Магия отношений. Глава третья

Юго-Западная Британия. Малфой-Мэнор, графство Уилтшир. Неделю спустя.
* * *

Драко Малфой раненным зверем метался по Изумрудной гостиной замка. Люциус флегматично пил огненный виски Огдена и смотрел в горящий огонь камина. Старинный замок был весьма сырой и прохладный даже летом, поэтому раз в неделю немного протапливались камины, дабы сырость не пошла плесенью по стенам и не подпортила старинные гобелены, картины и портреты предков.

Леди Нарцисса смотрела с тревогой на сына, на его агонию.

— Дорогой мой, — произнесла леди Малфой, — Ну дай ты девочке подумать, отдохнуть, взвесить все "за" брак с тобой. Драко, прекрати уже метаться!

— Две недели пройдут быстро, сын! — кивнул блондину и отец. — Другое дело — родовой гобелен нашего рода в ритуальном зале показал прибавление потомства. Над твоей темно-голубой звездой появилась новая звезда, и она, сын, ярче твоей. А ещё розовая звездочка, что означает ведьму, в которой эта жизнь зародилась.

— Мы только через месяц сможем увидеть имя женщины, — добавила Нарцисса. — Ты уверен, что это именно Гермиона Грейнджер, Драко?

— Ну не Папа же Римский, мама! — воскликнул в сердцах Малфой-младший. — Я уже год сплю только с ней по пятницам и по субботам утром. Мой член, отец, не знал за этот год иной женщины. Она — моя, и она носит моего ребёнка! Но где сейчас Грейнджер — Моргана  её знает. В Министерстве молчат, Поттер не знает, в департаменте по персоналу сказали, что Гермиона уехала на две недели, взяв отпуск. Нотт улетел по делам в Китай, потом у него Аргентина и Барселона. Приказ министра с дружественным визитом от лица Министерства Магии Британии. И даже Тео ни хрена не знает, куда уехала Грейнджер. А гобелен я видел, — сардонически хмыкнул Драко. —  И я люблю её. Я задыхаюсь без этой ведьмы. А если там где-то она встретит другого мужика? Я ждал её годы, получил, пусть и заключив дурацкий договор, но получил же, а теперь, когда в ней мой малыш, она вдруг уехала?!

— Драко, а ты был у неё дома? — спросила Нарцисса.

— У её родителей-магглов? — нахмурился Малфой-младший. — Не был. А где они живут?

Поднявшись в библиотеку, чтобы взять кое-какую книгу, Драко аж вздрогнул, когда услышал с портрета самого первого британского Малфоя, который, насколько помнил слизеринец, никогда ни с кем не говорил, вот уже несколько веков подряд.

— Драко, — проговорил Бертран-Луи-Жан-Поль де Малфой, — и от чего ты так страдаешь, позволь тебя спросить?

Молодой мужчина вздрогнул, но промолчал, не желая слушать отповедь первого из своего рода.

— Щенок, побольше уважения! — возмутился Бертран, у которого глаза на портрете стали свирепыми и злыми. — В моё время я бы приказал тебя выпороть розгами, сопляк, за неуважение ко мне. Повернись, мальчишка, и отвечай, когда с тобой говорят!

— Слава Салазару, ты мёртв! — ответил-таки Драко, повернувшись к Бертрану-Луи-Жан-Поль  Малфою. — И я тебе не твой сын Арманд-Бертран-Анри, чтобы ты говорил со мной в таком тоне! — И всё же поклон положенный он сделал, ведь он же Малфой, а потому повадки и воспитание никуда не денешь. — Я — не Арманд, которого ты сёк до полусмерти, потому что он был младшим твоим наследником, да ещё и единственным выжившим ребёнком. Твои старшие сыновья, Жан-Жак и Михаэль-Эдмунд, умерли; один от кори, а другой от оспы.

— Михаэль-Эдмунд умер от воспаления лёгких, — возразили с портрета. — Это уже сын Арманда умер от оспы. Какое неуважение, Драко! Разве Малфой можем что-то напутать в биографии своих предков? И имя Салазара священное, щенок, а ты полощешь его своим языком! Я знал великого Слизерина, мы пили с ним французское вино, когда он приезжал ко мне на юг Франции. Мы занимались тёмной магией и трахали деревенских девчонок на досуге. Великий был ненасытным...

— Фу, избавь меня от подробностей своей распутной жизни, Бертран-Луи-Жан-Поль! — отмахнулся Малфой.

- Мы брали грязноаровок, Драко, а потом выжигали их утробы ядом, чтобы они не посмели зачать от нас, — не унимался первый Малфой. — Именно для утех чистокровных созданы богами грязновковки. Мы берём их, пользуемся, выжимая из них всё, а потом можно и убить.

— Ну ты и ублюдок! — возмутился Драко. — В роде Малфой были и полукровки до 17 века, были и магглорожденные. Тебе ли не знать?!

— Были, — поморщился Бертран. — И теперь, спустя почти четыре века, ты решил осквернить чистую кровь грязной? Наверное, эта поганая деФка что-то да значит для тебя, если даже мой верный в чистой крови Люциус молчит, верно?

— Ты прав, старик, Гермиона Грейнджер — удивительная женщина. Она независимая, сильная, умная... Самая умная ведьма нашего столетия, Бертран, — ответил с восхищением  Драко. — И ты не смей называть её "деФкой", слышишь меня? Грейнджер очень сильная во всех смыслах, и она ещё министр магии волшебного мирам Британии.

— О! — хмыкнули на портрете. — Даже мне стало интересно, что это за женщина? В моё время грязнокровки годны были лишь ублажать нас — элиту волшебников, или убираться по хозяйству...  вместо эльфов. Трахнешь такую, а она потом ещё и руки тебе целует, и ласками не обделит, и ужин приготовит.

— Странно, что при таком к ним отношении, магглорожденные ведьмы яда тебе не подлили в бокал с вином, — фыркнул Драко. — Я бы подлил, ей-Салазар!

— Щенок! — беззлобно произнёс Бертран. — Истинный Малфой! Ну, так приведи в дом уже свою грязнокровку, если она так хороша и умна, как ты тут мне о ней заливаешь.

— Да уж сделаю всё возможное, старик! — ответил блондин. — Я к тебе моего PAPA пришлю, ты уж ему мозги оттрахай, как это сделал мне. Попробуй...

— А позови-ка его, Драко, — рассмеялся Бертран. — И правда: трахнуть кому-то мозг нужно, коль другого не дано более. Хм, это же святое для каждого уважающего себя Малфоя. Ты пока молод, Драко, пользуйся своим членом на все сто.

— Уж без тебя как-нибудь разберусь, чем и как пользоваться. И ещё, старик, моя девочка беременна от меня, а уж я своего наследника не оставлю.

— Прекрасно! — рассмеялся снова Бертран-Луи—Жан-Поль де Малфой. — И ещё, мой дорогой, Драко, ты — Малфой, всегда бери то, что тебе нужно, и ни на кого не оглядывайся!

— Когда я приведу её в наш замок, старик, упаси тебя Василиск, ляпнуть ей хоть что-то обидное. Клянусь Мерлином, Бертран, я сожгу твой портрет и выжгу тебя из родового гобелена.

Бертран-Луи-Жан-Поль де Малфой аж поблелнел на масляном полотне и замолчал, а Драко хмыкнул и поспешил в магглоский Лондон на поиски родителей своей зазнобы — Грейнджер.

Нарцисса, естественно, отправилась с сыном.

Грейнджеры приняли их хорошо. За чаем, который леди Малфой только искусно делала вид, что пила, но не делала этого, естественно, Драко выведал всё у Джин-Вивьен и у Альберта Грейнджер: Гермиона была расстроена, она так спешила из Лондона, что плакала в телефоне.

— Не понимаю, право, что всё это значит, мистер Малфой, — всхлипнула Джин, пока Нарцисса применяла к Грейнджерам чары доверия и полной откровенности. —  Гермионе нашей явно кто-то разбил сердце. Уехать в слезах не то в Италию, не то в Грецию...

— Наша дочь и сама толком не знала, куда податься. Она была на распутье дорог, — добавил Альберт. — Я ещё ей строго сказал, чтоб она хотя бы определилась, мол, так же нельзя — авось куда податься. Она уехала, а вернее, как это будет по-вашему...

— Трансгрессировала, - кивнул Драко. — Да, была в Британии, а теперь не весть где. Но я её найду, мистер и миссис Грейнджер. И спасибо вам за гостеприимство!

После посещения маггловской окраины Лондона, Драко отправился в квартиру Гермионы. Чары слежения и обнаружения показали как Грейнджер произнесла слово Крит перед тем, как исчезнуть в вихре трангрессии.

— Я нашёл её, мама! — воскликнул Малфой и обнял Нарциссу. — Я отправлюсь в Грецию — на остров Крит. Скорей всего она сейчас в магической части Крита, в отеле "Прекрасная Елена".


*
Остров Крит. Отель "Прекрасная Елена"
*

Гермиона как раз вышла из Эгейского моря, проведя на чудесном острове уже девятый день своего отдыха. Стало ли ей легче, как Миона и хотела? Непременно стало лучше. Здесь было весело с утра до позднего вечера, и даже ночью: всякие танцы, вечеринки, сеансы кино, разные развлекательные программы. И этот Вильгельм Шмидт, министр магии всея Германии, который немного надоедал Грейнджер своим ухаживанием. Она ему не поддавалась и держалась весьма корректно, зная прекрасно, что курортный роман ей не нужен, а любит она лишь Малфоя.

Последний снился министру магии Великобритании каждую ночь. То в горячих снах, то в ласковых, то просто в видениях. И снова в лабиринте из дьявольских силков, который  Гермиона преодолевала почти каждую ночь. И она скучала по нему, решив, что когда вернётся в Лондон, они с Драко поговорят, а там — будь что будет. Ей мало Малфоя раз в неделю. Ей мало его четырежды  в месяц, мало и 52 недели в году. Драко нужен Грейнджер каждую минуту и каждый Божий день.

Миона который день чувствовала, что её потряхивает по утрам и подташнивает, но списывала это на непривычный климат Греции, на тропическую особенность острова Крит, на слишком насыщенные и активные дни. Голова кружилась по утрам особенно, поэтому до белых буйков в море она не заплывала — мало ли снесёт течением в открытое море, или она утонет, если потеряет сознание, поэтому министр магии держалась поблизости от берега, а эльфы, Отто и Фрея, присматривали за ней.

Сегодня, на завтрак, Гермиона подошла чуть раньше, решив перекусить на свежем воздухе, а не в здании ( из-за запахов, которые были в большом зале, от которых её тошнило ), поэтому герр Вильгельм Шмидт не сразу её обнаружил. Грейнджер набрала сегодня себе чуть больше еды: фруктов, в том числе — дыню с арбузом, румяные тосты с четырьмя видами сыла и ветчиной. А также: шоколадные  хлопья с молоком, рисовую кашу со сливочным маслом и два вида салата. Она сама себе удивилась, ведь раньше ей хватало кофе с утра и до обеда, в два часа дня она обычно ела салат в Министерстве Магии, какой-нибудь стейк из говядины или форели, а здесь у Грейнджер открылся поистине волчий аппетит.

Пока она полезла в сумочку за телефоном, чтобы посмотреть — не звонил ли ей Драко, который молчал с той субботы, когда она сбежала от него в отеле "Ла белла Флоренция". Поэтому  Миона весьма удивилась, когда увидела мужчину, присевшего за её столик на веранде. Сначала гриффиндорка подумала, что это снова дотошный министр магии Германии, и уже хотела сказать ему, чтобы он дал ей спокойно позавтракать, без всех его домогательств общения с ним, но потом почувствовала аромат любимого парфюма  Драко, и увидела фамильный перстень рода Малфой на пальце. Мужчина читал свежий выпуск утреннего "Ежедневного Пророка".

— Малфой? — прошептала министр с радостью, облегчением, удовольствием и с толикой крупицей страха. Что он скажет, что подумает, чем огорошит её? Драко?!

Дипломат отстранил от себя газету, и она таки увидела родное лицо.

— Здравствуй, Грейнджер! — улыбнулся блондин.

Она же протянула обе свои руки и коснулась его рук, чтобы почувствовать, что он не сон, не её мираж, а реальность.

— Ну и заставила же ты меня побегать. Я перевернул весь Лондон верх дном, пока тебя  искал. Но я познакомился с твоими родителями, Гермиона. Они у тебя самые милейшие люди на планете. Да, Грейнджеры приняли нас с Нарциссой у себя, и даже чаем напоили...

— Ты применил к ним Легилименс, Малфой? — ахнула Миона. — Я еле вернула им память после войны, Малфой, к ним нельзя лет пять ничего применять — так велели колдомедики Святого Мунго. Как ты мог? Как ты посмел? Да они и не знают, где я сейчас. Мерлин, как же ты посмел?!

— Клянусь, родная, что ни я, ни моя мать Легилименс к Артуру и Джин-Вивьен Грейнджер не применяли. Лёгкие чары доверия — и только. Я узнал не от них, и даже не от твоего вредного эльфа, который запечатал дом ото всех в твоё отсутствие. Нет, чары и заклятия поиска и обнаружения помогли выяснить, что ты всё-таки на Крите, а не в Италии. И вот я здесь, моя дорогая!

— Нам надо поговорить, Малфой, и очень серьёзно, понимаешь? — произнесла она, а Драко кивнул и стал целовать пальчики Грейнджер, её тонкие ладошки и запястья.

— Тебе надо поесть, милая, — улыбнулся слизеринец, — организму нужны питательные вещества. Я поселился, кстати, в твоём бунгало, сказав, что являюсь твоим женихом.

— Что? Да как ты посмел? Малфой, что за...

— Ты ведь выйдешь за меня, моя гордая львица блаженного Годрика? — улыбнулся Драко и прикусил нежно мизинчик Грейнджер.

Но к ним уже спешил министр магии Германии.

— Гермиона, душа моя! — воскликнул мужчина, но осёкся, увидев другого, который целовал руки Грейнджер. А она... министр магии тихо улыбалась и плакала. — А я тебя обыскался, дорогая. Позвольте, молодой человек...

Драко поднялся и поклонился герру Вильгельму, прекрасно зная, кто он, ведь именно с ним ещё зимой Малфой подписывал договор о ввозе немецкой продукции в волшебную Британию, а товары Туманного Альбиона на землю немецких рыцарей. Двухсторонний обмен. Естественно, они знали и уважали друг друга. А тут вдруг...

— О, герр Малфой? — проговорил немец на своём языке, когда Драко к нему обернулся. — Что всё это значит?

— С добрым утром, герр Шмидт! — улыбнулся Драко и ответил на рукопожатие министра магии Германии. — Я приехал к своей невесте, герр Вильям. Гермиона носит моего ребёнка под сердечком.

— Но она не говорила мне...

— Грейнджер и не должна была, поскольку она и сама пока не знает, что беременна. Мы с ней больше года вместе, герр Шмидт, а неделю назад наш магический родовой гобелен показал её имя и малыша...  мальчика на нем. Синий бриллиант на гобелене — признак мальчика, розовый — дочери. Я приехал за моей будущей женой, министр.

— О... — улыбнулся немец. — Что ж, это же есть прекрасно! Мне не говорить ей, не поздравлять фройлян Грейнджер?

— Пока не стоит, дорогой Вильям! — ответил Драко. — Я мою женщину обрадую сам.

— Я вас поздравляю, герр Малфой! — улыбнулся Шмидт. — Гермиона — прекрасный человек!

— О чем вы там говорите? — удивилась тем временем Миона.

— Всё хорошо, фройлян Гермиона, — улыбнулся Шмидт, перейдя на английский язык, — я рад за вас с герром Малфоем! Приятного аппетита, а мне пора — девушки ждут на яхте. Прокатимся с ними до магического Стамбула. Я хотел пригласить вас... Только мы с вами, да...  но к вам приехал жених.

— О, спасибо, герр Вилли! — улыбнулась Грейнджер. — Однако на яхте в море... Думаю, мне не особо это подойдёт. Но я благодарю вас! А вы покатайтесь, конечно. Весёлой поездки!

Когда немец ушёл, Гермиона выдохнула с облегчением.

— Девять дней, Малфой! — проговорила она. — Девять дней он достаёт меня своими подкатами. Девять дней тебя нет рядом! Ты спятил оставлять меня одну?

Драко, конечно, хотел высказать Грейнджер, что она же сама сбежала, и в этом лишь её гребанная вина, а не его, но вовремя прикусил до крови язык, зная и характер своей львицы, и её положение. А ведь беременные особо ранимые и взрывоопасные.

— Прости, моя родная, я во всем виноват! — ответил он. — Ты завтракай, а потом мы поговорим. Дома, в нашем бунгало. Знаешь, оно мне очень понравилось — настоящий живой артефакт.


-