Не сотвори себе кумира

Икарус  чуть  присел,  как  спортсмен перед забегом,   и тяжело  вздохнув напоследок,    устремился  в тоннель   высоченных  тополей,  обступивших   выезд на   автостраду.
 
  Пригородный  автобус  всегда отходит  по расписанию,  но  попробуй  объяснить это тому,  кто опаздывает!

Очень  решительная  старушка,  спешившая к остановке,  на миг  остановилась,  чтобы погрозить ему  вслед кулаком, а потом, не тратя время на  сожаления,  двинулась  прямиком к  шоссе,  минуя бесполезный  уже пункт ожидания.
 
Согнутая  чуть  ли не под прямым  углом, она  шагала    так целеустремленно,  словно намерилась  дойти до города пешком.  Но  правильнее  сказать,  она просто не сомневалась  в  великодушии   вероятных   попутчиков,  предпочитающих  поездки на личном транспорте.  И,  конечно,  была права. Кто  не  сжалится  над  бабушкой,  бредущей с костылем   по  трассе?

- Садись,  баба  Валя.  Куда  это  ты,  на ночь глядя?

- Да  в  город!  Срочно! Внучок  ждет.
 
В лице и в тоне  бабы Вали такая озабоченность, что попутчики  тоже готовы проникнуться беспокойством, но  порыв мимолетен  -   останавливает  скрытая  под тревогой старушки  гордость:   для ждущего внучка она – спасение.  Воплощение   всех  его  надежд,  а   значит,   и  центр всемогущества.
 
 Чувство  значимости  - окрыляющее чувство,  потому сил придает немерено.

О внуке   баба  Валя  рассказывает  самозабвенно и   взахлеб,  не дожидаясь  расспросов. Внук восхитителен,  неповторим  и  бесконечно талантлив.  Он  музыкант,  ему срочно   требуется  лететь в Питер  на  очередной фестиваль,  а  это значит,  что  позарез нужны деньги.

Вообще-то   деньги  внуку  бабы Вали  нужны   постоянно. И всегда – позарез.

Тем  из  земляков, кто поближе  знаком  с  их семейством,  приходилось  видеть, как  нетерпеливо  сигналит  возле дома  городской  гость   в нечастые свои наезды.  Из  машины  он выходит лишь для того,  чтобы поставить в багажник  банки  с соленьями и принять  домашние деликатесы,  суетливо  сносимые   бабулей из закромов.

 Закрома  эти  щедры до бесконечности, -  более  рачительных  и  трудолюбивых   хозяев,  чем  баба Валя  с  мужем в поселке  найти было трудно. Всю  жизнь  работали не покладая рук,  а  в годы перестройки  первыми   оценили   прелести  рыночной  торговли.  Быстрее  всех  догадались  обосновать  громадную,  выше дома, теплицу,  чтобы зимой и летом  снабжать  овощами  всегда голодный город.

Да,  трудиться  приходилось  на износ,  зато дочь ни в чем не нуждалась – росла принцессой. Соответственно,   рук в земле не пачкала, предпочитала жить в городе.  С  мужьями  ей  долго  не  везло,  только  последний,  преклонных уже годков,  сумел обеспечить ее по-настоящему,  увез за границу.
 Подросший ее сын от первого брака,   к  великой радости стариков,  ехать  с  ними отказался.
 И теперь у бабы Вали  есть  куда нести  дары  своей любви, есть свой свет  в окошке.  Внук  для  нее  - и цель, и смысл,  и счастье жизни.

- Так люблю его!  Душу  за него отдам!  - с  жаром восклицает баба Валя.

- Нуу… -  тянет  ошарашенный  водитель. –  С душой осторожней  надо.  Душа  Богу принадлежит.  Ты  же  вроде  православная…  Благоверного   своего  хоронила  - батюшку звала.

- Ну,  и  звала, - легко соглашается баба Валя.  – Положено – вот и звала. А Бог…   как он может быть душе моей хозяин?  Как он может запретить мне внука любить?

- Так  Он  и не запрещает! Ты люби…  люби. Только меру знай.  Слышала:   «Не сотвори себе кумира на земле»?

- Вот еще! Мерки он  снимать будет,  - фыркает баба Валя.  – Нет уж!  Мы,  советские, как-то без Бога обходились. И сейчас  не заставишь меня  Бога больше внука любить. Внук – он живой,  кровиночка родная,  ребенок  дорогой,  а  Бог…  кто  он  вообще  такой, чтобы его любить?

И чем возразишь человеку, убежденному  в  том,  что  Бог – личность? Абстрактный  субъект, пытающийся  соперничать  с родными людьми…

Как  объяснить,  что  прекраснейшее  желание любить  – это и есть Божья  благодать?

И коль повезло  бабе Вале ее  испытать, коль познала такое счастье, вот и передать бы это  внуку!  Чтобы  окрыляло, возвышало,  давало  ему  как мудрость, так и жизненную силу.

Но… видимо, не случилось.

Внука  бабы Вали, возведенного  ею на Божий пьедестал,  такая высота  просто оторвала от земли, лишила его   простой жизненной грамоты.  Не смог  он познать  трудностей самореализации, а радости  любить  предпочел материальное изобилие, создаваемое не им.

Нацеленный  на удовольствия,  вечно  нуждающийся в деньгах,  он  вынудил  старушку   продать дом вместе с  кормилицей-теплицей и определил бабулю в дом престарелых.

Навещает ли он ее там? Как-то сомнительно. Потребители  расчетливы,  -  не станут  они тратить время на человека, с которого нечего взять.

Всю себя  отдала  баба Валя  родному человеку, возложила  себя на алтарь служения  единственному наследнику, дорогому  потомку.  Только,   может,  не любовь она  несла, а  просто деньги?