Рассказ старый йог

I
В небольшом индийском ашраме, затерянном среди пыльных дорог и банановых рощ, жил старый йог по имени Говинд. Он был худым, как бамбуковая трость, борода его свисала до пояса, а глаза имели тот особый блеск, который бывает у людей, живущих на одном рисе в ежедневном глубоком осознании бренности бытия.

Говинд сидел на веранде своей хижины, завёрнутый в видавший виды шафрановый плащ, и, поглаживая худую козу по имени Карма, любил глубокомысленно замечать:

— Жизнь — это всего лишь прасад… Сладкая, но быстро тающая.

Карма не возражала, потому что давно привыкла к философским излияниям своего хозяина. Но не все жители деревни разделяли эту точку зрения. Особенно Раджеш, владелец лавки пряностей, который любил сетовать:

— Говинд-то наш, конечно, святой человек… Но когда же он, наконец, поймёт, что долг за чай самадхи не оплатишь?

Йог в ответ лишь загадочно улыбался и принимался делать стойку на голове, утверждая, что деньги — это лишь иллюзия, а баланс в банке зависит от воли Шивы.

II
Слухи о мудрости старого йога давно разошлись по округе. Одни говорили, что он знает секрет бессмертия, другие утверждали, что он умеет левитировать, а кто-то клялся, что видел, как он заговаривал кобру на смерть, просто прочитав пару строк из древних Вед. Сам же Говинд всем рассказывал, что достиг просветления ещё лет сорок назад, но, к сожалению, забыл, где именно.

Однако главной особенностью Говинда было его искусство говорить обо всём и ни о чём одновременно.

— Гуру-джи, скажите, как обрести гармонию в семье? — спрашивал очередной паломник, преклонив колени.

— Гармония — это как свадебный пир в соседней деревне. Все говорят, что он прекрасен, но когда приходишь туда, остаётся только пустая тарелка, — отвечал йог, загадочно глядя вдаль.

Паломник уходил, задумавшись над глубиной этих слов, а Говинд возвращался к созерцанию облаков, втайне надеясь, что скоро кто-нибудь принесёт бананы.

III
Однажды в ашрам приехал молодой американец с рюкзаком и сияющей улыбкой. Его звали Джон, и он был убеждён, что йога — это прямая дорога к сверхспособностям и идеальному прессу.

— Учитель, я хочу освоить древние практики и достичь нирваны! — воскликнул он, вставая в позу лотоса так, что чуть не вывихнул себе колено.

Говинд молча наблюдал за этим с интересом и произнёс:

— Хорошо. Твоя первая практика — чистить хлев Кармы. Осознанность начинается с осознания запахов.

Джон сначала решил, что это шутка. Но через неделю, глубоко размышляя над природой существования в окружении ароматов козы и коров, он начал чувствовать, что йога — это действительно искусство терпения.

— Учитель, я думаю, я осознал… — как-то пробормотал он, утирая пот со лба.

— Нет, — спокойно сказал йог, потягивая чай. — Ты просто устал. Осознание наступит тогда, когда перестанешь ждать осознания.

IV
Жизнь в ашраме текла размеренно, и Говинд, по обыкновению, устраивал долгие медитации, которые сводились к тому, что он спал, мирно похрапывая на веранде. Когда ему говорили, что время идёт, он лишь отмахивался:

— Время — это иллюзия. Пока ты говоришь, что оно идёт, оно уже ушло.

Но однажды в ашрам пришла телеграмма. Её доставил почтальон по имени Рамеш, который со всей серьёзностью сказал:

— Гуру-джи, там написано, что вы должны явиться в налоговую.

Йог глубоко задумался. Это был первый случай, когда у жизни оказались дела, которые нельзя было объяснить лишь одной концепцией майи.

— Ну что ж, Рамеш, — ответил он с лёгкой печалью. — Если карма зовёт, надо идти…

И он отправился в город, где, конечно же, ничего не понял из сказанного налоговым инспектором, но, покивав головой и оставив горсть фруктов на столе, вышел с достоинством, утверждая, что обрел новый уровень просветления.

— Что сказал гуру-джи? — с любопытством спросили ученики.

— Он сказал, что рупиями заплатить за нирвану нельзя, на всё воля Махадева.

V
Так и жил старый йог Говинд — без спешки, без суеты, окружённый козой, туманными рассуждениями и добродушным непониманием окружающих.

Но однажды вечером, сидя у костра с учениками, он вдруг сказал:
— Вы знаете, иногда мне кажется, что вся жизнь — это огромная шутка. Только никто не знает, кто в ней смеётся последним.

— А кто смеётся, гуру-джи? — спросил Джон.

Говинд улыбнулся и указал на Карму, которая мирно жевала траву, не обращая ни на кого внимания.

— Она. Потому что знает, что просветление — это просто хороший обед.

И все засмеялись, кроме козы, которая, возможно, действительно знала ответ на главный вопрос жизни.

С уважением, Благомир.