Нос

Я отношусь к тем филологам, кто полагает что гоголевский "Нос" есть "развитие одного события в романе Стенрна, в котором только несколько смещены акценты ... а именно, очень редуцирована сексуальная подоплёка... волнения женской части населения было подобно землетрясению в местах появления незнакомца, с выдающейся  настолько невероятно частью лица, что вызывало ассоциации с лицом связанными никак не могущими быть.  Смена этико-моральных норм, а так же гоголевские проблемы на любовной ниве, подвигли сконцентрироваться на общественно-служебных аспектах, переведя произведение в развивающееся русло социально-критического направления...
 Справка ИИ.
Возможно, имелась в виду вставная новелла «Повесть Слокенбергия» в романе Лоренса Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди», где автор рассуждает о необычном носе одного из персонажей.  1
В новелле рассказывается о том, как в Страсбург прибыл незнакомец с огромным носом. Горожане спорили о том, из чего он сделан, и стремились дотронуться до него. Незнакомец сообщил, что побывал на Мысе Носов и раздобыл там один из самых выдающихся экземпляров, какие когда-либо доставались человеку.  3
Далее автор в шутливой форме повествует о том, как размноженный нос чужеземца производит суматоху в головах его обладателей. Затем следует пауза в повествовании, и темп замедляется: читатель знакомится с различными мнениями о реалистичности или нереалистичности носа. В конце концов о носе чужеземца уже не идёт речи: «он послужил лишь фрегатом, на котором они вышли в залив схоластического богословия — и неслись теперь на всех парусах с попутным ветром». 1
Также в романе есть цитата Стерна о носе: «Если бы такой чудовищный нос... был настоящий нос, его не потерпело бы никакое гражданское общество, — а если бы он был поддельный — то обман общества подобными фальшивыми знаками и эмблемами был бы ещё большим нарушением его прав и оказался бы ещё менее допустимым». 2
                ***
В наши взбудораженные политикой дни, появление выдающейся лепки носа французского президента в городе исторических разломов и мистических знамений не могло не оживить в памяти нечто компаративиски насыщенное...