Сом. Продолжение

После школы я уехал в Москву, работать, учиться. Обо всем этом я уже упоминал,  в прошлых своих рассказах. Сейчас разговор у нас о рыбе и всем сопутствующим, что с ней связано.
      Первой моей крупной рекой, на пути к Волге, была Ока. Излучина ее Озеры- Кашира- Серпухов и сам перекат, река Беспута. Пытался и дальше по Оке, вниз спуститься, до Коломны, но на пути к осуществлению этой затеи всегда вставал наплавной мост в Озерах, где порой очень долго приходилось ждать баржи, чтобы его развели, пропуская ее и пройти его вместе с ней. Работал в это время в командировке, неделя через неделю, в Каширском ДРСУ.
     Река Ока, единственная такая жемчужина,  наверное,  во всей Московской области. В ней и весной разлив, как разлив и летом после дождей, настоящий потоп. Весной поднималась порой на 12 метров, затапливая все вокруг,  и превращалась в Мазаевские места, путь для движения был только один, по воде. Сейчас то я, могу уже сравнивать ее с верховьем Волги, на которой осел и «живу», хотя порой, как обыкновенный дачник, бессменные 30 лет с гаком. Рыбы в Оке гораздо больше, чем на Иваньке, в этом почти стоячем пруду. Ока не подвержена цветению воды, так называемой зеленке. На зиму ее ни кто умышленно не спускает до минимума и не поднимает, как это происходит на Иваньке. Да и плотина в самой Дубне не дает ходу рыбе, упирается, как в забор и все, ни вниз спуститься, ни вверх пройти. Не привыкло пока еще все живое в природе человеку,  искусственно создающего ей препятствия и ограничивающего свободу, подчиняться. Отсюда и исчезновение редких ныне осетровых, той же стерляди и сколько их не пытались тут «возобновить», но не получается, не может она воспроизводиться, не комфортно тут ей стало.
    На Оке всего этого нет, но там другая беда. Лещи по лопате, весной тащишь сетку, говорят старожилы, чуть ли не в каждой ячее лещ, потом давай нас, «командированных»  угощать. Жрать его просто не возможно, соляркой несет, за версту. В ведро с чистой водой бросишь, масляные круги сразу идут. Только и годилась в крутой засол и на таранку. Судаки от 12 кг и больше, та же картина,  Жерех, тот чистюля, почему то нет, видно верхоплав, обходит стороной эти гиблые ямы с откровенным мазутом. Много рыбы мы там переловили, больше всего судаков. Перекатные это места, песчаные, гравийные, течение сильное, а судак их просто обожает. Сом на Оке тоже есть, по ямам, но поймать мне там его так ни разу и не удалось. Не раз замечал, после сильных дождей и подъема воды, остаются на пляжах как бы отрезанные от основного русла небольшие озерца, но глубокие. Подчалишь на моторке к ним, выждешь час, другой и видно, как ходит в них что то «приличное», туда- сюда волны, как от дельфина. Начинаешь спиннинг кидать, чуть ли не под самый ему нос железку, бесполезно. Эх, поставушку бы поставить на него в те времена, с пучком выползков или с печенкой. Но опыта не хватало. Некому было научить меня правильной рыбалке. Зато в другом «направлении», сетевой лов, который в будущем мне пригодился, «педагогов» было, хоть отбавляй.
     А натаскивали меня,  аж в самой Кашире, на той же Оке. Не сразу, но мне удалось влиться в этот, весьма пестрый и неординарный по своему составу рыболовно-лодочный коллектив. Ох и сколько же в меня матюков всадили там, когда на просьбу мою, я с вами, да не интересу для, а опыт перенять, вдруг пригодится, пока я осваивал  начальные азы сетевого лова.  Потом, лет через 10-ть добавилось опыта на красавице Ангаре, в Иркутсвой области при лицензионной ловле сетями пеляди и омуля, да на том же Байкале. Но это уже другая история.
      Был там, на лодочной станции Кашира-1,  такой:  парень, не парень, мужик, не мужик, а среднее что-то,  по кличке Колобок, пройдоха и пьяница, только почему то один он не отказывал мне ни когда, в моей просьбе: я с тобой.
- Я, блин (не цензурное) куда тебе грести сказал, влево! А ты блин, (не цензурное) куда повернул, вишь, блин, (не цензурное) сеть под шлюпку ушла, опять, (не цензурное), запутается сейчас, (не цензурное). Ворон, блин (не цензурное), хлебалом не лови, (не цензурное), за ветром следи (не цензурное), видишь куда (не цензурное), шлюпку снесло (не цензурное).
 Вот такая была «наука». Только на берегу он немного «успокаивался», подбирал выражения, видя меня, что я матом не ругаюсь, чем еще более запутывал науку обучения и вгонял меня в краску.
- Че расселся, рыбы давно столько не видел, тащи скорее мешок, а то рыбнадзор подчалит и будет нам тут с тобой полное «число пи».
При чем тут «пи», думалось мне, может это умножить надо 3,14 на что то еще, но переспрашивать его  стеснялся.
- Да ты не обижайся, на меня, мы акадимиев тут не кончали, (знали уже все, что я в институте учусь), люди темныи, и мат у нас, дело обычное. Меня самого, точно так же тут, малОго учили. Я еще тебя поджаливал, веслом по башке ни разу не стукнул, видя, что ты больше смотришь на сеть, что там поймалось, а не вокруг, чтоб она не запутывалась. А мне так не раз попадало, до сих пор «науку» помню. После сих слов, я конечно же, отмокал и «дружба» наша вновь восстанавливалась.
    Примерно так и складывалась «наука», два- три слова, отборный мат, в котором ему просто не было равных. Мог хоть сутки напролет, особенно когда выпьет, ругаться матом и при этом, ни разу не повториться.
     А «дружба» эта начиналась, верней знакомство, с вечной не хватки горючего, бензина. На первую мою просьбу «покатай», спустившись с высоты вниз, в пойму Оки, где была расположена сама лодочная станция, под одноименным названием Кашира-1, был только он, один. Понедельник, как ни как, все на работе, при делах. Бензина нет, был ответ. Так я тебе сейчас привезу, сколько надо? Колобок почесал за ухом, да и спрашивает, а ты тут вообще хто? Командировочный, дороги у вас тут строим, мосты… работаем и живем в ДРСУ, а сам из Москвы. А, ну тогда вези, чем больше, тем лучше. Не совсем понимая, сколько надо, но чтобы хоть до вечера хватило «покататься», на всякий случай, решил что 200- литровой бочки должно хватить. Вернулся в ДРСУ, нашел пару таких же, командированных из Москвы водителей, мужики, дайте бензину? Сколько тебе, да вон бочка пустая, 200 л. В нее давайте. Слили все, но она не полная. Смотались на заправку, долили под горлышко, по тем же талонам. А теперь отвезем ее на лодочную станцию. Привезли, там Колобок, ждет. Выгрузили эту бочку. Колобок ее быстренько закатил в ящик, чтоб кто не увидел, запер на замок, ну садись, поехали. Казанка-2м с Нептуном-23 и бак бензина литров на 20-ть. Катались долго, так впервые я увидел невиданные доселе красоты Русской природы с самой воды, как бы слившись с ней, чувствуя себя ее частью. И так я влюбился в нее, запал- по современному, во всю эту жизнь на воде, словно водяная крыса (ондатра), что захотелось мне все это иметь самому и ни когда с этим не расставаться. Как вспомню прожитые годы мои, 10-ть лет командировки в Кашире,  на Оке, до сих пор ностальгия и вспоминается все только хорошее.
       На следующий вечер, только закончился рабочий день, я снова на станции. Колобок какой то грустный, помятый как бы слегка, весь. Мне бы опыта чуток побольше, посочувствовать бы «болезному» человеку, забежать в магазин по пути, купить бы хоть четвертинку, сразу бы и бензин нашелся и мотор «оживел». На мой вопрос: поедем снова кататься, недовольный ответ: вчера весь бензин прокатали, нету. Как нету, ты на воде даже еще ни разу не подливал при мне, а там бак всего 20-ть литров. А я бочку тебе вчера привез, наивно полагая, теперь, как минимум, неделю кататься будем. Колобок видя, что меня на арапа не взять, на мякине не проведешь, снова: нету уже этой бочки. И произнес, (не цензурное), начинающееся с того же числа «пи», только теперь уже с приставкой «с». Вон замок валяется, срезали. Это я после уже узнал, что вся эта моя бочка ушла за долги, за прошлые и будущие, которые этот Колобок успел тут наделать, как только народ разнюхал, что у него бензин появился. Так и не получилось покататься в тот вечер мне снова, по теперь уже вдруг, ставшей любимой, Оке.
      Потом то я стал умней, привезу бочку бензина и говорю: лодку давай, я сам поеду, без тебя. Как так, сразу сам, понимаешь. А вдруг случись что,  на воде, мотор сломается, наскочишь куда ни то, фарватер то еще не знаешь? Ни чего, я плавать умею, да и весла ты мне только найди, выгребу к берегу, от баржи увернусь, не твоя забота. Колобок поглядывая своими масляными глазками на бочку и предвкушая, сколько же на нее горячительного можно выпить, скрепя сердце соглашался, говоря: ты только в верха иди, вниз не надо, случись что с мотором, хоть к ночи, но течение тебя сюда само притащит, только не проспи, под баржу не попади, да мотор не глуши, так и катайся. А я и тому рад, хотя постоянно думалось, почему не глуши? 
        Однажды не послушался совета, девчонки с берега мне, ручками так, по всей видимости «беспризорные»*, одетые  почти без ничего, да и я так же, машут: давай к нам, причаливай.  Ну как тут отказать, мимо так сказать, промчаться. Жалеть потом будешь. Причалил. Привет, привет. Покатай. Ну садитесь, куда пойдем? А куда хочешь! А что делать будем? А что хочешь! Вогнали меня в краску. Да, думаю, девчонки видать современные, дом отдыха то вон, на бугре, от туда видать, за словом в карман не лезут, даже стал коситься на них, побаиваться чуток, абы чего «дурного» не вышло. Ну тут мотор этот меня и спас. Дергал, дергал, веревкой, а он ни каких признаков жизни не подает. Уже и протащило нас по течению, метров 100, а он ни как. Тут «девочки» и говорят, слушай ты, мальчик, (и как только догадались?), ты сначала техникой овладей, опыта наберись, а потом уже соглашайся. Давай к берегу.  Что они мели в виду, я так и не узнал, но высадить их пришлось. Ушли обиженные.
         Делать нечего, давай ковыряться, проверил бензин, карбюратор. Все в норме, давай искать искру. Выкрутил свечи и сразу понял причину. Там сплошной черный комок, между электродом и наконечником, зазоров вообще ни каких нет. Бензин смешивали с АС-8, ни чего другого в те времена не было. То ли налили его много, то ли свечи такие завернули специально, чтоб я далеко не уехал, бензин зря не тратил.  Давай чистить. Кое- как отковырял, подручными средствами, проверил, ура, искра есть. Завелся. Снова попытался вернуться к девочкам, реабилитироваться, так сказать, в их глазах, но тех уже и след простыл. Нашли, скорее всего, с кем еще покататься или на ком. Надо сказать, что больше впросак с ними, я ни когда не попадал, учел «критику».
   Студенты еще с нами работали, с Московского МАДИ, в качестве наблюдателей, с лопатами, укладывая асфальт в водосточные канавы возле мостов, чтоб насыпи не размывало. Глядя на них, порой становилось мне их жалко, молодые же все, побегать, погулять бы им по окрестностям, полюбоваться, а тут вкалывай. Придет ЗИЛ ДРСУ-шный с асфальтом, выгрузит всю эту кучу, а они носилками, да по траншейкам… А тут еще прораб такой, самый ненавистный, да фамиль его была Козий, как обухом по голове: пока весь асфальт не выработаете, в автобус служебный не посажу, хоть до ночи тут ковыряйтесь. А мне с ними ехать, возвращаться, задерживают, так сказать меня, мне уже на Оку быстрей, в лодку хочется, да по газам. Стал я им помогать. Приходит снова ЗИЛ, последний говорит прораб, выработаете и домой. Не велел я ему выгружаться. Сам буду. Опустил свой ковш ему в кузов, заполнил его сколько смог, да и высыпал прямо туда, куда и надо было, дорожкой рассыпав. Так что девчонкам, да парням, только лопатами подравнивать за мной пришлось. Все- то я до конца не мог с этого ЗИЛа выгрести, не помяв ему бока, но и тут выход нашелся, велел двум парням забраться туда, подчистить и загрузить лопатами мне в ковш. Таким образом, сами носилки, самая трудоемкая и тяжелая часть, были исключены из процесса. 30-ть минут и последняя машина выработана, а больше то не заказано, 15.00 время и мы в автобусе. Девчонки меня расцеловать пытались, в знак благодарности. А теперь куда? На Оку, купаться! О, мы согласные. А там и я уже, не спрашивая самого хозяина Колобка, взял лодку, да и лихо так, подвалил к ним, зная, где они будут, «загорать», да купаться. Кто кататься? Все! Не, будет перегруз, только двоих могу взять пока, на борт, остальных потом. В своей душе полагая, что застесняется одна, на которую я уже давно глаз положил, да подумает еще что, «дурного», а  вдвоем им будет не так страшно, да и знают они меня, как ни как, вторую неделю уже со мной, работают. Катались мы с ними до самой почти темноты, чтоб не пришлось других, не обязательных, катать. Пусть думают, сломались. Вот так я и договорился с одной, той, на выходные «пойти» в поход, а на самом деле поехать на этой же шлюпке вниз по Оке, с палаткой и  шашлыками. Она даже и не ломалась, не звала уже подругу с собой, на «всякий случай», вполне понимая, что третий тут, уж точно будет лишним.
     Одно смущало, август на дворе, погодка стоит супер, тепло и ночи еще пока теплые, да и как можно замерзнуть, вдвоем в палатке, с такой красоткой? Дело было в другом, а вдруг снова туман сядет, как молоко. Как потом выбираться, вверх идти на моторе, да на работу не опоздать. Уйти то мы вообще черт знает куда задумали. Уйдет этот служебный автобус на объект и все, прогул, нагоняй, выговор. Эх, была не была, кто не рискует, тот не пьет шампанское, подумаю об этом потом.
     Все получилось, да красота кругом, крутой берег Оки, места безлюдные, костер горит, шашлык на углях жариться, сухое «Свадебное» в голове шумит… все кругом так и располагало к большему, таинственному, переживаемому и знакомому только двоим, сбываемому только один раз в жизни.
 Понравился я ей, утром сама сказала, просыпаясь на рассвете, обнимая меня, произнеся с хрипотцой, от «усталости», со счастливой улыбкой на лице, как может улыбаться только одна женщина, чувствуя себя совсем опустошенной, но безмерно довольной. Давай выбираться.
     Выглянул я с палатки, собираясь отлучиться чуток «по делам», да порыбачить еще успеть, на зорьке, пока она еще поспит немного, на завтрак  порадовать ее,  за все хорошее, что она мне подарила, свежим лещом запеченным в фольге…
 а там туман, в двух шагах ни чего не видать. Как плыть, как возвращаться? Такой туман я видел и в него попадал,  только еще один раз, на реке Белой, в Иркутской области, когда вечером отойдя чуток от лагеря с ружьем, надеялся отстоять вечерку. Да и надоели мне ихние пьяные рожи, в Сибири пьют, оторвавшиеся от своих жен мужики, пока не попадают, у самого костра. И бродить мне пришлось на обратной «дороге» в этом тумане почти сутки. Вот такой оказалась вечерка. Поэтому ее и зовут Белой, сказали потом мне.
  Ладно, пойдем как ни-будь, на малом ходу, вдоль берега, где это можно, только бы на топляк или еще на какое препятствие не наскочить. Баржу или еще что, «крупное» я не боялся, запрещено им вообще в тумане ходить. Решили, сделали. Пошли кое- как, на малом ходу. А перед Каширой-2 плесы начинаются, вдоль берега не пойдешь, мелко. Отдалились от берега, не видно, кружим на месте, как оказалось, а нам вверх по течению надо. Вспомнил, как тот же Колобок учил: в туман попадешь, не боись, не нервничай, куда плыть не сообразишь, сомневаешься, остановись, спичку в воду брось и сразу поймешь, куда течение и куда тебе надо. А ветер, говорю, унесет ее куда вздумается. В туман ветра ни когда не бывает, запомни. Пригодилась его наука. Так и поступили. Прошли Каширу-2 с приключениями. Там драга стояла, песок мыли и трубы такие, чуть ли не самого фарватера по верху. Как увидел я эти трубы, в пяти шагах впереди носа, заложил такой вираж, что моя красавица чуть за борт не свалилась: ты чего, утопить меня решил? Вон, погляди, на что мы чуть не напоролись. Пришли в Каширу-1 вовремя, даже пару часов вздремнули в вагончике, того же Колобка, ключ от которого он мне раньше говорил, где «прячет». На автобус служебный успели, на работу «вышли», но оба сонные были, как мухи. А все только поглядывали многозначительно на нас, пряча улыбки, в «походе были», «устали». Так и не получилось продолжения этого романа, уж слишком современной она была, «студенткой», почти Москвичка, из самого ближайшего пригорода, хоть и красавица, но уже в глубине своих чувств  я стал понимать: не все то золото, что блестит. Веселые были времена, есть что вспомнить, но тогда на моих висках еще не было седины.
     От Колобка пришлось откупаться вечером, после работы, в тот же день, литрой Азербайджанского коньяка, другого чего, в магазине рядом, просто не было, а подниматься снова в верх, другой магазин искать, сил не было, потратился ночью, устал, после такой «нагрузки». «Сжалившись» над ним, да его нытьем, а на самом деле выпрашивающим, залить «горе»:
- Исстрадались мы тут все, на двух лодках вас искали, одна в верха пошла, другая вниз, бензину потратили уйму, тоже с намеком: вези еще. Ведь вчера еще к вечеру обещались быть, а пришли когда, утром. А когда туман сел, тут уже внутри меня все и оборвалось, ну все, пропали, наскочили на что ни то, потопли, посадят меня теперь. До 12-ти ночи вас ждал, так и ушел домой, за вас переживаючи… Даже материться перестал, не ужели правда, подумал я.
- Ладно говорю, не ной, сейчас схожу в магазин,  поправим твое самочувствие. Но и тут, за общим «столом», где и шашлык наш, до конца не съеденный, но приготовленный уже на сковородке, в дело пошел, народ рыболовно- лодочный  участвовавший в наших «поисках» весь подтянулся, «на огонек» и мне мудро было наказано:  впредь покупать, вместо двух бутылок коньяка, четыре, хоть и той же водки.
     Сома поймать на Оке мне так и не посчастливилось, не кому было меня научить, передать опыт. Были жерехи, кил по 5-ть, судаки по 3-5-ть, щуки, этих меньше и все на спиннинг, на обыкновенную вертушку, а потом более уловистую и только что появившуюся в продажах приманку, воблер. Течение в этих местах сильное, воблер сам идет по дну, нужно только скорость подмотки поймать, да видеть где судак вечером на отмели малька гоняет, вот и все хитрости. И ни каких тебе троллей и сплавов при этом не требуется.
     Одно только и было неудобство на Оке.  Лодки то бросали возле самого уреза  воды, стараясь привязать ее цепью к какому либо якорю, да так и уезжали на неделю, работать же надо. Приезжаешь в субботу, с утра, дожди прошли, вода поднялась, лодка затопленная. Пока ее вытащишь, да гольянов всех с раками из нее не вычерпаешь вместе с водой, много времени уходит. Другой раз вообще засуха, дождей не было, вода ушла, метров 30-ть громыхать ей надо по камням, пока на воду спустишь. Нет, ни кто их у нас в те времена не воровал. Не было такого в мыслях у кого «сдать в металлолом», это уже с перестройкой все пришло. Моторы прятали, на том же берегу, в железные ящики. Потом самострой пошел, шанхай- по местному. Строили сами вагончики, бытовки, кое кто и маленькие дома, избушки. И каждый год все ближе и ближе, к урезу воды. А потом как пойдет в иной год ледоход, так все эти самострои, да лодки, которых владельцы поленились подальше на крутой берег вынести с осени, льдом так затирало, как трамвай переехал и долго они еще маячили, почти все лето, на постаментах, как памятники: смотрите, что может быть. Одно слово, сила природы. Жалко, что на Иваньке такого нету,  а надо бы, на «всякий случай», коттеджи строят по заливам, да притокам ручьев, прямо в воде, на сваях. Впрочем, отвлекся я, забежал снова вперед.
   Еще года через два, стал будить по утрам какой то шум, грохот от бурилки. Пошел узнать, чего это они у нас ищут тут, не нефть ли часом, что за разведка? Разговорились. Тут то и выяснилось, что скоростная автострада пройдет по нашим местам, тут мост будет. После чего я крепко задумался, а куда теперь подаваться, где еще найдешь такую красоту, такой водоем, такое раздолье? Без всего этого дальнейшей своей жизни и свободного времяпровождения я уже не мыслил. Вот так и оказался на Волге, в самых верховьях ее, Иваньковском водохранилище. Сюда и вагончик свой перевез и все свои плавсредства. Ровно через год и земельным участком обзавелся в экзотической деревне, под одноименным и многообещающим названием Бабня.
    Началась Горбачевская перестройка, много из того, что раньше было нельзя, при коммунистах и ни какие доводы в расчет не принимались, потому что всегда руководствовались указаниями сверху, теперь вдруг, стало можно. Одним из таких «послаблений», учитывая весомые доводы того же рабнадзора, на Иваньке: артелям можно, Тверскому тралу, бесплатно между прочим, ловить рыбу, чтоб соболей кормить можно, а простым людям нельзя. Да людям кушать не чего, в магазинах пустые полки. Послушали,  там «на верху», стали выдавать лицензии на сетевой лов, круглогодичный, кроме периода нереста, как правило,  с началом ледохода по 10-го июня. Тут- то мне и пригодился  накопленный опыт и вспомнился  мат Колобка в меня всаженный.
     Я то дачник, а сосед мой, Михалыч, уже 10-ть лет прожил тут до меня, а рыбу ловить не умел. Я научил и стал доверять свои сети, не снимая их, пока неделю трудился в Москве. Стоит отметить, что лицензия выдавалась на одного человека, а рыбачить можно было вдвоем. Все по уму, понимали, что одному  с лодки сеть поставить трудно, а уж рыбу выбрать, не снимая сетки,  практически не возможно. Так и были мы с ним, всегда с рыбой. Ловили даже угря, на удивление, запутается, как змея и повозиться надо прилично, пока его освободишь, да поглядываешь на него потом все время с опаской, чтоб за ногу не тяпнул. А вот заветный сом все ни как не попадался. Знал что он тут водится и поймать его, этого короля водоема, мне уж очень хотелось.
P.S. продолжение по следует.