Бои июля 1941 года в Долине смерти

Бои июля 1941 года в Долине смерти или как на Лице остановили «героев Нарвика и Крита»
В неизвестных воспоминаниях участников

21 июня командующим ВМФ адмиралом Николаем Кузнецовым была объявлена тревога на Северном флоте.
Поэтому, когда, отбомбившись 22 июня, немецкие и финские войска 28 июня перешли границу, они встретили организованную оборону подразделений 14-я армии комдива В. А. Фролова и кораблей Северного флота.
Вражеские войска насчитывали 97041 солдата и офицера, а 14-я армия имела 52600 человек личного состава. На решающем мурманском направлении немецкая армия «Норвегия» имела четырехкратное численное превосходство. В её состав входили корпус финских егерей и «герои Нарвика и Крита» — два элитных немецких горнострелковых корпуса, куда отбирали имевших спортивную подготовку солдат не моложе 24 лет.
Им противостояли в большинстве своём новобранцы из местных шахтёров, рыбаков, железнодорожников, рабочих судоремонтных заводов и портов, а также бывшие заключённые. Они составили основу сформированной по приказу штаба 14 армии новой добровольной стрелковой дивизии из 10 тысяч ополченцев, получившей название Первой Полярной дивизии.

В 3 часа ночи 29 июня 1941 года немецкий горный корпус «Норвегия» начал наступление на мурманском направлении. Для поддержки корпуса, как и было запланировано накануне, главный удар пикирующие бомбардировщики Ju.87 наносили в 4.30 в полосе 137-го горно-егерского полка, уничтожая ДОТы на высотах 255,4 и 189,3, а также по целям у мостов северо-восточнее озера Титовское.
Русские дрались за каждый клочок родной земли на всех участках фронта. Вот лишь некоторые воспоминания наших выживших героев…

Михаил Васильевич Подгурский ещё 1938 году был призван в армию из Ташкента. Довелось ему повоевать на Советско-финской войне 1939 — 1940 годов. И вот новая война! Свой первый бой Подгурский принял под Титовкой 29 июня 1941 года, где совместно с солдатами 95-го стрелкового полка 14-й стрелковой дивизии, минировал подходы к нашим позициям.
Фрагмент воспоминаний морского пехотинца М. В. Подгурского о первом бое с немецкими егерями под Титовкой 29 июня 1941 года: «Мне пришлось принять участие в одном из первых боёв, 29 июня 1941 года, вместе с пограничниками на одной из приграничных высот Советского Заполярья. Это недалеко от бывшего гарнизона Титовки.
Надо сказать, что задачи, которые ставились тогда перед гитлеровским Вермахтом были очень конкретны, я бы сказал, актуальны. В каком плане? Поскольку Гитлеру было необходимо захватить город Мурманск, как незамерзающий порт, воспользоваться сырьём — никелем, он поставил такую задачу: занять город Мурманск в недельный срок. Дать горным егерям отдохнуть в городе Мурманске. Каждому из егерей, который первым войдёт в Мурманск, было обещано по тысячи марок, недельный отгул и месячный отпуск в Германию. И вот эти хвалёные егеря, уже до этого побывавшие на острове Крит и в Греции, имевшие награды за эти бои там, ринулись на нас 29 июня 1941 года.
Я в то время, как инструктор по минированию, имел задачу: там было ряд недостроенных дотов, они не были вооружены, их было небольшое количество в нашей пограничной полосе на этих высотах, и, вот, я совместно с 95-м полком 14 стрелковой дивизии, имел задачу укрепить эти высоты…».

Подгурский Михаил Васильевич Род. 1917 г. Гвардии старший сержант (главный старшина), ветеран морской пехоты Северного и Тихоокеанского флота.
Уроженец Москвы. Воевал в составе 72-й бригады морской пехоты, 5-й лыжной бригады, 31-й и 30-й горно-стрелковых бригад. Освобождал Киркенес в Норвегии. С января 1945 г. освобождал Польшу и Чехословакию в составе 1-го Украинского полка. В мае 1945 г. — командир отделения ПТР 3-го горно-стрелкового батальона 32-й горно-стрелковой дивизии. Войну закончил на Дальнем Востоке, участник освобождения Южного Сахалина. Демобилизован в 1946 г. с полуострова Чукотка. После войны работал в народном хозяйстве, в клубе госпиталя им. Н. Н. Бурденко. С 1975 г. работал в Московской секции ветеранов войны. Был ранен и контужен пять раз. Награжден орденами: Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды (двумя), медалями.

Не успел Подгурский с товарищами! Немецкие егеря обошли пограничные заставы и недостроенные доты и ударили по батальонам 95-го стрелкового полка, фронт обороны которых растянулся на три десятка километров. Вскоре передовым частям противника удалось форсировать реку Титовка.
Но советские войска с ожесточёнными боями организовано отходили от границы в двух направлениях: на север — к полуострову Средний и на восток — к реке Западная Лица. Сюда же уже направлялись полки 52-й стрелковой дивизии и части 23-го укрепрайона, прикрывавшие с юга полуострова Рыбачий.

Александр Бакин, старшина 2-й статьи, разведчик отдельного разведотряда 63-й бригады морской пехоты, воспоминал о подробностях боя в районе Титовки в 1941 году: «Приходит заместитель главнокомандующего Северного флота Николаев (член военного совета Северного флота контр-адмирал Андрей Андреевич Николаев — прим. автора) и говорит:
— Кто желает бить немцев на берегу, пишите заявление!
Я сказал, что мой старший брат погиб в Финскую (войну — прим. автора) и я пойду мстить за него.
Тогда в Полярном организовывался первый морской отряд.
Отряд высадился на Малую Лицу. Там мы, когда высадились, прошли пять-шесть километров, где начиналась река, Западная Лица, и заняли оборону. А там до Титовки шла дорога.
И немцы пошли на нас полным ходом.
У нас винтовки были тогда десятизарядные, пулемёты Дегтярёва.
Ну, подпустили их, дали спустится в лощину. А их цепи три или четыре. Нас три взвода было в отряде этом, наш как раз у озера был.
Бросились в атаку.
В этом же бою, у нас на Севере тогда первого Героя Советского Союза получил Кисляков (старший сержант Василий Павлович Кисляков — прим. автора). Тогда многие были награждены, в том числе и я.
После этого боя нас командование отозвало обратно на отдых. На отдых пришли, только два дня побыли. Сразу после этого — нас обратно, на тоже место.
Тут немец тогда напирал. Он как пошёл тогда нас чесать! Самолёты, за каждым человеком (охотились — прим. автора). И выгнал нас оттуда.
Я получил там первое ранение в плечо, лежал в госпитале. В госпитале лежал здесь, в Мурманске, два с лишним месяца…».

Бакин Александр Игнатьевич (1920—1997 гг.). Старшина 2-й статьи, морской пехотинец. Уроженец Архангельской области. Участник боев в Заполярье, был тяжело ранен в ходе десантной операции на полуостров Рыбачий. В госпитале ему ампутировали ступни. Награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. На полуострове Рыбачий на берегу бухты Большое Озерко ему установлен памятник.

В те дни обороны помощник командира взвода и командир отделения Первого добровольческого отряда моряков старший сержант Василий Кисляков участвовал в той же десантной операции в устье реки Западная Лица. В ходе боя ему пришлось защищать в одиночку высоту Север. За этот подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1941 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Фрагмент воспоминаний Героя Советского Союза В. П. Кислякова о защите в одиночку высоты Север: «…Прибежал я в своё отделение. Мой заместитель главстаршина Ухарев Вася доложил, что отделение отбивает атаки противника, и ходило три или четыре раза в контратаку. И не работает ручной пулемёт. Ну, я начал разбирать пулемёт. Быстро собрали и я открыл огонь по фашистам.
Начали вести бой. Появились раненые.
Смотрю, спереди стоящей высоты немцы кидают всё новые и новые цепи.
Через некоторое время я подбегаю к своему заместителю, главстаршине Ухареву Васе, и говорю:
— Милый друг, Вася, немедленно свяжись с командиром взвода старшим лейтенантом Коломицким (?), немедленно проси пять — шесть матросов, выручают пусть.
Прошло пятьдесят — шестьдесят минут, мой заместитель возвращается, докладывает, что командир взвода вместе со взводом отошли на противоположную высоту и там заняли заранее подготовленную позицию.
Мне стало ясно, что моё отделение одно ведёт бой на данной высоте, удерживает высоту. Тогда я принимаю решение: спасти всё отделение своё. Остаюсь сам, Фильченко, Фокин, Седова и Занозина оставляю с собой.
И мы начали вести бой, а товарищи начали отходить, выносить раненных и убитых… Но пока мы прикрывали отход, у товарищей кончились боеприпасы. Каждый матрос подбегал ко мне и говорил:
— Товарищ командир, отходите! У меня боеприпасы кончились… Отходите! Мы будем прикрывать.
А у меня у ручного пулемёта три — четыре диска. Я говорю:
— Нет! Вы отходите! Пока у меня есть диски, я должен буду отходить самый последний.
Товарищи начали отходить, я собрал ручной пулемёт, винтовку свою, и выдвинулся на самую высоту, чтобы мне лучше было видно, что делается справа, слева. Выбрал удобную позицию, установил ручной пулемёт, винтовку и вторую винтовку. И начал бегать. Создал такое положение, что я не один, а нас много. Где появлялась группа 10 — 15 фашистов, я бежал к ручному пулемёту и открывал огонь из пулемёта. Сколько бы я не вёл огня, у меня скоро к ручному пулемёту кончились патроны. Веду огонь из винтовки и закидываю гранаты. Но сколько я не вёл из винтовки огонь, не кидал гранаты, скоро у меня кончились гранаты и патроны. Остался один патрон, одна граната. Патрон загнал в патронник, гранату заложил за пазуху у сердца. Думаю, подпущу двух — трёх фашистов, схвачу их и вместе с фашистами взлечу на воздух. И на этом будут кончены мои боевые действия.
Потом начали кричать на русском ломанном языке:
— Сдавайся! Ты никуда не уйдёшь!
А я им отвечаю:
— Ну, идете же, гады! Идите ко мне! Я вас давно жду.
Они боятся меня одного, а мне что делать? Встаю из-за камня, вынимаю из-за пазухи гранату, кидаю в фашистов этих и сам себе командую:
— Взвод! За мной в атаку! Вперед!
И ринулся сам в атаку, один пошёл против них. Один с винтовкой! Фашисты не приняли мою штыковую атаку. Начали отходить. Я у убитых фашистов начал собирать оружие и боеприпасы. И начал их оружием и боеприпасами лупить.
Там мне пришлось пять или шесть раз ходить в атаку, доставать их оружие и боеприпасы.
Но после последней атаки, после пятой или шестой, я уже заложил гранату за пазуху, думаю, ну сейчас взлечу на воздух вместе с фашистами! Чтобы свою жизнь не отдать даром, вот двоих — троих за собой прихватить можно.
Лежу. Слышу слева наше русское «Ура!». Кто-то атакует. Наш русский голос. Мой наблюдатель матрос Занозин заметил, что я жив-здоров, бежит на встречу, кричит:
— Братва! Поддайте жару! Наш командир отделения жив-здоров!
Выбрал удобный момент атаки и повёл весь личный состав за собой в атаку. Пришлось сбить противника окончательно с высоты.
После боя все отделение было представлено к правительственным наградам.
...Примерно семь или восемь часов держал я эту высоту.".

Кисляков Василий Павлович (1916—1990 гг.). Капитан морской пехоты, Герой Советского Союза. Родился селе Среднее Бугаево Печорского уезда Архангельской губернии в крестьянской семье. Получив четырёхлетнее начальное образование, работал в крестьянском хозяйстве. С 1937 года служил в Полярном в береговой охране. В ноябре 1941 г. был ранен и эвакуирован в военно-морской госпиталь в Мурманске. После выздоровления направлен на офицерские курсы при штабе береговой обороны. По окончанию обучения в звании младшего лейтенанта направлен в расположение 12-й бригады морской пехоты и назначен на должность помощника начальника штаба 5-го батальона по разведке. Весной 1942 г. участвовал в высадке десанта на южный берег Мотовского залива и в боях на полуострове Средний. Участвовал в Петсамо — Киркенесской операции 10 октября 1944 г. при прорыве обороны противника на перешейке полуострова Средний, в десанте на мысе Крестовый, в штурме Петсамо, после чего его бригада преодолела хребет Муста — Тунтури и вступила на территорию Норвегии. В феврале 1945 г. был переведён в 143-й отдельный батальон морской пехоты Черноморского флота в составе Дунайской военной флотилии. В должности командира роты автоматчиков участвовал в Венской наступательной операции. После войны продолжил службу в армии в Москве, затем семь лет был командиром роты в составе контингента советских войск в Финляндии. В 1955 г. уволен в запас. Жил в Москве. До выхода на пенсию работал на заводах. Награжден орденами: Ленина, Отечественной войны 1-й степени, медалями.

Рано утром 6 июля немцы возобновили наступление на Мурманск с рубежа Западной Лицы. Главный удар обрушился на позиции 58-го стрелкового полка. Именно здесь горные егеря стремились во что бы то ни стало прорваться к Кольскому заливу.

Комиссар Анатолий Капитонович Иванников в ходе боёв в июне — июле 1941 года в долине реки Западная Лица принял на себя командование 205-го стрелкового полка. Его подразделение в кровопролитных боях выполнило задачу — остановило продвижение войск противника на этом направлении. Батальонный комиссар Иванников умело организовал оборону, и в тяжелом бою к концу 6 июля два батальона егерей 137-го горнострелкового полка полковника Хенгля были разгромлены, потеряв убитыми и ранеными около 200 человек. Наши потери — 28 бойцов и командиров.
Интересны воспоминания из интервью батальонного комиссара Иванникова с участием политрука Ивана Андреевича Шличкова о боях в «Долине смерти».
А. К. Иванников: «6 июля 1941 года в этой долине проходили сильные бои. Фашисты нашли себе могилу, 1200 фрицев. Солдаты после этих боёв назвали эту долину: «Долиной фашистской смерти».
Мне приходилось в 1944 году иметь разговор с немецким генералом, будущего у нас в плену под Львовом. Я в порядке любопытства задаю вопрос этому генералу:
— Знает ли он генерала Дитля (Эдуард Дитль — командовал горнострелковым корпусом вермахта «Норвегия» — прим. автора)?
Он отвечает:
— Знаю. Это любимец Гитлера.
— А почему этот любимец Гитлера не может захватить Мурманск?
— Много, — говорит, — идёт разговоров о непреодолимой «Чёртовой долины».
Значит у немцев представление об этой долине, что это укреплённый какой-то район, где не только ДОТы и ДЗОТы, но и сооружения подобно Маннергейма (Линия Маннергейма — комплекс оборонительных сооружений между Финским заливом и Ладогой длиной 132–135 км, созданный в 1920–1930 годы на финской части Карельского перешейка — прим. автора) или Мажино (Линия Мажино — система французских укреплений, построенная на границе с Германией в 1928–1936 годах — прим. автора)…
Тогда дорог не было. Тогда мы с Мурманска выходили своим ходом. А полк на конной тяге был, обоз, артиллерия. И мы этой оленьей тропинкой, вытянулась колонна, и мы, согласно приказу, выдвинулись в район реки Западная Лица…
Основная ожесточённая борьба, так сказать, на смерть — это шестого (июля — прим. автора), о часть седьмого, как крысы разбежались по сопкам, по щелям. И мы уж группы организовывали и преследовали их по одиночке…».
И. А. Шличков: «Тогда ведь шли бои не с тем противником, что перешёл Западную Лицу перед фронтом, а с батальоном, который зашёл к нам в тыл. Полк, в том числе и штаб полка, оказался в окружении. И нам пришлось всю боевую технику и пушки разворачивать на восток… Шли бои за отдельные сопки. Две сопки впереди наши, а три сопки сзади — немецкие. Вот такое положение было…».
А. К. Иванников: «…Когда немцы подошли к Лице, они не маскировались, гитары, развязано, чувствуется привыкли к праздной войне. Ну, наши артиллеристы, пулемётчики, миномётчики изучили их порядок.
Ещё один артиллерист на наблюдательном пункте звонит мне:
— Товарищ комиссар, есть женщины. Что делать? Стрелять или не стрелять?
Я говорю:
— По всем стрелять!
Этот момент показывает, как наш человек воспитан — в женщин не стрелять. Они впереди выпустили женщин. Те купались, умывались, понимаете, так, по берегу…
Пятого (июля — прим. автора) ночью немцы разведали в районе Большой Лицы, там отливы бывают, в этот момент, когда отливы бывают, можно в брод перейти.
Вот в одно прекрасное время решили форсировать реку на подручных средствах, на лодках, на брёвнах. И, вот, артиллеристы их накрыли. И накрыли очень красиво… Только жалко, что они нашу чистую воду своей кровью замарали…
С пятого ночью на шестое батальон героев Нарвика и Крита пробрались к нам в тыл, заняли безымянные высоты. Шестого утром, часов так в шесть, начали атаковывать огневые артиллеристские позиции. Вот здесь наша артиллерия повернула на 180 градусов на восток…
И. А. Шличков: «…Немцев не сразу заметили. Туман был густой и фронт широкий…».
А. К. Иванников: «…Когда мне доложили, что немцы у нас в тылу, я беру телефон, звоню начальству. Говорю:
— Между штабом 205-го полка и дивизией немцы!
Мне говорят:
— Товарищ, Иванников, вы там не психуйте, понимаете! Это там наши части, второй эшелон.
Я подумал, что надо разобраться, кладу трубку. Тут мне докладывают один за другим, сомнений нет, что уже немцы. Думаю, надо комиссару дивизии доложить. Беру трубку, уже провода, так сказать, отрезаны! В батальон позвонить, чтобы там не было растерянности, тоже провода отрезаны. Связь с батальоном, с дивизией порвана была…
На командном пункте были курсанты полковой школы. Молодые такие комсомольцы. Закалённые, ещё в Финскую войну участвовали.
Я говорю:
— Не бойтесь, что у вас в тылу немцы. Вот вам курсанты, которые обеспечат, чтобы фрицев не допустить к огневым позициям… А вы разворачивайте на 180 градусов пушки и по безымянным высотам, где немцы находятся, бейте прямой наводкой.
В этой лощине ещё стояло три машины, зенитки, по четыре пулемёта, спаренные пулемёты. Командиру роты говорю:
— А вы ведите двумя машинами на север огонь, одной на юг, вдоль лощины, если они будут рваться в мосту.
Так распределил систему огня.
В это время уже завязался бой, пока мы тут рассуждали, перестрелка завязалась уже в тылах — на кухню они напали… Повар уже наливал суп, глядит — немец! Тогда этот, который за супом пришёл, снимает с себя винтовку и в упор расстреливает этого немца. Повар видит ещё немцы идут, бросает черпак, бежит в палатку, схватил винтовку, ложится за камень и начинает стрелять. И удачно — одного офицера-фрица наповал!
А основная масса, так человек триста — пятьсот, наваливалась на огневые позиции. Засучили рукава, понимаете, расстёгнуты воротники, как профессиональные убийцы. Мы избалованы лёгкими победами в Европе! Вот здесь наши артиллеристы не растерялись и прямой наводкой били по этим героям Нарвика и Крита! Когда вышли снаряды, артиллеристы бросили пушки, стреляли с винтовок.
Часть фашистов наступала на командный пункт справа, ну, я не помню, может человек 70 — 80. Группа солидная. У меня осталось на командном пункте человек 20 курсантов, во главе с командиром взвода товарищем Фёдоровым (Фёдором?). Молодой такой парень, спортсмен. Жив, сейчас работает в Башкирии. Я говорю:
— Товарищ Фёдоров, вот вам курсанты, встретить атакующие немецкие группы и уничтожить!
Курсанты поднялись, а метров так 200 — 150 от командного пункта за скалу, укатились. И вот, что интересно я должен сказать, курсантов человек 20, а там 70 — 80: сначала стрельба шла, потом наши пошли в атаку в штыки, гранаты бросать! Я вижу вроде наши продвигаются на восток, ну, как так? Много же фрицев! Подобное я не видел, я на многих фронтах был, не видел такого.
Тяжелые переживания для меня: чем кончится?
Потом, часа через полтора — два, всё рассеялось, стрельба прекратилась. Приходят ко мне молодые курсанты во главе с командиром взвода, докладывает:
— Товарищ комиссар, боевой приказ выполнили!
Принесли трофеи, пару фрицев притащили.
Тут их обнимали, целовали! Сапоги у них порванные, у наших курсантов, лазили по скалам… Но не растерялись, не жаловались, что устали, просто докладывали, будто с манёвров пришли. Штыки у них запеклелись от вражеской крови.
Часам к 12 фактически главные силы фашистской этой группы — батальона, были уже парализованы. Были пленные, убитые, и прочее. Часть стала рваться на восток, наткнулась на штаб дивизии. В районе штаба дивизии стоял разветдивизион, который тоже красиво воевал, и добили их.
А уже 7 — 8 которые спешили соединиться со своими, бежали на запад, мы их по одиночке добивали. Одним словом, в течении с 6 по 9 мы насчитали 1237 трупов в этой долине, по сопкам.
Пленных показывали нам, в обмундировании старом были, мешковатом, мешковина.
Спрашивали мы:
— Вот какую задачу вы имеете?
— Захватить Мурманск.
— Что ж так плохо обмундированы? Такие вояки! Пол Европы завоевали.
— Нам сказал Фюрер, кто первый ворвётся в Мурманск, в вашем распоряжении магазины, интендантские склады. Три дня в вашем распоряжении, и никто ни за что не отвечает!
Обещал по тысячи марок, отпуска, любой европейский город, и прочее. Ещё талоны разных цветов мы у них обнаружили. Мы считали, что это интендантские талоны на право получения обмундирования и питания, оказывается эти талоны имели другое совсем назначение. Вот, если он ворвался первый, то получает талон и имеет право издеваться над местными жителями (насиловать женщин — прим. автора) и не несёт никакой ответственности при наличии этого талона…
Но их вместо девушки встретил русский штык!».

Иванников Анатолий Капитонович (Род. 1906 г. -?). Гвардии полковник, политработник. Уроженец Челябинской области. Участник Советско-финской войны 1939—1940 гг. В 1941 г. — батальонный комиссар, участник обороны Заполярья на Мурманском направлении. В 1941 г. — заместитель командира 313-й стрелковой дивизии Карельского фронта, а затем до 1945 г. — начальник политотдела 15-го стрелкового корпуса 1-го Украинского фронта. Принимал участие в форсировании Днепра. Был ранен. Войну окончил в Праге. После Великой Отечественной войны — политработник Советской армии, с 1960-х гг. — в отставке. Проживал в Минске. Награжден орденами: Ленина (двумя), Красного Знамени (тремя), Кутузова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени.

К концу лета 1941 года линия фронта установилась по реке Западная Лица.

Продолжение следует...
Владлен Дорофеев