Ещё раз о варягах

Несколько замечаний по работе Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухина 
«Скандинавы на Руси и в Византии в X – XI веках: к истории названия «варяг».

Уважаемые авторы с самого начала объявляют про «очевидность его скандинавской этимологии», указывая на исходное, по их мнению, слово «vceringi» или «varangr». О  наиболее вероятном происхождении самого «исходного» слова будет сказано ниже.

На самом деле бросается в глаза совсем другое: корень вар восходит к индоевропейскому языку и означал он воду, реку, море. В русском языке корень вар сохранился в виде вара, варить, варева и т.д.
Тот же корень находится в названиях рек, протекающих по исконно славянским землям: Вар в Прикарпатье,  Варта в Польше, Варна в Болгарии, Вардар в Македонии, Варнов в Германии на бывшем славянском побережье Балтики, где проживало племя варинов или по другим сведениям – два племени: варинов и вагров (по сообщению Саксона Грамматика - самого западного племени из всех славянских). 
Из этого резонно следует вывод, что варины – название жителей побережья, деятельность которых наиболее тесно связана с водой, с морем. Это не только рыболовство, но и морская торговля, перевозка грузов, войск, пиратские набеги, переезды на новые места обитания. 
Имеются серьёзные доказательства учёных о переселения славян с юго-западного побережья Балтики на Северо-Запад Русской равнины (и не только сходная керамика, как утверждают  некоторые авторы).
Археологи отмечают сходство городищ в Приладожье и на юге Балтики. Согласно выводам В.В. Седова славяне проникли на территорию Северо-Запада, по крайней мере, начиная с VI века, и пришли они из бассейна Одера, так что в VIII – X веках переселения славян происходили уже по знакомому пути.
Что касается торговых, хозяйственных связей, то по опубликованным данным, на северном, «скандинавском» побережье Балтики найдено 4 клада арабских куфических монет, а на южном, «славянском» - 12 кладов. Это говорит о деятельности и скандинавских и славянских купцов, но преимущественно, славянских, использующих речную сеть Северо-Запада для торговли с Востоком.
Согласно утверждению Н.А. Лебедева с середины 1-го тысячелетия н.э. славяне «властвовали на море безраздельно…» и были лучшими мореплавателями.
По свидетельству немецких ученых именно скандинавы заимствовали ряд морских и торговых слов и терминов у славян: ладья, рынок, безмен, печать и др., относящиеся к транспорту и торговле.   
Й. Херрман, А.Н. Кирпичников и др. на основе археологических данных сообщали о регулярных морских связях между южнобалтийскими славянами и славянами Северо-Запада. В.Л. Янин в связи с этим говорил о «внутриславянской торговле» на Балтике.
А.В. Арциховский и В.Т. Пашуто констатируют, что первыми этот торговый путь проложили не норманны.
Антропологи Алексеева Т.И., Н.Н. Гончарова зафиксировали присутствие славянских выходцев с Южного берега Балтийского моря на Северо-Западе. 
Лингвисты М.Н. Петровский, Д.К. Зеленин подтвердили это, основываясь на оборотах речи древних новгородцев.

Одновременно можно констатировать, что в результате проведенных учёными исследований ДНК было выявлено почти полное отсутствие субкладов Z287 и L448 (дочерние ветви субклада Z284, типичного для носителей гаплогруппы R1а в Скандинавии) как на южном побережье Балтийского моря, так и на территории современной России, что говорит об отсутствии сколько-нибудь заметной миграции из Скандинавии в эти районы 1000 – 1200 лет назад.
В то же время эти же субклады выявлены в Шотландии, Северной Ирландии, Нортумбрии, Восточной Англии, что хорошо согласуется со свидетельствами cкандинавской колонизации этих районов в IX - XI вв. и лишний раз подтверждает её. 

Одно из таких славянских племён, которое было наиболее тесно связано с морем, и стали, очевидно, называть варинами или варягами (в русском варианте) и этимологию его вполне можно назвать славянской.

Несколько слов о самом названии «варяг».
Утверждение, что слово «варяг» произошло от германского «варинг», потому, что суффикса –яг у русских не было, а «варяг» – это корень, вследствие того, что –инг превратилось в –яг, представляется весьма спорным.
Возьмём, к примеру, типично русское слово «коряга», где кор – корень,  -яг -суффикс,  -а -окончание,   или слова «трудяга», «работяга»  и т.д.
Названия стран, племён или групп людей, такие, как фряги, корляги, колбяги, ятвяги, которые образуются с помощью суффикса –яг, рассматриваются разными лингвистами с разных позиций и с разными  выводами. Причём интересно заметить, что большинство из тех лингвистов, которые утверждают, что суффикса –яг на Руси в Х веке не было (хотя другие суффиксы существовали), в то же время считают, что письменность на Руси появилась с принятием христианства, т.е. с конца Х века. Как же могли существовать и суффиксы, и корни, и окончания и вообще большинство правил грамматики, если не было самой письменности? Тогда правильнее считать, что люди той поры просто образовывали названия (не важно, народов, людей или предметов) с помощью в данном случае частицы –яг  вследствие своей фонетической традиции и не заморачивались, что это за частица: суффикс или корень.
Полагаю, что в таком случае в те времена таких понятий у восточных славян, как корень или суффикс не было бы.
Однако, наверняка письменность у восточных славян всё же была и раньше, о чём убедительно говорят берестяные грамоты и писала.

Варяги проводили активную военную и торговую деятельность во всей акватории Балтийского моря, в т.ч. на северных, скандинавских берегах, что и оставило свой след в шведском языке в виде слова «vceringi» или «varangr».
Постепенно к этому прибыльному делу стали подключаться соседи варинов по Балтике, в т.ч. шведы, быстро расширившие свою деятельность. Привычное название приезжих торговцев заморскими товарами «варяги», русы стали переносить и на появившихся торговцев других национальностей, приезжавших к ним (возможно, этим названием стали называть и вообще всех жителей побережья Варяжского моря, гидроним стал топонимом). Впоследствии торговля с балтийскими славянами постепенно прекратилась из-за экспансии германцев на восток и вытеснения славян с юго-западного побережья Варяжского моря, а торговля со шведами продолжалась, и, видимо, вследствие этого в памяти людей осталась некая ассоциация варягов со шведами, т.е. со скандинавами. 
При этом нельзя отрицать возможность образования названия «варяг» и от скандинавских языков, ведь они тоже относятся к индоевропейским языкам и для них также характерен корень вар. Однако, следуя смысловой логике, предпочтение все же следует отдать славянскому варианту, т.к. все известные значения корня вар по-скандинавски затруднительно связать с варягами.
 
Рассмотрим, что об этом говорят Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин в своей работе «Скандинавы на Руси и в Византии в X – XI веках: к истории названия «варяг»  на стр.15:
«…термин «варяг» – «варанг» – «вэринг» возник не в самой Скандинавии и не в Византии, а на Руси, причем в скандинавской среде. Обстоятельства (но не время) его возникновения восстанавливаются на основе рассказа летописи: князь Игорь, не рассчитывая на силы только что разгромленной греками руси, призывает в 944 г. из-за моря других скандинавов, наемников (возможно, такие отряды привлекались древнерусскими князьями и ранее, что, однако, не нашло отражения в летописи). Заключение с Игорем договора, определявшего условия службы наемников, вызвало к жизни их самоназвание – vаrangar от vаrar «верность, обет, клятва».   
Сопоставим с другой цитатой на 3 стр.:
«Наметившееся в легенде противопоставление руси и варягов, а позднее местного населения и варягов постепенно усиливается в летописных рассказах о событиях IX–XI вв.».
Далее с 3-й цитатой на стр.6:
«В рассказе об убийстве двумя варягами князя Ярополка из-за предательства его воеводы Блуда (имя его, очевидно, является скандинавским) фигурирует дружинник, предупредивший князя об опасности. Его имя – Варяжъко (или Варяшко), производное от «варяг» по славянской словообразовательной модели. Имя Варяжко свидетельствует о давней укорененности слова «варяг» на Руси,…»   
- «давняя укорененность» - надо понимать более 100 лет, т.е. это слово известно, по меньшей мере, с IX века.
И, наконец, с 4-й цитатой (стр.1):
 «Его актуальное содержание (названия «русь») определялось реальностью второй половины X–XI в.: возникновением и укреплением восточнославянского государства, включившего многочисленные славянские и неславянские народы. Название «русь» использовалось как политоним, а производное прилагательное «русский» – как обозначение новой этнической общности, включавшей славянские племена, жившие на территории Древнерусского государства.  В этом качестве оно противостояло как племенным наименованиям, так и названиям неславянских народов, также вошедших в состав государства.
В то же время контакты восточных славян со скандинавами не прерывались, более того, наиболее интенсивными они стали в X в., продолжались они, приобретя в значительной степени характер межгосударственных отношений, и в XI в. Это требовало появления нового наименования для них, отличного от слова «русь». Таковым, как явствует из летописного словоупотребления, стало слово «варяг».

Итак, в цитате 1 авторы указывают, когда (944 год) и почему появилось на Руси название «варяг» (хотя и подстраховываются, в скобках допуская более раннее его возникновение).  Из цитат 2 и 3 мы узнаём, что это слово было известно, по крайней мере, уже с IX века.  Однако из цитаты 4 следует, что потребность в этом слове возникла где-то с середины  X  века, когда надо уже было отличать этнос «русский», от приезжавших скандинавов. Это следует из логики авторов.
Очевидно, что цитата 4 противоречит сказанному в цитатах 2 и 3. Цитата 1 поддерживает цитату 4, но не очень уверенно.
Видимо, всё-же, решение вопроса требует иного подхода.

Наконец, вернёмся к последнему предложению цитаты 1:
«Заключение с Игорем договора, определявшего условия службы наемников, вызвало к жизни их самоназвание –vаrangar от vаrar «верность, обет, клятва».
 
С каких это пор  пираты, разбойники, необузданные грабители заключив договор с единственной целью зарабатывать с помощью вооружённой силы и грабежом, и став наёмниками, вдруг заговорили о верности, обете, клятве? Откуда у них вдруг проявились эти рыцарские качества?  Они просто так не появляются.
Рыцарство в Европе возникло ещё в VII веке и даже раньше (рыцари круглого стола короля Артура).  Вассалы из поколения в поколение верой  и  правдой служили своему сюзерену, в молодости давая ему присягу и всю жизнь выполняя её. Возникновение кодекса чести и поведения  и его дальнейшее совершенствование проводилось неустанно веками и приняло окончательный вид только к XII – XIII векам. 
Сами понятия клятвы или присяги всегда были чужды вольным пиратам. Невозможно представить, чтобы грабители и разбойники озаботились высокими нравственными понятиями, заключив всего лишь договор и став наёмниками исключительно за деньги. Это утверждение более чем сомнительно, рыцарство и явление викингов никогда и нигде не пересекались. Такие понятия как обет и клятва не подразумевают денежной оценки.
К тому же, договоры заключались разными князьями, в разное время (один призыв от другого могли отделять десятилетия), на Русь приходили отряды новых поколений и из разных мест, которые не были никак связаны друг с другом, но по мысли авторов им всем в голову приходило одно и то же самоназвание, навеянное высокими нравственными идеалами.
Так не бывает.
Других подходящих вариантов возникновения слова «varangr» авторы не нашли. Таким образом, скандинавский источник этого слова представляется маловероятным.

Далее авторы приводят выдержку из Повести временных лет (ПВЛ) и своё понимание, что хотел сказать летописец:
««… по Варяжскому морю «сидять варязи семо ко въстоку до предела Симова, по тому же морю сидять къ западу до земли Агнянски и Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, вольхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии, ти же присидять от запада къ полуденью и съсидяться съ племянемъ Хамовым».
Это маршрутное описание сочетается в списке народов с этнографическим, которое композиционно состоит из нескольких групп наименований народов («языцев»), объединенных по единому принципу – перечисление начинается собирательным этнонимом (например, «чюдь и вен языци»). Список иафетидов разделяется на две части: «варяги», к которым отнесены свей, урмане, готе, русь, агняне, галичане, и «волхва» – римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и пр., т.е.  народы «римской империи» Каролингов (а затем германской), которые названы традиционным собирательным именем «волохи».»

Вывод, который делают авторы заключается в том, что поскольку, в группе варягов названы только скандинавские народы, то варяги – скандинавы.

Идея разделения списка на две части возникла, по крайней мере,  в XIX веке, но до сих пор она никого не заинтересовала, вероятно, по причине своего сомнительного посыла, который  придуман явно искусственно. Сам летописец ничем не обозначил этого разделения, а просто перечислил народы «Афетова колена» примерно с севера на юг. Это разделение - предположение авторов, которое мало обосновано по следующим причинам:
1. Народ англов со времен Тацита всегда относили к германским народам, значит в списке «варягов» его не должно было быть.
2. По галичанам, которые тоже никак не укладываются в список «варягов», авторы высказали предположение, что летописец имел в виду гэлов-валийцев. Но сам летописец вряд ли имел в виду безвестное на Руси племя, обитающее в противоположном углу Европы. Безусловно, он имел в виду хорошо знакомых киевлянам галичан, которые жили в независимом в то время Галицком княжестве, и которых киевляне хорошо знали, в  противном случае он обязательно сделал бы специальное пояснение на этот счёт. Без специального указания у читателя в голове возникала бы путаница, летописец не мог этого не понимать. К тому же, гэлы-валийцы относятся к кельтам и к скандинавам отношения также не имеют.

Два прокола в «варяжском списке» - это слишком много, список уже нельзя назвать ни варяжским, ни скандинавским,  даже если оставить в стороне «русь». 

Кроме того, уже после публикации статьи из Дании пришло сообщение, что датские генетики исследовали большое количество останков тысячелетней давности со шведского острова Готланд. 
Результаты оказались неожиданными: 42% останков имеют славянские субклады гаплогруппы R1a, ещё 21% останков принадлежат западноевропейской гаплогруппе R1b, 13% — угро-финской N1a и всего 8% — скандинавской I1.  Остальные принадлежат разным европейским гаплогруппам вплоть до средиземноморской. Это факт для многих стал неожиданным, но он строго научно обоснован.  Он лишний раз подтверждает выводы археологов и историков об активной славянской торговле на Балтике в VI-X веках, о чём говорилось выше. Остров Готланд стоит, как раз, на их торговых путях и нет ничего удивительного, что большинство останков того времени принадлежит славянам. Скорее всего, и язык общения на острове в то время тоже был славянским, но никак не скандинавским. (Развитие мореходства у шведов началось позже, но где-то, вероятно, в X веке превысило торговлю славянскую, славянская же торговля стала падать, т.к. германцы вытесняли славян с южного побережья Балтики.)

Таким образом, из всего «варяжского списка» бесспорных скандинавов остаётся два этноса: свеи и урмане.

«Волошский список» охватывает по мысли авторов самые разные народы, он широк и неопределёнен, что значит «и прочие»? Под «прочими» следует понимать греков, ляхов, пермь или кого? Или вообще имеются в виду все остальные народы в пределах Европы, исключая скандинавов? Тогда список волошских народов выходит за рамки разумного, полагаю, сами авторы с этим будут согласны. В едином списке летописца слово «и прочие» означает все не названные им народы «Афетова колена», в разделённых же списках слово «и прочие» сразу вызывает вопросы.
Как понять «волошский список» авторы поясняют неясно и сомнительно, название «волохи» остаётся загадкой. 
В.Д. Королюк, например, в своей книге «Славяне и восточные романцы в эпоху раннего средневековья» писал: «Под волохами русский летописец понимал как древних римлян, так и местное неславянское население Среднего Подунавья», или далее более точно: «…Представляется наиболее вероятным считать волохов русской летописи … каким-то местным романизированным населением Поннонии IX в.».
Имеются и другие версии идентификации волохов, например, что это жители современной летописцу Италии.
Однако авторы необоснованно расширили понятие народа «волохи» до размеров слишком обширных и неопределённых: «римляне, немцы, корлязи, веньдици, фрягове и прочие» и единственная цель этого вольного и не продуманного предположения - доказать, что «варяги» – это аналог названия «скандинавы». Попытка авторов определить волохов как жителей владений Каролингов не проходит, т.к. для этого у летописца есть название «кoрлязи». «Волошский список» тоже более чем сомнителен.
 
Кроме того, получается, что все народы «Афетова колена» делятся только на жителей империи Каролингов и скандинавов, чего заведомо быть не может. 

В выдержке из ПВЛ перед списком народов летописец пишет, что варяги сидят к западу до земли агнянской и волошской, т.е. он уравнивает эти народы, смотрит на них обоих как на потомственные народы Афета, а не как на собирательное название. Если-бы «волошский народ» был собирательным названием, то тогда эта его фраза была бы не очень определённой и понятной. И как понять, что варяги сидят до земли агнянской, если агняне - сами варяги? Смысл предложения становится несуразным.
Следовательно, попытка доказать, что варяги – скандинавы с помощью деления списка народов, составленного летописцем, на две части - неудачна.

Итак, целый ряд доводов, приведённых в работе, оказались несостоятельными.

В наших летописях же указывается место обитания варягов. ПВЛ сообщает, что варяги жили по соседству с ляхами, пруссами, чудью; в Ипатьевской летописи написано, что поморье Варяжское находится за Гданьском; в Никоновской летописи говорится, что «варяжская русь» Рюрика приходит «из немец» (во время создания летописи западная часть поморья была онемечена или активно онемечивалось, часть населения мигрировало на восток). Указания на место обитания варягов почти в точности  совпадают – это южное, славянское побережье Балтики, но никак не северное, скандинавское.

Многие европейские историки сообщали о том же самом, например Сигизмунд фон Герберштейн писал, что призванные на Русь варяги были восточными соседями датчан, что  это вагры, самое северо-западное славянское племя на Балтийском море. Он ссылался на соображения о славянской общности веры, обычаев и языка русских и вагров. 
 Примерно в том же ключе писали и восточные авторы, такие, как ад-Димашки,   Йакута ар-Руми,   Казвини,  и др.

Всё это даёт основание говорить о том, что под варягами, по крайней мере, в IX веке следует понимать скорее славян (балтийских славян), а не скандинавов.
В то же время следует отметить, что другие факты, суждения и доводы, представленные в работе Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухина   «Скандинавы на Руси и в Византии в X – XI веках: к истории названия «варяг»» не вызывают сомнений и смотрятся вполне логичными и обоснованными. Жаль, что давление норманнской теории портит всю работу в целом и искажает выводы.