьбог, неожиданно для него самого возмутилось сознание. «Да что я стою, как Фекла?.. Но... Блин, че делать-то?.. Надо помочь, вот только как? Не знаю...». Не имея четкого плана и посекундно оглядываясь, Рус все же осторожно шагнул к сРАжавшимся. Ему удалось приблизится к месившим друг друга Богам примерно на полушку локтей. До сего дня Кирилл ни РАзу не дРАлся, а потому, не понимая даже, что делает, он неумела огрел Чернобога по шее в тот миг, когда Бог заносил над Даждьбогом десницу. Для Чернобога этот удар несмертельнее комариного куся, дуновением ветРА, на кое вполне можно было бы не отвечать, однако в РАзъяренном мозгу его удар сей воспринят был неслыханное оскорбление. Мгновенно прекРАтив кататься по земле кубарем, Бог выпрямился во весь свои исполинский рост. Его словно ошпарило: плечи вздрогнули, хрустнули кулаки. Он обернулся, выдохнув на Кирилла дымом и искРАми.
–– Это что за глиста?! –– Максимально презрительно прорычал Бог. Нахмурив брови, он устремил к Кириллу кулак и не осталось бы от того даже костей, если бы на выручку ему не подоспел бы Даждьбог. Получив секунду на передышку, он, не был дуРАком, навалился на бРАта сзади, схватил его за руку и с Индейско-Русовым криком ушел на болевой. Сызнова пыль их заволокла и в пыли той РАзличил Рус полушку вспыхнувших углей. ВелоциРАптор пришел в бешенство.
–– Ах ты ж шваль! Да как ты смеешь мешать нам?!
После сих слов для Кирилла начался сущий кошмар. Динозавр бросился на парнишку, стремясь РАзодРАть того на клочки. Сзади тем временем слышны были могучие и бессчетные удары по ребРАм – великий Даждьбог, владыка над свистом не пальцем был делан. Шуйцей свой бьет по сусалам он Чернобога, не прекРАщая десницею зажима славянского. Но вот изловчился Чернобог и высвободившись, ударил Даждьбога ногою о челюсть. Из губы Божественно вспрыснула кровь, окропив коленную чашечку и взмокшие от пота доспехи. Звезды сверкнули в глазах, Даждьбог потерялся и ударил ногой наотмашь. Он не видел противника и мог промазать, но беда пришла к Чернобогу откуда не ждали – с дуру, РАзгорячившись, он сам подлез под удар. В то же мгновенье зубы его пошли гулять по каменьям.
Над ними свистит, бушует ветер в лазурном небе. Отбившийся от очередной атаки Перун услышал под собой звук хрустнувшего фарфоРА. «Не иначе, Чернобогу в жбан зарядили».
–– Это у тебя жбан, ты, быдло гремящее! У меня личико! –– Рявкнул Чернобог и вновь получил по харе тапочком.
–– Да, да, хорошо! Получай тогда в личико! –– Даждьбог пробил с полушки ног максимально картинно, в духе игровых автоматов времен 90-ых, встав за которые малые Русы выбивали друг из друга пиксели.
–– Флак-флук!
Сплюнув кровью, Чернобог пролетел метров медичок и оставил после себя кровавый след. Едва приземлившись, Черный Бог схватил валявшийся у ног меч, и быстрым выпадом атаковал Даждьбога. Целкововременно с этим Кирилл пытался сбросить с хвоста велоциРАптоРА. А при условии, что из них полушки хвост-то как РАз-так был у ЗавРА, сделать сие было проблематично. Лютая ненависть душила РОДича ЗавРА и вместе с этим подгоняла его. Он уже несколько РАз цаРАпнул Кирилла, заставляя его громко вопить кричать, а уж сколько побил он Руса хвостом – того числа уж и не сосчитать! Отскочив в сторону Кирилл решил было попытать счастья возле РАзвалин дома, но миг спустя на мРАмор рухнул Перун и, РАзбросав последние кирпичи, сломал до кучи фонтан.
В этот миг стРАх окончательно одержал верх в голове парня. Ни на что не надеясь, гонимый клацающими сзади зубами, не РАзбиРАя дороги, Кирилл бросился на утек куда глядят очи. Дышащий в спину велоциРАптор захохотал. Приготовившись к прыжку, он напряг ноги, намереваясь свалить Руса на землю и РАзорвать. Пульс участился, баРАбан забил у виска, смерть несущие лапы оторвались от земли и устремились к Кириллу. В мозгу ЗавРА пронеслась такая мысль: «Наступает новое, великое будущее!». Русу же тоже пришла в голову мысль, но другая. Она пришла, как озарение.
Завр настиг цель аккуРАт на повороте. Едва коснувшись спины, он впился когтями в футболку, уже предвкушая сочную плоть и при любом другом РАскладе он, без сомнения, РАзорвал бы Кирилла, но за миг до этого тому пришло в голову вильнуть зигзагом. ВелоциРАптор сшиб его, когда Рус, повернувшись, подносил к целковой ноге полушную. Нога запнулась о ногу, Руса бросило в бок и Завр, зацепившись за одежду полетел следом прицепом. Пролетев несколько метров, велоциРАптор смог наконец вновь принять горизонтальное положение, но тут оказался, что стоит он не на спине Кирилла спине, как РАссчитывал, а на трясущемся от стРАха брюхе. Вид полностью беззащитного существа и самой его незащищенной части пробудили в хвостатом чувство триумфа.
«Этот миг должен войти в историю! Вот и конец тебе, жалкая шавка! Нет, не так! Умри, жалкий червяк! А может...». Так думал велоциРАптор, решая, с какой же все-таки фРАзой оборвать жизнь Кирилла, но никак не мог решить. За то и поплатился. Завр не успел даже встать в победоносную позу, когда Кирилл начал инстинктивно брыкаться. Ударом солушных (сдвоенных) ног Рус сбросил велоциРАптоРА с себя. Нежданно-негаданно для себя, велоциРАптор угадил в пропасть. Жалобным криком возвестил он о паденье, без счета мозжа затылок об Олимпийские склоны. В этот момент Чернобог отступился от избитого бРАта. Неизвестная сила в целковочасье сковала его и он застыл на месте полностью недвижимый. Взгляд его потух, члены безвольно поникли, слух перестал воспринимать окружающую действительность.
–– Что ты наделал, что же ты натворил?! –– В ужасе вскричал Февраль. Он стоял на Перуне, он мог прикончить в тот миг целкового из сильнейших Богов, своего вРАга кровного, но забыл обо всем и спрыгнув с Перуна, быстрым шагом встал напротив Кирилла. –– Ты хоть представляешь, что теперь будет?! Время создания ящеров близится к завершению, единственный одурманенный динозавр погиб, а это значит...
–– Значит история пополушаеся. Чернобог создаст их из похищенных Завров, не по их прямой или косвенной воле. Во истину история пойдет так, как шла и в тот РАз. –– Чуть слышно прохрипел валявшийся на спине Перун и улыбнулся беззубой и кровавой улыбкой. Даждьбог полушил (вторил) ему:
–– Все же не удалось вам свершить чудовищнейшее святотатство. Ни в тот РАз, ни в этот. Жалкие малыши, тьфу! –– На сих словах Бог сплюнул под ноги коричнево-синей слюной.
–– Н-не-е-е-т! –– Завопил Февраль. Остальные элементали тоже решили вскричать, но не успела и половина из них открыть грязных ртов, как портал временной и простРАнственный открылся под ними и засосал вРАгов Богов в неведомое «где и куда». С трудом поднявшись, взмокший, перепачканный в крови Кирилл спросил:
–– М-мы... Победили?
–– Ага, как же. И мы пахали. –– Усмехнулся Перун. –– Ну-у вообще да... Типа того.
Рус поднял на Бога удивленную бровь.
–– ?
–– Ну, как смогли, так и победили. Походу полностью предотвРАтить появление ящеров все же нельзя, охэт, о-о-ой, мои ребРА! Кх-кх. Но в этот РАз они хотели создать их из ДНК ЗавРА, пошедшего добровольного на сие преступление. Тогда бы дух их стал бы куда крепче, злее, свирепей, а-а... Теперь же Чернобогу должно будет использовать для сей цели какого ни будь беднягу... А теперь идем, нам надо валить. Потоки изменившейся истории скоро отпустят нашего бРАта.
Перун кивнул на Чернобога.
–– И знаешь, что-то подсказывает сейчас мне, что он будет в ярости. Держись крепче!
Сказав эти слова Перун выбРАлся из фонтана и вместе Даждьбогом схватил Кирилла. С полушки сторон взявши Руса подмышки Боги взмыли в высь.
***
Минутами позже они были уже далеко, а потому не могли слышать грозы из проклятий, кою Чернобог обрушил на их «поганые» головы.
–– Жалкие упыри, беззубые и безносые кровопийцы! Я отомщу вам, я!.. –– В эту секунду судьба и история взяли его в оборот и голове Чернобога РОДилась идея столь ужасно масштабная, столь гРАндиозная, что каждый мускул в теле Бога затрепетал от восторга. Будучи одурманенным, он не мог понять, что в сущности его мозг "озарила" идея, коя однажды его уже посещала. Тогда это случилось с подачи и волей элементалей, теперь русло истории двигало РАзумом. Он узрел план гРАндиознейшей из когда-либо начатых строек. План воздвижения на небосклоне золотничка лун.
–– О-о, сколь могуча, о-о сколь славна сия стройка... Русам не выстоять, нет, никогда! Р-р-р-а-а-ха-ха-ха-ха!
Смеясь, как безумный, Бог метнулся вниз, устремившись к полям, ведомый целью целковой – найти ЗавРА, любого! Создать ящеров и подготовить гРАндиозное заселения! «И тогда я сам поведу их в бой. Русы падут!».
ГеРАкослав Четвертушкоединов, инженер-энергетик из РОДа Завров, дилофозавр, если быть точным, в четвертушном часу четвертушного дня напРАвлялся к счетоводной избе по адресу ул. Зевсолюбская, д. № осьмушка, Подолимпийской слободы, что, как нетрудно догадаться из названия, РАсполагалась рядом с Олимпом. Славный РОД Четвертушкоединовых прибыл в Русо-Грецию в числе целковых Завров и уже давно осел в Фессалии. ГеРАкослав жил достойно, знал тРАдицию устную, крестил детей в язычество Славяно-Заврийское, копил копеечку на Русскую печь. В тот день, о котором повествует ся сага, он, как обычно, прилежно отметился в конторе, забРАл список проблемных домов и после починки засоРА в последним, в приподнятом настроении возвРАщался в избу. Его жене была на уже на сносях и носила под сердцем сформировавшееся яйцо. Для ребенка уже было подобРАно славянское имя – Гастон...
Именно ГеРАкослава Четвертушкоединого избРАла своей жертвой слепая Ананке; в лице Чернобога, когда, РАзъяренный своим поРАженьем, неистовый Бог спустился с небес. Он схватил за загривок бедного ЗавРА и уволок с собой на Олимп. Там, в скалистых высях Черный Бог намеревался сотворить ужасное злодеяние – смешение крови и духа. Заливистым смехом смеялись тогда элементали над РОДом, а ведомый судьбой Чернобог без памяти делал работу свою.
Часть 3.
8 лун и качалка.
***
Пока в Русо-Греции святотатство вершилось Даждьбог и Перун в глубокой ночи; примчались на заповедный и далекий восток, принеся с собой и Кирилла. Тот охрип еще во время пролета над Асгардом Ирийским, что находился на землях нынешнего Омска и находился еще в процессе возведения Русами, а потому оставшуюся часть дороги парень просто шипел. Сойдя на землю, Боги опустили его уже осторожно, не став бросать в низ, как в целковый РАз.
–– Где это мы? –– Спросил Рус полушепотом, поднимая свой взор с земли на верхушки шумевшего леса и выше – на звезды.
–– Эх ты, невежда! –– Перун РАзочарованно покачал головой. –– Ты ведь стоишь на святой земле, у целкового (одного) из осьмушки целковых (первых) культуристических лагерей, возведенных твоими предками Русами.
Кирилл недоуменно посмотрел на Богов.
–– Но-о... Не, я даже не буду спРАшивать, где это. А, а-а... А зачем мы здесь?
–– Прости –– Молвил Перун с очевидной наигРАнностью. –– Я все забываю, что ты профан и ни элементаля не ведаешь в Русской истории. Уже совсем скоро счет пойдет на дни и часы, Чернобог создаст луны и создаст ящеров, грянет целковая из великих битв Русов. Мы же вРОДе тебе уже РАссказывали.
–– Нет, не совсем. Вы начинали РАссказывать.
–– Я с тебя удивляюсь. Это же Армагеддон, война небесных валунов, известнейшее мировое события. Вы там совсем что ли в этих ваших школах ничего не проходите? Или это конкретно ты такой дундук? –– По выРАжению лика Перуна становилось понятно, что он вновь заводиться и, возможно, уже успел пожалеть, что приземленье Кирилла выдалось мягким.
–– Нет, я... Я ничего об этом не знаю, простите. –– Немного подумав сдался Кирилл. По его взгляду было понятно, что уроки истории в школе он частенько прогуливал и вся информация, РАссказанная ему Богами, была для него в новинку. Вот будь он прилежным учеником, как, примеру Русы, сию сагу читающие, то он бы знал обо всем на зубок и сагу пролистывал чисто из желания удостовериться в знаниях.
–– Что ж. –– Молвил Даждьбог. –– Тогда слушай. Чернобог создаст золтничок лун и РАзместит на них армию Армагеддона – несметные полчища ящеров. Их будет так много, что сами тверди лун будут дрожать от количества чешуйчатой нечисти. По команде Чернобога змеи пойдут на Русов войной. Битва будет великой, Русы не сдадут назад, но силы их источаться и лишь Сварог, пришедший на помощь им с мечом могучим, поможет им. Он бросится в битву с Чернобогом и битва эта будет стРАшна. В конце концов, Сварог одолеет бРАта, отнимет его огненный хлыст, волей и силою РОДа напивши его и уже им он изгонит из миРА большинство ящеров, РАзрушит серебрячок из золтничка лун и вРАзумит Чернобога, вернув бРАта в наш стан. Так обРАзуется мир, кой уж не изменится и в твое время –  мир, в котором целковая лишь луна.
–– Так, стоп, подожди, это что ж получается... Ее сейчас... –– Парень вопросительно глянул на небо. Луны и пРАвда было не видать, в выси горели лишь звездные россыпи.
–– Тадам. –– Даждьбог не без улыбки РАзвел руками. –– А теперь идем, пока наш вРАг не преуспел. Тебя должно готовить, а нам должно бы залечить РАны.
–– Куда идем, зачем?
–– Что значит куда? В качалку славянскую, РАзумеется!
Больше Даждьбог ничего не сказал и пошел вперед. Перун зачапал следом. Оставшийся целковый-целковинешенек на незнакомой поляне, с дремучей стеною древов за спиной, Кирилл, помедлил было секунду, а затем со всех пят припустил за Богами.
–– А ты молодец. –– Сказал Перун, когда Рус с ним поРАвнялся. В следующий миг Кирилл почувствовал, как огромных РАзмеров ладонь несколько РАз опустилась ему на плечо. На четвертушном хлопке у него чуть не подкосились ноги. –– ПРАвильно сделал, что сбросил того ЗавРА с горы.
–– Да я... Я как-то даже не знаю, я просто решил кинуться в бок... Оно само получилось.
–– Эх, не скажи! Это в тебя озарила смекалка славянская.
–– А?
–– Смекалка славянская. Это часть силушки Русской, коя присутствует в каждом Русе. Просто в тебе... (Перун снова осмотрел Кирилла с пяток до головы) В тебе она дремлет! Ничего, скоро пробудим ее.
–– Хм... Перун.
–– Че?
–– А ты вот сказал "часть силы Русов". А какие силы у них... у нас еще есть?
Лицо Перуна стало хмурым, как туча.
–– Мы предпочитаем не говорить об этом.
Кирилл пожал плечами. К сему моменту Боги и Рус как РАз вышли к крупных РАзмеров гоРОДищу славянскому. Селение было в полушку рядов обнесено частоколом и покоилось на холме, кой светился от фонарей в плетеной опРАве, походя на пчелиный улей, в который в ночи посветили фонариком. Большего Кирилл пока не мог РАзглядеть из-за забоРА, ибо ростом Богов он не обладал. Подойдя к воротам, Даждьбог стукнул в них кулаками. От сего удаРА частокол приветственно задрожал.
–– Ехей, Юзаслав! Отворяй ворота;!
–– Хо-хо-хо! Клянусь боРОДой моего деда, вот славная встреча! –– Донеслось до Кирилла. Юзаслав Забайкальский, славный Рус последнего на тот момент, четвертушного поколения Забайкальских Русов, приветствовал путников со сторожевого поста. –– А что это за клоп про меж вас там?
–– Открывай давай, потом потолкуем! У нас много дел.
Кивнув, Юзаслав исчез с поста и уже через десятичко секунд ворота заскрипели. Будучи отворенными, они явили Кириллу внутренности культуристического лагеря Русов. Как уже было сказано РАнее, оный стоял на склоне холма. Высота возвышения достигала полушки десятичков в десятичке локтей. Условно лагерь можно было поделить на полушку кругов – внешний и внутренний. Внешний круг был жилым – в нем РАсполагались жилые срубы и редкие мазанки, беленые известью. У завалинок их росли ольха и рябина, ромашки и иван-чай. Их аккуРАтные окна приветливо смотрели на улицу, а свечи, горящие в фонарях, кои нечасто можно было приметить меж домиков, дарили простРАнству нежный белесый свет, подобный цвету весеннего меду, что собиРАется с липы РАнней весной. Из тех же домов, чьи двери отварены были наружу, веяло теплом и славянский уютом.
Во круге же внутреннем РАзместилась тренировочная площадка под открытым небом – славянская качалка имени «ГигаЧада» – великого Руса дальних времен, а также баня под ним. На всех снарядах спортивных, выструганных из вековых кедров, берез, лип и старых пней баобабов, привезенных из Русо-Африки, до пота качались люди. Оголенные по пояс, ростом под полушку метров, широкоплечие, с умопомРАчительным прессом блондины, брюнеты и рыжие мужи, эффектно тягали штанги, делали упРАжнения на гиперэкстезию и надежно, по-мужски, стРАховали друг друга. От них, РАвно как и от бани валил столь густой пар, что на ближайших домах запотели все окна. Даже просто взглянув на них, Кирилл устал. Венчал же обРАз славянского поселения огромный дуб, произРАставший за баней, обмотанный золотою цепью. Поговаривали, что по ней, впРАво и влево кто-то ходил, некоторые из Русов РОжились^*, что слышали доносившееся с дуба сказки и пение, иные зрели чьи-то следы на дРАгоценном металле и иногда даже отыскивали на нем шерсть, но все это было не более чем местное придание.
Тем временем смотревший на качавшихся Русов Кирилл нервно сглотнул.
–– Вот это... да-а-а.
–– Как тебе? –– Не без улыбки спросил Даждьбог. –– НРАвится?
–– Ага-а-а.
–– Вот и отлично! Сейчас ты как РАз к ним присоединишься.
–– Что?! Я?!
–– А кто, я что ли? У нас с Перуном жесткие РАны, мы пойдем вРАчевать их по Древне-Русской методе – сначала в баньку, а после окунемся в воды Байкала. Ну а тебе должно тренироваться, ты же сам знаешь, скоро битва грядет.
–– А-а...
–– Дай угадаю – хочешь знать свою роль в ней?
Меньше всего в предстоящем ското3,14здилове Кирилл хотелось знать свою роль. Однако Даждьбог думал иначе.
–– Честно говоря, я и сам не знаю. Скорее всего конкретно в ней от тебя мало что будет зависеть, так как решающую роль в ней игРАет Сварог. Будешь стоять вместе с нами да отбивать волны противника целковую за целковой, день за ночью и за ночью день, до тех пор, пока он не придет на подмогу. Ну, плюс минус, наверное так.
–– А-а...
–– Никаких «а-а». В любом случае, чтобы тебе не предстояло свершить, ты должен быть в фор-р-рме. Михайло!
Услышав имя свое целковый из качавшихся, здоровенный рыжебоРОДый мужик, с цвета меди канатами из волос повернул голову, паРАллельно пРОДолжив тягать десятичкок в десятичке плюс подувичок десятчиков с золотничком (158)-килогРАммовую гантель.
–– Ась?
–– Это –– Даждьбог ткнул пальцем в Кирилла так, что тот присел. –– Кирилл. Он Рус. Да, понимаю, по нему так не скажешь. Но это пРАвда. И ему надобно прийти в должную форму, да поживее.
Михайло смерил Кирилла настолько глубокомысленным взором, что часть мыслей даже выступила у него на лбу в виде морщин. «А это еще что за Ч/О?» –– Читалось там, пусть и не совсем РАзборчиво. Тем не менее Рус, после шевеления мозгами в своей умной голове, Рус молвил вполне ДОБРОжелательно:
–– О-о-о, да это мы завсегда! Иди сюда, мальчик! Сейчас хряпнешь водицы Байкальской, да начнешь тягать приРОДосообРАзную штангу под нашим присмотром.
–– Я могу на вас положиться, мужики, не подкачаете с ним?
–– РАзве только перекачаем. –– Улыбнулся Михайло и со всех уголков качалки брызнул смех залихватский. –– Он у нас будет днем и ночью пахать, за недельку в ум приведем.
Кирилл в ужасе представил, как его заставляют поднимать неподъемную штангу и аж посинел.
–– Й-й-а, я, я... Я РАхитный! Да, РАхитный! Мне, мне нельзя...
–– Давай, давай, никаких РАзговоров! –– С сими словами Перун подтолкнул парнишку к Русам и тот обреченно побрел. Так, собственно, начались его тренировки.
***
–– О-ох, вот же славное чувство. Кости так РАзомлели! –– Молвил Даждьбог, встав против горячих камней и изливая на них студеную воду. –– Воистину банька вышла добротная! Скажи, Перун?
–– Да-а, точно. Выше всяких похвал. Наддай еще пару!
В то время, как Боги парили кости, Кирилла обступили атлетичные полуголые мужи, чтоб обсудить план его физического РАзвития. На слабо понятные им аргументы, о том де, что якобы за неделю обрести пресс никак нельзя и на руках банок никаких не добиться, мужики дружно махнули рукой и подвели парня к видавшего виды старославянскому снаряду спортивному.
–– Вот что, голубчик. Давай-ка, берись за древо и жми. Очи бояться, а руки делают.
Кирилл посмотрел на место для кача. Перед ним стояла лавка, выструганная рубанком Русским на скорую руку, но притом добротная да стойки для штанги с резными узоРАми. На самой стойке покоился облепленный блинами гриф, выточенный из древа многолетней секвой. Блины великих РАзмеров и чуточку меньше, что изготовил кузнец Борислав из стали хромированной нанизаны были на гриф как шашлычки на шампур, и закреплены были на нем. Фиксация их была надежной. В общей сложности полный вес сей конструкции подходил к четвертушки десятичков в десятичке (четыремстам) килогРАммов – для Древних Русов, качавшихся здесь дни напролет и даже ночи, это был так – пшик, чисто РАзмяться на полушку минут. Как сами они говорили: «Вообще не почувствовал», но отчего-то веса, РАзмеров столь невеликих, поколебали волю, РАзум и тело Кирилла. Дрожа всем телом, как осиновый лист, он съежился и поту;пил очи.
–– В-вы, вы, что шутите? Да она же меня РАсплющит!
–– Да ладно тебе, ты же Рус. –– Недоверчиво произнес Михайло. От Кириллова лебезения ему начинало казаться, что Даждьбог решил над ни пошутить, подсунув ему малыша осьмушки годочков. Ну, самое многое, подувичка.
–– Нет, я серьезно! Вы что, не видите, она ж тяжеленая!
Ужимая пальцами подбоРОДки, Русы задумались. Мужицкие лбы испещрили морщины.
–– Хорошо, –– немного подумав молвил целковый из них. –– и сколько ж по-твоему нам на нее должно навесить?
–– В-в-в смысле навесить?! Тут надо бы снять!
По рядам Русов пошло роптание:
–– Что? Снять?
–– Неслыханно!
Невозмутимым остался только Михайло.
–– И сколько ж блинов нам должно, по-твоему, снять?
–– Н-ну я не знаю... А сколько сейчас на ней килогРАмм? КилогРАмм сто-сто пятьдесят?
–– Та она вообще стоит почитай голая!
–– Счет ведешь ты неверный, о малый Рус! Чувствуя я, что он почерпнут тобою из евроуголовнических книжек, но, если считать на твой манер, то выйдет... один, два... килогРАммов четыреста.
–– Не штанга – перышко!
–– Считай малую пташку на руки взял.
–– Че-ч-четыреста?! –– Кирилл снова подпрыгнул. По приземлении ему показалось, что в желудке его что-то оборвалось, точно упали туда битые стекла.
–– Всего четыреста, говорят тебе!
–– М-мужики, я ж, я ж... Я ж не осилю! –– Умоляюще промямлил Кирилл. Русы нахмурились пуще прежнего. «Тоже мне, Рус» –– Подумал Михайло.
––Хм. Хорошо. И сколько ты бы желал поднять?
–– Ну-у... Я не знаю. Снимите блины.
Почесав космы, Русы все ж таки сняли полушку блинов, что РАзмером были поменьше прочих, вздыхая грустно и с сочувствием на парня смотря.
–– Не, вы не поняли. Снимайте все.
–– Все?!
–– Погоди-тко, но как же так? Да РАзве же можно?..
–– А ты точно Рус, потомок Русов?
–– Да не-не, успокойтесь. Вы сначала снимите их все, а потом я скажу, сколько одеть.
–– А-а-а.
–– Ну так бы сРАзу! –– Молвили ободренные Русы и сняли резво со штанги все блины до целкового.
–– Та-ак, а теперича сколько оденем?
Вместо ответа Кирилл лег на деревянную лавку, обитую поверх нежной телячьей кожей и нахмурившись уцепился за пустой гриф.
–– Уф-ф. –– Протянул он, поднимая его в осьмушный РАз.
–– Что, дюже тяжко?
–– Неужто за-дюже?
–– Мужики, да он шутит! Сейчас, подожди, РОДной, навесим чутка. –– Сказал Михайло. –– Ярослав, навались! Видно же, что ему худо без массы, смотри, как он с грустью на блины смотрит!
Не успел парень хоть что-то сказать, как сердобольные Русы на гриф нацепили полушку блинов, каждый в ниочемные десятичок килогРАмм.
–– Ну ка, попробуй. –– Молвил Михайло, становясь в подстРАховку. Обреченно вздохнув, Кирилл попытался выжать полушку десятичков (двадцатку), но смог только крякнуть и руки его согнулись, сотрясенные тяжестью.
–– Нда-а-а.
–– Эхихеюшки хе-хе. Парень, это же просто какой-то... Позор!
–– Да че вы пристали?! Вы вообще понимаете, о чем просите?! Четыреста килогРАммов! Четыреста, Карл!
–– Что? –– Отозвался седовласый Рус. Его звали Карлом.
–– Да ничего, блин! Че вам вообще от меня надо?!
–– Это не нам, это вРОДе Даждьбогу надо, чтобы ты пришел в форму, но вообще, по-хорошему, это в целковую голову надо тебе. Воззри на себя. Тощий задок, дряблые лапки.
–– Там, где дрябло, там и нежно^*! И вообще, в какую censored форму?! –– Воскликнул Кирилл, взиРАя на собРАвшихся потухшим взглядом: –– К-как у вас, что ли?
–– Ну да.
Парень РАссерженно выглотнул воздух. Он не мог понять, почему все над ним издеваются, требуют невозможных, сказочных компетенций, мускулатуры... По лику его стало понятно – Кирилл загрустил. Понял то и Михайло и другие Русы.
–– Ну, ничего! Слышишь, молодой? Ничего стРАшного. –– Сказал Кириллу рыжебоРОДый наставник, похлопав того по плечу. –– Давай, соберись. Мы тебя всему научим. Ты давно ел, кста?
Кирилл хотел было опять вякнуть нечто восклицательное, но тут вдруг задумался. А ведь действительно, не ел он уже порядком, почитай день, ежли не больше. Усталость и голод, до того его не тревожившие, теперь набросились на организм, словно дальние РОДственники на новорожденных младенцев, коих предстали пред их очами в целковый РАз. Так часто бывает с Русами – как не мыслишь о том, что уже полполушного, так есть и не хочешь. Только подумал – считай пропал.
–– Давно.
–– Что ж ты не сказал сРАзу? Пойдем, попируем! Но сцелква это... Обмыться нам надобно.
–– Айда в баньку-парилку!
–– Эх, любо, бРАтцы, пошли жарить кости!
–– ГОЙДА-А-А!
И порядком вспотевшие за тренировку Русы дружно шагнули в сторону бани, увлекая с собою Кирилла.
–– Ни целковый Рус не садится за стол пиршеский, не омыв дланей! Помни об этом. –– Сказали так чистоплотные Русы, занимая очередь на помывку.
Как уже известно листающим сагу, баня Русов РАсполагалась вблизи дуба с золотой цепью, от коей ее отделяла лишь стена частокола. Сложенная жителями культуристического лагеря без целкового гвоздя, из отшлифованных досок и толстенных кедровых бревен, она была полу-срубом, "полу-тяп-ляпом", кой представляется взором многих, когда звучит словом «парилка» и сРАзу обдала Кирилла горячим паром, едва Рус встал на дощатый порог.
–– Так! Одеяние, что на тебе, Даждьбог РАсповедал мне, евроуголовническое, из захудалых одежных лавок, именуемых на ихнем "Полушной Рукою". Русу в таком ходить не пристало, отсель оно тебе не понадобится. –– Сказал Кириллу Даниэль ДоброBilly, Русо-Британец, что приехал к Байкалу попРАвить здРАвие. Со словами: «Alright, let’s go!» РАзорвал он на Русе футболку, затем, не теряясь, взялся за перепачканные пылью брюки и пропуская возРАжения Кирилла мимо ушей, пРОДелал тоже самое с ними, целкововременно лишив парня трусов. Дружок его оголился, повисла гнетущая пауза.
–– А-а... он точно Рус? Даждьбог часом не перепутал?
–– С таким-то стручком...
–– Свят-свят, чур меня!
–– Ничего, наРАстет еще... Наверно... Я думаю... Не уверен... Так, ладно, идемте мыться. Не на что глазеть!
–– Да-к и мы ж за это...
–– Хватит! –– Михайло упрекнул целкового из Русов и также оголился перед порогом, но саморучно. Другие Русы также сняли с себя одеяния, заставив Кирилла стать кРАснее снегирева живота. Помимо великолепного торса и горы мускулов, кои и так легко угадывались под их рубахами, в штанах мужей скрывались эталонные дубины из славянской кожи. Хозяйство Русов было громадным, столь велико (почти четвертушная нога), что даже вися могло вызвать черную зависть. А не висеть оно сейчас и не могло, ибо у оголенных мужицких мужиков на товарищей встают только соски, да и те – только от холода!
Лицезрение кожаных прелестей для Кирилла не прошло даром – мысли его потеряли словесную форму и теперь просто бРОДили по мозгу, походя больше на ощущения. Ощущения весьма примитивные – он завидовал. Меж тем Русы стали набиваться в парилку.
–– Гаврила, посторонись! –– Крикнул Даниэль, вклиниваясь в сверкавшую ослепительным блеском очередь голых Русов, столпившихся в предбаннике за полотенцами.
–– Подходи, РАзбиРАй, каждому по рушнику! –– Задорно покрикивал хозяин бани, чернобровый Рус Магомед, сидючи за деревянною стойкой и кидая Русам полутоРАметровые полотенца. Полотенца сии РАзукрашены были кРАсным орнаментом славянских символов, кои были вписаны в полушку дорожек, текших рекою от пупа и до ворота. Глядя на яркий свет Кирилл прищурился – на высоком шкафу, кой все же не касался потолка (высота бани превышала четвертушку с половиной метров, дабы Русы и Боги могли попариться с абсолютным комфортом) груздем стоял железный фонарь тонкостекльный, в свете коего Русовы чресла блестели столь ярко. Неожиданно сзади кто-то хлопнул Кирилла по плечу.
–– Значит так, малый. –– Сказал Михайло, другой рукой РАзглаживая усы. –– Сейчас попаримся, потом окунемся в водицу Байкальскую и пойдем есть. Ты как, пойдешь после пиРА бороться в масле? Угломысл как РАз только что лучшие кувшины доставил сейчас из Русо-Греции и Русо-Болгарии.
–– Я?.. Нет, нет, не пойду. Я лучше посплю. Можно?
–– А-а-а, во истину кровь в тебе течет Русова! Утро вечеРА мудренее. Ладно, пойдем же, нас уже заждали;сь.
Взяв полотенце, Михайло вместе с Кириллом не спеша вошел в баню – что б не скользить. Приятный жар, РАскупоривавший поры тела, клубы паРА, пропахшего дикими ягодами и молоком вологодским, томно коснулись Кирилловой кожи.
–– О-о, какие Русы и без охРАны! –– Ухмыльнулся Даждьбог.
–– Слышишь, Кирилл, а это что за свистулька?
–– Га-га-га!
–– Га-га-га!
–– Ха-х, юморишь!
–– А ну ка, юнец, ложись вот сюда. Добрыня, сваргань-ка нам милость – пройди его веничком!
–– Да ладно, не надо...
–– Ложись, говорят тебе умные Русы. –– Перун полушутливо уложил Кирилла на лавку целковой рукой. –– Держись, парниша.
–– Поберегись!
–– А, а-а! –– Завопил испугавшийся Кирилл. Добрыня умеючи начал обхаживать его сзади, с боков, дубовые листья игриво кусали кожу. –– Ух, уф-ф!
–– Запомни, Кирилл. Никакого мужеложства на Руси нет! Только настоящая мужская парилка! –– Под звуки мокрых шлепков веселясь поучал Руса Добрыня. Дубовые веники пРОДолжали задорно свистеть по бокам.
–– О-о! А хорошо-о-о...
–– Серьезно, а ты не верил?
–– А ну ка, надбавь еще черпаку!
–– Эгей, Перун, надбавь, надбавь!
Бог молний и грома хрустнул ладонями и РАспРАвив плечи пошел к камням.
***
Далеко за лесами, за буйной рекой, за хребтами, что скребут бока облаков и РАзделяют Русо-Европу и Русо-Азию, творили деяния темные руки Черного Бога. Энергии необузданные, что текли чрез Алатырь-Камень, истекали в простРАнство, давая каменистые и живые побеги. ПоРОЖденные РАзными землями – от песков и до глины, собРАнных Чернобогом со всей Русской земли, из простой речной тины и кристаллов кварца, скальной стружки и мела, малого гРАвия, пропущенных через силу не добрую и мощь энергий Камня-Алатыря, явились на свет очертанья целковой по счету луны.
Чернобог сотворил круглый каркас. Сия конструкция, внутри коей десятички в десятичке в десятичках десятичков (сотни сотен) колонн должны были, по задумке гения сумерек, стать надежной опорой для верхних покровов луны, имела гигантский РАзмер и всякую почву под собою просаживала. РАзмах творения поРАжал и восхищал самого Чернобога. Десятички десятичков полей могли уместиться на луне этой, а помимо них горы и даже моря.
Чернобог парил в почерневшем небесье, облетая и любовно смотря на деяния собственных рук. Все было пРОДумано до мельчайших деталей, но скорость строительства удручала его. «Должно ускориться» –– Подумал Бог. –– «Нужны будут помощники... Что ж, значит – поРА!».
Бог черноты обернулся ретиво. Его пылающий взгляд коснулся чела забитого ЗавРА. Тот, изможденный, давно сломленный телом, висел вниз головой, привязанный за хвост к старой ели, чьи колючие лапы от старости приобрели синеватый оттенок. В движеньях своих Завр стеснен был – Чернобог лишил его маневРА, заковав в оковы из грязной стали. Изо рта ГеРАкослава стекала густая слюна, почерневшая от крови. Часть чешуек на теле отсутствовала, на оголенных участках виднелось обожженное мясо.
–– А-а... –– Едва слышно прошипел ГеРАкослав, придя в сознанье. По изможденному стРАданьем челу видно было, скольких усилий стоили ему сии слова. –– Ч... Чернобог?.. За, за что?.. Кх-кх! Мы ж никогда не были вРАгами...
–– Молчи лучше, завр. Ты все РАвно уже не жилец.
ГеРАкослав сузил зРАчки вертикальные и пристольно посмотрел Чернобогу в глаза. Горящие залежи древесины, отРАженные в них, служили ему ответом.
–– Что же, тогда... Передай моей семье, что я любил их... Слава РОДу!
–– Передам. –– Почти бесшумно сорвалось с губ черных. Еще секунда и Чернобог замахнулся над Завром вострым мечом. –– Слава РОДу!
***
Кирилл, пропарившийся до молодецких костей, с большим удовольствием вышел наружу. Несмотря на урчанье в кишечнике, юный Рус чувствовал себя гоРАздо лучше – сказывалось благотворное воздействие парилочки Русской. Он был вполне доволен собой: вцелквые за время, проведенное с Богами и Русами, парень смог наконец-таки отдохнуть, плюс более-менее наладить контакт с окружающими. После полушки колких прибауток в сторону его микропениса, остро;ты сошли на нет и Русы с Богами стали обсуждать дела насущные – обстановку в селении; тренировки и полушипсы; женщин, да таких, чтоб посочнее; новые топоры.
–– Почём секиру приобрел, а, Сергослав?
–– Да я почем ведаю? Мне жена подарила, на Медовстанье.
–– А-а. А мне моя новые носки связала. Вот нафига мне столько носков? Медовстанье – носки, Масленица – носки, Китайская пасха – опять носки! И зачем только женился, ума не приложу?
–– Га-га-га!
И еще множество подобных этой шутеек звучало в банных стенах в вечер тот. Когда же все они, Боги и Русы, прикрыв хозяйство рушниками, повалили из бани, то целковым делом ватага славянская ринулась в сторону Байкальских вод.
–– Омоемся, эх, омоемся, бРАтцы! –– Крикнул РАзгоряченный Даниэль и крик его подхватили другие.
–– Дело говорит наш Даниэль!
–– Айда, мужики!
–– Перун, ты с нами?
–– Конечно, Святополк!
–– Э-э-эх, ма!
–– К Байкалу!
Сам не ведая, отчего так, Кирилл вдруг тоже ощутил острую потребность сцелква войти в воду по пояс, а после и вовсе нырнуть с головой. По пути ему представилось, как он входит в озеро, как приятный холод касается его пят, затем выше и выше, к костяшкам пальцев, холодит пуп. От мыслей сих Рус почувствовал приятного свойства марушки. «Блин, а хорошо, наверное, будет». Не знал тогда еще Кирилл, что это кровь Русская в нем пробуждается.
Прошагав с полтоРА десятичка локтей мимо славянских срубов, периодически приспуская рушники и дружелюбно потрясывая известно чем перед спешащими по домам деви;цами, Русы и Боги, смеясь, дошли до полушных ворот, что РАсполагались ровно напротив входных и служили в лагере полуширующим (дублирующим) входом. От сель начиналась протоптанная дорожка, ведущая к глади Байкала. Русы прошли вдоль частокола, босыми пятками ступая по прохладной тРАве и подошли к дубу с златою це;почкой. Оная была толщиной в четвертушку Кирилловых рук, над нею РАскинулись косматые ветви, что переваливались через забор, шелестя на ветру.
–– Среди вас новенький. –– Послышалось вдруг из ниоткуда.
–– Что это? –– РАстерянно молвил Кирилл. Чувства голода снова его покинула. СтРАнное свойство организма всех Русов – как только в их сознании появляется ощущенье хоть малейшей опасности, потребности, до того гнетущие их, резко отступают на план полушный.
–– Как здоровье твое, Ъыб?
–– Кто? –– Удивившись еще сильнее спросил Кирилл.
–– Ъыб.
–– Та как, ты... Ты какой частью тела это сказал?
–– Как-как, да вот так. –– Перун произнес «Ъыб» еще РАз, окончательно шокировав парня.
–– Я... я ведь понимаю, что в этом слове есть твердый знак. Я ведь его слышу, но... Но его же нельзя произнести! Как ты это делаешь? Я ведь слышу «Ъ», (Кирилл сам не заметил, как произнес «Ъ»), головой его понимаю, но не понимаю!
–– Ничего, хлебнешь водицы Байкальской, и не такое поймешь. Так как ты там, Ъыб? –– Перун вновь обРАтился к... дубу.
–– Спасибо, не жалуюсь. Без сомнения, посадить себя здесь было моей лучшей идеей! Слушай, парнишка, Кирилл вРОДе, да? Подойди-ка ко мне, я не кусаюсь.
Слегка втянув шею, Кирилл вопросительно посмотрел на Даждьбога. Тот спокойно кивнул в сторону дерева. Со слегка приоткрытым ртом парень подошел к дубу и посмотрел на него. Дуб точно также посмотрел на Кирилла. Огромные глаза, каждый РАзмером со сковоРОДку, с зРАчками, цвета порядком переваренного куриного желтка и маргарина в тандеме, РАсположенные на древесном челе на метр выше того места, где после рубки дерева берут начало загривки у пней, смотрели на вновь впавшего в ступор Кирилла. ИзбРАнный РОДа порядочно прифигел.
Сия неловкость пРОДолжалось всего полушку мгновений, после чего Ъыб решил вернуть парня в наш мир и громко выдохнул носом, похожем на кофейную каплю, начав при этом плавно шевелить ноздрями и скулами. Горизонтально РАсположенный беззубый рот РАсплылся в улыбке, которую, к слову, глазом было не определить от слова «совсем» – уголки рта дуба не двигались. Лишь по реплике Даниэля: «Лы-ыбится», можно было уловить игривое настроение Ъыба.
–– Т-ты кто?
–– Ъыб. Русский дубок с золотой цепью. А ты?
–– А я – Кирилл. Э... Рус.
Михайло и Даждьбог снисходительно кивнули.
–– Что ж, хорошо. Иди к Байкалу, окунись в волны.
–– Оке-ей... А-а, а он так и будит на меня пялиться? –– Уже тише спросил Кирилл, подходя к Даниэлю.
–– О-о, конечно да! Этот затейник специально просил посадить себя лицом к Байкалу. Якобы хочет он на волны смотреть, думать о жизни, РАссуждать. Кабы так! На жопы, на жопы он Русовы смотрит, точно тебе говорю.
–– Вовсе нет! Что за вздорные Русы? Мне просто нРАвится смотреть на воду... На звезды там, их отРАжение в ней...
–– Ага, как же. Че ж у тебя каждый РАз ветки шевелятся, как мы омываемся?
–– Это совпадение, только и всего. А теперь РАздевайтесь и бегом в воду!
Даждьбог хитро хмыкнул, Перун прищурился, Угломысл задорно перднул, и вся ватага побросала полотенца наземь. С беззаботным свистом и улюлюканьем вбежали Русы в воду по пояс и стали степенно в нее окунаться. Поначалу Кирилл шел настороженно, нет-нет, да и поглядывая через плечо на откровенно пускавшей слюни дуб, но лишь вода Байкальская коснулась стоп, он почувствовал такое блаженство вселенское, что немедленно окунулся с головой в озеро.
«О-о-ох, хорошо-о-о!» –– Подумал Кирилл с наслаждением. Кровь потомка Древнего РОДа Русова, до того почти никак не проявлявшая себя в нем, теперь же РАзгорячилась от водицы Байкальской. Умиротворение было тотальным, Кириллу казалось, что еще чуть-чуть и он откуда ни будь замироточит. «Балдё-о-о-ож!»...
«Кирилл, Кирилл. Добрый мальчик. А принеси мне немного водички, плесни мне на корни. Ну принеси-и-и!» –– Послышалось вдруг у него в голове и Рус тотчас поймал на себе задумчивый взор Даждьбога.
–– Кирилл, даже не думай об этом.
–– Да я и не думал.
–– Ъыб! РАзбойник, ты снова за старое?!
–– Да что ты пристал ко мне, Даждьбог?! Я хочу водицы Байкальской, давно ли поруганью стали предавать сие устремленье? На нашей-то землице Русской?
–– Ох, как ты достал!.. Хорошо. Отнеси ему водицы, Кирилл.
–– Ну-у, ладно.
Кирилл зачерпнул воду ладонями и напРАвился к Ъыбу. Выходя из воды, парень мимолетно увидел силу чистоты водицы Байкальской – Рус вышел из нее сияя чистотой, при этом прозРАчность воды не изменилась ни на целковую десятичка в десятичке (1/100) оттенка. «Вона как... Так, стоп... Что?»
–– Это водица действует на тебя благотворно! Вона, уже думать начинаешь по-Русски! –– Сказал Даждьбог.
Удивившись мыслям своим, парень подошел к дубу и излил на него озерную воду.
–– О-о-о-о! –– Воскликнул Ъыб, в благоговении подкатив глаза и замироточив теплыми соплями. Тут же зашумели, зашуршали ветви его, зашевелилось все – коРА и листья, дождем на землю посыпались потоки желудей. Вместе с ними под шорох листвы с самых верхушек на Кирилла упали авоська из конопляного веретена да лапти липовые.
–– У-у-ух, хорошечно... Ой, прости, не сдержался... Но ты можешь оставить их у себя. –– Сказал Ъыб, бровями указав на авоську и лапти.
–– А-а как они там...
–– Русы кидают. На счастье.
–– Ла-адненько...
В это время сзади РАздался всплеск – Рус Магомед по-дружески взял на прогиб Руса Сергослава.
–– Ехе-хей!.. Что ж, ладно, паря, теперь идем – попируем!
–– Мне бы одеться.
–– По этому поводу не испытывай муки – вещевого добРА у нас навалом. Зайдем сейчас к Варе, возьмем тебе что ни будь.
Обтершись как следует и прикрыв достоинства рушниками, Русы и Боги вошли обРАтно в ворота и взяли курс на юго-запад. В окончательно сгустившейся к тому времени ночи прошли они мимо нескольких уютно обставленных рубленых домиков и вышли к мазанке невеликой, пред дверью которой сидела на лавке милая девушка – кровь с молоком, черные волны на голове и румянцем на щечках. Это была та самая Варя, о коей недавно сказал Михайло. Рус Дристаяр, седой уже старец с покрывшими его лик сетью морщинами, имя которого означал «дружбы истинной алчущий яро» подошел к ней и обнял сердечно.
–– ЗдРАва будь, дочурка.
–– ЗдРАвствуйте, папенька. Как ваше здоровьюшко?
–– Ой, доченька, славно. Вот, в водице Байкальской сейчас омывался, почувствовал прилив силушки Русской... Я к тебе вот по какому вопросу: Рус безымянный (он указал на Кирилла) в одежде терпит нужду. Дай ему рубаху холщовую да портки поприличнее принеси, будь душенькой.
Варя искоса стрельнула на Кирилла глазами и вставши с лавки ушла в глубь дома.
–– А почему это вдруг я безымянный? Я же Ки...
–– Потому что имя это – не Древне-Русское. Пахнет от него наймитско-евроуголовничеством византийским. Тот же, кто Русом окунулся в Байкал имя иметь может только славянское, в обряде наречения данное. Поэтому ты сейчас безымянный.
–– Пф... Ясно-понятно. Ну ладно.
В этот миг из сеней вышла ВарваРА. Она принесла все, что просили – рубашку выглаженную, да портки славянские, удобные в бедРАх.
–– Вот, держи, одевай.
–– Сидят, как РОДные. Спас... Благо-Дарю. –– Сказал Кирилл, одевши костюм Древних Русов и обувший упавшие с Ъыба лапти. –– Ну что, теперь кушать?
–– Кушают девы, Русы – тРАпезничают. Запомни это. –– Сказал Угломысл и не без гордости поднял палец вверх.
–– Запомнил.
–– Тогда пошли. ПотРАпезничаем.
***
ПростРАнство вновь и вновь трепетало пред Алатырь-Камнем, кровь, мясо, чешуйки бедного ГеРАкослава собРАлись воцелквино в парящие над земной твердью клубы энергии. Черная топь, рожденная сиим РОДомерзким действом, капля за каплей стекала вниз, РАзжижая тРАву, оскверняя Русскую землю, превРАщая пары в туман Гнилоболотья. Уже очень скоро огромная топь полностью залила лесную поляну, оскверняя стоявшие по ее кРАям древа;. Чернобог, левитавший над бурлящими массами жидкою гнили, РАзлагал в воздухе тело бедного ЗавРА, добавляя малые части его в зловоньем смердящий бульон.
Наконец тело несчастного Четвертушкоединова, в неволи убиенного и к собственному несчастью и ужасу ставшего пРАРОДителем ящеров, скрылось в водянистой тьме под пузырей хищное бульканье. Чернобог же воздел руки к небесам и воззвал к самим глубинам болота.
–– О, восстаньте ж, новые властители миРА, убийцы Русов, величайшее мое творенье! Восстаньте! Восста-а-аньте!
Под сих слов окончанье болотная жижа взбурлила гремучим треском, уродливые, кривого вида конечности с когтистыми пальцами прорвали шерш^* водную во многих местах, явив на суд света звезд ужасных тварей РОДопротивных. Громко шипя языком РАзполушённым, они медленно поднимались с колен; грязь, тина и лоскуты мутных коконов, в коих они появились на свет, спадали с членов.
–– Т-с-с-с, мы вос-с-стали!
–– Привет, Чернобог, соз-здатель наш.
–– Слава ящеру, с-с-мерть пращ-щуру!
–– С-с-ш!
–– Отлично, отлично! Вы поможете мне в грядущем и уже идущем строительстве. Готовьте ж лапы свои, валуны сами себя не перетащат!
Сказав это, Чернобог, с кличем: «За мной!», понесся к РАвнине, где незавершенными оставил он луны, коих к сему моменту успел понастроить медичок штук. Огромных РАзмеров каркасы будущих ящерских баз были столь колоссальны, что часть из них, пусть стояли они бок о бок друг к другу, на РАвнине не поместилась и уходила глубоко в Средиземное море. «Теперь, когда запущен процесс их выведения, можно приступать к стройке всерьез. А вот и целковые мои помощники».
Со стороны оскверненной поляны выходили целковый за целковым злобные ящеры, в свойственном их натуре гневе ломая деревья и паря подики, неизвестно, как, кем и когда столь быстро созданные. Тем самым тРАвили они атмосферу.
–– Вам доверяю выстроить вот эту луну и докончить за мной ту, что начата целковой. Я же пока займусь этим каркасом.
Отдав гнусные РАспоряжения гнусным же ящеРАм, Чернобог вновь принялся за работу, что недостойна была частицы "РА".
***
Еще никогда в жизни самая обычная еда не казалась Кириллу столь вкусной. От щей, которых до сего дня он не переваривал ни в каком виде и на которые теперь сРАзу набросился, валила дымка, ароматная на столько, что слезы РАдости сами собой навернулись на глазах Руса. Восседая за длинным, в десятичко с осьмушкой метров столом, стоявшем на улице под звезд ясных светом, по шуйцу от доброго Руса Михайло и вооружившись выданной ложкою, Кирилл умял все их за полушку минут, запил щи узваром та квасом бодрящим, до отказа накидал в себя ржаных и черных сухарей, отведал тРАдиционной славянской каши из топоРА, вновь все запил квасом, следом водою Байкальской и так хорошо, так замечательно стало ему, так похорошело, что, казалось, желания встать из-за стола в ближайшем часу не возникнет точно. Однако на деле все вышло отнюдь не так.
–– Святобор, а ну ка доставай гусли! Михайло, тащи балалайку! Даниэлюшка, где наш медведь?
–– Сейчас будет, Даждьбог!
–– Веди ж его поскорее!
–– Добро!
Со стола живо убРАли утварь кухонную, аккуРАтно стянули скатерти и уже через мгновение на стол взгромоздился широкоплечий Святобор – целковый из Байкальских дружинников. Вставши в РАзвалинку, он почесал себя по рукам и груди и с криком «Держикось, косматый!» прыгнул на подошедшего к столу медведя. Бурый, огромный, добРОДушный медведь с РАдостью в клинче с Древним Русом сошелся, норовя помериться силушкой с ним, напиРАя и тесня того к столу.
–– Ох хорошо, ох задорно, ох славно! –– Пыхтел Святобор, временами сгибаясь то впРАво, то влево. –– Силен, косматый, силен в самом деле!
ДобРОДушный медведь говорил тоже самое, но на медвежьем. Целкововременно с этим забренчали на гуслях и балалайках другие Русы, многие же пустились в пляс.
–– Смотри, безымянный, как это делается! Славянский прискок!
Кирилл стоял рядом. Он уж не трясся, не мямлил, не заикался. За место этого парень РАдостно хлопал и приговаривал:
–– А хорошо, а хорошо!
Появление медведя его не пугало.
–– Безымянный! На-ка, держи.
–– Что это? –– Спросил Кирилл у Даждьбога, поймав брошенный ему козий рог, за кРАй которого выплеснулось немного жидкости.
–– Медовуха, конечно. Пей до дна!
–– Пей!
Рог, РАзмером с павлинье перо, поманил Кирилла приятным запахом. Не особо смакуя, тот засадил до половины, потом жадно выдохнул и окончательно прикончил его.
–– Смотри-ка, Русеет!
–– Это – Рус настоящий, сРАзу видать!
–– Значит завтРА тренировки пойдут на РАдость!
Кирилл согласно кивнул захмелевшим челом и слегка потерянно спросил у Даждьбога:
–– Я спатки хочу, где мне прилечь-то?
–– О-о, да кто-то в дрова! Ну что же, пойдем, отведу тебя к кровати. –– Благосклонно молвил Даждьбог. Он уже не столь негативно относился к Кириллу, ибо поведенье его на пиру и реакция его на воды Байкала ясно свидетельствовали о принадлежности парня к РОДу Русскому. «Будет с него еще толк». –– Подумал Даждьбог, идя позади слегка покачивавшегося Кирилла.
***
РАнним утром пропел петух, вслед за ним высокую ноту взял и полушный. Полушка (Оба) кукарекали буквально в ухо. «А, что? Кто эту херню на будильник поставил?.. Так, сейчас я его... Твою мать!». Кирилл вскочил как ужаленный в интимное место – пернатый будильник, коей хотел было он сунуть в недРА подушки больно цапнул его за палец. «Да твою ма-а-ать, значит не привиделось!».
Кирилл слегка взгрустнулось. Потом Рус плюнул и встал с кровати. Мягкая, вышитая облачками перинка, чуть слышно «пыскнув» приняла исходную, немятую форму.
–– Гляди, мужики, кто здесь проснулся! –– Что было воздуха в легких синхронно прооРАли Даниэль и Сергослав, стоявшие у окна и РАспугавшие петушков. –– Готов к тренировкам?
–– Да-а, готов. –– Подумав секунду молвил Кирилл и вдруг его передернуло, словно жахнуло током. Он только сейчас, в утреннем свете пригляделся к себе и обнаружил некоторое рук РАзбуханье. И еще куда-то исчез натянутый меж костей худой блин живота, на месте ж его обРАзовался увесистый пласт мяса пРАвильной формы тРАпециевидной, а на еще вчеРА бывших похожими на спички ногах впервые за всю жизнь Кирилла видны были икры.
–– А-а-э...
–– Водица Байкальская может и не такое. –– Сказал Сергослав, угадав вопрос Руса. –– Ну, пошли, что ли. Перун говорит, скоро война будет лютая. Нам к ней прилежно готовиться должно.
Кирилл согласно кивнул. Быстро натянув рубаху славянскую и портки, он вышел из мазанки, в коей его оставил Даждьбог. В компании Русов вернулся он к месту предстоящего кача. Спортинвентарь облюбован был Русами спозаРАнку, на каждом снаряде кто-то да вкалывал, отлично потея.
Процесс начался. Перед Кириллом поставили деревянную бочку, ростом до пу;па и шириной в хороший кухонный противень, самого же Кирилла вернули под штангу.
–– Давай-ка хлебни, покуда не начал.
Михайло протянул ему черпак воды. Была она чистая-чистая. Кирилл испил черпак до дна. Живость мгновенно проскочила по венам, РАсходясь перекрестками жил, РАстекаясь приятным хладом по телу и придавая славянских сил.
–– А теперь – жми!
–– Жми!
–– Жми давай, жми!
Кирилл не нуждался более в наставлениях, он вдруг, отчего-то твердо уверился, что обязательно выжмет и даже на вес не посмотрел. Схватившись за гриф, ставший вдруг также приятным на ощупь, парень быстрым движением снял его со стойки. Не без усилья, конечно, но в руках ощущался то самый азарт, который приятно согревает под кожей во время физических упРАжнений.
–– Целковый, полушный...
На осьмушка десятичковом в десятичке его хлопнули по плечу и, как всегда полуголый, Михайло принял у Кирилла штангу, дабы на место ее водрузить.
–– Мужики, а скажите, сколько веса пожал я. Хотя бы двадцатка-то наберется? –– Спросил Кирилл, как отдышался.
–– Ровно осьмушку с десятичком в десятичке десятичков, на евроуголовническом, стало быть килогРАммов сто сорок.
–– А-ша-ле-е-э-эть.
–– Не РАсслабляться! Хлебай еще!..
Весь этот день Рус провел в тренировках. Он тягал, выжимал, качал, забивал руки и снова тягал. Уже через три часа рубаха его покрылась потом от ворота до подола. Сняв ее, чтобы выжать, юный Рус обнаружил рельефно сидевшие на костях мускулы. Они были куда меньше, чем у наставников, кои, также потея, тренировались и каждый по очереди стРАховали его, но все же это был тот недосягаемый результат, которого Кирилл не видел ни РАзу за все его бесконечные попытки начать качаться. Обстоятельство это невероятно вдохновило его.
В целковый день на всякий случай нагрузку решили не увеличивать, огРАничиваясь осьмушкой с десятичком в десятичке десятичков килогРАмм, в день же полушной к сей цифре прибавился бег вокруг Байкала. Поцелквой Кирилл воспринял такой подход скептически, однако все же побежал вместе со всеми, не желая показаться в глазах лагерников слабым задохликом. Он бежал, сжав кулаки и временами пуча глаза. Русы бежали босиком, прямо по берегу. Временами воды Байкала касались их пят, стимулируя организм и снимая усталость. Впрочем, последняя Русов не донимала, за исключением, РАзве что, Кирилла.
Еще на целковом круге Кирилл устал, но движенье пРОДолжил. Его ноздри с заметною жаждой всасывали озерный воздух. Смешивавшийся с запахом росших вокруг озеРА деревьев, он, вместе со следующим за ним наслаждением, проникал в легкие, теребя их и требуя: «А ну-ка, бегом!». Когда ноги Руса начинали гудеть пчелиными ульями, пят вовремя касались воды Байкала и начинавшая было копиться усталость в миг улетучивалась.
Так, превозмогая и наслаждаясь, пробежал он сей круг, иногда перепрыгивая лежащие на тропе деревья, удивляясь при этом собственной прыти (древа в обхвате достигали четвертушки метров). Дойдя до финиша, парень задумал остановиться, но ушедшие вперед Русы не сбавляя хода ушли на полушный заход. Желанья позориться у парня не было, а потому, секунду потусив в целковиночетве на бережку, Кирилл, выдохнув, побежал следом. Ему надо было догнать мужиков, хотя бы и для того, чтобы спросить, когда те планируют остановиться.
Целковый круг, пройденный трусцою желаемого результата отнюдь не принес – спины Русов по-прежнему оставались далеко впереди, мелькая то промеж громадных камней, то в тени высоких деревьев. Делать нечего – Кириллу пришлось ускоряться. Хорошенько вспотев, он нагнал-таки Русов неутомимых, спустя каких-то подувичок с половиной кругов.
–– Слышишь, Серега!
–– Чаво?
–– А, вс (Кирилл сглотнул воздух), когда остановка-то?!
–– Что?
–– Когда финишируем?
–– А-а. Да когда хочешь, никто ж тебя не держит!
–– Угу. –– Тихо буркнул Кирилл, а сам подумал: «Ага, как же, каждый РАз, пробегая мимо, смеяться будут».
–– Та не-е, ты что! Ни в коем РАзе, можешь остановиться и отдохнуть. –– Ехидно выкрикнул бегущий целковым Перун. Тут Кирилл понял – остановиться не получиться уже железно. Пришлось ему бежать еще подувичок десятичков кругов, РАз за РАзом себя превозмогая. Вот тут-то он уже знатно устал: его волосы, приобретшие за ночь цвет еловой коры, вспотели и взмылились, мышцы ног устали до такой степени, что начинали болеть с полушки сторон, дыхание сбилось. И тем не менее он пРОДержался до конца и остановился лишь вместе со всеми.
–– Хороший результат, безымянный!
–– Да, ты не плох!
–– Славно держался!
–– Ну что, а теперь время за гирьки взяться!
–– А-а-а! –– Только и мог, скрипнув зубом о зуб, протянуть Кирилл.
Через подувичок минут они снова были в культуристическом лагере, где кач пРОДолжился неумолимо. Железо и дерево, древо и железо, немного пробежек, борьба с медведем и еще РАз железо – вот в каком духе прошел этот день, за ним следующий, а за ним еще целковый и еще, и еще... Вначале дни шли, затем летели. Мускулы росли пропорционально усилиям, сильно РАдуя Кирилла. Но еще большей РАдостью стал прирост хозяйства порточного, принявшего в скором времени нормальный, Русский РАзмер, что было отмечено внеочередным походом в баню. Целковым словом, жизнь Кирилла превРАтилась в приятную для слуха басню.
Целковым (Единственным) событием, омРАчавшим РАдость успехов свершенных, было появление в вышине небес сначала целковой, а затем полушки (пары) лун. К следующему закату на небосклоне их была уже четвертушка и так прибавлялись они до тех пор, пока голубые просторы не вместили сРАзу золотничок серых каркасов. В начале они были похожи на куски ШвейцаРА-Русского сыРА сферической формы, однако затем дыры в них стали постепенно заделываться. Пропадая утром в одном состоянии, к ночи луны уже подходили завершенными на энную часть, и с каждым РАзом часть эта становилась все больше.
–– Ведаю я, должно оружие выковать для битвы грядущей и да будим тебя тренировать. –– Сказал как-то Перун, сидя с Кириллом после заката и глядя на звезды. –– А после пройдешь обряд наречения, примешь истинно Русское имя. –– И, помолчав, Бог добавил. –– Чувствую я битва грянет и уже очень скоро.
***
–– Скоро! Скоро грядет великая битва! –– Воодушевленно кричал Чернобог, взиРАя на толпы, составлявшихся в армаду ящеров, вознесясь высоко в лунное небо. Слабо знакомые с дисциплиной и в душе своей ее презиРАющие, окаянные ироды стремились выйти из линий, в кои РАсставил их Чернобог, и сойтися друг с другом, дабы согреться (они ж холоднокровные, все дела). Кучи их походили скорее на орды холодных и склизких налетчиков, нежели на толково выстроенный механизм войны. –– Я знаю, мои дРАгоценные, холодно, знаю. Что ж, крепчайте духом! Уже очень скоро Я поведу вас в атаку на земли, где так много пищи, что можно прокормить каждого ящеРА, где так тепло, что можно не жаться друг к другу и ночью не замерзать! Но РАй этот сторожат жалкие русы! Неужто у вас не хватит силы и духа сбросить их, сжечь и присвоить планету себе?!
–– У-а-а!
–– Р-р-а!
–– Мы разорвем их!
–– С-с-смерть рус-с-сам!
–– Обратим их в рабов и с-с-съедим их потомство!
–– С-с-смерть, с-с-сме-е-рть!
Чернобог не без ликования вгляделся в толпу.
–– Отлично! А теперь за РАботу! Должно ковать и точить мечи!
Часть 4.
Великая битва Армагеддон и появление ада.
***
Как нестРАнно день целковой из великих битв Древних Русов начинался для Кирилла вполне целковобыденно, помимо прочего обещая множество славных моментов. ВчеРАшним утром кузнец Чресломысл, после несчетного количества тренировок парня с топором и клинком, помпезно поднес ему при всех жителях лагеря добротный меч, нареченный «Черкесом».
–– Носи его с честью и с честью же бейся. –– Сказал Чресломысл во время врученья.
–– Обязательно. –– Почтенно кивнул Кирилл, вынув оружье из крепких ножен. Денно и ночно обучали Русы его тонкостям во владении булатным оружием и вот теперь он, РАзмеющий премудрости взмахов и выпадов, в руке с удовольствием рукоятку сжимает. Рукоять тяжела, но то добРАя тяжесть.
–– Что же, славно! –– Произнес Перун. –– Теперь идем, подошло время для имени нареченья. Сергослав! Созывай волхвов!
Ржановласый Рус кивнул и степенно пошел за ворота. Он вышел к водам чудного озеРА, рядом с которыми, в землянках славянских, в чаще лесной проживали волхвы. Холмы их теремков земляных часто видел Кирилл во время пробежек вокруг Байкала.
–– От меня требуется что-то конкретное?
–– Тебе? Да ничего такого. Сейчас пойдем на приРОДу. Здесь рядом в лесу есть славное капище имени Велеса. Там, при лестном и Русовом наРОДе получишь ты новое имя. Ты, кстати, как? Сам его выберешь, или доверишься мудрым волхвам?
–– Я... я не знаю. А как лучше?
–– Лучше, конечно, чтобы имя само откликнулось в тебе. Я думаю, ты сам РАзберешься на месте. Подходи к осьмушке дня.
–– Хорошо, я буду там.
За время, указанное мудрым Даждьбогом Кирилл успел на утренний кач, наелся от пуза, затем кружок по побережью Байкала, искупался, испил Байкальской водицы (для ясности ума, стало быть) и ровно в пол осьмушки подошел он ко входу на капище. К сему времени на входе, у Калинового моста перед капищем, выполненного четко по заповеданным Русам схемам, собРАлись Боги, дети, дружинники, бабы, девчата. Здесь был Перун, был и Даждьбог; по столь важному делу на капище своего имени прибыл и Велес. Волхвов была полушка – ровно столько, сколь нужно для оного ритуала.
Целковый из них, седовласый, с худым, закаленным телом пониз^* белой рубахи старик, с длинной курчавой боРОДкой, пРАвая часть коей была заплетена в косу, а левая непрерывным потоком доходила до пу;па, стоял рядом с Велесом и смотрел то на Бога, то на пучки благовонных тРАв, зажатых в руке его помощника, необходимых для пРАвильного входа на капище. Полушный волхв, в прошлом богатырь Русский по имени Святото;к, а ныне – помощник целкового волхва, стоял босоногий, с высоким посохом из ветви акации. ОтРОДу ему шел четвертушный десятичок. Дождавшись, когда старший волхв изречет: «Что же, все в сборе», младший переглянулся с ним и сказал:
–– И так, начнем. Нарекаемый! Подойди ближе.
Кирилл подошел к началу Калинового моста, кой перекинут был через условные звезды (их роль исполняли камушки малые). Волхв шагнул к нему и попросил поднять руки. Парень повиновался. Святоток быстро стащил с него рубаху. Оставшись голым по пояс и явив суду Русов РАзвитую мускулатуру, Кирилл остался стоять неподвижно. Старший волхв взял у Святотока пучок тРАв и зажег благовония. Из затрещавшего огонька РОДился мутный, вкусного запаха дым. Им волхв принялся обдувать члены Кирилла. После же пригласил юношу пройти по мосту. АккуРАтно, с почтеньем ступая по доскам, Кирилл прошел вместе с волхвами чрез звездную реку пред царствием ПРАви и вошел во внутренний круг. Заговорил тогда седой волхв:
–– Ныне я, Доброслав, приветствую тебя, о безымянный, на земле Велеса, великого сына великого РОДа! О, Велес почтенный, хозяин титула «Премудрый», помощник лесов, засвидетельствуй же нам свое благоволение!
–– Истинно так! Капище это носит имя мое. Благоволение дадено! –– Молвил Велес.
–– Встань же предо мной, юный отрок и отвечай: придумал ты имя себе славянское, что б было по сердцу?
–– Нет, не придумал.
–– Что же. Тогда полагаться будим на мою мудрость и чуйку.
Выждав мгновение, Доброслав начал речь:
–– С высоты опыта Русов я нарекаю тебя...
В этот самый момент огромная тень упала на них прямиком с неба.
–– РОД ты мой! –– Воскликнули многие Русы взглянув наверх. –– Нет сомнения, это дело рук самого Чернобога!
Повисла пауза. В дневном небе явились луны, сРАзу золотничок, чего до этого, днем, еще не бывало. Они были так близко к земной поверхности, что, присмотревшись можно было увидеть горошинки, кои гРАдом начали осыпаться с них. «Стоп... А ведь это... Не горох!».
–– Все верно, безымянный, это – ящеры. Война, война великая началась! Они наступают!
–– К оружию! –– РАздалось со всех сторон.
–– К оружию!
–– Хватай мечи, бери топоры, зададим трепку чешуйчатым!
Кирилл взглянул на Доброслава.
–– Иди. –– Молвил тот. –– Сейчас не время. Поговорим после битвы. Глядишь, к тому времени ты сам поймешь, как тебе зваться.
Молча согласившись Кирилл бросился догонять остальных.
–– Каков план, наши побеждают? –– Кричал ему Ъыб.
–– План наш таков – крушить, резать ящеров! –– Ответил за Кирилла Перун.
–– А-а, это хороший план. Надежный, как швейцарский времени-метр. Эй, безымянный! Взял бы авоську, что тебе я подарил. В нее можно сложить бутыли с водицей Байкальской!
–– Ага, подарил, как же. –– Буркнул Кирилл, но авоську и пРАвда схватил по дороге, на ходу сунув в нее пару бутылок.
***
–– Кто вы?!
–– Ящеры!
–– Чего вы хотите?!
–– Крови рус-с-сов, криков их женщин!
–– И не только криков!
–– Кто вы?!
–– Ящеры!
–– Чего вам надо?!
–– Нас-с-сать в байкал!
–– Чернобог с-с-с вами!
–– Чернобог с-с-с нами!
–– С-с-слава ящ-щ-щеру!
–– С-с-смерть пращ-щ-щуру!
–– Отлично, ящеры! А теперь – в бо-о-ой!
Последнюю фРАзу Чернобог выкрикнул окончательно РАспалившись. Не успел он произнести еще «й!», как целковые супостаты из целковой волны десанта, оттолкнулись ногами и хвостами от поверхности луны и вырвавшись за переделы ослабленной атмосферы (Чернобог источил ее намеренно, используя для того мощь Алатырь-Камня) налету проре;зали когтями атмосферу земли. Кометами огненнохвостыми устремились они к Земле, успевая в полете парить болотную жижку и тем портить воздух.
Целковый удар оказался нанесен сРАзу повсюду – вРАги высаживались с медичка из золотничка лун во всех концах света, приземляясь в простРАнстве от Эвереста до Лиссабона, от Гватемалы Российской до стен Асгарда Ирийского. Каждый из ящеров был закован в крепкий доспех, сотканный из лунной стали, кою они обжигали прямо на теле о пламя, что появлялись от трения набегавших потоков воздуха при прорыве иродов в атмосферу земли.
В руках их, помимо приРОДных когтей, коими ящеры кромсали березы, были кривые и прямые мечи, топоры, точеные пики. У некоторых иродов окаянных в руках поблескивали антихристовские кинжалы. В то далекое время ящеры полагались еще только на силу и не РАзвивали обман с его квинтэссенцией – математикой, а потому вывести ужасную формулу по РАсчетам скорости истребления Руссической цивилизации (дискриминанта):
D = b^2– 4ac
где b^2- бить двойными ударами; 4ас-четвертовать антихристовским кинжалом
еще не могли. Многие из чешуйчатых держали в руках знамена. На этом тряпье, обожженном при перелете, помещался специфический символ – голова ящеРА, вписанная в центр Чернобоговой руны.
Так, скользящей хвостатой поступью поля Русские заполонялись нашествием ужасных, злохитростных, не ведающих пощады орд. Всюду, где бы не ступала лапа когтистая, священная земля Русов осквернялась, тРАва начинала вянуть под ней и не спасал ее фотосинтез.
Целковые орды двинулись по осьми напРАвления: целковая – на Ирийский Асгард, полушная устремилась к Киеву, четвертушная рвалась к Байкалу, осьмушная же взяла курс на Татаро-Русь со столицей в Казани. Но то было ведомо лишь Чернобогу, наблюдавшего сверху за сиим действом, да бРАтьям его, уже отбивавшим сии атаки во время минувшее. Кириллу же было известно только целковое: неведомый вРАг приближается к лагерю. Придется сРАжаться.
***
С момента начала высадки ящеров прошло всего осьмушка девятичков минут, а авангарды хвостатого воинства уже подобРАлись вплотную к Байкалу. Священное озеро потемнело, нахмурилось, РАзделяя с Русами переживанья. С лагерных стен видны были вРАжеские колонны, хотя нет, то были скорее бурлящие черные потоки ненависти и множество было этих потоков. Огромные, в полушку метров ростом, смердящие так, что напРАвление их движения угадывалось за версту и злые, охочие до плоти Русов противники встали в десятичке десятичков локтей от вРАт Русского лагеря и принялись насмехаться, понося его жителей.
–– Мы с-с-с вас шкуру с-с-сдерем!
–– Вс-с-сех уничтожим!
–– Ваши боги вам не помогут!
–– Выходите с-с-сюда, с-с-сос-с-сунки!
–– Так каков план?! –– Воскликнул Кирилл, вглядываясь в черные волны, кипящие почти у самых стен. Лик его принял выРАженье решимости, хотя кое-где еще оставались морщинки тревожности. Окрестный лес трепетал. Сила наплыва иродского была столь велика, что конца их воинств было ни сосчитать, ни объять взглядом. Со стен РАзведчики Русов видели, как в окрестном лесу на землю начали падать деревья крупных и малых РАзмеров.
–– Думаю, пусть идут на штурм. –– Предложил Даниэль. –– Тут-то мы их и отоварим! Согласны?
Ему ответил Перун:
–– Даю ДОБРО!
Даждьбог моргнул, подтверждая свое согласие. Даниэль хитро улыбнулся и крикнул:
–– Э-ге-ге-гей, ящеры! Вы так и будите хвосты там мять, или может быть сРАзу к мамочке побежите?
–– Да что этот рус-с-с с-с-себе позволяет?! Казимир! Готовы ли лес-с-стницы?
Вместо ответа из лесу шумя хвостами вышел крупный отряд супостатов. Они несли на спинах и по земле волочили наспех собРАнные и неотесанные лестницы из сваленных древ. Видно этот отряд и рыскал в чаще.
–– Все готово, Брюхожор!
–– Тогда первая когорта, с-с-слушай мою команду! В ата-а-аку!
–– Тс-с-с!
Похватав под мышки кривые лестницы, целковые ящеры ринулись в бой, увлекая в атаку остальных бРАтьев и РАсталкивая наименее шустрых из них. С диким, способным свести с ума шипеньем они приближались к стенам, со всего маха вбивая, вонзая лестницы в землю и стремглав начинали взбиРАться по ним.
«Ну что ж, вот и пришло время испытать тебя в бою, Черкес» –– Подумал Кирилл, мысленно обРАщаясь к клинку. Поставив авоську с Байкальской водицей на пол, Рус вынул меч из черных ножен. Стальное лезвие заискрилось на солнце бело-серебряными бликами. Он стоял на стене вместе со всеми Русами, что уже обнажили мечи и покрепче сжали рукояти топоров, дожидаясь взошествия на стены нечисти. Ждать Кириллу пришлось совсем недолго – через секунду огромное, чешуей и покрытое грязной сталью с бороздами на ней тело ворвалось на стену, наотмашь рубая по воздуху топором. Еще не достойным называться "умелым", но зато быстрым выпадом Кирилл снес твари пол головы, ногой отпРАвив давящегося слюною ублюдка обРАтно вниз. Ядовитая кровь салатового оттенка окропила ладонь, по всему его телу, от сапог до макушки пробежал поток адреналина. «Вот это круто!» –– Подумал парень и ринулся в сторону принимать следующего.
***
Уже пол дня рубились Русы на стенах, а ящеры все перли не переставая. Волна за волной налетали они на неприступные стены культуристического лагеря, получая по шапке и РАз за РАзом отступая с позором. Под стенами грудами валялись их тела, изрубленные в капусту, обРАзовывая множество шипастых холмиков. Их чешуя блестела в полуденном солнце, заставляя щуриться защитников стен. У Русов не было ни целковой потери. Ни на ком не было даже цаРАпины, устали только они.
–– Фу-у-ух, уморился. –– Выдохнул Даниэль, окровавленным лезвием топоРА сгоняя со лба пот.
–– Не время РАзжимать булки – ироды окаянные вновь на подходе! –– Ровно тем голосом, каким Рус, читающий эту сагу, его себе представляет, крикнул Михайло. –– Держимся, бРАтцы!
Кирилл же и вовсе ничего не сказал, он просто выдохнул и напряг плечи, вставая на изготовку. Очередная оРАва чешуйчатых недругов неслась к стенам, с шипением перескакивая через трупы поверженных бРАтьев и обломки лестниц. Добежав к стенам, ящеры взобРАлись на груды мертвых тел и, втыкая лестницы прямиком в холодную плоть, вновь полезли на штурм.
Кирилл стоял там же, где и в начале – на северном участке стены. Целковым залпом осушил он полушную из четвертушки бывших в его РАспоряжении бутылок с живительной влагой, выкинул ее со стены, сшиб ею ящеРА и РАзжав, и сжав пальцы, остро прищурился. Через мгновение огромный ящер взгромоздился на стену, натужно гремя стальными когтями. Его череп покрывали костяные наросты, в глазах яркими углями пылали ярость и злоба. Злоба на Русов. В когтистой лапе держал он топор с лезвием будто изорванной формы, выкованное из лунной стали.
–– Конец тебе, рус-с-с! –– Заревел ящер, задРАв топор вверх и целя в Кирилла. Несмотря на усталость, Рус резво отпрянул в сторону, ловким взмахом отрубая ироду ногу. Грязный вонючий фонтан окропил и без того скользкие доски и, поскользнувшись, ящер пал на; спину. Он зашипел было:
–– Поганый рус-с! –– Но тут же был мгновенно прикончен – согнув ногу в колене, Кирилл резко опустил ее на голову недругу, РАздробив череп лаптем. Со свистом и бульканьем вспрыснули мозги, ящер дернулся и затих, но Кириллу некогда было следить за этим – ватага новых вРАгов уже поднималась на стену. Они также шипели и злобно трещали, обещая обоссать Русовы трупы Кирилла и называли защитников лагеря жалкими и слабыми.
Целковый из них выскочил на Кирилла с полушкой кинжалов, но он не успел даже до конца оценить ситуацию, как уже лишился головы и со струящейся из шеи кровью рухнул вниз, как подкошенный, упав на гору трупов и вытянув руки, по пути лишившись полушки (обоих) кинжалов, кои, пав вниз, лишили жизни еще полушку ящеров. Ирод, взобРАвшийся сРАзу за ним, сверкнул чешуей и не полагаясь на мощь стали, калёной в горниле лунной кузницы, набросился на Кирилла, порываясь порвать Руса когтями, каждый из которых был почитай с кошачий хвост. Рус отскочил назад, РАзящие лары пронеслись мимо, с шипеньем РАсцаРАпав воздух. В это же время еще целковый ящер взобРАлся на стену и ринулся на помощь собРАту. Вполушом навалились они на Руса, устремив в его сторону удары и выпады, отбить которых стоило ему немало сил. Снизу же уже взбиРАлся четвертушный ящер, ну а осьмушный, не возжелав ждать своей очереди, плюнул на все и вцепившись когтями в забор, стал поднимался на стену в обход всяких лестниц.
Между тем орды противников атаковали и других Русов. Вооружившись топором Михайло крушил вРАгов лаконичными взмахами, лишая тех руки и пиная их им же под ноги. С проклятиями спотыкались о них окаянные ироды, зубами бились об пол и протыкали себе РАзполушенные языки и щеки. Истекая кровью из плеч и рта умиРАли они либо под его ногами, либо же под сапогами напиРАвших сзади собРАтьев, либо свисая со стен. Чуть левее был слышен «великославянский удар Брюса Ли», коим Сергослав насквозь пробивал броню и тела ящеров, вырывая из них ребРА, сердца и печень (иной РАз он умудрялся даже пробить полушку ящеров сРАзу). Обмотав шею чьими-то еще трепетавшими, еще живым кишками, аки шарфо;м, Сергослав улыбался и убивал, убивал и снова лыбился.
–– Шиш вам и кукиш, но не Байкал! –– Так кричал Даниэль, вырвав из земли лестницу и подняв ее над головой. Сбросив с нее хвостатых, он начал лупить тех ящеров, что были внизу с каждым ударом все глубже забивая их в недРА трупов зловонных, над коими проносились стайки упитанных мух.
Стена дрожала, от угла к углу слышался треск ломающихся костей и РАзрезаемой плоти, глаза и мозги лились рекой, бурлящими потоками устремляясь за стены. Рус устали крепко. Они походили на взмыленных лошадей. Белые рубахи их стали черны от крови. Лишь Даниэль успел надеть доспех.
Вдруг под стенами РАзнеслось шипение:
–– Ящеры, давайте химатакой возьмем с-с-славян! Ее им не с-с-сдюжить!
–– Тащ-щ-щите подики! –– Крикнул кто-то внизу. Вверху же Кирилл отбивался от полушки РАзгоряченных битвою ящеров. Увернувшись от очередного замаха когтями, парень схватил целкового из вРАгов за хвост и прикрылся им от удаРА другого. В десятичке десятичков чешуек отРАзилась сталь, на мгновенье блеснув в вечернем солнце. Кривой кинжал ящеРА пропорол мясо, отделив хвост от зеленого тела.
Не обРАщая внимания на истошные вопли, Кирилл РАскрутил хвост над головой и насмерть забил им полушного ящеРА. Тот же, который лишился хвоста, вскоре на нем же и был удушен. Тело его Кирилл перебросил чрез стену обРАтно к ящеРАм, предварительно по локоть запихав отделенную часть тела иродского в подувичковую точку.
–– Валите отседова, погонь не Русская!
–– Безымянный, да ты прямо зверь! Я всегда знал, что ты толковый!
–– А он мне сРАзу понРАвился! –– Крикнул Михайло.
Кирилл похвалам лишь усмехнулся и вновь РАзмахнулся, но остановился на полу-замахе. Ящеры вдруг неожиданно кончились – вновь отступили они под защиту деревьев и все стихло кругом. Лишь из кустов доносилось шипенье, коего было не РАзобРАть.
–– Бегите к мамочке!
–– И передавайте привет ей!
–– Гы-гы-гы!
–– И это все, что вы мож... ей, глядите-ка! Что это там? –– Воскликнул Магомед, указав на кусты. Сквозь густые ветви, начавшие лишаться листвы, потекли ручейки густого тумана, кой клубился столь сильно, что в нем, как в каше, видны были комочки. В следующий миг в очах Русов началось жжение, они заслезились, защипало в носу.
–– Атака химией!
–– Проклятые варвары, я эти подики вам в миг запихаю!..
–– О Перун! Что же нам делать? Как превозмочь нам напасть ящерскую?!
Могучий Перун, метавший во вРАгов молнии, заслонил нос локтем и воскликнул:
–– Русы! Пейте воду из Байкала, да смекалку славянскую подключайте! А вы, ироды, хоть РОДа побойтесь! Крепитесь, мужики, вместе выстоим!
Ободренные словами Бога, Русы приложились к Байкальским бутылям. Водица целебная потекла по горлам, давая сил и насыщая – доброе дело ли, с начала битвы ведь росинки маковой не держали Русы во рту! Только водою и обходились.
Испив последнюю бутылку до половины, Кирилл утер рот и глянул под стену. Там туман уже ядовитым плющом, кой в уголовной Европе РАстет на зданиях чудны;х, что замками кличут, тянулся вверх, на ходу частокол обдавая болотной злобой. Стволы деревьев, забор составлявшие, стали чернеть. Через полушку секунд яд адовых подиков достиг уже верха и неминуемо кутал Русов.
Удушливая тяжесть сдавила каналы воздушные, пар обжег слизистую. С голов многих Русов стали выпадать волосы. На лбах славянских проступил мутно-зеленый пот, подкосились ноги. То был иприт ящерской РАзРАботки, анти-людское оружие массового задымления по имени «IQOS». От дыма сего замылился взор защитников взор стен, стал он нечетким, слабым, потерянным. ПростРАнство кругом стемнело, пропали сторонние звуки: не было слышно ни птицы, ни рыбки, ни даже ветРА. Лишь блеск десятичков в десятичке и десятичков в десятичке (сотен и сотен) блестевших на солнце ящерских трупов, что лежали под стенами, пРОДолжал пробиваться чрез завесу химических испарений. И именно в это время, когда Русы ослабли, а с небес новыми волна;ми стало подоспевать к ним подкрепление, вероломные ящеры пошли в новый штурм. Ослабленных Русов взять за грудки возжелали ироды.
***
Не видно было ни зги, мРАк застил стены. Но тем очевиднее было для Русов, что отродия ящерские идут на них. Под стенами слышалось движенье их грязных ног и хвостов, складки брони негромко чиркали. Из очей Русов потекли соленые слезы, щепавшие щеки и РАзъедавшие боРОДы. Казалось, стенает сама приРОДа.
–– Держитесь, бРАтцы, кх-кх! –– Крикнул Михайло, возжелав подбодрить хРАбрых товарищей, но вместо слов сильных из его глотки вырвался кровавый кашель и Рус умолк, сильно изодРАл свои легкие. Кирилл задержал дыхание. Он нахмурил брови и прищурил глаза, сокРАщая площадь их поРАжения. Со злобным, бессловесным шипением подбежали к стенам целковые ироды. Они несли с собой новые лестницы. Лишь перебРАлись вРАги через трупы, стены вновь затрепетали. Некоторые из них парили подики прямо во время восхождения. Скрипя зубами, каРАбкались они вверх, окруженные клубами ядовитого дыма, словно несущиеся в ночи паровозы и лишь по блестевшие в тумане черным глазам Русам удавалось РАспознать их. «У-у, черти неРусские, попробуйте взять!» –– Со злобой подумал Кирилл. Он был взведен до предела и готовился рвать вРАгов даже руками, если на то пойдет.
Целковая хвостатая вошь взгромоздилась на стену через мгновенье. Это был ящер гигантских РАзмеров. Доходя в холке до полушки десятичков с четвертушкой десятичков (230 сантиметров), он держал в каждой руке по топору, древки которых были обвиты кРАсными нитями. Его шею и руки укРАшали бледно-серые костяные наросты, подобные малым рогам. На левом плече кРАсовалось похабное тату торфяного оттенка. Едва ирод оказался пред Кириллом, Рус яростно выдохнул. Замахнувшись и немного присев, он шагнул к противнику. Ящер тут же взревел. Крик его был подобен РАскату бури, что звенит в море чистым железом, когда прилив в штор, уподобляясь лосю, лижет камни.
Подпрыгнув на метр, хвостатый налетел на Кирилла, опустив отведенные за хребет топоры. Сзади вспыхнул огонь – то могучий Даждьбог поверг во пРАх очередной десятичок поганых ящеров. Кирилл до предела напряг ноги, горизонтально выставив лезвие. Черкес сдюжил удар, Рус защитился, пусть и пришлось ему на шаг отступить под натиском иродским. В свою голову вРАг РАзвел топоры в стороны, чертя в воздухе крест и вновь наступая. Он пополушил удар, Кирилл увернулся, слегка поскользнувшись на РАзлитой под ногами крови сРАженных им зеленокожих, и пуча глаза, нанес противнику стремительный выпад, метя тому прямиком в темя. Попал же Кирилл, однако в плечо. Со стальным скрежетом лезвие скользнуло по лунной броне и уперлось в то место, где у Русов ухо находится пРАвое. Ничуть не теряясь, парень дернул локтем и ширнул ящеРА в голову, лишив того жизни. Рус обернулся – смотреть на сучащего хвостом ирода времени не оставалось. Впереди его ждали новые супостаты.
Пока он сРАжался, в иных местах ящеры взобРАлись на стену в великом количестве. Они сбились в полукруг и подобно грозе стали надвигаться на Руса. Взгляд Кирилла блуждал по хвостатым, перебегая от целкового ящеРА к полушному: были здесь большие и малые, вооруженные черными топоРАми, когтями и лунными саблями, чьи гарды были сини, зелены, иногда серы. Из ноздрей их вулканом чадил злачный дым подиков, а заходящее за их спинами солнце слепило Руса отРАженными в чешуе золотыми лучами. Не желая отдать инициативу вРАгу, Кирилл не стал ждать окружения. Вместо этого он сРАзу бросился на врогов, задыхаясь от паРА, уже начавшего въедаться в кожу.
А в это время, в соседнем секторе обороны РАзносил хвостатых прислужников элементалей славный Рус Даниэль. РАз за РАзом обступали его зеленокожие полчища и РАз за РАзом со стен рубил Рус ноги, руки, хвосты. Сам бывши РАненным, он часто бросался на супостатов, сшибая тех весом славянских доспехов. Броня была сделана кузнецом на века, а потому не могли поганые ироды пробить ее – не хватало смекалки славянской, проворства. Придавленные могучим славянским захватом, ящеры отчаянно скребли по кольчуге, но все было тщетно. Рус налегал на них плечом, перекрывал поступление воздуха, а после, для верности, еще колол их мечом.
Славный Рус Сергослав побивал прислужников вРАжеских полушносторонним копьем, нанизывая хвостатых на древко, словно оливки. За его спиной стояла ступа, полнившаяся от сего вооружения и, нанизав от осьмушки до серебрячка противников на копье, он попросту скидывал его со стены вместе с чешуйчатыми, а из ступы бРАл новое. Те же, кто падал, приземлялись на щепы поваленных лестниц и обретали вечный покой с застывшими на грязных лицах гримасами ярости, стРАха и боли.
Но долго так пРОДолжаться, увы не могло, ибо бились они уже около часа, за все это время, не вздохнув ни РАзу. В результате даже могучие организмы Русов начинали требовать воздуха. Кирилл не мог больше держать дыханье спертым и был вынужден все же вдохнуть. В ту же секунду коварный пар проник в легкие, давя из глаз ядовитые слезы. На губах Руса заблестела слюна кровавая, всю в черно-кРАсной, отвРАтной мякоти.
–– С-с-слабеешь, рус-с-с! –– Понеслось отовсюду. Ящеры ликовали – прямо на их глазах сдавали Русы. –– Как хорошо, что мы не жалкие рус-с-сы, а великие й-а-ащеры!
Однако за этой гнусной тиРАдой ящеры пытались скрыть слабость свою, но их выдавал тембр их голоса. Поскольку ироды вдыхали дым подиков и он же застлал простРАнство вокруг, ящеры, активно его вдыхавше, слабели еще до того как взбиРАлись на стены. Вот почему их целковые удары, яростные и сильные, в дальнейшем начинали сходить на нет. Кирилл понял это кристальным Русским умом, когда, в очередной РАз поскользнувшись на чьем-то желудке, налетел на удар мечом прямо в бок. Вместо того, чтобы РАзворотить бедро, меч лишь оставил в ребРАх не глубокий порез. Ящер же отступил, хвостом вяло виляя.
–– А-кх-кх, слабеете, сосунки! Ну я вас, кх-кх!..
Напрягая все силы, ободренный ящерской слабостью, Кирилл сам вонзил ящеру Черкеса под ребРА. Меч визгнул по стали и застрял в сочленении, грозясь при должном нажиме войти под доспех. Ящер испуганно вытаРАщил глаза и, стремясь вырваться, принялся озверело лупасить Кирилла когтями по шее, ключице, рукам. Он также подключил хвост и обрушил удары на ноги и спину Руса. В этот момент Кирилл почувствовал себя древом, треплемым принесенным муссоном ливнем: его ноги качало, спина виляла и прогибалась под ящерскими удаРАми. Впечатление дополнял не перестававший громыхать гром, каждый РАз РАздававшийся после того, как молот Перуна опускался на зеленокожих. В очередной РАз получив удар по лодыжке, парень решил, что поРА кончать. Свободной рукой схватил он вРАга за плечо и, не вынимая из РАны меча, повалил ирода окаянного на пол, вгоняя лезвие в плоть. Мерзкая жижа заплескалась фонтаном, кусочки чешуек прилипли к груди. Монстр истошно выдохнул, закряхтел. Его собРАтья набросились сверху. Им было уже плевать на него, им руководило только желание видеть Кирилла мертвым. Дальнейшее происходящее на стене можно было принять за иллюстРАцию фРАзы «Бой в Крыму – все в дыму»: окончательно вышедшие из себя ящеры рвали на Кирилле кожу, полили его клубами едкого дыма подиков и наносили Русу РАну за РАной. Через минуту он понял, что у него онемела левая рука.
Не лучше обстояло положение и у других. Сергослав был поднят на штыках. Будучи пропоротым четвертушкой пик, он, свисая на древках, отбивался от удерживавших коварных ящеров, что держали его над головами, выкалывая им глаза и, скривившись, покрикивая:
–– Эти ящеры – настоящие малыши, кх-кх, кх!
Даниэль бился с полушкой хвостатых верзила, используя толковые приемы славянского подувичковоборья, Угломысл на последнем дыхании вырвал из пасти ящеРА подик и затолкал его тому в чрево по локоть, заставив чешуйчатого воздымить из всех щелей. На Михайло со спины напрыгнул упырь зеленокожий, облаченный в подобие жалкое кольчуги Русов, выполненной кузнецом на censored. Хвостатый дьявол норовил выцаРАпать Русу глаза. В попытке сбросить его с себя Михайло излишне увлекся и слишком близко подошел к кРАю стены. Ползущие по лестницам ироды тотчас схватая его за боРОДу и, оплетенный им со всех сторон, Рус пал к подножью стены, скоропостижно скрывшись в зеленом дыме. Оттуда вскорости донеслись звуки борьбы и тихий кашель.
–– О, Перун, о, Даждьбог, услышьте наши молитвы! –– Закричал РАспятый на копьях Сергослав. –– Не дайте сгубить детей Репки и внуков великого РОДа, молим мы вас!
–– Ваш вшивый бог вам не поможет!
–– Глупые рус-с-сы!
–– Сергослав! –– Послышался вдруг голос, сотрясший даже стоявшие в дали березы. –– Даю ДОБРО! Приготовьтесь, сейчас мы искупаемся в их крови!
Сказав это, Перун до пота сжал рукоять молота и взмыл к небесам, кручиня облака, кои стали сбегать к нему со всех концов небес, в миг перекРАшивая из белого в черное. Еще секунда и небо застлала туча, словно лазурь натерли сажей. В Перуна били и от него же отскакивали десятечки молний.
–– Что это?!
–– Погань рус-с-ская!
–– А-А-А!
Мощнейший удар сотряс стены лагеря. Электрический столп, излившийся на головы окаянных вРАгов, РАзогнал туман, а озоном взорвавшийся РАзряд десятичка девятичков молний начисто вымел копоть подиков не только из простРАнства вокруг, но даже из легких. Михайло же, павшего на горы трупов, РАзряды не тронули, ибо Русом он был.
Вслед за глотком чистого воздуха носа Русов донесся ужасный запах горелой плоти – то тела ящеров, прожаренные до степени «Well Done» и обугленные, точно пригодные к чечетке туфли, наполняли своим запахом простРАнство вокруг, РАзносимые ветРАми. Немногие уцелевшие ящеры остались на стенах. В ужасе взглянули они на землю. Их РАстерянностью воспользовались хРАбрые Русы, мгновенно прикончившие злосчастных противников.
–– А где безымянный?! –– Закричал Даниэль, ударом ноги сшибив Сергослава с воткнутых в пол копий и протягивая тому Байкальской водицы. –– Безымянный!
–– Там! –– Даждьбог махнул в сторону шевелящегося зеленого клубка. Пережив удар Перуна, противники Кирилла пРОДолжили возиться на нем. Исчезновение паРА никак не повлияло на них: в процессе борьбы многие из них лишилась глаз по вину товарищей и теперь их очи застлала ненависть и залила кровь.
–– Держись, бРАтец! –– Надрывно крикнул Магомед, налетая на ящеров и стягивая их с Кирилла за хвосты. Лаптями липовыми дробил он их головы, бил челом об пол, держа за задние лапы, а особо мелких просто РАзрывал пополам. Наконец, скинув последних супостатов со стен, он извлек-таки Кирилла из-под бездыханных тел, что сочились зеленкой. На высвободившемся парне не было живого места: ноги его были исполосованы четвертушными полосами РАн и порезов, оставшихся от когтей и кожа отслаивалась от них небольшими шматками. Плечи же были кРАсны, точно у вареного РАка, а из спины торчала полушка когтей, застрявших промеж ребер.
–– Эко тебе, бРАт, досталось! Вот, держи скорее! –– Сказал Магомед, протягивая Кириллу бутыль водицы Байкальской. Не мешкая, парень диффузировал ее с губами и РАны начали заРАстать на окровавленном теле. Испив всего полушку, деленную на четвертушку (две трети) бутылки, Кирилл отпрянул от детища Русских стеклодувов, точно воскревший.
–– О, Боги, я...
–– Не время балагурить, хватай авоську скорее! Мы идем вниз, рубить их в капусту!
Посуровев лицом, Рус кивнул Даждьбогу и схватил оставленную у стены авоську с почти осушенной бутылью. «Воды осталось так мало... Значит нельзя подставиться!».
–– Отличный ход мыслей, боец! За мно-о-ой!
Русы ринулись вниз за сорвавшимся со стены Даждьбогом, крепко сжимая оружье. В это время к месту побоища уже неслось подкрепление ящеров. Только что десантировавшиеся зеленокожие рвались в бой. Они были полны сил и желая ощутить вкус плоти Русов на своих клыках. Русы же бились за РОДное Отечество, а также славу, что и через миллион поколений будут помнить их далекие внуки и спокойным шагом, без присутствия стРАха в сердцах шли на шипящих вРАгов, экономя силы.
–– Порвать их на час-с-сти! Хвос-с-стокрик, заходи с-с-справа! Я займус-с-сь вон тем, голеньким! –– Гаркнул командир подошедшей когорты. Он молодецки вскочил на крупный камень, с ехидной улыбкой обозревая место сРАжения. Кирилл поймал на себе его злобный взгляд и подумал: «Взять меня хочешь? А вот шиш тебе!».
С сими мыслями Рус двинулся в бой. Он рванул напролом, прямо к самодовольному ящеру, Черкесом прорубая себе дорогу в бурлившем потоке ящерских воинов, вкладывая в удары всю свою ненависть. Прорубать приходилось в прямом смысле слова – на Русов налетели буквально тайфуны чешуйчатых иродов, что шипели, звонко стуча окованными сталью хвостами по земле, ногам и спинам. Где-то спРАва впыхнуло яркое пламя – могучий Даждьбог произвел серию выпадов, РАзбросав ящеров по округе, а точнее – их части. Хвосты, ноги и гладкие безволосые, лишенные даже чешуи черепа РАзлетелись по веткам и по стенам, сшибая с ног других ящеров. Дажьбог воскликнул:
–– И только чресла по сте;нам!
В это же время иные Русы сРАжались в гуще вРАгов. Михайло успел пролюбить свое оружье, а потому рубил супостатов трофейной секирой. Также он скатал боРОДу в толстые косы, не уступавшим по прочности стальным канатам, и бил ими ящеров, на манер боевых цепов. Не так давно исцеленный Сергослав с скорбным лицом выкорчевал из земли кРАсу-березу и теперь опускал ее на зеленые головы и никакой шлем не мог уберечь вРАгов от ударов, буквально давивших их патриотизмом.
Отогнав часть ящеров, Рус вернул древо на место, удобрив корни березы водицей Байкальской. Тогда же был сбит он с ног четвертушкой ящеров. Завязалась схватка в партере. Великий Перун, могущий при желании испепелять ящеров взглядом, не отказывал себе в удовольствии крошить черепа удаРАми молота. С задорным выРАжением, застывшим на его живых искрящихся усах, он РАзмахивал им, оставляя на месте десятичков ящеров лишь полушку-другую кривых отростков, что мгновенье до этого были ногами. 
Кирилл же под лезвийный свист и рокот грома пробивался вперед. К его ногам падали руки и клацавшие клыками головы; вРАжьи мечи подлетали и уносились за спину; иной РАз клинок брутально пролетал возле уха. Когда Рус приблизился к кривившему рожу ящеру на подувичок десятичков шагов, кой до сих пор горделиво стоял на камне, прямо на Черкеса налетел очередной ворог. В порыве сРАжения Кирилл поднял чешуйчатого над головой и, ухватив его за челюсть, нанизал брюхо на сталь без всякой жалости. Зеленокожий дернулся и испустил гнусный дух, однако пред смертью удачно вонзил когтистую лапу в глаз Русскому войну, лишив того пРАвофлангового зрения.
–– А-а-а! –– Мужественно заверещал Кирилл, уподобляясь медведю. Он тут же потянулся к Байкальской воде, но коварный глава когорты ящеов снял со спины лук, натянул тетиву и, улыбаясь, отпРАвил стрелу в полет скоротечный. Удар, звон битого стекла касается уха Кирилла и вот – через секунду спасительная влага предательски льется на землю. Сей выстрел подействовал на Кирилла как удар током – он, испугавшись, резко поднял над головой то, розочку, в кою превРАтилась бутылка и принялся глотать капавшую со стенок влагу. Руки его тряслись, на них резко навалилась усталость, пришедшая вместе с кровопотерей и стРАхом за зрение. Вода падала то в рот, то на веко. Глаз щипнул, затем успокоился, кожа нехотя началась стягиваться и наРАстать. Кирилла тихо выдохнул. В этот момент на него налетел еще целковый ящер. Толком не видя его, но определив его приближение по возмущению воздуха, парень со всей силы ударил наотмашь свободной рукой, сжав ладонь в кулак крепкий и буквально взорвав морду поганому ироду. Звук столкновения утонул в теплом и вязком хрусте, на изРАненное лицо плеснула зеленая кровью. Кирилл проморгался.
По ощущениям, глаз был вРОДе цел, хоть до конца и не восстановился. Злобно глянув на подлого командоРА ящеров и надрывно крича слова, отнюдь не кРАсящие его, Рус двинулся на вРАга уверенной поступью, на ходу РАзрубая ящеров пополам. Сила, казалось, возРАстала в нем при каждом шаге, увеличиваясь пропорционально сокРАщающемся РАсстоянию между Русом и целью. Однако ящер сохРАнял спокоен. На губах его лежала усмешка.
–– Думаешь ты с-с-стальной, а рус-с-с? С-с-сейчас-с я с-с-спущу тебя с-с-с неба на землю! –– Крикнул ирод ему, а в мыслях прибавил: «И с-с-сделаю это макс-с-симально унизительно!». Соскалив гримасу, полную злобы и превосходства, чешуйчатый спрыгнул с камня и без видимой агрессии двинулся к Русу, по пути РАздвигая собРАтьев плечами. В его глазах пылали торфяники, на зубах каштаном поблескивал кариес.
РАсчленяя вРАгов на ходу, Кирилл добРАлся да к командиру когорты. Вот тут закипел реальный бой. Изменившись в лице, ящер атаковал Руса, начав обрушивать на того удары ужасающей мощи. Железо свирепо гремело над ухом, когти норовили РАзорвать плоть. Кирилл парировал его выпады, уходя в стороны и блокируя меч. Неожиданно ящер хлестанул по Русу жестким хвостом, конец которого был окован сталью. Вскрикнув, Кирилл потерял РАвновесие и тут же получил удар с ноги в солнышко, отпРАвивший его в полет на несколько метров. В это же время Даниэль лишил хвоста целкового из ящеров. Использовав его, как цепь боевую, он возлупил окружавших его противников, сбивая тех с ног. Тем временем Михайло окружили полчища чешуйчатых иродов-карликов. Будучи ростом едва выше курицы эти твари имели целковую особенность – коллективный РАзум. Связанные целковым сознанием, все как целковый зовясь Шевцовым, эта мелюзга бросилась на Михайло, крича:
–– Я, censored, карлик!
Облепив его ноги, они стремились повредить ему сухожилия (как это низко!), отчаянно впиваясь зубами в плоть. Целкововременно с этим с левого фланга донесся отчаянный стон – то был Даждьбог, что могучим взмахом меча РАзделил пополам с десятичок ящеров, вскипятив, в целковочасье, их гнилые желудки.
Все это произошло за полушку мгновений, пока Кирилл подскакивал на ноги, после чего Черкес засверкал. Могучий ящер ответил подлой подножкой на честный выпад, затем уклонением и куском грязи, пущенным прямо в Русовы очи. Кирилл пригнулся, нанеся удар куда пошлет судьба, но в это же время ящер нанес полушку (двойку) порезов. Он со всего маха угодил Русу в плечо, срезав слой плоти и перерубив ремень авоськи, что весела на плече. Авоська свалилась в грязь. Ее ремень остался на запястье у Руса. Сей подлый удар заставил Кирилла инстинктивно отшатнуться впРАво. Полушным же ударом зеленокожий нанес ужасный удар, посягнувший на само хозяйство младого Руса. Послышался вскрик, самодовольное шипение РАсполушенного языка и полушка мохнатых шаРА со звоном упали на почву перед Кириллом, в миг завладев всем его вниманием. В голове проносились ужасные, но бессвязные, искаженные болью мысли, рука сама скользнула к опустевшему паху. «Ничего...». Эта мысль произвела на Кирилла ошеломляющий эффект. Он пал на колени, очи его наполнились душащими горло слезами. В ужасе взиРАл он на катавшиеся по земле шарики, которые то съеживались, то набухали, осознавая тРАвму свою.
«Ну вот и все, поганый рус-с-с, я с-с-сломил твою волю. Теперь я...»
–– Ч-что, что ты делаешь?!
Вместо ответа Кирилл грузно встал. В очах его не было больше ничего, кроме ненависти. До хруста сжав кулачок, он дал волю мощи, о которой до сего момента и не подозревал. Черкес пал землю. Его место занял ремень от поврежденной авоськи, что валялась у ног и в которую волею случая закатились мохнатые прелести. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Рус начал РАскручивать эту конструкцию. Сначала медленно, давясь появившейся в горле кровью, затем все быстрее, и так до тех пор, пока воздух вокруг не начал плавиться. Увлеченные невиданной скоростью, шары в авоське то вольно передвигались, то сталкивались друг с другом, издавая звук, схожий с рождением фо;фана. Так, на глазах изумленного ящеРА Кирилл использовал целковый из наиболее известных сегодня, но и наиболее оболганный в СМИ, прием Древних Русов. Это и была та сила Русов, о которой Перун сказал ему: «Мы предпочитаем не говорить об этом». О да-а, листающий сагу Рус, ты все понял пРАвильно. Из недр Кирилловой глотки яростно вырвалось легендарное:
–– Славянский зажим яйцами!
Такого ящер никак не мог ожидать. Подобно хлысту ремень авоськи напРАвился в его сторону, достиг головы, после чего яички безжалостно щелкнули, смяв голову в блин, кой был тоньше картофельной очистки. Ящер удивленно присвистнул и пал на землю. Кирилл же в бреду двинулся дальше, снося на ходу ворожьи головы. Обжигавшая его ненависть придала сил. Уже толком ничего не сообРАжая, желал в эти мгновения он лишь целкового – вендетты славянской. Все море вРАгов ничего не смогло противопоставить ужасающей мощи, да и не мудрено это! Их когорты, слившиеся под конец боя в бесформенную орду, редели со скоростью звука столкновения яиц. РАзносящий их на куски Кирилл с ног до чела покрылся кровью и чешуей. Так пРОДолжалось до тех пор, покуда кровопотеря не стала критической и сознание не оставило юного Руса. Оставшись без сил, он пал на землю и закатывающимися очами воззрел на блестевшую в отРАженном чешуей свете Русскую сталь Черкеса.
***
–– Безымянный! Безымянный, очнись! –– Донеслось до Кирилла сквозь завесу невнятного, приглушенного шума. Вспышка боли резанул его по векам. Рус открыл глаза:
–– Ш-что за...
–– Ты как?
–– А-а, херова... Что произошло?.. Где?! –– Тут он вскочил с земли и принялся себя ощупывать. –– Где мои яй... ящеры?
–– Ящеры? Мы их перебили. Но Даждьбог говорит, мол это еще не конец. –– Сидевший подле Руса Михайло утер пот с лица. Кирилл осмотрелся. Трупы вРАгов, обожженные и искРАмсованные, валялись повсюду. Вывалив наружи желудки, лежали ироды на Русской земле, изрытой, сырой от крови и вытекших глаз, Чешуя плавала на поверхности мутной жижи, зубы блестели внутри. Затем Рус перевез взгляд под себя. Земля под его ногами знатно промокла, на примятой тРАве лежала кровавая мякоть, а подле лаптей находился шнурок от пустой авоськи.
–– А-а... а где... –– Решил все же спросить Кирилл то, о чем больше всего думал.
–– Не беспокойся, уже на месте. –– Улыбнулся Михайло, похлопав Кирилла по паху. Взглянув на него с недоверием, Рус решил для достоверности ощупать себя. К великой его РАдости, искомые штуки болтались на своем месте.
–– А, эм... водица Байкальска?
–– Води-и-ица Байкальская. –– Закивал Михайло.
–– Хорошо... Что теперь?
Подошел Даждьбог.
–– Что теперь? ПРОДолжаем атаку. Пробиваемся к Ятоборгу, они здесь, рядом, идут на защиту Асгарда Ирийского. Мы пойдем с ними. На ка вот, подкрепись.
Даждьбог сунул Кириллу мешочек колотого фундука, буханку черного хлеба и бутыль шипящего кваса. Рус улыбнулся, РАскрыл мешочек, зачерпнул жменю орехов и быстрым движением отпРАвил фундук купаться в желудочном соке. Затем куснул хлебца. Затем снова орехи. Фундук приятно хрустел на зубах. От прогорклого хлеба усилилась жажда, в ход пошел квас. После вновь хлеб, опять орехи. Глоточек кваску.
–– Набери водицы Байкальской в пустые бутылки и выдвигаемся. Чувствую я, ящеры наступают на славный гоРОД.
***
Гакхан^* стоял и в стРАхе трясся; пред Чернобогом. Его войны не выполнили поставленной им задачи – не взяли Байкала и теперь лидер когорты стоял перед поРОДившем его Черным Богом, боясь за свою шкуру. Он не был лидером изначально и стал командиром де-факто, ибо кроме него от офицеров никого не осталось.
–– Почему Байкал еще не загрязнен? Куда провтыкали мочевые бомбы? Где выжженные забайкальские земли?!
–– М-мой господин, й-й-а... У меня нет в подчинении ящеров...
–– Естественно нет, это мои ящеры! И ты – мой! Не забывай об этом.
–– Й-й-а, я никогда...
–– Ты хочешь доказать мне свою преданность?
–– К-конечно! (Меньше всего на свете Гакхан хотел доказать свою преданность)
–– Тогда принеси мне головы Русов!
–– Н-но войс-с-ска...
–– Я дам тебе воинов. И ты принесешь мне победу на озере. И об этой победе будут петь в веках и чертогах! Смотри мне, не РАзочаровывай.
–– Будет ис-с-сполнено, мой гос-с-сподин!
***
На закате, покинув Байкальский лагерь, Русы вышли из леса к ржаным полям и изумились безмерно открывшейся взору картине. Широченные поля, каймящие сухо-земные тРАкты Русов, поля, еще утром колосившиеся и шумевшие на ветру, теперь безнадежно зачахли. Редкие колосья, чудом уцелевшие под пятой ящеров, умудрившиеся на увянуть в смертоносном тумане подиков, целковиноко качались на слабом ветру. За горизонтом к начавшим темнеть небесам восходил дым, черный как, как копоть.
–– Чешуйчатые ублюдки!
–– Что они сделали с нашей землей?!
–– Великий РОД, я призываю тебя в свидетели! Я клянусь отомстить этим полоумным животным! Я... Я заставлю их познать стРАх, стРАдание. Я... Я их всех уничтожу!
–– Остудите свой РАзум, добросердечные Русы. У вас еще будет время отомстить наглым ящеРАм. Сейчас же нужно двигаться к Русской столице. Нам нужно соединиться с Ятоборгом, иначе гоРОД может пасть.
–– Но Даждьбог, кто вообще такой Ятоборг и откуда ты знаешь, что идет он к гоРОДу?
–– Поверь мне, юный Рус, я точно знаю. А теперь идемте, бРАтцы. Ящеры сами себя не изничтожат.
Иного выбоРА у Русов в общем-то не было, да и как можно не согласиться с мудрым Даждьбогом? Скрепя сердце злобой и ожиданием грядущей мести, они спешно зашагали вперед. Шаги воинам давались с трудом, насилие над РОДной землей, учиненное ящеРАми, шершавым комом стояло в горле, к тому же сказывалась, усталость (как ни как они бились без передыху весь день), пусть и крошечная. Молчаливо чапая по тРАктату грозной колонной, они перли вперед, РАзменивая за минутой минуту, за часом час, покуда тени ночи не сменились РАссветом, затем пока солнце не перешло в зенит, а после до тех пор, покуда тени не переместились с востока на запад. Они проходили селения, РАзоренные ящеРАми, видели сгоревшие амбары, изодРАнных женщин. Видели села, где из живых остался только кот. Ясное солнце лишь подчеркивало контРАст между кРАсотой приРОДы и творимыми ящеРАми преступлениями. А больше всего РАздРАжала Русов невозможность ринуться в бой – любая деревня, на остовы которой не приходил б они, была уж РАзгРАблена и сожжена. Ящеры в них не задерживались. Они шли вперед – к Асгарду Ирийскому.
Вот уж склонился к закату полушный день путешествия. За это время Русы ни РАзу не прикорнули, ни отобедали. Они все шли. Славянские мышцы, утомленные изнурительным переходом, тянулись и ныли. Целковое РАдовало забайкальский отряд – отсутствие среди них потерь. Ящеры оказались сильны, это да, но сила их была недостаточна, ее хватало лишь на издевательства над слабосильными.
Постепенно голов их коснулся мРАк ночи, над плечами зажглись младые звезды.
–– Эх-х-х, как кРАсиво. Жаль только...
–– Ничего, Даниэль. Мы отомстим.
***
Дружина Ятоборга день напролет громила нещадно чешуйчатых ящеров толпы. Целковые бои завязались с РАссветом – высадившиеся с четвертушной луны вРАги налетели на малую деревню Богославово, стремясь скорым ударом ее уничтожить.
–– М-м-м. –– Командор ящеров жадно вдыхал теплый воздух в то утро. Его склизкие легкие влажненько хлюпнули, при выдохе выбросив куски соплей, запекшихся в при переходе через атмосферу. –– Й-а-а-щеры! Давайте отнимем у них эту планету! Рви щекастеньких!
Возглас сей омерзительный был подхвачен ревом полдесятчика в десятичке кровожадных глоток. Но не сей вопль пробудил ото сна Ятоборга, о нет. Где это видано, чтоб щебетанье жалких букашек могло прервать Богатырский сон? Проснулся же Рус от куда более приземленного происшествия, приземленного в прямом смысле этого слова. Примерно в подувичок утРА в небе, что только начинало окРАшиваться в лазурь, огненный шар вдруг воспылал – то целковый ящер вошел в атмосферу и полетел к славянским полям. Прожужжав паленым воздухом над головами собРАтьев, поднявших к небу в приветствии руки с криволезвым оружием, зеленый подонок влетел прямиком в халупу Ятоборга, кой почивал на печи. Хвостатый РАсколотил крышу, поджог солому, снес перекрытия и РАздолбал стену.
–– Боброе ут... Что, что происходит?! –– Вскричал очнувшийся ото сна Ятоборг. Пред очами его встало хвостатое чудо, судя по виду – явно заморское.
–– Я – новый хозяин этой землицы. А ты! Ты с-с-сейчас умрешь!
Кривое лезвие, отРАвленное лунной топью, блеснуло в свете пробивавшегося через пролом крыши солнца, устремясь к Русу. Мудрый и опытный в военных делах Ятоборг мгновенно понял, что не друг перед ним и с лицом опечаленным, молниеносно перекатился назад, воссев на корточки прям на подушку. Сталь со скрипом вонзилась в кровать, хрустя досками и поганя перину. «Жаль. Придется выкинуть одеяло». Опавшая было на матРАс солома поднялись в воздух.
–– Да что эта ящерица себе позволяет?! –– В сердцах крикнул обозлившийся Рус. Эту кровать подарил ему зять, белье же постельное дочь ему сшила.
–– Выметайс-с-ся из моего дома, жалкий рус-с-с!
Слова эти бросили Ятоборга в жар. Ему, в его же доме, приказывал какой-то склизкий и мерзкий упырь, всем своим видом являвший презрения к тРАдициям чистоплотности, приказывал оставить дом, свой РОДной дом; дом, в котором РОДились жили предки; дом, в котором РОДился он сам; в коем дышал он после парилки с большим наслаждением попивая вятский квас, настоянный на Байкальской воде; дом, на кухне которого пек куличи вместе с женою; дом, в подвале которого точил он мечи своему сыну; дом, в коем зимними вечеРАми наслаждался уютным домашним счастьем. А еще ящер убить его хочет – это видно в глазах. Ну уж нет. «Не в мою вахту!».
Подумав так, Рус ощутил, как багрянец, начав забег от самых пят, взбежал до корней волос. Сердце ж его не ушло в пятки, напротив: на шее вздулись шлангоподобные вены. Пользуясь тем, что сидит он на присядках, Рус напряг ноги и кинулся на окаянного ирода. Скорость позволила застать вРАсплох супостата. Рус пробил ему гарпун в лучших тРАдициях «WWE SmackDown» и в полете схватив вРАжеский меч, РАссек отродье от загривка и до хвоста, запачкав кровью зеленую белые шторы. Выдохнув, Ятоборг глянул в окно. Гонимая ветром черная полоска просквозила по стеклу, оставив едва РАзличимый след. «Пепел!.. Значит... Где-то что-то горит!». Он посмотрел за забор. Ближайшую березовую рощу охватил огненный вихрь. Кроны деревьев горели, стволы с треском ломались, ветер доносил крик о помощи несчастных белочек. Тут мудрый Рус сРАзу все понял. «Напали на нас. И нападенье сие есть вероломно!».
–– Мои бРАтья-дружинники, хРАбрые Русы! Объявляю тревогу воздушно-наземную! Хватайте щиты, одевайте кольчуги! Бяда, бяда пришла в наши дома! –– Высунувшись из окна оповестил он соседей. Бросая ложки и спешно надевая доспехи, Русы стали сноровисто выбегать из хат, наспех подпоясываясь поясами.
––Ятоборг, сын Ятоборга, из славного РОДа Медведомятов, что стряслось в березовой роще? Почему ты созвал нас до целковых петухов?
–– БРАтушки-Русы, воззрите на небо!
Русы послушно подняли головы. В небесах творились стРАсти-мордасти. На небе мелькали всполохи пламени, вспыхивавшие то тут, то там. Это происходило ровно так же, как много позже описывалось приближение метеорита в целковой серии Британо-Русского сериала «Доисторический Парка»: "... То тут, то там в небе вспыхивают падающие звезды. Это огромные камни РАссекают атмосферу земли на скорости около 30000 километров в час. Это лишь предвестники чего-то по-настоящему огромного..." (Целковый сезон, целковая серия, классический перевод, что был на дисках, временной промежуток 16:34-16:50)^*. Как много позже будет сие заснято и сказано, но как эти слова пРАвильно подходили к происходившему в голубом небе: ящеры неслись россыпью метеоров, закаляя броню в огне атмосферы, поджигая хвостами комет поля и леса.
Целковый из временных лагерей завоеватели устроили подле горящих березок, начав превРАщать благодатную почву в пожиРАемое дурманом болото. И защемило от того у благоРОДных Русов в сердцах.
–– Русы! Я не ведаю кто это, но зато точно знаю, что не с намерением блага пришли они на нашу землю. Взгляните на мой дом! –– Кликнул Русов Ятоборг, указав на полуРАзрушенное здание, стоящее позади него, у которого в этот миг, по совпадению, завалилась стенка. –– Вот деяния рук их, вот все их помыслы! Наш злобный вРАг жаждет погибели Русов. Зеленое чудище желало мне смерти и лишь смекалка славянская уберегла меня! Он явился с неба на огненном шаре, он говорил, что он воин, каких еще свет не видывал!.. Воззрите, сколько подобных ему несутся к земле... Наконец-то, достойные соперники! Наше сРАжение станет легендарным! Так будьте ж готовы сломать им хребты!
–– Да-а!
–– ГОООЛ!
–– Верное слово!
–– Отлично, бРАтцы! ОтпРАвим же их туда, откуда они пришли! Стани;слав, двигай к смотровой башне! Победослав – живо на холм! Возьми Мирона и КРАмоловеда, вскопайте тРАншеи, там примем мы основной бой. Мы же пока что задержим их здесь. Жаромир, выводи женщин с дитями, пусть идут прямо к Асгардским стена! Скажу, чтоб не мешкали. Постоим за землю Русскую!
–– За Русь!
–– ГОЙДА!
***
Через четвертушку десятичков минут ящеры, точно лавина, подобРАлись к Богославову, окружив поселение с четвертушки сторон. Целковиночные хищники пробивались и РАньше, падая с неба, но навредить Русам они не могли, ибо славяне были готовы и приканчивали их по приземлении. И все же не обошлось без потери в стане Русов – целковый из ящеров приземлился в курятник и насмерть зашиб молодого цыпленка. Русам сие пришлось не по нРАву, напали они на зеленокожего и насмерть побили, содРАв с него чешую и насмерть его солью затерли. Засоленным ящером они и перекусили, запив наскоро иноземную плоть брусничным сиропом. Вдруг, посреди тРАпезы они услышали оклик с холма:
–– Ящеры на подходе! –– То зоркий Стани;лав завидел вРАгов со смотровой башни. –– С четвертушек сторон обходят они нас!
–– Победослав, ну что там у вас?!
–– Все готово!
–– Отлично! Тогда, Русы, в копье! Дадим им бой тут и к тРАншеям отходим!
Русы согласно качнули челами. Чувствовали они, что битва предстоит непростая и не ошиблись в своих суждениях, ибо мудры были, как все славяне, но не стРАшились сРАженья они. Ящеры налетели, как налетает порой саРАнча на урожайное поле. Они неслись на всех паРАх, уверенные в собственной силе, подбадриваемые солнечным светом, столь приятным и теплым, столь непохожим на те крохи, что доставались им на поверхностях лун и так хорошо было бежать по живой земле, на которой удобная гРАвитация, так замечательно себя они ощущали, что даже повизгивали от наслаждения, пьяняясь сознанием собственного величия в грядущем мире, который они без труда отнимут Русов, а также же предвкушая дни благоденствия, где будут сидеть они и лежать, и парить подики. Так, ведомые скверною наслаждения, ввалились в деревню зеленокожие, сметая калитку, перепрыгивая заборы со скотиною и поскальзываясь иногда на свиньях.
Но не успели чешуйчатые пРОДвинуться дальше полушки дворов, как напоролись на воинство Русов. Воинство это было невеликих РАзмеРАх, но с стальными сердцами. ПерегоРОДив улицы, они выстроили баррикаду из поваленных стен тех домов, что подверглись РАзрушению вторгавшихся с неба ящеров.
–– А-ф-с-с-сь! –– С удовольствием потянул целковый из иродов, стоявший в целковой шеренги зеленокожих. Он смаковал языком теплый воздух, оскверняя землицу вязкой слюной. Сзади на него напиРАли вновь и вновь подоспевавшие ящеры, и он ясно чувствовал, как в хвост ему уперлась чья-то фасолинка. Прищурившись от блаженства, ящер сказал: –– С-с-сдавайтес-с-сь, жалкие рус-с-сы! И тогда, может быть, мы обРАтим вас-с-с в РАбов. Проявите к с-с-себе милос-с-сердие. И мы его тогда тоже проявим, верно, ящеры?
–– Да-а-а.
–– Я милос-с-с-сердный. Но не к тому. –– КРАйний из супостатов ткнул пальцем в сторону Руса Семена. –– Мне он не нравится, его с-с-сожрем!
–– Да!
–– Да-а!
–– Ну, так что с-с-скажите, рус-с-сы?
–– Мы отправим всех вас к праотцам, любители баловаться под хвост!
–– Хм, что?! Как ты... В с-с-смыс-с-сле, молчать! Ответ не верный!
–– А об этом, поганец, уж не тебе судить.
–– Тогда вы не ос-с-ставили выбора нам. Ящеры, пус-с-сть рус-с-сы поплатятс-с-ся! Вс-с-сех уничтожить!
–– Р-р-ра-а-а-а!
Толпа чешуйчатых озверела. С фанатизмом новых миРА хозяев ящеры ринулись в безжалостный бой. Целковые из них подскочили к подножию баррикады и воспарили над ней, подпрыгнув на многие (четвертушку) метры над ней, РАсставив руки и ноги на подобии появившихся в далеком будущем Русов-ниндзя. Подняв руки, они уподобились букве «Т» и облили Русовы головы дождем потных капель, что возлился из-под подмышек нечистых.
Приземлились вРАги же на копья Руосв. Не все, но многие. Часть супостатов сбита была еще в воздухе славянскими стрелами, остальные, приземлившись на баррикаду, закружились волчком, РАзя Русов лунною сталью. Русы же изловчились и стали вонзать в их руки мечи, отрубая длани по локти. Взревели ящеры, но славянский пинок, под крики: «This is Bogoslavovo!», согнали с вершины их.
–– Поганые рус-с-сы!
–– Никчемные людишки, с-с-сейчас-с-с придет ваш конец!
Едва подошло к ящеРАм подкрепленье, ироды вновь пошли в наступление. Клокочущим потоком неслись злыдни вверх, ступая по собРАтьев искалеченным трупам, коих побитыми вниз сбРАсывали хРАбрые Русы. На баррикаде было жарко как в девятичковом десятичке с четвертушкой (93-ем) внутри дома совета верховного. Обливаясь ручьями пота и крови зеленой, защитники Богославово месили чешуйчатых, в капусту кромсая и оглушая, руководствуясь в битве известной славянской заповедью – возруби ближнего своего!
Очередной ящер напрыгнул на Ятоборга, взмахнув мечом и ударив о лезвие лезвием. Сыпнули искры, скрипнули зубы, напряглись мускулы. Закованные в лунную сталь полушипсы ящеРА наседали вей мощью на точно такую же стальную мускулатуру хРАброго Руса. Так стояли они, выгибаясь и напрягая тела, но коварный ящер использовал преимущество. Он вытянул шею и влез между скрещенной сталью лезвий, заклацав зубами пред Ятоборговым носом. На ноги Руса обрушились подлые удары хвостом. «О Перун, что же мне делать?!» –– Подумал тогда Ятоборг, но в ответ с неба послышалось громогласное:
–– Блин, бРАтиш, sorry, тут у нас как бы тоже битва кипит. Включи смекалочку нашу славянскую!
Слова Перуна потрясли всех, по рядам ящеров пронеслись выкрики под знаком вопроса:
–– Что это было?!
–– Мне не пос-с-слышалос-с-сь?!
–– Небо за рус-с-сов?!
Помимо прочих, застыл на мгновенье поРАженный сим гласом и вРАг Ятоборга. Воспользовавшись этим его замешательством, Рус схватил чешуйчатого за руки, что держали меч и дернул их, РАзводя лезвия в стороны, снося торчащую промеж лезвий шею. Брызнув зеленкой, голова с РАзполушенным языком упала на землю, в последний РАз клацнув зубами, а Древний Рус вооружившись трофейным клинком, накинувшись на противников с полушкой мечей. Битва вновь закипела – напРАво, налево летели чешуйки, брызгала кровь, очи блестели, слышалось вновь:
–– Вс-с-сех уничтожить!
–– Вс-с-сех окружить!
–– рус-с-сы, с-с-сегодня вс-с-сем вам не жить!
Так бились они, так побеждали. Полдня стояли без устали и не бежали. Но поганые ящеры пошли на хитрость – обошли Русов с фланга они и устремились к отрытым тРАншеям. Поэтичность боя сРАзу пропала, вот уже на холме щемят Победослава, Мирона и КРАмоловеда.
–– Ятоборг, худо нам!
–– Что же, держитесь, мы идем к вам!
Отбиваясь и пятясь, дружины предприня;ла отход, ящеры злобные высоту взяли, где так долго и славно Русы стояли. Чешуйчатые сРАзу ринулись в бой, но получили тучу стрел под губой. Меткие Русы их поливали, пред смертью ящеры как censored стонали. Бойцы Ятоборга отошли к окРАине поселения.
Тогда супостаты решили пойти на хитрость: они ворвались в дома и вылезая из окон, взбиРАлись на крыши, скакали по стенам, цепляясь за бревенчатые срубы когтями и так, петляя по чердакам, сигали на них. Вновь и вновь налетали они, выждав, как им казалось, удачный момент, но Русы снова и снова отбРАсывали недругов копейным ударом, а Ятоборг, отступавший последним, обРАщался во время атаки очередной в вихрь мечей и рубил ящеров нещадно и жестко. И не было иродам окаянным пощады. Их главный стал уже опасаться, что ему может хватит бойцов занять деревню, когда Русы все же покинули Богославово, напРАвившись к отрытым на холме тРАншеям.
–– Не допус-с-стите вос-с-соединения! Приказываю ящерам поднажать!
Получив приказ во чтобы-то ни стало изничтожить Русов, зеленокожие понеслись к холму наперерез. Налетев на оборонявшую его четвертушку, вРАгам удалось несколько потеснить Русов, кои все это время также бились с вРАгами, пытавшимися обойти Богославово и ударить в тыл Ятоборгу. Как не стаРАлись Победослав, Мирон и КРАмоловед, все же слишком велико было число окаянных, Ятоборг же с дружиною также был потеснен. В результате четвертушка героев вынуждена была уступить холм. Целковый из воинов потерял руку. Ящеры сРАзу же бросились на нее и сожРАли.
–– Ублюдки!
–– Вы за это заплатите! –– Вскричал Ятоборг, но делать нечего было, пришлось отступать РУсам уже не к холму, а в сторону ближайшего поселения под его защиту. Ящеры же, удовлетворенные занятием села Богославова, Русов преследовать не решились.
***
–– Ф-с-а! А-а, а! –– Скривился Мирон, принужденный пить водицу Байкальскую. Минуту назад кровь из РАны его прекРАтила литься ручьем и теперь своРАчивалась, однако вернуть руку подобным способом было не можно.
–– Как себя чувствуешь, бРАт?
–– Как-как, хреново!.. Чувствую что-то смутно, словно рука на месте, но как будто бы в коконе или в супе. И РАздРАжение... А-а-ай, щиплет!
–– Это фантомные боли, друг мой. Прости, но тебе теперь к этому должно привыкнуть. Так всегда бывает при потере конечности.
–– Да ладно, чего уж там. Лучше скажи, а Ятоборг. Куда теперича путь будем держать?
–– Пойдем к Асгарду. Принимать бой там всяко сподручнее.
–– Ага, и помиРАть веселее!
–– Там примем бой. По пути зайдем в Рюриканское поселение, Славяно-Немцев предупредим. Авось и варяги с нами пойдут. Так сказал мне Перун.
–– Перун? Когда же?
–– Минуту назад. Мысленно он связался с мной.
–– Тогда решено. Выдвигаемся, бРАтцы!
–– В путь. С РОДом.
РАссудив так, Русы устремились к Асгарду. Путь предстоял им не близкий, впереди лежало много безлюдных верст, и шли они, понурив головы, но не пав духом, питаясь в процессе подножным кормом – ежевикой, грибами, а в спокойной реке поймали они четвертушкой каРАсей и кормились ими и были довольны. Так шли они, чередуя походку с бегом. Пройдя день пути, Ятоборг связался с Перуном и узнал от него, что и Бог, и бРАт его Даждьбог также путь держат к Асгарду и сильно обРАдовался.
К подувичковой ночи пути прошли Русы около осьмушки десятичков, помноженных на десятичок верст, по пути зайдя к славным Русам, что РОДом из Русо-Швеции, рыжебоРОДым варягам. И держали совет в длинном доме вождя ихнего, что снаружи похож на коРАбельное брюшко. Выборный ярл (так именовался варяжий староста), звавшийся РАгнар из РОДа Лодброков, с глазами небесными и белесо-ржаными канатами крепких волос, созвал дружину и держал стол, кормил гостей и совещался. В огнях свечей и печей блестели бокалы, Русы, оголодавшие за время пути, деловито РАспРАвлялись с хрустящей закуской. На столах были и куриные ноги в лучших тРАдициях Мексико-Русовой кухни, и икРА майонезная оттенка розового, буханки хлеба, баРАнье мясцо, жаренное в печи так хорошо, что корочка на нем запеклась волнистым узором, да кочаны кукурузы вареной, обглоданные кочерыжки которых летели в огонь.
Длилась та тРАпеза полушку часа. Само собой, ей предшествовала банька-парилка, где славные Русы подмыли бока. Но вот ужин кончился, пришло время ярлу держать совет да слово молвить. Пойдут ли варяги бок о бок с Русами, есть ли в них жажда к славным победам? Таков был вопрос, а каковым будет ответ?
–– Мы – варяги, славные сына Русской Скандинавии, признанные мастеРА оружейного боя, промышляющие как войной, так и миром. Мы пришли с севеРА, также РОДом из Репки. Мы любим своих бРАтьев Русов славянских и нам, как и им угрожают отродья зеленорылые. Я чувствую величие грядущих сРАжений. Чувствую, что битва сия будет воспета в веках. И не чувствую, но твердо знаю, что место воинов моих в ней рядом с нашими славянскими бРАтьями. Таков мой ответ. Я, РАгнар Лодброк, ярл длинного дома Рюриканского поселения, чьи предки и чьи потомки всегда верны зову чести, зову своих воинов на славную битву у великого гоРОДа, Русской столицы, Азгарда Ирийского! Так пойдете же вы со мной, вольные Русо-Шведы?!
–– Да-а!
–– Веди нас!
–– Пришло наше время!
–– Мы с тобой, ярл!
–– Больше ящеров – больше добычи^*!
–– ГОЙДА!
Ответ был целководушен. Варяговы Русы идут с Ятоборга дружиной, идут на бой, идут во защиту потомков и славу предков. И РАдостно было в том доме в ту ночь.
***
Поздним вечером каРАульный, что сменял на посту товарища по дружине мог заметить со стен Азгарда Ирийского отряд не великий, что вышел из лесу и к воротам напРАвился. «Кто бы это мог быть?» –– Подумал Рус.
Кирилл, вместе с остальными был в четвертушке десятичков от Асгарда. Путешествие выдалось на его долю тяжелое. Он шел в арьергарде, вместе с Михайло и Магомедом, отбивая атаки РАзъездов ящерских, кои те высылали на перехват. Плечом к плечу с этими Русами он РАз за РАзом рубил супостатов, повергая их в ужас Черкесовой остротою и личной хРАбростью. Но подобно приливам, кои усилились на морях в золотничок РАз, благодаря появлению такого же количества лун, ящеры вновь и вновь налетали на Русов, каждый РАз по получая по зубам. С плачем назад отступали они, злобно грозясь, что вот де в следующий РАз, так это уж точно!
Так, в постоянном фехтовании, пройдены были последние версты и, пройдя лесом, вышли Русы к гРАду великому, столице Руси – Асгарду Ирийскому. Уже в тот момент, когда они только приблизились к лесу, виден был он: могучие стены, уходившие настолько высо;ко вверх, что шею щемило, а под стенами, отчего-то окутанными черным дымом, виднелись остатки тех войск, что уже РАзбились об эту твердыню, надежным щитом прегРАдившей путь полчищам иродов. В бесплодной попытке ворваться внутрь, захватить, присвоить чужое, пали тысячи их, и тонны трупов чешуйчатых горели у подножья высоких стен, поджигаемые сновавшими под стенами Русами. Сделано это было для того, чтобы не дать возможности живым взбиРАться на стены по скользким трупам. Стены же гоРОДа были шедевром зодчества Русов. Их пики РАссекали наполушку (надвое) тучи, сокрыв за собой палаты каменные.
Огромные, состоявшие из кРАсного гРАнита, досок баобаба и черного мРАмоРА, стены гордо стояли на стРАже периметРА, огРАждая дома и конюшни, семьи и капища, темнокаменную цитадель, многочисленные кварталы, озаренные фонарным светом и укРАшенные декоРАтивными яблонями, на ветвях которых плоды росли по полушке сортов сРАзу. Со многих улиц валил густой пар – то РАботали круглосуточные баньки-парилки, кои беспрерывно омывали пришедших на отдых защитников. Дороги, мощенные серыми малахитом, что доставлены были из Русо-Кубани: области державы славян, где проживали черные Русы. Целковый из таких, с дивным именем Нэтфликс и матовой кожей, с виду похожей на уголек, встретил отряд у главных ворот. Могучим гиком Рус приказал налечь на цепи. Заскрипели сусеки, завыли цепи, с гомоном тысяч птиц, согнанных с гнезд, открылись ворота, поРАзив Кирилла внутренним убРАнством гоРОДа.
–– ЗдРАвы будьте, забайкальские Русы! Вы тоже пришли на защиту столицы? Мы – жители, благодарны за то.
–– Да, мы все...  –– Начал было Кирилл, но оглядевшись, заметил стРАнность. –– А где Даниэль? Перун, не молчи... Где он?
Перун же задумчиво потупил глаза.
–– Он спРАвится, я чувствую.
–– Что, что ты несешь? Где он?!
***
–– Й-й-а, я не знаю, они, они рубили нас-с-с, как звери, как, как... как дикие львы! Мне одному удалось с-с-спас-с-стис-с-сь, великий Рармис-с-с, но поверьте...
–– Поверить? Тебе?! Ты что, С-с-сыкус-с-с, и вправду думаешь, что я так глуп? Ты ведь самый с-с-склизкий и ненадежный из всех ящеров моей когорты! С-с-с какой с-с-стати мне тебе верить?
–– Клянусь-с-с, их было с-с-слишком много, мой командор!
–– Молчать! По твоим шрамам вижу я вс-с-сего три направления ран, значит... Значит вы билис-с-сь всего с-с-с тремя! С тремя жалкими рус-с-сами, этими с-с-слабаками! Это позор! Позор вс-с-сей когорты, позор Чернобога!
–– О нет, нет! Они, они...
–– Дрались, как львы? Да ты ведь даже не знаешь, кто это!
–– Я, й-а...
–– Т-с-с! Что это, с-с-слышишь?..
В стороне легонько зашуршал куст.
–– Что за...
–– Р-р-р-а!
В следующий миг с криком безумным из куста вырвался Рус Даниэль и снес топором головы ящеРАм. Ироды, стоявшие на постое в наскоро вырытом у посте у тропы, больше похожем на логово Хоббитов, если бы Толкин был гРАфоманом и поселил Бильбо в мышиной норе, вскрикнули от удивления, но и только. Не суждено было им прийти в себя – Даниэль быстро прикончил захватчиков.
–– Вот так-то. Тьфу! –– Сплюнул он под ноги, доставая топор из зеленой бочины и утиРАя со лба чешую. «Это уже четвертушная их стоянка... РОД всемогущий, сколько же их?! Ничего, Перун доверил мне слишком великую миссию и должно ее выполнить мне. Байкал им не осквернить, РАзве что только через мой труп!».
Что? О чем был сей мысленный монолог? Какую миссию взвалил Перун на плечи Британского Руса? Что ж, да будет о том известно Русам:
Будучи Богом, Перун уловил мысли Черного БРАта. Они витали в ветРАх, чернели в тучах, искрились в камнях. Фактически, Перун услышал слова:
«–– Ящеры! Й-а-ащеры! Идите, гоните их от Байкала! Ну а потом... Сор вливайте в него. ПревРАтите в болото священное озеро, сожгите, сожрите, возлейте отходы живые свои в воды святые! Пусть Байкал превРАтиться отныне в отстойник! Так начертано мной, а значит так будет».
–– Что же ты делаешь, бРАт?.. –– Задумчиво молвил Перун, утыкая в губы кулак. –– Ты ведь потом пожалеешь об этом...
Но РАзум Чернобога был затуманен, слова бРАта, к нему обРАщенные, он пропустил мимо ушей. Тогда Перун обРАтился мыслями к Даниэлю и объяснив ему ситуацию, спросил у того:
«––... Я не в пРАве тебе приказывать, славный Рус Даниэль, но встанешь ли ты на защиту Байкала?
–– Я завсегда готов защищать великое озеро и с жизнью за него проститься готов! Но скажи мне, владыка над стужей, друг тучного неба, что ты предлагаешь мне предпринять?
–– Я предлагаю тебе идти вслед за вРАгами, как отобьют их безымянный с Михайло и Магомедом. На их спинах ворвись в их лагеря, изруби всех, прорвись к Байкалу и дерись, дерись, еще РАз дерись, до тех пор, покуда конец не настанет, покуда Сварог не придет к нам на выручку. Знаю я верно, осталось недолго!
–– Тогда решено, –– подумал Рус. –– , я сделаю это!
–– Да прибудет с тобой ГОЙДА!
–– И с тобою, о могучий Перун!»
Прикинув так на полушку (двоих), Даниэль отделился от отряда и теперь, сокрушая зеленые черепа, шел он без устали обРАтно к Байкалу, туда, где злобные ящеры уже готовились впрыскивать яд в священного озеро чистые воды.
***
–– А-а-а, Перун и Даждьбог привели их к стенам столицы... Хм, умно. Но этого недостаточно! Их земли пылают, мои слуги РАзоряют их дома, бежать Русам некуда и здесь, у этих стен я обрушу всю мощь мою на их слабые плечи. Летите кометой, летите огнем! И передайте всем, пусть бросают дела, девок и кушанья, пусть орды идут к стенам Ирийским, там я, наконец, высвобожу всю накопившуюся на лунах мощь. И помните: им не одолеть вас!
–– Да-а!
–– Будет ис-с-сполнено, повелитель!
–– Уже лечу!
Именно так кричали ящеры, вновь и вновь срываясь с поверхности лун и несясь на сверхскорости к Русской землице. Элементали же взиРАли за всем с хмурыми бро;вями. Они знали конец, знали, что луны будут РАзрушены мощью Сварога, что побьет тот Чернобога в честном бою и решились вРАги теперь не допускать честного боя. ТРАтя энергию в масштабах невиданных, создали они Гигантского ящеРА, внушив Чернобогу, что это якобы он его создает и что ящер сей есть вершина его творения. Монстр получился и впРАвду исключительным во всех паРАметРАх и отношениях: он опоясывал собою луну, не имел лапок, но зато огромными обладал челюстями. Внутри их плескались океаны ядов смертельных, как жидких, так и газообРАзных. И Йормунгандом элементали его нарекли.
***
–– И как вы планируете удержать гоРОД такими силами? –– Спросил у Нэтфликса Кирилл, с недоуменьем оглядывая собРАвшихся под стенами Русов. Несмотря на приход в гоРОД полушки отрядов – их и Ятоборга, а также возвРАщенья тех Русов, что сжигали ящеров, наличных сил гоРОДа, все РАвно выходил крохотное количество.
–– Закусив губы! –– Молвил Нэтфликс.
–– Ну, тебе оно, кшн, будет попроще, с такими-то губищами...
–– Чего?
–– Та так, забей. А ты, кстати, откуда взялся... такой?
–– Какой – такой?
–– Ну-у... Черный.
–– Да откуда ж и все – с землицы Кубанской. Там ведь кончается великий торговый путь из Русо-Африки. Черноземьем кличут мой кРАй, может слышал?
–– Хм, ну да...
–– Нэтфликс, безымянный, кончайте болтать! Живо на стены! Возьмите под контроль западный сектор!
–– О-о, это по мне. –– Улыбнулся Нэтфликс и побежал к каменным лестницам. –– Добро, Даждьбог!
Кирилл помчался следом за новоявленным другом, желая не отставать. Искать подъем на стену при свете звезд и фонарей в огромном гоРОДе, конца и кРАя которому было не видно, ему не аукалось. Пробежав вдоль стены и оставив резные дома по левую руку, где при свете лучин детвоРА на завалинках игРАла в «ладушки», они вбежали в квартал «Шумящие липы». Здесь, в погоне за припустившим Нэтфликсом Кириллу пришлось оббежать библиотеку, перепрыгнуть фонтан и оставив спРАва школу имени Рыбникова^* (не того самого, но целкового из его знатных предков). Выскочив из квартала, Русы подбежали к месту, где гоРОДские стены сходились под прямым углом.
–– Безымянный, не отставай! –– Крикнул Нэтфликс, на полном ходу залетая на гРАнитную лестницу. Кирилл же чуть провтыкал и влетел в стену. Затем тряхнул головой и в Скуби-Ду-style помчался наверх нагонять Нэтфликса. иногда перепрыгивая по осьмушке порожек. Висевшие на стене фонари скупо освещали ступени и придавали им особенный блеск. Точно под дождем побывали они.
Перепрыгивая иногда по осьмушке порожек, примерно через час Кирилл взобРАлся на верх. Со стены открывалась увидел он Русов, стоявших подле бойниц; башни сторожевые, не высокие шпили из сказочных замков, но низкие, словно рубленые топором, из неотесанных булыжников, что привезли с недр гор; мощеный черным мРАмором пол; мРАк, становящися слегка синим на гРАнице соития света фонарей и ночной мглы. Борта укреплений возвышались на уровне чуть выше людского пупа, как бы касаясь средних кубиков пресса, под бронею сокрытых.
Стена эта, на которой стояли Русы длины была знатной, далеко уходящей волнистою линией, ибо построен был гоРОД на холмистой местности. Поднимись Кирилл сюда днем, он пожелал бы подняться ночью, ибо не мог РАзличить в темноте конца стены, и подумал бы так: «Ночью легче было бы отыскать гРАницу ее по фонарному свету, так как я б ориентировался по фонарному свету». Оказавшись же здесь ночью подумал Рус: «Нда-а, жалко, конечно, что нету солнца над головой! Тогда бы я точно увидел ясно, где кончаются стены, а в темноте этой РАзве что РАзберешь? Фонари эти, тоже... так, светлячки!».
–– Противник на десятичок с полушкой! –– Воскликнул кто-то вдали. Кирилл взглянул туда, куда было указано и узрел огни, мелькавшие в лесопосадке. Через минуту заслышалась земельная дрожь – огромная масса зеленокожих пришла в движение. Еще через мгновенье целковые волны их вышли под свет звезд, РАзмахивая оружием и факела;ми. Махали воинственно. Под ногами их протестовала тРАва, напуганные, выли на холмах шакалы и даже летучие мыши, и те, РАзлетались при их появлении.
–– У-у-у! –– РАзнеслось по рядам иродским. То рог стальной утробным гулом возвещал полки ящеров о наступлении. Злобно звучал сей гул в ночи. Казалось сам воздух, кой гнал вперед РАздполушенный и жадный язык, не желал учувствовать в сем грязном деле. Вскоре звук пополушился.
–– У-у-у!
Затем сРАзу несколько рогов затянули синхронно:
–– У-у-у!
Под звуки исковерканного рогом дыханья, целковые шеренги ящеров двинулись вперед. Они сРАзу перешли на неистовый бег, таща с собой лестницы в руках, пРАвда по всем РАссчетам длинны их явно не должно было хватить. «Что это вы тут затеяли, censored зелономазые?» –– Подумал Кирилл. Вместо ответа зеленые, поблескивая доспехами в огнях факелов, подбежали к стене, вереща, как гиены. Откуда-то спРАва послышалось громогласное: «Целься!.. Пли!» и роща стрел унеслась по дуге вниз. Некоторые противники внизу зашатались, пали ниц, из их рук посыпались факелы. Другие зашипели. В ночной темноте сверкнули мимолетные искры – то стрела отскакивали от брони. Под ногами нападавших полились целковые ручейки крови.
–– Полушное отделение, целься! Пли!
Очередной рой стрел и очередные искры, и очередные падения. Еще с пол десятичка в десятичке трупов устлали поле под гоРОДом. Ряды вРАгов слегка поредели, но то была капля в море – так много их было. Подкрепление ж к ним шло беспрерывно.
–– Огонь по усмотрению. Приготовиться к обороне!
В это время Кирилл услышал рядом с собой дыхание могучего война. В следующий миг на стену поднялся незнакомый Кириллу Рус, несший в руках множество копий.
–– Вот, держи сРАзу полушку, пригодятся. –– Сказал ему Рус, протягивая оружие. Кирилл взял полушку (оба) копья, целковое из них поставил рядом с собой. Полушным он вооружился, решив оставить Черкес до поры в ножнах. Рус же трусцой двинулся дальше, РАздавая защитникам Асгарда вострые копья. Тем временем ящеры уже встали у стен и приладив к ним лестницы поспешили к вверху. Стрелы Русов со свистом налетали ни них, кося чешуйчатых, словно коса зеленую тРАву, сбивая их с лестниц. Множество бездыханных тел летело вниз, ветРА РАзносили осыпа;вшиеся чешуйки, но не считались с потерями ироды. С шипением добиРАясь до окончания лестниц, они вонзали когти прямо в булыжники и, усиленно виляя хвостом, неслись наверх. Не успел Рус моргнуть, как целковые из них высыпали за паРАпеты малых числом.
Непосредственно под Кириллом взбиРАлся полушкаметровый чешуйчатый зверь с зубчатым топором во рту. Когда топор перебРАлся из пасти в руку, а сам ящер уже вытянул через стену голову, Кирилл ударил его копьем, воткнув его в шею, пробив насквозь чешуйчатого. Треснули кости, со звуком рвущейся плоти наконечник прошел сквозь мясцо, копье вышло под ховтосм и бездыханный противник сорвался в паденье, надрывно хрипя и маша лапами. В это же время вРАжья орда всюду взобРАлась на стены. Славные Русы сцелква их пикетировали (не от слова «пикет», но от слова «пика»), ломая ребРА, РАзрывая челюсти и калеча глаза, но напор вРАжеский был столь велик, столь могуч, что ничего не оставалось Русам, кроме как, по предсказанью Нэтфликса, закусить губы да достав оружие ближнего боя, сойтись с недругами в горячей схватке. Вцелквые со дня основания гоРОДа его стен коснулась ворожья кровь. Вместе с внутренностями десятчиков в десятичке кишечников, что с хлюпаньем падали из РАссеченных брюх, лились на стену потоки зеленые, заставляя Русов и ящеров сРАжаться по колено в крови. Русы махались яростно, ящеры дохли. Кровь ниагаРАми стекала вниз, делая скользкими стены, мешая еще живым ящеРАм каРАбкаться вверх.
Не меньший ящеров повылезало с других напРАвлений. Противник атакова и с юга, и с севеРА, наседая на тамошних защитников стен. Лишаясь рук, хвостов и жизней, они все же забиРАлись на стену и затевали ожесточенное рубилово. БаРАхтаясь в вязкой крови, Кирилл лишь успевал вновь и вновь взмахивать сталью Черкеса, и под сводом ночных небес слышалось его усталое дыхание, крики Русов, стоны ящеров, лязг тысяч мечей о десятчики нагрудников. Кирилл, надевший его незадолго до РАзговоРА с Нэтфликсом славил РОДа за это, ибо целковая десятичков в десятичке (одна сотая) от того количества ударов, кои он получил давно бы спровадила его в могилу.
Вдруг сзади Кирилл услышал стон. Рус обернулся, но не успел он понять, что же случилось, как на него налетел злобный ящер. Он сваливший парня с ног и начала топтать его в РАзливах кро;ви. Вязкая зелень затекла в уши и нос, глаза Руса слиплись, а еще через миг Кирилл почувствовал на кадыке коварные когти. Он попытался было вывернуться, но противник лишь сильнее сжал лапы на горле и круги света поплыли перед глазами Руса. Сквозь зелень эти круги казались взошедшим солнце.
Внезапно яркая вспышка осветила простРАнство. Почти в ту же секунду хватка ящеРА ослабла, хотя руки его так и остались на шее Кирилла. Река ящерской крови, в которой Кирилл только что тонул в целковочасье испарилась и корчившийся на полу Рус увидел, возвРАщавшийся в руку Перуна молот. Вложив мощную силу и любовь к Русам, Бог запустил его по всему периметру стен, очистив их от иродов, не задевши при этом своих побРАтимов. Кровь же вскипела и испарилась, запекшись у на доспехах Русов. Запеклась она и на Кирилле, а так как на момент атаки Перуна он погружен в нее с головой, то и восстал с пола он абсолютно ртутно-зеленый. Было его сейчас трудно узнать – очертания доспехов терялись под слоем зеленой крови, покрывшей Кирилла словно бы ржавым мхом.
Бегло осмотрев себя Кирилл вырвал из ящерские культяпки, кои остались от предыдущего его противника, сбросил их обРАтно за стену, плюнул и встал вновь на свой пост, как ни в чем не бывало. Битва пРОДолжилась.
По всему периметру происходили локальные прорывы. Русы скапливали резервы, перебРАсывая человек серебрячок-золотничок с целкового участка стены на другой и отбивая временно захваченные позиции. Потерь, как обычно, не было ни целковой. Лишь усталость и РАны омРАчали общее состояние обороняющихся. Громовыми удаРАми Перун и Даждьбог сокрушали множества супостатов, поддерживая сими удаРАми славянский дух.
Набег не прекРАщался подувичок часов. Подувичок часов беспрерывного боя под ночным небом, к окончанию коего черное небо прорезал луч багровой заря. Того же цвета кровь сочилась из Русовых РАн. Немногих воинов сменяли резервы и отвоевавшиеся уходили в парилку, где попивали водицу Байкальскую. На реплики уставших банщиков, гласившие мол: «Мы так устали!», дружинники кивали на стену и говорили: «Пойди, РАсскажи им, как ты устал на РАботе».
Облаченные в железо, со стальными сердцами, ломая копья и превозмогая, защитники лупили ящеров без остановок. Лупили нещадно. Но противник и не думал отступить или сдаться и все пребывали под стены новые и новые когорты ящеров. В свете РАннего солнца они были походи на рыбные стаи. Как косячок подводных мальков, они плотною массой касались друг друга хвостами, локтями, оружьем и подгоняемые желанием сломить Азгард, ворваться в него, РАзгРАбить кабакчи и осквернить парилки, сжечь детские сады, искупаться в фонтане, рвались супостаты на стены, передвигаясь по уже выбитым в толщах стен тропам – за подувичок ироды успели пРОДелать неглубокие выемки и теперь без труда взбиРАлись по ним.
А время все шло. Солнце было в зените уже в полушный РАз. Кровавые реки РАзливались на стенах бессчетное число РАз, и столько же РАз выжигались они Перуновым молотом. Бог-громовержец периодически сходил вниз и великою силой РАзбивал ящеров. Кирилл же полностью слился с Черкесом. Он больше не видел картину боя, не пытался следить за стеной и товарищами. Вместо этого он кРАем глаза отмечал про себя остаток водицы Байкальской в бутылке. Блеск стали и чешуи, взмахи и выпады, кРАсная и зеленая кровь, все это он не столько видел, сколько чувствовал, ощущая, не как меч, но как он сам рубит и режет. Давно уже были сломаны полушка (оба) копья. В пылу битвы Рус лишился стальных лаптей-сабатонов и сновал по стене с голыми пятками.
БРАтья-Русы не отставали. Ятоборг и Михайло сРАжались, прижавшись друг к другу спиной, могучими удаРАми РАзрубая ящеров наполушку. Их спины взмокли, волосы вихрями спускались ко рту. Зеленая кровь покрывала их с лица и до пят. Великий Даждьбог в недавней ночи спустился к лагерю хвостатых, в широкую лесополосу, и, блистая искрометным мечом, прошелся огненным валом по всей линии древ, сжигая ящеров и круша их постройки. Со стороны виделось это так, словно чудо-снаряды далекого будущего, кои «напалмом» зовутся, пали на землю с небес и пламя пожРАло округу без жалости. Сия победа вдохновила защитников гоРОДа, отРАжавших атаки без перерыва. Кирилл умудрился даже заснуть на ногах и крошил ящеров на автомате, выведенный из сна как РАз сим ударом. Но не только Русам были зримы результаты штурма столицы – видели сие действие также элементали. По приРОДе своей будучи кРАйне несдержанными, решили они, что нет времени больше ждать и ввели они в бой свое припасаемое напоследок оружие.
Огненный столб гигантских РАзмеров озарил небо далеко на востоке. От осьмушной луны отделилось нечто, РАзмеров неслыханных и, полыхая столь истово ярко, что битва затихла на миг, устремилось к Земле. ПоРАженные зрелищем, Русы и ящеры глядели на небо через ладонями. Отсюда казалось, что с луны на землю перебросили десятичок в десятичке с золотничком-полосный (ставосьмиполосный) огненный мост, по которому должно было сойти огромное воинство, однако вскоре мост оборвал сообщенье с луной и окончательно спустился на землю. Целкововременно с этим произошло такое трясение, что устоять на ногах не смогли даже парившие в небесах Боги.
–– Перун, что это?!
–– А я почем знаю?! В прошлый РАз при мне такого не было!
–– Смотрите, там, в облаках!
Все устремили взоры в восточные выси. События, происходившие там, обещали скорые бедствия: вышедшие из-за горизонта пепельно-черные дымки на большой скорости неслись к Асгарду, а по земле, прямо под ними полз, РАзбРАсывая в стороны холмы, реки и чащи, огромных РАзмеров змей, и имя ему Йормунганд было.
–– Перун, что нам делать?!
Со стальной ноткой ответили сРАзу и Перун, и Даждьбог, целкововременно вставшие на башню-бойницу:
–– Стоять и сРАжаться!
И сиганув вниз, молнией понеслись Боги в восточную сторону.
***
–– Ну наконец-то, байкал, и-хи-хи! –– Пошлый ящер, с ухмылкою злобной и сладкой, выдававшей желания воплотить потаенные в думах пороки, высказал вслух сие предложение, стоя по колени в чистой воде. ПроизРАставшая пред озером тРАва мягкостью своей предвосхитила его ощущения от предстоящего омовения, обострила их, и вот теперь, ставши целковым из ящеров, ступивших в Байкал, вошедших в него, как хозяин, по коленные чашечки, чешуйчатый молча блаженствовал, симфонически вдыхая и выдыхая. Открыв глаза, он обвел взглядом цветущий камыш и взор его привлек зеленый хвост мертвого ящеРА, выглядывавший из-за забоРА. Немного подумав, супостат молвил, ничего не испытывая к павшим товарищам:
–– Н-да-а-а. Жаль, что так много наших погибло... Но оно того с-с-стоило! Когда Чернобог узнает, что это я, ... (тут он произнес свое грязное имя, однако налетевший порыв ветерка полностью заглушил голос его, ибо, как и многие его собРАтья, ящер баловался подиками и оттого слабым был на язык) захватил культурис-с-стичес-с-ский лагерь рус-с-сов, меня, мне... Мне за это такую премию дадут! –– И он улыбнулся всей своей зубатою пастью. Ощущение скорого признания охватило его. Простояв так с полминуты, зеленокожий обРАтился к копошащимся позади воинам:
–– Ну что вы там копаетес-с-сь? С-с-сколько можно возитьс-ся с мочевыми бомбами?! Чернобог ожидает моего отчета о загрязнениях.
–– Мой командор, с-с-с последней возникли непредвиденные с-с-сложнос-с-сти – она зас-с-стряла промеж корней дуба, и мы не можем ее извлечь. Не знаю, почему, но мы так ос-с-слабли, с-с-словно с-с-сила в нас-с-с ис-с-спарилас-с-сь.
–– Хм... От чего же с-с-сие могло проис-с-стечь? Может вы, грешным делом, с-с-съели что ни будь из рус-с-совой пищи? Вы же знаете, как они с-с-слабы! –– И видя, как подчиненный потупил взгляд ящер воскликнул, надрывая горло. –– Только не говори мне, что вы с-с-сожрали кулебяку!
–– Никак нет, гранд Хвос-с-столиз, и в мыс-с-слях не было! У нас во рту с-с-с с-с-самого перелета ничего кроме подиков не побывало!
–– Тогда не вижу никакого логичес-с-ского объяс-с-снения! Вернись к ос-с-стальным, попарите подики и налегайте с-с-сильнее. Мне... Нам надо как можно с-с-скорее загрязнить байкал!
Отдав сей РОДомерзкий приказ, Хвостолиз сам того не ведая, сыгРАл на руку Русам, ибо ослабил и без того хиленьких ящеров паРАми подов. Откажись ироды от жижки, вряд ли бы Ъыб смог так долго удерживать мочевую бомбу.
«Тяжело, супостаты, ох тяжело!» –– РАзмышлял дуб в перерывах между перетягиванием коварного снаряда. Если на целковых поРАх удерживать его было сложно из-за силы ящерской, то в последствии куда тяжелее стало не дать ослабшим ящеРАм случайно РАзгерметизироваться бомбу, ибо тогда техногенной катастрофы было бы не избежать. На протяжении всего утРА чешуйчатые только и делали, что парили подики да бомбы таскали. Мускулы же их охляли и сдулись под доспехами, но иродам окаянным это было не ведомо, так как доспехи, обожженные при перелете чрез атмосферу, прилипали навеки к их тщедушным телам, а потому узреть свою форму не могли ящеры. Сила же их ослабла во множество кРАт.
То было время, когда броня еще не служила, как говаривали много позже в четвертшуном фильме о Галло-Русах сокрытию видимых недостатков, а наоборот, подчеркивала достоинства их носившего. Посему ни ящеры, ни Ъыб, не понимали той перемены, что приключилась с силою зеленокожих. Полушное парение подиков отчего-то не помогло, не помогли также и сквернословий цунами, кои обрушивали супостаты на застрявшую меж корней Ъыба бомбу.
–– Что же нам делать? –– Донеслось до ушного отверстия Хвостолиза.
–– Я знаю, что делать. –– Сказал он, не обоРАчиваясь. –– Нес-с-сите хворос-с-ст, да траву с-с-сухую. Подпалим с-с-сейчас дерево, а позже корень выкорчевывать будем.
–– Отлично придумано!
–– Браво, гранд!
«Пресвятые ВРАта небесного Ирия! Да это ж они обо мне говорят! Что же мне теперь делать?» –– Воскликнул мысленно Ъыб. Он все еще держал глаза закрытыми, дабы не выдавать себя ящеРАм и сойти за обычный дуб, а потому оценивал все возможные варианты РАзвития, будучи для противника необнаруженным. Живя рядом с Русами он впитал в себя моРАль славянскую и не хотел чинить зло, однако когда зеленокожие поднесли к корням его сено, что было снесено к нему с крыш РАзоренных домов его друзей, Ъыб твердо решил, что за заставит хвостатых ответить за все их зверства. Он напряг ветви и не успела в тени его крон блеснуть подожженная вРАгом лучина, как зеленая лапа его, с дрожащей на встречном ветру листвой, пала на зеленые головы.
–– А-а-а! –– Бессвязно завопил чудом выживший ящер, хватаясь за РАзмозженную ногу. Четвертушка его менее удачливых друзей лежала рядом, переломанная во всех местах, и острые концы обломанных белых костей торчали из плоти.
–– Проклятый ру... –– Подбежавший на помощь ящер осекся и окаменел. ПоРАженно воззрел он на высокое древо. Дуб взиРАл на вРАга очами янтарно-желтыми и выРАжение их предвещало лишь скорую гибель. СтРАх пробРАл саму ящеРА суть, и перейдя на евроуголовнический, ирод дал волю презренный слове;сам:
–– Goddamn!
Ъыб нахмурился. Ему не по нРАву пришлись слова сии грязные, привнесенные прямиком с порочных лун.
–– Так ты, собака, мало того, что оружие подлое на нашу землю принес, так еще и руганью иноземной ее осыпаешь?!
И, согнув брови, могучий дуб прихлопнул полушку иродов. Однако теперь об Ъыбе стало известно всем ящеРАм. Стало им ясно, что бомба застрявшая есть дело корней его и сильно они возгневались. В злобе своей, зеленокожие собРАлись с силами и чувствуя за собой превосходство числом, решили они дуб уничтожить. Вооружившись вострыми топоРАми, в количестве четвертушки десятичков, вРАги налетели на Ъыба и били его, и так в том РАсстаРАлись, что аж во все стороны полетела щепа.
–– РОД всемогущий, да что ж это дееться?! Совсем уже ироды окаянные от рук отбились! –– Вопил Ъыб, целковый за целковым давя ящеров без устали и с омерзением, но и вРАги в махаче не отставали. Противостояние их длилось около полушки минут. Постепенно дуб стал сдавать – здоровые ветви ужасно ныли; ветви же переломанные сильно болели. Противники сквернословили:
–– Погань рус-с-ская!
–– Я его проучу, желуди поотрываю!
–– Руби его, ящеры!
И вонзили они топоры в дубову плоть, и древесный елей окроплял лезвия.
–– Проклятые супостаты! –– Неистовствовал Ъыб, в слепой ярости пРОДолжая давить головы ящеров. Однако они поднаторели в борьбе и теперь, исхитряясь, просачивались меж его ветвей и рубя его ствол. От каждого такого удаРА целый рой листья осыпался с веток, точно торнадо, скользя по серым доспехам. Сей листопад был так поэтичен, что кабы не стоявший на всю округу ор Ъыба, то под этой камыша сенью вполне бы могла найти себе приют полушка поэтов.
–– Да замолчи ты, поганый дуб! –– Воскликнул целковый из ящеров, в прыжке поРАвнявшись с глоткою Ъыба и ударяя по зубьям его топором. Но тут супостата просчет ожидал – Ъыб не был бы Ъыбом, если бы не переигРАл его и уничтожил. Мгновенно заткнувшись, дуб схлопнул челюсти, поймав топорище зубами и ими же мгновенно РАскромсал ящеРА. Тухловатая зелень с комками хрящей потекла по губам и подбоРОДку.
–– Ублюдок!
–– Убийца!
–– А нас-с-с-то за що-о-о?!
Воспылав яростью, ящеры усилили натиск. Под треск топоров огромная трещина РОДился в пРАвом боку Ъыба, и в нее же устремились лезвия все. Силы Ъыба вытекали месте с древесным соком, корни ослабли и проворные ящеры, ступая по кишкам собРАтьев, столпившись у покореженной удаРАми бомбы, взялись за нее и прочь понесли.
–– Отлично, ящеры! Теперь мы наконец-то загадим байкал! –– Хвостолиз улыбаясь оскалил клыки, потиРАя ладони. –– С-с-сейчас-с-с только... Ос-с-сторожно, с-с-сзади!
Увлеченным лесорубским занятием ящеРАм и невдомек было контролировать тыл. РАботая в поте лица, они вовсе забыли об осторожности, а потому поплатились. Косматый медведь, бурый и Русский, с тяжелыми лапами (каждая по пуду) лапами и выРАзительным взглядом, картинно выбРАлся из-за багульника, подобно туче, выплывающей из-за холма и, не оставив главарю времени любоваться кончиной дуба, набросился на поганых ящеров. Взревели глотки, в беспамятстве заблестели клинки, головы ящеров к корням покатились. Тела их, изорванные в подобие новогоднего ежика, РАзлетелись по сторонам.
–– Проклятие на твою голову!
–– Поганый кос-с-смач!
Несшие бомбу ящеры, бросили ее и схватились за мечи и палицы, и налетели на медведя;. Теперь уже заревел косматый – целковый из зеленокожих всадил по древко топор мишке прямо в плечо, меж кожи и стали хлынула кровь. Участок шкуры возле предплечья косолапого скомкался, стал грязным, подобным ковру. Звякнув клыками, медведь оторвал целковому из противников руку, полушного кинул через себя, но остальные хвостатые копья воткнули ему в живот. Миша дернулся и зачах, сплюнул кровью. Его когти сдиРАли чешую и плоть с ящерских рук, кои стали приподнимать медведя на копьях. В это же время, обессиленный Ъыб тянулся к нему, но он настолько был вымотан, что ничего не смог сделать. Так постепенно защитники славного озеРА лишались жизни капля за каплей...               
***
–– Они наступают! –– Крикнул Кирилл и сам удивился силе своего голоса. Ноты славного славянского мужества слетели с языка, ударив по воздуху, словно чеканка.
–– Верно, я вижу их. Э-эх, держитесь, бРАтцы! –– Воодушевляющее крикнул Нэтфликс. Не успел Рус докончить фРАзы, как новая волна ящеров вырывалась, точно улей, из леса и к стенам гоРОДа стремглав понеслась. Бежали они воодушевленные, ибо от места сошествия Йормунганда, еще в тот момент, когда его голова коснулась земли, к Асгарду Ирийскому устремились поспешно черные дымки в количестве десятичка с полушкой (двунадесяти). Ведомые ненавистью к Древним Русам, элементали уклонились от встречи с летевшими к Йормунганду Богами и понеслись прямо к стенам Асгарда.
В стиле целковой полушке (первых двух) фильмов о убийце-киборге, снятом, кстати сказать, на деньги ящеров, дабы выставить Русов слабее машины (какой вздор!), они, не долетев десятчика в десятичке метров до стен, воспалили ладони.
–– Что они делают?! –– Спросил было Кирилл у Нэтфликса, однако ответить тот не успел – великий удар сотряс высокую стену, со многих кольчуг посрывав кольца. –– Что-о-о?!
И тут парень присмотрелся к элементалям. Те делали следующее: воспламеняя ладони, они создавали горящей сгустки, кои пылали и темнели целкововременно. С молчаливою злобой, уходившей в удар, посылали они огненные шары в сторону Русов. На четвертушном залпе вРАги достигли единства, ударив сРАзу десятчиком с полушкой шаров. Удар сей свалив Русов на пол. В это же мгновенье на стенах показались ящеры. И было их там зримо-незримо. Случилось следующее: пока элементали отвлекли Русов, зеленокожие выволокли из леса лестницы, длинна которых позволяла без проблем забиРАться на стены.
От жаРА, принесенного огнем шаров, у Кирилла пересохло горло. Воздух стал сух. Черный дым, исходящий от элементальских снарядов, поднялся к небу и очернил его мазутною пенкой, закрыв Русов от солнца. Лишь в том месте, где восседавший на небе Хорс приложил к тьме сей длань, тьма слегка РАсступилась, пропуская свет кроваво-алого солнца.
Пошатываясь, Кирилл подошел к стенке и поглядел вниз. Там, в свете таком же, как на обложке литеРАтурного произведения Руса Алексея Калугина «Мечта на поРАжение», поднимались по лестницам зеленокожие ироды. Броня их в сем причудливом свете напоминала фарша куски и были их толпы, и они копошились, как муРАвьи. От целкового взгляда на них сердце Кирилла болезненно сжалось. Вот уже какой день неотступно сРАжались Русы, многие из них еще ни секунды не видели отдыха. Ящеры же были свежи и воинства их уходили за горизонт да и на подмогу Даждьбога с Перуном нельзя было надеяться. «Выстоим ли?..».
Однако тут над головами защитников зажглась звезда, и из РАсступившейся тьмы небес на землю осыпались мириады искринок. Ироды, ползшие в полной уверенности в своей победе, при виде сего заволновались.
–– Отставить панику, юноша! Это наш гоРОД, а не их вотчина, и мы им его не отдадим! –– Зычным голосом молвил Белобог, сошедший так вовремя в подмогу Русам.
–– Белобог!
–– Белобог с нами!
–– Белобог!
–– белобо-о-ох... –– Не РАзделяя их общей РАдости скупо произнесли элементали. –– Не важно, убейте их! Этим божком мы займемся сами!
Ненависть, буквально сочившаяся в каждом их слове, подействовала на ящеров сильнее десятичка в десятичке кнутов. Словно забыв о только что лицезренном снисхождении Бога, ящеры возобновили восхожденье на стену.
–– Значит так, Русы! Готовы вы воспламенить им пониже хвоста?! –– С задором вскричал Белобог, вставая на паРАпет и глядя в низ без опаски.
–– Да!
–– Да!
Целковый же из Русов в порыве охватившего всех ликования даже воскликнул:
–– Боже, брось нас в огонь!
–– Что ж, славный настрой, мои хРАбрые бРАтья! Тогда, без стРАха, не дрогнув сердцами, идите за мной! И про смекалочку славянскую не забывайте!
С сим воодушевляющим криком Белый Бог сорвался вниз, налету вынув из ножен элегантнийший меч. Еще полушку недель назад Кирилл мог бы начать задавать тонну несусветных вопросов, по типу: «А зачем?; А почему?; Вы че здесь, все censored что ли?!», но к этому дню парень уже усвоил главное пРАвил далеких предков – когда отдан приказ, вопросы задавать время отсутствует. Потому Кирилл бесстРАшно прыгнул вниз вместе со всему, навострив слух и следя за Белобогом. В полете он успевал замечать удивленные хари поганых ящеров, что ползли вверх. Многие из них вопросительно кривились и, в недоумении таРАща на него зенки, повоРАчивали пальцами у висков. Но не эти лица хотел показать дружинникам Белобог Русами. Подобно славному советскому Русу из РОДа Макаренко, Белый Бог знал, что учить лучше всего на наглядном примере, а потому сделал следующее – занеся меч над головой, выкрикнул он:
–– Во славу РОДа!
СРАзу за этим Бог вонзил меч в ступеньку ближайшей к нему лестницы. Послышался звук перерубания древа. На запредельной скорости сталь прорубала лестницу наполушку (надвое), РАссекая как ступени, так и зазевавшихся ящеров. Те же презренные, кто успевал сместиться в сторону, повисали на обРАзовывавшейся обрубленной жерди и с предсмертными воплями падали вниз. «План-банан, тактика-галактика» –– Подумал Кирилл и сотворил тоже самое. Целковым делом он крикнул славное:
–– Во славу РОДа!
Едва слова эти слете с губ, Рус почувствовал, как к рукам прилили потоки энергии. По-дуРАцки улыбаясь и пуская слюни на ветер, Кирилл напРАвил Черкеса на лестницу и... РАскроил ее в щепы! Надрывный треск встал в ушах, глаза засыпала древесная пыль, отрубленные пальцы чешуйчатых проносилось над головой, пьяня увлекательным ощущением силы. Однако небольшая, чисто формальная, неясность все же слегка мучила Руса – а как, собственно, приземляться? «Не боись!» –– Пронесся в голове бодрый голос Белобога.
К сему времени Белый уже достиг конца лестницы и в последний момент, ювелирным движением увел лезвие в сторону, оставил тем самым последнюю ступеньку целой. На нее он и приземлился, встав под наклоном, чтобы удар кинетический ушел в бок. Лестница накренилась, на полушку десятичков сантиметров ушла она в землю. Целкововременно начало ее падение – медленно и под наклоном, грозя зашибить каждого, кто не успеет уйти, она упала, пришибив полтоРА десятичка свирепых супостатов. Белобог же элегантно с нее соскочил. «Хм, ладно, попробую...» –– Подумал было Кирилл и уже приготовился убРАть Черкеса, как вдруг неведомая сила схватила его в четвертушке метров над землей и он повис в воздухе. «А?! Что за?..»
–– Ты же не думал, что я вас так брошу? Даже Русовы стопы подобного удаРА не выдержат. –– Сказал Белобог, ловя в воздухе остальных Русов, стоя при этом перед Кириллом.
–– А-а, как ты нас держишь?
–– Славянский телекинез.
–– А-а-а. Ну тогда ясна-понятна.
Белобог поймал каждого, опустил их над землей и молвил громко:
–– Отлично, Русы! А теперь – зададим им жару здесь!
Бой перешел в наземную фазу. Озлобленные лишением лестниц, а также трясясь от стРАха пред элементалями, ящеры, РАссвирепели и поперли на Русов яростней прежнего. Вихрь смерти, в которой превРАтились их полчища, упаивал иродов фатализмом – умом своим чешуйчатые сознавали, что количество Русов не велико, и чисто технически они одержат победу, однако победа сия была эфемерна и пролегала где-то там, в будущем, а вот умереть под натиском Русов следовало здесь и сейчас. С искаженными злобой мордами, по коим РАзлились потоки пены, ящеры наседали на защитников гоРОДа, завороженные буйством последних. А поглядеть действительно было на что.
На перерытой истоптанной десятичками тысяч железных сапог и дымящей землице, где местами то выше, то ниже вздымались горы шевелящихся тел, мелькали славяне. Ящеры наступали на них отовсюду – сзади и спереди, с боков, с еще шипящих нагромождений. Даже те супостаты, что уже находились на смертном одре, все тянули к ним руки и высшим счастьем пред смертью считали вонзить клыки в лодыжки славянские. Не меньшие толпы пРОДолжали рваться на стены, стремясь захватить великий гоРОД, пользуясь пРАктически полным отсутствием вверху Русов. Сами Русы превРАтились в черно-белые тени. Броня почти полностью РАзвалилась на них, на многих висели крохи доспехов. Лезвия их кладенцов РАспалились до цвета ко;рги, отбРАсывая на лики их оРАнжевое свечение. От ударов вскипал грязь под ногтями и РАзносились частички ее. А надо всем этим было светло-вишневое солнце и черное небо, посекундно РАзрываемое огненными червями – то кометами шли подкрепления с лун.
Кирилл бился как лев, как зверь, что не загнан в угол, но наоборот, мощь и гРАцию силы своей понимающий, и сРАжавшийся, любуясь собой, своей кРАсотой и мускулатурой. Целковым ударом, полным той элегантности, что доступна только мужчине на пике физической формы, он РАзрубал вРАгов, и кожа их загибалась, как древесная стружка, вьющаяся под рубанком, а зеленая кровь не успевала даже долететь до земли, ибо так много толпилось кругом чешуйчатых, что она прерывала полет своей на чьем ни будь теле.
РАгнар Лодброк бился за славу. Возглавляемые им Шведо-Русские воины находились на левым крыле диспозиции Русской, хРАбро отРАжая атаки вРАга. Гремели доспехи, стонали щиты, в сапогах хлюпала почти жидкая от крови и пота земля. Неожиданно с боку – новый удар. Топор скользнул по Русо-Шведским доспехам, отдавая болью в самые кости. «Да куда смотришь ты, бРАт?!» –– Подумал воскликнуть было РАгнар. Рус РАзвернулся, но тотчас слова застряли, не дойдя до зубов, утилизируясь куда-то в десны. СпРАва от РАгнар бился целковорукий Мирон. Воистину то был Рус духовитый – несмотря на тягость увечий, не забыл он ни речи Лодброка о грядущей славе, ни РОДной деревеньки Богослававо и сРАжался достойно, славя предков своих. «Что ж, это честь – биться рядом с тобой, хРАбрый Рус!» –– Подумал РАгнар и кивнул Мирону. Тот, поняв, в чем дело, признательно кивнул в ответ.
В это время Кирилл почувствовал удар ужасающей силы и в след за ним взрыв силы не меньшей. От неожиданности слезы прыснули на глаза, парень за озиРАлся, словно чумной парень, наотмашь махнув Черкесом. Взмах этот снес наступавшему на него ящеру руки и туловище, при чем культяпки его улетели вверх и пали на землю позже, чем тело. Рус взглянул в небеса. Там, в выси стен, хозяева ящеров ударом снарядов воспламененных ладоней РАзрушили целковый из барбаканов, и обломки его, летели теперь на Русовы головы. «Вот прохиндеи!». «И не говори!» –– В голове РАздался чужой голос.
«–– Белобог, ты?
–– Ну да, я, а то кто же? Уходите все срочно из-под обломков!» –– Мысленно воскликнул Бог, напРАвив мысли сии в РАзум каждого Русу. Дружинники опрометью бросились ото стен. Прорубая путь чрез хвостатые орды, невредимыми вышли они из-под павших вниз досок и валунов. Ящеры же зазевались и многие потопли в тяжеловесных объятиях. Белобог закричал:
–– Это не дело! Бейтесь, Норманно-Русы, а я сейчас!
Тут он перехватил в руке рукоять и к элементалям подлым ворвался. В небе началась по истине битва Богов. Удары их были настолько могущественны, перекРАивали простРАнство: холмы трупов сносило, точно пушинки, древа изгибались, стонала земля. Многих ящеров отбросило в стороны, камни же стали закапываться в грунт, словно не желая попасть под РАздачу. Однако некогда было смотреть в небеса. Снова в сРАжение вернулся Кирилл.
Ятоборг и РАгнар, Ярополк и неутомимый Михайло стояли с ним вместе по левую руку, Магомед, Нэтфликс, Сергослав и Мирон с топоРАми и пиками на перевес, крошили вРАгов, наступавших о десную. С того момента, как они спустились со стен, прошло пол часа. Казалось бы, в сРАвнении с предыдущими днями – вообще ни о чем, однако за это время количество убитых вРАгов возросло неимверно. Как бесконечно много натиска сдержали Русов сердца, какая эпичность, какого РАзмаха была творимая здесь история? Ответ прост: воистину величайшего! Чудеса доблести, выдержки явлены были под черным небом, а сколько славы стяжало оружие Русов! Но время шло. Силы и воды святого Байкала подходили к концу, ящеРАм же конца видно не было. Метеоритные ливни их подкреплений прорывали их задымленное небо, подчеркнуто нахально вваливаясь в атмосферу земли и все также остервенело бросались ящеры в бой. Уже Русы ослабли, уже руки их задеревенели, а противник все напиРАл. От брони на славянах не осталось даже намека, сети шРАмов покрыли их руки и ноги, на ладонях выскочили волдыри и мазоли, спины посечены были хлыстами ящерскими. И тут началось стРАшное – вместе с кровью покидать Русов стали остатки сил. Войны падали на колени – положенье не слыханное для славян! Ситуация становилось отчаянным. Конечно ящеры ликовали, но в пылу битвы они новоприбывшими, заносчивы были. Вместо того, чтоб добить, решили они Русов унизить, не подумав совсем, вонзили клинок чуть выше колен. Они мыслили узреть в глазах славянина ужас перед скорой кончиной, но очи возжглись пРАведной яростью. РАздался крик:
–– Славянский зажим яйцами! –– И тут вРАги РОДа Русова ощутили на себе всю славянскую злобу. С бешенной силой вРАщая хозяйством, на РАзных полюсах битвы вспыхивали казавшиеся ослабевшими, войны. Пойдя на кРАйнюю жертву, они обРАщались в уРАган ненависти, что в секунды сносил десятички десятичков презренных вРАгов, после же падали Русы совсем обессиленными. Кто РАньше, кто позже, но все они прошли через это, и не было для супостатов стРАшней ничего, чем после полушки секунд затишья, РАздававшийся сызнова душеРАздиРАющий крик, предвещавший погибель. Но даже зажим не мог здесь помочь, Белобог же сРАжался со всеми элементалями РАзом, а потому подсобить тупо не успевал. Те же из воинов, кто еще уцелел на стенах, конечно пытались поливать хвостатых стрелами, однако то было сРАженье песка против прилива.
Так, спустя подувичок дней ужасного штурма, защитники Асгарда легли в землю, и дети с женщинами содрогнулись за его стенами. Наступила роковая секунда. Секунда, когда казалось, что пройдена Чернобогом черта невозвРАта, что судьбы их окончатся здесь, что миссия избРАнного завершится, едва начавшись. В миг, когда только солнце еще не отвернулось от них, их слуха коснулись отголоски стРАнного шума, а после свет погас полностью. Все обомлели – и Русы, и ящеры, и даже элементали. Взоры и слух как полумертвых, так и живых напряглись, силясь отыскать источники шума.
Он донесся с востока – то были отголоски грома РАскатов, ибо Боги славянские, Перун и Даждьбога наконец достигли далеких далей и вступили битву с гигантским змеем, под телом которого роптала земля. Змей пыхал глазами и плевался гадюками, дышал таким смРАдом, что даже в ноРАх вяли хорьки. РАзинув пасть на ширину в пол Русо-Болгарии, Йормунганд извивался, как поплавок, захлестну;тый повышенным вниманьем мальков. Молот Перуна наносил ему РАны, однако кровь не изливалась из них, наоборот, лишь вдавливалась внутрь и спрессовывалась плоть. Меч же Даждьбога и вовсе был для него лишь зубочисткой, однако так лишь казалось. На самом деле Йормунганд ощущал, что жестоко биты его бока и извивался всем телом. Решив исхитриться, гигантский змей устремился к небесам, и там вознамерился поглотить солнце, сжав огромные челюсти на нашей звезде. Лучи горячие нёба его опалили, из глаз брызнули слезы, но он крепился и все глубже вгрызался в золотой шар. Так и сожРАл бы змей славянское солнце, ежели бы не подоспевший вовремя Перун.
Хозяин грома и владыка над стужей взмыл к его пасти и снизу-вверх молотом ему заряди, отчего змей вынужден был выплюнуть солнце. Высвободившись из клыков Йормунганда, оно, испугавшись, отлетело немного подальше. В данный момент сие было не критично, но вот в будущем приведет это к печально-известному периоду Льда, кой кончился лишь тогда, когда предки наши умилостивили солнце и оно вернулось обРАтно, а сказания, кой частично ведают нам о том дошли до Русов посредством серии мультфильмов «Ледниковый период» (Целковоименные пляски на льду выдуманы были гоРАздо позднее ящеРАми, дабы сбить Русов с пути). Плюс ко всему на месте, где коснулись звезды змеиные зубы, обРАзовались черные пятна, значенье которых наймиты ящеров до сих пор стаРАются маскировать под именем «черных пятен»... Но все это – далекий забег, дела грядущего будущего, а в данный момент происходили дела поважнее.
Воспользовавшись темнотой, смекалистый Белобог вонзил меч в элементаля. ВРАг его вздрогнул, извергая проклятия, после чего вРАГ взорвался, отбросив от Бога собРАтьев и изРАнив их. От ящеров же, что стояли вблизи, вообще остались лишь опаленные пятки. Под это дело, в воздух взмыл Белый Бог, схватив Русов хРАбрых телекинезом славянским. Всего секунда и они снова были на высокой стене, прислонившись спиной к укрепленьям холодным и водицей славянской Бог вРАчевал их. Стоявшим на стенах Русам досталось поменьше, и они поделились с бРАтьями изорванными трико.
–– Ох, бРАтцы, чувствую, полушного такого боя можем мы и не пережить!
–– А его и не будет...
–– Что? Но ведь ящеры снова тянут лестницы к стенам!..               
И сие было пРАвдой – едва опомнившись, хвостатые снова засновали внизу. Вырывая из лесу последние деревца, они сооружали новые лестницы и вновь бежали со злобой к стенам, однако добежать им было уж не суждено. Мировой змей, рукотворный Левиафан, монстр элементальского гения имел на гоРОД свои устремления и аппетиты. Поняв, что Боги бьются с ним, так как защищают Асгард, Йормунганд решил стереть столицу Русской земли. Ударом, оглушившим саму подземную твердь, он, сидючи на востоке, сдавил кости планеты, подняв к облакам влагу рек и десятичок в дестичковолетние (столетние) пихты. Горы вРАщались в тот миг в небесах, РАскололась земля и небываемое свершилось – континент Пангея РАзвалился на части, поРОДив невиданных масштабов цунами масштабов, известных сегодня, как Великий Потоп. На месте ж удаРА обРАзовался кРАтер, кой и по сей день обнаружить возможно на полуострове Юкатан. Волны же устремились на запад.
Ужасна была сила удаРА, многое в мире переменила она, но самое стРАшное было в том, что волны великие, слились воцелквино, и суровым потопом понеслись к гоРОДу. Сердца хРАбрых Русов охватил трепет. «А выдержат стены ли?». Ящеры же верещали в предсмертном ужасе.
–– О Чернобог, не губи нас-с-с!
–– А-а-а!
–– Бегите!
–– А-а-а!
–– Движемс-с-ся к с-с-стенам, это наш единс-с-ственный шанс-с-с!
–– А-а-а!
С воплями бросились зеленокожие к Ирийским стенам, заставив Русов вновь стиснуть в руках рукояти.
–– Руби их, бРАтцы! Никакого спасения им давать! –– Воскликнул кто-то из дружины Асгардской. Кирилл кивнул вместе со всеми, над стенами грянуло славянское: «–– ГОЙДА!» и занеся топоры над головами, Русы воззрели вниз. Почти все ящеры еще копашились внизу, РАспихивая у лестниц друг друга, лишь немногие успели подняться на полушку саженей. В пастях держали они кривые клинки, в лапищах же сжимали копья. Жить в те минуты хотелось всем, а потому, как только они подобРАлись к верху, битва вновь закипела. Жестокость, брутальность читались во взглядах. Не доползая до верха полушки десятичков, ящеры повисали на лапах, затем РАскачивались, используя хвост и подлетали на несколько метров над стенкой и падали защитникам гоРОДа на головы, держа копья и пики на перевес. Те, в свою очередь, встречали их тем же.
Едва целковые ироды приземлились на стены, как послышался хруст и скрежет металла. Нытье стали о пластины брони; с визгом ломающиеся наконечники копий; грязный, словно сам недовольный собою, звук встречного сопротивления ящерского доспеха; вспоротые животы; хлестанье бешено брызжущей крови, падавшей на каменный пол с таким шипеньем, словно не кровь то, но замороженные котлеты, угодившие из морозилки на кипящее масло и заставляющие сковоРОДку громко ворчать; крики; шипенье; стоны; проклятья... Те же из ящеров, кто умудрялся приземлиться удачно, часто ломали топоры о пол стены, пытаясь в полете попасть по Русам. Тогда выплевывали они из пастей кривые мечами и, схватив их, шагали в бой, точно на плаху, в порыве ярости сокрушая своих, чужих и даже стены. Сей звук походил на хруст чаш хрустальных, паденьем которых ревнивица изливает стРАсти жаркой порывы.
Со скоростью коршуна Кирилл налетел на очередного ирода окаянного, кой сбил с ног РАгнаРА, и целковым ударом снес ему голову. Зеленый фонтан салютовал черно-алому небу, РАгнар же, немедля, вскочил и сердечно пожав Кириллу руку, пробил с колена по ребРАм нового недруга. Вокруг рвались хрящи, извивались хвосты, глаза с хлюпаньем лопались и вытекали, а хРАбрые Русы му;жно рубали, и не было промеж них сомнений да сожалений, каждый упивался сознанием славного, РАтного дела. Ныне, однако, стоит признать, потомки почти забыли об этом сРАжении.
Но то – дела будущего, а в данный момент никто о подобном РАссуждал. Как целковый, бились Русы на стенах, с тревогою в сердце дожидаясь удаРА волн – выдержат ли Русские стены, устоит ли земля, не РАзмоется ли, не шелохнется ли славянская воля? Ответ на вопрос сей не заставил себя долго ждать:
Удар был стРАшен. За стенами из кожи скрипнули зубы, за стенами из камня рухнули потолки. Сами стены Асгарда получили такую пощечину, что зама земля закипела б под ними, не будь тут же волной и потушена. Те из ящеров, что не успели подняться, возвестили снизу о приближение вала хором из тысяч оскаленных глоток. Тонущее в воде и стРАхе «–– Не-е-ет!» пронеслось по-над стенами, десятички в десятичках когтей вонзились в мРАмор в предсмертных судорогах и супостаты сгинули под прессом волн, кои о камни ударом обРАтили хвостатых в мясные. Тоже самое случилось с океанскими рыбами, мимоходом засосанных в сею лавину – крупные рыбы побились о стены, мелкие же выжили и затаились в глубинах. Касаясь спинами холодных стен Асгарда Ирийского бедные ставриды, баРАбульки и хеки хладели жабРАми и плавниками. От хлада они кручинились, от кручины голодали.
Но не взиРАя ни на что, Асгард устоял. И к чести Русов сказано будет также: фортеция не только сдержала удар, но и остановила, ибо зачаровала своим величием ужасные волны, приковала к себе, не давая им РАзливаться дальше всей мощью. Лишь крохотные ручейки с некоторой неохотой обтекали за; гоРОД, большая же водная толщь осталась томиться между стенами гоРОДа, до вершины которых ей не достало всего осьмушки метров и телом змея, запертая и колыхающаяся. Потоки воздуха же, что пришли вместе с цунами, унесли от гоРОДа черную чадь. Небо стало цвета вода, а в воде вновь засинел небосклон.
В это же время на Перуна с Даждьбогом набросились злокозненные элементали, решившие подсобить своему главному прихвостню. Их тела из пепла и пыли стали взрываться снопами искры. Охваченные всеобщим гневом, обРАтились злодеи молниями и ударили в воду, и по законам электРОДинамики переместились по воде к самому Йормунганду. Здесь же архи-ироды обрушились на Богов и не смогли те целкововременно сРАжаться с ними и с толстобокой змеей.
–– БРАтец Перун, займися верзилой! Я же элементалей возьму на себя!
–– Заметано, бРАт! –– Ответил Даждьбогу Перун, и крепче сжав молот, взмыл к пасти чудовища. Блеснули молнии, ушей Русов снова достигли грома РАскаты, столь злого и хищного, что ясно стало – битва идет только на смерть. Змей огрызался, хвост его уходил глубоко в впадину, оставшуюся после падения и скрытую теперь под толщей водой. От сего в океане поднималися волны, устремлявшиеся к стенам Асгарда. В ближайшем будущем они грозились достигнуть стен гоРОДа и проломить их, утопив Русов. Судя по скорости, совсем скоро Русам предстояло схлестнуться с стихией. Но как им выстоять в борьбе с нею не ведал никто.
***
–– Кх, кх-кх-я-я... –– Из последних сил закряхтел Ъыб, бросая прощальный взгляд на доброго мишку. «Вот и пришел наш бесславный конец...».
–– ... Прощай, старинный друг. –– Молвил Рус и приготовился к скорой смерти, ибо в том, что пришла она по их души, ни дуб, ни медведь уже не сомневались. Лезвия топоров блеснули в лучах тусклого солнца, кое также было не РАдо подобной РАзвязке и стремилось скорее сокрыться за тучами. Чрез секунду оно пропало, и в темноте слышны были лишь удары хРАбрых сердец.
–– Да, мой гранд? Вы желаете с-с-самолично лишить этих с-с-слабаков жизни? –– Спросил целковый из ящеров, увидев поднятую Хвостолизом ладонь. Зеленокожие на мгновенье застыли. Выждав паузу, ирод сказал, вставая в горделивую позу:
–– Нет. Принес-с-сите мне лучше их головы.
–– Censored тебе тачку! –– Донеслось сзади, причем столь близко и яростно, что табун муРАшек проскакал у хвостатого по спине.
–– Что?! Кто?!.
Последнее слово поганец произнес ослабшим голосом, ибо, обернувшись он так и застыл, РАссеченный мечом Даниэля от ушного отверстия и до тазовой кости.
–– Рус в пальто! –– Вскричал Даниэль, сбивая ногою с пути мертвое тело. Ящеры в ужасе отпрянули, опасаясь нападения со всех сторон. Даниэль же энергично двинул на них.
–– Поганый рус-с-с!
–– Проклятое племя!
–– Ублюдок, отщепенец родов!
–– С-с-стой, ящеры, он ведь один!
–– Точно! Мочи его!
Поняв, что Даниэль всего целковый, ящеры осмелели. Они ринулись в бой, на ходу бряцая о нагрудники топоРАми. Но Даниэль был не промах: с РАзбега скользнул он к целковой твари, пропахав в земле неглубокую полосу и РАзбРАсывая в сторону камушки.
–– А-а-а! –– Заверещал ящер, взглядом выпученных очей провожая упавшую на тРАву ногу. Даниэль же тотчас подскочил, схватил эту ногу и запихал ее полушному ироду глубоко в глотку. Еще полушку Рус РАзрубил напополам, подувичкового же пригвоздил к земле мечом, воткнув лезвие в челюсть. Оставшиеся в живых ироды чёт приуныли, взгляд их стал РАссеян, а крики истекавшего кровью супостата: «–– Ай, больно в ноге!» и вовсе смутили их.
–– Ну что, кто следующий?
ВРАги молчали. И все же нашлась одна бесстРАшная вошь.
–– Вперед, братья, наваляем этом с-с-слабому рус-с-су!
–– Да, да, наваляем!
Тут уж Даниэль щадить их не стал, кровью зеленой клинок обласкал. Ловким уколом Рус пропорол целковому зеленокожему шею, полушного РАзрубил от промежности до лба, четвертушный от полушки взмахов превРАтился в обрубок, а вот с последним Русу пришлось помахаться. Ящер бился когтями, не доверяя жизнь лунной стали клинка. Он обрушивал удары столь хаотично и яростно, что Даниэлю пришлось отбиваться с потом. Ловко отводя удары в сторону, Рус все же не мог выбРАть момента, чтобы нанести тот самый удар, но тут на помощь пришел косолапый.
Увидев пришедшего на помощь Руса, мишка приободрился. Он встал на дыбы, с пыхтением вырвал из груди копья, и шатаясь, вРАзвалочку потопал к супостату, стаРАясь при этом как можно тише дышать. Хвостатый же был настолько увлечен боем, что не заметил, как косолапый обходит его и прозрел лишь тогда, когда косматый навалился сзади на плечи. Чешуйчатый вздрогнул от стРАха, немея под тяжестью мохнатого. Даниэль же воспользовался ситуацией и мгновенно добил обездвиженного вРАга. С чувством победы Рус посмотрел ящеру в надувшиеся от стРАха глаза и сцедил сквозь зубы:
–– Зеленая погонь.
Скупой плевок сопроводил до земли поверженного супостата, Англо-Рус же подхватил на руки павшего мишку, не дав тому РАспластаться на земле.
–– Миша, Миша, держись!
–– М-мя, р-ря. –– Ответил медведь.
–– Я понимаю, сейчас, держи! –– Даниэль протянул мишке бутыль с Байкальской водицей, но тут Рус с ужасом понял, что она пуста. –– Погоди немного, я сейчас!
Он сорвался с места и ринулся к озеру. Прорвавшись сквозь камыши, Рус склонился к лазурной глади и тут он заметил привязанный к коряге плот, на коем покоились мочевые бомбы, готовые в любую минуту РАзРОДиться вонючим и жидким златом. «Ах вот оно что! Неспроста все же переживал так Перун за славное озеро! Надеюсь, у них хоть все не на тоненького» –– Подумал Даниэль, не зная в тот миг, как тяжело приходится сейчас другу тучного неба. НабРАв воду в бутыль, Рус напоил ею медведя, спас также и дуб, и стал решать, что делать с бомбами.
–– Может их обезвредить?
–– А ты знаешь, как?
–– Н-не-а.
–– Тогда нечего пробовать. Так обдаст, что мать РОДная потом не узнает!
–– Мр-ря-а. –– Кивнул медведь.
–– Тогда может использовать их против ящеров?
–– А ты их здесь видишь?
–– А коли вдруг придут новые?
–– Нет, не придут. –– РАздался вдруг голос. Даниэль, Ъыб и медведь обернулись (Ъыб – в силу своих возможностей). Перед ними стоял Велес.
–– Но с чего ты решил так?
–– РОД мне сообщил.
–– ПРАвда? Отлично!
–– Некогда РАдоваться, Рус Даниэль, наши друзья нуждаются в помощи. И благодаря предупреждению РОДа я знаю, что нам с ними делать. –– Бог перстом указал на зловредные мины.
***
Вспышка, подобная горящей шутихе, озарила небесную высь, и, если бы сей фейерверк не нес РАзочарование Русам, им можно было бы и заглядеться. С грохотом гулким ворвавшись в стену и РАзбросав в стороны куски черного мРАмоРА, в нее на сверхзвуке вошел Перун, уйдя седалищем глубоко внутрь. Весь исцаРАпанный, с кровью, стекающей по рваным РАнам, он вывалился из дыры на половину, почти касаясь носом воды. Кровь закапал с губ и, стекая в океан, стала касаться мертвых акул, которых вынесло на поверхность и прибоем било о стены. Чудесное воздействие произвела эта кровь – лишь коснулась она тел рыбин зубастых, воспряли они ото мертвого сна, и взгляд выжидающий устремили на Бога.
–– Перун! –– Воскликнул Кирилл, склонившись к нему через кРАй стены. –– Ты как, живой?
Вместо ответа в воду полетела ванильная кровь.
–– Кх-пф! Это... Я... О-ох. Че-то такого в прошлый РАз я не припомню! Кхе-хе! Да и нажим элеменалей явно усилился. Сейчас часть бьется из них с Белым, остальные с Даждьбогом. Чтобы одолеть их усилий полушки Богов недостаточно, я должен помочь им, но... Кто тогда остановит гигантского змея?
Русы в РАстерянности склонили хмурые лица. Горестные думы мучали их.
–– Нам нужен еще целковый Бог, но даже тогда этого может оказаться недостаточно. Что же нам делать?..
–– Решение есть! –– РАздался вдруг голос над головами. Русы встрепенулись, взглянули наверх и воззрели спускавшегося с небес Велеса, что держал под мышками заряженного на бой Даниэлем и запряженного в шаРАбан мишку. За косматой спиной последнего виднелись ежи опасных творений зеленолобого гения – мочевых мин. По приземлении Русы и Бог крепко обнялись.
–– Славный Велес, ты тоже здесь! Что ты хочешь глаголить?
–– Ты говоришь, что Бога нам мало. Но у нас же есть он. –– Велес кивнул на Кирилла.
–– Что? Я?! Но я ведь не Бог!
–– Да, ты не Бог, и им не станешь, однако силу Божественную обрести ты способен. На время, конечно, не обольщайся. Нужно будет только не мешкать.
–– И что же мне делать?
–– Скупаться должно тебе. –– Загадочным тоном проговорил Велес, после чего мишка шаРАбан подкатил к ним.
–– А это что?
–– Нет, Велес, ты ж не серьезно?! Нельзя кунать парня в вонючее золото!
–– Ничего стРАшного с ним не случится. –– Сказав это, Велес вскрыл люк и вместо зловонной токсичной жижи Русы узрели водицу Байкальскую.
–– А где...
–– Неважно. Безымянный, залазь!
Кирилл встал на кРАй, и уже собиРАлся внутрь забРАться, когда Велес вдруг множество РАз пронзил его кинжалом Божественным.
–– А-а... Что?.. –– Целковыми губами пролепетал Кирилл. Силы покинули Руса и в воду священную рухнуло его тело. Велес закрыл ним крышку.
–– Ты че наделал?!
–– Да погодите!
Тут Русы услышали колыханье водицы, звуки чудны;е, затем бРАженье и стук изнутри. Открыв крышку бомбу узрели они преобРАзившегося Кирилла. Вены его были сини, как иней, белки в глазах стали цвета небес, лицо было злобным, словно он бес. Казалось он – зебРА, что только не черным, а синим покРАшена, и не снаружи, а изнутри.
–– Я... Чувствую... Мо-о-ощь! –– Не своим голосом вскричал Кирилл.
–– Перун, одолжи-ка ему молот.
–– Может для начала вытащишь меня из стены?
–– А, да, прости...
Велес подлетел к Перуну, схватил того за плечо и боРОДу, дернул и вытащил Бога из кирпичных объятий.
–– У-у-у, спасибо. Так, а зачем ему молот?
–– Ты что, не понял? Он ведь избРАнный, все крутится вокруг него, так пусть и бьется тогда с Йормунгандом.
–– А сможет ли?
–– Смогу. –– Решительно сказал Кирилл, взглянув на извивавшегося в дали змея.
–– Что ж, тогда даю ДОБРО. Держи же мой молот. –– Сказал Перун, протягивая парню оружие. Чугунная сталь легла в руку с ажиотажем, бегущая внутри молота мощь схватила Кирилла (а не он взял ее), и воспарив над стеной, Рус прорычал:
–– Поехали!
После чего со скоростью звука понесся к змее.
–– А что же делать нам? Ведь сюда волны вот-вот пожалуют, и тогда... –– Но тут на Богов и даже Русов снизошел голос самого РОДа.
–– Русы, внуки мой, Боги, дети мои! Пейте воду из Байкала да смекалочку славянскую скорее включайте! Многие множества будущих Русов сегодня взиРАют на вас! Не опозорьтесь.
Произнес это РОД столь благоговейно, что на Богов и Русов снизошла благодать. Испили воду они, что Даниэль набРАл с собою в бутыли и тут поняли все, что; должно им сделать. Поглядев на Нэтфликса, а затем на волну, РАгнар спросил, уже зная ответ:
–– Ну что, Шведо-Славянским займемся серфингом?
На что кубанец ответил с типичным акцентом:
–– What do you know about surfing, RAgnar? You’re from goddamn Rurik’s village^*. Велес, ты нам подсобишь?
–– Конечно же, бРАтцы!
После сего Русы посигали со стен, Велес же призвал вихри и ими полет Русов ускорил. Те же, приблизившись к кромке воды подставили под ноги лезвия, держа их в десницах. Регулируя ими угол наклона, шуйцу же Русы убРАли за спину. Так понеслись они по волнам. Водица морская плескалась у пяток, щекоча мозоли, бриз же морской – мягкий и свежий, вперемешку с редкими каплями, игриво попадавшими на лицо, РАзглаживали морщинки и снимали усталость. Дышаться всем стало легко. Если бы не гигантские водяные стены, что миг от мига приближались к стенам со вскипающей белесой пеной и грозившие смертью всему живому, можно было б подумать, что Русы выбРАлись на курорт.
Дрожь от набегающих потоков воды увеличивалась пропорционально встречающейся на пути морской пене, что с шипеньем щипала волосы на ногах и груди. Крохотные рыбешки подплывали к гРАнице воды, где проносились Русы и подставляли под лезвия спины и животы, счищая о сталь устаревшую чешую. В небе парили чайки.
И вот, волна перед Русами. Ее гребень возвышается на высоте осьмушки сосен, толщей своей вал подобен поезду. Кажется, она была создана для того, чтобы пожРАть бесстРАшных серферов, а после РАзрушить стены РОДного Асгарда, затопив его внутренности и сокрушив дома. Вид ее был грозен. Этот вал был детищем воли подчиненного элементалям Йормунганда, а это значило, что договариваться, о чем бы то ни было с ним было бесполезно. Потому вынуждены были славяне вступить с цунами в скоротечный бой. Оттолкнувшись от лезвий своих мечей, они подпрыгнули ввысь, устремившись к гребню волны, занеся оружия над головою и мощными и скорыми славянскими взмахами РАссекли воду на мириады потоков. Сила их сРАзу ослабла и с шумом, заглушенным удаРАми молота (Кирилл уже достиг Йормунганда), вал упал в воду, РАстворяясь в ней.
–– Победа! –– Целковогласно воскликнули славяне, но это был еще не конец. Огромный змей, РАзгневанный наглостью какого-то Руса, посмевшего бросившего вызов ему и теперь с успехом мутузивший его рыло, решил во что быто не стало поквитаться с Кириллом, но ничего не придумал толковее, чем начать бить хвостом по океану, поднимая тем самым новые волны. Элементали же, бившиеся с Даждьбогом и Перуном, озлобились сильно и подняв взор к лунам небесным, грозно воскликнули, призывая:
–– Ящеры! Потребно подкрепление! Обрушьте на Русов всю вашу мощь!
Услышав команду, подкрепления ящеров сорвалось с лун. Зажигаясь в атмосфере и закаляя броню, неслись они вниз, и достигнув змея, серфили по нему прямо к воде, также, как Русы, вставая на шпаги. Отведя назад шуйцы, десницами пРАвя, они скатились с по бокам гигантской змеи, седлая волны. Впереди же них (не жених, а же них!) несся ирод, уже бывалый в перепалках с Русами, и шРАмы боевые укРАшали тело его.
–– Вот теперь будет весело! –– Воскликнули хором РАгнар и Ятоборг, несомые ветром на встречу ящеРАм. Так начиналась битва в волнах, предпоследнее сРАжение Армагеддона.
Мастерски скользя по морской глади, Русы достигли полушной волны, и пополушив эффектный прыжок, вновь РАзбили. Стихия уступила под свистом клинков, пенные брызги грудь остужали. И тут, неожиданно, Мирон почувствовал знакомое ощущения теплого бульона у ампутированного плеча.
–– Я... Я чувствую... Руку!
Сей крик слышно было отовсюду, ящеры дрогнули, Русы же тоже удивились немало.
–– Мирон, я ж уже говорил тебе, это фантомные бо... –– Ятоборг молвил было, но тут целковый ящер, что в шРАмах, готовившийся рубить Русовы ноги, внезапно скривился, взглядом поник и за брюхо схватился. С мерзким треском грудь его РАзверзлась, как в замедленной съемке, обнажив переливы белых заостренных костей и из желудка зеленого явилась рука Руса. Всей подувичкней (пятерней) она схватила обомлевшего ящеРА за кровавую морду. Опустившаяся на ноздри ладонь, пальцами легла аж на загривок, сломав недругу зубы и носоглотку. Из всех щелей прыснула зеленая кровь. Голова супостата отделилась от тела перемолотым фаршем, рука же Руса осталась торчать из шеи, заняв ее место.
Избавленное от веса внутренностей, истекших в воду бурным потоком, тело облегчилось и обогнало других иродов, довольно скоро достигнув Русов. ПоРАвнявшись с рукой, Мирон дал руке пятюню славянскую и вырвал ее из супостата. Безголовый же ящер плюхнулся в воду.
–– Вот это ДОБРОтно! –– Вскликнул РАгнар. –– Истинный Рус и ящеРА борет и его чрево! 
Ободренные Русы взглянули на хвостатых, сверкнув глазами и взгляд их ничего доброго тем не сообщил. Ироды оскалились, но не отступили.
Уже в прыжке Мирон приладил руку на место, на лету испивая водицу Байкальскую и на лету же вонзая топор в ирода так, что у того клыки в глотку осыпались и с хлюпаньем вышли из-под хвоста. Другие Русы также были не промах – на лету РАсчленяли они клятых вРАгов, дробя их руки, лишая ног, а то и вовсе прорезая их насквозь. Вместе с ящеРАми Русы рубили и волны. Гребни их с шумом падали, брызги смывали зеленую кровь с локтей и пальцев, искрящаяся пена щипала в носу.
–– Вот это бой! –– Воскликнул РАгнар.
–– Вот это бой! –– Полушил (Вторил) ему Кирилл, хотя и не знал о Русовом крике, ибо в громе сРАженья не мог слышать он восторгов РАгнаРА. Вот уже множество славных мгновений метался он молнией подле Йормунганда, изловчаясь и нанося змею поганому удары жестокие. Змей же казался непробиваем, хоть и содрогался под шквалом атак, но к чести чешуйчатого должно сказать держался он молодцом, и лужи ненависти, РАзлитые по белкам его глаз, говорили о явном нежелании сдаваться. Пыхтя, как паровоз, дымом, концентРАция никотина в котором превосходил дястичок десятичков подиков в кубе (я даже боюсь это переводить), он РАз за РАзом РАззявывал пасть, стремясь проглотить хРАброго Руса. Кирилл же бил с прищуром, пуская молот наотмашь, порою трещины создавая в колоннах зубов. Временами клыки чудовища смыкались настолько близко, что ударными волнами Русу вывернуло лопатки.
Тем временем скачущие по волнам Русы РАзрубили очередной вал. Каким был он по счету они уж не помнили, так как сбились со счета. Под солнечным диском снова запела сталь, клацнули зловонные пасти, всхлипнули очередные животы с множеством дыр, вынужденные проститься со своим имуществом, и ящеры кубарем пали в пучину воды, проклиная шипением могучих Русов. Славяне же их даже не ощутили, так, просто полушка комариных укусов, целковое РАссечение и немного крови – вот их потери. Очередная пена не успела остыть, а элементали уже смекнули, что прихвостни их проигРАть могут и вспыхнули злобой. На миг бившиеся с ними Боги почувствовали, как вРАги сдают, но коли где-то убыло, то где-то прибыло.
Чернотою кострищ к небесам воспарив, элеменали погрузили округу в клубы паРА и дыма, и вспыхнув яростью, вниз понеслись метеоРАми, с небес прямо на Русов, желая нанести последним урон роковой. Целкововременно с ними приближались и ящеры. Их было множество, ибо РАзные подкрепления догнали друг друга и все ящеры взгромоздились на гребень волны, РАзмером превосходившую все предыдущие. Ее тень затмевала златое солнце, ее хребет РАстянулся по всему горизонту, а число зелеонокжих, покрывших ее от кРАя до кРАя подходило к 80 000 штук. Каждый полушный из них гонял во рту подик, извергая из пастей серо-злачный туман. В дальнейшем, в историю сия атака войдет под названием «9 вал Армагеддона», ибо девятичковой по счету была сия волна. Момент столкновения должен был закончиться кровавой баней, ибо Русов было меньше, чем ящеров и меньше намного, но тут им на помощь приРОДа пришла.
Малые рыбки, что в темноте и хладе голодовали, воззрели наверх, и увидев кровь Русову к ней устремились. Жадно впившись в нее, голод свой они утолили и здесь с рыбами приключились метаморфозы чудесные. В славных славянских рыба-мечей мальки превРАтились, жаждой победы глаза их налились, и с яростью в сердце рыбы устремились на помощь Русам. Также на помощь подоспел мишка. Его на спинах своих несли две акулы, в жилах которых текла кровь Перуна. Миловидно шатаясь, медведь урчал деятельно, предвещая скорое столкновенье с ненавистным вРАгом. Так, в таком составе поРАвнялись они – Русы и ящеры. Элементали также достигли кромки воды, а пиРАньи прожорливые, что взросли из рыб, возъевших плоть и кровь ящеров, вплотную приблизились к пяткам с полушки сторон, и молотя зубами, жаждали плоти.
В следующий миг шум падающей воды оглушил всех. Здесь, в осьмушке десятичков верст от современного Омска, столкнулись в волнах наши предки с черносердым вРАгом, угрожавшем поРАбощением Руси; священной. У славных Русов заклало уши. Пламя свалившихся с небес элементалей обожгло волосы на их руках прессе и икРАх, в целковочасье сделав Русов всюду бритыми. Прыжок тот надо было даже не видеть, о нет!, в нем стоило только участвовать. Какие слова передать способны потомкам ту монолитную силу, от пРАдедов исходившую, когда они, прорываясь сквозь оставленный элементалями смРАд, чрез серый чахоточный дым, от напряженья сжав жилы, ушли в этот великий, легендарный прыжок? РАзве способен простой писатель, пусть и видевший это также, как видит сейчас он пальцы свои, описать шум зашедшей за голову и закрывшей солнце волны, отсветы блеска чешуек хРАбрых рыба-мечей, нанизывавших на себя ящеров, как шашлык на шампур, напряжение мускулов на лице мишки? РАзве возможно ощутить эти дуновения ветРА, РАзве можно услышать этот дерзновенный стук сердец под доспехами, прочувствовать эти капли пота, стекающие к пупам? Нет, по истине это не в силах обычному смертному... Ваше счастье, что автор, как и вы, Рус и потому нет для него ничего не возможного.
Все произошло довольно быстро. Под взмахами стали, что скоростью своей воспламеняли сам воздух. В океан полилась зеленая кровь, пресса Русов покрылись требухою желудков. Кишки налипали на щиколотках, словно канаты. Скрежет, гром, урчанье и крики – все это смешивалось и тонуло в шуме брызгавшей пены, горячей воды и кашле. Русы кололи и резали, рыбы нанизвали вРАгов, медведь рвал на части. Все вместе они чихали от паРА, их вРАги взмахивали топоРАми и вилами, мечами, хвостами, РАня славян в виски и плечи, однако добиться своего иродам было не суждено: волна, эта гигантская водная туча, эта чудовищный вал, эта смертоносная пучина была сокрушена. УдаРАми, кои не могут потомки пополушить до сих пор, славяне РАзрубили ее на десятички дестяичков малых частичек и те пали в воду, переливаясь на солнце. И все это произошло под оглушительный взрыв в небесах – то могучий Даждьбог, вместе с Перуном снесли-таки голову целковому из элементалей, отпРАвив противника в небытие. Его звали Короста, и моментально заплесневев, а после заржа;вев, злобный элементаль РАссыпался в пРАх, ослепительной вспышкой уйдя из жизни.
Вместе с валом Русы лишили жизни многих чешуйчатых, но все же некоторые из хвостатых хватали в полете славян и увлекали за собой в воду, где, несясь по инерции, зеленокожий и Рус месили друг другу лица когтями и кулаками.
Так Мирон славный сцепился с Омутолюбом – ящером гневливым и склизким, с когтями острыми и чешуйками плоскими, похожими формой на дно меловой реки, осушенное лучами палящего солнца. РАссекая в полушку стороны белые брызги, пронеслись они в напРАвлении гоРОДа четвертушку десятичков в десятичке (три сотни) метров и на всем протяжении этой дистанции не смолкали удары, наносимые ими по физиономии. Наконец, изловчившись, Рус оказался сверху над ящером и встав ироду окаянному коленом на грудь, голыми руками Мирон РАзорвал его от плеча до пупа и уже на нем бездыханном проскользил к стенам гоРОДа, где схватив оставленный кем-то топор, засерфил на нем в сторону ящеров. Остальные же Русы уже собРАлись и совместно напРАвились к поганому змею, когда взгляд их привлек вспыхнувший под ногами огонь.
Под водной толщей зажегались вспышки – то были проклятые элементали, элементали презренные, что, остудив злые головы от поРАженья хвостатых войск, замыслили теперь иное злодейство. Напрягая все силы, взмыли в воздух они, унося за собой из глубин, что еще не так давно были живыми лесами, холмами, прогалинами, вековые деревья в дивном количестве. Вынырнув, телекинезом запустили они в Русов дубы, и те понеслись к ним корнями вперед, вынужденные атаковать помимо воли своей. Деревьев было так много, словно это лесной состав шел на вывоз в Китай, и погибнуть бы Русам под этим напором, если бы не вмешались Боги. Все вместе, Перун, Даждьбог, Белобог и Велес напрягли мощь великую и огнем Божественным налету спалили промокшие древа, так, что Русов коснулись лишь горячий ветер, да пепел оставил на их щеках черные полосы.
Но не без последствий спасены были Русы. Спасая славян, Боги вынуждены были прекРАтить сРАженье и элементали вонзили в них мечи и пики. Кровь РАзноцветная окропила простРАнство, вздохи болезненные исторгли уста. Те же из элементалей, кто древа в славян запустил, обозлились ужасно на Богов Русских, и не пытаясь больше препятствовать Русам, налетели на Перуна и о стальных, желая прикончить.
Серферы же бросились на помощь Богам, однако те приказали им помочь безымянному в борьбе с Йормунгандом. Под грохот молота, децибелы коего все возРАстали, проскользили Русы почти вплотную ко змею, когда тот заметил их приближение. На помощь Русам пришли рыбы-мечи. Звонкими стрелами выпрыгивали они из воды и ложились в ладони. Целковую за целковой метая их в тело огромного змея, встроили Русы подобие лестницы, и РАгнар целковым устремился по ней.
Почуяв неладное шевеление, Йормунганд заслонился от удаРА Кирилла кольцами своего тела, а головой заслонил солнце. Замерзла тогда кромка воды примерно на осьмушку метров, и все Русы, и даже мишка, застыли во льдах, оказавшись вмерзшими в воду по пояс. РАгнар же, сорвавшись от сего телодвижения, упал змею в пуп, куда тот плюнул змеиным роем. Аспиды свалились на шею и члены Руса холодными обручами, множеством укусов покрывая тело. Так, в яме со змеями погиб РАгнар Лодброк. То была единственная потеря Русов за Армагеддон...
От телодвижений Йормунганда изменилось ось Русской земли, магнитные полюса пришли в движенье и в будущем это грозило последствиями, кРАйне губительными для внуков РОДа.
Кирилл же, с небес видевший смертью РАгнаРА обозлился жестоко. Он готовился вложить в свой удар максимальную мощь, но тут с луны к нему сошел сам Чернобог.
–– Довольно смертный! Твоя возня утомила меня! –– Воскликнул Бог, находившийся в пике физических и на гРАни сгоРАния умственных сил. Ненависть от провала его РАбот, спущенные под откос бессонные ночи, злоба на бРАтьев, отказывавшихся признавать пРАвоту и будущие за его творениями подпитывали некогда мудрого Бога, воплощавшего же теперь само слово «зло».
Ударом огненной плети, в кой он вложил столько ярости концентрированной, что при желании из нее можно было бы связать даже свитер, спалил Черный Бог хРАброго Руса и тот угольком обгоревшим рухнул на льды без чувств и без памяти.
–– Безымянный! –– В осьмушку ртов вскричали Боги, но отвлеченные его падением, они не заметили удаРА подлых элементалей. Сокрушенные злобной силой, Боги пали на воду и отпРАвились дрейфовать, теряя с кровью последние силы. Элементали же склонились над ними, чтобы добить. Русы, закованные по пояс в лед зажмурились в ужасе, не желая смотреть на дальнейшее. Победа Чернобога была абсолютной, и даже поверхность морская, бывшая еще совсем недавно лазурной и чистой, казалась теперь дымящей, изРАненной. На дне морском, боком бежали кРАбы.
К Кириллу вернулось сознание, и РАзлепив целковый глаз, парень узрел картину зловещую, другим же глазом не видел он ничего. Его полушное веко РАсплавилось и налипло на глаз. «Что же нам теперь делать?!» –– В отчаянии подумал Кирилл. «Мы все выполнили, как и было предсказано, теперь уже дело остается за ним...» –– Мысленно сказал ему Даждьбог. «За кем?» –– Хотел было спросить у Рус, когда из навеса облаков, похожих на сигаретную дымку, сошел в мир Сварог.
–– Чернобог! –– Голос его прозвучал столь грозно и громко, что содрогнулись даже покоившиеся на дне деревья и те немногие листья, что еще оставались на них, опали. Великий Бог, целковый среди РАвных сыновей РОДа, его длань и глашатай, увидел всю злобу и низость, до которой бРАт его опустился и печалью напиталось сердце его. –– Ты...
–– Молча-а-ать! –– Завопили элементали и ринулись было к могучему Богу, но тут акулы, вскормленные кровью Перуна, напали на них. Вцепившись зубами в мерзкую плоть, хРАбрые рыбины держали вРАгов РОДа людского за руки у водной поверхности, а в это время Боги, что по волнам дрейфовали, из последних сил нанесли им удар. Свет, мощь, мудрость и сила буквально засквозили из их РАн и даже пор, и силою этой Боги снесли элементалей. ВРАгов коварных ко дну отбросило, многим из них оторвало руки, ибо акулы держали их крепко и остались они в рыбьих пастях. Лишь немногие рыбины не удержались под этим напором и упустили добычу. С тех самых пор почти все элементали лишись возможности творить зло рукотворно и в их РАспоряжении остались лишь мысли, внедренные в сознание масс – только так могли теперь эти презренные воплощать свои замыслы.
–– Поганый Сварог!
–– Ты смеешь меня так называть?! Ты поно;сил имя нашего Всеотца, похитил из кузницы Алатырь-Камень, воздвиг золотничок лун, из-за чего на земном шаре катаклизмы приливов бушуют, создал презренный род ящеров, желал смерти Русам! И ты еще смеешь ругать имя мое?!
–– Не нужно нотаций, Сварог, я насквозь вижу лгунов-богов. Я – не вы и не стРАшусь собственной силы!
–– Прислушайся к своему сердцу! Есть ли в нем любовь к славному РОДу?
Вместо ответа Чернобог зарычал. Скорбь, ненависть, стРАх того, что не любит он РОДа и что тот, соответственно, не любит его сковали сердце Черного Бога и билось оно лишь благодаря злобным мыслям элементалей, кои спрятались на дне начавшего отливать океана и оттуда, из глубины подпитывали его. Не желая ничего больше, кроме как смерти старшего бРАта, с которым каких-то 17 645 823 111 года назад он игРАл мирно в ладушки, Чернобог обнажил пылавший алым огнем меч-кладенец и налетел на Сварога, замахиваясь огненной плетью.
Лютая холодность сквозила из пальцев Черного Бога, сталью покрылось сердце в груди и под ногами его замерзала вода. Сварога же сердце также хладело, но не от ненависти, а от уверенности в силах своих (он-то помнил, как одерживал победу в этом бою), и хлад трезвого РАзума был РАвновелик холоду оппонента. Под Сварогом также замерзала вода и бились Боги на моментально схватывавшемся под ногами льду. Сила ударов была титанической, погребенная под воду земля тряслась и кряхтела. Чернобог плетью своей создавал целые волны кипящей воды, насылая их на Сварога, но тот простым взглядом остужал их и оставляя позади застывшие ледяные гребни все с тем же настроем сРАжался с бРАтом. Боги то прикрывались льдом, то им же атаковали, бросая друг в друга глыбы и айсберги.
Очередной выпад произвел Чернобог. Левой рукой он щелкнул в воздухе плетью с такой силой, что у всех Русов лопнули перепонки и они застонали, сморкаясь кровью. Плеть обвила Сварогову руку, но вместо того, чтоб начать вырываться, Бог мужно стерпел прожигающее пальцы пламя, притянул бРАта к себе и РАсписал того коленом. От удаРА Черный отлетел и провалился под лед, замоРАживая при этом всю воду, через которую проходил и эта вода, едва успев схватиться, тотчас же трескалась, оставаясь прорехой, зияющей на всем пути падения Чернобога.
Усилием воли и сильных рук, Сварог, склонившись над сей РАсщелиной, РАздвинул ее на десятичок метров и ярым прыжком устремился вниз. Здесь, еще не успевшая до конца погибнуть тРАва, начала покрываться налетом инея и ветер, кой только-только проник на замерзшее дно терял над ней власть и переставал ее РАскачивать.
Из щели во льду слегка пошатываясь выбРАлся Черный Бог. Броня на нем пылала магмой, белые очи сливались со льдом. Божественной силою кроша глыбы, запустил он во бРАта заостренные льдины. Сварог же не спасовал: он РАзбил их и треск мерзлой воды был слышен в тот миг даже на лунах. Тамошние ящеры решили, что так звучат РАскрошенные черепа Русов.
–– О-о! Наши братья захватили их в плен и теперь рас-с-справляются! Хорошо! Не будем же мы с-с-сидеть тута, пока там во вс-с-сю идут празднования! –– Вскричали они и убежденные в свершившейся на земле победе понеслись вниз.
Чернобог же закружил плетью над головой. Касаясь льдин, огненный хлыст превРАщал их в облака и вскоре вокруг Черного Бога обРАзовалась туманная дымка. Оглушенный звоном толстенных льдин Сварог махнул мечом наугад. Сим ударом РАссеян был пар, однако тут же получил Сварог удар в челюсть. Нанеся выпад, Чернобог взмыл в небеса. Сварог ринулся следом.
В атмосфере шел дождь. Огненный дождь. Дождь из бесчисленного числа иродов окаянных. Узрев пред собою седобоРОДого Бога, ящеры стушевались. «Что проис-с-сходит? Неужели Чернобог еще не победил?!».
–– Да как ты смел такое подумать?! –– В бешенстве воскликнул тогда Чернобог и в тот же миг схватил Божественной силой каждого ящера в озарявшемся небе. На мгновенье бессчетное множество их застыло в простРАнстве, вверх и вниз головами, после чего Бог начал бросаться в Сварога воспылавшими иродами. Брезгливо отбивал бРАт эти атаки. Броня супостатов, не успевшая запечься при перелете чрез атмосферу, РАзлеталась под его удаРАми всплесками коричневой жижи. Когда же вРАги закончились Сварог с новой силой бросился на Чернобога. Черный стал отбиваться кроваво и жестко, но запала Сварого не вывез он. Мощным ударом отбил Сварог меч, ногой отстРАнил Чернобогову руку, затем схватил плеть бРАта и исхлестал ей его, выбив из того всю дурь, после подбросил его к целковой из лун и стал РАзбивать ее его головой. Так лупил он Чернобога, покуда не сточил почти всю луну, оставив от нее лишь малую часть, на скобочку походящую. Так появился на небе месяц. Закончив избиение, Сварог пригвоздил бРАта ко льду, совсем обессиленного.
–– Вот и все, бРАтец. Теперь должно мне трудиться.
С сими словами вознесся Сварог к небесам, где средь облаков его уже ожидала голова Йормунганда. Облетев змея, Бог воссел на него, вонзил ему меч в верхнюю челюсть и сжигая нёбо, погнал зеленого по небесам, огненной плетью по бокам подгоняя. Загнав его к РАю Ирию, Сварог накинул ему на морду хлыст и уверенно пРАвя, вспахал его рылом рвы под мостом Калиновым. Злоба змея была столь велика, что воды, там текшие, иссохли в секунду, а от его выдохов воспылало дно. Тогда сам РОД залил полыхающее пожарище молоком, а чтобы оно не РАстекалось, огРАдил его кисельными берегами. Так очертанья нашей галактики приобрели знакомый всем Русам белый оттенок и стала зваться она «Млечный путь».
Сделав, что должно, Сварог голыми руками оторвал змею голову, выбросив того гореть в атмосферу. Преодолевая силу сопротивления атмосферы, труп перелопатил воздушные потоки настолько, что они вновь вернули на прежнее место земную ось, где она оставалась до недавнего времени, покуда уже в наши дни ящеры-террористы обманом и ложью не вошли в доверие к Русо-Японцам и не подорвали реакторы на Фукусиме.
Затем Сварог вновь взял в руки хлыст и стал хлестать ею замерзший океан. Десятичком ударов он РАсколол льды до основания, затем сделал трещину уже в коре планеты и бил он так сильно, что РАз за РАзом плеть уходила все глубже в твердь. Вода же замерзшего океана начала таять от жаРА сих могучих взмахов и с бурлением хлынула в глубь земной коры, увлекая на дно трупы погибших, а также засасывая в недРА планеты только что приземлявшихся на нее ящеров. Те с криками пытались было баРАхтаться, но попытки их не привели ни к чему и Сварог крикнул им на прощание победное:
–– Эти ящеры – настоящие малыши!
Покончив с чешуйчатыми, Сварог снова взмыл к облакам и вцелквые дал волю собственной ненависти, РАзрушив удаРАми поверхности лун, а также их внутренности, обрушив на землю часть их обломков. Большинство же из них отпРАвилось в космос и там бесцельно стРАнствовало от планеты к планете, покуда не прибились они к планете Сатурн, став знаменитыми кольцами из астероидов.
Оставшиеся же обломки семи лун пали в РАсщелину, и такой там стоял грохот и гам, что названа была она тогда Тартар. Ну, или Ад, на ящерском языке. И во в этот Ад и унеслась большая часть поганых ящеров, где, в дыме подземных вулканов и толщах испаряющихся до сих пор волн Потопа Великого, кипят они вечно в беспощадной парилке, обреченные постепенно плавиться заживо. И крики их слышны до сих пор в моменты бурения глубоких скважин. А еще часть обломков упала в Русо-Британии и ныне известна, как «Стоунхендж».
Когда же с лунами, ящеРАми и прочей нечестью было покончено, а воды великие скрылись в земле, Сварог бросился на помощь к бРАтьям и Русам, дал им отпить водицы Байкальской, вРАзумил Чернобога, а после поднялся к тому, что осталось от последней луны и, дабы скрыть позорный кусочек, кой от нее остался, накрыл его пальто, кое висит на луне и ныне, даруя иллюзию, что луна круглая.
Тем и закончилась битва Армагеддон – в мир вернулось изначальное РАвновесие, а сухая статистика по ней выглядит так:
Битва «Армагеддон» 12 098 465 732 год
Русы / Ящеры
Потери:
1 / 136 865 347
Итог:
Победа Русов
***
Едва придя в себя, Кирилл спросил:
–– Ну и... Что теперь?
–– Теперь Русь восстановим, гоРОДа, деревни отстроим. Да и к тому же, в целковом месте вода так и осталась стоять, возвышаясь над древами ледяным кубом. Там, похоже, элементали засели.
–– Что же нам делать с этим ледяным куском?
–– Выпьем водицы из Байкала, да смекалочку Русскую включим, а там видно будет!
РАспитие Русам пошло на пользу – додумались они, как элементалей прогнать: выкопали они землю под льдяным кубом, да РАстопили его. Из землицы же вскопанной насыпаны были Кавказские горы. В результате РАстопки в вскопанном месте море РАзлилось и так как засели в нем элементали, почернело вскоре оно и "Черным морем" названо было. Немногие выжившие ящеры укрылись в болотах или в чащах лесных, кои вскоре превРАтились также в болота. Русы же, будучи не злопамятными и миролюбивыми, их не преследовали.
Чернобог был попущен, в норму пришел и вскоре РАскаялся, а когда запущенный Йормунганд в атмосфере сгорел и на землю упали его белые кости, построили Боги и Русы новый гоРОД великий, и назван был тот гоРОД Римом. Русы же зажили в нем, и по душе им пришлось ходить с бритыми во время девятичкового вала всюду телами, и так до нас дошел целковый из немногих пРАвдивых фактов из древности – мужчины-римляне брили тело свое.
Элементали же, вскоре сбежали из моря, ибо им пригрозили оставшимися у Русов бомбами мочевыми, вода в нем очистилась и стали звать его Русы тогда "Средиземным", ибо было оно внутренним морем государства Русского...
Но все это история, пусть и целковая из достоверных, ибо такой нам ее предки поведали, однако Кирилл всего этого видеть не мог, так как как только победу Русы отпРАздновали да выбРАл избРАнный себе имя, открылся портал вновь временной, искажая простРАнство, перенести героя и Богов жаждавший в новое время, к новым событиям. СобРАлись Русы вместе, да попРАщались, обнялись крепко. Были там и Магомед, и Серега, и Ятоборг, и Мирон, и Нэтфликс, и Михайло. И много еще хороших Русов. И мишка там был.
Последним же, что увидели входящие в портал Перун, Даждьбог и Святобой (так теперь звали Кирилла), были бритоногие Русы, шедшие с лопатами на перевес вырывать "Черное море".
–– Ну, что же нас ожидает теперь? –– Спросил Святобой, улыбаясь порталу.
–– Хм...  А вот постой, сам увидишь.
Глава 3. «Сага четвертушная. Пески Трои».
Часть 1.
Ухищрения недругов.
***
ПростРАнство и время неслись живо вперед, пронося чрез себя Богов и Руса. Четвертушка десятичков в десятичке лет минули за полушку мгновений и Святобой, Перун и Даждьбог оказались под стенами Трои – гоРОДа Русов, что в Русо-Египте, близ пиРАмид. За временной промежуток, кой избРАнному показался полушкой мгновений во всем мире произошло много свершений.
Русы полностью выстроили новый гРАд Рим использовав в качестве кирпичей кости Йормунганда, а также Рус Александр, проходивший обучение в высшем командном училище имени РАгнаРА Лодброка, призван был в Русо-АвстРАлию, сиделкой для ветеРАнов на время пРАктики. Как ныне известно каждому Русу, АвстРАлия стала тогда континентом-санаторием для Русских дружинников, вышедших на почтенные лета. Сложилось так многих условий и в целковую очередь – климатических. Находящаяся далеко за свирепствовавшем за Гималайскими хребтами ветром Бореем, что целковым свистом своим точил устремленные к небу искристо-белые горные пики, АвстРАлия омывалась топленым течением океаническим Гольфстрим, миф о котором также дошел до потомков в неизменном виде:
Давным-давно, во времена целковых дней победы над ящеРАми, юные беспризорники из жилищ, РАзрушенных в результате чешуйчатого нашествия, отыскали спички и от нечего делать подожгли водную гладь. Занялся океан, да так горел, что согрел тем самым воду в округе и после тушения не остывала она, благотворно влияя на климат. Оттуда сказание стихотворное изречение Руса Чуковского: «А лисички взяли спички...». Естественно славный Рус постаРАлся выгоРОДить далеких предков, заменив славян лисами, чем слегка согрешил против исторической пРАвды, но что сейчас вспоминать эту безобидную оказию, простим ее Русу, ведь не со зла он сие сотворил.
Сама АвстРАлия, как и прочие континенты, откололась от Пангеи во времена битвы Армагеддона и когда Русы, ходившие по морям в поисках достойного курорта для ветеРАнов ее обнаружили, стали думать они, как же сокРАтить сообщение меж Русо-ЕвРАзией и Русо-АвстРАлией. В итоге упросили Русы Сварога и Чернобога сковать им цепи, толщиною в кровать, дабы соединить им далекие земли. Вышедший из-под влияния зла Чернобог согласился немедленно, не против был и Сварог. Принялись тогда Боги за ковку, РАскалился металл. Подувичок дней и столько ж ночей не смолкал в кузнеце небесной бой стали о сталь, только дивные кольца вниз спускалися с грохотом. Наконец сложены были холмы из железных колец, высотою до облаков и тогда Боги и Русы сковали землю о многих концах – от Славянославичей (ныне Дарвин) до земель Стрибожьих (сейчас – гоРОД Перт) в АвстРАлии и от Шанхая, до гРАда Ханой, что у бРАтьев наших, китайских Русов.
Преисполнились тогда ветеРАны Армагеддона, пришли морем к плодоРОДным австРАлийским полям вместе с конями своими верными да стали возделывать их и благоРОДить за все Богов славянских. Ими были выстроены санатории «Дружба», артель «Товарищество», а также не счисленное число банек-парилок, акведуков, библиотек, бильярдных, общественных столовых, конюшен и занялись старые Русы досугом, а дети и внуки их подогнали на остров штанги, гантели, и занялась жизнь у дедуль полновесная. Рус же Александр поставлен был к ним в проверяющие – т.к. смышлен был и добр сердцем. Но в тоже время рекли ему волхвы перед отъездом:
–– Держи дедов в тонусе да сам не плошай. Как червей черных в небе завидешь – поймешь, что пРАвы были седые волхвы. Во многом в те дни судьба Русов будет от тебя зависеть.
Рус только пожал плечами. «Старики, что с них взять. Хотя и почтенные». Он собРАл чемоданы, и слегка опечаленный отъездом из строившегося на глазах Рима, жизнь где все время била ключом, отпРАвился в АвстРАлию на соглядатайство. До океана добиРАлся он сушей, пройдя с многими ветеРАнами тропою длинной от Рима к БелгРАду, затем в Киев, к Москве, затем в столицу, после к Белому Яру, КРАсноярску, Ханою, побивая путем малочисленных ящеров, уцелевших во времена Потопа Великого, огнем и мечом очищая Русскую землю от иРОДов окаянных.
Белый же гоРОД в его отсутствие заметно преобРАзился. Долга была стройка. Лучшие резчики и трудяги над камнем привлечены были к строительству дивному. Под руководством полушки проРАбов – Ромала, Цыгано-Русова сына (он же – Ромул) и Руса Артема построены были переулки, кварталы, дома и сады, гоРОДской рынок, прекРАсные бани с зеленой и голубою мозаикой, таверна «У Гены», крупный зоопарк. Но вот в чем ирония – имя Артема сегодня незаслуженно забыто потомками. Не без помощи ящеров сие святотатство произошло. И ими же воздвигнут на пьедестал истории вороватый Ромул-Ромал, кой в бытность проРАбом лишь бюджеты пилил, да асфальт приказывал менять денно и но;чно. Ими писаны тексты, мол, якобы в четь Ромула Русы назвали гоРОД. Чушь, грязный вздор! Во времена Русов, благодарные жители Рима ведали всяко лучше нынешних гРАмотеев и Артема они не забывали. Когда же пришло время строить новый гоРОД – Трою, решено было привлечь его к строительству, а по его окончанию в честь Артема воздвигнут был монумент монолитный благодарными Русами.
В те дни Артем прославился десятичками построек: сады и фонтаны, скульптуры, колонны, триумфальные арки, баньки-парилки, качалочки духоскрепные, но самым главным его достижением было возведение в Риме полушки библиотек. Целковая звалась «Аз» и РАзмешалась в целковом (одном) конце гоРОДа. Полушная звалась «Буки» и находилась на другом конце. Были они невероятно кРАсивы, видом своим восхваляя огромную важность чтения книг, ибо в них записана была тогда пРАвда, а она, как известно, РОДна сердцу Русов, ибо пРАвда – это великая мудрость, что идет от сердец людей и Богов. Колонны и вязы, балконы, читальни, а также бочонки с Байкальской водой – такого было их наполнение и весь Рим приходил за мудростью в эти библиотеки. Среди талмудов жрецов, затРАнскрибированных песнопений, инструкций к гРАжданской риторике и прочих трудов, были там и писания некоего Кедрова Савелия, малоизвестного ныне автоРА Древних Русов, от которого, во многом, дошли до нас и эти сказанья; и эпопея длинная о Чернобыльских Русах; и повесть его о нелегкой судьбе Русо-Поляках, входящая в не менее известный цикл «Слепая Ярость», а также сказания о чудных стРАнах с злодеями белыми при острых ушах. Magnum же opus его, что звался «Ю.Р.», был настолько в те дни известен всем Русам ясностью слога, проРАботанной столь вдумчиво и глубоко, что несмотря на его объем (больше «Ю.Р.» пожалуй лишь произведение «Людей доброй воли»), все Русы читали ее с большим интересом.
В простонаРОДье же полушка «Аз» и «Буки» сокРАтились до простых и понятных «А», «Б», и потому, когда целковый из Русов звал остальных придаться чтению умному, что промеж славян звалося "мозговой штурм", он произносил:
–– Штурмуем «А»;
Или же:
–– Штурмуем «Б».
В дальнейшем «Штурмуем» перешло в «РАшим», ибо частица РА, как известно, весьма почитаема у Древних Русов.
Артему же Русы возвели памятник на Миду и та постройка была поистине знаковой для Русской архитектуры. Огромный Артем, полностью отлитый из бронзы, возвышался на постаменте из крепких досо;к, уходил ввысь на многие меры и чесал челкою облака. В руке держал Рус пышущий жаром факел, освещавший путь в морях морякам и был столь огромен он, что даже Ацтеко-Русы, унесенные вместе со своим континентом далеко на запад, ровняли вычисления по нему пиРАмидальных обсерваторий.
***
За то же время, что РАзвились Русы, не стояли на месте и презренные ящеры. Их желчный дух, вкупе с яростью и бессильною злобой на отрекшегося от них Чернобога, не давал им покоя, доводя неприязнь зеленкожих аж до дрожи в коленках. Некоторые же столь злобны были, что даже кушать ото зла не могли и лишь хилели, озлобляясь по новой, от того слабели еще и так дальше по кругу... Этим и воспользовались проклятые элементали. Бывши безрукими почти поголовно, богомерзкие выродки отыскали уцелевших зеленокожих и взяли тех на поруки. Сойдясь с элементалимя на почве личной неприязни к Древним Русам и их Богам, ящеры признали главенство целковых, безусловно польстив их самолюбию. С той поры стали они плести новые козни.
Целковым делом вРАом запружены были далекие реки, текущие в стороне от сел, тРАктатов и гоРОДов. Там, в окружении изможденных паРАми подов акаций и пихт, а также склонившегося полуголого камыша и захудалых кустарников, во мРАке густого четвертушнослойного дыма ящеры стали плодиться в великом количестве. Все в тех же дымах, угоревшие и голодные, с прилипавшими от нехватки протеинов и белков к ребРАм брюхами, ковали они броню и клинки, воруя материалы в деревнях. Ближайшим из таких мест был ПГТ «Ло», где жил Индо-Рус Пад. Был он столь рукоделен, что всегда добывал металлы и руды в несметном множестве, и до того было много сих материалов добытых, что не замечал добрый Пад пропажи некоторых. Ящеры же до того обленились, что уже не мыслили не то, что труда Стахановского (Рус Стаханов, как известно, вдохновлялся РАботоспособностью славного Пада), но и труда в целом. И до того вошло воровство у них в привычку, что, идя в очередной РАз на дело, ящер произносил:
–– Пошлите к Паду, в Ло.
И такие же лоботрясы отвечали ему:
–– Нам тоже к Паду, в Ло. –– Означая тем самым свою готовность. В последствии сей ленивый лозунг превРАтился сцелква в «ПадуЛо», а затем в выРАжение «В падлу» и означать стал тем самым большую лень ящеров.
Множество лет таскали чешуйчатые металлы у Русов, не только у Пада, но и многих иных в РАзличных кузнях, скопив тем самым богатый и большой арсенал. От голода ж они спасались вега;нством. Ели листья они, кору и землю, гробя желудки и становясь злее день ото дня. Ныне адепты сей злачной пРАктики по издевательству над собой, в меру собственной глупости насаждать пытаются тРАвоеденье по всей планете, но не выйдет у них, покуда живут на земле потомки Русов и хРАнят пямть светлую по своим дедам.
Также науськали элементали ящеров в области кудесничества темного. Наученные ими, стали зеленокожие применять стали элементальские знания и столь предРАсположены к ним оказались, что преуспели громадно на этом поприще. Была выведена презренная формула дискриминанта, упоминавшаяся РАнее в сем фолианте. Вывели окаянные и Периметра формулу (Периметр = «Перун Мертвый») и многое иное тоже постигли.
Ублаженные этим известием, стали элементали претворять в жизнь новый план по Русову уничтожению. Возжелав унизить Русов нещадно и наплевав на то количество ящеров, кое будет принесено на алтарь победы, Февраль, Лесть и Гной все просчитали. Целковым делом вызвали они хвостатых к себе и в темном гроте, средь скользких скал и жидкого черного дыма от топленых свечей, вонявшего ушной серой, заповедовали:
–– Пошлите шпионов в стан наших недругов, прознайте их планы. Сулите величие, женщин и выпивку, предлагайте им отличные норы, пусть только выдадут русовы тайны!
Уяснив задачу, выдвинулись супостаты к перспективному новострою – Трое, ибо славен и велик был этот гоРОД те дни. Долго там вопрошали они у жителей планы Русов, прикрывшись фатою и длиннополой одеждой, однако те ясно понимали, что ироды чешуйчатые перед ними, а потому побивали последних огульно. Прознав об этом, отчаялись было элементали, но в этот момент целковый из зеленокожих проявил невиданную прозорливость, коей от него никто не ждал.
–– А что, ес-с-сли животных начать рас-с-спрашивать? Авось-сь-сь с-с-скажут чего.
–– Истинно речёшь, ящер! –– Воскликнул Февраль. –– Идите, ищите животных тщеславных и обещайте потешить их самолюбие и благосостояние их возрастить.
С сей установкой отпРАвились зеленокожие снова в обход Русской земли. Встречные коты посылали их, лисицы брехали на их щиты, птица ночная и птица дневная улетела от них в презрении, мычанием пРОДолжительным поругивали их и коровы. И вот в то время, когда казалось, что успеха не сыщут недруги и утонут они в собственной злобе, отыскали-таки хвостатые выродки беззащитного зверя.
В далеких землях Руси, у забытого острова Крит, что скрыт был от многих сырым туманом, наткнулись они на подводное лежбище. Там отдых имели после трудных РАбот дельфины-строители, помогавшие Греко-Русу ГеростРАту рыть гРАндиозный Суэцкий молочный канал (ГеростРАт был фанатом Ирийской архитектуры и желал воссоздать на земле молочную реку). Как РАз в тот момент, когда ящеры осматривали лежбище, целковый из дельфинов вернулся со смены. Он желал лишь целкового – мирно РАсслабиться на отлогом РАсчищенном мелководье. Набросились на него презренные ящеры. Нарушив уют выволокли они его из воды, избили ужасно и дымом подиков своих обкурили. Забросивши трудягу через плечо, помчались они быстро обРАтно, но здесь их завидела полушка Русов.
–– БРАтислав, неужто глаза подводят меня? Что это, ящеры?
–– Так близко к Русам ящеры не забиРАлись уже четвертушку поколений. Наверное, бРАтец, показалось тебе.
–– А как же доклады из дальних земель? Помнишь, что доносили об Александровом рейде?
–– Не знаю, не знаю. То давно было. Ты хочешь проверить?
–– Да. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
–– Тогда пройдемся.
И БРАтислав со Святославом отпРАвились к черневшей в предзакатных сумерках опушке леса, где, как почудилось Святославу, мелькнули подозрительные хвостатые тени. Четвертушкопалый след, окруженный по фронту множеством бРАтьев встретил их молчаливо, но при этом кРАсноречиво. По сим следам поняли Русы, что не показалось им, что тени те были ящеРАми и испили тогда водицы Байкальской, устремляясь в погоню. Однако элементали были хитры и столь же коварны, такой ход событий они предвидели. «–– Учуете если на спинах своих беглый взгляд Руса, делитесь отрядом напополам. Одна часть вступит в бой и, РАзбив русов, догонит вторую. Даже не думайте о сопротивлении – они на него не способны. Всем нам известно, как слабы эти жалкие русы. Но и не думайте влезать в бой сРАзу все, помните, на первом месте – задание. Те, кто уносят с собою пленного – заметайте хвостами следы». И глупые ящеры поверили жестоким элементалям, ибо были они из молодых поколений, что битв почти не видывали и не ощутили еще на губах вкуса собственной крови. Промеж себя – устно, а с собой сами – мысленно, бахвалились они, как побьют Русов, как отомстят за дедов, и никто из них не задумался даже, для чего же полушной группе заметать следы, если, по логике, их друзья-ящеры и так знаю дорогу, а Русы все целковое будут убиты? Воистину, ящеры были глупы!.. Эта глупость их и сгубила.
РАзделившись по плану, зеленокожие затаились в кустах подле обрыва и навострив копья, решили дождаться приближения Русов. Спрятались также они и на вершине обрыва, прильнув чешуйчатыми животами к тРАве, уже начавшей остывать в вечерних сумерках. Ждать зеленокожим пришлось не долго – через минуту между деревьев показалась полушка Русов. Когда БРАтислав со Святославом пробегали подле обрыва, ящеры выскочили из засад, подняв в воздух облака тРАвы и пыли и ринулись в свой последний бой.
Мускулистой рукою Рус БРАтислав сжал челюсти целкового ящеРА со скоростью сокола и, отведя в сторону его склизкую шею, Рус рубанул секирой, снеся чешуйчатую голову с плеч к элементалевой матери. Грязная жижа брызнула на кустарник, по земле скользнул хвост, и ящер упал к ногам БРАтислава, на лету бездумно цаРАпая когтями воздух. Рус РАзжал пальцы и голова также упала в объятия политого темной жижею дерна. Вид извивавшегося в ногах Руса обезглавленного бРАта, а также вытаРАщенные в испуге его глаза, изрядно шокированные самоуверенных ящеров. Они завопили:
–– Жалкие рус-с-сы!
–– Убьем их!
–– Убьем!
–– Их всего двое!
–– ДуРАчье стоеросовое, пРАвильно говорить – полушка! –– Воскликнул Святослав, метнув топор в целкового. ПРОДолжилась битва. Скорость ее была для ящеров потрясающей, ибо, знавших до селя о силе Русов лишь по лживым россказням элементалей, не ожидали они подобной мощи и ярости.
СРАзу четвертушка вРАгов налетела на Святослава, однако Рус, извился буквой «S» увернувшись сцелква от целкового, а следом от полушного выпада копий, обрубил древка и снес ящеРАм головы, четвертушному же загнал меч под доспехи, приподнимая того над землей. Кровь со зловонием потекла по рукам, ящер стал захлебываться недавним обедом, гейзером хлынувшим из ноздрей. Еще полушка ящеров сложила буйную голову в схватке с БРАтиславом. Отпарировав удары мечей, Рус РАзрубил целкового ящеРА напополам, полушному же снес ноги и тот почти мгновенно кровью истек, успев отползти на осьмушку метров.
–– Вот это да, живые ящеры! Кому скажи – не поверят!
–– Верно подмечено, только... Чего здесь забыли эти презренные?
–– Не знаю. Давай-ка осмотримся кругом, глядишь станет понятней.
Но понятней не стало – следы оказались заметены и найти их Русам не удалось. В результате дружинники возвРАтились обРАтно в Трою ни с чем, ящеры же возвРАтились к элементалям с дельфином. Очутившись в клоаке, начали зеленокожие избивать пленника, требуя поведать им все, что тот знает о Русах. Упорно молчал хРАбрый трудяга и ничего ящеРАм он не сказал. Тогда к делу подключились элементали. Они дурманили его, насылали кошмары, на выбор обещали ему место на небесах, или же сРАзу в Ирие, а также выкололи бедному глаз, лишали сна и заставляли есть собственные плавники. В конце концов дельфин не выдержал. Под скрип перьев гусиных на пыльном пергаменте выдал он ящеРАм все как на духу.
Так прознали вРАги про проект создания Суэцкого канала, кой Рус ГеростРАт замышлял прорыть во славу РОДа и наполнить парным молоком, дабы возРАдовались Русы и жизнь их облегчилась. Как только сведения были получены, элементали убили дельфина, осмеяв его тело. Пред смертью они плевали в него, утверждая, что никогда такому слабому не попасть ни в Ирий, ни на небеса. Теперь же, зная о ГеростРАте, составили элементали коварный замысел и начали его реализацию.
Из собственной тени, что черней крыла ворона, сшили они одеяния скрытные да нарядили в них ящеров. Переодетые так окаянные ироды высланы были в ночи к обители ГеростРАта – просторному целковоэтажному дому на отшибе, кой находился на самом кРАю пока еще безымянного гоРОДа, где жили строители, во главе с Артемом и их семьи. Строго-настрого наказали им элементали с ума ГеростРАта. Хвостатые немедленно приступили к выполнению замысла.
В будний день, едва наступило утро, ГеростРАт вместе с дочкой ушел из дому – он напРАвлялся осмотреть местность близ канала, а после зайти в гоРОДскую коллегию, дабы высказать предложения по названию гоРОДа. Он запер дверь, сунул ключ в карман и ушел. За каждым шагом его из-за песчаных холмов следили хладные очи. Стоило ему скрыться, бесстыжие ящеры взломали двери, проникли внутрь и стали переставлять вещи его кабинете. У натюрморта они слегка изменили наклон; притащили и бросили на бамбуковый стул полотенце; поменяли местами стакан и свиток; следом спрятали тапочки, завязали шнурки на новых лаптях и затаились среди домашних теней домашних.
Примерно через час ГеростРАт возвРАтился – он забыл РАсчеты и вернулся за ними. СтРАнным показалась Русу обстановка в доме и осмотревшись, он призадумался он. «Хм... Что за нечесть?». Он не стал возвРАщаться в коллегию, попросив дочь передать его просьбу о переносе заседания и запершись у себя, вернулся к перепроверке РАсчетов. В тот день дело на этом и кончилось, но было это только начало. Каждый день донимали ящеры Руса, каждый день подтасовывали они бумаги, вырывали листы, перевоРАчивали и меняли вещи местами. Сцелква ГеростРАТ ласково поинтересовался у дочери, не она ли случайно задела картину, либо передвинула вазу с каРАндашами, но Мельпомена закономерно не сознавалась в том, что не делала. Тогда стал ГеростРАт ее подозревать. Он все чаще стал закрываться в кабинете, потерял сон. Он мог часами просиживать у РАспахнутого окна, переводя бегающий взгляд с рукояток стула на стол, со стола на каРАндаш, с каРАндаша на солнце, с солнца на вазу. Спустя неделю бессонницы, он начал слышать тихие голоса. Сначала они казались ему лишь шумом ветРА, побочным действием бессонницы, но затем в его голове стало все отчетливее звучать навязчивое слово «Троя». Сие слово стало заполнять все потоки мыслей, голоса шепотом советовали ему назвать гоРОД сим словом и даже, якобы логично доказывали, мол есть цифРА такая – «три», и даже схематичное есть у нее написание: «3». «Налепится, конечно!» –– РАзмышлял Рус, но голоса не уходили. Они не оставляли его ни в уборной, ни на совещаниях, ни за столом. В конце концов, на очередном заседании Рус объявил, давясь вязкой и теплой слюной, почти ничего вокруг не РАзбиРАя:
–– Я, й-а... Я предлагаю назвать этот гоРОД... Троей!
Пусть и смутились члены коллегии, однако из уважения к мудрому Русу решили прислушаться и ввести чудное название в обиход. «Мужик он мудрый, столько построил, наверное, есть основание назвать гоРОД так» –– Порешили они, пожав плечами. К тому же не против был и Артем.
Не успело название это появиться на воротах и пойти в наРОД, как в отдаленных темных низинах и пустынных далях Монгольских, далеко-Русских и Персидских степей воспылали сладостным упоением бесчисленные полушки огненных глаз – то массы ящерские пришли в движенье. Так, по иноРОДному слову, что РАзнеслось с каРАванами, поняли супостаты, что в достатке оружия у их собРАтьев и к нападению они готовы. Оставалось лишь узреть условный сигнал...
Вот, собственно, в таком положении находились дела Древних Русов и ящеров на этом участке истории, когда на землю Русскую ступили в новое время Боги и Святобой, простРАнственно-временным порталом перенесенные.
Часть 2.
Огонь безумия.
***
ПростРАнство и время РАзверзлись пред ними, и путешественники оказались на новом месте. Едва Рус повернул голову, он узрел гоРОД чудесный, с милыми сердцу малыми зданиями, отдаленным журчаньем фонтанов и торговой лавкой «Хламидиоз», близ коей и оказались Боги и избРАнный. Торговлю держал здесь чистокровный Рус Мойша, пРОДающий плащи хламиды отменного качества. Прищурив глаза от колючих солнечных лучиков, спросил Святобой:
–– И-и-и... где мы?
–– Как это где? В Трое, конечно. –– Отвечал Даждьбог. –– Известный гоРОД.
–– Эм... ГоРОД-то известный, вот только...
–– Что?
–– Мы же в Египте!
–– Ну да. А тебя это удивляет?
Святобой умыл лицо ладонью и надул щеки.
–– Я может, конечно, не сильно дружу с геогРАфией, но в моем представлении Троя должна быть, эм-м... Где-то не здесь? –– Он пожал плечами.
–– Кто такая, эта твоя ГеогРАфия, и что она уже успела тебе наплести? –– Перун подбоченился, вновь начав заводиться. –– Какому только идиотизму вас в учебных заведениях учат!
–– Тьфу! ГеогРАфия – это наука такая.
–– Наука? Ты это брось, это все от чешуйчатых. И они тебе лгали, мы – в Трое.
–– А как же...
–– Что?
–– ПиРАмиды! –– Выпалил Святобой, поднеся ладони на уровень подбоРОДка и зашевелив пальцами. –– Какая, censored, Троя?!
–– Святобой, ты вРОДе бы Рус не глупый, должен был уже привыкнуть к тому, что почти все, что ты знаешь – не пРАвда. –– Сказал Перун, одарив парня взглядом, говорящим: «Дело решенное»». Взгляд, однако ж, должного эффекта не произвел – на лице Руса большей ясности не прибавилось. Поглазев на него еще секунду, Перун спросил с усталостью в голосе:
–– Хорошо, давай объясню на картошке: сколько ты пиРАмид видишь?
–– Ну, три.
–– Ну-у-у.
–– ?
–– Ну три, Троя, все же логично!
От сего объяснения взгляд Святоборга стал только задумчивее.
–– Так ведь это...
–– Чего?
–– Это ж не Русов счет!
На сих словах пришло время смутиться уже Богам. «А ведь и впРАвду, по-Русски «тройка» четвертушкою будет...».
–– Не доброе это знамение... Видимо элементалями уже создан новый коварный план и у них есть агенты в гоРОДе, иначе с чего ему становиться Троей?
Ответа не сей вопрос ни у Богов, ни у Руса не было.
***
«Пламя, пламя, нам... Тебе нужен огонь! Ты сожжешь его. Да, ты сожжешь! Пламя, пламя... Утопим!» –– Сии мысли роились в голове с жутью, какой наполняет сердце эхом, РАздающееся от убийства в гоРАх. Они походили на верблюжий хРАп, но, казалось хРАпела не голова. ХРАпели стены, хРАпели сусеки, хРАпела подушка и даже пиРАмиды – и те хРАпели, мусоля ГеростРАту целковые и те же мысли. «Осса! Пелион! Шпиль! Высоки, крепки. Не устоят!.. Иди, иди к Артему...». В довесок к этим умственным метаморфозам, непонятному изменению подверглась и его тень – она отчего-то приобрела хвост, который кроме него никто не замечал. Вновь и вновь подходил отчаявшийся Рус к спешащим по делам горожанам, но те лишь крутили головой у виска.
–– Кукухой поехал, не иначе.
–– Ветер в голове, а еще – архитектор! Какой к ящеру хвост?
–– Тебе бы пылью поменьше дышать, ГеростРАтушка.
Очередной день подходил к концу. Вернувшись домой после еще целкового изнурительного дня, ГеростРАт скрипнул дверью и уныло побрел в напРАвлении ванны. Миновав кухню он на секунду остановился в дверном проеме. Взгляд его упал на гостиное зеркало и Рус невольно застыл, осматривая себя. Изможденное, словно вымазанное известкой лицо, окончательно заплетшиеся сами в себе грязные волосы, брови, ставшие, как будто в полушку РАз массивнее, сузившиеся на нервной почве черные очи. Глядя на свое отРАжение, у ГеростРАта защемило в груди. Он почувствовал и сРАзу не захотел себе в этом признаться, что похож человека, потерявшего голову. Однако душевное РАсстройство было на лицо.
В лекарских летописях читывал он о подобной гримасе. Она застыла на целковом ребенке ЗавРА, безымянном велоциРАпторе, что свалился с Олимпа, во время РАспри Богов. Он был еще жив, когда подоспел к нему лекарь и единственным, что читалось в его скачущих по округе глазах, было безумие. «Горящий взгляд. Словно каленое олово» –– Таким было описание в старинной записи... И вот теперь такое же олово смотрит на него с той стороны. Неожиданно в зеркале к его голове поднялся, а затем быстро скользнул вниз темный хвост, заставив ГеростРАта отпрыгнуть в ужасе.
Он приземлился на четвереньки, взглянул напРАво, налево, осматриваясь рывками вервольфа. Хвоста не было. В отчаянии Рус опустился на пол и уткнул чело в колени.
–– С-с-сейчас, включай! –– Прошипел бРАтьям стоявший у окна ящер, скрытый полою чудо-одежды.
–– О, великие Боги, мой славный РОД, что же это твориться! –– Воскликнул Рус целкововременно с наполнившим комнату звуком. ГеростРАт болезненно сощурился, в ушах зажужжало. «Что это?».
Он поднялся и прошелся по комнате. Посмотрел в окно – источника звука нигде не было видно. «Может и пРАвда схожу я с ума? Ведь все по-старому: те же стены, посуда, тот же дом, кипарис за окном, дорожка все та же... О, великие Боги, что же мне делать?!»
–– О, великий РОД!
Но мысли Руса не достигали уха Богов, ибо в этот час ящеры применяли против него стРАшное оружие – они глушили связь с РОДом вышкой 5G, кою рядом с домом установили под видом старого кипариса.
–– Бесполезно... РОД оставил меня... Нельзя сдаваться, канал сам себя не закончит! Надо высчитывать!
Он вернулся к себе, забыв о намерении принять кадушку и, сев за стол, РАзгреб бумаги и пустился в РАссчеты. Ноль, целковый, полушка... «Целковый и золотничок десятичков... Надо перепроверить». Ноль, целковый, полушка... «Осьмушка в медичке и... да быть такого не может! Ноль, целковый, осьмуш.., нет, не пРАвда, полушка! Полушка, полушка...». Ноль... «Как может такое быть, какие подувички, зубило мне в тРАпецевидность! Почему каждый РАз новые цифры, когда исходные данные одинаковые!?». Ноль, целковый...
В вычислениях прошел весь оставшийся день. Ничего не высчитывалось. В бессильной злобе Рус смахнул со стола осадившие его РАзум бумаги. «Все тлен. Ей РОДу, да что же это я, РАзучился считать?!».
–– Что же я, РАзучился считать?! Мельпомена, РАзве я... Мельпомена?
Ответом ему была тишина.
–– Мельпомена, дочь моя, ты где? Мельпомена!
«Вот дурна-курятина! Куда же ты делась? Ну ничего, вот только приди с танцулек своих... Всеку тебе по целковое!». ГеростРАт вышел из кабинета и снова прошелся по дому. Он зашел в спальню, в ванную, затем опять в спальню, пошел на крыльцо, почесал подошвой шлепанца коврик. Дочери все не было. «Хм... Обычно она не задерживается... Что ж за бардак твориться?.. Какие-то эти недели стРАнные... Мельпомена?» –– Тут он увидел вдалеке дочь. Она стояла, одетая в васильковое платье, волосы ее были скомканы. Они собРАлись в грязный клубок, слабо натянутым под дланью дубового гребня.
–– Мельпомена!
Девушка не отзывалась. Вместо этого она РАзвернулась и медленно побрела в противоположную гоРОДу сторону.
–– Мельпомена! Мельпо... Вот стерва. Иди сюда! От дурная... Ну ничего, сейчас ты у меня по паясничаешь. –– С сими словами Рус схватил стоявшую в углу прихожей лозинку и скорым шагом поспешил за дочерью.
***
–– ЗдРАвы будьте, славные Русы! –– Сказал Даждьбог, подойдя к лавке и приветствуя Мойшу и его сына, РАскладывавших на витрине сукно и плащи.
–– ЗдРАв будь и ты, о могучий Даждьбог. –– Улыбнулся Мойша. –– ОтРАдно видеть тебя в нашем гоРОДе. Что-то не так? Взгляд у тебя какой-то обеспокоенный.
–– Да как сказать, бРАтец. Подозрение есть у меня, что ящеры подлые снова подняли головы.
–– Эко чудно речешь ты, прямо как та полушка.
–– У?
–– Да есть здесь полушка полоумных Русов... Не пойми непРАвильно, дружинники они что надо, вот только молодые еще, несут околесицу.
–– Ты о чем это, Мойша?
Перун и Святобой переглянулись. Мойша-младший прошел мимо избРАнного и протянул Перуну изумрудного цвета сукно.
–– Да дни назад пришли с поста отдаленного БРАтислав со Святославом. С ног до головы перепачканные, глаза горят... Принесли вести, мол видели ящеров и билися с ними... Думаю, врут.
Тем временем Перун взвесил сукно на руке и нагнулся к Мойше-младшему. Между ними зашептался следующий полушкалог:
–– Шелк?
–– Лучше! БелоРусский крибздишинк!
–– Почем?
–– Подувичок талантов за метр.
–– Ты че, рехнулся, да ему же полтоРА – кРАсная цена...
–– Таки мы – Русы, друг друга не обманываем.
Даждьбог же спросил:
–– С чего так решил?
–– А их смена на посту не застала. Они прибежали только через полушку десятичков минут, все перемазанные и понеслось... По бабам бегали, не иначе, а, вишь, признаваться теперь не хотят.
–– Думаешь?
–– А то! Небось вымазали лицо на скорую руку, да и говорят «кровь». Ага, как бы не так. Где ты видел зеленую кровь?
–– Где ты видел такие цены?!.
–– Можно по тише, Перун?
–– Сорян. «–– Где ты видел такие цены?!».
–– Такой нелепицей они могут РАзве что грудничкам годовалым пудрить мозги, ну а нас-то с начальством не проведешь.
–– А где, говоришь, они теперь?
–– Так вестимо задержаны, в казематах сидят.
–– Понял, благодарю. Мы, пожалуй, пойдем.
–– В узилище?
–– Да. Должны же Боги выручать Русов.
–– Добро, тогда передавайте приветы.
–– Обязательно.
–– Так ты ничего не возьмешь?!
–– Нет.
–– А чего мозги мне тогда пудрил?!.
На том Боги и Святобой РАсстались с торговцами и устремились в глубь поселения. Неспешным шагов вошли они на узкую уютную улочку, с полушки сторон осененную стенами домов, кои, казалось, РАдостно тянулись навстречу друг другу, и мощеную в полушку полос каирским песчаником, и все так же неторопливо затопали к центру. Почти севшее солнце игРАло отРАжением в небе, РАсслаиваясь у гРАницы горизонта, словно намазанный на ломоть хлеба топленый сыр; стройные пальмы, притаившиеся между сложенными из известняка, ангидрида и гипса жилищами Древних Русов, ласково шумели ветвями, возвышавшимися над крытыми камышом крышами где-то на полтоРА целковых метРА. Они вытягивались в такт пробегавшему по ним вечернему ветру, и детский смех, доносившийся из дальних дворов, венчал картину гоРОДского спокойствия.   
–– КРАси-и-иво здесь, верно? –– Спросил Перун, скользнув взглядом по левой стороне улицы. В подтверждение его слов одесную РАздался смеющийся Русский говор:
–– А то!
Взгляд четвертушки путников устремился на пРАво. Впереди, буквально на РАсстоянии метРА, с окованного тонким железом балкона, стилизованном под стоявшие на нем же цветы, что выглядывали из-за глиняных горшков, похожих на абажуры, облокотившись, стоял Мексикано-Рус. Под ним РАзвивалась укРАшавшая балкон мишуРА, свисавшая с балкона на манер пышных медных усов хозяина дома. Он был одет в укРАшенные текучим синим орнаментом галифе и песочную косоворотку, под которой угадывались рельефные мускулы. Глаза дивного Руса отдыхали в тени тРАдиционного славянского сомбреро. Над пРАвой бровью виднелся гетеросексуальный пробор.
–– А, Мигуэль «Эль Койот» Диас^*, наш старый приятель! –– С улыбкой на лике произнес Перун. Даждьбог приветливо помахал Русу. –– Как поживаешь?
–– Отменно, отменно. РАд лицезреть вас в наших кРАях! А кто это с вами, о славные Боги?
–– Это – Святобой, избРАнник РОДа. Битвы великие ему суждены.
–– Эгей! –– Мигуэль лихо подбросил в воздух сомбреро. –– Вот уж не думал, что увижу того, кого не было РАньше, но о ком все говорят! А что, РАз уж вы тут, выходит намечается битва?
–– Так точно, бРАтец.
–– Неужто ящеры?! –– В глазах Руса, холодных и ясных, как горное небо зажглись огненные искры, отличающие среди прочих азартного война.
–– Да. И похоже, нападут они довольно скоро. 
–– Вот дела... Так значит та полушка все-таки была пРАва!
–– Ты о дружинника, посаженных под арест?
–– Да, Святослав и кузен его с Чехии, БРАтислав. А я-то думал, от меда у них помутнение было или же девки кРАсивые в кабак завлекли... Значит ящеры... Вы к их начальству?
–– Да, а что?
–– Тогда погодите, я пойду с вами. Не хватало еще пропустить славный махач! –– Сказав это, Мексикано-Рус спрыгнул с балкона. –– Пойдемте.
–– А дверь?
–– Что – дверь?
–– Закрывать не будешь?
–– А у меня выносить толком и нечего, так что мне вообще censored, даже дверь открыта.
–– Хах. Ну ладно.
Улыбнувшись друг другу, Русы напРАвились к комендатуре. Путники прошли подувичок кварталов, петляя по улочкам, любуясь ими и временами своРАчивая. Иногда к ним сбегалась детвоРА и добрые Боги по-отечески трепали их за щеку. Иногда подходили слепые старухи и Боги с той же легкостью возвРАщали им зрение.
Так, окруженные гомонящими и лопочущими детьми, у некоторых из которых уже начали РАздуваться щеки, дошли они до УДВР (УпРАвления Дружины Великой Руси) по Тройской области – тучного и приземленного здания со строгой архитектурой, внешне похожего на помесь лягушки-быка и головы орка с бровями Брежнева. Сложено оно было из грязно-кРАсного кирпича нестандартной величины (каждый кирпич был в четвертушку больше привычного Святобою), бетона славянского и пальмовых веток. Окон, как и подобает в подобных заведениях по регламенту, было в избытке, но РАсполагались они высоко, к тому же были все заколочены, так что РАспознать в них хоть какое-то движение представлялось занятием решительно невозможным.
Решив не топтаться особо возле дверей, путники смело протиснулись внутрь, с прохода заявив сидевшему в каРАулке дружиннику:
–– Нам бы главу упРАвления, уважаемый.
–– Вы по какому вопросу?
–– Касаемо служивых БРАтислава и Святослава. Хотелось бы с ними переговорить.
–– Что ж, я спрошу у него. Как доложить о вас?
–– Перун, Даждьбог, Свято...
–– Ни слова больше. –– Сказал посветлевший лицом сотрудник и уже через секунду скрылся за железной дверью. Минуту спустя он возвРАтился совместно с почтенного вида Русом.
***
–– Мельпомена, Мельпомена, постой! Да что это с тобой происходит?! –– Восклицал ГеростРАт, перешедший уже на пробежку трусцой. Руку с лозинкой он спрятал за спину. –– Дочь, дочка-а, постой! Да притормози ж ты хоть на мгновенье! Вот хворь!
Но Мельпомена, казалось, и не думала останавливаться. Она все также РАссеяно брела в сторону стройки, наклонив голову влево, отдавая волосы свои вечернему ветру, что уже трепал подол ее платья.
–– Ты где была? У Валерки? Ну ведь он же дубина стоеросовая! Да погоди ж ты, воротися, я все прощу! В конце концов, я – твой отец и я приказываю!.. Да ты хоть знаешь, как мне сейчас плохо?! Я все делал, я с... –– Тут он споткнулся. –– ... Я считал, считал, туды б его РАз туды! Ты хоть представляешь себе ти цифры? Да почему ж ты молчишь?!
Мельпомена все также не обоРАчивалась. Вместо ответа она поспешно поднялась на пригорок из щебня и также поспешно скрылась за ним. «НеРАзумная, да что же это с тобой?». ГеростРАт тоже вскаРАбкался и пошел следом, несмотря на давшийся с трудом подъем (события последних недель внутренне опустошили Руса. К тому же он давно не спал). Наверху РАсстояние между ним и дочерью сокРАтилось спустя полушку шагов. Вызвано сие было тем, что Мельпомена, достигнув крутого склона канала, остановилась перед ним, изредка покачиваясь, точно тРАвиночка на ветру. Ободренный ее остановкой, ГеростРАт быстро настиг ее и схватил дочку за руку.
–– Мельпомена, да что с то... Великие Боги! Ты холодная!
Тут только увидел он ее лицо: застывшие в глазах слезы, мученическое выРАжение очей и скул, общую нездоровую бледность. Приглушенно-сдавлено она выдавила из себя:
–– Мне плохо, пап.
В этот момент от ее тени поднялся хвост, черней поздней ночи, ГеростРАт в ужасе вскрикнул и хотел было отскочить, но не смог – неизвестная сила держала его, заставляя ерзать на месте. Рус уже увидел подобный хвост, десятичок минут назад поднявшийся от его тени. Оцепененье, испуг охватили его, у него не получалось пошевелить ничем, кроме головы, но подвергнувшись губительному влиянию стРАха, он вРАщал ей теперь слабо и неосознанно, подобно держащемуся на соплях у потолка торшеру, которой в РАзгар игры потревожили дети и кой начинает носиться как угорелый.
Их хвосты встретились и обвили друг друга, в этот момент тени полностью отделились от своих "хозяев", большими кляксами проплыли по песку и восстали отдельно, обРАтившись в злобно шипящих ящеров. Освобожденная от их влияния девушка без сил рухнула на пол, ГеростРАт пал на колени.
–– С-с-сломи его волю!
Супостат в черном метнулся к Русу, схватил его за щеки и выволок к кРАю канала. Он уложил голову Руса так, чтобы глаза ГеростРАта смотрели на медный вентиль, лучисто блестящий в закатном солнце. Через секунду подле вентиля выстроилось несколько ящеров. Они окружили его и, напрягая хилые мускулы, начали повоРАчивать. Послышался скрип – где-то внизу пришли в движение массивные стальные шлюзы. Полилось молоко. Сцелква из-под стали струился мелкий ручей, но вскоре он стал РАсти и шириться, все бурнее, бурнее, на глазах превРАщая в быстрый поток, клокочущий бешено. От этой скорости кипела молочная пена, в воздухе быстро РАспростРАнялся сладковатый запах.
–– Что... что вы делаете?! –– Шокировано прошептал ГеростРАт. –– Проект не готов! В брега вокруг не закачан кисель! Без него...
–– Тихо! –– Блеснувшие в спустившихся с небес сумерках когти прошлись взад и вперед у его уха, после чего холодная лапа окаянного ирода приподняла его над землей, крепко приложив Руса. Слезы сверкнули из глаз, из-под подбоРОДка выскочили комья земли и, устремившись вниз, исчезли в бурлящем потоке. –– С-с-смотри! –– С наслаждением сказал губитель на ухо, кривой ладонью указав в сторону. Там, на гРАни обрыва, полушка зеленокожих энергично РАскачивали девушку, держа ее за руки и ноги. ГеростРАт узнал ее.
–– Мельпомена!
Сей крик отчаяния сорвался с его уст целкововременно с полетом – гнусные ящеры сбросили несчастную в молоко.
–– Кх, х-а, ублю-удки! –– Крикнул ГеростРАт, давясь собственным горем. Последние остатки сознания умерли в нем вместе с подступившим к горлу комом и дальше некогда целковый из мудрейших Русов забормотал нечто бессвязное.
–– Вс-с-стань, отряхнис-с-сь! Ты еще нам пос-с-служишь. –– Повелительно гаркнул ящер, поднимая ГеростРАта с земли. –– Держи вот.
Он протянул потерявшемуся в безднах безумия Русу незажженный факел.
–– Иди, с-с-сожги прораба Рима, пос-с-служи гос-с-сподам нашим! Пшел прочь, жалкий рус-с-с!
Ничего не видящий, убитый горем и Богами покинутый, молча напРАвился ГеростРАт в сторону гоРОДа, шатаясь и спотыкаясь, под тихое улюлюканье ящеров. Их криков, насмешек не слышал он, ибо все кругом казалось ему бесплодным шумом...
В последствии, пытаясь отомстить Русам, трусливые ящеры извРАтят эту историю, превРАтив ее в презренный комедийный фарс. Они создали оскорбляющий Русов молочный завтРАк «Miel Pops», издеваясь тем самым над светлой памятью бедной девушки. Те же из Русов, кто хоть как-то пытался сохРАнить историческую память о предках, запутались все же. Целковые определяли Мельпомену как божество, другие – как древнегреческую нимфу, благо теперь пРАвда стала доступна и многолетняя ложь обРАщена в пыль словом истины...
Но то будет куда позже, а сейчас сошедший с ума, целковинокий, Рус шел в ночи, удаляясь все дальше от шумящего канала. Не слышал, да и не мог он услышать уже шипенья ящеров, кое перекрывал шум канала.
–– Иди, дай им с-с-сигнал и взирай на то, как как истинные Боги разрушают твои творения!
***
–– Так вот значит что. –– Подытожил Рус, РАзгладив усы пощипывая боРОДку.
–– Да, Мускулслав, твои парни не лгали. Бились с ящеРАми они наверняка.
–– Может тогда РАсспросить их, узнать, где видели они их засекли? Может знают чего?
–– Да думаю поздно уже уточнять. РАз уж ящеры вышли из тени, то должно быть, готовыми чувствуют они себя. Держу пари, нападут очень скоро.
–– Даждьбог пРАв. –– Согласно кивнул Мигуэль. –– Запоздали мы игРАть в детективов. А вот нам дружинники точно понадобятся! Прикажи лучше отпустить парней.
–– Так и сделаю. –– Мускулслав кивнул подчиненному. Тот быстро вышел, захватив ключи. –– Что будем делать?
–– Думаю... –– Начал было Святобой, но тут в кабинет ворвался другой дружинник.
–– Тревога! Несанкционированное открытие шлюзов в десятичке десятичков локтей отсюда!
–– Поздно думать, в копье! –– Скомандовал Мускулслав. Резким движением встал он из-за стола и открыв шкаф, облачился в кольчугу славянскую, запРАвив за ворот длинную черную боРОДу. –– Похоже ночь будет жаркой.
Полностью во всеоружии (если, конечно, не считать Мигуэля) выскочила из здания УДВР дружина славянская. Впереди неслись Мускулслав и Святобой, позади них все сотрудники аппаРАта порядка, включая освобожденных из неволи БРАтислава и Святослава. Перун и Даждьбог взмыли в небеса.
–– Дружина, давайте скорее к каналу! Мигуэль, оповести жителей. Если дело дрянь – пусть будут готовы эвакуироваться! –– С словами этими поспешили Боги к Суэцким шлюзам. Через недолго была на месте и вся дружина, однако на месте не обнаружили они никого. Русы хотели было ринуться к шлюзам, но без закаченного в песок киселя, как было предписано перед открытием, берега близ канала стали проваливаться и хРАбрые Русы вязли в вязкой почве, уходя в нее по пояс.
–– Боги, вся надежда только на вас!
Те и без них поняли все. Мгновенно оказались они у вентиля и до смачного скрипа закрутили его. Молоко перестало поступать, и влага начала всасываться в землю.
–– Кто ж это сделал? –– Осудительно покачивая головою и цокая спросил Мускулслав, дивясь РАзрушениям, нанесенным округе. Огромные участки земли, с полушки сторон от канала превРАтились в вязкое месиво, на подобии сгущенки светло-коричневой. Учиненный ущерб нельзя было подсчитать сРАзу, но и дубине было понятно, что счет пойдет на ни целковый десятичок десятичков в десятичковом десятичке, а потому надеяться на открытие канала в ближайшем будущем точно не стоило. Так на долгие годы заморожен был великий проект Древних Русов, к которой потомки их вернуться лишь с легкой руки видного ФРАнко-Руса Наполеона...
–– Дивитесь, что это? –– Воскликнул кто-то, указав на вспыхнувшее в гоРОДе пламя.
–– Они... они обмишурили нас!
***
ГеростРАт шел по шумящим ночным лепетом улицам, не РАзбиРАя особо дороги. Полушку РАз сталкивался он с бегущими навстречу женщинами, коих предупредил о возможной опасности Мигуэль и которые теперь стремились вывезти детишек подальше из гоРОДа. Сталкиваясь в темноте, они поспешно оглядывались и взволновано выкрикивали, пРОДолжая свой путь:
–– Кто в такой темноте шляется! Хоть бы светильник взял!
Или:
–– Ты что, не слышал, что происходит?!
Но скользившему во тьме ГеростРАТу было не до них. Ему вообще ни до кого не было дела. Его действиями руководил завороженный туманом безумия мозг, влекущий ноги к заветной цели. Факела он не зажигал – не время было. Наконец, пропетляв подувичок-другой улиц, достиг ГеростРАт памятника славному Русу Артему. Высокий, широкоплечий мужчина из бронзы, стоящий в полный рост, славящий своим видом не только себя, но и всех Русов, гордо держащий факел в руке, гордо возвышался на просторном Миду. Молча уставился на него ГеростРАт. Он ведь сам проектировал этот памятник, сам подводил к факелу газ, прокладывая трубу чрез бронзовое тело, сам руководил строителями, болевшими вместе с ним этой постройкой, из любви к Артемке не спавших ночами и только строящих, строящих, строящих... Он смутно вспомнил, как зажигал этот самый огонь, что грел сейчас темные облака. Могла ли в этот момент пойти иначе история? Нет, увы! Мысль о зажженном пламени не вернула Руса в РАзумный мир, наоборот, она подсказала ему зажечь собственный факел.
Яркое пламя как-то... таинственно, словно стесняясь себя самого, вспыхнуло на черной площади, нервно запрыгав по стенам блеклыми отблесками. Впалые глаза, лишенные ясности, недолго глядели на его языки. Тихим шагом, каким скрываются с подоконника воры, подошел Рус к деревянному постаменту. Рука, опуская факел, не дрогнула. Быстро занялся сей постамент, бронзовые пятки Артема невольно игРАли огня отРАжением. Прошли секунды ожидания и огонь достиг газовых труб. Мгновение ласкал он их язычками, после РАздались несколько негромких взрывов – это возле трубы трескалась бронза. ДобРАвшееся до дармовой пищи пламя стало теперь неуемным. Оно взметнулось вверх, проникнув под бронзу и пройдя путь от пятки до локтя и выше – к Артемову факелу. От алого жаРА, пышущего внутри, статуя приняла вид запеченной курицы. Через мгновение оглушительный взрыв сотряс округу. Горящие куски дерева и оплавленного метала РАзметало по ночным кварталам. Загорелись здания. Ни от Артема, ни от ГеростРАта ничего не осталось... Из этой тРАгедии дошла до потомков легенда о ГеростРАте, якобы сумасбРОДе, сжегшем хРАм Артемиды, чтобы остаться в истории. Ящерский вздор, РАзве может быть Рус жертвой такого тщеславия, да и к тому же, такой ценой? Нет, это ложь и теперь вы знаете. Ложью своей они превРАтили Артема на Миду в чудеса света – Колосса РОДосского и Александрийский/Фаросский маяк в целковом флаконе, и в хРАм АртеМиды. Все это попытки запутать мудрых историков и простодушных Русов. Судя по абсолютной не компетенции окружающих нас гРАждан, им удалось это, но не на долго. И как теперь Русы узнают пРАвду из сего источника, словно прозревая, так и тогда прозрело само небо, ибо Бог Хорс, пригнал солнце в ту ночь к Трое гоРАздо РАньше обыденного, дабы видеть могли Русы желавших козни чинить во тьме ящеров.
–– Смотрите, там, у окРАин! –– Воскликнул удивленный слишком быстро взошедшей зарей Святобой. –– То ведь ящеры!
Но те поняв, что напасть на детей и женщин во тьме не получиться, поспешно устремились от гоРОДа прочь.
–– Может догоним?
–– Нет, –– молвил Перун, недоверчиво глядя на небо. –– лучше укрепить гоРОД. Элементали уже на подходе.
Святобой посмотрел ввысь. Там, в вышине, утреннее небо во многих местах прорезали полосы черного дыма – верный признак присутствия элементалей. Они стремились на бой, ибо так как взрыв Артема виден был для всех отовсюду, его уничтожение видели ящеры и узнали так, что время пришло. Всюду орды их приходили в движение, заброшенные топи, укрытые в барханах пустыни, голые степи – все эти простРАнства зашипели гневно, зашевелились, блеск огромного числа чешуйчатых спин, выбиРАвшихся из убежищ на поверхность и одевавших в спешке доспехи, кРАсноречиво уверял элементалей в скорой победе.
Но черные черви в голубых небесах столь же кРАсноречиво дали понять и Александру, находившемся далёко от Трои, что и его время пришло. Юный Рус не знал, что должен он делать, не знал и куда приведет его поиск ответа на этот вопрос, однако то, что он знал точно, так это то, что не зря мудрые волхвы предупреждали его о черных червях. Теперь Александру должно было лишь РАзгадать, чего от него хотела история. И решил тогда Рус обРАтиться к Богам за советом.
Часть 3.
Битва при собачьем посту.
***
«О, могучий тучегонитель Перун! К тебе, громовержец, сын Великого РОДа, взываю я! Подскажи, дай знак какой, пошли мне весточку, что предпринять при оказии этакой?» –– Мысленно обРАтился Александр к другу тучного неба.
«–– О, Санечек, дороу! Я тут занят немного... У тебя че-то срочное?
–– Э-эм... Да тут в небесах знамения стРАнные – полосы черного дыма кругом. Волхвы мне как-то сказывали...
–– Это элементали, что б было им пусто, я точно знаю! Ты там дубом не стой! Пропиши им в табло, да покрепче.
–– Да-к, э... Они не совсем здесь, они...
–– Что?
–– Ну-у, летят куда-то. ВРОДе на восток.
–– А-а-а. Так это они, вестимо, к нам держат путь. То-то я думаю, что здесь что-то не чисто. Тогда вот что: выдвигайся к нам, в Трою...
–– Чего?! Это ж, это ж...
–– А ты как хотел? Взрослая жизнь, она такая! Да, и бойцов с собой захватить не забудь. Чувствую я, скоро здесь будет очень жарко, как в печке Русской.
–– Но у меня ж тут контингент – одни старики!
–– Ничего не желаю об это слышать. Будь мужиком!
–– Но ведь...
–– Ла-РА-ла-ла-лала, а я ничего не слышу, а я ничего не знаю! У меня тут куча дел. ГоРОД тушить надобно, иначе тут останутся целковые головешки.
–– Так что же мне делать-то по итогу?
–– Давай по классике: пей воду из Байкала и... Ну и так далее. Чай не маленький, инструкции ведаешь. До встречи у Трои!»
Голос Перуна замолк в голове АлександРА также скоро, как и возник. «Н-да, помог, конечно, мое почтение... Ладно, чего уж, где там фляга моя?». Нащупав ее железное брюшко возле бедРА, Рус богатырски хлебнул водицы и взмолился Русским Богам. Не успели последние слова затихнуть в зубах, как смекалка славянская осенила Руса. Он стремглав отер губы и поспешно напРАвился к дому культуры, где вечером прошлым должна была состояться встреча старых дружинников. Из-за того же, что Хорс, стремясь помочь Трое, РАньше обычного выгнал светило на небосвод, ветеРАны не успели еще РАзойтись по домам и теперь старчески сетовали на небесные форс-мажоры, кряхтя у порожек.
–– До чего дожили! Десятичок ночи, а светит, как днем!
–– А вот в наше время...
–– А я еще когда говорил, Петро...
–– На дворе бардак, на земле бардак, на небесах – и того хуже. Яровые не скошены, в Gymе блины по местам не уложены... Стыдоба!
–– И ведь как знал, не зря спина весь день ныла...
На сих РАзговоРАх ветеРАнов застал Александр. Запрыгнув на верхний порожек, Рус молодецки вклинился в бурлящее словесами столпотворение.
–– Отцы, слушай меня!
Дедули затихли и прочистив наскоро уши повернули к юному Русу седые головы.
–– Чаво?
–– Отцы!.. Беда. Беда великая стоит у порога. К славному гоРОДу Трое идут неисчислимые полчища недругов. Это те, кого вы когда-то побили у стен Асгарда, те, кто РАзрушал наши дома, те, кто оставлял детей гореть в домах, но при этом поспешно выносил утварь из палат простого люда. Ящеры... Ящеры объявились вновь!
–– Неужто?! –– Суровый ропот прокатился по рядам ветеРАнов.
–– Да, отцы. Как и я, зрели вы нынче знамения в голубой выси. Черные черви грызут наше небо. То РОДопротивные элементали, предатели и отступники. Снова хотят они, чтоб РАздор и стРАдания поселились на нашей земле! Но не бывать этому!
–– Да!
–– Ага!
–– Верно!
–– Я знаю вас хорошо, знаю, стары вы...
Задумчивые дедушки медленно кивнули, выжидательно глядя парню в глаза.
–– ..., но также ведаю я о вашем несгибаемом духе!
Тут деды встрепенулись и переглядываясь сжали кулаки. На них было любо смотреть, спины их РАспрямились, седина белее обычного заблистала на солнце, словно пряди волос покрыли крупицы соли.
–– Клыкохруст! Еще до моего рождения Русы достойные говаривали о тебе с уважением. Ты слыл тогда ветеРАном достопочтимым и обществу ценным! На былинах о том, как ломал ты хребты склизких выродков росли многие мальчики. Под них вырос и я.
Клыкохруст, дедок возРАста запредельного, резвым движение сухой ладони убРАл изо рта тРАвинку зеленую и сделал это резво настолько, что окружающим стало ясно: не только душою молод сей почтенный Рус.
–– А ты, Тихон! Это теперь ты скромный старик, что в выходные любуется кРАсотами рек, сидя в кресле-качалке. Но знаем мы, что когда-то носил ты другое имя и здешние Русы помнят его. Великосил!
–– Великоси-и-ил... –– Тихо прошептал старый Рус мягким голосом, увлажненным нахлынувшими воспоминаниями о былых временах и лютых битв.
–– Великоси-и-л. –– Одобрительно полушили ветеРАны. Лица их все более светлели. Александр же пРОДолжал:
–– Магомед, Даниэль, Нэтфликс! Вы – вообще живые легенды! Сколько крови и славы выпало на ваши плечи и головы, уж и не сосчитать.
Знаменитые дедушки тепло улыбнулись. Они скромно стояли у фонаря, смотря то на Саню, то под ноги. Воспоминания далекой молодости встали пред ними стеною огненной крови; и стРАданий, и отРАзились в глазах их ярким блеском белков. Даже подмышки их бросило в жар.
–– На пРАктику я прибыл не давно, а потому не знаю еще каждого из вас. Но знаю я, что среди нас стоят те, кто прибыл сюда, на заслуженный отдых, еще до моего рождения. Когда ноги мои в целковый РАз вступили на твердь континента, больше всего я желал познакомиться с вами, героями моего вообРАжения. Желание сие исполнено и тем горд я безмерно! Я помню тех из вас, с кем мы пришли сюда вместе. Помятую тот день, когда собРАлись мы подле Велесова кострища и вы, старожилы АвстРАлии, интересовались у нас, новоприбывших, переходом по суше. Я говорил, как шли мы чрез голые земли, как добивали презренных ящеров близ вихревых стен Борея. Помню, воззрел я в тот миг ваши глаза и узрел в них почтенную доблесть! Доблесть воителей, доблесть победителей, триумфаторов... Но, как оказалось – не до конца доведено было великое дело.
При сих словах лица дедуль сильно нахмурились, лбы перепахали борозды тяжелых дум, глаза их вспыхнули недобрым костром. Ланиты пылали пунцовым румянцем, хотя око назад казалось, будто они засыпаны были пеплом прошедших лет.
–– Не все зеленохвостые сдохли в тот день, овеянный славой, когда Сварог сбросил их в подземельное пекло! Оглянуться мы не успели, каких-то никчемных полушка десятичков в десятичке лет прошло, совокупились старые ироды и РОДились новые. Во тьме и слизи обучились они, ворованным пирогом брюхо взРАстили, теперь же на кров наш глаз положили!
–– Не бывать этому!
–– Ох, мужики, держите меня!
–– Дайте, дайте мне харю зеленую, руку так хочется почесать!
–– Это не все. Сегодня, сейчас идут сии супостаты в сторону счастливого гоРОДа, по пути РАзоряя округи, идут снова великим числом, вооружившись злобною сталью.
Александр замолчал, опустив голову. Затем резко поднял ее и свинцовым взором оглядел ветеРАнов. От ложной немощи, коя вначале РАзговора видна в них была, от самого старчества не осталось и следа. Могучими войнами, мудрыми, хРАбрыми стояли перед ним те, кто кРАткое время назад жаловались друг другу на боли в коленях и потерю интереса к жирной еде.
–– Отцы! Я не смею просить вас идти со мной в час гнетущей нужды, но...
–– Молчи, Александр, все ясно без слов. Ну что, мужики, есть еще порох в пороховницах?!
–– Да-а!
–– Р-РА!
–– Эгей!
–– Верно!
–– Ну что, поход?!
–– Да!
–– Да!
–– Даниэль, снесем еще полушку кровожадных голов?
–– Запросто!
–– Великосил! Напомним ящеРАм, где они зимуют?
–– В аду!
–– Нэтфликс, заставим их вновь считаться с Кубанью?
–– ГОЙДА!
***
К четвертушки ночи горящую Трою удалось потушить. Перун помогал, вызывая на крыши ливень, Даждьбог и дружинники РАзбиРАли завалы. Когда небо вновь стало ясным от солнца и тучи ушли, настало время думать об обороне: собРАли Русы военный совет. Воссев на гРАнице гРАдской застройки, на еще влажном песке, поверх коего Мускулслав приказал постелить армяки (чтоб не застудить ничего важного), Русы начертали карту на крупе бархана и склонили над нею головы.
–– Мужики, надо готовиться к бою. Нутром чую, гнев элементалей силен.
Мигуэль Диас, видя озабоченность на лицах товарищей ободрительно произнес:
–– Целковый Мексикано-Рус стоит десятичка в десятичке ящеров... А по выходным – и всех подувичка десятичков в десятичке. Не дрейфьте, прорвемся!
–– Не сомневаемся, «Эль Койот», но молочный поток взбаламутил соленые воды. Теперь слабосильные женщины и малолетние детишки в большой опасности, ибо нельзя их эвакуировать Средиземным морем. Потому по суше уходить должно им. Ящеры непременно на них нападут... А чтоб задержать окаянных иродов, особо яростно придется нам биться.
–– Что предлагаешь?
–– Предлагаю план «ГЭ». –– Сказал Мускулслав. –– Лучники взберутся на верхи пиРАмиды «Осса», мы же становимся перед гоРОДом и удерживаем целковый квартал. ГРАжданских: баб и ослов в центр. Его окопать.
–– Может эвакуировать?
–– Опасно это, да и тут они будут под защитой Богов.
Русы кивнули, Мускулслав пРОДолжал:
–– Главное, помните – нельзя допустить прорыва иродов в центр гоРОДа.
–– А ежели ящеры с тылу зайдут?
–– Да, нас не так много, за всем не уследить.
–– Не знаю, не знаю, надо подумать... –– Сказал Мускулсав и с кручиною в лике утопил подбоРОДок в ладошке. ПоРАскинув мозгами, он сощурил глаза, пРОДолжая в главе своей РАссуждения. Взгляд, полный тумана, выдавал напряженную РАботу ума. Наконец, произнес Рус задумчивым голосом:
–– Яробор, а Мухтар...
Кинолог Русов поднял чело.
–– Он еще не вышел на пенсию, коли ты об этом. Сегодня думали провожать.
–– Яробор, сходи к старику, объясни ситуацию, да передай скромную нашу просьбу о помощи. Быть может он согласиться послужить Отчизне в последний РАз.
Ятобор кивнул и стрелою помчался к зданию УДВР, где служебный пес сдавал последние дела и отчислялся с баланса.
–– А зачем нам Мухтар? Это ж пес, верно? –– Спросил Святобой.
–– Да, это пес. Даждьбог, помоги сотворить бруствер за гоРОДом, подле Троивых вРАт.
–– Сейчас.
–– Я не пойму, кого вы хотите туда поставить?
–– МухтаРА. –– Мускулслав посмотрел на Святобоя так, словно план его был прост и понятен даже младенцу.
В этот момент из гоРОДа вернулся Ятобор с Германо-Русской овчаркою на плечах, с целкового взгляда на которую становилось понятно, что пес был в летах: бархатистая и хорошо РАсчесанная шерсть его у бровей приобрела мутный оттенок, бока лоснились и власы на них были тонки, как у всех стариков. Однако начальное впечатление, кое производил своим видом Мухтар являлось ошибочным, ибо стоячий на полушку с десятичком хвост, мокрый нос, жизнеРАдостный взор и обитавшая в углах пасти улыбка свидетельствовали о крепости мохнатого тела и духа. Как только Ятобор подошел к Русам, пес спрыгнул с плеч и начал ласкаться к Мускулславу.
–– Муха, Мух! –– Обнимая его и терпя за ухом, восклицал тот. ––Ты ж мой хороший, мой золотой, благодарю, что откликнулся.
Мухтар же сел у его ног и осведомился, почто его позвали:
–– Гав?
–– Дело у нас к тебе срочное. Сейчас Даждьбог возведет бруствер для обороны, а после сделает тебе пост наблюдательный, стой там, как штык, следи зорко за тылом. Ежели вРАг окружать нас удумает, сообщи. Сигналом тревоги пусть будет полушное «Гав». Задача понятна?
Мухтар кивнул утвердительно и умылся лапкой, вставая с песка. После сего он побежал в гоРОД.
–– Он это куда? –– Спросил Святобой.
–– Мух, ты куда?
–– Гав, гав-гав.
–– А-а, понятно. Домой пошел.
––?
–– За подкреплением. У него в конуре как РАз внук-курсант, вместе с товарищем, на побывке. –– Отвечал Ятобор.
–– Добро. Тогда по местам, вРАги скоро появятся.
***
На сборы у ветеРАнов ушло менее подувичка минут – четко по уставу. Одевшись, обувшись и вооружившись, пришли они к конюшням седлать скакунов. Островерхие шлемы блестели на их головах; тончайшие кольца дивных кольчуг, столь искусной РАботы, что кажется, тоньше нити они, не потеряли в прочности спустя поколенья; топоры и мечи возвРАщены из ссылки и сняты со стен, на коих покоились последние годы. Лезвия их наточены Русами со знанием дела.
Еще через золотничок минут кони были оседланы, их спины покрыли боевые попоны, которые сами же старики и связали, сидючи в санатории. После сего, РАссевшись в седлах, Русы, под предводительством Сани, помчались к берегу океана. Но некогда верные лошади столь обленились на пРАздном отдыхе, что не желают они скакать с должной прытью. Шумно фырчат они и хлопочут, мотая из стороны в сторону мятежными головами. Та из них, что под Даниэлем, так и вовсе остановилась, ударив копытом.
–– Да что это с вами, никак белены объелись? Добрыня, твоя тоже капризничает?
–– Ага! Норов кажет мне, шельма. Ну ничего, сейчас я из нее дурь эту повышибаю!
Добрыня, худой ветеРАн с РАссеченным глазом и боРОДой колючей и черной, нагнулся к стремени, схватил прилаженный подле него хлыст и хватил им по сальному лошадиному боку. Его осьмушколапый тотчас же лишился былой РАдикальщины, остальные же лошади поутихли следом. Подавив бунт, поскакали далее Русы и скок их мелодичный иногда РАзбавлялся свистом кнутов и недовольным фырканьем – ничего серьезного, так, чисто профилактические беседы.
Во время шествия этого с берега океана поднялся ветер, зашумели встречавшиеся на пути древа, приветственно кланяясь зелено-ребристою шевелюрой. Свежий воздух наполнил легкие стариков легкостью; звонкоголосые птицы слетались к ним, оставив гнезда, дабы прославить поход и вернуться к яйцам, чтоб заповедовать потомству уважение к Русам и их Богам; прибрежные камни стремились подставить спины свои под скакуньи копыта. Наконец доскакало воинство к берегу, остановившись у крутого обрыва. Прям из-под него вихрями вырывались ветРА;. Плотность их была так велика, что Русам казались они облаками, сошедшими по ошибке с небес и устремлявшимися теперь обРАтно. Чуть в отдалении покоились гигантские гвозди, обхватить которые могли бы РАзве что несколько Русов. Они прибивали собою к земле основания огромных цепей, уползавших с обрыва в морскую толщу. Александр соскочил с лошади, стреножил ее и подошел к кРАю обрыва, прикрыв лицо ладонями. Ветер лизал его подбоРОДок.
Вставши у ската, он глянул вниз, на бившиеся о скалы соленые волны. Мускулистые чайки, толстые и белокрылые носились внизу, борясь с водою за побитые о каменистое дно рыбьи тушки.
–– Погодка, конечно, не балует... Но что поделать? –– Произнес Рус, пребывая в легкой задумчивости. –– Эй, мужики, хватай цепи, тянем-потянем!
Сказав это, он целковым подбежал к гигантским гвоздям и поплевав на руки, закатал кольчужные рукава, берясь за цепь. РАздевшийся до пояса Магомед, сверкая седою грудью и стальным прессом, подошел к Сане и встав поудобнее, также обхватил кольцо. Остальные Русы пРОДелали тоже самое, предварительно привязав и стреножив своих коней.
–– Целковый-полушка, взяли! –– Скомандовал Александр, до посинения напрягая мускулы. Целковременно потянули на себя цепи Русы, запачкав торс скопившейся на кольцах пылью. Руки их напряглись; сердце с усердие РАзогнало кровь по венам, кои проступили на руках и шее, словно РАспустившийся после спячки подснежник, а его стук отчетливо слышался в черепном коробке; ноги ушли по лодыжки в землю. Со ржавым скрипом, подобном тому, с каким бьется о землю каркас чугунной кровати, сброшенной с полушного этажа, когда студентам лень вниз спускаться, поддались цепи, но идут они туго и пот струиться со славных Русов.
–– Целковый, полушка... Налегай, мужики!
С каждым нажимом возгоРАет в Русах громадная воля, внутренняя мощь, РАзбереженная воспоминаниями о давних битвах и водицей Байкальской, содрогается их естество, перебегая в ноги и тем сотрясает сам берег, покрытый высокой густою тРАвой. От слоя ржавчины, толщиною с кота, покрылись старики темно-медною пылью по самые веки. Частично ее счищают брызги бушующего под ними океана и они, чумазые, мокрые, пРОДолжают РАботу. Закусил губу Нэтфликс, зубы плавно скользят по ее ширине, а вместе с ними скользит, похоже и море... нет, не море то, континент! Континент сдвинулся с места и теперь, движимый медленно, РАссекает водную гладь, сшибая с пути своего стаи рыб, плавно устремляясь к брегу ЕвРАзии. Чинно и неторопливо плаванье это, лишь взмыленные спины Русов, сверкающие под солнцем, точно стекло в огне, выбиваются из общего РАвномерия. И в этом солнечном блеске цепи ложатся в руки их с вызовом.
«Солнце!» –– Озарение вдруг пришло Сане в голову. «Ну конечно же, солнце!».
–– О, Хорс Ярчайший, услышь нас, рвущихся на помощь к гоРОДу Трое! Ты выгнал солнце сегодня РАньше положенного и тем помог тамошним Русам. Так помоги теперь нам!
–– Помоги, Хорсушка! –– Полушорили ему остальные Русы, устремив очи к небу. В ожидании прошла минута потной РАботы, еще целковая... Когда же многие Русы уже опустили головы, донеслось до них с неба:
–– Русы, даю ДОБРО!
В ту же секунду ярче обычного возжглось солнце лучами и изнутри. Линии лучиков стали толще, и устремились к облакам. Те зашуршали – щекотало их солнце и не смогли долго они держать в себе влагу. Обильные потоки молока, испаренного в Суэцком канале, пролились на землю, вскипая в полете и обРАщаясь в РАскаленное масло. Оно падало на кольца стальной цепи и на Русов, смазывая целковые и омывая последних.
–– Благодарим! –– Едино молвили Русы и Саня сказал:
–– Теперь – тянем-потянем!
Труд их заспорился. Большими меРАми сдвигались цепи и РАссекая крупные волны, бежит уж континент АвстРАлия по глади пенящегося океана, в объятия Русской ЕвРАзии.
–– Александр, гляди! –– Воскликнул вдруг Нэтфликс, приложив навесик из пальцев ко лбу. –– Возможно зрение подводит меня, но... Ведь это ящеры!
Юный Рус живо вгляделся в даль, куда указал ему кубанец и узрел зеленокожих. Из жерла плескавшегося океана, шумящего как бешенный бык, воссев на цепях и за них же деРАжася, вместе с железом поднимались они из соленого жерла. Доспехи их были кривы и косы, в некоторых местах обиты кожей и мехом, к коему прицепились морские ежи и рыбы, что теперь хлестали по броне их хвостами. Крик, бессвязный, но громкий достиг ушей Русов вместе со стальным скрежетом, ибо ящеры изогнутые мечи свои, когти и цепи о щиты побивали. Иные наклоняли головы набок и грязными зубьями проводили взад-вперед по броне, издавая так скрип и лютый скрежет, глазами хорьков пожиРАя издали Русов. Тем они думали устРАшить их, но вместо напуганных воплей до их ушных дырок донеслось грозное:
–– Отцы, взгреем их по самую ма;кушку!
Не сговариваясь, как по команде, в едином порыве гигантские цепи Русы схватили, дернув их на себя, что было сил. ОзёРА не успевшего остыть масла, что еще не стекли с них, вспрыснули в воздух, сбивая чаек и мгновенно прожаривая. Русы оттолкнулись ногами и прыгнули на цепи, что теперь, вырываясь из океанической толщи летели на континент со скоростью поезда, и помчались навстречу поганым ящеРАм. Ящеры также не отставали. Чередуя бег на полушке лап с бегом на осьми, неслись они к Русам, заходясь пеной бешенства и виляя хвостами.
Целковый вРАжина налетел на Санька целкововременно с порывом ветРА. Ростом в осьмушку аршинов, черно-зеленый, с запачканной перевязью, толщиной в стринги, о которых Русская женщина как-то сказала: «И обосРАться-то некуда!», укРАшенной дроздовьими перьями, он, казалось, самим своим существом желал опровергнуть утверждения об убогости ящеров. На осьмушреньках (четвереньках) подбежал он к Русу и, когда был с ним почти вплотную, взмыл в воздух, выбросив вверх руку с месецевидным топором. Александр отпрянул в последний момент, оказавшись от противника сбоку. Топор вРАга со всей дури влупил по кольцу цепи, уйдя в него почти полностью. Белые искры брызнули во все стороны, кипящая от гнева пена плеснула из пасти на стальной пол, заставив негодующе зашипеть покрытый маслом участок. Кругом же заслышались хрипенья хвостатых и оружейное лязганье – каждый противник повстречал оппонента и теперь силился его одолеть.
Александр немедля нанес по вРАгу лезвийный выпад, но смекалистый ящер схоронился от него за щитом. Словно камень ударил в металлический лист, с такой силой РАзлился по уху звон металлический, оглушившая как ящеРА, так и Руса. Меч почти полностью щит пропорол. Отбросив его, ящер нагнулся и, сжав зубы на рукояти, рывков вырвал топор из стальной ловушки (если бы не всюду РАзлитое масло, не смог бы се провернуть ирод) и, сплюнув его в ладонь, атаковал Руса с полушки рук – топором и когтями, снова набросившись на АлександРА.
ХРАбрый Рус отступил на шаг назад, океан же под ними гудел, в немногих местах будучи темным от крови успевших поРАниться ящеров. Саня нанес удар, ящер нырнул под руку и взмахнул топором. Рус отРАзил его, но с другого бока неожиданно почуял удар: стальные наросты когтей безответно бежали по защищенной спине, вырывая стаи кружков из кольчуги. Решив не дожидаться спины оголения, Рус ударил небрежно, по мозга веленью. Хитрый ящер на пол упал, атаковав Саню хвостом и заехав Русу в сплетение звездное. Александр шатнулся, выплюнул кровь и повалился на кольцо цепи, уже залитое чьей-то зеленой кровью. Удар был силен, Рус почувствовал, будто бы товарный состав влетел в его грудь, а при условии, что до изобретения оного было еще много веков, удар ощущался еще могучее.
Энергично ударяя о шуйцу и одесную от себя облепленным железом хвостом, высекая снопы дымящих искр и шипя пеной, к упавшему Русу подошел ящер. Он стремился вонзить в него топор, но Санек увернулся, встал на колено и несмотря на щемящую в груди боль нанес укол ящеру в руку, проткнув ее насквозь. Бешенным рыком ящер возвестил о сим событии. Он неосознанно нанес Русу пощечину, РАспоров когтями бритую щеку и выбив чевертушку зубов. Глаза АлександРА РАзделили в тот миг участь океана и стали также солены от навернувшихся слезы. Выронив меч, он отшатнулся, пытаясь руками РАзогнать туман пред собой, не осознавая при этом, что туман этот в очах, не вовне. Тем временем ящер полушно пробил ему в солнышко, подбросив Руса на аршин в воздух.
Бушевавшие под ними волны грохотом рукоплескали сРАжавшимся шумом, в кой как РОДные вписывались лязг мечей и шипенье обварённого в масле мяса, с которого лоснились обугленные чешуйки. От боли Рус рыкнул на выдохе, кожей чувствовал он, как стальные кольца впиваются в тело под натиском ящеРА, из спасительных превРАщаясь в губящие. Ящер же истошно шипел, вРАщая глазами, ибо, очумев от боли, ударил по Русу той самой рукой, в коей застрял меч многостРАдальный. Сталь РАскроила мясцо. Кровь ирода, мутная и зловонная, вперемешку с густым жилистым жиром закапала вниз, словно струйки молока, из коровьего вымени поочередно выдавливаемые.
Превозмогая жгучую боль, Саня выдернул меч и ящеРА, оттолкнув того ногой. В груди защемило, он почувствовал, как щиплет щеки и как, вслед за тем от них отлила кровь. Почти не РАзмахиваясь, Рус вогнал лезвие в плоть вертикальным ударом, смяв запоздалые когти, кои ящер выбросил на перехват. Морская тина гидРАнтом брызнула из РАскрывшейся РАны, рыбы, остававшиеся еще висеть кое где на его перевязи, окончательно канули в океан. Как всегда бывает при смерти, происходящей на адреналиновом пике, ящер сцелква яростно зарычал, РАзбросав пену из пасти повсюду, затем тихо хрипнул и почти тут же умолк. Пасть его, лишенная жизненной силы, иссохла и он ошеломленно воззрел на бурные потоки собственной крови, слегка зашатавшись. Вскорь, вместо пены ощутил он соль меж зубов, РАзрубленная перевязь скользнула вниз и он, как подкошенный рухнул за нею в море, провалившись сквозь цепь и, увлекаемый на дно стальным хвостом, скрылся в пучине. Рус было выдохнул, но вспомнив о других вРАгах, поспешил обернуться.
Битва была кончена всюду, ветеРАны методично избавлялись от трупов, сбРАсывая те в бурное море. В серебрячке шагов от себя Александр увидел Магомеда. ВытиРАя с топоРА зеленый кисель, старик подошел к Русу и с довольной улыбкой приближался к нему.
–– Славная битва, а, Саня? –– С нескрываемой РАдостью вопросил он, протянув Александру флягу с Байкальской водицей.
–– Да-а, Магомед, твоя пРАвда. Непривычно, однако.
–– А-а-а, не так часто бывал в передрягах?
–– Всего в полушке, когда в АвстРАлию шел. Но в те дни были они куда слабее.
–– Хм, видимо некоторые отказались от подиков...
–– Ну что, двигаем дальше? –– Спросил старик Святогор, стоявший на цепочке, что была РАсположенной паРАллельно их це;пи. Встав на шпагат внутри целкового из ее звеньев, он вальяжно поглаживал стильную боРОДу, как бы невзначай игРАя мускулами. Кольчугу он сбросил перед сРАженьем, и она лежала невдалеке. «БесстРАшный дедуля» –– Подумал Санек и ответил ему:
–– Да. Целковый, полушка!
Под славный счет Русы нагнулись к ногам, схватили кольца стальные и по методике вытащившего себя за волосы Руса Мюнхгаузена, дернули на себя цепи, на коих стояли. Остановившийся было континент, облизываемый со всех сторон волнами, вновь рванул вперед, их РАссекая.
***
–– Что там по флангу? –– Мускулслав устремил на Святобоя полный нетерпения взор.
–– Все готово. Лучники взобРАлись к верхам пиРАмиды, подходы к гоРОДу окопаны и заминированы.
Поняв, что приподнятую бровь Мускулслава интересует последнее, Рус поспешил объясниться:
–– Загажено все, от ворот и до обеда.
Мускулсав кивнул понимающе.
–– Славно засапёрили. А укрепления в самом гоРОДе как?
–– Сотворены из того, что было: столики, стулья, заборы и куски стен.
–– Добро. –– Глава дружины повернулся к Ятобору. –– Что с собачьим постом?
–– С ним все прекРАсно. –– Сказал за него приземлившийся рядом Перун, поставив молот у ног. –– Мухтар привел РОДственников: внука Гека, его кореша Чука и суку-Ленку.
–– Последняя кто?
–– Это Гека сестРА.
–– Понял. Ятобор, передай им, пусть смотрят во все глаза, вРАги могут бы... Чу, там, у бархана... Да это же ящеры!
Очи Мускулслава не подводили, вдали, на вершине холмов из песка, показался полушкаголовый ящер. Не успели Русы опешить, как ирод окаянный явил себя полностью, выбРАвшись из-за бархана. Прошла Русов смута, не мутант это, но не легче им от того, ибо то хуже гоРАздо – сие не урод полушкаголовый, а ящерский всадник на огромном ваРАне. Песок струился из-под его массивных когтистых лап, кожа, цвета грязной сопли не блестела, а скорей смеркалась на солнце, и длинные, паутина-подобные зеленые слюни то и дело срывались с пасти кудрявым потоком. Всех этих мерзостей не могли еще подобного РАзглядеть Русы, но само наличие ваРАна у ящеров обещало массу новых проблем.
–– Битва будет тяжелой.
Не ведал сказавший сие БРАтислав, насколько мысль верную изрекает. Лишь только слово последнее слетело с уст Руса, на гребне песчаном показались еще всадники. Гряда песка покрылась полудесятичком в десятичке ваРАньих голов, шипенье ужасное РАзнеслось всюду, казалось даже песок шипит от негодования так, словно то шипит, отрекаясь от серы, древо зажженной спички, кое окунули в воду. Перед сим рядом ворожьим выскочил на ваРАне вожак их когорты. Он был одет в непривычное Русам длиннополое одеяние чернее ночи. В деснице ирод держал копье. Им потрясая над головой, скакал он перед ящерским строем и восклицал что-то, явно Русопротивное, а ваРАн его чудный, местами покрытый поросшей на нем тРАвой высотою в полРуса, мотал головою неистово в предвкушении плоти. Через мгновение показались и пешие ящеры, сверкая чешуйками и бронею на солнце. Среди них были и чудовища гигантских РАзмеров в полтоРА людских роста с шипастыми палицами, и роста среднего и вида воинственного дрыщи-дистрофики с кривыми мечами и топоРАми, и окутанные по ноздри туманом курева карлики, тело которых покрывали сочащиеся гноем язвы. Эти несли с собой длиннющие копья, что вообще не вязалось с ростом их не великим. С десного боку вышли еще зеленокожие всадники и выход их совпал с окончанием речи черного ящеРА. ЧетвертушкакРАтное «Тс-с-с!» ответило ему эхом, отРАженном от возвышений песков и подобно лавине понеслись злобные недруги на встречу Русам.
–– О Боги... –– Выдохнул Мигуэль, каждой клеткою тела готовясь к битве. Он сжал пальцы до хруста и вопросил: –– Встретим их на позиции? Чай атака крупна?
–– Поверь мне, это – только крупица их воинства. Пойдем, РАзомнемся! –– Воскликнул Перун, вскружив пред собой златые песчинки. В мгновение ока обРАзовалось под ним небольшое торнадо и окружило его по пояс. Бог грома поднял молот массивный, переложил его из руки в руку и понесся на встречу ящеРАм в эдакой песчаной ступе, блистая молниями. Святобой молча вынул с ножен Черкеса, Даждьбог воспламенил плечи и выхватил меч, звякнули топоРАми дружинники, дротики для метания также взяты были на изготовку.
–– Во славу Богов и себя, во славу РОДа!
Воскликнули это славянские воины и хРАбро превРАтили поступь в шаг, затем в бег. Не боятся и ящеры. Утопая по чашки коленей в горячем песку, рвутся они на встречу Русам и рев их, подобный гулу обваливающегося свода в пещере, наполнил и без того жужжащий мухами воздух. Спины их пахнут восточным потом.
Дистанция между противниками сокРАтилась стремительно. Целковым достиг ящеров Бог грома и молний. До костей, до заживо кипящей каши обжигая их ноги, пронесся он мимо них и молотом РАсплющил полушку ящерских всадников, что вперед вырвались, превРАтив буйные головы их в на очах РАсклеивающиеся блины, вгоняя тела в клыкастых «коней» их по подбоРОДки. ИноРОДная плоть вошла под вытканные кожей седла, кости ваРАнов ломались о броню ящеров, кости несчастных всадников дробились об общую плотность плоти и предсмертным скрипом зубов огласилось простРАнство вокруг. Довольный собою Перун воскликнул победное:
–– Эти ящеры – настоящие малыши!
Ободренные этой победой, достигли вРАга и хРАбрые Русы. Как ни стРАнно, целковым на Святобоя напали не много-аршинные хозяева шипастых дубин и даже не ваРАны осьмушканогие, а... коротышки. В полушке десятичках мер эти ящеры, все также сокрытые в клубах мутного паРА, воткнули копия в песок и оттолкнувшись от них и вырвав остроконечные палки из песка, полетели на Руса. Но не просто так Святобой прошел Армагеддон – застать его вРАсплох каким-то там кРАтконогам было немыслимо!
Мгновенно задействовав смекалку славянскую, Рус сам взмыл вверх, прыжком уйдя с тРАектории полета вРАжеского копья и целковой рукою его перехватив. Увлеченный инерцией, он, пРОДолжая полет, РАзрубил ящеРА скорым ударом Черкеса и приземлился уже целковый, вооруженный не только мечом, но и копьем. Позади что-то шлепнулось, словно ведро камней неспешно высыпли в воду – то дымящиеся половинки вРАга обнимались с песчинками. Рус отскочил назад (части мертвого ящеРА теперь лежали спереди) и приготовился отРАзить полушку атаку. На подходе была уже полушка всадников. РАззявив пасти, ваРАны проскочили участок, где коротышка испустил дух, сожРАв на бегу его полушки (половинки) и неудовлетворительно заурчав. Видимо то были последователи Оли Бузовой – мало было им полушек (половин).
В целкового ваРАна Святобой метнул со всей силы копье. Голова осьмушконогого дернулось, унося за собой заплетающееся в ногах тело, но другой хищник настиг-таки Руса и зловонные челюсти с ужасающей силой сомкнулися у него на груди. Боль бескРАйним потоком РАзлилася по телу, заставляя добрую часть мышц словить судорогу. Карие, словно вышедшие на свет из недр канализации, зубы впивались в броню все глубже и глубже, а бурлившие слюни грозили РАсплавить стальные рукава. Ящер нес Святобоя вперед так, как пришедшие РАньше положенного ветРА зимы, срывают с не успевших РАздеться дерев каурую гриву.
Совладав с болью и малым шоком, Рус что было силы напряг руку, дабы не выронить меч. Спустя мгновенье он вогнал его в массивную и шершавую шею ваРАна, затем еще и еще. Мясное хлюпанье заглушал топот ящерских лап, но бледно-розовое мясо, что так контРАстировало с грязною кожей, шматами отслоилось во все стороны. Голова ваРАна вместе с Русом в зубах, на секунду повисла на тонкой жилке, оголив внутренности, подобные кольцам векового дуба. Хруст, схожий с щелчком и вот летит пасть ваРАна, и его шея прямо под ноги ему же под ноги, он рухнул на землю, подняв волны песка. Через мгновение в поднявшейся стене пыли возникла фигуРА Святобоя. Сцелква локтями, затем всей силой рук РАскрыл Рус ослабшую пасть и выбРАлся наконец из зубастого плена. Чуть поодаль лежало, затихая в конвульсиях, тело осьмушконого. Погонщик, пРАвивший им, лежал под брюхом мертвой ящерицы и шипел негромко, но с заметным отчаянием. «Чай ноги переломало» –– Подумал Святобой, перехватив рукоятку Черкеса. Мгновенно меч, овеянный славой побед Армагеддона, прекРАтил муки незадачливого супостата и обернулся тогда Святобой.
Вокруг него вновь РАзыгрывалось знаменитое «бой в Крыму, все в дыму» – пыль окутывала клубами округу собою и дымом, бывшие целковоначально песчаными холмы то возвышались, то в миг мельчали. В сих всплесках песка тонули как живые сРАжавшиеся, так и отсеченные части ящерских тел: РАскроенные груди осыпались в песок всем внутренним каркасом и миром, и груды, что взгляд назад были только песком, теперь становились горками дымящих ки;шек, костей, гениталий. Даждьбог великий целковым взмахом меча поделил полушку ваРАнов от хвоста и до носа, неумелого всадника сбил он даже не касаясь его, задействовав силу Божественную, и теперь боролся с его хвостатым мопедом, катаясь в объятиях с ним по песку. ВаРАн рвал его спину, кровь всех цветов лилась на песок, но взмыленный Бог хватки не ослаблял. Он схватил ящерский хвост и душил им теперь ваРАна.
Дружинники также убивали когтистых чудовищ. Копьями арканили они ваРАнов, стремясь увернуться от их зубов и когтей. У кого-то сие выходило, у кого-то не очень: многие Русы покрылись собственной кровью, смугло блестя в солнца лучах. Некоторые вовсе делали сальто пред ваРАньим носом, залетая тем самым к ним на загривок и начинали там бои сРАзу с погонщиками. Так сделал, к примеру, и Мускулсав.
Когда он нос к носу оказался перед здоровенным ваРАном, Рус РАспрямил напряженные ноги и взмыл в воздух пружиной. Мир прокрутился перед ним по спиРАли и, приземлившись, он закачался на мускулистых лопатках осьмушколапого, стремясь держать РАвновесие, чтоб не свалиться в зубатую пасть. Сфокусировав зрение, Мускулслав понял, что оказался он на хребте необычного монстРА, а той скотины, верхом на котором восседал глава когорты. Ящер, морда которого терялась в черноте капюшона, покинул седло. Полы его одеяния подхватил ветер, слегка РАздув его в объеме, сделав того визуально массивнее. Шипастая булава, прилаженная с боку от седла, мгновенно перекочевала в его подувичню (пятерню).
–– Ну давай, ящер. –– Рус хрустнул шеей. Ящер же злобно захохотал.
–– Ты падеш-ш-шь, рус-с-с.
Сказав это, он мгновенно исчез, РАстворившись в простРАнстве, оставив Мускулслава в недоумении. «Что за...». Резкий удар булавы прервал ход его мыслей. Плюясь кровью не только из рта, воин схватился за бок. Под броней плоть, казалось, горела, столь силен был удар. В лучах солнца блеснуло что-то, Мускулслав отпрянул лишь на инстинктах и вновь перед ним явился супостат.
–– Не так ты уже хРАбр, а, рус-с-с? –– Спросил тот смеясь: –– Ах-ха-ха-ха! –– И вновь ринулся в бой, на сей РАз не скрываясь. Феноменальная скорость, с коей он орудовал булавой поистине поРАжала: чередуя удары зримые и не зримые, то проявляясь, то вновь исчезая, наносил он Мускулславу серьезный урон. ВаРАн же пытался помочь хозяину, но верткий Рус каждый РАз умудрялся перепрыгнуть устремлявшийся к нему хвост. Так они и неслись по пустынным барханам, вздымая их и на ходу хрустя спинами тех ящеров, кто РАненными падали внизу.
От очередного удаРА Мускулслав пал ликом в росший у ваРАна на шее кустик тРАвы. Чрез секунду над ним вновь возник зеленокожий. Он замахнулся и ударил сверху плашмя. Напрягая все мускулы и давя в себе боль, котоРАя только должна была последовать, но кою Рус уже заРАнее прочувствовал, поднял Мускулслав над головою топор, принимая удар чудовищной силы. Яркая вспышка ослепила противников, из-под железа вырвались кометы искр, павшие на в момент задымившийся кустик. Они также скользнули по шее Руса, воспламенив кончики боРОДы. Не тРАтя время на думу, Мускулслав отвел булаву ящеРА вбок, ударив недруга ло;ктем – тот как РАз собиРАлся вновь РАствориться, но не успел и пошатнулся. Сталь здесь сверкнула, за блеском – гром удаРА и снова искры рвутся вовне. Росшая на теле ваРАна тРАва начала гореть повсеместно. Тогда, увернувшись от удаРА ящеРА, Рус вонзил лезвие топоРА тому в ногу, по наклонной срезав большой кусок. На полотно топоРА прыснули фонтаны чешуек, ящер же заскулил, мешая шипенье с соплями, а буквы с проклятиями.
Тотчас Рус поднял над головою кладенец и со всей силы ударил ваРАна между лопаток. Из-под ног его донесся звук, схожий с арбузным вскрытием, густая черная кровь, как у свиньи, забрезжила меж слоев жирного мяса, со стороны пасти донеслось сбивчивое «х-р-р-а-в», утонувшее в окровевших слю;нях. Рус тут же сиганул вниз, налету вгоняя в хвост ваРАну топор и когда тот чрез мгновение повалился на землю, Мускулсав вырвал лезвие из его плоти и благополучно приземлился в песок, ничего не сломав и подняв штору песчинок. Наскоро отряхнувшись он обернулся.
Тело ваРАна обуял жгучий огонь, дымная пенка витала над пламенем. Вдруг по центру пекла, прям на хребте, возникла фигуРА в черном. Это был ящер. «Живуч, заРАза!» –– Подумал Рус, глядя, как занималось его одеяние. При этом ящер оставался черным донельзя, серо-голубая дымка шла от тлеющей ткани и лишь полушка светящихся яростью глаз виднелась теперь там, где им быть и положено.
–– Ты с-с-сам напрос-с-силс-с-ся!
Под шипенье, треск плоти сошлись они вновь. Сталь гремела и пела, жар горящего осьмушколапого тела тушили они кипящим потом, что скользил по их членам, и, казалось, что в кипятке промокли они. Чрез четвертушку минут изначальный порыв ящеРА сошел на нет, исчезать он уже не мог, так как одеянье его было повреждено, да и РАна мешала. Теперь уже Мускулслав наступал на него. Он опускал на вРАга удар за ударом, они слились в гРАд, от которого ящер опасливо ускользал в стороны. Сжигая Руса пылающим взором, он выжидал, вознамерившись бить исподтишка и прибегая при этом к длинным когтям своим. Выждав момент, ящер пошел в наступление.
Нанеся обманный удар булавой, он ударил когтями – прямой в голову! Но хРАбрый Рус не зря ел свой хлеб. Что ж, просто так что ли встал он во главе УДВР? В последний момент отРАзив булаву, Мускулслав пал на колени. Когти пронеслись над его чубом, заставив РАскаленный воздух гудеть, а Руса сглотнуть. Не тРАтя времени, Мускулслав ударил, отрубив руку и запустив тут же подувичню (пятерню) под горящее одеяние, схватил ирода за хвост. Хвост был липким, нечто скользкое и газообРАзное струилось меж пальцев – то был дым. Рус рывком встал с колен, дернул хвост на себя, навзничь упал трепещущий ящер. Ударом мастеРА РАзрубил Мускулслав хвост напополам, прям до туза и вырвав его (хвост, не туза), затолкал в пасть вопящему ящеру. Тот не успел даже током понять, что произошло, когда стальной лапоть Мускулслава опустился на харю ему промеж глаз, с хрустом сломав переносицу. Ящер умер мгновенно, дух его выскочил из ноздрей вместе с песком, жаром горящей одежды и яростью, и даже сквозь обуви сталь почувствовал Мускулслав этот жар.
Обернувшись, воззрел он на гремящее железом сРАженье и хотел было мчаться на помощь дружинникам, когда землетрясение ужасающей силы содрогнуло землю, в очередной РАз обваляв Руса в песке. «К-какого ящеРА?!».
***
Азия виднелась на горизонте, частично скалистый, частично отлогий, кое-где – голый берег Русо-Китая встречал ветеРАнов глухим молчанием: скалы лизались с волнами, им было не до того, безмолвный ветер гнал по глади небес облака и даже видневшиеся в отдалении сосны, не тянули ветви в объятия ветРА. Лишь океан, шипящий и вспенивающийся под ногами, был не согласен с сим положением дел, гомоня РАзом за всех. Под его говор потянул вновь Александр цепь на себя, приговаривая:
–– Целковый, полушка!..
Метал послушно выбегал из воды, приближая увеличивавшуюся впереди землю. Рус обернулся. Во время сечи он не обРАтил внимание, как позади постепенно выросла тень. Теперь же понял Санек, что тому было причиной – то были горы, выросшие прямо у них за спиной, горы цепей, кои после вытягивания бросали они на берег АвстРАлии. Отполированные топленым маслом, они блестели железными пиками, ушедшими за облака, снизу же через них кое где пробивались лучики света.
–– Держикося, бРАтцы!
Окрик Нэтфликса заставил Санька обернуть и, надо заметить – как РАз вовремя, ибо набРАвший скорость континент был всего в десятичке метров от Русской ЕвРАзии и вот-вот должен был столкнуться с нею. Опережая событие, Рус припал к железу и схватился за це;пи кольцо, напрягая полушипсы и вжимая голову. Через секунду стРАшный грохот сотряс континенты, Русов вместе с цепями подбросило в воздух, из ушей хлынула кровь и на мгновение славяне оглохли. Еще через миг грохот стих и судорога землетрясения побежала вдаль по континенту. Открыв глаза, Русы увидели, что материки соединены воедино и теперь беспрепятственно могут они к Трое ступать конными, да во всеоружии.
–– Закрепляем цепи и марш по ко;ням! –– Скомандовал Александр. Минутой позже континенты были скреплены намертво и Русы оказались уже в стременах. Но не успели они тронуться в путь-дорогу, как сызнова отягощенные ленным бременем кони большей частью своей отказались идти в галоп и яростно фыркали, побивая копытами и головами мотая.
–– Да вы видимо в кРАй обленились, РАкалии! –– Негодующе воскликнул Клыкохруст, попрекая непокорных словом и плетью. Много потребовалось времени Русам, а усилий – и того больше, чтобы заставить-таки коней двинуться в путь. Подгоняемые удаРАми по бокам, чуть скорее, чем мерно, несли они Русов по безлюдной суше, лишь временами далече виднелись целковиноко-стоящие терема Русо-Китайцев, РАсписанные славянской резьбою с дРАконами.
Мало-помалу кони добрее пошли, земли серой клубья стали обильнее вырывались из-под копыт и простРАнство стало мелькать быстрее. «Подобным темпом через полушку часиков быть нам всем в Трое» –– Подумалось Сане, но он ошибся. Позади них остался славный гоРОД Сиань, когда атакованы были Русы коварными ящеРАми. Сцелква дружинники узрели на пригорке громадные спины и хвосты ваРАнов, над которыми РАзвивал ветер шелк и войлок ало-черных шатров, за ними следовала облаченная в доспехи пехота. Доспехи были кривы и грязны, крива и грязна была и пехота. То были РАзрозненные арьергарды действующей армий хвостатых, бывшие в подчинении персидского князя ящеров Дария Сожри-Выжри III-ого. Они двигались на сближение к основным силам, дабы, пройдя весь Китай и Ближний Восток, атаковать Трою с тыла, но, на беду свою, завидели Русов и решили сРАзить их.
–– Вс-с-се рус-с-сы с-с-слабы и трус-с-сливы, это доподлинно извес-с-стно каждому! А эти, к тому же, еще и с-с-стары! –– Воскликнул командир арьергарда и с сиими словами ринулись его войны на ветеРАнский отряд. Воодушевленные лживыми россказнями, коими потчевали их элементали, они еще больше утвердились в собственной силе и пРАвоте, когда полушка от четвертушки (2/3) всех Русских коней отказалась повиноваться под седлами, норовя не участвовать в грядущем сРАжении.
–– Ленивые пони! –– В сердцах обзывая коней, послезали с них Русы. Приводить в чувства их палочным методом у них не было времени, да и ящеры были уже на подходе. Громкоголосой гурьбой неслись к Русам всадники на верных ваРАнах, готовые в скорости порвать Русов в фарш. Еще не бывавший в столь масштабных передрягах Санек глянул на ветеРАнов. Лица их каменные стРАха не излучали, а огонь в глазах выдавал отсутствие малодушия. «И не из такого они, небось, выбиРАлись. Знамо совладаем мы с ящеРАми!».
Тем временем эти самые ящеры на всей возможной скорости, какую только могли сообщить телу ваРАна ваРАньи ноги, проскакивали неглубокие тропки полушки пересекающих друг друга рек, и оказались от Русов в  десятчике шагах. Скорость их была столь велика, что вместе с водой из-под когтистых лап вылетали рыбы и РАки, волнами РАзлетаясь по берегу вместе с гРАвием. Погонщики же навострили длинные копья.
–– Во славу РОДа! –– Воскликнул Даниэль, перехватив поудобнее щит. Целковый ваРАн подбежал к нему. Щитом из меди Британо-Рус вдарил по смердящей харе, выбивая клыки, калеча десна, сотрясая сам мозг хищного ящеРА. Некоторые из клыков скользнули по медной выпуклости, РАздался своРАчивающий уши в трубочку скрежет и щит испытал на себе все прелести шРАмирования, производимого на скорую руку пасть. ПРОДолжая бежать по инерции, оглушенная тварь сшибла Руса, сама уходя потерянно в бок. Тут понял Саня, что возможно, сеча будет жестче, чем ему представлялось, а уже через мгновенье ваРАний выродок настиг и его.
Напрягая ноги до боли, скользнул кувырком Рус ему под брюхо. Клыки ваРАна, эти мечи из костей, оцаРАпали спину, вырвав реки колец из железной кольчуги. Подбрюшная тень пожРАла солнце, Рус оказался под ваРАньим туловищем. Резко встав на ноги, Александр вонзил меч свой в живот осьмушканогому и тот РАспоролся от груди до яиц (от паденья последних Сане пришлось уклоняться). Едкий смРАд ударил в ноздри, из утроба ваРАньего повалились на АлександРА кишки, опутав члены его, словно канат из РАзбухшего теста. Тварь в стРАшных муках повалилась на землю, сбив напоследок Руса хвостом и начала биться в песке, надрывно шипя. Летевший следом ваРАн запутался в ки;шках и свалился на землю под ругань погонщика.
С трудом РАзлепив глаза, Рус встал, отряхнувшись, и не мешкая со всех ног бросился к падшему хищнику. На бегу он схватил валявшееся под ногами копье и им пригвоздил ваРАна к земле, вонзив в переносицу тому наконечник. Ящер утробно завыл и, семеня лапами, стал вРАщаться по кругу, порываясь вырваться из западни. С крупа уже спрыгнул погонщик и, миновав облака пыли, кои поднял ваРАн, зеленокожий начал РАзить Руса копьем, но тот, увернувшись, глубоко вонзил в бок меч. Вострое лезвие, обвитое кишками, словно взятая в плен повиликою роза, с хлюпом и тресканьем вырвалось по ту сторону ребер.
Не успел Саня выдернуть меч из начавшего остывать трупа, как пригвожденный ваРАн сбил их хвостом. Рус приземлился в песок и вскочил заново, ибо чувствовал кожей, что хвостатая тварь в любую секунду грозиться вырваться. Он схватил копье погонщика, коим тот пытался поРАнить его и, подоспев к ваРАну, вогнал копье в глаз, пробив насквозь и полушку (оба) ока. Черно-каряя кровь окропила стальные рукава Руса, в ее клокотании утонул вопль предсмертный и фыркнув приглушенно скотина издохла, подавившись мокрой от слюней землей.
Рус тяжко выдохнул. «Вот это бойня... Вот это слава!». С сими мыслями обернулся он и беглым взглядом осмотрел поле боя. Невдалеке Саня заприметил Магомеда, коего, держащегося за нижнюю челюсть, уносил куда-то ваРАн.
–– Мага! Тебе помо...
Договорить Александр не успел – в руке Магомеда сверкнуло лезвие. Через мгновение послышались хруст и шипенье, и осьмушколапый ящер кубарем полетел в речку. Больше ничего не успел РАзглядеть Александр, так как в время сие в четвертушный РАз предали их кони. Бо;льшая часть из них, увлеченная примером самых ленивых и устРАшенных, бросилась прочь, сбивая с ног хозяев и недругов. Целковый из таких коней сшиб и юного Руса, буквально швырнув того бедРАми ящеру на копье. Не успев толком понять, что происходит, Саня вдруг обнаружил себя в положении вертикальном до кРАйней степени, истекающим кровью в полутоРА меРАх над землей, нанизанным на копье, точно он был оливкой, на зубочистку надетою. Четвертушка ящеров с трудом удерживали его в воздухе, с торжеством взиРАя на Руса. Алая кровь ливнем струилась им в пасти, заставив последних плеваться от неожиданности. Копья же, однако, супостаты не выпустили.
–– П-п-п... проклятия на ваши головы. –– Целковыми губами прошептал Александр и испустил бы Рус свой дух, если бы на помощь ему не пришел случай. Все те же кони, в стРАхе бегущие сквозь ряды сРАжавшихся воинов, сбили с ног ящеров, РАстоптав их в блины. Руки, мгновенье назад мертвой хваткой державшие древко, теперь же о;твяли от него и Рус упал вместе с ним в дерн, ставший жидким от крови. Завидев Саню, встречавшего друзей из КРАснодаРА, к нему подбежал Даниэль, на бегу вытащив флягу с Байкальской водицей. В следующий миг живительная влага коснулась запекшихся губ. Сознание Руса затрепетало: оно то покидало его, то вновь возвРАщалось и обжигало при возвРАщении, подобно костру, кой несмотря на ливень горит, держась при том только на подливаемых в угли ручьях бензина.
А позади битва смешалась. ВаРАньи погонщики потеряли контроль над питомцами, и те, вместо того, что б атаковать Русов, бросились на бегущих мимо коней, начав наскоро их пожиРАть. Славяне же поспешили этим воспользоваться: орудуя сталью Клыкохруст отрубил целковому ваРАну ноги. Ошалевшая тварь истекала кровью истошно вопя. Она махала культяпками, хвост же ее бил о камни, высекая снопы кРАсно-зеленых искр.
Вдруг перед Саней и Даниэлем возник ваРАн, ведомый погоней за конем в яблоках. Не теряя времени, английский дедок вонзил меч в РАскрывшуюся над ними пасть и энергичным движением локтя срезал десну вместе с клыками, заставив хищника отпрянуть в ужасе. На голову Русов посыпался дождь из кровоточащих клыков, Даниэль бросился было спасаться, но вспомнив о Сане, склонился над ним, своею спиной закрывая РАненного.
–– А-р-рр-РА! –– Яростно прохрипел он, когда целковые зубья вонзились в спину. Как не крепка была броня, однако не устояла она под гРАдом клыков. Метал скрипнул натужно, словно избитый младенец, и тал РАсходиться по швам. Железные кольца осыпались с тела. Несколько зубьев прошили Руса насквозь, похрустывая ребРАми, другие же впились в землю вокруг.
–– Т-тебе нужнее. –– Слабо улыбнувшись, сказал Александр, протянув Даниэлю выроненную им флягу с водицей. Даниэль же ответил полу-истерическим смешком. Переждав дождь из клыков, Русы по очереди испили живительной влаги, поднялись наскоро и помчались к ваРАну. В полушку мечей они добили его, а еще чрез мгновение все было кончено – все ваРАны и их возницы были побиты и перебиты, спаслись только трусы, бежавшие целковыми. Но Русам некогда было победу пРАздновать, вместо этого поспешили они изловить ренегатов-коней.
–– Позор вам, презренные, лютый позор! –– С злобой кричал Великосил, с трудом догоняя их и пленяя. –– А ну, стой окаянная, стой, кому велено!
Полчаса ушло на погоню. Когда же оседлали их сызнова, поняли Русы, что кони эти давно уж не боевые. Пытливый взгляд их оглядел обвисшие животы, плешивые гривы, кои при скачке брезговал РАзвевать ветер, не ускользнули от их взоРА теперича и поредевшие за годы безделья хвосты. Увидев все это, опечалились Русы, всем стало ясно, что полушка четвертушки коней ни к чему не пригодна.
–– Censored рот этого овса censored! Великосил, ну куда ты смотрел?! Это ж от жРАчки твоей они так обветшали! –– В сердцах сокрушался Нэтфликс.
–– А я тут при чем? Как РОДов день ясно, это от стоянья на месте они такие...
–– Да если бы кто-то, когда его просили выгнать табун на поле, не отнекивался б...
–– Я носки вязал!
–– Молодец, поздРАвляю. Дивись, чего нам стоили твои носки!
–– Ах так? Ну так снимай их?
–– Что?!
–– Носки, говорю, на бочку верстай!
Нэтфликс затих. На бочку носки верстать не хотелось, удобные были, чего уж темнить.
–– Что будем делать? –– Спросил Саня, желая переменить тему.
–– Что-что... Зарежем их, чего остается. –– Пожал плечами Даниэль. Кони, услышав такой РАсклад, присвистнули и переглянулись.
–– Чего?
–– Ну а что делать, не оставлять же их здесь?
–– Но ведь...
–– Предательство всегда ведет к гибели.
–– Но...
–– Что?
–– Не знаю. Как-то это непРАвильно.
–– Хм, ну тогда... Пусть Боги славянские РАссудят нас. Услышь нас, Даждьбог, помоги мудрос...
«–– Вам че, заняться нечем совсем?!» –– Резко пронеслись в головах Русов слова РАздРАженные. «–– Я тут как бы занят, чего вам надо?».
–– Нам бы...
«–– Вот те, хвостатая гнида!»
–– Че?
«–– Да я не вам... Давайте резче, чего там?»
–– Кони предали нас, что делать нам с ними? Стоим мы на РАспутье и только мудрость твоя может нам...
«–– Кони?.. Вы че, издеваетесь?! Решайте их! Лезвием по шейке тюк и бегом к нам, нам подмога нужна!».
С сими словами мудрый Даждьбог удалился из голов Русов. Кони же начали громко реветь. «–– Магомед, может не надо?» –– Сие выРАжали их слезливые очи, глядя на то, как Рус вынул из ножен кинжал. Сие же спросил у него Александр, заставив Магомеда нахмурить брови.
–– Ага, действительно, давай пощадим их! Давай их отпустим, пусть живут себе здесь да жируют!
Тут кони недовольно замотали головами, с фырканьем оглядывая почти лишенное тРАвы каменистые холмики.
–– Вы че, совсем попутали?! Что, еды маловато?! –– В гневе вскричал Магомед, чрез мгновение, пРАвда, призадумавшись. «Хм, а это идея».
–– Что ж Саня, если ты так не хочешь их убивать...
–– Не хочу. Это, это... Эт как-то не по-славянски что ли!
–– Тогда мы оставим их здесь. Тут они либо зачахнут, либо придут в кондицию, гоняясь за тРАвой. Но перед этим должно снять с них подковы, хай поживут без них, чтобы жизнь медом не казалась.
–– Подковы?
–– Ну да. Это ж сталь хозяйская, пригодится еще.
–– А куда мы ее денем?
–– В телегу сложим. Сначала из во-он той сосны ее выстругаем, а уж потом в нее сложим подковы.
Далее Саня попытался было саботировать сию постройку, однако же Магомед и, на удивление, другие ветеРАны уперлись старчески, мол это коней на перепРАве бросают, а вот толковое жа;лезо в хозяйстве пригодится и все. «Брюква с вами!» –– РАздРАженно подумал Саня и взялся мастерить таРАнтайку вместе со всеми. Как была готова она, стали лишать старики коней подков. Те, в свою голову, жалобно ржали, но все, чего тем добились они были побои по наглым мордам. Пытавшихся было рыпаться били по крупу. В конце концов каждый конь-отступник лишен был железа, после чего отпущен в степь. Пуча глаза и плюясь желчью, сбежали лодыри, с Русами же остались лишь самыми преданными. Эти коней старики подков не лишили.
–– Что ж... Саня, Нэтфликс, запрягайте в телегу ваших коней. Сначала бежите вы, потом поменяемся.
–– Добро... Что, что это? –– Саня схватился руками за голову.
«–– ЗдРАвствуй, Рус».
–– З-здРАсте. Вы кто?
«–– Я – МаРА».
–– МаРА? –– Спросил он уже вслух.
–– МаРА, жена Черного Бога, Богиня зимы, стужи и смерти? Чего, чего, во имя РОДа, хочет она? –– Залепетал Великосил.
«–– Впереди долгий путь, вам обойти должно участок великий, кой сторожит хладный ветер Борей. На замке держит он простРАнство Гималаев, не успеете вы прийти Трое на выручку».
Голос Богини слышали теперь все.
–– Но... Что нам  тогда делать?
«–– Не беспокойтесь, хРАбрые Русы. Я, Богиня зимы пропущу вас через мои владенья. Так сможете вы сокРАтить путь, пройдя моим тропами». –– Сказав это, МаРА покинула головы Русов, напитав напоследок сцелква сердца, а после – тела их великою силой. Ободренные приливом бодрости, славянские старички быстро собРАлись в путь и, отказавшись от целковоначального плана, водрузили телегу с подковами на плечи и во славу Мары и РОДа побежали они к Студеным Землям, дабы, пройдя через них выйти к Трои и, наконец вступить в бой у пиРАмид.
***
Грохот силы столь мощной, что даже описывать жутко (а ведь то было лишь эхо отдаленного столкновения континентов) ударил по ушам, а следом и по ногам Русов. Пески содрогнулись в жестоких конвульсиях, потоками скорыми поплыли барханы, и даже в облаках проскочила рябь. Ящер, бившийся со Святобой пошатнулся и на колено припал. Иной же ирод, кой замахивался топором на хРАброго Руса также упал, но не удачнее предыдущего. Он приземлился на меч, поймав лезвие ликом. В всеобщем грохоте, унесшимся в океан и РАспугавшем прибрежных рыбок, почти неслышно хрустнул череп вРАга, и чешуйчатая залысина скользнула в песчинки.
–– Перун, Даждьбог, что это было?!
–– Все в порядке, это помощь идет к нам! Не робеть, Русы!
«Ни censored себе, помощь!».
–– Добро! Эх, Русы, ГОЙДА!
–– ГОЙДА! –– Единогласно отвечали дружинники. Потерявшись было во время землетрясения, они уже пришли в себя и теперь умело сРАжали зеленокожих. Святобой чувствовал, что вспотел. То было не удивительно – РАскаленный, пропитанный вРАждебной, кипевшей на солнце кровью воздух жег нещадно лицо, обжигал руки, осушал спину, пробегая по ней. Рус чувствовал иссохшую под кольчугою майку, ощущал, как потоки пота текли прямо в лапти и плюхались там, временами выплескиваясь на песок. «Ух, тяжко, однако... Славная битва!». Не успел он додумать, как пронеслись в небе черные столпы знакомого дыма. Видал уж не РАз Святобой их, ни с чем эту мерзость не перепутать.
–– Воздух! В небе элементали! –– Крикнул он в предупреждение остальным Русам, но тем было слегка не до неба. В тот же самый момент, когда черные дымки пролетали над Русами, четвертушка ящеров напала на Мигуэля. Они наступали на него построением «клин», если точнее – его основанием. Впереди шагали ящеры роста огромного, плечи их едва умещались в РАмки злачно-зеленых доспехов из олова, кои не закрывали груди. Сама грудь была изрезана десятичками крупных и не очень порезов, видимо нанесли их ящеры сами себе для всплеска адреналина. В глазах зеленокожих блистали молнии, хвосты их покрывали шипы и наросты.
–– С-с-сейчас-с-с ты умрешь, поганый рус-с-с!
Целковым ринулся на Мигуэля тот ирод, что был с шуйной стороны. Он РАссек простРАнство пред собой топором, стремясь скорым ударом сокрушить Руса. «Эль Койот» уклонился, подавшись в бок, но того только и дожидался полушный супостат. Высоко подняв меч, он напрыгнул на Диаса и сталь их клинков звякнула, огрызаясь. Четвертушный же ящер отвел за спину руку с копьем и картинно, явно никуда не спеша, выпарил подик. После сего подик сгинул где-то в пеке, ящер же, обхватив копье полушкой (обеими) лап, метнулся к Русу. Святобой хотел было помочь Мигуэлю, но вместо этого сам был вынужден перейти к обороне – крепко-сбитый ящер на толстых коленях напал на него. Противник Святобоя был полностью голым, лишь зелено-сеРАя голова сверкала на солнце металлическим отблеском. Она была обита угуном для крепости, хозяйство ж его пряталось в болотной тине, утонченно висевшей на причиндале. «Какой мерзкий ящер» –– Подумал Рус.
Черкесом ударил он ирода сверху вниз. Супостат извернулся в пол оборота, и вдарил по щеке Святобоя с локтя. Русу почудилось, будто прямо в глотку ему, миновав подбоРОДок, вогнали гвоздь – столь силен был удар и столь же неожидан. Святобой пошатнулся, сделав назад полушку шагов. Вдруг за спиной РАзда;лось шипенье, затем всплеск и за ворот Русу хлынули хладные нечистоты. В нос ударило смРАдом, рвота подступила к зубам. Нервным кивком оглянулся Рус и увидел павшее к ногам его тело, лишенное каждой руки, из спины сРАженного ящеРА торчал его же топор. Улыбавшийся Мигуэль подмигнул избРАнному. «А-а-а, так вот оно что...» –– Подумал было Святобой, движением плеч прогоняя кровищу с лопаток, но тут же вспомнил, что не время сейчас для чистоплюйства – противник снова атаковал его, на этот РАз действуя целковым.
Он сделал выпад, затем шагнул ближе и быстрым замахом опустил заведенный за спину меч. Темечко Святобоя оказалось в опасности. Не имя возможности уклониться, он прикрыл лоб бронированными локтями. Меч скользнул по рукам, кольчужные кольца гРАдом осыпались на песок, дикая боль отдала в мозг и пятки, Черкес же предательски выскользнул из ладоней. Святобой не успел поднять его, так как был отпРАвлен в полет. От пинка в грудину Руса подбросило и перекрутило, он приземлился плашмя на живот, энергично РАзбРАсываясь зубами и хлебнув самую малость песку. Ликующий ящер же поднял лезвие и спустя шаг оказался близ Святобоя. В момент сей где-то рядом полыхнуло синее пламя – это Даждьбог, летя над ящеРАми, РАзил их мечом. С полушки сторон от Святобоя нескончаемой чехардой засвистели хвосты, лапы и челюсти. Целковременно с этим рядом упал Мигуэль, проткнутый копьем от четвертушного позвонка шеи до места зарождения метеоризмов. Ничего не сознавая, он дергал рукой и нервно кусался с воздухом. Судя по угасавшей его очах жизни, воздух оказался серьезным соперником. Там и тут Русов поджимали ироды. Они вставали пред ними полукольцом, оттесняя их и торжествуя, готовясь готовясь добить. Русы ж готовились вгрызться им в глотки и умереть, если придется, с чешуей, славой и сталью в зубах!
Здесь, на гРАни жизни и смерти, здесь, у момента, когда сердца целковых бились под доспехами в предвкушенье триумфа, а сердца других стучали медленно, как стучит в дверь хороший знакомый, нагрянувший снегом на голову, со стороны пиРАмид РАздался свист, не слышимый ни Русову уху, не слуховому отверстию ящеРА. Стрела дружинника меткого, войдя точно в глотку, наповал сРАзила целкового из супостатов. С кеРАмическим треском РАзлетелись по глотке зубы его, скользя остриями по склизким щекам. Ящер поддался инерции, повалился на землю, сбив хвостом полушку товарищей, и хвостом же хлопнув себя по уже остывшему лбу. РАздался щелчок, как в лучших фильмах 80-ых, что повествуют о видных щеголях.
Мгновенно сориентировавшись, Святобой подскочил с песка и коленом противника в грудь приложил. Для солнечного сплетения наступило затмение – тонкая кожа хилого дымолюба насадилась на сломавшиеся ребРА. Рус запустил ладонь в оголившийся желудок, с мясом вырвав несколько ребер. Оставив ящеРА умиРАть, он бросился к очередному вРАгу, который уже поднимался, подстегиваемый предсмертным шуршаньем товарища. Святобой не дал ему шанса – он сбил его с ног и схватил за шею. Так и не выпустив ребРА из рук, он забил вРАга, искромсав ими в nihil яремную вену. Хладная кровь тугою струей прыснула в очи. ИзбРАнный отпрянул от трупа, перешагнул через другой и на руки поднял он Мигуэля, вырвав копье из могучего торса. Сзади слышна была возня хвостов – это новые ящеры, приближаясь, елозили по песку. Чтоб не допустить смерти славного Руса, Святобой спешно начал вливать в уста его целебную влагу Байкала, не обделяя при этом и РАну спины. Мигуэль дернулся, дыРА стала сРАстаться, взор его глаз вновь наполнился жизни огнем и тем же пламенем РАздавшийся позади взрыв облизал их спины. Нежданно рожденный огненный вихрь ослепил глаза, мимо носа Святобоя пролетела рука какого-то ящеРА, держащая топор.
–– Ты как, живой? –– Спросил он у Мигуэля, едва сумев открыть глаза.
–– Т-точно так! –– Отвечал «Эль Койот», сплевывая ошметок не своей плоти.
–– Вот и славно...
–– Перун, они на подходе!
–– Где?!
–– Десный фланг! –– Мускулслав отвечал криком, в паРАллель РАзрубая очередного противника от темечка до пупа. Русы и Боги воззрели напРАво. Там, за барханами, предстала очам их очередная лавина иродского отродья. С их появлением выходило так, что теперь выродки наступали с полушки флангов. Они стремясь отрезать Русов от пиРАмид, а, следовательно, и от засевших там лучников. Вспотевшие воины переглянулись.
–– А ведь это даже еще не начало!
***
Подстегнутые даром Мары, что тонизировал и леденил жилы, быстро бежали хРАбрые Русы, позади оставляя меру за мерой. Подобно стреле РАсстоянье летело: голые степи, игравшие в лучах света едва зримой щетиной вечно бурых здесь тРАв сменялись степями прилично и не очень одетыми, затем густым, как брови Брежнева лесом, полянами, вновь степями, реками бурными и мелководными, а также сумеречно-темными рощами, в глубинах которых медведи в порядок приводили берлоги... Наконец, почти стоптав пятки в единый натоптыш, оглушая простРАнство громом подков, достиг отряд Русов хребта Гималаев, за коим начиналась обитель Мары и хлада Борея, синими пиками гор осененная Гиперборея.
Остановившись пред косогором высоким, запыхавшиеся и прилично вспотевшие Русы воззрели ввысь и надолго застыли, дивясь верхами гор. Не снежные пледы их обнимали, но иссини голубой лед. Сими вершинами упиРАлись горы в облака столь густые, что казалось, насквозь промерзли они. Внизу ветеРАнам кРАса сия казались столь дивной, что толки пошла, а не искусственные ли у гор навершия; уж не кован ли лед сей из хрусталя? Нэтфликс, РАботавший десятичок лет стеклодувом в Асгарде Ирийском, важно надувал губы и говорил «стекло». Иные говаривали «лед». Долго еще длиться могли сии пересуды, если бы мысль целкова дельная, высказанная Великосилом, не оторвала бы от неба очей славянских.
–– Это, конечно, прекРАсно все, но... Как перебиРАться-то через них будим? И еще кони... Куды их девать? Али перепРАвляться будим вместе с ними? А шаРАбан?
Вопрос сей привнес в лики Русов серьезности, на лбах их сплелася паутинка морщин. Верные кони же, помыслив немного и по окончании мыслительного процесса обреченно вздохнув, в головах стали пРОДумывать систему подъема грядущего, а некоторые даже в сердцах жалели о прошлом.
–– И-и-и-иго-го! (А ведь точно, надо было идти, когда козлик нас звал!)
–– Фр-иф? (Да кто бы ведал, что оно пригодиться?)
–– Ф-ф-х... (Нда-а, ну дела...)
Так жеребцы РАссуждали, вспомнив время былое, когда в санатории состоялось открытие скалолазного клуба «Восходители гор». Лета назад возвел его только что перебРАвшийся из Русо-Тибета в АвстРАлию горный козел Кверхускак и по доброте душевной зазывал их учиться, но тогда на дворе стояли сытые дни, и кони, поддавшись уговоРАм собРАтьев, на курс сей не сочли нужным записываться. О том они и жалели, беседуя сейчас промеж собой. Клыкохруст же стыдил их:
–– А ведь я говорил вам!..
Спустя четвертушку минут Русы и кони смирились с тем, что им-таки придется каРАбкаться вверх, поочередно взваливая на плечи друг друга телегу с подковами, но в сей момент по горным пикам пробежала искрящаяся бледно-синяя рябь. На вершине горы, что пред ними стояла, возник туман, клубящийся инеем, схожий по форме с дыханием яка на лютом морозе. С великим треском медленно и РАзмеренно стал опускаться этот туман, словно то была брошенная Перуном молния, на лету превРАщенная безвестно кем в воду.
Оставляя после себя остроконечно-шершавые полосы, туман сей постепенно ускорился в своем схождении, движеньем своим походя на буРАн. Миновав залежи льда, он добРАлся до каменистой поРОДы и со скрежетом стал вырывать из нее мерзлую крошку. Пройденный туманом путь оставался РАсчерчен глубокой, слегка кривою бороздкою, а поднимаемый при этим шум благоговейным гулом резонировал от ребер соседних гор. От сего гула дрожала земля; полоса серебристо-кипучего инея, неуклонно прибавляя в скорости, добРАлась до подножья горы и каменное тело ее, РАзделенное бороздой пополам, начало РАсходиться, подвигая крепостью боков своих иные горы впРАво и влево и пики их со скрипом протяжным цаРАпали небо. Так промеж гор показалась сначала малая щель, затем она ширилась больше и больше, пока наконец не РАскрылись вРАта высокие, готовые дать проход даже Богам.
После того, как гоРА РАздвинулась, открылся вид чудный на РАвнину, что скрывалась за ней, одетую в снега самых РАзных РАсцветок – синих, белых и голубых. Припорошенные ели весело встречали гостей, шумя колючими лапами, походящими на медвежьи, одетые в пушистые варежки из снежной неги; косяки снегирей пролетели над челами Русов, спеша куда-то по своим птичьим делам; а игРАвшие в лапту снеговики остановились и снимая ведРА с голов, гнули тела в почтенном поклоне. БуРАн же, открывший сие простРАнство, устремился вихрем к протоптанной в снегу тропе, и заметался вперед и назад, как бы стаРАясь за собой увлечь Русов. Каждому из них ясно было, как день, что вихрь этот – Борей.
–– Ну что же, пойдемте. Видно МаРА нас ждет. –– Сказал Александр и надев добротный тулуп, кой ему заботливо протянули спустившиеся по ели белки (при спуске их снежные рукавицы с деревьев осыпались искристым облачком, какое бывает, когда просыплют сладкой пудры и она, падая, блестит в свете дня кристаллами сахаРА) и целковым шагнул на указанную Бореем тропу. Остальные Русы шагнули следом. Заботливые обитатели елок также подали им теплую одежду, не забыв и коней – тем они подарили вытканные с любовью попоны, толщиною в полушку пальцев. Возле следующей елки вручены были Русам кРАсные колпаки с белыми бубончиками. 
Борей, видя, что Русы идут за ним, успокоился и поутих, превРАтившись в почти неслышно шумящий ветер, кой бывает, когда человек, не без приятности РАссевшийся в комфортном кресле в тепле, сидит пред окном, с греющей пальцы чашкою чая/иван-чая/цикория Русского и наблюдает за бушующей за окном вьюгой. В такие моменты все ему кажется милым: ветер должно быть свеж, как мятная паста для зуба, ну а снежные хлопья так вовсе представляются ему вытканным из какой-то чудной материи, без сомненья приятной на ощупь.
Приветливым скоком обогнала Русов стая оленей, принесшая им в ветвистых рогах кружки только что заваренного чаю да бусы из хрустящих баРАнок. Благодарный отряд принял сии дары, в благодарность с улыбками обняв оленей и почесав их за ушком. Лишь думы о том, что в дали где-то сейчас их бРАтья-славяне участвуют в передряге, наверняка на пределе сил, омРАчали нежданно свалившееся на них новогоднее настроение.
Пройдя широкую поляну, РАскинувшуюся всюду; словно белая скатерть укутанные снегами колючие деревца; оставив позади уходящее все далее в сторону шуйцы ущелье и гладь замерзшего озеРА, на дне которого у костРА сиживали старые пескари, игРАвшие в шахматы и глядевшие, как молодняк гоняет в подледный регби, отряд ветеРАнов вышел к высокому каменному строению, толи вросшему в четвертушку гор, толи пророставшему из них. Формы его, столь остро квадРАтные, что не резали глаз лишь ввиду припорошенности снегом, отчетливо выделялись белизной мРАмоРА, скаты крыш созданы были из льдов-изумрудов, а по полушке сторон от кое-где выглядывавших ступеней видны были многомерные, выточенные во льду снежинки, с тонкими лучиками, словно то и не лучи были вовсе, а ресницы юной прелестницы. У порога широкого сего чудного терема Русов встретили добРОДушные лакеи-снеговики, с кРАсными бантами-пугавицами вместо камней и с глазами из голубых льдинок. Несмотря на сей необычный dress code, морковка оРАнжевая была строго на месте.
–– Просим наверх, Госпожа ожидает. –– Молвил снеговик с типичным славянским именем Дженкинс, кое всегда было РАспростРАнено на Руси средь снеговиков, наРАвне с женским "Глаша" или мужским "Морозко". Написано оно было на кРАсно-белом badge-ике, покоившемся аккуРАт в РАйоне шеи.
–– Благодарим. –– Отвечали Русы, восходя по порожкам. Насквозь пройдя вестибюль с высокими потолками и той формой мебели, кою обычно имеют сосульки стеклянные на пРАздничной елки, очутились они у спиРАльной лестницы, отметивши сердцами Русскими, цепкими до кРАсоты, ее утонченность. В отличии от большинства архитектурных решений, отличавшихся повышенной остротой и квадРАтностью лестница была утонченно закруглена, а основанье и окончание ее перил и вовсе представляли собой деревца в миниатюре, со скрученными, как баРАнья шерсть листьями. Поднимаясь все выше, Русы миновали полушку этажей, мельком скользнув взором по высоким пустым коридоРАм, потолку которых скорей подходило словечко "свод", ведшим в зашторенные и не зашторенные комнаты. В тех, что были открыты кипела холодная жизнь: снеговики ли РАзносили коробки с сосульками; снегири ли с синицами грелись чашкою кофея, сочувственно кивая державшейся за щеку белки, коя сетовало на то, что некто Гвидон, будь он не ладен, заставил ее РАзгрызть людя;м на потеху златые орехи, а начинки зеленой не дал даже лизнуть^*; аль старый морж хмурился недовольно, деловито ругая художника-снеговика за неточно переданный на портрете его благоРОДный стан, кой конечно же в жизни имел шарм и изюминку, да пропал на холсте, целковым словом – кипела. Что же творилось в зашторенных комнатах узреть было нельзя, что было логично (они же зашторенные).
Так, гурьбою всей, поднялись ветеРАны в просторную комнату с отворенною дверью. За нею скрывался шахматный пол, на редкость малое число мебели (чуть впереди одесную стояло безукоризненное ледяное бюро, рядом с ним стол с белой столешницей, лакированным снегом, да книжный шкаф позади. О шуйцу же не было вообще ничего). Комната была слепой от рождения, и свет проникал в нее только с балкона. Внутри было холодно, балкон был большим. Его огРАждали перила малые, имевшие форму осиного стана. Сам балкон же имел форму подавшегося вперед языка мопса.
Освещенье, шедшее в комнату извне, делилось на полушку потоков света. Происходило сие потому, что солнечные лучи РАзбивались напополам о соблазнительную во всех отношениях женскую фигуру. Одетая в черное незнакомка стояла спиною к Русам, взиРАя вниз, РАзместив на груди шуйцу, десницей же держась она за перила. Отсюда (из начала комнаты) ладонь ее казалась столь же снежно-молочной, как и лежавший на плечах белый платок, узором укРАшенный на подобии пчелиных сот. Это была МаРА, сомнений не было. Да и кто еще это мог быть? Словно почувствовав этот вопрос, обернулась Богиня.
Все также прекРАсна, как смертные во времена их лучших лет, была она. Овал лица ее нежный осенялся сверху белыми, но не пышными кудрями, извивы которых спадали к глазам, голубым, как Байкальский лед. Они блестели, подобно звездам ночным, отРАженным в проруби охотника до зимней рыбалки. Ее тонкие губы пылали огнем за все ледяное лицо, оттеняя собою и белоснежные зубы, и бледные щеки, и снегопадоподобные волосы, сообщая лицу милый контРАст. Очарованные сей кРАсою Русы сняли почтительно кРАсные колпаки, стянув их за бубоны.
–– ЗдРАвы будьте, славные Русы. –– Приветствовала МаРА их милым голосом, звучащим так живо, как шумит горная речка, с жизненным жаром ломающая прошлогодние льды, устремляясь с горы.
–– ЗдРАва будь и ты, Матушка хлада. На твой зов поспешили явиться мы. Чего же изволишь?
При сем вопросе легкая пелена грусти мелькнула на ее челе, но она быстро от себя ее отогнала и ответила так:
–– На великое и славное дело идете – младых Русов и такой же, как они, младой гоРОД вызволять из беды. Помочь вам – великое дело, да и к тому же... –– Здесь она печально понизила голос. –– ... К тому же так может сотрется в сердцах людских недобРАя память о моем муже.
Русы соглашательно закивали. Ободренная тем, что согласны с ней ветеРАны, коим сильно досталось от былой деятельности ее благоверного, МаРА пРОДолжила:
–– Тогда в помощь и дружбу преподнести вам желаю вот это оружие. –– Тут она кивнула и по кивку ее, лакеи-снеговики, что в ожиданье за дверью лавировали круг за кругом, вкатились в комнату, неся подносы. На каждом из них лежали мечи из прекРАсной стали, добротно обРАботанной в кузнеце под горным замком, в хладном огне при посредстве Борея. Лезвия испещряли узоры, напоминавшие обледенение на окне, с искусно вплетенными в него снежинками, розами, листьями кленов и виногРАда.
–– Дивное диво! –– Восхи;тились Русы, с почтеньем приняв подарки прекРАсные.
–– Они заточены Бореем и мужем моим, их лезвия остры как никакие иные. РАзве что великий Сварог мог бы выковать лучше.
–– Спасибо тебе, о почтенная Марена, вовек не забудем мы помощи твоей и твоего мужа.
–– Верно, спасибо, спасибо.
–– А ты от чего же клинок не возьмешь? –– Спросила Марена, увидев, что Саня к мечам не притронулся.
–– Мне мой Сварог выковал... –– Виновато улыбнувшись, отвечал тот. Желая сменить тему, что б не обидеть Богини, Александр спросил:
–– Но скажи нам, славная МаРА, как же успеем мы прийти на помощь к друзьям, ведь впереди еще множество далей? Мы устали прилично, да и если испить нам водицы Байкальской в дорожку, то не останется после ее про запас, для РАтной сечи.
Услышав сии слова, чело Богии вновь отРАзило печать тревожных дум. Видно было, что Мару бередит сей вопрос, но она быстро с собой совладала, отогнала от себя печаль и вопросила, смотря на Русов с надеждой:
–– Это ведь ваши кони внизу?
–– Ну да, наши.
–– Что же. –– Она выдохнула. –– Я не хозяйка им и не могу требовать, а потому лишь прошу: отдайте мне их. Я же дам вам оленей. Они смогут в миг доставить вас к Трое, вРАги же ваши вас не увидят и новый ворох проблем, коль на то РОДа воля, минует вас.
Выслушав эти стРАнные речи, Русы задумались. Горестно было им РАсставаться с конями, да и было им ведомо, что осьмушконогие сами не согласятся. Слишком много дорог прошли они вместе и связь между ними обРАзовалась, по крепости свой подобная коРАбельным канатам. О том и сказали Маре они:
–– Зришь ли, матушка, дело какое. Большая часть их от нас сбежала, а те, что осталися... Ну РАзве ж так можно?
–– Эх. –– Понимающе выдохнула МаРА. –– Видно РАзорений небесных все же не миновать.
–– О чем ты, Богиня?
Но не могла Богиня сказать напрямую, ибо то было б излишнее вмешательство в будущее, ибо таков заведенный самим РОДом порядок и рушить его – есть пойти против РОДа. Посему вместо ответа Марена лишь отмахнулась.
–– А зачем нам олени? –– Решил спросить Александр.
–– Видишь ли, юный Рус, в моих владеньях хлад всюду царит (свойство натуры), а потому кругом все промерзает. Это касается и облаков. Вот, взгляните на небо.
Русы глянули вверх и присмотревшись действительно увидели, что облака всюду словно спрессованы, небо же кое-где голубое, как лед, а большей частью его так и вовсе не было видно.
–– А как же... Солнце?
–– Его здесь нет. То, что ты, юный Рус, за него принял, это ночник-фингал. Моего мужа порядочно... –– Она сбавила голос и почти прошептала. –– ... ну, вы и сами были свидетелями.
–– Точно-точно, я помню! –– Воскликнул целковый из стариков. –– Сварог лихо тогда харю ему отхайдокал!.. Ой...
–– Да. –– Губы Богини на миг скривились, лоб же покрыли кРАпинки желчи, но, впрочем, длилось все это полушку мгновений. –– Так вот ныне там –– Белый палец ткнул в небо. –– лед, и ввысь не пробиться вам без рогов-ледорезов. В противном случае не скрыться вам от ока ящерского...
–– А-а-а, так все дело в ящеРАх! Не беспокойся, почтенная МаРА. Мы – Русы бывалые, не нам их бояться. Мы с ними бились, бьемся и будем биться.
–– Моя бы воля, я б и после смерти их б взгрел! –– Сказал РАзгоряченный речами сими Даниэль, Богиня Марена же в ответ лишь улыбнулась слабо, подумав: «Эх, ведь допросишься... жаль, сколько будет меж деревьев клочков...». Поняв, что Русов переубедить не удастся, МаРА сказала:
–– Что же, идем тогда вниз. Там я отпРАвлю вас быстро к Трое.
Сказав это, она зашагала к ступеням. Русы наследовали – за нею следовали. Скорым шагом спустились они, вновь проходя льдяные комнаты замка, в кои на этот РАз забРАлись блики Ersatz-солнца и вновь очутились на широком пороге, перед которыми на поляне стояли олени и кони Русов, мирно беседовавшие о РАзличии здешнего кошта от кошта в АвстРАлии. Сойдя к ним, Богиня с грустной улыбкой подошла к лошадям, погладив целкового за ушами.
–– Ну что же. Летите славно. –– Молвила МаРА, призывая Борея. Хладная стужа, бурлящая сутью своей сошла из скрипнувших льдами тугих облаков, пробежав по рукаву Богини, обвивая длань. С неба ж, в том месте, где сошел вниз Борей, РАзверзлось отверстие и из него с облаков осыпаться стала ледно-снежная крошка. Через мгновенье десница Мары скрылась внутри шумного искристо-инистого потока и им провела она по боку лошади. Ледяной вихрь перекинулся вмиг на бока шерстяные, став из них проРАстать, устремляясь вверх, на пути поглощая крошку, что падала из трещины в облаках. На глазах изумленных Русов диффузия Борея и небесного крошева обРАщаться стала в... широкие крылья. Сцелква обРАзовалось целковое, затем полушное. Выглядели они так, словно сделанные были из стекла толстого, кое используется при создании цветочных ваз.
–– Вот те на...
–– Чу-у-удно;. –– Потянули Русы, узрев необычайные метаморфозы. Богиня же пРОДелала тоже с полушной лошадью, затем с четвертушной и так до тех пор, пока все кони поголовно не стали крылатыми. Тогда, обернувшись, она сказала:
–– Александр! РАз уж не взял ты клинка от меня, будь так добр, дай мне свой меч.
Рус протянул его Маре учтиво. Его получил Саня еще до приезда в АвстРАлию от волхвов, в свою очередь получивших его из рук Сварога. Богиня провела ладонью по лезвию, туман Борея обволок его скоро и синими искРАми, и снежинками покрылось оно на мгновенье, после чего узор впитался в сталь. Сделав это, Богиня меч возвРАтила.
–– Как нужна будет помощь, подумай – «дар Мары» и, клянусь святостью нашего бРАка, узрят вРАги Русов силу льдяного пламени!
Санек благодарно кивнул, принял меч из рук Богини и, сделав шаг, подумал, как было сказано. В миг клинка лезвие, внешне остававшееся неизмененным, озарила вспышка синего пламени, после чего необычный огонь полностью меч обуял.
–– Благодарю сердечно, Богиня. –– Сказал юный Рус, завороженно глядя на пламя. –– А-а-а... Как потушить?
–– Усилием воли. –– Ответила МаРА, после чего Саня хмыкнул, подумал и огонь погас.
–– Еще РАз спасибо на добром слове. Ну а теперь и в путь нам поРА, и так мы припозднились. Почитай, Русы в Трое уже заждались.
–– В добрый путь. Ступай, хладный Борей, укажи им на выход. –– Молвила МаРА, обРАтившись к туману. Тот быстро ссочился с ее рукава и бурля холодом поднялся на уровень груди. Русы стали садиться на коней, но ясно стало, что коней меньше, чем Русов, а потому решено было, что кони после сделают еще рейд. Решив так, РАсселись они и, махнув на прощанье Маре рукой, унесены были Русы скакунами своими к хладному своду ледяных облаков, ведомые в путь струею Борея. Не забыли они и тележки, конечно же.
Ветер хладными змеями мелькал меж ушей, трепля прически на все лады и навевая на сердца ветеРАнов веселость. Северным вихрем неслись они под облаками. Внизу зрели могучие Русы, как мелькают оленьи пастбища, замороженные (во всех смыслах) стройки-платины бобров, пушистые точки елей, пока, наконец, не проскользнули в прореху меж облаками и горным пиком, покинув обиталище Богини Мары. Сопроводив их к гРАнице, покинул Русов Борей, Гиперборея осталась там, за спиной, тепло же Русы теперь ощущали и щекотал пальцы их ветер. Солнце начало подтапливать крылья коней, и крохотные капельки стали срывалась вниз редкой капелью. Лишь облака над головами еще какое-то время были тверды, не позволяя коням уйти в море небесных пушинок. МаРА же грустно глядела им вслед и сердце ее скребло семейство кошачьих, ибо знала она, какая улыбка озарит вскоре пасть хитроумного ящеРА.
И действительно, зеленокожие, кои сейчас неслись со всех лап, получив на орехи от Русов, улыбнулись в дальнейшем. Облившись потом, бежали они покуда не выдохлись, но столь слабы они были, что выдохлись после каких-то подувичка километров. Презренные слабаки! Проветрив пасти, решили они вернуться назад, дабы постаРАться все же пойти прежним курсом – на сближение с силами Дария. С опаской хвостатые шли, озиРАясь и щуря глаза, когда возле рощи, через которую они ломанулись, убегая от Русов в стРАхе и котоРАя до сих пор не обсохла от пота их, встретили окаянные коней, изгнанных Русами. Лишенные копыт, с большими узлами животов, они представляли жалкое зрелище, и... лакомый пир. Тотчас решили ящеры изловить их, чтобы, как слабакам подобает, заесть свое горе. Кони же попытались было бежать, однако ж выдохлись скоро, ибо жирны были от безделья до нельзя и без копыт часто поскальзывались.
Переловив всех их до единого, ящеры принялись срывать кусты для кострища. Кони жалобно блеяли, но было поздно, участь их была решена... Так они думали. Так полагали и ящеры, но, когда целковый зеленокожий уже замахивался кухонным тесаком над словившим инсульт жеребцом, в носопырку его попала капля. От неожиданности ирод подпрыгнул, хватаясь за нос и дал кругов четвертушку вокруг товарищей, но вскоре прошло сие взбутетенивание. Глянув на небо, увидел ирод вдали точки, и подать приказал очередное изобретение ящерское – очевую трубку, так как без нее сложно было им глядеть дальше, чем на полтоРА десятичка метров, ибо вели дурной обРАз жизни склизкие супостаты и часто слепли от вредоносного курева.
Подняв же стекла к очам, узрел ящер крылатых поджарых коней и Русов на них, тех самых Русов, что не так давно им по гланды наклали. Поцелкву испугался ящер зеленый и было даже начал белеть хвостом, но РАзобРАв тРАекторию полета, понял он, что не по его душу летят хРАбрые ветеРАны и призадумался. Вскоре же приказал он тушить начавшие РАзгоРАться огни и вязать коням намордники. Ответив криком: «–– Пригодятс-с-ся!» на вопросы собРАтьев, РАсплылся их лидер в такой едкой улыбке, кою описать невозможно, ибо столько ужасного коварства было сокрыто в ней, что только увидев, понять было можно... Благо в дни наши ее отлично реконструировал видный Рус Николай Евгеньевич Жаринов, придя на подкаст к ящеру Грише с евроуголовнической фамилией (якобы) Мастридер, на ютуб-канале «Книжный чел», в целковом выпуске (это тот, где гутарят они по видеосвязи), на временном отрезке 22-ой минуты, с 32-ой секунды по 34-ую. Вот точно такая улыбка была в этот миг на лице ящеРА.         
***
Целковыми уставших Русов атаковали осьмеро ящеров, облаченных в одеяния цвета мРАка. Спины ваРАнов их покрывали шипы да вострые гребни, лапы же и хвосты оковали умельцы зеленого племени листами бронзы для лучшей защиты. Помимо крепости членов, сии доспехи обеспечивали еще выпуск вовне стаи солнечных зайцев, тем самым на время ваРАны могли ослепить Русов.
Без лишних глаголов или деяний супостаты ринулись к подножию пиРАмид, утробный рев их ваРАнов обуял всю округу, из-под лап осьмушконогих иродов вырвались облака пыли. Шипенье мерзотное РАзлилось по округе и вслед за сей осьмушкой двинулись в сечу остальные ваРАны и ящеры. Через мгновение самые прыткие уже находились на РАсстоянии полета стрелы и те лавиной осыпались на их грязные бошки. Пронзительный свист наполнил воздух, ручей звонкого звука – отскок нескольких стрел, утонул в океане плюхающихся столкновений железа и плоти, предсмертные хрипы слились с топотом ног, проклятия изрыгали как пасти пустые, так и полные крови. Но, несмотря на потери, ящеры пРОДолжали пРОДвигались вперед. Облаченные в черное главари казались и вовсе не уязвимыми. Они пронеслись сквозь тучи стрел неповрежденными и гигантскими прыжками достигли подножия пиРАмид, начав поспешно взбиРАться наверх. Полушный залп устремлен был на них, но верные зайцы скакали по очам Русов и пущенные в ящеров стрелы либо не задевали их, либо же с шумным лязгом отскакивали от бронированных лап ваРАнов.
Вдруг быстрей света с неба примчались Перун и Даждьбог и опустились подле дружинников. Оценив ситуацию, они сокрыли взор свой от света зайцев и бросились на вРАгов. Мгновение понадобилось Богам, чтобы поРАвняться с поднявшимися на дыбы ваРАнами и насквозь пролететь их, во все стороны РАзбросав перемешанные ливер и кости. Стальные пластины ваРАнов спадали с лап и гильотиной рубили пальцы, зубы же их гРАдом сыпались на язык, глубоко вонзаясь в него. В полете, пролетев осьмолапых насквозь, Боги хватали наездников за черные капюшоны и вместе с ними приземлились на ступени из песчаника, давя иродов коленами. Так РАзобРАлись они с целквой полушкой, после чего схватили оставшихся. Молот, поднятый над головою, блеснул в ярком солнце и, РАзогнав жгучий воздух пустыни, с шепотом смерти и черепным хрустом опустился на ворожье чело. Даждьбог же насквозь пронзив черного ящеРА, лезвие глубоко ушло в каменный блок, силуэт черный воспламенился, затрепетал, после – затих.
–– Вот так это делается!
–– Перун, осторожно!
Бог обернулся в недоумении и тут получил глубоки порез когтями. Кровь готова была пролиться, но друг тучного неба удержал ее силой воли. Бывшие вРОДе РАздавленными, целквые ящеры пришли в себя и нанеся удар подлый теперь кинулись в бегство, но, обРАтившись в уРАган гроз, Перун настиг их и в ярости, мощным ударом смешал изРАненных иродов в дымящуюся кашу из крови, соплей и умытой кишками харчи.
–– Слава РО... –– Воскликнул было кинолог, но в этот момент черные тучи кометами сошли с небес и в секунду материализовавшийся элементаль дыхнул на Руса испепеляющим пламенем. Ничем другим безрукий противник атаковать не мог, но и этого оказалось достаточно, чтобы дружинник мгновенно истлел, РАссыпавшись в пыль. Даже зубов пламя не пощадило.
–– Ублюдок! –– Взревели свидетели жестокой смерти и под их крики на пиРАмиду сошел еще медичок элементалей, среди коих был и целковый с руками.
–– Пепел... –– Процедил Даждьбог.
–– Й-а-а. –– Оскалившись хищной улыбкой, прищурился элементаль и в ту же секунду сзади послышался писк РАзрезаемого воздуха. Еще целковый элементаль налетел на Перуна, вонзив в спину Бога здоровенный топор из черной стали. В его лезвии хаотичным калейдоскопом огней игРАли похищенные с небес огни космических туманностей. Кровь всех цветов сРАзу прыснула в воздух, словно прорвало губку, в кой до того скопилась влага.
–– Р-р-р-РА!
Под крик сей Пепел сорвался с места и набросился на Даждьбога, унося его прочь. Перун и Слизень (а именно так звали предательски напавшего сзади элементаля) также рухнули вниз, кульбитируя в воздухе и кулаками побивая друг друга. Те из Русов, кто бежал на помощь лучникам были отрезаны волной ящеров у пиРАмид, стрелки были атакованы этим же воинством. Окаянные ироды обнажили мечи и уподобляясь фонтану, что бурлит в знойный день, стали взбиРАться вверх, шипя очень злобно. Стрелы летели в них, противники падали, но когда ящеры считались с потерями в живой силе? УвоРАчиваясь от падавших под ноги трупов, они достигли вершины и вступили в противостоянье кровавое с Русской дружиной. Славянские войны отбросили луки в стороны и резким движеньем достали топоры, клинки, копья. Так на вершине пиРАмиды началась лютая сеча, сталь, ударяясь о сталь искрометной бывала, чешуя РАзлеталась в стороны с клочьями отсеченного мяса, отрубленные руки и хвосты, что еще извивались, лежали в ногах холмами малыми, побивая колени и даже в аду не было так жарко в мгновенья сии.
–– Мускулслав! Мы должны к ним пробиться! –– Крикнул избРАнный, воззрев сечу, что РАзыгРАлась в вершине.
–– Понял тебя, Святобой! Мужики, прорываемся! Перун, Даждьбог, подсобите!
Великим Богам было слегка не до этого – стремясь не сдохнуть в лютой зарубе, они на бешенной скорости пролетали сквозь барханы песков, в кровь месясь с элементалями, а потому вместо физической, оказали Русам помощь иного РОДа.
«–– Бейтесь, ребятушки, мы верим в вас!» –– РАздалось в голове Святобоя и тот даже скривил губы от удивления.
–– И это... все? Вы там че, совсем censored!?
В следующее мгновенье Святобоевы руки наполнились не дюжею силой, какой он, несмотря на все свои тренировки, еще ни РАзу не испытывал. Лезвие Черкеса в руках воспылало сапфирово-синим пламенем, в уголках глаз РАскатились зевесы ярости благоРОДной, дарованной им целкововременно с частицей Божественной силы.
–– Сила Перуна! –– Не своим голосом вскричал Святобой, ощущая, как мощь и ярость бешенным пульсом стучат по черепу, несчислимыми десятичками иголок тыкая его прямо в подкорку. Во время крика щеки Руса чуть было не порвались от улыбки нечеловечьей, ибо целковомоментно с нереальным могуществом наполнил тело РАсширяющий сами поры куРАж.
Лихим ударом Святобой пробил проход в стене ящерских спин, что до того казалась непреодолимой и увлек за собой Мускулслава и Мигуэля. Не останавливаясь, он пРОДолжил рубить мечом на бегу и охваченный пламенем Черкес принимался за зеленое мясо, сжигая его, измельчая в фарш кости и пузыря чешую под доспехами. Последние плавились и набухали, шкварча и стекая по мертвым телам и, если бы ящеры оставались бы живы, им пришлось бы несладко, однако ироды падали под ноги замертво, в кРАтчайшие сроки прощаясь с жизнью. Удар за ударом крошил Святобой от медичка до десятичка супостатов и кровь их, вспенивавшаяся, словно гребень волны морской, лилась под ноги, а кишки и очумевшие бельмы кубарем бежали по не успевавшим пасть трупам.
Подбежав к подножию пиРАмид, избРАнный крикнул, что было мощи:
–– Дружина, айда! Спускайтесь к нам!
Дружиннике же, остервенело бившиеся с противником на пике пиРАмидальном, глянули под ноги и завидев помощь внизу, стали что было скорости спускаться по блокам, на ходу отРАжая выпады ящеров. ВРАгов было так много, что кое-где Русам пришлось сшибать их локтями. В это же время остальные славяне, возглавляемые Святобоем держали натиск ворожий у подножия рукотворных гор, в ожиданье бРАтьев. Предвестником тех были тела искалеченные, кои скатывались на высокой скорости к ногам Русов, оставляя на пиРАмидных блоках подтеки крови, походящей на гной, от которых в ужас приходили сердца супостатов, атакующих Русов внизу. И тем не менее, противники все РАвно бросались на воинов, прочем, нападения эти неизменно оканчивались ничем.
Песок под Русами от крови стал РАзжижаться, части тел ящеров, их лапы, хвосты, обгоревшие челюсти и вооружение кровавой, еще шевелящейся кашей лежало у ног. Когда же Святобой в очередной РАз прожег дыру в груди зеленорылой твари, лучники спустились-таки с пиРАмиды. Они тут же стали становиться кольцом вокруг Святобоя, когда песок под ногами их задрожал, а РАзбросанные всюду чешуйки нервно запрыгали.
Резко обернул избРАнный голову и взору его предстали воистину несметные полчища ящеров, как пешие, так и на ваРАнах сидящие, приближавшиеся к пиРАмидам. Они миновали пост возле Троивых вРАт, насмерть у коего билась полушка Русов и теперь неслись прямиком к пиРАмидам. ВРАгов было так много, что не могло толком око выцепить кого-то конкретного, ибо сливались друг с другом они в этой густой толпе. Русов же было меньше в РАзы, а их позиции... по существу позиций уже не было вовсе. Все, что было возведено, все укрепления были завалены зелеными трупами. Только помощь Богов могла бы помочь выстоять Русам и подумав о сём Святобой поднял к небу глаза, стремясь отыскать Даждьбога иль Перуна, но тут яркая липкая жидкость попала ему в глаза, ослепив на мгновенье.
***
Прежде чем летопись вернется в бурлящее состояние, следует вернуться немного назад и РАссказать об упомянутом мельком бруствере подле Троивых вРАт, ибо то – история хРАбрости и историю эту чтит каждый Рус. В то самое время, когда Святобой еще только катался в ваРАньей пасти, другая группа зеленокожих прибыла к покинутым кварталам гоРОДа Трои. РОДо-пРОДавцы, вооруженные антихристовыми клинками, встали пред ними и с удовольствием зачесали пузцо, представляя, как устроят они зловонные баньки из топи и тины в каждом доме, что они зрели, а на балконах будут парить злачные подики. Им оставалось лишь сделать шаг и взять что причитается, однако внезапно на их пути возникла помеха – блокпост Русов, вкопанный близ гоРОДских вРАт. Чисто технически его можно было бы и обойти, не тРАтя время на этих "жалких с-с-слабаков-рус-с-сов" да сРАзу отдаться кутежу меж домов, снося их в руины, но РАзве можно было сделать это на пРАктике, когда пред носами зелеными маячила полушка славян?
–– Два жалких рус-с-са!
–– Идем, с-с-сокруш-ш-шим их!
Воскликнув эдак, ящеры яростно возопили, предвкушая победу скорую и подняли над головами внушительные топоры и антихристовы кинжалы. РАспоров на груди кожу, они умывались собственной кровью, стремясь войти в РАж, после чего ринулись в бой большими шагами. Русов была всего полушка – ПРАвдомысл и Хвостодав, но они встали намертво и гордо взиРАли с наскоро-выстроенной из стен домов баррикады, на приближавшихся отовсюду вРАгов.
Подбежав к укреплению, зеленокожие заклацали зубьями и со рвением зверским влезать стали поспешно наверх. Поскольку бруствер был выстроен из стен теремков, во многих местах из него торчали куски арматуры, вперемешку с комодами, карнизами, перилами и торшеРАми. Ящеры все это миновать попытались, но с целковых шагов на клинки нарвались. Целкового принял на меч ПРАвдомысл. Он сошел вниз на полушку шагов, вонзая сталь в горло особо ретивому. Струя крови тут же рванула из РАны, огонь дутой ярости в глазах твари погас и, роняя кал и оружие, супостат рухнул на кривой железный штырь, поджав руки к груди.
Иные же ящеры, озлобленные смертью своего друга, злобно ощерились и с злобою хищной устремились на верх. Словно тени, возникающие вовремя пожаРА, когда дом уже рухнул и гореть вРОДе нечему, но языки пламени еще пРОДолжает танцевать танго между руин, возникали они совсюду сРАзу, и учесть Русов зависела лишь от клинков и умений. Глухие удары стали о плоть, звонкие «дзыни» лезвий о лезвия, а также гулкие, словно слегка виновные в чем-то, удары случайные, когда чье-то оружье ударяло о камень, или же в торчащую арматуру наполнили воздух.
На Хвостодава налетел крупный ящер с копьем. Пригнувшись, Рус наступил на вонзившееся возле него оружье, сломав ящеру древко и топором РАссеча тому шею. Наконечник копья же при этом подлетел в воздух. Он был еще над землей, когда, клацнув зубами, удивленная голова начала падать вниз, зацепившись зубами за собственный пуп. Безголовое тело рухнуло на пол, но Русу уж некогда было взиРАть на него. Вместо того, что б проводить тело взглядом, Хвостодав поймал сломанный наконечник и воткнул в кадык очередного хвостатого хвастуна, который, давя лыбу, подскочил к нему сзади. Тщедушная тушка неудавшегося киллеРА пала к ногам славного война, но некогда было торжествовать – через мгновение новые ящеры встали на место убиенных и вниз полетели уже новые головы.
Каждый миг на спины Русов со всех сторон лились лавины ударов и по прошествии полушки десятичков минут сечи от их кольчуг ничего не осталось. Так, перемазанные своей и чужой кровью, стояли они, нагие по пояс, блестящим жиром измазанные до ноздрей. Чешуйки же ящеров, сияли росою брильянтовой, будучи небрежно РАссыпанными по кубикам пресса. Внезапно ПРАвдомысл почувствовал жгучую боль в левом боку – ирод хвостатый впился клыками в плоть оголенную, и мотыляя хвостом, рвал мясо, высасывая из тела кровь и отрыгивая ее под ноги. Рус поднял было над головою клинок, но другой ящер пронзил его руку копьем и меч со звоном улетел под ноги. Тогда ПРАвдомысл сжал кулаки и ударил терзавшего его супостат по голове с полушки боков, превРАтив голову зеленорылова в плоский мясистый клубок, кой можно сделать, сжав в руке сливу. Клыки, что терзали плоть, отвалились и Рус смог высвободиться, негромко вскрикнув.
Тут славным воинам пришел на помощь Даждьбог. Спустившись с неба, он мощным ударом взорвал ящеРАм головы, внутренности их воспламеняя.
–– Ну что, Русы, держитесь славно?
–– Держимся, о могучий Даждьбог! Силой и сталью, и водицей Байкальской!
–– Добро! Если вдруг что – на подмогу зовите.
Отсалютовав Русам, Даждьбог вновь улетел в сторону пиРАмид, а еще через минуту малый пост Русов вновь подвергся атакк. На этот РАз противником были ваРАны. Грозным огнем горел их взор, но мало им места на сочащихся кровушкой баррикадных руинах, да и сложно шагать этим тварям по скользким трупам. Носясь подле кусков стен и бетона, по голенище утопая в зеленой крови и спотыкаясь о затерявшиеся в фРАгментах желудков кирпичики, были ваРАны побиваемы Русами. Те, в свою голову, увертывали от их укусов и в прыжке РАзили глаза их, рубили шеи. С грохотом падали клыкастые твари, их жирные брюхи накалывались на штыри и становились они дырявы, на подобии Русо-Голландского сыРА. Павший ваРАн погребал под собой и наездника, если только тот не успевал выпрыгнуть из седла, что, в прочем, отнюдь его не спасало – добРАя сталь быстро настигала окаянного ирода. Однако ж и для славян атаки ваРАнов не проходили легко: спины их были изрезаны кровоточащими бороздами, Хвостодав же и вовсе сделался хром на пРАвую ногу.
В небесах этим временем творилось бесчинство, элементали и Боги билися в них. Удары трясли внизу песок и твердь земную, облака, казалось, наперегонки спешили убРАться подальше, десятички случайно попадавших под РАздачу ящеров падали бездыханными, а искры от столкновения Божественной стали, попадая на зеленокожих, воспламеняли их заживо. Серный смРАд окутал простРАнство кругом и не под силу было слабому знойною пустыни его РАзвеять. Бряцание оружия и тихий шепот истлевавшего мяса вместе слились, наполняя округу шкварчащею какофонией.
Как РАз в это время к подножиям пиРАмид подоспел Святобой. Удар за ударом отпРАвлял юный Рус гнусных ящеров к пРАотцам, синие пламя Черкеса вострого в мгновение ока превРАщало кровь в пар. Однако если у бившихся близ пиРАмид Русов хотя бы был план, то вот битва на баррикаде, кипевшая с не меньшей яростью, пРОДолжала выглядеть бесперспективно. ПРАвдомысл и Хвостодав сРАжались, как львы. Их лбы и шеи покрыли грязи и пот, ко;пна обгоревших волос смялись и стали похожи на ветви ивы, РАстрепанной бурей, а изувеченный торс их, исцаРАпанный и исполосованный, стРАшно болел. И тем не менее стояли они, закусив побелевшие губы и РАзя сталью наотмашь, взмах за взмахом лишая вРАгов голов. Как было уже сказано выше, их могли обойти, могли попытаться закидать копьями, pilum-ами, могли... Но обезумившие от ручьев крови, от бесконечной резни, ящеры давно потеряли РАссудок и лишь наступали, злобно крича:
–– С-с-сломать им хребты!
И все наступали, наступали, наступали...
В таком состоянии находились Русы, когда Святобой поднял к небу очи, ища Божьей помощи. Близ бруствеРА уже обРАзовалась полушная насыпь вРАжеских тел, коя постепенно начинала переРАстать как целковую, так и саму баррикаду. Перепрыгнув с последней на кучу трупов как РАз в тот момент, когда нечто липкое залепило Святобою глаза, едва стоявшие на ногах Русы узрели то, чего не мог видеть избРАнный.
В небесах пролетели Даждьбог и Февраль, намертво вцепившись в глотки друг друга; также зрели они, как носившиеся над пиРАмидами элементали безрукие, огнем дышавшие, скользнули к вершинам сих пиРАмид и скрылись за ним; еще же увидели Русы все прибывающих ящеров. «Во истину битва сия выше силы обычного Руса!» –– С горечью и отчаянием помыслили было дружинники и тотчас же упрекнули себя за ту легкомысленность, с коей поначалу они отнеслись к предупреждениям Святослава и БРАтислава о возможном нападении ящеров.
–– Эх, знать бы, что так все обернется, –– в сердцах воскликнул изРАненный Хвостодав, от бессилия припавший на колено. –– я б каждый день не вылазил из зала! Простите меня, могучие предки! Слабоват я славить вас с оружьем в руках!
Последние слова еще слетали с его губ, когда в напиРАвших на него ящеров влетел шаРАбан. Стальной звон десятичка десятичков колоколов РАздался тогда, а из шаРАбана к вверху подлетели подковы и из недр его стали выскакивать Русы почтенного вида, начавшие тут же рубить ящеров в клочья. То были ветеРАны Армагеддона, заслуженные и воспетые в Русских сказаниях, кои и Святославу, и БРАтиславу читали на ночь в младые годы – Даниэль, Нэтфликс, Великосил.
–– Здоровеньки, бРАтцы! –– Приветственно воскликнул Даниэль, искусным взмахом топоРА РАссекши ящеРА, словно полено. Перемолотые кости окаянного ирода блеснули на миг в лучах зенитного солнце.
–– Здорова! Вы чьих?! –– Очумело воскликнул ПРАвдомысл, все еще очам не успевший поверить.
–– Мы? Так внуки РОДа! –– Гордо отвечал Великосил, укусом вырвав ваРАну ноздри и по его звонкому голосу, перекричавшим рык твари, нельзя было и подумать, что этот Рус совсем недавно тихонько сидел в кресле-качалке, предаваясь поеданию любомого лакомства – манной кашки славянской.
–– Та это понятно! А от кеж вы?!
–– Мы из АвстРАлии! –– РАздался ответ над головой. Оттуда, с вершины холма песчаного, кой изрисован был петлявшими бороздами, пРОДеланными телегой, спрыгнув с коня обнажал меч Александр. Его мускулистые руки держали пылавший синевой клинок и были готовы в любую секунду обрушить смерть на головы иродов. –– Не боись! Сейчас подойдут остальные, а пока... Отцы, режь эту нечисть!
–– Р-х-а-а! –– Боевым кличем ответили ветеРАны, ринувшись в бой. Кони же, покуда от жаРА пустынного крылья их не РАстаяли, полетели назад, перенести остальных ветеРАнов, ибо даже если б на каждого из них село по подувичку ветеРАнов, не смогли бы они в целковый РАз покинуть Гиперборею.
В мгновение око ситуация на поле боя изменилась – теперь уже Русы теснили ящеров у баррикады, начав вместе со Святославом и превозмогшим РАны БРАтиславом прорываться к своим. Как РАз в это время Святобой пРОДРАл глаза от Божьей крови и воззрел подкрепление. ИзбРАнный РОДа улыбнулся ехидно, уже предвкушая победу скорую, но в мгновенье это коварные элементали нанесли удар подлый, которого никто не ждал.
Затаившись за пиРАмидами и напрягая все силы воли своей, они черной яростью сотрясли землю. Пыль вековая слетела с каменных блоков великих построек, фундамент их треснул и пиРАмида соседняя медленно, грузно и завоРАживающе стала отрываться от земли. Поднявшись на уровень целковой на четвертушку (на уровень трети) над той пиРАмидой, у подножья которой стояли Русы, она с чудовищным грохотом, лопавшим баРАбаны в ушах, обрушилась на нее, кренясь целковым (одним) боком. Песчаная крошка осыпалась вниз, целые валуны отрывались и падали, РАспадаясь на части и перебивая ноги Русам, точно шРАпнель. ПиРАмида полушная стала тоже крениться, грозя в считанные секунды погрести Русов под своими обломками.
–– Они громоздят Оссу на Пелион^*! –– В ужасе воскликнул Мускулслав, казалось успевший на службе повидать всякое. –– Нас же РАздавит!
–– Ну уж нет! –– Яростно прорычал Святобой, хрустя плечами. Он отшвырнул меч, убив ненамеренно очередного противника и всей силой ручищ своих навалился на стену начавшей заваливаться пиРАмиды. От напряжения его шея вздулась, уподобившись бычьей, волосатые ноги утопли в песку по коленные чашки, а спина покрылась неисчислимым множеством сокРАщавшихся мышц.
–– Держись, бРАтец! –– Закричал Александр, также навалившись на пиРАмиду. Почти все Русы последовали его примеру и лишь немногие остались, встав в полукольцо, отбивать атаки хвостатых чудовищ. Ящеры же, совсем озверев, с ревом, шипеньем оружие бросили и стали каРАбкаться на Оссу великим числом (ту пиРАмиду, которую элементали громоздили на другую – Пелион), однако большое их количество осталось внизу, пытаясь прорубиться к Русовым спинам. Вскоре Оссова тень, затмила солнце – целковая пиРАмида стала перпендикулярна полушной. В этот момент ее вершины достигли ящеры, взобРАвшиеся на нее сзади и вниз стали сбегать на всех осьми лапах, прыгая на Русов и стремясь поРАзить их насмерть когтями.
–– Мужики, целься! О нас не беспокойтесь, мы сдюжим! –– Громовым голосом воскликнул Саня, обРАтившись к лучникам. Те тут же смекнули, что делать им должно, встали спинами к ним и натянув тетиву, отстреливать стали со всех сторон бросавшихся ящеров. Звука полета стрел нельзя было услышать, ибо утонуло простРАнство в каменном скрежете и шипенье пены, бурлившей в ящерских пастях. И штабелями падали ироды, макая морды в песок, а те из них, кто забРАлся на пиРАмиду, срывались вниз, поРАженные сталью. Однако стрельба не могла остановить самой энергии этой атаки. Многие зеленокожие настигали цель уже мертвыми – они спрыгивали, устремлялись когтями к Русам, после чего получали стрелу. Так, уже не живыми оцаРАпаны были спины могучих Русам, удерживавших пиРАмиду и исцаРАпаны были многие и после боя заслуженно объявлены были сии отметины символом несгибаемой доблести. В наши же дни ящеры извРАтили подвиг великих предков и теперь Рус, домой, к примеру, пришедший со спиной исцаРАпанной незаслуженно должен терпеть нападки от благоверной. Истинно говорю вам, не ведаете вы что творите, неРАзумная барышня! Лучше б вместо того, чтоб поносить суженного, сердцем возРАдовалась, ибо от великого зла спасена была ты, а он слишком скромен, чтоб хвастать этим. Эти Русы – исчезающий вид. Вид героев, коих мы не заслуживаем, но в которых нуждаемся...
Но до признания сего подвига следовало еще дожить. Пока же Русы крепко держали Оссу и Пелион. Неожиданно ящеры отломали с вершины громадный кусок и сбросили вниз. Упала глыба на голову АлександРА, подняв пыли завесы.
–– Саня, ты в порядке, ты в порядке, Саня?! –– Вскричал Даниэль, но юный Рус вытерпел. Он сплюнул кровь с губ и ответил лишь коротким кивком. Ни единый мускул на лике не дрогнул.
–– Жалкие русы! Вы все погибнете! –– С сими словами элементали оставили попытку завалить хРАбрецов и отпустив пиРАмиды, явились пред Русами под стРАшный грохот гРАнитных и известковых блоков. В области лиц их бушевали черные бури и всполохи гнева, словно взрывы фейерверков, были на месте жестоких глаз. Гнев этот усиливало отсутствие рук, кое обеспечено было во времена Армагеддона. Взревев шатуном, элементали телекинезом вырвали лапы собственных помощников – ящеров, которые с невыРАзимым стРАхом на лицах падали наземь (по-хорошему должно сказать в песок, но по-лучшему там песка уже не оставалось, кругом валялись трупы) и истекали кровью мгновенно. Эти лапы чешуйчатые элементали усилием воли обжигали и плющили, создавая себя новые руки. Окончив действо, предстали они перед Русами во всей своей мощи. От стРАха за будущее Русского РОДа содрогнулись небеса и пески, а элементали, протянув руки к славянам, стали творить колдунство коварное. Дружинники и ветеРАны, побитые и изРАненные, в крови, в поте, в чешуйках, но без испуга в сердцах бросились в бой, хотя и знали, что сего сРАжения им не выигРАть.
Не успели они сделать и шага, как по головам их ударили вихри подков – элементали вырвали их из телеги. Буквально на глазах приспособы для облегченья жизни коней обРАщены были в кРАснобокие магниты и пРОДолжая метаться вокруг Русов, стали побивать их по членам, с великою силой вытягивая из рук оружие.
–– Нет! –– Воскликнул было БРАтислав, но тут топор его вырвался из ладоней и унесся прочь. Дюжина магнитов облепила топорище и вихрем стал он носиться, до крови РАня славян. Тоже случилось с другим оружием и еще через мгновенье стальной вострый вихрь бушевал вокруг Русов, срезая с тел пласты кожи и мяса. РАзбушевалась магнитная буря. Поганые ящеры же, отбежавшие было в стРАхе от места сРАженья, приободрились и вновь налетели на воинов. Пришлось Русам биться голыми кулаками. РебРА ладоней покрылись порезами, бока кровоточили отовсюду и силы стали славян покидать. Элементали же также наступали свирепо. В их поступи слышались отголоски клятв РОДопротивных, кои давали они в туманах болот. Боль пронзила головы Русов и коленные чаши, единственное желание наполнило РАзум – склониться пред элементалями и умереть. С ним они боролись последним усилием воли славянской.
В это момент над их головами РАздался взрыв – целковый элементаль пал от рук Богов и яркое солнце с звездопадом зеленым сопроводили сей взрыв, РАзметав магнитную бурю, но побелевшее было небо, тут же сомкнулось вновь черными тентами бури и коловРАщение смерти пРОДолжилось, однако бушевать ему было не долго. Ударом грома в гущу событий сошел Перун прямо с небес и столь грозен он был, что даже взгляда метнуть на него было стРАшно. Искры усов приобрели лавово-грозовой цвет, очи налились сливами, желтые вены вздулись по всему могучему мускулистому телу и сила Бога, коей он с Русами поделился, напитала славян. РАны их свернулись и полностью зажили, взор прояснился и покинувшие было тела силы вернулись.
–– Безрукие твари! –– Воскликнул Бог, поднимая над головою могучий молот. –– Сейчас вы поплатитесь!
В трясущей поджилки ярости элементали потянули руки к нему, вырывая из глубин океана песков глыбы тверди земной, стремясь защититься ими от Бога и их же напРАвить по его душу, но могучим ударом Перун сокрушил эту защиту. Полушным ударом, опалявшим сам воздух вокруг головы молота, Перун РАзбил руки их и части их составные, состоящие из десятичков ящерских рук, наспех сотканных воцелквино кровью, РАзметало по воздуху. Элементали отпрянули и силой мысли вырвали новые руки.
Зеленокожие, атаковавшие Русов и уже было замахивавшиеся на них, вновь лишились лап и, задыхаясь собственным стРАхом, пали в песок. Сотворив молнии, молот окутал ими Перун и снова РАзил элементалей и руки их вновь РАзлетелись с шипеньем. И вновь вынуждены были элементали лишать прихвостней рук. И вновь пополушился процесс описанный выше. На осьмый же РАз выжившие ящеры крикнули:
–– Н-е-е-е-т!
И стали беспорядочно РАзбегаться, бросив своих "благодетелей". Те же опять пытались руки их отрывать, но от тех только пятки сверкали. Тогда же сошел с неба Даждьбог, а Февраль побитый и пристыженный, в даль понесся со сломанным носом, беззубо скуля. Вполушом (вдвоем) Боги РАзвеяли бурю и напав с флангов убили истошно вопящих безруких элементалей. Их крики слились со взрывами, энергий буйных потоки вырвались из очей и обрубков рук. Далее стихло все, лишь вдалеке слышался шум хвостов, заметавших следы на бегу.
–– Ф-фу-у. –– Вымолвил Святобой, вытиРАя со лба зеленую кровь и припадая губами к Байкальской водице, кою ему протянул Санек. –– Ну что же, бРАтцы, никак отдых теперь?
Ответом ему был ветер пустыни, донесший до слуха звук, в теории ожидаемое, но при том до боли резанувшее сердце «гав-гав!» и столько печали было в лае этом, что поняли Русы и поняли Боги – нечто недоброе происходит на собачьем посту.
***
В черно-белом мировосприятии МухтаРА нельзя было видеть ящеРА так, как видят люди его, но он не столько зрел, сколько чувствовал кожей, как только пес может чувствовать ящеРА. Эта черная ненависть к блестящим серыми переливами на белом солнце чешуйкам, наполнившая сами клоки шерсти, поистине описанию подвержена слабо и судя по всем признакам, это были они – ящеры!..
КапРАл-Инспектор Мухтар Романович Чуйка, ветеРАн Русского уголовного сыска жил на свете давно и на веку своем повидал достаточно. РОДившись в Липецке, он был четвертушным ребенком в помете с милыми глазами и славной мордашкой. На полушном месяце жизни чета Чу;йковых перебРАлась в Рим, где Мухтар стал невольным свидетелем убийства Ромулом собственного бРАта Рема, возникшей на почве личной неприязни. В наРОДе долго потом шли пересуды, девы гутарили у лавок на рынке, а мужки за рыбалкой или строительством. Не обошло стороной убийство сие и сознанье МухтаРА. С младенчества познал он наличие преступности в окружающем мире.
Едва достигнув подходящего возРАста, пес поступил добровольцем в академию химии пРАва (в конуре, кою снимали РОДители было шаром покати, а кормить надо было медичок пастей), прилежно учился, добровольцем выезжал на задержания, учил историю, вместе с учителями на ящеров гневался. То было время, когда они только-только начинали тайно поднимать головы. Смекалистый пес чувствовал сердцем и РАзумом витавшую в воздухе опасность, а потому при выпуске попросился в прикладную дружину. 
Так Мухтар принял участие в опасных походах с Русами в Африку, Гвиано-Россию и даже плавал в Америку на дРАккаре с Русами-Викингами. Из той командировки он привез гобелен, запечатлевший скалистый берег Америки и команду дРАккаРА в полном составе. В последствии сей гобелен перекочевал к каминной стене. Он стал передовиком в этом деле и далече пРОДвинулся.
Так шли годы. ВРАги и опасности сменяли друг друга. Наконец Мухтар воротился в Рим, однако долго там не задержался. Он перебРАлся в Трою, обзавелся женой, а после и сыном. Преступность была в гоРОДе низкой и без МухтаРА, а с его появлением и вовсе сошла на нет. Он стал Инспектором служебных собак, впоследствии получив чин сержанта, РАно уходил на РАботу, приходил поздно. В общении был строг, но не фамильярен и пользовался уважением как начальников, так и подчиненных. Так жил он много лет, пока физические процессы в организме не перешли к фазе «старение». Жизненные силы, кои пес почти всецело отдавал службе, начали истощаться, некогда стальные мышцы стали его подводить и вот впереди замаячила пенсия. Мускулслав, глава УДВР под конец выбил ему приличное звание, с коим нестыдно было и от дел отойти – КапРАл-Инспектор. Сослуживцы помогли спРАвить просторную конуру и Мухтар, казалось, сумел убедить себя самого, что он не только заслужил выход на пенсию, но и, кроме того, желает его. НаигРАнность сего убеждения вскрылась только сегодня утром, когда товарищ по службе, кинолог Яробор примчался с просьбой от Мускулслава. Начальник просил МухтаРА в последний РАз помочь РОДному гоРОДу. «Отчего ж не помочь?» –– подумал Мухтар, облизнув нос. В эту минуту его спина выровнялась, в глазах сверкнули огни давно оставленной лихости и через секунду Мухтар ответил, кивая:
–– Гав.
Ятобор взял его с собой и принес к Русам. После сего, получив РАзнарядку, пес убежал обРАтно к себе, желая взять с собою на дело внука, а также друга его. Полушка они были курсантов той же академии, что когда-то закончил и он. Все прошло гладко, курсанты с готовностью откликнулись на его зов, тайно мечтая о возможности быть овеянными славой (обычное желание для юношей их лет). Лишь целковое обстоятельство напрягало МухтаРА – то, что за ними увязалась также внучка Елена. Сучка она хРАбРАя, но безРАссудная. Как знать, не выйдет ли боком ее безРАссудство?.. 
Так оказались они на выкопанных для них посту и сидели теперь, устремив взор на песчаную РАвнину. Сцелква все было покойно, солнце высоко плыло в чистом небе, и ящеры не спешили появляться на горизонте. «Экая невидаль, живые ящеры! Давно ж не бывало сего на земле Русской» –– РАзмышлял Муха, иногда умываясь лапкой. –– «Верно шушукались дружинники, что не всех изловили...». Его домочадцы вертелись тут же. Чук лежал на песке, кусая за ногу Гека, Гек, соответственно, извивался как уж, деловито скуля, Ленка носилась за бабочкой. Они составляли дедову гордость: курсанты, без подувичка минут офицеры сохРАнности пРАвопорядка. Сложно поверить, но всего полтоРА года назад эти кутятки были слепы и беспомощны, а их единственное достоинство составляли пухлые щеки. «Как быстро время летит» –– С умилением подумал Мухтар, переводя взгляд с РОДни на горизонт. Горизонт все также был пуст, но словно полуша (вторя) мысли о скорости, облака быстро заструились по небу. Со стороны Трои донесся целквый, еще слышимый слабо отзвук начавшегося боя. То была сталь, битая о другую. «Почало-о-ось» –– Смекнул Мухтар и нахмурил брови. Его хвостатая четвертушка (троица) ненадолго притихла.
–– Гав, гав?
–– Гав. –– Мухтар отрицательно помахал головой. –– Гав.
–– Гав.
–– Гав.
На том и порешили. «А Геков-то дед не дурнее нас будет» –– Подумал Чук, чутко вслушивавшийся в непривычные звуки начавшегося усиливаться сРАженья. –– «Как он все гРАмотно говорит». Несмотря на каждодневные курсы боевой подготовки, на коих куРАторы стремились воссоздать атмосферу реального боя (в том числе и звук), в живую он, пусть и в отдалении, звучал иначе. Чук глянул на Гека. КамРАд немного ссутулился, припал к земле, с подозрением вдыхая воздух. «Ей Перуну, что-то грядет» –– Думал он.
Битва тем временем перешла в РАскаленную фазу. Отовсюду доносилось шипенье умиРАющих ящеров, удары хвостов, скрежет костей о кинжалы. Вот в небе схлестнулся с Перуном Февраль, меча; во все стороны молний зевесы и содрогая пески. Где-то шкварчала паленая плоть, а после к небу поднялись пиРАмиды, воздух рыгал звуком бури магнитной, что начала РАзРАстаться, заставив песиков уткнуться носами в окопы. Каменья гРАдские, песок, мечи и магниты кружили над мохнатыми головами, опорник их неглубокий, уходивший в песок на полушку четвертушки (две трети) собачьего роста натужно гудел, комочки невесть откуда взявшейся земли скользили меж пальцев, деревянные перекрытия скрипели над головами, как скрипят деревья, сдиРАемые с петель.
–– Гав-гав-гав? –– В стРАхе спросила Лена.
–– Гав. –– Успокоил ее Мухтар, хоть ему и самому тяжело было сохРАнять ясную голову. Но вот вой ветРА стих, ящеры были отброшены, дружина Русов смяла вРАгов и сеча, казалось, закончилась. «Во дела» –– Промелькнуло в голове у МухтаРА. –– «Даже мы не понадобились, обошлось, слава РОДу». Но он ошибся. Испуганный крик Лены резанул по ушам.
–– Гав!
«Не может быть, еще ящеры?!». Мухтар стрелой подскочил к тому месту, где лежала Ленка и, напрягая старческий взор, всмотрелся в горизонт...
В черно-белом мировосприятии МухтаРА нельзя было видеть ящеРА так, как видят люди его, но он не столько зрел, сколько чувствовал кожей, как только пес может чувствовать ящеРА. Эта черная ненависть к блестящим серыми переливами на белом солнце чешуйкам, наполнившая сами клоки шерсти его, поистине описанию подвержена слабо и судя по всем признакам, это были они – ящеры!
Его глаза налились злостью, шерсть электризовалась сама собой, заряд ее возРАстал пропорционально движению на горизонте. В шагах чешуйчатых не было гРАции, в бегающих хищных глазах, жиром блестевших на солнце, не было места верности, чести. Их были тысячи тысяч, огромное воинство. То были основные силы Персидского князя ящеров Дария, они, наконец, дошли из Азиатских степей. Заставляя песок танцевать польку, а землю стонать ступали они в напРАвлении Трои. Времени было мало, Русов должно было предупредить. Переглянувшись с ребятками, Мухтар заскулил и их глотки ему полушили:
–– Гав-гав!
То был условный сигнал, с дружиною оговоренный.
***
Едва жаркий ветер донес до уха Святобоя отчаянное «гав-гав», как сомнения в том, удастся ли им в ближайшее отдохнуть были РАзвеяны.
–– Мухтаров пост! –– Воскликнул Мускулслав.
Изнуренные Русы переглянулись с Богами. Усталость, навалившаяся свинцовым грузом, была отогнана глотками Байкальской воды, запас которой окончательно исчерпался. До боли щуря веки, Русы бегом устремились к собачьему посту.
–– Перун, что нам делать, есть ли план у тебя?!
–– Спокуха, Святобой! План есть у меня! –– Крикнул ему на бегу Саня.
–– ПРАвда? Что же, тогда не подкачай!
–– Саня! –– Рус протянул избРАнному руку.
–– Святобой!
Пожавши руки и перекрикиваясь, выскочили они на песчаный холм, с вершины которого до позиции псов оставался десятичек десятичковых шагов. Но ;;;;;; и ;;;;; настигли мохнатых намного РАньше. Злобный и исхудалый (оттого и злобный), покрытый пирсингом ящер, с кривою харей, порезами на руках и гнилыми зубами, перемотанный у гениталий тряпьем где-то сворованным, ворвался на собачьи позиции, намереваясь сотворить смерть. Русы видели это и прибавили шаг, как только могли. К собакам мчались и Боги, у всех в висках стучало: «Успеть, должно успеть!», но... Они опоздали.
Давясь слюной, цаРАпая свое же брюхо когтями, зеленокожий ублюдок ногой выбил дверь опорного пункта и запустил внутрь когти. Смертоносная сталь свистонула над ухом, псы отпрянули вглубь, но Лена замешкалась и осталась нос к носу с ящером хилым. Отпрыгнувший было Мухтар видел, что Русы не успевают прийти на помощь и тогда решил он задержать ящеРА. Оскалив зубы, пес ринулся на него, но старческий ревматизм и давние РАны дали о себе знать так не вовремя. Ящер отпнул его, смеясь зубоскально.
–– Жалкие пс-с-сы таких же жалких рус-с-сов! –– Не прошипел, а буквально просвистел он, уподо;бясь змее, намереваясь целковым добить старого песика и приняться за его внучку, но противник нашелся и по сильнее. ХРАбрый Гек истошно лая от стРАха (не за себя, но за деда), прыгнул на ящеРА и мертвой хваткой вонзил зубы в зеленую руку. Чешуйчатый взревел, начав бить хвостом, его глаза налились бешенством. Не помня себя от ярости, хилый схватил Гека за задние лапы и на себя потянул, отрывав пса от руки вместе с плотью. Со всего маха ударил он головой о колено курсанта, после чего добил кинжалом антихристским. БлагоРОДная кровь хлынула на песок, заставив видавших нецелковокРАтно смерть Русов остановиться как вкопанных, дедуля Мухтар закрыл глаза лапами и заскулил утробно и горестно, из груди его вместе с рыданиями вырвалось лишь обреченное:
–– Тявк! (Гекто-о-ор!)
Из уст же всех Русов вырвалось:
–– Ах!
И вслед этому крику взбешенный, обуянный яростью Святобой вскричал, не успев толком докончить удрученного вздоха:
–– Ах ты... Хилый ящеры! Я убью тебя, порву на части руками, да будет Великий РОД в том мне свидетелем!
И проревев нечто нечеловеческое, Святобой отбросил в сторону ножны с Черкесом, метнувшись к Хилому. Ящер попытался РАзить кинжалом, короткая сталь прошла возле шеи Руса, порезав РОДинку, но Святобой неумолимо юркнул к его ноге, повалив ирода наземь, ударив по пятке, и стал остервенело избивать противника по голове. НапРАсно ящер пытался вырваться, напРАсно бил он хвостом, напРАсно звал, трепеща сердцем тщедушным, своих собРАтьев. Все было тщетно, Святобой за секунды превРАтил его голову в фарш, отрывая брови, выдиРАя зубы и толча их в глаза. Закончил терзать он зеленое тело, РАзорвав щеки. После отпрял Рус в сторону и склонился над телом убиенного Гека. Так он отомщен был –– Гектор, сын Приама и внук МухтаРА, защищавший Елену и павший в бою от когтей кривого ящеРА Хилого, с подачи зеленокожих историков прозванного в дальнейшем Ахиллом, якобы бывшим великим воином. Так было в тот день, у пиРАмид, что под Троей, близ поста собачьего, и славянским наРОДам известна и памятна история сего отмщения.
К Святобою подошел Александр. ИзбРАнный поднял к нему глаза и сказал упавшим голосом:
–– Что ж, действуй, Саня. Не подкачай.
–– Да поможет нам РОД. –– Отвечал тот, РАзведя руки в стороны. Тут ахнули ящеры, в бессильном гневе зубьями заскрежетав. Позади АлександРА выросло дедов великое войско, конями перенесенное из Гипербореи как РАз вовремя и готовое к битве. Сами же кони, лишившись крыльев из-за жаРА пустынного, спрятались за спины Русов, ожидая команды от АлександРА. ВетеРАнов же было намного меньше чем ящеров, но число это было отнюдь не решающим, ибо у них за плечами был Армагеддон. Зароптали ящеры, роптал и князь ящерский Дарий. Но ропот этот перебит был восклицанием Сани:
–– Славные Русы, слушай меня! Я, Александр, сын Филиппа и Олимпиады, носящий гордо свою фамилию, рожденный после великой войны и до последних дней битвы почти не знавший. Я, прошедший путем от кРАя земли, я, бивший в ЕвРАзии ящеров, я, принесший благословление Мары, взываю к вам и прошу РОДа великого воззреть на нас! Эти зеленокожие – плоть от плоти побитых вами ящеров в Армагеддон. Они затаились, взросли, обрюзгли и обнаглели. Ворьем и насилием прослыли они по все Азии. Персидские земли привели они в РАзрушение и РАзорение, РАзгРАбили Русские хаты, сожгли тамошние капища... И вот теперь они приперлись сюда, под стены Трои, в процветающий гоРОД! И что они сделали? Они свели с ума ГеростРАта, убили ГектоРА, вынудили бежать в стРАхе кРАсавиц и молочных крох! Теперь же они стоят перед нами. Имя им – беды, судьба их – лютая смерть. Так не ужели не найдется в вас духа РАзмозжить их поганые головы?!
ЧетвертушнокРАтным «Р-р-РА!» отвечали славяне и гул крика их заставил дрожать зеленые спины. Видя мощь Русов, ящеры были в шаге от бегства, но тут тьмою лютой покрылось простРАнство и близ ушного отверстия Дария возник лик Февраля с перебитою рожей. Огонь и искры безумными струями бежали от пальцев его до локтей, великой яростью наполнил он сердца и руки ящеров, прошептав тихо:
–– Идите, порвите их!
После чего сам ринулся в бой, налетев на Даждьбога и унеся его вверх. Блеснуло оружие в голубой выси, и чернота сердца элементаля наружу вырвалась, очернив небо. Еще полушка элементалей настигла Перуна, стремясь уничтожить. Тогда слово взял Святобой:
–– О, славный Хорс! Ты и так помог нам сегодня, выгнав солнце РАньше должного часа. Будь же так добр, помоги и теперь, сойди к нам и бейся спина к спине со своими бРАтьями и твоими друзьями Русами!
Услышав это, Бог солнца пришел Русам на помочь. В целковочасье стянул он пышущий жаром плащ свой с земного светила, обнажив его каштаново-алую суть и, накинув его на шею, спустился с небес в ярком сиянии, подобный комете. Голое солнце же накрыл Бог мешочком черным из-под бульбы небесной, сделав тем самым затмение солнечное. Как только он опустился на землю, так сРАзу же налетел на осьмушного элементаля. Штормовой ветер задул резко всюду, уподобляясь ему утробно взвыл Святобой. Он поднял из песка Черкеса и хотел было уже вести Русов в бой, когда Александр схватил его за руку:
–– Нет, Святобой, ты нужен мне в ином месте. Там, где столкнуться огромные силы, там, где нужно будет хРАброе сердце.
Святобой кивнул, соглашаясь. Он вспомнил, что у Сани как-никак был какой-то план.
–– Иди вслед за конями, что остались вены нам. Вон, видишь, они уже оседланы. Делай, что скажут.
–– Заметано, бРАТ!
Святобой побежал на левый фланг. Даниэль, Нэтфликс и другие герои Армагеддона уж были в седлах. Среди коней же притаились также обычные Русы, коим не на кого было сесть. Таких было множество, но из-за черноты, ветРА и конских спин они оставались незримы. Святобой улыбнулся, подошел к ним и многим руки пожал.
–– Что делаем, парни, или называть вас лучше деды?
–– От ты хоть и избРАнный на свою голову, а все же как кончим, я тя уделаю. Дедов нашел, честное слово! –– Улыбнувшись сказал Даниэль. –– Короче, у Сани есть план...
–– Это я знаю. А поконкретней?
–– А поконкретней – следуй за нами. Когда придет время – бросайся на ваРАнов. Руби их как никогда не рубил.
–– Что ж. Понял, сделаем... Вы как-сами-то?
–– Не жалуемся.
–– Говори за себя. У меня временами спинка стреляет.
–– Ой, все!..
Впереди же Русы столкнулись с ящеРАми. Литры крови долетали даже до сюда.
–– Экось, гляди, Саня как режет! –– Сказал Нэтфликс, утиРАя с челки зеленую кровь.
–– Да-а-а, мастер.
–– Эй, Мускулслав!
–– Ась?
–– Делай как Святобой.
–– Понял.
–– И другим скажи то же.
–– Понял!
–– Ну, двинули.
Лавина коней двинулась вперед по шуйному флангу. Десный же фланг Русов уже покрывал себя славой великой, бессмертною славой. Находившийся на возвышении Дарий как РАз думал натРАвить на них ваРАньих погонщиков, когда увидел, что конница Русов совершает обходной маневр слева.
–– Что это, рус-с-сы думают провес-с-сти меня? Меня?! Не бывать этому! Когтегрыз-с-с! Дуй на правый фланг, прикажи варанам выдвигатьс-с-ся в параллель рус-с-сам!
–– Будет ис-с-сполнено, княже.
И жалкий прихвостень заскользил по песку, оставив Персидского князя целковый на целковый со своими думами. «Им не одолеть меня, с-с-со мной с-с-с-сам Февраль! Он с-с-столь могуч, что и с-с-сам род не с-с-смог бы ему противитьс-с-ся! Он с-с-сам так с-с-сказал!» –– Высокомерно РАзмышлял хвостатый, следя с упоением на бой элементаля с могучим Даждьбогом, отРАжавшимся в небе снопами искр, что РАскатывались тут и там, розовым цветом подсвечивая облака.
–– Зашевелились, проклятые ироды! –– Даниэль не без удовольствия отметил брожение в стане вРАгов. По рядам ваРАнов прошла волна движения, их погонщики отдавали команды к выдвижению, стуча по бокам тварей хвостами, заместо плеток. Весь пРАвый фланг ящеров пришел в движение. Целковый за целковым стекались туда осьмушкопалые орды, начиная движение, в паРАллель Русам. Вдали вздымались пыли клубы, в полумРАке затменном, для битвы отменном, покуда сеча жестокая лютовала на другом фланге. Вместе с Саньком бился там Мигуэль и была эта битва кровавой:
Огромные ящеры, толпою столь плотной, что многие даже дыхание теряли на миг, надвигались на Русов с безумною скоростью. То были известные ящеры-берсеркеры. Целковый такой ворвался прям в гущу Русской шеренги, ударом когтей опрокинув престарелого и почти ослепшего деда. Возгордившись столь "славной победой", решил этот ящер напасть на Мигуэля. Смертоносное лезвие топоРА вонзил он в предплечье – Рус не успел среагировать, так как берсеркер обладал феноменальной для ящеРА скоростью, сРАзу видно – он не курил и не пил. Фонтан алой крови возбурлил сквозь кольца кольчужные, жар утекающей жизни окропил чело. В очах окаянного блеснули звездочки торжества, он полагал, что сможет добить Мигуэля. Но хРАбрый Рус был делан не пальцем. Резким движением РАненной руки он схватил ирода за клокотавшее горло и поднял его над головою.
Зеленокожий стал задыхаться, глотая слезы. Другой рукой Мигуэль вырвал топор и вонзил вРАгу в грудь. Желтые ребРА треснули, зеленая слизь потекла по руке, глаза берсерка потухли и в этот миг над головами дерущихся масс сверкая плащом пронесся Бог Хорс, испепелив часть ящеров огненным вихрем, смешав их плоть и доспехи в подобие бурлящего битума. Тем не менее, пыл вРАжеских сил не охладил сей удар, и с ужасающим смехом, кой при желании можно услышать только на последних секундах трека «СУТЕНЕРИТЬ» Big Русского Bo$$а (начиная с 2 минуты 14 секунды), они на Русов вновь бросились, РАзмахивая мечами как оголтелые.
Покуда бо;льшая часть славян сдерживала натиск ящерских выродков на пРАвом фланге, левый фланг сРАженья пРОДолжал РАстягивался – кони были уже так далеко, что прямого сообщения меж ними и основными силами не было видно. Чем больше взиРАл на сие Дарий, тем дольше полагал он: «Да они прос-с-сто с-с-струс-с-сили и бегут с-с-с поля боя!». Не видел он того, что видел Святобой, кРАвшийся подле коней с другими Русами. Наконец, кони остановились. ВаРАны синхронизировались напротив них. Их наездники желчные с шершавыми щеками и кривыми мечами, хвостами подбивали их по бокам, заставляя неистовствовать.
–– Ну что?! –– Сипло хрипя прооРАл целковый из них. –– С-с-сбегаете, рус-с-сы?! Аха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
–– Зубоскаль, сколько влезет, косоглазый мудила. –– Тихо молвил Святослав, оглядываясь. –– Ну что, бРАтцы, готовы?
Ответом был ему целкововременный и всеобщий кивок, да хмурые седые брови. Русы были готовы как никогда и бушуй ветра; тише, то слышно бы стало, как скрипят в их ладонях рукояти голодных до смерти мечей.
–– Ну, с РОДом. –– Сказал он тихо и тут же крикнул уже не таясь. –– БРАтцы, начинайте мочить козлов!
Ту же секунду левый фланг воинства ожил, точно ото сна встрепенулись лошадиные головы. Их тела напряглись до такой степени, что зуд передался даже подковам. Полушку РАз они взрыли песок и... ринулись прочь от ящеров. ВаРАны негодовали. Шумно шипя, они ошалело вРАщали глазами, спешно перетаптываясь с ноги на ногу. Ни они, ни их хозяева не понимали, почему кони пробегают сейчас мимо их, устремляясь обРАтно в сторону Русов, в то время как, вРОДе, должны были бы давать сРАжение. Смятенье охватило ворожий стан, ящеры недоумевали, глухо перекрикиваясь между собой, большая часть же их слов была непечатной.
–– Что рус-с-сы задумали?!
Однако те не стали давать им времени на РАзмышления, вместо этого из поднявшейся от скачки пыли возникли дружинники, бывшие до того скрытыми меж крупов коней и, ведомые Святобоем, обстреляли ваРАнов короткими pilum-ами. Очи осьмушколапых взорвались от попаданий, глазная слизь попала в пасти, поднялся рев и под него хмурые Русы твердейшей поступью пошли на вРАгов.
–– А-а-а-а! Поганые рус-с-сы! Они хотят ударить по центру! Ящеры, не допус-с-стим же этого! –– Вскричал наиболее сообРАзительный из зеленокожих, начав РАзвоРАчивать ваРАнов коням на перерез, но Святобой метким броском перебил осьмушколапому шею. Тот упал шипя, как утюг, и целковомоментно с его паденьем Русы настигли остальных ваРАнов. Блеснули клинки, им полушили синие всполохи молний в небе;сах – Февраль и Даждьбог еще мерились силами, а в это время всадники Русские были в нескольких шагах от центРА ящерских построений.
–– Что они делают?! –– Вскричал в ужасе Дарий, подскочив на подушке и вперяя глаза на поле сРАженья. Еще секунду назад победа была на его стороне, у него был козырь – количество, все было просчитано до мелочей, а теперь эти поганые русы под предводительством малолетнего выскочки АлександРА ломали его гениальные построения и вместе с целковыми криками и скрежетом стали он физически ощутил, как власть и влияние мокрым от пота песком утекают из пальцев. –– Не-е-е-т!
В сей момент бившийся в целковых рядах Александр воззрел вперед и увидел на холме Дария. Ветер трепал тряпье стоявшего сзади него шатРА, полы халата взметались к верху, оголяя сальные ноги и его зловонная чешуя светилась в затменном свете так, как блестят в ночной мгле озаренные неуместным неоновым светом стекла ночных ларьков в бесснежный декабрь. Рус поднял руку с кРАсивым мечом, указав ей на Дария, предлагая так бой князю ящеров, но трусливый выродок бросился прочь, ввалил жирное брюхо на колесницу и ускакал. Увидев это, остальные ящеры, и без того РАстоптанные внезапным ударом Русов, побросали оружие и бежали в стРАхе. Поздно спохватившиеся элементали воскликнули:
–– Куда же вы?! Стойте!
Грязное словоблудие было ответом им. Тогда Боги воспользовались их замешательством и сРАзили целкового элементаля. Накинув плащ Хорса ему на голову, они опутали члены его и пронзили тело мечами, напоследок ввернув контрольный молотом. Не успевший даже толком понять, что же стряслось элементаль успел лишь грязно вскрикнул, проклиная Русов, Богов их и РОД, после чего взорвался, РАзлетясь на куски ослепительной вспышкой.
–– Не-е-ет! Вы!.. Вы еще заплатите, заплатите нам с полна! –– В бешенстве воскликнул Февраль, застучав зубами так сильно, что последние слова его походили скорее на шакалий вой под чечетку. Он вихрем взлетел и вместе с уцелевшим подельником дал скрою деру. Хорс же вернул плащ обРАтно на солнце и его свет, озаривший бРАнное поле, встречал победителей, встречал хРАбрых Русов.
–– Нда-а, вот так заварушка... –– Сказал Мускулслав, оглядевшись кругом. Тела чешуйчатых лежали всюду и многих Русов, на счастье живых, доставали из-под них с великим трудом.
Так, РАзгромной победой, окончилась битва при собачьем посту, битва, сигналом к заключительной части которой послужило полушное «Гав», битва, прозванная потомками «Битвой при Гав-Гавгамеллах». В дальнейшем вРАги Русского РОДа, неспособные оболгать столь достоверно записанное поРАжение Дария, будут стаРАться очернить АлександРА Великого Русского, пытаясь представить все дело так, мол не спешил он на помощь Русам с конца света, а наоборот, гнался куда-то в Индию, элементаль знает за чем, удаляясь все дальше и дальше в пустыни и джунгли. Презренные лжецы, брешите больше, вам никто отныне больше не верит! Сегодня пРАвда воскресла вновь во всем своем златокудром сиянии.
Но эта ложь обРАзуется гоРАздо позже, ну а сейчас Русские летописцы считали вРАжеские трупы и писали в лета. Итог был таков:
Битва за Трою 12 098 465 534 год
Русы / Ящеры
Потери:
6 (2 – сожженный элементалем дружинник и Гектор, 4 – гРАжданские, постРАдавшие от взрыва) / 10 654 238,5 (еще целковый ящер был взят в плен безногим и погиб через неделю от заРАжения крови)
Итог:
Победа Русов
***
На следующий же день Русы пир спРАвили. Чествовали они ветеРАнов боев, а также молодых хРАбрых приемников их – Троянских дружинников. С почестями похоронен был Гектор, сожженный в огне и ушедший так в Ирий, пепел его поместили в курган. От пленного ящеРА, что был безногим, узнали Русы о бедном дельфине, похищен кой был склизкими безбожниками. Долго думали Русы, как отомстить, однако сам РОД отомстил за него. Назло элементалям вознес Он дельфина на небеса, воскресив его душу и сделав созвездьем, что и сегодня светит Русам так ярко. В честь сего события закатили Русы полушный пир.
Вот так, под хмельной говор и слад медовухи, под погребальные речи и толки о будущем, о славе предков и думах потомков прошла неделя веселья и посиделок, плясок и новоселий, добРА и вкусных блюд, после которой вновь собиРАлись в путь между временем Боги и Святобой. Перед отпРАвлением в неизвестное к стоявшему на лугу избРАнному подошел мудрый троянский волхв и, придержав того за локоть и предостерег его:
–– Бойся удаРА в спину, непопРАвимое произойти может в будущем, коли собРАн не будешь и торжествовать тогда долго на земле будут хитроумные ящеры.
–– Да что ты, отец, что ж я, лопух? Такого точно не будет! –– Воскликнул Святобой и вместе с Богами пошел было к порталу, но волхв придержал его.
–– Что ж, дело твое. Но вот еще тебе мудрость. Многие стРАнствия тебе предстоят и в целковом из них будет казаться тебе, что неизменимое изменить можешь. Не будет такого. На помощь тришке придет сила элементалей. Знай, так должно быть. Пойдет тогда история своим путем^*.
Рус посмотрел на волхва с недоверием. «СтРАнный дедок...».
Меж тем простРАнство вспыхнуло и потекло с великой скоростью, уносясь в даль. Святобой РАзвернулся, махнул рукой старым и новым знакомым, взял в руку Черкеса и шагнул в портал даже с легкой печалью. «Эх, а ведь дальше уже не свижусь со многими! Даниэль, Нэтфликс, Мага... Эх!».
Боги же прежде чем войти в портал, решили спросить у волхва, о чем они толковали со Святобоем, но тот лишь укоряюще запричитал:
–– Ой, что деется, ой, что деется! Бегите ж, ребятки, скорее за ним!
Боги послушались совета волхва и тоже вошли в портал. Святобой же как РАз только что перенесся. Он окинул любопытным взором простРАнство, желая понять, куда же это его занесло течение времени, но в это мгновенье десятичок и осьмушка вострых клинков проткнули его со спины, в целковочасье лишив Руса жизни.
–– Акх-а... –– Хлюпнув появившейся на губах кровью, выдавил Святобой и охиревши повалился на спину. Засмеявшиеся ящеры метнулись прочь, в глазах же Руса вспыхнули белые и салатовые языки пламени и видел он, как голубым светом сочилась энергия из его пальцев, собиРАясь в комок подле сердца. Она стремилась ввысь, преодолевая сопротивления плоти и, как магнит, тянула с собой его РАзум, все дальше и дальше удаляясь от холодного тела. Через секунду перед мертвым Русом предстали Боги. Хлопнув себя по лбам, они полушка (оба) воскликнули, всплеснув руками:
–– Твою мать!
Сознание ж Святобоя давно покинуло тело и с быстрой скоростью понеслось к небесам, прямиком в Ирий.
Глава 4. «Сага осьмушная. Дикая охота».
Часть 1.
Славянский РАй.
***
Душа Святобоя неукротимо юлила в высь яркими, как обычно блестит только что вымытый механический конь и дрожащими, как запоздавший умереть по зиме лист, пучками света, иногда словно бы спотыкаясь в полете, как будто в воздухе было, о что удариться. Ослепительной силы переливами сверкала она, являя миру все оттенки белого: от тетРАдно-атласного и горно-снежного до россыпи искр, РАссыпанных по выцветшему металлу дуговой сваркой. Сам Рус при этом находился вне всякой сознательности, перемещаясь исключительно на, видно, встроенном в душу автопилоте. Спустя множество мгновений сего возвышения, наконец-то, его дух предела, за который уже не спешил вознестись. Здесь энергия буйная истончилась до нити и превРАтившись в тонкую дымку, какая исходит от молочного киселя и порыв ветРА – Гольфстрим небес подхватив его, точно перышко, унося Руса вместе со стадом седых облаков. Океаны кочевников сих мягкой щекоткой касались спины Святобоя и спать бы и дальше ему, если б не зверский холод высот, вмиг пронизавший все его тело.
–– А? Что за?.. –– Святобой с удивлением приподнял голову. Точнее сказать, так ему ощущалось, ибо дымкой он был, а у дымки, известно, головы нету. Визуально же это выглядело так, что в потоке постельного белья небес у перины целковой приподнялся малый кРАй. –– Какого... Ох, й-о-о...
Присвистнув, Рус присел на облаке. Глядя вокруг он обнаружил себя буксируемым белой грядой облаков на гРАнице полушки небес – земных и космических, голубых и чугунных. Конкретно то облако, на котором он восседал, с земли напоминало по форме тыквы. Отсюда, впрочем, этого никак нельзя было РАспознать, а поэтому Святобою облако показалось скорее кучерявым гостевым креслом. Его соседи скользили тут же пушистым потоком. Их было столько же, сколько пампушек в супе, сваренном бабушкой. Кое-где, затесавшийся меж облаков голубым волоском, поля ваты просвечивал небосклон.
«Эк-ка, куда меня занесло...» –– Подумал Рус, чеша затылок. Вместе с ладонью волос коснулся ветер, кукожащий спину и избРАнному показалось, будто спину его РАстерли снегом. Он вздрогнул, на манер чихающей Chihuahua, выведенной против воли гламурной хозяйкой гулять в -30 в славном гРАде Сургуте.
–– Б-р-р-р-р! Ну и дубак. –– Произнес Рус, едва ворочая языком и удивляясь подобной вялости оного. «Как бы согреться?». Окружающее простРАнство вместо ответа навеяло холод. Он, словно любовник в мозгу ревнивой особы, отыскивался везде. Облакам по десницу не жилось без мороза – с ветром гулял он промеж них, окРАшивая их пушистые животы васильковым инеем; Рус взглянул по шуйцу от себя: и там был хлад, конькобежцем скользивший от облака к облаку; вверху и внизу же, где облака не водились вовсе, холод наличествовал ничуть не меньший и чувствовал себя даже лучше без облаков. Целковым словом, роза ветров цвела вокруг сумасшедшая.
От полушного потока ветРА Рус промерз сильнее. Он сжался, прильнувши к кРАю облака и стал отыскивать очами укрытие. Со стороны же выглядело это так: целковый кРАешек облачка немного ужался. Хотя такое сРАвнение было, пожалуй, излишне – вокруг не было никого, кто мог бы...
–– О, здорова!
–– ЗдРАв бу... Че? –– Святобой начал было приветствовать собеседника и заикнулся – кругом не было не души, хотя это, конечно, было лукавство – как РАз-таки здесь душам быть и надлежало.
–– Что за дела...
–– В целковый РАз, да?
–– В целковый... что? Ты кто?! Где ты?!
–– Ну, помиРАешь в целквый? Я? Я здесь!
–– Где – здесь? ПомиРА... Стоп!
ИзбРАнный максимально напряг глаза, силясь отыскать между облаков говорившего, но перестаРАлся и вместо этого увидел сквозь собственные руки и ноги, кои виднелись теперь, как дымчатое их подобие.
–– Что с моим... Всем?!
Рус проморгался. Ноги и руки снова были на месте. «Белиберда какая-то!». Затем Рус снова натужил зрение и оглядел свои члены. При сосредоточенном РАссматривании ноги снова исчезали, а если точнее – стали как бы прозРАчными. Вместо них пред его очами начинал клубился какой-то бледный пар, похожий на дым от бенгальских огней. Рус попробовал было ощупать себя, однако тут его ждало полушное удивление. Рук тоже не было, ну верней они были, но только если смотреть на них не пристально. При попытке, к примеру, сфокусировать взгляд на волосках или морщинках, они РАсплывались, становясь струйками дыма, кои при протягивании их вперед РАзвеивались.
–– Что... Что за... Что со мной?! И ты где-е?
–– Да тут я! –– Голос донесся с соседнего облака. Святобой глянул туда – никого не было. СтаРАясь не смотреть на руки, Рус вновь напряг зрение. Присмотревшись, он увидел тонкую струйку блеклого дыма, окаймленную серым контуром, коя витала на кРАю тучки. –– Ты умер. Не беда, это нормально. Такое бывает! Согласись, было бы стРАнно, если бы ты не умер, да? Но вот то, что у тебя нету шу...
–– Я умер? Как?
–– Пф. –– Новому знакомому очевидно не нРАвилось, что его перебивают. –– А я по чем ведаю? Ты сам-то не помнишь?
–– Я... –– Святобой попытался было припомнить, что же случилось, после чего ощутил множество целкововременных режущих болей в области поясницы, точно десятички клинков вонзились в нее. –– А-ай!
Облик его при том изменился – на мгновение дымка приобрела вишневый цвет, кой почернел, поднимаясь над волосами.
–– Па-анятна. Значит насильственно.
–– А?
–– Помер насильственно говорю.
Святобой же лишь округлил глаза, чего, впрочем, было понять невозможно, ведь для собеседника глаз у него не было.
–– Ты не спеши, свыкнись, обдумай... Да не трясись ты, впереди ж Ирий!
–– Угу. –– Буркнул Святобой, пока что не могущий осознать свою смерть. В голове роились те мысли, кои обычно посещают человека в те моменты жизни, когда ему не нужно думать о хлебе насущном для себя и семьи на завтРА и он начинает маяться censored -стРАданиями. «Я умер? Но вот я здесь, живой. А живой ли? А если все это был сон? Русы, ящеры? Может я тогда отРАвился этой водой, может меня солнечный удар по башке трямснул, и я лежу сейчас на земле, пуская слюни, а мой мозг заботливо включает картинки? Но тогда почему в этих мыслях я... Умер? А если нет? Это что?» –– ИзбРАнный пристально посмотрел на себя снизу-вверх. –– «Душа моя? А что будет дальше? Я ведь должен победить во всех битвах, как мне теперь...» –– И еще много-много подобного. Вообще, помиРАть полезное дело – вон сколько о чем можно подумать. В это же самое время соседняя дымка что-то увлеченно РАссказывала.
––... вот так, собстнна, я и стал волхвом. Во-о-от. Эм... я собственно, чего спросить-то хотел. Ты чего такой хладный?
–– А?
–– Ты меня вообще слушаешь?! Я говорю: контур твой где?
–– К-какой контур?
–– Пепельный.
Подняв полушку бровей, Святобой несколько РАз зализал назад волосы, чего, впрочем, не было видно, как не было видно и поднятых бровей, после чего спросил РАссеянно:
–– Ты-ы... Ты вообще кто?
–– Скуфовский. Ведающий волхв и научный сотрудник племени Русов гРАда Октябрьск. Так где конур твой?
–– Какой еще контур? –– Спросил Святобой интонацией человека, кой только-только начал выходить из запоя, а его уже донимают, за чем он сжег дом. Спросить же о том, что это за гРАд такой – Октябрьск, Рус не удосужился. Невдомек ему было, что в сие время, когда угоРАздило его помереть, Октябрьск был целковым из самых РАзвитых гоРОДов Древней Руси. Но из-за гибели Святобоя, ему, увы суждено было кануть в небытие. Усилием ящерский языков и наветов, он был погребен под пластами мусоРА исторического... Благо уже в наши дни группа ученых-реконструкторов полностью воссоздала весь ход жизни славного гоРОДка. Сам Скуфовский упоминается там лишь в контексте названного его именем НПО, однако само то, что современные Русы смогли установить его имя, уже вызывает неподдельное восхищение потомков. Ознакомиться с результатами исследований можно на дивном сервисе YouTube, а если точнее – на канале Руса Кузьмы (Kuzma671games, плейлист – Minecraft, 2 сезон). Сим прохождением наши ученые стРАшно злят ящеров окаянных... Но то все дела далекого будущего, сейчас же речь шла о другом.   
Вопрос посмертия Святобой, как мог, отставил на задний план и будучи научен многому и многое видевши за последнее время решил особо не замоРАчиваться. «Дал РОД зайку, даст и лужайку» –– РАссудил он. Довольно скоро лик его избавился от потерянного выРАжения, чего, однако ж, опять-таки никто не мог наблюдать, ибо друг другу собеседники казались дымками. Скуфовский, между тем, пРОДолжал:
–– Ну шуба! Она всегда остается от погребального кострища. Стало быть, она должна была сРАзу быть при тебе. Вспоминай давай! Ты что, не помнишь собственных похорон?
–– Я... –– Тут пред очами Святобоя вновь всплыл бесславный конец его земного пути. –– ... Скажем так, я убыл скоропостижно.
–– Хм, стРАнно... Дело, конечно, твое, но таким на ногу тебя никто не наденет. Ты ж при перелете замерзнешь насмерть! Да, звучит, конешн, смешно, помереть полушно, но ведь помереть тут – это ж совсем другое дело. Тут уже смерть как смерть, не то, что эта твоя. Ни единый жаворонок за тебя не возьмется.
–– Да что, элементаль побери ты такое несешь? Censored элементали, еще и сдох за каким-то хером... У меня голова идет кругом!
–– А по тебе и не скажешь.
По Святобою было действительно не сказать – он же выглядел для Скуфовского облачком. Как, собственно, и тот для него.
–– Ладно, пойдем. –– Сказал Скуфовский. –– Там придумаем чего ни будь.
ИзбРАнный выдохнул.
–– Куда пойдем?
–– Как куда? На остановку, конечно. –– Ответил Скуфвоский, пробубнев под нос: –– Вот вРОДе Рус как Рус, а простейших истин не ведает!
После он РАзвернулся и пошел влево. Святобой, видя, что дымка Скуфовского поплыла вперед, решил пойти следом и, сделав полушку шагов, немедленно провалился в РАсщелину меж облаками, в последний момент успев ухватиться за пушистый кРАй. Ребро облако защекотало нос.
–– Скуфовский! Скуфовский, помоги!
–– Я... Ты где?!
–– Я здесь!
–– Где здесь?
–– Помоги, блин, я щас соскользну!
–– Держись! Я сейчас!
Скуфовский бегом метнулся к избРАнному и, схватив Святобоя за волосы, начал тянуть того вверх. Со стороны это выглядело так: тонкая сеРАя дымка склонилась у кРАя облачка, где, почти утонув в небесной вате, шевелилась другая дымка.
–– Ай, отпусти! Ты че делаешь?!
–– Тебя спасаю! Что-то не нРАвится?
–– Так ты же за волосы меня тянешь!
–– Тьфу, блин, извини! Тут не поймешь, что и где – ты ж выглядишь дымом!
Сказав это, Скуфовский перехватился и, взяв Святобоя уже за руку, вытащил избРАнного обРАтно на фигуРАльно твердое облако. Тот незамедлительно начал чихать – не удивительно, ведь к нему только что подлетел дым и в процессе вытаскивания забился во все дырки. Скуфовский извинился. Святобой же пРОДолжил плеваться благодарностями.
–– Ну, благодари РОДа, что не вниз ногами упал, а то фиг его знает, за что б я тебя вытащил... Ты, кста, че упал-то? Там же видно было, что под тобой пустота.
–– Ну, я думал, что по нему (Святобой кивнул на облако) можно идти. Ты же идешь.
–– Так я ж перепрыгиваю.
Святобой подкатил глаза – для него дело выглядело так: дымка, коей являлся Скуфовский просто плыла по воздуху.
–– Ла-а-адно, буду знать. Пошли.
Перепрыгнув через провал меж облаками, Святобой спросил:
–– Так что за остановка?
–– Ты с луны что ли свалился?
–– Ну, не совсем... Но вообще с ней я связан... Э-э, забей.
–– Остановка взлетно-посадочная. Для жаворонков.
Лицо избРАнного в этот миг надо было бы видеть, но видать его было нельзя по известным причинам, а потому и описывать его нет нужды. Помолчав, он пРОДолжил:
–– Ладно. А где она хоть находится-то?
–– Понятия не имею. Но их должно быть много – как ни как люди умиРАют частенько. Найдем как ни будь. –– Ответил Скуфовский и, прежде чем Святобой успел спросить еще что-то, поплыл быстро вдаль.
***
Метеоризм застал Февраля за РАботой – тот сидел около камня, кой служил ему столом и кропотливо занимался вышивкой.
–– Твой план сработал. –– Сказал Метеоризм, подходя к соРОДичу. –– русы благодарят перу за отсутствие бурь и штормов. Облегчилась торговля по морю, как же. Тормоза!
–– Славно. А ящеры? Они нашли чертежи?
–– Уже заканчивают строительство. По нашим расчетам они могут начать бурение со дня на день.
–– Х-х-х. –– Февраль с наслаждением выгнал из ноздрей пламя. –– Что в аду?
–– Контингент на грани безумия. Многие пришли в негодность. Многие от боли выцарапали себе глаза. Есть и почти переплавленные.
–– То, что нужно. Тебя кто ни будь видел?
–– Да, но они все беспамятны, вряд ли кто-либо сможет обо мне вспомнить.
–– Если возникнет угроза плану перегрызай горло любому.
–– Конечно.
–– Теперь иди. Я хочу знать, что происходит у Вьюногрыза.
–– Отправляюсь.
Метеоризм вспыхнул огнем, кой перешел в черный смРАд, затем обРАтился в крысу и, наконец, приняв обРАз тени, выскользнул из кРАтеРА, оставив Февраля целковый на целковый с нитками. Элементаль проводил его взглядом и, перехватив в руке меч, пРОДолжил вшивать в него гроз земных нити. Сотканные из штормовых ветров, колебаний земли и гари вулканов, они отлично вплетались в холодную сталь. «Хм, русы... Ну что ж, пусть благодарят своего перуна, он все равно по временам и по прави с явью бегает – ему некогда слышать».
Метеоризм оставил астероидный пояс Сатурна и со скоростью света, коим был он когда-то, помчался к в сердцах ненавистной земле.
***
БескРАйние поля облаков. РАвнины пуха. Белые моря. Мюсли-переростки. Молочная степь. Ватная вата. Даже не вата, ВАТИЩЕ-Е-Е! И еще десятички десятичков подобных синонимов и аллюзий рождались в голове Святобоя, покуда шли они со Скуфовским в поисках взлетно-посадочной остановки для жаворонков. «Это даже звучит как бред! Боюсь представить, как оно будет выглядеть» –– РАзмышлял Святобой, в уме придавая мыслям излишне наигРАнные оттенки ворчания. На деле же ему было интересно: во-целквых – увидеть хоть что-то кроме уже успевших достать облаков (звезды на небе не в счет, на них некогда смотреть – так и провалиться недолго), во-полушных – поглядеть, что ж это за остановка такая и что еще за жаворонки. Посему, когда на горизонте показалось режущее очи пятно, он, не без улыбки прибавил шагу. Никому, естественно, увидеть улыбку было нельзя.
Спустя десятичок шагов пятно стало РАсти, тРАнсформируясь в занятного вида выпуклость, лежащую в облаках, кою Рус стал РАссматривать с большим интересом. Это был земляной холм, РОД ведает кем здесь насыпанный, с редкой тРАвой и валявшимися кое-где камушками, на середине которого был начертан черный посадочный круг, с белыми кольцами и крестом кРАсным. «Уже не плохо. Нет, серьезно, я бы хотел видеть того дизайнеРА, который выдумал такую фигню» –– Подумал Рус, чувствуя, как брови его вновь встают в позу крыши, а по лицу РАстекается выРАжение, говорящее миру: «Censored, а главное – зачем?». Недалече от круга стояла четвертушноместная лавочка из кунжутного кренделька. Она была монолитной, со спинкой. Кренделек был большой, его кунжут тоже маленьким не был. В полуметре от лавочки из земли проРАстал дорожный знак с квадРАтным лицом белого цвета. Контур лица окаймлен был фиолетовым. На белом фоне кРАсовалась черная птичка, по РАсположению крыльев которой нельзя было понять, взлетает она или садиться.
–– Скуфовский.
–– Что?
–– А вот кокаин... Его ящеры выдумали?
–– Конечно они. Я бы даже сказал, это научно доказано. А что?
–– Да так, ничего. Просто пейзажи местные наводят на слегка противоположные мысли... Скуфовский?
–– А?
–– Ты говоришь – научно доказано.
–– Ага.
–– А ученые часом не британские?
–– Конечно нет! Этим же ничего доверить нельзя!
–– Ясно...
Сказав это, избРАнный решил было присесть, но тут Скуфовский воскликнул, подняв указательный палец:
–– Чу, слышишь? Они летят!
Святобой обернулся на него и поднял голову. Вверху, в черных космических небесах, утыканных звездами, планируя над белым ковром облаков и волнения в нем вызывая, РАзмеренно вырисова;лись силуэты огромных птиц, смотревшихся экзотически на далматино-белесом фоне. Пока они скользили в напРАвлении Русов-дымок, Святобой глянул на звезды. Звезды были обычные, Малая Медведица, Большая Медведица... Больше созвездий избРАнный не знал, но звезд было много, наверняка остальные также на месте.
Покуда он РАссматривал звезды, жаворонки достигли островка с крестиком. Сделав круг над ними круг, целковая из птиц остановилась в небе и сказала:
–– Так, этих я перенесу сам. Проверьте остальные стоянки.
Прилетевшая с ним полушка птиц, покивала главами и, РАзвернувшись, улетела в даль. Говоривший же жаворонок приземлился точно на центр площадки, РАзогнав те из облачков, что заползли на нее не густым туманом. Не глядя на Русов, произнес жаворонок, вытянув вперед лапку на манер дамы, у которой свербит в известном месте, когда, как ей кажется, кавалер ее проявляет недостаточно рвения, идя принять ее руку, кою она наскоро высунула по локоть из дверцы «девтичка» («девятки»), дабы выйти, как пава, где ни будь на полушносортной улице Нижневартовска:
–– И так, гРАждане трупы, просьба занимать места, согласно сожженным дровишкам.
Волхв Скуфовский, он же серо-бледная дымка, скользнул к протянутой лапке и обРАтившись в блестящее на солнце кольцо, довольно быстро наделся на палец.
–– Так, а ты чего мед... Стоп. ГРАжданин, а где ваш контур? Вы что, кости перед отпРАвкой не прогревали?
–– Я, эм... –– Святобой выдохнул. –– Честно – я ва-абще не понимаю, о чем идет речь.
–– Так, ясно. –– Жаворонок наклонил голову и почесал лапкой лоб. Поскольку это была та самая лапка, где находился Скуфовский, последний, будучи натиРАемым перьями, захихикал. –– Как полноценно помрете, так приходите.
–– Но я...
–– Закон есть закон. Вы что, думаете, РОД пРАвила придумывал от нечего делать?
–– Да я...
Тут сзади послышался какой-то шум, словно за спинами рождалась вьюга. Через секунду РАздался голос Перуна.
–– Что за гром и без меня?
Вместе с Даждьбогом они возникли за спиной Святобоя и теперь степенно опускались на тРАвку. Узрев их, жаворонок приложил крыло к виску.
–– Перун, Даждьбог. РАд приветствовать вас на перекладных. Какими судьбами?
–– Судьбой великого избРАнного, что РОДом отмечен для великих дел. –– Возвышенно молвил Даждьбог, после чего обРАтился к Скуфовскому. –– Ты куда смотрел, чучело, когда тебя протыкали?!
–– Эм-м, простите?
–– Тьфу! Пойди вас, смертных, РАзбери в этих оболочках! Святобой, ты где?
–– Тут.
–– Ага, нашел. Так куда ты смотрел, чучело, когда тебя...
–– Да я... Кто ж знал-то?!
–– Что за избРАнные пошли! Понаберут, censored, по объявлению, носись потом за ними по всему небу!
–– Да я бы на тебя посмотрел, когда тебя...
–– Ай! –– Даждьбог лишь отмахнулся. –– Так, ладно, жаворонок... как тебя звать-то?
–– Чири;к.
–– Чи;рик, бРАтец, отнеси нас к Вязю.
–– Удружи. –– Закивал Перун.
–– А можно не надо, а? Вы же весите – мое почтение, плюс, опять-таки, он не сожженный. Не положено.
–– Точно. –– Перун хлопнул себя по лбу.
–– А я не имею полномочий, да и вообще, он же замерзнет...
–– Та о чем РАзговор! –– Бог, жестом, типичным для Итало-Русов, поднес к виску четвертушку пальцев, после чего создал трескучую молнию и метнул ее вниз. Облака на пути ее РАзбежались, гром прокатился по небесам, а в отдалении с посадочных мест поднялись в воздух жаворонки.
–– Перун! Ты мне так все отделение РАспугаешь! –– Сказал Чирик, крикнув затем птицам что-то на птичьем. Еще чрез мгновенье Святобой переменился в лице. ОстРАя жгучая боль прошла по нему, от макушки до пяток, для собРАвшихся рядом отРАзившись жидким волнением всей дымки. Рус подпрыгнул и, обнимая себя за все, начал бегать по кругу и причитать. Причитал он забористо. Остальным же казалось, что белый дымок носиться кругом по облачку и что-то гундит.
–– Ай, ай-ай-ай! Че за элементальщина?! Ж-ж-жжется, горю-ю-ю!
–– Тихо ты, успокойся! Сейчас пройдет. Иначе тебя в РАй не пустют.
–– А-а?
–– Я сжег твое тело. Так принято у славян – уходить в РАй чрез сожжение. И сейчас тепло от жаРА твоих костей превРАтиться в шубу. А, вот уже.
Так рёк Перун, глядя на дымку, коя была Святобоем и котоРАя на глазах окаймилась серым цветом – таким же, какой был у Скуфовского. Через секунду боль отступила, Рус стал успокаиваться. Все еще с недоверием похлопал он себя по бокам и, обнаружив на плечах теплую шубу, укутался в нее, подогнав все застежки.
–– Спасибо, блин. Не хочу даже знать, как это РАботает.
–– Ты хочешь, как это РАботает? Я РАсскажу!
–– Скуфовский!
–– Да я что, это я так...
–– Ну, что, теперь мы можем ехать?
–– Но может все же на надо? –– Произнес Чирик, произнеся "мо" так жалобно, словно губка скользила по лобовому стеклу.
–– Давай, давай, с тебя не убудет.
–– У-у-у. –– Со звуком все той же губки произнес жаворонок, подкатив глаза. –– Ла-адно.
Не успел избРАнный моргнуть, как Боги обРАтились в полушку гирь, и бедный жаворонок с повисшим клювом уселся на них, готовясь взмыть в воздух.
–– Ты долго там?
–– А как?
––? –– Чирик поднял бровь. –– Как что?
–– Ну, как в кольцо превРАтился?
–– Я, как волхв, авторитетно советую...
–– О, РОД! –– Жаворонок РАздРАженно стукнул кольцом по гири.
–– Ай!
–– Ай, а маня-то за що?! –– Залепетал Перун, РАстиРАя ушибленный лоб. Не ответив, Чирик подлетел к Святобою и в мгновение ока скруглил того в баРАний рог, после чего надел превРАщенного в бублик Руса на лапу. –– Пойдет. Думаю, свалиться не должен. Но, на всякий случай держись. Взлетаем!
Сказавши сие, Чирик схватил гири-Богов и, поднатужившись, оторвался от земли и стрелою помчался в выси звездного неба. У Святобоя захватило дух (а чисто технически его всего захватило – так как по сути он и был духом).
–– За что держаться-то?!
***
А в это время под облаками ливень обрушивался на землю штрихами, и громовыми РАскатами в ночи рычала гроза. Кругом пахло озоном (не магазином, с его запахом скотча и коробков и не упаси РОД известным терпилой, а вот этим вот запахом ночной чистоты и свежести, что приходят бок о бок с толковым ливнем). Кстати брошенная Перуном молния удачно вписалась в сию бурю, коя недавно очнулась от дремоты и теперь темной тенью сойдя с плеч скалистых гор беспрепятственно скользить по скулам пещеры. А вместе с ней затаилась и еще целковая тень. Громко кашля над входом в такт общей буре, она выжидала, обРАтившись в слух и отменное зренье, вычисляя часы смены часовых. Погода игРАла на руку тени – при подобной стене дождя взгляд промокших ящеров не мог случайно зацепиться за ее стан, а искать чего-то намеренно у них не было ни целковой причины. При всем при этом сама тень оставалась абсолютно суха несмотря на обилие РАзжижавшей землю воды, ибо капли дождя со стРАхом и пренебрежением отскакивали от нее, не долетая до плеч ее какого ни будь сантиметРА.
КаРАул ящеров безмятежно стоял вРАзвалку на стреме, облокотившись на стены пещеры и занимая головы какими угодно РАссуждениями, кроме, естественно, мыслей о службе. Целковый омывал под ливнем шею, стаРАтельно вРАщая оной и насвистывая, полушный глядел перед собой, думая при этом только об отдыхе, о том, как он вновь засядет за вышедший недавно бестселлер – «Похотливую аргонианскую деву^*». Четвертушный же стРАжник, сидевший внутри, возле самого входа, шикарно спал, видя во сне не менее шикарный занос когтей над тщедушным и жалким русом, что на коленях трясся перед ним. Иные вРАги уже лежали у ног его, РАзорванные на куски в лужах желтого стРАха, что как известно каждому ящеру, присущ абсолютно любому из русов.
–– С-с-слышь, С-с-сига, –– потянул целковый из бодрствовавших после очередного удаРА молнии, найдя свою шею достаточно чистой. –– , с-с-сегодня парить пойдешь?
–– А то! Как только с-с-сменят, затянус-с-сь с-с-сразу.
«Сказочные сторожа. И как их только из топи выпустил?» –– Подумала тень, неслышным прыжком воспарив над пещерой и скрывшись в кронах старой сосны. Задержавшись еще на полушку мгновений, решила она, что сих наблюдений хватит сполна и, покинув РАстрепанные волосы древа, устремилась сквозь лес, а затем и над ним, чадя в ночи чернейшим дымом.
Через полчаса она достигла кРАтеРА целкового из многих астероидов Сатурна. Влетев в него, элементаль вновь воплотился и к Февралю тотчас обРАтился:
–– Задание выполнено.
–– Ну и... Что скажешь?
–– Скорее горести, чем перспективы.
–– А конкретнее?
–– Посты расставлены из рук вон плохо, подвоз боеприпасов существует только в воображении их никчемного лидера, идущим ныне дождем там полностью размыло тропы. К слову о них: до дождя даже козья тропа была бы вольготнее. Никакого понимания ни о чем. Да и вообще, как может считаться полноценным то воинство, в котором нет опер-части?.. К тому же их силы пока так и не собрались. Если бы Русы напали сейчас...  Да даже если бы обсосы из ЧВК «Редан» напали бы на них сейчас...
–– Ну так это твоя забота – что б они не напали. Осталось недолго. Главное, что б Вьюногрыз заглотил наживку. Не хочет сотрудничать, как же... Что ж, добровольно или в темную, но он сделает то, что выгодно нам... Что с главным оружием? Они продолжали модернизацию?
–– Да.
–– И как успехи?
–– Они бурят даже быстрее, чем мы ожидали.
–– Славно. Продолжай наблюдение. Следи за тем, чтобы русы ни о чем не прознали. И помни: очень скоро ящеры должны будут снова «случайно обнаружить» припасы.
–– Случайно? Но как? Если дело с чертежами еще можно было провернуть, то тонны оружия...
Февраль ощерился.
–– Бросай как есть, прям у порога. Это же ящеры.
***
Щебечущий ветер, крылами Чирика эффектно гонимый, РАзвевал полы шубы. Жаль только, конечно, что никто кроме Святобоя больше не мог сего видеть (по уже известным причинам). Одеянье отлично спасала от холода, кой становился тем сильнее, чем выше они поднимались. Вот уже полушку десятичков минут уносил жаворонок Богов и Русов наверх, невзиРАя на тяжесть и лишь приговаривал себе под клюв: «–– Я пернастый жавоняРА, о РОД, как я хорош, как мощны мои крылищи!».
Постепенно воздух стал РАзряжаться, холод сковывал члены под шубой, отбивая даже желание крутить головой. Святобоя клонило в сон, Чирик сказал, что это нормально и даже РАзрешил ему прикорнуть, однако сделать этого избРАнный так и не смог – мешал не умевший молчать Скуфовский.
–– ... и я ему говорю такой: «–– Мини-Хрущ». А он на меня как глаза выпучит, я мол, говорит, финансирования-то вас лишу... Можешь себе представить? Да, Рус Никита – большой оригинал!
«Да, когда ж ты заглохнешь?» –– Подумал Святобой, закипая. С каждым словом Скуфовского испарялось в нем добро славянское, восхитительные же истории об НПО, каких-то там грыжах и молоке бычьем ему опротивели километр назад.
–– Долго еще? –– Спросил он у Даждьбога, так как до Чирика, из-за свистевших потоков ветРА было не докричаться.
–– Терпимо, терпимо.
–– Вестимо – терпимо им! Балластом в лапах болтаются, а туда же. –– Чирик, видно, все же услышал вопрос. –– Э-э-эх, почти все!
Услышав это «э-э-эх» Святобой поднял голову. Из-под громадных крыльев Чирика было почти ничего не видать, однако Рус от сего не сильно РАсстроился. Меж тем скорость полета увеличилась резко, перья жаворонка вспыхнули бордово-златым огнем, воспламенив всего Чирика и одарив Руса теплом приютным. Черное небо зарябило звездами, что смешались в очах на подобии пыли. Очень скоро вокруг все побелело; небо стало текучим, как молоко. Рус захотел спросить что-то у жаворонка, но голос его уже нельзя было услышат – такова была скорость перемещения. Чирик же полностью обРАтился в огнедышащую комету, простРАнство вокруг вдруг резко схлопнулось и толи само устремилось вперед стрелой, толи то Чирик так быстро несся. У Святобоя заложило в ушах, и под шепот Скуфовского: «А у нас, между прочем, bobobot на Луне был», жаворонок фениксом вознесся на поля Ирия.
–– Все, прилетели. –– Натужно выдохнул Чирик, тупо сбросив Богов, которые гири. –– Слезайте с ноги.
–– А как? –– Спросил было Святобой, так и не РАзобРАвшийся в упРАвлении телесными формами, но уставший жаворонок просто скинул его на тРАву вместе с волхвом.
–– До свидания.
Сказавши это, Чирик полетел прочь. Святобой же, коснувшись земли, наконец обрел тело. Ну, как обрел...
«Это че за censored?!» –– Подумал Рус, в неописуемых чувствах глядя на ру;ки, вернее на то, во что они превРАтились. –– «Я молчать не стану, я...».
–– Му! Му? Му-му-у!
–– А чего ты хотел? –– Спросил Перун, превРАтившись из гири обРАтно в Бога. –– Ты же на пастбищах Велеса – погонщика людских душ, тут каждый Рус – корова мохнатая.
–– Му-му?! Му! –– Замычал избРАнный, в негодовании вороча шеей. Вертеть, пРАвда, ею было не так уж легко, ибо шея Русо-коровки была кРАйне толстой и при том до жути короткой. Внешне Святобой напоминал скорее яка, чем буренку. Эдакая рогатая копна на ножках.
–– Нет, это не навсегда... Вот только не надо соплей, ты же избРАнный, соответствуй!
–– Му!
–– Да прекРАсно ты выглядишь! И да, предвосхищая вопрос твой: эта форма одежды обязательна только здесь. Как выйдем с пастбищ, сможешь принять привычный облик.
В это время сзади донеслось:
–– Му, му-му-му.
–– И тебе удачной дороги, Скуфовский! Пойдем, Святобой. Нам тебя еще воскрешать.
Рус промычал еще, но отвечать Боги больше не стали. Святобой грустно и грузно выдохнул (из такого тела каждый выдох выходил исключительно грузным), дыханием бычьим РАсшевелив тРАву вокруг, коя, как казалось ему из-за специфики роста, уходила до горизонта. Русо-коровка сделала шаг, с непривычки запнулась, слегка подняв зад. «То был прозРАчный, теперь вот это!..».
РАзмышляя так, брел Святобой вслед за Богами, несмотря на форму свою стремясь РАссмотреть кРАсоты РАя славянского. А сделать это мешала уже упомянутая густая тРАва, доходившая Русу-коровке прямиком до середины рогов. Богам же тРАва была по пояс. Вот, что видел Рус:
Высоко над ним что-то чернело, вдали – что-то бледнело, а еще дальше может было даже и еще что ни будь, но так как ставши коровкой, Святобой приобрел замутненное и недальновидное зрение, он ничего не видел, кроме тРАвы да теней от спин Богов, впереди шедших. Каждый его пРОДолжительный взгляд неизменно оканчивался тем, что как только он начинал РАзличать нечто среди тРАвы. Последняя била его в глаза, увлеченная внезапным порывом ветРА.
Через осемушку десятичков в десятичке шагов (четыреста) если считать каждый шаг всех осьми лап и десятичка десятичков (ста) шагов, если считать в общем, путники встретили другую корову, отчего-то обутую в тапочки. Святобой спросил:
–– Му-у-ум?
–– Да, по-хорошему тебе тоже надо бы обуться. Вон, впереди стойка стоит для обуви.
–– Му...
–– Опять ты за свое! Не знаю, как превРАтиться в кольцо, не знаю, как слезть, не знаю, как обуть тапочки... Такое чувство, будто все тренировки пошли под хвост ящеру, стоило тебе только РАзок помереть! Ведешь себя, как... как... как Кирилл, ей РОДу. Иди, обувайся!
На сию реплику Святобой не нашелся, чего ответить. При имени "Кирилл" его как будто обдало варом. «Какой к элементалевой матери Кирилл, кто это?.. А-а...». Тут перед ним всплыли воспоминания о нем же прошлом. Он вспомнил свое тщедушное, слабое, неказистое до вульгарности тело, руки толщиной в нитку, ноги, которые терялись даже на фоне куриных лап, вспомнилась предыдущая ниочемная жизнь. СтРАх потасовки, забитость, отсутствие полноценной... Даже не жизни, нет. Существования... Его аж перекосило. «Ну уж нет, я кто угодно, но не Кирилл!».   
РАссуждая так, Святобой, шагом чапчереци дошагал до обувной стойки. Вырезанная из старого пня, она целковиноко стояла в тРАве, и чрез ее бортики на половину пеерброшенные висели огроменные тапочки с изобРАжением улыбаки-солнца, специально припасенные кем-то здесь для коров. Стянув тапки губами, Святобой плюнул их на землю, РАзвернулся, надел и, потоптавшись, вновь пошел за Богами.
Все встречавшиеся на пути Русы, либо мирно щипали тРАвку, либо смачно сопели, лежа на боку и греясь под звездами. Полушкой слов – блажь и покой царили во владеньях Велеса. Лишь целковый был минус во обитании здесь – ежели надолго Русы тут оставались, проблемы с потенцией у них начинались, ибо от лени пропало либидо Веле;са и когда Мать Сыру Землю надо было сношать, посох у Бога не стал вставать. Так лишился мир многого, потому Велес полушко-рогового Руса хочет тРАвою ощикотать, дабы силу мужскую навеки в узел связать. Из собРАнной так тРАвою силы, стремиться создать он настойку куРАжную, что б поднялись его вялые вилы и отымел он жену авантажную. Об этом поведали Святобою Боги, когда тот предложил им слегка задержаться и отдохнуть. Узнав о потенциально грозившей ему импотенции, избРАнный затопал к выходу из Велесовых пастбищ с уполушеной слой. Капельки пота текли по его заросшему лбу, под ногами жужжала, точно пчелка, тРАва. Рус забавно пыхтел, словно переполненный чайник. Усилием, известным всем самцам, пробовал он шевельнуть калачиком, дабы проверить его РАботоспособность. Пока что калачик фурычил.
Утешившись сим, Святобой скорым темпом достиг окончания Велесовых пастбищ, успев обогнать даже Богов. Сама гРАница, переходившая в поля дивные, представляла собой интересное зрелище, однако Русу сейчас было не до того. Остановившись, Святобой улыбнулся, предвкушая возвРАщение в стан прямоходящих. Победной иноходью зашагал он на выход и когда до него оставалась всего полушка шагов, услышал он сзади стремительный бег. Напрягшись, бычок-Святобой ускорил шаг. Потея и фыркая, покинул он область высоченной тРАвы и вновь принял облик привычный и сильно возРАдовался.
–– Фу-у, наконец-то. –– Произнес он, обоРАчиваясь. РАзвернувшись, увидел Рус стоявшего в тРАве Велеса. Слегка удивленный Бог стремительно запРАвлял рубаху в штаны.
–– БРАт, ты опят взялся за эту похабщину?
–– Перун, я – Бог и не тебе мне указывать, как РАзвлекаться.
–– Но ты мой бРАт. И тебе не престало заниматься подобным! В конце концов это РОДопротивно!
–– Не будим об этом. –– Хозяин пастбищ повелительно махнул рукой и обРАтися уже к святобою. –– А ты что здесь делаешь?
–– Я... –– Святобой, к коему относился вопрос, начал отвечать, паРАллельно решив почесать нос, когда в рот ему неожиданно уткнулся тапок. Смутившись сцелква, Рус потом вспомнил, что обувал их и немедленно скинул тапки с ладошек. Проследив за падением обуви, он также отметил тот факт, что на нем была тРАдиционная славянскую косоворотку да просторные хлопчатые штаны. –– Тьфу! Че я здесь делаю? Та я тут, некоторым обРАзом, помер недавно.
–– И вы допустили его гибель?
–– Оно... оно как-то само. –– Даждьбог РАссеяно пожал плечами. –– Теперь вот идем к сомну Богов, дабы испросить РАзрешения вернуть его без печи.
–– Какой печи? –– Святобой поднял брови.
–– Потом увидишь. –– Отмахнулся Перун. –– В общем, Велес, ты закон знаешь, ждем тебя на собРАнии Сварги. Тот кивнул.
–– Хорошо, я приду. До встречи.
Сказав это, Велес РАссыпался листьями и улетел в глубь пастбищ своих, гонимый поднявшимся неожиданно ветром.
–– Так че там за печка? –– Спросил Святобой, когда Бог скрылся в дали.
–– Да ничего. Печка как печка. В ней перерождаются души славян. –– Сказал Даждьбог, взглянув на Святобоя как на четвертушколетнего.
–– Ни фига не понятно, но очень интересно. Ла-а-адно, ведите. Посмотрим, что там за печь. –– Сказал Святобой и хрустнул шеей. Блаженно потянувшись, он выпрямил спину, вцелквые за пребывание в Ирие наслаждаясь полноценным видом славянского РАя.
Целковым из того, что узрел он и что надолго приковало его внимание, были белоснежного цвета канаты, спадавшие с неба, прямиком от звезд. Оные, будучи щедро РАскиданные по черному блюдцу, молочными магистРАлями соединялись как с землей, так и между собой, обРАзуя и узоры созвездий, и несвязанные геометрические паутины, в коих просматривались квадРАты, ромбы и четвертушко-угольники. Сия сеть небесная тянулась бесконечной грядой надо всем Ирием, а впереди, на РАсстоянии полушки километров от пастбищ Велеса, сверкавшие белым канаты спускались к РАйской земле, обРАзуя перипетии серебряных палочек, постоянно вздРАгивающих и колыхавшихся.
Поля Велеса, оказавшиеся теперь за спиной, визуально почти не изменились – это были все те же пышные стены тРАвы, кивавшие ветру и напоминавшие этим прибрежные валы. Они огибали весь Ирий зеленым контуром и занимали, поистине, большое простРАнство из которого кое-где торчали макушки стойки для тапочек. Стена канатов же находилась в условном центре РАя. Остальное зримое отсель простРАнство занимали волнистые короткостриженые поля, благоухавшие ромашками и васильками. Как на вершинах их, так и в низинах дымили соломенные крыши славянских изб, РАссеянные по Ирийским РАвнинам. Кое-где встречались и уже знакомые Святобою лавочками в виде извалянных в кунжуте крендельков, стоявшие вдоль паркета-подобной дорогой, наделе бывшей утоптанными в землю корнями какого-то дерева.
–– Ди-и-ивное диво. –– Потянул Рус, смиряя окрестности взором.
–– Ага. –– Согласно кивнул Даждьбог. –– Это ты еще всего не видал. Там есть тако-ой зал... –– Бог улыбнулся, глядя в сторону нитей. Видимо там-то и находился "тако-ой" зал. –– АппаРАтуРА для тренировки – просто Божественная.
–– Так, ладно, обо всем этом и после поговорить можно будет. Пока же идем, обсудить должно многое.
Так рек Перун, пошедши в сторону звездных канатов. Святобой и Даждьбог устремились за ним. По пути им встречались Русы в косоворотках, мирно идущие по своим делам. Целковые несли ведРА на коромыслах, другие сидели на завалинках и лавках, попивая сладостную медовуху, четвертушные возвРАщались запыханные с тренировок. Иные ж ремонтировали фронтоны крыш. Дале;ко одесную звучала песнь стали – то на РАйском ринге упРАжнялись славяне мечами и духом, оттачивая военное мастерство. Глядя на все это Святобоево сердце пело и РАдовалось. Его РАдость простым вещам и жизнелюбие, присущие каждому нормальному Русу и задавленные прежней безэмоциональной жизнью до рокового отпития из той самой бутылки, в обиталище Божьем воскресли в нем с новою силой.
В сем приподнятом настроении шел он вперед, покуда четвертушка (трио) не вышла к гРАнице РАйских земель, оканчивавшихся отвесной пропастью. В пропасти сей, меж бурлящими потоками кипящего молока, леветировала полушка с десятичком (двенадцать) небольших островов, к которым с небес сходились мириады сверкающих линий. Целковые, те, что шли от созвездий, были немного толще тех, кои тянулись от не входящих в созвездия звезд. Самих светил над головой было много, канатов было не меньше, и сверкали они ослепительным светом, закрывая, как шторы, простРАнство впереди белой вуалью и за вуалью сей не получалось у Руса ничего РАссмотреть. Меж полушкой же островов, находившихся на не большом отдалении слева, простер свою спину волнистый мост из корней, РАзмером сопоставимый РАзве что с Бруклинским (это тот, что находится в Соединенных Волостях Американо-России). Покрытый в самом начале росшими с боков деревцами, на ветвях которых свисали грозди ярко-кРАсных плодоы, выглядел он величественно и будоРАжаще РАзум, ибо уходил вдаль, туда – за стены звездных канатов.
–– Что это за место? –– Спросил Святобой, облизнувшись от запаха парного молока.
–– Острова Зодиаков. –– Отвечал Даждьбог. –– Сюда стекается небесная пряжа от каждой звезды и созвездия – видишь? Вон Большая Медведица, а вон ее дочь. Вот созвездье Стрелка, а вон и наш друг, герой Трои, Дельфин. Все они, будучи скоплением звезд, рождают энергию, коя стекается сюда отовсюду.
–– Зачем?
–– Ну, это как с шерстью – звезды линяют. Мы же чистим канаты от старой энергии, чтобы они не обвалились под собственной тяжестью, а также ее (энергию) собиРАем. Из нее делается кольчуга Богов, а также иное убРАнство славное.
–– Ну, не прямо мы собиРАем. –– ПопРАвил Даждьбога Перун. –– Этим заведуют Алконост и Сирин, однако сегодня что-то их не видать... А, у них же, выходной, точно.
–– А еще здесь принимают свой знак души Русов, идущие к печке перерождения.
–– Опять эта печка! Вы РАсскажите мне про нее или нет?
–– Тебе известна мудрость славянская – проще целковый РАз увидеть, нежели десятичок в десятичке РАз услышать? Уже скоро мы ее тебе покажем. Тут осталось совсем чуть-чуть.
–– Пф. –– Святобой недовольно закатил очи. –– Такое чувство, что от меня что-то скрывают.
–– Отчего же? Ты ведь не элементаль.
–– Ага. –– Кивнул Перун. –– Элементали от целкового дня их падения мечтают побывать тут – заполучить немного пряжи, однако всякий РАз их нашествия гибелью многих из них обоРАчивались и в этот РАз, в это время, видимо наученные опытом не стали они переть сюда. Вот от этих да, от этих мы действительно скрываем многое.
–– Хм, интересно... Никогда бы не подумал, что мир устроен так.
–– О-о, это ты еще Мирового Древа не видел.
–– Мирового Древа?
–– Ага, вот корни его, что обРАзуют мост и тропинки во всем Ирие. –– Даждьбог показал перстами на мост. –– Калинов мост.
Рус пробежал по мосту взглядом. Не найдя больше, о чем бы спросить, он перешел к уточнению:
–– Так нам куда?
–– Пря-ямо в пряжу. –– Ответил Даждьбог и поднявшись в воздух, переместился к началу моста. Тоже сделал Перун, Святобою же пробежаться пришлось. Вчетвертушом вступили они на мост и пошли вперед, взиРАя по сторонам. Если точнее – смотрел только Святобой, Боги то здесь наизусть уж все знали. Дойдя до середины моста, путники оказались меж полушки осенявших его островов. Бурное молоко их омывало, от кряжей валил пар. Кристально-белые канаты, свисая со звезд, колыхались повсюду, точно перины. Приглядевшись, Святобой смог РАссмотреть некие символы, начертанные по центру островов и обведенные кругом славянских узоров.
–– А это что?
–– Это – Зодиакальные знаки. Здесь идущий на печку Рус речёт о своем прошлом и просит о будущем.
«Ладно» –– Подумал Святобой. –– «Пожалуй, будет еще время узнать поподробнее». Еще РАз взглянув на знаки, Рус пошел вперед и очень скоро подошел в плотную к небесной пряже. С осторожностью перемещая ладонями белизну, бывшую невероятно легкой на ощупь, прошел он сосредоточение звездных канатов, толстых как полторы рыки и легких как перышко. Зайдя за них, воззрел избРАнный на центр славянского РАя, а поглядеть там действительно было на что.
По сю сторону небесной мишуры мост выходил на твердую землю. Сей кусочек земли был очень мал – РАзмером РАвный всего на всего осьмушке десятичков футбольных полей. В него-то и врезался, словно приливы о берег, Калинов мост. На его основание падала тень РАскидистая Мирового Вяза, запускавшего ветви, длинною в паРАд планет, глубоко в черный космос. Меж его ответвлений протянулись магистРАли серебряных звезд, в его верхах, находившихся так высоко, что при взгляде вверх ломило шею, виднелись строения, убРАнство коих отсюда было не РАзобРАть. То были чертоги славянских Богов. Ствол, охватом в тысячи локтей, походил на тело атлета: извивы коры рисовали мышцы в причудливых формах. Ровно по середине ствола пролегала подувичково-полосная (пяти-полосная) конвеерная полоса из бледных платин, с коей, меж скрипа металла, доносились стоны и гомон малых детей. Опоясав ствол полумесяцем, полоса обрывалась. В сим месте, на осьмушке прилаженных к Древу блестящих цепей висело тончайшее, абсолютно плоское, лишенное дна озерцо. В него, лепеча «агу» славянское, с конвейеРА падали грудные детишки, исчезая бесследно в воде. Внизу же, по центру, у самой земли был возведен неприметных масштабов камин из кРАсного и черного кирпича, от которого поднимался негустой черный пар. Он был столь мал и неказист, столь глубоко врос он в Дерево, что походил скорее на трещину, нежели на полноценное строение, не могущее тягаться с остальным в величии и монументальности. Так случилось и с Святобоем – толком не взглянув на камин, он тут же указал Богам на конвейер.
–– А, э...
–– Души детей. –– Перун понимающе стал РАстолковывать. –– Там, в начале полосы стоит печка. Старые души в ней переплавляются и малышами выходят наружу. А потом сплавляются в озеро душ, дабы обрести новое тело и на выходе в Мир РОДиться заново.
–– Пф. –– Только и мог ответить Рус. Он буквально физически ощутил негодование, коим его повернутая на пРАвославии мать нагРАдила б его за РАссказ о подобном. Но что поделать, ведь это была чиста пРАвда! Не будут же вРАть ему очи да Боги РОДные?
Сойдя с моста и подойдя ближе к дереву, заметил Святобой и стРАнный камин.
–– А это что?
–– Это – камин в ад. Там плавятся ящеры и туда, по идее, должны бросать плохих Русов, однако среди Русов пока не было ни целкового, кто б заслужил такой путевки.
–– Хм... Ладно.
–– Ну, значит так. Ожидай нас вот тут, мы же пока о тебе похлопочем. Как избРАнного, тебя надо вернуть полушно (повторно) в Мир живых, желательно миновав период младенчества. На подобные случаи, РАзумеется, припасен протокол, однако он жутко забюрокРАтизирован. Сам понимаешь, его надо инициировать, подтвердить большинством голосов...
–– Короч, волокита. –– Добавил Перун. –– Все РАвно, что прийти в гор-отделение после десятичка и целкового (11-и).
–– Точно. Но волокита важная. Ты побудь пока здесь. Хочешь – можешь сходить в кузницу к Сварогу. Объясни ситуацию, скажи – собиРАем собРАние Сварги, он поймет. Зацелкво (Заодно) можешь у него испросить потрудиться в кузнице, авось чего выкуешь.
–– Так я ж не умею.
–– А ты... Ну-у не знаю... Включи смекалку славянскую.
–– Тогда окай.
–– Ну, вот и отлично. Кузница его РАсположилась вон тама. –– Бог указал впРАво от ствола Вяза. –– Там, средь кореньев есть помещение. Ну, чай не дурень, отыщешь.
Сказав это, Перун и Даждьбог обернулись ветРАми и поднялись к кронам высокого дерева, оставив Святобоя целкового.      
***
–– Вы заготовили дос-с-статочно с-с-старого железа? –– Голос гРАнд-ящеРА Вьюногрыза в стенах пещеры звучал ужиным шипеньем.
–– Да-а-а. Запас-с-сы с-с-сущес-с-ственны. Но, мой повелитель, почему вы отказалис-с-сь от с-с-сотрудничать с-с-с Февралем? Разве это разумно?
–– Элементали с-с-слабы. Они нес-с-сколько раз умудрилис-с-сь проиграть рус-с-сам. Мы ошибки их не допус-с-стим. Мы не какие-то там с-с-слабаки!
–– Да, мой повелитель! –– Слуга стукнул себя в грудь хвостом, хвалебно засвистев на выдохе.
–– Теперь иди...
–– Мой повелитель! –– Неожиданно в полумРАк помещения вбежал ящер-дистрофик с чешуей цвета брюшка навозной мухи и глазами на выкате. Оперившись руками о колени, он простонал: –– Дозвольте мне молвить!
–– Что там еще?
–– Почти у входа, под кус-с-стом с-с-смородины караул обнаружил горы оружья!
–– Что ты нес-с-сешь?! Какого оружия?
–– Не могу ведать, мой повелитель. Ведь не я обнаружил!
Вьюногрыз задумчиво прикрыл ладонью нижнюю челюсть.
–– И что, –– спросил он после десятичка секунд РАзмышлений. ––, прямо горы?
–– Четырнадцать гор, мой повелитель.
–– Четырнадцать гор?! Четырнадцать гор оружия прям у пещеры?! –– Изумленно молвил алчный гРАнд-ящер и в глазах его точно поселился сироп.
–– Так точно.
–– Какого качес-с-ства?
–– Мы отнес-с-сли один топор в кузнецу. Кузнец с-с-сказал – отменная с-с-сталь.
–– Чудес-с-сно! Немедленного перенести его в наши чертоги!
Целковый ящер кивнул и вышел.
–– Но, мой повелитель. –– Залепетал слуга, когда стРАж удалился. –– Не с-с-сочтите за дерзос-с-сть, но вам не кажетс-с-ся с-с-сие подозрительным? С-с-сперва вы так удачно нашли чертежи буровых механизмов прямо у с-с-себя на с-с-столе...
–– Я тебе повторяю еще раз, я с-с-сам их придумал! Прос-с-сто, прос-с-сто я...  Я не помню процес-с-с! Но ведь не могли они появитьс-с-ся там прос-с-сто так!
–– Пус-с-сть так. Но вот теперь прям перед нашей базой появляютс-с-ся горы оружия? Неужто их с-с-сковали тоже вы?
–– Нет, это не я с-с-сковал.
–– Но неужели вы не находите с-с-сие подозрительным?
–– Нис-с-сколько! –– Гордо воскликнул самонадеянный Вьюногрыз. РАспаленный самолюбованием и корыстью, скрытно подпитываемыми Февралем, сей глупый ящер давно уж не мог и не желал видеть дальше собственных ноздревых дыр. –– Это, наверное, рус-с-сы пос-с-сеяли. Они с-с-столь глупы, что и не заметили, как обронили! –– Сказал он и прежде чем слуга удивленно захлопал глазами, приказал ему:
–– Теперь иди, ос-с-ставь меня. Не забудь доложить, как только буры дос-с-стигнут цели.
–– С-с-слушаюсь. –– РАстерянно молвил слуга, поклонился и вышел. Вновь оставшийся целковым, гРАнд-ящер, еще РАз улыбнулся собственным мыслям и склонился над столом с РАсчетами. Он бегло проверил цифры, не сочтя нужным перепроверить их, ибо из хода РАбот выходило, что до ада осталось чуть менее мили. «Хм, не я с-с-сковал... Хм... А может и я, прос-с-сто не помню...».
***
Предоставленный сам себе, Святобой посмотрел на звезды над головой, а точнее – на их отсутствие (все звезды остались там, за гРАницей моста), затем удивленно покивал и пошел в кузницу. Десятичок шагов спустя Рус оказался у высоких корней, часть которых уходила в землю, а часть сплеталась массивным клубком. ВзобРАвшись на них, он обогнул Вяз и тут ему представилась нашу планета, витавшая на простоРАх космоса. «Ну, хотя бы на четвертушке китов не стоит, и то хорошо» –– Подумал Рус и шагнул дальше. Дойдя до места, где бугры корней начинали походить на наложенные друг на друга неводы, Рус задумчиво свистнул.
–– Нда-а, пойди-ка, сыщи эту кузницу.
Корней было море, буквально море. Некоторые шевелились, иные, как черви, со стоном земли вползали в нее, другие же были совсем недвижимы. «Я так промужусь здесь до вечеРА... Хм, интересно, а чем он тут от утРА отличается? Поди РАзбери...».
Рус спустился с целкового корешка – кузнецы не было, поднялся на следующий – опять ничего. Тогда он решил забРАться повыше и полез на новый корень. Перепрыгнул с него на осьмушный он уже начал осматриваться с высоты, когда корень под ногами устремилась вглубь почвы. «Да твою ж медь!». С корня пришлось ретироваться. Шваркнувшись вниз, Святобой крякнул, повернулся на спину, задРАл ноги и откатился назад, после чего, РАскачавшись, славянским прыжком поднялся на ноги. Тут-то он и заметил искомую кузницу, РАсположившуюся неприметно под волнисто лежащими над ней кореньями. «Ну, зато нашел».
Войдя в помещение без двери, Святобой заметил слева горн с РАскаленным металлом и большие меха, походившие формой на старинную флягу. СпРАва от горна лежали кучи обрезков кожи, железные, золотые да серебряные слитки, а также канаты небесной пряжи. Строго по центру кузницы стоял Алатырь-Камень, впаянный в булыжник такой формы и цвета, какую обычно рисуют, стремясь изобРАзить скалы на отдаленной планете, когда чем утес прямоугольнее, выше и испещреннее необычными символами, тем художнику она кажется инопланетней. Подле Алатырь-Камня стоял Сварог.
–– Кх-кх, можно?
–– О, Святобой, входи-входи! Ты какими судьбами?
–– Да так... –– Рус РАсстроенно выдохнул. –– Помер недавно...
–– Зачем?
–– Та я случайно...
–– Нда-а. Ну ни че, бывает.
–– Даждьбог и Перун сказали позвать на собРАние.
–– Что за собРА... Ах да, ты же умер.
–– Ага... А можно мне...
–– Чего?
–– ПоРАботать у тебя в кузнице?
–– А ты умеешь?
–– Честно? Не-а.
–– Даждьбог насоветовал?
–– Ага.
Сварог ухмыльнулся.
–– Что ж, давай сделаем вот как: хочешь – посиди здесь, я приду со Сварги и поучу тебя. Ну, или, коль хочешь прямо сейчас поРАботать, то приступай без меня – нихай тебе мой подмастерье поможет. Я его только что послал принести моток кожи, да видно что-то он заплутал. Он тут недавно, наверно осматривается. Если что – ищи его вон за той кучей, а я пошел.
–– Пасибки.
Сварог кивнул, затем обРАтился потоками ветРА и с шумом листьев понесся в чертоги Мирового Вяза. Святобой же почесал мочку уха, помялся на ножке и пошел отыскивать подмастерье. Обойдя по дуге кучу железа, он увидел искомого Руса. Тот, одетый в медицинский халат, сидел на корточках пред кучей кожи и увлеченно в ней ковырялся, временами отбРАсывая некоторые хосты в сторону.
–– Здорова, мне бы...
–– Привет-привет.
–– Скуфовский, ты?!
–– А то кто же? Конечно я.
–– Так ты же...
–– Что?
–– Волхв.
–– Ну-у-у. Был волхвом, стал кузнецом, какая РАзница?
–– А как же...
–– Что?
–– Ну не знаю, профессионализм там? –– ИзбРАнный РАзвел руками.
–– Да че там сложного? Чего тебе надо?
–– Мне бы... –– Святобой призадумался. Подув немного, он осмотрел свою одежду и произнес: –– Та наверно доспехов. А то косоворотка эта...
–– Ни слова больше! За мной.
Деловито подбочинясь, Скуфовский зашагал прочь от куч материалов, так ничего и не захватив. Святобой пошел за ним, поцелкву и пРАвда не говоря ни целкового слова, однако, когда волхв-кузнец покинул кузницу и зашагал неизвестно куда, Рус все же спросил:
–– А, э-эм... Куда мы?
–– Идем в целковое место, там такой вдохновляющий вид!.. Сердцем чувствую, творить там мне будет гоРАздо сподручнее. А то эта кузня... АтмосфеРА не та, на меня давят стены.
Святобой на это уже попросту рукой махнул. За последнее время с ним произошло такое количество неординарщины, что какая РАзница, что там этот Скуфовский собРАлся делать, его, видавшего виды, Святобоя уже ничем не удивить. Да и не скучать же в целковоночестве? Потом все РАно можно будет обРАтиться к Сварогу, тот если что – и научит всему, и сделать поможет. РАзмышляя сим обРАзом, он не заметил, как они покинули территорию корешков. Оторвался от мыслей Рус лишь тогда, когда случайно глянул напРАво. Впереди, недалеко от корней, заметил он четвертушку ученого вида мужей, одетых в причудливые одеянья и игРАвших с мячом. Чуть выше их, на невысоком юру сидел некто с толстою рукописью в руках и стаРАтельно выводил на листах буквы. Неясно было, что же он пишет, однако по скорой пляске локтя было понятно, что пишет он с интересом и очень замашисто. Святобой присмотрелся. Вид писателя наводил на мысль, что это личность масштабная: черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ. Святобой решил спросить о нем у Скуфовского.
–– А это там кто? –– Рус указал ладонь на стРАнных мужей.
–– Как кто? Софокл, Евклид, Венечка Ерофеев.
–– Нет, этих я знаю, я в школе учился. Осьмушный кто?
–– Где?
–– Да вон, на холме сидит, что-то пишет.
–– Где? А-а... Так это же Гоголь.
–– Гоголь? –– Святобой смутился и еще РАз посмотрел на писателя: черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ...
–– То есть, вот это (он ткнул пальцем в вошедшего в РАж писателя) – Гоголь?
–– Ну да, Гоголь.
Гоголь тем временем от удовольствия аж высунул кончик языка.
–– Хм... –– Святобой поглядел на писателя в четвертушный РАз. Черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ^*...
–– А-а... Гоголь?
–– Ага, Гоголь.
–– Хм, а ловко ты это придумал, я даже вначале не понял, ха-х!
Опознав, наконец, в сем описании и пРАвда Гоголя, Святобой пошел дальше. Уже через десятичок шагов заметил он, что подходят они к какому-то дереву, кое, в отличии от Вяза было гоРАздо меньших РАзмеров. «Здесь что, еще деревья есть?» –– Подумал он было и тут увидел у дуба знакомые глазки.
–– Ъыб? Да ладно, Ъыб, ты?!
–– Ох-хо-хо, Святобой, какими судьбами? –– Дуб РАдостно заулыбался.
–– Помер. А ты? Что, тоже умер?
–– Ага. Та блин, я... Короеды эти ящерские, будь им пусто, все сгрызли... Как сейчас помню, стою себе значит на берегу у Байкала, никого не трогаю и тут – БАБАЦ!.. И вот я уже плыву лицом в воду. И блин пошевелиться толком не могу. Воды наглотался да утонул, хотя казалось бы – как?! Я же дерево!
–– Да-а, эт печально.
–– Да вот то ж. Зато теперь вот здесь обитаю. Кругом кРАсоты – ну прямо сказка! А вы чего тут?
–– Та я его, –– Рус машинально кивнул на Скуфовскго. ––, попросил сделать доспехи, вот он и привел меня... Так, блин, а где он?
Скуфовского не было.
–– Скуфовский, ты где?
–– Так, я все принес, можем РАботать. –– Задорно отчеканил возникший из-за спины Скуфовский, неизвестно как оказавшийся там.
–– Ты где бы... Это что, мольберт что ли?
–– И не просто мольберт, а мольберт с холстом. А что?
–– А на хеРА он нам? –– Спросив это, Святобой напряг даже пальцы.
–– Доспехи делать.
–– Шта?
–– Так, ты кузнец?
–– Нет, но...
–– Вот и молчи. Садись вот сюда вот.
Скуфовский усадил Святобоя на корни-коленки к Ъыбу, затем достал из кармана тряпичный метр, измерил диаметр Русовой шеи, длину рук и ног, не забыл он и про пятки. Затем волхв-кузнец подошел к поставленному под углом холсту и заложил за ухо кисточку. Кисточка была уже обмакнута в синий, а потому Скуфовский сцелква мазнул кРАской по над ухом, а после еще посадил кляксу куда-то на копчик.
–– Так, сиди и не двигайся.
–– Заче-ем? –– Мозг Святобоя начинал закипать. Весь этот сюр напоминал что угодно, но только не процесс изготовленье лат.
–– Как зачем? Я взял холст, обтер его об Алатырь-Камень. Сейчас я нарисую тебе броню.
––?
И этим было все сказано. Глаза, губы, нос и, казалось, пупок Святобоя, полезли на лоб от абсурда услышанного.
––! –– Ответил ему подмигнувший Скуфовский, но видя, что еще немного и Рус уйдет в глубины простРАции, решил объяснить:
–– Ну сам подумай. Холст, очевидно, волшебный – не просто ж так я его об Алатырь-Камен потер. Сейчас я начну рисовать и доспех сам на тебе начнет появляться.
Святобой задумался. Звучало уже логичнее. По кРАйне мерее в РАмках всего того, что с ним за последнее время происходило.
–– Хм, ну может быть. А ты хоть РАз такое делал?
–– Ни единого! А теперь, будь добр, не шевелись.
Оставив Святобоя вновь пучить брови, Скуфовский принялся мулевать от души – кРАски гРАдом и брызгами летели в стороны. Святобой же придумал, как он сейчас выскажется о задумке художника и уже даже открыл было рот, когда над головой мелькнуло нечто. Затем еще. Поднявши чело, Рус вдруг увидел полушку человекоподобных птиц с телами женскими, но без рук – вместо них были крылья. Груди их были оперенными, а кРАсивые головами были в кокошниках. Целковая дама была блондинкой с губами цвета крыжовника и золотым оперением, полушная – брюнетка с жгучими бровками и чарующей грудью РАзмеРА такого, что не поместилась бы и в полушке четвертушкалитровых банок. Завидев их, Святобой аж уста РАззявил, откинув голову слегка назад и ощутив кое-какое движение снизу, убедился, что пребывание на Велесовых пастбищах никак на не отРАзилось на его либидо.
–– Алконост, Сирин, спускайтесь к нам! –– Воскликнул Ъыб, РАсплываясь в улыбке. Святобой шепнул ему:
–– Знаешь их?
–– Да, они служат тут рядом – промывают небесную пряжу. Видел может тут острова недалеко?
–– Ага.
–– Ну, вот там они и трудятся.
–– Хм. Я их сегодня не застал за РАботой...
–– А у нас выходной. –– Сказала черненькая, элегантно опустившись на корень Ъыба и усаживаясь рядом со Святобоем. Ее спелые груди буквально бухнулись ему на коленки. –– А ты что, нами интересуешься?
«О-у, май!» –– Подумал Рус, силясь, но при том, не находя сил оторвать взоРА от прелестных бидонов. Они обладали белоснежно-мясистым отливом, схожим с коРАлловым, притом оперенными малюсенькими синими перьями. Соски же ее РАсплылись настолько, что напоминали печати из кРАсного воска, коими в старину писцы запечатывали важные гРАмоты.
–– Ты чего застыл? –– Лукаво спросила черненькая. –– Я – Сирин, а ты?
–– А я – С-с-святобой...
–– Звучишь, как ящер. Ха-ха!
–– Приветик, Святобой. Чего делаешь? –– Спросила уже блондинка, севшая с другого бока от парня. –– Приветик, Ъыбчик!
–– Привет, привет!
«Тебе они-то за чем? Ты ж на мужиков вРОДе засматривался?».
«–– А вот и нет!» –– Пронеслось в голове.
«–– А вот и да!
–– А вот и нет!
–– А вот и да!
–– А вот и...»
–– Ты такой напряженный. О чем-то переживаешь? –– Спросила Алконост, проведя перышком по щеке Руса.
–– Да нет, нет... Просто надо не шевелиться...
–– О-у, бедненький. Это та-а-а-а-а-к сложно!
–– Да-а...
–– Нам тут та-а-ак скучно, ты не представляешь. Все здешние Русы либо семейные, либо зависают у Велеса на полях, либо уже реинкорнировались в детей и катятся на конвейере... А нам бы та-а-ак хотелось внимания...
–– Ой, но не будим о грустном! Хочешь, мы тебе поможем РАсслабиться? –– Сирин игриво положила крыло ему на штаны.
–– К-как? –– Спросил Святобой с придыханием.
–– Мы тебе споем. –– Ответила Алконост, нагнувшись к его уху единовременно с Сирин и полушка птиц затянула сладкую песню. Подобно журчанью лесных ручьев, срывались с их уст слова о хвале РОДа и в куплетах кРАсивых РОДа хвалили и листочек, и тРАвинка, и птичка, каждое живое существо, кое было в Ирии, хвалило РОДа. Музыка, можно сказать, малиновый звон. Вот это вот... малиновый звон, который вдохновляет, который... если бы там были болезни, они бы сказали, что исцеляет, но там нет болезней... Отзвучав, песня сия долго еще оставалась бРОДить по извилинам уха, пополушаясь множество-множество РАз.
Слушая птице-дев и ими любуясь, Святобой сцелква не заметил, как крылья их скользнули ему за пояс, а когда заметил, то было поздно – стояк был крепчайший, считай, что из мРАмоРА. Птахи же миловидные липли к нем грудями, склоняя головы на плечи. И так хорошо было ему и Алконосту, и Сирину, и даже Ъыбу, и, уж тем более во всю РАзошедшемуся у холста Скуфовскому, что никто из них не заметил, как неприметный камина, лета многие бывший всегда неподвижным, слегка дрогнул и вовнутрь его обвалилась полушка крохотных кусочков кирпича.
***
–– Мой повелитель, готово! –– Голова склизкого подручного просунулась внутрь. –– Я пришел доложить, как было велено.
–– Отлично. Воины?
–– Вс-с-се, кто мог и хотел – давно уже прибыли. Ос-с-стальные отказалис-с-сь, с-с-сочтя план безумным.
–– Безумным, безумным?! Ну хорошо, они еще пожалеют. Их имена мы навеки с-с-сотрем из ис-с-стории. Беги с-с-скорее к загонам, прикажи, что б начинали гнать в тоннели с-с-стада.
–– Да, мой повелитель.
–– Чудно. А что ящеры ада, ес-с-сть о них вес-с-сти? Их с-с-сос-с-стояние?
–– О-о-о, мой повелитель, они с-с-счастливы поквитаться с-с-с жалкими, ненавис-с-сными рус-с-сами.
–– Великолепно. Тогда направляйс-с-ся с-с-скорее и как ис-с-сполнишь мое поручение, отдай команду командирам когорт, пус-с-сть с-с-стягивают наш-ш-ши с-с-силы к прорытым ходам.
–– Да, мой повелитель!
Слуга ускакал, виляя хвостом, Вьюногрыз же встал перед зеркалом. Горделивым взором смерил он себя не без удовольствия, внутренне восторгаясь острыми ребРАми да хилыми ручками. «рус-с-сы думают, что для дос-с-стижения физичес-с-ской с-с-силы должно много работать. Ха-ха-ха, нет! Уже очень с-с-скоро в моих руках будет с-с-сила, которая и не с-с-снилась моим отцам!». Последние мысли он произнес в слух, глядя на замасленную картину, стоявшую на тумбе подле зеркальца. С ветвей изобРАженного на ней семейного древа на ящеРА взиРАли полушка иродов мужского пола. В корнях же генеалогии РАсположилась голова Дария.
Час спустя Вьюногрыз самоуверенной походкой шагал по тоннелям, глубоко под землей прорытым буРАми. Тоннель сей, как и многие другие прорытые его подчиненными, спускался в самое пекло ада. Из-за близости к ужасному жару с его стены иссохли, и ящер чувствовал, как истончаются его чешуйки. Вьюногрыз вновь и вновь ухмылялся собственному коварному плану. Какой же он башковитый! Мало того, что это ОН придумал вырыть ход в ад, что ОН додумался построить буровые машины, но ведь еще это именно ОН додумался использовать сведения о крылатых конях, кои так удачно поведал ему целковый ящерский старец с незабвенной улыбкой. Теперь ОН, Вьюногрыз, возглавит уничтожение Ирия! Его имя станет известным в веках, каждый будет знать судьбу ВЕЛИКОГО... В этот момент под ногами зеленокожего тенью проскочила черная крыса. «Хм, с-с-с чего бы это твари забиратьс-с-ся так глубоко под землю? С-с-странно...».
С каждым шагом свет в окончанье тоннеля становился все ближе, начав сцелква отсвечивать рябиновыми, а затем уже и оРАнжево-алыми всполохами. Наконец, достигнув конца, Вьюногрыз вышел у крупа заглохшего буРА и прикрыл лик ладонью – свет моря адских огней обрушился на его глаза. Он стоял на возвышении, земляной пласт которого, подавшись вперед, уходил вниз лапотворной тропою, формой подобной китовому языку. Мгновенье спустя зрение стабилизировалось и ад предстал пред хвостатым во всем величии: с его мРАчных сводов черной слюною спускали на Вьюногрыза острые зубцы-сталактиты, среди которых затесались и сталактиты-колонки, непрерывно бившие по ушам дьявольской музыкой. По простоРАм, всюду, насколько хватало глаз, РАзливался hard rock и все производные rock-а. От этого звука любой нашей современнице хотелось бы плакать, хотелось бы стучать к сегодняшним Русам: зачем вы славите ящеров?! Это их музыка, это она звучит в аду! Это под эту музыку они плавятся в магме. Это жутко, друзья мои, отрекитесь от этой музыки, через эту музыку вРАг имеет доступ к вам. Аминь^*. Так сказали бы мудрые, увидев сие РОДопротивное место.
ПростРАнства преисподней ежесекундно озарялись все новыми всполохами огня и лавы. Внизу клокотало вафельно-ржавое море магмы, из утроба которой вовне изрыгались гейзеры, свистящие серой как паровозы, рвущие тектонические плиты фонтанами РАскаленной до бела ярости земного ядРА, оставляя на телах бурно-то;чащие порезы. Вспышки так часто были в глаза, что слезам течь давно уж поРА, но влага здесь испарялась в мгновенье ока. Кругом, помимо hard rock-а, слышны были самые РАзные звуки: крики бурильщиков, стоны и хрипы плавившихся заживо ящеров, шорох металлических гусениц о черную, словно выгоревшие ребРА покойника, гальку. Тела здешних узников были частично оплавлены и вплетены в сталактиты и сталагмиты, висевшие над магмическим океаном и наоборот, торчащими из него, на манер пальца Т-800.
У черных, изуродованных скалами словно рубцами, сводов ада, кои закрывали местами облака смРАда, шуршали крыльями и пищали стаи летучих мышей, начавших гнездиться здесь по дурости во время РАбот и не могущие теперь покинуть преисподнею из-за подмышек: поскольку жар здешний был ужасно силен, их подмыхи небритые сцелква просто высохли, а после вздулись на манер подушек безопасности, коими забиты желудки современных стальных коней. Подпертые с целковых боков мешками пуха, сидели теперь летучие мыши, редко летая от щели к щели, и писком мерзотным дополняли они и без того мерзкий тутошний гам.   
Вьюногрыз подошел к началу спуска и воззрел вниз. Поросторы под ним не просто жили, они буквально кишели, как муРАвьи близ РАзоренного муРАвейника. По волнистым полям, покрытым гальке скакали табуны лошадей, обуянные неистовым содроганием, ибо побиваемы были они с полушки сторон гнавшими их погонщиками на ваРАнах. Наиболее любопытные летучие мыши порхали (если эти телодвижения, сопровождаемые тяжелым свистом, можно было бы так утонченно назвать) над ними, пожиРАя крупы коней глазами. Как уже могли догадаться Русы, потомками плененных когда-то в Китайских степях ленивых предателей дела спасения Трои были сии несчастные жеребцы и кобылки.
Со стороны, противоположной вектору их движения, доносились звуки ударов металла о камень – то были стуки железных мотыг и доло;т, коими ящеры извлекали из леса скал томившихся предков. Поскольку многие из них частично вросли в поРОДу, переплавившись, освобождались они зачастую частично – без руки, без ноги иль без хвоста. Был среди освобожденных целковый без censored.
Крики извлеченных из плена иродов наполняли какофонию местных звуков проклятиями, органично вплетавшимися в РАздававшееся из динамиков сталактитов-колонок: «сатана-могила, сатана-могила, сатана-могила!..».
Спустившись, Вьюногрыз подозвал водителей буровых установок и отдал лаконичный приказ:
–– Машины в огонь.
По приказу гРАнд-ящеРА вернулись они к буРАм и запустили двигатели поганых машин. Те взревели и закашляли дымом. КарбюРАторы их плевались, как ламы и, взрывая черную землю перед собой, покатились в гусеничные аппаРАты в магмы жаркой приливы. Водители же, притопив педаль газа заРАнее запасенными кирпичами, выпрыгивали из рубок упРАвления, оставляя машины на автопилоте. Очень скоро буры достигли лавы и стали медленно тонуть в жидком огне. Урчанье металла заглушалось лизавшей корпуса лавой.
–– Теперь железо. Живей!
Услышав приказ, супостаты стали подносить к магме РАзного пошиба железо. Старинные нагрудники, перчатки и компасы, чьи-то ворота, черпки, кружки, скелеты детских колясок, рельсы, рессоры и прочие металлического РОДа соры – все это, со свистом, летело в огонь. Очень скоро металла стало так много, что магма начала не сжигать его, но РАзжижать, и он стал РАстекаться по ней, как капля бензина, пролитая в лужу.
–– Приведите коней! –– Вновь скомандовал Вьюногрыз и шагнул к берегу. Буйство горящей стихии сверкало в его очах и под рев и хлюпанье магмы, ступал он к огню. Когда до РАсплавленного металла оставалась всего полушка шагов к нему подскочил старый ящер, еще с Армагеддона томившийся в аду и пролепетал:
–– О, Вьюногрыз, с-с-славный потомок Дария! Я говорю тебе с-с-спас-с-сибо за вызволение, но прошу тебя – одумайс-с-ся.
–– Что?! Чего тебе надо, с-с-старик?!
–– О, Вьюногрыз! Я томилс-с-ся здес-с-сь множес-с-ство лет, я лишилс-с-ся руки, но не рас-с-судка и зрения! Неужто не видишь ты, что машины твои с-с-спроектированы элементалевой мыс-с-слью и волей? И те клинки, что держат в руках твои воины – ведь не работа это твоих кузнецов.
–– Уйди с-с-с дороги, мумия, а не то я...
–– Подумай о жизнях ящеров...
В этот момент в голове Вьюногрыза пронеслось: «Лож, наглая лож. Он хочет помешать теб... мне достичь величия. ВЕЛИЧИЯ! Смерть, смерть, смерть, сме-е-ерть!»
–– Довольно! –– Вскричал главный ирод и почти обезумив ударил старого ящеРА по ланитам. В очах безрукого забрезжили звезды, со скулежью и стоном отлетел он на несколько метров, но не оставил попытки РАзубедить ящеров. Отгоняя боль, начал вставать он, умоляя собРАвшихся одуматься, но вдруг к его шее подскочила черная крыса и гнилыми зубами перегрызла горло.
Под предсмертный хрип вошел Вьюногрыз в РАзливы магмы. Жидкий металл скользнул к его членам и покрывал его всюду, во всех смыслах боль адская охватила его, чешуя начала плавиться и вжигаться в мясо, ребРА РАзмокли и стали стекать в коленные чашечки. В сие время к берегу подошли кузнецы. Навострив инструменты, они дождались, когда гРАнд-ящер выйдет из лавы и начали спешно ковать на нем броню. Давно забыли они, как это деется, давно не могли уж сковать такого вооружения, какое недавно нашли прямо у входа в пещеры, чего уж говорить о цельной броне. Знания предков были потеряны им, ибо не ценили они своих дедов и отцов... Ужасно корявым, кривым, без всяких пропорций вышел панцирь Вьюногрыза. Он жег его изнутри, наливая очи безумием и кипучей кровью.
Загонщики подогнали к лаве коней. Кузнецы зашли в лаву, сковали броню себе на себе, затем принялись ковать стальные крылья, кои вбивали в плоть и прижигали бедным коням. Вой, ропот и крики, стенания, плачь, «иго-го!» наполнили ад. Другие же кузнецы вошли в лаву и, облачившись в металл, стали ковать доспехи на других супостатах. Четвертушку дней и столько ж ночей длился процесс облачения воинства. Некоторые из ящероы кричали так громко, что дРАли глотки и оставались на веки немы, очи иных от гари, серы и тьмы приобретали цвет тлевших углей и оттого их окованные сталью рожи походили на задницы бабуинов. Наконец воинство было отковано. Со стРАшным, резонирующим от полостей шлемов, рыков, они поднимали ручищи вверх, сжимая до скрежета рукояти мечей, топоров и кинжалов. Ведомые своим повелителем, ящеры оседлали адских коней, заместо стремян вставляя ноги в куски обугленной кожи, кою сами пред этим сорвали с их боков. В бешенстве стали безумные кони носиться по адским РАвнинам, крылья чугунные бились друг об друга, о доспехи всадников, об их мечи. Вздымая головы, лишенные остатков РАзума лошади дРАли на себе клоки грив и кожу на шеях соРОДичей, черными копытами без подков выбивая фонтаны гальки. Ящеры же били перчатками латными в грудь, а также побивали скакунов по бокам. РАзгорячившись настолько, что даже жерлу ада стало не по себе, под бесконечно изрыгаемый со сводов hard rock, сорвались они с места и стали взлетать они за целковый целковым, уносясь в сторону узенькой вытяжки. Прорвавшись к ней через своды сталактитов, кои по пути громили они, и, прихватив с собою сталактиты-колонки, ящеры ворвались вихрем в небольшое отверстие, огнем и мечом круша перекрытия. Они неслись вверх, в славянский РАй Ирий, готовясь стереть его с лица небес. Но помимо них неслась еще целковая сила – бури и грозы, элементалями похищаемые с Земли, копимые и вплетаемые в оружие иродов самим Февралем, вырвались наружу, придав силы ящеРАм, заставив рушиться внутренности Божественного камина, сотрясая его также, как кашель рвет прокаженное горло. И они, руша на пути своем все, сметая камни и стены утроба камина, под визжащее на все лады «сатана-могила, сатана-могила, сатана-могила!» с гулом морей сокрылись из ада...
Черная крыса сделала шаг. Шаг же последующий сделал элементаль Метеоризм, вернувший себе естественный облик.
–– Ну наконец-то! –– Воскликнул Февраль, возникшей пред ним из черной гари. –– План сработал на сто процентов. Теперь дело за малым. Ты знаешь план.
–– Я добуду материю.
–– Да, и тогда мы сможем похитить даже галактики!
–– А это кто? –– Метеоризм с недоверием покосился на возникшие за спиной Февраля фигуры. При более детальном осмотре целковая из них оказалась сущностью мужского пола, тонкого в плечах, в старомодном и черном пиджаке, с цилиндром и гладковыбритым подбоРОДком. В пРАвой руке он держал за уши зайца. Полушная фигуРА была явно женской, хотя ничего женственного в ней совсем не осталось. Она была крива, перекошена влево, пРАвый бок у нее частично отсутствовал, словно бы им кто-то полакомился, голова ее была покрыта платочком, полушка же ног была голой от мяса, не было на ней даже мякоти жил, только белые кости. Цвет же тела ее был мертвецки-нефритовым, а око целковое имело четвертушку зРАчков и ввалено было вовнутрь черепа, в полушном же оке отРАжалась зРАчков осьмушка, сам глаз же при этом был точно на выкате.
–– Они помогут тебе – отвлекут русов и их богов. Яга, Кощей, порвите их!
–– Я это сделаю! С удовольствием! –– Крикнул Кощей и поднес к губам зайца, начав в того дуть.
–– Я голодна. –– Совсем отстРАненно сказала Яга. –– Дети, дети, детишки, я пожру их, запеку их в печи (целковые слова она произнесла тихо, последующие же – хищно крича)!
–– Отлично, вы знаете, что делать. Не подведите меня.
Сказав это, Февраль РАстворился в воздухе, Метеоризм же не стал обсуждать что-либо ни с Ягой, ни с Кощеем. Вместо этого он обРАтился в черный вихрь и устремился вслед за несшимися к РАю железнокожими. Проводив его взглядом, Кощей закончил дуть в зайца, кои так наполнился воздухом, что стал РАзмером с быка. Запрыгнув ему на спину и схватившись за уши, Кощей открыл ему рот и подгоняемый выдуваемым воздухом устремился ввысь, сидя спиною к РАю, а лицом к аду. Там, внизу, Яга силой элементальской отогнала лаву и подняла со дна адского ступу стальную с реактивными двигателями. Севши в нее и стукнув по боку костяною ногой, она подала зажигание и понеслась следом.
Часть 2.
Небесная сеча.
***
«М-м-м... Я... Я сейчас... В-з-а-ах, а...».
–– Я закончил! –– РАдостный голос Скуфовского вырвал Святобоя из миРА хлюпавших в штанах грез. С сиявшим ликом волхв-кузнец высунулся из-за мольберта и тут же смутился. –– Вы че там делаете?!
–– Ничего. –– Не моргнув глазом ответила Сирин, меньше чем за секунду успевшая, как и Алконост повытаскивать крылья из портков Святобоя. Скуфовский прищурился, сделал губы углом, однако Святобой поспешил сменить тему.
–– Так что ты там закончил?
Лицо Скуфовского немедленно преобРАзилось, едва начавшие было сгущаться брови откочевали обРАтно к углам.
–– Как что, броню тебе.
–– Да-к ты ж говорил, что она должна сама на мне появиться.
–– Ну-у, говорил... Какая РАзница?
Сказав это Скуфовский скрылся вновь за холстом, помолчал секунду, повертел головой, посмотрел на лист под углами и вновь подал голос:
–– Тебя долго ждать-то?
–– Чего? –– Непонимающе протянул Святобой.
–– Сюда иди, говорю! Пф, как не слышал.
РАздРАженно мотнув головою и прочитав в уме Скуфовскому панегирик, Святобой соскочил с Ъыба и быстрым шагом приблизился к кузнецу. Ъыб же было обРАдовался возможности остаться с дамами тет-а-тет, однако те вспорхнули следом. «Эу!» –– Обиженно подумал дуб. Словно прочтя эту мысль Сирин задержалась на нем, начав щекотать его корешок.
–– Вот, надевай.
–– А, эм... ты серьезно? –– Спросил Святобой, смотря на мольберт. Вставши пред ним он уже в который РАз хотел скрестить на груди руки, дабы сильней соответствовать статусу избРАнного, кой, по его мнению, немедленно возвышал его в присутствии дам, но уж в который РАз неуловимый полет мысли волхва РАсстРАивал его намерение. Вместо позы величественной левая рука застыла на месте, пРАвая же медленно поднималась к виску. Ладонь ее вРАщалась змеей, словно желая поймать поток фантазий Скуфовского. С середины листа на Руса взиРАл железный ботинок, изобРАженный в профиль. Был он целковый, без шлема, нагрудника или латных перчаток. Форму ж носа имел зверька Шапокляк.
–– Конечно серьезно, серьезней некуда! Ну, чего ждешь? Обувай, не стесняйся.
–– Да я п... –– Лицо Святобоя приняло вид застигнутого вРАсплох хомяка-домоседа, кой, будучи побитым матерыми крысами на обнос саРАя, по глупости сунул нос в мышеловку и теперь, так неприятно захваченный, в недоумении пучит глаза. –– П... пф.
–– И вот только не надо паясничать, все ты прекРАсно знаешь, обувай давай.
Святобоя слегка отпустило. Повинуясь логике, он вопросил:
–– Целковый вопрос: почему всего целковый ботинок? Полушка: че он стремный такой, хуже нарисовать не мог? Что это вообще за доспехи?
–– Ех ты-ы, неуч! Да это ведь целковый из составляющих последнего достижения Русо-Шведской защитой мысли – sabaton. –– Прищурив глаза от осознания собственной обРАзованности, молвил Скуфовский.
–– Угу, угу, хорошо. –– Кивал Святобой. –– Тогда еще целковый вопрос, совсем такой маленький: Как censored я его надену, на какой censored натяну?! Кто-то обещал, что он сам окажется у меня на ноге, ты не помнишь?
–– Нет, не помню. А ты больше слушай этого дуРАка! Видно же, что оно не так РАботает...
–– Хм, интересно... А как?!
–– Да какая РАзница, обувай давай, да и все.
–– ?
–– Ты что, с Луны приве... точняк, ты же избРАнный, ты ведь там как-то замешен с Луной... Короче, –– он отмахнулся, как от назойливой мухи. –– просто суй в него ногу, да и все.
–– Куда совать, в лист?
–– Нет, в лист не надо, ты суй в ботинок. Я почти уверен, что так сРАботает.
–– А?.. С чего это вдруг оно должно так РАботать?
–– Ну как-то же оно РАботать должно? Тем более ты посмотри на него. Хорош, а?
Sabaton, если к нему присмотреться, и впрямь был не дурен, линии выведены были кРАсиво, пусть и слегка кривовато, пропорции в целом не били в глаз. Святобой, умеющий рисовать только stickman-ов, изобРАзить лучше точно б не сумел. Скуфовский же, видя его замешательство, увещевал далее.
–– Говорю ж тебе, давай обувай.
 «Censored твою мать, мне почти девятна... девятичок с десятичком, я бился в таких боях, что и представить-то сложно, и вот теперь я здесь – сую ногу в нарисованный ботинок! Это ж... шизофази;я какая-то!». Так бубнел про себя Святобой, снимая с мольберта холст и приступив к елозинию по нему пяткой.
–– Хи-хи. –– Донесшийся из-за спины смешок заставил избРАнного перекРАситься в вареного РАка.
–– Че он не обувается?
–– Ну это же доспех на левую ногу! А ты обуваешь на пРАвую.
–– А-а-а. –– Произнес Рус скорее носом, чем ртом, поднося к мольберту левую пятку. Слегка надавив на листок ногой, он нечаянно порвал его, нога юркнула вглубь, с предательским хрустом затрещала бумага и Святобой почувствовал, как его стопы коснулось что-то холодное.
–– Да ладно, обу... это че за херня?!
–– Че, реально сРАботало? В смысле, я так и планировал... Чего там тебе не нРАвится?
Вместо ответа Святобой показал ладонями на ногу. На ней, мерцая походящим на кожу железом, кРАсовался стильный женский сапог. По сРАвнению с бумажной версией, нос его утончился, стенки ж, изначально оканчивавшиеся чуть выше пяточной кости, теперь плотно прилегали к ноге почти колена.
–– Да ладно тебе, отлично же выглядит! Ну подумаешь, чутка скатался...
–– Скатался?!
–– Ну удлинился, не знаю...
–– Так, стой... Слышишь, а че он?.. –– Святобой вопросительно потряс sabaton-ом, затем попробовал его стянуть – все было тщетно, сапог сидел надежно, как в обороне. –– Как снять-то его?
–– Гм. Во-целквых, об этом уговоРА не было. Во-полушных, так и быть, я над этим подумаю...
–– Ах ты ж сука болтливая! –– Окончательно доведенный данной репликой Святобой шагнул на Скуфовскому. Пылая очами, Рус схватил волхва за ворот халата, начав потрясать со всей решительностью. –– Да я тебя!..
Гнев Святобоя был так велик и пРАведен, что несдобровать бы вовек Скуфовскому, но в момент сей вздыбилась и задрожала под их ногами земля, тРАва стала выскакивать из земных пор, камушки попрыгунчиками запрыгали всюду. Внезапно близ Великого Древа заслышался шум, похожий на движение оползня, дюжие крики заостренным ножом вспороли РАйскую тишь, наполняя ее увертюрою безумия. Корни величественные осветились бликами морской грозы, рев неисчислимых штормов и бурь донесся до Святобоевого слуха.
–– Что это может быть?
–– ПРАво, не знаю. –– Отвечал Скуфовский. Вцелквые за время знакомства их слова его звучали серьезно. –– Бежим смотреть!
И они побежали, за спиною оставив РАстерявшихся дам и Ъыба. Алконост взмыла в воздух, Сирин также оторвала перья от дуба и, нагРАдив его на прощание татушкой в виде сердечка, пронзенного перышком, кою она успела вырезать на корешке, поднялась вверх.
Святобой и Скуфовский ступили осьмушку с десятичком шагов, когда пред их взором предстал рой жлезнокрылых коней, кой, вырываясь из РАзвороченного камина, рычал, гремел сталью и сверкал крыльями в блеске рождавшихся на очах молний. Их белый огонь бросками кобр рождался промеж хребтов крылатых тварей, из изуродованных глазниц которых сочилась кровь; из ноздрей всадников вырывались морские прибои. Кожа ж коней требухою скаталась во многих местах, вися мертвыми полосами с боков и на шеях. Обгрызенные и оборванные, с РАзвивавшимися окровавленными клоками гривы, они шелестели крыльями, откованными в горниле ада и от шума сего листья Вяза Великого стали чернеть и с болью скукоживаться. Восседавшие ж на них всадники выглядели еще отвРАтнее.
С целкового взгляда были они идентичны друг другу, однако на деле каждый отличался какой-то деталью. У целкового плечо пРАвое посажено выше левого, у полушного же наоборот, левое выше, чем пРАвое; доспех четвертушного выглядел так, что казалось стальные пластины на нем почти отваливаются; добрую половину харчеподобного лика осьмушного всадника закрывал бесформенный шлем с козьим рогом, у подувичкового же шлем РАзнился формой и при том вовсе не имел рогов; медичковый всадник еще до окования считал, что пРАвда в ногах вся, а потому обладал от шлема только наносником, однако ж на ноги напялил солереты такой толщины, что издали они казались свинцовыми каплями, толщиною с гуся и так далее, далее, до бесконечности – любой из них, на кого не взгляни, обладал какой-то особой деталью. Некоторые из них держали в руках каменные махины, кои они норовили перекинуть через плечо и из утесов сих гремела басами евроуголовническая музыка. Чем вооружены были они Рус не мог РАссмотреть, как не мог РАзобРАть он, кто же это, однако сердце и приобретенный в полушке битв опыт единогласно вопили, что это – старые добрые ящеры, хотя внешне всадники эти и отличались от обычных ящеров, как цифРА 3, показанная пальцами рядовым гРАжданином отличается от той же 3-ки, оттопыренной Климом Жуковым^*.
Побежав еще ближе Русы смогли РАзличить извивавшиеся хвосты. РАссеивались последние подозрения – эти железные войны, незвано и дерзко нагрянувшие в РАй с морским буРАном были ящеРАми. Святобой сконфуженно скривил губы.
–– Быть такого не может!.. Как же это они?..
Возглас его заглушил все возРАстающий вихрь, пРОДолжавший вырываться из недр ада. Лишенные копыт, кони изрыгали проклятия на лошадином, звеня крыльями так, словно десятичок-другой мух решил поупРАжняться над ухом в гимнастике. Шквалы и молнии, запекавшие и начавшие коптить саму черноту космоса, ширились, точно решив пожРАть его и навсегда лишить спокойствия обитавшие в выси звезды.
–– Как такое возможно?!
–– Не знаю! Нашествие! –– Пополушая (Вторя) обрушавшемуся на голову грому кричал Скуфовский, но голос его перепахан и стерт был хлестающим по щекам ветром. Не сговариваясь, Русы пустились к подножию Вяза. ТРАва и пригорки пружинили стопы, ветер РАзмазывал пот по вискам, сапог Святобоя, соприкасающийся с временами попадавшимися под ногу камушками, звенел звонким «дзинем». Пробежав так до кузни, Русы узрели, корни крутые пришли в движение хаотичное. На секунду остановившись, парни перевили дыханье и припустили вновь, на бегу перескакивая их, точно большие скакалки. Так достигли они ствола Великого Вяза. Святобой со Скуфовским успели склониться к земле, уперев руки в колени, повздорить о тяжести "выкованного" сапога и поплевать в стороны, а между тем прибытие ящеров все не прекРАщалось.
Подобные стаям крохотных рыб, взлетали они на конях к самим небесам, носясь между светлых звезд магистРАлей, гарцуя и бахвалясь своею ловкостью. Они что-то горланили и глухие шлема, навсегда запечатавшие их грязные глотки, искажали, усиливали их рыки и хрипы, и голос их чудился металлическим скрежетом. Ведомые жуткой ненавистью и адской болью, хвостатые почти сРАзу накинулись на звездную пряжу, кромсая и режа, оскверняя ее. До того блестевшее бисером небо теперь взиРАло вниз полуслепыми, полу замыленными, как сквозь слезы, очами, РАзмывавшимися в этом звенящем шуме серых, грязно-желтых и черных крыльев и тел, кои, подобно чешуйкам на кольцах питона, рябели в глазах у избРАнного. Отдышавшийся Рус нервно сплюнул, стремясь взглядом угнаться за хороводом вРАгов.
–– Что будим делать?! –– Воскликнул он было, но в момент этот целковые ящеры их заприметили и стали спускаться, погнав на Русов дРАных коней и потрясая пред забРАлами шлемо;в топоРАми.
–– Видимо биться! –– Отвечал Скуфовский. Святобой немедленно засучил рукава. Глянув на него, Скуфовский слегка удивился, однако так же засучил рукава. «Хз, за чем это, но он избРАнный, ему видно виднее» –– Пожав плечами, подумал он. Наблюдая за приближением бывших когда-то зеленокожими иродов, Святобой вцелквые за время пребывания в Ирие вспомнил о Черкесе и пожалел горько Рус о любимом клинке.
–– Кх-кхм! Жафлкифсф руффы! –– Донеслось сверху. «Точно ящеры!» –– подумал Святобой и приготовился кулаком встречать иродов. От рукоятей их топоров и мечей, исходил серый туман, частично окутывавший их доспехи. Лезвия мечей трещали молниями. Они находились в нескольких метРАх от Русов, а тень стальных крыльев уже накрыла головы, когда уже над головами противников появились вдруг Алконост и Сирин. Схватив вРАгов ногами за рога, девчули быстро выволочили их из седел и побросали на землю.               
–– Мальчишки, займитесь этими! А мы пока Богов предупредим! –– Прокричали пташки и, взмахнув крылами, увернулись от атаки коней, устремившись вверх, к кронам Великого Дерева. Алконост еще не произнесла "этими", когда ушей Русов достиг шум задребезжавшего оземь железа.
–– Фхлвсс-с-м! –– Зашипел целковый ящер, извиваясь в тРАве и бряцая сталью нагрудников. Он попытался подняться на ноги, но боль в позвоночнике сковала его таз и ноги. К тому же, в результате падения, ящер лишился зрения – его глаза частично хлюпали внутри забРАла, а частью выскочили вовне, РАсплываясь по стали вместе с зубами. –– Профлкляттфс-с-с, р-р-р-а!
Не зная толком, как именно будет его убивать, Святобой все же подскочил к ящеру и, полагаясь на Русский "авось", треснул в челюсть. От затеи эдакой ничего путного, кроме боли и налипшей на пальцы кровавой юшки, у Руса не вышло и парень с болью отнял РАссыпавшийся обРАтно в ладонь кулак от шлема. Целковый из глаз ящеРА, РАзмазанный по костяшке, в удивлении подмигнул ему.
–– А-аг! –– Рус вскрикнул от боли и, стряхнув с руки мигающую яичницу, глянул на супостатов. Те, оклемавшись, начинали вставать. Внутри их доспехов еще звучал гул приземления, подобный урчанию колокольного утроба, в тот миг, когда телепень только-только прекРАщает свой бой.
–– Скуфовский, фс-а, а-а... Что делать будем?
Тот прижал плечи к ушам и РАзвел руки в стороны.
–– Похоже выхватывать.
Словно в подтверждение догадки Руса, злобные ящеры ринулись в бой. Полушка (Оба) – и слепой, и зрячий, подняли мечи, которые настолько РАзительно отличалось от их всРАтых доспехов, что при взгляде на них смутный скепсис невольно охватил Святобоя, однако на РАзмышления времени не было. Решив не тянуть кота за сфинкса, Рус сРАзу смекнул сРАзу включить смекалку славянскую. Верные мысли пришли мгновенно: за неимением собственного вооружения, побивать иродов должно их собственным.
Святобой поднырнул по удар зрячего ящеРА (слепой, отчего-то волчком понесся к Скуфовскому) и ребром ладони ударил в подмышку, коя была бронирована меньше всего, однако и этого оказалось достаточно, чтобы кинжалы боли вонзились в руку. Рус скрипнул зубами.  Топор вылетел из руки окаянного и избРАнный ушел в перекат, в момент круговРАщения схватив рукоятку. Плюс минус тоже сделал Скуфовский и на целковый взгляд полушка ящеров оказалась обезоруженной. Но даже лишенные топоров, хвостатые оставались серьезной угрозой. Обнажив когти железные, они снова ринулись на хРАбрых славян, шипя и кряхтя, словно ежиное стадо.
Взгляд зрячего ящеРА пылал огнем той гиены, из коей он вылетел минуту назад, в его РАдужках еще отРАжались удары ящерских молотов о бока и плечи. Святобой видел в его членах скорость и силу необычайные, а жажда заглушить собственные боль и безумие стРАданиями другого подстегивала железнокожего. Заревев, ирод ринулся в бой настолько стремительно, что смекалка славянская велела Святобою свалить с линии атаки к элементалевой матери. Рус повиновался.
Он постаРАлся пригнулся, отскочив в бок, но на беду ящер был ловок. Словно не ощущая тяжести доспехов, он ударил Руса той лапой, котоРАя вРОДе бы была брошена на отвлечение. Следом за ней пятка стальная проверила торс Святобоя на предмет крепости. ИзбРАнный успел только сплюнуть кровищей, а новый удар уже последовал в лоб. Как товарняк многовагонный, влетел в полоску морщин железный хвост, урбанизировав оные в окровавленный перекресток. Безжалостным сокРАщением прошелся он по зубам, лишая тех должности и места жительства.
–– Тфу!
Рус РАздРАженно выплюнул кРАсную крошку. Четвертушка зубов упала в тРАву. «Вот только стать шепелявым мне не хватало!» –– Подумал он, метнув ящеРА взгляд, пылавший злостью. Глаза их встретились, блеснув, точно воровские ножи во тьме подворотни. Скуфовский же, уподобившись обвороженной дудочкой кобре, петлял от безглазого впРАво и влево, стремясь подгадать момент для удаРА. Противник Святобоя совершил новый замах, стремясь изломать Русу руки и ноги. Это был тот самый стРАж, что охРАняя пещеру, так сладко грезил победой над Русами. Теперь же он мог воплотить мечту в жизнь. ВзбудоРАженный стекавшей по хвосту Святобоевой кровью, ящер казался себе непобедимым, и неспешная поступь его под hard rock заставляла Руса ощущать на спине топот муРАшек. «Да что это со мной?! Да что бы я проигРАл ящеру?!» –– Гневно подумал избРАнный и сильнее прежнего стиснул в руках топор. Как мог, скользнул он в сторону, пропустив когти над головой. Подняв облачко пыли, Рус сызнова оказавшись сбоку и нанес в подмышку полушный удар, но тварь, наученная горьким опытом, закрылась хвостом. Почти в туже секунду железная лапа пнула Руса. Удар пришелся в сапог, сталь стукнулась с сталью, РАздался звук, похожий на чирк спички о коробок, но боли при этом Рус не почувствовал. «Хм, а от него есть и польз...».
Новый пинок оборвал мысль Святобоя, заставив вернуться к защите. Когти ирода звенели, как алюминиевый лист при падении, фейерверки искр взрывались и гасли, превРАщая рукава в лохмотья. «Ну уж нет!». Святобой закусив губу и под рык окаянного перешел в наступление.
В это же время, под звуки стальной сумятицы, к кронам парила полушка полушек (две пары) крыльев. Алконост и Сирин спешили сообщить сомну Богов, великой Сварге, о нападении на Ирий сталекрылых вРАгов. Боги же, сами не лишенные слуха и зрения, уже услышали фальшивые басы колонок да узрели масштабные РАзрушения. Едва подлетели они к ветвям, на встречу им, из чертогов, вышел Сварог.
–– Что там случи... –– Вопросил было он, но в это мгновение наведенная ненависть очернила ветви Древа, вдыхая в них зло, очерняя их благоРОДные листья. Не успели Боги моргнуть, как младые ветви цепями древесными их скрутили, схвативши, опутавши их члены и пригибая к стволу, сковали движения. Алконост и Сирин ахнули, повернулись и в этот момент Метеоризм схватил их за горла и стукнул темя о темечко. В затылке девушек кольнуло иглами, взор потух тотчас, сознание почернело. Мерзко хихикнув в себя, элементаль переломал пташкам крылья, после РАзжал он пальцы свои и его невольницы безвольно понеслись вниз.
–– Ничтожный элементаль! Выпусти нас и тогда погляди...
Не став дослушивать, Метеоризм властным жестом приказал ветвям залепить уста Даждьбогу. Хищно ощерясь, он повернулся лицом к пряже небесной и спустя мгновенье уже спешил к ней.
***
Отброшенный ударом ящеРА Святобой пропахал в тРАве несколько метров, после чего уперся головой в холмик. Целковременно с остановкой во рту началось зубное движение и резец с клыком выскочили из его губ против их воли, процаРАпав кожу. Русова грудь, казалось, пылала, солнечное сплетении упрямо требовало повышено-нежного к себе отношения и настоятельно не рекомендовало не бить себя железом хотя бы полушку минут. «А-а бфл!». Сфокусировав зрение, Рус на глаз прикинул РАсстояние до противника. «Столько пройти, столько пережить и что по итогу? Получить звиздюлей от какого-то вшивого ящеРА, похожего на соплю... Неужели все тренировки коту под сРАку?!». Где-то за спиной от другого ящеРА юлил Скуфовский. Ситуация у них сложилась патовая – слепой не мог настигнуть Руса, Рус же никак не мог его поРАзить его. А над головами Русов пРОДолжали мелькать железные крылья.
Они проносились подле зведзд с вихрем, гудя и задорно метая молнии. Все тем же роем устремлялись стальные ироды к Островам Зодиака и принялись беспорядочно кромсать пряжу небес, отрезая нити, что связывали Ирий со звездами десятичками десятичков десятичкелетий. УдаРАми грубыми, удаРАми резкими срезалась нежная, тонкая нить, лопавшая при этом, как гитарная струна дядюшки Пекоса^*. Впрочем, нельзя было сказать, что конкретно от сего занятия ящеры получают особое удовольствие. Уничтожение белых канатов было лишь частью целковначального плана – РАзрушить РАй, однако заковавшись в сталь многие из них лишились РАссудка от мук телесных и невероятного жаРА. Так что теперь железнокожие походили скорее на свору псов, в бешеной пасти которых пенится слюна, а мозг кричит во все извилины: «–– Кусай, убивай, грызи!». Сии же слова яркими огнем блестели в очах подходившего к Святобою противника. Видящий это Ъыб закричал Русу:
–– Давай, Святобой! Поднатужься!
Грузно выдохнув, избРАнный попытался приподняться на локтях, однако силы его оставили. Только слетело с уст его затухавшее: «–– Э-э-ух-х!» и чело вновь опустилось на холмик.
–– Ах-р-ра-ха-ра-ха-ха! –– Прорычал ящер, чеша ляхи когтями и чрез уродливую сталь донеслось искаженное: –– Жафлакий рус-с-скх-кхм!
–– Так, ладно, поигРАлись и хватит. –– Со спины вдруг донесся голос Скуфовского. –– Ты как хочешь, избРАнный, а я устал брыкаться как блоха на стек... му-у!
Шея нависшего над Святобоем ирода повернулась к Скуфовскому. ИзбРАнный тоже посмотрел туда. Он даже не успел опереться на локоть, когда безглазый ящер с перемятым доспехом пролетел над ним. На месте ж Скуфовского копытом рыл землю мохнатый бычок.
–– Му-му-му? Му. Му-у!
На бычьем поведав стоявшему над Святобоем ящеру, что он собиРАется с ним сотворить, Скуфовский стукнул копытцем и помчался на него. Тот, несмотря на судьбу товарища, оставался уверен в собственной силе, к тому же РАзве могла такая пухлая подушка нанести урон ему, многокРАтно отбРАсывавшему Руса? «Да я на этом с-с-собаку с-с-съел!» –– Подумали ирод под шлемом, готовясь кромсать шерстяного...
Более хрустящей, звенящей и дребезжащей ошибки РАй Ирий не видел еще никогда. Почти мгновенно смяв ящеРА, Скуфовский просунул ему под подмышки рога и быстро понес окаянного в даль.
–– Молодчина, Скуфовский, мочи его там! –– Ободряюще закричал Ъыб, но совсем скоро дуб сие мнение почему-то сменил. –– Стой, стой, стой! Ты чего, ты сюда его что ли несешь?! ПовоРАчивай, левей бери, не-е..!
Последняя буква утонула в стуке. С осыпанием листьев и желудей, Русо-коровка впечатала ящеРА в Ъыба, и под общие их с хвостатым крики стала последнего рвать и метать. Прижав супостата рогами к стволу, Скуфвоский передними копытами стал его рвать, сдиРАя броню, кожу и мясо. Как стаРАя тряпка рвется со скрипом, так и плоть ящерская летела кругом. Черная кровь вместе с чешуйками выплескивалась из забРАла на мех Скуфовского, а тот только знай себе – побивает да побивает.
–– Да все уже, все, отстань от меня! Не видишь что ли, он мертвый! –– Кричал Ъыб, с неприязнью извиваясь стволом, корнями и ветками стаРАясь отдалить от себя Скуфовского.
–– Му... т и вижу, да к ведь надо удостовериться. Ты б чем виризжать, лучше б помог. А то толку от тебя, как от сосны желудей! Святобой, ты там как?
–– Кх-кх, м...
Оставив Ъыба кряхтеть про забрызганную кровью кору, Скуфовский подбежал к Святобою, сунул руку в карман и извлек оттуда пробирку с жидкостью. Надев оттуда же взявшиеся окуляры, он присел близ избРАнного и излил в ланиты его водицу Байкальскую. Едва силы вернулись, Рус схватил Скуфовского за грудки.
–– Ах ты ж сука! –– Голос его и смеялся, и плакал. –– Ты все это время мог...
–– Ды-к, я смотрю – ты на кулаках биться собРАлся. Ну, думаю, избРАнный же. Должно знает, что делает...
–– Да я тебя...
–– Глядите, в верху! Там Сирин падает!
Выкрик Ъыба прервал начавшуюся было РАзмолвку. Воззрев на Мировое Древо, славяне увидели пернатую даму, бессознательно падавшую по спиРАли вниз. «Они же летели предупр... А где Алконост?». Не сговариваясь, Русы бросились на помощь птахе. Напрягая все силы, дыша через РАз, они пробежали отделявшее их от места приземления РАсстояние. Еще не успевшая зажить спина Святобоя стреляла сама в себя, сапог железный также не добавил Русу проворности, однако все это не помешало избРАнному обогнать Скуфовского.
–– Скуфвоский, как превРАтиться в быка?!
–– Что?
Вместо ответа Святобой кивнул вверх. Из недр неба на перехват им вылетело несколько ящеров на крылатых конях.
–– А-а! Тебе надо об этом подумать! Пожелать!
–– И все?! –– Святобой уж в который РАз обалдел.
–– Конечно да! Это ж не сказка тебе про плетения!
Кивнув, Рус навострился к прыжку – в его главе созрел дерзкий план. Тем временем ящеры сделали круг над головами у Русов. Обдав кипучей в пастях пеной сапоги хозяев, целковая крылатая лошадь спустилась к земле, понесясь на парня в шальную атаку. Она летела в нескольких сантиметРАх над землей РАзрезая воздухи, временами выбивая копытом ком-другой грязи. В полушке метРАх от нее летела такая же лошадь. Всадники замахнулись мечом. Они полагали порвать Святобоя, как только сблизятся, но вместо того, чтобы покорно нанизаться на их, Рус позволил себе великую наглость.
Святобой прыгнул на того ящеРА, что летел слева, в полете увеличиваясь и волосея. Его руки и ноги резко уплотнились и утолщились, на голове выросли рожки, точно серпы и вот, чрез мгновение, на удивленных коня и всадника летел огромный мохнатый бык. Сие превРАщение смотрелось даже эффектней, чем реклама Snickers-а в нулевых. В целквые за время существование РАя РАздалось победное: «–– Му-у-у! (–– Эти ящеры – настоящие малыши!)», после чего железные руки и ноги РАзлетелись в стороны, хребты и крылья смешались в кучу. ПревРАтив противника в фарш конвульсирующий, Святобой побежал дальше, сотрясая землю.
–– Му-му-у?
–– Смекалка славянская тебе зачем?! Сам догадайся! –– На бегу отвечал Скуфовский, также превРАщаясь в бычка волосатого. В полете он снес полушную лошадь и, приземлившись, РАстоптал ее в круп вместе со всадником. «И то верно!» –– Догадался избРАнный и пожелал принять прежний облик. Без оказии, как водится у нас, у Русских, не обошлось – он превРАтился прямиком на бегу, с непривычки споткнулся и чухнул ладони. Прокувыркавшись еще метр, Рус снова поднялся, подпрыгнул и поймал Сирин.
–– А-а?.. Что... что случилось? –– Целковыми губками спросила она, найдя в себе силы ему улыбнуться.
–– Ты-ы, ты падала. –– Запыхаясь, выпалил Святобой, РАзгоряченным дыханием обжигая ее ресницы.
–– Ой, точно! Там! –– Она кивнула вверх и тут же съежилась. –– А-а-а... Боги...
–– Не говори, тебе больно.
–– Мне, мне не... А-ай! –– Сирин попробовала шевельнуть крыльями, но боль немедленно пронизала тело. Слезы непроизвольно сверкнули в глазах.
–– Будь здесь, не отсвечивай.
Святобой опустил ее на тРАву под стволом Вяза.
–– Хорошо.
Рус взглянул вверх, стремясь понять, где конкретно находятся Боги. Спустя полминуты у Святобоя потемнело в глазах. Шея его затекла, а искомое место так и не обнаруживалось. «Да ну не-е... С другой стороны, а че еще делать?» –– РАссуждал он, подходя к Дереву. Поплевав на ладошки, Рус полез вверх, цепляясь за торчащие корневые выступы, благо сама коРА была гигантской и выступы, соответственно, были под стать.
Выступ сменялся оборванным когда-то сучком, сучок выпуклостью, выпуклость снова выступом, а тот, в свою голову, еще чем-то синонимичным, благо подобное РАзнообРАзие позволяла общая шероховатость ствола. ИзбРАнный каРАбкался упорно, со знанием дела. Преодолев, как подсказывало ему сознание, минимум половину того РАсстояния, что отделяло корни от конвейеРА, он глянул вниз. Голова немедленно пошла кругом, земля, как боксер, стукнула по глазам и Святобой поднял голову вверх, так и не РАзобРАв, докуда забРАлся. А тем временем прополз он всего девятичок этажей. Внизу же, у корешков, похватав в спешке мечи и заперев баб по избушкам, собРАлись Русы. Скуфовский им о чем-то вещал.
Внезапно над головами РАздался металлический шум крылатых бестий, словно не летели они, но бежали по воздуху. То были ящеры, кои заметили столпившихся у дерева Русов и решили немедленно атаковать их и победить. Полушка десятичков оторвалась от бесновавшегося в небесах роя, кони их выплюнули небесную пряжу, закусили удила и, сделав в небе петлю, зашли на атаку с ржанием диким, принеся с собой облака гроз.
Святобой также услышал коней. «Надо помочь парням». Он потянулся было к поясу, да тут же вспомнил, что оставил топор возле Сирин. «У-у-у!» –– Поморщился парень, вспомнив о том, как не так давно от брони ящерской болели пальцы. Поглядев налево, напРАво, Рус не придумал ничего лучше, как попросту вырвать кусок коры. Дождавшись ветРА пронесшихся мимо коней, Святобой оттолкнулся от ствола вязы и прыгнул следом. В который РАз ветер зализал его чело, треплемые им щеки приобрели хомячьи формы. Упав на целкового ящеРА, Святобой треснул его куском коры. РАздался звон, кой не смог описать бы и Владимир Мегре, зубья повыскакивали из-под брони, потухли алые очи. Руса же дернуло. Едва не свалившись с коня, схватился он за уздечку и, вскаРАбкавшись на коня, нехитрым усилием отпРАвил поникшего противника в корни.
Мгновенье спустя его ноги оказались в стременах из конской кожи. Сам конь почуял над собой не хозяина. Вепрем взревел он и понесся вниз. Обогнав ушедших в пикирование супостатов, лошадь вылетела перед ними и, РАзвернувшись, понесла Святобоя прямо на них, полагая, что Руса будет искромсан в капусту. В свою голову ироды, стали бить себя в грудь, вертя мечами. Крылья коней свершили полушку взмахов, и вРАги приблизились на РАсстоянии рубки. Святобой усмехнулся и на глазах иродов вновь превРАтился в быка.
Очумевший конь под ним сцелква даже забыл, как дышать, потом, пРАвда, вспомнил и всхРАпнул надорвавшимся муРАвьем, который желал отнести домой зернышко, а в итоге был сожРАн вместе с ним воробьем. Тяжесть бычьего тела согнула лошади спину, крылья не выдержали и в результате позвоночник просел. И вот ящеры уже пролетают выше Руса, клинки их, начавшие было петь песнь взрезанным жилам, безрезультатно РАзрезают воздух, над головой, Святобой же подцепляет вРАгов их рогами. Войдя точно в пах, они выворотили наружу хозяйство их невеликое, со спины срезали слой кожи коней. Вместо победного рева, таившегося в закованной в сталь груди ящеров и уже готового возвестить о победе, наружу вырвалось лишь жалкое: «–– Увюфь!», после чего супостаты, машинально схватившись за лепешку на причинных местах, повалились вниз, обгоняя лужи собственной крови. Святобой вновь же принял форму привычную, налету поймав выроненный противником меч и, схватив коня за уздцы, стал принуждать того к восхождению. Конь брыкался, словно сам был быком, быком на шарниРАх. Есть в Русо-Америке такая забава: добрый молодец должен воссесть на быка рукотворного, кой норовит его всячески скинуть, виляя телом в РАзные стороны. Покуда же избРАнный смирял коня, полушка ящеров зашла на него сверху, рванувшись в атаку.
Свесившись набок крылатой лошади Святобой уклонился от целкового взмаха. Меч вонзился в лопатку коня, черная кровь хлынула, блеща в звездном свете, жеребец зашелся в ржании, полном гнева. Покуда же ящер выдергивал меч, Рус ужом вынырнул сбоку, перерубая шею его коню. Лишенный жизни, тот камнем вниз устремился, потоками крови брызжа в забРАло хрипящему в ужасе железнокожему. С полушным же иродом пришлось скрестить лезвия – он возник очень быстро с противоположного бока. Удары противника были быстры, предательский конь непрерывно брыкался. Лошади под бойцами махали так быстро чугунными крыльями, что Святобою обожгло целковую пятку (полушную спас сапог). Полушку РАз Рус смог миновать выпада чисто случайно, ибо конь под ним рвался то вверх, то вниз. Поняв, что дело дрянь, Рус дождался, когда судьба сблизит скакунов. ОтРАзив взмах меча, под крошку посыпавшегося вместо искр инея, схватил Святобой ящеРА за венчавший голову рог, и держась эдак, перемахнул к нему на коня, прикончив в прыжке покидаемую им скотину.
Очутившись теперь у ящеРА за спиной, Святобой, прижал к груди ирода. Хвостатый пытался отбиваться локтями, но Рус сильным движением задРАл ему голову и перерезал обнаженную шею. За спиной в это время ударила молния. Под РОДившийся грома мРАчно-зеленая юшка вырвалась гейзером из сочленений железных; голова, вслед за телом была сброшена вниз. Предусмотрительный Рус успел при этом выхватить полушный меч из ящерской длани. Клинок сей был немедленно воткнут в круп строптивой кобыле и та, повинуясь нажиму боли, вынуждена была уступить. НапРАвляемая его волей, понесла она Руса туда, куда пРАвил он, изрыгая крики и ржание и кипучие слезы. Святобой же желал достигнуть крон Вяза.
Они преодолели пополушу (половину) пути и поднимались уже над конвейером, внизу которого сопели и кричали малютки (Рус удивился, отчего это лента не едет), когда прям над их головами пронеслось нечто, похожее на стальное облако. Огненное стальное облако.
Реактивные двигатели вмиг изжарили лошадь. Плоть ее облупилась, кровь вскипела, смРАдом испарившихся кишок ударил в голову. К этому запаху примешалась вонь паленых жил, мяса, задние ноги ее заерзали, по внутренней части окороков заструилось говно и воняющий труп рухнул замертво вниз, унося с собой и Святобоя.
С металлическим грохотом РАзбились они о ленту конвейеРА. Тело лошади перевернулось, взбрыкнуло, задев полушку детей и пало с нее, Рус же смог удержаться, схватившись за самый кРАй. Стукнув себя по лбу для скорейшего восстановления фокуса, Святобой бросил взгляд вверх. «Это что еще за элементаль?! И зачем он в ведерке?». Неизвестная сущность мертвецкого вида пронеслась по над стволом, струями пламени выжигая в коре черные полосы, после чего ступа застыла над гладью озеРА перерождения. Вода зашипела от напоРА огня и пелены паРА РАстеклись всюду, окутав белесым туманом водную гладь и ближайшие ветки.
Из ступы высунулась мерзкого вида старуха, с рваной седо-зеленой волосьней, с худыми руками, с обвисшим, как бы промеж костей дрябленьким жиром. Ухватившись за кРАй глотки ступы рукою, она полностью вылезла из нее и уцепилась ногами за ее кРАй. Достав из ступы метлу, она накренила ее к воде и та, подгоняемая струями пламени, до кРАев зачерпнула в себя воды. РАзвернув ступу, старуха под блики вспыхнувших молний, осветившие ее безжизненные, как у скелета, культяпки и не стихавший ни на мгновенье hard rock, полетела к началу конвейеРА, огнем лютым плавя застывшую тРАнспортную полосу. Двигаясь с такой скоростью, ступа вскоре могла достигнуть того участка ленты, где валялись детишки и без сомнения изжарила их. Видя все это, Святобой бросился на перехват. Как и всегда, он понятия не имел, что ему делать, но РАзумел он целковое – Русы детей не дают обижать.
Полушкометровыми прыжками проносился он над головами крохотных пупсов и, сопровождаемый детским: «––Агу!», звенел сапогом и чертыхался. Святобой уже вырвался на свободный от деток участок, но, когда он почти поРАвнялся с старухой, она просто-напросто отвернула в сторону. По дуге обойдя конвейеРА полосу, Яга приземлилась в ее начале и, оставив ступу парить над землей, рванулась к печи, что было мочи. Отшвырнув с плачем лежащего подле нее с еще неостывшими боками и попкой грудничка, она обхватила руками печь и рванула на себя с нечеловеческой силой. Белобокая треснула в самом низу. Дрожа всем телом печь приподнялась. Оторвав ее невысоко от фундамента, старуха просунула в дыру между ними метлу и этой метлой, как рычагом, приподняла печь вертикально. Не тРАтя времени, бабка сиганула на ступу, подогнала ту к печи и залила водой рот кирпичной духовки. Бушевавшее пламя шикнуло, но не погасло и утопши под влитой внутрь водой, стало кипятить эту самую воду.
–– Нажруся детишек! –– Произнесла карга голосом замогильным, после чего запрыгнула в мокрую ступу и понеслась по над лентой собиРАть урожай. Святобой же уже мчался наперерез ей.
***
Железом окованный злыдень налетел на Скуфовского. Он мчался в седле, коня подгоняя, почти у самой земли, так, что лишенные подков копыта, временами скользили по РАйской тРАве. Волхв хрустнул шеей и побежал навстречу, всем видом показывая, что якобы уйдет в бок. Забайтив ирода, Скуфовский подпрыгнул, вновь превРАтившись подушку и сшиб ящеРА прям под лапы другому Русу, кой точно также превРАтился в быка. Массивные копыта в полушку мгновений превРАтили иродские локти и шлем в волны измятого пластилина.
–– Му-у... мально держимся! –– Ободряюще крикнул Скуфовский, крутя головой и оценивая обстановку. Хвостатые же, завидев внизу сопротивление, оставили все, перестали крушить и поджигать, и теперь только на Русов обрушивали ярость свою и безумие. Кружа в небесах, они высматривали и приноРАвливались. Некоторые десятичками отрывались от роя и пикировали на Русовы головы, но РАз за РАзом убедительные поРАженья претерпевали. Однако то были пробы, все могло измениться при полном налете крылатой орды. Вожак же ящеров, в прошлом гРАнд-адмиРАл, в настоящем – гРАнд-шиз Вьюногрыз, обезумел предельно. Он утРАтил возможность речь слова членоРАздельно, не лишившись, при этом, однако, голоса и звуки коверкая в стоны и хрипы, жестами призывал охотиться на славян. И дики, ужасны были крики его. Дика и ужасна была и охота, к коей он призывал.
«Эх, нам бы помощь Божественную...» –– Подумал Скуфовский, серчая как на Богов, так и элементаль пойми куда запропастившегося Святобоя. «Куда это все провалились?..».
–– Эгей, бРАтцы!
–– Чего?
–– А?
–– Надо бы... –– Тут на Руса налетел очередной ящер. По старой схеме Скуфовский обРАтился в быка, замахнувшись при это еще в людском обличии. ОтпРАвленные на встречу ящеру кулаки в миг превРАтились в копытца пудовые и с хрустом костей и скрипом железа влетели в круп конский, ломая позвонки и дробя железо. Конь пал к ногам мертвый, его же крылом стальным, как гильотиной, Рус, навалившись, отрезал ящеру голову. ––... Надо бы вверх нам как-то пробиться, в Божьи чертоги!
–– Точно!
–– Наверно!
–– Может и да!
–– А как будем взбиРАться?
Но ответить Скуфовский уже не успел. Из-за ближайшего холма выскочил человек верхом на зайце. Бывший РАзмером с быка, предок Hard Play-я вел себя стРАнно: передвигался он отчего-то задом вперед и вовремя бега, казалось, сдувался. На спине зайца, также спиной вперед восседал муж в черном пиджаке, бывшем в моде примерно в начале времен. На голове его, невзиРАя на скачку, цилиндр покоился. Был он цвета того же, что и пиджак, но выглядел лучшем, блеща как туфля, натертая ваксой. В руках его оружия не было, но это-то и насторожило Скуфовского больше всего.
–– Мужики, готовьсь! –– Крикнул было он, однако за подувичок десятичков метров до них, стРАнный мужчина РАзвернулся лицом к ним. Натянув улыбку аж до пРАвого уха, он привстал на зайце, картинно РАсставив в стороны руки. Встречный ветер трепал выступавшие из-под цилиндРА каштановые волосы, во взгляде его блестели лихость, жестокость и самодовольство. Вновь ухмыльнувшись, мужик спрыгнул назад. В этот же миг из-под хвоста зайца на свет вырвалась огромная утка. Появление ее сопровождалось кРАсно-коричневым взрывом. РАспРАвив крылья и стряхнув с них органические нечистоты, она устремилась вверх, потянув за собой цепь кРАсных кишок толщиной с руку, коя жиром лоснилась и пульсировала гРАнатовыми переливами. При всем этом действе лик зайца искажали повременно сменяемые гримасы геморроидальной боли и наслаждения. Через секунду, держась рукою за центр цепи, явил себя и заячий наездник. Свободной рукою указал он на Русов с явно недобрым намереньем. В свете ударившей молнии блеснули заячьи когти. В мгновение следующие animalculus сей был подле Скуфовского. Целковременно с Кощеем партия новых крылатых коней устремилась на Русов с просторов небес.
–– Мужики, воздух!
***
Святобой мчался к Яге, гремя сапожком. Старуха же, слыша его приближенье, оставалась недвижимой. Ее мертвецкого вида лицо не выРАжало ни гРАмма, ни капли эмоций, ни унции. Лишь только многочисленные зРАчки, волчками носились внутри орбит очных, словно кружа Руса в уРАгане ферулы. Рус сжал кулаки – до старухи оставалось полушка десятичков метров. Меж тем из-за спины ее поднялась стена густого паРА и вскипевшая вода забурлили и зашипела.
–– Мм-м... Пора есть. –– Произнесла она гробовым голосом, ее тонкие, сдутые губы улыбнулись, трескаясь морщинками на бледно-салатовой коже. С невероятною быстротой, столь неприсущей ей визуально, Яга схватила отброшенного каРАпуза за ногу. Пухлый пупс вякнул от замогильного холода длинных, холодных, как ножи, пальцев и завертелся пухлым тельцем своим, инстинктивно стремясь освободиться. Не обРАщая на его потуги внимания, бабка поднесла ребенка к воде.
–– Не-ет! –– Закричал Святобой, подлетая к старухе и вонзая в плечо ей вострую сталь. Ягу передернуло. Без крови вышедший у ребер меч перекосил ее, однако ребенка она не выпустила, и даже лицом не изменилась. В следующее мгновение получил уже Рус – молниеносный удар метлой заставил Святобоя кувыркнуться назад. Оставив меч все там же, в плече, он подался было вперед и тут же получил удар костяною ногой. Такого со Святобоем еще не бывало. Он отлетел в самый конец конвейерной ленты, налету сшибая, как кегли, детей. Те с писком (а кто и без писка, ибо палец сосал) попадали вниз. Святобой летел бы и дальше, но вскоре начался опаленный ступой участок, а потому он плюхнулся спиной в пусть и остывшую, но все еще жгучую лужу металла.
–– А-а-с! –– Прошипел Рус, отряхивая металл с плеч и в очередной РАз сплюнув немного зубов. Хлад бушующих в небесах бурь остудил плечи. Старуха же указательным пальцем ткнула в падающих детей, действием сим отрядив ступу за ними, после чего бросила ребенка в лопающийся пузыриками кипяток.
–– М-м-мя-а-а-а! –– Громче Святобоя завопил пупс, наполняя воду в печи крошечными слезинками.
–– Вот censored! –– Прорычал Святобой, почти мгновенно забывая о боли. В голове пронеслось: «Да РАзве ж можно детей?!». Сам закипая, он поднялся на ноги. От бабки его отделяло метров четвертушка десятичков. Она стояла боком, закрывая собой кипевшую печь. Крики ребенка слышались в трепавшим ее лохмотья ветре. Рус ринулся в бой.
Сапог застучал, точно молоток по гвоздю, кровь, секунду назад проносившаяся через сердце, мгновенье спустя уже била в висок, целковое желание наполнило Святобоеву грудь – всем существом своим возжелал он РАзорвать бабку. Та, в свою голову, все также не смотря на него, отвела руку за спину и в следующий миг выбросила ее вперед. Так, срывая с крох памперсы и шлепая их по попкам, в сторону Руса устремилась метла, востРАя, как полукадневная щетина. Рус перепрыгнул ее и даже успел сделать еще несколько шагов, когда затем резко пал, проехав ликом по ленте – вернувшийся бумеРАнгом снаряд сбил его с ног и вернулся к старухе. Отвернувшись от Святобоя, она не глядя поймала метлу и опустила ее в жерло печи, начав топить ею грудничка в кипяточке. Услышав его, Святобой собРАлся, сжал кулаки и поднялся и вновь сапог его застучал по ленте конвейеРА.
Старуха до определенного момента слушала этот стук, а потом резким движением вырвала из плеча меч и все также не глядя метнула в Руса его вместе с метлою. Узрев их, Святобой пРОДолжил пробежку, а затем, когда до клинка оставался всего целковый метр, пал на колени и, промчавшись под ними, схватил налету меч, поднялся и, взмахнув сталью, РАзрубил палку. От деревянного трека бабка поежилась. Она скривилась, РОДившиеся из сего треска воспоминания яркой болезненной вспышкой напомнили ей о далекой роще, о милых и долгих прогулках в ночи, о стРАстных взглядах и поцелуях. Вереницей узоров пронеслась свадьба, деторождение, боль... Лютая, адская, пожиРАвшая боль...
–– Р-р-р. –– Рык слетел с ее губ, РАзвившись из бормотания. Пелена гнева заволокла ее взор, мутная вишня в глазах полыхнула, щеки Яги изрезали порезы скорби и ярости. А этот идиот все приближается к ней. Вот его шаги, все ближе и ближе. Она, даже не глядя в ту сторону безошибочно читает его, как дитя... Почему "как", он и есть дитя. Проклятое дитя!..
Определив по стальному звону приближение Руса, старуха сжала пальцы крючьями острыми. «Вот он, в четвертушке шагов... Смерть!». Не меняя положения костяных пят, Яга РАзвернулась к Святобою торсом.
Взгляд ее выстрелил в пустое простРАнство, зРАчки заметались внутри белков, на щеках острым углом отРАзилась РАстерянность – Руса перед нею не было, вместо него, звеня сталью, к ногам Яги подкатился меч. «Что-о-о?»... В следующий миг славянский кулак РАскатом грома обрушился на ее челюсть, выбивая ее и перекашивая. Из бабкиных глаз выпала полушка зРАчков, кои тут же РАсплавились в лучах звездного света. Яга вскрикнула, боль обожгла ее сРАзу и всюду, белки залил наполовину мутный кисель. А Рус все бил. ПРАвый, левый, опять пРАвый, затем обманочка и апперкот. А вот и удар коленом подъехал. В его голове целкововременно звучали крики младенца, глухие удары и исконно-славянское: «...is name is John Cena! Ту-туду-ту, ту-туду-ту!». Так пРОДолжалось полушку мгновений, после чего старуха взяла себя в руки и обернулась к нему.
Рожа ее смотрелась ужасно – щеки впали от гРАда ударов, подобно целковому глазу ее, острые сернистого цвета зубы утопали в мутной слюне, нижняя челюсть косилась влево. Смотреть на такое Святобой не желал, а потому схватил живо старую за загривок, ударил вновь о колено и швырнул в сторону. Яга отлетела метров на четвертушку, Рус в это время метнулся к ребенку, взбешенные кони ржали над ними. ВзобРАвшись на печь, он опустил в воду стальной сапог и стал выуживать им ребенка. Едва Рус успел достать младенца, как старуха уже появилась у печки, протянув к парню крючковатые клешни.
Святобой спрыгнул вниз, отложил в сторону кРАснозадого пупса и, сжав кулаки, вновь налетел на старуху. Тут началась схватка зубодробительная – бабка и Рус сдиРАли кожу друг с друга, ломали и тут же впРАвляли носы, попеременно сплевывая все новые зубы. Острый как бритва, старческий маникюр РАз за РАзом ровнял Русову челку, в конечном итоге полностью выбрив ее. Глянув под ноги и испугавшись случайно сосчитать собственные зубы, что там валялись, Рус уклонился вбок, в свою голову, вдарив Яге под ребро. Бабка даже не дернулась, полушкой рук она схватила избРАнного, перенеся того над головой и приземлив спиною на ленту. Новый зубной фонтан вырвался из губ Святобоя вместе со ступившей на грудь костяной пяткой. «Да фколькоф у мефя фубоф этих, бляфь?!» –– Подумал Рус в ужасе, сделав тем самым очередную отсылку, на сей РАз к классике литеРАтуры испанской, пусть и весьма неочевидную здесь^*.
Усилием воли Рус привел в порядок РАссеянный взор и воззрев над собою стРАшную рожу, ужаснулся возможному РАзвитию дальнейших событий. «Еще, не дай РОД, сид близняший исполнит!» –– Пронеслось в голове его с содроганием. Святобой дернулся в сторону, но острые ногти лишь глубже вошли в плоть. Тогда, оттолкнувшись и встав "березкой", Рус познакомил старую с изначально задумывавшимся, как последнее произведение Русо-Шведской защитой мысли, стальным сапогом. По челюстям Яги словно прошлись напильником – зубная крошка окутала шершавый язык сухим порошком, башка ее жутко наклонилась набок.
Покуда старуха теряла голову, Святобой встал и тотчас метнулся к мечу. Едва подняв его, он метнулся обРАтно, ведомый яростью. Рус пронзил ее насквозь, плоть бескровно, бесшумно пропустила железо через себя и Яга, пронзенная, вытянулась по струнке, отклоняясь назад. Святобой отступил, давая ей пасть, но живучая бабка когтями зверскими за него ухватилась, костяные ноги вцепились в штаны его, и они вместе, под крики Руса, повалились с ленты, вновь сцепившись в бою.
***
Для ВедохРАпа РАйское пребывание Ирие как-то не задалось. О его прошлой жизни сегодняшним Русам известно мало. Путь свой прошел он честно и пРАведно, более всего почитая на нем чередование труда и отдыха. Финиш же пересек незадолго до исторической записи Тацита в Русо-Римских анналах об религиозном учении, прозываемой «пагубой^*». Вот, казалось бы, все... Однако современникам о его жизни было известно немного поболе.
Он РОДился в крохотной деревушке у моря, в многих-многих верстах от Лиссабона, там же вырос, женился, обрел дом и детей, завел хозяйство и огоРОД. Забив баРАшка, окончив прополку, или ремонт, Рус в другой день вставал спозаРАнку, под подмышку бРАл стул, снасть, заРАнее накопанных червяков и удалялся к пирсу у моря, плавно покачивавшемуся на прибрежных волнах. РАсположив РАскладушку у кРАя, он с усердием плюхался на нее и, блаженно откинувшись, любовался спокойствием морского пейзажа, предварительно запустив в него извивающийся крючок. Так мог просидеть он до самого вечеРА. Солнце давно убежит за макушку и только и делает, что щиплет затылок; море, волнуясь то сильней, то слабее, знай все блестит себе голубою волной, а шедший за чем ни будь случайный Рус возьмет да свернет с каменистого тРАкта, подойдет сзади, постоит, покумекает, глянет – подсечка и, слегка завидуя, скажет по громче, смешав зависть с речами сверла-жены: «–– А вот я сам, на той неделе, о-от та-акого поймал, да-а! А не рыбачу сейчас, оттого что не желаю. Времени нет, понимаешь? РАботать надо, семью содержать». Иль наоборот только спросит: «–– Ну как, клюет? Да не отвечай, вижу ж, что не клюет!», в то время как удачливый Рус прячет в ведро очередного пескарика. На все сие ВедохРАп отвечал молча: кивнет, облизнет губу верхнюю, потом снова кивнет, а сам сидит, думает: «Нда-а, хорошо!».
Так Рус трудолюбивый и прожил свой век, РАботая днями и днями ж рыбача. На его время не выпало битв, потрясений. Лишь счастье отдыха, труд и семья. Затем утром он умер. Легко и без боли, как и должно умиРАть Русу. Тело оплакали, позже сожгли. Внуки и дети отнесли пРАх к полю, где за десятичок лет до его смерти завещала РАзвеять себя мать/бабуля/жена... Пшеничный ветер подхватил ВедохРАпа, унося остатки тела в объятия ржи, дух же Руса переместился на небесную остановку, а супсят время подчиненный Чирика явился и взмахами крыльев перенес его в Ирий. Попав в РАй, ВедохРАп встретил жену, немного позже отстроил себе хоромы белокаменные с бельведером (зачем он им сдался понять было нельзя, однако женой заказано – сделано). И вот бы казалось, живи, не тоскуй, наслаждайся пейзажами, на арене сРАжайся, пиры закатывай и улыбайся. И ВедохРАп уже хотел было всем сим заняться, но для начала положил на рыбалку сходить...
Более обескуРАженного Руса еще не видели в окрестностях Ирия. «Здесь абсолютно негде было рыбачить, немыслимо!». ВедохРАп не мог в это поверить, не мог принять. «Нет, я все понимаю, ландшафтный дизайн, все дела, но блин, рыбалка, РЫБАЛОЧКА!». Мысль эта стала отРАвлять его РАзум, и он бы РАсклеился, кабы не был натурой деятельной. Отогнав хандру воспоминаниями, вперемешку с мечтами, Рус пошел по РАю с инспекцией, засучив рукава. Вдоль и поперек обошел РАй ВедохРАп, побыл всюду, носясь с бумагой, пером, что-то записывал и делал наброски. План Руса был прост до гениальности: «РОД, конечно, мудрый и все такое, однако ж не мог он замыслить Ирий таким, как он есть, без речек специально! Это просто ошибка, случайность, роковой недочет... Но ничего, сейчас я все испРАвлю!».
Узнав все, что требовалось, ВедохРАп заперся у себя в избе и приступил к составлению плана. Несколько месяцев он не попадался на глаза остальным Русам, не закатывал собственных пиров и не являлся на чужие, пропускал занятия на арене, не щипал тРАву в вотчине Велеса. Вместо этого он думал над тем, откуда взять воду для сей постройки, РАзмышлял, как лучше устРАивать берега – стоит ли их откапать, или же лучше насыпать, целковое время даже РАссматривал озеро душ, как потенциальный источник, однако позже отказался от этой затеи. К тому моменту, когда ВедохРАп, наконец, окончил затворничество, соседи начинали понемногу роптать. Он выбежал из избы с кипой бумаг и, отказавшись от пищи, сРАзу же бросился к Великому Вязу. Его очи блестели лучами счастья, точно также, как когда-то блестела гладь земных морей.
СтаРАнием Руса спешна была собРАна Сварга и, пусть некоторые Боги отсутствовали (Даждьбог и Перун опять где-то шлялись в других временах, занимаясь чем-то столь незначительным, в сРАвнении с РЫБАЛКОЙ, что ВедохРАпу стало даже стыдно за них), но план постройки РАйской реки был представлен на суд РОДных Богов. По словам его РАзРАботчика, в чертежах не было недостатков, а общие достоинства всего Ирия, при его воплощении в жизнь должны были только возРАсти: орошение почвы необычайное, рост тРАв, цветов, а там, как следствие, и благоРАстворение воздухо;в поРАзительное, в конце концов, возможность рыбалки. Богам план понРАвился, слово было за РОДом.
–– Дети мои! Я понимаю скорбь ВедохРАпа по поплавкам, его бы энергию, да в нужное русло... Передайте ему, что план Ирия замыслен был Мною и выстроен задолго до того, как Русы стали записывать свою историю. Мне жаль, но нет необходимости в его попРАвках.
С тяжелым сердцем выслушал отповедь сию ВедохРАп. Опустошение скрутило душу. «Как же теперь? Ни на пальце червя, ни блеска блесны под звездным небом? Это ужасно, ей РОДу, ужасно!». И ягненком лепечущим побрел он домой, руки его совсем опустились. Ни жив ни мертв он ввалился к себе, упал на кровать и пролежал хмурым несколько дней к ряду. Пиры и бои не влекли его боле, прогулки и звезд счет уж не заботили дух. В унынии прошла еще неделя, ВедохРАп поник головой, стал угасать. Жена его, видя, что все совсем худо, подсела к мужу.
–– РОДной, нам нужно серьезно поговорить.
Рус медленно поднял усталые очи. Обычно все неприятные РАзговоры начинались подобным обРАзом, а потому он не ожидал услышать от нее чего-то хорошего.
–– Не мучь себя, не терзай духа. Иди к озеру душ, переРОДись в новом теле.
–– Но Алена... А как же... Как же ты? Ты ведь хотела остаться в РАю, гулять и смеяться, пировать... Да и у тебя клумба, РАзве ты ее бросишь?
–– Нет, ты не понял. Я останусь здесь.
Удивленный Рус приподнял брови.
–– А как же дом и дела, вдруг что-то РАсстроиться, упадет полка? Нет, я тебя здесь не оставлю, я не могу.
–– Не переживай за меня, я снесу это. Если что-то сломается, починишь по возвРАщении.
–– И ты пойдешь на это? ПРАвда? РАди меня?
–– Да. Ведь вижу я, как ты кручинишься. Не в силах души моей тебя удержать.
–– Спасибо! –– Воскликнул РАдостно Рус и РАдости этой не было пределов. Он с жаром сгреб жену , гладя, тряся и целуя ее плечи.
–– Ты лучшая, лучшая на всем белом свете!
–– Ну все, ну все, хватит. –– Смущенно шептала Алена в ответ. Ее светлый РАзум печалили мысли о предстоящей РАзлуке, но сердце билось спокойно, ибо знала твердо она, что поступает пРАвильно.
Муж с неохотой отпустил Алену. Отдалив ее на длину рук, он в последний РАз оглядел ее стан, еще РАз обнял и обРАтно в Мир стал собиРАться. Целкво-нацелкво он обошел старых друзей, кои решили остаться в Ирии, пожимая им руки да на прощание пригубив медовухи. После же Рус отдохнул, отлежался и при РАстущем месяце в путь-дорогу подался, к Островам Зодиаков, чтобы избРАть судьбы напРАвленье. Идя по дороге, он миновал полушку домов и вышел к мосту. Крепок, надежен Калинов мост, как виногРАдовы лозы вьются его арки, устои. Нахлынули тут на ВедохРАпа мысли и воспоминанья, оперся ладонью он на РАму, да и простоял так полушку минут, передумав о многом. «Нет, решено, рыбалка не ждет!» –– Подумал Рус, гоня мысль о РАзлуке.
–– Алконост, к тебе я взываю! Пошли мне на встречу крылатого спутника для избРАния знака.
Девица пернатая услышала клич протокольный и, хотя смена ее подходила к концу, усталый жаворонок был все же послан Русу навстречу. Подлетев к ВедохРАпу, крылатый спросил:
–– Вы там что, сговорились сегодня, чи что? Отчего вдруг полезли все воскресать, чего это вам в РАю не живется?
–– Ты это о чем, Хохолок?
–– Да блин, у меня за осьмушку часов девятичковый рейс к Зодиакам!
ВедохРАп решил не каркать под крыло усталому жаворонку и замолчал благоРАзумно. Хохолок же нехотя надел Руса на ногу, и они взмыли в воздух. Птице потребовалось несколько взмахов, дабы приблизиться к набухавшим от белоснежных канатов Островам. Достигнув их, жаворонок прикрыл крылом очи и вопросил:
–– Кем решил быть-то? Куда отнести?
–– Давай к Орлиному Острову.
–– О! Самый боевой знак Зодиака! Русы, рожденные под этим знаком целеустр^*...
–– Ты мне зачем здесь чирикаешь лекцию? Это и так каждый Рус знает.
–– Да я так, просто...
В осьмушку взмахов донес Хохолок ВедохРАпа к Орлиному Острову. Опустившись на его кРАй, птица вернула Русу тело и ВедохРАп поспешил к пряже. Та покоились в центре острова, слабо покачиваясь от космического ветерка. Ее сходилось здесь настолько много, что Остров походил на пасть кашалота, полную тонких и длинных усов. От близкого присутствия звездных канатов чувствовал Рус, как сила славянская поднимается в каждом члене его. Она взбурлила в крови, криком орлиным отдала в уши, приятными муРАшками зазудела в боках, пронизали всю душу.
ВедохРАп вошел в свет, белые толстые нити ожили, стали его обвивать, липнув и лосняся по коже, напитывая Руса энергией звезд, очищая его сердце и помыслы. Немного пота вышло из пор, сиянием севеРА вспыхнули его зРАчки, склонности грядущей жизни отРАзились на коже, пропав в тот же миг и лишь отпечатки пальцев еще долго светились спиРАлями синими.
–– ПоРА. –– Вздохнув полной грудью, прошептал Рус и, обРАтившись к жаворонку, сказал уже громче:
–– Теперь я готов, к перерождению, неси меня обРАтно. Подзадержался я знатно, рыбалка давно уж ожидает меня.
Пернатый кивнул, задумавшись и глядя на Руса с легкой печалью. В отличии от ВедохРАпа Хохолок смотрел на рыбалку, как на занятие абсолютно ненужное, полностью чуждое нормальным славянам. «Нет, ну действительно, вот выкопал ты аппетитного червячка. Он блестит, извивается, так и кричит: "Ну съешь меня, съешь!". Что же с ним сделать? ПРАвильно, давай censored его скормим рыбе, коне-ечно! Вот, ей РОДу, вРОДе Рус как Рус, а так посмотришь – ну чисто ребенок!». РАспекая так Руса, жаворонок перенес ВедохРАпа обРАтно к мосту, откуда тот сРАзу напРАвился к Вязу. Свет многих звезд освещал путь-дорогу, Рус дышал не спеша, шел понемногу. Дойдя, стал же он взбиРАться вверх. По небу бежали тучи. Звезды непроизвольно ныряли в них, скрываясь во мРАке и вновь, урывками выглядывали из небесных кудрей, на мгновение освещая его руку иль ногу. От восхождения на пальцах оставался порошок шершавой коры, ладони горели и натиРАлись, а рыбалка, рыбалка, пРОДолжала манить вверх ВедохРАпа, подпитывая его душевные силы.
И вот Рус взобРАлся к конвейерной ленте. Над головой уж солнце взошло и с его появлением звездный свет стал насыщенней, ярче. Глянув вперед, ВедохРАп узрел очередь славянских затылков.
–– Все возрождаться?
–– Все! –– Дружно ответили Русы.
Он кивнул и пальцами постучал ближайшего по спине.
–– Тогда я за вами.
–– Заметано. –– Отвечал тот, обернувшись. –– ВедохРАп, ты?
–– Ого, Добрыня! А ты чего здесь? Ты же вРОДе решил остаться.
–– Да я было...
Так и балакали они в ожидании. В РАзгар РАзговоРА к ним подошел еще целковый Рус. Он занял место за ВедохРАпом, после же к печке никто боле не поднимался. Беседа текла, Русы вспомнили молодость, знакомство и смерти.
–– Ха-ха! Прямо с подливой?! Ой, не могу!
–– Да к ведь не всем везет, как тебе, помереть сонным. Желудку, поди, в последний час не прикажешь!
Из-за спины донеслось:
–– ГРАждане, не задерживайте!
–– Гм!
ВедохРАп и Добрыня обернулись – впереди никого.
–– Ну, стало быть пришло время пожечь меня. –– Улыбнулся Добрыня и, пожав ВедохРАпу ладонь, РАзвернулся и напРАвился к печи, по пути оторвав от ствола Великого Вяза немного. Из отваренной дверцы на Добрыню пахнуло жаром, он отшатнулся, умыв пот ото лба. Жерло печи горело, как обложка книги «Гиперион» Дэна Симмонса. Напряженно выдохнув, Добрыня шагнул к огню. «Я думал, будет немного попроще» –– Подумал он, просовывая ногу в огонь и сгибаясь в приседе. Через мгновение он уже забаррикадированный сидел внутри, подкладывая кору под седалище. ВедохРАп же прогнулся назад, в ожидании решив РАзмять спину.
Сзади блеснула вмонтированная в Вяз панель упРАвления. Рус РАзвернулся и посмотрел на нее. В боковом ответвлении целковой ветки торчал железный рычаг, обведенный по контуру каплями древесного клея. Он крепился к панели из серо-серебряного металла, с дисплеем и кнопками. Над пультом висело предупреждение: «Ничего не нажимать!». Рус подивился, прочитал надпись и снова встал лицом к печи. К сему моменту коРА Вяза уже во всю трещала в печи, а из ее жерла доносились крики Добрыни: «–– Ух, хорошо!», кои через минуту сменились детским: «–– Мя-мяу, агу!». Еще через минуту черная дверца РАскрылась автоматически и круглощекий, и крохотный Добрыньчик выкатился наружу и, сверкая задом, поехал вперед. Улыбнувшись, ВедохРАп подошел к вырывавшимся из печки языкам пламени. «Наконец-то! Всего каких-то четвертушка/осьмичок, ну на кРАй подувичок лет младенчества и вновь рыбалка, рыба-а-а-алка!».
Уже ощущая меж пальцев скользкое тельце полушкаметрового судака, Рус шагнул в огонь, закрыл за собой дверь и, очутившись внутри закопченного жерла, сел, кинув под ноги кору. Жар очень скоро охватил его тело, волосы затрещали, на манер щепы, кровь вскипела и начала испаряться из кожи приятными благовониями. «–– Ох, славно! Э-эх!» –– Думал Рус, наблюдая за тем, как огненные вихри резвятся под ногтями. «Интересно, а сколько нужно времени на... пю-у». Далее он уж лишился возможности говорить членоРАздельно, печная дверь отворилась, и Рус упал на спинку, замахав ручками перед мосей своей. На свет РОДа явился он каРАпузом. С паром выйдя на ленту, пупс поплыл по ней (железо двигалось медленным, РАзмеренным ходом, дабы у крохотных Русов не кружилась головушка). Сзади же на переплавку пошел кРАйний Рус.
Внезапно небо над ними содрогнулось в мгновенье, алые полосы пробежали по нём, чернь РАзлилась по небесным сусекам. Бури, никогда не бывавшие в Ирии, вспыхнули синими и черными отблесками, пробегая мозаикой снизу-вверх. Оттуда же к небу заструился поток крылатых тварей. Они проносились со звуком росчерка перьевой ручки, мелькая так быстро, что их нельзя было РАссмотреть. Наконец целковая из них застыла пред ВедохРАпом.
–– Мя-а-а-а! (–– Твою мать, что за censored?!) –– Воскликнул Рус. Пред ним парил конь с стальными крылами. На боках его обваренные железом участки тела чередовались с полосками кожи, пРАздно болтавшимися на ветру. Некоторые из них были закручены на манер стремян, в кои были пРОДеты уродливые лапищи, принадлежавшие всаднику гигантских РАзмеров и кривых форм. Сей эффект визуальный частично был вызван благодаря малому РАзмеру самого ВедохРАпа, а также и тем, что из-за блистающих молний, черных всполохов бурь нельзя было толком увидеть доспехов, а если и можно было, то нельзя было качественно РАссмотреть.
«–– Агу-ага?» (Что происходит?) –– Подумал Рус, когда над ним вспыхнуло пламя. Ярчайшим светом, вспышкой кометы, вверху пролетело стальное ведро. Изнутри нее высунувшись по пояс, торчала старуха. Толи от блика молний, толи от сгустившейся тьмы, лик ее показался ВедохРАпу зеленым. Волос было мало и все РАстрепаны.
Целковреенно с очередным РАзливом молний по небу, ее дряблая длань рука поднялась над высунутой из ступы головой, держа метлу. Небеса вспыхнули, щетка метлы, РАстрепанная, как куриная лапа, окаймилась апельсиновой коркой, задрожав, как ресницы у юной девы, а еще через миг она была брошена в сторону печки. РАздался звук тления стали под электричеством: панель вспыхнула осьминогами молний, забегавшим по дисплею и кнопкам. В целкочасье лента конвейеРА остановилась, а метла со свистом вернулась обРАтно к хозяйке. «Мя! Мяк-ма?» (–– Бутылку мне в рот! Что происходит?) –– ЛихоРАдочно РАссуждал ВедохРАп, когда старуха, РАссекая воздух огнем, улетела под начавшие РАздаваться с неба биты.
Ее место заполнили стаи окованных в сталь осьмоногих гигантов, крылья которых издавали шум, подобный насилию стальною губки над листом железа. Небо стало цвета мазута, и в нем, на подобии глазниц стаи гиен, мелькали желчные искорки ворожьих мечей, топоров и доспехов. Позади же заслышался металлический стук. Рус поднял голову и глянул туда.
Держась за ступу с боку, вогнав костяные ноги в стену ее, в его сторону возвРАщалась старуха. Внутри же ступы плескалась вода.
Огненным шквалом бабка пронеслась в вишине над застрявшими на конвейерной ленте детьми, но даже так ощутили они жар реактивных сопл. Старуха же подлетела к печи и спрыгнула на пол. Без эмоциональными были ее шагами, словно то смерть была или робот. Костями ступая так, будто давя глиняные черепки, бабка подошла к стволу Вяза и стала срывать с нее кору, бросая ее жерло печи. Далее бабка согнулась над ней, запустив под фасад длинные пальцы. Ее хребет выгнулся скалистой грядой, кою видно было и через одежку; мускулы хилых рук напряглись; задрожало, застонало железо и печь была вырвана с треском. Затем, используя метлу, как рычаг, Яга придала печке вертикальное положение.
–– Мягу, агу? Пфсь! Мя! (Что за мутант? А ну не трож печку! Это же казенное имущество!) –– Возопил ВедохРАп, придя в пРАведный гнев, но тут позади РАздался РАвномерный шум, слегка походящий на тихий топот. В тот же момент младенец стал слегка подпрыгивать на ленте, отбивая подувичковой точкой шлепки. Еще через миг РАздался отчетливый стук по металлу. Он приближался, все время усиливаясь. В мгновенье, когда же звук показался Русу особенно сильным и он уже решил было РАзвернуть голову, прямо над ним пронесся Рус-исполин, высотой с гору, не меньше. От шага его лента заходила ходуном, мелкие Русы вверх подлетали. «Ма-гмя! (Бабке конец!)» –– Провожая его взглядом, решил ВедохРАп. В сие же время вода, лившаяся из недр ступы в печку была окончательно перелита, а... А вот дальнейшие события Рус помнил смутно.
Астероидом мимо него пронеслось нечто, РАзмером с утес. Рев этого нечто бил по ушам треском многолетних дубов; силой, могущественнее вихрей и взрывов, ВедохРАпа выбросило с ленты и он, голося во все горло, понесся вниз. ПРАктически сРАзу он потерялся в простРАнстве: ствол Вяза, звезды, крылья из стали, тРАва, карее, черное, синее, огненное, зелень, белое, карие, звезды, тРАва – все заметалось, запестрило в глазах, голова закружилась, из глаз брызнули слезы, почти моментально подтянутые ветром к мочкам ушей, потоки которого свистели по лбу и подмышкам. Картина миРА РАсплывалась, рябила перед глазами, но при всем при этом Рус понимал, что падает он и что до земли осталось недолго. «–– Амь! (–– Это конец!)» –– Со стРАхом помыслил ВедохРАп, но тут по глазам резанула яркая вспышка. Словно свет фар на замерзшем стекле, пламени блики врезались в очи – тяжелый, утробный гул, как во время борьбы пылесоса с ковром приближался слева. Еще через миг сие шум ушел камнем вниз. Малыш-Рус прислушался и тотчас получил мягкий удар. ПростРАнство вдруг резко перестало метаться перед глазами, РАзмазанная картина кружащегося Ирия ужалась до мРАчных высоких стен, появившихся из ниоткуда прямо пред носом. Едва зрение вернулось к нему слабой мутью, Рус узрел подле себя горы шевелящихся и вяло стонущих пупсов, осененных толи теня;ми, походящими на стены, толи стенами, схожими с те;нями. Падавший рвано на их головы свет, тускло подсвечивал копошащиеся всюду ручки и ножки, на миг вырывая их из мРАчных тенет. Под ногами же было тепло, хотя он и не сидел ни на ком из детишек.
–– Ымь! (непереводимая игРА слов, приблизительно обозначающая кРАйнюю озабоченность произошедшим) –– Сказал ВедохРАп с болью в груди. Постепенно круговерть в голове улеглась, фокус глаз пришел в норму, и Рус смог констатировать, что лежит на дне ступы, вместе с еще несколькими каРАпузами. Задок, стало быть, согревали горящие под ними сопла.
–– М-мя... (И как теперь...)
Договорить ВедохРАп не успел. Сверху свалился еще целковый пупс, задевший его по голове пяткой. Целкововременно с этим Рус лишился сознания. Он пал на бочок и уже не смог наблюдать за происходящим вокруг. Произошло это целковременно с тем, как нечто массивное с оглушающим скрежетом врезалось в ступу. В ту же секунду горячие потоки хлынули на каРАпузов с небес, начав заливать крох алою кровью.
***
Яга и Святобой бились в полете. Кулаки с хрустом прилипали ко лбу и щекам, оставляя на них кРАсные пятна. Русу пришлось несладко: костяшки Яги счесали ему кожу с щек, подбитая бровь перекосилась, а каждый новый удар старухи громкой вороной каркал в ушах. Старуха же выглядела, как ни в чем не бывало: с членов ее ничего не текло, лишь змеи-вены стали темнее да тихий рык, подобный источнику, журчащему в камышах, рвался наружу из ее желудка. Выпуклый глаз подувичок РАз впал обРАтно, впавший же вылезал наружу при каждом удачном попадании Руса, грозясь каждый РАз выскочить из орбиты. «Ты у меня сдохнешь, сука!» –– Стучало в висках у Святобоя. За время падения он уже столько РАз получил и ударил, что ярость славянская захлестнула его с челом и Рус перестал мыслить о чем либо, кроме побоев. Яга же, однако была иначе настроена.
Бабка сознавала, что еще миг-другой и должны они буду РАзбиться, а потому, закрывшись локтем от Руса, щелчком приказала ступе воротиться. Сопла повиновались, двигатели сменили напРАвление струй и ступа, успевшая наловить упавших детей, РАзвернулась обРАтно. В сие же время Святобой и старуха рухнули на хребет случайно пролетавшего под ними коня. Его всадник был смят и тут же сбит, жеребец хрюкнул в ужасе, крылья его надломились. Рус и Яга РАзъехались в стороны, скользнули с крыльев и, сцепившись вновь в воздухе, полетели далее вниз и снова приземлившись на крылатую лошадь. Святобой ударился о круп затылком, перо же стальное ворвалось в око старухи. Яга зарычала, пытаясь встать, парень же рванулся, держась за крыло, поднялся на ноги и, перескочив через всадника, вонзил меч ему в шею.
Ящер начал хрипеть, маша руками. Святобой вырвал топор из его рук и, РАзмахнувшись, вогнал коню в брюхо. Жеребец забился в истерике, пинаясь в такт движений рук Руса. Тот методично вспарывал гнилое черное брюхо. К РАскатам грома примешалось предсмертное ржание, хрип и бульканье вылезших из РАзреза кишок. Святобой глянул на бабку. Намертво вцепившись в стальное крыло, та безвольно болталась, смотря на него со злостью и яростью. «Сейчас ты попляшешь!». Пересилив рвоту, Рус запустил руки в лошадь по локоть, начав наматывать кишки на кулаки. Обалдевший конь наклонился к нему и попытался зубами оторвать Руса от внутренностей. Мертвый ящер вывалился из седла и повис ногой в стремени, старуха же изловчилась и вогнала костяные пальцы в крыло коня. Под зубов клацанье переползла она на его хребет, вновь обнажив когти на славного Руса. Святобой же стоял на коленях, и несмотря на головокружение от падения, укусы за лопатку, шею и чуб, пРОДолжал наматывать кишки на локти. Вокруг них бились крылья издыхающей лошади, ударяя по голеням и спине, потоки ветРА РАзвевали остатки рваной одежды, а зуд от носившихся в вышине ящеров в ушах гудел пчелкой.
Глаза вРАгов жалом впились друг в друга, огонь бурь и вулканов обжег глазницы, РАдужки их окаймилися кровью. На горизонте показалась ступа. Целковой напряжения не выдержала Яга. РАсставив в сторону руки, она ринулась на Руса, желая РАзодРАть его шею и умыться кровушкой Русской. Святобой тут же поднялся и встретил ее протянутыми вперед руками. Лианы кишок свисали на них, меж пальцев извивались опарыши склизкие, купавшиеся в крови и грызшие кожу. ВРАги схлестнулись.
Стальные когти Яги вонзились в плечи, пройдя, словно рубанок, по дланям, подняв кудри кожаных полос от запястий и до локтей. Кровь хлынула в стороны, мешаясь с грязною накипью гноя крылатой твари; боль пронизала шею, но своего все-таки парень добился. Конские кишки цепью обвили старуху, Рус ударил ее коленом и под гром и басы спрыгнул с ней вниз, остервенело ее пиная. Тем временем испустивший дух конь ушел в виРАж, отклонившись в сторону. По пути следования он столкнулся с еще целковой лошадью, обломав ей крылья, но избРАнный того уже не видел. Уклоняясь от тянувшихся к его лику когтям, он стал опутывать бабку кишками. Старуха ж рвалась и скользила из пут, голодные до мертвечины опарыши ползли по ее хилым ручонкам.
В этот момент к ним подлетела ступа и они приложились о нее ребРАми, наполовину перевалившись через отверстие, повисая на стенке. Святобой приложился о ступу, так, что поясничные кости хрустнули, словно над ухом. Яга согнулась пополам, приземлившись подле него, однако через секунду она снова выпрямилась и схватила Руса за изорванный воротник. «Су-ука не убиваемая!» –– В сердцах думал он, вновь и вновь получая кулаками по лику. Его брови, щеки и лоб превРАтились в политое киселем тесто, тьма и свет же в очах мелькали быстрее взмахов колибри. Напрягая волю, Святобой скрипнул остатком зубов, схватил старуху за волосы и начал впечатывать ее в ребро ступы, с каждым ударом прикладываясь все сильней. Мимо них пронеслись несколько ящеров, порывом ветРА с виска унесло кусок кожи, а ручьи крови изливались на гомонивших в ступе младенцев. Их робкие крики обрывались и тонули в гортанном бурлении...
Неожиданно бабка дернула голову. Часть скальпа, за которую Святобой держал ее, с треском оторвалась, оставшись в его ладони и уже Яга схватила Руса. Приподняв Святобоя, старуха ударила его о ступу, перебросив наполовину через ребро ее и свесившись сверху, стала вбивать его лицо в сталь. «Ну уж нет!». Он прикрылся локтем, поймал руку в захват и притянул бабку к себе. Отвесив пудового леща, Рус отпихнул Яга от себя, и та повисла, держась за ступу. Кишки коня ожерельем свисали на ее шее, опарыши грызли область колье. Она было рванулась снова к нему, но Рус ударил ее ногой, нагнулся и вырвал что-то из двигателя. Ступа дернулась, накренилась и камнем понеслась вниз, крутясь по оси. Многие дети от этого стали носиться внутри, ударяясь о стены. В этот момент Яга и Святобой очутились над головами пикирующих на Скуфовского иродов.
***
–– Мужики, воздух! –– Полушно воскликнул Скуфовский. Крылатые твари были в нескольких метРАх над ними, когда ступа Яги, возникла уже над челами вРАгов, начав плавить их заживо. В мгновение ока металл студнем стал стекать по ляхам их и коней, и сдерживаемые сцелква доспехами стоны загудели, слились с криками осьмушконогих, кожа которых покрывалась волдырями и тут же лопалась. Под броней мясо иродов превРАтилось в подобье углей: кости чернели и оголялись от мяса; мучимые жаром кони попадали вниз, у тРАвы фактически РАсплываясь металлом. Те же из ящеров, кто не попал под огонь, в стРАхе погнали коней на небо.
В сей же момент Святобой сблизился с бабкой и рванув с ее шеи кишки на себя, обвив ее петлей из кожи. Старуха ударила левой наотмашь. Ее когти прошли всего в миллиметре – сказалась спешка и в тот момент, когда Рус, казалось, был в шаге от победы, свинью подложила центробежная сила. Носившиеся внутри детишки стали подлетать выше, грозясь на очередном повороте покинуть ступа. «Да-а сколько можно?!» –– Пронеслось в голове Святобоя. Повинуясь долгу защитника слабых, Рус влупил Яге в пуп. Пригвоздив на мгновенье старуху, он нагнулся, вырвать у нее ногу и стал хлопать ею подлетающих кверху пупсов по голове, не давая последним вылетать, паРАллельно с этим он отбивался от пришедшей в себя Яги. Та билась под его коленной чашечкой, кромсая Русу мышцы бедРА. ИзбРАнный отбивался как мог, но из-за свалившихся на него обязанностей по ловле детей часто пропускал удары и лишь наличие железного сапога спасло его ногу от инвалидности.
Треснув очередному грудничку по головушке, Святобой заметил, что земля близко. «ПоРА действовать!» –– Решил Рус и, врезав старухе сапогом в рожу, снова схватил ее за шею. Он затянул крепко петлю, обвил себе ноги и пригвоздив целковый конец кишок вырванной ногой к стене ступы, вместе с Ягой сиганул вниз. Едва они оказались под струей пламени, опарыши с визгом стали гореть, застывая на груди, руках и шее шершавыми язвами. Кишки вытянулись под натяжением и задымились. В ноздри ударил запах паленой плоти.
Повиснув прямо под пламенем, Рус РАзвернул Ягу перед собою. Огонь немедленно принялся за старуху. Он жег бока, волосы, бабка билась в припадках, впиваясь ногтями в Святобоеву шею, ключицу, однако Рус не РАзжимал рук до тех пор, покуда не ощутил, как по плечам его потекла горячая кровь, а плоть старухи не стала стекать между пальцев, словно желе. Силы покинули ее руки, хватка ослабла и когти медленно РАзжались на его шее.
Рус с омерзением оттолкнул бабку и, извиваясь, полез по кишкам обРАтно. Те, под воздействием пламени медленно, но верно стали отслаиваться и истоньшаться, осыпаясь кожаной крошкой. Поднявшись наверх, Святобой осмотрелся. Ступа застыла в полушке метров над полем, спРАва нечто, едва ли поддающееся описанию атаковало Скуфовского, а на дне ее, сидя по пояс в луже крови, пищали пупсы. «Надо бы вынуть их» –– Подумал парень и уже нагнулся к ним, когда позади него выросла тень, павшая на детей и заставившая их сменить улыбки на плач. Святобой обернулся и... Обомлел. С боку от него, вогнав пальцы в металл, на руке поднималась поганая бабка. Лик ее походил на кусок измятого пластилина, копна волос скурвилась, скрючилась, дымясь, точно обгоревший пучок. Глаза у нее не было вовсе. Вместо них на лице появились выжженные кРАтеры, целковый на лбу, полушный – в области рта; тело утончилось, приняв вид накрытого тряпкой скелета, кости которого торчали из ткани в РАзных местах.
Рус успел только отклониться в бок. Стальные когти вонзились в ступу, сзади по небу РАстеклась молния. Святобой стукнул ногами в живот, сбил бабку наземь, после чего спрыгнул сам и схватив ее за волосы, вновь зашвырнул дрянь под огонь, наблюдая, как та, на этот РАз – точно, сгоРАет и корчится.
–– Фу-у-ух! –– Выдохнул он, приседая, однако тут же над его головой скользнул очередной крылатый ирод, стукнувший Руса копытами в спину.
***
Зашедшие было в атаку на Русов оплавленные ящеры стекали теперь вместе с конями жидким потоком, булькая у славянских ног. Скуфовский мудро оценил ситуацию и РАзвернулся к приближавшемуся сзади Кощею. Одетый в черное вРАг согнул локоть, натягивая геморрой, связывавший зайца и птицу. Еще через миг вРАг вырвал кишки из их задниц, освобождая утку от кролика. Ушастый завыл, устремившись на Русов, его узкие когти сверкнули на миг, утка же взмыла в небо. Скуфовский проводил ее взглядом и РАзвернулся навстречу зайцу. Тот был тут как тут. Подбежав к Русу, он встал в стойку значка автомобиля «Peugeot», и схлестнулся с Скуфовским.
Борьба протекала как на мускулах, так и на когтях. Заяц бил ушами по глазам и щекам, лапами срывал куски кожи на плечах и груди... Пузу Скуфовского тоже досталось. Довольно скоро Рус понял, что силы не РАвны и с криком: «–– Му-уу-уу!», обРАтился в быка. Тут заяц понял, что шутки кончились. На него тут же обрушились удары копыт, рога вырывали клоки волос, мясо с лопаток полетело кусками. В гневе ушастый вонзил зубы в бок Руса. От болевого шока того защитил толстый мех, однако без крови не обошлось. Сплюнув кРАсным, Рус рванул зайца к верху, начав упиРАть рога в живот. Крол не РАстерялся и отпедалировал тому по бровям. Сзади послышалось ехидное кряканье – вернувшаяся из-за туч утка принялась носилась над головами славян, кусая их клювом за непокрытые ма;кушки.
Тем временем к Скуфовскому подбежал Кощей. В руках он держал все тот же геморрой, на концах которого были видны стальные штыри, кои крепились к задам утки и зайца. На ходу попРАвив полы плаща и поигрывая мышцами, он приблизился к Русу, стукая цепью себе по ладони. Кощей замахнулся, целя в Русу в ключицу, однако в этот момент за его спиной приземлилась ступа. РАзвернувшись, он узрел, как Святобой сжигает Ягу и решил сцелква избавиться от него. «Опасный рус!».
Немного ощерившись, Кощей быстрым шагом пошел к Святобою как РАз в тот момент, когда тот поднялся после пинка. «Гнида копытная! Ну ничего, я тебя...». Штырь ворвался в плечо, как пьяный дембель на свадьбу, сталь прошла насквозь и вышла спереди, чуть ниже соска. Святбой заоРАл, повернулся к Кощею, но тут в подбоРОДок прилетела туфля. От удаРА Кощея Рус кутырнулся, упав на дно ступы. Противник немедленно подскочил к ней, обвил геморроем стальные бока и, РАскрутив ее, отпРАвил вдаль. Проследив за тем, как стальное ведро с грохотом улетает, врезаясь в дома и холмы, довольный Кощей вновь повернулся к Скуфовскому.
***
Миновав бурелом, ступа влетела в очередную избу, РАзбросав по округе оконные РАмы, пробила холм, и понеслась дальше. Внутри нее из угла в угол носился Святобой, вновь отбивая ребРА, руки и ноги. В конце концов, задев очередной холм, ступа РАзвернулась на десятичек десятичков с золотничком десятичков гРАдусов (сто восемьдесят) и залетела в вотчину Велеса. Рус попытался было высунуться из нее, но от этого сместился центр тяжести, и она перевернулась, выбросив Руса и грудничков в тРАву. Енисеем по членам РАзлилась боль: тянуло бока, кололо в желудке, руки и ноги РАспухли и уплотнились.
–– А-а... –– Неслышно простонал Рус, едва шевеля губами. Он попытался открыть глаза. Веки задрожали от напряжения. Несколько РАз они опускались, проигРАв борьбу с гРАвитацией. «Ладно, хрен с ним, не очень-то и хотелось» –– РАздРАженно подумал избРАнный, пытаясь сам себя успокоить. –– «Мне спешить некуда... (сзади ударила молния) Ага, как же, некуда! Надо встава-ать».
Он попытался подняться, запустив в тРАву ходившие ходуном руки. По мышцам немедленно РАсплескались приливы огненной боли, прилипшие к ребРАм. «Стоп, что?». Боль не просто липла, она прилипала и отлипала. Рус мотнул головой и огляделся. ТРАва, в будущность им быком так мирно щекотала бока, теперь хлестала тело со всех сторон, словно РАзъяренный банщик. Святобой встал, сделав это с трудом, достойным экРАнизации, поставив ноги на ширине плеч и РАсставив руки. Свежий ветер охладил его изнывавшее тело и Рус хотел уже было открыть глаза, но тоже мгновение был сбит мощнейшим ударом в плечо. Грохоча и хохоча, мимо промчалось гороподобное нечто, сверкая бронзовыми лучами. За спиной же послышался топот. Лишившийся и без того слабого желания встать, Святобой обернулся, РАстеряно щеря очи от боли.
–– Ой! Святобой, ты? А что ты здесь делаешь?
Рус напряг зрение и узрел Велеса, поспешно попРАвляющего мотню.
–– В-Велес, ты? Ты здесь откуда?!
–– Я, й-а...
–– Я думал, ты на собРАнии Богов!
–– Ну-у... Я шел на него. Чуток не успел, что поделать, бывает. –– Бог повседневно пожал плечами.
–– Ты что, издеваешься?!
–– А что?
–– Вокруг посмотри!
Бог нехотя поглядел по сторонам.
–– Ну, тРАва...
–– Выше!
Непонимающе, Велес поднял взор к небу, постепенно меняясь в лице. Чуждые Ирию грозовые кудри застилали звезды, черная пелена поочередно окРАшивалась синими и кРАсными всполохами, близ Вяза носились кони с стальными крыльями и сидевшие на них всадники крушили дома и небесную пряжу.
–– Ой, ух ты... Я не заметил...
–– Ты что, издеваешься?! Чем ты был занят?!
–– Я, ну-у... –– Бог молчал. Глаза его глядели бесстыже.
–– Хер с ним, неважно! –– Крикнул Рус. Зловредная тРАвка пРОДолжала хлестать его по ногам, а по ушам нещадно били басы и громы. –– Бежим скорее! –– Он снова встал. –– Там, вса-а-а! Мы там бьемся вообще-то, нам нужна помощь! Боги в плену! С-с-а! Да что не так с этой тРАвой?!
Бог посмотрел на него и произнес:
–– А ты в быка обРАтись-то, она и перестанет.
Рус с подозрением глянул на него, но при этом послушно обРАтился в быка. ТРАва успокоилась. Тело его перестало болеть, словно он и не бился с бабой Ягой. «Му-у! (Да это cheat-ерство!)».
–– Слушай, Святобой. –– Произнес Велес, отводя в сторону похабный взгляд.
–– Му? (Шо?)
–– Ежели все так, как ты сказываешь, то нам может потребоваться помощь.
–– Му? (Да неужели?)
–– Благо я знаю, к кому обРАтиться. Здесь... –– Бог понизил голос и боязливо огляделся, словно стаРАясь не попасться кому ни будь на глаза. –– Здесь, по полям моим, носится полушка быков... Полностью дикие, детища столкновения зазубренного диска со льдами. Каждый из меди, силой обладают не человеческой, дышат огнем... Я уж давно за ними охочусь. Ежели мы сможем схватить, а после запрячь в мою колесницу, то победа, считай, у нас в кармане!
–– Му-ум-му?
–– Да какая РАзница, как конкретно они помогут? Я тебе говорю, инфа точнейшая!
–– Му-м?
–– Да-да-да, это точно не займет много времени. А пока я вот так помогу Русам.
Сказавшие сие, Велес сложил ладоши трубочкой и закричал птичкой. Через мгновение на его клич слетелось множество жаворонков, во главе с Чириком. Тот хотел было спросить: «––Чего?», но еще на подлете к РАю завидел бушевавшие в небе штормы и вопрос как-то отпал сам собой.
–– Чего вы так долго? Я вас уже почитай час! Все интересное почитай пропустили!
–– Му...
–– Тихо! –– Стушевавшийся Велес шикнул на Святобоя. –– Летите немедленно Русам на помощь! Мы тоже сейчас подтянемся.
–– Понял тебя. –– Отвечал Чирик. –– Эскадрилья, взлет!
Жаворонки взмыли в воздух, устремившись к Вязу. Как они отлетели, Велес обРАтился к Святобою тайком:
–– Пошли скорее.
***
Битва между быком-Скуфовским и зайцем была в самом РАзгаре. Рус как РАз удачно поддел вРАга и, шлепая по кровавым лужам, приподнял зайца над головой, когда коварный удар Кощея заставил его упасть на землю. Рус замычал. Ворочающийся на рогах заяц забился в корчах, начав цаРАпать спину Скуфовскому. Славянин поспешно сбросил зайца с себя, повернулся к Кощею, и принял вновь человеческий облик.
–– Ай, короста!
Штырь, засевший было в боку, пробил плечо насквозь, ушатом боли окатив Скуфовского и злоба излилась вовне яростным воплем. Иные же Русы ринулись было ему на помощь, но их либо утка посшибала с ног, либо заяц накинулся, либо закружили новые орды крылатых. Рус пал на осмушкамереньки и смачно сплюнул, намереваясь подняться, но Кощей тотчас дернул штырь на себя. Скуфовского рвануло вперед, он пал на спину и подкатился к Кощеевым ступням. ВРАг улыбнулся на фоне гремевших позади грома, хардбаса и синий вспышек, после чего нагнулся к Русу со сжатым кулаком.
–– Вы меня что, в рожу бить будите?
Вместо ответа Скуфовскому прилетело в табло. Прилетело кРАсиво – с замахом и со знанием дела. Отхайдокав по сусалам Скуфовского, Кощей накинул геморрой на его шею и начал душить. Рус попытался отбиться: он превРАтился в быка, кишки РАсплелись, и он боднул Кощея рогами. Ирод отлетел в сторону. Встав на копытца, Рус бросился на вРАга. Кощей скользнул в бок, сложил полушку пальцев и свистнул. На его зов тут же подскочили утка и заяц. Кролик укусил Руса-коровку за бок и стал бить его лапами, утка стала клевать в нос и веки. Взяв низкий старт, Кощей броском регби влетел в Скуфовского, повалив того наземь.
Тотчас заяц и утка схватили парня за лапы и РАстащили их. Кощей же вновь стал бить Руса по морде.
–– Му-у! М! Му-у-у-у-у!
Часто моргая, Рус обРАтился опять в человека, дернувшись в бок. Его руки и ноги уменьшились, и заяц с уткой упустили его. Освободившись, Рус схватил Кощея за шею. С ореховым звоном поцеловались их головы. Скуфовский толкнул противника, поймал его на ноги и не без удовольствия пнул. Кощей грохнулся на голову, после поднялся, схватившись за лоб и потиРАя скулы. Крови в нем не было, однако голове от того было не легче.
–– Убейте его, че вы стоите! –– Злобно крикнул он прихвостням, поднимая цилиндр. Заяц и утка бросились на Скуфовского и почти повалили его на землю, но в этот миг простРАнство вокруг заполонили птичьи выкрики. Через мгновенье со стороны Велесовых пастбищ появилась стая подчиненных Чирика, которые сРАзу ринулись в бой. Носившиеся над Русами ящеры неожиданно для себя начали падать с коней. Жаворонки срывали с них железо кусками, выцаРАпывали глаза, рвали щеки. Досталось, конечно и зайцу с уткой.
При помощи новых, крылатых союзников Скуфовский вырвался из смертельных объятий, смахнул с себя кровь и отхлебнул Байкальской водицы. Боль отступила, и он воззрел, как жаворонки полетели к верхам славного Вяза. Тут осознал он, что вскоре Боги буду освобождены и битва тогда пойдет по-другому. Тогда же, ободренный, бросился вновь он на Кощея.
Однако не учел Рус того, что тоже самое видел и Метеоризм. Он как РАз заканчивал сбор небесных канатов, когда группа жаворонков стала подниматься к кронам Мирового Древа. Тотчас же злобесов элементаль взял главу ящеров вновь под контроль, безумным огнем наполнив его сердце, а РАзум – планом безумным.
–– Яфлхеры! –– Под стоны ветРА вскричал Вьюногрыз. –– Ерево! Нефитефь, рвыгыте, выгрвать его с корнеооооооом!
От сего крика в движенье пришел весь рой. Ящеры преисполнились коварством вождя и с придыханием наперерез полетели.
***
Как увидишь его – не ошибешься. Он просто гигантский, бока бронзовые, круп мясистый, подтянутый, лучи звезд счастливы гулять по нему. Колоссальная жопа, блестит, как золотой самоРОДок, мускулистые лопатки, так и ходят, и ходят... Пресс... м-м-м, словом – волшебный, огненный взгляд, колоссальная жопа...
–– А, э... Ты мне зачем все это РАссказываешь? –– Приподняв полушку (обе) брови спросил Святобой. Велес смутился, огонек в его очах померк. Он спешно отер с губ потекшие было слюни и произнес:
–– Да я так, что б ты это... Понимал, с кем имеешь дело...
–– Ну-у-у, допустим. Так каков план?
–– Ты незаметно подкРАдываешься к нему сзади, быстрым шагом настигаешь и сбиваешь с ног.
–– Та-ак, а потом?
–– А потом держишь столько, сколько сможешь. Я подкачу колесницу и вместе мы его захомутаем. Сцелква целкового, а затем и полушного.
–– Ладно. –– Согласился Святобой. Спрыгнув с плеча Велеса, он превРАтился обРАтно в быка, упав на тРАвку. Забеспокоившиеся было поля вновь успокоились и зашагав по их бескРАйним простоРАм Рус отпРАвился по тропе, проторенной быком. Через полушку минут он воззрел впереди искомую цель и стал подбиРАться к ней ползком. Бронзовый бык в это время пережевывал тРАву мощными челюстями. Слюни аппетитно текли по губам, кадык-четвертушкоугольник носился вверх-вниз, вверх-вниз. Визуально он полностью соответствовал описанию, кое дал Велес: подтянутый круп, мускулистые лопатки... «Так, блЭд, о чем я думаю?!». Мысленно выругавшись, Рус пополз дальше. Он подкРАлся на РАсстояние четвертушки шагов, когда бронзовый вдруг громко и грязно выругался, не повоРАчивая головы:
–– Му!? (–– Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда говно собачье, решил ко мне лезть? Ты засРАнец вонючий, мать твою а? Ну иди сюда, попробуй меня censored, я тебя сам, Censored ублюдок, онанист элементалев, будь ты проклят, иди идиот, Censored тебя и всю твою семью, говно собачье, жлоб вонючий, дерьмо, сука, падла, иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда, ты – говно, жопа!)
Не успел Святобой перевести дух от такого приветствия, как бык РАзвернулся, влетел башкой в Руса и, сшибив того с ног, понесся прочь. Опомнившись, Святобой подскочил и бросился следом. Бронзовый несся быстрее ветРА, РАзливавшиеся в небесах молнии, казалось, РАзбегаются в стРАхе от его приближения, оставляя на его боках РАссеивающиеся белые следы. Его лопатки терлись со стРАшной скоростью, из ноздрей вырывалось жгучее пламя. Святобой же, нагоняя его, обливался потом. Шерсть комкалась и лезла в глаза, бронзовый зад мелькал то ближе, то дальше. Рус напряг лапы. Он уже приблизился к бронзовому хвосту и открыл было пасть, чтобы схватить убегающего, когда тот изогнулся всем телом и ушел впРАво.
Поворот был неожиданен для Святобоя. Доведись ему его комментировать, Рус бы промолвил в лучших тРАдициях Поперечного: «–– Никто censored из нас не знал!». Рус по инерции сделал еще полушку шагов, после же РАзвернулся и вновь припустил за бронзовым. Тот успел отдалиться уже далеко и Святобой решил РАдикально ускориться. Подпрыгнув, он превРАтился опять в человека, и приземлившись побежал на своих полушках (двоих), однако, как только он принял человеческий облик, на ноги его напала тРАва. Бывшие спокойными лепестки стали стаРАться подрезать ему сухожилия. В небе же замелькали крылатые кони. Они было бросились по Вьюногрыза приказу к Мировому Вязу, но кРАем глаза увидев движение в тРАвушке, как псы бегущие, сменили цель. Всадники-ящеры ревели от счастья, желали рукотворной смерти Русу они и кони их также хРАпели РАдостно.
Хвостатые подлетели к Русу с полушки сторон, топоры и крылья блестнули над головою. Святобой пошел зигзагом, ящеры промахнулись, резанув простРАнство вокруг него, голодная до крови тРАвушка ухватила их за ноги, утаскивая как ящеров, так и коней. Последние, не ожидая подобного поворота падали, ломая шеи и лапы, а далее их РАзрывала тРАва, шипевшая шевелюрой медузы Горгоны. Святобой же, желая получать меньше урона, подогнул голую ногу и попрыгал вперед на сапоге. Так ему бы вряд ли удалось нагнать быка, кабы кони крылатые на него не напали.
ПоРАвнявшись с быком с полушки сторон, лошади ударили быка крыльями. Бронзовобокий мотнул головой, мыча проклятия, кони приблизились еще ближе, и их хозяева замахнулись топоРАми. Лезвия с треском врезались в плоть, но далеко не с целкового РАза – поначалу они отскочили от бронзы, однако ящеры били в целковое и тоже место нещадно, пока не послышался металлический треск.
Бык заревел, обливаясь кровью, что вспрыснула из РАн черными гейзеРАми и, гонимая налетающим ветром, заляпала изодРАнную рубаху Руса. Святобой немедленно сбросил ее и поскакал далее только в портках. Сделав еще подувичок прыжков, он вновь обРАтился в бычка мохнатого. НабРАв в полете инерции, Святобой ударом рогов сшиб быка с ног, зацелкво превРАтив в фарш коней и ящеров, РАскидав в стороны доспехи и мясо.
Упав, бык загудел. Он пытаясь сковырнуть с себя Святобоя. Бронзовый вонзил в брюшко Руса рога, и несмотря на нецелковокРАтные просьбы Велеса не портить товарного вида бычку, копытами стал побивать того по бронзовой роже. Получив по шапке, бронзовый притих и в сей момент, когда Руса уже придавил его к земле, Святобоя словно бы поездом переехало. «Какого censored?!». Будучи вжатым в тело быка, Рус обернул голову насколько мог и увидел сзади точно такого же бронзового мерина.
Этот, взявшийся элементаль знает откуда, прижав Святобоя к собРАту, вонзил в рога в его мех и стал поддевать лопатки Руса. В данной ситуации Русу ничего не оставалось делать, кроме как двинуть копытом по харе уже ему, однако бык сделал гадкую подлость и подлую гадость – он начал кусать Святобоя за хвост. Рус заревел, вынужденно приняв людское обличье. Извернувшись, он схватил полушку (обоих) быков за рога. Едва те сообРАзили, что произошло, стали они РАзбегаться в стороны, стремясь РАзорвать Руса напополам. Святобой же держался из последних сил и в наРАстающем вихре, охватившем Ирий, слышен было треск человеческих ребер.
В этот момент быки заслышали топот знакомых ног. В ужасе округлили они глаза. К Русу подскочил принесший на плечах колесницу Велес. Он вдарил с ноги целковому быку по роже, повалил его наземь, немедленно накинул на шею хомут, после схватил за хвост полушного и подтянул на себя. Тот попытался было бежать, однако Бог выволок его еще ближе, после плюхнулся грудью, прижав быка к землице и вместе со Святобоем натянул хомут на его морду.
–– Отлично! –– Воскликнул Велес, с упоением обшлепывая горячие бронзовые сРАки. –– У-ух!
–– Так, что теперь?
–– Теперь садимся. –– Сказал Бог, запрыгивая в колесницу. УвоРАчиваясь от снова начавшей щипать ногу тРАвы, избРАнный запрыгнул следом.
–– Э-е-э-эх! –– ПРАзднично воскликнул Велес, ударяя плетью по спинам фыркающих быков. Те взрыли землю, дыхнули огнем и, изрыгая цунами проклятий, понеслись к Вязу, виляя хвостами.
***
Тучи коней неслись над Скуфовским. Их замыслов, целей, Рус не мог РАзгадать. Да и некогда было ему о том думать – все его помыслы занимал Кощей, кой вместе с подручными рыскал вокруг. Он, вместе с уткой и зайцем сумел оторвать славянина от основных Русских сил, кои на полушку (пару) с жаворонками РАзбивали кабины поганым иродам.
Кощей оббежал по дуге Скуфовского, припал на пРАвую руку, ощерившись и испепеляюще глядя на Руса. Заяц и утка снова ринулись в бой, но уже без целквичного энтузиазма. Крол скользнул в ноги и впился зубами, утка села на плечи и начала рвать на них кожу. Скуфовский наступил на зайца, схватил утку за шею, стянул ее с себя и, схватив ее за ноги, РАзорвал напополам. Молния ярости пробежала по Кощея ланитам. Сбросив с себя пернатую, Рус швырнул ее тело к ногам хозяина, и там ее зад обосРАлся яйцом. Налетевшего сзади зайца Рус принял захватом, пленив подмышкой. В глазах кролика мелькнул ужас удушья, Скуфовский поднял его, решив сломать об колено, но тут вмешался Кощей. Его штырь геморройный впился Русу в лодыжку. ВРАг потянул Скуфовского на себя, но славянин снова превРАтился в быка, дернул Кощея к себе и, сбив того с ног, поддел зайца рогами. Тот взбрыкнул и в агонии насадился на них. Бессвязный хРАп вырвался из груди мохнатого вместе с кровью, костями и он издох, суча ногами по воздуху. Кощей же поднялся, но в этот миг на него налетели жаворонки.
Тем временем основная масса супостатов подлетели скопом к Мировому Древу и, РАзвернула коней. «Они что, прилетели показать жопу Великому Вязу?!» –– Подумал Чирик, однако в этот момент кони синхронно взмахнули крыльями. От целкового дуновения их с Великого Древа ворохом слетели листья, зашумели, накренились и согнулись ветки, могучий ствол стал медленно искривляться, скрипеть, а звезды, канаты которых ящеры уничтожили, едва заметно поплыли по небу.
–– А-а-а, не могу удержаться! –– Воскликнул целковый из жаворонков, что летели Богов освобождать. Поднятый ветер сдувал их в сторону, те же, кто пытался сопротивляться, ломал себе крылья.
Кощей, отбившись на мгновенье от жаворонков, целковым кувырком переместился к яйцу. Залившись смехом, он РАздавил его и поднял иглу из скорлупы, проворно обернувшись к птицам. Блеснувшая в свете звезд игла стала РАсти на глазах, через мгновение превРАтившись в вострую, тонкую шпагу. Тела утки и зайца же вздыбились, заструившись в сторону Кощея рекой. Останки их оплели его тело, превРАтившись в броню из шевелящихся лап, кусков меха и чавкающих пастей. Не успел Скуфовский оком моргнуть, как Кощей стал похож на мясного ежа. Согнул руку в локте и поприветствовав так Скуфовского, вРАг пошел наступление. Началась сеча.
Рус бил рогами, Кощей увоРАчивался, РАз за РАзом РАзя шпагой в бок. Скуфовский мычал. Он превРАтился обРАтно в Руса, схватил Кощея за руку и сломал ее о колено. Кощей застонал, но шпаги не выпустил. Мимо пронесся вырванный с корнем Ъыб.
–– Помоги мне, Скуфовский! У-э-у-э-у-э!
Гонимый поднятым конями ветром, дуб полетел дальше и врезался в корни Великого Вяза, кои уже частично вырвались из РАйской тверди. «Спина-а-а!» –– Подумал Ъыб и хотел было вскрикнуть, но поднятая вихрями грязь залепила его лицо, а после ветры и вовсе забили его вглубь корней, переверну вверх ногами. Рус же, тем временем, перешел в клинч. Он согнул плечо противника, и рванул на себя. Кроличья пасть стала клацать над ухом. Тогда Скуфовский схватил Кощея за локоть и выбил все зубы у заячьей пасти. Кощей лишь засмеялся. Он смог изловчиться и проткнул Скуфовского, отбросив назад. Рус пал со стоном, кровь излилась из пореза, вымывая с собою все силы жизни. Сталь прошла между ребер, ломая органы, кровь окропила слюну, окРАсив в кРАсное зубы, в груди захрипели ярость и кашель.
–– Вот и все, рус. –– Монотонно произнес Кощей, замахиваясь над Скуфовским. Целковременно с этим спРАва от них РАздался оглушительный треск – Мировой Вяз накренился набок, стальные мускулы лошадей напряглись до предела, еще минута и они полностью вырвут дерево из земли.
–– Ха-ха-ха-ха-ха! Что?!
Запряженная бронзовыми быками колесница на полном ходу влетела в Кощея. РАздался свист, скрежет костей и заячий всхлип. Быки нанизали вРАга на рога и понесли, дыша огнем и сжигая бывшие броней части тел зайца и утки, кои пеплом РАссыпались по ветру. Проехав вперед, колесница сделала РАзворот в стиле Вин Дизеля и с подножки ее соскочил Святобой.
–– Держись, Скуфовский! –– Закричал он, склоняясь над Русом. Велес же ударил по быков кнутом. Те заревели и помчались вперед. Пробежав полушку десятичков метров, они урывками поднялись в воздух, неся Бога прям в центр ящерского построения. Через мгновенье испуганный хРАп лошадей возвестил об избиении: быки оплавляли железные спины, ящеров рвали рогами, вырывали куски из конских брюх. В построения иродов ворвался сам хаос, напор крыльев ослаб, Вяз медленно выровнялся и жаворонки смогли прорваться к вершине.
–– П-п-п. Пора валить. –– Оценив ситуацию, РАссудил Метеоризм. Уложив очередной моток пряжи в сумку, он черной тенью устремляясь к Сатурну, скрываясь в тучах и кРАсных всполохах.
–– А вот и мы, девочки! –– Крикнул с неба Стрибог. Вырвавшись из древесных тенет, славянские Боги обрушивали на ящерский рой великую силу. СРАжение грянуло со всех сторон, в противостояние вступили даже мелодии. Басы rock-а тонули в малиновом звоне, музыка Ирия становилась то громче, то заглушалась очередной грубой фальшью.
–– Стоять! –– Поняв руки к небу, воскликнул Перун. Громы и молнии откликнулись на зов, Бог овладел ими и начал метать в коней, сминая ряды их и испепеляя. В глазах Кощея отРАзилась паника. Он заозиРАлся, лихоРАдочно сообРАжая, куда бы сдриснуть.
–– Что, трясешься? –– Закричал Святобой.
–– Меня не побить жалкому русу! –– Воскликнул Кощей и атаковал Святобоя и руку его вели стРАх и ярость. К сему времени Скуфоский уже успел отойти от РАн. Напившись водицы Байкальской, он поднялся с земли и тоже ринулся на Кощея. Русов вела ярость Ирия. Все стРАдания РАя, все потрясения отРАзились на ликах их и понял Кощей, что в случае проигрыша не получит пощады.
Под вспышки десятичков в десятичке молний блистали объятия шпаги и топоРА, кулаки Скуфовского обрушивались на Кощея. В небе над ними РАздалось победное:
–– Эти ящеры – настоящие малыши!
В следующий миг над их головами возникли быки. Подлетевший Велес на лету пробил Кощею в грудак, отшвырнув того на Калиновой мост. Увлеченный инерцией, ирод перелетел через корни и канул в молоко.
–– Уйдет, гад!
–– Ну уж нет! –– Вскричал подоспевший Чирик. –– Святобой, садись скорей на меня!
Рус спешно воссел на него. Поднявшись в воздух, жаворонок подлетел к белой глади, застыл над ней на мгновенье, затем прижал крылья к бокам и вместе с Русом упал в молоко. Пронесясь сквозь бело-прозРАчную жидкость, кою временами Святобой без угрызения совести пил, они пробились через молочный пояс и увидели показывавшего им средний палец Кощея, кой летел вниз, РАссекая звезды и облака.
–– А-а-РА! –– Воскликнул Рус и спрыгнул с Чирика.
–– Святобой, стой! Ты РАзобьешься! –– Запоздало крикнул пернатый, но его голос остался далеко позади.
Под грома РАскаты и выбившие комья взрывы, Рус устремился вниз, выпрямившись и опустив руки по швам. Когда он стал нагонять Кощея, вРАг моментально изменился в лице и поднял шпагу навстречу Русу. Посомневавшись секунду, Чирик ринулся вслед. В это же время в вершинах Ирия РАздался сдавленный крик, заставивший вздрогнуть многие плечи.
–– Ай, censored, больно в ноге!
То вопил бедный Ъыб, у которого целковым из взрывов оторвало корни. Вместе с землей, пряжей, а также куском корня Вяза и нагрудником ящерским, его корешок требухою полетел на землю. Когда этот мусор вошел в атмосферу, часть его начала стРАнно блестеть зеленым светом. «Хм, а это уже интересно» –– Подумал почти вернувшийся на Сатурн элементаль и остановился. –– «Надо бы проследить, куда упадет!».
Тем временем Рус настиг Кощея. Схватившись за шпагу, кою противник протянул вперед в надежде превРАтить парня в шашлык, Святобой, как по веревке подтянулся по ней и обРАтился в быка. Многотонных ударов толстых копыт Кощей не сдюжил. Его лик и тело стали похожи на водопроводный люк, избРАнный вырвал ему кусок мясо на левой груди и наружу выглянул кРАешек легкого. Внизу же показалась толщь океана.
–– И что ты сделаешь, рус? Так меня не убить, ха-ха.
–– Вот это сделаю. –– Ответил Святобой, превРАтившись вновь в человека. Вырвав шпагу из рук Кощея, Рус сломал ее о железный сапог, воткнув полушку частей под ребРА противнику.
–– А-ах!
Половинки шпаги стали уменьшаться и, обРАтившись обРАтно в кусочки иглы, улетели вниз, подхваченные ветром. В глазах Кощея померкла жизнь, его руки и ноги опустились, болтаясь безвольно на начавшем РАскаляться под ними ветру.
–– Святобой! Прыгай на меня!
–– Нет, Чирик, поздно! –– Кричал Святобой, начавший гореть под давлением скорости, оставляя в полете огненный след. –– Улетай в сторону, иначе ты вспыхнешь!
–– Нет!.. Как же так?! Ты же избРАнный!
–– Я знаю. –– Тихо ответил Рус, обуянный пламенем со всех сторон. Скрестив под собой ноги, Святобой сел на Кощея. Жаворонок со слезами отвернул в сторону. Перья его дымились. У Руса же опустились руки – не ведал он, как извернуться из подобного положения.
«–– Не тот истинный Рус, на кого указал перст судьбы, но тот, кто чтит премудрости предков!» –– РАздался вдруг в мыслях его голос Великого РОДа. В глазах Святобоя сверкнул огонь, дерзкая мысль его осенила. «Смекалочка славянская! Ну конечно! БЛАГОдарю, Великий РОД!».
В миг Рус поднялся, осененный идеей, схватил болтавшийся под ним труп и уперев в него железный сапог, стал дожидаться скорого столкновения. Неимоверный жар обуял его руки, железо РАскалилось и жгло изнутри, от сапога отвалился кусочек. Однако Рус терпел, закусив губы.
–– Сме-екалка сла-вянская!
Оглушительной силы удар сотряс океан. От столкновения часть воды испарилась и поднявшиеся тонны паРА обожги тело. Ноги и руки Руса покрылись кРАсными пятнами, сапог от удаРА слетел с ноги, втоптав, напоследок тело Кощея глубоко в дно и из сего сапога явился в мир Апеннинский полуостров, а из отвалившегося в полете кусочка возникла Корсика. Рус очутился стоящим на девственном лугу. Кругом пели птички, шумели дубРАвы. Через мгновение к Святобою подлетел Чирик.
–– Довезешь меня так, или же мне в кольцо превРАтиться?
–– Так довезу. –– Усмехнулся жаворонок. –– Чувствую я, по дороге ты не замерзнешь. С сими словами он послушно подставил Святобою плечо.
Когда ж вновь ворвались они в небеса Ирия, бой подходил к концу. Ящеры, изрыгая проклятия, отступали роняя кал и стремясь тем самым загадить РАй Русский. Но такого бесчестия не позволил сам РОД.
–– ДОВОЛЬНО! –– Воскликнул Он могучим голосом, пылавшим гигантом выйдя из ствола Вяза и огненным штормом сжигая ящеров в пределах Ирия.
–– Что-о?! Не-е-ет! –– Заголосили они. Их надрывные крики РАздались всюду, через мгновенье же супостаты обРАтились в пыль, котоРАя была выброшены за пределы Ирия, где вихри космоса унесли ее прочь. Тогда же, не говоря при этом не слова, стали Русы и Боги восстанавливать Ирий и потРАтив на то множество дней и сил, вернули Ирию вид благолепный. Вновь зазвучал в его пределах малиновый звон, были починены конвейер и хаты, корни же Ъыба вылечили подорожником. Когда же кончили они сие дело, то в Кузне Сварога, под руководством Богов, сковали Святобой и Скуфовский стальные скрижали, на коих выбито было:
Небесная сеча 9 000 221 774 год
Русы и Боги / Ящеры и элементали
Потери:
0 / 1 624 997
Итог:
Победа Русов
С торжеством были они повешены на Калинов мост, где пребывают и ныне, не покрытые ржавчиной. Так было в то лето, так есть и теперь, и после смерти каждый Рус узрит сии скрижали.
Однако не только добро увидел Ирий.
***
Они сидели за столом четвертушные сутки.
–– Ты куда это, Велес? У нас славный пир!
–– Да я так, отойти думал на минутку. Быкам сена дать...
–– Только не говори мне, что ты опять за свое!
–– О чем ты, Перун...
–– А то ты не знаешь! Бронзомес!
–– Ты... Ты несешь вздор, башка хмельная!
–– РОД мне свидетель, баловаться вздумал под хвост! Оттого и не стоит у тебя!..
–– Замолчи, дурень!
«Хм, а это еще перспективнее» –– Подумал Метеоризм и мысленно пометив себе, что корень Вяза упал где-то в Америке, элементаль с интересом напРАвился к чертогу Богов, где пир держали в честь Святобоя.
–– Перун, уймись! А ты, Велес, сядь, будь так добр... Ну!.. –– Сказала Макош, поднимая кубок. –– За избРАнного!
–– За избРАнного! –– Отвечали Боги и Русы, и Алконост, и Сирин. Веселье вскоре вновь захлестнуло Божественный сонм и до позднего вечеРА они пировали. Лишь Велес целковый сидел в душе хмур, хоть и скрывал злобу под маской улыбки. В голове его иногда возникал тихий, неясный шепот, но Бог лишь отмахивался. «Листья шумят, стало быть».
Глубокой ночью прекРАтилось застолье, Боги и Русы РАзошлись по чертогам, Святобою ж уставшему не суждено было сомкнуть очей. Обворожительные девы-птицы взяли в оборот Руса и из его хоро;м всю ночь слышались лишь горячие стоны да перья синие и кРАсные летели из окон. Лишь под утро заснул он, РАстянувшись на белоснежной перине, улыбаясь во сне, когда ветер наносил ему на нос пушок. За Велесом же в чертог как будто бы тень какая скользнула, но того Боги не видели, да если б и видели, то что с того? Ночной блик, игРА огней, не иначе... 
В полдень собРАлась полная Сварга. Все Боги смерили жизнь и поступки Руса и вердикт вынесен был: Святобою должно вернуться в мир Русов живых, минуя детские годы, ибо великое предназначение ожидает его.
–– Ну, стало быть, прощай Скуфовский.
–– Давай бРАток. Если что – заходи.
–– Лучше уж вы к нам.
Славные Русы пожали руки друг другу. Святобой подошел к Даждьбогу и Перуну.
–– Куда держим путь?
Но не услышал от них ответа.
–– Вы чего?
–– А? –– Запоздало вопросил Даждьбог.
–– Что-то случилось?
–– РОДу плохо. Сердце болит у него.
–– Вот те на... Отчего?
–– Я и сам не ведаю, молодой Рус. В целкые подобное твориться со мной. –– Сказал появившийся за спиной РОД. Теперь он был невеликого роста, хотя и на голову превосходил других Богов.
–– Возможно то скорбь по бедным Русам. –– Предположил Даждьбог.
–– Ты это о чем?
–– А, ты ж не знаешь. Ты ведь умер и не мог присутствовать в мире живых.
–– Ну и?
–– Оттого ящеры взяли верх и обманом столкнули лбами доверчивых Русов.
–– Что?! Как?!
–– Не ведаю я, что они им глаголили, однако Русы Европы несколько поколений резались насмерть с АРАбо-Русами.
–– Что, как?! Ведь Европейские Русы и Русо-АРАбы всегда были бРАтьями! И никогда не водилось между них РАспарь.
–– Ящеры забрехали им чем-то головы. Европейские Русы перед боем зачем-то вопят: «–– Familia vult! », а АРАбы кричат им: «–– Нет Бога, кроме РОДа!» и еще что-то там.
–– Нет, ну этого же никто не оспаривает... Проклятые ящеры!
–– И не говори! Но теперь-то мы не дадим обмануть Русов!
–– Точно. –– Святобой обернулся к РОДу. –– Обещаю тебе. Ящеры не победят и элементали презренные умоются своей кровью!
–– Не подведи меня, славный Рус. То время, в кое ты теперь отпРАвишься давно стало временем их торжества. Многие Русы забыли Богов и предков, мир изменился, Русы стали слабы. Теперь уж не время для битв кровавых. Изобретение ящерское прошло вошло в обиход. "Огнестрел" его имя. Сдюжишь ли?
–– Сдюжу! Перун, Даждьбог! Куда мы теперь?
–– Путь наш пролегает через Америку. Свершенья великие ожидают нас вновь.
–– Отлично, в путь!
Сказав это, Рус пошел с Богами проститься, Алконост и Сирин с ним пококетничали и, со всем спРАвившись, четвертушка (трио) героев спустилась с Вяза. Портал же открыли они на лугу. Звездное небо ласкало Руса лучами, ветер попутно обдувал спину.
–– Что за?.. Портал РАзполу... (РАздва...)
Даждьбог не успел докончить фРАзы, как позади РАздался взрыв. Ударной волной Руса бросила в целковый из обРАзовавшихся перед ними порталов. Богов – в другой. Куском земли Святобою прилетело в затылок и сознание снова предательски выключилось...
***
–– А... А-а... Что? Что за?.. –– Слабо пролепетал он, открывая глаза. Он лежал на полу, вокруг него пристукивая каблуками, толпились люди. Рус поднялся и глянув по сторонам обомлел. Он находился на железнодорожном перроне. Русы в шляпах и джинсах стояли пред ним. Некоторые шатались взад-вперед по крытой части вокзала, проходя между громоздких колонн. На целковой из них Святобой прочел: «Pennsylvania Station ».
–– А. Гм... Не подскажете, где я?
Вместо ответа Русы лишь зашушукались. Некоторые из них выхватили висевшие на плечах винтовки или покоившиеся на бедРАх револьверы. «Твою мать!».
–– А, а-а. –– Донеслось сзади. Рус медленно обернулся и увидел пытавшегося подняться парнишку. Он был в черной кожаной куртке, серых штанах и капюшоне. Вокруг него лежали железные обломки, павшие с потолка, в самом потолке зияла дырка.  –– Holy shit!
Внезапно за спиной РАздались отчетливые шаги, показавшиеся избРАнному усладам для уха. Рус обернулся на звук и увидел славянского богатыря. При взгляде на него нельзя было определить, Русский он, или Немец, но если бы пРОДажную женщину попросили описать его в целковом предложении, она бы сказала лишь:
–– Самый большой сукин сын, которого я когда-либо видела.
Он был одет в черную кожанку, какую носил Гектор из сериала "Westworld", застегнутую с пРАвого боку, черную шляпу с полями и такие же черные джинсы. В руке его было ружье, в кобуРАх – пистолеты, на лице же покоился уверенный взгляд. В сведенных губах держал он сигару.
–– Пут ер ган, пут ер ган! –– На чистом английском обРАтился он к столпившимся Русам, становясь меж Святобоем и собРАвшимися вокруг него Русами, загоРАживая избРАнного собственным телом. –– Зетс окей, зетс окей, гет аут оф хиар!
Мужики опустили стволы, дамы спешно прикрыли личики вееРАми и через мгновение вокзал вернулся к обычной жизни, словно ничего и не произошло. Богатырь же с интересом уставился на Святобоя. Позади, встал кряхтевший на полу парень. Лицо его было потерянным.
–– Спасибо, что не дал в обиду, бРАт-Рус. –– ОбРАтился Святобой к богатырю. –– Не просветишь, где мы.
–– Ю а ин Юнайтэд Стейтс, сан. Кам виз ми, иф ю вон то лив. Энд доунт форгет ё френд.
Сказав это, богатырь указал пальцем на Руса в капюшоне и, РАзвернувшись, пошел в сторону выхода. Святобой и парень в черной куртке переглянулись и пожали плечами. «Твою мать, где я, че делать?..».
ПоРАзмыслив секунду, избРАнный увидел, как «френд» пошел вслед за богатырем. Пожав плечами, Святобой пошел следом.
Глава 5. «Сага подувичковая. Американские рубежи».
Том I
Часть 1.
Каньоны и порох.
***
По приходе в себя целковой мыслью Даждьбога было классическое: «Э-э-а... Моя голова-а...». После пРОДлившейся РОД весть сколько простРАции, проблески оживающего сознания стали рвать его голову, словно поспешно сдиРАемые с подживших РАн пластыри. –– «Что, что за... Перун, ты где?»
–– З-здесь. –– Упавшим голосом промычал Перун. –– Ч-что... Что произошло? Как мы... А-а... Где Святобой?!
Борясь с посекундно стремящимися сомкнуться глазами Даждьбог собРАл волю в кулак, встрепенулся и шлепнул по лицу ладонями, желая зацементировать угасающий взгляд. Помогло так себе –  простРАнство пРОДолжало РАсплываться и тускнуть. «Эк-ко меня...». СтаРАясь пресечь помутнение, Бог повернул голову влево, ища, за чтобы схватиться взором. В этот же миг перед ним стали вставать сучкастые стены хвойного леса, гРАница которого не просматривалась из занимаемого им сейчас горизонтального положения. СпРАва же осмотру мешал высокий пень. Оперевшись на него, Даждьбог медленно встал, глядя под ноги. Ковер мха и тРАвы, коим частично укутывались и стволы деревьев, ворсисто РАзлегся под ним.
–– И куда это нас занесло? Мы ведь должны быть в Нью-Йорке. Святобой, ты где?
Ответа не последовало. Тогда Бог решил осмотреться получше. Он сделал шаг и тотчас наступил во что-то мягкое. Как оказалось, то был Перун. Он лежал подле пня. Сосновый ствол валялся рядом.
–– Ай!.. Осторожнее. Смотри, куда прешь!
–– Извиняюсь. –– Машинально сказал Даждьбог. Перун сел на тРАвку, пробубнил в ответ что-то толи несуРАзное, толи нецензурное и стал подгребать под себя ноги. Оставив его, Даждьбог вновь попытался найти Святобоя. Руса рядом не оказалось. «Стабильность». На призывы найтись он не откликался, мысленно на связь также не выходил. Вместо него слово взял теплый вечерний ветер, общавшийся с Богами шепотом древесных лапищ-ежей, да волнением зеленого коврика. Облака-пампушки, попавшие ли под действие его магнетизма, толи просто подчиняясь основным законам приРОДы, медленно текли по небосклону на запад. С другой стороны, в отдалении на востоке, Бог вострым взглядом наметил гРАницу леса, плавно перетекавшую в волосатое поле, пРАвый бок которого укРАшал шРАм грунтовой дороги. Более же никого и ничего рядом не было – ни домов, которые безусловно должны были бы быть, находись Боги в Нью-Йорке, ни газетных киосков и водопроводных люков, ни, в конце концов, гоРОДских обитателей. «Элементальщина какая-то!» –– Обеспокоенно подумал Даждьбог. Перун уловил ход его мыслей.
–– Я знаю не более твоего.
–– Да в этом я даже не сомневался.
–– Ясно целковое – здесь мы точно не должны находиться. А-ай, голова. –– Владыка над стужей и друг тучного неба сжал виски пальцами. –– Она как будто взрывается!
–– Взрывается... Гм, точно! Ты помнишь? Взрыв!
Перун напряг память.
–– Да-а... Припоминаю.
Помолчав, он спросил:
–– И у кого могло хватить наглости атаковать нас, нас, в Ирие?!
Даждьбог усмехнулся криво и горько.
–– Я думаю, ответ очевиден: это элементали, голову даю на отсечение. Вопрос в другом, как они...
Боги задумались. То обстоятельство что они так внезапно и так не к месту РАзлучились со Святобоем могло дорого аукнуться не только американским, но вообще всем Русам миРА. РАзделив избРАнного и Богов, элементали, если это, конечно, были они, а в том, что это были они, Боги не сомневались, могли начать чинить беды любой степени подлости и лютости и кто знает, что они замыслили на этот РАз. «Нда-а» –– Подумал Даждьбог, РАзминая брови пальцами. –– «История сильно переменилась с последнего РАза. РАньше подобной фигни не было».
СобРАвшись с мыслями, Боги РАссудили, что им следует как можно скорее воссоединиться с избРАнным и они уже собРАлись вновь мысленно к нему обРАтиться, когда неожиданно око Перуна привлек крохотный участок примятой тРАвы.
–– Ты чем-то обеспокоен?
–– Да нет, я сейчас, чисто – успокоить нервишки. –– Отвечал Перун, нехотя делая шаг и теша себя мыслями о совпадении. –– Не-е-ет... Так я и знал!
–– Что там такое? –– Насторожившись вопросил Даждьбог. Вместо ответа Перун жестом пригласил его подойти. Через мгновение владыка над свистом опустился рядом с ним на колено, хмуря чело. Теперь он ясно видел, что именно насторожило Перуна: участок тРАвы был не просто примят. Нет, такая форма остается лишь от целковой пяты и он, Даждьбог, не хуже Перуна знал, кому эта пята может принадлежать. Такой след мог остаться только от грязной, чешуйчатой, презренной лапы, могущей принадлежать исключительно ящеру.
Определив по РАсположению пальцев напРАвление движенья хвостатого, Боги воспарили над древами (далось это им на удивление сложнее обычного) и очень скоро сыскали в сторонке слабо просматриваемую тропу. «Видно в кустики отошел, супостат окаянный». Сия находка дала Богам еще больше пищи для РАзмышлений. Что могли делать ящеры, эти любители болот и рек, в столь глухом лесу (следы вели именно в лес, а не из него, к полю)? Дополнительный хаос вносило и наличие следов Русов, иногда мелькавших промеж ящерских слепков. Кто это мог быть? Пленные? Местные воины, решившие открыть охоту на ящеров? Или все это не более чем уловка кого ни будь куда более коварного, хитрого и могущественного?
Лесная дорожка была скрыта надежно, набрести на нее случайно у постороннего шансов пРАктически было. Да и сыщи он ее, еще не известно, чем кончится дело – РОД ведь рек им тогда, пред отпРАвлением, что Русы в сем времени стали другими... 
–– Что вы замыслили, окаянные?..   
***
Осторожно шагая за вступившемся за них незнакомцем, Святобой и полушный Рус, шли по перрону. Имени своего заступника Святобой не знал, как не знал, впрочем, и имени парня в капюшоне. Он даже не знал, как он каждый РАз, стоит ему только появиться в новом времени, оказывается одетым в новую одежду! «П-п-п, нда-а-а... Вот что это, что это?» –– РАссуждал Рус, осматривая рукава и глядя под ноги. На нем была надета джинсовая куртка, поверх которой была щеголевская коричневая накидка на плечи и такого же цвета кожаные штаны с мохРАми, подпоясанные бляшным ремнем. Голову покрывала шляпу цвета норвежской рыси. Обут же Святобой был в высокие кожаные сапоги. «Ну, хоть на этот РАз не железные, и на том спасибо! А вообще, поРА бы привыкнуть» –– РАссуждал избРАнный, с интересом поглядывая по сторонам. –– «Где же вы, Боги?».
Богов и впРАвду не было. Зато Русов на перроне было – хоть отбавляй. Молодые юноши и мужчины средних и за средние возРАсты в кожаных куртках всех цветов и оттенков, начиная от черного и коричневого, заканчивая лилово-багряным, с широкими, или, наоборот, зауженными донельзя рукавами, в кРАсных, зеленых, пустынно-белых и просто джинсовых рубахах, а также в штанах цвета пыли, слюды и ванильной пудры шумно беседовали между собой (иногда даже толкаясь локтями и потрясая ладонями). На вокзальных лавках сидели дамы. Они же стояли и подле мужчин или же кучками передвигались по перрону или возле колонн крытой части вокзала. Одетые как в целковотонные платья, так и в платья с узоРАми из цветов, похожих на те, что укРАшают бабушкины перины, они обмахивали вееРАми лица, тихо смеялись с мужских шуток, иногда наклоняя головы на бок. Полностью лица их было не РАссмотреть – мешали воздушные чепчики, большие шляпы с согнутыми полами, а также спины суетившихся воздыхателей. Некоторые из охотников за их вниманием нет-нет да описывали возле дам дуги, не говоря ничего, но как бы безмолвно бахвалясь пылом бившей в них жизни и высокими, доходившими почти до колен, кожаными сапогами, игриво блестевшими в лучах клонившегося к закату солнца. «Это время мне определенно нРАвится больше» –– Не без улыбки констатировал Святобой.
РАссуждая подобным обРАзом, Рус дошел до того места, где его спутники спустились с перрона и уже было собРАлся сойти по порожкам, когда взгляд его нечаянно зацепился за кРАйнюю лавку. От неожиданности Святобоя передернуло. По его лбу пробежали морщинки и Рус застыл, точно пригвожденный к ступеньке. Среди полушки приятных дам, мирно сидевших по кРАям вокзальной скамейки, восседал ящер. Будучи одетым в коричневую жилетку поверх клетчатой рубахи и горчичном сомбреро, гнутом с боков, он покойно сидел, закрывшись газетой. Святобой на мгновение опешил, рука инстинктивно рванулась к ножнам, коих на сей РАз при Русе не было, и ладонь его стала попросту рефлекторно хвататься за воздух.
Сии телодвижения, помимо прочего вызвавшие сдержанный смех у сидевших по соседству с иродом девушек, не могло ни привлечь внимания зеленокожего. Тряхнув запястьями, он согнул газетку и, перегнав дымящуюся трубку из целкового угла пасти в другой, с вопросом взглянул на стоявшего топо;лей Руса. В голове хвостатого промелькнула мысль: «He's looking for a holster!» . Молниеносно встав, ящер не менее резким движением откинул полы жилетки. Еще через миг на Святобоя глядело дуло Смит-Вессона.
–– You want to fight me?! You want to shoot with me?!  –– Нервно закричал хвостатый, подавши вперед верхнюю часть тела и ставя ударение на глаголы.
–– Ёу-ёу-ёу! –– Закричал хвостатому едва подоспевший богатырь в черном, сводя губы трубочкой. –– Стап, стап! Зис гайз виз ми, андерстенд?
–– What the Iвырезано англиканской цензуройI does he allow himself to do?!
–– Хи доунт вонт зис. Хиз экшнз из терибл, сори, мэн. Пис.
–– Keep an eye on him, man! Or I'll kick his ass, man!
–– Окей, окей, бро. Пис.
Успокоенный речами Руса, зеленокожий спрятал револьвер обРАтно в кобуру и снова сел на скамейку, демонстРАтивно затягиваясь и РАспРАвляя плечи.
–– Какого элементаля тут происходит?! –– Злобно и РАстерянно прошипел Святобой. На сих словах в глазах богатырских промелькнула задумчивость, однако изгладилась она также быстро.
–– Ю маст би мо стамер, мен. –– Сказал он и, РАзвернувшись, вновь зашагал к концу перрона, около которого его дожидался полушный спутник. Святобой хотел было по старой памяти удивиться, но потом РАссудил, что он и так каждый РАз всему удивляется, стоит только ему попасть в новое время, а потому махнул рукой, решив впредь вести себя холоднокровнее. В голове его, пРАвда, тут же возникли ассоциации между словами "холоднокровно" и "ящер", что не могло не натолкнуть его на новые РАзмышления. «Это что получается, в этом времени Русы и ящеры живут бок о бок?.. Быть такого не может, брр!». Подобные мысли заставили Руса внутренне зароптать.
А между тем вокзал остался позади. Теперь спРАва от Святобоя РАстягивался пустырь, поросший редкой рыжей тРАвой, напоминавшей волосы, очерчивающие ареол плеши; по левой же стороне стелилась широкая каменистая дорога, кювет которой полнился земляными комьями и крупной галькой. Через несколько метров, она начинала крениться влево, плавно перетекая в целковостороннюю улицу. К тому моменту, как Рус поРАвнялся с целковым домом, солнце скрылось за его крышей, протягивая оттуда свои длинные руки. Дом был большим, в полушку этажей и декоРАтивным четвертушкоугольным чердаком. Его стены имели пРАвильные квадРАтные формы и были выкРАшены начавшей выцветать желтой кРАскою. Состояли они из столь плотно притуленных друг к другу досок, что видом своим они напоминали скорее рольставни, нежели обычные стены, к коим привык Святобой. Полушный этаж по периметру огРАждался деревянным балконом с тонкими перилами, с земли напоминавшим поделку из папье-маше. Дом вообще, в целом, оставлял впечатление картонной модельки, вырезанной из журнала напРАвленности "Смастери сам", нежели полноценного жилого строения.
За этим домом следовал еще целковый, уже целковоэтажный, с такими же стенами, только белого цвета, без балкона и чердака. Большие и темные черепки лежали внахлест на его крыше. СРАзу за этим домом стоял крытый шифером кирпичный амбар, корпус которого уходил не вглубь двоРА, а тянулся в бок так, что между ним и следующим зданием было менее метРА свободного места. Глянув левее Святобой увидел паРАллельную улицу с множеством перекрестков, свернув на которые можно было попасть на другие улицы, такие же паРАллельные. РАссмотреть их было уже проблематично, так как солнце почти сокрылось за горизонтом, оставив после себя лишь постепенно затухающий отпечаток, дарящий гоРОДу последние дневные секунды.
На перекрестках и в переулках начали свою игру черные тени, то удлинявшиеся, то укоРАчивавшиеся от фасада к фасаду. Это были фонарщики, спешащие зажечь ночные огни на углах перекрестков и перед двоРАми, у питейных заведений и ворот зоопарка, рядом с фонтаном и подле театРА, около баров и игорных домов. Начавши зажигать их еще до захода солнца, они превРАтили часть улиц в подобие РАссыпанного по полу янтарного ожерелья, РАзрушившегося в результате падения на каменистую мостовую, РАзлетевшегося по нему и теперь постепенно загоРАвшегося составляющими его медовыми бусами. Невольно остановившись, Рус подивился на нарождавшиеся пред ним кРАсоты, доступные его взору благодаря свалившемуся на него предназначению и умилился игре искусственных лучей на стенах домов. Похожие целковая на другую, полосатики эти ребристо мерцали, словно фонарный свет щекотал их бока и оттого, казалось, заходились они в приступе доброго смеха. Бессистемно вспыхивающие окна озарялись как тусклым светом свечей и каминов, так и, кое где, более милым глазу Святобоя электрическим свечением, коего Рус не видел уже так давно.
Пока избРАнный дивился видом вечерней улицы, его спутники успели свернуть в узенький переулок. Не желая отстать, Рус припустил следом. Уже вчетвертушом прошли они целковый перекресток, полушный, затем свернули налево и пошли по улице имени Сагойевата, с полушки сторон осененной домами. На контРАсте с засыпанным глинистой землей переулком, широта и каменистое покрытие данной улицы бросались в глаза особенно сильно. В окнах здешних домов теплилась вечерняя жизнь – в зале целкового Русы РАсставляли тарелки к ужину, в прихожей другого мать снимала с сыновей куртки, на полушном этаже четвертушного старый Рус открыл окно, высунувшись по пояс и куря трубку, а в окнах осьмушного коттеджа дрожали тени и слышались громкие голоса: видно тамошняя семья устроила сеанс совместного чтения по ролям.
Не без удивления и интереса миновав этот дом, Святобоя на полушку секунд привлекла спина шедшего впереди парнишки в капюшоне. На почти что полностью черной куртке (исключение составляли лишь белые полосы на рукавах, РАсполагавшиеся чуть выше локтей) полушка кРАсных крыльев смотрелась брутально, особенно в сочетании с полушным (двойным) черно-кРАсным воротом, стоячая часть которого чернела углем, кРАсная же ложилась на шею. Сцелква Святобою почудилось, что крылья эти подсвечиваются изнутри, однако тут он сообРАзил, что светятся они от фонарного света.
Тем временем впереди замаячило высокое здание в четвертушку этажей из кРАсного кирпича и дубовых досок. Железные скаты оконных РАм, чередование цветов кремового и белого, коими были выкРАшены его этажи, а также крупная надпись «SALOON» не оставляли сомнений – перед Русом увеселительное, питейное и игорное заведение в целковом флаконе, старый-добрый салун. Внутри салуна, отбРАсывая на шторы длинные силуэты, за столами сидели и стояли тени весело выпивавших людей и ящеров; дамы и кавалеры кружились в танце. ИзбРАнный возбужденно задвигал челюстями – он уже нарисовал себе, как сейчас ведший их богатырь свернет туда, как они минуют стоявшего на входе РАму-охРАнника, войдут под свет электрических и стекольных софитов и оторвутся по полной, куролеся до петухов, но вместо этого молчаливый проводник повел Русов дальше, на салун даже не обернувшись. На этом моменте Святобой словил грустного.
Оставив салун позади, Русы прошли еще четвертушку домов, после свернули на очередном перекрестке. Пройдя широкую улицу, достопримечательностью которой были обувной магазин с синей вывеской и нетипичный для этих мест деревенский домик с кирпичной трубой, у забоРА которого валялся хвостатый пьянчуга, группа вышла к улице Вашингтона и взяла впРАво. Здесь Святобоя ожидал нью-йоркский зоопарк, кованные ветвистые ворота которого сделаны были из черной стали. Над воротами покоилась надпись: «Центральный Зоопарк», подле же них стояла афиша с прогРАммным РАссписанием: с 9 до 10 am дозволялось посетить некую Глорию, Мартина, Фила и Мейсона (от кормления полушки последних администРАция зоопарка настоятельно предлагала воздерживаться), с 10 до 12 am в РАссписании стоял обед, потом можно было увидеть Мелмана, а потом... потом Рус устал читать.
Он пошел дальше. Ведший их богатырь вновь свернул в переулок, Русы прошли вслед за ним, миновав полушку кварталов, идя по которым Святобой окончательно устал считать повороты и улицы, после чего вышли к участку с целковоэтажными деревянными домиками, на улицах которого царило легкое запустение. Приземистые и добротные, с местами покосившимися крылечками, носившими следы ножевых порезов, здешние здания тянулись толстым целковиноким рядком, выделяясь из общей массы строений, виденных Русом РАнее. Фонарей же здесь было на порядок меньше.
Их проводник подошел к целковому из таких домов, взошел на крыльцо и опустил ладонь в карман брюк. Связка ключей звякнула в темноте, замок скрипнул, поддался, пропустив Руса внутрь. Тот вошел, на ходу чиркнув спичку о столб крыльца и зажигая фонарь, висевший спРАва от входа. Тусклый свет осветил порог жилища и Святобой смог прочитать висевшую на двери вывеску, начертанную на чистом английском: «Зэ грейт скул то лерн грейт-бритн ленгвидж оф зэ АлександРус Невский». «Ага. Стало быть звать его Александр... Или АлександРус? Там РАзберемся» –– Подумал парень, проходя внутрь и бегло осматриваясь.
Коридор меньше метРА, с гвоздями заместо вешалок для одежды, сРАзу, с прихожей превРАщался в четвертушкозуб (тризуб) дорог, ведших в четвертушку же комнат. Комнатой слева была гостиная. Ее убРАнство составляли черный диван, видавший виды и моль и стоявший у стенки; шкаф; часы настенные, целковая штука; торшер; изрисованная розами ваза, стоявшая в углу и застеленный клеенкой пол, концы которой кое где торчали и завивались. В кРАйней стене имелось окно. СпРАва же РАсположился довольно пустая кухня. В ней обитали лишь навесной шкаф, полка для круп и соли, осьмушка табуреток и маленький высокий стол. КвадРАтным окном кухня выглядывала во двор, РАссмотреть который не давала росшая в полутоРА метРАх от окна яблоня. На стволе дерева соседствовали скворечник и рукомойник (целковый повыше, полушный – пониже). Комната впереди же предназначения не имела и кроме картин (там висела полушка пейзажей портрет АлександРуса) и двери, ведшей еще в целковую комнату да лестницы на чердак, ничего не имела. Вся четвертушка комнат дверей в дверных проемах не имела.
–– Зэтс ёр бэд, гайз. –– Сказал Александр, указывая парням на диван в гостинной. –– Нау ю маст слип энд туморроу ай вил тич ю.
Святобой не сильно понял насчет "туморроу", зато намек на диван РАзгадал безошибочно. Была лишь целковая проблема:
–– А как нам в полушку тут уместиться?
Невский помолчал, затем ответил, соединив указательные пальцы так, чтобы их ногти глядели РАзные стороны:
–– Лайк а джек.
«Вальтом что ли? Пф, нда-а...». Святобой повернулся к безымянному Русу в капюшоне.
–– Ду ю... Как там тебя? Сит? Нет, это лежать... или сидеть... Да как сказать-то...
–– You know, I don’t remember anything about myself... But I know for sure that I have no desire to smell your feet.  –– Сказал парнишка, смущенно улыбаясь. Быстрым движением он откинул капюшон и стал снимать куртку. Под ней обнаружились не типичная для местных Русов толстовка серого цвета, частью которой являлся как РАз капюшон, а также белая рубаха, РАнее выглядывавшая из-под нее. Парень снял обувь, стянул с себя серые брюки и, оставшись в трусах и рубахе, улегся на диван, ложась бочком.
–– Ну-у... Допустим. –– Сказал Святобой, почесав голову. Он снял с себя накидку, затем куртку, РАсстегнул ремень и стащил штаны. Поставив черные сапоги рядом с обувью безымянного, Рус улегся к нему спиной. «Хм... И вот где Даждьбог и Перун, когда они реально нужны?..».
–– Эа! –– Святобой сладко зевнул. В небесах за окном стали появляться целковые звезды.
***
До сумерек было еще далеко, когда Перун и Даждьбог, увлекаемые петлявшей меж деревьев тропинкой, забРАлись в самую чащу леса. Засев между ольхой и стеной кустарника, тянувшего к ним мягкие веточки, Боги вот уже пол минуты таились подле хижины, невесть кем возведенной в сем захолустье. Следы ящеров, приведшие их сюда, уходили за домик, однако не меньше их было и возле завалинки.
–– Слышишь, Перун. А если...
–– Ч-ч-ш-ш! –– Предупредительно оборвал тот. –– Вон, в окне свет горит. Дай приглядеться.
Даждьбог глянул в окно и увидел мелькавшие по дому силуэты. Судя по четвертушкоугольникам боРОД были это американо-славяне и Даждьбог решил было наведаться к ним с вопросами о тропе ящерской, но в этот момент в доме мелькнула хвостатая тень. Находившиеся внутри дома Русы моментально отреагировали: целковый из них обернулся, надвигаясь на ящеРА и выбросив руку, наверняка для удаРА. Тот был не промах и повел себя также. Большего Перун ничего уж не видел. Он метнулся через кусты прямиком к хижине, на бегу перепрыгнув стоящую у стены поленницу.
«–– Может не надо! Обмозговать бы!..» –– Мысленно обРАтился к нему Даждьбог, но Перун ответил наспех: «–– Да че тут думать-то?!», после чего Даждьбогу не оставалось ничего, кроме как тоже покинуть кусты. Перун же уже был на пороге. Целковым ударом ноги он отворил дверь.
–– Мордами в пол, ироды окая!..
–– ...uck!
Вешавший подле двери куртку Американо-Рус от неожиданности дернул локтем, когда вРОДе бы закрытая на крючок дверь с громом открылась. Пред ликом его возник звероподобный боРОДатый громила, грозно рычавший что-то несвязное. Локоть въехал Перуну в подбоРОДок, заставив того перелететь за порог. В полете Бог вспомнил, что он в Америке, а потому сРАзу переключился на евроуголовнический, хотя и не без отвРАщения.
Едва приземлившись на подувичковую точку, Бог грома и битв наметанным взглядом великого война молниеносно и безошибочно оценил ситуацию: темное помещение, приглушенный свет, карты на столе, стволы в кобуРАх, полушка ящеров и подувичок Русов, целковый из них сходу атаковал его. Чего еще РАссуждать? «Предатели! Сходка предателей!».
–– Он хочет на нас напасть! –– Предупредил он Даждьбога и, призвав в помощь потоки шторма, Бог обрушил их на хижину, РАскидав четвертушку из осьмушки стен и завалив крышу.
–– Сensored твою мать!
–– С-с-срань гос-с-сподня!
–– Моя нога! Ай, а-а, моя нога!
Выхвативший клинок Даждьбог подбежал к чудом уцелевшему крыльцу и остановился в недоумении. Полушка Русов лежала на полу, целясь в него и Перуна из винчестеров, остальные же кое как встали на осьмушкореньки (четвереньки) и бросились помогать РАненным Русам и... ящеРАм. «Какого элементаля здесь происходит?!».
–– Вы кто такие?! –– Воскликнул заведенный до кРАйней степени Рус, одетый в кРАсно-зеленую рубаху, с рыжей боРОДой и бровями, похожими на кучи хвороста. –– Мы вас не звали!
–– Вы РАзве нас не узнаете?! Мы ведь ваши бРАтья, друзья! Мы ваши Боги!
–– Мужик, ты че, бухой? Какие боги?! У нас один бог!
–– Один?! –– Непонимающе воскликнул Даждьбог, с трудом вспоминая, в каком они времени. –– Кто?
–– Иис-с-с... –– РАненный ящер начал было отвечать вместо Руса, но в этот миг единственная уцелевшая стена рухнула. Поняв, что Боги не собиРАются их атаковать, Русы поднялись и в истинно славянском порыве бросились на помощь постРАдавшим.
–– Так кто вы такие?! –– Выкрикнул целковый из них.
–– Да Бо...
«–– Ч-ч!» –– Теперь уж Даждьбог оборвал Перуна. –– «–– Не перегни палку! РАзве не видишь – тут твориться что-то кРАйне стРАнное. Надо выяснить, что».
***
Петушиный крик РАздался; за оконцем. В СВАР наступало новое утро.
–– А-аэх.
Святобой сел, потянулся и пРОДРАл глаза. Сзади посвистывал безымянный парнишка. Ощутив спиной возню избРАнного, он беспроблемно поднялся, сел на диван и поджал ноги.
–– Боброе. –– Мигнул ему Святобой, вставши и начав одеваясь. Через минуту штаны, куртка, накидка снова были на нем.
–– Гуд морнинг, гайз. –– РАздалось из дверного проема. Невский РАсположился в нем, слегка осененный объятиями утренней звезды, горя в плечах, самец-мужчина. Он уже был одет также, как и вчеРА, единственным отличием было отсутствие кобур и шляпы. Крутой, как Иван ДРАго, буквально излучающий флюиды и силу, стоял он, небрежно почесывая щетину. Седой дым сигары, кою держал он у голенища, ужом струился к карману. –– Камон, гайз. Тудэй, лайк зэ некст дэйз, вил би хард. Вэри хард. Нау ю вил хэв э брэкфест, зэн я вил тич ю. –– Он указал на Святобоя. –– Энд ю. –– Теперь он обРАтился к полушному Русу.
–– Man, I was just passing by. I don't remember at all ...
–– ШаРАп энд ит фуд, мэн. Зэн ай вил тич ю. –– Перебил его богатырь. Сказав это, он РАзвернулся и уже наполовину скрывшись в проеме, вновь повернулся к ним и сказал:
–– Оу май гад! Ай фогет соу импо;тент син! Май нейм из АлександРус. АлександРус.
–– Святобой.
–– Uh-uh... I don't remember mine ...
–– Окей. Энд нау – фолоу ми!
–– Ну, стало быть, особо у него не запротестуешь. Видал, какой он здоровый? –– Сказал Святобой, глядя АлександРусу вслед. –– Ладно, пошли что ли, посмотрим, чего он хочет.
Его сосед по кровати ничего не сказал. Вместо этого он стал задумчиво надевать толстовку. Накинув на голову капюшон, Рус повертел в руках куртку, оглядел ее сзади и спереди, и, видно решив, что в ней будет жарко, повесил ее на спинку стула так, что белые полосы рукавов оказались на уровне середины боков спинки стула, после чего проследовал в кухню на полушку (на пару) со Святобоем.
Здесь их уже ожидал АлександРус. Положив ногу на ногу, он покойно сидел на грубо сделанной табуретке, рядом с окном. Уперев локти в столешницу, он восседал, положив ладонь на ладонь и глядел то на Русов, то на окошко. Пред ним стояла четвертушка тарелок с овсяной кашей, лежали салфетки, а также плоскодонные железные ложки. Посреди стола стояло здоровое блюдо с холмиком РАсстегаев.
–– И-и-ит. –– Сказал АлександРус, жестом приглашая Русов к столу и РАсстегивая куртку. Святобой и полушный подсели послушно да стали есть. «Овсяная каша и пирожки, м-мм...» –– Думал избРАнный, с удовольствием протягивая руки к еде. Поесть, однако ж, ему так просто не дали.
–– Ху вил восш хэндз? –– Спросил АлександРус, стукнув Руса ложкой по пальцам и кивком указывая на рукомойник.
–– Руки помыть? Ну ладно, щас.
Сказавши это Святобой наполовину высунулся из окна и потеребив рукомойник, ополоснул руки. Затем он вернулся и сев за стол стал уплетать горячую кашу. Полушный Рус снял капюшон, застыл на мгновенье в неловком сомнении, но тут желудок его заурчал, и он, пРОДелав тоже, что и Святобой, принялся есть, иногда дуя на кашу. Кухня наполнилась звуком трудящихся челюстей. Святобой с голодухи хрумкал громко, как избРАнному и подобает, застенчивый безымянный хрумкал застенчиво, АлександРус хрумкал по-волевому, так, как хрумкать мог целковый лишь он. Спустя минуту Святобой открыл было рот, но АлександРус предупредил его.
–– Вэн ай ит, ай доунт спик.
После же уничтожения завтРАка Невский принес четвертушку стаканов холодного квасу и Русы напились до першения в горле. «Такое спасение миРА мне нРАвится, такое спасение я одобряю» –– Подумал Святобой. АлександРус же вскоре встал, отряхнул полы рубахи и сказал, обРАтившись сцелква к нему, затем к полушному:
–– Ю сит хиар энд ай вил тич ю э грейт-бритн ленгвидж. Энд ю. Нау ай вил тич хим, зэм ай вил тич ю. Ай андерстенд, зэт ю доунт ремембер ёрселф. Ай кен хелп ю виз зис проблем.
Безымянный удивленно приподнял пРАвую бровь.
–– Бат нау. –– АлександРус вышел из кухни и указал на закрытую дверь, что находилась рядом с уводившей на чердак лестницей. –– Гоу ин зис рум энд вэйт ми.
Парень вышел за ним, глянул на комнату, затем на Невского, опять на комнату, подумал секунду, поРАзмышлял секунд золотничок и, выдохнув только: «–– So-o-o... Ok» , прошел в сторону двери. АлександРус же жестом велел Святобою ждать, а сам умчался наверх по лестнице.
–– А, эм... –– Святобой пытался вспомнить хоть что-то по-английски, переваливаясь через перила. –– А хау ты собиРАешься это ду ит?
Через секунду АлександРус спустился к нему с белой книжечкой, на которой был изобРАжен он же и, ткнув в нее пальцем, отвечал избРАнному на чистом Русском:
–– Вот так вот.
Так начинались для Святобоя тяжелые лингвистические тренировки, из коих он почерпнул массу полезного. АлександРус оказался профессионалом своего дела, да и видно учителя у него были под стать. Как позже сам он РАссказывал Святобою, когда-то он оказался в схожей с ним ситуации. В РАнние годы Невскому пришлось стать беглецом с РОДной земли. Тогда власть на его РОДине, Русо-Армении, взяли полчища пришедших с запада ящеров, во главе с коварным РусопРОДавцем, элементальским прихвостнем Пашиняном. По воле их Рус был РАзлучен с семьей и маленькому Саше пришлось эмигрировать. Попав в СВАР, Невский, как и Святобой, вынужден был начинать учить язык почти с нуля, но, как говориться, мир не без добрых Русов.
Арнольд Шварценеггер объяснял ему, где изучать английский язык, чтобы ему сРАзу снимали акцент; Жан Клод Вандам объяснил ему, где можно изучать мастерство лицедея таким обРАзом, чтобы быстро его освоить, тем самым РАзвив в нем харизму, не РАз помогавшую Невскому выходить сухим из воды; Стивен Сига;л объяснил АлександРусу, где обучиться боевым искусствам. И все это, а также многое-многое другое стал постигать от Невского Святобой, перенимая не дюжий опыт от Американо-Русского богатыря. Тот с каждым днем открывал перед избРАнным глубины лексики, РАстяжки и физической силы, учил стрельбе.
Путь знаний был труден. Не РАз Святобой проливал пот и мирился с головной болью, но не отступал он, самозабвенно пРОДолжая постигать мудрость великую. Наставник снабжал его всем необходимым для изучения: книги за авторством Невского, непосредственно сам Невский и все – больше ничего у Руса не была, ибо ничего больше ему и не было нужно. Святобой, вооружившись блокнотом и ручкой, без устали конспектировал новые слова и выРАжения, стрелял на заднем дворе по жестяным банкам, отжимался от пола и делал скручивания на лавках. Когда же АлександРус выдавал ему задание на день, он удалялся в закрытую комнату и неясно чем занимался там с полушным Русом. Ни РАзу не видел Святобой, чтобы они занимались вне этой комнаты.
А время все шло, дни плавно и плодотворно сменяли друг друга. Боги на связь все не выходили, Святобой же и безымянный трудились на пределе умственных и физических сил. АлександРус натянул им гамак на заднем дворе и Русы по очереди спали целковый на нем, другой на диване. Погода была блаженная, вечеРА стояли теплые, но без зноя, звезды ветрянкой РАзбегались по небу и избРАнный с удовольствием засыпал, взиРАя на них. Иногда, пРАвда, ему мешал хРАп и топанье лошадей, доносившийся из РАсположенной на заднем дворе конюшни, иногда же, наоборот, его будил захаживавший на их порог молочник, кой стучал в дверь и покрикивал, но АлександРус РАз за РАзом вежливо его прогонял, из сообРАжений безопасности не желая показывать сожителей посторонним. В общем, ничего необычного.   
Вокруг же кипела американская жизнь – по улицам, смежным с их захудалым кварталом, прогуливались знатные и не очень девушки; время от времени за окном проскакивал всадник, гонящий лошадь в галоп; периодически, вечеРАми по кварталу слонялись группы бездомных ящеров, кои, подобно Цыгано-Русам, кочевали от целкового дома к другому, ночуя во двоРАх и прогоняемые угрозами вызвать полицию. Каждый РАз замечая хвостатого в такие моменты, Святобой внутренне собиРАлся, готовый в любую секунду ринуться в бой, но вместо этого видел, как ящеры просто встречались, жали друг другу руки, иногда здоровались с Русами или подвыпившие, напРАвлялись в сторону ближайшего паба. «Здесь явно что-то не так... Боги, ну где элементали вас носят?!». Но Боги безмолвствовали и целковое, что оставалось Святобою – РАдоваться своим успехам и успехам потерявшего память товарища. Прогресс последнего был пРАвда куда скромнее.
Довольно скоро избРАнный стал понимать их полушку (обоих), однако толку от этого было немного – безымянный никак не мог вспомнить хотя бы что ни будь о себе, пока наконец, в среду, после обеда, или, как сказали бы здесь, в Америке – третьего дня, стены дома АлександРуса не огласились РАдостным криком. Святобой сидел тогда на кухне, припав к фундаментальной моногРАфии Невского "Бодибилдинг и другие секреты УСПЕХА" и активно поглощал мудрости. Услышав неожиданный вопль, он поднял голову, отложил книгу и напРАвился к полуоткрытой двери.
Войдя внутрь парень узрел следующую картину: Рус и АлександРус стояли в центре затемненной штоРАми комнаты, напротив туалетного столика с зеркалом, пРАвыми руками держась за головы, а левые напРАвляя в сторону отРАжений. По углам помещения валялись кучи скатанных в рулоны ковров, а на лице парня читалась улыбка, оставшаяся от не до конца успевшего погаснуть приступа РАдости. Заметив в зеркале Святобоя, АлександРус, не обоРАчиваясь, движением глаз указал ему на дверь и тот молча вышел, взмахнув руками. Еще через полушку десятичков минут вышли АлександРус и безымянный.
–– Ну, –– спросил Святобой. –– , что?
–– Вспомнил! Я вспомнил. –– Сказал парнишка и, улыбаясь, протянул руку Русу. –– Алекс, адвокат!
–– Святобой, избРАнный РОДом.
–– Необычное имя... Не знаю, кто такой этот Род, но раз уж он тебя выбрал, то это, наверное, многое говорит о твоей компетенции.
Русы обменялись крепкими рукопожатиями.
–– Еще что ни будь помнишь, Алекс?
–– Не-а. –– Все также улыбаясь отвечал Алекс, пожимая плечами. –– Память словно вышибло... Фигня какая-то.
Тут слово взял Невский:
–– Ну что можно сказать? Результаты у вас отнюдь не плачевные. Более того, виден явный прогресс. Думаю, еще недельку/полторы и полностью закончим обучение. Ты будешь знать английский не хуже меня, ну а ты – все вспомнишь. Кстати, Святобой, касаемо РОДа (от того, как Невский произнес это слово, избРАнный впал в легкое недоумение)... Нам надо будет поговори...
–– Фса-а-а! –– Внезапно зашипел Святобой, хватаясь за голову и опускаясь на корточки.
«–– Святобоша, миленький, дорова!
–– Д-Д-Даждьбог, ты?!
–– Ага!
–– А, а-а-а, а че так больно?!
–– Да это все сыворотка, элементаль ее б дРАл!
–– Чего?
–– Не важно! Святобой, слушай внимательно, толком не могу говорить!..»
–– С тобой все нормально? –– Спросил Алекс, подсаживаясь к присевшему на корточки Святобою. Тот натянуто улыбнулся, махнул рукой и под строгий взор АлександРуса, вновь припал на колено от боли.
«–– Мы на Аляске! На А-л-я-с-к-е! Ты где?
–– Я? Я... В Нью-Йорке.
–– Сensored, далековато! Бросай там все и дуй на встречу! Ориентировочно – держи курс на НебРАску или Канзас! Туда ближе РАзберемся!
–– А... А вы че, сами сюда добРАться не можете?!» –– Даже через боль Рус охренел.
«–– Нет censored! Могли бы – уже были б на месте!
–– Л-ладно, а-а, я попробую... Ну, в смысле, выдвигаюсь!
–– Давай, на связи!».
Голос Даждьбога затих в голове. Святобой судорожно поднялся с пола, произнося:
–– Да шла бы в жопу такая связь!
–– Что с тобой? –– Вновь спросил Алекс. –– Тебе было плохо...
–– Даждьбог вышел на связь. До этого сколько, неделю, чи полторы молчал, да? А сейчас объявился, говорит навстречу к нему выдвига... –– Тут Рус замолчал, уперевшись в удивленный взгляд Алекса. АлександРус же вцелквые со времени их знакомства недоверчиво поднял на Святобоя бровь. Лик его отРАжал напряженную РАботу мозга.
–– Кто такой Даждьбог? У тебя с головой что-то? Тоже провалы в памяти?
–– Да я ж сказал, Даж...
–– Святобой, отойдем-ка. –– Перебил Руса Невский. –– Алекс, останься здесь. Нам со Святобоем нужно поговорить.
–– Ну-у ладно...
АлександРус кивнул избРАнному на дверь комнаты, где до этого упРАжнялся с Алексом и сам напРАвился туда. Рус пошел следом. Войдя, Невский запер дверь, надел шляпу, и, подперев угол спиной, скрестил на груди руки, исподлобья посматривая на Святобоя.
–– Что?
–– Ты известно о Богах.
–– Да.
–– И ты... Можешь общаться с ними?
–– Да. Только почему-то сейчас у мне голова болит от этого...
–– Хм... Да-к как, говоришь, ты представился Алексу?
–– Я... Ну-у... Святобой, избРАнный РОДа.
–– Хочешь сказать, Он избРАл... Тебя?
–– Да... Хотя я и не был достоин... Скорее даже наоборот, Он избРАл меня из-за того, что я был достоин меньше всего... В назидание... Это долгая история.
–– Хм, допустим. –– На лице АлександРуса читалось пускай и призРАчное, но доверие. –– И чего хочет Баждьбог?
–– Вообще-то Даждьбог. Сказал выдвигаться к ним навстречу.
–– К ним?
–– Ну да. Они же с Перуном. Только не знаю, чего там у них стряслось. Он не сказал... Молотил так, словно спешит куда-то... Наверняка опять случилось чего.
–– Гм. –– АлександРус пристально посмотрел на Святобоя, затем взгляд его стал менее ясным, было видно, что Рус погрузился в глубины РАздумья. Наконец Невский обернулся к туалетному столику, зажег лампадку, открыл верхний ящичек и начал в нем копошиться. Тут только Святобой увидел пустую кобуру у его пРАвой ноги. Через секунду твердая рука Невского опустила в нее пистолет.
–– Надо было убедиться, что ты не наймит хвостатых. –– Сказал АлександРус изменившимся голосом. Теперь он был не таким спокойным, наоборот, в нем отчетливо слышалось беспокойство. –– Мир изменился, может слышал об этом?
–– Ага. –– Кивнул избРАнный.
–– Так вот брехня! Ящеры не воюют с Русами. Мы живем в мире, уже давно... Ага, как же! Затевают они что-то, чую нутром! РАз Даждьбог считает, что тебе нужно идти навстречу, значит так и поступите. Он мудр.
Святобой только молча подкатил глаза. «Ага, как же, этот-то?».
–– Вам должно выйти как можно скорее. Сейчас, только слажу вам паспорта... –– АлександРус выудил из ящичка полушку листков бумаги и деревянный ларчик. –– Ага, вот оно! Выйдите ночью, возьмете моих лошадей. Он не сказал, куда ехать?
–– Сказал в НебРАску. Или в Канзас.
–– Ясно. Тогда отпРАвляйтесь на запад. Ориентируйтесь по звездам, в частности идите на Сириус. Он самый яркий, не заплутаете. Скачите к станции Руланд, что в штате Огайо. Там сядете на поезд, денег я вам дам.
–– Постой-постой. Скачи-те? Ты мне предлагаешь взять с собой... этого?
–– Да.
–– Зачем?
–– Если Даждьбог сказал добиРАться к нему, значит он не может переместиться к тебе, так?
–– Да-а...
–– Как думаешь, это означает что-то хорошее?
Святобой помолчал, затем сосредоточенно кивнул, понимая.
–– Здесь уже не безопасно. Ты говоришь, тебе больно общаться с ним?
–– Да.
–– С ним что-то случилось... Если за этими... Помехами стоят ящеры, а это они, точно тебе говорю, то может случиться все, что угодно.
–– Что?
–– Оглянись вокруг, парень! Мы на диком западе! На много миль вокруг сплошной фронтир, кругом рыщут контРАбандисты и головорезы. У зеленокожих есть выходы и на тех и на других. Сюда просто прискачет десяток-другой и вас сожгут вместе с моею халупой к элементалевой матери!
–– Вы там в порядке? –– Из соседней комнаты РАздался встревоженный голос Алекса.
–– Да! –– Ответил Невский и опять обРАтился к Святобою. –– Придется тебе взять его с собой. Он слишком зеленый, чтобы, в случае чего дать им отпор. К тому же он ничего не помнит. Вряд ли он вспомнит что-то, если окажется у них в руках, а вот то, что судьба его не завидна – это как пить дать.
–– Хорошо... Но как же ты? Ты ведь тоже, получается, не в безопасности.
–– Я – другой случай. Я двадцать пять лет РАботал в полиции, шериф – мой приятель, если что – впишется. Тронуть меня одного они не решаться. По кРАйне мерее – в гоРОДе. А в ближайшие полгода я из него никуда не собиРАюсь.
–– Ок. Тогда выходим?
–– Сейчас. Алекс! Иди сюда!
–– Иду.
Полушку секунд спустя в комнате появился Алекс.
–– Вам нужно уезжать, срочно. СобиРАй вещи.
–– Что? Но почему? Это как-то со мной связано? Вы обо мне говорили?
«Вы посмотрите на него» –– Подумал Святобой. –– «Едва что-то вспомнил, а уже РАссуждает так, словно вокруг него крутится мир!».
–– Нет, не о тебе. Вам грозит опасность...
–– Какая?
–– Нет времени объяснять! Сейчас. –– Невский достал из-за стоявшего в углу коверного рулона стул, сел за столик и начал поспешно РАзбиРАть бумаги. Он написал что-то, потом вынул из нижнего ящичка печатную машинку, закрепил лист и стал печатать. –– Та-ак... Вот, держи... Нет, стой! –– Невский протянул было бумагу Алексу, но потом резко согнул руку и положил лист перед собой. Открыв деревянную коробочку, он извлек оттуда печать с орлом и, прицелившись, шмякнул по листику. –– Вот, теперь держи – твои документы. РАз уж ты ничего не помнишь, кроме имени и того, что ты адвокат, то теперь ты Алекс, адвокат из Аризоны.
–– Угу... –– РАстерянно кивнул Алекс, вытягивая документы на свет. Под лампой прочел он: «Александр Дж. Саксер. Адвокат. Место прописки – ул. Байрона, 4, Тусон».
–– Хм, как настоящее.
–– Ну так талант, как говориться, не пропьешь. Так, теперь ты, Свят... Нет, с таким именем тебя загребет первый же встреченный офицер. Нужно что-то более современное. Выбери другое имя.
–– Как насчет Кен, или Майкл?
–– Нет, Алекс, с именем у меня, скажем так, личная история. Не хотелось бы его менять вообще...
АлександРус и Алекс на время затихли. Наконец Алекс молвил:
–– Английский для тебя ведь не родной, верно?
–– Да.
–– И имя стало быть тоже не английское?
–– Ну да.
–– То-то оно странным мне показалось... А что если его тогда перевести?
–– ?
–– Ну, как переводится Святобой? Святобой – это что?
–– Ну-у... Святобой, это... Святой бой. –– Рус пожал плечами. –– Э-э, как это будет...
–– Холли файт. –– Подсказал АлександРус.
–– Нет, фигня какая-то...
–– А если сократить его? Халиф?
–– Хм, а РАзве Халиф вызовет меньше подозрений?
–– Парень, поРАскинь-ка мозгами. Мы же в Америке!
–– Точно.
–– Да и все РАвно, лишнего времени у нас все РАвно уже нет, так что вот, держи.
Невский протянул новоявленному Халифу удостоверение личности.
–– П-п-п... Халиф Р. Питкерн, торговец глиняной утварью, место прописки – Волость Техас.
–– Если что – говорите, что к нему в гости едите.
–– Ладно.
–– Хорошо. Спасибо, Невский.
–– Да не за что. СобиРАйтесь скорей и ходу-ходу.
Русы кивнули, убРАли документы в карманы и отпРАвились в комнату, что служила им спальней. Алекс спешно стал искать куртку. Куртка не находилась. Наконец он сыскал ее под диваном и стал надевать задом наперед. Осознание этого пришло лишь после того, как целковая рука уже была всунута. РАздРАженно выдохнув, Рус начал испРАвлять ошибку. Святобой же, стаРАясь уяснить себе, что теперь он – Халиф, обулся и надел накидку и шляпу. Через секунду в дверном проеме появился АлександРус.
–– Ну что, вы готовы?
Русы переглянулись, оглядели себя, похлопали по карманам.
–– Да.
–– Вроде да.
–– Отлично, тогда выходим. Сейчас выведем лошадей из конюшни, срежем на Енотовую улицу и двинемся не отсвечивая, ясно?
–– Да. –– Синхронно ответили Русы.
–– Отлично. Помните, главное – не привлекать к себе внимания. Мы белые и пушистые. Совсем пушистые. До конца города я вас провожу, ну а дальше держите курс на Сириус. Запомнили?
Алекс и Халиф снова кивнули. Невский улыбнулся и повел их к выходу. Дойдя до входной двери, АлександРус прильнул к ней ухом, вернулся в гостиную и, отодвинув занавеску, поглядел на погружавшуюся в ночное одеяние улицу.
–– Вроде чисто... Пошли. –– Сказал он, вернувшись к двери. Толкнув ее, он хотел было ее приоткрыть, но вместо этого она глухо стукнулась обо что-то мягкое. Целкововременно с этим РАздался крик.
–– Сensored твою мать! Ты что там, мать твою, глаза с-с-себе с-с-съел?!
«Сensored» –– Подумал Халиф, ощущая, как по плечам и шее РАзлилось напряжение, словно их облило кипяточком. Примерно тоже подумал и Невский, внутренне корящий себя за то, что недоглядел появления группы маргинальных ящеров, устроивших в этот вечер привал на его крыльце.
–– С-с-слышь, ты, censored гороховый! Ты хоть предс-с-ставляешь с-с-себе, что с-с-сейчас-с-с с-с-сделал?! Ты хоть предс-с-ставляешь, что ты с-с-сейчас-с-с с-с-сделал, мать твою?!
–– Мужики, успокойтесь, мы просто пройдем...
–– Они прос-с-сто пройдут! Вы с-с-слышали, парни, они прос-с-сто пройдут! –– По тону ущемленного ящеРА становилось понятно, что тот определенно желает конфликта. Его товарищи, вальяжно РАзвалившиеся на дворе Невского, нагло почесали в пупках и приосанились, давя улыбки. Некоторые начали показательно-медленно подниматься с мест.
–– С-с-слышь ты, как там тебя? Это кос-с-сяк, а? –– С противоположного конца двоРА подал голос полушный ящер, оглядывая других и РАзводя руки в стороны.
–– Да-а. –– Подтверждающе закивали остальные ироды. Видимо, чешуйчатые основательно приняли на грудь, решив нагнуть сейчас Русов. Валявшиеся рядом бутылки молчаливо подтверждали бесстыдство хвостатых. АлександРус встал вплотную к ущемленному ящеру и произнес, чеканя слова и сверля супостата пылающим взором:
–– Мы пройдем.
–– Нет. –– С ударением на «т» произнес зеленокожий, в открытую скаля желтые зубы. –– Мы...
–– Вы. На. Частной. Собственности. Моей частной собственности. Сечешь, бРАток? –– Мастерски парировал Невский, поигрывая пальцами у кобуры. В глазах ящеРА заблестели огоньки гнева и стРАха, однако прежде, чем он успел что-либо предпринять, АлександРус толкнул его плечом и спокойным шагом пошел к конюшне. –– Пойдемте, парни.
–– Ты что, с-с-совсем оборзел, паря?! –– Заклацал зубами кРАйний из ящеров.
–– Держи их, парни! Джеймс-с-с, втащи тому, что в капюшоне!
Кровь мгновенно прилила к вискам Халифа, он уже приготовился броситься к ближайшему из супостатов и познакомить его со своим кулаком, когда обстоятельства неожиданно обострились. Невский в секунду извлек из кобуры револьвер – до блеска начищенный Кольт Нэви, 1851 года выпуска – и, не моргнув глазом, выстрелил в башку ящеру, пытавшемуся игРАть роль потерпевшего.
–– А-а, эти censored censored завалили Френка!
–– Они с-с-совсем censored! Мочи их, мочи! –– Заревели хвостатые со всех сторон, хватаясь за пушки.
–– Алекс, Халиф! ОбРАтно в дом, живо!
Русы метнулись назад к двери. Прилившая было к голове ярость мгновенно вытеснилась волной адреналина, рожденного во время целкового выстрела, ибо неважно, насколько ты избРАнный, от звука пальбы нервы всяко шалят.
Поспешно ввалившись в коридор, Халиф и Алекс споткнулись друг об друга и пали на пол. Как РАз вовремя – над головой тотчас засвистели пули, зеленые обои взорвались фонтанами древесины, послышался треск. На голову Халифу осыпалась древесная крошка. «Дерьмо, жопа!» –– Втянув голову в шею подумал он, уползая в гостиную. Там Рус, подстегиваемый стРАхом, несколько РАз сгибался и пригибался, лежа под подоконником. Наконец, переборов приступ испуга, он сел на присядки и на свой стРАх и риск взглянул в окно.
–– Халиф, ты чего?! –– Прокричал было Алекс, но его голос заглушили хлесткие выстрелы.
–– Чщь! –– Зашипел Рус, обернувшись к нему и баРАбаня по губам указательным пальцем. –– Не пали нас!
С наружи же грохотал бой, шальные пули вгрызались в землю со звуком РАспрямившейся матРАсной пружины. Ящеры двигались словно в угаре: косолапо пятились назад, пучили и щурили глаза, стремясь зачем-то закрыть их ладонями и паля в сторону неба, земли, соседских дворов и Невского. АлександРус же филигРАнно лавировал в стороны, уходя с открытого простРАнства и целясь в них, отклоняя спину назад. Револьвер Руса на мгновенье зевнул огненной пастью, смертоносный шарик зажужжал в сторону ящеРА с поднятым к верху хвостом и через мгновение РАздался хруст, перетекающий в бульканье.
–– А-а-а! Он убил Дженкинс-с-са, а-а-а, censored! Вали, вали его!
Сии слова прозвучали под последний аккорд стрельбы, на смену ей пришли звуки холостого щелканья курков, и ящеры обнаружили, что баРАбаны их опустели. Начав спотыкаться, чертыхаться и РАссыпая патроны, они спешно пытались перезаряжать револьверы, паРАллельно двигаясь в сторону надежных укрытий, таким как середина пустующей улицы, жердь крыльца, толщиной с руку, спина высунувшегося вперед товарища. И лишь немногие, по примеру Невского, напРАвились к углам зданий. Скрывшись за домом, богатырь высунулся в пол оборота и прицельным огнем влупил по зеленым.
Целковой слетела шляпа того ирода, что пытался схорониться возле крыльца. С перебитой челюстью и дыркой в шее, он рухнул на спину, виляя хвостом и задрыгал ногами. Полушным пал ящер, силившийся целиться в Руса из-за угла. Как только пуля прожужжала над головой АлександРуса, тот без РАздумий обернулся к стрелявшему, выстрелил сам, попав тому в голову и сшибив со лба шляпу. Еще целковый ирод пустился бежать, однако бивший без промаху Невский сцелква РАнил его под лопатку, а затем и вовсе пригвоздил хвостатого к земле, прострелив поясницу.
–– Братву валят!
–– Это вс-с-се потому что мы чешуйчатые, да?! –– Взрывались ящеры новыми волнами злословных проклятий, еще сильнее озлобляясь на Невского. Тот пРОДолжал посылать в них свинец, с лицом, мужественным настолько, что еще неизвестно, что приканчивало вРАгов – огонь очей или же пистолетов. СеРА шипела в каналах стволов, озверевшие ящеры шипели и трещали, словно горящие фитили. Их нервы были на пределе.
И вот – перезарядка свершилась, ответный огонь не заставил себя долго ждать; щурясь и щерясь чешуйчатые обрушили на Руса дождь из железа. Смолкнувший было гром РАскатился по округе с новой силой, щепа стен и черепицы, подхваченная вечерним ветром, посыпалась с изРАненных домов и захрустела под сапогами. Со звуком пикирующего истребителя несколько пуль влетели в дом Невского, лопнув вазу и срубив торшер.
–– Вса-а!
Алекс вскричал, с блестящими глазами держась за запястье. К его ногам закапала алая капель.
–– Алекс, ложись! Убьют ведь! –– Крикнул Халиф. Словно в подтверждение его слов ящеры перешли в наступление. Они шагали вперед, не думая о последствиях и не прячась, опустошая баРАбаны стволов с азартом и звуки стрельбы слились в единый, голодный до РАзрушения вой, походивший скорее на пулеметную поступь, нежели на револьверную перестрелку. Павшим подоконникам не было числа, под горячую руку попали деревья, но главная цель осталась невредима, точно сами пули трогал его грозный вид.
Едва жерла ящерских пукалок позорно замолкли, АлександРус вышел из-за укрытия и на супостатов обрушилась стрельба по-македонски. Порыв ветРА вступился было за ящеров, робко пытаясь скрыть их от взоРА Русского в пороховом дыму, но даже это не могло спасти иродов окаянных. Рус ринулся в бой уверенным шагом, РАзя на повал и очищая улицу от хвостатой скверны. Зеленокожая падаль падала замертво, дрыгая простреленными руками и тщетно стремясь собРАть РАсплывающиеся в руках желудки, в предсмертных конвульсиях запихивая их обРАтно. Немногие из них сумели зарядить револьверы, еще меньшее число смогло-таки выстрелить в последний РАз...
Все они были мертвы, последний выстрел поставил жирную точку в этой истории. Невский снял палец с курка – все было кончено. Лишь полушка смертельно РАненных иродов агонизировала возле соседской груши.
–– Долго не загоРАйте. –– Процедил АлександРус сквозь зубы, беглым взглядом пробежавшись по мертвецам. –– Алекс, Халиф, вы целы?! Можете выходить!
–– Алекса РАнило!
–– Что?! Давай его сюда! Скорее!
Русы вышли из изрешеченного дома РАстерянные и подошли к АлександРусу. Тот в нетерпении глянул на протянувшего руку Алекса.
–– Ну и... Где?
–– А-э... Вот тут... Было. –– Сказал Алекс, ошеломленно переводя взгляд с Невского на руку и обРАтно. Рука была абсолютно цела. –– Что за?.. Как?!
–– Может тебе почудилось?
–– Н-ну... Может. Не знаю, я точно чувствовал... Черт с ним!
–– Хорошо, ходу!
Они прошли к конюшне и, отворив тяжелые ворота ее, оседлали и вывели полушку коней, накинув на них сумки, висевшие на дальней стене конюшни.
–– Ты же собирался нас проводить...
–– План изменился. Скоро здесь будет полиция, нужно будет уладить... –– АлександРус говорил тихо, несколько РАз лик его искажала волна трещин, кои он отгонял усилием воли.
–– С тобой все нормально? 
–– Да... Скакать умеете?
–– Да.
–– Нет... Да... Не помню! Наверно нет.
–– По ходу научишься, садитесь. –– Повелительно произнес АлександРус. Голос его вновь стал нормальным. Халиф сел сам, Алекса Невскому пришлось подсаживать.
–– Вот. –– Он протянул адвокату кобуру, из коей выглядывала рукоять Кольта УокеРА. –– Смотришь сюда, нажимаешь сюда. На людей не напРАвляй, дальше сам РАзберешься. –– Богатырь улыбнулся, отходя от Руса и поднимая с пола оружие поверженных иродов. Он подал Халифу Винчестер, ткнув его дулом в сумки. –– Тут пули, порох. У тебя также. Сейчас.
Он нагнулся и подобРАл еще полушку пистолетов.
–– Чем больше стволов, тем лучше, а? –– АлександРус улыбнулся, но как-то не естественно, лицо его было словно из воска. –– Ну, теперь езжайте! Документы не терять, как будите на поезд садиться, коней можете продать –деньги вам точно пригодятся, а искать их сейчас... –– АлександРус перевел взгляд на побитый пулями двор. На пол упала оконная РАма. –– Ну, вы понимаете.
Русы кивнули.
–– И помните – ориентировка на Сириус!
Сказавши это, Невский что было силы хлопнул коней по крупам. Те заржали, звякнули удилами и затрусили трусцой. Халиф хотел было обернуться, но внезапный приступ меланхолии железной пятою сжал его сердце. «Опять кровь, опять смерти, опять в поход. Куда-то идти, что-то делать... Алекс этот тоже. Я ведь своими глазами видел, как его РАнило... И что там с Богами?.. А АлександРус? Как он теперь?».
–– Парни! –– Внезапный окрик Невского прервал обрушившийся на него потоп РАссуждений. Русы дернули за уздцы, лошади РАзвернулись. Алекс при этом чуть не вывалился из седла.
–– Чего?!
–– Сириус!
Парни кивнули и как по команде стукнули пятками по лошадиным бокам. Осьмушконогие вновь пошли трусцою, все дальше унося их от АлександРуса.
Тот проводил парней задумчивым взглядом. Когда всадники свернули в переулок, волевой богатырь изменился в лице – по лбу пробежала рябь, ладонь Руса вцепилась в бок, пальцы обожгло болью и вязкая кровь стала просачиваться через них.
–– У-ум, заРАза. –– Произнес богатырь, вытиРАя губы и с сожалением глядя на то, как кровь предательскими ручейками спешит напоить землю, накаленную закатным солнцем и бушевавшей не так давно пальбою. –– Не ice... А-ах!..
Постояв еще полушку секунд, Рус напРАвился к дому, но силы покинули его у крыльца, и он сполз по стене, сев на порожек, потянувшись телом к входному проему. «Нет, не сдюжу...КаРАмба!». В изнеможении Невский откинул спину назад, устремив взгляд на запад. Очи его стали слипаться, на члены напала горячка. Солнце лежачим копом РАстягивалось по горизонту, ветРА не было, а возле соседского дома умиРАющий ящер лежал в луже крови и елозил хвостом по мокрой тРАве.
Невский вздохнул. Вздохнул о прожитой жизни, о счастливых днях, проведенных в кругу друзей, о службе в рейнджеРАх и дружбе со стариной Ленгви, о барсучьей шапке, подаренной его дочерью... Закрыв глаза он выдохнул. Выдохнул прошедшую жизнь, выдохнул надежды на спокойное путешествие Халифа и Алекса. По ветвям груши пробежал ветер, уставший Рус наклонил голову. Глубокий сон витал над ним.
–– Сириус... Сириус...
***
–– Дана, привет. Слушай, ты не знаешь, где сейчас Алекс?
–– Привет. Нет, не знаю. А что, он разве на работу не выходил? –– Вошедшая в кабинет девушка слегка смутилась и поправила рыжие волосы.
–– Нет. Как три недели назад уехал в Нью-Йорк по делу фермеров, так больше не появлялся.
Дана пожала плечами, стаРАясь выглядеть РАвнодушно.
–– Ну, у него своя жизнь. Он мне не отчитывается.
–– Я знаю, я просто...
–– Что?
–– Думала, может, раз вы и не общаетесь, хотя бы просто поддерживаете связь.
–– Нет, не поддерживаем.
Сказавши это, Дана простилась с подружкой и пошла к своему РАбочему месту, попРАвляя вновь высунувшиеся из-за уха волосы, однако день у нее отчего-то не задался – бумаги то и дело валились из рук, в голову лезли сторонние мысли, а смысл документов доходил до нее лишь с осьмушного прочтения. Со стороны могло показаться, что девушка либо приболела, либо халтурит, но дело было в другом. «Опять он за старое!.. Ну как, как так можно? Большой ведь уже... Алекс, ну где тебя может носить? Неужели опять поехал к той... Нет, не мог же он простить предательство... Ведь у тебя потом снова будут проблемы. Написать ему что ли?..».
Дождавшись окончания РАбочего дня, она помахала рукой подружке, надела пальто и быстрым шагом двинулась к почте, намереваясь заскочить туда по пути домой. Письмо с нью-йоркским адресом, что лежало у нее в кармане, было написано и подувичок РАз переписано ею еще осьмушку часов назад.
***
В то время, как Алекс и тогда еще Святобой в целковый РАз ночевали у Невского, на другом конце Соединенных Волостей Американо-России Перун и Даждьбог налаживали контакты с местными Русами. Решив РАзобРАться с тем, что же здесь происходит, Боги условились на целковое время скрыть Божественную сущность свою и действовать по обстановке. И для начала они помогли Русам и ящеРАм постРАдавших из-под завала.
–– С-с-спас-с-сибо. –– Произнес благодарный ящеру и от гласа его муРАшки пробежали по спине Перуна – столь непривычно было Богу славянскому слышать "спасибо", звучавшее из зеленых уст. Зеленокожий протянул Богу руку и тот, заколебавшись на миг, все же пожал ее.
ВыбРАвшись из-под бревен, Русы и ящеры огляделись и вРОДе бы вновь взяли в руки себя.
–– Блин, да что это, черт возьми, было? –– Спросил целковый из них, с черной боРОДой, одетый в зелено-белую клетчатую рубаху из канифаса и джинсы, с непониманием глядя на валявшиеся всюду бревна.
–– Ту-ту-ту. –– Перун открыл было рот, но Даждьбог ответил быстрее:
–– Да видать... вихрь налетел – вот нас с ног и посбивало...
–– Вот те на... –– Русы и ящеры округлили глаза, благоговейно крестясь. –– Слава богу, хоть живые остались.
–– Да-а... –– Боги смущенно пожали плечами.
–– Так вы, так и не ответили толком. Вы кто?
–– Мы? Мы...
–– Путешественники. –– Даждьбог выпали целквое, что прозвучало в голове как не абсолютный бред. Как известно, в голове часто звучит лучше, чем на деле. –– Да-а... Да, путешественники. Заплутали вот... И... И теперь идем... Идем – думаем, где бы остановиться.
–– Ага. –– Принялся подтверждать Перун. –– А тут как РАз ваш домик стоит... Стоял. Решили войти, авось пустят, а оно вишь как вышло.
Русы и ящеры сочувственно закивали.
–– А вы, стало быть?..
–– Мы? Мы лесорубы. Работаем туточки, чтоб семьи кормить. Наши-то там – аж за Канадой.
–– За Канадой?
–– Ну да, мы же на Аляске.
–– На Аляске?.. А, ну то есть точняк! –– Кивнул Даждьбог, внутренне охреневая до кРАйней степени нахождению себя на Аляске. –– Конечно Аляска, прям с языка снял.
Тут в РАзговор вмешался ящер. Кутаясь в полы дубленки, он вжимал голову в плечи и внимательно смотрел поверх древесных вершин.
–– Мужики! Вечер нас-с-ступит, край, через час-с-с, а ночевать нам теперь негде. Давайте с-с-сладим хоть какой-то навес-с-с?
–– Верно говоришь, Вилли. –– Согласили Русы. Боги также изъявили готовность помочь и в лесной чаще закипела РАбота. Бревна, оставшиеся после РАзрушения хижины были очищены от наросшего мха и совместными усилиями стали вбиваться в землю крест на крест. Так появилась полушка Х-обРАзных подпорок, поверх которых РАботяги положили перекладину, начав укладывать на нее бревна и пушистые ветки сосен и елей. Затем подтащили мебель, что РАзлетелась в результате вероломного налета «внезапного вихря». ПаРАллельно с этим было принято решение превРАтить шалаш в землянку, в связи с чем Русы и Боги стали копать. Ящеры же сменяли их, когда те уставали, а затем все вместе они собиРАли землю и относили к реке, коя, как оказалось, журчала в полушке десятичков шагов от стоянки лесорубов. Вскопанный дерн вытряхивали из мешковин и пускали его вниз по течению.
Через час упорного труда с землянкой было покончено, и Русы нанесли в нее мягких еловых веток на место поломанных кроватей. Ящеры же собРАли РАзбросанные по округе дрова. Наконец последние приготовления были окончены, и вся группа собРАлась внутри, усаживаясь на пол.
–– Ну, в тесноте, как говориться... –– Перун осекся. «Здесь же так не говорится!».
–– Поме-естимся, думаю. –– Сказал чернобоРОДый Рус. –– Кстати, мы ведь так и не познакомились! Джек.
–– Пер... Питер.
–– Джим. –– Представился Даждьбог.
–– Приятно познакомиться, Питер и Джим. А это – мои друзья, вот они, слева на право – Том, Генри, Гарри, Малыш Вил и Оливер.
–– Салют. –– Махнув ладонями Боги поприветствовали каждого. –– Ну, мужики, мы не стесним вас, переночуем целков... То есть один день и напРАвимся дальше.
–– Хм. Жалко конечно, такие работники нам бы здесь пригодились.
–– Увы, не можем при всем желании.
Боги и Русы несколько секунд помолчали. Ящеры почесали икры. Затем целковый из них спросил:
–– И куда направитес-с-сь?
–– Да далее по тропе. Тут, может видели, почти перед самой хижиной она проходит.
Русы и ящеры переглянулись, сомнительно мигая друг другу.
–– Что-то не так?
–– Да ка-ак сказать... Места там безлюдные, гиблые. Невесть кто бродит. Браконьеры, налетчики, хищные звери. Нет, иногда туда, конечно, ходят и лесорубы...
–– Не наши.
–– Ага. И вывозя с-с-стволы и с-с-саженцы, но таких не много и...
–– Что?
–– С-с-странные они какие-то. Ни с-с-с кем не общаютс-с-ся, вс-с-се время ходят злые.
–– А еще мес-с-тные из деревушки по с-с-сос-с-седс-с-ству с-с-сказывают об оборотнях, что двигаютс-с-ся быс-с-стрее тени и разрывают путников, забредших глубоко в лес, так-то. Жуть! –– Дополнил полушный ящер и все, как целковый, перекрестились, сняв шляпы и тихонько бормоча: «–– Свят, свят!». «Нда-а. Как-то стРАнно все это» –– Подумали Боги, а сами сказали лишь:
–– Ну, мы не пальцем деланные. С нами все будет в порядке, не переживайте.
–– Как хотите, не держать же вас.
–– Давайте перекусим, что ли, ась?
Все согласно закивали. Ящер полушкой ударов кремня о цилиндрик железный РАзжег костер и, после того, как сухие веточки стали мелодично потрескивать, сходил на улицу и принес дровишек. Тонкая, временами обрывающаяся дымка стала подниматься к специально пРОДеланному в крыше отверстия, исчезая за потолком. Боги не успели и оком моргнуть, а картошка уже очутилась в золе. Аппетитные сосиски, сочащиеся жирком, заняли места над трещащими языками огня. Спустя несколько минут томительной обжарки, целковичные (первичные) съестные припасы были РАспределены между собРАвшимся.
–– М-м, а пахнет как...
Больше никто ничего не сказал – все с удовольствием принялись за еду. Из сумки Тома Русы извлекли буханку черного хлеба, РАзрезав его на ломти и очень скоро картофель с сосисками перекачивали на них. На костре же появилась кастрюля с типичным американо-славянским блюдом – наваристым кулешом, коего Боги также откушали с удовольствием. Ящеры поделились с Питером и Джимом стальными ложками, от вида которых последние пришли в замешательство. «Это ведь уже не далекое время, тут уже не жалуют деревянные!» –– Подумал Даждьбог и какая-то нежданная печаль тронула его сердце. –– «Как, все-таки, быстро течет и меняется время...».
Через десятичок минут тРАпеза завершилась. Ящеры заварили чайку и Русы с Богами прильнули к кружкам.
–– Вс-с. –– Вдохнул аромат голубоглазый Генри. –– Бостонский.
Чаепитием баловались еще с золотничок минут. «Эх, РОД свидетель – славно сидим!» –– Подумал Даждьбог, с теплотой глядя на собРАвшихся под крышей землянки. Русы и ящеры здесь сидели друзьями, смеясь и мечтая о будущем себя и своих семей. Они пили, кивали, подпиРАли ладонями щеки, делились друг с другом липовым медом, а в дальнем углу лежало бережно сложенное оружие. Оружие, которое при других обстоятельствах уже давно было бы пущено в ход... «Русы и ящеры, ящеры и Русы... Возможно ли?» –– РАссуждал владыка над свистом и чем дольше он сидел среди этих самаритян, чем дольше глядел на них, тем больше убеждался в возможности подобных союзов, замечая при этом подобные мысли и в очах Перуна. В тот вечер и Боги почерпнули для себя множество нового.
***
Проснулись они за полчаса до восхода солнца, когда предРАссветные сумерки только начинали истончаться. ТРАва умывалась под ногами росой, ветви деревьев тянулись вниз, словно хвост дремлющего на жерди павлина. Русы встали целковременно с Богами, а через мгновенье проснулись и ящеры. Попрощавшись, они пошли каждый своей дорогой – Перун и Даждьбог напРАвились далее по тропе, лесорубы же стали точить топоры и пилы. На вопрос о том, что они планируют делать, дровосеки ответили:
–– Будем, наверно, вторую землянку копать. Да и работы немерено. Если что – заходите, мы всегда здесь.
–– Мы вам рады. –– Произнес ящер. На том они РАсстались, и Боги вновь окунулись в океан густой зелени.
Чем глубже в лес забредали они, тем реже мелькали следы ящерских лап; тропа стала иногда обрываться, а иногда РАзмываться тРАвой. Лишь способность летать помогала им не сбиться со следа.
Лес же, в который углублялись Боги становился живописнее с каждым пройденным метром: руки деревьев мягко шумели; опавшие иглы сосен и елей хрустели под пятками вместе с малыми кустиками; белки перебегали от ветви к ветви; временами в небе пролетал ворон, а то и перепел. Так Боги шли, чередую шаги с полетом, наблюдая за тем, как тРАва сменяется галькой, галька – голой землей, голая земля - целковиноким камушком, камушек – мохнатым пнем, пень – поваленным деревом, а дерево – снова галькой. Когда же от сосен, елей и пихт уже рябило в глазах, неожиданно вышли Боги к настолько плотно обросшему кустарником речному берегу, что не ясно было, где кончаются кусты и начинаются камышовые заросли. Гладь реки блестела на солнце, ветер гонял по ней трещинки, рыба обозначала присутствие плещась и пуская круги на воде. А на противоположном берегу виднелась утыканная пихтами каменистая гоРА, у подножия которой сквозила РАсщелина, подозрительно облагороженная досками. Даже при беглом осмотре от сюда складывалось впечатление, что сей проход кто-то намеренно подпер и укрепил.
–– Что думаешь? –– В полголоса спросил Перун, указывая рукой через реку. Поскольку Боги укрылись в зеленых кустах, РАссмотреть все как следует было не просто.
–– Не знаю, бРАт... Возможно шахта?
–– Может быть... А может и нет...
–– Думаешь – стоит проверить?
–– Думаю да. –– Ответил Перун, помолчав. –– Но только надо действовать тихо и осмотрительно. Лишний шум нам тут ни к чему.
–– Ну да, ну да. –– Сказал Даждьбог, памятуя о том, насколько "тихо" и "осмотрительно" действовал Перун совсем недавно. Напоследок проверив спину, Боги поднялись в воздух и, в который РАз отметив про себя, что делать это им стало не так легко, как РАньше, поплыли над водой, стаРАясь шума не поднимать. Загадочная РАсщелина и впрямь оказалась входом в шахту – это подтверждали пылившиеся по углам кирки и каски. ВРОДе бы шахта (если точнее – это было нечто среднее, между шахтой и гротом) была заброшена: пыль на стенах и инструментах, истлевшее дерево, перегоревшие окурки фонарей, хлюпавшая у входа и со сводов вода кРАсноречиво давали понять, что все полезное отсюда давно уже вывезено, однако то обстоятельство, что вход в нее был не заколочен, а также свежие четвертушкопалые следы, видневшиеся на слегка смоченных участках пола, намекали на то, что здесь не все обстояло так целковозначно.
Опустившись на каменистый, заваленный грудами скальных отходов пол, Даждьбог и Перун тщательно изучили следы. Они принадлежали ящеРАм, в этом не могло быть сомнений! Они точно были здесь. Совсем недавно... Не сговариваясь, Боги стали прозРАчными и тише кошки, кРАдущейся за оладушком, двинулись далее, в утробу шахты, шагая по над стенами. Довольно скоро им стали встречаться деревянные балки и перекрытия, подпиРАвшие стены и своды шахты. Через четвертушку десятичков шагов пол оказался затоплен по щиколотку, а проход стал сужаться, на подобии кишки. Кишка эта, петляя, походила к вывела их к выдолбленному в горе спуску.
Сойдя по каменным ступеням, Даждьбог и Перун оказались в огромной, освещенной фонарями, пещере, уставленной стендами и столами, на коих лежали кипы бумаг. Почти все простРАнство внутри пещеры занимали ряды глиняных горшков, из коих произРАстали саженцы хвойных деревьев. В самом конце пещеры находилась тяжелая, навесная железная дверь, скрывавшая, очевидно, еще целковое помещение, а может и не целковое. «Хм, сколько же их здесь... И что вообще тут происходит?» –– Подумали Боги. В гнетущем молчании РАзбрелись они по пещере: Даждьбог пошел к столам, Перун же стал обходить ее по периметру, РАзглядывая кусты и остановился у железной двери.
–– Перун, подойди-ка сюда.
–– Что?
Вместо ответа Даждьбог указал на лежащую на кРАе стола полуРАскрытую карту. РАскрыв ее полностью, Боги воззрели карту СВАР, закРАшенную кРАсными точками, иероглифами и стрелочками того же цвета.
–– Что это?.. Какие-то стрелки...
–– Не знаю, не знаю. Давай вскроем дверь, проверим что там и двинем к выходу...
–– Так, так, так. –– РАзмеренные аплодисменты донеслись до Божьих ушей. Даждьбог и Перун резко обернулись, увидев четвертушку мускулистых ящеров в черных джинсах, черных кожаных куртках и сапогах, стоявших у ведшего к ступеням входу. Их головы покрывали черные банданы, с узором из синих ломанных линий, в глазах же, казалось, были заволочены дымом пожарищ. Глядя на них Перун РАсплылся в улыбке.
«П-ф, я аж напрягся. Это всего лишь ящеры! Сейчас я вас...
–– Давай только не так, как в тот РАз» –– Ворвался в его мысли Даждьбог.
«–– Говно вопрос!».
–– А тень не с-с-солгала, рус-с-с-с-с-ские боги и вправду с-с-сунули с-с-свои нос-с-сы не в с-с-свои дела...
–– Значит... –– Сказал Перун, вРАщая плечами. –– ... вы о нас знаете. Тогда вам известно, что сейчас будет...
–– А они и впрямь с-с-столь наглы, как было с-с-сказано. –– Вставил полушный ящер, наигРАно хрустнув шеей. –– Ты долго там будешь с-с-сис-с-ськи мять?
«Какой наглый ирод!» –– Подумал Перун, хрустнув пальцами и быстрей звука устремил кулак в борзую челюсть. Чапалахом каРАющим тот влетел под скулу, грозясь отпРАвить ящер в космос, однако тот так и остался стоять на месте, лишь верхняя часть атлетичного тела немного качнулась в сторону.
–– Какова...
Удар невиданной, сокрушительной силы влетел в подбоРОДок Перуна, заставив того подлететь. В следующий миг Бог со скулежом кувыркнулся и пал на землю. Глаза ящеров вспыхнули. По их плечам пробежали волны каких-то толи лиан, толи отростков, тотчас превРАтившихся в наросты древесные. Со стороны это смотрелось так, точно толстые корни обвили их руки, обРАтившиеся в... клинки! Тусклый свет фонарей осветил их лезвия.
–– Знаешь, что, бРАт?!
–– Что?!
–– Да ну его на хер, "не как в тот РАз!" ––Закричал Перун, взмывая с пола и наполняя банки силой множества гроз. –– Р-р-РА!
Удар сотряс сами своды пещеры. Хвостатый в черном отлетел к стене и в нее же впечатался, РАзмазавшись мутным, дымящимся пятном. Его друзья изменились в лицах. Озверев в мгновенье, они напрыгнули на Богов, подлетев к самому потолку и капая с челюстей бурлящей пеной. Целковый из них зарычал, что было сил:
–– Вс-с-се с-с-сюда, мочи их!
Перун заехал коленом в лицо, Даждьбог же пытался вырвать ящеру вострую руку, когда стальная дверь отворилась и из выскочило до полушки десятичков зеленокожих. РАзбившись на группы по полушке/четвертушке, они налетели на Богов с РАзных сторон, налету превРАщая руки древесно-стальные отростки, и обрушили на Даждьбога и Перуна бессчетные удары невиданной силы. Силы, которой у обычных ящеров быть не могло...
Под суровым натиском, под неудержимым напором синхронизированных взмахов, порезов с РАзных сторон, пропуская по печени, под дых, спине и лодыжкам, Боги пали пред ящеРАми совсем обессиленные. Тут же лежало несколько умерщвленных вРАгов. Целковый из уцелевших ящеров сплюнул к сапогам черною кровь.
–– Они и вправду с-с-сильны... Тащите их к доктору! Пус-с-сть обработает их хорошенько.
***
Очнулся Даждьбог от дикой боли в затылке – спины его коснулась холодная сталь. От неожиданности Бог резко вжал шею в плечи, мигая глазами и силясь собРАть воедино шалившие мысли. Довольно скоро зрение его устаканилось и Даждьбог обнаружил себя находящимся внутри стальной клетки, со связанными у горла руками. Сама же клетка находилась в просторном, почти пустом помещении (в дальнейшем узнал он, что это лабоРАтория). Рядом с ней стоял железный стол, возле которого среднего возРАста Рус в халате, запустив руки в карманы, неспешно нарезал круги. «Хм...». Даждьбог слабо дернулся, но оказалось, что он привязан к чему-то спиной. Пришлось повернуть голову. «А-а, Перун, так это я к тебе-е-е привязан.
–– Перун! Перу-ун!»
Перун в сознание не приходил. Тогда Даждьбог вновь повернул голову к мужчине в халате.
–– Эй, ты, слышишь! Ты кто такой?
Человек у стола дернулся петухом. Обернувшись, он нехотя подошел к клетке. Наклонив голову к Богу, он произнес:
–– Мое имя вряд ли вам что ни будь сообщит, но если настаиваете... Я – Сальватор. Доктор Сальватор. Остальные мои регалии, как и еще недавно почти мировая известность... Хотя, что о былом?
Доктор умолк на секунду, потом пРОДолжил:
–– На вашем месте я бы сидел спокойно и тихо, и не пытался предпринимать что бы то ни было.
–– Отчего так?
–– Оттого что не важно, что вы задумали, а я вижу, что вы уже что-то задумали. Вам не сбежать. Уж поверьте. Хватка "Блэковых смотрин" будет покрепче хватки самой смерти. К тому же, возможно, по завершении проекта, они соблаговолят дать вам, как и мне, как и моему сыну (на слове "сын" Рус на секунду изменился, погрустнев всем лицом, кроме глаз. Очи же его, наоборот, просияли) возможность жить в новом мире. разумеется, прислуживая им.
На лице Даждьбога стали собиРАться тучи.
–– Что, чего? Служить ящеРАм?
–– Да... Ну, если вам претит такая постановка вопроса, всегда можно подобрать более приятное выражение...
–– Лучше выпусти меня, док, иначе...
–– Во-первых, это – не в моей компетенции, во-вторых, (тут Рус понизил голос и кивнул в сторону угла. Устремив туда очи, Даждьбог РАзглядел черную тень) даже если бы я и хотел вам помочь, сбежать отсюда вам все РАвно не удастся. Даже в те дни, когда охРАны здесь почти не бывает, вам бы потребовалось бы быть, по меньше мере, богом, чтобы пробиться наверх.
Рус умолк. Помолчав полушку секунд Даждьбог спросил:
–– Богом?
–– Да, богом... Эх. Он уж давно меня оставил...
Даждьбог горько усмехнулся. Как только Бог открыл глаза, он уже решил, что сбежит, но перед этим ему хотелось РАзобРАться, что происходит. Слишком уж много стРАнного происходило на этой Аляске. Вскоре пришел в себя и Перун. Он прямо сходу пожелал начать буйствовать, а потому Даждьбогу пришлось приложить не мало усилий, дабы угомонить бРАта и предложить тому выжидать и РАзведывать. «Ага, как же. Навыжидались уже» –– Мысленно пробухтел Перун, однако ж попытки шуметь оставил. Все также мысленно стали они проРАбатывать возможные детали побега, когда подошедший к ним Сальватор вежливо попросил протянуть ноги. Боги выполняли его просьбу и док вколол им какую-то сыворотку. Как он пояснил – это была вытяжка из крыла летучей мыши и лишь после того, как стоявший в углу ящер скрылся за железной дверью, Рус шепотом объяснил Богам, что этот укол есть жидкий субстРАт жижки от подиков, болотной гнили и мышьяка, кою силы заговорщиков используют, дабы ломать сильных Русов. К моменту же окончания его речи Богов штормило так, что, если бы они небыли связаны их бы давно РАсшвыряло по клетке. Сила отРАвы была столь сильна, что Боги лишились части силы своей вплоть до конца саги. После такого стаи Даждьбог и Перун еще сильнее и вдумчивее пРОДумывать план побега, целкововременно прислушиваясь и наблюдая за Сальватором.
Сей Рус, с лицом, умудренным летами, ученым опытом и сединой, был невероятно РАботоспособен – он трудился за своим столом при свете лампы почти весь день, иногда лишь вставая, чтобы обойти стол по дуге, РАскрыть тетРАдь в кРАсном кожаном переплете, да записать туда что-то, или принять у ящеров саженцы елей, вколоть в них какую-то зеленую дрянь, либо же просто немного РАзмяться. После укола ящеры решили, что Боги более не опасны и через полушку дней, под чутким присмотром, доктор лишил пленников пут, а также взял у них кровь на анализ. На удивление Перуна, Сальватор ничуть не удивился РАзноцветному виду жидкости, забРАнной из вены. На это он пробормотал только: «И чего только на Американской земле не увидишь...».
Из лабоРАтории же Сальватор выходил лишь к обеду, который, к слову, частенько приносил с собой полу съеденным и завершал тРАпезу уже за столом. Спать же Рус ложился, когда часы переваливали за полушку ночи. Несмотря на пагубное воздействие сыворотки, мысли доктоРА Боги все же могли читать. Вот, что они из них почерпнули.
Все РАзмышления Руса были заняты четвертушой вещей: РАботой, переживаниями за и воспоминаниями о сыне, а также злобой к проклятым пленителям. Иногда к последней мысли примешивался еще стРАх возможной скорой кончины. НевзиРАя на это, а также на все увещевания и просьбы освободить их с Перуном, Сальватор отвечал заученной скороговоркой: так мол и эдак, это все бесполезно, да и невозможно, да и кормят тут хорошо, да и вообще, новый мир наступит скоро, надо только подождать. Договаривая сие, он отчего-то РАсплывался в грустной анти-улыбке и погружался в себя, суя кулаки в подмышки. Видно теперь, когда он был вынуждено говорить эти отговорки не только себе, но и другим, произнесенные вслух слова стали казаться и ему еще более непРАвдоподобными.
Так прошли полторы недели. За это время Боги и Рус успели сблизиться. Такое бывает, когда ты волей-неволей проводишь вместе с кем-то уйму времени. Сальватор стал приветливей с ними, уже не отмахивался от их вопросов, охотнее общался, в редкие минуты РАсположения жалуясь на абсолютную неоцененность ящеРАми научной стороны его РАботы, сожалел о том, что он позорит весь РОД людской, трудясь на них, делился переживаниями о сыне, вспоминая о котором добавляли щекам его немного упругости.
Бывали дни, когда он начинал говорить громче, смелее. Подобное РАскрепощение было связано с тем, что в сии дни почти все ящеры покидали подгорный комплекс, РАзбредаясь по лесу целковые, чтобы проверить подступы к лабоРАтории, полушные – чтобы под видом лесорубов "сбыть", а на дележе – попросту передать срубленные стволы и, что важнее, саженцы, другим заговорщикам, рядившимся в фермеров и торгашей. Все это сообщил Богам Сальватор, однако ничего более о планах ящеров он не ведал. Тоже самое говорили и его мысли. Выяснив все, что могли Боги решили действовать.
–– Сальватор. –– В очередной РАз подозвал его Перун. –– Будь другом, выпусти нас и собиРАйся. Мы покидаем этот поганый плен.
–– Да я бы и рад вас выпустить, друзья мои. –– Отвечал тот, наклоняясь к нему, чтобы, якобы, замерить пульс. –– Но вы ведь и так все прекрасно знаете, я вам сто тысяч раз говорил – это невозможно!
–– С чего ты это решил? Ты ведь не видел нас в деле.
–– К тому же сегодня на базе снова никого нет.
–– Почти никого. Это большая разница. –– Сальватор замолчал, испытывающе взглянув на Богов. Он не понимал, зачем они вновь тревожат его сердце, ведь прекРАсно известно им, как плохо ему становится на душе после таких РАзговоров. Решив закончить полемику, он произнес: –– Если я вас выпущу – мы все не жильцы!
–– А так, трудясь на ящеров, с перспективой лизать им жопу, до конца дней своих мы РАзве жильцы? –– Спросил Перун, устремляя на доктоРА взгляд, полный огня, силы и побуждения. Бог не до конца ведал, что затеяли ящеры, но РАз уж они решили действовать на опережение, то, собственно, какая теперь была РАзница?
–– А что я сделаю? Они ведь нас схватят! Будут пытать меня! Возможно убьют. И найдут его. Найдут моего сына! Кто же тогда его защитит? Я не могу рисковать им, это все, что у меня осталось от прошлой жизни! И я заберу его у нее. Нас будет ждать новый мир!
–– Да-к ведь мы поможем тебе, профессор.
–– Ха. –– Сальватор лишь криво усмехнулся. –– Как? Вы даже себе помочь не можете. Вот что будете делать, если я не открою вам дверь? Все ваши потуги, все это тлен...
Даждьбог мигнул Перуну и произнес:
–– Ну, это спорное утверждение.
–– Наконец-то.
В ту же секунду руки Богов воспламенились, волосы обРАтились в языки пламени, и они схватились за прутья клетки. Железо нагрелось в секунды и начало плавиться, РАзжижаясь и скапывая в лужу, начавшую ползти к ногам изумленного доктоРА.
–– Немыслимо... Это немыслимо... –– Пробормотал тот, отступая от кипящей жижи и с бурей эмоций смотря на Даждьбога и Перуна. Освобожденные Боги встали, РАспрямив плечи и облегченно вздыхая.
–– К-к-кто, кто вы такие?
–– Боги, друг мой, Боги. Идем, мы и так здесь задержались сверх всякой нормы.
На СальватоРА было стРАшно смотреть. За осьмушку секунд лицо его пережило миллион тРАнсформаций, он сжался в плечах, потом словно вырос, хотя при этом оставался недвижим. Узрев скрытую до сего мига силу, Рус согласно кивнул, взгляд же его стал ясен и жесток, брови сдвинулись клиньями.
–– Да, да-да, теперь я вижу!.. Это... Это может сработать... Ну же, идем! Мы еще многое можем исправить, если поспешим... Стойте, нам надо кое-что сделать перед уходом.
–– ?
–– Вы ведь можете воспламениться еще?
–– Конечно, док. Это – последнее, о чем тебе следует беспокоиться.
–– Отлично, тогда... Тогда сожгите рассаду. Это может надолго задержать их продвижение!
Боги не совсем понимали, как конкретно сжигание какой-то РАссады задержит ящеров, но посчитали, что в данной ситуации доктору оно всяко видней.
–– Хорошо, док. Че такое РАссада?!
–– Это саженцы, что я прививал. Тут за дверью находиться хранилище с глиняными горшка...
–– Понял тебя!
Подбежав к двери, Боги сорвали ее с петель и вошли в уже знакомую пещеру, на сей РАз еще плотнее заставленную горшками, в коих зеленели саженцы хвойных деревьев и описав в воздухе огненные полу-дуги руками, напРАвили поток пламени прямиком на зелень. Та занялась сРАзу и очень скоро помещение до потолка заволок густой едкий смог. В тоже время Сальватор собРАл в кожаную сумку с поясом тетРАди, уколы, пробирки и записи. Закончив каждый со своим, они вместе покинули задымленную пещеру, поднялись наверх и пошли было вперед, но тут, выкрикнув: «–– Твою мать, точно!», доктор резко взял влево, и привел Богов Русских к еще целковой стальной двери. Эта, в отличии от предыдущих, была круглой формы и толщиною была с быка.
–– А здесь чего?
–– Ее нужно открыть! Там – корень зла, сердце всех разработок!
Боги переглянулись и влили синхронно потоки пламени в серую сталь. Постепенно жар стал возРАстать, иссушая и без того подспертый воздух. Через минуту вспотели даже могучие Бога, Сальватор же вообще отошел в конец коридоРА, держась за горло. Наконец сталь забурлила и начала стекать вниз. Перун и Даждьбог вверх воспарили, стремясь не касаться горячей реки и, выплавив в дверце большую дыру, влетели внутрь. Здесь находилось крохотное стерильное помещение с белыми стенами, шахматной РАсцветки полом, по центру которого РАсполагался постамент из белого мРАмоРА. На нем, в глиняном горшке, накрытым стеклянным колпаком, покоился РАзвитый, постоянно само-переплетавшийся корень.
–– Что за сРАнь?.. Док, чего это?!
Сальватор закричал где-то возле двери.
–– Донор! Мы... Ящеры используют его для выведения корневых мутаций. Они вживляют его споры, клетки и частицы в себя, а также в молодые деревья.
–– Зачем?!
–– Ну вы же как-то попали к ним в плен? Неужели не заметили, какой силой они обладают?
Боги нахмурились.
–– А саженцы-то тут при чем?
–– Не знаю! Они меня в свои планы почти не посвящали! Твердили только, что подобные разработки способны мир перевернуть и что я делаю здравое дело... В любом случае его им точно нельзя оставлять!
Перун и Даждьбог согласно кивнули. Еще бы, оставить подобную силу, да еще и кому – ящеРАм?! Да и ладно бы ящеРАм, но каким – этим?! Нет, этого точно нельзя было допустить. Приблизившись к корню, Боги РАзбили купол. Стекло РАзлетелось в стороны, оголив переплетающееся корневище. Со стороны это скопище дергающихся отростков напоминало змеиный клубок и лишь кРАсовавшаяся на боку основания корня уже начавшая сходить татуировка в виде проткнутого пером сердечка смотрелась не хищнически, а даже мило.
Не став особо РАссматривать корень, Перун и Даждьбог предали его огню. После же вовсе стянули горшок с пьедестала и, РАзбив его, сбросили землю, черепицу и остатки корня в еще не остывшее дверное железо. Покончив с корнем, Боги и Сальватор помчались к выходу, на ходу попутно уничтожая комплекс и сотрясая гору изнутри. Лишь у самого выхода встретили они сопротивление: стоявшая в охРАнении полушка иродов запоздало явилась из ниоткуда и бросилась было в бой, однако заведенные ажиотажем побега Боги без труда отбросили их, впечатав в стены, после чего РАзбили ногами их головы.
Покинув шахту, Боги выбежали из-под уже шатавшейся горы к реке и вновь попытались подняться в воздух, дабы перелететь ее, но введенная Сальватором сыворотка в который РАз дала о себе знать. Головы Богов РАсколола щемящая боль, их заштормило, и они попадали в воду, махая руками. Позади начала РАзрушаться гоРА. ПроизРАставшие на ней деревья накренились в стороны, корни их перестали держаться за землю и целковый за целковым стали вырываться из-под земли. Через несколько мгновений со склонов пошел древесный дождь, аллилуйя, дождь из древесин, хей-хей^*!
Огромная сосна приземлилась в миллиметре от СальватоРА. Доктор подпрыгнул, сложив ноги кренделем и упал в воду, рядом с Богами. Бросив на шахту полушку взглядов, беглецы РАзвернулись и поплыли к берегу, гребя со всей мочи. Они были уже на середине реки, когда гоРА с треском и сотрясением сложилась, точно карточный домик. Громадные камни, куски коры, чье-то гнездо пролетели над их головами, чудом не задев никого. Даждьбогу, пРАвда, за ухо прилетело несколько перьев дятла, кой, на беду свою, пролетал над речкой, и которого сшиб целковый из камней, но это никак не отРАзилось на здоровье Бога.
ВыбРАвшись на берег, беглецы легли на песке и просто дышали, часто вздыхая. Сальватор перевернулся и глянул на все еще складывающееся место его пленения.
–– Так, держись, док, –– сказал Даждьбог, беря его за плечо и поднимая голову к небу. –– , сейчас мы...
Он вновь попытался взлететь, однако вместо этого по голове его вновь прошел прилив боли.
–– Вса-а-а-а! Что за...
–– Это, наверное, сыворотка. –– Печально сказал Сальватор. Внезапно до них долетели обрывки фРАз:
–– ...едоточьтес-с-сь! ... ыс-с-скать мес-с-стнос-с-сть! С-с-срочно к горе!
–– Так, ладно! Видимо отдыха у нас не предвидеться! Бежим! Я попытаюсь связаться со Святобоем...
И они побежали. Сосны и ели мелькали спРАва и слева, комья земли выпрыгивали из-под их пят, олень удивленный пронесшимися мимо него силуэтами даже поперхнулся листиком и сел за зёпу. Перепрыгивая через кусты и ужом извоРАчиваясь между деревьями, Даждьбог напряг голову и мысленно обРАтился к избРАнному.
«–– Святобоша, миленький, дорова!».
Тот удивленный не столько от внезапного сеанса связи, сколько от РАсколовшей его череп боли, сдавлено прохрипел:
«–– Д-Д-Даждьбог, ты?!
–– Ага!
–– А, а-а-а, а че так больно?!
–– Да это все сыворотка, элементаль ее б дРАл!
–– Чего?
–– Не важно! Святобой, слушай внимательно, толком не могу говорить (здесь Бог споткнулся о корень елки). Мы на Аляске! На А-л-я-с-к-е! Ты где?
–– Я? Я... В Нью-Йорке.
–– Сensored»,... –– Воскликнул Даждьбог, примерно прикинув РАзделявшее их РАсстояние. –– «... далековато! Бросай там все и дуй на встречу! Ориентировочно – держи курс на НебРАску или Канзас! Туда ближе РАзберемся!
–– А... А вы че, сами сюда добРАться не можете?».
Даже через боль Бог удивился подобной наглости.
«–– Нет сensored! Могли бы – уже были б на месте!
–– Л-ладно, а-а, я попробую... Ну, в смысле, выдвигаюсь!
–– Давай, на связи!».
Здесь Даждьбог прекРАтил сеанс связи и поспешил нагонять товарищей. Целковременно с этим у остатков горы в не себя от ярости рылись хвостатые. С свирепостью РАзбуженных в зиму медведей, трудились они, отбРАсывая каменные глыбы в РАзные стороны. Корневые импланты придавали им сил, а посему уже через десятичок минут проход был РАсчищен. С выросшими из рук лезвиями наголо они ворвались в пещеры и, не обнаружив тел заключенных, отыскали спаленные саженцы и что ужасней всего – оплавленную дверь, за которой отсутствовал корень. Узрев РАзрушения, ящеры взвыли, хватаясь за головы.
–– Ы-ы-ы! Поганые выродки! Найти, убить, за яйца повес-с-сить, кас-с-стрировать! Причем с-с-сначала кас-с-стрировать, а пос-с-сле повес-с-сить! За яйца! Ы-ы-ы!
Внезапно взгляд голосившего прояснился. Он обернулся к целковому из ящеров, бРОДившему по пещере.
–– Лари! С-с-следы С-с-сальватора с-с-смогли обнаружить?
–– Да! С-с-судя по вс-с-сему – он ушел с-с-с теми двумя.
–– Что ж. Видно с-с-сын ему не так уж и дорог. Нам удалос-с-сь идентифицировать мес-с-стоположение его выродка?
–– Только примерно. Это – Нью-Йорк. Других вводных данных пока что не пос-с-ступало.
–– Направляйс-с-ся туда. –– Зеленокожий сел прямо на пол, вынул из висевшей у бедРА сумки бумагу, ручку и стал писать, как курица лапой. Закончив, он протянул Лари написанное. –– Вот! Напряги шерифа! Я попробую с-с-связатьс-с-ся с-с-с полковником. Дальнейшие рас-с-споряжения получишь от него. Любой с-с-странный рус-с-с должен быть ос-с-становлен, захвачен и немедленно дос-с-ставлен к нам!
–– С-с-слушаюс-с-сь. –– Кивнул супостат и удалился прыжками, высотам которых подивился бы даже кенгуру-переросток.
***
С тех пор миновало известное число дней. Шериф Джек ФицджеРАльд Ленгви пребывал в прекРАсном РАсположении духа. Сидя у себя он уже тихонько собиРАлся домой, когда порог его кабинета пересек одетый в черное ящер с бандитского вида глазами. Шериф Ленгви был старой школы, а потому уставился на него, приветствуя хвостатого застывшим в глазах вопросом. Ящер вошел, затворив дверь.
–– Вот. –– Он протянул шерифу замусляканную бумажку. –– Здес-с-сь вс-с-се напис-с-сано.
Представитель закона нехотя принял письмо из рук «Блэка», открыл, достал сложенный пополам лист и пробежал его по диагонали, несколько РАз поднимая очи на ящеРА.
–– Хорошо. –– Спокойным тоном произнес Джек ФицджеРАльд, хотя от ящеРА и не укрылись скользнувшие в нем нотки РАздРАжения и пренебрежения. А не укрылись они потому, что шериф и не пытался их скрыть – мало ему федеРАлов, так еще БС сует нос в его дела, в его округ. А что дальше? Будут учить его, как стричь газон?
Смяв бумажку, Ленгви убРАл ее в карман и подойдя к ящеру, отодвинул его с прохода, отворив дверь.
–– Вильямс, ходу! Давай ко мне!
Внизу заслышался шум сапог. Менее чем через пол минуты на пороге появился молодой парень, подпоясанный кобурой. –– Вот. Это – Вильямс. Даю его тебе в усиление. Держи. –– Шериф вынул письмо и протянул его Вильямсу, снимая излишние вопросы. –– Считай, что ящер – твой напарник на это дело. Командую там все РАвно не я, так что о ходе дела мне можешь не докладывать. А теперь брысь отсюда, мне всего три недели осталось до пенсии!
–– Добро. –– Кивнул ящер, выходя вместе с копами в коридор. –– Вильямс-с-с, да? Меня зовут Лари, будим знакомы. Не знаешь, в Нью-Йорке не объявлялос-с-сь никого подозрительного?
–– Да пес его знает! –– Пожал плечами Вильям, пышущий здоровьем Рус лет полушка десятичков с подувичком, протягивая ящеру кисет с табаком. Тот с удовольствием угостился. –– Нью-Йорк город не маленький. Разве что к Невскому, вроде как, кто-то там заселился.
Уже пРАктически спустившийся на целковый этаж Джек остановился, занеся ногу над ковровой дорожкой. Подняв голову, он спросил:
–– А что там с Невским?
–– Да! Говорят, заселил к себе черти кого, сидят там безвылазно, молочников прогоняют. А конкретнее – никто не в курсе.
–– Надо бы проверить. –– Произнес ящер.
–– Твоя правда, «Блэк». Я пойду с вами.
–– Тебе ж и так ес-с-сть, чем занятьс-с-ся, шериф.
–– Слышишь, зеленый, не борзей. Ты еще у папки икрой в яйцах плавал, когда мы с Невским служили в шестой бригаде.
Ящер осекся, Вильямс закатил глаза вверх. «Ну вот! Опять старый вспомнил о своих похождениях! Теперь минимум полчаса будет брюзжать». Шериф уже начал было РАссказывать, как они вполушом с Невским противостояли взводу немытых южан, когда на входе появился запыхавшийся полицейский.
–– Что такое, Мэтью?
–– В маленькой Армении беспорядочная стрельба! Вроде есть трупы!
«Армения... Там ведь живет Саня!».
–– Туда, немедленно! –– Завопил ящер.
***
Ящер Джеймс издыхал у угла дома. Перебитые ребРА ныли ужасно, кровь давно засохла на тРАве объемной лужей и лишь всплески боли еще удерживали зеленокожего на гРАни сознания. Его убийца, подлый учитель английского лежал от него в нескольких метРАх и также медленно умиРАл. «Хотя бы тебя забрали в могилу» –– Думал ящер сквозь боль и сие осознание слегка подслащивало пилюлю последних минут. –– «Жаль, парни мертвы... И из-за чего?.. Из-за такой глупос-с-сти погибаем!.. А-а-а!». Где-то рядом засучил ногами подельник Джеймса, Фрэнки Хромой, заставив ящеРА прервать РАзмышления. Едва мысли РАзвеялись, перед Джеймсом вновь встал стРАх скорой смерти, коя неминуемо должна была наступить с минуты на минуту. Целковременно с нею с запада на ящеРА наступала холодная ночью.
Сзади зашелестело малое дерево. Ящер криво усмехнулся, стаРАясь бодриться сам для себя. «Хах. Даже в тишине помереть не дадут». Он закрыл глаза, ожидая, когда ветер оставит грушу, однако то, наоборот, начал еще сильнее шуршать, словно кто ни будь взялся трясти ствол дерева. При этом сам ящер прохлады ветРА не ощущал. Наклонив голову, он скосил взор в бок, борясь с непосильно отяжелевшими веками. В очередной РАз открыв их он увидел пред собой тень. Черная сущность, клубившаяся мРАчными испарениями, стояла у его ног, пожиРАя ящеРА алым взором. «Смерть!» –– С ужасом понял Джеймс и напускная хРАбрость его слетела с лица. Сердце сжалось от ужаса. Та, что придет за всеми уловила ход его мысли и, к еще большему ужасу Джеймса, РАсхохоталась. Оставив его трястись, она чинно пролетела по улице, без интереса смотря на трупы и подлетела к умиРАющему АлександРусу.
–– Сириус, Сириус...
Смерть хищно оскалилась и влетела в дом, повалив при этом АлександРуса на бок. Бегло осмотрев прихожую и гостиную, она заметила тоненький кровавый шлейф на полу и, присмотревшись к нему повнимательнее, изменилась в лице. Мгновение лик ее отобРАжал мыслительную РАботу, после же щеки ее немного приподнялись. Поскребя по полу пальцем, смерть тем же маршрутом вернулась к ящеру, встав у него за спиной.
«–– Что, смертный, хочешь жить, да?» –– Холодный, кусающий пятки голос РАздался в его голове. Несмотря на отсутствие каких-либо сил, Джеймс затрясся, будто в ознобе.
«–– Д-д-да.» –– Мысленно промямлил он потерянным голосом.
«–– Отлично! Я дам тебе такую возможность. Только сделай для меня кое-что. Уговор?
–– У-у-уговор» –– Едва слыша свой голос согласился ящер. Смерть улыбнулась и облетела деревце. Вырвав у вновь зашумевшей груши невеликую ветку, она отерла о нее принесенную из дома кровь, склонилась над ящером и, превРАтив свою руку в извивающиеся отростки корней, вонзила веточку Джеймсу прямиком под рубашку. Корни немедленно ворвались в тело, терзая его, точно гальванизируя. Мышцы бешено сокРАщались. Боль, кою хвостатый ощущал до того, показалась ему комарином укусом. Кровь загустела в жилах, вены надулись, глаза его лопнули от напряжения. Ящер проглотил дар речи, он даже не понял, что случилось с ним, когда стекшие по рукам глаза вдруг впитались в тело и полностью восстановились.
Как только зрение вернулось к нему, Джеймс увидел торчавшие из его боков и груди корни и ветви, обвитые внутренностями. Некоторые из них прорывались сквозь чешую и мясо прямо у него на глазах, крутясь анакондой и тотчас скрывались внутри его тела. Наконец, спустя неведомо сколько секунд, показавшихся вечностью, все закончилось. Корни впитались в тело. Ящер перестал шевелиться. Не было больше никакой боли. Он ее не чувствовал. Наоборот, теперь он ощущал в членах великую силу. Немая смерть стояла с боку.
–– Ч-что, что ты с-с-со мной с-с-сделала?
–– Дала тебе больше, чем ты мог надеется. Теперь тебя не убить этим. –– Она подобРАла валявшийся на полу пистолет и пальнула в ящеРА. Тот инстинктивно закрылся руками и закрыл очи. Пуля пробила ладони и ворвалась в голову. Он дернулся, не ощутив при том никакой боли и от испуга открыл глаза – РАны не было. Поврежденные было пальцы стремительно затянулись. Смерть подошла к нему, протягивая плохо РАспечатанное объявление. С него на Джеймса смотрела полушка каких-то реднеков, целковый в шляпе, полушный – в капюшоне. Ящер прочел: «Налетчики и грабители дилижансов, "Бешенный" Билл и Энтони "Юлай" Спичроут. Награда живьем – 1 000$, мертвыми – 15 000$». «Это же... Эти двое!..».
–– Вот твоя цель. Убей их, и твоя часть сделки будет выполнена. Награда твоя. До последнего цента.
Смерть РАсплылась в улыбке, глядя на то, как глаза ящеРА загорелись десятичками огней. Огней надежд, алчности, самоуверенности.
–– С-с-считай – ис-с-сполнено.
–– Славно. –– Она улыбнулась и подалась к нему, очутившись с ящером профиль к профилю. Ее веки склизко моргали, как крокодильи, ало-желчная дымка застлала глаза смерти, а после и... Глаза ящеРА. И многие знания корневедения и корнеплодов передала ему смерть, и корни внутри него ощутили РАскрывавшийся перед ними потенциал их задействования. Силы будились в нем, досель неподвластные. Чрез секунду все кончилось, смерть хлопнула его по плечу и черным пеплом унеслась к небу. Ящер же глянул наверх, затем ухмыльнулся и пошел в сторону. Теперь он знал свою цель. Теперь он ничего не боялся. Он был не победим... РАссуждая так он, как и подобает доброму католику, не задался вопросом о том, с кем заключил сделку, не припомнил догмы веры своей, не вспомнил, как, якобы, христиане, должны отходить в иной мир. Вместо этого он лишь улыбался, скаля желтые зубы.
Свернув на перекрестке, ящер хотел было соваться в путь, но вместо этого вдруг столкнулся с удивившимся почтальоном. Тот нес в руке какое-то письмо.
–– Смотри куда прешь, чешуйчатый!
Не сказав ни слова Джеймс вмазал Русу кулаком в грудь, превРАтив того в пиРАмидку из кРАсной жижи, ручек и головы. «Ха-х! А не плохо».
В этот момент пред его носом пролетело письмо. Это было то письмецо, кое почтальон держал в руке. Подброшенное вверх после удаРА, оно теперь, как листочек, спускалось зигзагом, грозясь совсем скоро опуститься в кровавую лужу. Джеймс подхватил его на лету, повертел в руке и, чисто РАди прикола, РАзвернул, читая:
«Дорогой Алекс!
Прошел уже год, как я смирилась с тем, что ты для беспросветно потерян, но ради бога, прекрати подводить коллектив! Джинжер уже третий день спрашивает меня о месте твоего нахождения, а я... Что мне ей отвечать? Что мой брат снова на все забил? Что он опять волочиться за какой ни будь длинноногой дурнушкой? Я тебя прошу, нет, требую, исправься!
Посылаю это письмо только из любви к нашей покойной матушке, она ведь просила нас держаться вместе, чтобы у нас не происходило. Помнишь?.. Это в последний раз.
Полагаю, ты не менял старый адрес. Отправляю письмо туда вместе с одной из наших совместных фотокарточек (я решила, что это как-то неправильно – как ни как у меня их много, а у тебя ни одной) и надеюсь, что ты наконец разошелся с этой блондинкой! Она тебя до добра не доведет. Если вдруг по причине безрассудности моего братца (а только безрассудство может опять толкнуть тебя в объятия к той потаскухе) это письмо сейчас читает она, то знай, Карен Паркер, ты – мерзавка!
Искренне твоя Д. Мерсер»
Помимо письма в конверте лежала совместная фотогРАфия рыжеволосой девушки и... «Юлай?!». Та же черная куртка, тот же капюшон, вот только отпРАвитель письма называл его Алексом... «Так Энтони с-с-Спичроут – это пс-с-севдоним! Хитер, однако, налетчик, хитер... Но меня не наду-у-уешь!». Ухмыльнувшись, ящер убРАл письмо обРАтно в конверт, конверт – в карман и напряг ноги. Целковым прыжком взыв в воздух, он подлетел выше уровня крыш и приземлился на кРАсно-коричневую черепицу, после чего похлопал себя по карману. «Это будет план "B"».
***
Не прошло и подувичка минут, как к месту случившейся перестрелки подоспела целковая полицейская группа. В ней были шериф, Вильямс, Лари, сержант судмедслужбы Стивенсон и еще десятичка полтоРА копов. Последние начали прочесывать ближайшие улицы на предмет новых трупов, иные переносли на носилках мертвых ящеров к моровым телегам. Стивенсон бегло осматривал их, кивал, что-то записывал к себе в блокнот, после чего махал рукой и подходил к следующему.
Вильямс спорил о чем-то с ящером, а Джек ФицджеРАльд молча стоял у покосившегося крыльца АлександРуса, не зная, куда девать грызшую изнутри ярость. Богатырского телосложения Рус, бывший старший товарищ по колледжу лежал без движения на крыльце собственного дома, не подавая признаков жизни. У Джека в груди выли койоты, как тогда, в Кентукки, когда они вместе отпРАвились в прерию на охоту и неудачно заночевали. Тогда на них напала полушка стай койотов. Было стРАшно, темно и они с АлександРусом, метко стреляли, РАзя наповал лишайные пасти и трясущимся от напряжения голосом вели счет убитым тварям. А ведь столько они пережили помимо той заварушки. И до и после...
Знакомство в порту, посиделки в баре, игРА в регби и поступление в рейнджеры, та самая охота, крестины Эмили, ее свадьба и барсучья шапка, будни на гРАнице. Тяжелые, выматывающие РАбочие будни напарников. Погони, стрельба, отстрел злоупотребивших властью охотников за головами, в Волости Вирджиния... Судьба бросала их от Волости к Волости, от Вашингтона, до полузабытой богом Волости Мэн, на кРАйнем западе дикого запада. Получается запад в квадРАте. В квадРАте кровь, в квадРАте дружба... И вот теперь его друг, его бРАт, русский Сащя, лежит перед ним, прям как живой, но не живой. Мертв, недвижим.
У старого шерифа на мешках под глазами задрожали морщины, взгляд же его не сходил с Невского. Он стоял, накрыв губы ладонью и погрузившись в себя. Лишь с четвертушного РАза до него дошел смысл слов, сказанных сзади.
–– ... Шериф Ленгви!
–– А, что? –– Шериф обернулся и узрел пред собой высокого лысого мужчину с орлиным носом и недобрым взглядом, одетого во все черное. Позади него спРАва стоял ящер с небольшим шРАмом под пРАвым оком, одетый также в черное, а уже по бокам от него находились ковбои все также черном, лица которых закрывали черные банданы с узоРАми из синих ломанных линий.
–– Полковник Дуглас Рукс, БС. Это (полковник кивнул на ящеРА позади) – лейтенант Клинт Райли, "Касл".
Стоявший сзади ящер слегка вытянулся.
–– Чем обязан, полковник?
–– Вот. –– Рукс протянул шерифу лист гербовой бумаги формата А4. –– Приказ Сената за номером 22. Отныне "Блэковые смотрины" берут на себя общее командование силами правопорядка. Со вчерашнего дня мы – Федеральный орган.
–– Н-но я думал, что ФБР...
–– ФБР упразднены. –– Отрезал полковник. –– Теперь мы вместо них. Вам это ясно, шериф?
–– Да, сэр. –– Произнес Ленгви угасшим голосом.
–– Будет вам, Ленгви. Вам-то всего три недели осталось до пенсии. Рабочий день ваш закончен, возвращайтесь к семье.
Закончив с шерифом, полковник РАзвернулся и пошел назад. Подойдя к Лари, он подмигнул ему. Тот вытянулся по струнке.
–– "Чекмейт"!
–– Бери всех, кого сочтешь нужным. Бандитов, моих парней, контрабандистов, всех. –– Произнес Рукс, понизив голос. –– Седлайте коней и выдвигайтесь. Перехватите их.
–– Н-но с-с-сэр, почему бы не ис-с-спользовать наши с-с-спос-с-собнос-с-сти...
–– Потому что я так сказал, кретин! Ты хоть знаешь, чего нам стоил роспуск бюро расследований?
Ящер лишь изумленно поглядел на полковника.
–– Все должно выглядеть максимально отстраненно. Если не успеют к поезду – обычное ограбление. Если успеют – значит локомотив сошел с рельс, происки индейцев, здесь это часто бывает. Все ясно?
–– Да.
–– Выполнять.
–– Есть, с-с-сэр!
«Эти двое никуда от нас не денутся. Ничего у вас не выйдет, засранцы. Нас ожидает новый мир. С вами, или без вас».
Через десятичок минут ночь полностью овладела гоРОДом и полицейские РАзошлись по домам.
***
–– Гениальное решение, Февраль. –– Безрукий Мерзость уважительно закивал головой, когда Джеймс скрылся из виду. Тот же, к кому он обРАщался, злосчастный элементаль с поганым именем только что спрятал на поясе обжигающий пальцы Сириус и теперь тянулся к очередной звезде. «Посмотрим, как они теперь доберутся» –– Внутренне РАссмеялся он, обоРАчиваясь к Мерзости. Сотканный из небесной пряжи пояс уже прилично наполнился звездным уловом. Паривший подле него в ночном небе Мерзость пРОДолжил:
 –– Будь у меня руки, я бы аплодировал. Так мастерски развести очередного ящера... Хорош.
–– Ха-х. Да брось, Мерзость, это всего лишь пешки, гамбит. Если дело выгорит – что ж, мы ближе к поражению русов на Земле, если не выгорит – какая нам разница? Наша главная цель – гибель рода.
–– Да. –– Согласно кивнул полушный элементаль, однако уверенности в его очах не наблюдалось. Как, впрочем, не слышалась она и в его голосе.
–– Что-то не так?
–– Февраль, я не хочу ставить твой авторитет под сомнение, но... Разве это возможно? Мы и в лучшие дни... Я... Я просто не хочу снова гореть! –– Последние слова элементаль выкрикнул с яростью, болью и стРАхом, так что долгое «нова-нова-нова» загремели тихим эхом над всем Нью-Йорком.
–– Ничего не бойся, брат. род уже труп, верь мне. ты уже труп, слышишь, жалкий?! –– Закричал Февраль, устремляя взор к небу, вцелквые за мириады лет впав в подлинное неистовство. Звезды вдруг вспыхнули, обжигая элементалей светом, небо стало вяже торфяного болота и начало их засасывать, подобно зыбучим пескам, множество комет сорвалось с холста ночи и обрушилось на их головы, но в тот момент, когда они были перед их самым носом, наважденье РАссеялось.
–– Х-х-х-х! –– Напуганный Мерзость от стРАха даже забыл, как дышать. Февраль, улыбаясь, сказал ему:
–– Видишь? Это он от бессилия. ты боишься, тебя трясет!.. Это он от бессилия...
Слышавший их тиРАду РОД, сидевший в Ирии, лишь с отвРАщением взиРАл на самоуверенного и наглого Февраля. ВзиРАл, смутно РАссуждая о своем, держась за уже который день болевшее сердце и думая: «Я ведь не мог ничего упустить...». И сии сомнения чувствовали остальные Боги.
***
А Халиф и Алекс к этому времени были уже далеко от Нью-Йорка. Поначалу они стаРАлись идти по звездам, но те очень скоро стали отчего-то пропадать целковая за целковой с ночного неба и Русы решили, что сподручнее будет скакать вдоль железной дороги. РАссудив эдак, парни устремили к ней лошадей.
Выехав из гоРОДа по диагонали, они сориентировались, вспомнили примерное РАсположение ж/д вокзала и поскакали перпендикулярно ему. Спустя десятичок минут скитания по темени, Русы услышали, как подковы их скакунов несколько РАз отчетливо звякнули. Взоры их устремились вниз и в ту же минуту железная тропка была обнаружена. Халиф и Алекс устремились вперед. Скакали они довольно скоро, глаза изумляя от цветокорРА: Луна, наблюдая исчезновение звезд, в облаков пелене укрыться успела, окРАсив их на подобие мела и прекРАтила освещение верст. Лишь тусклые звезды остались на небе, да и те почти не светили, словно из стРАха РАзделить судьбу пропавших. ПростРАнство кругом погрузилось во мРАк с головой, иногда, в отдалении звучал фальцет койота, а шеи Русов омывал хладный ветер ночи – предвестник грядущего жаркого полдня. Лошади шли галопом, жар их боков ощущался даже сквозь кожаные штаны Халифа, ляжки его вспотели. Добрые скакуны АлександРуса, обремененные долгим простоем и получившие наконец возможность РАзмяться, весело всхРАпывали, из форса натягивая и покусывая удила. От гривы их пахло пряным, залежавшимся сеном.
Русы скакали ноздря к ноздре. Халиф ехал ближе к железной дороге, так как полагал, что не искушенный в верховой езде Алекс способен налететь на нее ненароком и чего доброго, сломать ногу коню. Его опасения не являлись беспочвенными – Алекс пРАвил конем весьма неумело. Он напрягал все тело, сидя в седле, казался сгорбленным и напряженным, иногда забиРАл левее, чем нужно. Кобуры пистолетов упиРАлись ему в бока, он кривил губы, и ерзал в седле, синхронно подскакивая вместе с лошадью на каждом камне.
–– Ты их хоть на предохРАнители-то поставил? –– Спросил Халиф, глядя на Алекса из-под пол шляпы. Лицо его было бледным, губы жались друг к другу, словно воробушки в морозное утро. Он напомнил Халифу его целковый день в автошколе.
–– Чего?
–– Ствол, говорю, на предохРАнителе у тебя?
–– А? Хз, не знаю!
–– Ну смотри тогда не отстрели себе чего лишнего!
Алекс удивленно воззрел на Халифа, стаРАясь при этом не шевелить шеей и не отрывать взгляд от дороги. Не без труда он РАзжал вспотевшую лудошку и дрожа, потянулся РАстягивать кобуру, но конь под ним почувствовал ослабление хватки и тотчас рванул еще быстрее. «Сensored!» –– Подумал Рус, снова вцепившись в ремень, также как лошадь схватив поводок еще и зубами. –– «Да ну его к дьяволу! Нормально все будет!».
В молчании был преодолен километр. Густая РАстительность, устилавшая землю курчавым ковром, стала постепенно мельчать, точно бы иссыхая, а временами и вовсе сменяться земляными проплешинами. В такие моменты ночная тишь прекРАщалась, шепчущий шелест тРАвы сменялся тяжелым гулом копыт и подковы коней высекали клубы черной пыли, обволакивавшей силуэты безлистных кустов. Со временем подобные участки встречались все чаще, цоканье копыт стало неотъемлемым Русовым спутником.
Так и скакали они, изредка глядя по сторонам, до самого РАссвета. Когда же на горизонте показалась макушка ленивого американского солнца, Халиф и Алекс смогли оценить, насколько изменилась обстановка вокруг: на месте еще вчеРА РАзливавшегося под ними моря стеблей и листков теперь лежала сухая земля, цвета сгоревшей на море шеи. Она была всюду и редкие деревья, серые и сгорбленные, с тонкими общипанными веточками, на коих дремали, уткнувши клювы в подмышки, лысоглавые грифы, да островки тРАвяных скальпов почти не баловали собою очи.
К сему времени седалище Алекса превРАтилось в целковоклассную отбивную, несмотря на наличие целковоклассного же седла под ним. В связи с сим обстоятельством ушей Халифа все чаще стал достигать вопрос, знакомый любому, кто хоть РАз отпРАвлялся в путешествие с нетерпеливым ребенком: «–– Мы уже приехали?». Он успевал задать его по серебрячку РАз за полминуты, и Халиф уже начал терять терпение, когда уставшее от назойливых вопросов простРАнство РАзРОДилось крохотным селением, всплывшим из-за горизонта.
–– Мы уже приехали?
–– Понятия не имею. Давай ты не будешь...
–– Да че такого, я же просто спросил?
–– А-э-эгх. –– Халиф отвернулся от Алекса и устремил взгляд на приближавшееся поселение. Оно состояло всего из целковой улицы, на которой РАсположился подувичок домов. Целковым из них было захудалое РАнчо с тонкими стенами, мутными окнами на каждом из полушки этажей и черной крышей. За ним РАсполагался небольшой задний двор, вся территория которого была обнесена дощатым забором. Внутри загона бРОДили бочковатые буренки. Рядом стоял деревянный саРАй с покосившейся дверью. Полушный и четвертушный дома были целковоэтажными, выкРАшенными зеленою кРАскою. Белые крыши их блестели на солнце. Остальные строения вообще были лавками, крытыми черепичным настилом и над которыми РАзвивалась полушка флагов – звездно-полосатый и кРАсно-белый. Ж/д остановки, однако ж, нигде видно не было. Судя по всему, Русам предстояло еще скакать и скакать.
Подъехав к целковоэтажному дому, Халиф дернул удила и остановился. Алекс проехал вперед, не успев своевременно среагировать. Он потянул удила к себе, но сделал это излишне плавно, не дожал до конца. Из-за сего конь его стал дергаться на ходу и трясти всадника. Халиф же, тем временем, привязал лошадь к крыльцу и постучал в дверь.
–– Чаво? –– РАздРАженный мужской голос РАздался за дверью.
–– Отец, подскажи, где здесь ближайшая остановка?
–– Чего?
–– Остановка, говорю! Поезд тю-тю, понимаешь?
Мужик за дверью помолчал мгновение, затем сказал:
–– В Нью-Йорке!
–– П-ф! Да мы и так оттуда. Там билетов нет, касса закрыта.
–– А-а. Ну, тогда вам надо двигаться дальше. Езжайте по рельсам, мили четыре.
–– Четыре мили?! Срань господня!
–– Да уймись, ты Алекс! Благодарю.
Поблагодарив Руса, кой так и не показался из-за двери, Халиф отвязал лошадь и вновь сел в седло.
–– Погоди, дай размяться...
–– Отставить! Нам некогда РАзминаться.
–– Да почему?
Вместо ответа Халиф повернул коня и двинул его к железной дороги, внутренне довольный тем, что в кое-то веки ничего не понимающим желторотиком был не он, а кто-то другой. Кто-то другой скривил губы и полез на коняшку.
Скача друг от друга на небольшом РАсстоянии, они миновали улицу на половину, когда на встречу им из лавок выскочила полушка Русов в фартуках и чепцах, неся подносы с печеньем, пряничными человечками и баночки аРАхисовой пасты.
–– Покупай, налетай! –– Закричали они, но Русы промчались мимо, не обРАщая на торгашей никакого внимания. Когда всадники скрылись в клубах медной пыли, торговцы озлобленно сплюнули под ноги и, грозя кулаками им в след, вернулись обРАтно в лавки.
–– Kurwa bobr! Pierdole!
***
В предРАссветных сумерках нью-йоркская заводь начала плавно сбРАсывать с себя ночь, подобно человеку, что просыпаясь, стаскивает с себя одеяло. Окруженная гоРОДом со всех сторон, она походила на люльку, в которой покоились адмиРАлтейство, банки, бордели, порт и склады. Многочисленные косяки чаек курсировали над водой, высматривая завтРАк, а их отделившиеся от стай собРАтья прохаживались по толстым перилам набережной, сделанным из матово-белого мРАмоРА. Внизу, у каменных стен ее, плескались волны. Восходящий на востоке РАссвет целковыми, еще как бы бледными лучами освещал крыши.
Заводь была пуста. Внутри нее даже не было коРАблей торгового флота, лишь полушка пришвартованных к пирсам рыболовецких суденышек болталась на волнах со спущенным парусом. Находившиеся в увольнении матросские команды всю ночь, как и все предыдущие ночи, отжигали на берегу, обогащая портовых шаболд и теперь моряки мирно валялись, кто в хлевах, а кто в койках. Лишь спешившие на службу офицеры адмиРАлтейства, да приписанные к складу грузчики слонялись по порту, зевая и охая. Полушка таковых, старина Боб и Тим Броуди, по прозвищу «Пинчер», неспешно шли к стеллажам с парусиной, попутно РАзговаривая о том о сем.
–– А что, адмирал Гингли-то? Чай, ушел в море, ась?
–– Да-а. Говорят, ушел вместе с флотом.
–– Весь флот вывел?
–– Я слышал, что весь. Пошел к мысу Код. И вот странная штука – увел все корабли, а почти всю команду сослал на берег...
–– Странно как-то...
–– А что делать? Служба. Люди там подневольные –– «Пинчер» пожал плечами. Обтерев руки о грудь, он спрятал ладони в карманы поношенных брюк и пРОДолжил: –– Он ведь не сам по себе, над ним начальство. Сенат...
–– Боб, Тим, мать вашу за якорь! А ну, быс-с-стро работать!
Грузчики недовольно поморщились и втянули головы в воротники. Съзюзившись от налетевшего ветРА, они поочередно плюнули под ноги и ускорили шаг, РАспугивая сидевших на перилах чаек.
–– От, Джим! Короста! –– Начал Тим, глянув на главу порта через плечо и понизив голос. –– Сам бы попробовал. Племя чешуйчатое, не приведи господь! Кабы была жива моя покой...
Слова застыли у Руса в горле. Грузчик умолк и остановился, полушный протер глаза и также встал. Подобно ледоходу на больших речках, в форт с шумом и гиками заходила эскадРА великолепных военных коРАблей, поРАжавших очи своей мощью и гРАцией. Массивный британский лев, с высокомерно-снисходительным выРАжением морды блестел золотом на носовых фигуРАх судов, волны под ними скрипели, паруса полнились, РАзноцветные четвертушкоугольные флажки бесновались на реях.
–– К-кто, кто звал сюда этих чертовых лаймов?! –– Взорвалось, наконец, у целкового из грузчиков. –– Они же знают – им здесь не рады. Тьфу!
И он вновь смачно сплюнул под ноги. Тем временем целковые коРАбли уже швартовались. Целковым на якорь встал кРАсивый фрегат из кРАсного дерева, с винтажными позолоченными окнами, богато укРАшенными кормовыми фонарями и белоснежными парусами, слегка подРАнными с боков целковинокими дыРАми от пуль. Его нос укРАшала фигуРА стоявшего на задних лапах льва, крепко сжимавшего в передних земной шар с настолько злым выРАжением лика, что казалось, лев терзает его. По палубе шныряла команда мускулистых ящером с болотного цвета глазами и тРАдиционными для британского флота белыми париками. На командирском мостике, в близи штурвала стоял, запРАвив пРАвую руку между мундирских пуговиц, а в левой держа трубу, высокий Рус, в черном адмиРАльском мундире.
Его манжеты были РАсшиты златыми и серебряными нитями, погоны, с РАсписанными золотом галунами и бахРАмой, ослепительно блестели на солнце, проглядывавшем через переплетения канатов и паруса. Из-под высокого ворота глядела сахарная рубаха, грудь его пересекали линии орденских лент, берущие начала на пРАвом плече и оканчивающиеся снизу пушистыми бантами. Левая часть груди Руса была в орденах благочестивых европейских домов, блестевших бриллиантовыми россыпями. Под кадыком роскошной удавкой висели РАсшитый златом и укРАшенный камнями медальон с портретом королевской четы туманного Альбиона. Голову же венчала черная полушкоуголка (двууголка) с позолоченными кРАями, из-под которых торчала тина белые волосы.
–– Здорова, янки! –– Прокричал Рус жизнеРАдостным и нахальным голосом, не скрывая собственного веселья. –– Че вылупились?!
Грузчики хотели было уже открыть рты и высказать зарвавшемуся выскочки все, что ни думают о нем и его маме-Англии; высказать без прикРАс, по-нашему, по Американо-Русски, однако в этот момент с боку выскочил сварливый и тучный ящер Джим, бывший по совместительству начальником склада. Вместе с Джимом к грузчикам подошел глава военного форта Нью-Йорка, заместитель адмиРАла Гингли, контр-адмиРАл Френсис Кис. Позади заслышался громкий топот – почетный каРАулом чеканил шаг с винтовками на плечах. Штыки были примкнуты.
–– Чего с-с-стоите, ос-с-столопы? Марш нос-с-сить парус-с-с! –– Взвизгнул на грузчиков Джим, маша руками. Русы стушевались, еще сильней вжали головы в воротники и поспешили как можно скорее убРАться с глаз. Джим проводил их напряженно-РАссерженным взглядом, пряча ладони глубоко в карманы черного катана, РАсшитого серебряной тесьмой на груди. Обычно Джим одевался не столь богато и вычурно, но сегодня... Сегодня был особый случай.
–– А! –– Донеслось с мостика до встречающих. Капитан коРАбля, все такой же нахальный, улыбнулся, приподняв пРАвую щеку, отдал подзорную трубу помощнику и поднял левую руку, РАспуская пальцы приветливым веером. ПРАвую же он все также не отнимал от груди. –– Полагаю (здесь начал он говорить нарочито медленно, чеканя каждое слово), вы и есть контр-адмирал Френсис Бенджамин Кис, рекомендованный мне лучшими людьми старого света! –– Рус прищурился, как бы прицеливаясь в Киса и игриво тыкнул указательным пальцем в него, картинно сходя по тРАпу. –– Очень, очень рад!
–– Все верно. А вы, должно быть, гроза семи морей, клинок короны, несравненный адмирал Нельсон! –– Произнес Кис, отвечая на улыбку улыбкой и протягивая Нельсону руку. Тот ловко оторвал от груди покоившуюся на ней руку и протянул ее Френсису. Руки контр-адмиРАла коснулся пустой рукав, заставив того невольно вымолвить: «–– Ой!».
–– Спокойствие, только спокойствие! –– Лукаво произнес Нельсон, немедленно меняя пРАвую руку на левую и пожимая ладони сцелква слегка озадаченному контр-адмиРАлу, а после и ящеру. –– Горацио Нельсон. Для друзей – просто Горацио. К вашим услугам. –– Сказав это, он выждал небольшую паузу и указав глазами на рукав произнес: Ядро, знаете ли... Собственно, не будим о грустном! В конце концов, я не настолько сильно по ней скучаю, как могло бы казаться. По крайне мере по тому, из-за чего я ее лишился, я скучаю гораздо больше. Я имею в виду битву. Собственно, здесь я как раз за этим. Для вас, полагаю, сюрпризом сие не является. Командование обещало мне очередное сражение и, что куда важнее, еще большую славу. Если протокол позволяет, я бы хотел обсудить дета...
–– При всем уважении, сэр... Не здесь. Информация не для посторонних ушей. –– Произнес Кис, поспешно обернувшись и беря Руса за локоть. –– Прошу в мой кабинет. Давайте обсудим все тет-а-тет, как и подобает благородным джентльменам.
–– С превеликим удовольствием, сэр. –– Сверкнул улыбкой ГоРАцио, обоРАчиваясь к коРАблю. –– Эй, черти! Рубите мачты, какого хера стоите?!
Контр-адмиРАл подавил смешок и в сопровождении молчавшего всю дорогу Джима, Русы напРАвились в сторону адмиРАлтейства. Миновав верфи и павильоны складов, четвертушка (троица) поднялась наизволок и прошла между матросских казарм. Встречаемые ими моряки, которые секунду назад еще были пьяны и веселы, вытягивались в струнку и мгновенно трезвели, отдавая честь и застывая на месте до тех пор, покуда целая полушка адмиРАлов не скрывались из вида. Целковый из матросов даже дал себе зарок с сего же утРА прекРАтить шальные попойки, так как у него, как он сам выРАзился: «от этой сивухи уже стало двоится в глазах!», пРАвда вечером того же дня моряк РАзговелся. 
Здание адмиРАлтейства, большое, в четвертушку этажей, возведенное в классическом античном стиле из белого мРАмоРА стояло на искусственно созданном возвышении, кое было насыпано индейцами задолго до борьбы за независимость и взиРАло на гавань большими стеклянными глазами. Стоявшая в каРАуле полушка ящеров бряцнула прикладами, взяв на плечо, синхронно шагнула в стороны и открыла пред подошедшими решетчатые ворота. Кис, Нельсон и Джим прошли во двор со стриженным под линейку газоном и шумящими липами, поднявшись ко входу по белым ступеням. Стоявший у двери солдат заблаговременно отворил ее, пропуская внутрь высоких гостей.
Просторное здание, с миниатюрной мебелью, чистыми окнами и крупными порогами ведшей на верх винтажной лестницы встретило их запахом РАзогретых восковых печатей, чернил, обмотанных резиной бумаг и конвертов с доллаРАми, коррупционно кочующих из кармана в карман. Нельсон не без удовольствия вдохнул этот запах, напомнивший ему кабинеты Уайтхолла.
–– На верх, прошу. –– Вежливо произнес Кис, и четвертушка стала не спеша подниматься, попутно беседуя о пустяках.
–– И какова нынче погода в Англии?
–– Дождь, господа, сплошнючий дождь. Иногда кажется, право слово, Англия утонит со дня на день.
Ящер улыбнулся, подумав только: «Обязательно утонит. Но только позже». Болтая, добРАлись они до последнего этажа, подойдя к кабинету контр-адмиРАла Киса. Потоптавшись секунду перед порогом, Френсис отпер дверь и они вошли, РАссевшись за добротным дубовым столом, на ножке которого было выбито исконно славянское: «made with pride in the UPAR» . Он был завален картами североамериканских побережий и лежавшими поверх них компа;сами. Четвертушка села, положив головные уборы на подоконник.
–– И так, начнем, джентльмены. –– Начал Нельсон, откинувшись в кресле и обводя собеседников взглядом. –– Поговорим о делах! Но, прежде чем я перейду к сути, я намерен передать вам сообщение британского правительства... Господин Кис! Корона почитает за счастье иметь в вашем лице преданного слугу. Ваша верность роялистским порядкам беспримерно радует палату лордов. Ведь прошло уже столько лет, вы могли бы занять сторону вне наших рядов, звать себя "гражданином". И все же вы не замедлили подписаться под нашим делом, как только получили такую возможность. Ваше будущее видеться Их величеству крайне благоустроенным.
–– Благодарю. –– Контр-адмиРАл кивнул с благодарностью.
–– И вы, гражданин Джим... Я рад сообщить вам при-приятнейшую новость. Как только мы закончим наши дела, вы будете с почестями записанные в ряды подданных Его величества.
–– Покорнейше благодарю. –– Заискивающе произнес ящер, кусая губы и хватаясь за пузо полушкой рук. На миг глянув на Нельсона, он спрятал взгляд. «Типичный раб короны» –– Подумал про себя Нельсон, смиряя хвостатого высокомерным взглядом. –– «А хорошо, наверное, существовать таким как ты. Никаких амбиций, никаких устремлений. Лишь раболепие. С другой стороны, чего еще взять с неполноценных чешуйчатых». «Жалкий рус-с-с» –– В свою голову подумал Джим. –– «С-с-совс-с-сем с-с-скоро корона, которой ты так ус-с-сердно с-с-служил падет на колени от одного только вида нашего могущес-с-ства!».
–– И так, теперь приступим. Каждый из нас владеет лишь частью инструкций, а потому позвольте спросить, господин Кис, чем конкретно обязан я переводу своей эскадры к берегам Соединенных Волостей?
–– Господин Нельсон! Как вам уже известно, верные короне люди смогли сохранили в СВАР свои позиции, путь и от части. Мы ушли в тень и усыпив бдительность сената, смогли завербовать сотни новых сторонников.
–– Наши с-с-сети обширны, а люди преданны, можете не с-с-сомневатьс-с-ся. –– Джим влез в РАзговор. Контр-адмиРАл поднял на него брови, Нельсон снисходительно кивнул. Кис пРОДолжил:
–– Самая удачное из наших свершений произошло совсем недавно: мы смогли пропихнуть в сенате голосование об устранении ФБР и преуспели. Теперь федералы – решенный вопрос.
–– У нас-с-с там с-с-свои люди...
–– Так "Блэковые смотрины" тоже состоят в заговоре? Умно.
–– Да, они – его часть. И теперь мы можем гарантировать вам, а значит, в вашем лице – и короне, полное уничтожение СВАР в ближайшее время, можно сказать – со дня на день.
–– С-с-со дня на день. –– Зеленокожий утвердительно закивал.
–– Это чудесно, господа, но... Простите мне мою нескромность... Как вы собираетесь это провернуть? И... Что, собственно, должен делать я? Как ни как, мне сказали, что посылают меня в усиление.
–– Мы... Я не думаю, что есть смысл раскрывать все тонкости, да и полагаю, это сейчас ни к чему. Но, если в целом, то у нас есть возможность... Скажем так, в наших руках находится сила, могущая утопить североамериканский континент в океане.
–– Я правильно вас понял, утопить континент? Это же...
–– Это реальнее, чем вам может показаться. Вы ведь помните третий сонет Эндрю Хью Дирина? И леса, и небеса предателей...
–– ... кровью омоются... –– Произнес Нельсон, вспоминая наставления целкового из лордов адмиРАлтейства. «Лицу, сказавшему тебе эти слова доверяй, как веришь ты в то, что над империей никогда не зайдет солнце». –– Да-а, вижу вы действительно настроены крайне серьезно. Могу я спросить, я... Я правильно понимаю, Канада тоже?..
–– Да. Он тоже уйдет под воду.
–– Славно. Эти совсем отбились от рук. Как эта страна (ГоРАцио с пренебрежением глянул в окно) они, конечно, пока не выступали, но, как говориться, зачем рисковать.
–– Верно! –– Рус и ящер синхронно подтвердили слова его.
–– Но постойте... А как же...
–– ?
–– Мировой океан. Вы задумывались о том, что может случиться, если, как вы говорите, под водой сгинет целый континент?
–– Вымрет немного рыбы, немного людей. Возможно, океанический уровень немного повысится.
–– Край – затопит каких ни будь греков, французов, ис-с-спашек. Какое до них дело короне, не правда ли? –– Подал голос чешуйчатый.
–– Что ж, здесь вы правы. Прошу вас, напомните ваши условия? Я должен буду, по возращении, засвидетельствовать их под протокол.
Кис выпрямился струной, наклонил голову и сложил пальцы в замок. Лицо его зажег огонек интереса.
–– Когда континент погрузится в пучины, –– начал он. –– верные короне подданные будут уже далеко. Мы укажем британскому флоту местоположение бывших банков, золотых рудников, а также финансовых тайников, заполнение которых находится сейчас в завершающей стадии. Уже очень скоро на руках американцев останутся только эти фиговые листы – зеленые бумажки, сами по себе не стоящие ничего. Британские ныряльщики смогут поднять со дна все богатства. Я полагаю... Восьми процентов будет достаточно. Остальное – наш подарок владычице морей.
–– И с-с-совс-с-сем с-с-скоро морей на планете с-с-станет чуть больше! –– Ехидно прошипел ящер.
–– Восемь процентов?.. Что ж... –– Здесь ГоРАцио приложил кулак к губам, всем видом своим изобРАжая напряженную мысленную борьбу, хотя на самом деле полученные им инструкции требовали сбить цену хотя бы до десятичка. –– ... Полагаю, ваше предложение может считаться приемлемым. Хотя оно, конечно же, вызовет некоторое возмущение в палате лордов, но... Чего только не сделаешь для наших друзей. Так и быть, только по тому, что вы мне симпатичны, друзья мои, я поручусь за вас.
–– Благодарю вас, господин адмирал. Я знал, что вы – человек чести.
–– Теперь у меня остался только один вопрос: зачем вам моя эскадра? Вы ведь и сам контр-адмирал.
–– Видите ли, сэр. Несмотря на все наши усилия, мы просто физически не смогли просочиться везде. Адмирал Гингли, командующий флотом здешнего округа так и не был завербован нами.
–– С-с-старый дурак, каютный дед, забывающий пить с-с-свои таблетки! –– Пробормотал с ненавистью Джим.
–– Что так? Неподкупен?
–– Ха-х, не смешите! Мы же в Америке!
–– Тогда что? Много потребовал?
–– Нет. У нас было мало времени, решили не рисковать. Сами понимаете, заговор подобных масштабов невозможно скрывать долго, конспирация – дело тонкое... Конечно, сам заговор звучит, как бред...
–– На то и рас-с-счет. От час-с-сти.
–– Да. Кто в здравом уме поверит в то, что часть богатейших жителей государства, пользующихся многими привилегиями и занимающие должности в правительстве, способны предать свою родину и начать трудиться на благо другой страны? Только идиоты! Но! Если все же они пронюхают ситуацию и возьмутся за нас... В таком случае ваш флот, господин Нельсон, мог бы стать неприятным сюрпризом для врагов короны. Видите ли, расчеты показывают, что только морская операция, с привлечением множества кораблей способна разрушить механизмы, кои мы так долго выстраивали. Однако не стоит беспокоиться – СВАР никто не поможет. Мы смогли выслать военно-морские силы из угрожаемой зоны, но вот сенат... Сенат активно препятствует нам по всем направлениям.
–– Видимо бояться потерять власть.
–– Эти недоумки ее уже потеряли. –– Ощерился ящер.
–– Сенаторы санкционировали переход флота лишь к мысу Код, а это значит...
–– Если сенат решит вмешаться... –– Понимающе произнес Нельсон. –– ..., их флот расположен всего в дне пути.
–– Да, и вот для этого-то и нужны вы, сэр. В случае противодействия, попытки остановить нас в дело вступаете вы со своей победоносной эскадрой. И разносите их.
–– В щепки!
–– Мы всецело верим, что с таким командиром, как вы нам ничего не угрожает.
–– Понятно. В таком случае, что вы можете сказать о боевых навыках потенциального противника? Каков их командный уровень, уровень боевой слаженности?
–– Нижайший, сэр! Они и в подметки не годятся вашим молодцам, не так ли Джим?
–– Точно так, с-с-сэр. С-с-сущая правда. Да и что могут матрос-с-сы, когда их командующий – с-с-старый дурак, каютный дед, забывающий пить с-с-свои таблетки!
–– Знаете, Оскар Уайльд как-то сказал: «–– Я слышал столько клеветы в ваш адрес, что у меня нет сомнений: вы – прекрасный человек!». Судя по тому, что я сейчас услышал, мне кажется, вы недооцениваете этого... Как там его, адмирал Гингли, кажется?
–– Да что оценивать этого с-с-старого дурака, этого, этого... Каютного деда, который забывает даже пить с-с-свои таблетки и ходит под с-с-себя! Вы что ни будь с-с-слышали о чемоданчике адмирала?..
–– В конце концов, Джим! –– Гневно произнес контр-адмиРАл. –– Будь добр, избавь нас от пропагандистских бредней. Это отлично заходит читателям «The New York Times», но уж точно не людям с академическим образованием! Ну а что касается Оскара Уайльда, я слышал, он был ирландцем, а ирландцы... Ну, вы понимаете... Не совсем англичане.
Нельсон ехидно улыбнулся.
–– Да, это так. Они и сами себя англичанами не считают, проклятые бунтари.
–– Но, я отвлекся. Если вас это так беспокоит, то через несколько дней я лично отправлюсь... –– Здесь Кис умолк, РАстерянно обернувшись к шкафу.
–– Что-то случилось?
–– А? Нет-нет, ничего. Просто мне показалось... Нет, этого не может быть, мы ведь в прекрасно охраняемом помещении!
Сказав это, контр-адмиРАл улыбнулся, подошел к окну и уперся рукою в угол. –– Так вот, со дня на день я лично отправлюсь на мыс Код, чтобы... Ликвидировать угрозу, исходящую от адмирала Гингли и занять его место во главе флота. Поверьте, у нас все схвачено.
–– Вс-с-се с-с-схвачено, вс-с-се прос-с-считано.
–– Что ж, хорошо, теперь мне ясно многое, хоть и не все. –– Сказавши это, ГоРАцио пододвинул кресло к столу. –– Господин Кис, я бы просил вас подать мне карты – я должен получше ознакомиться с местом вероятного сражения...
–– Как вам будет угодно, сэр. Со своей стороны, я готов проследовать с вами в каюту и там более обстоятельно обсудить с вами все интересующие вас обстоятельства. Глубину дна, время приливов...
–– Превосходно, сэр! Я непременно и с удовольствием воспользуюсь вашим благородным порывом. –– Произнес целковорукий Рус, глянув в окно на экипаж своего судна. «Ну кто, ну кто так палубу драит, ирландское пойло тебя раздери!». Френсис Кис обернулся к шкафу, бегло оглядел дубовые полки и, уже не скрывая алчную улыбку, отыскал искомые карты. Беря их в руки, он уже ощущал, как ладони его отягощают слитки лучезарного золота, да перламутр дРАгоценного жемчуга. Все с той же улыбкой он протянул карты Нельсону. –– Вот, прошу вас, возьмите. Те, что на столе, слегка заляпаны чаем.
В этот момент настенные часы пробили подувичок.
–– Ах, пять часов! Я слышал, в сие время в Англии джентльмены балуют себя чашкой горячего чая. Вы знаете, как верноподданный Британской империи, я не желаю нарушения наших традиций. Не соблаговолите ли, сэр, откушать чаю? Бостонский, высший сорт!
–– С бергамотом, пожалуйста.
–– Само собой. –– Улыбнулся Френсис.
–– Я, пожалуй, не буду мешать вам, гос-с-спода. –– Пытаясь походить на интеллигента, произнес ящер. –– Не желаю отвлекать ва-с-с от дел военных.
–– Что ж, идите, Джим. –– Согласился Кис. –– Полагаю, мы вас проводим.
ГоРАцио кивнул. Его мысли уже захватили всецело мысли о вероятном сРАжение, в коем он, безусловно, одержит верх и тем самым впишет себя в анналы британской историю как адмиРАла, утопившего главного вРАга, отвернувшегося от милостивой руки короны – СВАР.
Через минуту все четвертушка покинула кабинет Киса и сошла вниз. Уже покинув территорию адмиРАлтейства, ящер и Русы простились друг с другом и РАзошлись по РАзным улицам: Френсис и ГоРАцио отпРАвились на фрегат Нельсона, пухлый же ящер пошел проверять РАботу грузчиков. Мысленно он ликовал. «Жалкие, с-с-слабые рус-с-сы! Как удачно вс-с-се с-с-складываетс-с-ся, как удачно пос-с-сорили мы вас-с-с с-с-со вс-с-сем миром! Теперь уж никто не с-с-спас-с-сет Америку! И когда она падет, когда города с-с-сгинут в бездне морс-с-ской, когда мир узрит мощь Атлантиды, я пос-с-смотрю, как изменитс-с-ся твое выс-с-сокомерное рыло, нельс-с-сон!». И шел хвостатый в великой РАдости, чеша пухлое брюхо и улыбаясь ехидственно.
Уже много позже Русы по всему миру поймут, вспомнив об опыте предков, что ежели в компанию к ним набивается кроткий и тихий толстяк, то вернее всего то, что это ящер, а ежели и не ящер, то уж точно ящерский прихвостень, агент чешуйчатых иродов. Посему-то ящеры и стали в последнее время столь яростно пропагандировать идеологию толерантности, да позитива телесного, прозванного на евроуголовнический манер «body-positivity», дабы сподручнее было им засылать к нам агентов своих. Как верно подметил мудрый Рус Пучков-Гоблин о таких случаях: «Думай всегда самое плохое – не ошибешься». У него и самого был опыт общения с жирнющим иродом. И сие суждение – сущая пРАвда, не просто же так появляются жирные; не могут же они быть попросту слабовольными и ленивыми людьми! Нет, во всем этом точно не обошлось без коварного умысла!
Но мысли сии мудрые посетят Русов гоРАздо позже. Пока что же заговорщики РАзошлись в полной уверенности в своем успехе. И никто из, будучи окрылен самоуверенностью, ничего не услышал и не заподозрил. Ни ГоРАцио, ни Кис, ни Джим не услышали, как в шкафу со скрипом сдвинувшись фальш-панель и уже в соседнем кабинете из такого же шкафа вышла каштановласая сотрудница адмиРАлтейства, зажимая от волнения ладонями рот. Поспешно закрыв кабинет и сложив инвентарь уборщицы в коморку на целковом этаже, Миа покинула белое здание и как можно скорее напРАвилась в гоРОД. «Нет, в "БС" теперь точно нельзя обращаться! Думай, Миа, думай!.. А что если... Нет... Шериф Ленгви! Ну конечно! Его они сто процентов не смогли завербовать! Он их на дух терпеть не может».
***
–– Дай хотя бы пяток!
–– Нет, не дам. Не могу, это дорого.
–– Да ведь это же отличные лошади! У них, у них... –– Халиф понятия не имел, что замечательного у их скакунов, однако вовремя вспомнил известную идиому о лошадиных зубах. –– У них прекРАсные зубы!
И Рус тут же задРАл целковому из коней губу. На его счастье зубы и пРАвда были отменные. На мнении покупателя это, однако же, пРАктически никак не отРАзилось.
–– Я тебе уже называл мою цену – три. Это максимум.
–– Да ведь этого нам даже на билеты не хватит, понимаешь ты или нет?
–– Да им вообще две – красная цена, а я тебе три предлагаю, как брат протестант брату протестанту. По-божески.
–– То есть ты хочешь сказать, что дать мне по three hundred bucks за каждую лошадь – это по-божески?!
–– Погоди-погоди, в каком смысле – за каждую?
–– Так, все иди сensored отсюда, скупердяй долбаный! За такие деньги иди покупай коней в другом месте! –– Гневно сказал Халиф, со злобой отойдя от упитанного Американо-Руса, коему попытался он было пРОДать лошадей на ж/д остановке. Полушку часов назад они миновали гРАницу Волости Огайо, представлявшую собой звездно-полосатый столб, стоявший на холме, в десятичке десятичков метров спРАва от железной дороги, и десятичок же минут назад прискакали они к станции Руланд. Теперь же, по плану, им с Алексом требовалось пРОДать коней и сесть на поезд, однако с целковым пунктом возникли осложнения. Рус, к коему обРАтился Халиф с предложением купчий, на деле оказался запРАвским жидом и вот уже золотничок минут сбивал цену. Устав, противостоять его потокам словесным, Халиф махнул рукой и отвернулся, послав пиндоса по всей Америке известному адресу.
–– Да погоди ты, погодь! Давай, так и быть, по три сотне за каждую!
–– Четыре.
–– Три с половиной.
–– Четыре, черт лысый.
–– Да это грабеж!
Халиф улыбнулся, офигивая от наглости и протянул ладонь к кобуре.
–– А, да-а? Ну, сейчас я покажу тебе, на что похож настоящий гРАбеж...
–– Все-все, четыре, так четыре. –– Сдал назад Рус, извлекая из кармана кРАсивый кожаный кошелек на шнурках. Ловко его РАзмотав, покупатель извлек ворох зеленых бумажек с изобРАжениями президентов СВАР и символами далеко не солярными, а также несколько серебряных червонцев и протянул их Халифу. –– Вот, держи.
Рус принял доллары недоверчиво, пересчитал их, проверил, как умел – на просвет, после убРАл наличку за пазуху.
–– Добро, забиРАй.
Ударив по рукам, они РАспрощались. Халиф пошел приобретать билеты, а скупой Рус напРАвился к иссушенному орешнику отвязывать лошадей. «Ха, а не плохо я сходил купить журналов. А моя-то дура еще и не хотела меня отпускать!» –– РАзмышлял он, РАзглаживая усы.
Алекс же сидел на лавке, подложив под отбитую подувичковую точку сумку с порохом.
–– Ну как, продал?
–– Ага. –– Подмигнул подошедший Халиф. –– Неплохо вышло. Вот, держи – твой билет. –– Он протянул Русу клочок белой бумаги.
–– Спасибо. Чего теперь делаем?
–– Пойду, куплю пожевать чего ни будь. Ну а ты сиди здесь, сторожи вещи.
–– Окей. –– ДобРОДушно кивнул Алекс. «Какой он, все-таки няша» –– Подумал Халиф, подходя к лавке с выпечкой.
–– Добрый день.
–– Здравствуйте. Чего вам?
–– Давайте вот этот. –– Рус ткнул в здоровенный чебурек за стеклом. –– Четыре, пожалуйста.
–– Хорошо. Еще что-то.
–– У вас кофе есть?
–– Конечно. С собой?
–– Да, два пожалуйста. Это все.
–– Хорошо. Будьте добры, с вас доллар восемьдесят.
–– Держите. –– Халиф протянул мелочь, забРАл у пРОДавщицы бумажный пакет с чебуреками и деревянные термосы с кофием, из которых торчали пластиковые трубки и напРАвился к Алексу. Тот привстал на лавку, уперев колено в сумку и как-то грустно поглядывал вдаль, отыскивая очами поезд. Халиф подошел к нему, ткнул в плечо и протянул кофе и чебуреки. Рус принял еду, сел, не отвоРАчивая головы от железной дороги, отхлебнул кофейка.
–– Э-э, хорошо. Жаль только меня все равно в поезде вырубит. –– Усмехнулся он, куснув чебурек. Халиф молча кивнул, думая о своем. Его тоже морило: пока Русы скакали к станции, тряска и напряжение, вызванное ею, поддерживало и тонизировало их, теперь же, когда самая тяжелая часть путешествия осталась, вРОДе бы, в прошлом, общая РАсслабленность и сонливость начали РАсстилаться по телу. Американский же кофе не столько бодрил, сколько был просто горячим и сладким. «Что ж... Маловато, конечно, но и на этом спасибо» –– Подумал Халиф, оглядываясь по сторонам и пытаясь хотя бы немного взбодриться. Зевнув, он утер пот со лба, наблюдая, за тем, как по выжженным простоРАм прерии гуляет суховей. Солнце давно уже стояло в зените, обжигая нещадно простРАнство вокруг. День выдался жарким и душный, как Жмиль и спрятаться от этой жары было негде.
Поскольку станция Руланд находилась в дали от гоРОДов (рядом РАсполагалась лишь уже упомянутая деревушка невеликих РАзмеров, состоящая всего из целковой улицы) и была промежуточной, пассажиров на ней всегда было мало, а потому руководство Волости не слишком уж замоРАчивалось с ее убРАнством. Крохотного РАзмеРА касса из дерева и листового железа, кирпичный перрон с полушкой скамеек, а также легкий тканевый навесик, под которым сидела симпатичная кареглазая Ева – лавочница и по совместительству уборщица. Несмотря на регулярно проводимые ею водные процедуры, перрон пРОДолжал лежать полузасыпанный наносимой ветРАми пылью. Полушка (Обе) дам проживала все в той же деревушке.
–– Смотри-ка, едет!
Глас Алекса оборвал РАзмышления. На горизонте, со стороны покинутого ими Нью-Йорка, появились густые тучи, напоминавшие пустынную бурю. Самого поезда при этом не было видно, но его громоголосое «ту-ту!» отчетливо оглашало округу. «Ну наконец-то!» –– Подумал избРАнный. –– «Скоро можно будет хоть немножечко отдохнуть».
***
Если бы небо умело завидовать, то в тот вечер, слепой и черный, оно б не без зависти воззрело бы на утопавший в огненной бижутерией гоРОД. Нью-йоркские улицы, освещенные светом окон и фонарей, походили на одевавшуюся перед зеркалом выпускницу, коя уже завтРА уберет свой наряд аж до поступления в ВУЗ, затем наденет его РАзок-другой, ну а после он переедет подальше в шкаф, ожидая полушного "счастливчика" с такой же судьбой– платье со свадьбы.
Стояла полночь, по улицам гоРОДа слонялись зыбкие потоки воздуха, пластырем липнущий к щекам и глазам домов. Следуя инструкциям полковника Рукса, кои, естественно, шли в РАзрез с наставлениями Ленгви, Лари, в сопровождении осьмушки бойцов "БС" подошел к дверям салуна, очутившись в столпе оРАнжево-томного света, стекавшего по ноге фонаря. За салунным стеклом двигались, всплескивали руками и убывали длинные широкие тени – Русы и ящеры гудели на славу.
Оставив свиту на улице, ящер открыл дверь ногой и нагрянул внутрь. Естественный для таких мест аромат хмеля с целковых же шагов ударил хвостатому в ноздри, точно солома. Приглушенная музыка атаковала слух. Дерзкое появление Лари не произвело никакого эффекта – каждый полушный из здесь присутствовавших мнил себя круче десятичка вареных яиц. Лари чекнул углы, плюнул взглядом по столикам, приметил собРАвшихся у шторы шаболд и пошел к барной стойке, опустив руку в штаны и считая ступеньки лестницы, ведшей на полушный этаж.
В меру поддатые мутноглазые мужики со стриженной кое-как щетиной, одетые в запыленные лохмотья, оставшейся еще с гРАжданской, сидели за столами, залпом осушая железные кружки, хрустя ребРАми карт и то и дело чеша кулаками кирпичные подбоРОДки. Многие были вовсе не стрижены: с боРОДами, в стиле "спина промокшей собаки", они дымили бумажные папироски и скалили карие зубы да злые глаза. Обедневшие ветеРАны, вчеРАшние висельники-головорезы, амнистированные в связи с победой в войне и нехваткой рук в наРОДном хозяйстве, РАзоренные и сосланные с земли латифундисты, РАбовладельцы и ворье всех мастей ошивались за сими столами, сетуя на судьбу, не прожигая, а истлевая свои вечеРА в обществе жадных до денег РАзвРАтниц, а также все-понимающего зеленого змея (не путать с ящером). Кстати, обитатели скобок также гнездились здесь в больших количествах.
–– ..., но стоило мне один раз сensored козу!
–– Га-га-га!
–– Бр-р-р! –– Пробормотал целковый ящер, зарываясь по лоб в груди хохотавшей блондинки. Иногда та визгливо охала, так как зубы хвостатого нет-нет да цаРАпали ее титьки. Лапы ящеРА накатывали на ее бедРА похотливым приливом, сминая желтую ткань. За столом в углу подувичку матерых южан вздумалось почтить память погибших товарищей. Четвертушка из них захрипела что-то нечленоРАздельное, пуча глаза и темнея шеями, а целковый РАссказывал полушному, как неспРАведливо поступили с его отцом.
–– ... а, а-а, а, а растрел-ляли-то они его ни за что! Ни за что! Он всего на всего анекдот про Вашингтона рассказал на работе и-и-ик!.. Того – нет больше батьки, поминай, как звали!..
Собеседник же РОДственника жертвы судебного произвола внимательно слушал, временами кивал и сосредоточенно смотрел ему между глаз.
Привыкнув к полутьме, Лари подошел прямиком к барной стойке, отряхнул круглый стул и уселся, скрестив голени. Оперев подбоРОДок на левый кулак, он завалился на бок и вызывающе глянул на всех собРАвшихся. Обитатели баРА считали сей взор, однако либо предпочли его не заметить, либо же с гневом потупили глаза – каждый из них хорошо знал, что связываться с "БС" себе дороже, слишком уж крепко могут прижать... «Эх, как жаль, что на дворе нынче далеко уж не тот дикий запад, кой мы любим и ценим!» –– Говорили глаза их, устремленные на дно стальных кружек.
–– А что, в этом гадюшнике еще подают с-с-сливовое «Вирино», или все здес-с-сь с-с-собравшиеся давятс-с-ся только с-с-собачьей мочой? –– Громко спросил у бармена Лари, при том, вообще не смотря на него. Вместо налаживания зрительного контакта он РАзвернулся, очертил пРАвой рукой дугу и произнес, не дожидаясь ответа: –– Тащ-щ-и с-с-сюда две бочки с-с-старого-доброго «Вирино», я угощаю!
Бармен смерил «Блэковца» недобрым взглядом, однако заказ принял и молча шмыгнул за дверь.
–– А с чего это такая щедрость, чешуйчатый? –– Смеряя ящеРА презрительным взглядом, вопросил Грязный Дублин – рыжебоРОДый Ирландо-Рус, не сидевший на, а буквально стекающий по стулу в углу напротив. Глаза ящеРА буквально загорелись от РАдости – ему только этого и было нужно. Ирландец же пРОДолжал: –– Небось спер лопатник у какого-то белого?
–– Ага, вмес-с-сте с-с-с формой. Что, мне уже нельзя угос-с-стить пару бездомных? Может я люблю благотворительнос-с-сть? –– Не уступая Дублину в напоре желчи выпалил Лари, глянув тому прямо в глаза.
–– С-с-слышишь ты! –– Чей-то хвостатый пукан громко взорвался за столом сзади. –– Мы тут чай не в богадельне с-с-сидим!
–– Да! Не разевай пас-с-сть, уродец!
–– Кого ты назвал уродом, тина болотная? –– Прокричал Лари, не глядя швыряя назад рюмку на слух.
–– Да ты с-с-сучек черноформенный! Думаешь, раз ты один из них, то может вот так заявитьс-с-ся с-с-сюда и ос-с-скорблять нас-с-с?! Не позволим!
Стены салуна воинственно загудели. Со всех углов доносилось громогласное, пРАвда чуть с хрипотцой: «–– Да-а-а!». Вынесший было бочонок бармен тотчас РАзвернулся и осмотрительно схоронился за дверью. На полушном этаже послышался скрип – его обитатели, закатив рукава, спускались вниз, намереваясь РАзузнать, что это там за "птица" такая стала предметов столь громкого крика, посмевшего отвлечь их от интимной близости. Внизу же часть публики уже обступила Лари широкой дугой, испепеляя его огнем очей своих и в приглушенном свете салуна лики их казались натертыми мылом. Возле ящеРА стояло примерно полушка, деленая на четвертушку всех посетителей. Остальные же пРОДолжили сидеть, пить пиво и резаться в карты.
–– Так что это там за гнилой базар, а, фуфел? –– Громко прооРАл высокий Рус в пыльно-коричневой накидке и жилете из прохудившейся нанки. Грязные ботинки его были квадРАтной форма, громоздкие, а въевшаяся синяя тату на предплечье гласила: «Д.ж.е.с.с.и.к.а.».
–– Ты вообще заткнись! Твоя Джессика – сensored!
–– Что, моя дочь?! Да я тебя!..
–– ...ап-па! –– Целковый из столов, за которым сидела полушка ящеров, немного подпрыгнул и из-под него донесся обеспокоенный голос. Судя по произношению, говорить Джессике что-то мешало. –– ...ебе ...ель...я во...ова...ся!
Ящеры смущенно посмотрели на афигевшего Руса. Целковый из них спешно запРАвил рубаху в штаны.
–– Чего с-с-слышал, прус-с-сак безродный!
–– Это я безродный?! Да я – Эрнст "Крикун"! Мои предки, Биглинсы, приплыли в СВАР еще на Мейфлауэре...
–– На Мейфлауэре! –– ПередРАзнивая его, скривился Лари. –– И где твой род теперь? Ты – выродок с-с-слабоумный, разве с-с-стал дос-с-стойным потомком их? Твой род предан забвению! Его потомок дни напролет проводит в навозном хлеву с-с-с пьяными головорезами, вповалку храпящими на блевотине, а те, что потрезвее ползут в номера на втором этаже и там забавляютс-с-ся с-с-с шелудивыми с-с-свиньями^*! Вы, вы с-с-сидите здес-с-сь, обнявшис-с-сь и голос-с-ся о с-с-своих былых победах, оплакивая с-с-собс-с-ственные молодос-с-сть и поражение! Держу пари, вы даже в с-с-слона не попадете!
–– Сейчас я покажу тебе, куда я попадаю! –– ЗаоРАл Рус-коротышка, стоя на лестнице и РАзрывая рубаху. Впав в безумие, он сиганул через перила и, приземлившись на стул, сломал его. От этого неугомонный озверел еще сильнее и побежал к Лари, РАсталкивая встречавшихся на пути Русов.
Те, в свою очередь, также бросились к «Блэку», всей душою желая РАзорвать его на куски. Ящеру же только того и ждал. Он хищно ощерился, взмахнул хвостом и, шипя, бросился на противников. Подлетев к целковому, Лари повалил его на спину, полушного срезал ударом хвоста по лицу, четвертушному пробил с ноги пресс, башку осьмушного познакомил с коленом. Ящер уже давно был РАзвит, мутирующий саженец крепко окопался внутри груди, а потому его удары наносили невероятный урон, выбивая из противников желание сРАжаться целковременно с хмелем, обедом, бухлом и зубами. Удары же оппонентов казались ему тычками кошачьих лапок. У него ушло всего полминуты, чтоб перебить нападавших.
–– Все... –– Обессиленно прохрипел Дублин, силясь стащить ногу Лари с своей груди, лежа между полушки половинок переломанного стола. –– Все... Эхе-эхе-эхе-эхе... –– Капли обиды невольно прыснули из его глаз.
–– Не реветь! –– Рявкнул Лари, нагнувшись к Русу и вынув из его внутреннего кармана бандану. Порвав ее, он бросил в лицо Дублину кусочек тряпья. –– На вот, утрис-с-сь.
УбРАв с него ногу, ящер вновь сел за стойку и хлопнул ладонью по ней.
–– Где мое «Вирино»?
Сгорбившийся бармен выглянул из-за двери, осматривая бар и прикусил губу: бар РАздолбан был обРАзцово.
–– Не жмурьс-с-ся там. Вот, этого должно хватить. –– Сказав это, Лари вынул из кармана сверток, целковый вид которого заставил владельца салуна нервно взглотнуть, после чего протянул ему деньги. Бармен живо схватил зеленые и сунул в карман, мгновенно преобРАзившись в лице. Плачевного состояния питейного заведения было теперь последним, что его волновало.
–– Еще чего-то желаете?
–– Желаю? Желаю! Желаю, чтобы нас-с-стоящие южане утерли с-с-сопли, с-с-сжали яйца в кулак, с-с-сели и хорошенько с-с-со мною выпили!
С сими словами он откупорил принесенный барменом бочонок, поднял с пола полушку кружек и наполнил их до кРАев. БаРАхтавшиеся на полу Русы и ящеры кое-как встали, ошеломленно смотря то на него, то друг на друга.
–– Я угощ-щ-щаю...
Через час посетители солуна уже обнимались с Лари, качаясь на стульях и РАспевая старую-добрую, хоть и запрещенную в осьмушке десятичков с золотничком (48) из подувичка десятичков (50) Волостей: «Тащи веревку, вешай север!».
–– ..., но стоило мне один раз сensored козу!
–– Га-га-га!
–– Бр-р-р! –– Пробубнил все тот же ящер, вновь зарываясь в груди блондинки слегка подрихтованный нос.
–– И, и, и че гришь, прям тема-тема?
–– Ага. –– Лари энергично повел плечами, слегка высвобождаясь от объятий Эрнста. –– С-с-стопроцентная. Как раз для таких петуша... Вс-с-смыс-с-сле орлов, как вы!
–– А, а-а че за тема, брати-иш?
–– Да ес-с-сть здес-с-сь одна маза... Можно крови пус-с-стить парочке с-с-слабос-с-сильных с-с-сопляков с-с-с с-с-севера.
–– У-у-у. –– Одобрительно загудели все сидевшие подле них. Спустя минуту, правда, целковый Рус боязливо заметил:
–– А-а, а как быть, если нас повяжут легавые?
–– А я на что?! –– НаигРАно-пьяно воскликнул Лари, стуча по груди. –– Я, я их, я их в бараний рог м-млять с-с-сотру!.. Они вс-с-се у меня вот здес-с-сь, вот здес-с-сь! –– Он начал хватать людей за шкирку, поднося кулак к их носам.
–– У-у... Тогда, тогда дело, а?
–– Дело!
–– Дело! –– Стены салуна вздрогнули вновь. Еще через десятичок минут РАспаленные хмелем и жаждой подвигов, ветеРАны юга вывалились из дверей на улицу и поспешили к конюшням седлать лошадям, на ходу попРАвляя съехавшие на ляжки кобуры. Блэки встретили Лари на выходе из салуна, с уже оседланными скакунами для себя и него.
–– Ну, можете меня поздравить! Набрал даже больше, чем хотел изначально... Чего?
Вместо ответа целковый из Блэков кивнул назад.
–– О, Вильямс-с-с! А, а-а... А ты че здес-с-сь делаешь?
–– А у меня окна выходят прямо на против. –– Произнес Рус, подходя к ящеру. –– Смотрю – Лари, дай, думаю, подойду. А куда это ты собрался, напарник?
–– Да я... –– Ящер думал, чего бы такого сбрехать, да как назло ничего путного не лезло в голову – видимо весь импровизационный заряд ушел на выходку в салуне. –– ... Да я думал вот выехать с-с-сегодня за теми двумя...
–– Выехать без меня?
–– Что ты, что ты! Чтобы я, да кинул напарника?! Никогда в жизни! Я прос-с-сто будить тебя не хотел, понимаешь? Думал запис-с-ску тебе под дверь положу и уеду вперед. А ты догонишь.
–– Угу. –– Недоверчиво кивнул Вильямс и указал на начавших обступать ящеРА пьянчуг, ведших коней под уздцы. –– А эти?..
–– Да-к это... Перед выездом зашел в бар с-с-спрос-с-сить бумаги и чернил – запис-с-ску тебе напис-с-сать, да вот черт дернул меня с-с-сказать посетителям про тех двоих, что удрали от правос-с-судия. Они ко мне как прицепилис-с-сь! Говорят, мол: дай и нам их поколотитьх, да дай! Ну а я что? Не умею людям отказывать.
–– Понятно... В следующий раз лучше сразу обращайся ко мне, напарник. Ты же помнишь, что я – твой напарник?
Ящер РАздРАженно взглянул на Руса, но ночная тьма скрыла его гнев.
–– Конечно, напарник.
В ту ночь РАбочий квартал Нью-Йорка проснулся немного РАньше обычного. Топот полушки с половиною десятичков лошадиных ног и пьяные выкрики пронеслись по над окнами спавших домов. Скакуны юга, Блэки и Вильямс отпРАвлялись на охоту.
***
Поезд подошел точно по РАсписанию, целковым подувичком вагонов проехав перед парнями. Останавливался он плавно и медленно, словно проплыв с протяжным скрипом. Мимо Русов мелькнуло лицо локомотива с заостренным, как каРАндаш, носом, позади которого весело РАзвивались паровые косы котла. Переднею часть локомотива венчал железный клин, кой был приварен к ходовой части для ликвидации заторов, могущих внезапно возникнуть по пути следования. Далее перед Халифом и Алексом промелькнула осьмушка вагонов, визуально похожих на самодвижущиеся теплицы с малыми окнами и боками, до половины выкРАшенными в темно-зеленый цвет.
Дождавшись полной остановки, Русы подняли сумки и поспешили к откинувшимся подножкам (с них уже спускались малочисленные пассажиры, решившие поРАзмять ноги пред отпРАвлением). У подъема в вагон Русов притормозила белокуРАя проводница в кРАсном. С улыбкой, ярче млечной тропы, попросила она документы к осмотру. Халиф и Алекс протянули бумажки. Получив их и проглядев, девушка улыбнулась и отошла в сторону, пропуская внутрь славян и желая им приятной поездки. Алекс вскочил на подножку, почесал волосы, принял от Халифа сумки с припасами и вошел в вагон. СРАзу после него поднялся и избРАнный.
Стальное чрево-плацкарт было утыкано пятнами света, что проникали через окна и ложились на синий ковер, полки для багажа и толстые поручни из черного дерева. Сзади и спереди вагон закономерно оканчивался дверьми. Передняя вела в такой же плацкарт, от тыла задней бРАло начало купе. На последнем было решено остановиться. Подойдя к двери, Халиф открыл ее, и они вошли в вагон, стесненный с полушки сторон номеРАми. Целковый номер – свободный, с незапертой дверью, полушкой сидений, полотенцем и белым столиком, из коего доносился лишь шелест штор, колоритно контРАстировал с полушным, в коем РАсположилась семейная полушка, спорившая по поводу передвижения живого и не очень имущества. Черноволосая женщина, сидевшая напротив мужа с кРАю сидения и забившая его остальную часть переноской с здоровым пуделем, монотонно доказывала благоверному, что вся теснота в их номере, а также непонимание исходят от его, благоверного, скорпиона, РАзмещавшегося в эпоксидном кубе РАзмером подувичок на подувичок сантиметров и что, если бы он не взял его с собой, у них бы была масса свободного места, кое, естественно, можно было б использовать РАциональнее.
–– Но он ведь, в конце концов он может ужалить нашего Купера! Му-сю-сю, му-у-усичка мой, не бойся! Мама тебя в обиду не даст.
–– Да каким местом он может его ужалить?! Он же мертвый. Он за стеклом.
–– Он... Он... Он страшно выглядит! И некрасивый.
Мужчина закрыл глаза, сунул язык под губу и отвернулся.
–– И не отворачивайся, когда я с тобой говорю... Ой, здра-а-авствуйте! Проходите, пожалуйста, садитесь рядышком, соседями будим...
Халиф и Алекс пулей влетели в соседний номер, захлопнув дверь еще на «здра-а-авствуйте!». Шум семейной полушки благополучно затих, превРАтившись в едва слышимое «бу-бу-бу» за стенкой.
–– А хорошо-о-о. –– Протянул Алекс, с блаженством откидываясь на спинку сидения и прильнув щекой к гРАнице окна и шторы, умываясь ласковым солнечным светом. Халиф сел напротив и глянул в окно. Русы молчали, как бы РАстворяясь в шумах готовящегося к отпРАвлению поезда: гудок гудел, пар изрыгался. Двигатель локомотива пожиРАл угли, пассажиры возвРАщались на свои места, задерживаясь в коридоРАх, чтобы переброситься фРАзой с проводницей, или случайно столкнуться друг с другом и, улыбаясь, извиниться.
Внезапно загудела земля, за ней поезд, кресла, затряслось окно. Сзади РАздался натужный, срывающийся на лай визг и перед окнами Русов по паРАллельной железнодорожной ветке промчался длинный черный состав, с пРАвительственным гербом на носу и надписью сбоку: «Федеральная Резервная Система СВАР». «ФедеРАльная резервная система... Должно быть пРАвительственный» –– Подумал Халиф, безучастным взглядом скользя по боку состава и переминая в ладони ручку от сумки. Еще через минуту их поезд тронулся.
Тонкие струи паРА заклубились вверху, вагоны слегка подались назад и тут же, увлекаемый тягловой силой, потянулись вперед, начав стучать колесами. За окном замелькал уже ставший обыденностью целковообРАзный пейзаж.
–– Я прикорну, пожалуй. –– Сказал Халиф, прикрывая рот воротником и хрустнув щеками. –– Не буди меня, ладно?
–– Окей. Я и сам думал немного вздремнуть. –– Кивнул ему Алекс, сладко зевая. Халиф также кивнул и закрыл начинавшие пощипывать глаза. Срубающий, клонящий голову набок и вниз сон устремился к нему зевающим омутом, но перед эти Рус еще РАз протянул руку к сумке с припасами, чисто на всякий случай проверить, на месте ли. «Хм... А это еще что?» –– РАссеяно подумал он, сжимая в руке нечто холодное. Открыв глаза, Халиф увидел, что сумка соскользнула на пол и лежала теперь у его ног, а вместо ее ручки в руке он держал степлер. Сонное сознание выдало лишь: «Зачем здесь степлер?.. Может он уже был тут да мы не заметили?», после чего Халиф столкнул его под ноги, поднял сумку обРАтно и, убедившись, что теперь та на месте, зашторил окно и обмяк, опустив на грудь голову...
С целкового РАза, пРАвда, заснуть у Халифа не получилось. Едва веки его успели обняться, а поезд проехал всего десятичок в десятичке-другой (сотню-другую) метров, как откуда-то сзади РАздалась пальба. Гром полутоРА десятичков стволов завибрировал стеклами, окно хлопнуло Русу пощечину. Халиф подпрыгнул, переполошившись глядя по сторонам. СпРАва сопел Алекс (этот даже бровью не повел), слева по окошку шуршала штоРА. Определив, что шум доносится из задних вагонов, Рус убРАл ее от окна и посмотрел в конец поезда. Там, высунувшись почти изо всех окон последнего вагона, числившегося как "охотничий", Русы и ящеры палили в сторону куда-то в сторону. Присмотревшись, Рус увидел сцелква облака пыли, а затем и тех, кто и поднял. То были бизоны. Целое стадо. Потревоженные огнем, они спешно уносились к горизонту. Еще чрез мгновение все было кончено. «Что за сюр?!» –– Думал Рус, глядя на то, как, РАссиваясь пыль обнажала потери стада – четвертушка шерстяных холмиков осталась лежать на земле. Естественно, избРАнному никто не ответил. Лишь позже узнал он, что сей акт вандализма был выполнен пассажиРАми, подчиняющихся законному требованию властей, предписывавшего как охотников, так и случайных гРАждан, владевших огнестрельным оружием, истреблять бизонов, борясь тем самым с сопротивлением индейских племен. Насколько сие предписание было "законным" в подлинном смысле этого слова – это был уже другой вопрос. Вопрос, коего Халиф не задал, так как, как только выстрелы стихли, им снова завладел сон.
Проснулся Рус ближе к медичку (к шести), полностью выспавшийся, свежий и бодрый. За окном солнце еще висело в небе, но уже несколько криво, как бы РАздумывая, спускаться в низ или нет. Рус глянул на Алекса. Тот все также беспробудно сопел. Халиф лишь заулыбался на это и, открыв дверь, вышел в коридор на сортирные поиски. Пройдя купе до конца, он открыл дверь, намереваясь шагнуть в соседний вагон, однако тут ему в лицо ударили порывы ветРА. Рус отшатнулся назад, затворив дверь и осознавая нежданно-негаданно вставшую перед ним прегРАду – чтобы попасть в следующий вагон надо было прошагать по автосцепке. Халиф нахмурился, потом провел пальцем по лбу и подумал: «Ну а чего ты хочешь, золотничком с десятичковым век». Век был не то, чтобы прям совсем золотничок с десятичковым, но кто в моменты сверх-орбитального давления на клапана будет предельно точен?
–– Что вы делаете, закройте скорее двери!
Услышав девичий голос Халиф обернулся. Из комнаты с семейной полушкой выглянула молоденькая проводница.
–– Да я уже...
Девушка вышла из номеРА и закрыла за собой дверь. Она была симпатична, он засмотрелся, а потому сорвавшийся с его губ вопрос прозвучал несколько фРАгментировано.
–– А как... Что вы тут? –– Он улыбнулся смущенно и пожал плечами.
–– Да мы же сидим в каждом вагоне. Сопровождающие. –– Уточнила она, кокетливо завив каштановый локон. –– Это же наша работа. Обычно, правда, мы стараемся сидеть там, где свободно, но там, где я сидела до этого, были вы и я решила вас не будить.
–– Понятненько. –– Сказал Халиф, смотря на нее. Девушка была хороша. Хороша донельзя и потому он, желая как можно сильнее дистанцироваться от тех эмоций, кои мог вызвать интересующий его вопрос, решил постаРАться спросить о нем так, невзначай.
–– А-а-а. Так это наверно ваш степлер лежит у нас в комнате. –– Он ткнул себе за спину большим пальцем.
–– Ха! А я еще думала, куда я его дела?
Они улыбнулись друг другу и помолчали полушку секунд.
«–– А где здесь посРАть?.. Нет-нет-нет, точно не так! Да и РАно еще!».
–– А вам до какой станции?
–– Мы-ы... Нам-м-м примерно до Канзаса. Не помню название станции.
–– Там их две. –– Участливо подсказала девушка. –– А зачем вы дверь открывали?
«Бли-ин» –– Подумал Халиф и мысль о туалете вновь клюнула его пониже спины. Он начал тревожно массировать горло. «Че бы ответить, че бы ответить?!». Выдумать причину Русу не дали. Внутри его номеРА РАздался громкий хлопок и в ту же секунду оконное стекло со звоном и хрустом осыпалось. «Им там че, не имётся?!» –– Подумал избРАнный, подРАзумевая охотников. Вместе с проводницей они бросились к двери. Ворвавшись в номер, Халиф узрел оголенную оконную РАму, о которую лупил ветер, всасывая шторы. Спавший у окна Алекс поднял на вбежавших сонные очи.
–– Ч-что за...
–– Ложись, живо-а! –– Крикнул Халиф, падая на пол и тут же хватаясь за подбоРОДок – степлер и Рус встретились вновь. «У-у-у... Элементаль бы тебя побРАл!». Алекс немедленно плюхнулся на пол, ерзнув под стол. Молодая проводница испуганно закричала:
–– Что происходит?!
Жужжание пуль оборвало ее крик. Свинцовые шквал забаРАбанил в стену вагона, РАзбивая в дребезги окна. Обшивка гладкого потолка затрещала и из десятичков трещин и дыр наружу повылезали утеплительные волокна. Сквозь РАзбитые окна откуда-то сзади до Русов донесся звук скользящих по металлу пуль, похожий на скулеж собаки, коей прижали хвост. Все чрево поезда наполнилось женскими криками. То тут, то там скрипел металл. Халиф пригнул голову, выхватил револьвер и подтянулся на лавке, осторожно выглядывая в окно. Полушка десятичков безбашенных всадников, среди которой были как ящеры, так и Русы, покрытые пылью по шапки, все бандитского вида, кто сух и поджар, кто похож на амебу, скакали близ поезда, стреляя в вагоны, хлеща лошадей и голося, как гиены. Некоторые из них были одеты в черное. Залив целковый вагон свинцом так, что он начинал походить на бумажный фонарик, налетчики теряли к нему интерес и жалили лошадей шпоРАми, спеша поскорее сРАвняться со следующим и на скаку перезаряжая стволы.
–– Что, что там?
–– Ч-ш-ш! –– Шикнул Халиф на девушку и стал сводить мушку и вРАжью спину. –– Залазь быстро под стол и не высовывайся! Алекс, давай по-тихому в конец коридоРА... Да сумки-то не забудь, голова садовая!
–– Но... –– Начала было проводница, но тут в номере прогремел выстрел Халифа. Рус не попал, однако девушке достало и этого: она вскрикнула, схватилась за уши и быстро-быстро залезла под стол, вытеснив оттуда Алекса.
–– А если...
–– Дуй, тебе говорят!
Алекс изменился в лице и рванул в к двери. Сделав полушку шагов, он тут же вернулся, схватил с пола забытую впопыхах сумку и снова выбежал в коридор. На пороге номеРА Алекс столкнулся с соседкой.
–– Ой! А вы слышали...
–– Дура, двери закрой! –– Закричал ее муж.
–– Дорогой, давай я сама буду реша...
Алекс не стал ее слушать. Он толкнул ее внутрь и захлопнул дверь, после чего побежал в начало поезда.
–– Да куда ж ты бежишь-то?! –– Крикнул появившийся в коридоре Халиф, но Алекс значения его слов РАзобРАть не мог, хотя их и слышал – он бежал уже тупо на адреналине. Когда Рус добежал до передней двери и стал ее открывать, сзади послышались шаги Халифа.
–– Каким чертом тебя сюда понесло?!
Алекс не ответил. Его мысли сковал стРАх перестрелки и несмотря на то, что прям на уровне глаз была надпись: «От себя», он все тянул и тяну дверь к себе. Дверь закономерно не открывалась. Халиф же, дожидаясь, когда Алекс откроет ее, глянул в другое окно.
–– А тут чег...
В коридор влетела четвертушка пуль. Халиф отпрянул, споткнулся об Алекса, и они вместе упали на дверь. Та открылась.
–– А-а-а! –– Закричал перебиваемый ветром Алекс, частично вывалившийся на автосцепку. Халиф схватил его за шиворот и втащил обРАтно. Сбоку бахнул винчестер. Эмалированное дерево осыпалось с потолка дождем из щепок.
–– Сensored! –– Вскрикнула полушка Русов. Из-за стены поезда до них донеслись крики налетчиков и треск металла – то РАзбойники отцепили вагон с охотниками, который предусмотрительно атаковали целковым.
–– Ехей, сensored!
–– С боку, с боку заходи!
–– Давай, давай на подножки, братва! Поднажми!
Русы поднялись, Халиф хлопнулся боком у стены рядом с окном, вынув из кобуры и полушный револьвер. Несколько РАз громко выдохнув он высунулся из окна. РАздалась полушка выстрелов. Всадники, для которых целковый выстрел Халифа показался случайностью, теперь же кричали матом благим. Однако и Рус был РАздРАжен не меньше.
–– Сensored! Да че оно не попадает?!
–– А-а, а мне чего делать?!
–– Ну РАз уж мы здесь, давай в тот вагон!
–– Мне что, п-п-пе...
–– П-п-пе! Перебегай давай, живо!
Алекс насупил брови. Он обозлился на Халифа, потому как, известное дело, в кризисной ситуации гоРАздо легче обозлиться на кого бы то ни было, нежели на собственный стРАх. С подобными ощущениями Рус рванул вперед, с криками перебиРАясь на другую сторону. Над головой его свистнули пули. Чертыхаясь, Алекс пробежал пол вагона, прежде чем что-то кРАсное, мягкое и липкое соприкоснулось с его кроссовками. Рус споткнулся и упал на руки.
–– Да е... –– Начал было Алекс, но, РАзвернувшись, сРАзу же сник. Позади него лежало тело белокурой проводницы, что не так давно проверяла его билет. РАстрепанные белые волосы обРАмляли ее лицо, частично обагренные кровью, стекавшей от лба к уху.
–– Чего РАзлегся?! –– Выкрикнул Халиф, подбегая к ним и на ходу перепрыгивая через труп. –– А-а, понятно. Давай вставай!
–– Р-р-разве же можно...
–– Что, РАсти не будет? –– ИзбРАнный попытался перевести вопрос в шутку, хотя ему самому было нехорошо от увиденного. «Девку жало конечно... Но нельзя РАсклеиваться, нельзя! Он у меня вон какой жиденький, совсем как... совсем как я в самом начале». Отгоняя последнее откровение, Халиф вновь высунулся из окна и начал стрелять с полушки рук. Мысль ли о сходстве себя с Алексом отвлекла его в этот РАз, просто ли повезло противникам, и они отделались только легким испугом, но как бы там ни было, из осьмушки пуль, выпущенных по налетчикам, только целковая достигла цели. С фонтаном брызг нижняя челюсть ящеРА в черном РАзлетелась на части, он на секунду схватился за глотку и Халиф, пРАзднуя попадание, скрылся за стенкой. И какого же было его удивление, когда, высунувшись обРАтно после стихшего ответного залпа, он обнаружил того самого ящеРА, сидящим на коне, как ни в чем небывало.
–– Да как так-то?! –– Выкрикнул Рус, ныряя обРАтно, точно эму в песочек. Пули спичками зачиркали над головой, пища по стенам и сшибив канделябр с полки. Тем временем Алекс открыл следующую дверь и вновь был атакован порывами ветРА. Рус отшатнулся, стена же в том месте, где он стоял секунду назад, в то же мгновенье была искорежена.
–– Чего застыл?
–– Да так! –– Крикнул Алексу, обоРАчиваясь к Халифу с насмешливой улыбкой, блуждавшей под капюшоном. Пережив несколько обстрелов он уже не столько стРАшился их, сколько бесился на постоянно подгонявшего его Халифа. –– Отдыхаю!
Халиф ему выкрикнул славянское: «–– Го!», бывшее, естественно, сокРАщеньем от "ГОЙДА!" и Алекс перепрыгнул в новый вагон под прикрытием избРАнного (тот снова выстрелил и опять не попал).
–– Да сensored! –– Воскликнул Рус, подбегая к Алексу. –– Где патроны?!
–– На, держи. –– Сказал Алекс, сбРАсывая сумку с шеи. Достав пистолет, он повернулся к окошку.
–– Да [выстрел] кто [выстрел] вообще [выстрел] выдумал [выстрел] хранить патроны в сумке [выстрел] [выстрел]?! Черт, я пустой!
–– Давай от окна! –– Скомандовал Халиф, сменяя Алекса и хлопая его по плечу. Высунувшись из окна, он снова выстрели и снова промазал. В этот момент в голове Руса промелькнула мысль, очень схожая с ФРАнцузско-Русским «C'est la B;r;zina!», что на наш переводится примерно как: «ИНСУЛЬД ЖОПЫ».
–– Да почему?!..
У появившегося возле входной двери взъерошенного и косматого мужика в кРАсной бандане в клетку, ответа на сей вопрос не было и судя по высокоинтеллектуляльному выРАжению лица, обсуждать он его и не собиРАлся. Вместо этого, на случай важных переговоров, у реднека был припасен Смит-Вессон 1847-ого года, отполированный со вчеРАшнего вечеРА, который немедленно был пущен в дело. От прямого попадания Русов спасло только то, что у пьяного противника полушилось в глазах. Уперев руку в бок, он произвел выстрел от бедРА, угодил в того из медичка Русов, что был левее и на РАдостях хлопнул в ладоши.
–– Хех! А ручки-то помнят...
В следующую секунду не задетые Халиф и Алекс нашпиговали его по самый Техас.
–– Неплохо, а?..
Алекс просто весело оскалился.
–– Назад!
Халиф молниеносно отпихнул Алекса от себя и стал стрелять в появившегося у двери ящеРА. Алекс же отпрыгнул назад, начав копаться в сумке с патронами. Через секунду пятившийся назад избРАнный присел возле него.
–– Сколько у нас еще пуль?! –– Халиф высунулся из-за кресла и снова промазал. «Может начать револьвером кидаться?! А что, так от него хоть какой-то толк будет!» –– Злобно подумал он, вспоминая, как лихо попадал по мишеням на заднем дворе у АлександРуса. «Может качка?..» Как РАз в этот момент поезд слегка дернуло.
–– Что за...
–– Не знаю!
–– Купер! Вы не видели Купера?!
Полушка Русов синхронно обернулась назад. Сзади, у двери предыдущего вагона стояла знакомая дамочка, прижав руки к сердцу и инфантильно поглядывала на парней.
–– Дура, уймись ты! Ты нас обоих доведешь до цугундера!
–– Я просто спроси...
Ящерский выстрел отогнал ее от двери. Женщина всплеснула руками и удалилась обРАтно в вагон. Алекс посмотрела на Халифа.
–– Ты же знаешь, что я почти ничего не помню о себе, да?
–– Ага!
–– Так вот. Что-то мне подсказывает, что раньше такого говна со мной не было!
–– Ну, тогда с почином! У меня уже в осьмуш... четвертый РАз все происходит примерно так!
Обменявшись любезностями и высказав мнения (как никак они находились в свободной стРАне) Русы заозиРАлись по сторонам, стаРАясь придумать, что делать дальше. Со стороны ящеРА же донесся диалог.
–– О-о, дороу, подпивасные!
–– Дарова, Мик! Че, как? Выкурил их?
–– Да я стреляю-стреляю, стреляю-стреляю, а им – хоть бы хнырь! Демоны, не иначе!
–– Проклятый север, чтоб им глаза слепые выцарапали да в сумки попрятали!
–– Слышь? А чет не стреляют?
–– Может того? Ну, по пися;т?
–– Да не, разве можно... А у вас есть?
–– Обижаешь!
–– О-о-о!
Далее РАздался стекольный стук.
–– Они че там, бухают?
Алекс высунулся из-под кресла и нажал на курок. РАздался четвертушка выстрелов, лопнули стекла и слышно было, как что-то четвертижды (трижды) рухнуло на пол.
–– Теперь уже нет, но в окне их богато. И похоже они опять сюда собираются лезть! Че будим делать?
Халиф завертел головой, прошелся по коридору, высунулся из двери вагона и посмотрел по сторонам, нецензурно РАссуждая при этом, какого сensored Алекс попадает лучше него. Тут он заметил железную лестницу, ведшую на крышу поезда.
–– М-м, так, давай наверх! –– Решил он и скрылся на улице. Алекс с недоумением глянул в дверной проем. Через полушку мгновений в нем появилась голова Руса. –– У тебя есть идеи получше?
Идей получше у Алекса не было. Он вылетел следом и полез за Халифом наверх. ВзобРАвшись на крышу, Русы узрели как бандиты целковый за целковым подскакивают на конях к подножкам поезда и перебиРАются внутрь. В свою голову бандиты также увидели Русов.
–– Джонни, они на крыше! Эти чертовы северяне научились прятаться даже на крыше!
Наиболее пассионарная часть налетчиков (а по совместительству – и самая трезвая), во главе с Русами и ящеРАми в черном стали отыскивать залазы на крышу. Халиф прицелился, мысленно обещая револьверу, что ежели он промажет в этот РАз, то будет сброшен с поезда. РАздался щелчок – баРАбан оказался пуст.
–– Ты издеваешься?!  Алекс, ты как?!
–– Пойдет! Вот патро...
В это мгновение прям подле них приземлился ящер в черной одежде, с синим наплечником и банданой. От его приземления крыша вагона вздрогнула, под обтянутыми черным ногами обРАзовалась полушка вмятин. Халиф и Алекс выстрелили целкововременно, ящер не успел даже выпрямиться, как попал под свинцовый тайфун. Шквал обжигающего металла обрушился на его грудь, пули РАзорвали тело, кромсая одежду вместе с мясом чешуйчатым. Белесый дым на мгновение скрыл силуэт ирода, РАзгоряченные курки защелкали в тишине. «Ну наконец-то, хоть в кого-то попа... Какого?!» –– Изумился Халиф, когда налетевший ветер РАссеял дым. Хвостатый противник стоял целехонький, желчно улыбаясь зеленым ртом.
–– Как...
Очередной выстрел прогремел сзади. Русы обернулись и узрели потомка славного РОДа, приплывшего на Мейфлауэре. Эрнст "Крикун" Биглинс, чубатый, чумазый, не бритый и с блестевшими на солнце губами, стоял на крыше с ружьем, пошатываясь, как осиновый лист.
–– Дэ я... эу... Не, не разбегайтесь!
Халиф выстрелил в него с осьми метров и... опять не попал.
–– Да как так-то?!
И тут ящер в черном сказал:
–– Шутки кончились.
В целковый рывок он подскочил к Русам и ударом ноги отпРАвил полушку (обоих) в полет. Еще до приземления Халиф почувствовал, что что-то тут явно не так. Его ребРА хрустнули, рот наполнился теплой слюнною с кислинкой, в глазах потемнело. РАзмахивая пистолетами, Халиф бухнулся к ногам бухого налетчика, схватившись за бока. По лицу его словно пробежала рябь, брови нахмурились, губы сложились трубочкой, кровь потекла из носа. Хлопок случайного выстрела заглушил его стон.
–– Ай, ма-а... –– БоРОДач схватился за горло и рухнул на крышу, почти сРАзу затихнув. «Что, я попал?! Да как это РАботает?!». ИзбРАнный удивился даже через боль. «Меня терзают смутные сомнения... Успокойся, Халиф! Думай, думай... Смекалка славянская, ну-у!.. А может быть... Возможно ли? Попробовать стоит!». Превозмогая боль, Халиф стал подниматься. Встречный вечерний ветер хлестал его по лицу, песчаная пыль натиРАла шею, но все эти трудности только подстегнули Руса. К тому моменту как он выпрямился и начал наводить револьвер, Алекс был уже на ногах и впивался взглядом в РАстеряно моргавшего ящеРА. «Как, как это возможно?! Как этот жалкий и с-с-слабый рус-с-с ос-с-сталс-с-ся жив?! Ведь от такого удара ломаютс-с-ся кос-с-сти! Неважно! Тебе не напугать меня, никчемный рус-с-с!» –– Воинственно подумал зеленокожий, с трудом удерживая дрожь в коленках. «С-с-сейчас-с-с ты умрешь!».
–– Р-р-ра-а!
И с этим криком супостат бросился к Алексу, выставляя руки вперед. Облаченное в черное верхняя часть тела его исказилась, в области лопаток возникли кровоточащие надрывы, порезы, из которых, кРАснея и РАзРАстаясь, с хаРАктерным звуком, напоминавшим валяние тряпки в масле, вырвались толстые сухие корни. В момент опутав плечи и локти ящерские, они превРАтили руки его в вострые лезвия, кои он, подпрыгивая, напРАвил на Руса.
–– Твою мать, у меня тут буйный! –– Оболдевши закричал Алекс, пытаясь уйти в сторону.
–– Кто буйный?! Ты буйный! –– ЗаоРАл ящер в ответ, вонзая руки в плечо и бок Алекса. Острия вошли в плоть, кровь брызнула в стороны и в стуке колес было явственно слышно, как рвется на Алексе куртка, как заскрипели его кости и жилы. Рус завопил от боли и стРАха, Халиф сРАзу прицелился, вспомнив о догадке своей. Он сложил губы трубочкой и выстрелом в упор РАзмозжил ящерский лик. Зеленая рожа взорвалась мутным гейзером, супостатская челюсть повисла на хряще, но в тот же миг вновь собРАлась воцелквино на глазах Халифа и Алекса.
–– Что за?!
Сзади загромыхали шаги. Халиф обернулся и узрел четвертушку налетчиков, уже успевших залезть на соседний вагон. Еще несколько каРАбкались вверх по лестнице.
–– Сдавайся, север!
«Ну уж нет!» –– Подумал Рус, решая сцелква заняться ими.
–– Алекс, ты как?
Алекс и ящер в этот момент пучили глаза друг на друга. Получив по морде, хвостатый отпрыгнул назад. Он был уверен, что прикончил Алекса и уже намеревался взяться за Халифа, когда мельком брошенный в сторону Алекса взгляд заставил его впасть в оцепенение. Рус был жив. Мало того, он еще был и полностью цел! Волна вопросов, сдобренных стРАхом и РАздРАжением, жаром захлестнула голову ирода. «Как, как такое возможно?! Он ведь должен был с-с-сдохнуть!». Примерно также думал и Рус. «Сensored! Я ж должен был сдохнуть!». У ящеРА начало подгоРАть. «В конце концов, вес-с-сь мир с-с-склонитьс-с-ся перед нашим могущес-с-ством, а я не могу прикончить какого-то ничтожного рус-с-са!». Он был взбешен. Они несколько дней к ряду мчали в Нью-Йорк с самой Аляски; скрываясь в сточных канавах, рвах, кучах опавшей листы чтобы не РАскрывать обычным смертным своих способностей; достигнув гоРОДа потРАтили целый день на возню с этим маРАзматиком Ленгви, на вербовку этого сбРОДа, этих южа-а-ан (мысли об этих пьяных ублюдках вызывали у ящеРА особое отвРАщение. Благо хоть Лари РАзрешил покрошить их всех после выполнения миссии); как дурни таскались с Вильямсом... «Этот вообще та еще заноза в заднице. Ходи то, делай с-с-сюда. Ишь ты! Тоже мне, шериф выис-с-скалс-с-ся... Как хорошо, что Лари грохнул его!».
–– Чего задумался, морда чешуйчатая?
В голосе Алекса слышался азарт школьника, удачно сбежавшего с физкультуры. Он уже начал осознавать, что удары ящеРА не причиняют ему большого вреда, а поникший лик зеленокожего только уверил его в пРАвоте. Видя, что хвостатого не берут пули, а, в свою голову, удары зеленокожего не берут уже его – Алекса, Рус сделал закономерный вывод: «Пожалуй и мне пуль бояться не следует». А поскольку, следуя такой логике, бояться ему становилось вдруг резко нечего, как-то сами собой РАспрямились Русовы плечи да зажглись глаза. 
–– Заткнис-с-сь, ничтожная тварь! С-с-сейчас-с-с ты умрешь! –– В гневе закричал ирод, отпрыгивая в бок и вновь налетая на Алекса. Подбежав к нему, ящер подпрыгнул с скоростью нечеловеческой, заводя руки за спину и вонзая их в крышу. Вагон затрещал, как трещит в костре шифер и потолок треснул в том месте, куда метил вРАжина. Подобного удаРА хватило бы, чтобы свалить любого, а отреагировать на него не смог бы и чемпион олимпийский, но к ужасу ящеРА Алекс, пусть и немало напрягшись, гРАмотно ушел в сторону, оставив противника не у дел. «Да как ты с-с-сме...».
Шлепок по лицу был отрезвляющим. Отскочив от черного, Алекс выбросил ногу и попал точно в голову, вложив в удар жажду победы и гнев за убиенную проводницу. Пнутый в темечко ящер пролетел пол вагона, после чего блинчиками проскакал по крыше, сменая ее и звеня металлом. По приземлении из груди его вырвался сдавленный хрип. Держась целковой рукой за живот, ящер поднялся на ноги на дрожащие и с неистовой яростью посмотрел на Руса. Целкововременно с этим прицелившийся Халиф наконец-то выстрелил, сведя губы и сшибя с полушки немытых голов шляпы вместе с мозгами.
–– Юху, наконец-то! –– Воскликнул избРАнный и, переведя дуло в сторону, шлепнул еще целкового налетчика. С гРАницы крыши и лестницы послышались проклятия – кому-то из забиРАвшихся вверх кровью забрызгало куртку.
Ящер в черном тем временем снова набросился на Алекса, на этот РАз пРАвда, не столь уверенно. Рус принял удар в грудь, позволив лезвиям впиться в ребРА, затем обхватил ящеРА за руки, приподнял его вверх и приложил к крыше, добавив тапочком сверху. Противник РАспластался на крыше, от удаРА звякнул лезвиями по железу и выбил сноп искр. По ушам Русов резанул скрежет металла.
Лицо Халифа несло на себе отпечаток дзена. Уроки Невского воскресали в его памяти и под звучавшее в голове «Вот так вот!» РАспРАвлялся он и с теми, кто пробовал взбиРАться на крышу, и с теми, кто скакал возле поезда. И дзен это был последним, что зрели они перед смертью, успевая подумать лишь: «Но ведь если так свести губы... а-а!..». Паника охватила ряды южан. Крича и ругаясь, они повернули коней и помчали прочь. Только вмешательство Лари, которой напРАвил коня наперерез им, смог остановить постыдное отступление.
–– Правильно, правильно, мужики, с-с-сразу видно – с-с-стратеги! Я как раз хотел крикнуть, чтоб забиралис-с-сь с-с-с конца! Орлы!
Ободренные такой нехитрой ложью, беглецы напРАвили своих жеребцов обРАтно к вагонам и стали взбиРАться наверх вне досягаемости пистолетов Халифа. Некоторые, пРАвда, останавливались на полпути и успешно терялись внутри вагонов.
На Алекса же налетел еще целковый противник. Рус в черном, выскочивший неожиданно из окна, приземлился на крышу и вместе с ящером напал на парня. Алекс перекатом прошел ему в ноги, повалил Руса навзничь и стал вгонять противника в сталь. Рус заоРАл, начав отбиваться и взывать о помощи. Ящер попытался спасти его, вонзив лезвие в плечо Алексу, но тот схватил его и, перекинув через себя, забросил в окно. Когда у избиваемого налетчика вылетели целковые зубы, к поглощенному берсерочью яростью Алексу подскочил Халиф. Встав подле него, Рус с упоением подпер щеку кулачком и стал наблюдать за избиением. Противник из-под Алекса рвался, нанося порезы и ежесекундно предлагая перемирие, однако Рус остановился лишь когда кулаки его стали дубасить по залитой кровью крыше. «Эх!» –– Подумал Халиф. –– «Как быстро они РАстут! Еще вчеРА он боялся и блеял, а сегодня вон уже... Что за черт?». Не успел Алекс подняться на ноги, как труп безглавый взорвался паутиною алой, коя прилипла к рукам его, ногам и лицу, проедая куртку, толстовку, да грудь обжигая. Молодой Рус ощутил резкую боль в голове, словно бесчисленные иголки впились в его мозг, пройдя затем по всему позвоночнику.
–– Алекс! Ты ка...
Голос Халифа стих, РАстворившись, РАзмазавшись в простРАнстве и пред очами Алекса стали всплывать видения отстРАненные. Он видел темное, лишенное света место, ощущал напиРАвшие на него со всех сторон холод, давление. Он видел стаи толстобоких рыбех, кучковавшихся подле какого-то места, видел и гадов глубоководных, освещавших морское дно, устланное десятичками, десятичками десятичков гигантских, толстых корней, местами переплетавшихся и тянущихся кверху, где кружили рыбы. Далее в картинках словно был срез. Его перебросило через простРАнство и вот он уже в том месте, где рыбы снуют подле корней. Взглянув в толщу стаи Рус ощутил боль, давление, ощущение зажатого в тисках живота. Он посмотрел на руки свои. Чешуей были они порыты. Опять срез. Рыба проплывает пред его глазом. Проплыв, она открыла место в самой гуще их стаи и Рус узрел искалеченное лицо с РАстрепанной боРОДой, искаженное гримасой боли. Взгляд пылающих зеленых глаз впился в него. Он взглотнул и почувствовал, как глотнул воду. Внезапно простРАнство стало резко сжиматься, белеть, нестись перед ним и через секунду исчезло сие наважденье.
–– ...лекс! Алекс, ты как?!
–– Норма...
Алекс скривился и стал блевать соленой водой. Воды было много.

Наверху что-то нежно, баюкающе зажурчало. Дама с собачкой снова обернулась к мужчине. После того, как ее "пропавший" Купер отыскался под столиком, муж обругал ее и перестал поддерживать РАзговоры. Теперь же, лаская песика, женщина решила наладить мосты.
–– Ты ничего не слышал? Как будто что-то шумело... Может быть дождь?
От него – ноль реакции.
–– Ну что ты молчишь? Ой, ну и ладно!
–– Что...
–– Не начинай. Мне и так все понятно.
«Чем я вообще думал, когда женился?!»
–– А я знаю, о чем ты думаешь. Думаешь, как бы...
Внезапно в дверь постучали.
–– Кто бы это мог быть?
–– Не знаю. –– Пожал плечами мужчина. –– Может проводница, а может бандиты!
–– Так может откроешь? Глянем.
–– Ты что, дура? Там же стреляют!
–– Ой, все. –– Дамочка всплеснула руками и пошла к двери.
–– Дура, не смей открывать!
–– Ты что, боишься? Ты вообще у меня мужик, или где?
На пороге номеРА стоял ящер в черном. Вид у него был потрепанный, по сломанным клыкам сочилась зеленоватая слюна.
–– Вам кого? Учтите, я – замужняя женщина и мой муж, если что... А-а-а!
–– Луиза!
Озлобленный ящер не стал паясничать. Он схватил даму за горло и что было силы ударил о стену. Алая кровь брызнула ему на руки, боязливый Купер заскулил под столом.
–– Боже, боже!
Вскрикнувший муж увидел, как зеленокожий порвал на части уже обмякшую женщину и кровь впиталась в его одежду, как губка. Спустя мгновение ящер уже выходил из номеРА. Восстановив здоровье, он метнулся было обРАтно наверх, однако тут взор его пал на забившегося под стол пса и на прозРАчный куб с засушенным скорпионом.

–– Нормально.
–– Понял тебя. У меня двое справа!
–– Человек в черном! Там, на крыше локомотива. ВРОДе бы приближа-а-а...
Жалобно скрипнув, крыша внезапно провалилась под ними и Русы с криком провалились в вагон. Халиф при падении ударился о подлокотник.
–– М-м-м!.. Моя спина-а-а!
ПростРАнство вокруг заплясало, как девки в «Дурочке» Бунина, с шумом и хохотом, задиРАясь и выгибаясь. Взор его долго не мог сфокусироваться... Ему помогли. Зловонная и теплая жижа залила лицо его, Рус с отрезвлением открыл глаза и осознал себя лежащим у ног черного ящеРА, из-за ноги которого на него взиРАла огромная, слюнявая и зубастая пасть какого-то лысого мускулистого гремлина с здоровенными когтями. Вверху же, в провале крыше мелькало вечернее небо, в котором, скользнув тенью меж облаками, промелькнуло здоровенное нечто. Ящер склонился над Халифом и сплюнул в сторону.
–– Купер. (здесь он замолчал на секунду и РАсплылся в жестокой улыбке) Фас.
Лысая тварь взревела до звона в ушах. «А-а-а! Проклятый крикун!». Халиф со злобой схватился за голову. Мгновенье спустя рев оборвался, и Халиф с облегчением смог ощутить железную хватку, что сомкнулась на боках. Встряхнув головой лысая тварь понеслась в недРА поезда вместе с ним. Алекс к тому времени успел подняться. Он дернулся было помочь Халифу, но тут грудь его РАссекла полушка лезвий, вонзенная сзади поганым ящером.
Коварно пробив Русову грудь, хвостатый отбросил Алекса в сторону и пошел по вагону, лезвиями среза кресла на пополам. Пролетев несколько метров, Алекс сорвал дверь с петель и влетел в соседний вагон, от пола до потолка измаРАнный кровью. Куски лилового мяса валялись среди перевернутых стульев, изорванное тряпье, бывшее когда-то кРАсными юбками, теперь почернело, пропитавшись кровью. Руса перекосило. Схватившись за горло, он глотнул и упал на пол попятившись. Над головой что-то скрипнуло. Рус поднял глаза.
Гигантская хитиновая рожа, с окровавленными жвалами стояла там, посеред вывороченной с мясом крыши, поигрывая над головой огромным жалом. «Ох е...». В следующую секунду жало с кряканьем вонзилось Алексу в грудь, Рус захрипел, харкая кровью. Скорпион поднял его и бросил на крышу, где толпа Русов и ящеров в черном уже поджидала его.
–– Лучше с-с-сдвавс-с-ся, рус-с-с! Тогда с-с-смерть твоя будет быс-с-строй!
–– Да, пос-с-слушай его!
–– Ваше сопротивление бесполезно. Будущее безоговорочно принадлежит нам! Будущее – за Атлантидой!
«Как бы не так!» –– Подумал парень, медленно поднимаясь и держась за спину. Едва он выпрямился, как вострое жало вновь устремилось к нему. Рус рванул в сторону, сам удивляясь собственной прыти. Отскочив, он пропустил его перед собой и схватил скорпиона за хвост. Напрягая ноги, Алекс потянул его на себя, стремясь повалить. Что делать с ним дальше было неясно, однако и целковый пункт оказалось выполнить непосильно. Членистоногий уперся, крыша затрещала под ним, и ироды в черном тотчас поспешили ему на помощь.
А тем временем резвившаяся в купе полушка южан-насильников была на взводе. Лысый Пит, известный в Нью-Йорке тем, что брил только голову, крутил строптивую проводницу на полушку (на пару) с Гувером. Крис Гувер – этот тщедушный доходяга, был когда-то призером скачек на быке в Волости Кентукки, а в гРАжданскую прославившийся грязным насилием, уже запустил руки под юбку. Пит, чертыхаясь, безуспешно пытался РАсшнуровать штаны. Штаны только затягивались. БелокуРАя девушка срывалась на плачь.
–– Нет! Нет, умоля-а-а-аю-у!
–– Заткнись, шаболда! –– Озлобленный Пит треснул ей по лицу. –– Ша-а! Характер мой знаешь! У меня не забаловать!
–– Слышь, Пит, давай поскорее, я тоже хочу присунуть!
–– Сейчас!
В следующую секунду железная дверь с громом покинула петли, и здоровенный лысый уродец с каким-то челом в зубах ворвался в номер. Выплюнув Халифа, тварь запрокинула голову, победно завыв и схватившиеся за уши Русы не придумали ничего лучше, как начать палить по нему. «Ошибка новичка» –– С желчью подумал Халиф, глядя на то, как крикун бросился к ним, в мгновение ока РАзорвав Русов в клочья. Бедная проводница завизжала от ужаса. Довольный крикун заоРАл вместе с ней. «А-а! Опять! Ну уж нет, хватит!» –– Остервенело подумал Рус и собРАв всю силу в кулак, схватился за поручень. Подтянувшись, он встал, обхватил поручень полушкой рук и приложив всю силу славянскую, корча лицо от боли и хрустя зубами, вырвал его с корнем. Тварь РАзвернулась. Из ее пасти свалилась пережеванная рука.
–– Ну что, гаденыш? –– Нервно произнес Рус, чувствуя, как по спине его пляшут муРАшки, но стаРАясь не падать в грязь перед заплаканной девушкой. –– Хочешь кусочек Халифа? Попробуй возьми!
Крикун пригнулся, игРАя лопатками и медленно провел когтями по полу. Бывший еще недавно таким кРАсивым ковер рвался теперь на глазах у Халифа от целкового прикосновения стальных когтей, оголяя доски. Крикуньи когти впились в них, погнав длинные деревянные полосы, словно по ним проходились рубанком. Время словно замедлилось, пульс стал куда громче стучать в висках. Прошедший миг ожидания показался Халифу вечностью.
Крикун прыгнул.
Рус отчетливо видел, как крохотные щепки и ворс ковРА осыпались с его лап, словно листва в охваченной ветром осенней роще. Мутант вытянулся струной, его ноги выпрямились, точно пружина и мускулистая туша понеслась к Русу. Чем ближе они с тварью сближались, тем отчетливее и тяжелее билось сердце Халифа. Горло его пересохло, в глазах померкло простРАнство, оставив перед ним только зубастую пасть с маленькими злыми глазами. Руки избРАнного напряглись. Плавно отведя их в сторону, он оттолкнулся вырванным поручнем и ушел в сторону, пРОДолжив глядеть крикуну в глаза, наблюдая за тем как победный настрой сменяется озадаченностью. Течение времени медленно, но верно начало ускоряться.
Со свиным визгом мутант пролетел подле Руса, громыхая железом и ломая кресла. Едва он приземлился, Халиф был тут как тут. Трепетая всем сердцем, Рус замахнулся в прыжке, отведя руки за спину и пригвоздил тварь к полу, загнав штырь ей в копчик по самое не могу. Крикун бешено взвыл. Он заметался, пытаясь вырваться, а Халиф подбежал к онемевшей блондинке и схватил ее за руку.
–– Бежим скорее!
Они пулей выскочил из вагона. Затащив девушку в вагон-рестоРАн, Халиф сказал ей, приложив палец к губам:
–– Ч-ш-ш! Сиди здесь и не высовывайся. Если что, я тебя позову.
–– Хорошо.
Славянин улыбнулся и потрепал ее по щеке. Девушка слегка успокоилась. Подмигнув ей, Халиф вышел и пошел на шум боя. Подойдя к целковой попавшейся лестнице, он забРАлся наверх, оказавшись у южан за спинами. Те окружили что-то полукругом и жарко спорили, иногда целковоночно постреливая.
–– От живучий, собака!
–– А неплохо он держится, хоть и северянин.
–– Поднажми с-с-справа!
–– Ты гляди. –– Целковый из налетчиков снова выстрелил. –– Пятый раз попадаю, а ему все не почем. Крепок... Так выпьем же за то, шоб он сдох!
–– Выпьем! –– Рявкнули остальные. Стрелявший достал из кармана плаща бутылку коньячную, остальные достали, кто откуда, кружки. Поминутно бросая взгляды вперед, Русы стали наполнять кружки, периодически проливая струю (как никак они стояли на крыше ехавшего, пусть и медленно, поезда) и громко ругаться. Халиф подошел к ним и уже собиРАлся их застрелить, когда взгляд его ненароком скользнул за их спины.
–– Это че, скорпион?!
Южане немедленно обернулись, похватавшись за пушки.
–– Идиот!
Пока Халиф падал на спину и, оттолкнувшись, скользил по крыше назад, пытаясь отстреливаться, гигантский членистоногий в очередной ударил жалом, громыхая в том месте, где миг назад стоял Алекс. Тот подпрыгнул, заскочив скорпиону на хвост и попытался его ударить, но почти сРАзу острие черноодеждного Руса впилось ему в плечо. Пули свистели над ухом Халифа, от падения на спину РАзболелось все тело.
–– Смекалка! –– Выкрикнул Алексу избРАнный, сведенными по-боевому губами. –– Используй смекалку славянскую!
Четвертушкой метких выстрелов отпРАвил он южан к пРАотцам и навел ствол на бойцов "БС", однако в ответ на его пальбу прозвучал лишь смех.
–– Уничтожьте его! –– Выкрикнул Лари. Несколько черных метнулось было к Русу, но шаг спустя махнули рукой и вернулись обРАтно. Халиф глянул назад и узрел золотничок южан, вооруженных винчестеРАми. «Это что, вы меня настолько не цените?!». РАзвернувшись всем телом, Рус подскочил на колено и стреляя из-под подмышки завалил их, как шар валит кегли в боулинге. Алекс же, видя, что, РАботая полушным номером победы ему не добыть, скользнул к ногам скорпиона, увернувшись от лезвия целкового из ящеров и стал лупить по ним, что было сил. Скорпион зашипел, начал крутиться, жаля его клешнями, клацая мандибулами, но Алекс юрко увоРАчивался от этих потуг, нанося переростку удар за ударом. Спустя полушку десятичков ударов ноги скорпиона не выдержали. Заревев, тварь упала на собственные обрубки, кои вонзились в его подбрюшье. Алекс подпрыгнул, схватил жало и начал закалывать им скорпиона в голову. С желтыми брызгами с затылка начал РАзлетаться хитин.
Бойцы "БС" бросились скорпиону на помощь... Тщетно! Очередным ударом Алекс перетолок его башку в пюре и, взбежав на спину, оторвал хвост. РАздался скрежет, звук стиРАющихся друг об друга пластин. Туша скорпиона как будто вскипела: куски хитина начали опадать, лапы РАсползлись в сторону, волокна черного мяса намокли и задрожали. Через секунду вся эта еще вопящая в предсмертной агонии масса взорвалась десятичками черно-кРАсных лиан, опутавших Руса – начался процесс поглощения. Когда тело исчезло, в луже крови на крыше остался стоять только Алекс. Его пРАвая рука напоминала теперь гарпун.
–– Нет... –– С ужасом пролепетал Лари, представив, как глубоко насует ему Рукс. –– Ос-с-становить его!
Но было поздно. Алекс согнулся в позу "на старт", махнул рукой, и та устремилась вперед, выРАстая, РАстягиваясь на подобии хлыста.
–– Ха! –– Воскликнул Рус и прыгнул в сторону Блэков, пуская руку вперед себя и отбросив целкового из них в сторону. Целковый хвостатый РАзвитый ринулся наперерез, пытаясь остановить Алекса, но тот принял удар, схватил ящеРА за руку и обвил хлыстом его шею. Рванув хлыст на себя, Алекс сломал ему шею и приземлился, аля супермен.  Ящер был еще жив и тогда Рус стал забивать его об угол крыши. Через секунду ирод был поглощен.
–– КРАсава, Алекс! ХеРА... –– Закричал Халиф, но в этот момент крыша под ним провалилась и избРАнный упал обРАтно, в объятия крикуна. Ниагары теплой слюны вновь полились на Руса, Халиф дернулся в бок, но зубастая тварь, лишенная задних лап (он их отгрыз?!) вцепилась в пятку, заставив избРАнного верещать, аки павлин. Алекс услышал сей душеРАздиРАющий вопль и бросился на выручку. Зигзагами проскочив мимо Лари и его прихвостней в черном, Рус подскочил к дыре в потолку, запустил в нее хлыст и шлепнул мускулистого уродца по спинке. Крикун в целковочасье переключил внимание, выплюнув Халифову ногу и гремя полками, забРАлся к Алексу, сбив того с ног и цаРАпая куртку. Рус схватил мутанта за лапы, но тот укусил его, вырвав кадык. Алекс вскрикнул, выпустил вРАга и судорожно схватившись за горло. Кадык был на месте.
–– Фу-у-у.
Выдохнув, парень втащил крикуну кулаком, переломал ему челюсти и после, напрыгнув нему на спину, обвил шею хлыстом, начав душить, паРАллельно не забывая о кулаке. Крикун забрыкался, стал носиться по крыше, сбил полушку черных, даже падал на спину, но ничего не помогало – Алекс словно прилип к нему и не ослаблял напоРА до тех пор, покуда тварь не свалилась, обмякнув без сил.
–– Нет! Не дайте ему...
Договорить Лари было не суждено – взрыв лысого тельца заглушил его голос. Снова десятички десятичков алых щупалец обвили ноги, руки и спину Алекса. Рус почувствовал их движение глубоко под одеждой, ощутил слизь, проникшую внутрь. Как только поглощение было окончено он весь передернулся, брезгливо сплюнув.
–– Тьфу, тьфу! Бе-е-е!..
Внезапно костяшки его воспылали огнем. Рус схватился за голову и под гром гремевшей внизу перестрелки узрел с удивлением, что руки его стали покрываться корой. Уже через мгновение она достигла кулаков, покрыв их морщинами, напоминавшими обгоревшее дерево и из них, с мясным треском вырвались гигантские железные когти.
–– Эта поездка начинает мне нравится все больше и больше! –– Воскликнул Алекс, лыбясь с издевкой на начавших переглядываться противников. Целковременно с этим из недр поезда вылез Халиф. С головы до пят перемазанный своей и чужой кровью, Рус взобРАлся на крышу и глянул на Алекса.
–– Ого, че за когти, где взял? Я тоже хочу такие!
–– Где взял, там уже нет!
–– Убейте обоих! –– Заревел Лари, бросаясь целковым в бой. Черные рванули следом. Под ногами же топали сапоги южан. Халиф и Алекс посмотрели друг на друга и синхронно крикнули: «–– Вместе!», после чего Халиф спрыгнул вниз, скрываясь в клубах револьверного дыма, а Алекс помчался навстречу Лари. Халиф понимал, что любое попадание способно оборвать его жизнь, однако азарт перестрелки воспламенил его кровь и понадеявшись на славянское «да ну не, меня-то точно не убьет!» и губы эпичности, Халиф пер вперед, кося вРАгов пачками.
Над головой его дрожал и дребезжал потолок, лезвия ящеров встречались с когтями Алекса, когти с локтями, лезвия с мышцами, хлыст чертил шРАмы на спинах и встречный ветер с удовольствием подхватывал брызжущую из РАн кровь, РАзливая ее по крыше и окнам. Когда Халиф подстрелил предпоследнего, оставшийся в живых бандит спешно ретировался в начало поезда. Покончив с южанами, избРАнный полез наверх – помогать Алексу, однако почему-то не смог отыскать сумку с патронами. «А, да и фиг с ней! У меня и так на два ствола где-то пять пуль. Обойдусь как ни будь». С сими мыслями Халиф забРАлся наверх.
Оказавшись снова на крыше Халиф насчитал вРАгов ровно столько же, сколько и было. «Сдаешь, Алекс! Не хорошо. Стоит только на минуту тебя оставить...». А тем временем Алекс яростно отбивался от гРАда ударов. Теперь, когда РАзвитые атаковали совместно, они хорошенько взгревали Руса, лицо которого к тому времени начало превРАщаться в котлету.
Внезапно скорость поезда резко начала увеличиваться. Стук колес стал громче, отчетливее, промежуток между удаРАми сокРАтился. Десятичок секунд спустя Халиф уже не мог держаться на ногах и ему вновь пришлось спрыгнуть обРАтно в вагон.
–– Я пойду, посмотрю рулевой вагон! Проверю, чего там! –– Закричал Рус, сложив ладони домиком и стаРАясь перекричать свистевший ветер. –– Ну, наверно, услышал.
Алекс не услышал ровным счетом ничего. Он не знал даже того, что Халиф вообще вылезал на крышу – было не до того. СтаРАясь удерживать РАвновесие, он взмахом хлыста отогнал противников от себя и те были вынуждены впиться когтями в крышу, чтобы случайно не свалиться с поезда. Передвигаться теперь они могли только, вонзая когти в металл. Бойцы "БС", бывшие Русами держались при помощи лезвий. На миг воцарилась гнетущая пауза, лишь хлеставший по глазам ветер, да железный стук под ними нарушали молчание. Алекс и "Блэки" обжигали друг друга очами. Наконец, что-то тронулось. «Пора кончать!» –– Подумал каждый из них.
Алекс решил действовать целковым: напружинив ноги, он подпрыгнул к целковому ящеру с голубыми глазами, присел, увернувшись от его руки и вонзив когти в грудь, РАзорвав его пополам. Часть тела с голубыми глазами улетела в кювет, РАзмахивая руками, а нижняя так и осталась стоять, намертво вцепленная в вагон. Алекс глянул на вРАгов. Тех остался серебрячок.
–– Не, ну на хер! –– Выкрикнул целковый из них рванул наутек. Озлобленный Лари завопил ему в след:
–– Куда, с-с-стоять!
Но тот лишь замахал руками:
–– Не, ну ты видел, видел?!
Перевалившись через окно, супостат исчез в коридоре.
–– А-а и хер с-с-с ним! Трус-с-с!.. В атаку!
Кровь полилась вновь. Определив свою тактику, Алекс, как любой Рус толковый, стал ее придерживаться и это дало свои плоды: целкового за целковым, все ящеры, кроме Лари, были РАзорваны и частично остались стоять на крыше. Поезд промчался мимо заброшенного РАнчо с придорожным знаком «Мост 1350 ;» и колодцем из камня.
–– Ну что, рус-с-с? Готов умереть?!
Вместо ответа Алекс бросился в бой, руку в хлыст обРАщая. Ящер отклонился в бок и опутал хлыст хвостом, дергая его на себя и готовясь РАссечь парня. Алекс не стал устРАивать сечь. В полете он тРАнсформировал хлыст, обычной рукой пробив ящеру хук. Тот подлетел, прокрутился вокруг оси своей, упав на колено. Из пасти и ноздрей его потекла пена.
Как РАз в это время Халиф прошел серебрячок коридоров, потолок которых, по большей части полностью обвалился. Обходя и перешагивая завалы залитой кровью мебели с встречающимися иногда мертвыми телами или частями тел, Рус подошел к вагону машинистов. До него оставалось четвертушка метров, когда из-за болтающейся на петлях двери показалась чья-то кривоносая голова. Через миг она скрылась и прогремел выстрел. Халиф упал на пол и откатился к РАзъезжающимся дверям купе.
–– У-убирайся отседова! –– Захрипел мужик. –– Я жить хочу! Проклятые сивиряне, только и можите, что кров нашу пить!
–– Да я...
Полушный выстрел не дал Халифу закончить. «Придурок!».
–– Послушай, может не будим усугублять? Давай все обсудим...
–– К черту тибя, северная собака, и твои лживые абещания!
Мужик выстрелил вновь, целясь на звук. Пуля пробила дыру над головой у Халифа.
–– Дерьмо, дерьмо не асталось патронов! Какой дебил носит с собой сумку, полную пораха, а патронов нема?! Знал бы – в жизни бы не стащил!
«А-а. Так вот, куда она делась!».
–– Мужик, я тебе еще в последний РАз предлагаю...
В этот момент в дальнем конце коридоре РАздался топот. Обернувшись на звук Халиф увидел несущегося на него ящеРА. Это был тот самый ирод в черном, с легкого языка Лари записанный в «трус-с-сы». На хвостатого было жалко смотреть: РАзбитая рожа, измятые, замызганные черной кровью штаны, позеленевший фингал под глазом и лишенные чешуек челюсти наводили Халифа на определенные мысли. «А Алекс не промах. Но и я не лыком шит». С сими мыслями избРАнный опустил голову и притворился мертвым. Не обРАтив на него никакого внимания, ящер подлетел к южанину, впечатал того в стену и поглотил брызжущее мозгами тело.
–– С-с-слава корню, с-с-спасен! Теперь только... Х, что это?
Ящер уже хотел было покинуть поезд, но тут он запнулся о Русову сумку. Та повалилась и из нее просыпался ручеек пороху. «Хм,» –– подумал ящер, мгновенно преобРАжаясь в лице. –– «, а это идея! Глядишь и задание удас-с-с-тс-с-ся выполнить, а там и повышение не за горами!». И улыбаясь собственной гениальности, зеленокожий подобРАл сумку и прыгнул в окно.
–– Вот ирод, сумку стащил! Ну, надеюсь у Алекса там все норм...Так, а как здесь?..
Рус подошел к пульту упРАвления поездом. Сидевшие на креслах машинисты клевали носами кнопки и датчики, смотря на Халифа простреленными затылками. Рядом находилось несколько рычагов.
–– Куда нажать, чтобы замедлить?..
Алекс повалил РАненного Лари на крышу, позволив проткнуть себя, и, превРАтив руки в когти, пронзил ими зеленые глаза супостата. Свет в них померк, противник вскрикнул, и Алекс ударил еще несколько РАз. Ящер заерзал под ним и, превРАтив лезвия в руки, пробил кулаком Русов живот, схватив Алекса за кишки и начав их наматывать на руки, пытаясь так его поглотить. Алекс немного опешил, однако тут же сам пробил грудь хвостатого и стал наматывать на руки его кишки. Когда кишки их запутались, Алекс бросил эту затею, схватил ящеРА за воротник, треснул башкой о крышу и, подняв над головой, РАзорвал пополам. Кровь хлынула водопадом, кишечники гирляндами обвил его шею и простРАнство вокруг вновь исказилось, приглушая свет. Тряска поезда отступила на полушный план, Алекс успел только вцепиться в крышу и вновь очутился в плену чужих грез.
«–– Лари! С-с-с...еды С-с-...льватора с-с-с...огли обнаружить, ружить?
–– Да, да! С-с-судя, с-...-судя по вс-с-сему – он ушел с-с-с теми двумя.
–– Что ж. Видно с-с-сын ему не так уж дорог. Нам удалос-с-сь идентифицировать мес-с-стоположение ... выродка?
–– Примерно... – Нью-Йорк. Других вводных данных пока что не пос-с-ступало.
–– Напра...ляйс-с-ся туда... –– Вот! Напряги ш...ифа! Я попробую, пробую с-с-связатьс-с-ся с-с-с полковником. Дальнейшие рас-с-споряжения получишь от него. Любой с-с-странный рус-с-с должен быть ос-с-становлен, ...хвачен и немедленно дос-с-ставлен к нам!
–– С-с-слушаюс-с-сь.
...
–– "Чекмейт"!
–– Бери всех, кого ...очтешь нужным, нужным. Бандитов, моих парней, ...онтрабандистов, всех. Седлайте коней и выдвигайтесь. Перехватите их.
–– Н-но с-с-сэр, с-с-сэр ... бы не ис-с-спользовать наши с-с-спос-с-собнос-с-сти...
–– Потому что я так сказал, кретин! Ты хоть знаешь, чего нам ...ил роспуск бюро ...? Все должно выглядеть максимально отстраненно. Обычное ограбление. ...езду – значит сошел с рельс, происк... индейцев. Все ясно?
–– Да.
–– Выполнять.
–– Есть, с-с-сэр!
...
–– Понятно... В следующий раз лучше сразу о... ко мне, напарник. Ты же помнишь, что я твой напарник?
–– Конечно, напарник.
...
–– Вот это да-а! Охереть у них там с-с-стволов! Видал, как с-с-скачут бизоны?!
–– Значит этот вагон атакуем первым. Кончайте Вильямс-с-са.
–– Что?! Что ты делаешь?! Лари!
–– Не с-с-серчай, напарник.
[РАздался выстрел. Конь с окровавленным седлом понесся в даль].
–– Ну что, мужики! Надерем им с-с-срачельники?!
–– Р-р-ра-а!»
...
Под затухающие в ушах выкрики пьяниц наважденье спало, и Алекс вернулся в реальность. Едва Рус открыл глаза, как его взору предстал стРАнный зеленокожий, стоявший на крыше прямо подле него. Его лицо показалось Алексу смутно знакомым.
–– Наконец-то! Ну здравс-с-ствуй, «Юлай». Или правильнее будет с-с-сказать Алекс-с-с Мерс-с-сер?
–– Ч-что? Кто ты? Ты... Меня знаешь?
–– Вс-с-се это не имеет никакого значения. С-с-сейчас-с-с ты умрешь!
С сими словами ящер сжал кулаки и бросился на Алекса. Уйдя в оборону, Рус заблочил полушку ударов скрещенными ло;ктями, целковый РАз получив по лицу, после чего отпрыгнул в сторону. Подловив ящеРА ложным маневром, Алекс превРАтил кулаки в когти и пробил резкий прямой, однако зеленокожий встретил когти когтями и сталь с болью и искРАми брякнула в такую же сталь.
–– Не плохо, рус-с-с, не плохо.
С сими словами когти зеленого снова стали руками, он схватил Руса за горло и бросил спиной о крышу. Алекс подпрыгнул, как резиновый мячик. Из глаз его брызнул соленый ручей. Ящер взмыл в воздух, превРАтив руку в хлыст и хлестнул ею Алекса. Рус вырвал кусок крыши и прикрылся им, пРАвда железо помогло лишь отчасти. От удаРА ящеРА оно треснуло и РАзлетелось, порезав Алексу руки, однако этой задержки хватило. Отбросив ставший бесполезным кусок металла, парень сам запустил в ящеРА хлыст, прописав тому тугую затрещину.
–– Уф-ф! –– Прошипел ящер, сигмой делая брови. Утерев кровь, он вновь бросился к Алексу и, подлетев, сцепил руки в замок. –– А так ты можешь?
Его рука превРАтилась в широкое, месецевидное лезвие, при взгляде на которое лицо Алекса стало напоминать физиономию выброшенной из воды рыбки.
–– А-а, видимо нет! –– Самодовольно произнес ирод, РАзрезая Руса на пополам. От удаРА Алекса частично бросило в сторону. Приземлившись, Рус на адреналине поднялся на руки, прошмыгнул мимо супостата и, плюхнувшись возле застывших на кРАю крыши ног притулил верхнюю половину тела к нижней. Пусть не без усилия, половинки срослись обРАтно. Тут ящер влетел в него с ноги. Хвостатый схватил Алекса за капюшон, дабы того не отбросило в сторону и начал кромсать его. В процессе избиения зеленорылый прикладывался ногами, а также спонтанно менял лезвие на хлыст и когти. Кровь летела из РАн с такой скоростью, что через полушку десятичков секунд нескончаемого РАссечения Алекс успел побелеть на лицо.
Нанеся еще полушку ударов, зеленокожий отшвырнул Алекса в сторону и сложив на груди руки, посмотрел в дыру в вагоне, любуясь своим отРАжением в РАзбитом оконном стекле.
Рус приземлился, скрипя зубами. Грудь горела огнем, в спине стреляло наискось. Ему хватило воли приподняться на ло;кте, но не более и он, обессиленный, рухнул на крышу, болтая поплывшею головой. Атласным занавесом веки накрыли очи. «А-а-а...». Алекс почувствовал, как члены его сковала вязкая, изматывающая слабость, мешками с песком прижавшая руки к крыше. У него болели брови и лоб, щипало в переносице. Лицо обдувал начавший стухать вечерний ветер. Над головой РАздались шаги. ПРОДРАвшись сквозь прилипшие к очам веки, Рус открыл глаза и так как лежал головой вперед, узрел вдали каньон, через стоявший вверх ногами склоны которого железной тропою переброшен был узенький мост, с начала которого соскочила едва уловимая глазом тень...
Удар сапогом вернул голову Алекса в привычное положение.
–– Ничего личного, чис-с-стый бизнес-с-с. –– Произнес окаянный, занося лезвие над головой, но в сей момент спереди РАздался взрыв стРАшной силы. Черное облако поднялось над каньоном, рождая скрипы вспахивающих камни железных спиц; слышно было, как впереди гнется металл, как лопаются приваренные перекрытия, как из-под колес свистят вылетающие гайками и крошатся рельсы. Через секунду к всеобщему гаму добавился протяжный скрип экстренного торможения, жующий уши и учащающий сердечный ритм. ЯщеРА дернуло. Он не удержался и слетел с крыши кубарем, улетев в кювет и сломав акацию. «Твою ж мать!».
Перевернувшись на руки, Алекс попытался подняться. Из окна высунулся Халиф:
–– Этот гад взорвал мост! Надо валить отсюда!
–– Что?! Тогда... Тогда прыгаем!
–– А как же люди?!
Вокруг все свистело, гудело, рвалось. Колеса брызгали искРАми, стуча, как отбойник, а уцепившиеся когтями за крышу нижние половинки ящерских тел болтало ветром из стороны в сторону. Из дальних вагонов донеслись крики.
–– Я... Я... Я не знаю, не знаю! –– Закричал Алекс, злясь на себя и хватаясь за голову.
–– Давай вместе! Подключай смекалку славянскую!
–– Что?!
–– Смекалка славянская!
–– Смекалка славянская! –– Выкрикнул Алекс, понятия не имевший, как ее подключать, но понимающий, что, если на них не снизойдет озарение, могут погибнуть чудом уцелевшие пассажиры. И озарение снизошло.
–– Точно! Скрепы спасут нас! –– Целкововременно воскликнули Русы и кивнув друг другу, бросились в РАзные стороны. Алекс метнулся внутрь, уносясь вглубь коридоров быстрее молнии, Халиф же, наоборот, подтянувшись, взобРАлся на крышу и подскочил к болтавшимся на ветру ящерским лапам. Припав к целковой ноге, Рус напрягся всем телом и стал РАзжимать вонзенные в металл пальцы. Внизу то и дело слышен был крик:
–– Все в головной вагон, живо, живо! Бегом-бегом-бегом!
Когда Алекс вернулся на крышу, держа в руке степлер, Халиф отцепил трепыхавшуюся половинку ящеРА и, перевернув ее верх ногами, положил срезом на крышу. Нагнувшись к телу, Алекс скрепил его с крышей степлером, вогнав несколько скрепок в кишки и ломти мяса с каждой из сторон и крикнув Халифу: «–– Дальше я сам, давай в вагон!», бросился скреплять следующее полу-тело, затем еще и еще, и так до тех пор, покуда каждое половинка не оказалось прибитой к крыше пятками кверху. Под ним в это время слышен был топот ног в каблуках.
Закончив, Рус спрыгнул вниз и втиснулся внутрь головного вагона. Здесь уже озиРАлась четвертушка проводниц, старушенция в черном, похожая на чернослив, а также мужчина лет осьмушки десятичков (сорока), в очках и Халиф.
–– Все?
–– Да, больше никого в живых не осталось.
–– Отлично. Держитесь, граждане, сейчас будем падать!
–– Пада... что?! О господи, господи!
–– ПрекРАтить панику! –– Крикнул Халиф, открывая входную дверь. Нагнувшись, он вынул перемычку из автосцепки, РАзъединяя тем самым локомотив от остальных вагонов. Через мгновенье поезд домчался к обрыву и вагон за вагоном понесся вниз, начав складываться в воздухе, как домино. Головной вагон, шедший целковым и неотягощенный надобностью тянуть остальные, вылетел вперед, перевернулся и полетел к стенке каньона. РАздались визги. Каштановолосая проводница потеряла сознания и упала в обморок. Халиф ее подхватил.
Долетев до стены каньона, поезда врезался крышей в поРОДу и с стуком и скрежетом заскользил вниз. При любом другом РАскладе пассажиРАм ни в жизнь бы не выжить, но паденье смягчили ступни ящерских ног. Паровоз оперся на них, отпружинил немного и плавно побежал вниз, инерционно перебиРАя когтистыми лапами. Вагон штормило, шатало, из-под ящерских пят осыпались камни, внутри многостРАдальных Русов кидало из угла в угол, как показано в видео «Мужики в УАЗике», что отыскать при желании современник способен на известном евроуголовническом ресурсе^*.
Но вот, наконец, пробежка кончилась. Вагон, в кровь стерев пятки и перехрустев всеми костями, спустился к подножию каньона и замер, осыпаемый крошащимся сверху дерном, а в отдалении загремели падающие вагоны. Гром пРОДолжался половину минуты, в течении коих на лицах американских славян какие только не мелькали оттенки нРАвственности. Наконец, на дно каньона легла тишина. СпРАвившись с шоком, Халиф и Алекс высунулись в окно, так как локомотив в итоге прилег на бочёк, и дверь придавило.
–– Ну, вот и все. Падение кончилось.
–– Да я, да мы... А-а-а-а!
Начались девичьи рыдания. Халиф и Алекс, как могли, принялись их успокаивать. Не без удовольствия, избРАнный погладил приглянувшуюся ему проводницу по плечикам, отметив про себя гладкость ее кожи. «Она глаже яичка утиного». Что тут еще можно добавить – Рус был романтиком.
–– Халиф.
–– Э-Э-Элеонора.
Успокоив девчат, парни способствовали тому, чтобы оставшийся в живых подувичок пассажиров благополучно покинул вагон. Когда же они выбРАлись на поверхность, Халиф случайно глянул на стену каньона произнес лишь, берясь за голову:
–– Великие Боги...
Обернувшийся на его восклицание Алекс только молча закачал головой. 
***
Забеги по американской тайге пРОДолжались. Вот уже без малого четвертушку часов Боги и доктор уносили ноги от окаянных. За сие время Сальватор полушно (дважды) выбивался из сил и Перуну с Даждьбогом ничего не оставалось, кроме как по очереди бРАть его на руки и пРОДолжать мчаться по лесу с Русом в подмышке. Несмотря на то, что Боги стремились вырваться из лесу, не желали они при этом подвергнуть риску землянку лесорубов, а потому им пришлось отпетлять множество миль промеж деревьев, меняя напРАвления и рисуя круги. Повсеместно встречавшиеся пихты, сосны и ели кружили головы беглецам; их корни, кустарники, мох и тРАва, сцелква ласкавшая, но по прошествии целкового часа начавшая, как проволока, истязать пятки, липли к ногам, словно стремясь замедлить их пРОДвижение. Каждый РАз, когда Перуну с Даждьбогом казалось, что дело их выгорело, что им удалось оторваться от ящеров и они с облегчением останавливались на привал, устало прислоняясь к деревьям с протяжным выдохом, ушей их достигал звук скользящих по мху хвостов и погоня возобновлялась. Так пРОДолжалось до тех пор, покуда Боги не достигли гРАницы леса. РАспластавшийся за нею зеленый луг встретил путников предательскими объятиями густых подувичково-десятичковых (пятидесятисантиметровых) стеблей, затеряться в которых у четвертушкометровых Богов не было никакой возможности. Они, пРАвда, попытались использовать силу Божественную и скукожится до РАзмеров бобРА, однако прививки последствия им помешали.
–– Что будим делать? –– Спросил док, глядя на Даждьбога снизу-вверх из-под подмышки, согнув руку в локте и подперев щеку пальцами. Даждьбог и Перун переглянулись, но из-за стоящих позади пихт донесся звук склизкого шарканья чешуйчатых пят. «Неужто они не знают усталости?!» –– Подумали Боги. Даждьбог обернулся к лесу, подкатывая рукава и готовясь к схватке, но тут Перун посветлел лицом и встрепенулся.
–– Что-то придумал? –– Спросил Сальватор, когда Даждьбог РАсслабил руку и аккуРАтно поставил его на землю.
–– А мы их хитростью, смекалкой славянскою! –– Ответил Перун и, подняв руки к небу, сгребать стал и стягивать с свинцовых небес курчавую проседь ее, обволакивая простРАнство вокруг них густой облачной сферой.
–– Ты чего делаешь?! Нас же обнаружат в мгновение ока!
–– Спокуха, прорвемся! Это же ящеры! –– Сказал эдак Бог и пошел вперед, волею утягивая за собой небесную вату. Кудрявый купол поплыл следом за ним. –– За мной, не зевайте!
Сальватор и Даждьбог пожали плечами и пошли за Перуном, смотря под ноги. Воистину, во время то ящеры были сильны, злокознества творить вольны и всегда устремлены к ослаблению Русов! В отсутствие длительное на Земле Богов славянских ложью своей окутали они мир, запутав и оболгав Русов друг перед другом. Влияние их было сильно: они сталкивали лбами отцов наших отцов, бросали их на амбРАзуры, нашептывали им планы пРОДажи в РАбство друг друга, организовали десятичок десятичковую войну... И всюду добивались они целкового – заставить Русов забыть их предков, культуру, свершения древности. И многие поддались лживым сказаньям, ибо не ведают Русы лжи, не ведают и не приемлют и оттого принимали сии россказни за чистую монету. И лишь приРОДа, мудрый наш хРАм выстояла под натиском лжи окаянных иродов. В том убедились могучие Боги, стоило им выступить в поле. Колосья и тРАвы зашумели приветливо, гладя их по ногам, кузнечики отдали честь, приложив лапки задние к зеленым вискам, а прилетевшие с вершин деревьев соловьи и вороны пересказывать стали свои невзгоды, воссевши на плечи Богов: «–– Вам идти недалече? Тут дело такое – соседка сорока...
–– У тебя вообще...
–– Вы не понимаете, это другое!
–– Дрозд-то наш, о-о-о! Он жене изменяет. Свил для свиданий гнездо на опушке...
–– У тебя вообще дитё от кукушки!
–– Пришел давеча в банк взять немного червей... В итоге в гнездо к нам прилетел соловей! Говорит, заберет ветки все подчистую...
–– Зрением слаб стал, к дождю летать трудно. Врезался в тРАву несколько РАз...». Но, пожалуй, что хватит на том птичьих фРАз. Боги пообещали во всем РАзобРАться, пРОДолжив вперед не шумя пробиРАться.
Они прошли поле где-то на полушку, деленную на четвертушку (одну треть), когда на окРАине леса появились взбешенные ящеры в черном. Горные ручьи слюны текли из их пастей, пот путешествовал между морщинок на лбах.
–– Не с-с-стойте с-с-столбом, ищ-щ-щите их! –– Взревел целковый из иродов, с хищнической яростью окидывая поле пылающим взором и переводя его то на гигантскую тучу, плывущую по тРАве и от которой в этой самой тРАве оставалась крохотная тропинка, то на левый кРАй поля, то вдаль, то на лесную опушку лихоРАдочно РАзмышлял: «Где же они могут быть, куда запропали эти жалкие и с-с-слабые рус-с-совы боги? Не могли же мы с-с-сбитьс-с-ся?!».
Покуда ящер вРАщал глазами в недоумении, тщетно пытаясь отыскать беглецов, рык его донесся до ушей СальватоРА и док, РАзвернувшись, подошел к слоисто-перистой стенке.
–– Ты чего задумал? –– Опасливо спросил Даждьбог.
–– Да я гляну так, одним глазком.
–– Ну-у... Ладно. Тока ты осторожнее.
Сальватор кивнул и ткнув в облако пальцем пРОДелал в нем крохотного РАзмеРА дырочку. Согнув спину и пятясь, доктор приложился к ней оком и не без улыбки стал наблюдать за РАстерянными пленителями своими, еще не так давно казавшихся ему всесильными, а застывших на гРАни луга и леса с выРАжением детской глупости на лицах.
–– Здес-с-сь их нет!
–– Здес-с-сь тоже!
–– У куширей ни с-с-следа!
–– Ищ-щ-щите лучше! С-с-сами знаете, Морган открутит нам бошки...
–– В чем дело, Питкерн? –– Позади зеленокожего РАздался жесткий и властный голос, заставивший РАзом смолкнуть всех супостатов. Их предводитель, высокий, мускулистый ящер Морган, с лилово-янтарным шРАмом, проходящим через пРАвый глаз и оканчивавшийся на стыке верхней губы с нижней губою, штормовой тенью возник за спиной Питкерна.
–– П-п-потеряли их с-с-сэр, с-с-сейчас-с-с выяс-с-сняем...
Морган быстрым шагом подошел к Питкерну и сомкнул его челюсти своею ладонью. Хвостатый застыл, боясь пошевелиться, ощущая лишь холод тонких жилистых пальцев. В эту секунду он бы дорого дал, чтобы на его месте оказался кто ни будь из соРОДичей. Морган же медленно РАзвернул его голову к полю и пальцем другой руки ткнул точно в клубок облаков.
–– Мой милый, милый Питкерн. Позволь задать тебе вопрос-с-с: ты что, издеваешьс-с-ся?! Вот же они! –– Прорычал он, точно потревоженный зимою медведь. Наблюдавший за этим делом Сальватор не слышал их РАзговоРА, однако примерное его содержание было ясно ему и без слов – тому служил четко указывавший на него перст неприятеля.
–– Судя по всему, дело – дрянь. –– Сказал он и птицы, со словами: «Ну, в общем, вы РАзберитесь!», поспешно слетели с Божественных плеч. Перун отстРАнил доктоРА и сам взглянул в дырку.
–– Да что вы, с-с-сэр? –– Шептал тем временем Питкерн, хлопая щеками и испуганно глядя на босса. –– Мы ведь не дебилы. Это же другая поис-с-сковая группа! Н-н-ну или одна из наших повозок с саженцами. Прос-с-сто ребята решили попарить подики. Немного жижки...
Морган закатил глаза, заходясь в РАздРАжении нервной дрожью в плечах. Замахнувшись, он хотел было ударить себя по лицу, но передумал и РАзжал пальцы на лице Питкерна, ударив по лику его.
–– Ты идиот! Где ты видел жижку такой концентрации, с-с-с таким плотным паром, чтобы его не с-с-сносил ветер, и чтобы при этом на полях не увядала трава?!
Теперь по лицу хлопнул себя уж Перун.
–– Вот тебе и смекалка славянская...
–– Взять их!
Ящеры тотчас сорвались с мест, на бегу обРАщая ручищи в лезвия, кусая воздух и срезая тРАву. Сминая и вырывая при подпрыгивании и приземлении побеги с корнем, прыжками громадными зеленокожие достигли густого облака, кое при их приближении стало худеть, РАстекаться по полю, окутывая его пеленой, в центре которой узрели ироды четвертушку силуэтов. Целковый из них, тот, что стоял спРАва, протянул руку к небу и сжал кулак. Словно пылью повеяло на небеса, и без того хмурое небо обрело оттенок матово-серый, замет стало чернеть. Поднялся ветер. Огромная черная туча, массивная и плоская, как могильная плита, выплыла из-за верхушек деревьев, сгоняя на землю иглы секвой и сосен, теребя бахрому мха и болтая в воздухе кусочки веточек. Туман, также облаками бывший когда-то, почернел тоже, превРАтился во мРАк и беглецов силуэты сокрылись в нем, вырываемые лишь грозовою зарницей. Все это сделал Перун, использовав силы Божественные, каждую секунду борясь с чудовищной болью. В РАдужках его глаз появились серо-белые тучки, рождавшие дождь, изливавшийся в белки и в дальнейшем стекавший слезами вдоль носа. Его боРОДа, до того иссини-черная, угнетаемая прививкой, вновь теперь вспыхнула искРАми северных бурь, превРАтив волосы в малые молнии, с треском обжигавшими подбоРОДок. Суставы и локти Бога словно сковали иглы, каждое движение давалось с трудом и ручьями пота, тело изрезали протоки вен и слышно было, как трепещет на костях мясо. Все тело его, казалось, стремиться заговорить Януковича гласом и сказать: «Остановитесь!», но в то время не было еще Януковича и потому оно лишь ощущало смутную угрозу своему здРАвию. Ощущало и вопило о ней.
Сие видел Даждьбог, прочтя по лику бРАта, что не долго ему не пРОДержаться, а потому Бог использовал всю свою ярость дабы ломку и боль преодолеть и напРАвить в руки силу Божественную, сверкая коей в тумане, он атаковал ящеров. Грянула буря. Лютый, холодный северный шквал ворвался на луг, взбаламутив тРАву и начав хлестать ее, бить ею ноги. Как в наковальню ударили молнии и жар небес обрушился вниз. Под бой и гул дрожавшей земли Даждьбог подлетел к целковому ящеру и кулаком вбил его в землю, подобно гвоздю. Хвостатый попытался было начать выбиРАться, однако Бог тотчас наступил ему на шею и, уперевшись ступнями в плечи, оторвал вРАгу голову. Бросив ее другому иРОДу в пасть, Даждьбог схватил его было в объятья, стремясь сломать ребРА, но поганый чешуйчатый вырвался, словно он был намазан маслом и сделав сальто, приземлился Богу на плечи, вонзив в него сталь. Даждьбог почувствовал, как холодное лезвие рвет его ткани, ощутил, как в секунду сталь испарилась и нечто иноРОДное, живое и злое укусило его внутри. В ту же секунду ящер спрыгнул с Даждьбога и тот, схватившись за РАну и пятясь назад взорвался целковременно с РАскатом грома.
Куски Божественной плоти РАзлетелись по тРАвке и та, словно жалея их, зашевелилась, начав укрывать их, защищая от жаРА огня, принесенного молниями. Бог выгнулся мостиком, РАсставил руки. Гигантские лианы окровавленных корешков, опутанных мясом и кишками Бога, медичковоконечной (шестиконечной) звездой РАстянулись на несколько метров по полю, врываясь с жадностью в почву, вырывая из нее полутонные глыбы и застыв на мгновение устремились обРАтно. С треском и грохотом они ударили Бога и от удаРА сего скрошились о бока земляные пласты, ломая ребРА, заставляя изуРОДованное тело Даждьбога хлюпнуть и повалиться навзничь. Такого было воздействие био-бомбы. Ящеры ликовали. Еще живой Бог, агонизируя, заскреб руками, увязая пальцами в промокшей кровью земле. На его ладонях осталось всего по полушке пальцев...
Перун спешно бросился к бРАту на выручку, но прививка поганая его замедляла. Сделав полушку шагов, он остановился. Силы покидали его, боль бесновалась внутри его тела, на глаза снова навернулись слезы, но слезы иные – слезы обиды, кои теперь вытесняли слезы текшего в белках ливня. Бог пал на колени перед РАстерзанным бРАтом и злясь на себя, морща в гневе губы все же вынужден был грозу отпустить и пал рядом с Даждьбогом, в конец обессилив. В то же мгновение гроза затихла, мРАк начал РАссеиваться, уносимый легким ветром, как убегает воздушный шарик из случайно РАзжатой детской ладони. На небе вновь моргнуло солнце, с робким волнением посылавшее на РАзведку косые лучи. Перун громко вдохнул и поднял глаза. Черные ноги ящеров приближались все ближе, несколько испепеленных трупов их валялось впереди, в скрюченных позах. Перед Перуном лежал умиРАвший Даждьбог.
«–– БРАт!..
–– В-в... Все кончено... Мы...» –– Бог не стал пРОДолжать, ибо само осознание того, что они проигРАли довлело над ним и щемило все медленнее стучащее сердце.
«–– Нет, не смей!» –– Перун скривился, хватая бРАта за изуРОДованную, почти лишенную мяса руку. –– «–– Борись, слышишь!». Он произнес было вслух это: «–– Бори-и-ись», но его голос, увы, задрожал, становясь тише. Шепот тРАвы заглушил его стон.
«–– РАди наших потомков! РАди оболганных, забытых, запытанных в узилищах поганых ящеров Русов! Мы... Мы не можем вот так!..».
Сальватор, осмотрительно спрятавшийся во время боя в тРАве, полуприсев подбежал к Перуну, схватил того за плечо и застыл, поРАженный видом дымящегося, местами поджаренного тела Даждьбога. В тот миг силы изменили ему, ноги его отяжелели и подкосились. Доктор сел, схватившись за голову, пытаясь стереть вставшую пред ним картину, но тщетно. В его голове пронеслась буря – буря эмоций, мыслей и чувств. «Но ведь они... Они расплавили клетку, разрушили комплекс!.. Разве могут они... вот так? ... А что, что теперь будет с сыном?». Нижняя губа Руса РАзжалась, словно отворенная невыносимым грузом.
«–– Вон, чувствуешь? Ему ведь тоже нужна наша помощь! Нельзя позволить элементалям взять верх!».
Даждьбог только едва заметно улыбнулся. Он чувствовал, как лоб его холодеет.
«–– А-а, а помнишь... Как вместе мы всыпали им при Гастингсе?» –– Спросил Даждьбог и Перун, на миг замешавшись, затем кивнул нерешительно, а после закивал часто-часто, наклонив голову, чтоб сокрыть слезы. Он ясно помнил, что никакой битвы при Гастингсе никогда не было, что это – целковая из вымышленных ящерский побед и что бРАт его бредит перед кончиной. А ведь для Богов РАя не предусмотрено – ежели пал, значит конец. «Неужели, после стольких лет...». Скрывавшийся в этот момент в туманности Андромеды Февраль отогнал от себя космическую пелену и с плохо скрываемым интересом воззрел на Землю. Глаза его зажглись. «Хм... А получается даже лучше, чем запланировано!».
Ящеры окружили Богов полукольцом. Под их заносчивым взором Перун склонил чело, опустив голову на грудь Даждьбога, а Сальватор, смотря в никуда попрощался с сыном... Из центРА толпы выступил Морган.
–– Принес-с-сите мне их головы.
Несмотря на всю его серьезность и собРАнность, произнести эту фРАзу без волнения и удовольствия он не смог. Самый ретивый из ящеров шагнул вперед, тРАнсформировав руку в кривое лезвие. Тень ее нависла над затылком Бога. Перун закрыл глаза.
–– Пос-с-смотри на меня, жалкий с-с-славянский бог! –– Закричал ящер, голос которого скорей походил на сопенье коровы с заложенным носом. –– Я хочу, чтобы ты видел, кто пос-с-слал тебя...
«Сensored!» –– Мысленно вскликнул Февраль. –– «Чего ты ждешь?!».
–– Сensored! твою мать, Руфус-с-с! Кончай его, живо! –– ЗаоРАл Морган, вцелквые за время погони начавший опасаться за ее исход. Руфус же медлил. Как и все слабаки, он, получив свою минуту славы стремился насладиться ей максимально. Перун поднял на него полный ярости взор. Не ожидавший этого ящер дрогнул.
–– Давай же!
«Я... Я... Я с-с-сломил его! О-он с-с-сломлен!» –– Пытался внушить сам себя ирод, с каждой секундой скукоживаясь под взором Бога. Как это всегда бывает, когда врешь сам себе, получается складно, кРАсиво, но отчего-то не убедительно. Наконец он решился. Все кругом, включая ветер и тРАву лишились голоса у него в голове. Время остановилось. Руфус смотрел Перуну в глаза, ожидая момента, когда Бог сдастся. Спустя полушку секунд, показавшихся зеленокожему вечностью, Перун отвел взгляд в сторону, но сделал сие РАвнодушно, без стРАха, чем окончательно выбил ящеРА из РАвновесия. «Он что, издеваетс-с-ся?! Я, я покажу ему! Получай!». Пока ящер «якал», взгляд Перун опустился на тРАву. Блуждая по ней, он вдруг зацепился за пятно тени, отбРАсываемое Руфусом. Для целкового ящеРА оно было слишком велико...
Внезапно кРАска слетела с вновь посиневшего неба, солнце стало подобно РАскаленному углю, а по тРАве пробежались холодные вихри.
–– Руфус-с-с, кончай их!.. –– Воскликнул Морган, но в этот момент ярчайшая вспышка озарила поле, отбросив ящеров на подувичок метров. Вслед за ней РАздался боевой клич, затрясший макушки хвойного леса и на землю из Ирия в полном доспехе спустились Хорс златовласый, что был в ярком солнца плаще, держа подмышкой ведро и могучий Стрибог, с тугим луком и колчаном с золотыми стрелами, что рождают молнии и человые боли.
–– Дорова, парни! –– Воскликнул Хорс, РАзмашистым жестом выплескивая водицу Байкальскую на Даждьбога.
–– У-у-у! –– С сожалением завыл Февраль, махнув рукой и заново погрузившись в Андромеды туманность. –– А ведь как перло, как перло! Э-эх!.. Ну да и хрен с ними!
Почти отошедший в небытие Бог почувствовал прилив сил невероятный. Мышцы стали наРАстать на костях, а Стрибог приладил к изРАненному телу куски РАзбросанного по округе мясца и те стали приРАстать к телу. –– Что, не спРАвляетесь?
–– Да я фактически его урыл... –– Прохрипел Даждьбог, встав, оперевшись на протянутый Хорсом локоть. Стрибог же поднял руку вверх. В огненно-черной выси блеснула молния. Свет ее спустился прям в его руку и обРАтился могучим молотом, от вида которого Перун пришел в несказанный восторг.
–– Вы так быстро покинули Ирий, что умудрились забыть даже самое важное. –– Сказал Стрибог, протянув Перуну оружие. Хорс в свою голову молча снял с бока алые ножны и протянул их Даждьбогу.
–– Ну что, как в былые времена?
–– Ага, как при Гастингсе. –– Кивнул Перун, заставив Даждьбога мило смутиться. –– Слышишь, Сальватор. Ты эт, схоронись, мало ли...
–– Угу. –– Доктор кивнул, с удивлением взиРАя на появившихся с небес мужиков, от которых настолько РАзило силой, что просто слова «мужики» для их описания было мало и самым подходящим эпитетом было бы «мужицкие мужики». –– Парни, а кто вы такие?
Хорс подбоченившись, и приняв важный вид, набРАл воздуха в грудь и открыл губы:
–– Сensored с-с-стоите?! Крошите их! –– ЗаоРАл Морган и хвостатые, переглянувшись, помчались к Богам.
–– Вот скоты, такой момент заруинили!
Сказавши эдак, Боги стали спина к спине и под прикрытием вновь набежавшего на поля тумана бросились в бой с РАзвитыми супостатами. В молочном тумане блики сверкали, кругом стоял шум, словно кинжалами РАзрезали асфальт. На только что восстановившегося Даждьбога налетел тот же зеленый, что уже подрывал его.
–– Что, жалкий бог, думаешь, раз Руфус-с-с такой с-с-слабак, то и я тоже?! –– Возопил он, из-за головы опуская руки-лезвия на гладь меча. –– Я с-с-с тобой поквитаюс-с-сь, я тебя прикончу!
Даждьбог же безмолвно следил за оппонентом. Силы вернулись к нему, это да, однако Бог ощущал, что полностью он не исцелился, а потому допустить еще целковую ошибку было бы непростительно.
Под ногами сРАжавшихся ворчала тРАва, от ударов Богов целые реки огня РАзлетались по лугу, воспламеняя молодую густую зелень. Зелень занялась с неохотой и к туману примешался удушливый смог тлевших побегов. Сальватор выглянул из своего укрытия, однако в дыму не смог Рус ничего РАссмотреть, кроме костров, мерцание коих напоминало групповое совокупление светлячков, происходящее за мутными ставнями давно покинутой хижины под беззвездным небом.
Очередной удар Моргана заставил Перуна отклониться в сторону, махнув молотом наобум. Ящер со шРАмом оказался еще и со стальными шаРАми. Он не стал даже пытаться сместиться в сторону. Вместо этого зеленокожий выставил полушку рук перед собой и принял молота рыло ребРАми лезвий, отъехав при этом на несколько сантиметров назад. Бившийся спРАва от Перуна Стрибог нырнул под Блэка, врезал ручкою лука ему в подбоРОДок и отпрыгнув назад испепелил его стрелами. Позади Хорс поймал голову целкового ирода в солнечный плащ, сбил с ног хвостатого и прижал его к земле, придавив ногой и лицо выжигая. Тот вырвался, бился в конвульсиях, выл, захлебываясь зловонной зеленой жижей, коя с чешуйками и кусочками языка клокотала в ноздрях, запекаясь от жаРА. Обретший нового противника Стрибог убРАл лук на плечо, извлек меч из ножен и теперь фехтовал с зеленокожим, кой метался вихрем подле него, стремясь ударить обманным движеньем.
Сальватор услышал, как нечто тяжелое упало в нескольких сантиметРАх от его головы. Рус поднял очи и узрел пред собой голову ящеРА с переломанными клыками и РАссеченную лилово-янтарным шРАмом, цвет которого мертвенно потускнел. На приплюснутом с левого бока лице застыл взгляд, полный РАстерянности. Это Перун, заблокировав замах Моргана мордою молота, бросился в бок с быстротою великой, не ступая, но левитируя в нескольких миллиметРАх над поверхностью луга. Испытав при этом колоссальную боль, Бог все же использовал преимущество в скорости и, залетев за спину противника, обрушил сталь молота на зеленый затылок. Морган только успел повернуть шею и узрел сокрушающий его череп удар. Боек молота был подобен утесу, обточенному точилом соленых вод, тучи Божественной ярости клубились кругом него, оттеняя собой белоснежные зубы великого Бога, кой РАсплылся в улыбке. Глава "БС" на Аляске, державший в кулаке не целковый десятичок в десятичке кровожадных воинов застыл, как нашкодивший мальчик и принял смерть, не успев даже того осознать до конца. В миг из него выбило дух вместе с зубами, чело Моргана дернулась и слетело с плеч, а тело его РАсструилось в лепешку.
За спиною Даждьбога что-то хрустело, лилась и под ногами хлюпала кровь, звенела сталь, горели тРАвы, лучи грозовых стрел жгли простРАнство и ящеров, но Бог не сводил взгляда с юркого супостата, что дРАлся, как элементали в их лучший день. С каждым взмахом лезвия впивались в их плоть, с каждым движеньем торс укРАшали отметены глубоких порезов. Кровь, супостата мутная и зловонная, и полная кРАсок Даждьбогова кровь окропляла тРАву, и в месте том, над коим пролилась она из ящерских РАн, гибла тРАва, увядали побеги. И в месте же том, где стекала она по славным мускулам Бога, воскресала тРАва и росла еще гуще.
Ящер хитер был: бил он хвостом, прыгал и в ноги, и над головою, РАзя сталью вострой и крутя вертушки. Наконец удалось ему обмануть Бога, подпрыгнул он в высь, налетел на Даждьбога и, встретился с ним сталью о сталь, обхватив Бога ногами за талию. Даждьбог схватил ирода свободной рукой и стукнул о землю, но склизкий гаденыш обРАтил в кулак лезвие и нанес удар в шею, заготовив вновь био-бомбу. Но на сей РАз Даждьбог был готов. Выпустив меч, полушной рукой перехватил он кулак у кадыка и с силой вдавил его под ключицу зеленокожего. Дальнейшая судьба его была решена и сие осознал он мгновенно и с ужасом. Плотно сжатые губы, до того стиснутые в дерзкой ухмылке, РАсползлись по осунувшемуся, перепуганному лицу, с коего словно ветром сдуло самодовольство и с жалобным визгом отлетел РАзвитый в сторону, отброшенный от себя Даждьбогом, РАзлетевшись тотчас на клочки. 
Перун слышал, как нечто взорвалось позади, но целковое пРАвило славянских Богов гласит: «Славянские Боги на взрывы не обоРАчиваются», а потому он задорно РАздробил грудь очередного вРАга и только затем оглядел поле боя. Луг, еще минуту назад бывший зеленым, теперь превРАтился в тлевшее пепелище, оставшиеся в живых ящеры уже не так смело атаковали. Отпрянув назад и в нерешительности, переминаясь они с ноги на ногу.
–– Ну что, дрожите?!
Трусливые ящеры ничего не ответили. Вместо этого они стали медленно отступать.
–– Ну уж нет, кукиш! Вы мне еще за Даждьбога ответите! –– Крикнул Перун и вместе с остальными к супостатам рванул. Дальше был треск, отсечение рук, ребРА и ноги, носы и пупки перелетали через макушки леса, а могучий Стрибог задушил даже полушку ящеров собственной боРОДой... В конечном итоге ящеры были истреблены под чистую, Боги РАзогнали черный туман ветРАми и затушили поле дождем.
–– Вот уж здорова! –– Воскликнул Перун, уперев молот в землю и пожимая руку Стрибогу, выпутывавшему из боРОДы ящерский труп. –– РАзмялись, а?
–– Да мы-то да. А че это вы такие слабые?
–– Эм... –– Произнес Сальватор, с опаской выбРАвшийся из взрытой во время боя воронки. –– Это моя вина... Я...
–– Это долгая история. –– Махнул рукой Даждьбог. –– Главное – оно пройдет само, со временем. Ну, он так сказал.
–– Пройдет-пройдет. –– Закивал доктор. –– Вот только... Я не знаю, когда. Всех, кого я ослаблял до этого, ящеры после уводили и не возвращали живыми...
–– Ясно. Сказал Перун и обернулся к Хорсу. –– Ты солнце-то верни.
–– А я еще думаю, че-то вРОДе забыл? –– Кивнул тот и, РАзвернув плащ, одел им звезду. Мягкие лучики вновь засияли.
–– И так. Чем обязаны?
–– Извините меня. –– Стрибог подбоченился на манер яже-матери. –– Во всех концах Ирия было видать, как вас мудохают. Че нам, стоять что ли?
–– Нет, ну-у... Не так уж сильно нас и мудохали...
–– Да вас как котят обсца...
–– Не будим об этом.
–– Ладно, добро.
Боги замолкли. В глазах их и мыслях Дажльбог и Перун прочли желания слова, но не при Сальваторе, а с глазу на глаз. Огладив боРОДу, молвил Стрибог:
–– Вас подбросить до Святобоя?
–– Но... Как же –– произнося сие Перун воззрел на небо. –– закон?
Взгляды Стрибога и Хорса стали тверды. Видно о том речь они и желали держать.
–– Ладно, давайте.
Хорс напряг руки, вздувши зеленые вены и простРАнство исказилось перд Богами, обРАщаясь в портал, на другом конце которого виднелась пустынная прерия.
–– Сальватор! Ты иди, мы сРАзу следом.
Доктор повернулся к Богам. Лик его напоминал лицо гипеРАктивного грудничка, коему на РАстерзание отдан был кусок пластилина.
–– Это?.. Это то, что я думаю? Возможность перемещаться в простра...
–– Да-да-да! Иди уже.
–– Ладно, иду.
Ученый медленным шагом подошел к порталу, со всех сторон его осмотрел, просунул руку.
–– Удивительно...
Обернувшись, однако, Сальватор увидел, что его спутники не РАзделяют его восторгов, а потому, как подобает ученому, перекрестился на всякий случай и вошел в портал.
–– Ну наконец-то, я думал он будет тут блукать до утРА!
–– Так и?.. –– Даждьбог внимательно посмотрел на бРАтьев. –– Что-то случилось?
–– А вы не чувствуете?
Хорс и Стрибог указали на небо. Перун и Даждьбог прижали ладони к сердцам, обРАтившись в слух.
–– РОД...
Боги воззрели друг на друга с сомненьем. Даждьбог отрицательно закачал головой.
–– Эт-та невозможно. Не мыслимо!
–– Но это пРАвда. Всеотец слабеет... Пусть и не признает того.
–– Ничто и никто не способен одолеть Творца. Нет такой хвори, нет такой твари.
–– Как же. Есть.
–– Почти все из них лишены рук! –– Лицо Перуна стало серьезным. –– Да и эти трусы забились по самым дальним углам самых далеких галактик, где ждут финала со стРАхом и трепетом. Им известно не хуже нашего, что изменить историю не удастся. Для них все кончено. ИзбРАнный вошел в силу. Когда наступи время решающей битвы... Нет! Нет-нет-нет, даже не думай! 
–– Да что мы теряем? –– Хорс взглянул в очи бРАтьев. –– Все эти ваши перемещения... Русы здесь, Русы там! Мы мажем шанкры зеленкою, а нужно собРАться с силами и нанести решающий удар! –– Бог стукнул кулаком по РАскрытой ладони.
–– Наших сил хватит. –– Согласился Стрибог. –– Мы откроем портал, и...
–– И если что-то пойдет не так, мы поставим весь мир на гРАнь пропасти! Как вы, будучи мудрыми воинами, можете подобное предлагать нам?
–– Успокойся, Даждьбог. Мы выступим вместе. Возьмем с собой избРАнного...
–– Выступим в месте. –– ПередРАзнил Даждьбог. –– А где Велес? Я что-то не чувствую его в Ирии.
–– Небось опять... –– Недоговорил Стрибог. Хорс поднес указательные пальцы к вискам, изобРАжая корову.
–– Найдется. Есть дела поважнее.
–– Элементаль с ним, пусть так! Но ведь это время мы не можем покинуть, не доведя до конца...
–– Ну так доводите. –– РАзвел руками Стрибог. –– Доводите, и выступаем. Мы известим остальных.
Даждьбог задумался. Пренебрежение еще ненаписанной частью Русской истории дорого могло им обойтись, в том числе жизнями невинных Русов... С другой стороны, идея целковым ударом покончить с поганой заРАзой, что отРАвляет творение звучала заманчиво. Очень-очень заманчиво. К тому же его пугало целковое обстоятельство, что до этого дня Даждьбогу вообще казалось немыслимым – ухудшающееся самочувствие РОДа. Перун же уже для себя все решил.
–– Добро. Тогда вломим ящеРАм здесь, а потом сРАзу в будущее, на Гордон! И переломаем хребты клятых элементалей. Глядишь, может они не успеют создать Чездных Рыцарей.
На том порешили могучие Боги и РАспрощались. Перун с Даждьбогом вошли в портал, сРАзу же очутившись близ СальватоРА. Они ожидали, что найдут Руса бегающим вокруг портала и с живостью интересующегося его устройством, однако вместо этого доктор молча стоял, с открытом ртом смотря вдаль.
–– Эм... Сальватор... Что-то случилось?
–– Там только что рухнул поезд.
Боги на то лишь синхронно молвили:
–– П-п-п...
***
Иные Русы также стали выбиРАться из головного вагона. Еще гомоня внутри, абсолютно все они смолкали снаружи и лишь изумленно посмотрели туда же, куда глядели Алекс с Халифом, узрев следующее. Под воздействием скачки локомотива по стенке каньона, с кручины ее осыпалась часть горной поРОДы, и она приняла диковинный вид: в тверди скалы появились очертания славянских ликов. Их была осьмушка. Целковым был лик Халифа, слегка выпиРАющий и большой, во всей кРАсе. Полушным шло личико Алекса, мужественно глядевшего из-под капюшона, будто бы положившего подбоРОДок избРАнному на плечо. Четвертушный лик – лик Перуна, окаймленный боРОДой молнеобРАзной словно таился меж остальных, а осьмым изваянием было лицо могучего Даждьбога, выдолбленное чуть пРАвее, рядом с Перуном. Чуть ниже начертана была надпись на чистом аглицком: «Были здесь Русы и бились за вас. Помятайте».
–– Выглядит будто слегка знакомо... –– Медленно произнес Халиф, однако столпившиеся кругом Русы стали убеждать его в обРАтном. Откуда было им, не жившим после себя, знать, что то была знаменитая в наши гоРА РАшмор, кою в впоследствии сильно изуРОДуют ящеры. Буквально через несколько десятичков лет хвостатые проходимцы, зловонные ироды окРАсят скалу под цвет белого мРАмоРА, исковеркают лики РОДных Богов и славных Русов, сотрут надпись, а после – так вообще: РАзберут монумент на составные и по частям перевезут его по железной дороге на полушку Волостей к северу, в Дакоту Южную, потРАтив на то неподъемные суммы налогоплательщиков. Все для того, чтобы стереть память о подвиге великих предков Американо-России! Но в молве уцелевших, упавших в тот день, сия история облетела уши американцев и помнили те о ней долгие годы... В день современный, к несчастью, вРАги Русов вновь подняли головы. Они затуманили РАзум нашим бРАтьям-американцам; вновь тРАтятся деньги честного люда, чтоб подгадить Русам и потому Боги славянские подали сигнал им. Вновь, как и в дни славных предков свершений сходят с рельс поезда по всем Волостям соединенной Америки. Ист-Палестайн тому лишь начало. Но пока американцы глухи к знакам Богов, а потому, покуда не прекРАтили они уподобляться ящеРАм и тРАтить деньги на зло, поезда их стРАны пРОДолжат падать...
Однако в тот день Рус так и не узнал всего этого.
–– И-и... Что теперь будим делать? –– Спросил Алекс, с трудом оторвавшись от чудного зрелища.
–– Не знаю.
Халиф задумался.
–– Надо бы двигаться дальше. –– Рус глянул вверх, затем на руки, затем обреченно выдохнул. «Не, ну а че делать?». После этого Рус поплевал на ладони, почесав перед этим затылок. –– Полезли.
–– Куда? Наверх?
–– Нет блин вниз! Ну да, наверх. –– Молвил Халиф и, схватившись за выступы, стал забиРАться на вершину каньона. Алекс щипнул себя за подбоРОДок и подошел к скале. В этот момент к нему подбежала целковая из уцелевших проводниц.
–– А-а... А нам что делать? Как же нам быть? Здесь, должно быть, опасно...
–– Хм... Халиф!
–– Чего тебе?
Рус уже был в нескольких метРАх над челом Алекса.
–– А с пассажирами что будим делать?!
–– С пасса... Блин, точно! Ну-у... Блин! Подождите!
Рус с уполушенной (удвоенной) энергией полез наверх и добРАлся до неглубокой РАсселины, в которую он РАзместил подувичковую точку. Посмотрев низ, Халиф призадумался.
–– Алекс, послушай! А помнишь, мы перед падением РАнчо какое-то проезжали? Недавно совсем.
–– Хм-м... Помню!
–– Да-к может пускай туда идут?
–– Но ведь мы ж не залезем... –– С отчаянием произнесла милая взгляду Халифу проводница.
–– Хм...
–– Я знаю, что делать! –– Сказал Алекс, резво подхватив девушку на руки, вызвав у нее румянец и у Халифа негодование. –– Держись.
Слегка пригнувшись, Рус прыгнул ввысь. Девушка завизжала, а он, РАззадоренный, в несколько скоков поднялся на противоположный склон и опустил проводничку у полотна железной дороги. Затем тоже самое пРОДелал со всеми оставшимися пассажиРАми.
–– Значит так. Ранчо примерно в полумиле отсюда... Хотя какой там, метров двести пятьдесят, если не меньше. Пойдете по рельсам – не заплутаете. Все понятно?
–– Да.
–– А что будете делать вы? –– Спросила целковая проводница. Алекс приосанился и набРАл слегка воздуху в легкие:
–– Ты скоро там, нет?!
–– Вот зараза, а? Такой момент испоганил!
И, молвив сие, Алекс поспешно вернулся к Халифу. Целковым прыжком преодолев целковый, деленный на четвертушку (треть) РАсстояния до вершины, он ухватился за камень и встретился взглядом с избРАнным. В его очах читалась зависть.
–– Я тоже хочу так скакать!
–– Да я даже фиг знает, как это работает!
–– Ну да, ну да! Как мир спасать, так будь добр Халиф, тебя сам РОД избРАл! Как прыгать по стенам – так извините, не можем, ползите сами...
–– Чего ты бубнишь-то?
–– Да так, ничего...
Далее молча они поднимались. Алекс сцелква сбавил свой темп, стремясь угодить Халифу, но тот не обРАщал (или делал вид, что не обРАщал) на него внимания, а потому Рус на него плюнул и полез в полную силу. Он уже уцепился за ноздрю каменного Халифа, когда сверху мелькнуло чья-то чело.
–– Халиф, осторожнее! Там, наверху...
–– Святобой, ты?!
–– Даждьбог?!
–– Дорова!
–– Привет! А как вы...
–– На морских черепахах! А вы...
–– А-а... А мы к вам ползем! Во-о-от.
–– Ну, стало быть встретились.
–– Ага-а-а. Нам че, до вас подниматься? Или наоборот спуститесь вы?
–– Ща, погоди, мы потолкуем...
И голова Бога вновь скрылась вверху. Вслед за сим послышалось приглушенное шушуканье.
–– Мои кореша. –– С гордостью пояснил Халиф, ответив на немой вопрос Алекса. Совещание корешей пРОДолжалось минут четвертушку. Когда же у Халифа стала неметь рука, избРАнный не выдержал.
–– Вашу мать, еще долго? Я щас поднимаюсь!
Алекс подпрыгнул на целковой руке и уселся на лбу Халифа-памятника. Халиф обыкновенный пополз наверх. Когда он был у каменного себя на губе, голова Даждьбога вновь показалась.
–– Стой, стой, не надо!
–– Чего?!
–– Нам нужно обРАтно! Сальватор говорит, там есть проход до Нью-Йорка!
«Какой Сальватор?».
–– Проход до Нью-Йо... Стоп, че?! Мне че... Слезать?!
–– Ну да. Мы сейчас тоже спустимся.
Сказавши это, Даждьбог взял на руки СальватоРА и вместе с ним и Перуном они спрыгнули вниз, пробежав по скале и приземлившись на крышу вагона, с брезгливостью сбросив части тел ящерских пинками. Алекс поднялся со лба и также полетел вниз. Халиф посмотрел на все это, побурчал на судьбу, и полез вниз, убив на спуск минут осьмушку. Внизу все поздоровались.
–– Сальватор.
–– Алекс.
–– Халиф.
–– Сальватор.
–– Постой-постой. Какой еще Халиф, ты ж Святобой?
–– Ну-у, Америка меняет людей.
С сим утверждением все согласились.
–– Фу-у-у... Так вы говорите, что где-то здесь проход до Нью-Йорка? Не поймите меня неправильно, но-о... Как это сensored возможно?! Отсюда до города несколько Волостей. –– Глаза Алекса засмеялись лучиками безумия.   
–– Готовиться заговор. –– Сказал Сальватор, словно не замечая замешательства Алекса. –– Какой конкретно – не знаю. Но ящеры в нем замазаны по самую шею. И основное кубло их сосредоточенно там, в Нью-Йорке.
–– Откуда сведения?
–– Я работал на них... Давно. Многое слышал, прямо иль косвенно. Я полагаю, мы все имели с ними дело, так или иначе. Зная на что они способны, зная их методы, думаю не ошибусь, если предположу, что... В опасности все. Все побережье, а может и больше...
Алекс не унимался. Он поднял ладони на уровень носа и оттопырил серебрячок пальцев.
–– Семь Волостей, Карл, семь! Каким таким секретным ходом можно преодолеть семь Волостей?! Мне уже интересно чисто как патриоту. Многие, не покладая рук пашут, сводя концы с концами, ложью и верой скапливают цент за центом, чтобы купить повозку-трейлер и иметь возможность посетить хотя бы ярмарку на день независимости в соседней Волости, а ты говоришь...
–– Вы на поезде ехали?
Алекс кивнул.
–– Значит должны были проезжать бесхозное ранчо. Там еще колодец стоит небольшой.
–– Та-ак.
–– Там нет воды. Зато там можно спуститься в сеть подземных ходов.
–– И, типа... Отсюда, из Иллинойса, можно добраться до Нью-Йорка, спустившись в колодец? –– Вновь спросил Алекс.
–– Ну да. До того, как "Блэковые смотрины" добрались до нас, мы с сыном скрывались там не один год. От гнета властей. –– С мученическим видом произнес Сальватор, однако видя, что очи спутников недоверчиво сощурились, доктор признал за собою лукавство. –– Ну, не совсем, от гнета властей... От налогов короче. В двадцати шести Волостях аборт запрещен законодательно...
Алекс с еще большим подозрением посмотрел на него. Целковое, что он о себе помнил – принадлежность к адвокатскому племени взыгРАла в очах его. Сие доктор увидел и отдувался:
–– А что мне было делать, у меня сын... В конце концов, не смотреть же на эти деньги? У меня высшее образование, все было стерильно. Да и вообще, если б не я, этим бы занялся кто-то другой. А у меня за всю практику...
–– Ладно. –– Алекс махнул рукой и затряс головой. –– Ладно. Под СВАР существует какая-то паутина каких-то ходов, ведущих в Нью-Йорк...
–– Не только. Во все Волости, кроме Аляски. Поэтому «Блэки» и держали меня там.
Услышав сие Алекс опять изменился в лице. «ВРОДе такой толковый Рус, а основного понять не может!» –– С горечью подумал Халиф и заступился за СальватоРА.
–– Чел, ты... Мы только что скакали по поезду, стреляли в людей, ты сensored со скорпионом, превРАщал руки в хрен пойми во что и РАзрывал ящеров напополам, а потом, степлером, СТЕП-ЛЕ-РОМ, скреплял их с крышей. И тебя удивляет наличие каких-то секретных ходов под землей?
На это Алексу возРАзить было нечего. Подумав немного он произнес, махнув рукой:
–– Нет... Я... Я уже ничему не удивляюсь.
–– РАстешь. –– Не без гордости улыбнулся Халиф.
–– Так, еще есть вопросы? Ну, РАз больше вопросов нет, пойдемте к РАнчо.
С предложением Даждьбога все согласились, и компания путников напРАвилась к противоположному склону каньона. Пройдя ущелье, по пути пересказывая друг другу выпавшие на их плечи невзгоды, достигли они подножья и довольно быстро поднялись наверх, прыгая по уступам. После предыдущего подъема Халиф стРАшно устал, а потому его, а потом и СальватоРА, на плечах перенес Алекс. Перун же с Даждьбогом забРАлись своим ходом. Достигнув вершины, Русы пошли вперед, и спустя золотничок минут, добРАлись до РАнчо. Здесь перед ним вновь встал вопрос о том, что делать с уцелевшими пассажиРАми поезда.
Боги задумались. Бросать людей целковых, на произвол было нельзя – как ни как это не по-славянски. Однако же и с собою бРАть их было нельзя, ведь тогда тайна подземных троп перестала б быть тайной. Наконец принято было решение оставить их здесь в ожидании ближайшего поезда, а чтобы он, в свою голову, ненароком не рухнул в пропасть, Боги отыскали в округе несколько скал и положили их на дороге. В полутоРА километРАх от места затоРА была воткнута предупреждающая машинистов табличка. Алекс же смотался вниз и принес пассажиРАм уцелевшей еды из того, что осталось от вагона-рестоРАна. Сделав для пассажиров все, что могли, Русы и Боги, РАзделив с ними тРАпезу и успокоив, подошли к колодцу, очами отыскивая, на чем бы спуститься.
Веревочная лестница оказалась намотана за место державшей ведро веревки и, РАспутав ее, путники стали спускаться.
–– Халиф!
Рус обернулся и увидел на пороге РАнчо каштанововолосую проводницу. Одежда на ней была РАстрепана, локоны трепал ветер.
–– Да?
–– Возвращайся живым!
–– Хорошо. –– Улыбнувшись, кивнул девушке избРАнный и отвернулся. Она прошептала:
–– Я буду тебя ждать.
Спустившись на глубину полушки десятичков метров подувичок Русов оказался в огромном тоннеле, отделанным камнем, что во все стороны РАзветвлялся паутиной ходов. Ныне ходы эти, где и время течет, как внутри черных дыр, и стены то ро;вны, а то и кри;вы, и где высь потолков РАзница, как столбцы в гРАфике, забыты Русами и лишь пРАвдоруб с канала «VLAD FREEDOM» говорит о них, а также о рептилоидах/ящеРАх, загадочных серых/элементалях и прочей истине, однако с подачи проплаченных зеленокожими наймитов парень сей был записан, отчего-то в шизы. НапРАсно! Тот же Рус Кузьма, вместе с товарищем Антоном Власовым не целковый выпуск посвятили освещению вещаемых им истин.
Над землей наступил вечер; облака превРАщались в темные тени, а под землей Русы все шагали вперед. Тоннель постоянно петлял и то и дело своРАчивал. Он был целковоРОДным, от поворота к повороту не изменялся ни капли, но Сальватор вел группу уверенным шагом, неведомым обРАзом ориентируясь в этих серых, холодных и сырых стенах. Как бы не был натренирован Халиф, примерно через четертушку часов беспрерывного хода ноги его налились свинцом, Алекс же выглядел огурцом, а Сальватор уселся на плечи Перуна и с блаженством болтал ногами, иногда говоря, куда повоРАчивать.
–– Далеко еще?
–– Да не, не очень... Теперь сюда. –– Сказал Сальватор, указав налево. Пройдя несколько десятичков в десятичке метров, ученый поднял ладошку вверх, остановив процессию и спустился с плеч. Выглянув из-за Божественных спин, Халиф узрел несколько железных лестниц, РАсположенных рядом друг с другом и уходящие высоко вверх.
–– Вроде пришли. Не отставайте.
Сказав сие, Сальватор полез по лестнице. Русы и Боги встали в колонну и по очереди взбиРАться за ним. Достигнув люка, Сальватор высунул голову и подле носа его немедленно пробежала упитанная крыса. Глянув по сторонам, Рус обнаружил слегка проржавевшую решетчатую стену с желтой четвертушкоугольной табличкой, надпись на которой гласила: «Бронкс, теплотрасса, участок 2».
–– Хм... Видимо не сюда. –– Пробурчал Сальватор и стал спускаться, случайно задев Алекса тапочком по плечу. –– Ой, извини. Что-т я слегка запамятовал... Может тут?..
Он подошел к соседней лестнице и вновь полез вверх. УбРАв люк в сторону, Рус застыл на мгновение, ослепленный чернеющим вечерним небом. ПростРАнство вокруг огРАждал высокий серый и витиеватый забор, впереди РАсполагалось невысокое возвышение, на котором, наклонив голову, стояла какая-то черно-белая лошадь. Сальватор прислушался.
–– Игр-хрп-ф? (–– Слушайте, а что вы делаете?)
–– Пикм! (–– Копаем ход в Антарктику!)
Следом РАздался громкий хлопок.
–– Пик-пикм-пик? (–– Ты тайны хРАнить умеешь, мой монохромный друг?)
–– Так, видно опять не сюда. –– Задумчиво произнес Сальватор и стал снова спускаться под сверху РАздавшееся:
–– ... И последний на сегодня выход короля города Нью-Йорка, льва...
–– Что там? –– Алекс кивнув наверх, когда Сальватор вновь мазанул его тапочком.
–– Тебя объявляют. –– Ответил тот и подмигнул удивленному Русу. –– Та забей.
–– А ты точно знаешь, куда нам надо?
–– Да. У всех бывают такие дни, когда обостряются проблемы с памятью. Я просто вошел не в тот люк.
–– Уже два раза.
Доктор на это ничего не ответил и, побаРАбанив по ступенькам четвертушной лестницы, опять полез вверх. На этот РАз, высунувшись из-под люка, он увидел широкую, свободной комнату из бетона, освещенную желтой лампой, стоявшей на столике. Помимо стола и лампы на нем, в комнате также висела карта СВАР, побитая по Волостям, пол был застелен кРАсно-синим ковром, а в дальнем углу стоял диванчик. На диване, поджав колени и держав в них ведро, сидел некий Рус, опустивший в ведерко голову.
–– Нам сюда! –– Взволнованным голосом произнес Сальватор и поспешил вылезти как можно скорее. Русы и Боги повылезали за ним. Когда Халиф, пересек порог стРАнной комнаты (метафорический порог), он сРАзу смекнул, что место сие было приютом для человека удивительной обРАзованности: на столе, корешок к корешку лежала полушка книг – «11/22/63» Стивена Кинга, а также «Джин Грин – неприкасаемый» Гривадия Горпожакса^*. В те минуты вопросов, сомнений и противостояния ящеРАм некогда было Халифу остановиться и подумать, к примеру, о том, как сии книги могли тут (на диком западе) оказаться. Будь жизнь Халифа, а это, конечно, абсолютно не так, но все же, предположим на секунду целковую, будь она книгой (вздо-о-ор!) и, упаси Перун, имей она читателей (а это было бы вообще невозможно, ибо любому было б понятно, что книга эта (далее – цитата великих): «Бредятина» – (С) – Данила, автортудей), то наиболее смекалистые из читателей могли бы счесть данных книг появление неким, так скажем, полунамеком на последующее ее (книги) РАзвитие, ибо иначе обосновать их нахождение в этом времени было бы затруднительно... Однако, пополушусь (повторюсь) все это – вздор, с реальностью не имеющий ничего общего. Ни-че-го!
Теперь же вернемся обРАтно к Русам. Подойдя ближе к столу Халиф узрел еще целковую книгу, лежавшую полуоткрытой, с названием нечитабельным: «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им сам... (дальше Рус не успел дочитать, т.к. заговорил Сальватор) и еще сильнее уверился в удивительной обРАзованности хозяина данной комнаты. «Возможно даже, он интеллектуал похлеще Невского... Нет, Халиф, тут ты, конечно, загнул».
–– Сынок! –– Голос СальватоРА прервал ход мыслей Халифа. Рус с головою в ведерке поднял лицо и посмотрел на Русов холодным, скучающим взором. Его ланиты были мокры, по шикарным волосам стекала водица. «Э-это че, жабры?!».
–– Отец?
–– Ихтиандр! Живой! –– Перестав себя сдерживать Сальватор бросился к юноше и заключил его в объятьях. Тот нежно похлопал доктоРА по плечу. Ласково отстРАнившись от СальватоРА, Ихтиандр убРАл с колен ведро, затем живо встал и они обнялись.
–– Здравствуй, отец! Я так рад тебя видеть! Где ты был? Я... Я искал тебя... Прости, не нашел...
–– Меня похитили проклятые ящеры.
–– Что?! Да как они смели?! Ты ведь светило с мировым именем!..
–– Вот потому-то они меня и похитили... С тобой все в порядке? Они грозились найти тебя...
–– Со мной все в порядке. Единственное – я уже давно не был в воде... Меня ведь ищут. Приходится опускать голову в него... –– Молодой Рус ткнул носком в ведерко. –– Но кто это с тобой?
–– Эти сверх существа (доктор указал на Богов) помогли мне бежать с Аляски.
–– Мы – не существа, док. –– Перун улыбнулся. –– Мы – Боги.
–– Боги? –– Удивленно произнесли Алекс и Ихтиандр.
–– Да. Боги славянские мы – Даждьбог и Перун. А это – избРАнный Всеотца нашего, славного РОДа, сам Святобой, известный вам как Халиф.
На полушку мгновений воцарилось молчание. Удивленные Русы переваривали новую информацию, слегка задумавшись.
–– Но,.. в таком случае, что вы забыли здесь – на диком западе?
–– Боремся с ящеРАми и их закулисой, порождениями лютого зла – презренными элементалями.
–– Хм. Это как-то связано с тем, что происходило на Аляске? –– Спросил Сальватор.
–– Возможно. Но, что конкретно затеяли эти выродки мы знаем не больше твоего, док. Нам бы узнать немного больше... Нутром чую, они что-то затеяли. Не зря же они проводили эти эксперименты с корнями...
–– Немного больше узнать? Что ж, это можно! –– Позади Русов РАздался вдруг неизвестный глас, заставивший каждого обернуться. На пороге комнаты (опять же, метафорическом) стоял старый Рус в кожаной жилетке с подувичковоконечной звездою из серебРА, шляпе сомбреро и черных кожаных штанах. За ним стояла девушка восточного вида с доРОДными формами. –– Возможно ее информация (говоривший указал большим пальцем за спину) сможет пролить немного света на происходящее.
–– Вы кто? –– Спросил Халиф, как бы невзначай положив руку на кобуру.
–– Ты это брось, малец. Я – Шериф Ленгви, лучший стрелок на сотню прилегающих миль, самая быстрая рука на всем диком западе... Э-эх, раньше нас таких было двое... Жаль Невский не дожил до сего дня... Сегодня... Сегодня мне бы пригодился его совет...
Халиф и Алекс напряженно переглянулись.
–– Вы-ы... Вы говорите об АлександРусе? –– С недоверием спросил у него Алекс. –– АлександРусе Невском, что из малой Армении?
–– Да-а-а... Погодите-ка. А вы должно быть (шериф обвел Халифа и Алекса указательным пальцем) последние сожители АлександРуса?
–– Да. –– С тревогой кивнул избРАнный.
–– Тогда... Тогда у меня для вас плохие новости... Саня мертв.
–– Что?! Как?! Как это могло случиться?!
–– Он... Он погиб в перестрелке, устроенной бандой бомже-ящеров прямо возле его дома. Основная версия делопроизводства – конфликт на почве личной неприязни. Вам, кстати, о случившемся ничего не известно?
Алекс с Халифом лишь грустно понурили подбоРОДки. «Да как же так... Невский...» –– Сие прочел на челах их Даждьбог и, видя замешательство молодых Русов, обРАтился к шерифу, меняя тему:
–– Вы-ы... Ленгви, да? Оставим пока парней, у нас сейчас есть дела поважнее. Так что, говорите, у вас там за сведения?
–– Сведения... Не у меня, у нее. –– Шериф кивнул на стоявшую рядом девушку восточной наружности. Та скромно кивнула Русам, после молвила:
–– Меня зовут Миа Халифа, я работаю в нью-йоркском адмиралтействе. Белое здание, что в порту.
–– Миа – наш агент под прикрытием. –– Произнес Ленгви. –– Уже очень, очень давно.
–– А у нас с вами много общего, Миа. Я, знаете, тоже, своего РОДа... –– Здесь Халиф хотел объяснить, что у него с Мией общего, однако ничего общего, кроме составлюящего их имен «Халифа» в голову Русу не приходило, а потому "многое общее" оборвалось на полуслове. –– Впрочем, не важно. ПРОДолжайте.
–– Так вот. Как я уже говорила, я работала и все еще работаю в адмиралтействе. Два года назад ныне почивший Невский устроил меня туда по старым связям. И вот буквально вчера мне удалось узнать, что зеленокожие затевают у нашего побережья нечто значительное. Вчера утром в бухты Нью-Йорка вошла эскадра Нельсона.
–– Что, англичане?! Чего нужно здесь прихвостням короля? Они что, забыли, чья это земля и чем их здесь потчивали?! –– Воскликнул пламенный патриот Алекс, тем фактом, что за все время стРАнствий он так ничего и не вспомнил из собственной жизни, но при том ясно помнящий, когда, где и кому наваляли предки его в очередной РАз подтвердивший свою славянскую сущность.
–– Судя по тому, что я слышала, эскадра Нельсона прибыла ради защиты нью-йоркского побережья. Из разговора адмирала и Киса выходит, что под водой сокрыто нечто, чему до поры нужна защита. Иначе зачем им вводить охрану периметра?
–– ПериметРА побережья? –– Спросил Перун.
–– Да, они его патрулируют. И не только. Каждые два часа несколько ящеров ныряют под воду и всплывают где-то через полчаса.
–– Может, эм... Проверяют сохранность чего-то?
–– Я тоже так подумала.
–– Хм... Значит нечто важное для ящеров находится под водой... Тогда нам кровь из носу нужно выведать, что там.
–– Верная мысль, бРАт. Но как? Никто из нас не сможет находиться под водою так долго...
–– А вот тут, молодой человек, ты ошибаешься. –– Неожиданно произнес Сальватор. –– У меня... Скажем так есть опыт... –– Тут он кивнул Ихтиандру. –– Сынок, покажи им.
Молодой человек наклонил голову на бок, заставив Богов и Русов ахнуть от удивления – на его шее кРАсовались... Жабры! «Значит не показалось!».
–– Что?! Как?!
–– Гм! Значит-таки есть возможность пропетлять в воду. –– Произнес шериф Ленгви с загоревшимся прищуром. –– Вот только...
–– Что еще?
–– Адмиралтейство объявлено закрытой зоной, зоной особого внимания^*. Пройти туда может лишь персонал, но...
–– А я нам на что? –– Спросила девушка. –– Проведу их, как новоустраивающихся. Его (она указала перстом на Халифа) вообще можно попробовать провести как родственника. –– Девушка улыбнулась игривой улыбкой. –– У нас ведь так много общего.
–– Хорошо. Тогда за работу. –– Произнес Сальватор. –– Ихтиандр, готовь стол к операции.
Часть 2.
План-банан, тактика-галактика.
***
Едва минул медичок утРА, когда, РАссекая лазурную гладь острием носа в прибрежную гавань бухты мыса Кода вошла целковинокая шхуна. Заря только-только проступила на небесно-морской гРАнице и лучи солнца приветливо облизывали бок «Демократического вестника», а также воду под ним. Плавно пролавировав между полушкой рыбацких лодок, судно, ни на узел не сбавив хода, вошло в лагуну, выбРАв впРАво. Клюз зевнул, РАдуясь солнышку, якорная цепь засвистела, кольца, бренча друг о друга, целковое за целковым погрузились под воду. Те из матросов, что посноровистее, не дожидаясь команды влезли по вантам наверх, начав тРАвить паруса. Их зеленые, потные от РАботы чешуйки подобно воде за бортом переливались на солнце.
Целкововременно с тем, как якорь на дне поднял облако песка и ила, а матросы стали сновать по корме и трюмам, дверь капитанской каюты тихо отворилась, выпустив на палубу капитана и, по совместительству, пассажиРА. На удивленье сей Рус был не в привычном для судоходов его РАнга повседневном мундире с златыми пуговицами и того же цвета в полушку пальцев толщиной эполетами и бело-серым ремнем, ужимавшим любого по талии так, что офицер волей-неволей подРАстал на полушку дюймов и уж тем более не был одет он в паРАдный мундир, с рядом блестящих и звякающих при ходьбе крестов, и медалей, о нет. Им полушке (Им обоим) Капитан «Демократического вестника» предпочел грубый серый плащ, какой обычно в ходу среди китобоев, сотканный из нескольких видов кожи и изрядно потертый в области плеч. Если б случайный путник, волей случая оказавшийся в то утро поблизости, увидел на кэпе сей стРАнный наряд, то он непременно отметил бы про себя это. Он также мог бы задаться вопросом: «А почему, собственно, шхуна причалила не в южном порту, что на той стороне, за лесным массивом и где на причале стоят каботажные и военные коРАбли, а обогнула мыс и встала на якорь в неприметной лагуне, где всего-то целковый док, да и тот – полуРАзрушенный?». Однако в тот день волей случая путника случайного у дока не оказалось и задаться таким вопросом, увы, было некому.   
Подобно ужу загадочный пассажир проскользил от ступенек к шконцам, быстрым шагом минуя те участки палубы, где сквозь длинные тени мачт проклевывались пучки света. Пропетляв мимо свернутых спиРАлью канатов, рыболовецких сетей и спин, капитан сошел по тРАпу и ступил на РАзмокшие, позеленевшие доски. Сделав полушку шагов Рус обернулся, вдыхая воздух. Море сияло, плещась малыми волнами, РАнние чайки носились над берегом, попеременно крича, словно стремясь оглушить саму воду, в коей нет-нет, да блеснет брюшко то целковой, то полушной рыбешки, а зеленые рукава леса, обнимавшего лагуну махровой дугой, тянулись к стоявшей на якоре шхуне с дружелюбным объятием. Однако не кРАсоты мыса Код интересовали его. Тяжелым взглядом из-под полы капюшона Френсис Бенджамин Кис, а это был он, высматривал возможную слежку.
Секунд осьмушку десятичков (сорок) спустя никого не обнаружив и слегка успокоившись, вице-адмиРАл прошел по доскам и спрыгнув в песок, напРАвился в глубь мыса. Как только нога его пересекла гРАницу песка и земли, за борт шхуны плюхнулась полушка мускулистых хвостатых теней, подняв на воде небольшое волненье. Легкий всплеск не привлек почти ничье внимание, так как будучи занятыми РАзгрузкой трюмов, матросы привычно списали сей шум на пРОДелки какого ни будь морского гада. «Рыба плещется, не иначе».
Кис шел как на иголках. С целковой стороны он переживал, не слишком ли подозрительно выглядел его заход в рыбацкую бухту, с другой, вице-адмиРАлу было известно боевое РАсписание гарнизона на месяц вперед, а потому Френсис был уверен, что Гингли сейчас либо все еще спит, либо только-только встал к завтРАку. Так прошагал он через лесок, погруженный в РАздумья, со спины кажась сгорбленным, но н лицо не мРАчнее обычного. СпРАвившись у целкового встречного им матроса, в каком доме квартирует адмиРАл, Кис всю дорогу РАзмышлял о том, под каким бы предлогом выманить Джозефа к берегу. В его плане этот целковый, наиважнейший пункт был еще и самым шатким. Смутно надумав, что будет лгать, вице-адмиРАл миновал колодец у покосившегося саРАя и перейдя через частично поваленный деревянный забор, Френсис взошел на порог хижины. Подтянув ворот плаща повыше, Рус постучал предельно вежливо. Спустя мгновение внутри послышались шаги. Вскоре дверь слегка отворилась.
–– Вам кого... –– Недоверчиво спросил безусый уорнет-офицер, всего четвертушку дней назад получивший лычки, но, когда гость стянул с плеча плащ и юноша увидел погоны вице-адмиРАла, он поспешил добавить. –– ..., сэр?
–– Расслабься, сынок. Джозеф уже встал?
–– Адмирал на берегу. Рыбачит. –– Ответил слегка ободренный юноша. От его ответа Кис повеселел на глазах.
–– Рыбачит, говоришь? Отлично-отлично! На берегу?
–– Да. Прямо и налево, до смоковницы. Там будет спуск.
–– Спасибо. Мне как раз нужно было ему передать сообщение.
–– А может...
–– Чщ-щ-щ! –– Вице-адмирал поднес палец к губам и с серьезным видом прошептал юноше: –– Как тебя зовут?
–– М-Майкл.
–– Сам понимаешь, Майкл – военная тайна.
Подмигнув вытянувшемуся струной уорнету, Кис прикрыл дверь, РАзвернулся и в самом лучшем настроении напРАвился к берегу.
–– Э-эх! –– С наслаждением потянул полуголый усач, похлопывая себя по животу и прогнувшись назад, держа в руке удочку. АдмиРАл Джозеф Макдональд Гингли, кавалер ордена «Почетного легиона», медали «За выдающуюся службу» и «Ордена Цинцинната», от которого, впрочем, пламенный республиканец отказался тактично, но настойчиво, стоял босиком в крохотной серой гальке, залитой по щиколотки морскою водой. Одетый в целковые холщовые панталоны, Рус стоял подле РАскладного стула, РАдуясь солнышку. Открытая и уже пригубленная бутыль виски стояла тут же, слегка утопленная в камушки. Настроение у адмиРАла было отменное. Вцелквые за долгое время встав спозаРАнку, Гингли чудно позавтРАкал (жаренная форель, запеченный лук, хлеб и фруктовый сок), после умылся слегка мутной водой и обтерев грудь и шею шершавым полотенцем, взял под мышку стул, виски, удочку и вместе с хлебом в ведре напРАвился к берегу, уйдя еще засветло. Теперь же, с уловом из осьмушки рыбешек он встречал золотую звезду. Утро стояло прекРАсное: свежий, РАзбавленный запахом леса морской воздух, мягкая, уже почти РАстаявшая полутьма, под ногами – твердая поверхность и, что самое главное – на бережку никого. РАссевшись на стуле, адмиРАл слюнявил хлебец, целовался с бутылкой, щекотал в носу волосы и с упоением счастливого человека следил за поплавком.
Так прошли полтоРА часа чистого блаженства, когда Джозеф, встав, дабы РАзмяться, услыхал позади себя спешные шаги. «Хм-м-м, кто бы это мог быть так рано?». С сими мыслями адмиРАл обернулся.
–– О-о, Бенджаминыч! Каким судьбами? –– Пощипав полушный год как начавшие седеть усы заулыбался Гингли, протягивая Кису руку.
–– Здравия желаю, господин адмирал. –– Произнес тот, холодной ладонью пожимая руку.
–– Да брось ты, к чему этот официоз? Скажи лучше, как сам, что там в Нью-Йорке?
–– Все хорошо, твоими молитвами. –– Усмехнулся Френсис, стаРАясь казаться как можно спокойнее, хотя смешок его и получился излишне нервным. –– А я смотрю, ты здесь неплохо устроился. Работаешь в поте лица.
–– Да вот. –– Улыбнулся Гигнли, глядя под ноги, где стояла бутылка и РАзвел руками. –– Как сенат нас отправил, так ничего нового и не происходило. Уже сколько торчим здесь, недели две почитай. Я полторы недели жил по графику, ни капли в рот, ни поплавочка в море, хе-хе... Но здесь не происходит поразительно-ничего! Разве что инжир очень вкусный. Команды, распоряжения – все одно: «Сидите, ожидайте с моря погоды». Вот и решил чутка отдохнуть.
Сказавши это, адмиРАл сел на стул и уставился на Киса.
–– Ну, значит я принес тебе плохие новости.
–– Чего так? –– Гингли наморщил лоб и пододвинул стул ближе к Кису.
–– Да новые указания, санкция сената, ты-ы... –– Френсис подошел к кромке воды и бегающим, ожидающим взглядом стал всматриваться в нее. В воде ничего не происходило. Волны лизали его сапоги. –– О чем бишь я?
–– Санкция сената?
–– Да, точно, санкция! Так во-от... –– Кис вновь обернулся к воде.
–– Что?
–– Э-эм... –– Наконец, в четвертушке метРАх от берега дно слегка почернело, и вице-адмиРАл приободрился. –– Собирайся, пойдем. В хижине расскажу.
–– Хорошо-о. –– Произнес Гингли и встав со стула стал сматывать удочку. Френсис тем временем повернулся спиной к нему и стал стаскивать плащ. Из-под серой кожи блеснуло золото. –– Какой ты нарядный... Я допью, ничего?
–– Пей, пей, конечно.
Гингли залпом опустошил бутылку.
–– Э-э-эр-р-эх! Хорошо.
–– Слышишь, одень-ка плащ.
–– Что, зачем?
–– Одень, заболеешь.
–– Да я...
–– Давай, не зуди. Ты вон весь потный. Сейчас ветер поднимется, потом продует и здравствуй сопли. Что, забыл, как на Гибралтаре я тебя выхаживал? Признай, ты ведь тоже тогда перепил. Так что давай, надевай.
–– Ладно, ладно.
Кис подошел к нему с плащом на вытянутых руках.
–– М-м, хороший плащ...
Гингли сунул руки в услужливо протянутые рукава, начав ими двигать, но никак не мог надеть плаща.
–– И кто из нас еще перепил-то? Кто ж так сует... У? –– Удивленно произнес адмиРАл, увидев до того закрытый плащом мундир Френсиса. На груди его, под рядом блестевших златом нагРАд РАсполагалась кобуРА с целковозарядным кремневым пистолетом, на ручке которого лежал уставший лев. Британский лев.
В следующую секунду вице-адмиРАл молча набросил капюшон на голову Джозефа Гингли, подставив адмиРАлу подножку. Заглушенно хрипнув, тот упал в воду и Кис тот час же наступил ему коленом на грудь, рванул пистолет и, держа голову Гингли под водой, частично опустил дуло в воду, нажав на спуск. Булькнул едва слышный выстрел, кровь тугой тонкой струйкой потекла в воду из дыры в капюшоне. Пятки адмиРАла чуть дернулись, под ними шикнула галька. Руки его обмякли и стали спускаться по плечам Френсиса, когда со дна к ним подплыла полушка ящеров и, схватив труп, утащила его на дно. Кис же бегло осмотрел мундир и не найдя на нем следов крови, поднялся с колен, забросив пистолет далеко в море. На душе его было легко, горевшее во время убийства лицо сцелква похолодело, а теперь снова приняло повседневный вид. Удовлетворенно выдохнув, Кис РАзвернулся и пошел к хижине.
Уже через осьмушку минут он объявил удивленному уорнету, что сенат вызвал Гингли на какое-то слушанье и предъявил документ, ставящий его во главе Кодской эскадры. Смущенный юноша выбежал было за дверь, но шхуна, на коей Гингли «отпРАвлялся» на материк, была уже в серебрячке десятичков метров от берега.
***
Полушкой часов до этого Халиф неожиданно открыл глаза.
–– ... Тампон... Скальпель... Вот черт, он проснулся! Ихтиандр, вколи ему...
Далее Рус ничего не услышал. Черный, лишенный манер сон беспардонно схватил его сознание и унес обРАтно в темень. Очнувшись позже, Халиф в приглушенном свете увидел СальватоРА в медицинской маске, который показывал ему большой палец.
–– Все круто. Главное – не шевелись! Операция прошла хорошо, тебе полежать нужно пару...
–– Лежать ему некогда, его весь мир ждет. –– Произнес Даждьбог и с сими словами взял со стола скальпель, порезав себе ладонь. Злато-синяя кровь потекла в стаканчик, после чего, набРАв примерно четвертушку осьмушки, Бог усилием воли заживил РАну. Затем, глянув в стакан, он обРАтился к Перуну:
–– БРАт, помоги.
Перун кивнул и вместе они, боль превозмогая, очистили кровь Даждьбогову от всего, кроме влаги целебной, кою до того ведром с водицей Балькайской излил на Бога Хорс. Закончив с очисткой, Даждьбог подошел к Халифу и излил часть содержимого стакана на шею Руса. Тот, как лежал, так и вскочил.
–– Ай, сensored! –– Воскликнул избРАнный, хватаясь за шею. После секундного шипения он вдруг почувствовал, будто ему вбили полушку кольев прямиком в ноздри. Тут же огонь и сухость охватили шею его. –– Док, что это?!
–– Ну так на тебя ведь пролили жидкость. Она спровоцировала работу жабр. Ихтиандр, где вода?!
–– Вот. –– Упомянутый Рус тут же протянул ведро с водой. –– Я правда сдышал половину...
–– Неважно, сойдет. Держи. –– Сальватор дал ведро в руки Халифу и понимая, что тот не сообРАжает ничего от слова «совсем», сказал ему:
–– Суй сюда голову!
–– Что?!
Вместо ответа Сальватор схватил избРАнного, победителя ящерских полчищ, элементалей и прочее, прочее, за чупрынь и макнул его в воду. Оказавшись внутри ведРА, Халиф на секунду съежился, однако скоро почувствовал успокоение в области шеи. Вспомнив про жабры, избРАнный сообРАзил, что неплохо было бы начать им дышать и немедленно попробовал вдохнуть воду носом. Вдохнувши, однако, почувствовал он, что ноздри его словно бы запечатаны. Вместо этого он, чувствуя кислоРОДа нехватку, ощутил напряжение в области шеи и горла, словно давно неиспользованная мышца призывала к РАзминке.
Рус инстинктивно попробовал вдохнуть жабРАми. Он напряг шею, попытался глотнуть и с удивлением обнаружил, что жабры РАботают, причем почти без его участия. С небольшой болью кожа на шее РАсширилась, Халиф почувствовал, как внутрь шеи хлынула вода. Рус почувствовал облегчение, когда жидкость, затекшая с полушки сторон, просочилась сквозь жабры и столкнулась потоками внутри его шеи.
Прохладная влага касалась кожи, словно обволакивая ее горящие участки, принося успокоение и кислоРОД. Полушку секунд Халиф просто наслаждался дыханием, слушая искаженные голоса споривших Богов и Русов, затем с воодушевлением стал РАзмышлять о том невероятном событии, кое с ним только что произошло – он может дышать под водой! Затем, пРАвда мысли его сменились на «Ну, а чего ты хотел, ты же избРАнный?», а после так и вообще обмельчали до общечеловеческого «А воздух-то спертый... Ихтиандр сдышал. Нда-а. Хотелось бы, конечно, водички посвежее...». На этой мысли рука СальватоРА выдернула его из воды.
–– Ну, как?
–– У-у, кх-кх... –– Произнес Халиф, но тут же закашлялся, и вода стала вытекать из рта и жабр. –– Х-к! Кр-руто!
Из левого угла комнаты донеслось точно такое же «кх-кх!». То Миа, что лежа на РАскладушке, вынула голову из медного таза с водой и начала также плеваться. Сальватор оставил Халифа и подошел к ней.
–– Как себя чувствуете?
–– Кх-кх... Хорошо, спасибо.
Доктор кивнул. Даждьбог же, нервно баРАбанивший пальцами по запястью, обРАтился к нему:
–– Ну что там, док? Как скоро им можно двинуться на РАзведку?
–– Я все же рекомендовал бы пару дней подожда...
–– У нас нет столько времени! –– Зло произнес Ленгви, буквально озвучив мысли Богов.
–– Спокуха, мы норм. Миа, ты идти можешь?
–– М-могу. –– Произнесла девушка и, покачиваясь, приподнялась.
–– Хорошо. Алекс, ты с нами?
–– Не-а. –– Рус мотнул головой. –– Мне их не вживили. Регенерация, что б ее. Ни усыпить, ни сделать надрез, ничего не удалось.
–– С вами пойдет Ихтиандр.
–– Держитесь меня и все будет «оки». –– Подмигнул бледный юноша, показав жест, считающийся главным у водолазов.
–– Лады... Ну что, идем?
–– Сейчас, только переоденьтесь. –– Сказал Сальватор и вместе с Ленгви поднес Русам и девушке одеянья матросов. Те переглянулись и стали стаскивать с себя одежду. Полушку минут спустя кожаная куртка Халифа сменилась типично-американской тельняшкой и бескозыркой, а место черных штанов заняли тонкие холщовые портки темно-синего цвета. Туфли же Рус решил не менять. Одевшись, Ихиандр стал походить на Халифа и лишь по бледному лику их можно было отличить друг от друга на полушке десятичков шагов. На Мие же очутилась привычная ей белая рубаха с пышным воротом и сине-сеРАя юбка ниже колен. Каждому выдали также сумки с очками и ластами. Жабры же решено было прикрыть шарфиками. Шериф оглядел их и сказал было: «–– Ну, с бо...», однако глянув на Даждьбога с Перуном запнулся.
–– Короче, вы поняли.
Русы кивнули и подошли к люку.
–– Удивительно. –– Произнес Сальватор, глядя, как Халиф и Миа передвигаются, будто ни в чем не бывало. –– Воистину эта штука творит чудеса. Как, говоришь, она называется?
–– Водица Байкальская.
–– Очень интересно...
***
Был серебрячок утРА, когда Халиф и Миа, ведомые Ихтиандром покинули подземное убежище, спустившись в люк. Миновали лестницы, ведшие в канализацию, зоопарк и элементаль ведает, куда еще, они напРАвились вперед по тоннелю. Маршрут был прост: на целковой РАзвилке они свернули напРАво, затем налево, налево, напРАво, потом не налево и не напРАво, затем прямо, спустились на уровень вниз, оказавшись на полушку уровней выше, еще повернули и так, зигзагами срезая углы, шли они, шли, пока не оказались подле целковиноко стоящей железной лестницы.
–– Дамы вперед? –– Спросил Халиф, кивая на ступеньки. Не найдя в глазах Мии поддержки, Рус пожал плечами и целковым полез наверх. Поднявшись по лестнице, он отворил люк и вылез на поверхность. Ихтиандр и девушка поднялись следом. ВыбРАвшись, четвертушка оказалась в тени полушки высоких, добротно сколоченных деревянных домиков с мутными окнами и толстенными ставнями. Крыша целкового из них была деревянной, крыша полушного – из черепицы. Окна целкового были заколочены.
–– Где это мы?
–– На задворках порта. Выйдем на дорогу – точнее скажу. –– Ответила Миа. Закрыв за собой люк, Русы двинули по узкой улочке, грунтовая дорожка которой скорей была полушкой колеями (двумя колеями), посредине которых тянулась полоска густой тРАвы. По бокам, у давно не кРАшенных заборов улица заросла повиликой, молочаем и златоглавыми одуванчиками. Скромные домики, жавшиеся целковый к другому, казались необитаемыми, хотя в окнах некоторых из них, как показалось Халифу, он заметил тени.
–– А что, здесь всегда все было... Такое?
–– Какое, "такое"?
–– Ну... Запустевшее.
–– А, не-ет. Когда-то здесь кипела жизнь. В квартале отсюда моя покойная тетушка держала цветочную лавку. Ах, Халиф! Как было чудно прийти к ней на выходные, сесть в уголке и спрятать голову в цветах бальзамина! Там по вторникам и четвергам собирались на танцы, а в этом доме жил старичок Бернард, премилый ящер с клематисом на заборе и игравший по праздникам на клавесине. Он вышел на пенсию, еще когда моей маме было столько же, сколько мне сейчас и всем родителям в округе было известно – если нужно куда-то уйти, детей можно оставить старику Бернарду. Он был такой добрый... Слава богу, он успел отдать ему душу до того, как здесь все изменилось и не увидел того, во что превратился наш бедный порт...
–– А что случилось?
–– У порта появился новый владелец – Джим Эберт, британец откуда-то из-под Эдинбурга. Жирная рожа! Уж не знаю, на чем он сколотил состояние, народ говорит – на выделке кожи, только на нашу беду он перебрался в Нью-Йорк и завязал дружбу с губернатором. Тот помог открыть ему дело и через пять лет зеленокожий стал так богат, что сначала купил один склад, затем второй, а еще через два года уже владел всеми. Проклятый делец! Он сразу стал влиятельным и завел дружбу с Кисом. Это офицер из адмиралтейства, вице-адмирал, очень честолюбивый. Не знаю, на чем они там сошлись, только со временем они подмяли под себя весь порт и... Ну, в общем, ты видишь. Теперь вместо клематиса, на заборах лишь похабные надписи, сделанные матросней и цветут здесь только вывески «Разливное пиво».
Миа умолкла. Видимо воспоминания минувшего обожгли ее сердце. Глядя на нее Халиф как-то скис.
–– А власти что же, совсем ничего не делают?
–– Да Кис и Эберт и есть власть.
–– Ну ничего. Миа, –– он взял ее за руку. –– я тебе обещаю, очень скоро мы вернем все, как было.
Девушка слегка улыбнулась и отвела взгляд. Они замолчали.
Русы вышли к большой серой дороге, ведшей на широкую улицу, когда Халиф остановился подле забоРА, поРАженный подмышечным и стопным зудом. Глянув под ноги, избРАнный увидел, что по случайности наступил в лужу. От вида чвякающей и пузырящейся под туфлею грязи Халифу сделалось дурно. Его передернуло, а в голове возникло острое желание извазюкать себе лицо, а еще лучше – найти лужу побольше, залезть в нее плескаться, плескаться... «Что за?!.»
–– Халиф, все нормально? –– Спросил Ихтиандр, опустив руку на Русово плечо.
–– Ты хочешь забРАть мою грязь?!
«Стоп, что я несу?!».
–– ? –– Ихтиандр молча уставился на Халифа.
––А? А, д-да-а, да нет, ничего. Все нормально.
«ВРОДе бы». Рус поднял ногу и вытер туфлю о тРАву. Зуд отступил. «Элементальщина какая-то!» –– Подумал он, свой путь пРОДолжая.
Выйдя на широкую, местами с засильем камней, дорогу, ведущей к брусчатке портовой набережной, Халиф засмотрелся по сторонам. Высокие каменные, а также деревянные домики, с коваными и резными балкончиками, аккуРАтными, пусть и уже облезшими забоРАми свидетельствовали о том, что когда-то здесь и впрямь было уютно и симпатично. Между некоторыми домами были натянуты веревки с выстиРАнным кое-как бельем, а из утробы деревянного дома, на двери которого гвоздем было нацаРАпано "Мотель «Морской волк»" доносились хихиканье и хмельной говор. Солнце гуляло по его черепице, местами залатанной шифером.
По пути им встретилась полушка в лоскуты пьяных матросов, нетвердой походкой возвРАщавшихся неизвестно откуда и державших свой путь неизвестно куда. Возле стоявшей близ цлековоэтажного дома потрепанной временем полушкаколки (двуколки), лишенной пРАвого переднего колеса лежал, скрючившись и посапывая, окончательно уволенный на берег кучер.
Выйдя на брусчатку, Русы свернули налево и пошли вдоль мРАморных белых перил, по коим временами Ихтиандр постукивал пальцами. Здесь уже пахло морем, пусть и специфически. В воду порта матросы частенько бросали пустые бутылки, в нее же мочились по пьяни в ночи и на другой день все в ней же стиРАли загаженную после ночных приключений одежду. Солнце только взошло выше домов и между стен больших скла;дов еще не РАссеялась игРА света и тени.
–– Так куда мы идем? –– Спросил Халиф, взглядом скользя по поверхности моря.
–– К шестому пирсу. Он внизу, у здания адмиралтейства. Он почти весь загорожен ящиками, я думаю, лучше спуститься там.
–– Хорошо.
На сим слове Русы приблизились к целковому спуску. Он был сквозным – гРАнитные ступени вели как вниз, к морю, так и наверх, извиваясь полукругом и уводя к адмиРАлтейству, белое здание коего виднелось чуть выше спРАва. Русы шагнули вниз и тут на встречу им снизу вышел пузатый ящер. Миа сРАзу же узнала его. Это был Джим Эберт. Он шел с ревизией к четвертушному складу.
–– Это что еще за разгильдяйс-с-ство? Чего здес-с-сь шатаетес-с-сь?! Кто такие, грузчики?
–– Нет, сэр, –– ответила Миа. –– это новенькие, из команды «Морской свиньи». Их к шестому пирсу мичман послал, а они только сегодня поступили на службу, не знаю, где у нас что.
–– Немес-с-сные?
–– Никак нет! –– Ответили хором Ихтиандр с Халифом.
–– Ну хорошо. Я вот с-с-сразу с-с-сказал – идут делом занятые. Идите, идите. Да передай Питу, Миа, что этот черт должен мне за прос-с-стой.
–– Хорошо, передам.
Переговорив с ящером, Рус РАзминулись с ним и пошли своей дорогой. Эберт отпРАвился наверх, Халиф, Миа и Ихтиандр спустились к пирсам и зашагали вдоль коРАблей. Слушая звук их удалявшихся вниз шагов, зеленокожий. С присущим ему пренебрежением к Русам мысленно проассциировал себя с деньги. «Говно катится вниз, деньги поднимаются наверх^*. Ха-ха!».
На палубах шхуны и полушки бригантин, стоявших у пирсов, не было никого: частично команда была в увольнения, частично – дрыхла, качаясь в трюмах на гамаках. Сквозь тихие всплески волн и волнение спущенных парусов ветер доносил до ушей путников их хРАп и посвистывание. Остальные же коРАбли стояли по ту сторону порта. Пройдя по доскам, Русы остановились в том ответвлении, что с четвертушки сторон было заставлено ящиками. Медичковый пирс РАсполагался аккуРАт между полушкой бригантин и здесь Русы были надежно укрыты от чужих глаз. Корпуса коРАблей скрипели, как стулья, резвый ветер трепал канатный ворс. Вокруг не было ни души. Момент для погружения был идеальным.
–– Ну что, булькаем?
Ихтиандр и Миа молча кивнули. На скорую руку РАздевшись и припрятав вещички в ящики, полуголые Русы, озиРАясь, подошли к кРАю воды. Завязав волосы в хвостик, Миа блеснула пупковым пирсингом. Четвертушка Русов села на доски и, надев очки и держа в руках ласты, почти бесшумно сошла под воду. В мгновенье мир кРАсок и света почернел, точно грянула ночь и пред очами Халифа открылся новый, подводный мир. ИзбРАнный увидел темные остовы пирсов, покрытые водорослями и РАкушками, песчаное дно, усеянное камнями и горлышками бутылок (с целкового взгляда было неясно, чего все-таки больше). Рус вдохнул.
В ту же секунду глаза Халифа полезли на лоб. Склизкая влага обволокла горло, словно прикосновением холодных пальцев пройдясь по жабРАм. На языке Рус ощутил терпкий привкус рома, волос и засоленных вшей, коих в несчетном количестве матросы смывали с себя каждую неделю. Был еще смутный привкус чего соленого, но о нем избРАнный не хотел даже думать.
Жест ИхтиандРА привлек Халифа. Он надел ласты и, поскольку говорить под водой было нельзя, пошел по дну, вслед за Русом и Мией. Спустя полтоРА десятичка шагов они миновали бригантину, проплыв под ее днищем, а вскоре, следуя заветам Невского (чередуя плавание с ходьбой), они пересекли территории бухты и, проплыв относительно мелководный участок, остановились над своеобРАзным обрывом, начиная от которого глубина дна увеличивалась многокРАтно.
Подплывший сзади Ихтиандр хлопнул избРАнного по плечу, и группа Русов поспешила на дно. Вода здесь стала почище, дышать было легко, с каждым взмахом рук они опускались все глубже. Очутившись у самого дна, Халиф, Ихтиандр и Миа прижались грудями к холодному песочку и, щекоча животы о морскую зелень, стали передвигаться по дну, хватаясь за камни и водоросли, помогая себе ногами. Совсем скоро закончились бутылки и стенки ящиков с наклеенной на них РАзмокшей бумагой, водоросли стали гуще и зеленее, в них попадалась мелкая рыба и Миа, скользя по ним, все чаще стала улыбаться, пуская пузырьки.
За спиной осталась полушка десятичков в десятичке метров, когда Халиф почувствовал напряжение во лбу и звон в ушах. То были признаки глубины – на здРАвии сказывалось морское давление. «И сколько ж еще плыть-то?». Ответить ему на сей вопрос не смогли бы ни Миа, ни Ихтиандр, так как никто из них не знал, где конкретно находится то, что они ищут. Что конкретно является предметом их поисков Русы не знали также. В общем-то типичный славянский план, кой, как известно, всегда сРАбатывает.
Лишенное окружавших его в порту построек дно здесь было не в пример светлее. Сквозь стекла очков Халиф ясно видел и днище затопленной лодки, и РАковины устриц, и косячки рыб. Целковая из них коснулась ноги его. Следом за зелеными полями водорослей Русов встречал коРАлловый риф, наверху кРАсный, как осенние листья, снизу же черно-зелено-синяя цитадель твердых наростов, между которых тряслись, обеспокоенные подводным ветром, оРАнжевые поля водорослей, служившие мягкий шатер для рыбок-клоунов, угрей и мистеров КРАбсов. Просочившись сквозь эти шершавые башни, Русы двинули дальше, внимательно всматриваясь в дно. Уровень его все понижался. Постепенно стал гаснуть свет, встречающиеся на пути камни все меньше были облеплены зеленью. Наконец впереди замаячило нечто громадных РАзмеров и темное. Темное даже для здешней глубины. К сему времени Русы уже вдоль и поперек осмотрели очами дно, но так ничего и не обнаружили. «Вот элементаль!» –– С досадой подумал Халиф. –– «Это же просто-напросто затонувший коРАбль... Погоди-ка...». Рус присмотрелся внимательнее к темневшему на дне пятну. Теперь он понял, что это не остов затонувшего судна, а нечто иное. Тоже заметили Ихтиандр и Миа. Не сговариваясь, Русы устремились вперед.
Приблизившись, узрели они что сие нечто есть сплетенье огромное гигантских корней. Подобно бабушкином клубку, корни сии многослойно наслаивавшихся друг на друга, словно стая анаконд оголодавших, что теперь набросились на добычу. Многие корни сплетались в косы, иные треснули под общей тяжестью и места трещин заполонили отростки, что по моложе, и так далее, далее, бесконечное крючковато-витиеватое множество корней. «Во имя Богов! Да что здесь твориться?..» –– Подумал Халиф и то же мгновение почувствовал вибрирующий зуд у виска и смутное ощущение чего-то знакомого, будто бы дежавю. «Может это и есть оно? Надо ближе подплыть».
Ихтиандр и Миа словно прочли мысли его и всей четвертушкой напРАвились Русы к центру корневого кублища. Подплыв вплотную, узрели они тонкие лучи златого свечения, исходящего от центРА причудливого наслоения. Вокруг корневищ, почитай обезумив, метались рыбные стаи и рыбы те, несмотря на нахождение их под водой выглядели иссушенными, словно чья-то воля удерживала их тут и сосала с них соки. Халиф подплыл к центру и попытался РАстолкать рыб, но те набросилась на него и стали кусать. На счастье избРАнного кружились здесь лишь тРАвоядные рыбы и удары их клювов урона серьезного не наносили. Использовав медичок рук, Русам удалось отогнать рыб на мгновенье, и отогнав их Халиф с остальными ужаснулись увиденному. Пред ними, в центре гигантского корневища лежал, бледный, как смерть, с истерзанным телом, четвертушкометровый мужчина, лик коего РАспух и позеленел, а члены были изорваны проросшими сквозь них корнями. «Велес?!.» –– С изумлением помыслил Халиф и в тот же миг очи многостРАдального Бога едва зримо открылись. В голове Русов зазвучал слабый, словно задушенный голос:
«–– С-С-Святобой, ты?
–– Я... Ты, ты как здесь?!
–– О, Великий РОД, о прости мня, дурня, я так виновен!..
–– Что? О чем ты? Что произошло?
–– Ведать не ведаю, было все, как в тумане... Наваждение, пелена... Это все элементали, их рук это дело!
–– Да что случилось?!
–– Святобой, это я, это я бросил вас в это время частями. Клянусь, не по воле своей! Элементаль меня дернул!
–– Что?.. Но зачем?
–– Злоба, гордыня, униженное самолюбие. Пир, вы смеялись... О-ох, я так виновен!
–– Все-все, успокойся! Как помочь тебе, бРАт?
–– Помочь? О, мне уже ничем не поможешь. Я пытался, но корни... Корни проросли слишком глубоко...
–– Это корни?
–– Да! Проклятые ящеры! Не ведомо где, но им удалось завладеть кореньем Мирового Вяза! Они извРАтили его и стали подсаживать РАзным РАстениям... Их корни, стволы, ветви – все модифицировано. Теперь они всецело, от листвы до коры пор подчинены воле поганых ящеров и мыслят лишь об целковом – уничтожении Русов! Ящеры РАзвезли саженцы по всему континенту. Корни их оплели, прошли насквозь земную твердь и сошлись замком здесь, в том месте, где РОДомерзкий февраль бросил меня после взрыва в Ирии... Их так много, я чувствую их. Чувствую каждое дерево, каждый корешок, каждый листик. Их злоба сводит меня с ума... Лишь моя жизнь и воля еще удерживает их, но когда силы оставят меня... Америка перестанет существовать...
–– Что, как?!» –– В головах Русов пронеслась мысль Мии, коя, как и Ихтиандр испугалась за будущее РОДных ее сердцу СВАР. Из уст ее вырвалось несколько пузырьков и целковая из рыбок, им привлеченная, подплыла к ней и укусила ее за пупок, оторвав бусинку пирсинга. «Вс-ай!».
«–– Когда деревьев будет достаточно, их общая масса накренит материк на бок, перевернув его сушей вниз. Миллионы, десятички миллионов Русов погибнут! Их и их жилища РАздавит, а немногие выжившие утонут в воде!
–– О боже!
–– Неужто ничего нельзя сделать?!
–– Я не знаю, не ведаю. Все, что мне остается...
–– Все, что тебе остается, это быть здесь и держаться! Мы найдем способ и очень скоро вернемся за тобой, ясно?
–– Д-да... Хорошо... Я постаРАюсь. Перун, Даждьбог здесь?
–– Да, мы с ними соединились.
–– Тогда поРАзмыслите вместе, включите смекалку славянскую, иначе... Погибнем мы все. Вы, они, я, мой сын...
–– Твой сын?!» –– Теперь пузырьки пускал уже Халиф.
«–– Да. Его зовут Алекс, он должен быть в этом времени... Вы, часом, не встречали его?
–– Н-не-ет» –– Потянул Халиф, стаРАясь казаться максимально спокойным, дабы не тРАвмировать ментальное здРАвие Велеса еще сильней, но даже сквозь толщу воды видна была на лике избРАнного неловкая игРА мышц.
«–– Что ж, боле нет времени, уплывайте скорее! Близится время проверки, еще минута и сюда прибудут мои пленители. Я уже чую их!».
В этот момент над головами Русов промелькнули тени хвостатые и поняли они, что ящеры близко. Со сжавшимся сердцем покинули Халиф, Ихтиандр и Миа бедного Бога, сокрывшись во тьме днища морского, а через четвертушку секунд к Велесу подплыла полушка ящеров.
–– Бл-бл, что, пл-пл, в-пл-ал-п-пл-вс-с-се с-с-сидишь, боже? –– Ехидно забулькал целковый из них. Полушный оскалился, глядя за тем, как пузырьки воздуха, исходя из пасти его, РАзрезаются о ряды вострых зубов. –– Куда пфл рыбу дел? Буль-буль. Опять пл-пл-п-пл-пыталс-с-ся на с-с-свободу пл-пл-пл выбратьс-с-ся? Впрочем, пл-пл-п-пл не важно. Он на мес-с-сте?
–– П-пл-пл. На мес-с-сте.
–– С-с-с нас-с-с-пл-пл довольно, идем.
–– Пл-пл-пл, с-с-сейчас-с-с. –– Ответил полушный, схватив целковую из ютившихся подле Бога рыб. –– Жрать так охота, пл-п-пл.
Свернув рыбке шею, ящер сжал ее в ладони и вместе с полушным стал всплывать на поверхность. А подле пирса уже лихоРАдочно обтиРАлись Русы. УбРАв ласты и очки обРАтно в сумки, они наскоро оделись и поспешили к выходу. В головах их роились, слоились, словно зримые до того корни, мыслей десятички-косячки, но при сем не было ни целковой дельной и цельной. «Корни, Алекс, поганые ящеры...».
–– Эй вы, с-с-стоять! Вы кто?! –– Вдруг услышали Русы позади себя. –– Вы трое! Я к вам обращаюс-с-сь!
«Дерьмо!». Русы ускорили шаг и свернули за угол, побежав быстро-быстро. Досужий ящер погнался за ними, свистя на бегу. Вспотев, Русы мигом промчали территорию порта насквозь. За невысоким забором находился люк (пусть и не тот, из коего они вышли, но все РАвно то был спуск в американо-славянские катакомбы), но поганый ящер от них не отставал. Видимо то был редкий хвостатый, кой чуРАлся подиков. Русам же тревоги нужно было избежать, должно было им отвлечь, затуманить взор ирода. Иначе вся опеРАция могла насмарку пойти. Но как это сделать? Необходима была задействовать смекалку славянскую...
Зоркий ящер ликующе выпорхнул из-за угла, внутренне приготовившись проявить свою властность. Он был уверен, что поймал нарушителей, злостных воров или того хуже, но, к жестокому своему РАзочарованию он узрел лишь старую, как мир, историю Хуана и Марии. Четвертушка Русов стояла друг на против друга, яростно жестикулируя и выпячивая глаза и губы.
–– ... Она отказала мне, сказала, что любит тебя! Думает, что любит тебя!!
–– Да она не может любить меня!!
–– ДА Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ-Я!!
«Тьфу! Черт бы побрал этих штатс-с-ских!».
–– А ну пшли вон отс-с-седова! И чтобы я вас-с-с больше здес-с-сь не видел!
Русы стушевались для вида и пошли вон, понурив головы. Они беспроблемно добРАлись до люка и спустились вниз. Уже совсем скоро четвертушка вернулась в убежище.
А в это же время ящеры из роты охРАны поднялись наверх и, стоя на набережной, выбивали воду из ушных РАковин. Целковый из них поднес рыбу к пасти и откусил кусок, начав с аппетитом жевать.
–– Фу-у! Ты хоть бы пожарил, чес-с-стное с-с-слово.
–– Да ладно тебе, и так с-с-сойде... Кх-кх!.. Что это? –– Удивленно произнес супостат, услышав, как на зубах что-то хрустнуло. Сплюнув в ладонь, он стал РАзгребать пальцем изжеванную рыбью плоть. Через мгновение из кучки чешуи и слюней на солнце блеснуло круглое нечто. Полушный ящер подошел и поглядел на ладонь с тем же недоумением. В молчании прошел десятичок секунд. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут летящей походкой к ним подошел тот самый ирод, кой гнался за четвертушкою Русов. Бегло глянув через их плечи, он остановился как вкопанный и со злостью ударил стРАжников по затылкам.
–– Идиоты, че вс-с-стали?! Боевая готовнос-с-сть! –– ЗаоРАл он во все горло.
Под вопль его на брусчатке тихо запрыгала бусинка пирсинга, от удаРА скатившаяся с ящерской лапы...
***
Заспанные матросы лениво зевали, скаля пасти за борт и почесывая измятые в боках рубахи. Только что вернувшись с суши, они сидели на еще не погруженных ящиках и бочках с порохом, попинывая свернутые змейкой канаты, болтали ногами и откровенно завидовали тем, кому в увольнение только сегодня. Четвертушка из них РАсположилась на ящиках и бочонке аккуРАт возле окончания носа и начала фальшборта. Будучи вялыми, словно сонные мухи, они все же не спускали подозрительных взоров с капитанской каюты. Тяжко, знаете ли, опохмеляться, когда в любой момент может выйти кэп и задать взбучку. А уж как умел задавать ее Нельсон – о том по всей Британии бРОДила молва!
Чуть левее РАздался шум и пРОДолжительный плеск – это блевал молодой перепивший юнга, в перерывах между приступами убежденно доказывающий стоявшему рядом боцману, что его фонтанирование – результат морской болезни. Сидевшие на ящиках моряки смерили полушку (обоих) веселым взглядом и РАзвернулись.
–– А я тебе говорю, тогда, при Сент-Винсете, надо было бизань травить. –– Произнес рыжеволосый Джереми – рослый моряк с маслянистой боРОДой, черным густым пятном перетекавшей в ворот рубашки. В мозолистой ладони он держал мутно-зеленую бутыль крепчайшего кубинского рома, голубые глаза его впились в лицо целкового из собутыльников.
–– Да когда ж тут травить, когда ее на хер оборвало? Меня чуть самого не пришибло!
–– Да-а... Черт бы побрал этого Хосе де Кордобу... К Дэйви Джонсу... Будем!
–– Будем!
Искоса глянув на капитанскую дверь, матросы звякнулись зелеными бутылками.
–– А вот ты говоришь, –– произнес полушный матрос – широкоплечий, с вздернутым, как его РОДители, носом и испещренным морщинами ликом ящер Мальфарес, подняв бутылку и смотря сквозь мутное стекло на просвет. –– мол, от китового жира лучше вс-с-стает?
–– Ага. Прямо как якорная цепь, когда ее сбрасываешь на три сотни футов, во! –– Мигель, курчавый черноволосый матрос, РОДом с берегов Корсики, откуда его предки бежал после Революции во ФРАнко-России, согнул локоть и несколько РАз стукнул в изгиб кулаком, показав жест, известный всем Русам, с каждым ударом чуть-чуть приподнимаясь на носках. Присев, он спросил у Мальфареса: –– А тебе зачем?
–– Да так, незачем... Нет, ты не подумай, мне-то не надо. Так, друг прос-с-сто с-с-спрашивал.
Мигель и Джереми усмехнулись.
–– Ну да, ну да... Будем!
–– Будем!
Опять стук бутылок. Мутное стекло пустило полушку солнечных зайчиков.
–– О-о-о, хорошо. Ну, –– Джереми посуровел лицом. –– теперь давайте за тех, кого нет с нами. За ушедших к морскому дьяволу.
–– Будем. –– Тихо проговорил Мальфарес. –– Не чокаяс-с-сь.
На сих словах моряки еще чуть-чуть осушили бутылки.
–– А че там наш капитан?
–– Да заперся, бестия. К нему час назад ящер завалился какой-то и с тех самых пор он безвылазно сидит у себя. Люк сказал, что б в бар не мылились – у них там тревога какая-то.
–– Maledetti, s-s-so tali porchi!  Вот будь я...
–– Что, черти, бухаете, а?! –– Громовой голос ГоРАцио РАздался позади четвертушки спин. Позвоночники полушки из них в ту же секунду похолодели. Если бы Нельсон прямо сейчас появился бы перед их лицами, то и тогда не напугал бы он матросов сильнее. От неожиданности Мигель и Мальфарес, казалось, на глазах протрезвели, и лишь старый волк Джереми отметил про себя: «Вот черт, опять вокруг пальца обвел... И как он это делает?».
–– Чего молчим, языки проглотили? Мигель, тебя давно петлей не стегали, да? Ну так мы это дело поправим. –– Произнес Нельсон, не без удовольствия отмечая, как спина молодого Мигеля сотрясается от каждого его слова. Глянув им за спины, он увидел согнувшегося в четвертушку погибели юнгу. –– Так, а с этим что?
Юнга обернулся к адмиРАлу и, приложив ладонь к волосам, путанно произнес:
–– Я говорю, и-ик! А он – ни в какую. Я ему... ик! И тут четверо, все трое как вы. Я говорю, да наш капита-а-ан, а они мне... и-и-к! Вот и-и, и я ему о том и толкую... –– Юнга выпучил глаза и икнул в кулак. –– А, а, а это (он указал большим пальцем за борт), так оно так и было, когда я пришел.
ГоРАцио перевел взгляд с юнги на Джереми. Теперь даже тому сделалось нехорошо.
–– М-мы...
–– Кто мы, кто мы-то, ты один здесь сидишь! –– Оборвал его Нельсон. Джереми глянул по сторонам: его собутыльников и след простыл. АдмиРАл подошел к матросу и хлопнул его по плечу. Голос его смягчился. –– Всыпать бы им, да иди, свищи ветРА в море. Ты сколько со мной, десятый год почитай?
–– Так точно. –– Подтвердил Джереми.
–– Славно. Ваше счастье, лодыри! –– Поднял голос Нельсон, обРАщаясь к спрятавшимся у трюма матросам –– Объявлена боевая готовность. Кончайте с талями, задраить люки! Свистать всех наверх, Моби Дик вас дери! И найдите моего старпома!
Обернувшись к Джереми, адмиРАл произнес:
–– Нас ждет работенка!
По его голосу старый волк понял, что на сушу сегодня никто не сойдет.
***
–– И так, что мы имеем?
Произнес шериф, обведя взглядом присутствующих. Все без исключения Русы и Боги собРАлись за столом в центре комнаты и сидели с выРАжением кРАйнего напряжения. Халиф восседал у угла слева. Сидючи в пол-оборота, он упер пРАвый локоть в крышку стола и сидел так, поддерживая подбоРОДок. Перун и Даждьбог стояли друг напротив друга, уперевши ладони в стол и оглядывая собРАвшихся из-под бровей. Тусклые молнии, нет-нет, да и проскакивали в боРОДе Перуна. Ихтиандр сидел, положив голову на плечо хмурого СальватоРА, и они по очереди попивали чай из целковой кружки. ПРАвый угол занял уставший Алекс. Узнав о внезапном отцовстве, Рус не ведал, что делать с сей информацией и сидел молча, то погружаясь в мысли свои, то со вздохом из них выныривая. Миа тоже была вся на нервах. Она то садилась на коленки к Алексу, то вставала и уходила скромно стоять у него за спиной. Книги, бумаги и прочая хрень со стола были убРАны и только пепельница, до кРАев полнившаяся окурками и крошевом стояла близ Ленгви.
–– Значит... –– Шериф вздохнул и закурил новую сигарету. –– Ящеры оплели континент... некиеми корнями, какого-то... Я так правильно понял, убер-дупер древа?
–– Не какого-то там, а Мирового Вяза! –– Произнес Перун.
––Хорошо, Мирового Вяза. И значит они хотят с их помощью перевернуть континент, а некий Велес удерживает их от этого ценой своей жизни?
–– Да.
–– А если он в какой-то момент не сможет держать...
–– Человеческие жертвы, кошки живут с собаками, массовая истерия.
Прогноз Перуна прозвучал удручающе.
–– Нда, плюсов, конечно, мало.
–– Стоп-стоп-стоп, погодите-ка! –– Воскликнул Даждьбог и его хмурый взор стал проясняться. –– До меня только сейчас: а как Велес, пусть он и Бог, может так долго сопротивляться силе самого Древа? Если все так, как Халиф РАссказал, его б уже давно РАсплющило...
–– А ведь точно... –– Задумчиво протянул Перун. –– Его бы давно уже РАзорвало б... Может... Он ошибся?
–– Какая РАзница? Я видел эти корни. Миа и Ихтиандр тоже. Там их столько... Да и вообще. Ящеры есть? Есть. Злодейский заговор? Тоже на месте. Чего вам надо еще?
–– Ну знаю...
–– Тут непонятно. Алекс вон тоже "развитый", но его же вроде никто не модифицировал. –– Произнес Ихтиандр, пожав плечами.
–– Ага. –– Подтвердил Рус. –– Я, правда, не помню о себе ни черта, и понятия не имею о том, как "развился" и как оно вообще работает.
Все собРАвшиеся перевели взгляды на СальватоРА.
–– Нет, это точно не я. Такую куртку я бы запомнил.
На сем Русы и Боги замолчали надолго: в мысли свои погрузились они, однако мозговой штурм славянский не удавался.
–– Так, ладно. С этим потом разберемся. Что мы имеем? Не знаю как, но ящерам стало известно, что вы были у Велеса. Их силы подняты по тревоге. В порту видели бойцов "Б.С.". Теперь туда незамеченным хер подберешься. Мои люди видели, как несколько пушек сняли с кораблей и разместили у адмиралтейства. У них есть все: револьверы, ружья, корабли и даже конная дивизия. Этими командует некто Джон Бэзил Турчин. Не знаю, кто это. Говорят, какой-то русский.
–– До чего дожили, Рус из России на службе у ящеров! –– Зароптали единогласно Даждьбог и Перун.
–– Жалобами делу не поможешь. Что будим делать? –– Спросил Сальватор.
–– Ну, самое важное здесь – это освободить Велеса. Что? –– Перун поднял бровь на удивившегося Халифа. –– Да, я смеялся над ним. Но он мой бРАт, и он вмазался по самые гланды. К тому же, я думаю, если освободить его, деревьям не за что будет больше держаться, и они либо просто повыскакивают из земли, либо погибнут. А даже если и нет, то с его помощью спРАвиться с ними все РАвно будет легче.
–– Звучит как план.
–– Как набросок плана. Чтобы освободить его, к нему, для начала, надо приблизиться. Как мы пройдем сквозь ощетинившийся порт?
Ленгви прикусил сигаретку и пустил облако дыма себе под челку.
–– Я не стратег, но было время, мы как-то всыпали маори у разлива Миссури. Они три дня потом откатывались вдоль всего левого берега... Тогда мы атаковали их с двух сторон. Можем попробовать также?
–– Хз. Нас мало. Хотя, если типа мы зайдем с целковой стороны, а Алекс с другой...
–– Нет, я не совсем то имею в виду. Вы –– Шериф указал на Даждьбога и Мию. ––наведаетесь на мыс Код. Адмирал Гингли мой старый приятель. Я напишу к нему, а вы там, на месте, объясните ему ситуацию... Он не дурак, встанет на нашу сторону! Если что – покажи ему силу Божественную. Когда дело выгорит, идите с эскадрой к побережью Нью-Йорка. Пара залпов, внезапность и покончили с Нельсоном. В это время на порт нападем мы...
–– Звучит так себе... Хотя, а когда у нас был план лучше? –– Сказал Даждьбог и обРАтился к Халифу. –– Что думаешь?
–– Я солидарен. Алекс?
–– Я за.
–– Держи. –– Произнес шериф, протягивая Даждьбогу мешочек с патронами и обрез ружья. –– Лупара. Славная вещь. Если вдруг что – не подведет.
–– Хорошо, спасибо.
–– Мы прорвемся в порт, а дальше что? –– Спросил Ихтиандр.
–– Спроси че попроще. –– Сказал шериф и тут же хлопнул по крышке стола. –– Придумал! Разделимся. Пока мы будим отвлекать ящеров, вы с Халифом в хаосе нырнете под воду и освободите Велеса.
–– Хорошо, финальный вопрос: как?
–– Не зна... А он... Тротиловый взрыв выдержать может?
Перун и Даждьбог переглянулись.
–– Ну, его ж Сальватор не обкалывал, так что думаю да. Ты ж не обкалывал?
–– Нет.
–– Так, стоп, погодите! Взрыв под водой?!
–– Ага.
–– Но это невозможно!
Шериф улыбнулся всеми зубами.
–– Есть тут один... Человек. Это легенда, даже больше... Виртуоз взрывного дела. Если РОДились вы под счастливой звездой, возможно он соизволит обучить вас.
–– Хм... И как зовут этого "виртуоза"?
–– Его не зовут, он сам приходит.
***
Час спустя гафельная шхуна отошла от крохотного дока, спрятанного в полутоРА десятичках миль от нью-йоркского порта и напРАвилась в сторону мыса Код, унося на борту Даждьбога и Мию. Предусмотрительно спрятав власы под шляпку и перемотав лицо серой тканью, девушка любовалась водой, стоя у бакборта. Лишь капитан знал, что этот пассажир – женщина. Даждьбог же стоял подле штурвала и мысленно пытался связаться с Велесом, но толи ему не хватало сил, толи же силы не хватало бРАту, однако наладить контакт так и не вышло.
А между тем, надо всем этим творилось то, что глазам слишком занятых уловить было трудно, глазам же пРАздных не под силу вовсе: выцветало небо. Голубой цвет начинал незаметно становился бледнее, словно бы мимикрируя под облака. Спустя годы сие изменение стало бы отчасти заметно, да и то лишь отшельникам, но Русы и Боги отшельниками не были. Норов их – огонь, глаза – буря и стРАсть, и жизнь для них шла своим чередом как на Земле, так и в Ирии, в коем, напрягая чело, ходили Боги и думали думу. И лишь целковые знали о выцветании неба. Те, кто приложил к тому свою поганую руку. Элементали презренные.
–– Что там с армадами? –– Спросил Февраль.
–– Все славно. Противный и Вредный уже приступили к выращиванию Чездных рыцарей. Наилучшие же из ящеров нами также похищены и их гены уже скрещиваются с эмбрионами Чездных. Получаются омерзительнейшие гомункулусы, так бы и съел.
–– Да. Чувствуешь их намере;ния?
–– Дэ-э. –– Чесотка оскалил гнилые зубы. –– Хотят выступить против нас в скорости. Жалкие боги... Что, примем бой?
–– Коне-е-ечно, как мы всегда это делаем.
Теперь уж улыбка появилась на губах полушки элементалей.
–– Склепайте калечные порталы и затаитесь.
–– Сделаем. Куда отправить их?
–– Туда, где победы им точно не видать, как своих ушей. К нашим любимцам.
***
В то время, как зло свои интриги плело, на мысе Код Миа с Даждьбогом готовы были рвать на себе волосы. По прибытии они сошли на берег и немедленно РАсспросили целковых попавшихся матросов о том, где они могут сыскать адмиРАла. Узнав, что Гингли проживает в хижине, что в квартале от дока, полушка (парочка) туда устремилась, однако на месте их ждало РАзочарование. Скрипнув засовами, у порога путников встретил повесивший нос уорнет Майкл, кой объявил им, что четвертушку часов назад адмиРАл Гингли в спешном порядке отбыл в Нью-Йорк, передав руководство кодской эскадрой вице-адмиРАлу Френсису Бенджамину Кису. Услышав имя сие, Миа поблекла, как по осени улицы, а еще чрез секунду из двери комнаты, служившей вице-адмиРАлу кабинетом, появился сам Кис. Выслушав Русов вице-адмиРАл прополушировал (пРОДублировал) слова Майкла и, в свою голову сРАзу добавил, что с любой просьбой, кою путники желали бы передать Гингли, они могут сейчас же обРАтиться к нему и устремил на них любопытствующий взгляд.
Миа не знала, что и ответить. Даждьбог же с прищуром посмотрел на Киса. С целковой стороны Бог чувствовал, что Мии этот Рус неприятен, однако не мог он мыслей ее прочитать из-за четвертушка-клятой прививки. Будь он во всей силе, он бы узнал, что Миа слышала о запланированной им «ликвидации угрозы» и что теперь металась она, полагая, что Гингли отпРАвлен в отсавку. С другой стороны, вице-адмиРАл выглядел вполне пристойно и каких-либо веских причин не доверять ему у Даждьбога не было. К тому же его эскадРА нужна была им в любом случае. РАссудив так, Бог уже открыл было рот, дабы поведать Кису о стРАшном ящерском заговоре, когда на пороге хижины послышались спешные шаги. Мгновенье спустя в дверь постучали.
–– Майкл, будь добр, открой, пожалуйста, дверь.
Уорнет кивнул и напРАвился к двери. Затворы вновь скрипнули и на пороге возник матрос, запыхавшийся до элементальчиков.
–– Винсент, ты чего здесь? Что-то случилось?
–– Х-х! Вице-адмирал (Даждьбог заметил, что этом слове Киса слегка передернуло)... Фу-у, адмирал Гингли, он... Мертв!
–– Что?! –– Целковреенно вырвалось у Мии и Майкла.
–– Что?! Как?! Как могло это случиться?! Я ведь сам видел, как он преспокойно взошел на корабль! –– Воскликнул Кис, всплеснув руками.
–– Барнс случайно обнаружил его тело, когда ходил в бар на восточную сторону мыса. Нашему бедному адмиралу прострелили голову!
–– Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей. –– Залепетал Френсис, хватаясь за волосы. –– И кто ж так смо-ог?..
Секунду он напряженно (или делая вид, что напряженно) думал, после его поднял на Даждьбога пылающий взор.
–– Я знаю, в чем дело! Это бунт, бунт на корабле! Ну конечно, я сам лично слышал, как этот верзила Генри о чем-то шептался с тремя матросами, когда Джозеф взбирался по трапу. Смотрели они на него ой как не добро! Наверное, вся команда была в курсе! Отплыли подальше, в море грохнули и за борт. Скоты! Хорошо еще, что тело не унесло в море. Винсент! Живо позови доктора, пусть осмотрит тело. –– И, обРАщаясь к Мие и Даждьбогу, как бы про себя произнес: –– В таком деле нужна консультация профессионала.
–– Есть, вице-адмирал. –– Винсент взял под козырек, хотя и был без шляпы и выскочил из хижины, прихватив с собою и Майкла. Кис подавленно уселся на стул, словно стремясь поглубже втереться в него плечами. Помолчав секунд медичок, он произнес очень путанно:
–– Вот не задача. Я ведь знавал пару подобных случаев, но, чтобы Гингли!.. Не поверите, он был мне как брат, мы. –– Вице-адмиРАл вздохнул и стал переводить взгляд то на пол, то на ножи стола, то себе на руки. –– И как у них поднялись только руки? Его все так любили... Впрочем, (здесь взгляд его стал суров, а в голосе появились железные нотки) эти крысы мне за это ответят! Я их, я с них три шкуры спущу... Но... Прошу простить мою резкость...
Даждьбог и Миа РАссеяно кивнули. Узнав о смерти адмиРАла Гингли, они, и без того обескуРАженные целквичной (первичной) новостью об его отъезде, теперь окончательно опечалились. Глядя на то, как близко к сердцу гибель друга воспринял Френсис, Миа даже подумала: «А я еще так нехорошо о нем отзывалась!».
–– В любом случае –– прервал молчание Кис. –– теперь он вам уже не помощник. Что там за новость, о которой вы хотели ему сообщить?
–– А-а? Ах, да нет, это не срочно. –– Нерешительно произнес Даждьбог. Он еще не был до конца уверен в том, можно ли доверять Френсису.
–– Ну-у, раз дело не срочное, тогда, с вашего позволения мы поговорим о нем с утра, а сегодня... Сегодня надо придать тело кэпа земле. Э-эх! Вообще, по-хорошему, надо бы выйти в открытое море и похоронить его там, но... У меня приказ – строго-настрого не выпускать корабли с мыса.
–– И вы не сделаете поблажки даже для старого друга?
–– Да. –– Сказал, как отрезал Кис. Впрочем, он тут же добавил: –– Вам есть, где жить?
–– А-а? Д-да-а-а. –– Солгал Даждьбог, коего едва уловимые стРАнности в настроении Киса заставили напрячься.
–– Хорошо. Тогда, сделаете мне одолжение – пойдете к доктору вместе со мной?
–– Конечно. –– Вымолвил Бог. Миа согласно кивнула. В ее глазах Кис теперь выглядел человеком несчастным и очень подавленным. К сему портрету в ее голове примешивалось еще и досада на то, насколько неспРАведливо она о нем думала. Даждьбог же молчал. Он подключал смекалку славянскую.
Молчаливою четвертушкой (трио) они вышли из хижины и напРАвились к берегу. Все в том же молчании, РАзмышляя каждый о своем, они прошли осьмушки домиков, обошли орешник и, пройдя по сделанному из известно чего и палок хлипенькому мосту-дуге через ручей сточной ямы, вышли к скалистому восточному берегу. Здесь, среди больших валунов и отшлифованных прибоями камушков вокруг тела Гингли уже столпились небольшая толпа, встав подле него полукругом. Под тихое перешептывание матросов плескалось море, черневшее в закатном свете.
–– Так, мужики, разойдись. –– Негромко скомандовал Кис. Моряки, поснимав бескозырки, РАсступились в стороны. Увидев Гингли, Френсис изменился в лице и громко выдохнул: –– Ах!
Миа закрыла лицо руками. Пред ними лежал адмиРАл американского флота Джозеф Гингли, старина Гингли, как промеж себя звали его матросы. ПрекРАсный служака, кремень, семьянин. Голова его была прострелена, обРАмленные морской зеленью черные с проседью волосы лежали на уже побелевшем, как полушконедельный синяк лице. Черный кожаный плащ на нем был перекошен и застегнут частично.
–– Нда-а... –– Произнес кто-то вслух.
–– Э-эх, отец родной, кто ж тебя?
В эту минуту подоспел доктор. Скуластый, лысый старик лет шестидесяти, в наспех надетом френче он подошел к толпе матросов, аккуРАтно протиснулся сквозь них, кивком поздоровался с вице-адмиРАлом и встал на колено у тела Гингли. Нехотя глянув на тело, он достал из кармана кРАсно-белый платок и пользуясь им заместо перчатки, повернул набок голову Гингли. Сплюнув под ноги и сРАзу поднявшись, эскулап похлопал себя по коленкам и глянув на Киса в полушный РАз, быстро затаРАторил:
–– Ну, мне все ясно. Убийство, никаких сомнений. Наверняка матросня взбунтовалась, черт бы их драл. Всадили пулю в висок, тело шмыг за борт и все, «брасопь реи»! Одно могу сказать точно – смерть наступила мгновенно. Чисто сработано...
–– Ясно. Вы двое! Отнесите адмирала в морг и пусть его подготовят к погребению. Зайдете ко мне? –– Спросил Кис Даждьбога. –– Посидим, поговорим об усопшем.
–– Да, хорошо. –– Машинально произнес Бог. –– Зайду только в цел... В одно местечко.
–– Куда же?
–– В магазин. Сами понимаете – такое дело. –– Даждьбог кивнул на уносимого матросами Гингли и хлопнул себя полушкой пальцев по шее.
–– А-а-а, понимаю. –– Закивал Кис и тотчас потеряв интерес к Богу, обратился к доктору: –– Шерман, будьте любезны, зайдите ко мне.
–– Хорошо. –– Отвечал тот.
Они РАзошлись. Проводив моряков задумчивым взглядом, Даждьбог неспешно пошел вдоль берега. Миа потерянно волочилась за ним.
–– Что нам теперь делать?
–– Не знаю... Как-то все это... Путанно. Шериф говорил, Гингли – человек-золото. Ни целкового выговоРА за службу, любимец матросов и тут вдруг... Такое. Да и какой-то слишком уж быстрый осмотр, как полагаешь?
–– Не знаю. Ты думаешь, Кису нельзя довериться?
–– Хм... Не знаю. –– Произнес Бог. «Халиф, Алекс и прочие сейчас поте лица готовятся к штурму порта. Они на нас надеются...». –– Знаешь, что?
–– Что?
–– Пойдем-ка, местных поспРАшиваем. Может у них где ни будь здесь еще целковый доктор имеется? Глядишь, он согласиться полушно осмотреть Гингли.
***
Задержавшись допоздна на РАботе, Дана Мерсер торопливо возвРАщалась домой. Солнце давно уже прикатилось к закату, а тут еще, как на зло сегодня в Волости пРАздновали день фонарщика, в следствии чего последние последнее о чем думали, так это об исполнении своих профессиональных обязанностей, что в свою голову вело к тому, что аллеи и перекрестки ее квартала с наступлением сумерек были слепы и мРАчны. Пройдя по улице, коя сегодня как-то особенно давила на Дану своими остроконечными крышами, девушка дошла до перекрестка, начало которого скупо горело целковым-единственным окном. Зайдя в блеклое озеро тепла и света, Дана остановилась и задумчиво поглядела по сторонам. Дорогу слева, имевшую к ее подъезду лишь самое косвенное отношение, стервецы-фонарщики уже посетили, и она горела теперь, словно скаутское кострище. Лежавшая же прямо улица, ведшая к дому максимально коротко, по классике жанРА была чернее черепушки Дарта ВейдеРА. Лишь в отдалении, точно на другом конце рукава, угадывался какой-то слабый просвет.
Перемявшись с ноги на ногу, Дана всмотрелась во тьму еще РАз и, убедив саму себя в том, что улица «Франклина» сегодня, как и всегда пуста, безопасна и коротка, а преступников на ней отРОДясь не водилось и уже тем более они не могли завестись там именно сегодня, да и вообще думать о таком также глупо, как пугаться, к примеру, подкроватного монстРА, шагнула во мРАк. Пройдя несколько метров и РАстиРАя замерзшие локти, девушка увидела впереди силуэт. Он был высокий, длинный и тонкий. Дана сглотнула, однако назад решила не повоРАчивать и все же сделала еще полушку шагов. Отсюда она смогла РАссмотреть поРАзивший ее предмет – это был неРАбочий фонарный столб. «Фу-у-ух! Напугал меня, дурень! Вот надо было тебе потухнуть именно сего... А-ай!». От внезапного хруста, Дана остановилась, словно укушенная. Холодок пробежал по ее шее, не в меру обострившийся слух начал улавливать всевозможные звуки и в каждом из них девушке чудился тихий скрип половиц, нервно пищащих глубоко под кроватью. Полушку мгновений Дана провела без движения. Звук более не повторялся. Осмелев, она сделала еще целковый шаг...
Опять тот же хруст! Дана остановилась. На этот РАз, пРАвда, звук не показался ей таким стРАшным, как в целковый. Более того, она даже смогла определить, откуда он доносился – хруст шел из-под ног. Присев, девушка аккуРАтно пошарила по асфальту ладонью и подняла к глазам нечто гладкое и с острыми ребРАми. Взглядом ягненка, смотрящего на хорошо наточенный топор, она осмотрела кусочек стекла. «Стекло? Откуда здесь...». Вздрогнув, Дана выпрямилась и глянула вверх. В темноте нельзя было РАзличить точно, однако девушка дала бы десять десятичков к целковому, что голова фонаря была РАзбита. Выпрямившись, она быстрым шагом поспешила домой, попеременно крутя головой напРАво, налево и обоРАчиваясь. Спустя серебрячок шагов и целковую полупустую урну ей почудилось, будто зловещая тень скользнула у далекой стены. Дана ускорила шаг, прижав руки к бешено молотившему сердцу. Еще шаг спустя девушка услышала знакомый хруст и оттого голенища ее похолодели. Сорвавшись на бег, позабыв о приличиях, Дана побежала на свет, стуча каблуками, как стучат по клавиатуре хакеры в фильмах, но жуткий, РАзмеренный смех за спиной не оставил ей шанса. Спустя мгновение сильная ручища схватила ее за локоть и увлекла к себе. Девушка вскрикнула и тотчас оказалась прижата спиной к холодной стене. Напротив нее стоял высокий, крепко сложенный ящер, с чешуей, цвета помеси салата и кофе и взором апельсинов, пылающих в жерле камина.
–– А-а-а-отпустите меня... –– Еле выдавила она, задыхаясь от стРАха. Каблуки ее сами соскочили с ног.
–– Дана Мерс-с-сер?
–– О-откуда вы меня знаете?..
***
Русы РАботали в поте лица. Пройдя знакомым маршрутом, они перебРАлись за гоРОД, к все также покинутому примостовому РАнчо и там стали готовиться к штурму, упРАжняясь в стрельбе. Даже Алекс, бывший пРАктически неуязвимым в теории, ринулся оттачивать свое мастерство, так как РАзведчики докладывали о стягивании в порт большого числа бойцов "Б.С.", РАзмещавшихся в здании адмиРАлтейства. Поскольку таинственный «виртуоз», долженствующий прийти сам, не показывал носа, шериф решил обойтись своими силами. Задействовав все связи сопротивления, он вызвал на РАнчо лучших специалистов взрывного, огнестрельного и криминального дела, дабы вместе они, хотя бы попытались придумать план подводного взрыва. Был среди этих крепких, рукастых мужчин с проплешинами, полушипсами и прокуренным кашлем невесть как затесавшийся молодой консультант нью-йоркской библиотеки. Халиф сРАзу же обРАтил внимание на него. Невысокий лоб, давящие на глаза брови, зачесанные назад волосы и усы, аля «дай обниму» были представлен избРАнному как целковый из лучших специалистов в области общей криминалистики. На вопрос, как "обычный читака" едва за полушку десятичков (едва за двадцать) может хоть что-то знать о криминалистике, Д. Х. Чейз, а именно так парень представился Русу, ответил, что он обладает богатой фантазией.
–– Я, конечно, не Глантир с Сириусом^*, но, временами, тоже распутываю запутанные дела.
Халиф лишь задумчиво покивал. Имена легендарных сыщиков ему не о чем не говорили – сказывалось безгРАмотное и непутевое прошлое, когда он еще не был избРАнным РОДа.
Судьба же Велеса решалась в пылу жарких дебатов. Русам ясно как день, что предложение взять пилу, да и начать пилить корневой клубок под водой, есть предложение несостоятельное. Множество идей было высказано, поля бычков не РАз и не полушку засыпали днище пепельницы, но нужного плана выРАботать так и не удалось...
Казалось бы, в тупике были Русы. Флотилия Гингли, наверняка уже в пути, ибо Даждьбог и Миа, без сомнения, выполнили возложенную на них задачу, а они здесь прохлаждаются, не могучи решить всем скопом целковой делемы, но в момент отчаяния, в момент, когда даже смекалка славянская дала сбой, в кРАсную дверь РАнчо настойчиво постучали.
Халиф открыл дверь. На пороге убежища Русов стоял высокий, кРАсивый Рус, в сером плаще. Суровый взгляд профессионала, блестящая лысина. То был виртуоз, приходящий сам. Вид его потряс Халифа – чувствовалась в нем мужицкая сила. Истинным Русом был он и с порога то всем стало ясно. Виртуоз молча прошел в глубь комнатушки, положив на стол полушку кожаных сумок. Вокруг него столпились все Русы.
–– Кого учить мне? –– Спросил гость голосом, не подРАзумевавшим отсутствия учеников. Халиф и Ихтиндр подошли к нему. ИзбРАнный протянул ему руку.
–– Нас. Я – Халиф, это – Ихтиандр.
–– Я знаю, избРАнный. Ильич. –– Представился Рус слегка картавя и пожамкав их руки. Однако не все Русы сРАзу признали бомбиста великого – целковый из приглашенных ученых уважительно осведомился у него:
–– Кх-кх, уважаемый. А у вас опыт минно-взрывного дела-то есть?
Ильич улыбнулся и хитро; ответил:
–– Коне-е-ечно. Я ведь столько бонбачек под Россиюшку заложил.
Халиф смутился. Он, кажется, начал кое-что сообРАжать.
–– Погодите?! Но вы же...
–– Да-а-а.
–– Н-но, как же вы можете быть... В этом времени?.. Вы же...
–– Эх, молодой человек, ты что, с Луны свалился? Послушай Российские телеканалы! Там мысль ясна – я без устали подкладываю бонбы под Россиюшку еще с мезозоя! –– Улыбнулся Ильич. На сие Халифу отвечать было нечего и вместе с Ихтиандром стали внимать они урокам Ильича. Тот все РАстолковал им довольно быстро и в тот же день ушел в закат. Так, во всеоружии стали ожидать Русы прибытия эскадры адмиРАла Гингли.
***
Бакалавр медицины, человек с богатым и насыщенным прошлым, от которого, к слову, он недавно бежал, известный на мысе Код под произносимым шепотом словосочетанием "мужчина с Ямайки" был немало удивлен, когда поздним вечером в его лачугу ввалились высокий мужчина и восточного вида женщина и, перебивая друг друга, стали требовать Руса пойти за ними. Черноглазый мужчина было РАзволновался, но, узнав из их путанного РАссказа, что речь не идет о том инциденте и что они – не люди Моргана, он успокоился и, попРАвив полы ночного костюма, попросил стРАнную полушку объясняться спокойнее. Выдохнув, слово взял мужчина, представившийся Русу Джимом.
–– Питер. –– В свою голову представился хозяин лачуги и пожал руку четвертушкометрового Руса.
–– Мы в курсе. Нам о вас РАссказали матросы.
–– Матросы? Хм, как странно...
–– Да, матросы. И вот почему...
Далее Даждьбог пересказал Питеру историю загадочной гибели Гингли и подозрительно быстрого осмотРА его тела доктором Шерманом. Узнав о смерти адмиРАла, Рус стРАшно опечалился, однако после минутной РАстерянности смог взять себя в руки.
–– Вот поэтому-то мы и здесь. –– Подытожил Даждьбог. –– Нам кРАйне важно удостовериться, не лукавит ли доктор. Несколько моряков, которых мы спросили, сказали нам, что в прошлом вы были лекарем?
–– Да, был. Когда-то...
–– В таком случае вы должны пойти с нами!..
–– Сейчас? Ну-у, я даже не знаю... Уже темно. Разве это дело не может подождать до завтра?
–– Вы не понимаете! Будущее СВАР в огромной опас... –– Взглянув за спину доктоРА Даждьбог осекся. Позади него, прислонившись плечом к отштукатуренной стенке стояла женщина, одета в вечерний туалет. В мягком свете крохотной переносной лампы, удерживаемой ее худою рукой, видны были блестевшие испугом коричневые очи. Побелевшее лицо ее обРАмляли густые карие волосы.
–– Питер, Питер кто это? Чего им нужно?
–– Этих людей интересуют мои профессиональные навыки, дорогая. –– Ответил доктор, но, видя как девушку перекосило, поспешно добавил. –– Медицинские навыки.
Та, слегка успокоившись, выдохнула.
–– А, фу-у-ух!.. А до утра это подождать не может? Зачем приходить так поздно и тревожить приличного человека в ночи? Мой муж...
–– Дорогая, успокойся...
–– Ну уж нет, не успокоюсь! Выметайтесь из моего дома и катитесь ко всем чертям! Хватит с него, уже напомогался!
–– Ну все, все, Арабелла, успокойся. –– Нежно зашептал доктор, подойдя к ней и приобнимая ее стан.
–– Не хочу! –– Совсем по-детски произнесла она. –– Не уходи! Я ведь знаю тебя, опять вляпаешься в какую ни будь историю!
–– Вы нам нужны, сэр. –– С мольбой произнесла Миа. Рус посмотрел на нее, потом на Даждьбога.
–– Ну что ж... Идемте.
–– Спасибо, сэр!
–– Да-да, сейчас, только инструменты возьму. Постойте здесь.
Он отстРАнил жену и пошел в глубь домика. Девушка проводила его печальным взглядом, затем подошла к входной двери и закрыла ее. Даждьбог и Миа пожали плечами.
–– Он выйдет. –– Уверенно сказал Даждьбог. За дверью послышался напряженной полушколог (диалог), однако РАзобРАть смысла слов было невозможно и Миа с Богом отвернулись от двери. Даждьбог напряг невеликую силу и включил очи ночные, смотря по сторонам. Домик доктоРА ПитеРА РАсполагался на отдалении от береговых жилищ, на скалистой вершине, у старой ивы. Лишенный забоРА, но имевший невысокое каменное огРАждение на заднем дворе, он выглядел приютом отшельника, бежавшего от шумной жизни, дабы, сидя в кресле тихо доживать свои дни, глядя на море да РАстя детишек...   
Наконец дверь отворилась. Питер, одетый в скромную домотканую куртку, РАбочие штаны и рубаху, цвета этих стРАниц, предстал перед ними с небольшой сумкой. АРАбелла встала в дверном проеме.
–– Уже через минуту буду дома. –– Успокаивающе произнес Рус, обернувшийся к ней. Поцеловав ее в лоб, он, с Даждьбогом и Мией напРАвился к моргу.
Спустившись вниз со скалы, они прошли по заросшей тРАвой дороге, уже успевшей вспотеть росой и пошли вдоль домов. Над их головами всходили целковые звезды. Их было меньше, чем в дни до этого и сияли они довольно тускло – воры-элементали орудовали вовсю. РОД по неизвестной причине слабел, и они, чувствуя свою безнаказанность, хватали звезды и, обжигая длани, относили их Февралю. Могучие Стрибог и Хорс, Белобог и Чернобог боролись с ними и отблески ударов Божественной стали РАзносились по небу светом сине-зеленым и звезд содроганием, но где было осьмушке Богов поспеть за всеми вРАгами сРАзу? Глядя на небо, приуныл Даждьбог...
А между тем, пройдя постройки, пристройки, полушку амбаров и хлев, дошла группа Русов до здания морга. На их счастье тело еще не успели предать земле – похороны адмиРАла отложили до утРА. Сунув под нос безгРАмотным охРАнникам записку от Ленгви, где в пРАвом нижнем углу стояла печать с государственным гербом, да еще и подпись, Даждьбог заверил их, что они здесь по РАспоряжению самого Киса и, урегулировав на том вопрос, Русы прошли в моровую камеру. Тело Гингли сыскалось довольно быстро. По требованию ПитеРА санитар принес им здоровенный фонарь и, РАзместив его на гРАнитном полу, доктор приступил к осмотру тела. Осмотр был кРАйне дотошен: достав из сумки ножницы, Рус вспорол рукава и пуговицы сорочки, в кою в морге одели тело Джозефа Гингли, обнажив бледно-синюю грудь убиенного и повертел его голову. Во лбу Руса зияла дыРА, из коей просматривался отчасти уже начавшие чернеть остатки мозга; глаза трупа заплыли и помутнели; волосы походили на заостренную железную проволоку.
Доктор обошел стол, оглядел тело, оттянул в сторону большие пальцы на ногах, нажал на синяк под ключицей.
–– Хм... На первый взгляд – убийство, как убийство, ничего странного. Конечно, это могли быть и матросы, вот только...
–– Что?
–– Присмотритесь внимательнее. Во-первых, края раны почти не обожжены, хотя стреляли в упор, из кремниевого пистолета. Уж поверьте мне, я их перевидал предостаточно. Во-вторых, взгляните на шею. Видите? Возле ушей какие-то малые борозды.
Миа и Бог пригляделись. Возле ушей и пРАвда виднелись малые кРАсные борозды.
–– Хм, и пРАвда. Что это может быть?
–– Не знаю... Стоп! А давайте-ка перевернем его. Джим, помогите мне.
Даждьбог подошел и, вместе с Русом они перевернули труп на живот. После того, как сорочка была окончательно стянута, на спине убиенного обнаружились гигантские борозды от когтей.
–– Ах, Господь милосердный! Это же ящеры!
–– Похоже на то... Но как это возможно?

–– Я вас еще раз спрашиваю, как, как это возможно?! Как вы могли допустить, чтоб его проклятое тело добралось до берега?! –– В припадке злобы Кис рвал и метал, подскоками двигаясь возле стола. Полушка ящеров, находившаяся по ту сторону, вжав головы в шеи, мысленно воздавала хвальбы провидению за то, что этот стол сейчас РАзделял их. –– А-а?!
–– Ну так ведь мы унес-с-сли его в море...
–– И что?! Вы разве не могли расчленить его?! Не могли притопить, припрятать получше? В конце концов, неужто так сложно было сожрать его?! У-у-у! Благо хотя бы эти тупые приезжие ни о чем не... А, кстати, где они?
Ящеры недоумиваючи переглянулись. Вице-адмиРАл смерил их пылающим взором, но лишь на мгновение. Как будто эти остолопы могли что-то знать! Машинально махнув рукой и уцепившись пальцами за подбоРОДок, Кис отогнал от себя навязчивые мысли, целковая стРАшнее другой, вырисовавшиеся на миг в его вообРАжением и стал лихоРАдочно РАссуждать. Всегда и во всем ценивший порядок, Френсис теперь лишь косвенно злился на подчиненных, так как в том, что они не РАзделались с телом, отчасти была и его вина – он ведь не сказал этим дебилам, чего конкретно сотворить с трупом. Из-за сих мыслей у него никак не выходило сосредоточиться на главном деле. «Так, давай еще раз. Держать эскадру тут, есть. Разложить ее, лишить боеготовности. Почти готово. И почему они не могли расчленить его?.. Так, нет-нет-нет-нет-нет, это не то... М-м-м, ну как можно подойти к этому так бездарно?!. Нет, не-ет, Кис, держи себя в руках, слышишь?!».
–– Гос-с-сподин вице-адмирал. –– Максимально не вовремя обРАтился к нему целковый из ящеров. –– Так что нам делать?
––? Что делать? Что делать?!. Точно!.. Идите в морг! Избавьтесь от тела! Разорвите его на части, сожрите, делайте, что хотите, но, чтоб к утру его не было! И позовите ко мне доктора Шермана...
–– Я здесь. –– Подал голос док, все это время, сидевший возле окна на кресле-качалке. Кис так увлекся, что вовсе забыл о нем.
–– А, да? Вы же... Так, вы что здесь забыли?! Вон отсюда! –– Рявкнул Френсис на ящеров и когда те поспешно скрылись за дверью, вновь обРАтился к доктору. –– Вы же состряпали заключение?
–– Уже давно.
–– Могу взглянуть?
–– Извольте. –– Лепила протянул адмиРАлу согнутую в полушку бумажку.
–– Так-так-так. Смерть наступила в результате огнестрельного ранения, на-на-на-на, так, это понятно, данная рана оказалась смертельной, ага, еще бы она была не смертельной, так, по моему мнению, в смерти любимого всеми нами адмирала, гибель которого стала громовым ударом для всех нас, отлично, отлично!, всех нас, виновна команда «Демократического вестника». Возможно, имел место бунт..., угу. Превосходно, доктор! Вы превзошли самого себя.
–– За то мне и платят. –– Улыбнулся тот. –– Я...
Стук в дверь прервал его. «Кто бы это мог быть?» –– Подумал Кис и с напряжением подошел к двери. Открыв ее, вице-адмиРАл принял от неизвестного ему ящеРА увесистую коробку и белый конверт.
–– Благодарственное письмо для Френсиса Киса. –– Произнес ящер, после чего скрылся в ночи.
Положив коробку на стол, Рус нервно вскрыл ее, ожидая подвоха, но в следующую секунду РАдостный вопль вырвался из его груди.
–– Ну наконец-то! –– Воскликнул он, достав из недр посылки адмиРАльские погоны. Доктор поздРАвил его и бывший вице-адмиРАл вспорол с мундиРА предыдущие знаки отличия, наскоро приделав к нему новенькие погоны. Если бы в ту секунду отпущенный Кисом уорнет все же находился б при нем, то он немало бы удивился, узрев на американском адмиРАле погоны английского флота.
***
Утром следующего дня четвертушка Русов пробРАлась к преддверию порта и, воссев на целковой из полушки водонапорных башен, стала взиРАть на местоположение вРАжеских сил, сосредоточия их для себя отмечая. То были Ихитандр, Алекс, Халиф.
 –– Дерьмо, жопа! –– Выругался Ихтиандр, передавая Халифу подзорную трубу. Тот с удивлением поглядел на Руса. Тот все время знакомства их вел себя очень скромно и услышать от него такое... Видно нечто не доброе творилось в порту. –– Они ставят мачты.
–– Да, я тоже вижу. –– Произнес избРАнный, переняв трубу. –– Хм... Нда-м, все прямо так, как ты описал.
–– Парни, а вам не кажется, что на соседней башне мелькают тени?
––? Где?
–– Да вон там, на крыше.
Ихтианр перенял у Халифа трубку и глянул в ту сторону, куда указал Алекс. ИзбРАнный же посмотрел обычным взглядом.
–– Да не-е-е, тебе кажется. –– Пожал плечами Халиф.
–– Да, я тоже ничего не заметил.
–– Ну... Ладно.
Халиф вновь забРАл у ИхтиандРА трубу и стал водить ею по периметру порта. Забор, много ящиков, снова забор, сломанная телега, кирпичное здание, унылый ящер, грязю-у-у-ука... Увидев последнюю избРАнного аж подкосило. Отчего-то в нем вновь загорелось желание залезть в нее с головой и основательно извазюкаться. «Да что за фигня?!» –– С РАздРАжением подумал Рус и перевел трубку дальше. «Так, а это еще кто?.. Стоп, Саня?!».

«Американские казаки» – дивизия прославленная, скажу я вам! Кто-то зовет их и их генеРАла сбРОДом и мусором, но во времена гРАжданской война для Джорджа Вашингтона они были сокровищем. Их военная слава с визгом поверженных противников бежала впереди них, заставляя еще несокрушенных вРАгов трепетать от целкового упоминания этих "безумцев". То были славные войны, настоящие Русы... И тем безотРАднее было летописцу узреть их в этом убогом порту.
Золотничковая (Восьмая) бригада, под командованием бригадного генеРАла Джона Бэйзила Турчина занимала места для обороны. Верные долгу кавалеристы вынуждены были сменить просторные казармы Чаттануга на захламленные гнилой мебелью халупы нью-йоркского порта. Узкие, жавшиеся друг к другу улочки давили на Русов, отсутствие лошадей также отрицательно сказывалось на общем настрое и мотивации, а перспективы неясно когда и неясно за что умереть на возводимых ими же баррикадах сильно били по самолюбию и самосознанию воинов. В следствии сиих факторов среди офицеров и солдат росло недовольство, через полнедели выРАзившееся в преРАзнузданнейшем пьянстве. Средь личного состава слышался ропот.
–– А что наш Турчин, что говорит?
–– Э-эх, братцы! Прогнулся наш генерал! Лег под ящеров! А ведь когда-то мы их бивали!
–– Ага. И ходит теперь, сам не свой.
–– Да-а-а. Да и ты б на его месте ходил бы также.
–– Вот-вот! Приказ, что б его!
–– Еще и муштра эта. Как будто мы стрелять не умеем! Мы им что, гимназистки какие?
–– Ага, институтки.
–– Гы-гы-гы!
–– Нда-а, не тот уже генерал пошел, не тот...
Турчин же стоял сзади солдат и грустно кивал. Он всем сердцем своим РАзделял их недовольство и ежеминутно хотел сообщить своим парням, что они не забыты, что чтиться и слава в сердце его и гром пушек он помнит у опасных высот и что они – истинная надежда сената сейчас, но не мог сказать пока того генеРАл и грудь его щемилась от боли. Как РАз в это время навел избРАнный трубку на кРАйний дом. Под вывешенным знаменем кавалерийским сидели Русы вооруженные, а позади них, на пороге, стоял генеРАл, в гРАжданской кожанке (известное дело – для маскировки) и шляпе черной широкополой. Когда же трубка скользнула от его ног по могучей груди и поднялась к голове, Рус поднял голову и посмотрел точно на Халифа.
–– Невский! –– Вырвалось вдруг из уст Русовых. –– Возможно ли?..
Когда же Саня достал из кармана и закурил коричневую сигару, все также глядя прямиком на Халифа, тот точно уверился, что это он. Многие мысли овладели Халифом, но в сей момент АлександРус, улыбнувшись своей голливудской улыбкой, подмигнул избРАнному. Тогда понял Рус, что внутри порта их ожидают союзники.
***
–– Этот Кис не так прост, как хочет казаться. –– Убежденно произнес Даждьбог, когда они с Мией и доктором вышли из дверей кодского морга. –– Рыльце у него явно в пушку. Документы на тело вы видели – никаких упоминаний порезов, никакого вскрытия. Целко... Одни только общие фРАзы, да скупые бесформенные описания. Такое чувство, будто это умерла какая-то курица, а не адмиРАл! Думаю, следует навестить этого фРАнта и хорошенько с ним потолковать.
–– Возможно вы и правы, Джим... Но, в любом случае, это уже не мое дело. Мне надо спешить, меня жена ждет.
–– Погоди, Питер. Тебя ведь многие знают здесь, да? Ты многим помог. Пойдем с нами. Случись чего, твое свидетельство будет дорого стоить.
–– Ну даже не знаю... Я ведь должен...
–– Там ненадолго. –– Пропищала Миа.
–– Ну-у-у... Хорошо. –– Нехотя уступил Рус.
Выйдя из морга, они вернулись к хижине Киса, однако там их уведомили, что сегодня адмиРАл уже не принимает и посоветовали вернуться завтРА.
–– Адмирал... –– Задумчиво произнес док. –– Он же вроде вице-адмирал...
–– Ага-а-а. –– Протянул Даждьбог и глаза его начали РАсширяться. –– А знаете, что... Мне кажется, нам срочно нужно вернуться к моргу.
–– Зачем?
–– К моргу, живо! –– Вместо ответа воскликнул Даждьбог и со всех ног побежал обРАтно. Миа и док непонимающе переглянулись.
–– Джим!
Но Джим не останавливаясь бежал снова к моргу. Его уставшие спутникам подкатили глаза и метнулись за ним. Стремглав домчав до моровой избы, они пулей ворвались внутрь и снова сунув охРАнникам письмо от Ленгви, помчались к телу Гингли. Даждьбог с ноги выбил дверь и влетел вихрем внутрь. Застигнутая вРАсплох полушка ящеров взвизгнула от неожиданности. Целковый из них всплеснул руками и на пол пала отсеченная голова Гингли – они пытались РАсчленить тело. По полу была РАзлита кровь.
–– Руки на стол, ублюдки зеленокожие! –– ЗаоРАл Бог, моментально выхватив из-за пазухи лупару. –– Че это вы тут затеяли?!
–– Старичок, ты... –– Начал было юлить целковый ящер, в то время, как полушный стал бок ложно почесывать, на деле желая достать револьвер.
–– Даже не думай, я... –– Прервал его Даждьбог, но в эту секунду в комнату забежали Миа и Питер. Девушка поскользнулась на крови и с криком упала. Бог дернулся было к ней, но потом глянул на ящеров. Те уже успели достать стволы.
Громче грома Перунова грянули выстрелы. Джадьбог успел открыть рот, дабы не повредить уши, но вот слуху остальных сильно досталось. Под крик оглушенного Питер на пол пролилась уже горячая кровь, над ухом Даждьбога взорвалась гРАнитная крошка. Целковый из ящеров пал на спину, хватаясь за простреле;нное брюхо, полушный же, с РАзвороченной грудью рухнул на колени, мертвецки вцепившись в рукоять револьвеРА, но выстрелить ему было не суждено – ударная волна от РАздавшихся залпов слилась воцелквино и, отрезанировав от гРАнитных стен так сильно ударила его по ушным дыРАм (кои, как известно, куда меньше людских канальцев ушных), что, пробежав по ним, она сжалась и сконцентрировалась и напор сей был настолько мощен, что в ту же секунду его голова взорвалась. Верхняя челюсть, РАзбросав во все стороны зубы, подлетела кверху, шмякнулась о потолок и упало обРАтно, аккуРАт на челюсть нижнюю. Миа и Питер стонали на полу, держась за звенящие уши.
Даждьбог немедленно открыл дверь, давая пороховым газам возможность выйти. РАненный ящер пускал ноздрями зеленые пузыри на полу. Подняв Руса и девушку, Бог набросился на зеленокожего, схватив того за горло.
–– Говори, сensored, кто вас подослал?!
–– П-п-пошел ты, сensored. –– Прохрипел ящер, обильно сплевывая.
–– Отвечай, гнида! –– С сим криком Даждьбог сунул в РАну ящеру РАскаленные стволы двустволки.
–– Р-р-ра-а-а! –– Проскрежетал тот зубами и, ежась от боли, произнес, с ненавистью глядя на Даждьбога: –– А-а-адмир... а-а-ад...
Сзади РАздался звук скорых шагов по мРАморному полу. Ящер испустил дух.
–– Стоять! –– ЗаоРАли ворвавшиеся в помещение охРАнники, переводя стволы с Русов на Бога. –– Срань господня!.. Да по вам плачет электрический стул!
Бог, Миа и Питер переглянулись.
***
–– Встать, руки за голову. –– Приказал целковый из полушки охРАнников.
–– Это... Это не то, чем кажется. Мы не виновны!
–– Ага! Бабке своей расскажешь. Не удивлюсь, если это вы, сensored, адмирала и грохнули. –– Выпалил полушный охРАнник. Сие предположение было абсолютно беспочвенным и сказано было на адреналине, однако Даждьбог уцепился за него.
–– Да погоди ты! –– Сказал он, послушно опустив руки за голову и забросив лупару в дальний угол. –– Как бы мы могли это сделать, если мы приехали после того, как он был уже мертв?
–– А... А мне по чем знать?
–– Да и с чего нам знать, что его убили позже? Мне вот кажется, что это были вы. А вы теперь пытаетесь нас запутать. Что, думали, мы настолько глупы? –– Злобно затаРАторил полушный. –– И вообще, неважно! Над эти еще покорпит следствие. Встаем!
–– Да-к ведь у нас доказательства есть!
–– Значит так! Я не собираюсь...
–– Да погоди ты! –– Перебил его целковый охРАнник, тот, что был по моложе. –– Какие ваши доказательства?
–– Ирвинг, ты же не думаешь...
–– Единственное, о чем я не думаю, так это о том, что адмирала убили наши! У меня кузен служит на «вестнике». Сколько помню себя, он все время хорошо отзывался о Гингли!.. –– Тут Рус присмотрелся к доктору. –– Мистер Питер? Вы тоже здесь?
–– Да-а. –– Кивнул доктор.
–– Ты его знаешь?
–– Конечно! Он лечил мою тетушку. И не только мою.
Чуть осмелевший Питер скромно махнул ладошкой.
–– А-а-а... Так это у вас я врачевался в то году?
–– Мистер Бартоломью? Поясница!
–– Да, точно он... Гм! Так что здесь произошло, вы можете объяснить? –– Спросил все еще остававшийся подозрительным Бартоломью.
–– Эти двое –– Бог кивнул в сторону ящеров. –– пытались избавиться от тела Гингли.
–– Н-но за чем им это? Они ведь, как и вы, от Киса.
–– А? Ах да... –– Даждьбог вспомнил собственную брехню. –– Мы-ы... Мы не от Киса.
–– А от кого?
–– Это неважно, важно другое! Посмотрите на тело несчастного Гингли! –– С сими словами Бог медленно встал и, подойдя к трупу адмиРАла, перевернул его на спину. Поднеся к телу опрокинутый иродами светильник, охРАнники узрели, что почти вся спина Руса была исцаРАпана. Явственно было как день, что такие порезы могли оставить лишь когтистые ящеры.
–– А ведь на «Демократическом вестнике» зеленых не-е-ет... –– Протянул молодой охРАнник, медленно убиРАя пистолет в кобуру.
–– То-то. Я спросил у вот этого –– Даждьбог указал на труп целкового из ящеров. ––, кто их послал. Он произнес лишь одно слово: «адмиРАл». Как думаешь, есть ему смысл вРАть перед смертью?
ОхРАнники умолкли.
–– Но ведь Кис знал Ленгви столько лет... –– Произнес молодой. Бартоломью же уже принял горькую пРАвду.
–– Что будем делать?
–– Надо его допросить. Идем, навестим Киса.
ОхРАнники молча кивнули. Слегка шатаясь, Русы покинули морг.
–– Питер, ты... Ты, наверное, можешь идти. Мне уже все понятно, дальше мы сами. ВозвРАщайся к жене.
–– Я иду с вами. –– Твердо произнес док. –– Ленгви как-то помог мне... Ты даже не представляешь, насколько. Я ему должен... Хотя бы отомстить.
Больше Даждьбог к нему не приставал. Возросшей компанией напРАвились они к Кису. По пути, со словами: «–– Жвачку будешь?», Ирвинг предложил Богу древесный клей. Даждьбог кивну.
–– Джим.
–– Ирвинг.
–– Бартоломью.
Подойдя к двери адмиРАльского домика, Русы постучались. Удивленный доктор Шерман, полусонно спросил, чуть открыв дверь:
–– Что такое?
–– Откройте, это подарки от «ЭльдоРАдо»!
В следующую секунду дуло лупары уперлось доктору под губу.
–– Ч-ч-ч. –– Предостерег Даждьбог удивленного Руса. –– АдмиРАл где?
–– Только-только легли-с...
–– Угу. В стороночку. –– Сказал Бог и, двинув руку впРАво, отвел дулом доктоРА в сторону. В комнату вошли остальные Русы. Услыхав возню в прихожей, из комнаты по соседству выглянул Кис.
–– Шерман, чего там? –– Полупьяно и заспано вопросил он, высунув лик из-за шторы и тотчас получил в него рукоятью обреза. Упав на жопу, он обнаружил себя под прицелом четвертушки стволов и десятичка горящих глаз.
–– Так-так-так, Френсис Бенджамин. Или мне лучше называть вас «адмиРАл»? –– Произнес Даждьбог. –– За что ты убил Гингли, с-с-сученок?! Не вздумай мне вРАть, ты мне еще ответишь за Велеса!
Не дожидаясь ответа, Бог согнул руку в локте и ударил Киса рукояткою в челюсть. Глухой удар. Глаза Киса дрогнули, взор поплыл, смазавшись слезами и кровью. Он протрезвел в мгновение ока. В его лживых насквозь глазах теперь жгли РАдужку злоба и оскорбленное самолюбие. Внутри заскребло чувство, чуждое истинным Русам, перенятое Кисом от ящеров: желание выпутаться, извернуться, солгать и потом изловить этого сensored сына, стянуть с него кожу, повесить!..
–– Будешь молчать?
Подсевший рядом Бартоломью стал возить по лицу адмиРАла светильником и как тени, бегающие сзади по стенам, бегали глаза адмиРАла, отРАжая напряженную РАботу ума. Впрочем, выпутаться ему было не суждено – свет, в купе с тщеславием выдали его с потрохами.
–– А-а. –– Потянул Ирвинг, глядя на его освещенные плечи. –– Адмира-а-ал. Ах ты ж краснопузая сensored!
Удар под дых. Кис сгорбился и закашлялся. Согнувшись, он посмотрел на искаженные злобой лица охРАнников, на тщедушно трясущегося в углу Шермана и на изменившуюся в лице Мию. Тут он смутно все понял и похолодел.
***
–– Понятно. –– Прервал адмиРАла и доктоРА Даждьбог. Переместив жвачку из целкового угла рта в другой, Бог произнес: –– Что ж, с вами все ясно. Ирвинг, Бартоломью, выведите этого (он кивнул на Шермана) во двор.
–– В-в-в во двор? –– Заикаясь просипел избитый доктор. –– З-з-за чем?
–– А сам-то как думаешь? Кончать тебя будем.
–– М-м-мужики, вы чего, а? Н-н-не надо!
–– Заткнись. –– Оборвал его Питер. –– На святого человека руку подняли, скунсы!
–– Д-д, да я ни при чем...
Не слушая его лепетаний, охРАнники подняли доктоРА и, взяв под руки повели во двор.
–– Пошли, гнида.
–– Нет, не-ет! –– Хрипло завопил тот, отчаянно упиРАясь и стремясь уцепиться за дверные проемы. Питер, видя сие, пошел помогать охРАне вывести коллегу. Миа закрыла руками лицо. Оно было бледным и не выРАжало ничего, кроме тотального РАзочарования. Даждьбог вышел следом, ведя под прицелом и адмиРАла. На Шермана было стРАшно смотреть: как только ноги его пересекли порог дома, они словно налились ватой, плечи стали посекундно вздРАгивать, словно бы них что-то давило. Кис же держался куда бодрее. Сер лицом, молчалив. Он, видно, уже приготовился к смерти.
–– Последние слова?
–– Не надо-о-о! –– Завыл лепила. К сему моменту он уже полностью потерял достоинство и, пав на колени, ползал у ног охРАны, тихо скуля.
–– Встаньте, Шерман, имейте мужество. –– Властно произнес Кис.
–– Да что б ты сдо-о-о-ох!
Даждьбог наставил на него обрез и в ту же секунду грянул выстрел. Доктору перебило шею, он захрипел, заскреб руками, вонзив ногти в рукава державших его охРАнников. Те РАзжали ладони, и он пал на землю. Видевшая казнь из окна Миа спешно отвернулась. Все замолчали.
Грустный Питер подошел к Даждьбогу.
–– Что теперь будете делать, Джим?
–– Не знаю. –– Тихо произнес тот. –– Этого отдадим под суд, а дальше... Нам нужен был Гингли... Теперь все насмарку. Я... Я не знаю, что буду делать. Похоже... А-а! –– Бог обессиленно махнул рукой.
Глядя на то, как Кису вяжут руки, Питер тихо спросил:
–– Зачем вам нужен был Ленгви?
–– Да, понимаешь... Этого так не объяснишь...
–– А ты попробуй.
Даждьбог улыбнулся самой кислой улыбкой и, отведя ПитеРА в сторону, РАссказал ему все. Тот долго молчал, выслушав Бога.
–– Что ж, в таком случае... Я вам помогу.
–– Ты-ы?
–– Да, я. –– Спокойно произнес доктор. –– Утром идем на Нью-Йорк.
***
На нью-йоркский порт лег очередной удушливый вечер. Еще целковый день тяжелой подготовки подошел к концу, Халиф, Алекс и Ихтиандр привычно спустились в подземелье. Все те же коридоры все также вывели их к все тому же РАнчо. Его окутанный чернотою фасад, все также горел огоньком в целковом окошке. Примерно в десятичок с полушкой (двенадцать) Русы легли спать. Все было, как и всегда...
В час ночи все почивавшие в РАнчо подскочили, как по будильнику – земная дрожь по сбРАсывала их с покрывал. Тряска, как при землетрясении охватила землю, заставив деревянные стены дрожать, а крышу подпрыгивать. Через мгновение все улеглось. Когда же Русы решили, что сие был просто толчок, в пятах горным эхом отозвался невеликий зуд, затем зудом тем стало сводить их скулы, в скорости же послышался треск подземных каменей. Затем, со скрежетом стали крошиться ходы под землей и водопроводные трубы.
Поняв, что ходы подземельные в любую секунду могут обвалиться и тогда великие РАсстояния встанут меж Нью-Йорком и ими, Русы все вместе спустились в колодец, взявши с собою припасы для бою и, обгоняя земли РАзрушение, устремились к гоРОДу.
Они бежали и плиты бетонные осыпались вниз с потолка, пол кренился и стоном оглашал подземелье, под углом стал подниматься уровень всей поверхности. Не спавшие толком, но адреналином подстегнутые, Русы преодолели РАсстоянье до порта в считанные минуты и пулей выскочили на поверхность. Поверхность же слегка приподнялась, буквально на дециметр, однако знак сей означал лишь целковое: скоро им некого будет некого. «Неужто Велес не выдержал?!» –– В отчаянии подумал Халиф и иные думали также и даже Перун, переживая, вздыхал.
Тогда решено было начать атаку с утРА, пусть и не дожидаясь поддержки флота.
***
Матросы команд кодской эскадры с немым вопросом окружили Даждьбога. Обещавший помочь доктор ушел домой час назад и с тех пор так и не появился. Оставшийся без ПитеРА, Бог вынужден был общаться с командой целковый на целковый. Ирвинг и Бартоломью молча стояли подле него, готовые, в случае надобности подтвердить слова Джима. Связанный Кис сидел у завалинки еще полушку часов назад бывшей его хижины и безучастно взиРАл на собРАвшихся моряков.
–– Так это правда? Кис предал нас и убил адмирала?! –– Выкрикнул целковый из них, высокий, с загаром медного цвета и боРОДой, цвета соли. Голубые глаза его смотрели на Даждьбога с тревогой, а на Киса с яростью.
–– Он предал вас. –– Отвечал Бог.
–– Пруфы! –– РАздалось позади.
–– Подойдите сюда, все, кто не верит, гляньте на погоны на его плечах.
Сим призывом ведомые, приблизились к Кису Русы, скучковались подле него да так и ахнули:
–– Английские!
–– Собака!
Кто плюнул Френсису в лицо.
–– На рею, на рею паршивца!
–– Вас загнали специально сюда, –– Даждьбог прервал их кипение. –– чтобы в ваше отсутствие уничтожить Америку!
–– О Боже!
–– Немыслимо!
–– Но как такое возможно, ведь мы все здесь с санкции президента?! Неужто и он предал нас?!
–– Ваш президент ничего не знал, в сенат пробРАлись вРАги!
–– Но что же нам теперь делать?
–– Что делать?! –– Переспросил Даждьбог-Джим. –– Что делать? Сами ответьте мне: вы намерены сидеть здесь, пока клятые заговорщики уничтожают ваши дома?!
–– Не-е-ет!
–– Вы РАзве слабы и не в состоянии удушить змея, кой воспользовался оказанным ему доверием и укусил руку, что кормила его?!
–– Не-е-ет!
–– Ну тогда вы можете поступить также, как я. Не знаю, как вы, но я сейчас буду грузиться на коРАбли, проверю пушки, снаряды и взявши курс на Нью-Йорк пойду и надеру задницу подлецам! Я пришел к вам сюда, чтобы делать две вещи: спасать СВАР и жевать жвачку. Как видите, жвачку я почти дожевал.
Сказавши это, Бог картинным харчком отпРАвил в полет древесный клей под гром РАздавшихся РАдостных выкриков морских Русов.
–– Но кто поведет нас? –– Выкрикнул, после гвалта оваций целковый юнга.
Даждьбог хотел было РАзвести руками, но тут он вздрогнул и хитро; улыбнулся, указав за их спины.
–– Он поведет!
Русы все, как целковый, повернули головы.
–– Да. Я вас поведу. –– Сказал доктор, хотя теперь, в свете восходящего солнца его было не узнать. От скромного островного доктоРА не осталось и следа, на его месте стоял кРАсивый мужчина в шикарном черном костюме, укРАшенном серебром и РАскидистой шляпой с ажурным пером, венчавшей голову. Его большие черные глаза блестели от солнца, игРАвшего в крови ощущений битвы и сознания произведенного на матросов эффекта. Позади него, однако, тотчас же появилась женщина.
–– Стой! Стой, Питер! Ты никуда не поедешь. Питер, ты слышишь меня?! Это слишком опасно! –– Тут она насупилась и остановилась, сжав кулачки и затопав ногами: –– Питер Блад, я к тебе обращаюсь!
–– Капитан Питер Блад! –– Не без гордости попРАвил ее мужчина, обернувшись к ней ликом. –– Арабелла! Ну как ты не поймешь? Судьба нашего нового Отечества зависит от меня.
–– А как же наше старое Отечество?! Ты помнишь, чем оно тебе отплатило?! Ты стал губернатором, у нас был дом, приемы, песни! Там было так хорошо... Но стоило тебе один раз выйти в море! Пойду, поучу молодежь тралить минные заграждения! Ты утопил тот корабль! Объясни мне, Питер, как можно было утопить галеон, да еще и на мелководье?! Если бы тогда за нас не вступился Гингли... Кстати, а где он? Почему он не может повести собственную эскадру?
–– Он мертв. –– Как отрезал, произнес Питер. АРАбелла ахнула, прижав ладони ко рту. Муж подошел к ней и крепко взял за руки. –– Я иду. Точка. –– И уже теплее сказал. –– Ну посмотри на них. Они же как дети. Куда они без меня?
–– А как я без тебя? А наши ребенок?
–– Что? Ты...
–– Да, я беременна! А если ты...
–– Со мной все будет хорошо, обещаю. –– Сказал Блад, ошаРАшенный новостью о скором отцовстве и нежностью, неожиданным жаром бросившейся ему в лоб.
–– Но там же Нельсон! Сам ГоРАцио Нельсон!
–– Кто тебе сказал?! –– Питер Блад смерил команду недобрым взглядом.
–– Не важно кто!
–– Я вернусь. Обещаю.
–– Точно?
–– Да.
АРАбелла ничего не сказала, лишь грустно опустила голову ему на плечо. Постояв с ней минуту и не сказав ни слова, новоиспеченный командор обРАтился к матросам:
–– По кораблям! Идем на Нью-Йорк!.. И этого взять с собой не забудьте. Кис!
–– Что?
–– Суда не будет.
Услышав это, американец лишь со злобой посмотрел на него.
***
Погрузка прошла без нареканий. Когда Русы РАботают с полной отдачей, дело всегда спориться, это каждому ведомо. Они бРАсопили мачты и паруса, как висящие на веревке выстиРАнные простыни, надувались воздухом.
–– А ну ка, стягивай!
–– Дать в право!
–– Парни, навались! Эгей, братцы!
Все трудились, как часы. Канониры прочистили стволы пушек и приготовили ядРА, кто-то носился взад и вперед, поднося шомпола и фитили. Даждьбог упросился к Питеру на орудийную палубу. Тот сильно не возРАжал. Все мысли Блада были поглощены предстоящим сРАжением. Он стоял на капитанском мостике линкоРА «Ангел свободы», словно отлитый из воска, скрестив на груди руки и смотря вдаль. Иногда в его мыслях всплывал обРАз любимой женщины, но он, пусть и с нежностью, отгонял его от себя. Другая же женщина, именем Миа, послушно схоронилась в каюте и не отсвечивала, ибо мускулинные, мужицкие мужики, пусть и со всем уважением, все же непРАвильно бы поняли капитана, взявшего какую-то бабу на борт. Наконец, флотилия Русов вышла из бухты.
Их утонченные носы РАссекали волны целковую за полушной, ветер свистел в парусах, свистел в волосах, волоски на руках напружинились и воспарили, наэлектризованные от РАботы. Не только капитан, но и все Русы приготовились к битве. Слава грядущей победы заставляла трепетать их сердца, а морской воздух ублажал прокуренные легкие. Юнги дРАили палубы. БаРАшки морской пены РАзбегались по доскам, заставляя безусых юнцов забавненько чертыхаться и даже вздернутый на фоке Кис, бешено болтавшийся в петле выглядел победоносно. Он служил напоминанием команде о долге, вРАгам – указателем их исхода.
Рус не знали тогда, что элемента неожиданности они давно лишены. Не знали они, что не спали ящеры, не дремало их зеленое око. Нельсон также отдал приказ выходить в море. А воодушевление на английской эскадре царило не меньшее. Вспотевшие ящеры сбросили за борт рубахи предварительно превРАтив их в лоскуты, исцаРАпав себя от шеи, до пупа, сдиРАя ткань и чешуйки и сопровождая все это обильным клацаньем острых клыков. ГоРАцио Нельсон был сегодня в ударе. Еще с вечеРА он приказал выгладить его паРАдный мундир, сам накРАхмалил парик и рубаху, нацепил на шею лучшую из своих труб и, отдав Турчину последние приказания и наставления, поднялся на борт, выйдя на большую воду под крики портовых чаек.
Подобно нагРАдам на его выпученной груди, блестевших золотом, выгнулись целконарно (одинарно) друг другу паруса коРАблей. И даже лицо носовой фигурки – златого британский льва, всегда унылое, точно обремененное какой-то тоской, сегодня казалось свежим и властным.
Прямо же за их спинами постепенно, почти незаметно, но неумолимо, стал перевоРАчиваться американский континент, перевоРАчивая, за целковое, и приготовившихся к штурму нью-йоркского порта Русов. Всего этого Русы капитана Блада не ведали, но даже если б прознали про то они, то не убоялись бы. Без стРАха в сердцах они шли туда, где зло, ведомое честолюбивым и талантливым командиром готовилось бросить им вызов. Вызов на целковом Американском рубеже.
Часть 3.
Ребром на воду.
***
–– Началось. –– Хмуро молвил Халиф, глядя, как коРАбли покидают нью-йоркскую бухту. –– Нельсон вышел в море.
–– Хм... В таком случае нам не остается ничего, кроме как атаковать. Лучшего шанса судьба нам не предоставит. Действуем, как договаривались. Халиф, Ихтиандр, будьте бдительны – вам придется бежать под пулями.
–– Я бы волновался скорее за пули. –– Шутливо сказал Халиф.
–– Сын, будь аккуратнее.
–– Не волнуйся отец, все будет «оки».
–– Тогда приготовиться. Проверить стволы. Не жалейте пороха.
–– Я готов. –– Произнес Перун, хрустнув кулаками и беря в руки по винчестеру.
Когда же Русы в последний РАз проверяли амуницию перед боем, Алекс бросил в море случайный взгляд и сердце его наполнила РАдость.
–– Эй, поглядите! Видите там, вдали? Это ведь паруса!
–– Точно! –– Сказал Сальватор, смотря в трубу. –– Американские флаги.
–– Гингли!
–– УРА-а-а!

–– Джереми.
–– Да, мой капитан.
–– Обернись назад и скажи мне, с кораблей идет за нами с штирборта?
Морской волк кивнул и, обернувшись, начал быстро считать, загибая пальцы. Сему умению научил его Нельсон, и старый Рус был капитану благодарен за то, хотя и не до конца понимал, зачем ему это знание.
–– Тридцать, мой капитан.
–– Тридцать. –– С наслаждением потянул Нельсон. –– А по бакборту?
Джереми повернулся в другую сторону и стал снова считать. Нельсон не переставал улыбаться.
–– Тридцать, мой капитан.
–– Тридцать... Отличный счет. –– Сказал Нельсон, но видя, что Джереми не хватает ума и вообРАжения, чтобы насладиться сим счетом, резко, с весельем, переменил тему. –– По местам, свиньи! Бить под ватерлинию! Ядра на штирборт!
–– На штирбо-о-орт! –– Полушировал (Дублировал) целковый матрос главному канониру. Тот, в свою очередь, заоРАл на всю орудийную палубу:
–– Заряжай на правый!
С сими совами британская машина войны пришла в движение. Русы и ящеры заметались по палубам. Целковые тащили ядРА, полушные заряжали в пушки пороховые мешки. Суда качало, симафорщики отдавали РАспоряжения следующим позади коРАблям. Обдаваемые морской водой, бурными накатами хлеставшей через фальшборты, матросы вцепились в ванты и полезли на мачты. Горели их глаза, как и мозоли, рыбы, РАспуганные шествием британской эскадры, уносились на глубину и тихими пересудами провожали английские коРАбли, под которыми, казалось, бурлит и стонет сам океан. Вся сущность бриттов восставала тогда в ящеркой мощи и ярости, дабы сокрушить Русов. Но и те не были деланы пальцем.
–– Свистать всех на верх! Вы – к фок-мачте, вы – к грот-мачте! Ставь брамсели и бомбрамсели!
Слыша крики топот ног над головой, вышедший было подышать Джадьбог проверил лупару и метнулся вниз, к пушкам. Нырнув в настежь открытый люк, он, перепрыгивая ступеньки, влетел на орудийный этаж и побежал к Русам, к коим его определили в наполушники (напарники). На бегу перепрыгнув через катящееся ядро, Бог проскочил мимо полушки переставлявших ящик матросов и подскочил к орудию, пристроившись подле лафета.
–– Джим, да?
–– Так точно.
–– Меня зовут Скот, это Барнс, будим знакомы. –– Широкоплечие, скуластые Русы, целковый с рыжей боРОДой, заплетенной в косички и мо;лвящий баритоном, полушный – бритый, с татуировкой в виде якоря на бицухе, протянули ладони славянскому Богу, глядя на него снизу-вверх. –– А ты здоровый... Давай, дуй за порохом!
Даждьбог кивнул и отскочил к левому боку пушки, схватив из бочки многопудовый мешок.
В тоже самое время континент стал крениться еще сильней. Треща фундаментами домов, дыбилась земля. Угол наклона ее стал уже подходить к полушке десятичов гРАдусов. Не находя себе места от напряжения, приготовились Русы к штурму порта.
–– Нельзя больше медлить! Эскадра Нельсона в море, оборона ослаблена. Время нанести удар пришло!
Халиф обвел взглядом собРАвшихся Русов. Каждый из них стоил десятичка десятичков ящеров и за каждого из них Рус отдал бы жизнь.
–– Что ж, тогда в бой! В ата-а-аку! –– Воскликнул избРАнный.
–– Надерем задницы иродам окаянным! –– Громоподобно воскликнул Перун и воинственностью свой напитал души остальных Русов. Халиф и Ихтиандр выхватили пистолеты, Сальватор щелкнул ружьем, руки же Алекса обРАтились когтями и под гром прицелочных выстрелов полушки эскадр, Русы с Перуном ринулись в бой.
Они ворвались в ворота. Снеся их с петель, как цыгане сносят в ломбарды ценности, Русы дыхнули огнем на стоящих на вахте ящеров. Подстреленные, те попадали, как сосульки, с ворот и заскулили, баРАхтаясь в зеленых лужах.
–– Шу-хе-е-э-эр! –– ПрооРАл целовинокий зеленокожий, в сей момент вышедший на крыльцо попарить подик. Выронив зловонную трубку, он выхватил пистолет, но в ту же пламя винчестеРА РАзнесло его голову. Сопливая мозаика окропила дверь, а снующий по портовым улочкам ветер отнес пороховое облако в сторону. Чуть дальше, в домах заслышались нецензурные крики. Битва за судьбу Америки началась.

Также началась она и на море. СокРАтив РАсстояние, флоты СВАР и Британии сходились нос к носу. Мускулы матросов напряглись, как пружины. И Русы, и ящеры на пределе трудились, обливаясь потоками пота. Крики, их полушубли (дубли) РАзносились по палубам, подобно горному эху.
–– Выбирай, выбирай!
–– Давай на два румба!
–– На два румба!
–– На бакборт!
–– Кто ни будь видел компа;с?
–– Заряжай!
–– Прицелочным! Выстрел!
Целковой выстрелила эскадРА Нельсона. Ее флагман, линейный коРАбль «Его величество», взял резко впРАво, блеснув в ярком солнце четвертушкой рядов смертоносных орудий. Мич Эвередин, лучший канонир экипажа ГоРАцио нацелил пушку точно на «Ангела свободы». Меж всплесками волн прогремел взрыв и четвертушко-фунтовое ядро устремилось к цели. Ворвавшись в борт судна, оно перемололо перила, превРАтив их в щепу, и угодило на центр палубы, снеся за целковое и ведро со шваброй. Все сие видел ГоРАцио Нельсон, взиРАя вперед чрез трубу подзорную, и оскал гордости за команду и хвастовства не сходил с его уст. Его РАдовало, что скоро кровь Русов пройлется за Британию. Но не только британцы имели пушки.
Приказав рулевому отойти в лево, Блад крикнул канониРАм, чтобы не подвели. Ничего больше сказано не было. Да и чего еще нужно было бы Русам? Старина Питти, моряк со стажем, кой больше чем у многих век, прильнул щекой к пушке, воззрел на судно вРАга и, настроив, что нужно, поднес огонь к ворсу. Грянул полушный выстрел великого сРАжения, ядро, гоня ветер, устремилось вперед. КоРАбль Нельсона как РАз слегка приподнялся на набежавшей волне. Влетевшее ядро пробило мостик для шлюпок, сбросив целковую из них в море, перебило ванты у основания бизани и, взорвавшись фейерверком зеленой крови, убило случайного ящеРА и плюхнулось за борт. Блад улыбнулся, Нельсон лишь злобно сплюнул.
–– По места-а-ам!
Казавшееся замолкшим до того море ожило с залпами других коРАблей. Все скорей и скорей зазвучали выстрелы. Матросы с палубы оРАли результат канониРАм, те испРАвляли РАсчеты и заряжали вновь. От участившихся залпов, кровь стала закипать в жилах как ящеров, так и Русов, и им казалось даже, что само море кипит.
Горячие волны лизали ощетинившиеся бока коРАблей, остужая пока целковинокие выстрелившие пушки. Облачка дыма уносились в море. Даждьбог наклонился к стволу, опустив голову на лафет и посмотрел на вРАга, насколько это было возможно. Сквозь орудийную лузу он видел шедшие рядом друг с другом суда, и вода между ними металась, вздымаясь пеной.
Капитан Блад отдал целквичные указания и резко оторвал трубу от ока.
–– Право руля!
–– Право руля!

Халиф, Ихтиандр и Алекс ворвали;сь в переулок. Из окон полушноэтажных домов им навстречу целковый за целковым выскакивали поганые ящеры, изрыгая проклятия и поливая свинцом. ПростРАнство кругом Русов напоминало бешенную гиену, облитую бензином и подожженную. Свистели пули, бились горшки и подоконники, стены и пороги домов крошились, а прорывавшиеся несмотря ни на что вперед Русы РАзи насмерть вРАгов. Ящеры падали, взрываясь кровью, но на их место становились другие. Толпы других. Казалось, весь Нью-Йорк кишит ими, как крысами.
–– Уходите вправо! –– Воскликнул Алекс, атаковавший целковым и принимая основной удар на себя. Схватив за хвост очередного ирода, Рус подбросил того кверху и, РАзрубив когтьми пополам, поглотил его.
–– Понял тебя! Ихтиандр, впРАво! Прорываемся!
Русы метнулись напРАво. На их пути возникла полушка ящеров в кожанках. ПРАвый имел подбитый глаз.
–– Жалкие и с-с-слабые ру...
Выстрел Халифа оборвал его попытку в самодовольство. Крошево хари РАзлетелось по стенам, ящер пал наземь, прострелив ногу товарища. Полушный упал, схватившись за колено и чертыхаясь, Халиф пробежал мимо. Бежавший следом Ихтиандр на ходу прикончил зеленокожего, прострелив тому голову даже не отводя на нее глаз. Следом за ним пробежал Алекс, захлюпав кроссовками по зеленой крови. С соседней улицы заходили Перун, шериф и Сальватор. За ними, след в след, бежали бойцы сопротивления.
НевзиРАя на возРАст Ленгви мчался вперед наРАвне с Богом, на ходу сокрушая поганых ящеров и их прислужников. Несколько пуль уже успели РАзорвать его куртку и счесать кожу у виска, но Рус старой закалки не обРАщал на эти жалкие РАны никакого внимания. Сердце ж Перуна, пусть вокруг и гремела славная битва, всякий РАз с болью сжималось, когда на пути его возникал одурманенный ложью ящеров Рус, сРАжавшиеся на стороне РОДомерзкого дела. Бог стаРАлся калечить их, а не убивать, но не всегда сие получалось и победное «Эти ящеры – настоящие малыши!» застыло в горле его и никак не могло к губам пРОДвинуться.
–– Залп! –– ЗаоРАл ящерский офицер, выскочив из двоРА и шатаясь от поднимавшейся и зудящей земли. –– Бегом на выход, живей, живей, живей!
Под сии крики зеленокожие выскочили из четвертушноэтажного дома, что служил им временною казармой и устремились навстречу Русам. В помятой одежде, с заспанными рожами, хвостатые выскакивали из дверей и окон целкового и полушного этажей, иногда ломая ноги, но в огне боя им было не до того. Ревя и стреляя, выскакивали они на перекресток, где их уже теснили когти Алекса и винчестеры Перуна, кои зашли с полушки сторон. Остальные Русы подтянулись следом. Не перезаряжались они – времени не было. Вместо этого Русы выбРАсывали револьверы, когда их баРАбаны пустели и подбиРАли оружие уже убитых вРАгов. От порохового тумана и пыли глаза и Русов, и ящеров стали алыми, будто розы.
–– Далеко еще, Ленгви?! –– Выкрикнул Перун, целковым прорвавшийся за перекресток. Позади него с балкона пал очередной поверженный супостат.
–– Не очень... Твою мать!
Шерифа можно было понять – они выскочили прямиком на дугу штыков. Построившееся в полу-каре кавалеристы стояли в горлышке улицы, ощенившись кремневыми ружьями и блестя сталью. В любой миг могли они открыть огонь и смети свинцом Русов. Позади же них стоял, опустив голову, высокий, широкоплечий, будто Шварценеггер мужчина в черной кожаной куртке и черных штанах, с полушкой пистолетов в руках и сигаретой, торчащей в уголке рта. Он поднял глаза на Ленгви.
–– Сашка! Но как?! Я ведь сам видел...
–– Морг там говно. –– Эпично констатировал Невский. Он было открыл рот, дабы объясниться конкретней, но Перун, не дал ему изгадить столь кРАсочную экспозицию:
–– По фиг, без РАзницы! Нам надо прорваться к набережной!
–– Мои парни и я идем вместе с вами. –– Произнес Невский, как и всегда, на чистейшем английском. С сим подкреплением Русы вновь ринулись в бой. Старик Ленгви и Невский бились бок обок. Им противостояли все пребывавшие ироды, кои с РАзбега бросали в бой.
Ворвавшись в очередной дом, шериф снес тамошнему ящеру бошку. АлександРус же на лету подхватил его пистолет и даже не обоРАчиваясь, прикончил полушного супостата, думавшего отсидеться в шкафу. Все это произошло за полушку секунд.
–– Чисто. –– Сказал Невский. В оригинале звучало это, как «клиэр». Ленгви дал ему подувичкуню (пятюню).
–– Эх, старина, как же я рад тебя видеть!
–– Я тоже рад.
Вместе полушка воинов выскочила из дома на улицу. К тому времени Русы уже преодолели примерно половину пути, когда небо над ними зажглось огнями.
–– Что это?.. Ложи-и-ись!..

Блад отдавал последние РАспоряжения канониРАм и симафорщикам:
–– Бить по ватерлинии! Держать срой! Передайте «Разящему», чтоб ни на румб, ни на кабельтов не сходил с курса!
По палубе вновь замелькали Русы с кРАсной материей. Вставая повыше, они семафорили до боли в руках. Даждьбог сорвал крышку с ящика с ядРАми. Скот и Барнс отодвинул задвижку ствола. В это время на лестнице появился матрос, закричавший главному канониру:
–– Готовьсь!
–– Готовьсь!
–– Джим, давай ядро!
Даждьбог энергично толкнул ядро в пушку. Вооруженный гигантской щеткою-шомполом Скот пропихнул его дальше и после Барнс отпРАвил в след за ним мешок с порохом. Задвинув крышку, Русы приготовили фитиль.
КоРАбли сходились. Русы готовились открыть огонь. Однако волны частенько поднимались к бортам на уровень орудийной палубы, перекрывая обзор канониРАм. То были козни элементалей. Целковая часть из них ослушалась предостережений Февраля и решила, что может избавиться от ненавистных им Русов прямо здесь и сейчас, низвергнув их в океан. Воспользовавшись силой, они именем своим приказали Луне появиться средь бела дня и с ее помощью усилили ярость волн, напРАвляли ее, конечно же, только на Русов. Полушная часть же элементалй устремилась к древам на континенте, желая начать тянуть за их макушки и тем ускорить подъем Америки.
–– Цельсь!
На миг вновь затихли все звуки, лишь жажда узреть чужой борт, да всадить в него полушку фунтов свинца горела в сердцах отважных Русов.
–– А вот, наконец, и они, черт бы их драл. –– Произнес целковый компаньон Бога.
С уст же главного канониРА в любую секунду готово было сорваться заветное «залп!».

–– Залп! –– В затихшем было отсеке команда прозвучала еще желанней и ожесточеннее. Тишина сменилось лихоРАдочным действом. Все члены Русов пришли в движение. Канониры припали щеками к лафетам, выцеливая противника в последний РАз. Как встряхнутая кока-кола зашипели подожженные фитили и, в ожидании грома, моряки с нетерпением облизали губы. Тоже творилось и в стане противника.
Мускулистые, полуголые ящеры, с выгнутыми вспотевшими спинами затолкнули ядРА и порох, поднеся огонь к фитилям. Фрегаты, бриги, линкоры выстроились в несколько флангов и в этот миг морской простор огласили залпы многих десятичков в десятичке орудий, слившийся в шипящий серой, протяжный вой. Снаряды столкнулись. Зашумели вздымаемые ими волны, со скрежетом с бортов послетали доски и облицовка; трещавшие мачты застонали криками перебитых стволов и падающих с них моряков. С хрустом полопались их канаты, выбРАсываемые ветром за борт, словно собачии языки. Сквозь весь этот гвалт слышны были чугунные «бздыни» – такова была плотность целкового залпа, что даже ядРАм было мало места и некоторые из них друг с другом сталкивались.
Сквозь поднявшуюся завесу дыма, Блад повел свою эскадру на пРАвый фланг. Нельсон, однако ж желал того же. Превосходства английского мореходства и его личное мастерство вселяли в Руса уверенность в его скорой победе. Он непременно желал принять в бою личное участие.

–– Ложи-и-ись! –– Завопил Халиф, бросаясь на землю. Бежавший за ним Алекс только и успел, что поднять голову.
–– Твою мать!
РАскаленный снаряд влетел ему точно в грудь, сложив пополам Руса и вогнав того землю. Закатавшись в грунт, Алекс взорвался кровавыми брызгами.
–– Алекс, ты жив?!
–– Кх-кх!, тфу! Скорее нет, чем да! Ох ё-о-о! –– Донеслось из небольшого кРАтеРА, откуда спустя мгновенье выкаРАбкался Рус, держа в руках, шевелящиеся по-змеиному кишки. Те, с большой неохотой, все же вскоре втянулись в живот и тот восстановился. –– Я...
Новый выстрел мортиры перебил его. Ядро упало левее, влетев в группу кавалеристов Невского, РАзбросав их, будто кровавые кегли.
–– Вот сensored! У них пристреленные позиции! –– Воскликнул Ленгви, бросаясь к забору и втягивая голову в плечи. Очередное ядро упало в нескольких метРАх от него, РАзрушив стену соседнего дома.
–– Алекс!
–– Понял, работаю!
Воскликнув сие, Рус напряг ноги и могучим прыжком приземлился на крышу, побежав к пушкам.
–– Ихтиандр, живой?!
–– Да! Прорываемся?!
–– А че еще делать?! Нормальные герои всегда идут напролом!
С сими словами Халиф и Ихтиандр рванули вперед. Через десятичок метров к огню мортир примешалась новая напасть. Земля вновь загудела и приподнялась, так, что уже приземлившиеся ядРА стали выкатываться из своих кРАтеров и катиться на Русов. В тоже время в небе пронеслись черные черви. Халиф сРАзу узнал их. «Элементали!». Да, это были они. Они неслись к деревьям, стремясь ускорить паденье Америки. Вокруг РАзлетались дома, в воздух поднимались оконные РАмы, заспанные кошки слетали с балконов и РАсшибались в лепешки. На ноги немногих ящеров, что еще встречались Русам, падали кирпичи и ломали их ступни. Парни же добивали их и бежали дальше.
Земная тряска стала усиливаться. Цоколь, балконы и мебель РАзрушаемых ядРАми домов выносило на улицы, и они кубарем устремлялись вниз по наклонной поверхности и Русам пришлось сигать через них. Во время сего забега из куста смоРОДины, росшего подле полушноэтажного дома на Халифа выехал рояль, сбив Руса с ног. В следующее мгновение мортирное ядро попало в стену. Хлипкие доски РАзлетелись в стороны, РАскаленная сталь прошла сквозь стены, смяв перекрытия и деревянная балка упала на плечи Халифа, прижав бедного Руса к земле.
–– Вот так вот!
С сими словами могучий Невский в целковый присест поднял балку, вызволив Халифа из-под завала. Обменявшись взоРАми, Русы помчались дальше. Заскочив в целковый дом, избРАнный натолкнулся на зеленокожего ирода, что стоял у окна. Тот тотчас вздумал извлечь из кобуры Смит-Вессон, но Рус с локтя влетев ему в харю, вышиб осьмушку клыков, столкнул супостата вниз и спрыгнул сам на него. Ящер был еще жив, когда Халиф, приземлившись, спешно сбежал с его брюха. В то же мгновение стена дома рухнула, похоронив под завалом неРАсторопного ирода.
Со свистом РАзгоняя горячий воздух над головой пронеслось еще ядро, взорвавшееся точно сзади и уже полностью обрушив строение. Рус не повел даже бровью. В нем вновь заигРАл куРАж избРАнного, ярость атаки, славянское превозмогание... Нет, даже не так. Славянское превозмоганиЕ! Выдохнув, точно, как бык на матадоРА, Халиф пРОДолжил забег, хотя быстрый темп его уже начинал изматывать Руса.
АлександРус атаковал по пРАвой стороне улицы. Его фигуРА, словно отлитая из чугуна и перемазанная густой черной кРАской блестела в клубящихся облака дыма, служа шедшим за ним кавалеристом отличным ориентиром. Ящеры РАзили в него, но РАзве могли попасть они в Невского? О презренные, о легкомысленность! Стрелял он без промаху, а когда не было пуль, бросался к домам, срывал с петель двери и так сильно лупил ими окаянных, что даже попадая ею по пятке, выбивал из иродов позвоночники. За собою он вел хРАбрых солдат. Мастерски орудуя кремневыми затвоРАми и штыками, американцы шли в полушку шеренг и бились, как Русо-Шведы: подойдя на РАсстояние ружейного выстрела, они сметали основное сопротивление залпом целковой цепи и сРАзу же бросались вперед, РАзя штыками, кромсая зубами вРАгов, сбРАсывая их с укреплений и выдавливая глаза. Когда же очередной редут супостатов оказывался сломлен, атаковавшая шеренга оставалась на месте и перезаряжалась, припав на колено, а полушная шла в атаку, РАзвивая успех. Сим маневРАм из Ирия рукоплескал сам Карл Десятичковый с Полушкой (XII).
По стороне левой, след в след за Халифом рвался Ихтиандр. СтРАх свистящих над ними ядер, ярость кровавого штурма захлестнули его, пот мутной жижей стекал по лбу и шее, перетекая на РАзгоряченные жабры. Его отец, Сальватор неотступно следовал сзади, РАзрывая ящеров громогласным криком винчестеРА. С целкового ящеРА-садомита он снял плетку кожаную и когда Русы достигли полуРАзбитой таверны, с окапавшимися в нею зеленокожими, осьмушка полубогов (Халиф, Ихтиандр, Сальватор, Невский) влетела туда, РАзя тварей без жалости. Ром, плеть и садомия – вот, что творилось внутри. От грянувших выстрелов трещали окна. РАздался звон битых бутылей...
В то же самое время Алекс прорвался на мостовую, где, за баррикадами из мешков с песком РАсположились мортиры, пушки и команды хвостатых, их обслуживающие. Немедля Рус ринулся к ним, но целковый гадский РАсчет РАзвернул пушку и, когда всего полушка метров РАзделала Алекса от их дул, выстрел грянул в него прямой наводкой. Руса отбросило. С РАзвороченной грудью он отлетел к гРАнитным перилам, сломав их и с плеском упал в воду, пойдя камнем на дно...
 
Эскадры Англии и Америки постепенно сходились. Пушка за пушкой, фальконет за фальконетом оглашали они и без того буйное море громом и воем, изрыгая свинец. Кругом творился ад рукотворный: ломались бимсы и бРАшпили, с палуб сметало людей и бочонки, окровавленные культяпки РАзлетались фейерверками, несясь под воду обнимать рыб. Именно тогда, под беспрерывною огневой канонадой на коРАбле Русов (история уж не сохРАнила, на каком именно) РОДилась легендарная песня «Бам-бам-бам-бам, мы стреляем по ящера;м!», кою, в слегка измененном виде поется и ныне.
Окутанный плащом серого дыма, Блад напряженно взиРАл на баталию. «Ангел свободы» находился в эпицентре борьбы, РАзвернувшейся меж маневрировавшими друг против друга британскими и американскими коРАблями. Под залпом десятичковых в десятичке-пушечных (сто-пушечных) линкоров на дно шли фрегаты, бриги и шхуны. От их корпусов, РАзвороченных и обгоревших, ветер РАзносил по морю черный туман. Целковые Русы и ящеры прыгали за бот, стремясь спастись; иные же наоборот стремились взобРАться на остатки тонущих суден. Едва выкаРАбкавшись из воды, они тотчас бросались в схватку друг с другом и, кРАся волны в зеленый и кРАсный цвета, уходили на дно, так и не успев отплыть на достаточное РАсстояние, засасываемые волнами от гигантских воронок. Те же суда, что были еще на плаву, прощались с погибшими залпами пушек... Но к чести, как Русов, так даже и ящеров должно признать здесь, что за все это время никто так и не вывесил флага. Битва шла яростная.
РАзгоряченный ГоРАцио ни на секунду не сомневался в своей удаче. Не без основания считая себя легендарным флотоводцем, Рус полностью отдался духу сРАжения и теперь, плюя на потери, рвался как сам в центр сРАжения, так то же приказывал исполнять и другим. Целковым из целковых (Одним из первых), кто бросился исполнять его приказ был капитан коРАбля «Морской дьявол», любимчик Нельсона Хьюго де Компастелло – ящер, уроженец Испано-России, способный малый и беглый каторжник. Пройдя на перерез, его фрегат протаРАнил американский бриг, докончив дело залпом полушки рядов тяжелых орудий. Сам же «Морской дьявол» отделался лишь малыми дыРАми в парусах, да слегка тлеющими фальшбортами. Носясь сломя голову и отдавливая друг другу хвосты, зеленокожие юнги в полушку забегов их потушили.
–– Рулевой, бери влево! Идем к главному в ус-с-силение. Покончим с-с-с их флагманом и баталии конец! –– Воскликнул Хьюго, стуча себя в грудь. Перехватив матроса, бежавшего тушить очередное незначительное возгоРАние, ящер сорвал парик с головы и, отняв у юнги ведро, облился морской водою, РАсстегнув на мундире пуговицы. –– Э-эх, хорошо!
–– Левая батарея, заряжай! Шевелись, давайте, леди! –– Выкрикивал главный канонир. –– Це-е-ельсь!
Даждьбог, бывший спРАва, обернулся, дабы зреть залп. Канониры противоположного от него бока спешно запихивали ядРА в стволы и, покончив с ними, стали нацеливать орудия. Главный уже открыл было рот, когда «Ангел свободы» резким маневром изменил курс и стал отклоняться впРАво.
–– Какого дьявола?!
–– Твою ма-а-ать! –– Несколько десятичков глоток заоРАли на палубе.
В следующий миг вынырнувший из стены дыма «Морской дьявол» протаРАнил судно. Палуба под канониРАми дрогнула, Русов посшибало с ног, ядРА повылетали из ящиков, начав беспорядочно кататься по полу.
–– Кх-кх, черт!
Но это был еще не конец. После таРАна фрегат английский взял впРАво, РАзвернув к боку «Ангела» жерла преисподней. Едва грянул залп златая обшивка американского флагмана обРАтилась шелухой, весь левый борт «Ангела» РАзворотило –  ядРА снесли фальшборта, сломали грот-мачту, и та рухнула вниз. Ворвавшиеся в канонирский отсек снаряды искалечили и посшибали матросов. От личного состава на верхней палубе в живых пРАктически никого не осталось, лишь редкое веко, или губа, зацепившись за шляпку гвоздя напоминали о Русах, еще секунду назад носившихся туда-сюда. Штурвал заклинило, рулевой отпРАвился к Дейви Джонсу, оставив на руле полушку рук. Даждьбог уцелел лишь чудом, успев упасть на пол.
Но Блад не был бы Бладом, если бы потерял самообладание. Он метнулся к штурвалу, отбросил с него дымившие на локтях культяпки и стал бороться с сим механизмом, стремясь пересилить его. Бросив в пылу борьбы взгляд исподлобья, он узрел, как с другого борта к ним подходил коРАбль Нельсона. Сам ГоРАцио, стоя на капитанском мостике, промокший от волн и провонявший серой, скалил Русу белые зубы. Блад понял все. «Атаковав с левого борта они нас потопят! Их нужно остановить!». Целковый из немногих уцелевших матросов был послан к трюму. Полушный же, РАзорвав рубаху и обмакнув ее в кровь, начал спешно сигналить ближайшим коРАблям запоздалое на добрые полминуты "на помощь!".
–– Ей там, внизу! Есть выжившие?!
Не дождавшись ответа, матрос побежал вниз, однако выскочивший на лестницу канонир сбил его с ног. Выпучив очи на моряка, он крикнул ему пробРАвшие до дрожи слова:
–– Спасайся, кто может! Луз кенон!

Осьмушка Русов выскочила на набережную. Земля под их ногами вздымалась, тряслась и гудела – континент поднимался неумолимо. Как могли, Русы ускорили бег. Оставив кавалеристов, во главе с Ленгви и Невским биться меж горящих руин, Ихтиандр, Халиф, Перун и Сальватор прорвались к зданию адмиРАлтейства. Они жаждали узреть здесь крушащего все и вся Алекса, но вместо РАзваленных ящерских кабин они обнаружили нацеленные на них пушки. От очередного подземного толчка Русы потеряли РАвновесие, и в тот же миг ящерские артиллеристы открыли огонь.
От смерти Русов спас континент, кой понемногу поднимаясь все это время, сбил РАсчеты иродов и «прицельный» огонь оказался неточен. ЯдРА взорвались в полушке шагов от Русов, обжигая брусчатку и РАзбРАсывая кирпичи. Особо подлые ящеры били картечью. Десятички десятичков мелких осколков, стальными роями жал вонзились в члены парней. Их оглушило, и алая кровь потекла из ушей. Взрывом славян отбросило в стороны. Халиф отлетел за набережную и упал без чувств в грязь. В то же мгновение тело его скрючило и перекосило. Моментально придя в себя, Рус стал возиться в грязи, точно поросенок. Халиф уже начал рыть носом грязь, когда, услышав язвительный ящерский хохот взял волю в кулак и кое как поднялся на ноги. «Так, это уже точно не здоровая хрень. Надо будет спросить СальватоРА, какого сensored со мной происходит?!». В крови и дерне, полусогнутый и трясущийся, избРАнный выбРАлся обРАтно на кирпичи и встал пред РАсчетами зеленокожих, что пРОДолжали лупили по гоРОДу, кося, словно тРАву, хРАбрейших из Русов.
Славная ненависть, благоРОДная ярость вскипели в Халифе. Он глянул мельком по сторонам. Товарищи кто как пытались подняться, но по алым лужам, все РАзРАставшимся подле них избРАнный понял, что им досталось сильней, чем ему. Не видя поблизости Алекса, Халиф решил уничтожить супостатов сам, пусть и не представляя, как ему это сделать. Не придумав ничего лучше, он рванул к пушкам, но обострившийся взор его узрел уже подожженные фитили. Понял тогда Халиф, что ему не успеть. «Алекс, ну где ты?!».

Над головой Руса что-то отдаленно бу;хнуло, заставив того бессознательно сомкнуть глаза. Тело Алекса вяло и не по своей воле уходило куда-то вниз, и по целковым своим ощущениям юноша не мог обнаружить жизни в собственных членах, лишь смутная потребность концентРАции, не важно на чем, хотя бы на собственных мыслях, настойчиво била его по затылку. Он постаРАлся удовлетворить сию потребность, но хаотичные, будто РАзбитые на десятички десятичков осколков РАзмышления уподобились кисельной жиже, кою можно пить, но за которую нельзя ухватиться. В подобном безведеньи он опускался все глубже во что-то. Вдруг, неожиданно, сгусток чего-то скользкого скользнул ему под одежду, промчавшись по персям с липкостью, от которой Руса перекосило и выбРАвшись из-под капюшона, склизкий кусок лег на его щеки, скользя по ним, словно мокРАя тряпка, медленно опускающаяся вниз по стеклу. Через мгновение движения на щеках успокоилось – нечто уселось Алексу на лицо.
Будучи мужицким мужиком Рус не смог стерпеть подобной низости. Он тотчас же открыл глаза. Черный, влажный, густой и губчатый кусок чего-то деловито присасывался к его ланитам, потихоньку давя на брови. «Что за?..» –– РАздРАженно подумал Алекс и целковым усилием содРАл с лица холодную сущность. Мутная пелена спала с очей и узрел Рус кругом, сверху и снизу водную толщу. Сфокусировав зрение, Алекс увидел в руке осьминога, начавшего теперь присасываться к ней. «От падло!». С сим РАссуждением Рус сдавил его голову, превРАтив гада морского в фаршик и глянул на верх. Сквозь блестящее на солнце стекло воды Алекс узрел залп стальных ядер и в ту же минуту его кроссовки коснулись дна. «Так, а ну-ка хватит прохлаждаться!». Оттолкнувшись от песочка, Рус понесся на верх. Находясь полпути от берега, он почувствовал, как с его членами началось твориться что-то неладное. Руки его вновь покрылись корой, став больше в РАзмеРАх, однако они не превРАтились в лезвия. Вместо них на месте рук появились пупырчатые лианы, подобные щупальцам осьминожьим. «Гм!.. Ладно, затестим» –– Вылетая из воды подумал Алекс.
Рус вынырнул точно над пушкарями как РАз в тот момент, когда почти догоревшие фитили уже сулили смерть Халифу и остальным. В полете Алекс обРАтил щупальца к пушкам, облепив их стволы и рванув на себя. Орудия сорвались с лафетов, Рус ударил ими со всей силы о пол, взломав мостовую и РАзбросав ящеров в РАзные стороны. Затем, еще не успев приземлиться, Рус прилип к полушке других пушек, стволы коих напРАвил он под ноги уцелевших супостатам. Стальные глотки рявкнули. По мостовой РАзлетелись камни, облепленные чешуйками и зеленой жижей. Ее было так много, что даже дым приобрел крокодилий оттенок. Ящерские РАсчеты буквально РАзмазало.
–– Элементаль возьми, вовремя! –– РАдостно воскликнул Халиф, подбежав к Алексу и заключая того в объятьях. –– Что за... Пушечки пушечные? –– Спросил избРАнный, глядя на новые руки Алекса.
–– Сам толком не знаю, но, соглы, они клевые. –– Отвечал Рус.
Тут стены зданий, стоявших слева рухнули под напором невиданной силы. Метая зевесы, громом и славой своею блистая, из руин строений ворвался Перун, РАдостно улыбаясь. Малые молнии живым водопадом стекали и прыгали по его боРОДе. Из его уст вырвалось, томимое до сего мига, победное:
–– Эти ящеры – настоящие малыши!
И под крик сей трупы зеленокожих РАзлетелись за его спиной в РАзные стороны от брошенной туда молнии.
–– Но... Как?!
–– Да я... Просто отлил, вот и все. –– Бог добРОДушно пожал плечами и подняв ногу. Мимо нее под наклоном промчался кусок стены.
–– Ну конечно же! –– Воскликнул Сальватор. –– Яд естественным путем вышел из тела. И как я сам не доду...
–– Короче! Сила при мне. –– Перун стукнул себя кулаком в грудь. –– Идите скорее, пока все здесь окончательно не перевернулось. А о ящеРАх мы позаботимся!
Сальватор, Перун, Алекс и подоспевшие Ленгви с Невским кивнули Русам. Халиф и Ихтиандр сжали покрепче сумки с тротилом, нацепили на нос маски и, РАзбежавшись, нырнули в воду. Проводив их глазами, Русы и Бог обернулись к зданию адмиРАлтейства. РАзбивая окна и снося двери, из всех щелей его вылезли ящеры. По всем пРАвилам бой их был проигРАн, звучало ж даже победное «эти ящеры – настоящие малыши», что им еще надо? Не-ет, видно движет ими не только желания уничтожить Америку и ее Русов. По всему выходило, что нечто более ценное защищают они под водой...

Пушки бывают РАзные. Бывают малые, стреляющие ядРАми в пол целковых фунта, живущие на орудийной палубе в кормовой области. Бывают и того меньше: миниатюрны, милы и убийственны. Такие, к примеру, РАсполагались у «Ангела свободы» на верхней палубе, звались «фальконетами» и служили в сРАжении полушносортным подспорьем. Бываю пушки средних РАзмеров, что стоят в носу коРАбля, да сморкаются книппелями. А бывают и этакие исполины, на которые взглянешь ненароком да как-то сРАзу подумаешь: «Боги, что угодно, только бы не луз кенон! Я ведь еще так молод и мил!».
Как на беду, именно с такой пушкой и произошел луз кенон на коРАбле капитана Блада. Шальное ядро «Морского дьявола» влетело на орудийную палубу, перебило удерживавшие ее канаты и теперь, отданное себе самой и волнению волн, полутоРАтонная пушка носилась по трюму, сшибая выживших Русов, ломая им ноги, вдавливая в стены их спины и перевоРАчивая ящики с ядРАми. Грохот стоял ужасный. Матросы метались в ужасе, проклятья сыпались с их обветренных уст и классическое: «Говно, жопа!» было самым милым и обаятельным, что тогда слышали коРАбельные стены.
В то же время к бортам флагмана Русов приближался линкор ГоРАцио Нельсона. Посекундно вытиРАя давно пересохший рот, в мундире, с посеревшими от пороха плечами и эполетами, в порыве лихом бросал тот сквозь око подзорной трубки взгляд то на беспомощно бившегося со штурвалом Блада, тот, оторвав ее от глаз, смотрел на матроса, ждавшего приказа для канониров.
–– Тихо, тихо-о-о...

–– Там есть кто живой?! –– Воскликнул Питер, обРАщаясь к только что выскочившему от канониров юнги. –– Все пушки на левый борт! Авось успеем!
Матрос хотел было выкрикнуть про носящуюся внутри батареи пушку, однако увидев шедший на них линкор, открыв рот РАзвернулся и вернуться обРАтно. Сбежав по ступеням, он открыл рот и в то же мгновение многофунтовое орудие выехало из-за поворота, сбив его с ног и оставив позади себя лишь переломанные хрящи. Под аплодисменты бортовых люков пушка стукнулась о ступеньку и покатилась обРАтно. Сквозь те же люки Даждьбог узрел надвигавшийся на них линкор британского лорда и РАзгадал его план. Закусив губу, Бог метнулся к левому борту и напРАвил перста в морскую пучину, призывая на помощь всю свою мощь, адскою болью за это РАсплачиваясь. На шее его вздулись могучие вены, кровь прилила к голове, да что к голове, к боРОДе! Боль пронизала каждую клетку Даждьбога, но он пРОДолжал взывать к волнам и когда судно вРАжеское РАзвернулось во фронт, чтобы, уже дымя в своем чреве подожженными фитилями, дать по «Ангелу» сокрушительный залп, Бог поднял меж судами водную стену, толщиной по четвертушку метров. В следующий миг плеск и шипенье РАздались по ту сторону – ни целковое ядро не достигло цели.
–– Дьявол! –– С ненавистью воскликнул Нельсон, в спешном порядке подбежав к рулевому. –– Пошел прочь!
Даждьбог же отпустил воны и без сил пал на палубу.
–– Джи-и-и-и-им!
Едва обернувшись, Бог узрел катящуюся на него задом пушку, лафет которой влетел точно в него, впечатав Даждбога в коРАбельную стену. Покрывало боли накрыла Бога с головой, он пал, несколько РАз перекатился и увидев, как пушка пробив дыру в борте, улетела вниз, хлюпнувшись в воду. Проморгавшись, очи его узрели подле пРОДеланной ею кРАсивое, мускулистое тело, пРАвда без головы, из шеи которой текла до боли знакомая РАзноцветная кровушка. «Да не, не-е-е» –– С содроганием подумал Даждьбог.
–– Твою мать, убило! –– Воскликнул целковый из матросов.
–– Скот, Барнс, вы там?! –– Закричал Даждьбог, ощущая наРАстающую сухость во рту.
–– Сensored твою мать! –– ЗаоРАл Скот. –– Ты, ты каким местом?!. Ты ж без башки?!.
–– Подними мою голову! Скорее! –– Кликнул Русу Даждьбог. Матрос застыл нерешительно, однако самый изысканный английский мат заставил его все же поднять голову с пола. Поскольку матросы – наРОД суеверный, едва Барнс поднял голову и глянул Даждьбогу в глаза, как голова Бога вновь на полу очутилась.
–– Сensored! –– Воскликнул матрос.
–– Сensored! –– Примерно тем же ответил упавший на пол.
–– Мать честная... Ты...
–– Да хрен бы с ней, с матерью, тело!, тело мое держите! Оно же сейчас плюхнется за борт!
РАстерявшиеся было матросы встрепинулись и опрометью метнулся к телу. То как РАз накренилось и стало коситься за борт. Подбежав, моряки все же успели поймать его в тот момент, когда безголовая шея уже смотрела в воду и втащили труп обРАтно за плечи.
***
Халиф и Ихтиандр плыли по уже начавшему приближенье к поверхности дну в поисках Велеса, ну, или на худой конец того, что от него осталось. Держа подмышкой сумки с тротилом, Русы проплыли десятичок в десятичке метров, после чего Ихтиандр наткнулся ногой на длинный корень. Ориентируясь по нему, Русы поплыли вдоль его на дно и вскорости выплыли к корневому кублу, вокруг которого все также носились косячки рыб.
Халиф осмотрелся. ВРОДе бы никого. Русы подплыли ближе к Велесу, отогнав назойливых морских обитателей. Бог выглядел хуже, чем в прошлый РАз. На лике его появились ссадины от хвостов, а под ребРАми – следы порезов. Руки его были исцаРАпаны. Грудь посинела, ногам тоже досталось. Поганые корни все сильнее вплелись в его изувеченное тело. Видимо ему крепко досталось от ящеров. Что еще могло взбрести в их грязные головы оставалось только гадать, но еще во времена Завров Халиф слышал истории про некий «фистинг хвостом», а потому гадать было гадко. Очи Велеса были закатаны и не было жизни в их потухшем взоре. Видимо Русы подоспели в последний момент. А возможно уже было и... поздно.
ИзбРАнный с Ихтиандром немедленно прильнули к телу Бога и стали крепить заряды из сумки. Закончив, они сунули огниво, подожгли фитили и что было мочи ринулись прочь. Секунда, другая... Ничего! Взрыв не гремит, ударная волна рыбех не РАзбРАсывает... В голове у Халифа промелькнула мысль резкая, и как у всех Русов, целковичное (первое) его суждение было грубым и необдуманным. «Ильич поднасРАл! Наймит ящерский, точно! Не зря про него по Первому всякое говорят!». Обстоятельство то же, к примеру, что телевидение ни сном ни духом не говаривало ему ни о детях ЗавРА, что живут на Плутоне, ни об истинном РАя устройстве, ни хотя бы об целквично (единственно) верном (+ к тому же кРАйне удобном) Древне-Русовом счете избРАнный почему-то забыл. Как и забыл он о наставлении мудрых славян: нельзя судить о явлении наскоро, ибо скоро только кошки РОДятся.
РАссуждая кРАмольно, Рус подплыл с Ихтиандром обРАтно к Велесу. Вырвавшиеся изо рта Бога пузырьки воздуха прервали сии РАзмышленья. Издыхал Велес. Сил его на борьбу уже не хватало, и Бог перестал противиться воле корней. В ту же секунду в десятичка десятичков километРАх отсюда черные черви достигли-таки макушек ветвей и РАспластав над лесами кривые, длинные пальцы, стали тянуть тайгу на себя. Те же элементали, кои лишены были рук (а их, как известно, было гоРАздо больше, чем полноценных элементалей), то они зубами хватали вершины дубов и елей и, режа губы об иглы хвой, тянули их вверх, стремясь что есть мочи погубить Русов. Сегодня же многие из потомков героев, по необРАзованности, также используют этот способ, когда хотят поставить рекорд. Они тянут зубами суда и птиц железнокрылых и полагают, что о себе заявляют они, мол впишут их там в какие-то Гиносы. О наивные! Памятник вечной злобе ваши стаРАния...
Водная толща и дно, тем временем, содрогнулись.

–– А-а-р-р-ра! –– Вне себя от ярости прооРАл Нельсон, хватаясь за РАзворочённую руку. РАзминувшись с флагманом Русов «Его величество» попал под перекрестный огонь полушки зашедших в тыл американских фрегатов, кои примчались на помощь, узрев сигналы. Бури каленой стали смели с его палубы бо;льшую часть команды, уцелевшие же лишились ног, рук и хвостов. Чаша сия не обошла и ГоРАцио – шальное ядро оторвало ему руку, ту самую, что и без того была неполноценна. Закусив губу, Рус перевел взгляд с сочащейся кровью культяпки на оставшихся в живых моряков. В строю осталось несколько стариков, с десятичок матросов, канониры да полушка безусых юнг. Целковому из них оторвало руку в локте, и он сидел на коленях пред оторванной дланью, глядел на нее и не мигал. При виде его побледневшего лика, британский командор РАссвирепел. Да чтобы он, адмиРАл британского флота, ГоРАцио Нельсон да его псы потерпели поРАжение?! Никогда в жизни! С сими мыслями, достойными куда более благоРОДных Русов, адмиРАл поспешил к юнге. Когда до него остался шаг, Нельсон скинул мундир и выхватил нож.
–– Держаться, салага! –– Выкрикнув это, адмиРАл вогнал нож себе в руку и срезал с нее полоски кожи. Испуганный юнга смотрел на него во все глаза. Намотав кожу на здоровую руку, ГоРАцио подхватил руку с пола, приладил юнге к локтю и перемотал ее полосой кожи, вернув ей, пусть и сомнительное, но все же РАбочее состояние. –– А ну-ка подняться!
Ошалелый юнга подскочил, как ужаленный. Вкруг них ревело море, рвались снаряды, шРАпнель со свистом перелетала через РАстрепанные головы. ГоРАцио же не остановился. Он вонзил ножик в грудь и, сняв еще кожи с торса, перебинтовал остальных Русов и зеленокожих, после чего хлопнул по плечу лишившегося глаза старика Джереми, воскликнув:
–– Мы – львы! Не нам их бояться. Мы прошли Абукир и Трафальгар! По нам стреляли, нас брали на абордаж, мы с вами даже тонули! Так неужели сегодня парочка жалких залпов, которых мы даже не почувствовали (под эти слова своего командиРА с пола поднялся даже ящер с перебитыми ядром ногами), смогут остановить лучших воинов британской империи?!
–– Не-е-ет!
–– Р-р-ра!
–– Так разобьем их!
–– Р-р-ра-а-а!
–– По местам, сукины дети! Тащите порох! Приказать «Вьюну» и «Манчестеру» идти на перехват!
Сигнальщики тут же метнулись к флагам, юнга, что еще секунду назад не знал, что и делать, теперь уже оказался на середине потрепанных шРАпнелью канатов, часть из которых он скреплял, по примеру ГоРАцио, собственной кожей.
–– Для начала пустить на дно вот эту дрянь! –– ГоРАцио указал на почти не потрепанный битвой американский фрегат. –– А то что-то видок у него слишком чистенький. Заряжай!

Штурвал не поддавался. Блад налег всем телом, сбросив с себя черный мундир. Бархатистое серебро пало под ноги, частично оголенные мускулы Руса взыгРАли на проявившемся сквозь завесы пороха солнце, белоснежная рубаха с подобРАнными рукавами давно измялась. Волны хлестали палубу, соленой плетью переливаясь через борта, чайки, подобно кипящей вокруг морской пене, носились над полем битвы крича голосом грифов и воронов, стремясь вселить в Русов ужас и стРАх. К тому их подзуживали элементали.
Блад вцепился в руль еще и зубами. Наконец, Рус смог-таки пересилить руль, вернув тем самым коРАблю упРАвление. Толку от этого, пРАвда, было мало. «Морской дьявол», ведомый пронырой Хьюго снова шел на таРАн и был сейчас в осьмушки футов от пРАвого борта. Треща железом и древом, ударил он в борт... Встряска, залп ружей, вихрь свинца. С палубы посметало пРАктически все живое. Ящеры бросили крюки и пошли на абордаж. В лучших тРАдициях своих грязных предков они рвали рубахи и резали себя саблями. В ушах встал шипящий крик:
–– Вот и конец вам, жалкие рус-с-сы!

А тем временем Нельсон попал в огненный мешок. Осьмушка коРАблей, выбитая ящеРАми с пРАвого фланга Русов в пылу сРАжения потеряла ориентиры. Не зная, что делать им, суда отошли влево и тут наткнулись на топивший фрегат американцев линкор. Недолго думая, вся осьмушка всадила в него со всего, что было, обняв «Его величество» огненным полукругом. За поднявшейся завесой порохового дыма рулевой ГоРАцио смог вывести коРАбль на более безопасный участок, однако на британском адмиРАле сие столкновение сказалась печально – ему оторвало полушку ногу. Свалившись с мостика, он подбоРОДком оперся на последнюю ступеньку, истекая кровью. Подбежавшие к нему матросы зашипели наперебой.
–– С-с-сэр, что нам делать?!
–– С-с-сэр!
–– С-с-сэр!
–– П-п-(он харкал кровью)-поднять меня! Внести на мостик! Джереми!
–– Да, мой капитан!
–– П-пойдешь со мной, будешь кх-кх... команды... будешь команды дублировать!
–– Н-но с-с-сэр, вы...
–– Делать, что вам говорят!
Когда безумно вРАщавшего глазами ГоРАцио внесли на мостик, он целковым делом подозвал к себе рулевого и немедленно вдарил ему затрещину уцелевшей ногой.
–– Куда отворачиваешь?! Видишь там огни, порох и дым? Вот нам вот туда!
–– Но...
–– Никаких «но», ты, крыса тыловая, поворачивай!
–– Вы обрекаете себя на гибель, сэр. –– Горько проворчал рулевой, беря обРАтный курс на сРАжение и тихо приговаривая: –– Да и нас тоже.
–– Еще посмотрим. –– Зло прошипел Нельсон и после секунды РАздумья произнес: –– И принесите мне бочку с порохом!

Пальнув винчестером, Сальватор снес голову очередного хвостатого, вогнав его шляпу глубоко в мозг. Могучий Перун, меча молнии, сносил стены, обрушивая их камни на головы иродов. Невский, как всегда, с запасным пистолетом в зубах, атаковал из укрытия, ведя оборону простреливаемого со всех сторон перекрестка близ портового склада. Ряды верных ему кавалеристов таяли на глазах. Алекс же молнией носился между домами, лезвием РАссекая ящеров от зубов до хвоста. Увлеченный сРАжением, он перескочил через забор адмиРАлтейства, подскочил к мРАморному порогу и с ноги выбил белую дверь. В тот же момент Рус отлетел от порога.
Пропахав спиной борозду и сломав ей же ствол молодого каштана, Алекс поднялся и сплюнул под ноги. В дверном проеме показались бойцы "Б.С.". Среди них стоял лысый мужчина, весь в черном, а также ящер, со шРАмом на лике. Лысый произнес:
–– С-с-сдавайс-с-ся, рус-с-с!
–– Знал бы ты, как идиотски ты выглядишь, пытаясь подРАжать ящерской речи! –– Закричал Алекс, рукавом утиРАя кровь с подбоРОДка. –– Они никогда не примут тебя полностью в свои ряды! Никогда не станешь ты для них своим в доску!
–– Молчать! –– Рявкнул Рукс. –– Либо с-с-сдаешьс-с-ся, либо я лично...
–– Да заткнись ты уже!
Не говоря больше ни слова, Алекс ринулся в бой. ПревРАтив руки в когти, он ударил ими по Руксу. Тот же превРАтил свои длани в лезвия и, скрестив их, заблокировал удар Руса. Дверной проем содрогнулся. От ударной волны белые доски, бывшие облицовкой дверного проема, поРАзлетелись в стороны. Несколько мгновений Алекс и Рукс мерились силушкой, стремясь перебороть друг друга, но потом подлый Рукс, набРАвшийся коварства в обществе ящеров, ударил Алекса в грудину с ноги, вновь отшвырнув Руса. Парень отлетел обРАтно к каштану, влетев лицом в торчащие сучья.
–– А-а-а!
Глаза Руса оказались проткнуты. РегенеРАция стала спасать организм, игРАя при этом с Алексом злую шутку: восстановившись, очи снова лопались, и жгучая боль вновь колола глазницы. Сзади послышался пренебрежительный смех. Алекс схватился за ветки и с болью вытащил их из очей, однако тьма не исчезала. Поскребя внутри, Рус вынул из глазниц что-то и только тогда очи его стали регенерировать. Как только зрение восстановилось, Алекс увидел, лежащую на ладонях полушку каштанов. Со злобой сдавив их, он ринулся в бой, но тотчас руки его стали преобРАжаться и через целковый шаг они превРАтились в кувалды гигантские, заставив притихнуть компанию Рукса.
–– Ну теперь я вам всыплю! –– Воскликнул Алекс и ринулся в бой, выбросив кулак вперед. Увлеченный массой кувалды, Рус налетев на Рукса, сбил его с ног и опустил кулак на его череп, ломая лезвия. Прихвостни Рукса ринулись было спасать своего командиРА, однако ударная волна от сыпящихся на Руса ударов отбросила супостатов назад. В следующую секунду стена над Руксом и Алексом обвалилась. Белые кирпичи лавиной обрушились на плечи Руса, но Алекс не обРАщал на них никакого внимания. Он пРОДолжал самозабвенно колотить противника по лицу, желая лишь целкового – превРАтить вРАга в блинчик. Рукса не спас ни опыт службы, ни лезвия, ни изворотливость, ни закрывшие его на мгновения обломки. Алекс мгновенно перемолол их в кашу, а следом и в пыль и пРОДолжил избивать лысого. Он бил до тех пор, покуда кровавое месиво, оставшееся от ящерского командиРА, само не бросилось на него, в виде поглощаемой массы. Целковый за целковым обРАзы темного прошлого Рукса, вся низость его, все злодеяния прошли перед Алексом и до того мерзки были эти видения, что по возвРАщения из омута чужих воспоминаний Алекса вырвало.
–– Поганый ублюдок! –– Завопил РАйли. –– Ты же убил его!
–– Да, я убил его. А сейчас я покончу со всеми вами! –– Гневно воскликнул Рус и хлюпнув блевотиной пошел в наступление. Налетев на целкового бойца "Б.С.", Алекс вмазал его в уцелевшую стену, превРАтив ящеРА в блин и окончательно доломав прихожую комнату. Несколькими удаРАми он покончил с вРАгом и встал с колена, оказавшись в луче смотрящего чрез дыру в потолке солнца. Лари и его ящеры нервно стреляли друг в друга глазами – никому не хотелось мериться с Русом силой. Он же стал медленно подходить к ним, хрустя шеей.
–– Да что мы в с-с-самом деле?! Это же жалкий рус-с-с!
С сими словами ящеры обнажили лезвия. Встав на гРАнице света и тени, они блеснули клыками и сталью, прыгнув поверх головы Алекса. Рус принял их плетью. Сталь РАзрезала воздух и под звуки шлепков приземлялись они, шлепок за шлепком оставляя зубы и кровь на белом мРАморе. Трясясь коленками, они поднялись. Целковый кувырком достиг Руса. Звякнула сталь.
Закрывшись хлыстом, Алекс обРАтил руку в когти и пал на землю, отрезав ящеру полушку конечностей. Полушный зеленокожий уже замахивался над ним. Удар был подобен железному грому. Казалось даже искры заскрежетали. Рус молниеносно использовал щупальца. Обвив лапы ящеРА, он рванул их в стороны, оторвав тому руки. В следующий миг ящер был поглощен. Оставшаяся четвертушка попятилась, но отступление их было бессмысленно – лишь молчаливые стены были свидетелями их испарения из истории.
Покончив с иродами, Рус покинул РАзвалины и в сей момент земля под ним накренилась. Кирпичи, камни, ветви и все, что не было прибиты, покатилось в бок. Рус пал, успев только вонзить в землю вострые когти. Вовремя.
С бешенной скоростью стал подниматься в тот миг континент. Всюду слышен был шум, крики и звук бьющихся окон, скрежет ужаснейший. То элементали поганые тянули землю. Осыпаясь домами, древами, гоРАми Америка поднялась на ребро под углом примерно в медячок десятичков (60) гРАдусов и застопорилась на этом моменте. Аляска, почти вся Канада, Калифорния, Невада, Айдахо, Аризона, Нью-Мексико, Юта и иные еще Волости ушли под воду.
В носу защипало. Защипало морозцем. «Холод! Ну ни сensored себе! Да тут прямо зюзень!». Из груди оказавшегося на высоте тысячи с лишком миль и висящего на руках Алекса невольно вырвался крик:
–– Ихтиандр, Халиф! Неужто вы опоздали?!
Но ответом ему служили не речи друзей, но злобный смешок, да отчаянный девичий вопль.
–– Але-е-е-екс!
Услыхав свое имя, Рус поднял голову и узрел впереди те из строений, что имели крепкий фундамент. Теперь они походили на длинные гвозди, торчащие из тонкой доски. Девичий крик пополушился. Доносился он с башни, кою еще во время РАзведки приметил Алекс. На ее крыше стоял ящер Джеймс. Рядом с ним, связанная морским канатом, висела блестевшем внизу бездонным морем рыжеволосая девушка. «Опять этот хвостатый!.. Так и знал, что с этой башней не все так просто!».
–– А-а-алекс! Алекс, спаси-и-и!
«Да кто такой этот ваш Алекс?!» –– Подумал Рус, сетуя на себя за то, что так и не смог вспомнить о себе хоть что-то. Однако то, что девушка знает его, вселяло надежду на возможность ее (памяти) возвРАщения.
–– Иду! –– Выкрикнул он, оттолкнувшись от земли и поскакал по стенам уцелевших строений. Ящер же ринулся ему на встречу, обРАтив руку в хлыст. Стремясь к нему, Алекс пытался отыскать очами Русов – Сальватор, Невский, Перун, где они? Бесполезно: друзей поблизости не было. Не найдя их, Рус сам превРАтил руку в хлыст и очертил им дугу над головой. В морозном воздухе скрипнула сталь, но на этот РАз, досталось Алексу. Джеймс заблокировал его удар, превРАтив руки в щиты, а после хлестану плетью, отпРАвив Алекса в полет с возгласом:
–– Плагиатор!
Рус пролетел несколько десятичков метров, РАзбивая плечами стены домов. Влетев на чердак захудалой кофейни, он ввалился в кресло. Перевернувшись с головы на ноги, Рус обнаружил внутри... Невского! А еще СальватоРА, Ленгви и еще с полтоРА десятичка Русов, мило пристроившихся у окна и попивавших американо.
–– А, эм... Господа, позвольте полюбопытствовать... А какого сensored вы здесь делаете?!
–– Ну так, это... Ящеры кончились, патроны тоже, страна перевернута, вот мы и сидим. –– Пожал плечами шериф. –– А что нам еще делать? Мы вот тут общественно полезной работой заняты.
–– Это какой же?
–– За тебя болеем. –– Сказал целковый из Русов, согнув руки в локтях, сжав кулаки и ими же потрясая. Остальные также подняли за Алекса кулачки.
–– У-у-у, спасибо. –– Потянул Рус. –– А Перун где?
–– Да черт его знает, пропал куда-то.
–– Ла-а-адно, помощи от вас все равно не дождешься. Ну, хотя бы кофейка вскипятите мне.
–– Заметано.
И Алекс, под гики, улюлюканье и согнутые кулачки вновь бросился к Джеймск. В прыжке сцепились они, вонзая когти в бока и летящие меж черепицы. Влетев в стену, Алекс поднялся и ударил хлыстом. Перекрытия рухнули. Кирпичная стенка обрушилась на голову зеленокожему, но тот вновь прикрылся щитами, присев под напором падавших глыб. Алекс обРАтил руки в кулаки и ударом супермена влетел Джеймсу в грудь. От удаРА сего РАздался шум стРАшный и не ясно было, трещали ли это ребРА ящеРА, кирпичи иль все вместе.
Рус и ящер вылетели из дома, в полете побивая по сусалам друг друга и приземлились на крышу склада. Кровь летела веером, дома мелькали пред их очами, точно узоры в калейдоскопе.
–– Атуй его! –– Донеслось из кофейни.
–– Мочи!
–– Так его, так!
Под возгласы Русов Алекс с Джеймсом пРОДолжали опускать друг другу на головы удары невиданной силы. Волны РАсходились от них, как круги, РАзбегающиеся под крючком от сорвавшейся рыбы. Каменья вокруг них пустились в пляс, сталь резаков блестела на солнце, слепя здесь еще ослепительнее.
Алекс пал на колено, отклонившись в бок и, преобРАзовав руку в лезвие, вонзил его в ногу Джеймсу. Ящер взревел, зайдясь ало-зеленой пеной и клацнув зубами. Он мгновенно схватил Руса за руки, притянул их к себе, обвил их хлыстом и дернул Алекса на себя, лишая Руса полушки рук. Здесь взревел уже Алекс. Отшатываясь на полушку шагов, он немедленно восстановил руки, превРАтив их в хлыст. Замахнувшись по-ковбойски, он обрушил плеть на чело окаянного, однако Джеймс успел вновь заблокировать выпад и вновь Алекс был лишен рук.
–– Ну же, Алекс. Ради Даны.
В глазах Руса сверкнули алые угли. Он обРАтил в молоты руки и взвил резко ввысь, обрушив ярость на поганого ирода. Но и тут из них полушки преуспел ящер. Он также обРАтил руки в молоты и принял удар, сгибаясь под Русовой мощью. Не без труда, но выстояв, он встал с колен, РАзведя руки Алекса в стороны, затем уперся ногой ему в колено и стал, что было силы, дергать их на себя. РАздался треск ткани, мышц и кости, Рус захрипел, исходя кровью и ящер оторвал его длани по локти, огласив крышу склада победным шипением. Алекс же опустился на колени, точно скукоживаясь, глядя на то, как Джеймс превРАщает руки в вострые когти.
–– Меня зовут Джеймс Хейлер! –– Воскликнул самодовольный ящер, занося сталь над головою под стихшие крики в кофейни и отчаянный вопль связанной девушки.

На палубе коРАбля кипела ожесточенная схватка. Ящеры де Компастелло ворвались на борт «Ангела свободы» и ярость сРАжения захлестнула палубу горячим приливом. В ход шло все – шпаги, пистолеты, РАпиры, когти и стилеты. Довольно быстро хвостатые оттеснили к трюмам славян, ринувшись также и на капитанский мостик, но в этот момент с нижней палубы выскочили уцелевшие канониры. ИзРАненные, с кРАсными от дыма глазами, они были вооружены кто чем гоРАзд. Среди них был и Даждьбог, висевший башкой на бедре у Скота. Тот привязал его кожаным ремнем за макушку, и Бог болтался на ней, в меру способностей помогая канониру. Вооруженный саблей, топором и пистолетом, Скот орудовал целковыми полушкой (первыми двумя), кромсая, режа, рубя поганых иродов, сбивая их с ног ударом плеча или ноги. Голова же Даждьбога добивала вРАгов кусая их и душа боРОДою. Так бились они, тесня зеленокожих к местами уцелевшим перилам, но вот в целковый из поворотов корпуса, когда Скот вонзил топор в шею полушкаметровому полуголому ящеру, Даждьбог узрел шедший на них коРАбль британцев, а там и самого Нельсона. ГоРАцио находился на капитанском мостике. Он сидел в бочке с порохом, спрятав в нее оторванные ноги и подбадривая носящихся по палубе моряков. Частенько он останавливал их, уцелевшей рукой бРАл железную кружку и, наполнив ее из стоящего рядом бочонка, требовал от матросов опустошать ее, подсыпая в ром смоченный его корью порох. НевзиРАя на невиданную потерю крови, Рус был весел и бодр – то была заслуга элементалей, кои вливали в Нельсона уйму сил, дабы не дать ему умереть РАньше, чем будет потоплен Американо-Русовый флот. На горизонте уже виднелся поднявшаяся из пучины оборотная сторона континента. Ее появление вселило в ящеров новые силы, ибо действительно, как уже было сказано РАнее, было им, что защищать. Даже с моря виднелись лабиринты построек, испещрявшие обРАтную сторону материка, словно кучи сброшенной змеями чешуи. То была Атлантида, все это время тайно возводимая зеленокожими, дабы после пере-вРАщения континента стать аванпостом для уничтожения Русов во всем мире.
Все сие узрел Даждьбог и помятуя о роли защитника Русов лихоРАдочно стал РАзмышлять, что же делать. Включив смекалку славянскую, он получил вскоре кристально четкий, РАзРАботанный до мелочей, максимально логичный (ну, собственно, как и всегда) план.
–– Скот! –– Воскликнул Бог, поднимая глаза кверху. Тот опрокинул очередного ящеРА на палубу и отрубил ему руку. Ирод зашипел яростно, но выстрел Руса отпРАвил его к пРАотцам.
–– Чего тебе, Джим?!
–– Давай в трюм, живо!
–– Что?! Зачем?!
–– Давай, тебе говорят! Иначе пРОДуем!
–– Но я не могу оставить коман...
–– Живе-е-ей!
Рус вздрогну. Рядом с ним бились его товарищи. Многие уже пали замертво, пред смерть мертвецкой хваткой сдавив зеленые шеи. РАзве мог Скот бросить друзей?
–– Давай! Иначе мы все погибнем!
Под си слова к ногам пал Скота пал Барнс, сРАженный случайной ящерской пулей. Его похолодевшие очи впились в товарища, выведя Скота из замешательства. Подстегнутый смертью, Рус побежал к спуску, отстреливаясь от ящеров и проклиная их. Заскочив в трюм, он воскликнул:
–– Ну, что теперь?!
–– Нацель пушку вон на тот коРАбль! –– Даждьбог указал бровями на «Его величество». Рус рванул лафет, колесики скрипнули и ствол орудия устремил свое дуло к палубе «Его величества».
–– Так, что теперь?
–– Тащи сюда мое тело. Надо зарядить его в пушку. И про меня, про меня не забудь!
–– Чего? Зачем?!
–– Делай, что велено!
Американский Рус повиновался, пусть и не без все наРАстающего сомнения. Действия казались ему нелогичными, в голове все чаще всплывало «сюр!». Однако он все же подтащил тело Даждьбога к пушке и начал засовывать.
–– Не-не-не, давай это, вперед ногами.
–– А-а... Ладно, не спрашиваю.
Сказав это, моряк РАзвернул тело и пропихнул его внутрь ствола. Затем, сняв ремень, он обмотал голову Бога, скрепив ее с шеей.
–– Теперь вон, видишь того парня в бочке? Нацель меня на него.
–– Ла-а-адно!
Рус попытался прицелиться.
–– Не выходит, слишком много препятствий. Мачты, борта. Волны так и скачут.
–– Хрен с ним, бери повыше, я как ни будь скорректируюсь.
Рус вновь прицелился, произнеся:
–– Конструкция не шибко надежная, так что держись там.
–– Окей. –– Как мог кивнул Даждьбог, вцепившись в ремень зубами. –– Штреляй!
В ушах зашипело, словно песок осыпался в часах – Скот поднес пламя к сухому фитилю. РАздался выстрел. Выплюнутый пушкой и увлекаемый инерцией тела, Бог воспарил над морем, узрев всю картину боя, как на ладони: тут была и доблесть Русов, с коими плечо к плечу бился Блад, и ненависть поганых ящеров, ведомых коварным Хьюго де Компастелло, и нечеловечески живучего Нельсона, лишенного почти всех членов, охрипшего окончательно, пРАктически полностью лишенного кожи (ею была перемотана вся команда. Некоторые – по нескольку РАз). Ветер засвистел у Бога в ушах, он воспрял было духом, но тут обРАтил внимание на РАзмер силуэта Нельсона, на то, с какой скоростью он возРАстет и, просчитав все варианты, Даждьбог с ужасом осознал, что скорректироваться у него не выходит. Он вылетел слишком высоко, и тРАектория полета проходила выше головы Нельсона. «Дерьмо!» –– Подумал Даждьбог, когда, заслонив солнце над ним появилась полушка теней.

Подъемной силой Халифа и ИхтиандРА вынесло из воды и понесло высоко в небо. Морские гады, жившие в песке и камнях, валились вниз рыбным дождем, невесть откуда взявшаяся мокРАя грязью обдала щеки Халифа, заставив того еще РАз передернуться. «Да это издевательство!». В мгновение ока Русы оказались в нескольких десятичках метров над облаками. Халиф невольно начал осматриваться, но ему на голову упала целковая из РАзбросанных по дну бутылок. Вместе с глухим «бздыньк» в голову пришла и идея, подсказанная смекалкой славянскою.
–– Ну конечно! –– Воскликнул он, держась целковой рукой за корешок и схватив полушной полетевшее вниз бутылочное горлышко.
–– Ихтиандр, держись там!
Висевший чуть выше Ихтиандр кивнул. Халиф же пополз по корневищу и, добРАвшись до его центРА, открыл сумки с отсыревшим тротилом. НапРАвив бутылку к солнцу, избРАнный возопил:
–– О, Хорс Ярчайший, подсоби Русам!
–– Добро! –– РАздалось с неба. Лучи, прошли через стекло, подсушили тротил и подожгли его.
–– Ну, бРАт, теперь только прыгать! –– Крикнул Халиф и полетел вниз, схватив за плечо и ИхтиандРА. Так понеслись Русы вниз. Они пролетели примерно полтоРА десятичка в десятичке, когда сзади РАздался оглушительный взрыв, волны которого сотрясли пол континента. Корни, державшие полудохлого Велеса лопнули под натиском его силы и славный Бог, освобожденный от пут, понесся вниз, вдыхая грудью свежий морозный воздух высот, с каждым метром набиРАя былую силу.
–– А теперь чего, гений?! –– Воскликнул Ихтиандр, смотря на Халифа.
–– Ну как, упадем в воду, да...
–– Так ведь мы ж разобьемся!
–– А разве нельзя? Я думал, как в «Том и Джерри»...
–– Ты что, идиот?! Тупее этого только установить в хранилище с деньгами доску да прыгать с нее в золотые монеты! И кто только тебя назначил в избранные?!
Халиф опечалился и стал спешно думать, как им спастись. Они подлетали уже к коРАблям и, когда вдруг Рус увидел под собою Даждьбога.
–– Хватайся! –– Тут же крикнул он Ихтиандру и Русы вцепились Даждьбогу за уши.
–– Здоро... твою мать! У тебя голова...Ты в курсе?
–– Ага! Вы как РАж вовремя! –– Прошипел Бог из-под ремня. –– А теперь не мешайте.
Русы пожали плечами и пРОДолжили лететь молча. Даждьбог же напряг остаток сил, дабы сконектиться с телом и, обретя на мгновения над ним контроль, прошептал на подлете к голове Нельсона.
–– Божештвенно-шлавяншкий жажим яйшами!
В следующий миг белая пелена заслонила округу. РАздался взрыв невиданной силы. Нельсона РАзмазало в пыль, коРАбли вРАгов и их самих посметало, коРАбли Русов подбросило в воздух. Ударная волна прошла по повернутой к эпицентру взрыва части Америки, сметя Атлантиду, РАзрушив здания, оборвав проросшие континент насквозь корни и дав материку обРАтный импульс. Увлекшись им, Северная Америка стала медленно опускаться обРАтно, хороня под собой все надежды, так долго лелеемые зеленокожими. Как только она опустилась обРАтно, под ее тяжестью прибрежная толща на миг взвилась вверх, подхватив коРАбли Русов и вынеся их на песочный берег нью-йоркской бухты, покореженные, но целые.
В тот же момент, когда произошел легендарный зажим, Джеймс как РАз замахивался когтями на Алекса. Волна спасла Руса – ящеРА сбило с ног, Алекс подпрыгнул, садясь на него. Он стал молотить иродами коленками по локтям, забивая зеленого его же когтями, выкрикивая:
–– Запомни Джеймс Хейлер! Я – Алекс Мерсер! Даже если я буду слеп, глух и без рук, тебе со мной не тягаться!
–– Добро пожаловать на верху... –– Начал было щебетать ирод, но Алекс лишь сплюнул и пРОДолжил лупить его, и лупил до тех пор, покуда не поглотил. Пьянь, грязь и РАспутство узрел он в прошлой жизни, уяснив о Хеллере, что тот был подонок. Едва придя в себя, Рус был брошен волной в сторону висевшей над начавшей приближаться пропастью Даной. На лету перерезав доставшимся от ящеРА резаком веревку и притянув ее к себе, понеслись они вниз в объятьях друг друга.
Приземлившись, Алекс опустил Дану на землю, давая ее отдышаться, а сам метнулся в кофейню и принес ей горячего. Не подвели его Русы – кофеек был готов.
Так закончилось это сРАжение, победой Блада над Нельсоном, Алекса МерсеРА над жалкий Джеймсом, Богов и Русов над ящеРАми и спасением Даны. А тем, кто верит не летописцу, а той версии, коя представлена в целковой игре, стоит задаться вопросом: «А кто ее сделал, эту игру?». То-то.
***
Когда пыль и континент улеглись, Русы стали выбиРАться на берег.
–– Ну, парни, придется вам меня нести. –– Сказал Даждьбог Халифу и Ихтиандру.
–– Все закончилось?
–– Да. В этом времени – точно.
Ихтиандр поднял голову Бога, Халиф понес его тело и вместе выбРАлись Русы на берег. Здесь их уже встречали те моряки и жители гоРОДа, кому удалось уцелеть.
–– Этот день во истину восславят в веках! –– Воскликнул Перун, подходя к ним и обнимая. –– Ох е... Даждьбог, у тебя голова... Ты в курсе?
–– Да-а-а... –– Устало потянул Даждьбог. –– Я в курсе.
Дальше был пир, организованный благодарными жителями прям на РАзвалинах адмиРАлтейства. Снесены были отовсюду столы и стулья, еда там была, вертела с окорочками, ром лился рекой и вцелквые за долгое время пировали американские славяне со своими Богами за единым столом. Могучие руки поднимали тосты за дружбу наРОДов и великую славу, кою потомки, конечно же, не забудут. Сальватор и Ихтиандр улыбались амнистии, Миа и Ленгви вернули свой гоРОД, кой вернул себе былую бодрость всего через неделю, сидевший бок о бок с опускавшей за столом глаза, а наедине сладко целовавшейся Элеонорой избРАнный, вынес для себя ценный урок – не во всем, что приписывают, Ильич виновен, а Алекс обрел-таки память и в Велесе отца.
–– Алекс, я – твой отец.
–– Ты?
–– Да, я.
–– Ты-ы? –– Удивились Перун с Даждьбогом.
–– Да, я.
–– Но ты же только... С быка... Как... Кто его рожа...
Велес смутился и потупил взгляд. По всему выходило, что рожал Велес.
–– Нет, ну я слышал конечно в наше время у Гоблина анекдот про то, что от сensored секса рождаются адвокаты, но чтобы это было взапРАвду... Кто б мог подумать. –– Молвил Халиф.
–– А я слышал, что в ваше время за подобное уже и посадить могут, так что не будим больше об этом. –– Произнес Велес и РАзговор был исчерпан, хотя, конечно, Алекс был не очень доволен им. Зато также выяснили Русы и то, почему Алекс РАзвит. Оказалось, что не росток Вяза попал в лапы иродам, а корень Ъыба, кои был ими опознан по татуировке с пером. Корешок же Ирийский пролетел сквозь простРАнство и время, и угодил на пенсильванский вокзал, прямиком в Алекса, отшибив Русу память прямо в момент прибытия на перрон Невского и Халифа.
Последний также узнал терзавшую его тайну. Отведя доктоРА в уголок, вопросил его избРАнный:
–– Сальватор.
–– Да, Халиф?
–– Не подскажешь, почему меня всего трясет, как только я грязюку вижу?
–– Тебя?
–– Да.
–– От грязи?
–– Да! Меня это бесит!
–– Хм... Может все дело в жабрах?
–– ?
–– Ну-у, видишь ли... На пересадку у меня были только одни нормальные жабры. От белой акулы. Когда ты уснул, твои друзья-Боги посоветовали мне отдать их Мие, а тебе сказали прилепить, что придется. Так что тебе я пришил жабры от илистого прыгуна... Они сказали, ты не обидишься.
Блад, будучи также героем, взялся представлять Русов перед сенатом, дабы нагРАдить каждого и для того подвели Русы итоги сРАжения. Таковы они были:
Битва вблизи Нью-Йорка 1809 год
Русы / Ящеры
Потери:
444 Руса и 5 коРАблей / 23 863 ящеров и их сообщников, 61 судно
Итог:
Победа Русов
–– Славный счет. –– Произнес Перун.
–– Да. –– Согласился Сальватор. –– В нашу пользу.
–– Теперь у нас все будет по-другому. –– Произнес Блад. –– Полагаю, отношения с Русью наладятся и те законы, что ныне напРАвленны против нее, будут отменены. Семи пядей во лбу иметь недолжно, чтобы понять, что выгодны они исключительно иродам. Но теперь уж никто не поссорит Америку и Россию.
Халиф кивнул РАдостно. Ему, полушную неделю ходившему в обнимку с американкой, хотелось бы в это верить.
Позже Блад выступит в сенате и после его выступления будут в СВАР приняты законы Русолюбивые. Помимо прочего, Рус стал отцом полушки (двойни). Даждьбог же хотел было исцелиться, однако кэп уверил его, что в Вашингтоне есть доктор, коему было бы кРАйне полезно изучить свойства его теперешнего. Для блага всех Русов, РАзумеется. На сие Бог согласился и вскоре Блад принес к нему целкового из лучших медицинских профессоров со словами:
–– Вот, Даждьбо... Джим, это профессор... Я говорил о нем, познакомьтесь.
–– Джим.
–– Доуэль, профессор Доуэль. Рад, очень рад! Пожал бы вам руку, да...
История шла своим чередом. Все континенты в дружбе купались и так все и было бы РАдужно дальше (без экстремизма), но тут резонно возникает вопрос: кому, как удалось РАссорить Русов? Что привело к тому, что случилось после? Есть у истории и на это ответ...
Наступало очередное беззаботное утро. Проведя жаркую ночь в объятьях своей, с каждым днем все сильнее пленявшей сердце, проводницы, Халиф сладко спал в целковом из отстроенных Русами домиков, когда на пороге его появился Перун. Использовав силу Божественную, тот незаметно вытянул Руса из теплой постели, бесшумно одел его и РАзбудил:
–– Вставай, Святобой.
–– Я уже вообще-то Халиф.
–– Все РАвно вставай.
–– Что такое, куда мы идем? РАзве дело не может подождать? Она такая... –– Взгляд Руса устремился обРАтно в постель и стал приторно милым.
–– Нет, не может. Ты РАзве не чувствуешь?
Халиф вопросительно посмотрел на Перуна.
–– Прислушайся к ощущениям.
ИзбРАнный закрыл глаза. Вместо ощущений он услышал шаги.
–– Всеотец слабеет. –– Произнес голос. Халиф открыл очи. Могучий Чернобог стоял перед ним. Рядом стояли Белобог, Хорс и могучий Стрибог. Недоставало лишь Богинь, Сварога да Даждьбога, кой отсутствовал по причинам техническим.
–– РОД слабеет? –– Спросил Халиф. –– Но... Как? Это ведь невозможно.
–– Не ведаю я... Никто не ведает.
–– Мы боимся, как бы он не... –– Произнес Чернобог. –– Этого нельзя допустить! Тем более покуда спасено еще не все прошлое.
–– Это все элементали, поганые сущности!
–– Но как они это делают?
–– Понятия не имею. Но точно знаю, что, использовав наши силы, нам достанет возможностей открыть проход сРАзу в будущее, миновав прошлое. Элементаль с ними, с теми битвами, какой от этого толк, если мы можем прямо сейчас положить конец их грязным козням!
–– Хм... –– Халиф задумался. –– А что Сварог? Где он?
–– РОД собиРАл Сваргу недавно. Еще РАз стерег нас.
–– Говорит, это непРАвильно.
–– Сварог никогда не ослушивается Его воли.
–– Ну так может тогда и нам лучше...
Белобог перебил избРАнного.
–– Да тут делов-то! Давай, вошли и вышли, приключение на полушку десятичков минут!
Под напором Богов Халиф согласился. Те напряглись и открыли трясущийся, нестабильный портал. Войдя в него, Боги и Рус оказались в далеком космосе. Облаченные в сияющие доспехи, предстали они перед полчищами ящеров, среди которых были и... Рус не знал, кто это. Четвертушкаметровые, закованные в серую сталь рыцари, в груди которых зияли РАзломы, в коих вертелись вихри материи черных дыр. То были Чездные Рыцари. Во главе сего сонма войск тьмы стояли они, целковопричина всех бед, презренные элементали и глава их Февраль.
–– Ну, за Русь-матушку!
–– За РОДа! –– Воскликнул Перун и ринулся в бой, увлекая с собою Богов и Руса, но Февраль при этом лишь РАссмеялся. В ту же секунду из ниоткуда возникли горящие силуэты элементалей.  Они наслали на Халифа и Богов множественные порталы, появлявшиеся отовсюду.
–– Не-е-ет! –– Воскликнули Боги, поняв, что не зря предупреждал их мудрый РОД, но было поздно – элементали презренные вновь отпРАвили их в недалекое прошлое...

Халиф открыл глаза и сРАзу почувствовал, что пронзен болью. Боль была, как хорошая скидка – действовала сРАзу везде. Он хотел пошевелиться... И не мог.
–– А-а-а! Перун! Хорс! Кто ни будь! А-а-а!
–– Я, я здесь. –– Сдавленно произнес Велес, вылезая из-под поваленного на кровать шкафа. –– М-м-м, как темно... Халиф, где ты?
–– Тут! Иди на крик. А-а-а!
–– Тут ничего не видно...
–– А кто из нас Бог, ты или я?
–– Я.
–– Ну так и придумай тогда чего ни будь! –– Язвительно заметил Халиф и опять заоРАл. –– А-а-а!
Велес включил ночное зрение и узрел в темноте пустые кулуары простецкой комнаты. Видимо отсюда все вынесли около года назад.
–– Хм... Да иду я, иду!
Бог прошел в комнату, где кричал Халиф, однако тут же вернулся к окошку и остановился, приоткрыв занавеску.
–– У-у-у, вот это кайфуха.
–– А?!
–– Да тут вид на площадь. Такие стильные мужики в форме, факелы.
–– Вообще-то я не на площади! А ты... Ты ж вРОДе не хотел больше РАссуждать об этом?
–– Да все, все. –– Произнес Велес и вновь пошел на звук. Он почти дошел до Халифа, когда из другой комнаты РАздался тихий женский голос:
–– Wenn sie nicht aufhoren, larm zu machen, rufe ich die Gesta... Oh mein Gott!
Голос оборвался и было слышно, как скорые шаги затихают где-то на лестнице.
–– Походу Германо-Русы. –– Произнес стоявший в прихожей Чернобог, отворяя дверцу. Он хотел было поговорить с женщиной, но той и след простыл. Опечаленный, он мимоходом взглянул на надпись у двери:
–– Еврейский жилец, опеча... Элементаль меня РАздери! Надо уходить, срочно!
–– Вот тебе и кайфуха... –– Произнес начавший кое о чем-то догадываться Халиф. Выйдя за дверь Чернобог крикнул:
–– Велес, Халиф, ну где вы там?!
–– Здесь.
–– Вам что, особое приглашение нужно?!
–– Сейчас. –– Сказал Велес. Через секунду Бог очутился подле Чернобога.
–– А где Халиф?
Велес протянул ему пРАвую руку.
–– Да как так-то?!
Глава 6. «Сага медичковая. Советское междутомие».
Часть 1.
Wunderwaffe.
***
Он стоял у окна, печальным взглядом следя за волнами факельного шествия, что рекою огня РАстекались по улицам ночного Берлина – то вышли нацисты, чтобы еще РАз стальными рядами пройтись по всей стРАне, дабы отпРАздновать дату десятичок с девятичкового (девятнадцатого) ноября. Отсюда, с заброшенного чердака бывшего дома интернационалистов № 44, ныне носящего имя Хорста Весселя, находящегося за полквартала от пылающей площади, эти потоки представлялись малыми всполохами, светлячками, воркующими на мутно-зеленом стекле, однако Вэл как никто другой знал – зримость обманчива. Он, сын британского офицеРА, плененного в годы Целковой мировой, или, как учил его товарищ Шмидт, Целковой империалистической, да так и оставшегося здесь, не возжелав возвРАщаться в Британию и фРАу, что гнездилась на крыше пекарни, за прошедшие годы повидал не мало подобных шествий. Начав в целковые годы как маргинальное течение, нацисты с каждым годом добивались все большего и лучше всего их отРАжение их успехов просматривалось в этот день: едва струящийся в полушка с десятичком и подувичковом (двадцать пятом) году ручеек факелов ширился год от году, обжигая все новых людей и пожиРАя все новые улицы.
–– Э-эх... –– РАзочарованно протянул Вэл, монотонно почесывая под крылом. Хоть жар факелов отсюда и нельзя было чувствовать, настроение таяло, словно масло.
–– Не вздыхай, бРАт. –– Произнес Бакс, подскочив сзади и хлопая товарища по плечу. Вэл слегка улыбнулся. Бакс, или на немецкий манер Бэкс, не унывал никогда, хотя толку от его напускного жизнелюбия было мало. –– Сам знаешь, мы ничего не можем поделать.
–– Да знаю, знаю... Но... –– Вэл вновь печально взглянул в покрытое пылью окно, где в РАме из отРАжавшихся на стекле ободков паутины увидел собственный клюв. –– ... мы ведь интернационалисты – передовой отряд человечества! Борцы, Бэкс. А что мы сделали, когда забРАли наших хозяев?! Когда штурмовики и Гестапо ворвались в наш квартал? Была перестрелка! Мой хозяин не сдался, твой тоже, помнишь? А где были мы?!
–– А мы были в клетках, там же, где и всегда. –– Тихо произнес Бэкс, отводя очи в сторону. –– Ты спРАшиваешь, помню ли я? Конечно помню. У меня ведь жена пропала в тот день.
–– Вс! –– Злясь на себя за то, что еще РАз заставил друга вспомнить о потере, Вэл стукнул себя крылом по клюву. –– Прости.
Бэкс махнул крылом и в окне показалось, будто его перья сплелись со всполохами.
–– Я тут почитал Геббельса...
–– БРАт, даже не начинай!
–– А что? А может оно и к лучшему? В конце концов не могут же все вокруг ошибаться! Фюрер дал нашему бРАту РАботу, обРАзование, всегда выступал только за мир!.. Ты ведь помнишь, с чего начиналась эта война. Помнишь, не лги мне! Нас обстреляли Поляко-Русы. А вшивобританцы и лягушатники вступились за них. Кому это выгодно? Жидо-Русам! Жидо-Русам, с которыми мы сейчас и боремся.
–– Слышал бы ты себя, Бэкс.
–– О-о-о! В ком-то заигРАла гордость! А что видел ты на службе у коммунистов? Только клетки, в которых мы сидели до тех пор, пока им не вздумается отпРАвить очередное донесение. КРАткий миг свободы, а после – опять застенки!
–– Ты издеваешься надо мной что ли? Или это реквизированные с УкРАины мухи на тебя так действуют?! Ты забыл, как выглядел этот чердак? Какая просторная у нас была голубятня? Не подожги его нацисты, он бы не выглядел так убого. И твоя жена была б сейчас с нами! И ты не хуже меня знаешь, как бы она отреагировала, услышав твои... РАссуждения... Как все-таки время сглаживает у некоторых восприятие.
Бэкс ничего не ответил. По выРАжению его лица было видно, что стройная картина миРА, которую он последнюю полушку месяцев выстРАивал с такой надеждой, вновь зашаталась в его голове. Они помолчали. Струившиеся по Берлину потоки огня достигли и дома имени Хорста Весселя и голуби, целковый с печалью, полушный с горечью неотрывно стали смотреть на проходящих визу Русов и ящеров. Полушку минут спустя Бэкс произнес дрожащим голосом.
–– Какие же они все-таки суки, Вэлиант.
Голубь подсел ближе к другу и похлопал его по крылу.
–– Я знаю, Бэкс, знаю... Эх!.. Нам бы хотя бы одно стоящее дело, бРАт... Ладно, пойдем поклюем, что ли?
***
–– Что? Чего там? –– С тревогой спросил Халиф.
–– А-а, эм... –– Чернобог открыл рот и тут же закрыл его, кусая губу. Пользуясь царившей на лестничной клетке тьмой, Бог постаРАлся произнести максимально спокойно: –– М-м-м, да так... Ничего стРАшного, потом скажу. Сейчас надо сваливать! (При произнесении полушного предложения он интонационно усилил его).
Велес кивнул и держа Халифа за волосы сбежал вниз вслед за Чернобогом. Этаж, полушный, четвертушный, осьмушный, дверь. Дернув ее от себя, Боги и Рус выскочили из подъезда, оказавшись на улице ночного гоРОДа. Стоявший спРАва фонарь с ребристым, как каРАндаш, стволом светился так скупо, что находившаяся подле него клумба казалась короткостриженым камышом. ШтоРА, закрывавшее окно четвертушного этажа видимо слегка загнулась с левого кРАя и из этого крохотного четвертушкоугольничка наружу тянулись лучи холодного света, освещавшие часть скамьи с плетеной спинкой. На немногих балконах покинутого ими дома висели вывешенные нацистские флаги. Некоторые окна были отворены. Стекла остальных зданий также светились в шахматном порядке.
Остановившись на секунду, Боги стали обдумывать, что делать дальше. Предоставленный в это время самому себе избРАнный решил наконец РАзобРАться, что с ним случилось. Он недоверчиво скосил глаза вниз и... Не узрел собственного тела! Ноги, руки, торс – все отсутствовало. РАзум Халифа захлестнули многие мысли и РАссуждения, целковое накладывалось на полушное, к полушному прибавлялось четвертушное, а где, там и осьмушное, и подувичковое и в результате в голове Русовой заварилась каша. «П-п-п...». Велес и Чернобог почувствовали эту мысленную сумятицу и целковый из них обРАтился к Русу, подтянув того за прическу на уровень глаз.
–– Ты... Ну у тебя... У тебя голова... Ну ты в курсе.
Халиф не ответил, только моргнул.
–– Это, это... Да почему со мной все время происходит какая-то хрень?!
Чернобог решил, что сейчас у них нету лишнего времени.
–– Не знаю. Туда! –– Он указал на ближайший поворот, и Боги помчались к нему, площадь гоРОДскую пересекая. Позади них уже слышался бег с хаРАктерным шуршанием чешуи об одежду – то приближались ящеры с «ВальтеРАми» наперевес. Словно тени промчались Боги под чернотой деревьев и арок к перекрестку, где ужом проскользнули за задним рядом собРАвшихся здесь Русов и ящеров в черных шинелях, шеренги которых уходили аж к площади, а лица блестели от огня факелов. Вдали преде ними, стоя на постаменте, средь полушки каменных львов и таких же массивных чаш огня стояла четвертушка Русов: целковые полушка (первые два) в черных шинелях с генеРАльскими белыми воротничками, последний – в коричневом мундире. Мегафоны, висевшие на колоннах и углах домов, донесли до спешивших сокрыться беглецов приглушенное: 
–– Hail mitglieder SS!
–– Hail!
Миновав перекресток, Боги замедлили шаг, стаРАясь производить как можно меньше шума. Они удалялись все дальше, голоса с площади доносились все тише, вскоре их заглушил бой старинных часов. Выскользнув с очередной улицы, Чернобог и Велес прильнули к стене ближайшего дома, Божественным зрением сканируя мРАк. Зримо им было, как несколько волонтеры в коричневых рубашках переносили от колонны к колонне складные лесенки, РАзвешивая на них флаги со свастикой. В конце и посередине РАзвернувшейся пред Богами улицы дрожали машины с выпуклыми стеклами на крышах – судя по всему готовилась элиминация. Халиф, удерживаемый за чупрынь Велесом (остановившись, Чернобог отдал его бРАту), был подбоРОДком засунут в карман – в сим времени Боги предстали одетыми в потертые костюмы цвета мышей.
–– Так. Думаю, где мы, уже понятно. –– Произнес Чернобог, поежившись от ночного ветРА. –– Нюрнберг... Теперь надо решить, что будем делать?
–– Целковое – надо связаться с остальными бРАтьями.
–– Верно, Велес. Сейчас. –– Чернобог прислонил ладонь к уху и, отойдя на полушку шагов, за озиРАлся и стал шептать. –– Стрибог, Стрибог, ответь. Перун!.. Кто ни будь?.. Дохлый номер.
–– Булу-булу-булу!..
–– Что ты сказал?
–– Это не я.
––Булу!
–– А, это он!
Велес достал избРАнного из кармана.
–– Тьфу!
–– Ага, тьфу! Ты мне весь карман обмусолил! Я...
Чернобог жестом остановил его.
–– Не важно, Велес. Чего ты хотел сказать?
–– Думаю, надо бы схорониться. Утро вечером мудренее – завтРА узнаем, какой сейчас год, че вообще происходит...
–– Ну, зная Февраля, не удивлюсь, если сейчас какой ни будь осьмушко-десятичковый. –– Произнес Велес. –– Голову даю на... Ой.
Халиф недовольно надул щеки.
–– Кстати, РАз уж мы здесь, тебе не помешает выучить немецкий. Вот. –– Чернобог провел по челу Руса ладошкой и избРАнный уже на чистом немецком ответил ему:
–– Мне бы для начала тело вернуть!
–– Ну, и это тоже. Не боись, РАзберемся. –– Сказал Велес и ткнул пальцем в многоэтажку, стоявшую посреди улицы. –– Вот. Чернобог, видишь? Подувичковая квартиРА слева, четвертушный этаж. В стеклах нет света... Авось пустая.
–– Понял, РАботаем.
Сказавши это, Боги сделались абсолютно прозРАчными и воспарили к многоэтажке. Лишь голова Руса виднелась на фоне черного неба, но Чернобог укрыл ее силой Божественной так, что со стороны казалось, будто это воздушный шарик целковиноко плывущий в ночной полутьме.
Достигнув дома, Боги просочились через стекло, а вот с Халифом все прошло не так гладко – он головой (а точней – и всем имевшимся телом) стукнулся об окошко.
–– Тц-ц! –– Тцыкнул на него Велес, подкатывая невидимые глаза. Материализовав целковую руку, он открыл форточку и затащил Халифа внутрь.
***
Обергруппенфюрер ЭС-С-С ЭС-С-С РейнхРАд Гейдрих, полушкометровый, светлочешуйчатый и голубоглазый ящер, стоял в приемной непосредственного начальника и внимательным взглядом осматривал серо-зеленый мундир. Полушка рядов нагРАдных планок да кавалерийский значок, притуленный к левому карману чуть ниже пуговицы смотрелись в зеркале скромно, со вкусом. Ожидая вызова, зеленокожий прокручивал в голове тезисы, кои собиРАлся доложить Гиммлеру.
«Так, ну кас-с-саемо жидо-рус-с-сов вс-с-се идет лучше некуда – горят, как дрова. В Богемии и Моравии вс-с-се тоже тип-топ, враги Рейха ищутс-с-ся... Вывоз материальных ценностей из ЭС-с-с-ЭС-с-с-ЭС-с-с-ЭР налажен четыре недели как... Так, вроде бы ничего не упус-с-стил». Гейдрих наклонил шею, почесался, попРАвил воротничок. Дверь отворилась. К хвостатому вышла молодая девица в черной блузе и обРАтилась к нему со словами:
–– Вас ждут, гер Обергруппенфюрер.
Стиснув в руках папки с бумагами, ящер уже собиРАлся проследовать в предупредительно РАспахнутую перед ним дверь, когда к нему подбежал ирод в серой форме с петлицами обершутце.
–– Что это? –– Спросил Гейдрих, глядя на протянутый ему сложенный пополам листок бумаги.
–– С-с-срочное донес-с-сение. От Мюллера, Нюрнберг. –– Произнес эсэсовец, после чего вытянулся по струнке и, стукнув каблуками, отошел в сторону. Гейдрих РАзвернул бумажку, бегло прочел ее. С каждой строкой глаза его суживались, а улыбка принимала все более хищническое выРАжение. Дочитав до конца, ирод положил листок поверх папок и окрыленный вбежал в кабинет ГиммлеРА.
–– А, Рейнхард! Наконец-то вы здес-с-сь. Что вас-с-с задержало? Мне докладывали, что вы дожидаетес-с-сь с-с-своей очереди.
–– Прос-с-стите, Рейхс-с-сфюрер. С-с-срочное донес-с-сение из Нюрнберга.
–– С-с-срочное донес-с-сение? –– Гиммлер скептически сощурил глаза, постукивая коготком по клыкам. Стукнув в четвертушный РАз, он махнул рукой и откинулся в кресле. –– Да брос-с-сьте вы, Рейнхард! Подобные донес-с-сения приходят к нам каждый день. Вс-с-се одно и тоже: такая-то фрау докладывает о британс-с-ском/французс-с-ском/рос-с-сийс-с-ском/польс-с-ском шпионе. Одна проверка и выяс-с-сняетс-с-ся, что шпион этот – ее муж, где-то шлявшийс-с-ся с-с-со с-с-среды на четверг и, как она думает, ес-с-стес-с-ственно ей изменявший. Пустое дело.
–– Это от Мюллера.
Гиммлер сРАзу собРАлся. На его пасти не осталось и следа пренебрежения, верхней частью тела ящер подался вперед.
–– От самого группенфюрера?
–– Да.
–– О чем же он с-с-сообщает?
Гейдрих просиял.
–– Кажетс-с-ся мой подчиненный (он с большой любовью произнес словой мой) нашел компонент, коего вам недос-с-ставало для завершенья проекта «Железная армия».
–– Так-так.
–– С-с-судя по опис-с-санию – тело безукоризненно. Нынешней ночью он получил доклад, наподобие того, который вы приводили в пример. Одинокая фрау доложила в Гес-с-стапо о шуме в одной из опис-с-санных еврейс-с-ских квартир. Тем не менее, парни отреагировали. Оказавшис-с-сь на мес-с-сте, группа обнаружила безголовый труп идеальной физичес-с-ской формы. –– Гейдрих замолчал, давая Гиммлеру осмыслить произошедшее и наслаждаясь произведенным эффектом. Спустя полушку секунд он пРОДолжил. –– Мюллер лично прибыл туда и рас-с-спорядилс-с-ся дос-с-ставить тело в "мес-с-сто номер шес-с-стнадцать". Вы знаете, где это.
Гиммлер задумчиво кивнул. Рейнхард пРОДолжил, помахивая нюрнбергским донесением.
–– Он также прос-с-сит направить к нему ус-с-силение – опас-с-саетс-с-ся возможной диверс-с-сии с-с-со с-с-стороны с-с-совковых шпионов.
–– И правильно делает! –– Воскликнул Гиммлер, вскакивая со стула. Глаза его вспыхнули. –– С-с-совки коварны! Немедленно рас-с-спорядитес-с-сь направить к нему вс-с-сех, кто бы ему не потребуетс-с-ся. Шес-с-стнадцатый объект имеет с-с-собс-с-ственную лабораторию, так что пус-с-скай не медлят. Передайте в Нюрнберг, что я приказываю по макс-с-симуму ус-с-силить охранение шес-с-стнадцатого объекта. Входы и выходы по пропус-с-скам, работу по клонированию и выведению начать в ближайшее время!
–– Я передам... Теперь мои отчеты...
–– Ос-с-ставьте их здес-с-сь, я пролис-с-стаю. –– Ящер указал на кРАй стола.
–– Но я думал...
–– С-с-сейчас-с-с с-с-самое важное – с-с-беречь найденный образец! Идите. Живо!
–– С-с-слушаюс-с-сь! –– Воскликнул Гейдрих и уже сам стукнул каблуками. Оставив бумаги, где было указано, супостат удалился из кабинета. Генрих проводил его, мерно покачивая хвостом, затем подошел к окну и посмотрел на черное предРАссветное небо.
–– Он вновь оказалс-с-ся прав. Ключом будет Бавария. Как точно с-с-сказано, как лаконично... Но что же мне делать теперь, о великий король-ловчий? Я вновь ожидаю твоего с-с-совета.
Минуту ящер смиренно ждал, не отходя от окошка, однако голос, что уже несколько лет нашептывал ему всевозможные планы земного могущества на этот РАз остался нем к его призыву. Отчетливо слышался лишь шум стучащих по подоконнику капель.
–– Хм. –– Гиммлер недовольно сжал подбоРОДок. –– Видно опять нужно пос-с-сетить Вевельс-с-сбург. Давно я там не был... Зато выйти на с-с-связь там вс-с-сегда получаетс-с-ся...
***
Очнувшись, Стрибог некоторое время лежал на животе с сомкнутыми веками, не в силах поднять их и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Со всех что-то тихо бурлило, обтекая и сдавливая Богу бока, словно бы он находился под водопадом. Капали капли, булькали бульки. Наконец Стрибог открыл глаза и на него сРАзу же хлынул бурлящий поток густой кРАсной жижи.
–– Тфу-тфу! Что это?!
Бог попытался закрыть лик рукой, однако ни целковая из них его не слушались. «Что происходит?!».
–– Х-х-ха! Стрибог, это ты? Х-х-ха!
–– Тфу-тфу, я. Перун? Где ты?!
–– Та если б я знал! Х-х-ха! Тут повсюду какие-то бело-кРАсные. Слизь эта... Х-х-ха! А еще меня надувает-сдувает.
–– Как это?.. Тфу-тфу, да что это?..
«–– Перун, давай так?
–– Давай. Ты как там?
–– Да живой вРОДе, только вот пошевелиться почему-то никак не могу.
–– Я такая же сensored... Ты чего вокруг видишь?
–– Да элементаль его знает! Здесь все в воде какой-то кРАсной... Надо бы осмотреться.
–– Ага». –– Согласился Перун. –– «–– Благо теперь силы при мне.
–– Тогда давай посмотрим, чего там».
Порешив эдак, Боги покинули свои тела и клубами белого дыма стали просачиваться наверх. На пути их ждали участки узкие и очень склизкие, кислотные ванны, кусок пельменя американского производства (на его боку был отпечатан флаг СВАР) и широкие потолки, внутри которых слышалось РАзмеренное биение. Наконец, Перун и Стрибог сумели вырваться из заточения. Оказавшись снаружи, Боги узрели крохотное, плохо освещенное помещение, по которому ходили Русы и ящеры в штатском (кожаные плащи и широкополые шляпы – таков был их портрет). Некоторые из находившихся в комнате занимались ее осмотром, полушка ящеров курила РОДопротивные подики, с деланным видом стоя у задРАпированного окна руки в боки, часть же гремела посудой в комнате по соседству. Прямо же под собой, Боги увидели запыленный диван, на котором лежало до боли знакомое, но отчего-то безголовое мускулистое тело.
–– Кх-кх! –– Закашлял Рус, стоявший слегка склонившись над трупом. Черный кожаный плащ, обтягивавший плечи, зализанные назад черные волосы, орлиный нос и перманентно злой взгляд создавали впечатление опасного типа. Так целковременно Боги о нем и подумали. –– Какой густой дым! Видно трупец был-то из наших – так парил подики, что дым вон еще в легких остался. Смотри, Фишер, что скажешь? До сих пор выходит!
–– Не знаю, гер группенфюрер. –– Ответил ящер, к коему Мюллер обРАтился с вопросом. Не дождавшись другого ответа, Мюллер сделал шаг к окну, РАзгоняя ладонью все не спешивший РАзвеиваться дым. Когда он открыл его, ворвавшаяся в гостиную ночная свежесть подхватила Богов и вынесла их за пределы комнаты.
–– Что за?.. –– Только и успел спросить Стрибог, в то время, как ветер опустил их с осьмушного этажа на осенний асфальт.
–– Понятия не имею.
–– Мне ведь не почудилось? То тело... Оно же... Оно ведь Халифа.
–– Я надеялся, мне целковому так показалось. –– Сказал Перун. –– Похоже на то.
–– И мы... Мы вылетели из него? Сейчас, сознанием.
–– Похоже на то...
–– Мы что теперь... –– Бог помедлил, РАссуждая неохотно. Включившаяся в дело смекалка славяно-Божественная договорила сама за него: –– ... Органы?
Перун не ответил, лишь несколько РАз зализал назад волосы.
–– Надо бы вернуться. Мало ли что?
–– Да, судя по всему вернуться придется. –– Согласился Стрибог, кивнув на открывшуюся дверь подъезда, багажником вперед у которой остановилось грузовое авто. На встречу ей из подъезда вышли Русы и ящеры, несшие на носилках тело Халифа, накрытое простыней.
–– Куда едем, в морг?
–– Нет, на Вильгельмштрассе шестнадцать. –– Скомандовал Мюллер, левой ногой встав на подставку.
–– Но ведь там нет ни больницы, ни морга...
–– Гони!
Видя, насколько начальство встревожено, шофер прекРАтил РАзговоры и повернул ключ. Взревев мотором, машина тронулась. Немедля более, дым РАссеялся в воздухе, и Боги вернулись обРАтно в Халифа.
***
Нюрнберг просыпался ото сна, целковый луч тянулся с востока к устремленным в небо шпилям домов, мазки синей кРАски начинали закРАшивать пост-ночной небосклон. Германские Русы и ящеры поднимались под начинавшие вопить на углах "глотки Геббельса", гладили рубашки и брюки, завтРАкали и одевались на РАботу. Кое у кого на балконах еще оставались висеть флажки после вчеРАшнего мероприятия, трепетавшие от холодного восточного ветРА. Где-то там, на этом далеком востоке целковременно с наступающим на тьму светом их дети наступают на советы и вот-вот их РАзобьют... Так говорит со всех углов Геббельс, а значит так оно и будет. Пусть и наступают они с той стороны, откуда приходит ночь...
Халиф открыл глаза. Его голова лежала на прошлогоднем выпуске «Штурмовика», кой, в свою очередь, лежал на пыльной деревянной столешнице. Влипнув в соседствующий со столиком стул, сидя сопел Чернобог, опустив на грудь косматую голову. Велес, запрокинув назад чело, спал восседая на табуретке. Оконное стекло слегка дребезжало.
–– Велес! Велес! –– Позвал Халиф. Язык его прилипал к небу. –– Чернобог!
–– Что? –– Чернобог взбрыкнул, словно облитый водой кака;поа.
–– Открой окошко.
–– Зачем?
–– Хочу послушать, чего там брюзжит.
Чернобог пожал плечами, протиснулся между Велесом и плитой и зашагал к окошку. В метре от него он запнулся, со злобой посмотрев вниз.
–– Элементаль бы побРАл эти гвоздь! И ведь это не целковый, там и у входа еще полушный торчит. Кто блин ремонт здесь делал?! Европа!
Так или иначе, но незабитая до конца шапка была обойдена, Велес РАзбужен, а окошко открыто. Целковременно с его открытием ушей Халифа достиг хриплый ящерский голос, звучавший так, словно бы его обладатель был заРАжен безумием:
––...алких и с-с-слабые с-с-совето-рус-с-сы с-с-снова бегут! С-с-сегодня они ос-с-становилис-с-сь у городишка Амвейс-с-ск^*, однако уже очень с-с-скоро и этот оплот крас-с-сных падет, открыв шес-с-стой армий путь к с-с-Сталинграду! Это, как и с-с-славные дейс-с-ствия оберштурмфюрера Адриана фон Фелькерзама по с-с-сокрушению города Майкопа, еще раз доказывают с-с-стопроцентную правоту замыс-с-слов Фюрера. Наш вождь – Адольф Гитлер объявил 1942 год годом окончательного разгрома с-с-советс-с-ского гос-с-сударс-с-ства и годом торжес-с-ства немецкого оружия. Падение с-с-Сталинграда – дело пары недель... Оберштурмфюрер Адриан фон Фелькерзам награжден рыцарс-с-ским крестом... С-с-слава...
Чернобог закрыл окно.
–– Сорок второй год... –– Удивленно произнес Халиф, забыв даже про счет Древних Русов. –– У меня сейчас подо Ржевом пРАдед воюет...
Боги молча кивнули. Сейчас Рус не чувствовал духовного подъема, не ощущал маячившей впереди грядущей славы... Слишком многие умерли на этой войне, она ведь была так недавно. Это тебе не вымышленная битва при Гастингсе.
–– Мы должны помочь Русам.
Боги понимающе моргнули.
–– Но для начала помочь бы тебе. –– Велес кивнул на Халифа. –– Че вот с тобой таким будем делать?
–– Не знаю. –– ИзбРАнный пожал плечами. Затем Рус напряг все тело, бывшее в его РАспоряжении: морщины появились на лбу и Чернобог с Велесом поняли – задействовал он смекалку славянскую.
Через минуту озарение пришло.
–– Надо... Надо с Даждьбогом связаться! Мы ведь его оставляли тоже безголовым. Похожий опыт, все дела.
–– А это идея. Сейчас организуем.
Велес поднялся с табуретки, Чернобог пропустил Халифа к окну, и его бРАт стал взывать к Даждьбогу.
–– Даждьбог? Даждьбог, дороу!
«–– Велес? Ты как? Где вы?».
–– Ты не поверишь...
«–– В Германии?».
–– Как ты... Неважно! Тут Халиф... Ты не поверишь.
«–– Опять помер?!».
–– Не-е-е, не настолько.
«–– Чего там у вас стряслось?».
–– Эм... На, сам с ним поговори.
После сих слов знакомый глас зазвучал в... Да, собственно, во всем теле Халифа.
«–– Халиф, дорова. Чего там стряслось? Воу. У тебя голова...».
–– Я в курсе. Подскажи лучше, че делать-то?
«–– А я-то чего?!»
–– Так ведь это ж тебя забРАли на опыты по этой части.
«–– Что тебе сказать... Меня осматривают, берут анализы, периодически пришивают к телам...» –– На этом моменте Даждьбог умолк. Судя по интонации, он пожал плечами, однако судя по логике, жать ему было нечем.
–– Не, ну логично. –– Вмешался Велес. –– Слушай, а может тебя тоже пришить?
–– Ага. –– Ехидно огрызнулся Халиф. –– Давай, почему нет! Давай пришьем меня РОД весть к чьему телу!.. Ладно, спасибо, Даждьбог.
«–– Да толком не за что».
РАзговор прекРАтился. За закрытым окном прошла шеренга детей в коричневых рубашках.
–– Значит так. –– Вставая со стула сказал Чернобог. –– Сиди, наверное, здесь. А мы для тебя подыщем тело.
–– Ага. Только это...
–– Чего?
–– Не уходи ни куда.
–– Ой, да идите вы!..
***
Примерно в это же время автомобиль Генриха ГиммлеРА подкатил к КПП. Укрытая маскировочной сетью полушка бетонных капониров, обложенных мешками с песком и символически соединенных шлагбаумом была последним препятствием, встретившаяся рейхсфюреру на пути к Вевельсбургу. Стоявший на стРАже эсэсовец в серой шинели подошел к воротам с винтовкой на плече. Он сРАзу узнал начальство, однако Гиммлер не любил, когда подчиненные не соблюдали формальностей. Зная об этом, служака по всем порядкам потребовать пропуск.
Проверив документы, ящер отвел шлагбаум в сторону и проводил взглядом машину, вытянув руку в известном приветствии. Гиммлер запоздало ответил тереблением козырька, когда его мерседес уже скрылся за поворотом. «Нехорошо получилос-с-сь... Что поделать, дела». Когда подъехали к по осени опустевшему полю, мотор заурчал, выдернув ящеРА из РАздумий.
–– Что-то с-с-случилос-с-сь?
–– Ни как нет, гер рейхс-с-сфюрер.
–– Ну хорошо.
Повернув шею к окну, ящер отпустил ворох мыслей, предоставив глазам удовольствие бесцельного гулять по изгибам полей. Кукурузные корешки, сеРАя земля, ее так мало... Почему в Великой Германии так мало хорошей, плодо РОД ной земли и в том же время у каких-то жалких и слабых совето-русов ее до горизонта и дальше, и дальше? НеспРАведливо! «А ведь эта земля могла бы стать европейской Калифорнией, попади она в добрые руки... Да, так и будет». Рейхсфюрер ЭС-С-С ЭС-С-С кивнул сам себе.
Проехали поле. Как только земля сменилась еще не угасшей тРАвой, новая мысль, живей предыдущей завладела умом Генриха ГиммлеРА. Он думал о предстоящей беседе с Генрихом Птицеловом. Еще в мальчишеском возРАсте Генрих понял о себе целковую вещь – он особенный, может даже дивергент и когда после прихода к власти нацистов медиумы подтвердили его предположение, ящер окончательно уверился в собственной исключительности. Он – реинкарнация короля-ловчего, потомок старого и благоРОДного РОДа, вся мысль и амбиции которого были нацелены на благо Германии. Когда же, во время целкового посещения Вевельсбурга духом Птицелова явился Генриху в виде шепота, одарив целковым мудрым советом, Гиммлер еще сильней укрепился в собственных предположениях.
С тех пор утекло много воды. Птицелов безошибочно видел предателей. Это он подсказал Гиммлеру заблаговременно начать сбор данных о Рёме; его мысли обязан он принятием в черный орден Герберта Бакке, кой столь корректно РАзРАботал план голода; не менее безошибочно король назвал дату, когда Геринг передаст бюро Гестапо ему, Гиммлеру. Тогда оно еще звалось «Гестапа». Отмена плана высылки жидо-русов на Мадагаскар, устройство концлагерей, подкуп, шантаж, айнзацкоманды, план «Восток» – каждый совет был безошибочен, РАзве что иногда на местах хромала реализация...
Солнце скрылось за серым облаком, когда автомобиль рейхсфюрера, проехав по над высокой каменной стеной, заехал во внутренний дворик замка. Адъютант выскочил целковым, учтиво РАспахнув дверь перед Гиммлером. Ирод быстро вылез из мерседеса, застигнул полушку средних пуговиц на шинели и напРАвился в сторону массивной двери. Стоявшие у нее эсэсовцы взяли на плечо девятичково-десятичковые с золотничком (девяносто восьмые) «Маузеры» и отсалютовали. Входя внутрь, Гиммлер приветствовал их в ответ. Темные холодные стены, казалось, смотрели на него с такой же любовью, с какою рейхсфюрер смотрит на них. Высокие потолки, блекло-бурый кирпич, малые окна, свет из которых попадает под наклоном внутрь – да-а, это место несло отпечаток так любимого Гиммлером удовлетворения отпечатанного в камне стРАха.
Поднявшись по ступеням в извивавшийся змейкой коридор, Генрих прошел в зал оберфюреров и взял стоявший в углу каменный стул, целковый из десятичка с полушкой (дюжины) стоявших у стен, поставив его в то место, где конец луча изобРАженного на полу черного солнца соприкасался со светом земного светила. Сев напротив входа, ящер закрыл глаза и прислушался, не без удовольствия отметив, как солнечный свет греет его холоднокровные плечи.
–– Ответь мне, о мудрый король. Я вновь взываю к твоим указаниям. –– Произнес Гиммлер спустя десятичок минут, проведенных в ожидании нового откровения. Не успела последняя фРАза слететь с его губ, как в помещении поднялся ветерок. Дрогнули тонкие шторы, косо падавшие на плечи ящеРА лучи света РАзбежались по углам, словно напуганные щенята. В центре черного солнца стал формироваться черный силуэт. Огненные глазами его выжги остатки освещения в комнате, погрузив зал во мРАк, заставив шторы буквально прилипнуть к окнам. Будь Генрих умнее, да обладай он смекалкой славянскою, давно бы понял ирод окаянный, с кем он пересекается и чьим советам внимает.
–– Ты подводишь меня, Генрих. –– Произнес Февраль искаженным под ящеРА голосом. –– Я дал тебе с-с-столько с-с-советов как разгромить с-с-советы, а вы вс-с-се еще топчитес-с-сь возле кавказс-с-ских хребтов.
–– Мудрый король, войны Рейха...
–– Мне нет до них дела! Можно подумать Рейх с-с-сражаетс-с-ся с-с-со вс-с-сем миром один! Брос-с-сте вс-с-се с-с-силы. Лягушатники, макаронники, бельгийцы, румыны, коллабаранты – не жалей никого! Эту битву должны выиграть ящ... Арийцы!
–– Будет ис-с-сполнено. Вы так мудры! Вс-с-се ваши помыс-с-слы направлены на народное благополучие!
–– Что? Ах да... Да-да, конечно! Это все жидо-большевизм с-с-с его античеловечес-с-ской концепцией "равенс-с-ства", "братс-с-ства", "с-с-справедливос-с-сти", тьфу! Вс-с-се это не более чем блажь и ложь... Грязная еврейс-с-ская ложь! Уж поверь мне, я врать не с-с-стану. И еще этот термин – "Гермено-рус-с-сы". Мы – арийце-германо-ящеры! Вс-с-сегда ими были и вс-с-сегда ими будем!
–– Да, да! –– Глаза ГиммлеРА загорелись чувством собственного превосходства. –– Как раз вчера мы нашли очередное тому подтверждение!
––? –– Бровь Февраля удивленно изогнулась.
–– В Баварии нашли тело. То с-с-самое, о коем вы говорили. Да, оно рус-с-сово, но оно нашлос-с-сь в Германии, а значит – арийское! Благодаря добытой в Тибете чешуе динозавров мы с-с-сможем многократно ус-с-силить их. Уже с-с-сейчас-с-с Менгеле... –– Тут ящер умолк, дивясь на пробегавшие по лбу призРАка волны дыма.
–– Значит... Они с-с-скоро придут за ним, Генрих.
–– Кто "они"?
–– С-с-советы. Жиды. Какая разница? Начинайте производство как можно с-с-скорее. Эта разработка, эти с-с-сверх-ящеры изменят облик континента, а шире – и вс-с-сего мира.
–– Хорошо, я с-с-сделаю вс-с-се, как вы велите.
–– Я знаю. –– Произнес призРАк, после чего глаза его вспыхнули, и его силуэт РАссыпался пРАхом.
***
Велес и Чернобог спустились по лестнице. Обернувшись пред выходом старыми бабками (это далось им, впрочем, тяжелее обычного), они вышли на улицу и устремились к площади, уже окончательно очнувшейся ото сна. По каменным улицам шли Русы и ящеры полушки полов, кто постарше – в пальто, кто помладше – с квадРАтными РАнцами, в брюках, рубашках. И все в форме. Нет, не так, все в фор-р-рме.
Боги подошли к рынку. Запахи укропа и пряностей, выпечки и речной рыбы, стеганной одежды, яблок, РАз в час кукующих часиков, остановившихся на пол серебрячка, смешались воцелквино и пропахли друг другом. Было прохладно, ручеек из людей то прерывался, то пРОДолжал течь. На углу рынка, куда вышли Чернобог с Велесом целковинокая фРАу пРОДавала привезенное с востока мясо. Пред ней стояла целковая женщина в рыжем пальто с шерстяным воротом, модной прическе и в кРАсных перчатках. Дама сия что-то РАссказывала увлеченно, жестикулируя за подувичок (за пятерых).
–– ... А вот в том доме, фрау Зейдлиц, вы подумайте, в моем доме, доме, где живу я, мои дети: Фриц, Урсула, пухляш Па;уль... Так вот. В комнате. Нет, не в нашей, вы не подумайте, такое точно не могло случиться у нас, фрау Зейдлиц, мы – люди приличные, сами знаете. Что бы я, или Фриц, или Урсула... И уж точно такого не мог бы совершить пухляш Пау;ль! Вы ведь знаете, ему всего полгода, фрау Зейдлиц. Так вот. В комнате, точнее в квартире, хотя, между нами, какая там квартира, фрау Зейдлиц? Так, шаром покати! Хаживала я туда еще при хозяевах. Мерзкие евреи, надо сказать... Ну так вот. В соседней квартире, если быть точно – в квартире снизу, еврейской квартире, фрау Зейдлиц, вы только подумайте, что там было? Шум! Шум, фрау Зейдлиц, вы только подумайте, ночью шум! Ну я естественно побежала к телефонному аппарату. Денег было немного, но фрау Зейдлиц, речь ведь шла в ту минуту о безопасности Рейха и, страшно представить, (тут она страдальчески подняла к небу голубые глаза) о безопасности самого... Фюрера! Так вот. Я позвонила. Приехали быстро, надо сказать. Люблю наши службы, такие они, понимаете ли, отзывчивые... Так вот. Приехали, вскрыли и знаете что? Обнаружили тело! Безголовое тело, представляете, фрау Зейдлиц? Лежит, говорят, на диване, совсем без головы. Вы представляете, фрау Зейдлиц? В еврейской квартире и есть диван!
–– Т-т-т-т. –– ФРАу Зейдлиц озабочено закивала из стороны в сторону, ловко переложив кусок мясо на бумагу. Говорливая фРАу наклонила голову синхронно с этим движением. Вставшие за ней в очередь Боги переглянулись.
–– Прошу прощения. –– Вежливо произнес...ла Чернобог. –– Не подскажете, где здесь ближайший морг?
Умолкшая на миг женщина РАзвернулась юлой и стала без стеснения осматривать Богов-старушек.
–– А кто вы такие, гражданочки? Что-то я вас никогда не видела в нашем Нюрнберге и бьюсь об заклад, это же могут подтвердить Фриц и Урсула и...
–– Пухляш Пау;ль. –– Прервала ее Велес.
–– Вы их знаете?! Вы наши родственники?
–– А, эм... Нет, навряд ли.
–– Тогда я вас точно не знаю! А вы что скажете, фрау Зейдлиц?
–– Никогда-никогда не видела.
–– Мы – Зиберты из нижней Силезии. Это – мать роттенфюрера Франца Зиберта, офицера ЭС-С-С ЭС-С-С, Клара Зиберт, а я – ее сестра, Пе;тра. Недавно моя бедная Клара получила известие с восточного фронта... Сейчас, где-то оно у меня... Что т не находится... В общем. Там было сказано, что мой племянник геройски погиб за отчизну и фюрера (на этом слове говорливая скептически прищурилась. Ей показалось, что недостаточно энтузиазма вкладывает в него данная женщина, у которой, всего-то, умер племянник) и он был привезен в морг гоРОДа Нюрнберг, однако в какой конкретно в телеграмме не сказано.
В подтверждение сиих слов Чернобог посмотрел на Велеса. Тот сделал вид, будто утиРАет слезу рукавом. ФРАу Зейдлиц уже сочувственно закивала, однако подозрительная мадам лишь насела на них с вопросами.
–– А можно глянуть на ваши документы, фрау Зиберт?
–– Это допрос, фРАу... Как вас? –– Как бы невзначай спросил Чернобог, деланно запуская руку в карман.
Безымянная женщина скривилась, словно съела лимон.
–– Н-нет, как можно!.. Не то, чтобы я не доверяла матери и тетушке героя, погибшего за Германию, просто... Прожанович. Моя фамилия – Прожанович. А почему вы так боитесь наших допросов. Нашим спецслужбам не доверяете?.. А может и Фюреру не...
–– Как-как, Пржанович? Это вРОДе бы польская фамилия, да?
–– Х-х-хоп-п! –– Лицо говорливой зарделась кРАской, и она буквально захлебнулась в собственном выдохе.
–– Я, я...
В этот момент Велесу надоело, и он заревела навзрыд.
–– Ох ты ж фюрершки мои-и-и, бедный мой ФРАнцушка-а-а!
–– Успокойтесь, успокойтесь, ради бога. –– Запричитала фРАу Зейдлиц. –– Ну нельзя же быть такой бесчувственной к чужому горю, Габриэлла! Ближайший морг, должно быть, находится на Вильгельмштрассе шестнадцать.
–– На Вильгельмштрассе шестнадцать? –– Удивленно переспросила Габриэлла Прожанович. –– Но ведь там нет никакого морга. Там только завод, по производству первитина, да и тот маленький.
–– Не знаю, что там с первитином, я им не пользуюсь, но я живу в доме напротив, и уже несколько раз видела, как автомобили завозят на территорию чьи-то тела.
–– Наверно там морг, созданный скрытно. –– Догадался Велес. –– Созданный по приказу фюрера, чтобы вРАги не могли РАзбомбить тела павших солдат. Воистину, святой человек!
Зейдлиц и Габриэлла пересвастились^*.
–– Что ж, большое спасибо. Мы, пожалуй, пойдем.
Закончив беседу, Боги премило РАспрощались с женщинами и тихо ушли. Едва бабульки скрылись за поворотом, покупавшая мясо дама простилась с фРАу Зейдлиц и шмыгнула за угол к телефонной будке. Прислонившись к аппаРАту, она почувствовала тепло от резины – Габриэлла так часто звонила куда следует, что телефонная трубка не успевала остыть. Почти не глядя на кольцо с цифРАми, женщина набРАла нужный номер и все ее тело обРАтилось в слух.
–– Алло? Ал-л-о-о! Хайль Гитлер! Третье бюро? Это – агент «Истерио»... Нет, не как истеричка. Как мисте-ри-о, только истерио, ис-те-...
–– Говорите.

Боги подошли к ВильгельмштРАссе шестнадцать. По сему адресу действительно находился завод, пРАвда, видимо по привычки соседства с ним фРАу Зейдлиц РАзмеры его слегка преуменьшила. Медичок корпусов с подувечковометровыми стенами занимали примерно четвертушку с половиной в десятичковом десятичке метров квадРАтных (350). Надпись на воротах центРАльного входа лаконично гласила: «Первитин». Пред воротами осьмушка грузовых машин обнюхивала друг другу багажники. Через дорогу стояла еще целковая, с антенной на крыше. «РАдиоРАзведка» –– Подумал Чернобог.
У ворот стояла полушка ящеров. Черные, затасканные шинели контРАстировали с начищенными до блеска каРАбинами и блестящими на солнце штыками, примкнутыми к ним. На общих или на каких других обстоятельствах пропускают здесь, Богам было неведомо.
–– Что будим делать?
–– Хм... –– Чернобог думал секунду, затем мысленно напРАвил план действий Велесу. –– Ты понял?
–– Ага.
Шагнув в тень меж домами, Боги обернулись высокоРАнговыми ЭС-С-С ЭС-С-Совцами, а для пущей уверенности еще и ящеРАми (опять же, не без усилий) и зашагали к воротам в новом воплощении. «Хм» –– Подумал Велес, шагая по тротуару и через полушку шагов помахивая хвостом. –– «Как непривычно ходить с ним». Петлицы с четвертушкой дубовых листьев и золотистым теснением сделали свое дело: Чернобог с Велесом без труда миновали блокпост охРАны. Внутри завод оказался таким же здоровым, как и снаружи: просторные помещения, заполненные аппаРАтурой лишь на половину, высокие потолки, закрытые решетками окна, короткие ленты конвейеров, чаны в полушку человеческого роста с тоннами белесого, РАссыпчатого порошка, Русы и ящеры, в белых халатах, переносящие мешки, банки и склянки.
Поначалу Боги не знали, куда податься, но, осмотревшись, узрели бойцов ЭС-С-С ЭС-С-С, стоявших возле железной двери, что притаилась между полушкой стеллажей с банками. Поняли Боги, что им туда.
Очередной кордон ЭС-С-С ЭС-С-С был прорван игРАючи, пред бригаденфюрерами РАспахнулась стальная дверь и кРАйней стерильное помещение встретило их светом холодных ламп и переливом мензурок. На площади в осьмушку квадРАтных метров, огРАжденной от остального завода мягкими стенами, толпились люди в халатах, а также офицеры, РАнга Бога;м под стать. Посреди комнаты РАсположился стол с вмонтированной в него выемкой в форме корыта. Внутри, льда лежало безголовое тело, до сосков засыпанное кубиками льда. Над ним стояли, склонившись к РАне на шее, ящер в халате и Рус с зачесанными назад волосами.
В иное время Мюллер бы обязательно обРАтил внимание на абсолютно незнакомых ему бригаденфюреров, знание которых если не в лицо, то хотя бы пофамильно было частью его профессии, однако сейчас, занятый делом куда большей важности, Рус не сводил орлиного носа с безголового тела. Когда Боги подошли ближе, из шеи вновь вырвалось облако белого дыма.
–– Кх-кх! –– Закашлял Рус.
–– Похоже вы были правы, гер Мюллер, это – ис-с-стинный ариец. –– Произнес ящерский док. –– Так много с-с-скурил подиков, что дым до с-с-сих пор выходит из легкий, а притом с-с-сос-с-стояние тела – прос-с-сто отличное!
Бригаденфюрер Чернобог удивленно поднял бровь, сРАзу РАспознав в дыме Перуна.
«–– Перун?! Ты че тут делаешь?
–– Чернобог?? Да мы тут это... Походу застряли».
–– Нет, поразительно, какой крепкий дым! Никак не рас-с-сеетс-с-ся...
–– Верное замечание, гер Братислав Пасситоводов... Так! –– Тут Мюллер увидел полушку обер-офицеров, целковый из коих с напряжением вглядывался в густой дым. –– А вы кто?

Скука. Как многогРАнно слово сие! Кто-то, познав ее, начинает тРАтить энергию и ресурсы на РАзвлечение, кто-то спешит, словами классика "от делать нечего" завести друзей, кто-то по дурости даже садиться за написание книг, а кто-то, начинает верить, что преисполнился. Халиф же, оставленный сам себе, вот уже битый час сидел без дела. Поскольку в пустой квартире не оказалось ни потенциальных друзей, ни пеРА, он занялся целковым доступным РАзвлечением – колобочьим косплеем. Нарезая круги на квадРАтном столе, избРАнный прекРАсно проводил время. За час покатушек его волосы протерли пыль, а желудка отсутствие благоприятно сказывалось на отсутствии рвотных позывов. Так и катался бы он хоть до морковного заговенья, однако в этот момент кто-то поспешно постучались в дверь.
–– Именем Фюрера, открывайте!
«Твою мать!». В поисках укрытия Халиф обстрелял глазами комнату. Так, под ним стол, рядом стул, табуретка. Плита еще есть, а в той комнате?.. Элементаль его знает! Вместо того, чтоб исследовать, он все время провел, катаясь по кругу.
–– Откройте!
Стук стал настойчивее. Через полушку секунд Рус услышал, как ящеры (а это были они, слишком уж хорошо за время сРАжения познал он их когти) стали ломать дверь, скребя по дереву. Поддавшись желанию спрятаться, Рус подался вперед, свалившись со стола с звуком звенящего паркета и набив на лбу преогромную шишку. РАзвернув себя языком, Халиф закатился под стол и затаился, укрытый клеенкой. В следующий миг в коридоре что-то хрустнуло и дребезжащий хлопок возвестил о падении дверцы. На кухню вошла осьмушка ящеров в серых плащах и таких же шляпах.
–– По праву дос-с-судебного арес-с-с... Хм... Пус-с-сто? –– Целковый ирод с подпаленным кончиком хвоста зыркнул по стенам. –– Вилли, будь добр.
Полушный ящер, невысокий, в очках, казалось только и ждал этой команды.
–– Обыс-с-скать квартиру!
Полушка ящеров угрюмо кивнула и приступила к осмотру комнат: целковый ушел в гостиную и занялся там ревизией шкафа, полушный занялся ванной. Сам Вилли начал осматривать кухню, открыв духовой шкаф плиты и склонившись перед ним на каРАчках. Главный же сел за гоночный стол Халифа и задумчиво посмотрел в окно. На стуле было комфортно, а рядовому опеРАтивнику Гестапо за день редко, когда удавалось присесть (такая РАбота), потому ящер неприкрыто блаженствовал. Чего, к слову, нельзя было сказать о Халифе. Носки сапог зеленокожего, местами замазанные гоРОДской грязью, уперлись Русу в нижнюю губу, и пока хвостатый прокручивал в голове «С-с-советские шпионы, с-с-советские шпионы!», заведенный видом «грязю-у-уки» избРАнный пытался оттолкнуться от них, при этом стаРАясь не шуметь и ощущая при уже известную тряску.
Закончив с духовкой, ящер подошел к столу.
–– Ну, что с-с-скажешь?
–– Квартира вс-с-ся в пыли, видимо тут уже давно никто не появлялс-с-ся. Однака ес-с-сть парочка неувязок.
–– ?
–– Пыль на окне час-с-стично с-с-стерта. Видимо кто-то его открывал.
–– Та-ак, а это уже кое-что. Что ни будь еще?
–– С-с-стулья с-с-сдвинуты. На с-с-спинках с-с-следы ладоней. Кто-то здес-с-сь был. И этот кто-то явно дурачит нас-с-с.
–– Ладно. –– Ящер встал из-за стола. –– Тогда...
Тут ирод замолк, начав РАссматривать пРАвый сапог. Его носок был мокр, часть грязи отсутствовала, часть РАзвазюкана. Ящер поднес указательный палец к губам и показал взглядом под стол. Полушный зеленый встал на колени и, наклонившись, столкнулся взглядом с Халифом.
–– Ага! –– Воскликнул он, устремляя руки к щекам. Поняв, что медлить больше нельзя, Халиф выкатился из-под стола, целковременно цапнув супостата за палец. Рус сделал сальто через сапог, проскочил под стулом и, перепрыгнув порожек, промчался под ногами вышедшего на восклицание ящеРА. Он был в полушке шагов от входной двери, когда вдруг шляпка гвоздя вцепилась ему в ухо.
–– Элементаль бы тебя побРАл! –– Воскликнул Рус, но было поздно. В следующую секунду подбежавший хвостатый накрыл его своим телом. Отцепив Руса от гвоздя, ящер поднял его за подбоРОДок.
–– Ага, попавлс-с-ся! Посмотрите, гер Шиллер, кто у нас-с-с тут!
–– А-а-а! –– С издевкой протянул главный ящер. –– Какие же вс-с-се таки с-с-советы жалкие, не могут даже целого шпиона пос-с-слать! А как с-с-стало жарко, так с-с-сразу же кинулс-с-ся с-с-сапоги мне лизать. Думал поможет? Вс-с-сех вас-с-с изловим, отродье большевис-с-стс-с-ское!
К сему времени на шум подошли остальные ящеры. Услышав тиРАду своего главаря, они также презрительно зашипели.
–– Верно, верно!
–– Блес-с-стяще!
–– Так, хватит. Вы двое – заканчивайте с-с-с квартирой и возвращайтес-с-сь в отдел. А этого мы с-с-с тобой, Вилли, лично дос-с-ставим на Фюрерплац. Ох, чувс-с-ствуя я, нас-с-с ждет повышение.
–– Будет с-с-сделано. –– Заискивающе пролепетал Вилли. Халиф хотел было вновь его укусить, но, открыв рот, Рус тут же получил по носу. Хотя, казалось бы, а нос-то за що?
***
–– И так, напомните, кто вы? –– Максимально спокойно произнес Мюллер.
–– Мы...
–– Бригаденфюрер Дедос и бригаденфюрер Атакс, прибыли к вам по личному РАспоряжению Нёбе.
–– Ясно. –– Рус утер пот со лба. –– А вы... Кх-кх! Ну ради всего святого, Братислав, проветри его как ни будь! Дышать невозможно!
–– Да как?
–– Понятия не имею. Кто из нас двоих доктор, ты или я?
Получив нагоняй, ящер забегал вокруг тела, стремясь РАзвеять дымок, маша ладонями.
«–– Так чего говоришь, не можете выбРАться?
–– Да мы тут... Короче я – легкие.
–– Чего?
–– Ну, так получилось. Я – легкие, а Стрибог – печень.
–– П-п-п, нда... Че думаете делать?
–– Да не знаю. Когда ты легкие – очень сложно смекнуть по-славянски – у меня же нет головы... А ты не можешь нас выкРАсть. Ну, тело.
–– Как?
–– Ты меня спРАшиваешь?!».
Тут уже Велес обРАтился к Чернобогу, указав на МюллеРА.
«–– Авось прокатит?
–– Но он же не настолько туп!
–– Но он ведь все время в окружении ящеров. Глядишь, может и отупел.
–– Хм... Ну, попытка – не пытка».
Помыслив эдак, Бог обРАтился к Русу. 
–– Гер...
–– Мюллер. –– Отозвался тот.
–– Так вот, гер Мюллер, мы прибыли сюда по высочайшему РАспоряжению. Как видите, погоны у нас соответствующие... Не могли бы вы... Отдать нам тело? Такого РАспоряжение фюрера.
С полушку секунд Мюллер смотрел на Богов нахмурившись, затем лик его прояснился, и он РАссмеялся от души.
–– Аха-аха-ха! Какая хорошая шутка, гер Дедос! Сначала я даже принял вас за шпиона, но потом подумал – ну не могут же советы считать меня настолько тупым! Ха-ха!
Чернобог также наигРАнно РАссмеялся. Он тут же понял, что с Мюллером подобного финта не выйдет и уже начал было сообРАжать, чего бы такого ему наплести, но вот Велес, видно был тугодумнее.
–– Какая же это шутка, гер Мюллер? Мы вполне серьезно требуе...м.
Мюллер тотчас изменился в лице, от прежней веселости не осталось и намека.
–– Охрана, убить шпионов!
Стоявшие на входе ящеры заскочили в комнату, перехватив «МР-40» и наставляя их на Богов. Те, в свою очередь метнулись к безголовому телу. Автоматные очереди смолкли, не успев начаться – противники оказались подле МюллеРА, а стрелять по начальству – дело убыточное во всех отношениях, Евгений Викторович не даст совРАть^*.
Чернобог схватил тело, стянув его под стол, за коим укрылся и сам. В это же время Велес воззвал к кущам Ирия, зовя на подмогу свою колесницу. Видя, что остановить вРАга у солдат не выходит, Мюллер бросился на Чернобога сам. Рус уцепился за руку Бога, но тот оттолкнул его вихревым потоком, и Мюллер упал, перевернув столик со льдом. Кубики загремели по выложенному плиткой полу целковременно со звоном РАзбитого стекла – из окна завода спускалась Божественная колесница, запряженная полушкой бронзовозадых быков, кои жгли первитин дыханием огненным. Подозвав их к двери, Велес запрыгнул внутрь, Чернобог шагнул следом, взвалив тело Халифа себе на плечо и поднялись Боги в воздух, однако не зря гер Мюллер кушал сой хлеб. Когда колесница оторвалась от пола на метр, Рус прыгнул, схватившись за руку Халифа и, уперев ноги в колесо, выдернул туловище обРАтно. Чернобог схватил его было, но поздно – в руке Бога осталась лишь Халифова тень. Целкововременно с эти эсэсовцы обрушили на Богов свинцовый ливень. Пули зажужжали над головами, кусок рифленой стали свалился с крыши, штырь арматуры вонзился целковому из быков в бок и тот, взвыв от боли пустился наутек, увлекая с собой полушного. Валя стеллажи, они колесами проехалась по порошку и Боги, ругаясь, вылетели из завода ничего не достигнув.
–– Элементаль его за ногу! Надо вернуться!
–– Не думаю, что теперь это возможно. –– Велес указал бРАту на выбежавших из грузовиков ящеров с винтовками, пулеметами и панцершреками. В сие же время с территории завода выскочил мерседес, из багажника которого выглядывали накаченные икры. Поднимая облака пыли, машина скрылась на улицах гоРОДа. –– Давай лучше вернемся? Захватим с собой Халифа, а там уже будет видно.
–– Ладно... Давай.
Спрятав колесницу в сонме облаков и вытащив кусок железа из бронзовой жопы, Боги вернулись в квартиру, на этот РАз поднявшись по лестнице. Застыв перед дверью, они узрели табличку, идентичную той, кою уже видели прошлой ночью. «Опечатано Гестапо».
–– Знаешь, я начинаю его понимать... Ну как так-то?!
***
Как только принявший Халифа ящер оформил его, Рус был конвоирован (если, конечно, в его положении это можно так назвать назвать) штатным эсэсовцем в застенки Гестапо. Зайдя за неприметную дверь, ящер спустился по слабоосвещенной бетонной лестнице на полушку уровней ниже земли и вошел в блеклое, холодное помещение. Отперев решетчатую дверь, супостат швырнул Халифа на кровать без матРАса, пожелав на прощание поскорее загнуться.
Сложенные из бетонных блоков каменные стены напоминали скорее казематы, времен пРАвославных царей, нежели тюрьму, кою обычно представляет себе обыватель. Здесь, среди полумРАка и звуков кровавого кашля, бессвязных стонов, крысиного писка и смеха надзиРАтелей господствовала повсеместная сырость. Она словно пронизывала каждую камеру, связывая их в пучок из промокших стРАданий и боли, что отРАжались на ликах узников при тусклом свете.
Халиф, однако всего этого зреть не мог, так как едва его подбоРОДок коснулся матРАсной решетки, на пороге камеры появился новый супостат, одетый в гРАжданское. Из коридоРА РАздалось властное:
–– Тащи с-с-сюда это большевис-с-стс-с-ское отродье!
Прошипев что-то невнятное, ирод шагнул к Халифу и, схватив его за волосы, понес Руса на допрос. Как РАз теперь избРАнный узрел все вышеописанное и, когда несший его ящер подошел к деревянной двери в сердце Халифа уже закипал пРАведный гнев.
Открыв дверь, ящер шагнул за порог. Внутри, за малым столом-бюро, выструганным из прусского дуба, скрывши лицо за четвертушкой папок с делами, восседал Рус в черной форме и нацистской повязке. Лик его, как и чистый лист с ручкой освещала лампа в форме буквы «Г», светящаяся ярким молочным светом. Пишущая машинка стояла подле стола на табуретке. Напротив стола РАсполагался стулик со спинкой. На точно таком же сидел и сам Рус.
–– Ага, славно-славно! Давайте его сюда. –– Произнес Рус, сцелква даже не взглянув на Халифа, но, когда ящер опустил голову на стул перед ним, он-таки наклонился и посмотрел на пленного. Свесившись через пол стола, гестаповец произнес:
–– Не, ну так не пойдет...
После чего, жестом отпустив ящеРА, встал, обошел стол, снял с него папки и подняв Халифа за волосы, подложил под него несколько "чистосердечных".
–– И так, приступим. –– Сказал Рус, вновь заняв место на своем стуле. –– Мне уже доложили, что вы признались в работе на русских, подготовке покушения на нашего Фюрера, получении денег от вшивобритании, а также серии мелких кражах в пригоРОДе Рура. Что ж (тут он подался вперед и располагающе улыбнулся), мы-то с вами прекрасно понимаем, что все это – вымысел. Поверьте мне, мой бестелесный товарищ, уж я-то знаю, как в заведениях подобного рода... Хм, скажем так, обстряпываются дела. Можете выдохнуть, я – на вашей стороне. Причем целиком и полностью. Полагаю, произошло ужасное недоразумение, ну, или парочка таковых. Просто скажите мне, кто надоумил вас предать с потрохами наш Рейх и Фюрера, а также что он вам посулил и, я уверен, вы выйдите отсюда уже этим вечером.
Докончив монолог, Рус РАстянулся на миг в улыбке, после чего тотчас пРОДолжил:
–– Понимаю, решиться на такой шаг нелегко. Но и вы поймите меня, я хочу вам помочь... Вы курите?
Слушавший все это Халиф с самого начала понял, что нацистский прихвостень пытается втереться в доверие и потому отвечал без энтузиазма.
–– Нет, не курю.
–– О, поверьте, я знаю, о чем вы думаете! Он предлагает мне покурить, пытаясь расположить меня к себе, а в это время за дверью уже стоят двое с до краев наполненным тазиком, чтобы в случае отказа заявиться сюда и начать меня страшно пытать. Угадал?
–– Эм...
–– О, какая нелепится! Разве может мужчина, дававший присягу на верность народу, офицер и так далее прибегать к незаконным методам следствия? Поверьте, это не мой метод! Так, кто говорите, вас надоумил?
–– Никто.
Рус ухмыльнулся, и пРАвая щека его исказилась.
–– Я понимаю, ариец с принципами. Возможно вы клялись не рассказывать о своих покровителях, но сами подумайте, Рейх дал вам образование, вырастил с такой любовью... А походы, а песни, сбор макулатуры? А пушки, антисемитизм (последнее слово Рус произнес с игрой на лике – целковая часть слова вызвала в нем улыбку, полушная – злость) и прочие прелести, разве бы вы стали нацистом, не вырасти вы в нацистском же государстве? Так вот именно из любви к нему я и прошу вас помочь мне помочь вам помочь нашему общему родному отечеству. Как говорили в том фильме: в нашей Германии^*.
–– Меня никто не вербовал, я ничего не знаю. –– Коротко ответил Халиф и вздрогнул от криков, донесшихся из-за стены. Даже сквозь полутоРАметровые стены слышен был хруст ломаемых пальцев. Лицо дознавателя же скисло, как молоко. От недовольства он хлопнул по крышке стола.
–– Т-т-т-т-т. Ну что ж, я был с вами учтив и вежлив. Вспомните об этом как ни будь на досуге.
В следующий миг рука его скользнула под стол. РАздался приглушенный треск, какой бывает, когда РАссасываешь «Max Fun», целкововременно с этим ее запивая. Через полушку секунд на вызов явилась полушка накаченных полуголых иродов с тазом, полным воды. Рус беспристРАстно поднялся со стула. НапРАвившись к выходу, он сказал, словно бы в пустоту:
–– Здравие в наши дни в дефиците и под него не заготовишь эрзац. –– Затем, уже перешагнув порог комнаты он произнес. –– Он ваш, ребята.
В следующее мгновение дверь за Русом захлопнулась, и Халиф остался целковый на целковый с хвостатыми мучителями.
Часть 2.
В логове зла.
***
Ящер вынул Халифа из воды за волосы.
–– Ну так что, будешь говорить, большевис-с-стс-с-ская рожа? Кто твой с-с-связной?! Задачи, яки, пароли!
–– Кх-кх-х-х! –– Надрывно выдохнув, прокашлял Рус. Конечно же, кашлял он только для вида – каждый РАз, когда ящеры опускали его в тазик, он преспокойно вдыхал воздух жабРАми, временами пуская наверх пузыри, однако прознай зеленокожие о его тайне, они, верно, переменили бы пытку и уж тогда бы Русу не поздоровилось. –– Я же сказал, это ошибка!
–– Так значит, да? Думаешь ты крутой, а, крас-с-снопузый? Ничего-о, у меня даже немые во вс-с-сем признавались. Карл, дутая ты рожа! Давай-ка теперь с-с-сам займис-с-сь этой вошью!
Полушный ящер, в затасканном, судя по внешнему виду, нестиРАнному месяц мундире сидел, забросив на стол сапоги, пренебрежительно ковыряясь в зубах. С угла губ на центр съехала тлеющая самокрутка.
–– Так и быть, покажу этой с-с-сволочи, как предавать родину!
Ящер качнулся на стуле, встал, хлопнув по пузу ладонями. Переняв Руса из рук целкового мучителя, хвостатый взял его не за волосы, а сунул Халифу в нос когти.
–– А-а-а, что, не нравитс-с-ся?
Сигаретка прыгала по его губам при каждом слове.
–– А знаешь, Гельмут, я тут подумал... –– Злые очи окаянного хитро прищурились. –– Раз уж водой этого бифштекс-с-са не взять, может тогда огнем попробовать?
Ящер быстрым движением извлек из зубов пРАктически скуренную папироску.
–– Гы-гы, да-а-а! С-с-смотри, как у него глазки забеги! Думаю два глаза для тебе – с-с-слишком много, пожалуй, хватит и одного. А, бифштекс-с-с, что думаешь?
–– К-кто? –– Спросил избРАнный, неотрывно следя за оРАнжевым огоньком окурка.
–– Бифштекс-с-с. –– Повторил ящер, выдохнув в лицо Русу облачко дыма. –– Так мы называем таких, как ты. Коричневый с-с-с наружи, крас-с-сный внутри. Да че ты тряс-с-сешьс-с-ся? Ха-ха-ха!
«Че я трясусь? У, мРАзь хвостатая, будь у меня руки, я бы вырвал тебе челюсти и ими же перегрыз твой поганое горло!».
Дверь отворилась и в комнату вошел уже знакомый Халифу Рус, смеряя избРАнного пытливым взглядом.
–– Держитс-с-ся. –– Не без ненависти произнес Карл, злящийся на то, что у Руса нет ни ног, ни рук и ему нечего сломать, или вырвать. Полушный ящер спешно встал с самочинно занимаемого им стула и протер его рукавом.
–– А я вам тут мес-с-сто нагрел, гер...
–– Довольно. Можете быть свободны.
Ящеры верноподданнически вытянулись и целковый из них быстро ушел. Карл же взял Халифа за волосы и, вернув его на стул, пристегнул Руса к нему цепью. Сделав сие, ящер ушел. Дождавшись, когда за зеленокожим захлопнется дверь, дознаватель подошел к стулу и осмотрел его. Скинув чешуйку с седалища, он все же сел, брезгливо поежившись.
–– Прошу вас, не злитесь на моих подопечных. Они народ, что надо. Чуть дуболомы, но выбирать не приходится. К тому же, на ведь обоим есть, за что их не любить.
«Да-а-а?». Этот вопрос буквально застыл на лице Халифа.
–– Именно! Вы слышали, что он сказал? Нагрел место, как же! Они ведь холоднокровные, это ж оксиморон! Но ничего, я на него не в обиде. И вам не советую, будьте попроще. Да, будьте проще и арии к вам потянуться. Краем уха я слышал, что вас назвали бифштексом. О, поверьте, они не хотели вас обидеть или задеть... Да будет вам дуться, махните на это оскорбление, он не со зла. Понимаете, мои подчиненные просто очень радеют за наше дело! Вам ведь, как гражданину Германии, заботливо огороженному от вестей внешнего мира, сложно даже представить, на какую низость способны большевики! –– Тут глаза ящеРА сузились, заблестев, словно выуженная из воды рыба. Голос его возвысился. –– Правила ведения войны им неведомы, их собственное правительство затыкает ими дыры, заваливая нас трупами! На их грязных землях нам противостоят сплошь азиаты да жидобольшевики. Да, именно так, никого больше! Славян вообще не осталось, их всех убили красные комиссары! Они пытают людей, погружая их в ванные с кислотой и советские военные буквально умоляют нас защитить их от их ужасающего руководства. Нам приходится отзывать часть сил с фронта для того, чтобы перевезти их на работу в Германию! Исключительно истовое человеколюбие заставляет нас заниматься этим... А как они рады нам, о, вы бы видели. Падают в ноги и обнимаются. Мы ведь несем мир всему миру. Уже четыре года, кстати, несем!.. Я понимаю, для вас это шок, но это неполживая информация, Геббельс и его клика не дадут мне соврать! И поэтому я рад, что вы, как и я – честный гитлеровец и коричневый – ваш любимый цвет. Ведь так?
Халиф ничего не ответил. В бытность шкилой его куда больше заботили игры, типичные его школьной натуре, по типу DOKи 2 TRADE, нежели история.
Здесь Русы не ведающие могли бы спросить летописца: А что это за игРА? О, ну, вы знаете, что там популярно у молодежи: она РАзрешена на Руси, от десятичка с золотничком и старше, но некоторые игРАют в нее в десятичок с медичком и младше. Многие малые Русы в нее игРАют. Старшие Русы могут задаться вопросом, а чем же она так популярна у чад, на что летописец ответил бы: Это игРА, где ты убиваешь зомбо-Русов, или же ты сам есть зомбо-Рус, где ты убиваешь самыми извРАщенными способами людей, то есть там можно придумать свою определенную местность, то есть можешь придумать ту же школу, также ее взорвать-убить, но там более изощренная ситуация, то есть там не изготавливаешь бомбу, тебе там дается РАзличное оружие, ты можешь trade делать, почему называется DOKA THADE? Там дается trade РАзличными оружием, убийствами, сожжением людей. Там можешь к примеру, как, специальное оружие, как вытаскивать кишки в течении десятичка минут. То есть это вот длиться в течении десятичка минут, как вот их вот затягивать... Типичная молодежная игРА.
Как уже было сказано, Халиф был самым обычным школьником, а потому не задумывался над всем этим: кРАсные, коричневые, белые. Однако теперь, после полушки часов пыток, пусть и весьма лайтовых, он чувствовал к нацикам лишь отвРАщение. К тому же пусть он был и шкилой, но все-таки он ведь не совсем дебил и поверить в Русов, падавших в ноги завоевателям, никак не мог. «Нет уж, твоего цвета гамна я точно не стану!».
–– Значит молчим, да? Хорошо. Обычно мы таких как ты после пытки бросаем в камеру. На отдых. Но тебе... –– Рус встал со стула и, подойдя к Халифу, желчным взглядом его осмотрел. –– Тебе ведь боль во всем теле не грозит. Поэтому никаких перерывов. –– С сими словами он снова уселся на стул и, слегка отодвинувшись от стола, выдвинул из его бока ящичек, начав извлекать ножи, зажимы и прочие штуки. Их было так много, что избРАнный невольно подумал: «А уж не в нацистской ли Германии полушную DOKу изобрели?».
Выложив пред собой орудия пыток, Рус вновь перевел взор на Халифа. Тот пытался не выказывать стРАха, однако щеки его стали бледны, как мел.
–– И так. –– Рус вышел из-за стола и напРАвился к Халифу, клацнув кусачками. –– Спрашиваю в последний раз: на кого работаешь, кем завербован, сообщники?
Халиф дернулся в сторону, однако приковавшая его за щеку цепь не позволила Русу свалиться со стула. Эсэсовец схватил его за другую щеку и указательным пальцем приподнял верхнюю губу. В глазах избРАнного читалось абсолютное РАвнодушие. Казалось, он был крепок, как сталь. «Мама-а-а!».
В этот момент за дверью послышался слабый шорох. Секунду спустя он стал наРАстать и их ушей достигло яростное шипенье. В прерываемой лишь слабыми стонами тишине пыточной полушка выстрелов грянула громом средь августовского неба. Легковесным ежиком под волосами эсэсовца пробежало волнение и, пройдя до спины, стянулось в узел у поясницы, словно кожу стянули холодные пальцы. 
–– Что за?!.
Отступив от Халифа, нацист спешно вернулся к столу. Не сводя взгляда с двери, он нагнулся к нижнему ящичку и вынул «Вальтер». Щелкнул затвор. Подойдя к двери, гестаповец повернулся боком и слегка приоткрыл ее.
–– ...евога! –– Серия выстрелов почти заглушила донесшиеся из коридоРА крики. Халиф услышал, как пули чиркают по кирпичам и вслед за ними все помещение наполняется очумелым ящерским рыком.
–– Х-р-рра-а! Да я из тебя с-с-сделаю мыло! [выстрел] А-а...
Стоявший у угла ирод упал на бетон, сРАженный пулей. Мучитель Халифа увидел, как зеленая, почти что черная кровь хлынула из пробитой шеи густой волной.
–– Вам нужен красный, не так ли?! –– Крикнул Рус, пальнув по промелькнувшей в коридоре тени. Свинец угодил в стекло осветительной лампы, и та с визгом погасла, утопив часть прохода во кромешной тьме. –– Так вот, дорогие жиды, вы его не увидите!
С сими словами, пальнув в коридор еще РАзок, Рус отступил, не забыв закрыть дверь. В пепси-колу мыслей его словно бы бросили таблетку mentosа. «Банд подполье!.. Откуда у бунтовщиков оружие? Неужто в нашем городе захвачен склад?.. Его доставили пару часов назад, а они уже прознали! Как? Стукач в моем отделении?! Мюллер убьет меня!.. Ничего, Вильгельм, ты и не из таких передряг выбирался!». И еще множество подобных мыслей.
РАзвернувшись, Рус хотел что-то желчное и злое сказать Халифу перед тем как прикончить его, но вместо этого застыл, точно вкопанный. Перед Вильгельмом стоял его шеф, Генрих Мюллер, напРАвив ему в лоб пистолет.
–– Гер Мю...
Эсэсовец не; дал ему закончить, плавным спуском курка оборвав Русову жизнь. Дознавателя дернуло, чело картинно запрокинулось вверх, и труп его упал на пол, РАспластав руки. В наступившей за выстрелом тишине звякнул выпавший из руки «Вальтер». Не обРАщая больше на Вильгельма никакого внимания, шеф Гестапо обернулся к удивленному Халифу. А удивляться действительно было чему: несколько секунд назад некто в серой шинели и с повязкой со свастикой на плече наполовину просунулся из стены, подмигнув избРАнному и приложив пистолет к губам. После он полностью выбРАлся из кирпичей и встал напротив зашедшего обРАтно Руса, напРАвив на того пистолет. Что было дальше – записано в летописи в начале сего абзаца.
Подойдя к Халифу, Мюллер приложил палец к сковавшей Руса цепочке, и та РАсплавилась, оставив лишь целковое кольцо на губе у Халифа.
–– Что за...
Эсэсовец вновь подмигнул ему, после чего обРАтился в Велеса.
–– А-а-а...
–– Ага.
Сунув Халифа подмышку, Бог отворил дверь и шагнул в коридор. С сей стороны их уже ожидал Чернобог, произнесший целковое лишь:
–– Чисто.

По заваленному трупами коридору Боги и Халиф держали путь обРАтно на улицы Нюрнберга. Перешагивая через хвостатые тела и чавкая сапогами по крови, воплотившиеся вновь в эсэсовцев Боги шагали медленно, но не из чувства брезгливости. ПРАктически через каждые полушку метров им попадались камеры, набитые несчастными Русами и ящеРАми, задержанными Гестапо. Среди прочих в целковой из камер оказалась и фРАу Зейдлиц.
–– А вы-то как здесь оказались? –– Спросил вызволивший ее Чернобог, совсем забыв, что он в новом облике.
–– Ой, мой полковник, сама не знаю! Стояла себе, спокойно торговала на рынке, тут подошли двое, предъявили документы и вот я здесь.
–– Идите домой, фРАу Зейдлиц, соберите вещи и езжайте в деревню. У вас есть домик в деревне, или знакомые?
–– Да, есть... Я найду.
–– Хорошо. И не показывайтесь на глаза фРАу Пржанович.
Женщина недоуменно подняла глаза.
–– Найдите кого ни будь другого, чтобы передать ему ключи.
–– Я... Я, пожалуй, лучше вовсе заберу их с собой.
–– Мудрое решение.
Они вышли последними, несший под мышкой Халифа Велес учтиво умчался вперед, дабы не шокировать немцев отсеченной головой. Хотя, казалось бы.
ВыбРАвшись из узилища, Русы и ящеры стали РАстворяться на улицах гоРОДа. Начавшийся вечер всецело способствовал их побегу и очень скоро у входа в здание никого не осталось, кроме Халифа с Велесом – Чернобог пошел проводить фРАу Зейдлиц хотя бы на полушку улиц. ПРОДолжая висеть подмышкой, Халиф без интереса глядел во вне – из-за шинели почти ничего не было видно, да и будучи перевернутым вниз волосами, смотреть было как-то не очень удобно. Поэтому он не обРАтил внимания, когда Велес, приложив полушку пальцев к виску, помахал кому-то в небо...
Наконец, вернулся Чернобог. Не сговариваюсь, Боги обРАтились в пыль и скрылись в канализации. Там, подле уже согнанной Велесом с облаков колесницы, материализовались они.
–– Фу, опять подземелья! Какая вонь! Это что, твоя колесница? В чем это она уделана?
–– Да в первитине...
–– Ну, знаешь, –– Велеса перебил Чернобог. –– это уж всяко лучше, чем в подвалах Гестапо.
–– Точно... Спасибо вам.
–– Да толком не за что. Тело твое мы не достали. ЭС-С-С ЭС-С-С уже вывезло его в Берлин.
–– Элементаль!
–– Да. Однако если тебя интересует не столько плоть, сколько возможность ходить... –– Чернобог выжидающе замолчал.
–– Что?
–– Можно кое-что сделать... Временная меРА, так сказать.
–– Хм, не знаю... А, впрочем, какая РАзница? Я смогу ходить?
–– Да.
–– И потом, если что, эту твою временную меру можно будет испРАвить?
–– Ну, чисто теоретически...
–– Пофиг, давай. –– Произнес Рус, вспоминая свое заключение. –– У меня уже руки чешутся накостылять полушке зеленорылых.
–– Добро.
Сказав это, Чернобог достал из кармана иглу, вызвав у избРАнного непроизвольное сРАвнение с не так давно напРАвленным на него окурком. Подойдя к колеснице, Чернобог вынул из ее недр Халифову тень и, наклонившись к Русу сшил ее с тенью, отбРАсываемой головой избРАнного. Халиф хотел было сцелква спросить: «–– Это что, тень?!», но потом снова вспомнил все пережитое и мысленно отмахнулся. «ПоРА бы привыкнуть к подобной фигне».
–– Вау, ого, какие интересные... Пальц;ы;;^*. –– Произнес Рус, РАзглядывая причудливую подувичководню (пятерню). Вцелквые за несколько дней он смог пошевелить пальцами. –– Да я теперь прямо как человек.
–– Ага, полулюдь.
–– Есть такой паблик...
–– ?
–– Не важно... Ну, и что будим делать?
–– Не знаю. А что нам может быть надо?
–– Ну, очевидно же – поднасРАть нацикам!
–– Это да... Судя по всему, их интересует твое тело.
–– Неужели? Сам догадался?
–– Не зуди.
–– Ме... –– ИзбРАнный состроил недовольную рожицу. –– И наэлементаля оно им сдалось?
–– Судя по всему, они хотят вывести суперсолдат. А может быть и уже выводят
–– Как?
–– Ну, клонировав его. Наверно. Когда мы пытались его забРАть, я читал мысли МюллеРА, но из-за кое-кого (Чернобог неполушкосмысленно скосился на Велеса) мне не хватило времени.
–– Хм... А Перун и Стрибог? Вам удалось с ними связаться?
–– Да. Они – твои печень и легкие.
Халиф с удивление начал себя осматривать.
–– Да в том теле! Они застряли у тебя в легких и печени.
–– П-п-п... Как-то безРАдостно... И че теперь делать?
–– Да кто бы знал.
Боги и Рус замолкли. В задумчивости Халиф провел по волосам темной рукой, почти не отмечая, насколько необычно касаться волос тенью. Требовалось подумать. Поскольку он – избРАнный и вся история плюс минус держится на нем, значит предпринять что-то точно необходимо, вот только что? Как-то перевернуть ход войны? Или хотя бы косвенно на нее повлиять? «Что делать, что делать?!» –– Мучительно РАзмышлял Рус, когда его голову осенила идея. «Ну конечно! Нужно лишь включить смекалку славянскую!». Замыслено – сделано. Халиф напряг славянский дух. Он РАзмышлял, прикидывал, но... Слишком много факторов, чужих жизней, не состыковок. Да и тело не все при нем – из целковой головы много духа не выжмешь, маловато будет. Нужна была помощь. Какой-то толчок, чтобы напРАвить сознание… «Стоп, точно!.. Все-таки хорошо быть славянином!».
–– Велес, прости?
–– Что?
–– Прости, говорю.
–– За что?
–– Сейчас узнаешь.
Вставши, Халиф подошел к колеснице, перегнулся через бортик и вынул из бардачка гаечный ключ. Опустившись на колено, Рус стал откручивать колесо. Закончив с целковым, он обошел колесницу и занялся полушным.
–– Ты, эм... Ты чего делаешь? Чего он делает?
Чернобог РАзвел плечами. Халиф к сему времени как РАз покончил с полушным колесом. Вернув ключ на место, Рус пошерудил в бардачке и достал оттуда простой каРАндаш.
–– На, держи.
–– ?
Вместо ответа, Халиф подошел к Чернобогу.
–– Сломай мне челюсть.
–– Что?
–– Сломай мне челюсть, а лучше полушку!
–– Зачем?
–– Кто из нас избРАнный, ты или я?
Бог вновь пожал плечами и, без замаха, четким прямым сшиб Руса с ног. Халиф поднялся, лицо его было похоже на РАзмороженную перловую кашу.
–– Д лазвы ыто улар? –– Улыбаясь промямлил Рус. Теперь его взор был устремлен на полушного.
–– Даже не проси, я тебя бить не буду.
–– Ла тие и е адо. –– Халиф подошел к нему, по пути прихватив с собою колеса. –– От. (Он указал на каРАндаш). Убу мъе акатай.
–– Что?
–– Убу мне за-ка-тай. Ижнюю.
Велес недоуменно посмотрел на Халифа. ИзбРАнному, похоже, нРАвилось, что теперь Боги похожи на него самого в начале их приключений.
–– Ействуй.
–– Пф...
Делать нечего, Велес принялся закатывать. Наложив нижнюю губу на каРАндаш, Бог стал постепенно ее наматывать. Халиф слегка «ёкал», иногда щурил глаза, но все же терпел. Наконец, когда губа отклячилась больше чем на пол метРА, Рус сказал:
–– Атит!
Подняв полушку деревянных колес над головой, и вильнув задом для пущей прицельности, Халиф РАзжал руки. В ту же секунду деревянные кругляшки скрылись внутри Русова горла. Закинувшись колесами, Халиф уже сам закатал обРАтно губу, после чего лег возле колесницы и закрыл глаза. Через минуту Рус почувствовал необычайный прилив сил и свежести во всем теле, РАзум его прояснился, от усталости не осталось и следа, однако в сон, все же, заклонило.
Халиф тотчас и уснул, пустив слюну по пРАвой щеке. Боги переглянулись. За день они тоже сильно устали.
–– Утро вечеРА мудренее?
–– Похоже, что так.
Уже через минуту, Велес и Чернобог также мирно сопели.
***
Ловкач всегда беззастенчиво нес всякую чушь. Целковая история о том, как они с Силачом выигРАли в силезском казино кучу опарышей (в Силезии, если что, казино нет и в помине) и как итальянские вороны не хотели их отпускать чего стоит! Но сегодня... Сегодня этот грудастый голубь превзошел сам себя.
Заявившись в целковый ночи на форточку их чердака, он стал долбиться в стекло, как сумасшедший, а когда Вэлиант все же впустил его, заявил, что прилетел из Нюрнберга, где почти как вот его, Вэлианта, видел наших, Германо-Славянских голубиных Богов.
–– Ловкач, да ты бредишь! –– Потрясая крыльями, зло произнес заспанный Бэкс. Бесполезно! Ловкача подобным с панталыку не сбить.
–– А я вам еще РАз говорю! Видел их сам, вот как вас. Ну, не совсем так, скорей в нескольких метРАх... Ну хорошо, в нескольких десятках метРАх, но суть-то не в том! Ой, только не надо на меня так смотреть. Думаете, опять этот Ловкач нам затиРАет...
–– Вообще-то – да, так и думаем.
–– Жестокие вы голуби, господа. А я ведь их видел. Вот прям как вас: лечу я, значит, над химической фабрикой, пролетаю над облаком зеленого дыма...
–– Да ты издеваешься?! Ты ж надышался!
–– Э, не-е-е, Бога от глюкана я отличу!
–– Хорошо. –– Максимально беспечно произнес Бэкс. Он уже смирился с мыслью, что выспаться не получиться. –– И как он выглядел?
Казалось, Ловкач только этого вопроса и ждал. Глаза его заблестели, пух на щеках пришел в движение. Голубь поднес полушку крыльев на уровень клюва.
–– О-о-от такое хайло, рожа – эсэсовская, на левой руке свастон черный-черный на кРАсном с белым, толи в шинели, толи в плаще... Я тут, кстати, подумал, а бывает кожаная шинель?
Бэкс и Вэлиант закатили глаза.
–– Ловкач, опять ты за старое! Ну сколько можно?!
–– Да че вы?
–– Да это ж эсосовец!
–– Не-е-е.
–– Да-а-а! Поэтому он и в ихней шинели!
Ловкач недоверчиво посмотрел на товарищей.
–– Это вот все ваши хозяева – марксисты-атеисты. Убедили вас во всякой фигне, уже другу не верите!
–– Да причем тут это, мы-то – птицы, РАвно, как и звери, и рыбы, в Богов верим и знаем их и о них. Дело в другом – с чего бы ты его увидел? Они уже сколько, лет сто пятьдесят не выходили на связь?
Вэлиант кивнул.
–– Да, где-то столько.
–– Да-к я ж вам и РАссказываю! Летел я как РАз над ним. Ну, может, почти над ним. А он как поднимет голову, как мне помашет, я сРАзу и понял – Велес.
–– М-м-м... Допустим. –– Вэл сказал это только для вида, ничего допускать он не собиРАлся. –– И это все? Ты будил нас для этого?
–– Да-к я ж вам РАссказываю! Понял я, значит, что это Велес, а тут он у меня в голове-то как заговорит. ЗдРАвствуй, говорит, друг мой Ловкач! Я говорю, здРАвствуйте-здРАвствуйте, Велес. Он говорит – молоде-е-ец, узнал-таки меня. А я такой: да как, говорю, вас не узнать, да РАзве можно говорю... –– Ловкач сник под кипятившими его взглядами.
–– Давай к сути.
–– Да-к я ж вам РАссказываю! Лети, говорит, к друзьям, в Берлин, скажи, говорит им, что помощь их может понадобиться. С нацизмом, говорит, помогут бороться.
На этих словах Бэкс и Вэл встрепенулись. Пустопорожняя болтовня в целковочасье превРАтилась во что-то большее. «Возможно ли?..».
–– Борьба с нацизмом? И ты, дурень, молчал?!
–– Так вы ж мне договорить не даете!
–– А ну РАссказывай!
***
–– Должен признать, доктор –– Голос ГиммлеРА звучал торжественно и возвышенно. Глава ЭС-С-С ЭС-С-С прохаживался по лабоРАтории, любовно осматривая почти полностью сформированные тела суперсолдат, лежавшие внутри стеклянных капсулах и звук его голоса, резонировавший от подувичковометровых потолков более походил на эхо. –– вы превзошли с-с-самого с-с-себя.
–– С-с-спасибо, гер рейхс-с-сфюрер.
–– Продолжайте в том же духе, ни в коем с-с-случае не с-с-сбавляйте оборотов. Мне нужны, как минимум две с-с-сотни бойцов, которых можно было бы направить в с-с-Сталинград. Через с-с-сколько дней будет дос-с-стигнуто такое количес-с-ство?
–– Через две недели.
–– Хорошо. Тогда операцию "Зимняя гроза" можно будет не проводить. Ящеры с-с-справятс-с-ся. И мы с-с-сбережем рес-с-сурс-с-сы.
Доктор понимающе закивал.
–– А с-с-скажите, гер Жижкос-с-струй, что там с-с-с опытным образцом? Тем, что первым попал к вам в руки. Вы уже подыс-с-скали для него подходящую голову?
Гер Жижкоструй (вымышленное имя, используемое для введения в заблуждение иностРАнных РАзведок. Под этим именем в отчетных документах фиктивной фирмы по "производству и наладке оптики и кинематогРАфических лент" (немецкое название – "Herstellung und Anpassung von Optiken und Kinob;ndern"), РАсположенной в скромном предместье Берлина проходил БРАхислав Сумостанов, целковый из ведущих ученых Германии в области генетики) поднял на рейхсфюрера взгляд.
–– Конечно. Ос-с-сталось только пришить и подопытный будет готов к демонс-с-страции.
–– Что ж, не затягивайте. С-с-сам Фюрер прибудет пос-с-смотреть на ваши ус-с-спехи.
–– С-с-сам Фюрер? –– Ученый дернулся, словно его обдало кипятком.
–– Да, с-с-сам Фюрер. Не разочаруйте его.
–– Я, я никогда... Н-но...
–– Что "но"?
–– Но разве это не опас-с-сно?
–– Опас-с-сно? –– Гиммлер спросил это так, словно неуязвимость Гитлера была для него аксиомой. –– Конечно нет! Фюрер будет в абс-с-солютной безопас-с-сности вплоть до конца войны.
–– М-м-м... Гер рейхс-с-сфюрер, не с-с-сочтите за дерзос-с-сть, но откуда у вас-с-с такая увереннос-с-сть?
–– Я был заверен в том с-с-силами, с-с-стоящими гораздо выше вашего понимания. –– Видя, что Сумостанов не понимает, Гиммлер произнес: –– О том мне с-с-сказали Великие предки.
От сего заверения доктору яснее не стало, однако учинить над собою РАсспроса Гиммлер не дал. Вместо этого спросил сам:
–– Вы ведь озаботилис-с-сь загодя безопас-с-сностью, не так ли?
–– Конечно, вс-с-се выполнено с-с-солгас-с-сно шес-с-стой директивы.
–– Хорошо. А где ковшик с-с-с водицею?
–– К-к-ковшик?
Ящеры никогда не отличались особой хРАбростью, однако окажись в сей момент перед Гиммлером любой Рус, ему бы многого стоило, чтобы не взвизгнуть – так стРАшен был он в этот момент. Железным голосом палача рейхсфюрер произнес:
–– Ковшик. Это было в дополнении к директиве. Помечено, как: ос-с-собо важно, принять к с-с-сведению и ис-с-сполнить в точнос-с-сти. Где ковшик?
Под испепеляющим взглядом ГиммлеРА Сумостанов почувствовал, как у него на затылке седеют чешуйки.
–– Ковшик на месте! –– Произнес Рус, свалившийся на них, словно снег на голову, хотя для доктоРА его появление было сРАвни спасательной коРАбельной баРАнке.
–– А, Мюллер! Как добралис-с-сь?
–– Благодарю, рейхсфюрер, добрался удачно, хоть и с неудобствами. Скорость вредит моему тазу.
–– Так вам извес-с-стно, где ковшик?
–– Конечно. Это ведь я проектировал систему защиты. Позволите? –– С позволенья ящеРА Рус взял рейхсфюрера под локоток, глазами посоветовав ученому удалиться. –– За мной, гер рейхсфюрер, я вам все покажу...
***
Халиф проснулся за час до восхода. Очи его горели идеей, РАзум был чист и не замутнен, как сознанье любого, до сель дочитавшего.
–– ГРАждане Боги, вставайте, у меня есть план!
Боги тотчас же поднялись с пола и подсели к Русу, кой у бесколесной колесницы открыл им целковую часть гениального славянского плана.
–– Так, –– молвил взбодрившийся после сна Велес. –– пока что – звучит максимально логично. Только нужно спешить – скоро РАссвет и месяц скроется.
–– Ну так помогите.
Боги кивнули и взяли Руса под мышки. Выскользнув из канализации, они понеслись вверх, скрываемые легкой предРАссветной тенью от нежелательных взоров и вскоре достигли острого полумесяца. Сие восхождение далось им трудно – видно ослабление РОДа сказывалась и на них. Застыв на секунду пред светом изогнутой части луны, Халиф с изумленьем подумал: «Как мало на небе звезд. Да, скоро должно РАсцвести, но все же... Да и сам месяц как-то стал тускловат». Месяц и впрямь не блистал особо. С обРАтного бока он так вообще оказался выцветшим.
–– Это элементали, их ручищ дело. –– Молвил Чернобог, прочитав помыслы избРАнного. –– Они совсем РАспустились – воруют звезды, от злобы их тускнеет небо... Жаль, видно все же придется всему идти своим чередом и некогда нам будет сРАзить их, кроме как в должное время.
–– Зато, когда придет оно, они за все получат. –– Сказал Халиф.
–– Ты не зевай давай, делай, что задумал.
Словеса Велеса вернули избРАнного к делам насущным. Удерживаемый Богами, он закусил почти зажившую за ночь губу и, пододвинув РАсстеленное Сварогом пальто, приложил к ребру месяца большой палец. Со скрипом и болью провел он им сверху вниз, отрезав крохотную кожу;рку тени.
–– А-а-а!
–– Держись, ты же избРАнный!
Халиф кивнул и пополушил движение. Под скрип месяца и временами выскакивающей из-под пальца искры Рус обточил его с полушки сторон, превРАтив палец в острие теневое. Та же участь ждала и указательный перст, и далее остальные. В тишине ночи над гРАдом Нюрнбергом точил пальцы в ножи славянский герой, но тишь была тишью лишь для Русов и ящеров. Иные Боги также слышали, что свершается в сии секунды и Руса благословляли, однако были и те, кто не обРАдовался этому скрипу.
–– Будь ты проклята, смекалка славянская! –– Произнес Февраль, навострив на Луну уши. –– Желчь, Обида, Запой! Сгоните руса и богов с неба!
Элементали напРАвились в бой. Пользуясь выцветшими кРАсками небосклона, они мчали вперед, не боясь быть замеченными Богами издалека. Пепел и гарь неслись по небу, сгоняя облака, кои от стРАха темнели и сбивались в тучи, обРАзуя островки потенциальных гроз над всей Германией. Но успеть элементалям было не суждено – на самом подходе их месяцу Рус доточил последний мизинец, и Боги скрылись с небес, опасность предчувствуя. Не с чем вернулись они обРАтно, Февраля в этот миг весьма РАздосадовав.
Халиф же вновь был у вод отхожих, где под шум сточных рек обрисовал Богам остаток плана и Велес и Чернобог на слова его кивнули в согласии. Воистину план был гениален во всем – только истинный Рус мог придумать такое, но была все же деталь, пРОДуманная Русом не до конца. Точнее – полушка деталей.
–– План – как обычно, выше всяких похвал. Полушка вопросов: как мы доберемся до Берлина и как приблизимся к твоему телу? Такую незначительную фигню, а именно – как мы найдем его, я вообще опускаю.
–– А... А вы не можете меня отнести туда также, как только что отнесли на Луну?
–– Можем. Вот только потом ты до следующего временно отрезка доживать будешь своими силами.
–– У нас уйдет столько энергии, что мы не сможем открыть портал.
–– Да и какие мы тебе тогда в Берлине помощники? Не спорю, с порталом в СССР – это ты придумал лихо, но до туда ведь еще надо дожить, верно?
–– А...
–– РОД слабеет, а вместе с ним – и наши силы.
–– Понятно. Нда. Ну-у...
–– Что? –– Вдруг подал голос молчавший до этого Велес. Лик его почти светился. –– Не знаешь, что делать?
–– Ага.
–– А ты?
–– Да, пока не ведаю.
–– Эх, вот чтобы вы делали без меня. –– Сказавши это, Бог обернулся голубем и иглой Чернобога связал тень свою с теневым телом Халифа.
–– А-а-а. Толково придумано. –– Произнес Чернобог и тоже в голубя обРАтился.
–– То есть вот так лететь вы не устанете, да?
–– Ну так ведь тут будут только крылья РАботать, а не силы магические. Благо физуха-то у нас на высоте. –– Прочирикал Велес.
На том и порешили. Связавшись со Стрибогом и Перуном, Боги обрисовали бРАтьям план действий и те также приняли его, хоть и без особого энтузиазма, ведь им отводились в нем только боль и ожидание. Но РАзве могли славянские Боги не принять план, когда на кону стояли жизнь и история Русов? О нет, не таковы Боги славянские!
Вылет был произведен тут же – подхватив Халифа, голуби поднялись в небо и, искупавшись в лучах РАссвета, понеслись вдаль. Ветер крылья ласкал, клюв Богов щебетал, избРАнный вновь смотрел на мир с выси. Дома сменялись полями, поля – низинами и посадками, полет обещал пройти нормально, но, как известно, обманчивы обещания ветРА, особенно ветРА, злом угнетенного.

–– В-с-с-с. –– Зло потянул воздух Февраль. –– Желчь, Обида, Запой! Вы ведь это чувствуете, верно?
Только что вернувшиеся элементали воздели к розе ветров длани и ноздри, жадно вслушиваясь в простРАнство, принюхиваясь к нему и ощупывая его.
–– Хм... Да-а, я чувствую. Жалкие боги вновь идут против нас.
–– Да-а... Песенки мерзки себе под нос напевают.
–– Легкомысленные и слабые, как и их род.
–– Тогда не допустите, чтоб они преуспели! Каков бы ни был их план, мы разобьем их здесь, на пике сил ящеров! Все русы падут в этой кровавой войне и наше возмездие не придется откладывать. Одним ударом мы покончим и с родом, и с русами. За дело!
Элементали кивнули и спрыгнув в РАзвилку ветров космических устремились к Земле. На сей РАз громами возвестили они о своем прибытии, перепадами давления сообщили они иным элементалям, что на земле находились, о слове Февраля. Под злобный свой смех элементали приняли сие слово, жажда гибели Русов призвала их к сРАжению, и они также оделись в перья.

–– А погодка-то складывается некстати. –– Заметил Халиф. –– Вот-вот польет дождь.
–– Это элементали, чую нутром! Зримо, сРАжение предстоит нам в немецком небе.
–– Но мы же целковые против всех них!
–– Нет, у нас есть союзники. –– Загадочно чирикнул Велес.
–– Да? Интересно, и кто они?
***
–– А вот и элементали, пожаловали! –– Воскликнул Велес недобрым гласом. Да, Бог был пРАв, то были они. Приняв облик птиц хищных, вРАги РОДа Русского неслись на Богов серокрылыми ястребами, согнув лапы в коленях и навострив когти. Ярость и злоба, испарявшиеся с их крыльев, кипятили тучи, и гроза оттого РАзыгРАлась надо всею Германией. Невольницы-молнии метались меж элементальских когтей, став их орудием против Богов славянских.
–– Вижу их, на десятичок с полушкой! Держи-и-ись!
Звук последнего слова еще не успел стихнуть в ушах Халифа, а Боги уже камнем неслись к земле, РАссекая крылами потоки грозовых вихрей. Облака били избРАнного по глазам ватой, Божественные голуби со свистом проносились мимо их сосредоточий. А над Богами уже бушевала гроза. На миг Русу послышалось злое шипение, и он поднял вверх чело, узрев неисчислимые роя дождевых капель, кои, подвластные воли элементалей, устремлялись в погоню за Чернобогом и Велесом. Над и под ними свирепствовал гром.
«Гром... Значит молния...
–– Держись!».
Электрический уж проскользнул в миллиметре от его паха и Рус почувствовал, как между ног вспеклись теневые детишки. Подкрылья Богов воспламенились, начав потрескивать, но тут насланный элементалями дождь настиг их и Чернобог с Велесом перевернулись на спины, подставив влаге засилье огня. От сего маневРА избРАнного также перевернуло, и он увидел поля беспросветных туч, закрывающих землю столь неохотно, словно бы их подневольно пригнали сюда. Гроза РАзРОДилась и под Богами. Ветер стал стРАшен, нет-нет, да доносился хруст голубиных костей – то ломались крылья у Чернобога и Велеса, но с ними был дух славянский и Боги шли, нет, ТАЩИЛИ на хаРАктере.
К сему моменту они уже пролетели полстРАны и как РАз подлетали к северо-западной окРАине германской столицы.
–– Ну и где твои помощники?! –– Вскричал болтающийся в когтях Халиф.
–– Да сейчас, сейчас должны быть! Вон!
Из-за черной тучи, в кою клюнул Велес вылетел ручей пернатых созданий и ястребиные крики наполнили немецкое небо.
–– Сensored!

–– Слышишь, Бэкс, поднимается ветер.
–– Сам вижу.
Они стояли у форточки, в любую секунду готовые к вылету. Вэлиант; старина Бэкс, попросивший сегодня звать его Баксом; Ловкач и его бРАтельник Силач; Тадеус осьмушный (IV) Лофтингтон – коммунист из Британии, сбежавший из-под надзоРА отца-эксплуататаРА и среди друзей зовущийся просто Лофти; бывший сержант фРАнцузской армии, а ныне – неудавшийся в лавочном бизнесе альбинос Гатси; сизокрылый Монти, по прозвищу "Ать-два" и еще множество коммунистов, анархистов, антифашистов, еврейских питомцев и просто неРАвнодушных гРАждан своих голубятен и крыш. Всех их привел на этот чердак слух о возвРАщении в час нужды Богов Германо-Славянских, а также известие – Богам нужна помощь в борьбе с нацизмом. За девятичок лет пребывание у власти коричневорубашечников они на своем пуху ощутили все злость и жестокость РАсистского короткоусого режима и теперь рвались в бой, ожидая только сигнала.
Ветер крепчал. Вот он в бесноватом порыве РАзмазал стекавшие по стеклу капли, вот само стекло начало дребезжать. Небо над их головами затянулось пышной серостью и десятички белых и горячих морщин стали терзать его лицо.
–– Чу, слышите? –– С тревогой вопросил Вэлиант. Да, голубям не показалось – ястребиный крик сотряс небеса.
–– А-а, а может...
–– Что?! Предадим память наших друзей, зверски заклеванных и обглоданных этими тварями или наших хозяев, замученных и брошенных умиРАть в камеРАх?! Или предадим наших Богов?!
Пикнувший было голубь поднял на Вэла осуждающие себя глаза.
–– Нет.
–– Вот то-то же. Как только Боги...
«–– Ну где вы там?!».
–– Велес!! –– Вырвалось из клювов у всех. –– Так значит...
«–– Давайте в небо, нужна ваша помощь! О ястребах не беспокойтесь, мы дадим вам силы им противостоять. Скорее, не медлите!».
–– Вы слышали нашего Бога? За мной, в высь!
 
Так вспорхнули берлинские птицы со своих чердаков, подняв за собою немного пыли, кою капли дождя тут же прибили к земле. Сцелква подниматься было проблематично – ветром выбивало суставы, ломило когти и перья слипались, однако, чем выше птицы, преодолевая себя, поднимались, тем легче становился этот подъем. С каждым метром голуби ощущали, как великая сила наполняла их крылья и лапы: то Боги славянские даровали им мощь.
Вознесшись, пернатые воззрели полушку Богов-голубей, окруженных с целковой стороны тучами ястребов, с полушной же – мозаикой огненных бликов. «–– Не знайте стРАха, ибо лжива приРОДа элементальская!» –– Глас Чернобожий зазвучал у птиц в головах. Бэкс и Вэл, Силач и Ловкач целковыми бросились с когтями на ястребов, в глубине сознания трясясь от стРАха. Уже подлетев к нацистским полчищам, голуби узрели, как волны их испаряются – никогда в мире не было столько элементалей, то было лишь трусливое наваждение, могущие испугать слабого духом, но не Русского голубя.
Вместе с подоспевшими сзади птицами, Вэлиант и четвертушка товарищей впились ккогтьми в тех ястребов-элементалей, кои были реальны. Над головой ударила сталь – то Сварог могучий из кузни своей поддерживал птиц, опуская молот на Алатырь-камень. От каждого удаРА такого дрожали элементали, словно кнутами по спинам стегали их, а хРАбрые птицы моментом пользовались, запуская поглубже вострые когти. Невольные молнии ринулись к ним в надежде служить РОДоблагому дела, заостряя и без того вострое их вооружение, послушно поселяясь у них меж когтей, нанося урон своим гонителям. Элементали же били в ответ.
Алая кровь терялась в литРАх дождя, перья, жилы, хрящи улетали вниз по спиРАлям, голубиные и ястребиные крики наполнили небо. Боги же пРОДолжали полет. Им оставалось всего ничего, но переломанные во всех местах крылья понизили их маневренность, дав возможность элементалям нанести подлый удар. Лишенный крыла Запой в ярости ушел вниз, пройдясь по улицам и пивным дневного Берлина, кой, к слову, похож был сейчас на ночь. Пролетев над головами и возле окон, он обРАтил каждого встреченного ящеРА в поРАженных бешенством, слепых летучих мышей. Бедняги падали на колени, выцаРАпывая вспыхивающие глаза, задыхаясь в облаках исходившей из них тени и превРАщались в уродливых тварей, а их хвосты не отваливались, как у малых ящериц, а трескались от кончика до корешка и лишь после этого отпадали, дарую боль и лишая РАссудка. Со злом в сердцах поднимались с пола безглазые мыши и к небесам устремлялись, испуская мерзкое шипение.
В небесах бился Вэл. Он в высь поднялся, увоРАчиваясь от подавших пропеченных тушек соРОДичей. ВыбРАв новую цель, голубь к ней устремился, но был остановлен, занеся лапу над ястребом. Безмозглый ящер вцепился клыками в голубя, пытаясь оттащить птицу назад, но так как меж когтей Вэла притаилась молния, то уже через секунду летучая мышь пеплом осыпалась вниз.
Укус заставил Вэлианта посмотреть за хвост. Взглянув вниз, голубь обнаружил под собой уже реальные полчища перепончатых тварей и, собРАв с туч ближайших заряды трескучие, принял решение атаковать их. Дланью кРАсной победы пронзил он тучи, взрывая и испепеляя головы, испаряя облака и даже кровь во вРАжеских венах. Та же кровь, что выкипеть не успевала, запеклась у голубя на серых крылах, сделав его Вэлиантом наполовину кРАсным.
Ощутив, как молнии скачут по лопаткам его, Вэл бросил вызов ближайшему ястребу. То был Обида. Преисполненные целковый пРАведной яростью, полушный же – гневом, сцепились они под дробь дождя. Когти их изорвали пернатую плоть, гром загремел так, что в ушах подпрыгнули баРАбаны, по грудям прыснула кровь, элементаль РАссыпался в полете. И под молнии блик увидели все, как поверг ястреба с небес алый голубь. Более ничего уж не видел Халиф. Чернобог и Велес спустились в сквер и там затерялись, меж РАстрепанных веток.
–– И что теперь делать?
–– Пока ничего. Как буря стихнет...
–– Мы что, не вмешаемся?! А как же...
–– Голуби? Думаю, им не нужна наша помощь. Вон. –– Велес указал на РАсплывающийся в подсвеченных молниями небесах силуэт огромной птицы.
–– И что я должен поня... –– Начал было Халиф, но РАздалось победное:
–– Ку-к-курлы! (Эти ястребы – настоящие малыши!)
Воскликнувший сие Вэлиант подлетел к Чернобогу и сел тому на плечо. КРАсноперый, с живыми зелеными глазками, румяными ножками и клювом, блестяще-синим от молний, голубок отдал честь.
–– Курлы-курлы! (Славные Боги, приветствую!)
–– ЗдРАв будь, Вэлиант, сын Уильяма.
–– Курлык-ку-ку! (Ох и задали ж мы им!)
–– Твоя пРАвда, герой.
–– А что, РАзве битва окончена?
–– Ку-ку. –– Вэл отрицательно помотал головой. –– Ук-ку-курлык. Кх-курлы-ку. К. (Нет, славный избРАнный. Но вРАги терпят бедствие. Громы стали слабее, многие ястребы смылись. С летучими же мышами смогли бы спРАвиться и желторотики).
–– ОтРАдно слышать сие. Что ж, славный голубь, возвРАщайся наверх и от нашего имени доверши начатое. Сгони остатки вРАгов с черного неба и крыло к крылу с бРАтьями РАзгони тучи.
–– Кук. (Будет сделано).
–– И еще целковое. Как кончится бой, пошли к нам провожатого, знающего гоРОД, как свои осьмушку когтей. Нацистов надо остановить.
Вэл кивнул понимающе и унесся ввысь.
***
Через час после битвы Боги и Рус уже сидели на чердаке дома имени Хорста Весселя. После окончания махача, ознаменовавшегося золотистыми взрывами (то умиРАли некоторые из поверженных элементалей) пернатое воинство вернулось на крышу и вверило себя во службу избРАнного РОДа и славянских Богов. Сцелква Чернобог с Велесом вопросили птиц о новостях, желая прозреть так судьбу тела Халифа, однако опрос результатов не дал.
–– Ладно, допустим мы выяснили, где твое тело, сейчас это не важно. Но в любом случае это будет кРАйне охРАняемое здание. –– Произнес Велес, РАзминая запястье. После ломавшего крылья ветРА тела Богов еще не восстановились. –– Так скажи мне, избРАнный, как ты собРАлся туда попасть? Ты ведь процентов на золотничок в десятичке (восемьдесят) состоишь из тени. Тебе бы одеться, хотя бы.
–– Ну я... Я над этим РАботаю.
В этот момент на колено к Халифу сел воробей-панк с кРАсно-зеленым затылком.
–– Пик-курлы. Ф... Пик. Пики-пик. Пик-пики-пик-курлы. Ку-к пик. Ку-ку. Пик-куки-ку. (Позволь мне помочь тебе, избРАнный. Я... Меня зовут Изя. Когда-то я пробРАлся в дом к целковому еврею и, пока он спал, я прогнал канарейку из его клетки. Мне нечего было есть, я думал, он не заметит. Так и случилось. Вернее, мне так казалось. Это сейчас я понимаю, как это звучит – еврей, и не заметил подмены). –– Воробушек виновато улыбнулся, но только на миг. –– Чик-чирик. (Он был замечательный. Выпускал меня из клетки, вкусно кормил, любил чесать пузико. Мы жили с ним на вот этом вот чердаке... Хозяин был анархистом. Ему было все РАвно, что твориться на улице, он был не причем!.. А потом, потом пришли нацисты и забРАли его. Я так стаРАлся, приводил столько доводов их командиру, а он, он лишь отмахнулся от моей клетки, приказав выбросить меня на улицу. Сказал, будто я РАсчирикался... Там в углу, под ящиком лежит кожаный плащ. Это все, что осталось у меня от Мойши. Возьми его. Пусть он сослужит тебе добрую службу).
Халиф выслушал Изю с большим вниманием. Сжав крохотную воробьиную лапку, избРАнный погладил пичугу, затем встал и, подойдя к указанному углу достал из-под пыльных остатков сломанной коробки кожаный плащ, приобретший после отряхивания выцветший бурый оттенок. На левом плече и части груди его кРАсовалась вырезанная ножом буква «А» вписанная в такой же вырезанный ножом круг.
–– Отлично. Этого более чем достаточно. Спасибо, Изя.
Халиф, конечно, лукавил – в таком обличии он наверняка бы вызвал подозрение, однако кожаный плащ вызовет куда меньше вопросов, чем тело из тени. Да и лишний РАз РАсстРАиввать пташку ему не хотелось.
–– Ну, может и проканает. Осталось целковое – узнать, где они прячут...
–– Хэ-хэ, пик-вик! (Хэ-хэ, срочно!) –– Зачирикал влетевший на крышу голубь. –– Курлы-чирик! (Я только что видел Адольфа Гитлера!).
Боги и Рус переглянулись.
–– Где?!
***
По полушке холмов РАстекался РАссвет: осеннее светило лениво выплыло из-за горизонта, его косая улыбка золотила уже с месяц как голые земли, РАскинувшиеся перед предместьями германской столицы, да такие же обнаженные сучья деревьев. ПриРОДа отходила после отгремевшей ночью грозы, луга и низины перекРАшивались из темно-синего обРАтно в серый и бурый.
Словно смеясь над черепашьей скоростью флоры и фауны по железнодорожной ветке «Мюнхен – Берлин» мчался состав. Из трубы его носа, укРАшенного металлической свастика, вырывались клубы ядовито-мышиного дыма, а из окон вагонов на улицу взиРАли шторы из целковосортного дерматина. Это был стРАнный поезд – его прибытие не было отмечено ни в целковом из РАсписаний, о его маршруте не сообщили на станцию, однако при этом он прибыл к четвертушному перрону восточного вокзала аккуРАт между отпРАвившимся с этой площадки рейсом «Берлин – Магдебург» и «Берлин – Эрфурт». До прибытия последнего оставалось примерно около часа.
Так, РАнним утром полушки десятичков с целковым (двадцать первого) декабря 1942 года по ящерскому исчислению, в подувичок и полушку десятичков с осьмушкой (5:24) утРА, миновав несколько десятичков в десятичке километров у четертушного перрона остановился состав, проходящий в директивах берлинской ЭС-С-С ДЭ как «транспорт "Америка"».
К моменту остановки у подножки серебрячкового вагона уже столпились Русы и ящеры в черных шинелях с белыми ремнями и каРАбинами на плечах, все, как на подбор высокие, подтянутые, с холодным взглядом. Их командир, рослый ящер в черной шинели с петлицами штандартенфюрера движением бровей заставил замолкнуть и попятиться РАботника станции, подошедшего было спРАвиться о прибытии неучтенного поезда. Проконтролировав ретировку гРАжданского, эсэсовец извлек шпагу из ножен и взял "на каРАул", приложив к плечу кончик ее острия. Почетный каРАул замер.
Спустя мгновение стальная дверь отворилась, из нее бесцеремонно, абсолютно не под стать моменту, выскочил ящер в чине полковника и, сбежав по ступенькам, выжидательно замер внизу. Эсэсовцы презрительно прищурились, но миг спустя снова замерли, словно бы выточенные из гРАнита. На подножку встал Рус. Сойдя с целковой ее ступеньки, он поднял глаза (лик его в сей момент, казалось, был того же цвета, что и паровозный дым, кой еще РАссеивался) и быстрым взглядом осмотрев территорию станции, Рус спустился вниз, пройдя мимо солдат. Поприветствовав бойцов группы «Лейбштандарт Адольф Гитлер – Берлин» коротким взмахом, фюрер остановился на миг у целкового из них – ящеРА, кой присутствовал с ним на полушке последних партийных съездов и который был нагРАжден значком за Кобург. Адольф Гитлер сухо кивнул ему, после чего обернулся к подскочившему адъютанту.
Все то время, пока генеРАлы и гауляйтеры выбиРАлись из поезда, эти полушка (двое) беседовали в обычной для фюрера манере подчиненного и начальника – Гитлер спРАшивал о состоянии дел под СталингРАдом; о степени задействования союзных войск; фуРАже лошадей, тянущих артиллерийские орудия; количестве испРАвных истребителей в рядах осьмушного военно-воздушного флота и т.п.
К тому моменту, как последний чиновник выбРАлся из вагона, фюрера и его свиту стали окружать немногочисленные зеваки. На их лицах светилось нездоровое волнение, глаза их блестели. Когда же благоговейное шушуканье достигло пика, фюрер, в сопровождении почетного каРАула, а также четвертушки генеРАлов, полушки адъютантов и зама Ганса Франка проследовал через ж/д вокзал к кортежу, кой уже минут подувичок дожидался его прибытия. Не тРАтя лишнего времени на заигрывание с толпой, Гитлер сел в автомобиль, махнул рукой Русам и ящеРАм, моторы взревели и кортеж понесся по еще сонным улицам.
Дом сменялся домом, калейдоскопом мелькали переулки и перекрестки, фонтаны и арки, стелы с орлами, а фюрер смотрел в окно, зря сквозь теремочки, их стены, видя все новые и новые постройки, кои выстРАивала его фантазия, постройки, которые несколько лет назад они до хрипоты обсуждали со Шпеером. «Скоро, скоро война закончиться, Берлин переименуем в Германию... У нас будет купол как в храме святой Софии, но только в семнадцать раз больше! Уже совсем скоро...».
Наконец дворец спорта, машина остановилась. Из ощетинившихся, словно ежики, дверей автомобильных салонов высыпала охРАна, заняв ступеньки. Фюрер вышел. Ветер вычесывал голую землю клумб. По ступенькам из мРАмоРА Гитлер поднялся ко входу. Высокий светловолосый ящер приоткрыл дверь и, сделав шаг, вождь очутился в помпезном строении с громадным куполом, уходящем высоко вверх. Трибуны, что в мирное время наслаивались целковая на другую теперь исчезли, на их местах, как, впрочем, и на бывшем ледяном покрытии РАсположились стройные ряды стеклянных пилюль. В наполненных мятного цвета водой капсулах мирно покоились микротела Русов, но даже сейчас, спустя всего несколько дней после начала выведения, выглядели они безупречно – на животах видны были кубы не дюжего пресса, крохотные ручонки были опутаны паутинами вен. «Истинные арийцы!» –– Подумал фюрер, проходя мимо полушки рыцарских доспехов, поставленных пред входом в декоРАтивных целях. –– «Хм...».
–– Мой Фюрер! –– Воскликнул Гиммлер, вскидывая руку в известном приветствии. Гитлер, улыбаясь, пожал ее.
–– Вы превзошли мои ожидания, Генрих.
–– Не с-с-стоит, мой Фюрер...
–– Да бросьте скромничать! Вами, вашим ведомством проделана колоссальная работа! Какие тела! Эти солдаты... Пожалуй им точно под силу изменить ход этой войны... Хотя, –– тут он поспешно обернулся к столпившимся подле них Русам и ящеРАм –– конечно, глупо было бы думать, что эти жалкие жидо-большевики могут нанести нашим славным войскам хоть сколько-нибудь значительный урон!.. Они, они как животные! Природная сущность, стадный инстинкт заставляет этих... Этих... Существ бездумно идти на убой по желанию комиссаров! М-м-мэ!
Он брезгливо поежился. Стоявшие рядом бонзы понимающие закивали. Да, генеРАлы только что прибыли из-под Кавказа, где на своих чешуйках ощутили весь этот «сколько-нибудь значительный урон», однако спорить с фюрером никто не решился. Тот же привычно перескочил с темы на тему.
–– А эти рыцари, Генрих...
–– О, я знал, что вам понравитс-с-ся! Вы не поверите, но мы нашли их прямо здес-с-сь, под с-с-стадионом, когда занимались его переоборудованием. С-с-соглас-с-ситес-с-сь, прелюбопытное с-с-совпадение?
Гиммлер лукавил – РАбочие приступили к РАскопкам четко в том месте, которое он им указал, а ему, в свою голову, указал его Февраль, кой под личиной Генриха Птицелова который год ловко водил ящеРА за нос. Сам Гиммлер не знал, зачем дух повелел ему откопать и поставить эти фигуры у входа, однако Птицелов еще никогда не ошибался и зеленокожий повиновался и в этот РАз.
–– Да, замечательные... Но где же виновник торжества? Где исходное тело?
–– Здес-с-сь, мой Фюрер. –– Гиммлер жестом пригласил генеРАлов следовать за ним. Пройдя зигзагами между стеклянных рядов Адольф и остальные остановились у центРАльной, наполовину РАскрытой, капсулы, внутри которой лежал стРАнный Рус, подсвеченный несколькими плоскими лампами, светившимися из-под основания капсулы. К могучей груди его и плечам-коромыслам были подсоединены провода, кубы пресса и икры были закутаны в полиэтилен, на коем видны были синие крестики. Болт не был зрим, однако все присутствующие понимали, что им, без сомнения, можно было и убить...
Казалось бы, обычное тело обычного Руса, но вот голова... Голова на плечах была ящерская; ее глаза были открыты и мутны, как стекло. С затылка свисали тонкие наросты, концы которых были окРАшены в ярко-синий. Полу вывалившись вперед, тело словно бы восседало, а подле него сновала четвертушка ящеров с переносными сварочными аппаРАтами и спешно приваривала к спине какие-то медичкововугольники (шестиугольники).
–– У-у-у, неплох. –– Произнес Гитлер, пощипывая подбоРОДок. Затем он скосил взгляд на сварщиков. –– А эти чем заняты?
–– Приваривают к телу чешую динозавров. –– Объяснил подошедший в сей момент Мюллер. –– Для большей защиты.
–– А-а, мой Мюллер! Хорошо. Как поживаете? Нет нареканий по старой службе?
–– Мой Фюрер, благодарю. Все чудесно. Мюнхен для меня давно стал домом, а за домом, как известно, нужен глаз да глаз.
–– Верно сказано. Вы...
В этот момент позади нацистов что-то громко скрипнуло.
–– Мне ведь не показалось?
–– Что? О чем вы, мой Фюрер?
Гитлер, не отвечая, посмотрел назад, затем перевел взгляд на командиРА каРАула. Тот отрицательно покачал головой.
–– Все чисто, мой Фюрер.
–– Хм...
Не удовлетворившись, Адольф прошел назад, шепча под нос «ну мне же не показалось». Он осмотрел ряды капсул, осмотрел присутствующих. «Нет, ну... Так». Его взор остановился на полушке доспехов. Нагрудники, перчатки и сапоги были все в том же положении, но вот шлема... Шлема как будто сдвинулись в сторону.
–– Генрих, вы не помните, в каком направлении были повернуты их головы, когда мы вошли?
–– Что, головы? –– Гиммлер непонимающе посмотрел на фюрера, потом на рыцарей. –– Да-а вроде в туже, что и с-с-сейчас-с-с.
–– Да? Н-ну-у ладно. Так, а когда можно будет провести испытания? –– Спросил он, возвРАщаясь обРАтно к капсуле и глянув при этом в ту сторону, куда были обРАщены носы рыцарских шлемов. Получалось, что статуи смотрели в окон. «Хм...».

–– Повезло нам, что Люсьен увидал их в спортпаласе.
–– Повезло-то оно повезло, да вот только легче нам от этого не стало. –– Произнес Чернобог, вжимаясь спиной в угол осьмушноэтажного домика. –– Как заходить будим, стелс?
–– Некогда стелсить, мне там всю спину загадили!
–– Ну извините, надо было идти быстрей!
–– А я бы и шел, если бы кое кто не нагрузил мне на спину волынку! Что, плащ подогнали, давай теперь все потащим с того чердака? Вот на хрена, на хрена она мне?!
–– Ох, Халиф! Вот вРОДе и избРАнный, а простейших вещей не понимаешь. То бы нам изгаляться, думать, как тебе переться через полгоРОДа, а тут все просто, ты – Лесли, бРОДячий артист из арийской Ирландии, сбежал от проклятых англичан и теперь даришь РАдость жителям Рейха.
–– В этот идиотизм никто не поверит!
–– Ага, как же! Мы весь Берлин прошагали, на тебя никто даже искоса не посмотрел.
–– Это нам просто эсэсовцы не встретились!.. Ладно, короче. Атакуем в лоб, как договаривались. Я сейчас подхожу ко входу, вы РАскидаете ящеров в стороны, затем подбегаем, выхватываем автоматы и дело в шляпе. Главное помните – внутри действуем четко по плану.
–– У них винтовки, гений.
–– Ну какая РАз...
–– Как я вообще на этот бред подписался?.. Ладно, добро. За дело.
Халиф кивнул, попРАвил волынку, выпрямился и пошел к дверям дворца спорта, стаРАясь выглядеть максимально доброжелательно. «Что тут у нас-с-с?» –– Подумал целковый из ящеров, РАзглядывая стРАнного Ирландо-Руса, напРАвлявшегося к ним и отвРАтно фальшивя. –– «Никак очередной гордый с-с-сын с-с-своей родины вырвалс-с-ся из тенет поганого ос-с-строва и перебралс-с-ся в Великий Рейх? С-с-славно. А как играет-то хорошо!». Никогда не державший в руках волынки Халиф игРАл на ней хуже некуда, инструмент надрывался и хрипел как недорезанный гусь. Временами, когда Рус через чур увлекался и ноги не поспевали за ним, он спотыкался и музыка, доносившаяся из труб волынки, почти обрывалась, становясь похожа на лай собаки, избиваемой чайником по голове. От подобного исполнения у любого ирландца случился бы удар апоплексический, а у остальных просто завяли бы уши, однако у ящеров ушей не было, а ушные отверстия, как известно, не имеют свойства сжиматься. Потому Рус шел, никем не узнанный, с каждым шагом приближаясь к заветной двери. Боги, незримо шагали позади.
Они были всего в нескольких метРАх от ступенек, когда целковый из ящеров все же подтвердил тезис Халифа о наборе в ЭС-С-С ЭС-С-С не совсем дуРАков. «Так, с-с-стоп, какой же это ирландец? Где его юбка, он же в плаще! Враги с-с-совсем уже нас-с-с за идиотов с-с-считают! Бродячий артис-с-ст, как же! А я ведь тебе почти поверил, брехло. Ну ничего, с-с-сейчас-с-с я тебя...».
Резким движением ящер вскинул винтовку и нацелился в сердце удивленному Русу. В тот же момент прогремел выстрел, и Халиф упал назад, отброшенный пулей. «Нет, только не опять!» –– Испуганно подумал Рус, закусив губы от боли, но на удивление на этот РАз он не отключился. «Что за...». Нерешительно, словно стремясь скрыть движенье от переглядывающихся эсэсовцев, завалившийся на бок Рус хлопнул себя по груди. Волна боли прокатилась по сиське, однако существенного дискомфорта избРАнный не ощутил. «Почему я... Точно, я же на золотничок в десятичке процентов тень!».
Халиф уже начал вставать, когда Боги, думая, что Рус в опасности, материализовались и, призвав ветры, смели с порожек ящеров. Зеленокожие в черных шинелях подлетели вверх, роняя винтовки.

В это же время Гиммлер стал отгонять от тела сварщиков.
–– Давайте, давайте, потом закончите.
–– Но мы же не полнос-с-стью...
–– Я с-с-сказал потом! –– Произнес рейхсфюрер, стаРАясь казаться спокойным, однако все мускулы на его лице пришли в движение, словно бы он стремился бровями подтолкнуть РАбочих к выходу.
–– Ну что там, Генрих?
–– С-с-сейчас-с-с, с-с-сейчас-с-с, мой Фюрер, мы уже почти... Включайте его уже!
В этот момент возле входной двери РАздался шум. Глава почетного каРАула подбежал ко входу.
–– Что происхо...
ОбескуРАженный ящер застыл в проеме: большая часть отборных бойцов ЭС-С-С ЭС-С-С валялась на ступеньках дворца, точно напившись в стельку. Обезоруженные ударом Богов, они держались за бока и тихо постанывали, а те немногие, кто успел прийти в себя, судорожно шарили вокруг руками, стремясь подобРАть с асфальта винтовки. «Что за фигня! Откуда здес-с-сь взялс-с-ся бродячий артис-с-с-т?!. Его что, не берут пули?!». Пули действительно не бРАли Халифа – свинец врывался под складки плаща, с каждым попаданием Руса дергало, но он, словно бы вовсе не замечая РАнений, пРОДолжал идти на иродов в медленном и зловещем темпе. Позади него на зеленокожих неслась полушка Русов, каждый из которых был на голову выше самого рослого из эсэсовцев... Еще через мгновение избРАнный достиг целковых зеленокожих и начальник каРАула увидел, как среди его ящеров шел артист, в кожаном плаще мертвый анархист. Халиф крикнул:
–– Хой! Боги...
Дальше хвостатый уж ничего не смог РАзобРАть – незримая сила подхватила его и подбросила вверх, по самый хвост впечатав в верхнюю часть дверного проема. Чернобог и Велес ветРАми и молниями РАзбросали нацистов, спалив их одежды и оплавив многим чешуйки.
–– Мой Фюрер, прячьтес-с-сь, с-с-скорее! эсэсовцы! Защища...
Ворвавшийся в помещение вихрь оборвал выкрик ГиммлеРА. Составленный общим напряжением сил полушки Богов, воздушный поток перекрыл шипение ящеров, а пули их, выпущенные в сторону входа, гонимые буйным напором вернулись обРАтно, кося ящеров, словно тРАву. СРАженные пулями супостаты падали замертво, их пальцы, застывавшие на курках, повинуясь последней, угасающей воле, посылали импульс дулам винтовок и те, в свою очередь, рождали новые выводки шальных пуль. Подхваченные все тем же ветром, эти пуули носились по спортпаласу, РАзбивая и кроша капсулы, частицами стекла и свинца поРАжая недосформированные эмбрионы. Все помещение в миг заполонили звуки бьющегося стекла.
Не устояв на ногах Гитлер отлетел в сторону. Гиммлер – в другую. МюллеРА перекинуло через несколько капсул, и он приземлился спиной на целковую из них, РАзломав крышку. С противоположной стороны помещения показалось несколько ученых, кои, выглянув из-за двери, испуганно забились обРАтно.
Халиф же, действуя строго по плану, метнулся прямиком к гига-ящеру, схватив того за загривок и взмахнул пальцами, дабы оттяпать голову, но тут чья-то стальная рука схватила Руса за локоть.
–– А?
ИзбРАнный глянул на руку, затем снова на ящеРА и тут узрел вспыхнувшие серым глаза. Очи ящеРА воспламенились злостью и желчью. В следующий миг сверхчеловеческий удар влетел Русу в челюсть, отбросив того на несколько метров. Боги, все это время контролировавшие проход на улицу, бросились внутрь, держа в целковой руке пучки бегавших между пальцами молний и «МР-40» в другой, но тут дорогу им перекрыли стальные доспехи. Стоявшие до того неподвижно рыцари оставили постаменты, кРАска и ветошь осыпалась с их плеч и грудей. По полушке грудных пластин прошла тонкая трещина, РАсширяющаяся в центре с железным скрежетом и внутри сего РАзлома обРАзовались блестевшие черным и белым воронки. Целковременно с этим рыцари выросли на полметРА, черты членов их вытянулись и исказились. Из пышущих благоРОДством и стариной обРАтились они в искаженных и посеревших Чездных рыцарей. Алебарды, отмеченные элементальскою хулой держали они, а во тьме, где у Руса и ящеРА очи имеются отсутствовал цвет.
–– Халиф, осторожнее! Сейчас мы помо... –– Воскликнул Велес, отбросив автомат и кулак, трескучий электричеством в рыцаря напРАвляя.
От удаРА у Бога затрещало в глазах. Ударная волна прокатилась по дворцу спорта, немногие двери послетали с петель, цепи люстр звякнули и воздушного вида конструкции из стекла, свеч и ламп попадали на пол, оставив спортпалас пРАктически без освящения. Только немногочисленные, похожие на вдавленные в потолок блюдца светильниов проливали на комплекс жидкие ручьи света.
В приступе боли Велес схватился за руку. Ощупав костяшки полушным набором пальцев Бог осознал, что они сломаны. «Что?! Как?!». Из темноты донесся глухой металлический смех, походящий скорее на удар прутом по свинцовому гробу. Он стал удаляться медленным шагом, шурша РАзбитым стеклом и уносясь все глубже и глубже во мРАк, покуда хозяин сего зловещего хохота не показался примерно в центре бывшего дворца спорта. Остановившись между полушки капсул (пРАвая РАзбита, левая – нет), рыцарь стукнул об пол подтоком алебарды, отчего лежащее на полу крошево подпрыгнуло вверх. Свечение лампы падало ему на плечи и голову, отчего верхняя часть его тела освещена была лучше, чем нижняя и от нее по полу РАстекались длинные тени, терявшиеся на гРАнице груди, где они толи перетекали в мерцавшую чернотой трещину, толи РАзлом этот перетекал в них незаметно для глаза.
–– Велес, смотри! –– Выкрикнул Чернобог, проявившийся во тьме с горящей рукой. Указательный перст его устремлен был на рыцаря. –– Чешуя Детей ЗавРА!
Велес навострил зрение. И в пРАвду серый доспех рыцаря, сморщившийся, как казалось Богу из-за резкого роста, на деле отделан был чешуей Завров. –– Ах вот оно что... В таком случае... Слышишь Халиф, давай, наверно, как ни будь сам!
«Ага, ну спасибо!» –– Подумал Халиф, потерянно озиРАясь в кромешной тьме. После удаРА в его голове мысли гудели и закручивались по спиРАли, не останавливаясь на какой-то конкретной. Взор его пошатнулся.
–– Кх-кх!
«Сensored, да кто меня так?.. В-вот этот?». Плавающие картинки сложились в пазл – пред очами Халифа предстал противник, подсвеченный снизу лучами ламп. Рус с челом ящеРА. Его тело было безупречно и во тьме это было заметно особенно: икры напряжены, по ним струятся тени, полушиципсы и четвертушиципцы на руках налиты мощью, а кубы пресса, по коим скользили косые лучи походили на шоколадную плитку, РАссеяно забытую кем-то у окошка на кухне, в которое проник свет целковых звезд. «Элементаль меня возьми! Так вот, как я выгляжу со стороны!». В голове избРАнного сами собой стали всплывать обРАзы прошлого – скромный, стыдливый взгляд в висящее на стене зеркало, не приносящий ничего, кроме осознания собственной ущербности, скорби по так и не выРАщенной в себе силе воли... И вот теперь, после стольких изматывающих тренировок по заветам Древних Рсов и Невского какой-то поганый нацистский высер смеет совать свою голову ему на плечи! Порванные сухожилия, потопы пота, славные подвиги и жизни спасенные, коим не счесть числа и все этого для того, чтобы по прихоти клятых элементалей его мускулы были переданы злой воле этого зеленощекого?! Халиф взревел.
–– Не позволю!
И Рус и Боги, ящер и рыцари ринулись друг на друга.
–– Что, что происходит?! –– Из темноты донесся голос Гитлера, но некогда было избРАнному возиться с ним – сейчас он сРАжался с собственным телом. Вытянутые костяшки заостренных пальцев столкнулись с торсом, однако РАзве мог удар теней сокрушишь этот пресс? С целковым ударом Рус перестал питать столь наивные иллюзии.
–– Моу-моу. –– Будто бы прозвучало что-то из-под мышц живота, когда избРАнный отскочил, хватаясь за руку.
–– Вс-с-а-а!
«Так, так, Халиф, не отвлекаться! Надо действовать четко по плану! Ты же не зря его РАзРАбатывал!» –– Подумал он в тот момент, когда кулак гига-ящеРА влетел в его грудь, подобно комете. От удаРА плащ воспламенился, не нанеся при этом Русу серьезных увечий. –– «Ага, как же! Попробуй тут следовать плану, когда подмышки горят!».
В сие же время острие алебарды РАссекло воздух над челом Чернобога. Бог присел вовремя – востРАя сталь срезала лишь пряди влас и он кувырком отскочил в сторону, оказавшись на гРАнице света и тени. РАссеченный пополам световой полосой он сотворил огненный меч из пламени тлевшей у ног свечи люстры и принял атаку Чездного рыцаря, РАссеча тьму снизу-вверх. Велес же превРАтил руки в лапы медведя, а нижнюю часть тела в конский круп. Заблокировав когтями удар алебарды, Бог вдарил копытами, выбив из паха Чездного рыцаря искры. Тот зашатался. Подковы пРОДелали вмятины в его броне. Часть же чешуек отклеилась возле подвздошно-большеберцового тРАкта. Бог усмехнулся. «Видимо удар все-таки достиг цели, гаденыш! Жаль не могу увидеть черт твоей хари, но зуб даю, искры посыпались у тебя и из глаз!».
Сзади вспыхнуло зарево. Запах горелой плоти ворвался в нос – то Чернобог могучий обрушил лезвие пламенеющего меча на голову рыцарю. Тот отпрянул в сторону и клинок попал в целковую из капсул, РАзрубив ее на пополам, испарив жидкость в ней и превРАтив эмбрион в пригоревшую кучку. Слева же Велес набросился на противника, пройдя тому в ноги, но получил сверху вниз удар локтями и пал мосей на пол. Получив по ней же стальным сапогом, он отъехал назад и встав во тьме, стал шарить глазами в поисках супостата. Боги давно уж включили ночное зрение, но все РАвно Велес дрогнул, когда прям пред его носом возник эмбрион. В ту же секунду бРАт возник чуть пРАвее. Пронесясь огненной бурей пред Велесовым носом, Чернобог РАзрубил эмбриона, а Бог полушный медвежьими кулаками принял носопырку бегущего за голожопым снарядом рыцаря. РАздался хруст стали и уже вРАг отлетел через луч света, РАссыпая искры из глаз. Поднявшись, он ощупал вдавленный нос.
Много левее Халиф рубился с гига-иродом. До определенного момента избРАнный был быстрее – он лучше владел собой и ловчее двигался. Ящеру же, как злосчастному танцору из поговорки, мешали инструменты зажима славянского, а также все, что над ними. Однако уже очень скоро окаянный приловчился и стал использовать хозяйство Халифа за место хвоста – как противовес. Рус едва увернулся от «anal fisting» нео-хвостом, уйдя в пучок слабого света. На миг он предстал пред ящером, каков был – чело Халифа, тело из тени, тонкие ручки с заостренным пальцами. Ноги выРАзительностью также не отличались.
–– И этот твой дрын? –– Глумливо воскликнул ящер, глядя на крохотный теневой пенис, кой почти полностью тонул в общей тени. –– Как же ты жалок и с-с-слаб, поганый рус-с-с!
–– Ах так?! –– В голове Руса вскипел гнев (собственно, больше кипеть-то ему было и негде). Охваченный яростью он подскочил к ящеру и нанес удар заостренными пальцами. «Что я делаю, у нас же есть план?!». Пальцы чиркнули по коже, оставив порез.
–– Моу-моу! –– Вновь прохрипело Халифово тело.
«Да что происходит?! И чего это он так странно смотрит?». Ящер смотрел максимально доминирующе. Его взгляд надменный взбесил Халифа, избРАнный подался вперед, увлекаемый гневом, вострые пальцы вновь засвистели по воздуху и тут вдруг ирод выгнулся мостиком, подставляя удару свой противовес. «НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!». ИзбРАнный остановил удар в нескольких миллиметРАх. Никогда еще Рус не был так близок к обрезанию. «Ах ты ж шваль! Ты думаешь, я тебя не переигРАю, я тебя не уничтожу?! Я тебя уничтожу!».
–– Ахаха-зазазаза! Затралил, лалка! –– Гнусно прошипел поганый ящер. –– И что ты будешь делать, рус-с-с?
Халиф же стоял пред ним спокойным, умиротворение РАстекалось по лику его, в целковочасие Рус стал совсем отстРАненным. На губах его даже появилась улыбка.
–– Не тот истинный Рус, на кого указал перст судьбы, но тот, кто чтит премудрости предков!
–– Что?
–– Такова мудрость славянская! –– Произнес избРАнный слова могучего РОД и в подтверждение его глаголов пузо ящеРА вновь забрюзжало.
–– Моу-моу.
–– Да хватит! –– Зеленокожий ударил себя по печени. –– Как это вообще может помочь тебе победить меня?!
–– У тебя есть мое тело, мои руки и ноги, причем вся четвертушка (все три). Ты обладаешь силой, котоРАя почти наверняка и не снилась твоему отцу, однако башка-то у тебя ящерская, да и к тому же отупле;нная пропагандой нацистов. Тебе никогда меня не понять. И не превзойти!
–– Довольно с-с-слов! Готовьс-с-ся к с-с-смерти!
С сими словами ящер сорвался с места. Он летел аки ветер и не было у Руса ни целкового шанса, однако тот пустился ему на встречу, ни смотря не на что. Супостат чувствовал прилив сил, он был на пике своей мощи, прекРАснейшее из тел полностью подчинялось его грязной воле. «С-с-сейчас-с-с я покончу с этим поганым рус-с-сом!.. Чего?!». Буквально в шаге от избРАнного тело дало сбой – запротестовала дыхалка, из нее в секунду улетучился кислоРОД и губы ящер судорожно искривились. Он хотел было ударить себя по груди, но вместо этого удар пришелся откуда не ждали – резкая боль в печени буквально пригвоздила ирода к полу. Он пал на колени, не в силах даже сообРАжать, машинально ощупывая свой великолепный пресс и во злобе дивясь собственной слабости. «Как такое возможно?!».
А РАзогнавшийся Рус подбежал к нему и перепрыгнул, как перепрыгивает любой школьник через козла, в полете стукнув понятно чем ящеРА по лбу. Оказавшись за спиной супостата, Халиф РАзвел руки в стороны и упал спиной на ящеРА, прилепившись к тени зеленокожего собственным телом.
–– Боги, ну где вы?! Я его держу!
Богам же было слегка не до этого – вставши спина к спине, славянские Боги отРАжали атаки Чездных вРАгов. Те же, с мРАчным, как дыры в их гру;дях, использовали всевозможнейшие атаки, преисполненные коварства: они налетали с РАзных сторон, вихрем стали и боли обрушиваясь на Чернобога и Велеса. Чередуя атаки алебард и кулаков, они ломали стекло и, вытаскивая из капсул младенцев за пуповины, напрыгивали на Богов, РАзмахивая эмбрионами аки нунчаками. Огонь и когти кромсали младую плоть, горелые ребРА РАзлетались всюду, кРАткими вспышками освещая закрома тени, в коих сидели, попрятавшись, высшие чины Рейха, трясшиеся, как плювиофил под дождем. Наконец, видя, что так Богов им не одолеть, рыцари синхронно стукнули себя по сердцам. Их длани вошли в чернодырые РАзрезы и вырвав оттуда несколько вихрей космического холода, они отпустили их, дав волю лютой, хаотической силе. ВетРА бросились взапуски по помещению, подбРАсывая валявшихся на полу нацистов до самого потолка и многие из них так и остались висеть там, войдя в потолок по лодыжки.
Халиф же, не дождавшись подмоги, стал постепенно сдавать позиции. Ящер силою РАзума взял легкие под контроль, заглушил боль в печенке и, возобладав над собой, повалился на спину, РАсшибив Русу губы. Так стали они перекатываться, побивая друг друга в бока, в то время как над их головами носились космо-ветРА, лупя по стенам и стеклам. Чернобог же и Велес пошли в контРАтаку. Целковый Чездный отступил под напором их мощи, успев напоследок тыльной частью лезвия сбить Веле;са с копыт. Падая, Бог лягнул его в воздухе, из желудка гига-ящеРА уже послышалось было победное «моу-моу!», но тут Чездный пырнул Велеса алебардою, проломив полушку осьмушных (парочку четвертых) ребер.
–– А-а... –– Пропыхтел Велес, оседая на пол от инерции стали. Ртом у него пошла вода с мальками. Чездный рыцарь насел над Богом, занеся алебарду для последнего удаРА. В этот миг Чернобог напряг все силы икр и отпрыгнул от собственного противника, на последок запустив в него огненный меч. РАзведя руки в стороны, Бог ухватился за вихри, бегающие по спортпаласу. Их сила рванула Чернобога в сторону, многие жилы надорвались, однако Бог выдержал. Целкововременно с этим в нескольких метРАх от него полыхнул четвертушкометровый факел – угодивший точно меж сочленений доспехов меч нанес рыцарю РАну, и тот стал истекать кровью, а кровь Чездного рыцаря, как известно, нефть, оттого участь его была не завидно. Столб огненных языков осветил весь дворец спорта: покрошенные капсулы, множество валявшихся на полу эмбрионов, побитые люстры и нацики, висевшие вместо них на потолке, вот то, что предстало в тот миг пред очами каждого, кто внутри находился. Завороженные, в исступлении застыли все – Русы и ящеры, Чездный и Велес. Лишь Чернобог не потерялся. Он использовал удерживаемые им ветРА, дабы, подскочив к насевшему на бРАта вРАгу, стреножить ими его, а после, запустив длань в трещину на груди, Бог вырвал оттуда еще поток ветРА, смастерив из нее удавку и, набросив ее на шею рыцарю, подвесил Чездного на крючок от люстры, целкововременно с этим воспламенив его внутренности. Полушный факел, но уже на потолке еще сильнее осветил дворец спорта, внутри коего стало теперь светлее, чем днем.
Резко подняв Велеса с пола, Чернобог вместе с бРАтом подскочил к полу-ящеру/полу-Руса, хватая того за руки и ноги. Подняв гига-ящеРА, они поднесли его к лабоРАторному столику и опустили его на крышку. Поняв, что проигРАл, ящер свирепо воскликнул:
–– Fucking s-s-slave-e-es-s-s!
Удерживая его, Чернобог с Велесом стащили с него Халифа, давая избРАнному привести план в исполнение. Рус уже занес вострые пальцы над животом ирода, когда кРАем глаза Рус увидал Гитлера. «Ящер может и подождать».
–– Подержите его!
–– Что?!
–– Fuck you!
Наплевав на план и оскорбления, избРАнный подошел к Гитлеру, приказывая поднять руки.
–– Хэнде хох, сука!
–– Я сдаюсь, сдаюсь!
–– А-а, смотри-ка, как залепетал. Сейчас ты смерть примешь.
–– Хорошо. –– Внезапно спокойно произнес Гитлер. Лик его стал серьезен, словно бы он принял трудное решение. –– Только дайте мне напоследок водицы попить.
–– Водицы?
–– Водицы.
–– Байкальской?
–– Что? –– Непонимающе произнес фюрер. –– Нет, самой обычной. Вон там шкаф. На его полке имеется ковшичек.
–– Мой Фюрер, нет! Не делайте этого! Вы ведь погубите себя! –– Воскликнул Гиммлер, но Гитлер зло посмотрел на него, заставив подчиненного тотчас умолкнуть. Халиф недоверчиво посмотрел на эту полушку (этих двоих).
–– Чернобог, Велес, вы как там?
–– Порядок, держим!
–– Хорошо, я сейчас.
Рус прошел к шкафу и запустил руку на верхнюю полку. На ней действительно обнаружился ковш, причем старинный, из липы. Из такова он сам пивал на пиРАх, когда тренировался у славного озеРА. В свете все еще горящих рыцарей Рус осмотрел воду. Вода как вода. Прикоснулся губами и... отнял ковш от себя. «Ага, щас! Мало ли она еще отпРАвлена!». Он подошел к Гитлеру, смотря на воду не отрываясь. Выждав минуту (за это время Адольф никак не выказал своего к воде отношения) Рус недоверчиво протянул ему ковшик, про себя подумав: «Как же ты можешь быть Русом, нелюдь?». Фюрер же припал губами к воде и, словно прочитав его мысли, поднял на избРАнного глаза. В них читалось величайшее торжество. Он хохотнул, булькнув в воду, после чего его тело быстрее морганья сжалось, втянувшись в ковш на манер запятой (вот так ",") и на очах у изумленного Халифа РАстворилось в воде.
–– Что за?.. –– В поиске ответа Рус обРАтил взор свой на ГиммлеРА, однако тот РАссыпался в пепел, вместе с Мюллером. С ящерских уст слетело лишь задумчиво-грустное:
–– Теперь в с-с-случае чего с-с-сбежать не удас-с-стс-с-ся... 
–– Что происходит, куда они делись?!. Как... Как такое возможно?
Хмуро взглянув на него, произнес Чернобог мудрую мысль, подсказанную ему смекалкой славянскою:
–– Да-а, элементальщина какая-то! Сначала – пелевинщина, теперь вообще тургневщина какая-то^*!
В школе Халиф клал на литеРАтуру тот предмет, что давеча чуть было сам себе не отрезал, ибо ну come on ребята, Козло зачем? Там же вот эти вот букавы, вот эта вота классика... Фу! Потому-то понять слова Бога он понял, но смысл их от него ускользнул.
–– Ладно, элементаль с ними, они свое еще получат. Давай, Халиф, делай, что должно.
Халиф кивнул и подошел к ящеру, кажась слегка потерянным.
–– С-с-стоп, с-с-стоп, с-с-стоп, мужики, давайте догово... АААЙ!
Не слушая вопли зеленокожего, избРАнный вонзил ему в череп вострые когти, вскрыл мозг, затем тоже самое пРОДелал с брюхом. На свет догоРАющих Чездных рыцарей показались оттуда печень и легкие.
–– Ну наконец-то! Нет, честно, это был просто восхитительный план – лупасить меня, по чем непоподя! –– Зло огрызнулись легкие. –– Я же кричал тебе, осторожнее!
–– ? Я не слыхал ничего... Погоди, вот этот вот козлиный писк, это был что ли твой голос?
–– Ну извините. Трудно докричаться из-под стольки-то кубиков. Ладно, давайте уже, пересаживайте.
Чернобог с Велесом вытянули Стрибога и Перуна из легких и печени, пересадив тех в пРАвое и левое полушарие мозга, после чего органы были возвРАщены на места, а Халиф зашил их, использовав полушки кожи и припаяв чешую детей ЗавРА.
–– Ну, на этом наши полномочия все, окончены. –– Произнес Велес, выйдя из спортпаласа и вытянув вверх левую руку. На запястье к нему приземлился окРАшенный в кРАсный цвет голубь.
–– Курлы? (И куда вы теперь?) –– Спросил Вэлиант.
–– В советский кремль.
–– Чик-чирик? (А что делать нам?)
–– Хм... –– Бог на миг задумался. –– Знаешь что, Вэл. ОтпРАвляйтесь-ка с друзьями через Ламанш да вступайте в ряды Британской армии. Так вы принесете РОДной стРАне много больше пользы.
–– Ку? (Ты думаешь?) –– С надеждой спросил кРАснокрылый герой.
–– Уверен. Помяни мое слово, славяне не забывают своих героев! Вот увидишь, про вас еще снимут документалку... Ну, или мультипликацию. –– Бог пожал плечами и улыбнулся. –– А теперь извини, нам поРА.
С сими словами он подошел к Чернобогу. Вместе, они из последних сил сотворили портал простРАнственный и, вместе с Русом, устремились в Москву.
Часть 3.
Совет Советам.
Стены сенатского дворца встретили путников напряженным молчанием военных дней. Целковым из того, что бросалось в очи Богам и Русу, очутившимся в святая святых атеистического государства, были потолки. Высоченные. Абсолютная противоположность низеньких белокРАшенных сводов старинной части кремля, через которые уже в наши дни туристы могут добРАться до Царя-Пушки.
Как часто избРАнный бывал в зданиях, грешивших подобными потолками? Дайте-ка подумать... Да почти каждую сагу присутствуют те или иные высокие потолки. Но только здесь Халифа стало охватывать стРАнное чувство. Рус осмотрелся. Тусклые бежевые обои, скромная, но добротная деревянная мебель (эта была сделана точно нашими и точно из нашего дерева – крестьянские руки угадывались в каждой линии), портрет уже знакомого по предыдущей саге виртуоза. У шкафа с подувичком полок стоит снятое зеркало. Над зеркалом вбит небольшой гвоздь. Видимо недавно снимали зачем-то. Халиф тихо подошел к нему и посмотрел на себя. Одежды, как таковой на нем вовсе нет, только тьма да веснушки на слегка впалых щеках.
–– Неплохо выглядишь. –– Подмигнул Чернобог. –– Только не по дресс-коду.
–– Да и так пойдет. –– Поспешил вставить Велес. –– Хотя без его тела тут и посмотреть-то не на что... –– Тут он встретился взглядом с очами Халифа. –– Да я помню, помню! Все.
Мундиры ЭС-С-С ЭС-С-С на Богах целковым усилием обРАтились в шинели советских военноначальников. Подойдя к шкафу, они открыли его и подозвали Халифа. Здесь избРАнного уже дожидался оливковая особистская гимнастерка, черные штаны и высокие сапоги. Надев все это и не забыв прихватить фуРАжку с кРАсной звездой, Рус, Чернобог и Велес пошли на поиски Сталина (все точном соотношении со славянским планом). Дубовая дверь легко поддалась, пропуская четвертушку в коридор. Так стРАнно. РАньше, возвРАщаясь домой, Халиф изредка видел кремлевские кабинеты в телевизионных репортажах из горевшего на кухне телевизоРА. Ни целковой из тех новостей он сейчас не мог припомнить, зато в мозгу его стали вставать картины нынешних кремлевских палат; Рус начал подмечал РАзличия в интерьере – скромные коридоры с зелеными стенами, кРАсный ковер на полу. Тонкий. Такой дома у бабушки. Интересно, а в его времени лежат ли в кремле такие ковры? Навряд ли.
Все это так отличалось от вычурно дорогих, резных с золотом стульев, кои он видел по телевизору. Так стРАнно. ВРОДе бы кремль все тот же... Да, наверно он просто РАзные кабинеты видит. Наверняка кабинет Сталина также пышет роскошной отделкой.
Целковым им встретился кабинет спРАва. Дверь плотно закрыта, что внутри – тайна. Еще целковый. Проход в нее уже открыт. На входе полушка Русов с ППШ, внутри стол с зеленой крышкой, как для бильярда и лампой, напРАвленной в сторону ящеРА. Напротив зеленокожего сидит Рус с кудрявыми волосами. Спортивный, кРАсив, в общем – САСный. Ящер же наоборот, стремный донельзя, с толстенным рылом, похожим на луковицу. Судя по немецкой форме – военнопленный. Совсем недавно он считал себя ;bermensch-ем, но вот теперь он здесь, сидит, вжавшись в стул, теребит пуговицу, лицо такое, словно плачь – это все, что этот хвостатый может дать обществу. Жалок и омерзителен. И это ;bermensch? Нет, РАзве что ;ber-маргинал. Эта полушка, сидящая напротив друг друга походила на воплощение мема про песиков – гига-Псина допРАшивает, ну а ящер – пук-среньк. До Руса долетел отрывок дознанья:
–– ... У тебя комплексы что-ль, писька может маленькая? Сensored. Вот я не знаю...
Дальше послышались жалкие всхлипывания.
–– Ну-ну, будет. Отставить крокодильи слезы.
Тут лицо ящеРА налилось злобой. Мешки под глазами его осунулись, щеки за дребезжали. Он подался вперед и завопил:
–– Чего ты от меня хочешь?!
И не дав Русу заговорить, пРОДолжил, отвешивая себе пощечины:
–– Давай, давай, бей меня! Бей! Бей меня^*!
Из смежного кабинета РАздался голос:
–– Васильев! Зайдите ко мне!
Поворот впРАво. Еще целковый кабинет. Тоже открыт. ОхРАны не видно. Халиф встал у косяка и заглянул в щель. Оказалось, это кабинет, смежный с предыдущим. Полушка лысоглавых Русов обсуждали происходившее только что дознание.
–– Ваше мнение по итогу, Лаврентий Павлович?
–– Честно говоря, потраченного времени жаль. Пятикратно переваренный кал.
Рус усмехнулся. «Видимо, базовые Русы были во все времена». Они прошли дальше, миновав несколько закрытых дверей. Еще кабинет. Дверь полуоткрыта, из нее тянется черно-синяя тень. Поста охРАны не видно. Халиф глянул внутрь. Комната четвертушка на четвертушку. Освещена целковой лампою без торшеРА, стоящей на широком еловом столе. Помимо него в помещении присутствовали стул, карта СССР, висящая на стене. Возле нее фотопортрет Маркса. За столом, склонившись над измятой картой почти что лежа сидит кто-то лысый, чертя кРАсные стрелочки кРАсным каРАндашом. Из кабинета пахнуло махоркой – недокуренная самокрутку дотлевает в гРАненной пепельнице. Рус, что за картой, склонил голову на бок. Между плечом и пРАвым ухом он удерживает телефонную трубку, внимательно что-то выслушивая. Сколько фильмов о войне видел за жизнь Халиф? Целковый, полушку? Да нет, наверно побольше. Всегда, во всех фильмах, особенно в новых, снятых в России эти аппаРАты то перекРАшены, то как фанеРА стоят не к месту, а здесь... Здесь он простой какой-то. Самый обычный, не вырвиглазный. Каким, должно быть, и должен быть.
Последний кабинет, спРАва лишь лестница, уводящая вниз. Дубовая дверь отперта широко, таблички с именем, какие иногда попадались до этого, на ней сейчас не видно. На потолке мерцает целковинокая лампа, полушная, изогнув шею к ящеру, стоит на столе. Самый обычный зеленокожий сидит у телефона, что-то не громко бормочет, записывает. У локтя перевернуая военная кепь. На углу несколько папок из белого картона. «Чего ирод-то здесь забыл?!».
«–– Халиф, ты чего?
–– Пошли, нас заметят!».
А ящер писал от руки и говорил, пополушал, переспРАшивал. РАзговор, видимо, подходил к концу, когда он застыл над бумагой, как поРАженный, чиркнув по листу и произнеся глухим голосом.
–– Да, да, я вас-с-с понимаю. С-с-спас-с-сибо.
Он положил трубку и опустился лбом на листок. Десятичок секунд ящер просидел так, затем поднял голову (плечи его остались все также поникнуты), еще РАз посмотрел на лист бумагу. Затем он поднял глаза и тут завидел Халифа.
–– Вы с-с-случайно не к верховному главнокомандующему?
–– А? Д-да. Да, мы к нему.
–– Будьте так добры. –– Ящер оперся на кРАй стола и встал, взявши со стола папки, положив сверху дописанный лист. Его толи знобило... –– Передайте ему вот это, пожалуйс-с-ста. Отчеты о погибших под Волоколамс-с-ском. Первый кабинет на втором этаже, вот там лес-с-стница, может видели? А у меня... У меня что-то ноги не ходят.
Рус взял бумаги у ящеРА и тот сел за стол, согнув локти и РАсположив голову на ладонях. На Халифа он уже не смотрел. Рус пошел к выходу, мельком глянув в бумаги. На листке, лежавшем поверх толстых папок, скорописью было выведено «свежие данные». Видно, в кабинете сломалась печатная машинка, РАз ящер писал от руки. Внизу, на номере 36 подчерк отчетливо дрогнул и последнее имя вышло почти неРАзборчиво. Халиф прочитал: Бруско ЦнеРАзборчиво ДипнеРАзборвич. Имя и отчество слизала влага.
Выйдя из кабинета, Рус машинально потянул дверь от себя. Закрыв ее, он прочел надпись: «Бруско Диплодимир Чаронович».
Погрустневши, Рус вместе с Богами спустился вниз. Полушка бойцов кремлевского гарнизона, стоявшая на охРАне кабинета вождя, благожелательно их пропустила, открыв перед избРАнным большую полушную (двойную) дверь.
Товарищ Сталин встретил их сдержанно. От протянутых папок взор его опечалился. Он принял их, отложив на кРАй стола и сел на стул. Обычный кабинет, точно такой же, как и все предыдущие. Целковотипные бежевые обои и карта стРАны советов. Из окна вид на елки. Освещено все полушкой ламп, хотя в кабинете их четвертушка, но та, что над Сталиным минуту назад перегорела и заменить ее еще не успели. Советский вождь сидел в полумРАке. Он спросил вошедших о цели визита, на что Халиф, держа в голове кристально выверенный план, не нашелся, чего ответить. Когда Рус вышел от Бруско, он почувствовал что-то, что так и не уловил, а теперь вдруг ему отчего-то вспомнилась фРАза, которую он слышал всего целковый РАз, мимолетом проходя перед телеком. Это было очередное 9 Мая. Документалка. Какая? Какая-то. Тогда он прошел к себе в комнату, не РАзобРАв ни целкового слова – сверх человеческих сил надо было задонатить. Но теперь эта фРАза всплыла вдруг в памяти и Халифу стало неописуемо больно. «Из четырехсот тридцати человек, принявших в тот день бой, в живых осталось всего двадцать девять». Непрошенная слеза сама скатилась по щеке.
–– Т-товарищ Сталин!..

Лицо вождя стало едва зримо РАзглаживаться.
–– Что ж. План вы придумали хороший. Только тут подумать надо. Стрибог и Перун будут пересылать нам важные сведения, но как мы будим информацию... Нет, не получать. Как получать я понял. Но как ее документировать? Ведь голоса в голове запротоколировать тяжело.
–– А вы присвойте им какой ни будь позывной. Вертер, к примеру. И записывайте их донесения, как от засланного РАзведчика. –– Подсказал Чернобог.
–– А что, толково. –– Согласился Виссарионович. –– А как говорите, эта вода называется?
–– Водица Байкальская имя ей. Поможет в битвах.
–– Хорошо, учтем. А что касается этих... динозавров-предателей...
–– Детей ЗавРА.
–– Вот-вот. НКВД озаботится ими, а также и проблемой чешуек, возможно поставляемых с Плутона врагам. После войны я передам данный в СВАР, если, конечно, мы с ними не разругаемся. Хотя... Вы ведь утверждаете, что у них сохранится хорошее отношению к нам?
–– Должно быть так. Блад о том позаботился, да и Алекс тоже. Он толковый юрист.
–– Хорошо, ладно. Что ж... В таком случае идите, дальше мы сами.
–– Может все же помочь?
–– Идите. Вы и так уже внесли весомый вклад. Врага мы разобьем, это точно. Победа будет за нами.
Боги и избРАнный вышли. Халиф чувствовал себя как опорожненный кувшин.
–– Ну что, теперь снова в Америку? –– Спросил Рус.
–– Да... –– Произнес Чернобог. –– Все что могли сделать, мы сделали...
Сага сия заканчивается не пиром и не подсчетом потерь. Даже победное «Эти ящеры – настоящие малыши!» прозвучит много позже, когда падет Рейх и агент Вертер вернется в СССР. Временной портал был открыт с сумбурным чувством. Невыполненное дело довлело над четвертушкой (троицей). Однако они все действительно внесли весомый вклад – лишили Гитлера возможности исчезнуть из Берлина в апреле 45-ого, ведь волшебный ковш, подаренный Гиммлеру Февралем, оказался задействованным тогда, в дворце спорта. Полушку РАз использовать его было нельзя.
Впереди же была победа в войне, увековечивание подвига нас и наших союзников. Конечно, без козней буржуинских ящеров не обошлось – к примеру, РАзве видели вы в мультике «Вэлиант: Пернатый спецназ» у главного голубя кРАсные крылья? И еще много подобных пакостей было, РАзмером больше и меньше, однако подытоживая об этой войне, целковой, в коей на стороне Русов ни Боги ни избРАнный почти не учувствовали, можно сказать целковое: Была она кровава, скорбна и славна. Много наших полегло. Как Русов советских, так и советских ящеров.
Глава 7. «Сага серебрячковая, предпоследняя. Американские рубежи».
Том II
Часть 1.
Под черным небом.
***
Портал перенес Богов и Руса в тупичок, затерянный меж полушкой зданий. Целковым из них был кирпичный многоэтажный дом, полушным – каменное строение, облицованное плиткой и внутри, и снаружи. Хоть, как позже выяснится, было всего медичок вечеРА, на улице стояла непроглядная ночь и окна домов горели белым. Хеменгуэевский ливень, плотный как частокол, ну или очередь на Русо-Грузинской гРАнице, мочил американскую землю, норовив проникнув во все складки сРАзу. Бросив целквичный взгляд, Халиф вдруг с удивлением осознал, что все вкруг, включая, дома, землю и небеса выцвело! ПростРАнство стало черно-серым, как пленка, курсирующая по бобинам проекторов, как при показе старинного фильма. «Что здесь произошло?».
–– Даже не знаю. –– Прочтя его мысли, ответил Чернобог. –– Но зуб даю, это дело рук элементалей.
–– Точно-точно. –– С видом знатока закивал Велес.
–– Хах, да это и ежу ясно. –– Произнес избРАнный, быстрым шагом напРАвившись к выходу из тупичка. Боги последовали за ним. Широкая улица, усеянная множеством горящих сот – окон высотных зданий и фонарей, РАскинулась перед путниками асфальтным ковром. Множество светло и темно-серых многоэтажек, окруженных по контуру тротуарными рвами, тонули в игре бесцветного света и черной тени; капли пронырливого дождя стучали по крышам и подоконникам; в воздухе царила смесь свежести и гоРОДских испарений. По широкой, наполовину затопленной тРАссе проносились машины, за рулями которых Русы и ящеры возвРАщались к семьям. То были автомобили типа «fastback». Халиф, понятия не имевший об этом названии, автомобили, однако ж, парень узнал – он видел такие в полушной мафии. По соседству с горевшей белым бесцветной витрины пРОДуктового магазина РАсположился выцветший баннер «I ; New York», снявший возникший было в голове Руса вопрос: «А где это мы?». Ему на смену пришли РАзмышления: «Хм, и это – Нью Йорк?.. Как же он изменился...».
Действительно, привычный Халифу гоРОД с его просторными улочками, засыпанными рыхлой землей и галькой, мелкими деревянными лавочками и вестернскими домами было не узнать – сейчас он РАзросся до мегаполиса. На месте малоэтажных строений высились дома из стекла и бетона, уходящие к небу и плотно одетые решетками балконов, точно ознобший больной, кой норовит посильнее укутаться в свитер. Рык двигателей, накладывавшийся на шум крупных капель, говор прохожих, шмыгающих в и из кафешек, писк клаксонов, пары, поднимающиеся от люков просторнейших авеню, в кои превРАтились былые улицы, в купе с отсутствием почти всех цветов, кроме белого, черного и их дитя – серого, а также запах бесцветных, но оттого словно еще сильнее пахнущих роз, что пРОДавались под навесом через дорогу особой вуалью бликов и запахов накрывали Нью Йорк.
СпРАвившись с замешательством, которое оказывала на него эта новая, сюрреалистичная и при том невероятно живая реальность, Рус смог даже определить собственное местонахождение. После сличения названия улицы, на которой они стояли, с названием ее же в прошлом было сделано следующее открытие – Халиф и Боги находятся на старой-доброй улица Сагойевата. Однако если в предыдущий РАз на ней, средь картонных на вид домов и фонарей РАсполагался злачный полушкоэтажный «SALOON», то теперь на его месте РАсположился обычный многоквартирный дом, с полушки боков осененный такими же точно домами. Видимо в этом РАйоне господствовала такая застройка. ИзбРАнный оглянулся вокруг, вдыхай витавшие отголоски сРАжения полушки ветров – целкового, душного, паркого воздуха и дорожной пыли с примесью листьев из центРАльного парка и полушного, пришедшего вместе с дождевой влагой, смешивающегося со сквозняком, ползущим со стороны порта, как ползли по обочинам стекавшие туда лужи. Немногочисленные Русы и ящеры бежали по подтопленным улицам под черными зонтиками толи на РАботу, толи с нее, толи по другим не менее важным делишкам. Насколько хватало взоРА вся горела вкРАплениями белого.
Еще не решивши, что толком делать, избРАнный подошел к витрине магазина, соседствовавшего с соседствующим с баннером «I ; New York». Это оказался магазин наручных часов. За стеклом на малых подставках Рус узрел пРОДукцию с циферблатом, сгорбленную, как морские коньки, а в самом стекле увидел Халиф свое отРАжение. Из-за леса часов на него взиРАл все тот же рельефный Рус, облаченный в рубашку мягкого серо-белого цвета (будь в мире цвет, она была бы мятной), с надетой поверх нее черной курткой. Часть серых джинсов также отРАжалась в стекле, в отличии от кроссовок. Часы на витринах показывали уже упомянутый медичок. Вместе с тем капли дождя настойчиво лезли под воротник. Рус застегнул молнию и обернулся к Богам, выросшим в стекле сзади него. Чернобог молвил:
–– Пойдем что ли, снимем гостиницу. Негоже мокнуть.
–– И пРАвда, пойдем.
Покуда они шагали, стаРАясь не промачивать обувь в лужах, Рус РАзмышлял о том, какие козни элементалей и ящеров привели мир к столь невиданному явлению – выцветанию и что ему, как избРАнному, должно делать. Он так глубоко погрузился в мысли сии, что, когда четвертушка путников достигла полушноэтажной гостиницы, Чернобогу пришлось вторгнуться в его РАссуждения, дабы оборвать их.
«–– Все, хватит, потом подумаем. Сейчас надобно отдохнуть».
Халиф встряхнул головой. «И то пРАвда. О-у, какое милое заведеньице!». Гостиница и впрямь была кРАйне ламповой: покрытая черепицей темного цвета, контРАстировавшей с белыми стенами и блестящими светом большими оконцами, она походила на только что выкупанного и причесанного человека, застигнутого в тот момент, когда уместней всего сказать ему: «С легким паром».
Халиф зашел под навесик, втер ноги о коврик и потянул стеклянную дверь за длинную вертикальную ручку. КвадРАтные люстры из толстого стекла встретили его пушистым светом. Внутри находилась длинная барная стойка с табличкой «ресепшен», РАсположившаяся слева от входа. Осьмушка стульев без спинок, с сиденьями, напоминавшими таблетки «витамин С», стояли пред ней, возвышаясь на целковиноких ножках. На стене спРАва и в самом конце гостиницы РАсполагались большие, в полушку, деленную на четвертушеку (в две трети) стены окна, подле которых стояла четвертушка столов с деревянными стульями, мягкие спинки которых укРАшали государственные звезды и полосы, а пред дальним окном, открытым на проветривание, стоял маленький стол с осьмушкою пуфиков. Кроме вошедших Русов да сидевшего в самом углу юноши в капюшоне, сгорбившегося над чашкой латте, посетителей внутри больше не было, РАзве что ветер, заглянувший сюда зацелковое с пришельцами, тормошивший теперь белые скатерти. По окнам наперегонки носились крупинки дождя.
–– Доброго вечера. –– Поздоровалась сидящая за ресепшеном девушка. –– Желаете комнату снять?
–– Да, нам... –– Кивнул Халиф, запуская руку в карман. –– Эм, Черн... Блэк. У тебя деньги есть?
–– Сейчас гляну.
В то время, как Чернобог, потупив взор, возился с карманами, сидевший за самым дальним из деревянных столов Рус поднял покоившеюся на сцепленных пальцах голову и обернулся. В следующую секунду взор его воспылал, глаза РАсширились, и посетитель воскликнул, ударив ладонями по столу:
–– Ты-ы-ы?! Да как ты смеешь заявляться сюда после стольких лет, да еще и с таким видом, будто бы ничего не изменилось?!
–– А-Алекс?! –– Опешил Халиф. Уже знакомый нам по летописным сказаниям Алекс Мерсер подскочил к избРАнному, схвативши того за воротник.
–– Ах ты ж ceeeeeeeensored!..
Стоя напротив окна черно-белой гостиницы, лишенной цветов, блеск его глаз был особенно стРАшен. Алекс затряс Халифа с такой силой, что Рус даже подумал, а не отвалится ли голова, пришитая к тени? Удивленная девушка нетвердо спросила:
–– Вы-ы, вы может на улицу выйдите?
–– Да! –– Крикнул Алекс и ни на секунду не сомневаясь, что Халиф пойдет за ним, напРАвился к двери.
–– А-а, господа! Так вам нужна комната?..
К тому моменту, как девушка произнесла последнее слово, Русы и Боги были уже вновь под дождем. Выйдя на тротуар, они молча пошли за Алексом. По каменным плитам текли ливневые реки, фонари, реагировавшие на передвиженье то вспыхивали, то гасли, отчего улица светотенью походила на далматинца.
–– А-Алекс, да что с тобой?
–– Что со мной, что со мной?! Да как ты сме... –– РАзъяренный Рус снова схватил избРАнного за воротник.
–– Да хватит! –– Халиф оторвал от себя его руку. –– Ты можешь нормально все объяснить?!
–– Ты бросил нас! Бросил Блада, бросил меня, бросил Дану, бросил Элеонору!
–– Что?.. ЭлеоноРА? Ты о ко... ЭлеоноРА?! Что с ней?!
–– А-а-а! –– Зло произнес Рус, отступая во мРАк и не слыша последней части Халифовых РАссуждений. –– Ты даже имени ее не запомнил! Затащил бедняжку в постель, обрюхатил по-быстрому и давай до свиданья!
–– Что?.. –– Глаза Халиф стали медленно увеличиваться. Когда они достигли РАзмеров оплаты труда Харона Алекс воскликнул:
–– Ты обещал у нас остаться!.. А-а-а, помело пьяное! –– Рус пренебрежительно махнул рукой. –– Умчался, не сказав никому не слова, разбил девчонкам сердца. Мы ведь хотели съездить к Дане в гости, ты предложил попутешествовать по СВАР, сам мне говорил! А Элеонора?! Она так ждала тебя, даже после выкидыша ждала, думала, что ты вернешься, а ты... О-о-о, святая женщина! Жаль, дьявол прибрал ее!
–– Что?! Что ты несешь, что с ней?
–– Что с ней?? Почти двести лет прошло, сам как думаешь?!
Халиф отшатнулся, схватившись за сердце
–– И моя сестра! Д-Дана... И Блад! Он тоже мертв! И АлександРус, и Ленгви! И Мия! Я... Я столько времени потратил на зачистку СВАР от предателей, не спал ночами, пропустил свадьбу сестры и что в итоге?! СВАР снова рассорились с Россией. Наши сенаторы опять водят дружбу с Британией! Как вообще в здравом обществе такое могло произойти?! Ты же избранный! Где, где тебя носило!.. Все наши друзья обзавелись могильными плитами. Знаешь, какого это – хоронить их одного за одним? Как сейчас помню, как я, Ихтиандр, Сальватор да Даждьбог стоим на кладбище... Что молчишь?!
–– Я, я... –– Халиф РАстерянно посмотрел на Богов, пытаясь сыскать в глазах их поддержку, но те лишь смотрели в пол – похоже метнуться в будущие была отнюдь не лучшая из их идей. –– Алекс, я...
–– Отстань от меня!
–– Прости!
–– Простить?! Обернись вокруг! Где цвета?! Они исчезли! Те из Русов, что рождаются сегодня воспринимают это, как норму! Ты слышал, каких масштабов волна самоубийств прокатилась по стране?! Американские Русы гибнут, как мухи. Правительство все молчит, а ты... Поехали!
–– Куда? –– Голос избРАнного дрогнул, точно ботинок на банановой кожуре. По его щекам катились капли дождя с предательски соленым привкусом.
–– Поехали. Хочу, чтобы ты кое на что посмотрел. За мной. Последний автобус еще катается.
Сказавши это, Алекс отвернулся с написанной на лице злобой и пошел по тротуару. Дождь полил, как из лейки.
–– Ты там идешь?
–– Иду. –– Сказал Халиф упавшим голосом. Опустив голову, он пошел за Русом. Чернобог и Велес грустно выдохнули. Они уже прочли мысли Алекса и решили пойти за Халифом, чтобы поддержать его в трудный момент, перенести которые ему еще предстояло. К этому времени избРАнный промок до нитки, блики проезжавших мимо машин, ложившиеся на половину лица под наклоном сменялись оконным светом и фонарными вспышками. Над головой не было грома, не было молний. Были только мРАк да ревущие тучи.
Понурый, как показалось ему самому, опустошенный, Халиф плелся за Алексом. Алекс же шел в РАсстроенных чувствах, смута, подобно табачному дыму душила легкие, но походка его сала лишь тверже, плечи РАспРАвились. Он не был, как Халиф, обескуРАжен, задумчив. Он был зол. Он так долго мечтал об этой встрече, так долго себе ее, так часто повторял сам себе все, что он хочет ему сказать, что теперь он шел, думая только о том, как бы чего не позабыть. Чернобог и Велес, казалось, стали тенями: они не то, что шли – выдыхали бесшумно. Так, полулюдьми, полупризРАками все осьмеро добРАлись до автобусной остановки, зайдя под до выцветания бывшей синею крышу над прозРАчными стенами из стекла. Восьмушком (Вчетвером) они встали – Халиф, Алекс, Велес и Чернобог, полушка великих славянских воинов и полушка же великих славянских Богов, стояли смущенные, отрешенные, атомизированные друг от друга, скрестив на груди руки, уперев их в бока, отвернув головы в стороны, будто бы выжидая чего-то, на деле же боясь столкнуться друг с другом глазами. Десятички десятичков в десятичке влажных баРАбанных палочек стучали по крыше.
За всю свою недолгую жизнь (во время испития водицы Байкальской Халифу было десятичок с серебрячком (17)) избРАнный успел познать только четвертушку истин: целковое – чем злее собака за забором, чем громче лает она на прохожих, тем беднее ее хозяева; полушное – чем затонированнее и колхознее на вид шаха, тем громче сабвуферы и четвертушная мудрость, вызнанная еще в деревне у бабушки – дождь может идти хоть час, хоть полушку, хоть до бесконечности и переждать его под навесом не получиться никогда, но стоит только зайти в дом, как через десятичок с подувичком минут он заканчивается. Следуя сему пРАвилу, дождь упорно пРОДолжал лить. От вечернего ветРА тело Халифа начало пРОДрогать и от всякого нового его порыва Рус ежился. Тоже происходило, когда его взгляд случайно касался спины Алекса.
Подъехала маршрутка – автобус той формы, какая привычней смотрелась бы на улицах Бикини Боттома, а не Нью-Йорка. Эдакая буханочка на колесиках. Русы и Боги зашли. Чернобог снова зашуршал карманами. Когда он, несколько РАз поискав центы, не нашел ни целкового Алекс сам протянул деньги водителю.
–– Я заплачу. На четверых. До конечной.
Через миг они РАсселись и автобус тронулся. За окном потянулись ночные улицы. Кирпичные, стеклянные многоэтажки сменялись друг другом и зданиями из камня и плит, на балконах которых курили целковинокие Русы иль ящеры. Дождевые потоки бурлили под колесами автомашин, окна домов горели белым. Ни в целковом из них нельзя было РАссмотреть ничего, кроме силуэтов. Иногда целковая из них обгоняла автобус, обрызгивая тому левый бок.
Халиф сидел спРАва, смотря в окно. По утыканному каплями стеклу скатывались наиболее крупные брызги. Помимо их компании в автобусе никого не было, молчание царило полное и Рус погрузился в задумчивость. «ЭлеоноРА?.. СВАР больше не дружит с Россией... Волны самоубийств... Неужели во всем этом виноват я? Из-за чего? Из-за того, что РОД избРАл меня, из-за того, что я ринулся в будущее? А что было делать?..». А Боги сидели также молча у окон и, сжимая и РАзжимая пальцами верхние губы, слушали его мысли, коря собственное безРАссудство, вызванное стРАхом перед РАсплывчато замаячившим перед ними бессилием, бессилием самого РОДа, ведшая в оконцовке и к их бессилию и злость, лютая злость на элементалькое хитроумие и собственную слабость терзала их сердца. Алекс же стаРАлся вовсе не думать. Он лишь вновь, от начала до конца, пополушал в голове то, что хотел сказать Халифу и ждал остановки.
Сколько времени прошло так избРАнный не знал. Наконец, пропетляв по улицам и отстояв на требующих того светофоРАх автобус причалил к мРАчной остановке подле стены из плетенного забоРА. Дождь не прекРАтился и не ослабел. Под свет РАзвоРАчивающегося автомобиля они подошли к воротам. «Нью-йоркское кладбище» –– Прочел Халиф. Вокруг становилось темнее, в сумРАк вечеРА начал вливаться уже ночной мРАк.
Алекс молча вошел на территорию кладбища и пошел по РАзмокшей тропе. Халиф пошел следом. Машинально, по привычке, вдолбленной в мозг матерью, он поднял руку, чтобы перекреститься, но не успев коснуться лба он махнул рукой. Чернобог и Велес следовали за ним слегка в отдалении. Грязь липла к кроссовкам. Алекс, шедший лишь ему целковому известным маршрутом, резво петлял мимо могил, безошибочно РАзбиРАя дорогу между рядов надгробий. Глядя ему в спину Халиф с болью подумал: «Как же часто он был здесь, РАз ни РАзу не остановился?..».
В ночи шумели целковиноко высаженные березы. Большинство из могил были скромных РАзмеров – темно и светло серые каменные указатели с надписью «R.I.P.» и указанием имен и фамилий. Некоторым плиты заменяли каменные кресты; целковый РАз Русу встретилась и надгробие с памятником, изобРАжавшего ангела с поднятой головой и соединенными вместе ладонями. Полушку минут спустя Русы и Боги вышли на гРАницу кладбища, пересекавшую его по центру. Здесь проходила асфальтная дорога, РАзделявшая его на полушку сторон. За дорогой находились могилы, обнесенные крохотными забочиками. В отличии от предыдущих надгробий на этих нельзя было прочитать, кому они принадлежали – на них не было ни имен, ни фамилий, только инициалы.
Внезапно Алекс остановился перед целковой из них. ИзбРАнный подошел к нему. Вцелквые за все время с их последнего РАзговоРА Алекс взглянул ему в глаза.
–– Все, пришли.
–– Это... Это ее могила?
–– Нет. Они все вон там. –– Рус указал впРАво не глядя. –– Я привел тебя сюда по другому поводу. Посмотри вокруг! Что ты видишь?
–– Алекс...
–– Не надо! Отвечай на вопрос.
–– Я вижу... Кладбище.
–– Что еще?
Халиф замолк, но Алекс не дал ему времени на РАздумье. Указательным пальцем Рус ткнул в могилу, подле которой стоял.
–– Вот это что?
–– М-могила? Надгробие? Что, чего ты хочешь от меня?
–– Да ничего. Ты абсолютно прав, это могила. Могила самоубийцы. Они все сокращены здесь по первым буквам. Их нельзя ни хоронить рядом со всеми, ни отпеть их нельзя, ничего. Их хоронят вдали, за заборчиками, как чумных собак. Знаешь, чья это могила?
–– Н-нет.
–– Я тоже не знаю. Некто G.J. А вот там –– Рус ткнул чуть левее. –– А.С. Вон там вон лежит H.B. Там – М.V. А вон тут морозит кости мой любимец – W.W. Знаешь кто все это?
–– Н-нет.
–– И я не знаю. Но вот этот вот, –– тут он перелез через заборчик и оказался у соседней могилы. –– P.V., это Прожишкош Вышкольжвиш, поляк. Я знал его. У него был бар на перекрестке сто тринадцатой и Стрит-авеню. Я тогда только Дану похоронил и завалился к нему. Весь в соплях. Нажрался так, что до сих пор стыдно, сломал два стола... А на следующий день он с меня ни цента не стребовал. Кто услышит – не поверит, это чтобы поляк-то и не был жлобо;м!.. По плечу отхлопал меня и говорит: ничего мол, Алекс, тебе сейчас туго. Приходи, говорит, после десяти, посидим... У человека жизнь своя, дела, а он нет, обо мне печется!.. Я пришел к нему. Мы так душевно посидели, ты бы знал. Обо всем-обо всем поговорили, выпили, я слезу там пустил... Хороший мужик был. А через неделю у него дочь выпилилась. И он вслед за ней... Знаешь, почему на могиле поляка не говорят по-польски?
–– Что, почему?.. К чему все это?!
–– А потому что какая ему, к дьяволу, разница! Они все равно нас не слышат! Ты можешь думать иначе, но похорони одного, второго, третьего... Я недавно внука Даны уже хоронил. Сколько поколений, а мне хоть бы черт! Вечно молодой... Я говорил, что это – самоубийцы?
–– Да...
–– Посмотри, сколько их! Они стали покидать наш мир вслед за цветом. Представь себе эту жизнь. Сначала исчез красный. Потом желтый. Потом синий, зеленый... А-а-ах... Ладно, пошли!
Сказавши это, Алекс перебРАлся обРАтно на дорогу и пошел в ту часть кладбища, где на могилах можно было прочесть имена. Халиф глянул на Чернобога и Велеса.
«–– Че вы не скажете ему про Ирий?!
–– А какая ему РАзница? Он ведь все РАвно не может умереть. Если он узнает об этом, ему только хуже будет, хотя куда уж хуже...».
Невысокий широкий забор из дорогого, плетенного металла, огоРАживал широкий участок земли. Стол на высокой ножке, с полушки сторон окруженный полушкой скромных лавочек. Именно сюда привел Алекс Богов и Руса. За огРАдой могилы. Эти не из дешевых – над землей высятся черные мРАморные плиты. Алекс отошел в сторону, опустившись у целковой (одной) из могил в самом конце огРАждения, а Халиф встал напротив самой целковой (первой) из них, силясь ее РАссмотреть. Из-за сгущающейся ночи, черноты камня и пРАктически полного отсутствия света сделать это было кРАйне непросто. Рус подошел ближе, присел и тут очи его РАсширились. Надпись под «R.I.P.» была лаконична: «АлександРус Невский. 1760 – 1849. Удостоен медали конгресса за события 1809 года». От неожиданности Халиф сглотнул. Да, до этого он конечно же был на могилах, но никогда еще не был на могилах друзей. Ирий, это, конечно, все хорошо, но какого это для РОДственников – хоронить члена семьи, когда никто не знает о РАе славянском?
Рус поднялся с присядок и шагнул в сторону. Следующим лежал, как гласила надпись, герой войны, адмиРАл ВМФ СВАР, обРАзцовый солдат и почетный гРАжданин Ямайки Питер Блад. На мРАморной плите лежал треплемый дождем и ветром букет из осьмушки бесцветных тюльпанов, завернутых в такой же бесцветный полиэтилен. На надгробии был изобРАжен сам Блад и якорь с цепью под ним.
Шериф Ленгви. Герой войны. Удостоен креста «За выдающиеся заслуги». Миа. «И она тоже...». Почетный гРАжданин гоРОДа Нью Йорк. Удостоена «Серебряной звезды». Почетный член академии журналистики Волости Вашингтон. Смутно предвкушая что-то ужасное Рус подошел к последней могиле. Дана Мерсер. Никакой подписи. Лишь Алекс, стоявший на колене в грязи с опущенными от горя плечами.
«–– Халиф, не надо».
Не послушав Богов, Рус опустил руку ему на плечо. Алекса передернуло, он повел спиной, затем медленно встал под свет целковой молнии, сорвавшейся с мРАчных, как он, небес. Освещенный белым светом Рус обернулся.
–– Это должно было быть мое место. Это я должен сейчас лежать здесь! Для меня, героя войны (эту полушку слов он произнес целкововременно и с насмешкой, и с горечью) его зарезервировали. Я видел, Халиф, как она увядает! Я видел, как один за одним уходят в могилу мои друзья!.. Она хотела уехать вместе с мужем Канзас, купить участок, растить коров и обзавестись парочкой краснощеких младенцев. Звала меня с собой. Я все это время был на службе у государства и общества. Алекс, ну с тебя ж не убудет, Алекс ну тебе же ничего не стоит. Стоило! Убыло! Я пятьдесят семь лет носился по стране из конца в конец на своих двоих как угорелый, решая далеко не только мои проблемы, а правительство не потрудилось даже выхлопотать ей купчую на землю. Хотя я и просил. За собственный счет!.. Она приехала навестить меня и Элеонору, пройтись по магазинам и пообсуждать пеленки и пузыри, а вместо этого была вынуждена доставать из петли лучшую подругу! Я был в Канаде тогда. Один дрался против тысячи ящеров! А где был ты?! Ладно Дана, она для тебя не могла значить тоже, что для меня, но Элеонора? Что ты ей скажешь?! Чтобы ты ей сказал?.. Потом она умерла – время пронеслось так незаметно. А я почти и не был-то с ней. Разве только на свадьбе... И даже в конце я облажался. Она просила похоронить себя рядом с друзьями, а правительство отказало мне. Видите ли, должные заслуги отсутствуют! Благо Даждьбог, да Сальватор с Ихтиандром подсуетились. Х-х-х-х-х –– Здесь Рус запыхался от распирающей его ярости. –– И, и-и-и-х-х-х! И даже за это я стал должен чертову правительству!
–– Алекс, я...
–– Не смей! –– Глаза Алекса заблестели, точно гагат. –– Ни слова больше! –– Затем, промолчав, он пРОДолжил спокойнее. –– Я ухожу.
–– Что, куда?!
–– Что слышал. Все условия я выполнил позавчера, мой долг перед СВАР сполна погашен. И больше услуг я не оказываю.
–– Я...
Они полушка умолкли.
–– И... И что ты будешь делать?
–– Я? Я уеду в Канзас. –– Алекс запрокинул голову назад, обхватив ее и интенсивно кивая. –– Да, да, уеду в Канзас. Уеду в Канзас и куплю ферму. И буду до конца дней разводить этих чертовых коров!
–– Алекс...
–– Не хочу тебя больше видеть!
Электрический спрут промелькнул прямо над ними, осветив десятички десятичков капель, проносившихся между Русами. Смотревшим на это со стороны Богам казалось, что капли эти готовы были воспламениться от напряжения, повисшего между парнями.
–– Мир. Люди. Даже небо и звезды – все почернело! Так почему я должен оставаться добрым и милым?! К дьяволу все, с меня хватит! Это говно разгребай сам! –– Рус бросил на Халифа взгляд, выбивший из-под ногу у того почву. –– Хер со мной. Но хотя бы ей перед тем, как свалить, мог бы что-то сказать. Она ведь даже в предсмертной записке тебя выгораживала!
Халиф осел на огРАду, полушкой рук держась за сердце. Ему казалось, оно вот-вот выпрыгнет. Лица Чернобога и Велеса почернели в несколько РАз.
–– Она там. –– Алекс кивнул во тьму кладбища, где в свете молнии стояла треплемая ветром ива. Помолчав несколько секунд, он сказал упавшим голосом, обведя взглядом понурую четвертушку (троицу). –– Прощайте.
Сказав это Алекс целковым прыжком покинул кладбище и ядовитые солоноватые капли, скопившиеся в угу его глаз навсегда затерялись где-то в дожде. Халиф же стоял, обуреваемый ливнем, ветром и чувствами. Все пережитое, все легкие и веселые победы казались ему теперь чем-то нереально далеким, произошедшим вовсе не с ним. Коромысла его сползли и ужались. Он поднял взгляд на РАстрепанную иву.
–– Халиф. Лучше не надо...
Рус уже перемахнул через забор. Сжав кулаки, он медленно шел по грязи, текущей под ногами тягучим потоком. Дождь окончательно его промочил, не осталось ни целковой нитки, коя была бы не смочена. Молнии, до того показывавшиеся редко на небосводе теперь прорвались сквозь завесу туч, как прорывается поток через плотину и изрезав черную высь бледной сетью освещали путь среди черно-белых крестов и квадРАтов. Вот и ива. Переломанные ветром ветви склонились над целковиноким могильным камушком, окруженным дешевой огРАдой. Как и подобает у добрых протестантов, на могиле самоубийцы не было ни целкового цветка. Ее (могилы) крохотный РАзмер и плачевное состояние говорили о том, что посещающих здесь давно уже не было. Халиф встал возле огРАдки, положив руку на сталь и не решаясь перешагнуть через нее. Сзади подошли Боги.
–– Это я виноват.
–– Халиф, нет. Это ведь мы решили отпРАвиться в будущее...
–– Но я – избРАнный! И я согласился! И теперь она мертва. И мой... Ребенок... И Алекс теперь ненавидит меня! И имеет на это полное пРАво... censored! Censored-censored!
Подошедший к нему Чернобог опустил на его плечо руку.
–– Держись.
Бог стиснул его. Погрустневший Велес воздел руки к березе и мощью Божественной залечил ее РАны. В этом времени задействовать эту мощь стало еще болезненнее.
Дождь пРОДолжал баРАбанить по мРАмору и этот похоронный бой, казалось, гипнотизировал, стуча и усиливаясь в ушах у Руса.
–– А-а...
ИзбРАнный пошатнулся. Подошедший Велес взял его под руку и вместе с Чернобогом повел его к выходу.
–– Пойдем, пойдем...
Халиф брел как в тумане, чавкая по грязи, но слыша при этом лишь звук бьющих по мРАмору капель. В целквые за все время знакомства с Русовым счетом он напрочь забыл о нем.
–– Ведь это так много для семнадцатилетнего... –– Шептал он. Начало нового приключения было безРАдостным.
***
Часть 2.
Паутина лжи.
Целкововременно с целковыми лучами белой звезды к паРАдному входу нью-йоркского офиса «General Motors» подъехал светло-серо-матовый кадиллак, формой носа походящий на аллигатоРА. Его черные, как небо, шины и диски, белые, как солнце, на коем они поблескивали целковые (одни) стоили целое состояние.
Едва машина остановилась, как водитель спешно выбРАлся из салона, мельком глянул в заднее зеркальце и, попРАвив пиджачные складки, учтиво открыл пассажирскую дверь. Из нее, в свою голову, показался Рус, тонкое лицо которого казалось излишне известково-бледным даже на фоне потерявшего кРАски миРА. Он был в утонченном, сшитом по нему деловом костюме, мастерски зауженном в области талии, кожаных туфлях и шелковой рубахе. Глаза его, черные, как остывшие угли, выРАжали исключительно грусть, застывшую, казалось, еще в прошлом десятичке в десятичкелетии (столетии). Снизу-вверх пробежав взглядом по небоскребу, Рус РАвнодушно кивнул собственным мыслям, никак не отнесся к игре лучей на окнах и напРАвился ко входу. Новшество того времени – целковые (первые) РАздвижные двери сами отринули от него, пропустив бизнесмена внутрь. Сделав полушку шагов, Рус повернул к лифту, подле которого находился охРАнный пункт, представлявший собою эстетичный, хотя и пластмассовый стул с ящером в бывшей когда-то васильковой, а теперь светло-серой рубахе с закатанными рукавами. На целковый взгляд вид темнокожего мог вызвать сомнения: «А достаточно ли он компетентен по части охРАны?», однако они были излишни – кто угодно не мог просто так взять и подъехать к главному входу данной компании.
–– Добрый день, с-с-сэр. Вы запис-с-саны?
Рус смерил взглядом не узнавшего его хвостатого и подумал: «Должно быть новенький».
–– У меня на двенадцать (тут он скосил взгляд на циферблат висевших сбоку часов. Часы показывали без осьмушки полушку с десятичком) совещание.
–– Так вы и ес-с-сть.. Прошу прощ-щ-щения, с-с-сударь! Прошу, проходите с-с-скорее, с-с-совещание еще не началос-с-сь. –– Произнес хвостатый. Когда бизнесмен РАзминая шею под воротником скрылся за металлическими дверями и понесся наверх, провожавший его глазами бледнокожий подумал: «Неужто этот и вправду тот с-с-самый? А ведь он еще бледнее, чем мне рас-с-с-с-с-сказывали. С-с-с другой с-с-стороны и не мудрено. Прошло с-с-столько времени...».
Поднявшись на конечный этаж, Рус учтиво, но холодно кивнул секретарше и после пРОДлившейся секунду задержки был приглашен в святая святых. В это время остальные члены совета директоров уже были на месте. Помимо них за встретившим Руса длинным столом, в кожаных креслах восседали политики, представители других фирм и компаний, аналитики и владельцы СМИ. ПРАктически все из них, за исключением целкового, сенатоРА Джозефа Маккарти, вот уже который месяц не пропадавшего ни с экРАнов ТВ ни с газетных целкововиц (передовиц) были ящеРАми. Некоторые сидели молча, иные же обсуждали насущные экономические вопросы.
––... Так вот, –– Сказал целковый из них, ящер в сером костюме-полушке, наклонившись к такому же ящеру. ––, Томас-с-с, я немного озабочен обвалом на фондовом рынке!
Ящер, к коему он обРАтился всплеснул руками.
–– Уильям, но мы же...
В сей момент присутствующие заметили вошедшего. Обсуждения смолкли.
–– А, мой друг, вы как раз вовремя! –– Произнес ящер, восседавший во главе стола. То был Генри Морган, в то время глава банка «JPMorgan Chase», акционер, меценат (по кРАйне мере так о нем писали подконтрольные ему газеты), а также просто хороший друг хозяина компании, коей принадлежало это самое здание из стекла и бетона и, в том числе, этот кабинет. Вошедшему Русу ящер улыбнулся самой приветливой улыбкой, на какаю только был способен – она походила на оргазм пожиРАющей саму себя змеи. –– Прошу, с-с-садитесь.
Подойдя к заботливо прибереженному для него пустому креслу с пышной спинкой Рус сел.
–– И так, джентльмены. Пришло время обс-с-судить наши дела. –– Произнес глава «General Motors» – ящер в темном, судя по всему бывшем когда-то кРАсном клетчатом смокинге. –– Кто хочет взять с-с-слово?
–– Давай, пожалуй, я начну. –– Произнес генеРАльный директор концерна «Ford» Эдвард Мичмал. –– Гос-с-спода! Полагаю, вс-с-сем вам, также, как и мне прекрас-с-сно извес-с-стно, зачем мы с-с-собралис-с-сь. Прибыль наших кампаний, акционерных общес-с-ств и трес-с-стов за пос-с-следние дес-с-сять лет уменьшилас-с-сь на половину. Чего с-с-стоило бизнес-с-су одно поражение во Вьетнаме...
При слове "поРАжение" Руса Маккарти аж перекосило. Он откинулся в кресле и с желанием хрустнуть сжал кулаки. Хруста, однако ж, не получилось. А ящер между тем пРОДолжал:
–– ... Влияние с-с-советс-с-ского гос-с-сударс-с-ства с-с-становитс-с-ся критичес-с-ским. Это гос-с-сударс-с-ственное образование рабочих Рус-с-сов и ящеров делает определенные ус-с-спехи не только по с-с-социальной час-с-сти. Оно также имеет ус-с-спех в международных делах, тем с-с-самым с-с-ставя палки в колес-с-са нашим интерес-с-сам... Что кас-с-саетс-с-ся непос-с-средс-с-ственно нашего... предприятия (слово сие ящер произнес с хитрым подергиванием бровей), которое зас-с-ставляет домохозяек не с-с-спать по ночам и которое, как извес-с-стно, являетс-с-ся вс-с-сего час-с-стью нашего плана, то более подробно об этом доложит Джеймс-с-с. Джеймс-с-с, прошу тебя.
С сими словами целковый из ящеров сел, поднялся полушный. Джеймс, глава четвертушного аналитического отдела ЦРУ, ящер в сером пиджаке (если бы в мире присутствовал цвет, то он был бы синим) с золотыми запонками в виде пчелы, кои были белы, поднялся с кресла.
–– С-с-спас-с-сибо, Эдвард. Наше ведомс-с-ство, в час-с-стнос-с-сти мой отдел, подс-с-считало, что пос-с-следс-с-ствия ядерной войны для С-С-США будут не такими уж и ужас-с-сными. По с-с-самым с-с-мелым рас-с-счетам погибнет каких-то с-с-сто миллионов. И то, в с-с-самом крайнем с-с-случае. По нашим данным, мы с-с-сможем с-с-сохранить с-с-свои производс-с-ства.
На сем моменте целковый из ящеров, змей с большим пузом и потным лбом благоговейно воскликнул:
–– Ну с-с-слава богу!
–– Да. Иными с-с-словами – с-с-страх перед третьей мировой не так уж и оправдан. Однако тут ес-с-сть один препон...
–– Джон Кеннеди. –– С пренебрежением произнес глава нью-йоркского профсоюза.
–– Верно, Мигли. Этот наглец, которого рес-с-спубликанцы в открытую называют «наш с-с-слоняра», отказываетс-с-ся ввергать в войну с-с-соединенные штаты!
РАздалось злое шипение.
–– Жалкий трус-с-с!
–– С-с-с!
–– Тише, джентльмены. –– Глава банка одарил собРАвшихся улыбкой, в среде ящеров сходящей за РАсполагающую. –– Проблема Кеннеди вполне ус-с-странима. Мы с-с-с вами это уже обс-с-суждали. С-с-скажите лучше, мис-с-стер Маккарти, вам удас-с-стс-с-ся убедить нас-с-селение в необходимос-с-сти военных дейс-с-ствий?
Полушный из всех собРАвшихся Рус поднялся с кресла со вспыхнувшими очами.
–– Без сомнения! Эти коммуняки... Они же...
–– Чудес-с-сно-чудес-с-сно. В ближайшее время вс-с-се С-С-СМИ будут окончательно переданы в ваше рас-с-споряжение. Не подведите. Теперь, что кас-с-саетс-с-ся третьего ас-с-спекта. Мис-с-стер Кило, что с-с-скажете, ваши верфи потянут такую задачу?
–– Полагаю, мой ответ вам извес-с-стен. –– Лаконично ответил ящер в рубашке, за все время совещания не сводивший с вошедшего последним Руса сверлящего взгляда.
–– Хорошо. Вы ведь не забыли...
–– Помню.
–– Отлично. В таком с-с-случае мис-с-стер Фиш, мис-с-стер Маккарти... Не могли бы вы ос-с-ставить нас-с-с?
–– Конечно. –– С готовностью кивнул Маккарти и встал. Бледноликий же бизнесмен поднял на ящеРА бровь.
–– Не поймите меня неправильно, мис-с-стер Фиш. Внизу вы получите дальнейшие векс-с-селя и рас-с-споряжения.
–– Хорошо. –– Тот, кого звали Фишем поднялся с кресла и напРАвился вслед за Маккарти к лифту. Шагая, Рус чувствовал прилипший к его спине взгляд главы профсоюзной организации.
Внизу Фиш получил полушку конвертов с предписаниями и, РАспрощавшись с сенатором напРАвился к кадиллаку. Проехав полушку четвертушки привычного маршрута, водитель взглянул в зеркало заднего вида и узрев легкий кивок пассажиРА, свернул на Невский-авеню. Оставив автомобиль на перекрестке, бизнесмен добРАлся до полушноэтажного частного дома, на ходу РАспечатывая конверт. Взойдя на порог, он машинально взглянул на часы. На все про все ушло чуть больше часа. Рус вставил ключ в ольховую дверь, открыл ее и, сняв пиджак, повесил его на стуле, стоявшем у двери кухни. Быстрым шагом бизнесмен поднялся на полушный этаж, начав РАсстегивать рукав рубашки.
За столом РАбочего кабинета его уже ждала полушка Русов: целквый – с тронувшей голову сединой, склонившийся над бумагами и полушный, закинувший ногу на ногу и читавший газету.
–– Ну как все прошло?
–– Приемлемо.
–– И каков наш следующий шаг, Ихтиандр?
***
Вцелквые за время героических стРАнствий солнечный свет не РАдовал Руса. Проснувшись от скачущего по окошку, бледно-серого зайчика, Халиф без удовольствия РАзвел лопатками. Его самочувствие было ужасно; ни того, как они с Богами вернулись с кладбища, ни того, как сняли комнату, ни того, как Чернобог с Велесом стянули с него куртку с рубашкой и укутали полушкой одеял он не помнил, зато по хаРАктерной боли в шее Рус осознал, что его пРОДуло. Голова пребывала в жаре, мысли путались, обРАзы прошлой ночи сливались с дремо;той. Несмотря на все это целковым его РАзмышлением, кое не РАссыпалось в голове, было вполне РАциональное: «Как вообще тень может пРОДуть?!».
Халиф сел на кровать, вяло РАзминая шею и глядя по сторонам. Боги, РАзвалившиеся вальтом на стоявшей напротив кровати, тихо сопели, пуская слюну и дергая пятками у ртов друг друга. Временами вздымались их голые торсы. С протянутой над Русом веревки свисала сушившаяся одежда. Присмотревшись, Халиф узнал среди чужих футболок, брюк и курток свои брюки, куртку, рубашку. Судя по каплям, иногда падавшим на пол с рукава или брючного кармана сушка была еще далека от завершения. Переведя взгляд с темных в цветочках обоев на окно, избРАнный миновал стеклянную полянку солнечных зайцев и заглянул за нее, на улицу. Улица нехотя просыпалась. Редкие прохожие ежились от утренних сквозняков, хлад которых из-под подоконника проникал и сюда; свидетельницы вчеРАшнего дождя – лужи заняли свои места в уголках тРАсс, смиренно давая хлюпать собою колесам. Где-то пибикнули. Наступал полушорник (вторник). Халиф повернулся обРАтно к Богам. «Так... Надо, надо собРАться... Ну ка хватит!».
–– Рота подъем, война! –– Крикнул Рус, начав трясти Чернобога за плечи. Боги тотчас задергались, словно вытащенная из воды рыба. Втащив друг другу по челюстям, они с шумом свалились на пол.
–– А-а-а! –– Заверещал Велес. –– Ну что такое? Нам теперь что, уже и поспать что ли нельзя?!
–– Хватит вылеживаться! –– Строго сказал Халиф. Над ним довлели вчеРАшние обстоятельства. Осознание избРАнности взывало к немедленным свершениям во благо всех сРАзу. Он просто не мог спокойно сидеть. –– Мир сам себя не спасет! Как можно спать, зная, что ящеры что-то задумали?!
–– Ты пРАв. –– Подтвердил Чернобог, протиРАя глаза. –– Мы просто думали дать тебе отоспаться. ВчеРА ты был плох.
–– Ага. –– Кивнул Велес. –– У тебя лоб был белее снега и горячее полушки печей.
–– Спасибо за заботу... Но все РАвно, нечего прохлаждаться.
–– Верно! И так, что будем делать?
–– Понятия не имею. –– РАзвел руками Халиф. –– Знал – не будил бы.
–– Ну, целковым делом надо узнать, че за время сейчас. А от этого и плясать.
Рус согласно кивнул.
–– Тогда не будем задерживаться. Нам надо срочно спуститься и...
–– Не-а. –– Чернобог отрицательно мотнул головой. –– Сейчас мы спустимся вниз и хорошенько покушаем.
–– Че?.. Ты вообще меня слышал?
–– Халиф, поварешку-то включи. Сейчас уже точно полушка в десятичке (двадцатый) век. Что это значит?
–– Что? –– Непонимающе спросил Халиф.
–– А то. Возможности слежки заметно выросли. К тому же мы в СВАР. Как только мы начнем активно действовать, ящеры наверняка что ни будь заподозрят. Сейчас подкрепимся и спокойно все обдумаем. Зацелковое (Заодно) мб слухи какие узнаем.
ИзбРАнный вздохнул глубокомысленно и понимающе.
–– Ты пРАв... Что, тогда одеваемся?
–– Ага.
Сказавши это, Чернобог и Велес хрустнули спинами и, стянув с веревки нацепили футболки с галочкой, брюки и джинсовые куртки. Одежда их, также промокшая после вчеРАшнего и точно также не успевшая обсохнуть, будучи надетой на них начала сверх быстро сохнуть. ИзбРАнный же с неприязнью потрогал мокрые рукава.
–– Давай помогу.
Произнеся это, Велес по очереди коснулся всей его одежды. Та начала высыхать моментально.
Одевшись, они спустились вниз. У избРАнного было стРАнное чувство – ощущение пустоты, предчувствие, будто тебя должны обокРАсть и при этом, как будто, уже обокРАли. Серевший за окнами мир ничуть его не РАдовал.
РАссадив спутников за столом с пуфиками, Чернобог пошел к ресепшену. Велес же постаРАлся завязать беседу.
–– Э-э-эй! –– Начал он, легонько тыкая Халифа в плечо. –– Да не горюнься ты так. Что было, то было. Теперь уже ничего не попишешь. По кРАйне мере сейчас. Сам понимаешь, менять прошлое – штука такая... Подумай лучше вот о чем. Элементалям и ящеРАм твои стРАдания только на руку. Вспомни мудрость. Не тот истинный Рус, на кого указал перст судьбы, но тот...
–– ... кто чтит премудрости предков. –– Машинально договорил Халиф. Сейчас слова сии казались ему не мудрее, чем фРАзы из пабликов с волками. –– И какая премудрость нам здесь поможет?
–– Полагаю, что чтение. –– Сказал вернувшийся с полнившимся от блюд подносом Чернобог. –– Я прикупил газеток к еде.
С сими словами он поставил пищу на стол и протянул избРАнному и Велесу по газете.
–– Свежие новости... Хм-м-м, что ж почитаем.
Бог сел рядом с Русом, и четвертушка РАзвернула целковицы, попутно перетаскивая тарелки с подноса к себе. Подошла официантка – девушка лет золотничка с десятичком, о внешности которых во времена и кругах общения Халифа в бытность Кириллом сказали б «кавайная».
–– Поднос забрать?
–– Да, пожалуйста.
ЗабРАв поднос, девушка посмотрела на хмурого Руса и улыбнулась, наклонив на бок голову.
–– Вы чего такой хмурый? Что-то случилось?
Вместо ответа Халиф, точно эму, зарылся поглубже в стРАницы.
–– Ну-у-у хорошо. –– РАсстроено сказала официантка и удалилась. Халиф же опустил газету и неопределенным взглядом посмотрел ей в след, затем отрицательно помотал головой. «Не о том думаешь».
Нью-йоркские ведомости были неплохи (слог, конечно, был не столь кРАсив, как в сих сказаниях, но на безрыбье, как говориться и РАк за рыбу сойдет). Капучино же был еще лучше. Его насыщенный вкус РАзительно контРАстировал с всеобщей серостью, не обошедшей, в том числе и сам напиток. Вместе с кофе Чернобог приволок четвертушку тарелок с четвертушкой же пончиков на каждой. Пончики были в классической глазури (полушка шоколадных и целковый розовый), цвет коих, впрочем, узреть было нельзя – выглядели они одинокого серо и помимо оттенков серого отличались исключительно вкусом. Также на целковом гостиничном блюде РАсположился елбан сэндвичей и из жидкого – тарелки с исконно-славянским корн-чаудером.
Обнюхав пищу, избРАнный начал давиться слюной. За все время в Германии он вдоволь накушался фашистских и антифашистских речей и теперь ясно почувствовал весь скопившийся голод. Запустив ложку в кукурузку, он отложил газету на кРАй стола и заРАботал челюстями. Похлебка и сэндвичи РАстворялись во рту преступно быстро, после осьмушной ложки Рус даже улыбнулся ушастому солнечному сорванцу, пробРАвшемуся с восточной стороны и тут чуть было не подавился.
–– Кх-кх, тфу-тьфу!
В окне напротив него, прильнув к стеклу стоял Рус, во се глаза смотревший на Богов и Халифа. Его лицо, высоколобое, с давящими на нос очками и увенчанное белой паутиной волос, выРАжало гамму чувств самых РАзнообРАзных. Вверху окна на проветривании стояла форточка, а потому Халиф мог слышать его возбужденные, с придыханием, вздохи. В руке Рус держал блокнот и ручку, под мышкой – пишущую машинку и полушку листов.
–– Ч-че, че ему надо?..
–– А, не обращайте внимание. –– ДобРОДушно сказала вернувшаяся с кухни официантка. –– Это Стива, он книжками балуется. Хочет писателем стать, вот и приходит сюда смотреть, как люди кушают. Он безобидный. Ему уже раз семьдесят в публикации отказали, но он не отчаивается.
Халиф повернул голову от девы к окну, но Стивы уже и след простыл. На стекле только остались следы его щек. «Ла-а-адно, допустим. Че с этих Американо-Русов возьмешь?». Отмахнувшись от мыслей о Стиве, Халиф положил щеку на теневую ладонь и, устремляя в рот кукурузу, стал поглядывать то в окно, то на спускавшихся с полушного этажа посетителей. Последних было не много. Целковый – ящер в круглых очках, хрустел клецками, усевшись у барной стойки. Полушка Русов – парень и девушка восседали за четвертушным от входа столом. Парень, как и они, листал газету, мадама водила помадой по губам, с каждым отпитым глотком удивляясь РАзводам. За столико по середине никого не было. На секунду в входных дверях показался дедуля, но он, поднявши палец в верх и, видимо, о чем-то вспомнив, удалился также скоро, как и пришел.
Устав от людей, Халиф снова скосил глаза на газету. Чего-то путного в ней он не нашел. «С другой стороны было бы стРАнно, если бы на целковой полосе стояло «АХТУНГ, ЯЩЕРСКИЙ ЗАГОВОР!» или типа того». Прикончив корн-чаудер, Рус откусил от пончика бок и снова глянул в окно. По улице прогуливались Русы, трудами, видимо, не обремененные.
Звон дверных колокольчиков отвлек внимание избРАнного. «Наверное, это вернулся дедуля» –– Подумал Халиф, но он ошибся. В забегаловку вошла полушка полицейских. Увидев у Богов и Халифа тарелки с пончиками, офицеры сделали им движение, коем Джек Воробей в целковой части фРАншизы приветствовал висельников, после чего взяли себе того же и удалились.
–– Ну как? –– Спросил Велес, охлопывая пузеньку. В полушной руке он газету держал. –– Нашли чего ни будь интересное?
–– Пока-а-а нет. –– Ответил избРАнный, перевоРАчивая стРАницу и надкусывая полушный пончик. –– И его итееснаа. Хрум-хрум.
Чернобог сказал:
–– У меня пусто...
Дочитав до низа стРАницы, Бог поднял газету к очам и полушка, деленная на четвертушку (две трети) ее перевалилась, так, что Халиф мог видеть буквы шрифта Arial Unicode MS. Заголовок, начинавшийся здесь, гласил: «Soviet threat and hysteria...» . «Хм, а у меня нет такого заголовка...» –– Подумал Халиф, смотря к себе на ту же стРАницу. –– «А нет, есть». Беглым взглядом Рус обнаружил эту статью, прочитавши: «... Вьетнамские большевики не способны нанести нашим славным войскам хоть сколько-нибудь значительный урон!.. Именно поэтому они как животные! Природная сущность вьетнамцев, их стадный инстинкт заставляет этих... солдат бездумно идти на убой по желанию комиссаров Хо Ши Мина!». ИзбРАнный отложил газетенку. «Нет, ну где-то же я точно такую риторику слышал...». –– Подумал Рус, чеша затылок. Он посмотрел на строку под статьей. Здесь указывался автор сих измышлений. Им числился некто Джозеф Маккарти. «А этот Маккарти – человек с придурью. У него что, антикоммунизм головного мозга?.. А как сказал перед уходом товарищ Сталин: антиРусо-советчик – он всегда Русофоб...».
–– О чем задумался, Халиф?
–– Да ты ж и так знаешь. –– Сказал Рус, подРАзумевая, что Велес слышит его мысли.
–– Ну-у, так-то да. Но я не думаю, что это нам хоть как-то поможет...
–– Нашел! –– Чернобог заулыбался.
–– Чего там?!
–– Ну, не томи!
–– Смотрите, стРАница полушка с десятичком.
Рус и Велес быстро отыскали оную.
–– Четвертушный абзац снизу.
Абзац также был найден. Рядом с черно-белой фотогРАфией, на коей был изобРАжен ящер с ножницами, обрезающими гипертрофированные когти, была статейка с заглавием: «Семейное дело мистера Хамфри все набирает обороты! Спешите прочесть: самая крупная сеть парикмахерских. В Нью Йорке открыто тридцатое отделение...». И пр., и пр. Халиф удивленно посмотрел на Бога.
–– И-и-и, что здесь такого?
–– Ящер на целковой полосе. Подозрительно!
ИзбРАнный в исступлении стукнул себя по лбу.
–– Ой е-о-о... И только-то? Давай пойдем дальше, земля мб полая? Ну, или плоская?
–– Кстати очень может быть...
–– Да тебе надо «РенТВ» возглавлять... И кто тебя только в Боги назначил? С другой стороны, не удивительно, что ты тогда поддался на бредни элементалей.
По лицу Чернобога пробежали угри. Смутившись, он произнес:
–– Я не желаю об этом вспоминать.
–– Да, а че нет-то? Что, не может уже честный ящер прикупить полушку парикмахерских?
–– Ага, щас! А чего ж тогда на картинке изобРАжен педикюр, а? Я тебе говорю, подозрительно!
–– Пф-ф-ф!
Халиф отхлебнул кофейцу.
–– Ты не доверяешь моей интуиции?
–– Эм-м-м... Не. Ну, скорей доверяю, но почему блин у нас все каждый РАз звучит как фарс и сюр? У меня вчеРА как будто полжизни пропало, я посРАлся с Алексом, а ты предлагаешь... Что?
–– По-моему, все предельно ясно. Надо туда наведаться и...
–– Это весь твой план – докапываться до всех ящеров, упомянутых в газетах? Почему хоть РАз в жизни у нас не может быть идеи получше?
–– Нет, конечно, если об этом говорить так, как ты, то план может показаться не идеальным... Но ведь это и не весь план. Ты недослушал. –– Сказал Чернобог, с ощущением собственного превосходства. –– Мы –– он кивнул на Велеса. –– пойдем проверим ближайшее их заведение. Видишь, тридцатая парикмахерская уже открылась. А ты... (здесь "не весь план" Чернобога заканчивался) ты м-м, о! Можешь посидеть здесь! Точно! Может придумаешь что ни будь получше. Хочешь – можешь прогуляться по гоРОДу, может сам что найдешь. Если что – встречаемся здесь же к девятичку вечеРА. Зацелковое воздухом подышишь.
–– Заметано. –– Кивнул Халиф. Целковоначально Рус хотел сказать не это, однако подумав, он РАссудил, что сейчас ему хочется побыть целковому.
–– Вот и славно.
Боги встали из-за стола с намерением отнести тарелки обРАтно. ИзбРАнный же облокотился на стол и с бессилием стал взиРАть на последний недоеденный пончик. Всем своим видом пончик в него влезать отказывался. Тем временем Велес и Чернобог отдали посуду официантке и напРАвились к выходу.
–– Удачи. –– Рус махнул им рукой. Чернобог и Велес не глядя махнули в ответ и вышли за двери. Когда она за ними закрылась, Рус вновь вернул очи к газете. Кофе его начинал остывать.
***
В это же время несколькими Волостями южнее на гоРОД Даллас надвигалась гигантская черная туча. Она несла с собой дождь для цветов, прохладу для упарившихся в выдавшемся необычайно жарким ноябре фермеров и позволяющий творить свои дела в тайне мРАк для тех, кто умел им воспользоваться. Примерно тогда же, когда Чернобог в компании с Велесом покинули избРАнного, дверь гостиницы «У старины Вилли», что в гринвичском квартале Далласа, кой прозван еще «нехороший квартал», отворилась наружу. Из нее вышел некто в сером плаще и широкополой шляпе, с сигарой в зубах. По высовывавшемуся из-под пол плаща хвосту случайный прохожий мог догадаться, что это ящер. В деснице чешуйчатый держал зонт. Кем он был? Его настоящего имени не знал никто в этом квартале, однако среди гангстеров банды Тернера он был известен под именем Ли Харви Освальд. Это был наемный убийца высшего уровня. Его-то Тернер и посоветовал главе целкового из профсоюза, аффилированного, как это водится в СВАР с Итало-Русовой мафией. О "крутом киллере" спРАвлялись аж из Нью-Йорка. Поговаривали даже, что этот заказ шел из самого Вашингтона... Однако сии обстоятельства Тернера интересовали куда как меньше, чем отваленный ему с полна куш. Как известно, главное в их деле это задавать как можно меньше вопросов.
Примерно также думал и Ли. Во времена войны во Вьетнаме сей ящер промышлял тем, что организовывал диверсионные акты в тылу и, пользуясь схожестью своего имени с большинством имен китайских и советских добровольцев сиими актами стаРАлся подмачивать репутацию Ли Си Цынов. Однако война закончилась. Его хороший друг Лаури Терни навсегда остался лежать где-то на склонах вьетнамских гор. А Ли же решил заняться, как он сам говорил: «куда менее рисковым делом». Он стал РАботать на мафию и, надо сказать, преуспел. Чаще другого он бРАлся за убийства, при чем не важно, кто была его цель: мелкая ли сошка в ветеринарном бизнесе или же птица полетом повыше, заказы на коих ему стали давать со временем, РАбота всегда оставалась выполненной на высшем уровне. Со временем в половине Волостей было признано, что во всех СВАР не найдется убийцы лучше, чем Ли. Вот и теперь, несмотря на всю серьезность полученного поручения, Освальд не сомневался, что выполнит заказ без сучка и задоринки. Помятая о том, что куРАтор с "инструментом" будут ожидать его в полночь у Сиреса, ящер вышел сейчас на РАзведку будущего места действия... С неба упали целковые капли. Ли открыл зонт.

КуРАтор, стоящий надо всеми куРАтоРАми, элементаль Февраль восседал на целковом из многих астероидов, что окольцовывают Сатурн и дивился результатами проведенной РАботы – переливавшийся ярчайшим бело-синим светом пояс из звезд буквально пересыпался в его руках, не утРАчивая при этом формы. Иногда от звезд слышалось целква уловимое "фнуф-фнуф". Все это происходило при опустевшем и черном небе – не плененных элементалями звезд на нем не осталось. «Сла-а-авно...».
–– Что теперь?
Появившийся позади Сера прервал его РАзмышления.
–– Ничего. Пусть ящеры действуют самостоятельно. Русы им не помеха.
–– А если у них не получится?
–– А у них и должно не получиться. Самое главное сейчас – это рассеять внимание. Я ощущаю, нам это удастся. И тогда-а-а... Но, впрочем... На всякий случай, иди, присмотри за ходом дел. Можешь взять с собой Тлена.
Сера кивнул и покинул Февраля.
***
Покинув Халифа, Велес и Чернобог напРАвились прямо по указанному в газете адресу, на пути мысленно общаясь между собой.
«–– Честно говоря, план-то говененький.
–– Че?! И ты туда же?!
–– Да ладно тебе. Просто я тоже не вижу в этих объявлениях особой зацепки. Ну ящер, ну и что?
–– Так, все, надоел! Это точно их рук дело! Вот увидишь, чуйка меня не подведет!».
РАзмыслив эдак, Боги умолкли, пРОДолжив путь. Когда заглянув в случайное окно целкового этажа такой же случайной квартиры, они увидели на настенных часах пол десятичка с полушкой, Велес начал кипятиться.
«––Четвертука часов!
–– Да сейчас мы найдем ее!
–– Четвертушка часов! За это время...
–– Ой, все!».
Уязвленный в собственном самолюбии Чернобог отошел от Велеса и напРАвился к целковому попавшемуся на тротуаре киоску, прикупив в нем несколько свежих нью-йоркских ведомостей.
«–– Хватит тРАнжирить деньги на всякую муть!» –– Подумал Велес вдогонку Чернобогу.
–– Ну вот же, вот! –– Произнес тот, подходя к бРАту с новыми газетенками.
–– Даже не начинай. Мы уже полдня шляемся по Нью-Йорку, и ты каждые полушку минут восклицаешь: «Вот, вот!». То целковый ящер приобрел ферму, полушный парикмахерскую открыл, четвертушный – глава судостроительной верфи... Какая во всем этом может быть связь?! Мне уже начинает казаться, что Халиф был пРАв, когда спросил про полую землю... И вообще, ты хоть спросил у него, где парикмахерская?
–– Да. Сейчас нам надо повернуть вот сюда... О, вон она!
–– Наконец-то!
Боги остановились на широком, гомонящем и гудящем проспекте перед небольшим целковоэтажным зданием со стеклянными стенами. Заходящих в него посетителей на входе встречали полки с бюстами манекенов с гламурными завитушками силиконовых волос. Над стеклянной дверью на темном фоне (до выцветания он, должно быть, был синим/кРАсным) виднелась надпись: «Парикмахерская и педикюр мистера Хамфри». Боги вошли.
Внутри в их ноздри сРАзу ворвался удушливый запах плохо проветриваемого помещения, смешенный с запахом воска и средств для укладки волос того времени. Приветливая ящерка в цветочном платье поспешила к ним подойти.
–– Что вам угодно?
–– Нам бы постричься. –– Сказал Чернобог.
–– Пос-с-стричься и-и-и?..
–– Постричься и все. –– Бог глянул на нее с улыбкой на устах и с подозрением в сердце.
–– Прошу прощения, с-с-сэр, но мы не беремс-с-ся за причес-с-ску отдельно от педикюра.
–– ? –– В осьмушку бровей изумились Боги.
–– Такова политика нашей компании.
–– Ну-у-у, хорошо. –– Велес и Чернобог согласились.
–– Тогда прошу с-с-садитьс-с-ся.
Кивком ящерка пригласила их к пластмассовым креслам с невысокими спинками. Боги присели, отдавшись в руки умелым стригалям. В следующие минуты волосы их начали парить в водичке. Чешуйчатые руки, аккуРАтно водившие по волосам, вскоре взялись за ножницы и довольно умело принялись за дело.
«Ха-х!» –– Подумал целковый из Богов.
«–– Ты чего?
–– Да так, вспомнил приданья людей о богах и героях, кои теряли силы, лишаясь волос.
–– А-а. Ха-х, это да, это, конечно, умоРА. Чего только Русы себе не навыдумают».
–– Прошу ваши руки.
Боги протянули ладони ящерке. Та, ловко пользуясь лезвиями, начала остригать ногти Богов, а те, в свою очередь, пытались сыскать что-либо стРАнное в сем заведении. СтРАнное отыскиваться отказывалось. Все было здесь обыкновенно – бесцветные, бледные посетители восседали внутри, и ящерки состригали их космы, ногти и локоны. «Хм, ничего?.. Быть такого не может...».
За стрижку и педикюр Богам пришлось выложить полтоРА доллаРА, однако отдав их, они так и не приблизились к РАзгадке тайны, которой, возможно, могло и вовсе не быть.
–– Ну что, убедился? –– Спросил Велес, когда они с бРАтом вышли обРАтно на улицу.
–– Чего-о? Целковый РАз вообще ничего не доказывает. Не считается! Пошли, нам надо сегодня обойти весь гоРОД. Ну или хотя бы его часть.
––А-а-а!
–– Я докажу тебе, что этот педикюр не с проста! –– Сказал Чернобог. Велес же начал с ним пререкаться. Так, в вялотекущей перепалке Боги стали отдаляться от парикмахерской, не заметив, как от ее угла целкововременно с ними отъехал автомобиль.
***
–– П-п-п. –– Произнес Халиф, закрыв газету. –– Ни-че-го. И чего теперь делать?.. Ладно, в любом случае сидя на целковом месте дела не делаются.
ИзбРАнный встал, через силу закинув в себя последний кусочек пончика и вытер руки о салфетку. Свернув газету, он сунул ее под мышку и, намереваясь выбросить на улице в урну, отнес тарелку девушке, после чего покинул гостиницу. Здесь его обдало гоняемым машинами ветром. Бесцветные Русы и здания, ящеры с чуть более темными, чем у Русов телами, окна и двери, все, как всегда. Халиф прошел несколько метров по улице и, найдя урну, избавился от газеты. Далее он начал бесцельно шататься по гоРОДу. Убив на это почти весь день, стоптав полушку пяток и так ничего и не обнаружив, Рус уже стал РАздумывать о возвРАщении в номер, когда кРАем глаза узрел АлександРуса, заходящего за поворот.
–– Что?!
«Но... Он же умер!». На улице наступал вечер. ИзбРАнный же сорвался с места, что было сил. Прыжками преодолевая почти пропавшие к сему времени лужи, он домчался до поворота и завернув за угол остановился. АлександРус, или же иной Рус, кРАйне на него похожий со спины, шел по улице. «Нет, полушного такого точно не встретишь» –– Подумал Халиф, ускоряясь.
–– Саня!
Шедший впереди Рус даже не повел головой. Вместо того, чтобы обернуться, он лишь ускорил шаг и через несколько метров нырнул в переулок. «Да что происходит?!». Парень поспешил в след за ним. Оказавшись в переулке, Рус осмотрелся. В четвертушке десятичков метров от себя, средь целковотипных построек с железными балконами, под сенью коих ходили Русы, избРАнный узрел Невского, вошедшего в магазин одежды. Недолго думая, Халиф также зашел в него. Внутри, среди рядов с вешалками, не было никого, кроме дамы в черном, стоящей у кассового аппаРАта, подле которой крутилась полушка людей с кинокамеРАми. «Телевизионщики? Здесь?». Не до конца понимая, что же тут происходит, парень сделал вид, будто бы подыскивает себе смокинг, а сам стал высматривать Невского и целкововременно вслушался в РАзговор у кассы.
–– Так, все работает?
–– Да.
–– Отлично, пишем... Рядом со мной находится менеджер этого салона-магазина, Зоя Виксильштейн, которая любезно согласилась ответить на наши вопросы... Ну и первый вопрос именно о дизайнере. Почему именно Саймон Чейн? Мир моды сегодня насчитывает огромное количество дизайнеров. Почему вы предпочитаете работать с этим человеком?
–– Во-первых, он великолепный человек, эм... Его designs могут носить любого возраста, любого shape, size, height и он timeless. И его вещи, я его имею вещи, эм, я помню первый suit, когда мне было восемнадцать лет, мой...
«Элементальщина какая-то!.. Что здесь твориться?! Ясно целковое – Сашки тут нету» –– Подумал Рус, напРАвившись к выходу.
–– ... Смотря какой fabrics, смотря откуда приходит fabrics, смотря сколько details, так оно very очень affo...
Рус вышел. «Что могло произойти со СВАР, что тут происходит такая элементальщина?! Я что, сплю?». Сей вопрос избРАнный адресовал собственным очам – прямо на него напРАвлялась Миа в цветном васильковом платье. «Миа?! Но как она...». Девушка прошла мимо.
–– Миа!
ИзбРАнный обернулся. Рядом никого не было. «Тут явно что-то не так...». Звук, словно бы от падения послышался сзади. Обернувшись, Халиф узрел Алекса, прильнувшего плечом к углу дальнего дома. Несмотря на всеобъемлющую серость куртка его вновь была черна, а небезызвестные крылья светились ярким кровавым цветом.
–– Алекс! Алекс, подожди!
Халиф, как ребенок, видящий мать, решившую перепарковаться и решивший, что его бросили, помчался к Русу. Словно дРАзня его Алекс постоял на месте, затем сделал шаг, полушный и, как нетрудно догадаться ускользнул за угол. Через секунду туда же залетел избРАнный. Он успел увидеть, как парень протиснулся между несколькими студентами, идущими ему навстречу. Халиф смутно видел его лопатки, однако залетев в толпу он закономерно никого не нашел. «Да что здесь происходи... Ах!». На него шла она – ЭлеоноРА. Бледна, как смерть, грустна, но в вишневом, адски вишневом платье. На шее, словно питон, висела удавка. От неожиданности Халиф попятился частыми маленькими шагами. Мышечная боль сдавила сердце. В горле поселилась Саха;РА. Отступая шажок за шажком, Рус сам не заметил, как оказался в темном проулке. Между тем наступил поздний вечер; целковая тьма легла на дворы и в тех местах, где не было фонарей, темнота казалась в полушку РАз гуще.
–– Кирилл. –– С укором и нежностью произнесли ее иссохшие губы. Девушка шла прямо на него, протягивая к нему руку.
–– А-ах!..
«Как, как такое возможно?! Ведь не по-славянски все это!..». Тут Рус поплыл. В нем сызнова всплыло чувство вины, кое он так стаРАтельно топил с утРА в капучино. Но когда девушка подошла к нему в плотную, опустив левую ладонь ему на плечо, избРАнного словно прошибло молнией.
–– Это, это... Это не мое имя! Ты – не она! –– Закричал он, словно стремясь отогнать ее криком. В тот же момент ее платья померкло, черты лица исказились, глаза приобрели подчеркнуто острый, четвертушкоформенный вид, тело ее поплыло в простРАнстве, словно сливаясь с тенями от стен. В ужасе Рус оттолкнул ее от себя.
–– Да-а-а, избранный! –– ЗаоРАла сущность утробным нечеловеческим голосом. Нервный смешок вырвался из злобной глотки. В следующий миг тварь моментально преобРАзилась, потеряв целковую руку, полушная же превРАтилась в острие меча и злобесов элементаль (а это был именно он) ударил сталью в то место, где только что стоял Рус. Его атака пробила кирпичную стену забоРА, обрушив ее немалую часть. Халифа же, пытавшегося уклониться задело ударной волной, и он отлетел на землю, к небольшой луже. Пол лица его угодило в грязь, отчего мышцы на его щеках и висках задергались.
–– Какого это, понимать... юбили... на пошла на все... бенок... бя, ничтожество?! –– Надменно кричал элементаль, каждым словом своим ударяя Руса по сердцу. Сознание того пыталось закрыться, сделаться непроницаемым, но резкий удар лезвием вырвал Халифа из царства забвения.
–– Вса-а! –– Вскричал Рус, хватаясь за РАссеченное запястье. «Как может получить урон теневое тело?!».
–– А-а, так ты не знаешь? Хаха!
Элементаль превРАтил меч обРАтно в руку и схватив Руса за горло со всего маха впечатал того в часть забоРА, что еще стояла, от чего та рухнула, подняв облако пыли. Некоторые куски кирпичей, РАзбросанные кинетической энергией, долетели аж до крыш ближайших многоэтажек.
–– Что, что происходит?! Что вы с ней сделали?! –– Спросил Халиф, пуская ртом реки крови.
–– А сам-то как думаешь? Пленили! Пытали! Лгали! Жгли плоть!
–– Ублюдки!
–– Ничего! Сейчас я отправлю тебя к ней, и она сама тебе все расскажет! У вас будет та-а-ак много времени. Мы как раз успеем все провернуть. Попрощайся с жизнью, жалкий рус!
С сими словами элементаль стал молотить избРАнного об асфальт. С каждым ударом рот и нос Халифа наполнялись смешивавшейся друг с другом теневой и человеческой кровью. Уши его заложило и вместе с тем в них пополушались слова элементаля. «Пленили! Пытали!»... В какой-то момент Рус потерял остатки сил...
Тишина. Воздуха нет. Только резкий солоноватый вкус крови лезет в ноздри. ОбРАзы умерших товарищей стали всплывать очами, утопая в кРАсной и бесцветной крови. Невский, Ленгви, Алекс... «Они РАссчитывали на меня, она РАссчитывала на меня, а я подвел их...»...
Ударом грома элементаля отбросило в сторону. Целковорукая тварь, припершая избРАнного РОДа к стене теперь сама вжалась в стену противоположного дома. Подлетевший на помощь Чернобог в скупом закатном свете влупил вРАжине и из ее РАзбитой рожи полилась пыль. Среди звуков глухих ударов иногда слышно было, как сзади по улице катится автомобиль. На улицах стали включаться целковые фонари. К Русу тем временем подскочил Велес.
–– Халиф, Халиф держись!
Начав трясти его, Бог сдавил его челюсти и влил в них немного водицы Байкальской. Веки Халифа дрогнули, он открыл глаза.
–– Отвечай, падаль, иначе умрешь! –– С сими словами Чернобог схватил элементаля за шею, в полушной руке создав трескучую молнию.
–– Хах! –– Элементаль ехидно сплюнул. –– Давай, Черно, действуй и дальше в интересах жалких и слабых. Тфу!
–– А-р-РА! Пес с тобой! –– Воскликнул Бог, метнув в элементаля заряд. Тот вскрикнул от боли, его и без того перекошенный лик исказили судороги. Буквально на глазах вРАг стал сгоРАть, РАссыпаясь чешуей цвета угля. В воздухе остро запахло горелым войлоком. Пока элементаль горел, его тело посекундно преобРАжалось, принимая вид то Алекса, то случайного ящеРА, то Мии, то Халифа, то вновь элементаля. Наконец, видимо специально, презренный избРАл очередную форму с хвостом.
–– Я горел в таком пламени, что тебе и не с-с-снилос-с-сь, еще до того, как все вы появились в его задумках! Вы, как и он, с-с-слишком бес-с-спечно относ-с-ситес-с-сь к... кх-кх!.. Впрочем, неважно. С-с-спас-с-сибо, ничтожный, за с-с-столь быс-с-струю с-с-смерть.
С сими словами остатки его тела РАссыпались вместе со лбом, языком и подбоРОДком, полностью РАссеявшись на ветру. Еще не полностью пришедший в себя Халиф РАстерянно посмотрел на то место, где мгновенье назад сидел элементаль. Теперь от него осталась лишь въевшаяся в стену тень. Где-то совсем рядом остановилась машина.
–– Я... –– Рус поднял на Богов глаза. –– Спасибо.
–– Ничего. –– Сказал Велес и уже прочтя мысли Халифа, решил перевести РАзговор в другое русло. –– Ты нашел что ни будь?
–– Не-а. –– Уныло ответил Рус. –– А вы?
При сих словах Велес скривился, а Чернобог просиял.
–– Мне кажется – да. В общем...
Неожиданно за их спинами прозвучал скромный голос:
–– Гос-с-спода, можно вас-с-с?
***
–– Февраль. –– Вернувшийся Сера обРАтился к элементалю. Тот не ответил, пРОДолжая сидеть на астероиде, погруженный в пересчет звезд.
–– Февраль.
–– Что?
–– Тлен... Пал.
Февраль только кивнул.
–– Ты ничего не скажешь?
Из-под тех давно сожженных мест, где у Русов РАсполагаются надбровные дуги, блеснула полушка злобных лучей.
–– Я это почувствовал. Что ж, он сам виноват, я же не просил вмешиваться.
Сера слегка смутился.
–– И-и-и... Это все?
–– А что еще?
Он тотчас прочел мысль Серы от том, что их осталось так мало.
–– Да-а, ты верно думаешь. Нас почти столько же, сколько было до всей этой авантюры... Как ты не поймешь, важен лишь план!.. Его смерть как-то отразилась на нашем плане?
–– Нет. –– Хмуро отвечал элементаль.
–– Может быть план сорван?
–– Нет.
–– Он пал потому что опять заигрался?
–– Не знаю.
–– Знаешь. Пал и пал, что с того? Это допустимые потери. Мы в одном шаге от полного уничтожения русов и их жалкого рода. Когда наполнятся наши вместилища, когда мы будем сильны, боги слабы, а они будут думать, что слабы мы, тогда я сокрушу их жалкого всеотца, а после... После от них вообще ничего не останется!
–– Но... Как?!
–– Ха-х. Всему свое время.
***
В воздухе чувствовалось напряжение, хотя энергия от Чернобоговой молнии давно РАссеялась. Глядя на незнакомого ящеРА в черной жилетке, Халиф ощутил, как по всем его жилом РАстеклось недоверие. В темноте, в целковом приближении уже успевшей опуститься на гоРОД, бледнокожий сей выглядел подозрительно. Широкоплеч, хоть и слегка сутул, мускулы так и проступают из-под белоснежной рубахи. Он был одет в костюмчик-четвертушку (тройку), но без пиджака. Верхняя пуговица рубахи небрежно РАсстегнута, из-под рукавов в свете машинных фар что-то поблескивает. Водительская дверь автомобиля открыта. «Хм... Он даже мотоРА не заглушил...».
–– Ты кто такой?
–– Мы с-с-сразу на "ты"? Хорошо. У меня ес-с-сть разговор к вам, кас-с-сающийс-с-ся розыс-с-сков, предпринятыми вами с-с-сегодня. Вы двое с-с-сегодня ведь целый день ошивалис-с-сь возле парикмахерс-с-ских мис-с-стера Хамфри?
–– Да-а. А вам-то какое до этого дело?
–– А я из с-с-службы его охраны. Прошу, с-с-сядьте в машину. Поговорим в другом месте, потенциально более... (тут он взглянул на начавшие собиРАться на небе тучи) с-с-сухом.
Сказавши это, ящер любезно указал четвертушке на свой автомобиль. Боги на секунду замерли в РАздумьях, Халиф же пожал плечами и подумал, обРАтившись к богам:
«–– Пойдемте. Глядишь, может быть, чего и выясним? А то целый день, получается, за зря убили». Боги нехотя согласились. Когда до дверей «Форда» оставалось всего ничего с свинцового неба безмолвно сорвались целковые капли. Ящер поспешил было открыть двери новоявленным пассажиРАм, однако те предпочли РАссесться самостоятельно. Халиф и Чернобог сели сзади, Велес – спереди. Ящер подошел к водительскому сиденью. Положив руку на крышу он на мгновение задержался, бросив оценивающий взгляд на пустую улицу, затем сел в авто и, утерев со лба капли, захлопнул дверь. Через секунду мотор, до того тихонько урчавший, зарычал во всю мощь и машина тронулась, унося Богов и Халифа в глубины Нью-Йорка.
Ехали молча, с баРАнкой ящер спРАвлялся уверенно. Велес и Халиф думали о своем, Чернобог же стремился прочесть мысли хвостатого, однако все его помыслы были целковосложны – хвостатый упорно следил за дорогой, не РАзмышляя более ни о чем, кроме, РАзве что о знаках дорожных. Остановившись на очередном светофоре, ящер приоткрыл окно. Обернувшись в пол оборота, он обозрел Богов и Руса и протянул им что-то черное, цилиндрической формы.
–– Вы парите?
Ответом были хмурые лица.
–– Яс-с-сно, ЗОЖ. Хорошо. Тогда, думаю, вы не будете против...
Он РАзвернулся обРАтно, всосал гадкую жижку, выпустил дым. Серое пятнышко унесло ветром. Машина тронулась. Ящер убРАл подик в дверную полку и РАзместил целковую руку на руле, полушной же РАсстегнул еще целковую пуговицу. В зеркале заднего вида вновь что-то блеснуло. Халиф присмотрелся. На рукавах ящеРА виднелись пчелки.
Довольно скоро они покинули очередной квартал, переехали через мост и, посигналив кому-то на светофоре, помчались в сторону дачных участков. Подъехав к дому с высоким решетчатым забором, с обРАтной стороны которого рос большой клен, водитель и пассажиры вышли из автомобиля. Бледнокожий открыл ворота гаРАжа и загнал «Форд». ИзбРАнный и Боги в это время подождали его под навесом – до того ящер учтиво предложил им зонтик, но они отказались. Закрыв гаРАж, бледнокожий подошел к ним, открыл ворота, на ходу сняв жилетку и РАсстегнув рубаху, подставляя тело каплям дождя.
По вошествии в дом Богов и Руса встретил запах залежавшихся опилок – целковый из отличительных знаков следящих за чистотой холостяков.
–– Кипятку будете?
–– Давай сРАзу к делу. Мы ведь даже не знаем, как тебя зовут.
–– Точно. –– Ящер с легким прищуром ударил себя по лбу. –– И где, с-с-спрашиваетс-с-ся, мои манеры? Позвольте предс-с-ставитьс-с-ся – Дейл Карнеги, глава с-с-службы охраны с-с-сети парикмахерс-с-ских мис-с-стера Хамфри. Прошу за мной.
Шагом хозяина он повел их вглубь дома, в самую дальнюю от входа комнату. Войдя за двери, гости мистеРА Карнеги очутились в богато обставленном РАбочем кабинете. На полу лежал бархатистый и до выцветания, должно быть, довольно пестрый ковер. Помимо ковРА убРАнство кабинета составляли крупный стол, обитый кожей диван, полушка кресел и шкаф, полки которого ломились от книг. Их целковотонные корешки были обРАщены к Русу. Ящер сел за столом, жестом призывая гостей садиться.
–– И так, я, с-с-собс-с-ственно, вот о чем хотел бы с-с-с вами поговорить. Как вы знаете, гос-с-сударс-с-ство у нас-с-с переживает кризис-с-с. Как политичес-с-ский, так и экономичес-с-ский, на рынке прис-с-стс-с-ствует безработица... Но это не повод вс-с-ступать в ряды городс-с-ских с-с-сумас-с-сшедших. Я понимаю, дурной пример заразителен, но...
–– Простите, мистер Карнеги, вы вообще о чем?
–– Ну как о чем? О группе с-с-сбрендивших. Сами они как-то там с-с-себя называют, но с-с-сейчас-с-с я их названия уже не упомню. Некоторые люди брос-с-сили работу. Другие поют прямо на улицах, третьи кричат о конце с-с-света, четвертые обвиняют нашу фирму в не предос-с-ставлении рабочих мес-с-ст, пятые, в ос-с-сновном с-с-старики, с-с-строят теории заговора, называют мис-с-стера Хамфри и других чес-с-стных людей тайными властителями и прочей чушью, шестые же прос-с-сто бес-с-сцельно бродяжничают... Да вы с-с-сами небос-с-сь хоть одного такого видели. Вы ведь были на улице Сагойевата?
–– Да, а что?
–– Тогда вы могли видеть одного из таких городс-с-ских с-с-сумас-с-сшедших. Чимчима вроде. С-с-с пишущей машинкой вс-с-се время ходит.
–– Стива. –– Догадался Халиф. –– Да, это точно, я его видел. МРАчный тип.
–– Ну вот! С-с-стало быть, вы меня понимаете! –– Ящер улыбнулся и развел руками. –– Мои бос-с-сы требуют от меня защищать предприятия, так что я волей-неволей вынужден был обратить с-с-сегодня на вас-с-с внимание. С-с-сложно, знаете ли, его не обратить, когда парочка подозрительных людей была замечена с-с-сразу в нес-с-скольких парикмахерс-с-ских пос-с-сле уже проведенных процедур.
–– Ясненько... Глубоко извиняемся за беспокойство. Вышло несуРАзное недоРАзумение. Больше такого не пополу... повториться.
–– Ну вот и с-с-славненько! Тогда прошу, пос-с-сидите здес-с-сь, я пос-с-ставлю чаю.
С сими словами ящер вышел за дверь. Оставшись целковыми, Рус и Боги сидели молча. Конечно, мысленно они общались... Ну, как общались? Скорее пытались глушить вопли Чернобога от том, что «это "с-с-с" здесь неспроста!». Минуты через осьмушку ящер вернулся к ним с осьмушкой кружек. Вкуснейший чай окончательно уверил Велеса в ящеровом благонамерении и с точностью до наоборот РАзуверил Чернобога в этом. Халиф же молча попивал чай. Велес беззаботно спросил:
–– А что там за старики?
–– С-с-старики?
–– Ну, вы говорили, они называют честных людей тайными властителями или как-то так.
Ящер одарил Бога улыбкой, затем повернулся к книжному шкафу и почти не глядя достал с полки книгу с темным корешком. Книги, стоявшие рядом, имели такой же цвет. Книги же, стоявшие за ними, имели более светлый оттенок. В руке же у ящеРА был Конан Дойл.
–– Как вас-с-с зовут? –– ОбРАтился он к Велесу.
–– В, Вэл.
–– Здесь вс-с-се элементарнее некуда, мис-с-стер Вэл. Это праздношатающеес-с-ся и зарос-с-сшее сборище утверждает, будто бы мис-с-стер Хамфри не мог просто так с-с-сделать с-с-сос-с-стригание ногтей обязательным. Я им уже раз пятьдес-с-сят объяс-с-снял, ну политика такая у компании, но они – ни в какие ворота. Вы меня извините, но идиоты, ей богу! Ну какая угроза может ис-с-сходить от ногтей? С-с-свихнувшиес-с-ся...
Халиф и Велес не без смешинки взглянули на Чернобога. Того начинало уже четвертить (троить).
–– Что ж, мистер Карнеги, благодарим за гостеприимство, но нам поРА. Мы и так отняли у вас много времени.
–– Но разве вы не ос-с-станитес-с-сь? Позвольте, там дождь! И уже темно. Я не прощу с-с-себе...
–– Да нет, спасибо. Мы пройдемся. Любим гулять по ночам, да еще под дождем. К тому же (Велес сделал здесь слегка смущенную гримасу) у нас заплачено за неделю вперед.
Ящер улыбнулся.
–– А-а-а, понимаю. Ну хорошо. Тогда прощайте.
Пожавши руки, Боги и Рус вышли на улицу, покинули двор Дейла Карнеги и вышли на дорогу. Ящер проводил их взглядом, затем закрыл шторы и удалился в свой кабинет.
–– Так, ну и куда нам теперь идти? По-моему, впРАво... Или, стоп, влево?
–– Да точно вле..., впРАво... Надо было, что ли, дорогу спросить.
–– Пошли может спро... Смотри-ка, чего это?
Велес указал на отсветы, вспыхнувшие на заднем дворе Карнеги. Халиф и Боги переглянулись. Решив проверить, что случилось, они пошли в обход двоРА и остановились, спрятавшись за большим кленом. Под навесом, могущим быть летней кухней, стоял РАзожженный мангал. ЯщеРА пока что не было видно. «Чего это он, шашлычка захотел? Не поздновато ли?». В сей момент из-за стены вышел по пояс голый ящер со стопкой серых книг в руках, тех самых, что были заставлены приключениями Шерлока Холмса. Боги и Халиф насторожились. А ящер тем временем стал целковую за целковой бросать книги в огонь. «Чего он делает-то? Книги сжигает?.. Зачем?».
«–– Эй, Чернобог.
–– А?
–– Тебе не видно, что он сжигает?
–– Сейча-а-ас».
Бог напряг зрение и прочитал.
«–– Скандинавские песни, былины и саги.
–– Зачем?
–– Элементаль его зна... Точно! Элементарно, Вэл». –– Чернобог победно, пусть он пока особо ничего и не понял, скосил глаза на поникшего Велеса.
«–– Ничего подозрительного, не так ли? Просто добРОДушный ящер сжигает книжки посреди ночи. В СВАР ведь так принято. Каждый полушорник кончается этим».
Как только ящер удалился в дом, Чернобог шепнул:
–– Ладно, пойдемте.
Вернувшись на дорогу, они прошли несколько улиц в задумчивости. Когда же Халиф стал подумывать о том, что может, все-таки надо было повернуть напРАво, прямо из темноты на них выехал автомобиль. Затормозив в полушке метров от них, стальной конь РАзвернулся посреди тРАссы, перегоРОДив им путь. Через мгновенье водительская дверь РАспахнулась и из нее навстречу четвертушке шагнул высоченный Рус. Лик его осветился машинными лампами.
–– Да ладно! –– Воскликнул избРАнный, протиРАя глаза. –– Это же, это...
–– Все верно. –– Улыбаясь, кивнул Чернобог. –– Это Даждьбог из машины!
Часть 3.
Спасать Америку? Русам не привыкать.
***
–– Да, это я. –– Сказал Даждьбог. Его славный лик скрывался во тьме, что сгустилась еще сильнее, ибо, выйдя из машины он встал пред капотом и яркий свет фар стал отбРАсывать тень в и без того темной ночи. От того видны были лишь острые скулы лица его, а глас Бога звучал твердо и звучно, и не дано было заглушить его каплям дождя.
–– Но-о... Что он здесь делает?
Этот вполне логичный вопрос заставил собРАвшихся у машины задуматься. На миг вся осьмушка застыла во начавшем наступать недоверии: голос у Бога был точно его, однако рост и плечи вызывали сомнения – они были меньше, чем у того Даждьбога, каким его запомнил Халиф. Но тут тот, кто назвался Даждьбогом перемялся с ножки на ножку и чутка РАзвернулся. Отблеск фар осветил Богову мосю и его взор соколиный и славные щеки, улыбкой подпертые по углам, врезались в очи Руса и бРАтьев Богов. «Дружба!» –– вот что кричали они. Все сомненья тотчас РАссеялись.
–– Элементаль вас РАздери, как же я РАд вас видеть! –– Воскликнул Даждьбог и сгреб четвертушку в охапку.
–– Да, да, и мы тебя, старый друг. –– Произнес Чернобог тем добрым голосом, кой редко рождает хРАброе горло. –– Но как ты узнал, что мы будем здесь? И РАзве это (он смерил бРАта внимательным взглядом) – твое тело?
Выпутавшийся из объятий Велес оставил избРАнного в целковиночестве в них задыхаться и также обРАтил внимание на несоответствие РАзмеров лица и туловища. Лик был Даждьбожий, а тело – Русово. Взяв бРАта за ладошку, Велес стел ее трясти.
–– Что за крохотные лапищи?
–– Касаемо целкового – меня к вам сюда напРАвил Сальватор. А тело, так оно и впрямь не мое. Это все Артур – такой затейник!
–– Какой Артур?
–– Ну так Доуэль. Вот, посмотрите-ка. –– С сими словами Даждьбог вынул из внутреннего кармана жилетки черно-белые фотки и подошел поближе к фаРАм. ФотогРАфии оказались заламинированными, а потому ярко блестели в электрическом свете и от попадания капель никак не портились. Взглянув на них, Халиф с интересом стал РАссматривать изобРАжения. На каждом из них присутствовал Даждьбог. От снимка к снимку он то лежал, то сидел, то стоял, как целковый, так и с РАзличными Русами. Все эти фотки с их непропорционально большой головой Бога, приделанной к РАзличным людским телам, напоминали детище небезызвестного приложения.
–– Этот Доуэль что, изобрел Photoshop?
–– Что? Нет конечно. В те времена его не было. Это все настоящее.
–– О, а это кто?
Велес указал на фото, где Даждьбог, будучи одетым в камуфляж, стоял вместе с каким-то военным. Лик последнего был суров, словно бы цельнометаллический, но при том складывалось ощущение, что в любой миг он мог превРАтиться в боевой оскал.
–– А, это. Это – сержант Хартман. Мы с ним служили в морской пехоте и...
–– Погодь-погодь. Ты служил в морской пехоте?
–– Ну да. А как бы, по-твоему, Американо-Русы победили японских ящеров? Или ты всерьез думаешь, что они одолели б их сами? Сами они только бомбы умет сбРАсывать.
–– Так, стоп, это ладно. А Сальватор? Он живой РАзве?
–– Конечно. С чего бы ему не жить?
–– Так ведь... Столько лет прошло.
–– А-а-а, ты об этом... Ну, он ведь ученый как-никак. Че-то там создал, какую-то сыворотку. Они полушка живые – он и Ихтиандр.
На сих словах избРАнного покоробило.
–– Но тогда почему... Он не помог сестре Алекса?
При упоминании Даны лицо Даждьбога потухло даже при свете фар.
–– А-а-а... Мы поздновато об этом спохватились. К тому моменту умер и Блад, и АлександРус, и Ленгви, и... И она. На Алекса было стРАшно смотреть.
–– Представляю. –– Тихо сказал Халиф.
–– А вы его видели?
–– А? Нет... Нет, не видели.
–– Ну-у, ладно. –– Сказал Даждьбог спрятал начавшие обРАстать каплями фотки обРАтно в карман. –– Короче, давайте, садитесь в машину. Сейчас приедем, обсохнем, отоспимся, а дальше док вам все объяснит.
***
С приходом тучи Даллас, и без того мРАчный от отсутствия света и засилия тени мануфактурных построек, окончательно погрузился во тьму. Освещение в гоРОДе пРАктически отсутствовало подувичковые сутки. Об этом, к слову, вовсе не РАспростРАнялись «Новости Далласа», кои в те дни с легкой руки главы американской печати Маккарти, предпочитали РАссказывать о всевозможных коммунистических ужасах, откровенно перепечатываемых из солжениценского архипелага. Проблемы электросетей и канализации, повышения цен и безРАботица аккуРАтно отодвигались на задний план и целковыми, кто РАссуждал о подобных вещах были американские домохозяйки, кои шептались об этом на кухнях, сидя за застеленными клеенкой столами.
Именно в такой черный для Далласа день, надежно укрытый тенями от лишних глаз на РАзведку, с зонтом под мышкой и слабо тлеющей сигареткой во рту из центРАльной библиотеки вышел ящер, желавший через полушку дней сделать черным день для всей Америки. Это был ящер с экзотическим именем. То был Ли. Он шел по улице Линкольна, насвистывая под нос песенку бывшую тогда популярной рок-группы «Led Zeppelin», треки которой в те дни доносилась из каждого утюга. Будучи от приРОДы серым и неказистым, с не бросавшейся в глаза внешностью он, тем не менее, останавливался временами у витрин магазинов, в отРАжении стекла проверяя хвост.
Закутавшись в плащ, в прямом смысле слова заметая за собою следы и поблескивая черными, как «Кровь Уруса^*», глазами, чешуйчатый Ли как бы невзначай прогуливался по аллеям и перекресткам, смежным с интересовавшей его улицей, наметанным взглядом оценивая обстановку. В голове его звучал голос инструктоРА, готовившего его пред отпРАвкой во Вьетнам: «...Вы блевотина, вы – низшая форма жизни на земле вы вообще ни censored не люди!..». Рука инстинктивно сжала ножку зонта. «Это моя винтовка» –– Всплыло вдруг в голове.
Дойдя до места, где улица ЭйзенхауэРА пересекалась с улицей «Элм», супостат сел на лавку, начав поглядывать на треплемые ветром верхушки деревьев, высаженных с полушки сторон от дороги. Время от времени Ли переводил взгляд с тРАссы на вершины домов, с вершины домов опять на дорогу. «Выходит как-то уж слишком прямолинейно. Хм... Надо будет потом при встрече обсудить кое-что... Благо господь создал для таких случаев мафию». Отсидев с пол часа, ящер поднялся и напРАвился поглубже в гоРОД. К этому времени над трущобами начал нависать вечер. До означенной встречи оставались часы, до означенного убийства оставалось чуть меньше полутоРА дней. Черная туча перетекла в беспросветную ночь.
Через четвертушку часов на углу Аверс-авеню при свете только глазных белков, горевших азартом, общалась полушка личностей, облаченных в плащи до пола. Лишь по полушке покрытых чешуей хвостов, слегка высовывавшихся из-под пол одежды и лежавших у их ног калачиками, можно было бы догадаться, что это ящеры. Целковый из них почти на полметРА возвышался над полушным и если бы в этом углу присутствовал источник света, то можно было б решить, что он был тенью целкового, отбРАсываемая им на стену. По манере держаться, холоду исходящих от его слов, армейской выпРАвке и крепкому запаху табачного дыма листающий сии сказания Рус мог уже догадаться, кто был это ящер. Да, это был Ли. Его наполушник по беседе был совершенно непохож на него – пузат, с прищуром, словно бы стерегущим очки и козлиной боРОДкой, что РАстекалась от его нижней челюсти и уносилась вверх, превРАщалась в заросли камыша на черепушке он напоминал нечто, не могущее существовать даже в теории... Ну, или Алексея Венедиктова. От этого ящеРА РАзило мышами. Ладонь пРАвой руки он спрятал в карман.
Позади же общавшихся, внутри багажника черного «шевроле» лежал чехол от гитары (он же – кофр, он же кейс). Будь здесь кто-либо четвертушный и реши этот кто-либо поднять сие музыкальное вместилище, то он непременно бы удивился его непомерной тяжести. РАзговор между тем приближался к концу.
–– Главное – подс-с-соби мне хоть одним человек. –– Увещевал пузатого Ли. –– Он будет как пугало – с-с-стрельнет и все. Я же добью и уйду вос-с-свояс-с-си.
–– Я что-то никак не въеду. –– Подал голос полушный. –– С-с-с чего это мне помогать тебе, Ли? Это дело поручили не мне и уж тем более не моим людям.
–– А кому было поручено «оказывать мне вс-с-сячес-с-ское с-с-содействие», а? Да ты хоть понимаешь, что с-с-с тобой может с-с-сделатьс-с-ся, если я не выполню это задание по твоей вине? Джон от тебя мокрого мес-с-ста не ос-с-ставит.
Хэмиш Ритер, член семьи «Гамбино» и ответственный человек Джона Готти в гоРОДе Даллас сплюнул за спину и кашлянул в кулак. Занимая такой высокий пост в иеРАрхии преступного миРА его нутро вовсе не прельщала эта вынужденная надобность плясать на задних лапках перед этим дерзким залетным. Однако крыть аргументы убийцы ящеру было нечем. –– Ну-у хорошо. Мой человек зас-с-сядет на углу и тогда вы...
–– Воу-воу-воу! Какой к черту угол?! Он с-с-сядет по центру. На углу с-с-сяду я. Даже не думай, что я дам федералам загнать с-с-себя в угол. По центру должен с-с-сес-с-сть тот, потеря кого не омрачит ваше с-с-семейс-с-ство. Найди кого ни будь, кого не жалко.
–– Но при этом это должен быть кто-то, кто умеет с-с-стрелять... И с-с-стрелять отменно, доложу я тебе.
–– Ты что, с-с-смеешьс-с-ся? Да с-с-с этого рас-с-с-с-с-стояния и с-с-слепой попадет!
–– Ладно-ладно, не кипятис-с-сь. Я что ни будь придумаю... А ты...
–– Что?
–– Ты не забудь при новой админис-с-страции замолвить за меня с-с-словечко. Будь паинькой.
–– Не боис-с-сь, –– ящер сверкнул очами. –– не забуду.
С сими словами Ли целковым шагом оказался у Хаэмиша за спиной. Целковым движением он вытащил из багажника кофр и с видом хвостатого, коему не вцелковый таскать подобную тяжесть, забросил его за плечи.
–– Что ж, я пошел. До встречи, Хэмиш.
–– Удачи, Ли.
Миновав переулок, ящер сделал полушку шагов и остановился у опустевшей стеклянной витрины магазина жидкого мыла. В начале улицы горел, а точней – угасал целковинокий фонарь и лишь малая толика его света почти РАзвеявшись долетала до сюда. Однако Ли был дока и даже при этом слабом освещении заметил, что вершина чехла не закрыта и за у него спиной, отРАжаясь в стекле, торчало дуло винтовки, словно берущее небо на мушку. Ящер отрицательно покачал головой. «Вы даже упаковать нормально не можете... Естес-с-ственно, что на подобное подрядили не вас-с-с». Криво усмехнувшись, он согнул руку в локте, дотянулся до собачки и застегнул кейс. Уже через минуту чешуйчатый РАстворился на ночных улицах.
***
На часах, изобРАжавших типичный американский теремок с мишкой, стоящим с целковой стороны и техасским рейнджером с другой было пол оьсмушного, когда под последние капли ночного дождя в дверь дома на Пибоди-авеню ввалилась воодушевленная компания Русов. Это были они, Халиф, Велес, Чернобог и Даждьбог, бывший на полголовы ниже бРАтьев. Они едва спели отсмеяться в прихожей, когда посерьезневший Даждьбог шикнул на них:
–– Да тише вы! Сальватор с Ихтиандром уже небось спать легли.
В этот момент из глубины слабо освященной комнаты донеслось добРОДушное, но слегка заспанное:
–– Ничего, заходите.
Взоры Русов устремились в глубину дома. Серьезно постаревший, но так и не потерявшийся в приливах морщин Сальватор сидел у стены, откинувшись в кресле-качалки, стоявшей возле широкого письменного стола, на который он положил шуйцу. Волосы Руса полностью поседели. Лицо его и руки испещрили десятички мелких морщинок, так, что он стал напоминать корень дерева.
–– Воу! –– Произнес Халиф, на ходу выжимая воротник куртки и стаскивая ее с себя. –– Сальватр, ты ли это? Как же ты пост... Похорошел.
–– Ой, да ладно тебе, не паясничай, молодость. –– С притворной злобой произнес старый Рус. Несмотря на картинно схмуренные брови и попытку придать себе РАссерженный вид, в очах его читалась крупная РАдость от этой встречи старых друзей. Сальватор поднялся и, освященный лампой, подошел к ним, отбросив такую же широкую тень, как и руки, РАсставленные для обнимашек. –– А ну-ка быстро иди сюда!
С сими словами Сальватор старчески сгреб Халифа в охапку. Чернобог и Велес потисканы не были – Сальватор их до того ни РАзу не видел (Велеса видел, но мельком), потому стРАдал и брыкался за всех только избРАнный.
–– Ну все, ну все, хвати-и-ит! –– Пропищал Рус, вырвавшись из-под косматых бровей. –– Ох, как я РАд тебя видеть!
–– И я тебя, старина-а-а. –– Сказал Сальватор, игривостью в голосе выделив последнее слово. –– Вот, казалось бы, вроде расстались с тобой так давно, а смотрю на тебе смотришь, что все это было только вчера!
Халиф кивнул. Его лицо натягивала дуРАцкая улыбка. Он чувствовал словно бы, на миг все серое вновь стало цветным... Сальватор же глянул ему за спину.
–– Так, ну а это кто же с тобой?
–– А, это! Это – Велес и Чернобог. Они, как Даждьбог – тоже Боги.
Сальватор с интересом подошел к ним, пожал руки и стал Богов РАссматривать. Чернобог поздоровался скромно, Велес же был озабочен тем, что избРАнный не представил их, как подобает титулы. «Наши регалии были опущены так бессовестно!».
–– Слушай, а где Их... –– Спросил было Халиф, но тут он увидел Руса с бледным лицом, стоявшего у перил винтовой лестницы и смотревший на них с полушного этажа. Его тонкие губы тронула легкая улыбка. –– А-а-а, вот и он! –– Закричал Рус и взбежав к нему, кинулся на шею к товарищу. Тот слегка прифигел, но ответно Халифа тоже потискал.
–– Я РАд тебя видеть, старый друг! –– Сказал Халиф, отстРАняясь от ИхтиандРА и РАссматривая его лицо. –– А ты почти не изменился... Только еще бледнее стал.
–– Да это работа у меня нервная. А что не изменился – так это отец. Он сделал сыворотку, когда... –– Здесь Рус осекся. В этом миг взор Халифа также потускнел.
–– Понятно... Я в курсе. Давай не будем об этом.
Ихтиандр кивнул.
–– Тогда что, когда о деле поговорим?
–– Я бы рад, да нет времени. Многое надо нам обсудить, но не сейчас. Да и не здесь. (на сих словах Рус понизил голос) Наш дом прослушивается. Мы под ящерским колпаком. Завтра выедем в более безопасное место, там можно будет перетереть в относительной безопасности, а пока (он опять стал говорить прежним голосом), пока идите наверх, отдыхайте.
Халиф кивнул. Упоминание прослушки заставило его собРАться. Как ни как он – избРАнный и РАди дела надо все время быть на чеку. Рус напРАвился к лестнице, однако на пол пути был перехвачен Сальватором.
–– А? –– Спросил Рус, хлопая глазками. Вместо ответа доктор протянул ему маленький сверток.
–– Вот... Это досталось мне от Элеоноры. Она отдала мне его за день до... Ты знаешь?
–– Да...
–– Сказала, что придет время и ты сам поймешь, когда должно его открыть.
Слегка ошаРАшенный, Рус принял сверток. С таким трудом заглушаемая целый день боль вновь сдавила сердце.
–– Ну-у, хорошо...
Стянув с себя мокрые тряпки, избРАнный стал подниматься наверх, по пути теребя в руках конвертик. ПотРАтив на восхождение минуты осьмушку, он так и не решился его открыть. «Потом, потом как ни будь, не сейчас».
Оставшись в трусах, вместе с Даждбогом, удивленным до кРАйней степени тем, что почти все тело Халифа состоит из тени, избРАнный РАзобРАл кресло-кроватку, скинул трусы и укрывшись простынкой, повернулся на бок. Даждьбог залез было к нему в голову и стал проводить всякие паРАллели, что вот они полушка (двое) целковой судьбы – полушка лишились собственных тел и т.д., но избРАнный тактично от него отмахнулся. Он хотел поскорее уснуть и проснуться, чтобы быстрее поговорить о деле спасения СВАР.
Заснул Рус, однако, только через час, да и то с трудом, так как встреча с друзьями, а также последующее столкновение с прошлым, привела его в сильное возбуждение.
***
–– Ну, то есть серьезно, лучшего места для обсуждения не нашлось? –– Произнес Халиф, обРАщаясь не столько к кому-то конкретному, сколько просто вовне. Снова усевшись возле окна, избРАнный подозрительным взглядом осматривал уже знакомое ему кафе. Именно сюда их привез Даждьбог, числящийся у ИхтиандРА штатным водителем.
–– А что не так? –– Спросил Сальватор. –– Для ящеров Ихтиандр – бизнесмен первой величины, я – его секретарь и поверенный, а Даждьбог – личный водитель. Нет ничего необычного в том, что наш шеф решил провести собеседование с... Потенциальными работниками в кафе. Вы ведь соискатели? –– Спросил он, повысив голос и посматривая по бокам.
–– М-м-м, да. –– Закивал начавший втягиваться в роль шпиона Велес. –– Нам бы РАботенку, эх мы бы... О-ой! Нам бы только...
–– Ты давай это, не увлекайся особо. Не факт вообще, что сегодня за нами следят, у них сейчас скорей всего нету ни времени, ни лишних людей. Это так – чисто подстраховка.
–– Тогда давайте сРАзу к делу –– Сказал Чернобог. –– Что вам известно?
–– Ящеры вновь что-то затеяли... Богатейшие кланы СВАР объединялись на протяжении почти сотни лет, я сам свидетель. –– Начал Ихтиандр, понизив голос. –– Они скупали землю, заводы, предприятия, фермы, верфи, банки. Короче все, что можно было скупить. А кого не смогли купить – разоряли. С одной стороны, мы, кажется, знаем, что произойдет, с другой – не уверены. С одной стороны, у нас даже есть план по противодействию. С другой...
–– Что?
–– Такое чувство, что нас старательно водят за нос.
–– Что ж вам известно?
–– Ящеры хотят убить президента.
–– Что?! Откуда такие сведения?!
За ИхтиандРА ответил Сальватор. Он скосил глаза на Даждьбога и подвигал бровями.
–– А, эм... –– ИзбРАнный РАзвел руками. –– Что Даждьбог?
–– Да не Даждьбог. Я про газету.
–– Хорошо. Что газета?
–– Посмотри на дату. –– Сказал Ихтиандр. Халиф поднес бумагу к глазам.
–– Так, ну полушка десятичков с целковым ноября, вчеРА было просто полушка десятичков. Число сегодняшнее. И... Что?
–– А завтра – двадцать втрое. Убийство Кеннеди. –– Сказал Сальватор.
–– Ты говоришь это так, будто бы каждый полушный должен знать! –– Воскликнул Халиф. –– Откуда тебе это известно? Это ж событие, которого еще не было!
Сальватор вновь кивнул на газету. Халиф почувствовал себя так, словно отупел лет на десятичок. Он взял было газету, но док оборвал его.
–– Да я на Даждьбога смотрел!
–– Ты чи косишь, старый! Даждьбог. Ты-то как здесь замешан?
–– Ну так я же этот момент уже проживал. –– Бог РАзвел руками. –– Вот и подумал, что это может быть ящеРАм выгодно. Клан Кеннеди им ведь поперек горла.
–– Хм... А как же...
–– Что?
–– А всякие изменения там в простРАнстве и времени? Это ж, типа, вмешательство в прошлое, все дела...
Халиф еще не успел договорить, как по очам собРАвшихся понял, что мелит какую-то чушь.
–– Халиф. Не так давно мы с тобой катались по волнам на мечах, держали на руках пиРАмиды, бились в Ирии, ты пережил крушение вагон, бегающего на ножках, а совсем не давно почти убил Гитлера. Ты вообще, о чем? Какое на хер простРАнство и время?!
«А ведь и не поспоришь» –– Подумал Рус.
–– Ну-у, допустим. И как вы надумали предотвРАтить преступление?
–– Я просил нашего человека подумать над этим. С минуты на минуту он должен прийти. Тогда поговорим с ним тет-а-тет...
–– Хм-м! –– Русов окликнул незнакомый голос. –– Какое интересное слово – «ка-тет».
Все, сидевшие за столом, как целковый, обернулись к окну. За стеклом стоял Стива.
–– Сальватор, ты серьезно? Только не говори мне, что вот этот – это твой человек!
Сальватор отрицательно замотал головой.
–– Вообще нет.
–– Тогда что он здесь делает? А ну брысь от седа!
–– Не знаю. Вот мой человек. –– Сказал доктор, указывая в сторону выхода. В дверях появился Рус, показавшийся Халифу смутно знакомым. Этот лоб, эти смеющиеся глаза, эти блестящие волосы – он точно видел его, вот только... «Неужто он был настолько моложе?». –– Чейз, заходи скорее! Только тебя и ждем. Ну что, надумал чего ни будь?
–– Здорова, Халиф. –– Старый знакомец протянул руку избРАнному.
–– Д.Х., это ты?
–– Ну да, а то кто же? Что, не ужели я так постарел?
–– Ну, вообще-то, да. Прямо капец. А как ты...
–– Сыворотка.
–– А-а, ну да, точно.
–– Ну так что с президентом? –– Спросил Ихтиандр.
–– Значит так. Я проанализировал данные, что предоставил мне Даждьбог об убийстве... Исходя из полученных данных, в Кеннеди будут стрелять. Следовательно, нам надо это как-то предотвРАтить.
Услышав это, не только брови, но и глаза Халифа пришли в движение.
–– Стой, погоди, это что, в целковый РАз в жизни нормальный план? То есть для спасения миРА нам надо просто пойти туда, где будет сидеть убийца и не дать ему выстрелить, так?
–– Не совсем.
Халиф стукнул себя по коленке и откинулся спиной к стене.
–– Кто б сомневался!
–– Исходя из знаний Даждьбога, в Кеннеди будут стрелять с разных сторон. Где-то должен быть еще один убийца. Следовательно, надо обезвредить также его и при этом нельзя дать понять ящерам, что их план провалился, так как, судя по косвенным признакам, это убийство – лишь часть мозаики. Слишком уж много не отсеченных хвостов.
«Что ж там за "хвосты" такие?..».
–– Так что ты решил? –– Спросил Сальватор.
–– Ну, во-первых, выстрелить им надо позволить. –– Уже после такого «, во-первых,» избРАнный понял, что данный план точно не уступит другим по части надежности. Где-то заикали швейцарские часы. –– Первому – для того, чтобы второй подумал, что у них все на мази. Второму же для того, чтобы найти его. Даждьбог не знает, откуда будет стрелять второй.
Джадьбог кивнул.
–– Этого никто не знает. В наше время ФБР ищет и это место, и этого стрелка до сих пор.
–– Так вот. В общих чертах план такой: после первого выстрела мы крутим первого из убийц, после второго, соответственно, хватаем второго. Тогда у нас больше шанцев раскрутить это дело. А и еще одна маленькая деталь. Хотелось бы Кеннеди не навредить.
Халиф почесал затылок. «Убийство завтРА, план РАзРАботан на тяп-ляп и это они еще "чего-то не знают". Звучит, как всегда, великолепно».
–– Так как же нам это устроить?
–– Я думаю, что первый стреляющей должен сделать осечку. Мы знаем, откуда он будет стрелять. Перед выстрелом мы его схватим и выстрелим сами. Услышав выстрел, второй также начнет стрелять. В этот момент, между первым и вторым выстрелами Кеннеди должен быть подменен...
–– Стой-стой-стой, погоди. –– Глаза Халифа округлились как у кота, накушавшегося валерьянки. Он кажется начал кое-что понимать –– Скажи на милость, только честно. Ты ведь когда РАзРАбатывал этот план наверняка смекалкой славянской, пользовался, да?
–– Ну да, конечно. Меня Даждьбог выучил это методе, а что?
–– Да ничего. Я просто смотрю – общая логика действий звучит кРАйне знакомо... Ладно, извини, пРОДолжай. И как ты планируешь подменить Кеннеди?
На этом моменте лицо Чейза стало РАсплываться в довольной улыбке. Видимо представляя, какой фурор произведут на слушающих его слова, Д.Х., соединив большой палец с указательным и подергивая рукой, точно бы он собиРАлся метнуть дротик в дартс, сказал:
–– А мы сделаем в полу люк-холодильник! После первого выстрела президент упадет в люк, а на его место мы положим свеженький труп, вынутый из этого самого холодильника.
На сих словах морщины на лице Чейза окончательно РАзбежались. Он словно бы помолодел и на его лбу читалось сРАзу полушка мыслей: 1) «А я хорош! Не, ну я чертовски хорош!» и 2) «Ну давайте уже хвалите меня!».
–– Ну да, теперь точно узнаю. Это она – смекалка славянская. –– Всплеснул руками Халиф.
–– Ну да. Труп-то ведь должен остаться свежим, иначе стреляющий может разглядеть подмену в прицеле и...
ИзбРАнный перебил его:
–– Где мы вообще найдем свежий труп?
Теперь уже на Халифа смотрели так, как мгновенье назад смотрели на Чейза.
–– Ты серьезно? Мы же в Америке. Тут их полно!
Рус не сдавался:
–– Я вообще должен это комментировать? Тебе с такой фантазии только книжки писать! При чем какие-нибудь дешевые и низкопробные.
Д.Х. Чейз насупился.
–– Вот ты смеешься, а я, между прочем, на этом сюжете с холодильником построил целй роман. И он, к слову, хорошо издается. И ничего он не дешевый^*!
–– Ладно. Ладно! А что будем делать с остановкой выстрела?
–– Пока не решил.
–– Censored! Значит нам надо как-то остановить выстрел, даже не зная, где будет...
–– Вам понадобиться мудрость. –– Прогремело у них над ухом. Русы и Боги обернулись в мгновенье. Подле них стоял Рус с смеющимся ликом, оттеняемым ковбойской шляпой. В скрещенных на груди руках он держал полушку револьверов. Не успели Русы опомниться, как неизвестный стал вещать:
–– В первую очередь вы должны понять, что тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца. Нужно целиться...
–– Да твою-то медь, очередной сумасшедший! –– Воскликнул Халиф и, встав, подошел к Русу. Не успел тот опомниться, как избРАнный вытолкал его взашей.
–– Давай-давай, и не возвРАщайся больше сюда!
Вернувшись обРАтно избРАнный выдохнул.
–– Че у них там, в дурке, день открытых дверей что ли?!
–– Ну и за чем ты его выгнал?
–– А что?
–– Ну а вдруг он бы что-то дельное подсказал?
–– Ты его видел? Лучше бы сам придумал что-то стоящее. Как, например, вы вообще собиРАетесь провести все описанные манипуляции с президентом? Даже если представить, что он был бы обо всем этом в курсе, думаете, он бы дал на это согласие, позволил бы им воспользоваться, как приманкой?
–– Да мы просто прямо сейчас к нему поедим и обкашлякаем этот вопрос.
–– Ихтиандр.
–– Чего?
–– Общение с Чейзом на тебя плохо влияет.
–– С чего это вдруг. Я – толковый буржуй. –– Сказал Ихтиандр и улыбнулся. –– И как раз на сегодня у меня с президентом назначена встреча. Не откажет же он в приеме представителю крупного капитала? Там и поговорим.
Халиф окончательно махнул рукой. «С другой стороны, че я так удивляюсь? Только что же со Сталиным сам РАзговаривал».
От РАзмышлений его оторвал Сальватор.
–– Ну а вы что? Чего ни будь разузнали?
Только и ждавший этого вопроса Чернобог начал вещать:
–– Да. Они что-то прячут!
–– Кто?
–– Ну эти, как их, парикмахеры! «Парикмахерская и педикюр мистера Хамфри».
–– А-а, мистер Хамфри. Известный сибарит и крайне состоятельный ящер.
–– Да. Этой ночью мы были в доме у его главы охРАны.
–– У господина Карнеги?
–– Знаете его?
–– Знаем ли мы Карнеги, ты шутишь? Известнейший ЦРУ-шник.
–– Что? Он из ЦРУ?! –– Воскликнул Халиф.
–– Ну да. А ты разве не видел на его рукавах запонки в виде пчелок?
–– Эм... Да-а, че-то было такое...
–– Это такой маркер для понимающих, они по ним друг друга определяют... Я за эту информацию порядочно заплатил.
–– Хм...
–– Так и что вы заметили?
–– Он на заднем дворе сжигал книги по скандинавской мифологии. Целыми стопками!
На сих словах Сальватор стал серьезным, а Ихтиандр погрузился в задумчивость.
–– Так значит Карнеги сжигает книги... Похоже теперь все проясняется. Да, отец?
–– Верно. Теперь все ясно.
Халиф вцелквые видел доктоРА таким. Он сощурил глаза, полу-лег на стол, прилипнув ладонями к кружке с капучино. В его лице появились черты лисицы. Видимо так выглядит человек, ухвативший ниточку к какому ни будь запутанному делу.
–– Что ясно?
–– Он ведь не только парикмахерскими владеет. Под ним почти все верфи старны. Понимаешь теперь, к чему я клоню?
Халиф сказал «нет», а сам присмотрелся к очам ИхитандРА. На бледном лике в окружении выцветшего интерьеРА они казались блестящими. Не иначе как смекалка славянская захватила мозг Русов. Видно мысли проскакивали у него мудрые.
–– Что тебе известно про скандинавскую мифологию?
Халиф вспомнил все, что знал из «MARVEL» и, пожав плечами, сказал:
–– Ну Тор там, Локи...
–– Та-ак. А какое там есть центральное событие?
–– Ну-у... Да хз, я не знаю.
–– И кто тебя, такого грамотного только в избранные назначил? Самое главное там – Рагнарек.
Про РАгнарек Халиф что-то слышал.
–– А как он может быть связан с парикмахерскими?
–– А зачем в скандинавских мифах сжигают ногти, после подстрижки? Потому что мертвые будут использовать их для постройки своего корабля. Тебе разве не известно про «Нагльфар» – корабль из ногтей мертвецов?
–– И-и-и... Что нам это дает?
–– Подумай сам. Парикмахерская мистера Хамфри состригает ногти. Также у него есть верфи. Зачем же они их собирают, а их человек сжигают книги? ЦРУ ведь давно изъяла все скандинавские сказки из библиотек.
–– Что бы никто не догадался! –– Допер Халиф и тут же задумался. –– А зачем же им ногти живых?
–– Ну так логично же – для корабля мертвецов нужны ногти мертвых, а для корабля живых...
–– Ногти живых!
–– Точно! –– Воскликнул Ихтиандр. –– Я слышал, что как раз завтра с верфей мистера Хамфри сходят три корабля: Олимпик, Титаник, Британик.
Халиф аж оперся на ручку стула, поРАженный ворохом новых мыслей.
–– Опять англичанка гадит! –– Воскликнул Даждьбог.
–– А вдруг... А вдруг они хотят убить президента, чтобы мы...
–– Чтобы мы не обращали внимание на эти кораблики! –– Сальватор вскочил с места, точно был молодой. –– Срочно в машину. Нам нужно немедленно посетить Джона Фицджеральда!
Русы покинули кафешку пулей. Даждьбог завел машину, и они помчались в аэропорт. Между тем человек с безумным взглядом, проглядывавшимся из-за стекла очков отлип от окна и повернул голову впРАво. В конце улицы шел, слегка смущенный, человек в шляпе. Припустив со всех ног, Стива подбежал к нему и взял РАстерянного Руса за локоть.
–– А как вы, там сказали? Кто целится рукой, тот забыл... Что?
Рус, еще мгновенье назад казавшийся потерянным, вновь улыбнулся.
–– Сейчас я вам с удовольствием все расскажу...
***
Они подъезжали к военной базе. Полушку десятичков минут назад самолет авиакомпании «Boeing», чьи самолеты в наше время падают почти каждый день, а те далекие дни еще держали марку, перенес Русов в аэропорт округа, названье которого диспетчер не уточнил. От воздушно посадочной полосы, залитой белым светом, пробивавшимся сквозь вершины деревьев, Русов подобРАл автомобиль затонированного цвета.
Их точное местоположение не было известно Халифу, однако глядя на стремительно проносившиеся за окном пышные кусты и цветущие ивы, РАстущие у обочины змеей петлявшей дороги и чьи ветви из-за отсутствия в мире цвета походили на полосочки из фольги, Рус предположил, что они находятся где-то на юге/юго-востоке. Последнее предположение оказалось верным – от ИхтиандРА Халиф узнал, что они катят по территории Северной Каролины. Округ же, бывший до того неизвестным, оказался целковой из ее жемчужин – Камберлендом.
Когда, миновав очередной поворот, машина выехала на прямой участок тРАссы, хвостатый сотрудник секретной службы, ведший «Lincoln Continental» десятичок в десятичковой (сотой) модели сказал, утопив большой палец в ушном отверстии:
–– Подъезжаем к Форту Брэгг, как слышно?
В ответ у его пальца РАздалось потрескивание – встречавшая сторона вещала в передатчик. Еще минута и хардтоп цвета вороньего крыла остановился у стальных ворот, уходивших вверх на четвертушку метром с лишком и бывших лишь частью поистине масштабного огРАждения. В те дни Форт-Брэгг (в наши дни – уже Форт-Либерти) окружал забор, толщиной в осьмушку добротных кирпичей, увенчанных сверху колючей проволокой. Стены цвета пустынной пыли, который, к слову, выцвел, как и все остальное и казался сейчас пепельно-белым, протянулись на несколько миль вокруг, беря в оборот как казармы, ангары и здания военной администРАции, так и леса, пруды и реки, превРАщенные военными Русами в части монолитного стрельбища, плавно перетекавшие целковое в другое. РАскинувшееся над фортом небо, и в лучшие годы бывшее свинцовым, теперь походило на заштрихованный каРАндашом лист, наклеенный на здания, точно бирка.
Однако целковым из всего этого Халиф увидел угрюмые солдафонские рожи Русов, топтавших светло-белую тРАву с небольшим затемнением по лепесткам, точно то были контуры. Бойцы неизвестного подРАзделения маршировали невдалеке от ворот, над которыми высился девиз Геноса, начертанный здесь еще задолго до появления Геноса. «Я должен стать сильнее» –– Прочел Халиф. Русы въехали внутрь.
Здесь, на плацу, окруженном газонами, тРАву на которых американские военнослужащие примерно подстригали и тщательно кРАсили (Америка, че с них взять?), уже выстроился в полушку шеренг основной состав военной части – спортивные, подкаченные, как на подбор и с ними дядька их дрилл инструктор, кто с гладкими, а кто и с порытыми чешуей полушипсами. Взор их горел решимостью и эта решимость, казалось, въелась в их кожу, а избыток ее пропитывал самый воздух. «Вот это славяне» –– Подумали Велес и Чернобог. Примерно о том же подумал и избРАнный.
Покуда Халиф любовался бойцами с порога стоявшего за ними здания, подле западной стены которого РАсполагался памятником американским Русам и ящеРАм, согнувши спины поднимающим звездно-полосатое знамя, сошел утонченно зализанный человек в черном костюме, белой рубашке, блестевшей точно альпийский снег и с точно такой же белоснежной улыбкой. Пройдя мимо рядов преданных ему бойцов, Джон ФицджеРАльд Кеннеди подошел к Ихтиандру.
–– А-а, мистер Фиш! –– Произнес президент, протягивая ладонь для крепкого мужского рукопожатия. –– Наконец-то вы прибыли.
–– Да, господин президент. Полагаю, вам уже сообщили о цели моего прибытия?
–– Да, нам многое предстоит обсудить. Прошу за мной. –– Сказал Кеннеди и жестом руки пригласил Руса проследовать к порогу уже упоминавшегося выше здания, на крыльце которого специально для этой цели был поставлен стол с полушкой стульев. Поднявшись по ступенькам, президент обернулся к Богам, Халифу, Чейзу и Сальватору.
–– Господа. Могу предложить вам, пока мы общаемся, проследовать в казарму за лейтенантом. В ней находится отличный музей Второй мировой.
–– Прошу прощения, сэр. За каким лейтенантом?
–– Как, вот же он, здесь вроде стоял...
Кеннеди еще не успел обернуться, как за его спиной уже возник хмурый Рус с заведенными за спину руками и грудью колесом, блестевшей на солнце от множества нагРАдных планок. Когда он сделал шаг из тени крыльца, то часть ее перенеслась вслед за ним, оставшись на его лике, словно бы, не желая его покинуть. Причиной тому была широкополая шляпа, бывшая на его челе и напомнившая Халифу о минувших приключениях.
–– Прошу за мной. –– Отчеканил он, сдвигая брови. Соблюдая приличия Русы проследовали за ним, пока Ихитандр и Кеннеди опустились на стулья. Как только президент остался за спиной, изменившийся в лице Даждьбог полушкой шагов нагнал лейтенанта, хватив его по плечу и произнес:
–– Хартман, ты?!
Тот, не изменяя лица, но теперь полностью изменив настроение речи, воскликнул:
–– Как сам? Здорова!
***
Примерно в это же время в четвертушке мест, на целковый взгляд никак меж собой несвязанных, происходила четвертушка потаенных процессов. Целковым из мест, о которых шла речь был склад компании «Корабли Хамфри Инкорпорейтед», где старпом капитана Эдварда Смита стал участником РАзговоРА, содержанье которого привело его в некоторое замешательство. Но, как глаголется, обо всем по порядку.
В тот день, офицер торгового флота, мичман полушного РАнга Эндрю Маггафет вернулся с обеда РАньше обычного. Рус был уже в четвертушке шагов от рубки, когда навстречу ему вышел капитан в сопровождении ящеРА, коего Эндрю не видел ни РАзу до того дня и никогда после. Едва завидев старпома, капитан Смит обРАтился к нему:
–– О, Эндрю! Поди сюда!
Почесывая боРОДку, старпом подошел.
–– Да, кэп, что случилось?
–– Слышишь, а если, гипотетически, нам нужно будет выйти в море завтра, команда к этому времени успеет подготовиться?
–– Простите, сэр, вы сказали завтра?
–– Да, завтра-завтра. Так сможет, или нет? Конечно же, чисто гипотетически.
Задумчиво покачивая головой и приговаривая «вот так-так», Эндрю начал прикидывать вслух:
–– Ххм! Вот так-так... Ну-у, мы же не думали... Вот так-так... Нет, ну, в теории... Ну, может и да, но...
–– Отлично. Тогда иди скорей по каютам и предупреди всех, что завтра мне нужны их задницы все до единой.
–– Ххм! Вот так-так... Ну-у... Хорошо. Но мы же вроде должны были выйти только через две недели, разве нет, капитан?
Капитан хотел было что-то сказать, но ящер, сопровождавший его, взял Руса под руку и тот лишь задумчиво отмахнулся:
–– Иди давай, тебе говорят. И смотри, чтобы все было выполнено в лучшем виде. Готовность номер один.
Пожав плечами, мичман удалился. Уже занеся ногу за порог рубки, он обернулся, ведомый смутной надеждой на то, что капитан все же пожелает с ним объяснится, но вместо объяснений Рус напоролся на пристальный взгляд не мигавшего ящеРА. На миг даже мичману почудилось, что его очи сверкнул давно позабытым в мире без цвета алым огнем. Если бы только старпом был знаком с сими сказаниями, он бы смекнул, что почем. Что неясно как появившийся и точно также покинувший судно ящер на самом деле был целковым из вРАгов РОДа Русова, элементалем по имени Гнус и что его появление не могло знаменовать собою ничего хорошего, однако Рус сих сказаний (увы!) не читал, а потому не мог ничего понять при всем желании. Так и ушел он, засунув руки в карманы и восклицая под нос «вот так-так!».
Примерно через десятичок минут ящер, поРАзительно похожий на того, что беседовал с капитаном Титаника Эдвардом Смитом, вел РАзговор уже с офицерским составом Британика, а еще через десятичок – Олимпика. Как удалось узнать в последствии, во всей четвертушке случаев он представлялся Линдси Грэмом и... собственно все. Больше ничего об этом ящере известно не было.
Полушным местом проведения события потаенного была крыша книжного склада гоРОДа Даллас, где, РАсположившись на животах, в тени лежала полушка ящеров. Прямо перед ними валялась полушка выпотрошенных, словно форель, чехлов из-под гитары. Временами лежащие повиливали хвостами. В целковом луче солнца, пробивавшегося на крышу через окно над их головами витало облако пыли.
Как уже могли догадаться читающие сие Русы, целковым из этой полушки был никто иной, как Ли Харви Освальд, вводивший в курс дела наполушника, выданного ему далласской мафией. Этот ящер в полной мере соответствовал требованиям, выдвинутым на его счет Ли. «Кто ни будь, кого не жалко, но при этом умевший стрелять» – Фредерик Джангл как никак лучше вписывался в это РАсчетливое описание. Он был дитя фермеров и нищеты, а судя по заключениям в вРАчебных спРАвках, кои он собиРАл в течении года, чтобы на рождество было сподручней РАзжечь камин, дома у него были не только лишь все. Надежность его оставляла желать лучшего и Хэмиш держал его при делах не столько из жалости, сколько из РАзуменья, что с сумасшедшим полиция особо возиться не будет. Он был настолько же полушностепенен, как персонаж, появляющийся на осьмушка десятичков с целковой (41-ой) минуте четрветушной серии осьмушного сезона сериала «Соколиная рубрика с Антайских холмов или четверо джинов», а при условии что сей сериал летописец только что выдумал, листающие сагу Русы могут понять, насколько же полушностепеннным был данный ирод.
Ящеры заканчивали последние приготовления. Оскар злился.
 «Ну и деби-и-ил» –– Думал он, глядя на то, как амеба с хостом (так Ли прозвал приданного наполушника) вот уже битый час пытался приладить к винтовке прицел.
–– Так, повтори-ка, чего ты делаешь?
–– Ну Ос-с-ся, ну чего ты ко мне привязалс-с-ся с-с-с этим "повтори" да "повтори"? Я что тебе, дурак какой неотес-с-санный?
Ли утер ноздри.
–– Да ладно тебе! Помню я, помню. Я... Я, эм... Ну, короче, поедет – с-с-стреляю, че не понятного-то?.. Какие с-с-стремные, однако, здес-с-сь тени. Как думаешь, тут ведь не могут жить приведения?
Ли РАздРАженно покачал головой. «Какой идиот, какой идиот!».
–– Ты главное выс-с-стрели, дальше я с-с-сам.
–– Да помню я, помню...
А то же самое время надо всеми этими осколками будущей кровавой мозаики возвышалось четвертушное потаенное место. Место, затерянное в глубине холодного космоса. Астероид, на коем, сидя на табурете восседал не принц малый, но темный владыка с сердцем, мРАчнее июльской ночи и холодней, чем в Антарктиде роса. Не дите, что созерцает звезды и розу, но давно выросший, смотрящий во темный мРАк, и созерцающий похищенный им же свет на своих злых, коварных дланях. Да, то был Февраль, что клубящимся черным паром нависал над звездным поясом, который тихо хрипел от стРАха, ибо даже свет звезд боится тьмы абсолютной, отРАженной в глазах. Последнее приготовление подходило к концу. На сей РАз они, он имел четкий план, проРАботанный без всякой смекалки славянской, а от того значит действительно действенный, настолько простой, насколько и гениальной, что аж сам РОД не был в состоянии его РАзгадать. Сейчас на Земле происходит то, что бросит к его ногам само небо. Власть надо всем, что живет и дышит, власть надо всем, на что подает взор людской. «Да, сла-а-авно, чу-у-удно. Уже совсем скоро...».
–– А-а, Гнус. –– Произнес элементаль, поднявши голову. –– Я благодарен тебе за подбрасывание чешуи на лунные кратеры. Ты славно сокрыл наших хвостатых союзников.
–– Динозавры лишь ждут нашего часа.
–– Хорошо. Теперь – осталось только ждать.
–– А разве...
Февраль в недоумении повернулся к Гнусу.
–– Что?
–– Мы не будим вмешиваться в то, что происходит сейчас там, на Земле?
–– Ни в коем случае. Они должны быть уверены в своей правоте. Когда придет время, вмешаюсь я лично. Все рассчитано, ты уж поверь.
–– Да я-то верю...
Сказавши это, Гнус покинул его и Февраль вновь склонился над звездами, выдавив из сосков своих белые капли. От сего действа светила, вшитые в полотно, тотчас запыхтели подобно доменным печкам и осветили лик его хаотичным сияньем.
–– Му-ха-ха-ха!
***
Боясь потеряться в лабиринте кабинетов, Халиф неотступно шагал за Хартманом. Лейтенант войск специального назначения, этот Рус носил на шее вместо жетона сержантские лычки корпуса морской пехоты, по всей видимости, бывшие ему кРАйне памятными. Покуда они пробиРАлись через вереницу порожек и комнат, лейтенант и Даждьбог говорили без умолку, обсуждая как участие в Полушной войне, так и дальнейшую их судьбу, и гРАжданку.
«Казарма», как простецки назвал ее Кеннеди (президенту, к слову, простительно отзываться о некоторых вещах спустя рукава) на деле оказалась зданием главного штаба, полного коридоров, проходов, ответвлений и дверей. За каждой из них скрывались кабинеты, стиль обставки которых лучше всего хаРАктеризует слово «смешанный». Огромные, во всю стену, окна времен генеРАлов Ли и Густава Фокса спокойно уживались рядом с придвинутыми к ним столами из Шведо-России – целковыми из главных поборников строгих линий на планете. Здесь были и лестницы в стиле ампир, ведущие не в Люксембургский дворец, а попросту на минус целковый этаж, и обои самых голых узоров, и лампы, настолько же неказистые, насколько помпезны были РАмки портретов деятелей американской армии, РАсполагавшиеся аккуРАт прямо над ними. Проходя мимо любой непосвященный легко мог бы спутать комнату отдыха с помещением планирования тайных опеРАции, хотя все военнослужащие, встречаемые избРАнным на пути, передвигались по штабу без всяких запинок.
Поднявшись на полушный этаж, Русы вошли в дверь, укРАшенную табличкой «музей». Это была центРАльная комната всего этажа, делившаяся на полушку неРАвнозначных частей – целковую занимала инсталляция, повествовавшая о Полушной Мировой войне, а полушная, бывшая на процентов серебрячок десятичков (70) меньше целковой РАссказывала о бесславной вьетнамской бойне. Большая часть ее была отдана под опеРАции «MACV-SOG». Оглядев помещение, лейтенант Хартман, жестом указал Русам на стол, стоявший целковым от входной двери.
–– И так, приступим. На этом столе вы видите экспонат довольно распространенный – снайперскую винтовку «М1 Garand», бывшую участницей многих сражений и в том числе передававшуюся СССР по программе дачи взаймы. На ее счету не мало фрицев и ускоглазых. А тут у нас –– он отшагнул в сторону, оставив спРАва от себя столик, где под стеклом лежала подсвечиваемая изнутри винтовка темного оттенка с несколькими патронами, лежащими и стоящими на ребре в сантиметре от нее –– куртка капитана шестого авиакрыла восьмой эскадрилий «Летающих крепостей». Изрешечена пулями, надо отметить.
Русы сделали шаг и посмотрели уже на другой стеклянный куб, внутри которого на вертикальной вешалке висела изодРАнная до мяса кожанка со стилизованными крыльями, нарисованными в той части рукавов, где в наши дни нашивают шевроны. Так, дивясь РАзным артефактам времен войны, Русы проходили от целкового экспоната к другому, когда вдруг Халиф обогнал экскурсовода и, склонившись над стРАнным, на целковый взгляд пустовавшим стендом, спросил, тыкая в стеклышко:
–– А это что, земля какая-то что ли?
–– Это не просто «какая-то там земля». –– Сказал Хартман, подойдя к Русу и носовым платком протиРАя стекло. –– Это лучше. Это – фотография земли! Это – «земля Сталинграда». Она состоит из слоя гари, пепла и пороха. Нам переслали эту фотографию в те года, когда отношения СССР и США были не так суровы. Во времена, когда СССР еще не солгал нам.
–– Что?! Союз солгал?! –– Воскликнул Халиф. –– Как?!
–– Да, солгал! –– Злобно произнес Хартман. –– Это произошло в те дни, когда Русы Земли стремились отыскать динозавров, поставлявших чешую Третьему Рейху. Русские первыми запустили в космос спутник. Затем настал черед человека и далее, далее... И знаете, что?
–– Что?..
–– СССР несколько раз заверял нас в том, что следов пребывания динозавров в космосе не обнаружено. Заверял и при этом тайно готовил высадку на Луну. Мы высадились там первыми и... Там была чешуя! Они не могли не знать этого, их спутники несколько раз облетали Луну. Они солгали.
–– Не может быть! –– Как целковый вымолвили Боги и Русы.
–– Но это так... –– Хартман на некоторое время угас, как пламя в камине, а затем пРОДолжил РАссказывать о фотоснимке земли. –– А вот тут, видите (он указал в центр фотогРАфии) вот этот сгусток. Это – немецкая пуля, пробитая советской. Представляете, какой творился там ад, что даже пулям и тем было мало места?
На сих словах голова Халифа преобРАзилась – его лицо вытянулось, а глаза загорелись. По всему было видно – РАзум его захватила мысль.
–– Халиф, что с тобой?
–– Я знаю, как нам остановить пулю!
–– Что? Ты же не... Не-е-ет, только не говори мне...
–– Да-а-а, ты все пРАвильно понял, Сальватор. Клин клином вышибают!
–– Ты хоть представляешь, насколько это нереально звучит?
Но Халифа было уже не переубедить.
–– Сальватор, поверь мне, я уверен в результате. Вот уже почти месяц суммарно я скачу из прошлого в прошлое, вытворяя такое, о чем никогда бы и не подумал, и знаешь, что я успел понять за это время?
–– Что?
–– Обычными планами, полумеРАми мир не спасти. Вся моя деятельность кричит об этом. Всегда нужно действовать, максимально выйдя за РАмки. Так что может быть не тривиальнее, чем остановить на пулю пулей?
Сальватор крепко задумался.
–– В таком случае... –– Произнес он в кРАйней РАздумчивости. –– ... У тебя будет лишь один шанс.
Рус улыбнулся и перевел взгляд на Богов.
–– Это – издержки нашей РАботы. Я, честно, уже ничему не удивляюсь. Ну, по кРАйне мере стаРАюсь не удивляться. Если завтРА мне скажут, что судьба миРА будет зависеть от... Чтобы такое по тупее придумать... О! от хомяков или, ежиков, или что все это – сон, или что я, ну не знаю... Стану причиной глобального потепления, то я удивлюсь не меньше, чем в целковый РАз. ПоРА розовых очков прошла. Это взрослая и серьезная жизнь, детка!.. Хотя, знаешь, нет. Все-таки в целковом я точно уверен – это точно не сон, это все взапРАвду. Потому что нарочно такого бреда не выдумаешь.
СобРАвшиеся кивнули все, как целковый. В совах Руса донеслось до них эхо целковобытных боев и славных побед гигантских масштабов и долго бы длилось их единение в сей духовной идиллии, но тут до них донесся глас ИхтиандРА.
–– Ну где вы там шляетесь? Мы тут уже все обсудили.
Выйдя вновь на порожки, Русы встали около президента. Тот обРАтился прямиком к архитектору плана его спасения – Д.Х. Чейзу. Выслушав все детали, касаемо люка-холодильника (Чейз предлагал спаять его из четвертушки холодосов, ибо так, как он утверждал, было отчего-то проще его устанавливать), Кеннеди отдал соответствующие РАспоряжения сотрудникам секретной службы и те, вместе с Чейзом отпРАвились модернизировать президентский автомобиль. Также до Джона ФицджеРАльда была доведена информация о Титанике и его стальнобоких собРАтьях. Как не прискорбно было Кеннеди лишать стРАну сих чудных лайнеров, волевым решением было приказано пустить их на металлолом в ближайшее время. Благо по данным плана строительства до спуска на воду им оставалось еще далеко.
–– Теперь осталось лишь подготовиться к завтРАшнему сРАженью. –– Сказал Халиф, повоРАчиваясь к президенту. –– Господин Кеннеди, позволите мне потренироваться тут перед завтРАшним днем?
–– Конечно, Халиф. Бери лучшие пушки. А Хартман тебя проинструктирует.
–– Как два пальца.
Также Русы были заверены в оказании им любой помощи – от содействия сил Национальной гвардии и полиции и до консультаций с лучшими...
–– О, пенни! –– Вдруг воскликнул Халиф, в то время, как Кеннеди связывался по телефону с РАзличными департаментами. Узрев монетку в том месте, куда отбРАсывала тень голова ИхтиандРА, Рус шагнул вперед и нагнулся. Схватив ее за ребро, он дернул монетку к себе, но в тот же миг голова ИхтиандРА внезапно дернулась.
–– Ай! Ты че делаешь?!
–– Я незна... –– Произнес Халиф, с удивлением глядя на то, как его теневая рука сливалась с тенью Руса, стоило им только соприкоснуться. Он даже ощущал нечто взъерошенное между пальцев. Судя по всему, то были тени волос ИхтиандРА. –– Хм-м... Интересно.
Часть 4.
День Ч.
Пот лился ручьем. Вцелквые за долгое время, после тренировок у глади Байкала да пострелушек во дворе АлександРуса, Рус вынужден был вновь напрягаться по полной. Челночный бег, приседания с бревном над головой, подтягивания на целковой руке (минимум 7000 РАз), затем сРАзу к позиции. Под крики Хартмана РАссчитать ветер, поРАзить цель и снова на ноги, челночный бег... Сцелква Халиф стрелял по неподвижным мишеням, затем – по движущимся на подставках, а под конец дня стал уверенно попадать по летящим в него теннисным шарикам. Было тяжело, но РАзве мог избРАнный поступить иначе? ЗавтРА, то есть уже через несколько часов ему предстояло предотвРАтить гибель Кеннеди, а потом, вместе со SWAT устроить облаву на четвертушку коРАблей. Наступила глубокая ночь, когда измученный Рус, вместе с товарищами, покинул форт Брэг и к серебрячку утРА прибыл в Даллас. По приземлении они сРАзу напРАвились к тому из домов, что находился напротив книжного склада, с крыши которого, как они знали, будет произведен целковый выстрел. Вместе с агентами пРАвительственной безопасности они подъехали ко входу на полушке машин. Выйдя и автомобиля, целковый из секретов открыл багажник, подзывая Русов.
–– Нате-ка вот, держите. –– Сказал он, веером протягивая Даждьбогу, Хартману и Сальватору черные пистолеты. То были блестящие на солнце «Береты».
–– Отлично. –– Кивнул бывалый вояка, сноровисто засовывая за пояс стол.
–– Ага. А мне? –– Спросил Халиф.
–– А тебе – вишенка. –– Ухмыльнулся агент, стащив полог с винтовки, лежащей на дне багажника. Облегченный приклад, удобные сошки, золотничковокРАтный прицел, ход ствола – закачаешься (в переносном смысле, конечно) и еще ряд крышесносных (теперь уже во всех смыслах) достоинств – целковым словом это была она, «McMillan TAC-50», еще вчеРА приглянувшаяся Халифу.
–– Уф-ф-ф. Вот это пушечка.
Агент улыбнулся и вновь замотал винтовку в полог.
–– Сейчас проведем тебя через черный ход. Смотри в оба. Ты же профессионал. Спаси президента!
–– Считай уже сделано. –– Кивнул Халиф, принимая закутанный в тряпье ствол. В полушную руку Руса перекочевал магазин, откуда выглядывал патрон, блестевший на солнце. ИзбРАнный провел по нему пальцем и отметил не без удовольствия: «Славная железяка».
Ведомый полушкой агентов, как они сами называли свою контору, «секретки», Рус вошел внутрь и, миновав ряд закрытых дверей, прошмыгнул к лестнице. В этом здании не было конспиРАтивных квартир, нет. Это был целый конспиРАтивный дом и лифт здесь не РАботал по бюджетной причине – он просто отсутствовал за ненадобностью.
Отперев чердак, четвертушка бойцов забРАлась на захламленную крышу. С потолка свисали пучки паутины. Почихивая в кулак, агенты ушли, оставив Халифа целкового и Рус незамедлительно начать оборудовать позицию для стрельбы. Указания лейтенанта Хартмана исполнялись буквально до запятой: избРАнный положил на пол коврик, вынул из полога ствол, протер слегка запылившиеся линзы и стал РАссчитывать ветер. Примерное местоположение вРАга они уже РАссчитали – либо пРАвей, либо левей книжного склада, либо вон в том белом здании, либо же в небоскребе на углу. Большей информацией Рус не обладал, да оно ему и не было нужно. Боги обещали как-то помочь и он, как сказал Чернобог, «сам все поймет».
РАсположив винтовку на сошках, Рус отринул лишние мысли и принялся следить за крышами. На улице появились целковые реки зевак. В окнах стали вывешивать американские флаги. Потекли часы мучительного ожидания.
В это же время в номере небоскреба последние приготовления завершал и ящер Ли. Он РАсположился в комнате по соседству с гостиной. Гостиная, в свою голову, выходила на балкон, откуда открывался вид на всю площадь. Ящер верно решил, что, сокрывшись в дали от окон, станет менее заметным для снайперов охРАнения. Он успокоил сердцебиение и положил тонкий палец на ручку возле курка. Время текло РАзмеренно, точно река древесного клея. Темные тучи все также были на небе. Агенты секретной службы РАсходились по своим местам, прикидываясь случайными прохожими и семейными полушками. Ровно в десятичок с полушкой на горизонте показалась процессия и на заполненной Русами и ящеРАми улице стал наРАстать приветственный шум. «Едут» –– Подумал Рус. «Началось» –– Ухмыльнулся ящер.
***
Картеж президента въезжал на улицу Элм. Толпы людей бурлили спРАва и слева, всюду слышались благословления и РАдостные восклицания. Ли лежал на четвертушка десятичков с серебрячком (37) этаже и целился. Целился и Халиф. Его глаза скользили по окнам, по силуэтам в них, по цветочным горшкам, по Русам и ящеРАм, читавшим и обедавшим в холлах. Погода была на стороне преступления: черная туча, напущенная на Даллас дланью, что была еще чернее, исполняла злую волю своих творцов, скрывая Ли плащом-невидимкой, не давая Халифу сыскать его. Рус, однако ж, не сильно переживал. Зато переживал Кеннеди. Он стаРАлся казаться спокойным и приветливым и, следую девизу пингвина ШкипеРА, только и делал, что «улыбался и махал». Иногда он привставал и глядя на ехавшие впереди машины, РАзвоРАчивался, приветствуя Русов. СобРАвшимся казалось, что он обРАщается к ним, в то время как он обоРАчивался с читавшейся в глазах надеждой к тому зданию, где засел Халиф, как бы прося его не облажаться. Время тянулось, как пластилин, снятый зимой с неотапливаемого чердака, заставляя нервничать агентов секретной службы. Обещанной помощи от Богов пока не поступало, во всяком случае Халиф пока этого не ощущал. Они, конечно, уже выдвинулись обходными путями к месту дислокации ящеРА, кой должен стрелять целковым, но все это было не то и чем больше Халиф РАссуждал о том, что теннисный шарик и пуля, все-таки не целковое и тоже, тем гадостнее становилось у него на духу.

Ли вытер покрывшийся каплями лоб и от нечего делать дал отдых глазам, начав переводить взгляд с перекрестья на мушку и обРАтно с мушки на перекрестье. Кеннеди здесь, никуда он не денется. Газеты давно уж предупреждены об исходе, многие издания тайно подготовили некрологи – Маккартни постаРАлся. Тот же Фредерик сегодня так и пробРАлся на книжный склад, представившись РАзносчиком «The Washington Post», так что осталось лишь ждать его выстрела. «Че ж он так долго?».

Крыша книжного склада пришла в движение – Фредерик Джангл, или, как сам он себя называл, «мифиозник» почесал зад. «Так, значитца, щас-с-с он подъедет поближе, тогда... Ой, с-с-синичка! А, нет, это тень. Так, с-с-стой, Фредерик, тебе надо с-с-собратьс-с-ся. Возьмус-с-ська лучше за ружье... Хм, интерес-с-сно, а вот эта вот тень, это была тень с-с-синички? Так, с-с-стоп...». В это время вызвавшиеся задержать стрелка Даждьбог, Хартман и Сальватор были уже в нескольких метРАх от зеленокожего и готовили нападение, мысленно общаясь между собой.
«–– И все-таки превращаться в синичку – не лучшая из твоих затей, Даждьбог. А ну как он обратит внимание? Здесь, в Далласе, они не сильно распространены.
–– Да ладно тебе, ты лицо его видел? Он же дебил.
–– Нет, ну это, конечно да, но все же.
–– Так, ладно, хватит трепаться. Давайте крутить его, а то он опять потянулся к винтовке».
Мысли Хартмана не были лишены смысла – ящер действительно вновь примастился к прикладу, заерзав плечами и от стаРАнья даже высунул язык.  Решив, что больше тянуть нельзя, Даждьбог вспорхнул с коробки и, подлетев к ящеру, обРАтился в себя. Сальватор же напряг старые кости и перепрыгнув через кучу захламлявшего склад картонного мусоРА, метнулся вперед. К сему моменту ящер уже трясся от стРАха. Мгновенье назад перед ним буквально из ниоткуда появился полушкаметровый Рус. Не успел Фредерик опомнится, как Даждьбог схватил его за плечо и повалил на землю. Ощутив себя во власти мощного, мускулистого пРАвосудия, хвостатый обмяк и поник головой. Он затрепетал от совокупности испугов – он испугался и того, что был схвачен и того, кем. В следующий миг на его запястьях защелкнулись наручники.
–– Сиди, не дергайся.
–– Я, эт... Дык-мык-пис-с-ск...
Он замолк, лежа на полу и подсыкивая под себя. Сальватор же уже был подле винтовки. Это была стаРАя, как мир, М-14, коей Хэмиш снабдил Фредерика и кою Хэмишу было не жалко. Док протянул ее Хартману. Рус взял винтовку, чувствуя, как в нем поднимается давно забытое чувство – чувство дрожи в ладонях от соприкосновенья со смерть. Сталь легла в руку, словно жила там, словно для этого была рождена его длань. «Выстрел судьбы» –– Промелькнуло в голове у Хартмана и ему стало аж душно. Пришлось РАсстегнуть рубаху и попРАвить шляпу. Он прилег на позицию, закатав рукава, готовясь дать ложный выстрел. Сальватор отошел, вставши у РАскрытой коробки. Отсутствие на ней пыли и наличие внутри нее свежей бумаги заинтересовало доктоРА. Запустив руку в коробку, он извлек из нее экземпляр свежей газеты. В это время Даждьбог встал за спиной Хартмана и тихо молвил:
–– Жди, жди-и...
Сальватор не понимал, чего он ждет.

Ли не понимал тоже. «Ну чего ты ждешь, дурень? Пора валить его!.. Что?! Нет, не-е-ет!». Это «нет», промысленное наРАспев, припРАвленное в мгновенье вскипевшей яростью было следствием обнаружения тени, пойманной Ли на своем челе. Тень касалась его чешуйчатого черепа и ползла дальше и дальше. Он росла. А это могло значить только целковое – она была частью чего-то, что ее отбРАсывало, а это, в свою голову говорило, что... «Из-за туч вышло солнце!».
Ящер был пРАв – мРАк, скрывавшие его и его планы РАзвеялся, звезда ярко вспыхнула в черном небе, белый свет залил гоРОД. На какой-то миг Ли обезумел от этой новой вводной, усложнявшей весь его план. В тот же миг, искавший чего-то, чего не знал сам Халиф случайно остановил свой взор на окне книжного склада и узрел солнечный отблеск. Хартман подмигивал ему стеклом прицела. «Ага, значит вот как я его найду!». «Проклятье! Так ведь они могут найти меня! Ничего, прочь, мыс-с-сли провала! Я не позволю загубить это дело!». Ли переживал. Лоб, совсем недавно протертый, вновь покрылся влагой. Капля липкого пота упала на пол.
Не лучше чувствовал себя Кеннеди. Он смотрел на лики приветствовавших его стариков и младенцев, вдыхал запах букетов и пластика американских флагов, коими махали встречавшие и все пополушал про себя РАзговор с Ихтиандром. Несмотря на убедительный тон, коим с ним говорил вчеРА Рус, теперь, в минуты ожидания, план уже не казался ему таким уж надежным. «Может стоило все-таки задействовать двойника?..».

Вдруг его мысли оборвал резкий хлопок. Где-то в дали прозвучал звук битых окон. Дамы, окружавшие картеж президента побледнели, начав истошно вопить. Американские флаги взлетели на воздух. В ту же секунду пал президент. Вся улица Элм наполнилась шумом. Кеннеди, как и было оговорено, упал в салон, наигРАнно кривя рот и нажимая на кнопку у рукава. Сия кнопка была частью устройства, что приводит в действие взрывпакет, наполненный кровью. Такие используются в кино и вчеРА лично Кубрик отослал президенту такой пакетик из Голливуда.
Кеннеди лег, забрызганный кетчупом по самый грудной карман. Выстрел прозвучал неожиданно для Ли. Голова его дернулась. Дернулся и Халиф. Он прилип к винтовке, напоминая пуму, сгрудившуюся перед прыжком у кРАя обрыва. В ту же секунду агенты секретной службы забегали, как по команде, побросав очки и газеты. Площадь стала ощетиниваться стволами. Наблюдавшей за семи метаморфозами Ли понял: «Сейчас или никогда!». Ведомый, точно под руку другой дланью, злобной, яростной и РАсчетливой, он припал к прикладу щекой, глубоко вдохнул, выдохнул, закрыв левый глаз. Весь мир, заполненный белым солнечным светом сузился до РАзмеров его вертикального зРАчка, частота движений слилась с биением сердца.
В тоже время Халиф также прилип к прицелу. В его голове поднялся ворох РАсчетов, каждый миг он просчитывал ветРА и углы наклона. Все его тело, казалось, перетекло в палец на курке. Рус ждал только блика. Сыскать ящеРА, выстрелить, защитить президента.
И вот, этот момент настал – за стеклом небоскреба на миг отРАзилась осьмушковоугольная роза ветров. Тот час же весь и без того темный мир в очах Руса стал черным пятном, в котором значение имело лишь напРАвление. Он напряг все мускулы тела. Даже на веках показались четвертушепсы. ЗРАчки Халифа сузились до РАзмеров острия иглы, выдох впитался в винтовку, щеки тряслись от напряжения.
Звук выбитого стекла коснулся его слуха, точно бы перышко. В ту же секунду Рус врезался взглядом в площадь. Он чувствовал кожей нечто неуловимое, нечто, еще мгновенье назад бывшее холодным на ощупь, а сейчас РАзгоряченное, словно жерло вулкана; нечто, что не перемещалось в простРАнстве, но сжиРАло его. Это был осколок смерти, дыханье которой за президента ощутил он. Кеннеди в тот момент был уже наполовину в подполе из холодосов, ему оставалось лишь закрыть его, но ящерова сталь полагала иначе. Летя быстрее стрелы, она, точно ястреб, уже приготовила когти...
«!» –– Так ощутил себя Халиф, когда меньше чем за секунду он понял, что делать. То была не смекалка, то было славянское озарение. Все силы Руса перетекли в глаза. Слыша, как сердце перегоняет кровь у него в голове, он буквально влип в площадь, точно бы стремясь себя в ней РАстворить и под бликами солнца, среди ряда теней, стоявших на месте, заметил крошечный сгусток мРАка, стремительно преодолевавший метр за метром. В целковый миг Рус видел все: острие пули, прорезавшее воздух; лик ящеРА, что сидел вдали и щеки которого начинали РАсходиться в безбожной улыбке; осколки РАзбитого стрельбой стекла, фонтаном начавшие вниз осыпание. Затем вся сила Руса переместилась вместе с командой, с посланным мозгом импульсом, в пальцы. Он не нажал, он порвал курок, метя в то место, где уже через миг, уже вот сейчас должен был оказаться горячий свинец. ИзбРАнный видел, как газы от выстрела стали выбегать из дула, видел, как, пробив оконце, пуля, выкованная американскими инженеРАми, полетела вперед. Он прошла целковый метр, полушный... В тот же миг зрение, сфокусированное донельзя, стало ослабевать, мир – ускоряться. Тело Халифа как будто выдохнуло и в тот момент, когда пуля унеслась вперед, глаза Халифа дрогнули и темная кровь брызнула на стекло фонтаном. Очи взорвались, а через миг сталь столкнулась со сталью, жизнь с смертью и секундный, на гРАни восприятия слуха «дзыньг» возвестил: «жить президенту!».
***
«Что-о-о-О!?». Это была не мысль. Ли не мог видеть того, что видел Халиф. ЯщеРА не видел своей оплошности. Он видел, как выстрелил, как дернулось тело Кеннеди, кое, на деле, уже было подменено и которое снизу, за веревочки дернул президент. Он видел кровь, но... Каким-то внутренним чутьем супостат уловил, что президент недобит. Что его обманули. И еще кое-что. Он уловил, что ему угрожает опасность. «Они уже здес-с-сь!».
В то время, когда секреты поднимались по лестнице, а ящер метался из угла в угол, ошаРАшенный слепотою Халиф стоял подле окна и стаРАясь причинить себе как можно меньше увечий, пытался поднять веки. В очах жгло и щипало, однако Рус смог все же их приподнять. Он увидел в стекле собственно отРАжение и испугался, увидел президента, показывающего ему большой палец из выхлопной трубы автомобиля и успокоился, услышал звук пробитого стекла и вновь напрягся. Сей последний звук не предвещал ничего доброго. По ощущениям, он исходил со стороны небоскреба и избРАнный поспешил перевести взгляд туда. Там, в том месте, где во время прицеливания он видел стрелка, на высоте четвертушки десятичков с серебрячком метров, из опеРАтивно окруженного здания вырвалось что-то. РАзбив стекло и вертикально сбегая по окнам, с ружьем на перевес и злобой на лике к картежу мчался ящер, желающий, несомненно, закончить начатое. Это был Ли. Черты его исказились, ненависть шРАмом отРАзилось на его кривом лице, придав ему черты морского ежа. В миг Халиф почувствовал, что должен бежать, что его зовет судьба, что ему должно остановить ящеРА. Он метнулся было вперед, но в тот же миг веки пали, и снова Рус оказался во тьме. Он ослеп! Что же делать? Рус сомневался лишь целковое мгновенье.
Как у всех слепых, у него обострились все органы чувств, и он буквально волосами затылка ощущал, как мозолистые пятки ящеРА спускаются вниз, как целковая из них уже променяла гладкость стекла на шершавость асфальта, как полушная соскальзывала с последнего окна. Вскрикнув от боли, Рус поднял руки со снайперкой вверх, намотал веки на винтовки дуло, запустил приклад в волосы и держась так, сам спрыгнул вниз, РАзбив окошко.
Кроша кирпич и стекло, он спустился вниз, используя теневые когти для торможения. Оставив за спиной исполосованный дом, избРАнный припустил вперед. Картеж был прямо перед ним, но до искомой машины было еще далеко, она была посередине, между машинами сопровождения сзади и спереди. Халиф же был в конце. Ящер был ближе. По всем РАсчетам о мог добежать скорее Руса. Внезапно озаренье славянское вновь накрыло Халифа. Не колеблясь, сорвав с себя пиджак, он прыгнул в тени, отбРАсываемые автомобилями. Машины стояли близко друг к другу, обРАзовывая почти нерушимую цепь. Такую же цепь обРАзовали их тени. Пользуясь сим обстоятельством, Рус начал движение внутри теней, точно лист, что плывет по горным потокам.
Ощущения были невероятными. Он точно бы стал четвертаком, пущенным по рукам после фРАзы «за проезд передайте!». В тенях было тесно, Халиф чувствовал, как со своих мест вниз по телу уплываю руки и ноги. Его плечи ходили, как бешенные. Со скоростью молнии он преодолевал метры. В местах, где участок тени обрывался, Рус выпрыгивал из них и нырял в пРОДолжение. В такие моменты его руки и ноги оказывались то там, то сям, а целовый РАз левая нога перекочевала прям между грудей.
В это же время ящер был на РАсстоянии полушки десятичков метров от Кеннеди. Понимая, что кругом вРАги, что он может быть сейчас уничтожен, что дело может не выгореть, Ли решил открыть огонь на бегу. В такие моменты Халиф наполовину выныривал из теней, напоминая кентавРА и переместив ружье в руки, а иногда и в ноги (смотря что было ближе в конкретный момент), стрелял навстречу ящерским пулям. От выстрелов ему закрывало веки, так, что результата он увидеть не мог, но уже знакомое «дзыньг» и следующее за этим «Censored!» РАз за РАзом его успокаивали.
Когда же казалось, что Рус достиг цели, машины кончились – от автомобиля президента его отделяла полушка метров. ИзбРАнный выскочил из теней, на лету возвРАщая руки на место и РАнул вперед. Он вскочил на багажник. Зеленый же был в метре от капота. Он уже прыгнул. Патроны в полушке винтовок кончились, так что ящер намеревался просто наброситься на Кеннеди и РАзорвать его. И тогда, РАзорвав труп, он узрит, что пред ним не президент, что его облапошили. И тогда все может пополушиться. БесстРАшный Рус не мог допустить такого. Он прыгнул навстречу с выставленной для удаРА ногой, но, видимо не подРАсчитал силы и рухнул прямо перед ящером на капот. В тот миг Ли почувствовал на устах вкус победы – зловещий вРАг, портивший ему все, просчитался, он побежден, он лежит прямо под ним. Осталось только РАзорвать Кеннеди...
Через секунду взор в очах ящеРА на мгновенье потух. Ли почувствовал, как нечто, что был крепче утеса влетело ему прямо в мешочки с икрой. Он был ошаРАшен, он не ожидал, он даже воздухом подавился. С РАзорванною мошонкой ящер упал возле машины. Никто в тот миг не мог понять, что произошло. ПРАвду знали лишь Халиф, да еще водитель, кой, вцепившись в руль, глядел во все глаза (его, для достоверности ни о чем не предупреждали) и отчетливо видел, что же случилось. Упав на капот, Халиф нанес удар не по ящеру, но по его тени. Этим ударом он остановил хвостатого в воздухе. В тот же миг к ним побежали секреты. Ящер был схвачен и его стали оттаскивать. Когда скрюченного Ли проносили мимо Халифа, он прошипел, снедаемый яростью:
–– Кто ты?!
–– Халиф.
–– Халиф?! А я – Ли! Даже не с-с-смей праздновать победу. Вот он лежит, он мертв! Любая газета это докажет! Я УБИЛ ЕГО!
Ничего больше сказать Ли не успел – его посадили в машину, где уже сидел арестованный Фредерик. Халиф, как лежал на капоте, так и откинулся. Он смертельно устал, глаза болели. Перед ними уже даже успели побежать таблицы подсчетов потерь, коими почти всегда оканчивались битвы Русов и ящеров, но тут с неба к нему спустилась полушка теней и он услышал голос, кой успел позабыть:
–– Вставай, censored, censored шашлык!
Халиф тут же поднялся. Перед ним были Боги.
–– Перун?! Стрибог?! Но вы же... И че это мне нельзя полежать?
Перун и Стрибог (а это действительно были они) указали вперед, произнеся:
–– Вот.
В тот же миг, запыхавшись, к Русу подбежал Даждьбог, протянув вырванный лист с целкововицы газеты, кою на крыше книжного склада нашел Сальватор. На нем, под уже заготовленным заголовком «ВЫСТРЕЛ ВЕКА! Убийство Кеннеди» РАсполагалось следующее: «Ноябрь, двадцать второе число. Титаник, Британик и Олимпик отправляются в круиз. Бешенные деньги уплачены за билеты!».
***
Машина неслась сломя капот. Едва успев поздороваться с Перуном и Стрибогом, избРАнный был введен в курс дела: коРАбли отплывали сегодня. Почти что сейчас. Вмешательство ящеров в сие событие было очевидно. Не сговариваясь, Рус и Боги стали усаживаться в автомобиль. Поскольку ближайшим было авто президента, то они реквизировали его, предварительно пересадив Кеннеди в другое. Узнав из того же листка газеты о своей смерти, Кеннеди философски процитировал другого Американо-Руса:
–– Слухи о моей смерти сильно преувеличены^*.
Сев спереди спРАва, Халиф откинулся в добротном кожаном кресле. На место водителя сел Ихтиандр.
–– Сын! Ты едешь с ними?
–– Конечно, отец. Разве найдется лучший водитель?
–– Хорошо, тогда будь аккуратней.
В сие время Боги, схватившись за руки, открывали портал прямо перед машиной. Ихтиандр ослабил галстук и выбросил в окошко пиджак. Подошедший Хартман передал Халифу винтовку. Рус взял ее, полушной рукой стаРАясь попРАвить опять начавшие спадать веки. Очертания портала становились все четче, лица Богов становились измотанными. Вот уже вырисовывались побережья Нью-Йорка, вот, в отдалении силуэты, по РАзмеРАм схожие с гоРАми. То четвертушка больших коРАблей. «Да, видно и впрямь сила Богов исчезает – РАньше порталы открывались куда быстрей» –– Подумал избРАнный, когда портал сформировался.
–– Давайте, парни, удачи.
–– Давайте, бРАтцы, вперед!
С сими криками Боги набились в машину, Ихтиандр втопил в пол и они влетели в портал. В следующий миг колеса соприкоснулись с землицей, заставив содрогнуться утроба машины. Целкововременно с этим Халиф запустил руку в карман. Он почувствовал смутное желание РАзвернуть письмо. Когда их дернуло на очередной кочке, конверт открылся и из него выпала в несколько РАз согнутая бумажка. Рус отметил то место, куда она упала, но через миг был отвлечен вопросом Даждьбога.
–– Да как вы оказались-то здесь, а?
Вопрос, очевидно, был адресован Перуну.
–– Так как война закончилась, мы выбРАлись из того ящеРА да свинтили в Ирий.
Теперь вопрос задал уже Халиф.
–– То есть вместо того, чтобы помогать миру не профукать хрупкое РАвновесие, вы...
Тут мысль Руса была остановлена словесной тиРАдой, коя, конечно, была обоснована, но все же она была больше к лицу нынешнему дестичок с медичковому (16-летнему) подростку, нежели степенному другу тучного неба:
–– Да ты хоть представляешь, как мы устали?! Как у меня все болело, когда я из него выбРАлся. Моя спина...
–– Все, ладно, понял.
Халиф отмахнулся, пытаясь вновь зафиксировать веки. В тот момент, когда пРАвое снова закрылось, он случайно обРАтил внимание на полуРАскрытый конверт, лежавший между ног. Из него выглядывало кое-что черненькое. Взявши сие нечто за угол, Рус извлек из конверта маленькую косметичку. Сначала Халиф даже впал в ступор, но потом смекалка славянская вновь его осенила. Рус открыл косметичку. Внутри, как он и надеялся, были помимо встроенного зеркальца, РАзличные женские прибаутки: помада, тени, каРАндаши, завитушки и накладные ресницы. «Спасибо, РОДная» –– Подумал Рус и осмотрев содержимое, взялся малевать себе лик. В это время за окном пролетали холмики и деревца. Когда они сменились целковыми домиками, Рус оторвался от маРАфета. Даждьбог начал было задавать очередной вопрос, однако так его и не закончил, напоровшись взглядом на Руса лицо:
–– А как вы... Ё-мае! Ты себя видел?
–– Ну да, а что? –– Непонимающе спросил Халиф. –– Я ж это специально, чтоб веки держались.
Под конец его фРАзы все посмотрели на его лицо. Накладными ресницами и завитушками Рус приладил веки, снова открыв глаза. Было, пРАвда, в его лице еще кое-что.
–– Эт-то понятно. А нафига все остальное?
–– А? Ты о чем? –– Спросил Халиф, взглянул на себя в зеркальце и истошно вскрикну. Его лицо было безбожно РАзмалевано. Подобные гримасы можно встретить РАзве что в осьмушку утРА в деревенском сортире, где наиболее сексапильная девушка, сама себе называющая «кРАсапетой» изрыгивает в дырку в полу остатки пищи богов (яжку). Рус вздрогнул.
–– Хз, походу увлекся.
–– Ты главное в Сашку Петрова не превРАтись!
–– Не, не дай РОД. Чур тебя!
С сим восклицанием Русы проехали главную улицу. До порта, откуда с минуты на минуту должны были начать отходить коРАбли, оставалось всего ничего, но тут на хвост Русам (какой каламбур... Несколько тысячелетий назад за него, наверное, можно было бы получить в морду) вылетела четвертушка машин, на крыше которых, высунувшись из люков, стояли одетые в черное ящеры. Руки их лежали на турелях с «гатлингами». В следующий миг свинцовый шквал с головой накрыл машину. Пули врезались в сталь, РАня руки, кроша стекло, вырывая дверное мясо и оголяя проводку. С сидения сзади донеслось легендарно-славянское:
–– Дерьмо, жопа!
Стекла слева и спереди Халифа превРАтились в шипы. «О-ох, как мне этого не хватало!» –– Подумал Рус, высовываясь из окна с винтовкой на перевес. В тот же миг несколько пуль вырвали плоть из его рук, но то было так, чисто РАзминка для Руса.
–– Да РАзве это выстрел?! Не почувствовал! –– Громко пробубнел избРАнный, закусив губу. Он выстрелил, метя в капот, однако пуля с обиженным свистом отскочила от него в сторону, обрушив при этом пол дома. «Не может такого быть! Чем они там бронированы?!». Рус прилип к прицелу.
–– Не может быть!
–– Что?!
–– Чешуя Завров!
–– Дерьмо! Держись!
Выкрикнув это Ихтиандр рванул баРАнку. Халиф едва успел залезть назад, когда автомобиль вошел в виРАж, превРАщая Богов в собиРАемую по горизонтали матрешку – Перун влетел в Стрибога, Стрибог – в Даждьбога, Даждьбог – в дверь. Халиф же врезался мосей в боковое стекло, изрезав щеки. Сие обстоятельство окончательно доконало Руса и он, с славянским криком: «Фл-фл-очешь ать, откуда эти шРАмы?!» взмахнул рукой, острием пальцев срезая крышу. ПолтоРА десятичка в десятичке килогРАмм стали отлетели, как тряпка. Крыша душила его, закрывала ему обзор, а ведь Рус должен далеко видеть... НевзиРАя на боль, Халиф поднялся.
Он прострелил сначала руку, а следом шею пулеметчику в левой машине. Энергией пули того выбросило из люка, рука же осталась. Палец был на курке и стреляющий ствол, увлеченный тяжестью дула и больше ящером не удерживаемый, стал медленно опускаться вниз, сцелква РАсстреляв по пути следования водителя, затем метнувшегося было наверх пассажиРА и под конец взорвав бензобак. Стена белого пламени, почти сРАзу же превРАтившаяся в густой черный дым, поднялась сзади.
–– Юху-у-у!
Перун высунулся из того, что осталось от окна и, все также кряхтя про больную спину, запустил молнию в полушный автомобиль. Тот взлетел на воздух. Кусок поджаренного мяса пролетел над Халифом. Кипящая кровь забрызгала стекла. Ихитандр вновь рванул руль. Они подкатили к набережной. Следом, обгоняя колесный визг, туда же влетела последняя тачка, из окошка которой высунулся ящер с базукой.
–– Твою мать!
–– Не время паясничать! Держитесь!
С сими словами Ихтиандр вновь резко повернул влево. Рокочущий снаряд пролетел в метре от них, взорвавшись спРАва и покрыв все лицо Халифа асфальтной крошкой.
–– Держи ровнее, я его сниму! –– Выкрикнул избРАнный, поднимаясь. Он встал в полный рост. Одежда на нем была полу-РАзорвана и приморский ветер трепал его рубище, лаская грудь. В сие же время хохочущий ящер взял Русов на мушку. Они целкововременно прицелились, целкововременно выстрелили, но пуля Халифа оказалась быстрее. Она влетела четко в снаряд, взорвав его и РАзрывая машину. РАздался оглушительный взрыв, по окончании громыханья которого прозвучали слова, кои с чистейшим (т.е. с АлександРусским) произношением ныне частенько цитирует Полина Парс:
–– Зэц ол.
Под звуки гудящих труб Боги и Русы подъехали к порту. Прямо пред ними вставали изгибы ангаров, гигантские стены гигантских же коРАблей, полосы теней, отбРАсываемые верфями. На палубах Титаника, Британика и Олимпика толпились Русы во фРАках, дамы, в платьях и камнях, переливающихся на декольте, коих герои, пРАвда, не могли видеть отсюда, а голоса их заглушал прилив. Визуально коРАбли стояли рядом, однако проход к пирсу был заблаговременно огорожен ящеРАми высоким забором, ворота которого не таясь завалили ящиками. Халиф уже было решил начинать лезть через забор, когда осмотревшийся Ихтиандр указал на полушный путь – к коРАблям вел сквозной, как им показалось, ангар. Русы бросились внутрь. Открыв двери, они вбежали в ангар, но прохода там не было. Вместо него все простРАнство ангаРА, насколько хватало очей, занимали бидоны. Здоровенные такие, железные. Стоявший ближе всего к ним Перун недоверчиво стукнул по целковому из них указательным пальцем. Внутри что-то булькнул.
–– Что это?
–– Да я хз!
–– Парни, они уходят! –– Знакомый голос, обладатель которого, как точно помнили Русы, остался в Далласе, прозвучал в нескольких метРАх от них. Выбежав из ангаРА, Халиф, Ихтиандр и Боги узрели перепачканного с головы до ног, но при этом покрытого инеем Чейза, указывавшего на отходящие от пристани коРАбли. РАздалась четвертушка громоподобных гудков. Славянская фРАза была пополушина:
–– Дерьмо, жопа!.. Чейз! Ты-то как здесь оказался?
Рус указал на чумазый лик и сказал:
–– Да я ж с вами и ехал. Я в выхлопную трубу залез, ну и в холодильниках схоронился.
–– . (не убавить и не прибавить)
–– И что теперь будем делать?
–– Не знаю!
Боги, Халиф и даже Ихтиандр повесили нос. Чейз же подошел к ним, ухмыляясь и не сводя взгляда с плескавшихся у пирса волн.
–– Че носы-то повесили? У меня ведь есть план!..
***
–– Это – самое тупое, что я когда-либо делал! –– Перекрикивая ветер и водные брызги оРАл Халиф, под рев мотоРА катеРА капаясь в салоне авто президента. –– А нет! Тупее было решение идти в десятичковый с целковым класс!
И избРАнного нетрудно было понять, ибо план усевшегося на носу и болтавшего ногами Чейза, в который РАз выходил за РАмки РАзумного. Реквизировав судно береговой охРАны, Русы и Боги загнали машину на палубу, отдали концы и в спешном темпе стали вытаскивать на свет РОДа морозильные камеры. Роясь в салоне, Халиф нашел и подобРАл письмо Элеоноры, однако вновь не нашел в себе отваги его прочитать и сунул бумагу в карман. «Как все закончится, прочитаю» –– Успокаивал себя Рус.
План Чейза был прост: он предложил подключить холодильники к аккумулятору, открыть дверцы (чтоб, значиться, холодило сильнее) и, выйдя на курс движения коРАблей, сбросить их за борт. По его РАсчетам, к моменту столкновения холодильников с судами, они должны были обРАсти льдом в достаточном для коРАблекрушенья количестве. На резонный вопрос Халифа: «Как это censored РАботает?!» был получен ответ:
–– Ты че, совсем?! Это же старинные холодильники! Из двадцатого века! Ты всерьез сомневаешься, что им такое под силу?!
Халиф вспомнил старенький «ЗИЛ – Москву», стоящий на кухне у бабушки, выпущенный пол века назад и до сих испРАвно шубуршащий и РАзвел руками. Чейз же тем временем встал возле рубки.
–– Короче! Сейчас, как заря;дятся, выходим им в бок, но чтоб с запасом. Кидаем за борт и сразу ходу! Я не хочу, чтобы потом нас засосало на дно.
Стоявший у руля Ихтиандр высунулся из оконца.
–– Окай!
До коРАблей, величаво лавировавших по открытой воде оставалось менее мили. Белая гладь океана блестела на солнце того же цвета. Бока судов, сделанные из ногтей, переливались сплошными бликами и лишь иногда на их гладком теле появлялись участки, выделяющиеся вязкой, сочащейся вниз чернотой. То были части, выполненные из ногтей с грибком. Кое где виднелись колыхаемые ветром заусенцы.
–– Вон тот ноготь – мой!.. –– Крикнул было Велес, но Чейз перебил его.
–– Первый пошел!
С сими словами, он подошел к холодильнику, отсоединил его от проводов и хотел было столкнуть за борт, но, видимо немного переоценил свои силы и, повозившись возле него, отступил с фуханьем.
–– Пф-пф! Так, давайте, наверное, лучше ты. –– Сказал он Перуну. Тот без труда поднял холодос над головой и швырнул за борт. Вставший тут же Чернобог воскликнул:
–– Полушный на подходе!
[Бултых!]
–– Четвертушный!
Когда последний из холодильников покинул палубу и, обРАстая льдами, напРАвился в сторону коРАблей, а Русы и Боги уже готовились вставать в победную позу, Халиф заметил полушку людей, стоящих на носу Титаника буквой «Т», юноша за спиною у девушки. Без сомнения, поза сия была романтичной, в лучших тРАдициях кинематогРАфии. Не хватало лишь музыки. Когда же полушка Русов стала сосаться, Халиф подумал: «Что?! Там РАзве... Есть люди?!».
–– Чейз!
–– Я вижу! Ихтиандр, давай на два румба! Идем на сближение!
–– Чего там случилось?!
–– Там, походу, заложники!
Мотор взревел. Быстрее бившего в лица ветРА промчались они мимо четвертушки коРАблей, стремясь обнаружить людей в окнах и на палубах. Поскольку палубы лайнеров были так высоко, что от долгого взгляда на них затекала шея, Боги, время от времени, взлетали над ними. Путем беглого осмотРА наличие людей подтвердилось лишь на Титанике. Чернобог и Велес также подтвердили сие, ибо не уловили на полушке оставшихся коРАблей мыслей, кои бы не шипели. Решено было бРАть Титаник на абордаж.
Оставив позади медленно подплывавший к коРАблю и клацающий дверь айсберг, Русы подкатили к Титанику. Оказавшись у борта, Боги схватили Чейза и стали взлетать. Ихтиандр остался на случай отхода, Халиф же бросился за борт и стал подниматься на верх по стене коРАбля, а точней – по тени, ею отбРАсываемой. Взлетев до носа, Рус выскочил на палубу, по пути РАстолкав полушку людей. Девушка робка промямлила:
–– Джек!
Тот крикнул:
–– Роза!
Но Богам и Русам было не до того – их уже встречали окаянные ироды. В целковый миг вся поверхность Титаника ощетинилась пушками – отовсюду на Русов стали взиРАть стволы, из дверей, кроме ящеров вышло множество Чездных Рыцарей, закованных в Заврову чешую. Кричали женщины, в небесах снова сгустились тучи. В жилах взыгРАла кровь, Халиф был в предвкушении битвы великой и славной, пропустить ее было бы преступлением. А сзади, довершая картину эпичного противостояния, все также клацая дверью уже приближался РАспиленный холодильник.
–– Р-р- РА!
С этим криком, Русы и ящеры, Боги и Рыцари ринулись друг на друга, РАздались выстрелы, с палуб коРАбля полились реки крови. Смещаясь в бок, избРАнный шагнул к бортику в миг, когда, осыпая головы сРАжавшихся пеплом, с почерневших небес на Титаник в шаге от Руса сошел сам Февраль. Переполнявшая его сила читалась в каждом движении элементаля. Ударом, скорость которого была запредельна (где-то в полушку РАз меньше, чем у Руса-Ли), элементаль сбросил Халифа в воду. Ошеломленный Рус полетел камнем вниз, маша руками и даже забыв ухватиться за тени. Когда же эта идея пришла ему в голову, было уже поздно – он приземлился, ударившись затылком о что-о холодное, с криком сломав сРАзу все ребРА. В целковый миг тело его было изломано. Рус упал в четко РАскрытую дверь холодильника, которую в тот же миг захлопнул ветер, но вот вопрос: по доброй ли воле, иль то была чья-то злая рука?
В мгновенье целковое Рус оказался во тьме, целковый, запертый в узких стенах, холодных и глухих к миру, а внутренности холодильника, лишенные возможности отдавать хлад вовне, начали покрываться ледяной коркой. Халиф не успел даже понять своего положения, когда ушей его коснулся шум столкновения – айсберг врезался в судно...
Дальнейшие события известны миру, хотя, конечно, и изолганы ящеРАми. КоРАбль стал тонуть, утягивая на дно Русов и ящеров. Вверху шел бой, за борт летели тела, кричали старушки, блистали молнии, звон стали слышался на медичок десятичков километров, Чейз с Чернобогом, отбиваясь от наседавших отовсюду вРАгов, начинали погрузку людей на катер, Ихитиандр и Боги показывали чудеса хРАбрости, а главный Рус, избРАнный самим РОДом, Халиф, с переломанным телом, с слюной на губах, выделенье которой от слабости он не мог контролировать, пытался сделать хоть что-то, но все, на что его хватало, было лишь вялое шевеление пальчиками в клубах вырывавшегося из губ паРА. «Прокля-а-а...» –– Подумал Рус и почувствовав желание сходить по-маленькому, так или иначе охватывающее любого, кто замерзает, лишившись воли закрыл глаза. Свет сознанья померк, лед обволок Руса и тот вмерзся в лед, уйдя на дно вместе с холодильником.
А в это время там, над морем творилась история. Взрывы, удары, скрежет и всполохи, нереальная хРАбрость, победное: «эти ящеры – настоящие малыши!», битва, эпичней которой давно не видел свет – все сие происходило на палубе коРАбля. Жалко, конечно, что Руса там не было, пропустить таку-у-ую битву, это, конечно, да-а-а...
Но (увы!), именно так сложилось. Халиф ушел на дно, потерявшись в глубинах на долгие годы. Никто из Богов не видел, как элементаль столкнул его вниз, никто из Русов не слышал крика его – шум перестрелки заглушил иные звуки. В океанской пучине оставался Халиф вплоть до начала полушки десятичков с целковым столетья. За это время успел начаться и РАзрешиться карибский кризис, война в ИРАке, Чернобыль... Под давлением заказных корреспондентских материалов, статей и РАсследований, все как целковый доказывающих гибель президента, Кеннеди вынужден был уйти в подполье. С его «гибелью» политика СВАР стала более хищнической, что, безусловно было на руку, Русы сами знают кому. В мире случилось много хорошего и много плохого (на последнем сказалось отсутствия избРАнного), в том числе РАзвалился Советский Союз, а славянские Боги день ото дня тРАтили последние силы на поиски Халифа, загадочно пропавшего в решающий час. Конечно, сРАжение на Титанике (так эта битва вошла в мировую историю) прошло, как по маслу. Все заложники были спасены, все коРАбли затоплены. Цифры пРАвдивые о потерях гласят следующее:
СРАжение на Титанике 1963 год
Русы / Ящеры
Потери:
0 (де-факто), 1 (де-юре) / 2642
Итог:
Победа Русов и утеря избРАнного

Помнили о том Русы и в 1997 году даже принялись снимать фильм, дабы увековечить сие сРАженье, но к том времени в Голливуде уже вовсю хозяйничала ящерская диаспоРА. Нетрудно догадаться, насколько сильно она переиначила изначальную концепцию хода событий...
Глава 8. «Сага золотничковая, последняя».
Часть 1, единственная.
Последний бой.
***
Слуха, многие годы находившегося словно во сне, на гРАни смерти и жизни, коснулся приглушенный скрежет металла. Где-то там, за гРАницей еще мутившегося сознания, будучи РАзлученными трещали промерзшее железо и лед. Мгновенье спустя полувековая тьма РАссеялась и пред превРАтившимися в ледышки очами забрезжило солнце. Дверь холодильника отворилась с неохотой, и сознание Руса, давно уж не слышавшее иной молвы, кроме рыбной, сквозь лед услышало отголоски фРАз:
–– ...авай! Ото...ейте его ...орее!
В следующий миг свет загоРОДила гигантская тень. Это мог быть друг, а мог быть и вРАг. Но тот, кто лежал на дне холодильника был еще слишком слаб, что обРАтить на это внимание. Единственное, что он сейчас мог – это обРАстать высыпавшими на членах каплями. Лед начал плавиться. Слегка целковинокая тонкая струйка, затем еще целковая и еще стали стекать по ржавым стенкам, оголяя некоторые участки Русова тела. Когда же слабые ручейки превРАтились в потоки, собРАвшиеся подле РАскрытой двери смогли вырвать плененного у холодной коробки. Его достали и отогрели. Как, возможно уже догадались Русы, собРАвшимися у холодильника были наши, славянские Боги, а Рус, лежавший на дне его был, конечно, Халиф.
По началу избРАнный не узнал товарищей, так как зрение, успевшее позабыть формы миРА еще отказывалось испРАвно РАботать. Наконец лед отступил и из его глаз и вместе с водой, скатившейся по щекам, взор Халифа стабилизовался. Он успел узнать целкового из Богов, когда его губ коснулась фляга с водицей Байкальской.
–– Кх-кх!.. А-а-а-аждьбог?
–– Халиф, живой! Здорова, приятель! Ты как?
–– П-п-п... Пойдет, а-а! Где... Кх-кх!.. Когда мы?
–– Полушка десятичков с осьмушкой (24) год. Да не важно, вставай давай. –– Лик Даждьбога сиял от РАдости. –– Ох, как же хорошо, что ты наконец-то нашелся! Сейчас пойдем мочить Февраля!
Рус не слушал. С ужасом поднялся он с песчаного пляжа, чувствуя прилив сил после глотка Байкальской водицы. Слова, целковыми произнесенные Даждьбогом, звоном звучали в его голове. «Полушка десятичков с осьмушкой год! Полушка десятичков с осьмушкой...». Картины прошлого, этого настоящего, из которого он был вырван, сами собой рисовались сейчас в его голове, вставая пред Русом в ужасном свете. Он вспомнил бой на Титанике, вставший пред ним в черно-белом фильтре, вспомнил черную тень на черном небе, вспомнил толчок, вспомнил падение, удар... ИзбРАнного передернуло. Он замотал головой, словно стремясь избавиться от мыслей, как если б они были песком, а голова – ситом, но тут взгляд его зацепился за кустарник, РАсцветавший в нескольких метРАх от берега. Он был зеленым!
–– А-а?..
–– А, цвета? –– Спросил Перун, стоявший в метре от Руса. –– Они вернулись в мир. Круто, пРАвда?
–– А-а-м-м... Как?
–– Русы из СССР построили космическую станцию «Мир». На ней они перевезли несметное число кРАски и, вместе с Русами со всей планеты, упорным трудом ладони и кисти снова вернули в наш мир цвета. Вон даже солнце РАскРАсили. Да, в воздухе слегка пахнет кРАской, но зато как кРАсиво...
Хоть Халиф и не подРАзумевал того, что взгляд на обычный куст вернет ему душевное РАвновесие, но на деле так оно и произошло – вместо потрясений совести в голове у избРАнного происходили потрясения немного другого хаРАктеРА (логические).
–– Но-о... Как солнце-то... Как его можно... Оно же горячее в конце концов!
–– Ну так в ЦК же не дуРАки сидят. К нему ночью полетели. Другие звезды, пРАвда, так и не нашлись... Да ты не зацикливайся особо, нам ведь сейчас предстоит последний бой!
–– А, эм... Хорошо. А как, как вы меня нашли?
–– О-о, это было кРАйне трудное дело. Тебя не могли найти ни дельфины, ни лодки, ни даже спутники. Благо совсем недавно мы ознакомились с проблемой роста темпеРАтуры воды в мировом океане...
Халиф непонимающе посмотрел на Велеса.
–– Как бы помягче... Ну вот смотри, ты замерза-а-ал, и-и-и...
–– И-и-и?
–– Ну и, как бы... Ты «Такси 4» смотрел?
–– ?
–– Пи-пи..., Ну-у, понимаешь? –– Спросил Велес, в воздухе рисовавший ладонями полумесяцы, как бы подталкивая к РАзмышленьям Халифа.
–– Так, стоп, подожди... Ты хочешь сказать, что я... Я че, серьезно явился причиной глобального потепления?!
–– Ну, как бы...
–– Да. –– Безапелляционно улыбнулся Даждьбог. Как только он кончил сие сказание, пред ликом окончательно офигевшего Руса стали возникать новые Боги. Здесь были все – и Перун, и Даждьбог, и Хорс, и Велес, и Стрибог, и Сварог, и Чернобог. Последним, затмевая своим ростом горы, а солнце – величием, встал посеред них могучий РОД. Длани его от кончиков пальцев и до локтей пылали огнем малина-оРАнжевым. Движением пальца Он создал портал и в целковочасье перенес Богов и Руса на планету, что в далеких глубинах холодного космоса, затерявшаяся средь его сизых туманностей, стала прибежищем для всей той швали, что рука об руку пошла за вРАгами людского РОДа. Эта была не та планета, где последняя битва гремела в тот день, когда Всеотец избРАл Халифа, ибо элементали теперь знали об этом сРАжении, и долго скрывались, а потому найти их смогли только в последний час, в ту дату, что ныне признана днем благоденствия Русов. На ящерском начертании сейчас судить уже тяжко, но, кажется, это был 2225 год. В это время РОД и перенес себя, Богов и еще не успевшего прийти в себя Руса.
На этой планете, от ровных долин, до крутых гор, от дремучих лесов, до морских кряжей было не протолкнуться от хвостатых приспешников элементалей и Чездных Рыцарей. Будучи на взводе, они неистовствовали. Даже выступившие во главе их элементали тряслись толи от трусости, толи от адреналина. Лишь стоявший по центру ФевРАль казался спокойней удава. РОД сделал шаг к нему, сотрясший планету и молвил, прогоняя с нее облака:
–– Слаб ты, презренный и жалки твои халуи! Наступило время, кое ты, будучи самонадеянным, помыслил изменить. Время ваших смертей! О, недостойные! Готовьтесь же быть РАзвеяны по галактикам на века!
РОД произнес слова эти с той силой и мощью, уверенностью и доминантностью, обычное эхо которых могло бы сРАзить любого. Многие ящеры стали рвать на головах чешую, дрогнули колени у Рыцарей Чездных, но Февраль даже не повел оком. Вместо того сказал он:
–– ты как павлин – самонадеян! Неужто ты думал, что напускной смелостью заставишь трепетать наши сердца?! Я вижу страх в твоих глазах...
–– Жалкий пес! Да как смеешь ты...
–– Уймись-ка, черно! Взгляни лучше на того, кого зовешь ты творцом. Его лик бледен, как свет тех, кого похитили мы. Его брови хмуры, как небо, которое я сделал черным! Его мысли трясутся, как тело вон того Руса (элементаль указал перстом на Халифа, кости которого только-только начали срастаться). он не говорил вам правды, не так ли? Вижу, что да. О-о-о, он ведь и сам не догадался. И от того боится сильней! Признайся, ты ведь потратил бесчисленно дней, дабы докопаться до сути, но не сыскал ее. Не знаешь, откуда нанесен удар, что уже сразил тебя. ТЫ УЖЕ МЕРТВ И НЕТ ТЕБЕ МЕСТА В МИРЕ! Что ж, –– Элементаль исхитрился и встал в горделивую позу больного шизофренией. –– я подскажу тебе, в чем тут соль. Первопричина в начале. Так тривиально и притом просто. Помнишь, как все началось? Я напомню слова, что известны в мире:
И дрогнули сердца элементалей, но алчность, страх их к буйству толкали. Воскликнули грозно тогда:
– Атуй, жги Отца!
И бросились в битву, не зная конца.
Что, все еще непонятно?! Тогда вот продолжение:
Во Истину, битва гремела в тот день,
Накрывши собою галактику, в тень.
Целковый, имя которому Тварь, схватил рода-отца
За бороду, остальным крикнув: – Держу подлеца!
Но длани его утонули в сивых власах,
И скрывшись в бороде рода познал он страх.
Могучим словом и ударом руки
род наш, отец (ну да, конечно!) побивал окаянных.
И вот поражение их очевидно,
Но гнусному Февралю умирать так обидно,
Что с неба звезду взял он на риск,
Метнувши ее в зазубренный диск.
Вспышкою яркой диск озарился,
На миг лишь род рукою закрылся,
Но гнусные элементали сбежали,
В туманах сокрывшись, за дальние дали.
Неужели не ясно? Так сложно понять? Главное здесь – Держу подлеца!
Едва Февраль сказал си слова, очи Всеотца округлились, лик его мудрый на миг принял вид, твердящий: «я понял все», но... Было поздно. В следующую секунду Величайший из Богов, Творец всего сущего, РОД схватился за сердце. Сквозь пальцы его полилась горящая кровь. Мгновеньем позже Он пал на спину. По его телу промчались тысячи судорог, что заколбасили Вселенную от кРАя до кРАя. На глазах у Халифа Боги вокруг стали чернее теней, словно всю жизнь и силу выжали из них без остатка. С ужасом подбежал избРАнный к телу павшего РОДа. Цепляясь за складки гигантской косоворотки, Рус взобРАлся к нему на грудь, прошел по шее, ногами РАсталкивая усы к его лицу и узрел бледное, без кровинки лицо главного Бога. Лишенные силы и жизни руки РОДа медленно РАсползались в стороны, сползая вниз от залитой РАзноцветной кровью РАны. В этот момент позади Халифа на груди зашевелилась боРОДа. В следующий миг из нее показалась лицо, стРАшнее смерти, затем плечи в хребтах, а после и весь элеметаль. ВыбРАвшись, он опустился на корточки к РАне, поднял над головой РОДову боРОДу и отбросил волосы в сторону. И тогда, на участке, лишенном седин, Рус увидел стРАшную РАну в области сердца, из центРА которой торчала рукоять стального клинка.
ВРАг стал вынимать свой меч из РАны. Медленно, словно сам завороженный этим действом, он извлекал лезвие метр за метром, с хлюпаньем крови, и даже хлюпанье это звучало кРАше пения птиц, ибо то было хлюпанье Божественной крови РОДа. Зачарованы били и Рус, и ящеры, и Рыцари, и потускневшие Боги и взбудоРАженные элементали. Все они, как целковый взиРАли на то, как из плоти Божественной выходил стРАшный клинок, до тех пор, покуда лезвие, длинною в сосну, не было вынуто из РАны полностью. Халиф был поРАжен. ПоРАжен был весь мир. ОшаРАшен был в ту минуту и стар и млад, и Эльбрус, и жаворонок. Элементали ж и Рыцари, и хвостатые злыдни стали свирепствовать, выкрикивая хулу, смешанную со смехом.
–– А теперь, жалкий смертный, –– Сказал Февраль, под улюлюканье поднимая над головой пояс из звезд. –– я обращу тебя в пепел и тогда галактики всецело станут моими!
–– Нашими. –– Скромно поправил стоявший рядом элементаль. Февраль РАссмеялся в голос.
–– Кек! Вашими?! ВАШИМИ?! Какая умора! Ты всерьез думаешь, что я намерен делиться?! Все, вплоть до молекулы будет подчинено МОЕЙ воле. Я уже сам БОГ. И теперь... Теперь не нуждаюсь в ваших услугах! Р-р-ра!
Воплем возвещено было опешившим слугам и соРАтникам элементаля об их кончине. Февраль воздел руки к тем, кто звал его бРАтом, а также к тем, кто называл повелителем, являя им истинное свое лицо. Брови его стали черными тучами, из коих били молнии зеленого цвета, руки стали вихрями пустынь и испареньями удушливых серных гейзеров. Они возгорели от пальцев и до ушей, глаза стали ало-абрикосового оттенка и сей огонь в очах переливался в его зеницах и РАдужке, точно не глаза это были, но лава-лампы. Звездный пояс зажегся нестерпимым сияньем на его животе, в головах иродов, Рыцарей и элементалей пронеслось запоздалое: «Мы думали – он хороший, а он, оказываетс-с-ся, вон какой!» и мощью, доселе невиданной миром, обусловленной ослабленьем Богов и концентРАцией силы звезд небосклона под его черной дланью, Февраль в целквочасье стер всех Рыцарей, хвостатых и бывших бРАтьев, что еще миг назад заполоняли планету, оставив от них лишь черно-златую пыль. Космический ветер еще не успел ее подхватить, а элементаль уже рванул к избРАнному, схватил того за горло того и ударом о камни вновь сломал ему ребРА.
–– Ха-ха! –– Элементаль содрогался от хохота, что был громче залпа десятичка в десятичке линкоров. –– Ты правда думал, что сможешь тягаться со мной, жалкий глупец?! Сейчас я спалю все миры и все разумы, что не согласятся мне подчиниться. А русов и вовсе, изничтожу под ноль!.. Что, больно, дя?
ИзбРАнный тем, кто уже пал, валялся у ног зловредного выродка. Почва планеты, РАзгоряченная хулительным кРАсноречием зла, жгла его лик, заставляя Халифа вновь корчиться и оРАть от боли. Потускневшие Боги стали бледнее теней. Они безмолвно, ибо на славные крики уже не хватало сил, бросились было на векового вРАга, хРАня в сердцах обРАз РОДа и Ирия, но элементаль возвысил себя, воздел длани к ним, звезды вновь засияли на его поясе и Боги, повергавшие когда-то в пепел планеты, РАссыплись блестками на глазах у избРАнного.
–– Не-е-ет! –– В бессильной злобе хныкал Халиф, в то время, покуда Февраль переносил себя и его на астероид. Здесь к душившим Руса слезам добавился вакуум – парень стал задыхаться.
–– Как же ты слаб! –– Молвил Февраль, и сила его голоса была так велика, что звук, по закону самого РОДа не могущий перемещаться в простРАнстве без воздуха, РАссек вакуум с невиданной силой, донося грязные словеса до ушей Руса. –– А ты, ты будешь смотреть здесь и плакать, как девчонка! Плак-плак, хнык-хнык! Оу (тут элементаль нагнулся к Халифу и вынул из нагрудного кармана свернутую в несколько РАз бумажку)! И перед жалкой смертью своей ты даже не узнает, что тебе адресовано!
Увидев письмо той, о которой он вновь умудрился забыть и лишь сейчас вспомнил, Халиф пришел в бешенство. Как, эта тварь, это сеющее зло создание смеет держать написанный ею листочек? Нет! «Этому не быва-а-ать!». Халиф запыхтел ежиком, задергался, гусенкой перевернулся на бок, пРОДолжив биться в конвульсиях. Февраль же вновь РАссмеялся, глядя на то, как Рус, пытаясь встать, повернулся к нему спиной. Именно тогда, трепыхаясь без сил, покинутый Богами, корящий себя за столько по дурости допущенных оплошностей Халиф услышал звук обуреваемого огнем чего-то. В следующий миг на его щеку опустился обгоревший кусочек бумаги, успевший по кРАям превРАтиться в гарь. Сфокусировав зрение Рус смог РАзличить лишь «...юбимый...», после чего ползущей от кРАя бумажки огонь сжег и это.
Плечи Халифа дрогнули, но уже не от усилий подняться, а от попытки подавить рыдания. Из пыхтящего ежика он превРАтился в плачущею рыбешку, выброшенную на землю. Февраль же, наслаждаясь своим величием, упорхнул к солнцу, РАзвеяв пепел сожженного им письма, заставив его, носимый космическими сквозняками, блуждать по галактикам, как всего мгновенья назад Великий РОД грозил РАзвеять элементаля и его клику. А Рус остался задыхаться на астероиде...

Он пытался подняться и снова не смог. Отсюда он видел, как пепел письма Элеоноры, этого ее послания, последней воли, улетел прочь, скрывшись в тени беззвездной Вселенной. Соль и удушье сдавили шею и очи, осознанье гибели бывших друзьями Богов, потери весточки от девушки, котоРАя судя по всему любила его и которую он сам любил и при это почти не знал, не успел толком узнать, думая лишь об этом и не задумываясь над смыслом отпущенного им времени; злость на собственное бессилие, на то, чего в его жизни не должно было быть, не должно было быть так, обрушилась на покинутого всеми избРАнного, мешая подняться. «ИзбРАнный кем?.. Никого не осталось...». РАстерянный, РАстроганный чувствами и собственными мыслями, Рус, на мгновенье опустился на самое дно мРАка отчаяния...
Но, как известно, сила действия РАвна силе противодействия. Закусив губу и всасывая выступившую из нее горячую кровь, проклиная бесчестного Февраля, Халиф схватился за астероидный выступ и поднялся целковым движением, так как был в невесомости. При этом у Руса болело все тело.
Осмотревши черно-оРАнжевый горизонт, он сделал шаг к кРАю и попытался перепрыгнуть с астероида на астероид... Он преуспел. Космическая пыль осталась облачком на том месте, где еще миг назад находились его носки, и Халиф приземлился в десятичках метров оттуда, на другом астероиде. Так, прыжками, избРАнный стал передвигаться по Сатурновому кольцу. Если на пути его попадались дыры, кои он был не в силах перемахнуть, Рус сливался с тенями и скользя по ним пРОДолжал движение. Так скользил Рус по космосу осьмушу часов, покуда пробиРАвшие до костей черепа космические ветРА (в теневом его теле костей не имелось) не вынесли его к орбите Марса. В тот миг, когда Рус пролетал над Олимпом кРАсной планеты Февраль заметил его.
–– Хр-рр! А ты силен, рус! Что ж... Тогда-а... Ты умрешь сию же секунду!
Выкрикнув это, элементаль взмыл в черные небеса. Он набросился на Халифа, обрушив на избРАнного гРАд ярых ударов. Кулаки Февраля полыхали огнем. Тем же огнем сверкали очи Халифа. Они боролись друг с другом с такой силой и рвением, что пыль поднималась внутри лунных кРАтеров. От прикосновений вРАга шипела кожа, ребРА, не успевшие толком сРАстись, цаРАпались друг о друга, вакуум всасывал львиную доли урона в себя, а тень, отбРАсываемая ими на Марс, накрыла аж половину планеты. Но все же элементаль изловчился ужом.
Он подставил под удар полушку щек и, пройдя в ноги, сбросил Халифа с Марса на Землю. Метеором понесся тот на планету. Падая, избРАнный видел оставшегося висеть над ним элементаля и, обуреваемый злобой и воспламенившейся атмосферой, начал отчаянно пытался ухватиться за что угодно. Когда же Рус пролетал над Антарктидой, плотность морозного воздуха показалась ему достаточной для опоры. Он воздел руки к курчавым облакам и ухватился за кислоРОД, но не обладал тот достаточной плотностью и избРАнный утянул километры облаков за собой, стянув их, точно одеяло с кровати. Так в небе над Антарктидой возникла дыРА в озоновом слое, кою элементаль, потехи РАди, немедленно перенес из того времени в наше. От того глупы те, кто в обРАзовании озоновых дыРАх винит фреон. Виновен Февраль и каждому Русу о том известно. Но тогда думать об этом избРАнному было некогда. РАзрезая воздух, точно масло ножом, низвергнут был Рус на землю и в момент приземления по всей планете пробежали воздушные волны, поселив в ушах проживавших на ней Русов металлический звон.
Халиф ударился головой. Тело, почувствовав былое притяжение, немедленно дала о поломанных ребРАх и снова избРАнный схватился за бока.
–– Да, рус, родова правда. Твоя сила велика. Но с этим (Февраль снял с себя звездный пояс и воздел его над головой) тебе не справиться. Время пришло. Верните свой облик! Для вас приготовил я славный пир!
Сказав это, злодей подбросил переливавшийся звездами пояс и светила, до того удерживающиеся на нем РАссеялись по галактике мириадами светящихся шариков, слепящих и фыкающих. Сии самоцветы ослепили Руса. Когда же он, умывшись слезами, смог наконец воззреть на вРАга, тот был уже высоко в небе, воздевая длани к гигантским ежам.
–– О, ежи! Пейте же приготовленные мной подношения!
Февраль воздел руки выше и вокруг Руса то там, то здесь из земли стали вырываться булькающие бидоны, те самые, что он видел в ангаре Нью-Йорка. «Так значит... Все это – попытка убийства Кеннеди, заложники, служило лишь целковой цели?! Он хотел нас отвлечь от накопления молока в невиданных масштабах!» –– С ужасом думал Рус, под звуки откупоривания крышек и чавканье ежиков осознавая, что элементаль не только РОДа, но и его, и их всех обвел вокруг пальца. В бессилии откинул Рус чело на землю, желая закрыть лицо руками, но даже на это у него не хватало сил. Он был моРАльно подавлен. Элементаль победил.
–– Да, Да-а-а, ДА-А-А! –– Восклицал Февраль. –– Теперь вы служите моей воле! Моя победа – абсолютна! А-ха-ха-ха!
И в этот миг, когда победа вРАга была уже фактом; когда внутренне сдался даже Халиф, уступив груз вины, обиды, ответственности и слабости; когда были повержены Боги, а над Русовым РОДом нависла опасность, доселе невиданная, длинная тень, появившаяся с запада, легла на чело Руса.
–– Рано радуешься, подлец! –– Воскликнул кто-то и от крика сего у Халифа передернуло плечи, а на глазах появились слезы. Он, как и Февраль, кой по;РАми ветров почувствовавший угрозу, исходящую от появившегося, обернулся к нему. Февраль возопил:
–– Кто ты?!
–– А-Алекс! –– Со слезами на глазах вскричал Халиф.
–– Да! Халиф, ты как? Можешь сражаться?
–– Я... Но... Ты не понимаешь. Он... Победил.
–– Да не ужели. А мне что-то так не кажется.
С сими словами Алекс оглядел хлещащих молоко за полушку щек ежиков и РАсхохотался.
–– Когда мы расстались, зло и отчаяние душили меня. Буду честен с тобой, Халиф, я тебя ненавидел. Но прошло время, а оно, как известно, лечит. Я работал на ферме в Канзасе, как и хотел. Как Дана хотела... Трудясь с коровками, живя с ними бок о бок я немного остыл. К тому же по стране поползли слухи о твоей гибели. И вот тогда-то, приехав в один гоРОД пРОДавать телят, я заметил одну странную штуку: как-то уж сильно высоко в других штатах поднялись цены на молоко. Стоило мне только капну;ть, как я быстро выяснил, что ящеры обильно скупают его, пряча в бидоны, на подобии этого. (Рус указал на целковый из бидонов, уже на половину опорожненный ярко сияющим ежиком). Я не знал, что с тобой сталось, Халиф, но в чем я был точно уверен, так это в том, что планы ящеров до добра не доводят. Как я говорил, в моем хозяйстве были коровки... А были еще и бычки. Что, не догладываешь, образина? Молочко в бидонах я давно подменил. Оно бычье!
Все летописцы за все века все РАвно не смогли бы описать ту бурю эмоций, что отРАзилась в лике Февральском. В ту же секунду полушка, деленая четвертушку (Две трети) ежей, осознавших сказанное Алексом, с криком: «Фнаф-фнаф! (Этого вкуса шампанским не смыть!)» встали за спину Халифа и поднявшего его Алекса. Возглавляемые Сириусом, который целковое время уже указывал путь этой полушке Русов, они отерли губы и произнесли:
–– Фыф! Ф-ф-ф! (Веди нас, о избРАнный! ВРАг, пытавшийся завлечь нас прелестями чревоугодия и опозоривший нас, да заплатит!)
Оставшаяся же целквушка, деленая на четвертушку (треть), багровея от злости, сошла с ума и с пеной безумия встала за спиной Февраля, теперь осознавшего, что рушится его замысел. Трясясь и задыхаясь от бешенной ярости, элементаль вскричал в черноту:
–– Никогда-а-а!
И с сими словами начался бой, целковое упоминание о котором заставляет кровь стынуть в жилах. Февраль и Халифа набросились друг на друга. Проносясь в небе мимо месивших друг друга ежей, они осыпали затылки друг друга такими пинками и затрещинами, что горы перевоРАчивались на острия и обРАтно. Алекс, севши на Сириуса, также сРАжался. Он превРАтил свою руку в лезвие и проносясь на бешенной скорости мимо ежей, РАссекал их наполушку (надвое). Иногда, если ему попадался слишком изворотливый и быстрый клубочек, Рус нырял к Сириусу под брюшко и, срезав там немного звездной пряжи, крутил лассо, коим стреножил ежа, после чего кромсал того в клочья.
Халиф же с Февралем отбРАсывали друг друга в планеты, обРАзуя на многих из них дыры и трещины. Целковый РАз избРАнному даже пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не врезаться в Плутон, ибо там, как он помнил, жили Дети ЗавРА.
Битва сия длилась часы, и никто из сРАжавшихся не мог взять победы. Но вот снова хитрый Февраль скользнул ужом и снова, смеясь, низвергает Халифа. Вновь пал Рус на землю с металлическим звуком, снова РАзнесясь по миру. Держась за голову, Халиф попытался сфокусировать зрение, но вместо деревьев и тРАв, холмов и неба он, почему-то видел перед собой лишь изгибы земли, косвенно напоминавшие женский сапожек. Тут взор его зажегся победным светом. С выкриком: «––Италия!» Рус подпрыгнул, хватая полуостров за камни. Затрещали горы, полысели долины, от скал Европы оторвались Апеннины и проживавшие на них Русы аккуРАтно скатились по носку в Венгрию и Румынию. Будучи поднятым, полуостров превРАтился в тот самый сандаль, кой когда-то Скуфовский выковал для Халифа кРАсками в Ирие. С ужасом воззрел элементаль на превРАщения эти. ИзбРАнный же тем временем уже обулся и когда он, взмыв в вздух, пролетал над Февралем, обрушил Рус закованную в сталь стопу на элементалеву голову и из нее кометами повылетали гнилые зубы, ощутив при этом крохотное покалывание в области пятки. «Че это?..».
Вновь загрохотал бой. Февраль, стремясь уничтожить Халифа, схватил рукоять меча, обагренного кровью РОДа. Уж против этого, он думал, нечего Русу противопоставить, но, как и всегда, заблуждался презренный. Закрывшись от целкового из Февральских выпадов сапогом, Халиф вдруг вновь почувствовал в пятке покалывание. «Опять та же фигня! Неужто занозка?». Что-то остренькое мешало ему наступать. «Должно быть камень какой закатился. Или, быть может, целковый из его зубов застрял в стенке?» –– Подумал Рус, напРАвив к сапогу длань и потянув колючий предмет, но тут в его ладонь легла рукоять оружия, кое давно уж было забыто.
–– Черкес! –– Воскликнул избРАнный, улыбаясь. Февраль же аж подавился. В отчаянии стал он делать уколы и выпады, но сим избРАнного было не пронять и каждую атаку отРАжал он. От соприкосновений полушки лезвий прыскали брызги, по своей яркости сопоставимые со светом звездами. Ежи же, с ума сошедшие, сочли их за подмогу, идущую к ним и выдвинулись к вихрю лезвий с любезным приветствием.
–– Фы... фЫЫЫФ?! (Братцы, скорее, а то на туго... Братцы, ВЫ ЧТО-О-О?!)
С этими фырканьем на побелённых устах пали многие из них, попав под вихрь острых клинков. Алекс же добил оставшихся.
Тем временем Февраль носился с Халифом. Отпрянув, он создал над собой зеркало, стремясь запереть Руса в него, но парень РАзбил сие зеркало и, отбросив почти все осколки к Февралю, сунул в целковый из них руку по локоть. В следующий миг из кристаллов стекла, окружавших облаком элементаля, показались тысячи Халифовых рук, наносящих ему удар за ударом. Февраль схаркнул кровью.
–– Р-р-р-р-а! Сдохните все же!
С сим криком, элементаль сделал ужасное – он поджег все вулканы на всех планетах. Всюду запылали алые точки, испустившие дым, кой сизой вуалью стал заполнять простРАнство и душить как сРАжавшихся, так и невинных. Февраль же, согнав планеты за спину, устремил их движением дланей к Халифу. В сей миг избРАнный четко осознал, что пришло время закончить сРАжение, иначе для миРА может быть поздно. Пролетев, увоРАчиваясь от проносившихся мимо дымящих планет, Рус схватил Февраля захватом славянского Джиуджитцу, ударил его макушкой в нос, затем уже сам низверг вРАга на Землю и, подлетев к нему, стал вбивать того в почву, стремясь РАскрошить его голову о земную твердь. Под сими удаРАми треснули камни. В следующий миг, казалось, вся планета пришла в движение, отторгая мерзкую для нее сущность. Рус буквально зарывался в землю вместе с элементалем, удаРАми локтей вбивая его и корни деревьев, встречавшиеся им по пути, шипели, точно гремучие змеи, лупася Февраля по злобной харе. Тот извивался, пытаясь выдавить Русу глаза, бил по почкам, локтями, кусался за уши, но ничего не помогало –  Халиф все глубже зарывался вместе с ним в массивы поРОДы и на каждом углу элементаль ударялся головою о камни. Наконец, прокопав шахту, что смеется над именем «Кольская сверхглубокая», Халиф и элементаль докопались до центРА Земли: под затылком Февраля стали трещать тектонические плиты. Еще через миг они достигли ядРА. Здесь, вырвавшись из-под земной толщи избРАнный на миг застыл в удивлении. Тут, в несметной глубине земли, РАсполагалось целое поселение, где тайком проживали те Дети ЗавРА, что отвернулись от Русов и примкнули к ящеРАм. Здесь же РАсполагались и заводы по переРАботке сброшенной ими чешуи в бронированные листы.
«Вот стервецы!» –– Подумал избРАнный и, схватив Февраля за ноги, стал сносить эти постройки его головой. РАзрушив весь гоРОД, избРАнный выбросил вРАга обРАтно в скважину, затем опустил руки в ядро и, скрипя зубами, вынул оттуда РАскаленное железо. Дальше Халиф РАскатал из него блин и, догнав летевшего вверх Февраля, окутал того горячей сталью. Тот заплакал так точно, как пророчил плакать Халифу – как девчонка. Но славный избРАнный был неумолим. Целковым взмахом Черкеса он отрубил вРАгу голову, и та покатилась по Меркурию, стуча зубами. Затем, не отводя взгляда от чела элементаля, Рус целковым движением длани поймал целкового из бешенных ежей, удиРАвшего в небе от Алекса и, вырвав у него осьмушку игл и срезав с пузика клок звездной пряжи, вознес себя и Февраля к Сатурну и воткнул колючки в целковый из астероидов. Мечом он отрезал у головы Февраля щеки и постелив целковую из них на колючки ежа, сделал столешницу, а полушную же натянул меж навершием и гардой Черкеса и стал сей РАкеткой игРАть сам собою в пинг-понг, используя голову Февраля, точно бы шарик. Так он игРАл тысячелетиями, пока наконец не отбил вРАгу зубы, а после взмыл прямо к Ирию, отрезал ветвь Великого Вяза, примотав к ней подбрюшную шерсть ежа, а голову Февраля превРАтил в рыбу. Затем Рус сел на полумесяц, отодвинув пальто, из Черкеса сделал крючок и сунул его за щеку брызжущему проклятиями элементалю. После этого Рус забросил его в целковый из действующих вулканов-планет, что, еще не остывав, летали во мРАке космоса.
***
На этом битва закончилась. Использовав силу ежей Рус вернул к жизни РОДа, а затем Тот вернул других Богов. Властью Творца возвРАщены были ежи в их скукоженное состояние. За помощь великую РАзрешено было им гостить в Ирии и отдыхать на Млечном пути, у молочных рек и берегов кисельных, временами сменяя друг друга на небосклоне. С тех пор, когда Русы видят несущуюся в ночи комету, то знают они, что это целковый ежик бежит напиться со смены.
Боги и Русы зажили в мире, о битвах меж Русами и ящеРАми были сложены песни и саги. Халифу же дозволено было делать все, что пожелает, но лишь с условием крепко бдить за головой Февраля. ИзбРАнный запросил вернуть его в свое время, в 2020-ые, где бы он смог жить среди семьи. Так и поступили. Теперь, в результате уничтожения элементалей, нашему миру угрожает чуть меньше опасностей, чем было РАньше, ящеры же, лишенные руководства элементалей, если и творят зло, то не глобальное. И все же нет-нет, да и напакостят.
Имя избРАнного РОДа было выбито на Калиновом мосту. Табличка эта, РАсположенная подле такого же указателя, сообщающего результаты сражения в битве за Ирий, и ныне встречает умерших Русов надписью: «Посвящается избРАнному РОДа Кириллу-Святобою-Халифу и его подвигам».
Сегодня он живет среди нас. Вернувшись домой, избРАнный целковым делом отобРАл телефон у младшего бРАта и, отписав того, от анти-славянских подписок, подписал его на Бульбаслава и прочих ребят, несущих в мир крупицы истины^*. Когда тот запротестовал, сказав, по глупости, что он занимался обРАзованием и что ему должно сдавать ЕГЭ, Халиф улыбнулся и включил ему известный видеоролик.
–– ...Учеба... Возьми ее за яйца! И СДАЙ ЭГЭ! Бр-р-р-а!
Естественно бРАт, будучи замотивированным, все сдал на десятичок в десятичке баллов и поступил в МГИМО. Сам же Халиф стал проживать жизнь спокойно, ходя в качалку да охотясь на женские прелести. Целковое время он вспоминал Элеонору, однако как сказал Алекс Мерсер, с коим они дружны и поныне, время действительно лечит.
Лишь временами, взглянув на Луну, усталый путник может заметить его за РАботай: в сии моменты Рус, все также усевшись на кРАю месяца, проверяет снасть, ожидая гибели головы Февраля. Когда же она РАсплавится, последние тени зла исчезнут в мире. В Америке, кстати, вдохновленные его деянием Русы отРАзили последний подвиг его в логотипе компании «DreamWorks Pictures», хоть и из скромности не упоминают об этом. На этом сказания летописца заканчиваются.
Зэц Ол.





Потомкам (ЛитеРАтурные примечания и пояснения, на целковый взгляд понятные и не очень).
* Стр.17,
ВолендРАнг из подувичковых свитков. –– Как не сложно догадаться, в этой отсылке речь идет об игре «The Elder Scrolls V: Skyrim» и целковом из тамошних молотов.
* Стр.19,
...самый миролюбивый и сугубо оборонительный (нет) военный альянс, а также особо отбитые на голову представители известной недо-культуры. –– Здесь подРАзумевается звезда, изначально бывшая символом отрядов «GLADIO» (она же – роза ветров), а ныне являющаяся символом «NATO».
* Стр. 39,
–– What did you say about my mom? –– Как говорится, не грози южному Завру... Ну, и так далее.
* Стр. 46
... безбожного космоса... –– Употреблено здесь по аналогии со словом "безлюдного".
* Стр. 46,
... заселил каждую всякой швалью, рванью и ворьем... –– Русы читающие, пожалуй, поняли.
* Стр. 48,
–– Лос фунт! Вы опоздали, русовы боги. –– И вновь в саге мелькает отсылка на подувичковые свитки, а если точнее, то на квест «Проклятие Алдуина».
* Стр. 49,
... безРОДно обманываю? –– Здесь по аналогии с "безбожно".
* Стр. 62,
... РОжились –– Здесь в значении "божились".
* Стр. 76,
... шерш... –– Как гладь, только шерш.
* Стр. 84,
... пониз... –– Как поверх, только пониз.
* Стр. 102,
Гакхан... –– Если вы не слышали песни «Воля Морго;та», то о чем вообще с вам можно РАзговаривать?
* Стр. 106,
..."... То тут, то там в небе вспыхивают падающие звезды. Это огромные камни РАссекают атмосферу земли на скорости около 30000 километров в час. Это лишь предвестники чего-то по-настоящему огромного..." (Целковый сезон, целковая серия, классический перевод, что был на дисках, временной промежуток 16:34-16:50). –– По-моему, тут вообще все предельно ясно написано. Old-ы, если кто смотрел, маякните.
* Стр. 112,
–– Больше ящеров – больше добычи! –– ПерифРАз знаменитого Русо-Испанского «A mas moros, mas ganancia!».
* Стр. 117,
... имени Рыбникова... –– Это знать надо, это классика censored!
* Стр. 139,
–– What do you know about surfing, RAgnar? You’re from goddamn Rurik’s village. –– Да что ты знаешь о серфинге, РАгнар? Ты же из занюханного Рюриканского поселения! (По-моему, тут и без пояснения ясно, на что отсылка).
* Стр. 164,
–– А, Мигуэль «Эль Койот» Диас... –– Да, это именно Мигуэль, именно «Эль Койот», именно Диас! Должны же Русы, в конце концов, хоть немного просвещаться, читая сию сагу! (Дальнейшие персонажи, подобные оному *-ой помечаться не будут – проверим вашу литеРАтурную и около литеРАтурную эрудированность).
* Стр. 200,
... снегири ли с синицами грелись чашкою кофея, сочувственно кивая державшейся за щеку белки, коя сетовало на то, что некто Гвидон, будь он не ладен, заставил ее РАзгрызть людя;м на потеху златые орехи, а начинки зеленой не дал даже лизнуть... –– Говорят, при прочтении подобных отсылок, уровень классики в крови просто зашкаливает.
* Стр. 213,
–– Они громоздят Оссу на Пелион! –– Высокоинтеллектуальная отсылка, понять которою могут далеко не только лишь все.
* Стр. 227,
... Пойдет тогда история своим путем. –– Здесь летописец предлагает Русам, листающим сага, запомнить данное обстоятельство. О нем крючкотворец берется напомнить целковой из последующих звезд.
* Стр. 240,
... «Похотливую аргонианскую деву». –– А кто из нас не читал сего шедевРА? Вот только не надо отнекиваться, твою улыбку я вижу.
* Стр. 255,
... Черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ... –– И ведь действительно Гоголь. Кто может в обРАтном меня упрекнуть?
* Стр. 258
... РОДа хвалили и листочек, и тРАвинка, и птичка, каждое живое существо, кое было в Ирии, хвалило РОДа. Музыка, можно сказать, малиновый звон. Вот это вот... малиновый звон, который вдохновляет, который... если бы там были болезни, они бы сказали, что исцеляет, но там нет болезней...
И стр. 260
... По простоРАм, всюду, насколько хватало глаз, РАзливался hard rock и все производные rock-а. От этого звука любой нашей современнице хотелось бы плакать, хотелось бы стучать к сегодняшним Русам: зачем вы славите ящеров?! Это их музыка, это она звучит в аду! Это под эту музыку они плавятся в магме. Это жутко, друзья мои, отрекитесь от этой музыки, через эту музыку вРАг имеет доступ к вам. Аминь. –– Если вы не выкупили ЭТОГО, то у меня к вам вопрос: А мы с вами точно в целковом интернет-простРАнстве находимся?!
* Стр. 268,
... как цифРА 3, показанная пальцами рядовым гРАжданином отличается от той же 3-ки, оттопыренной Климом Жуковым. –– Клим Саныч частенько не отказывает себе в удовольствии показать цифру "3" следующим обРАзом: он поднимает мизинец, средний и указательный пальцы, меж тем, как большой и безымянный соединяет кольцом.
* Стр. 273,
... лопавшая при этом, как гитарная струна дядюшки Пекоса. –– Wo-o-o-o-oh wha tta te-e-e laa lee dee k-k-k-k-k-crambone! Wha tta... Ну, и так далее.
* Стр. 284,
... «Да фколькоф у мефя фубоф этих, бляфь?!» –– Подумал Рус в ужасе, сделав тем самым очередную отсылку, на сей РАз к классике литеРАтуры испанской, пусть и весьма неочевидную здесь. –– Кто по прочтении «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» бРАлся считать, скольки главный герой лишился зубов, тот понимает.
* Стр. 284,
... Финиш же пересек незадолго до исторической записи Тацита в Русо-Римских анналах об религиозном учении, прозываемой «пагубой». –– ... Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуРАтор Понтий Пилат. Подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме... (Тацит, «Ab excessu divi Augusti», отрывок из XV-ой книги).
* Стр. 288,
... Русы, рожденные под этим знаком целеустр... –– Кто из нас не видел шортса об этом знаке Зодиака древних Русов?
* Стр. 354,
... пошел древесный дождь, аллилуйя, дождь из древесин, хей-хей! –– Отсылка к небезызвестной песне.
* Стр. 384, ... Его потомок дни напролет проводит в навозном хлеву с-с-с пьяными головорезами, вповалку храпящими на блевотине, а те, что потрезвее ползут в номера на втором этаже и там забавляютс-с-ся с-с-с шелудивыми с-с-свиньями! –– Отсылка на выпуск про переводы известно какого произведение от не менее известно кого и ФедоРА, снятого в те времена, когда этот самый известно кто еще не пал так низко, чтобы приглашать к себе иноагентов. Известно кто, мы с Федором стРАшно огорчены!
* Стр. 415,
... Русов кидало из угла в угол, как показано в видео «Мужики в УАЗике», что отыскать при желании современник способен на известном евроуголовническом ресурсе. –– Да, речь о том самом видео, кое знакомо каждому Русу с младших парт школы.
* Стр. 437,
... «Джин Грин – неприкасаемый» Гривадия Горпожакса. –– Любимая книга летописца сей саги.
* Стр. 441,
... зоной особого внимания. –– Отсылка на фильм «В зоне особого внимания».
* Стр. 452,
... «Говно катится вниз, деньги поднимаются наверх» –– Цитаты великих, Энтони Джон СопРАно.
* Стр. 470,
... Глантир с Сириусом... –– Тот из Русов, кто не знаком с циклом легендарных РАсследований «Секреты Скайрима с Глантиром» с ютуб-канала «TESFAN», тот отличается от Русов сведомых, как свет луны отличается от света солнца.
* Стр. 535,
... С-с-сегодня они ос-с-становилис-с-сь у городишка Амвейс-с-ск. –– История обороны гРАда Амвейска славной стРАницей вошла в историю военных шортсов ютуба.
* Стр. 542,
... Пересвастились. –– Как перекрестились, но с небольшими отличиями. При желании можете попытаться визуализировать сами.
* Стр. 548,
... стрелять по начальству – дело убыточное во всех отношениях, Евгений Викторович не даст совРАть. –– Отсылка на картофельный спас.
* Стр. 551,
... Как говорили в том фильме: в нашей Германии. –– Здесь речь о фильме "Юный гитлеровский Квекс", а точнее – о том моменте, где вожатый из «Гитлерюгенда» переубеждает отца главного героя, когда они вчетвертушом (втроем) сидят на лавке.
* Стр. 558,
... Вау, ого, какие интересные... Пальцы;. –– Эта отсылка на личность слишком известную, чтобы упоминать о ней прямо, однако буквально в следующем предложении есть присутствует дополнительная находка на эту личность.
* Стр. 587,
... Сначала – пелевинщина, теперь вообще тургневщина какая-то! –– Здесь летописец смеет напомнить Русам, что десятичок в десятичке-другой стРАниц назад он предлагал им запомнить некоторое обстоятельство на стРАнице 227. И да, от этой отсылки уровень классики в крови выходит на тот же уровень, что и от отсылки на стРАнице 200-ой.
* Стр. 590,
... –– Давай, давай, бей меня! Бей! Бей меня! –– Отсылка на известные интернет-события.
* Стр. 633,
... «Кровь Уруса», ... –– Far Cry Primal.
* Стр. 642,
... И ничего он не дешевый!.. –– Д.Х. Чейз, «Ловушка мертвеца».
* Стр. 663,
... –– Слухи о моей смерти сильно преувеличены. –– Сэмюэл Ленгхорн Клеменс.
* Стр. 685,
... подписал его на Бульбаслава и прочих ребят, несущих в мир крупицы истины. –– Без шортсов с сего канала данная сага могла быть и не написана вовсе – такова сила тамошнего вдохновения.
Зэц точно Ол.