Роман-сериал Акушеры в Сочи. Глава 10

10.
Смуглянку, как и всех работников кафедры, новый шеф обязал посещать планерку и непременно занимать первый ряд. Римма Пантелеевна на правах завуча сохранила за собой место в президиуме. Во всяком случае, пока.

Медицинские одежды Смуглянки никогда не отличались целомудренностью. Для планерки она выбирала их особо тщательно. Уже месяц Смуглянка «работала» над проектом «шеф». Коленки, шпильки и высокий замах ноги он замечал и даже нежился в моменте, напоминая большого рыжего кота. Но, к сожалению или к счастью, при всех иных различиях, одна деталь объединяла его с предшественником: профессор был глубоко женат. Поговаривали, что жены своей он даже побаивался. Не субтильного телосложения хирург-стоматолог держала мужа в строгости. И он, даже если бы хотел от других женщин чего-то, помимо работы, предусмотрительно себя сдерживал. Из соображений личной безопасности. Кроме суровой профессии, у жены был ещё один существенный аргумент: влиятельный тесть.

Смуглянку подобные мелочи никогда не смущали. Она действовала по обычной схеме: вижу цель, не вижу препятствий. Правда, безрезультатно. По этой причине неподалёку продолжал трепыхался Сева.

От кафедры на конгресс ехали трое: профессор, Римма Пантелеевна и Смуглянка. Профессор брал жену (или наоборот), Смуглянка – Севу. Римма Пантелеевна пока раздумывала над мужем. Все попутчики, естественно, ехали за свой счет. Муж Смуглянки оставался на хозяйстве с ребенком.

– Уже собирался журить, Ирина Фердинандовна! Компания торопит с билетами.

Не читая, профессор сунул в папку листок с фамилиями.

– Утверждать не будете? – спросила Фердинандовна.
– Всё на ваш вкус, на ваш вкус, – ответил заведующий.
– Итак, коллеги! Всех поздравляю с закрытием на мойку и небольшим отпуском. Особенно тех, кто в списке счастливчиков. А если кто-то в него не попал – не расстраивайтесь. С появлением меня на нашей кафедре это станет обычной практикой. Все побываете на конгрессе рано или поздно.
– Хотелось бы рано... – отозвался Корзинкин.
– Всё на откуп нашей уважаемой Ирина Фердинандовны.

Профессор вновь изобразил довольного кота.

– Каждому по заслугам, – отчеканила заведующая. – И согласно штатному расписанию. А ты, Корзинкин, вообще помолчи. Осмелел после своей Венесуэлы.
– Да я просто так... – стушевался Корзинкин.
– Прошу вас, представьтесь, молодой человек! – профессор  с любопытством посмотрел на Корзинкина. Слово Венесуэла его заинтересовало.
– Врач Корзинкин. Отделение патологии малых сроков, – отрапортовали с галёрки.
– Совсем недавно делился опытом с заграничными акушерами, – дополнил Палыч настолько громко, чтобы примечание услышали в президиуме.
– Весьма похвально, весьма. Так Вы используете в работе опыт иностранных коллег? – профессор желал углубиться в тему.

Зал оживился.

– Под руководством Анатолича. То есть... Фердинандовны. То есть... Ирины Фердинандовны!
– Общался на местном наречии, – еле сдерживал смех Палыч.

Корзинкину хотелось провалиться сквозь землю. Он понимал, что каждое последующее слово теперь может быть обращено против него. Фердинандовна сидела спиной, но даже через её коротко стриженый затылок он чувствовал испепеляющий взгляд заведующей.

– На конгрессе мною будет представлен доклад. Предлагаю вам поучаствовать в дискуссии. А после обсудим, так сказать, перспективы сотрудничества, – неожиданно заключил профессор.

Корзинкин понял, что влип окончательно. С лёгкой руки терапевта он сделался «молодым перспективным специалистом со знанием языка».