Часть вторая. На пороге взросления 5

1976/1977
V. Второй трудовой
1. Вступление
Следует оговорить, что я понимаю под вторым трудовым годом. На самом деле, он продолжался всего лишь полгода   с ноября 1976 по апрель 1977 года. Но и за такой короткий срок произошло немало интересных событий.
К нам трижды приезжала Тамара. Мои родители ездили в Москву. В последний раз промелькнул передо мной светлый образ дяди Миши. Съездили мы с мамой в Волховстрой к Коле. К сожалению, оказалось, что это была последняя поездка к нему. Мы однажды побывали у Сергея Ананьевича, у Чернояровых. Более близкими стали наши отношения с Кольцовыми, Игорем Викторовичем и его женой. Я в первый и, как оказалось, в последний раз побывал на их квартире на Пороховых.
В это время у нас установился контакт с Александром Георгиевичем Гурьевым, коллекционером, о котором дядя Миша рассказывал нам ещё в 1970 году. Мы побывали на нескольких его музыкальных вечерах. А на одном вечере мне не довелось побывать (я уже был в отпуске). Опера, которую он тогда передавал, ему не принадлежала. Мне же хотелось её послушать, а возможно, и переписать на магнитофон. Но у него самого эта опера была в магнитофонной записи. Он связался с коллекционером (похоже, это был сам Мальков). Он договорился о том, что папа может переписать эту оперу с пластинки.
Ещё с одним коллекционером мы познакомились (хотя лично я его не видел). Его звали Яков Михайлович Рубенчик. Бабушка от папы узнала, что некогда с ним общался дядя Миша, но потом они разошлись. Она велела мне ни в коем случае не говорить о нём дяде Мише. Мне нетрудно было выполнить это требование, потому что больше я вообще с ним не общался, хотя было ещё одно письмо, которое, однако, не отправили. Но в этом письме речь шла о другом.
Я продолжал писать мемуары. Произошло нечто новое. Ещё летом 1976 года я стал писать обзоры погоды. В них я кратко сообщал о погоде в течение каждого месяца. Но летом 1976 года я писал такие краткие сведения о погоде, которые включали в себя температуру воздуха (утром и днём), наличие облачности и осадков (вид и количество в течение дня). А с ноября 1976 года я начал писать такие сведения с момента начала ведения календарей погоды, то есть, с июня 1972 года. Ведь календари погоды я тогда сохранил. В дальнейшем я стал приводить эти сведения и в мемуарах. Но в данной версии мы их не приводим. Дело в том, что они находятся в магнитофонных записях, сделанных на рулонах. Но нам сейчас они не доступны. А почему не доступны? Во-первых, потому, что я так и не научился ставить кассеты с пленкой на магнитофон "Дайна". А в чём дело? А дело в том, что на левый подкассетник нужно поставить кассету с плёнкой, а на правый подкассетник   пустую кассету, на которую плёнка будет наматываться в процессе воспроизведения, для чего ракорд плёнки надо пропустить через щель. С этим я не справлялся. А, во-вторых, ещё с момента, предшествующего появлению этого магнитофона я услышал о кассетном магнитофоне. Возможно, благодаря современным технологиям, проблему удастся решить, эти записи переписать на компакт-диски, и с этих компакт-дисков попытаться ввести предыдущую редакцию в компьютер и с ней работать. Но самостоятельно я этого сделать пока не могу. А потому надо просить в этом помощь. Впоследствии я стал пользоваться кассетным магнитофоном. А "Дайну" мне сейчас даже некуда ставить.
Таковы основные события, относящиеся к моей жизни.
Но главным из них стала моя работа. Я всё ещё полагал, что это на всю жизнь. Но оказалось, что ничего вечного не существует, как это ни прискорбно. Только один год целиком я имел возможность работать по этому профилю. Потом через некоторое время произошли события, которые изменили мою жизнь.
Хотелось бы сказать несколько слов о самой работе. В начале декабря 1976 года был проведен опрос. Его провёл наш рабочий Аркадий, один из тех, кто привозит и увозит работу. Надо было ответить на несколько конкретных вопросов. Сейчас всех вопросов я не помню. Но я сказал, что работа мне нравится. А почему? Мне нравится, как я надеваю шайбы на винт, винт – на планку. Потом закручиваю планку отвёрткой. Я ощущаю, как отвёртка мягко и плавно скользит по шлицу винта, как постепенно вкручивается винт в планку. При этом я чувствую приятную вибрацию. Нечто подобное я испытываю сейчас в момент работы на компьютере - набор, редактирование, сохранение изменений в тексте. Но в момент закручивания планок о компьютере не было и намёка. Только через пятнадцать лет после описываемых сейчас событий я начну осваивать компьютер. Об этом речь впереди.
Аркадий заметил, что почти никто не говорил, что ему нравится эта работа. Это можно понять. Ведь зачастую работа для незрячих представляется таким образом, чтобы сохранить остальные анализаторы. Но парадокс заключается в том, что при выполнении любой механической работы риск повреждения анализаторов всё-таки существует. При этом не исключён травматизм. Но пережить эту ситуацию можно было бы в том случае, если бы появился электромотор. Такие моторы есть в цеху, и рабочие ими пользуются, но надомникам их не дают, очевидно, опасаясь, что из-за неумелой эксплуатации они эти моторы испортят. Кроме того, в те годы существовало представление о том, что ручная закрутка, то есть, закрутка с использованием собственной мускульной силы человека и отвёртки является более прочной, нежели закрутка с использованием полуавтоматов или автоматов. Но (ещё один парадокс), тогда сама работа для незрячего будет, вроде бы, и не нужна. Значит, если хочешь заниматься этим трудом, то не обессудь, сиди и работай руками. Но вот и третий парадокс: дело в том, что технологии будут меняться. Это и приводит к напряжению, связанному с постоянной неуверенностью в том, что освоенная тобой работа с отработанной технологией её выполнения сохранится даже завтра.
В дальнейшем, когда наступила эра цифровых технологий, на пятом УПП появился японский гайковёрт. Таким образом, нужда в таких работниках, как я, отпала. А людям, работающим на компьютере, стало самое раздолье (разумеется, в том случае, если они владеют передовыми технологиями, и у них есть для этого необходимое оборудование). Но, повторяю, всё это произойдёт ещё нескоро. Но я надеюсь изложить всю эту историю применительно к себе. Вот почему сейчас мы к ней и приступим.
Итак, существуют планки, существует технология, позволяющая закручивать их. Спрашивается, что ещё надо? А у меня не было выбора: я освоил эту работу, и я был готов держаться за неё зубами и когтями. Стал закручивать планки на машинке. До сих пор я закручивал их по технологии, которую нам преподал Валентин Зиновьевич, то есть, вручную, и частично   отвёрткой. Конечно, таким путём большой производительности труда не достигнешь. Более простой способ   "наживлять" планку, а закручивать на машинке. Машинка была прикручена к столу. Для работы на машинке достаточно было планку "наживить", то есть, поставить на неё винт с шайбами и сделать самую минимальную закрутку. Далее подставить эту планку под рабочую часть машинки, затем один поворот рычага, и подставленная часть планки закручена почти до конца. Потом такие же действия производятся со второй частью планки. Но, в конечном счёте, эта машинка была лишь началом механизации труда. Надо, однако, заметить, что для того чтобы закручивание на машинке произошло, надо точно поставить планку с винтами на рабочую её часть. Это требовало осязательного контроля. Последнее, однако, не исключало мелкую травму пальца, который контролирует движение планки к рабочей части машинки. Поэтому бабушка давала мне перчатку, которую я надевал на левую руку. Но из-за частого использования перчатка от соприкосновения с машинкой дырявилась. Микротравмы всё равно были. Но я продолжал работать таким образом.
Невозможность обратиться к магнитофонным записям лишает нас возможности использования в мемуарах информации о ежедневной выработке. Без этого характеристика этой работы оказывается неполной. И всё же кое-что я могу сказать. Во-первых, с января 1977 года был сокращён нормозавоз: если раньше давали 5000 планок, то теперь было 3000, а однажды вообще 1000. Трижды выполнял работу на экспорт. Чем она отличается от обычной? Вообще-то для нас ничего не изменилось, только детали стали более блестящими (последнее может быть обнаружено лишь при зрительном контроле). Можно было бы предположить, что детали более высокого качества. Но и это было лишь предположение, основанное на представлении о том, что то, что поставляется на экспорт, непременно должно быть самого высокого качества. В нашем случае при исполнении экспортного заказа нередко качество деталей оставляло желать лучшего. Нужно было следить за ними. Из-за плохого качества шайб-гровер, обусловленного "налезанием" проволоки на проволоку приходилось обращать внимание на качество закрутки. В таком случае конечная закрутка производилась отцом, а я "наживлял" планки, либо закручивал их частично отвёрткой. А примерно за две недели до отпуска дали 1000 планок.
У Баськи были очередные котята. Эти котята проявляли некоторый интерес к моей работе, то есть, кто-то из них садился в металлический таз, в котором помещались детали и "делал свои дела". Поэтому бабушке довольно часто приходилось мыть эти тазы, чтобы сохранить детали в чистоте.
А Баська стала мне не приятна. И однажды случилось так, что я случайно выпустил её на улицу. Она сидела на форточке, как бы размышляя, то ли ей оставаться дома, то ли выходить на улицу. По правде говоря, я этого не знал. А мне казалось, что очень холодно. Я попытался закрыть форточку. Услышал мяуканье. Мне бы остановиться, но я упорно делал начатое дело. Так я вытолкнул её на улицу. Конечно, мне досталось. Потом отец Баську нашёл.
Тут уже не было никаких игровых действий (я тут уже почувствовал вину за собой). Что она делала, как она играла, этого я уже и не помню. Но злого умысла с моей стороны не было, был страх.
Вот так происходили события в этом году. Или, если говорить более точно, в этом заключались основные события второго трудового года. А теперь расскажем обо всём более подробно.
2. Первый приезд Тамары
В первые дни ноября была необычайно морозная погода. Так утром 1 ноября было -18, а днём температура поднялась только до -14. Для ноября это было нетипично. Правда, дня через два-три погода словно вспомнила, что ещё осень, и стала более тёплой.
Вот в это время и приехала Тамара. Её отпуск закончился, и теперь ей предстояло ехать с гастролями в Новгородскую область. Это должно было произойти после 7 ноября. А сейчас несколько дней она провела с нами.
Я приступил к своей работе. Более того, работы мне даже "подкинули". Так 1 ноября я получил первую в этом сезоне работу   5000 планок, а 4 ноября привезли ещё 3000, причём последние были планки НБ-401, известные среди профессионалов под названием "пуклёвка". На них я в момент их появления и перешёл. И Тамара помогала мне в её выполнении.
В это же время мама и отец выехали в Москву (об их пребывании в Москве я расскажу в следующем разделе).
Седьмого ноября к нам приходил Олег. Теперь он учился на четвёртом курсе. Как будто, его женитьба не состоялась, так как он расстался со своей девушкой Людой (а ведь предполагалось, что в конце января сыграют свадьбу). Да, видно, не судьба. Как мы увидим в дальнейшем, свадьба Олега произойдёт через четыре года. Сейчас мы все вместе провели хороший вечер. Бабушка сделала салат, спекла пирог. Мы весело провели этот день.
Однако Тамара по какой-то причине не хотела возвращаться в Ленинград. Она хотела сразу из Новгородской области поехать в Жлобин. Она меня спросила, есть ли дорога, позволяющая напрямую попадать в Жлобин из Новгородской области. Я про дорогу из Новгорода ничего не знал. А Олег нашёл на карте дорогу и сказал: "Есть дорога. Можно доехать до Батецкой, а оттуда в Жлобин". Но есть ли такой поезд из Новгорода? Видимо, его нет. И Тамара была во время своей гастрольной поездки ближе к Жлобину (в городе Сольцы), но всё же она вернулась в Ленинград. Но об этом мы ещё расскажем.
3. Родители в Москве
Итак, 4 ноября мама и папа выехали в Москву. На этот раз они поехали без меня. Похоже, что обстановка там такова, что моё присутствие там было бы невозможным. Увы, источником напряжённости был дядя Миша. Он прошёл курс лечения от алкоголизма. Это вселяло надежду на то, что положение ещё можно спасти, но после туристской поездки по Средней Азии, пьянство было возобновлено.
Собственно говоря, я не особенно горевал о том, что не попал в Москву   как-то я к ней охладел. К тому же, уже появилась работа, а накануне отъезда родителей работы прибавилось, так что я не слишком был расстроен тем, что не поехал в Москву. На этот раз, меня совсем это не огорчало.
И всё-таки у меня была заинтересованность, и связано это было с одной заветной мечтой, о которой я расскажу чуть позже. Но, дабы она приобрела больший вес, я решил написать письмо, точнее, напечатать его на пишущей машинке. Я полагал, что тем самым выражу своё желание более отчётливо, а, с другой стороны, я хотел показать дяде Мише, что не зря мы у него купили пишущую машинку, и то, что я могу на ней печатать. Это и нужно было доказать. Я написал такое письмо. Оно было на нескольких страницах. Это было моё письмо дяде Мише.
Как я уже говорил, мы провели эти дни, в основном, в работе. С другой стороны, приезжала Тамара. А ещё к нам приходил Олег. Но всё это происходило в период с 4 по 7 ноября. 8 ноября вечером мама и папа вернулись. Они рассказали мне много интересного. Всё это так или иначе было связано с дядей Мишей.
Во-первых, у него появился новый стереопроигрыватель "Вега" (он и до сих пор находится у нас, во всяком случае, он был привезён из Москвы в Ленинград, затем вернулся назад, был у нас все 20 лет жизни в Москве, а затем вместе с нами вернулся в Санкт-Петербург). Это не та "Вега", которая широко известна у нас (как, например, у Гурьева), хотя там стоит клеймо Бердского завода (Новосибирская область). Это проигрыватель высшего (по советским меркам) класса с польской платой и американской головкой. Это сочетание делало его более качественным, чем "Симфония". И всё же колонки остаются от "Симфонии", потому что встроенные колонки более низкого качества.
Когда мои родители приехали, дядя Миша получил новые пластинки, в частности, с записями Джино Бекки (похоже, до нас так и не дошли). В это же время в Москве находился знаменитый итальянский певец Джузеппе Ди Стефано. Как раз 7 ноября в Кремлёвском Дворце съездов состоялся его концерт. Дядя Миша говорил, что и многие люди, в том числе, и мои родители, а также я в том случае, если бы мы находились в Москве, могли бы туда пойти. Он сам точно ходил на этот концерт. И не просто ходил, но и общался с певцом (не будем забывать: дядя Миша владел итальянским языком). Получил и от него кое-какие пластинки.
А что же по поводу моего письма? Мне передавали, что он был очень тронут тем, что я ему написал. Он передал нам те пластинки, о которых я просил. Но поставил непременное условие: на нашем проигрывателе их не воспроизводить. Значит, надо связаться с Сергеем Ананьевичем и у него сделать эту перепись.
А лично мне он подарил две пластинки: Беньямино Джильи (как выяснилось, это была та пластинка, которую родители подарили мне на день рождения в 1974 году). А вторая пластинка   записи Титта Руффо 1908- 1910 годов: сцены из оперы Верди "Риголетто" и из оперы Тома "Гамлет".
Это было самым главным, что происходило во время пребывания моих родителей в Москве. Вот что сделал дядя Миша для меня.
4. Поездка в Волховстрой
Уже сейчас не помню, как происходили наши контакты с Колей. Летом встретиться не удалось. Но переписка всё-таки была. Я ему писал и о поездке в Жлобин и в Минск. Однажды он мне ответил. Думали, что надо встретиться. Но когда? После долгих размышлений и разговоров решили, что это может произойти в конце ноября. Так и произошло.
На этот раз мы выехали рано, в 10 часов утра. Колю предупредили об этом, поэтому он нас встретил на вокзале. На автобусе №1 мы доехали до Молодёжной улицы. А дальше мы пошли пешком. Тут надо пояснить: Колина семья переехала на новую квартиру. А дом находится по адресу: улица Ломоносова, 25, кв. 15.
Вот у нас в Ленинграде притчей во языцех был район, который местные жители для краткости называли Гражданкой. Если человек попал на Гражданку, это вызывало сожаление, потому что транспортных удобств там ещё не было, благоустройства тоже. С чем-то подобным мы столкнулись в Волхове сейчас. Но если транспортную проблему можно было бы считать решённой, то внешнее неблагополучие бросалось в глаза. Дело в том, что на дороге была грязь, напоминавшая болото. Но вот мы идём. Пришли. Дом пятиэтажный. А квартира находится на пятом этаже. Но раз дом пятиэтажный, значит, лифта нет. Мы поднимаемся пешком, и ничего не поделаешь.
Да, что и говорить, прежняя квартира была более комфортной (несмотря на то, что это была "хрущёвка", в котором ванная комната была соединена с туалетом). А мне кажется, в этом что-то рациональное есть. Во всяком случае, происходит экономия внутри помещений. К тому же она была двухкомнатной. А новая квартира трёхкомнатная. Но поскольку дом блочный, постольку квартира оказалась холодной. Стало быть, проявлялись неудобства.
Итак, новый Колин адрес: ул. Ломоносова, 25, кв. 15. Поначалу и телефон не поменялся. Правда, потом он всё-таки изменился, но всё равно с тех пор он оставался неизменным, и остался таковым до сих пор, то есть, до 2022 года. Поэтому и сейчас я могу позвонить ему по этому телефону.
Мы привезли Коле подарок - пластинку Беньямино Джильи. Это была пластинка, аналогичная той, которую мне подарили родители в 1974 году. И вот с неё мы и начали. Оказалось, что у них появился новый проигрыватель "Аккорд-стерео". Но это не то же самое, что "Аккорд-001", который считался проигрывателем высшего класса, А "Аккорд-201-стерео"   второго класса. Пластинка Джильи звучала на этом проигрывателе хуже, чем даже на нашем. Впрочем, это может быть следствием плохого качества самой пластинки. Вспоминается в этой связи, как бабушка говорила, что голос певца как-то вибрирует, звук "плавает". Возможно, так оно и есть. На самом деле, эти записи должны быть более высокого качества. Тем не менее, Коля и Владимир Сергеевич поблагодарили нас за эту пластинку.
Конечно, была обильная еда, как это обычно бывает здесь. И были разговоры. Коля ещё продолжал учиться. Успехи были налицо. Были у него планы поступить на факультет журналистики. Однако очень скоро он сам понял, что объёма знаний на уровне очно-заочной школы явно недостаточно. Я сам в ту пору отошёл от мысли куда-либо поступать. Тем не менее, я пытался подсказать Коле некоторые шаги, которые, в случае успеха, могли бы привести его к желанной цели. А мама меня упрекнула за то, что сам я, отказавшись от поступления в вуз, пытаюсь давать советы другим. Может быть, в чём-то она была права. Но я не мог равнодушно смотреть, как человек бьётся, но не знает, как себя вести в конкретной ситуации. И почему бы не подсказать, если ближайший шаг логически следует из предыдущих   так это представлялось мне в то время. Но Коля не стал испытывать судьбу, а потому все эти разговоры были не чем иным, как сотрясанием воздуха.
Однако отголоски прежних интересов ещё сохраняли своё значение. Коля и сейчас проявлял интерес к железнодорожным дистанциям, и даже думали о том, чтобы сохранить их письменную передачу. А Коля заказал мне железнодорожную дистанцию Калининград-Владивосток. Я отнёсся к этому вполне серьёзно. Но об этом я расскажу в дальнейшем.
Так прошёл первый день нашего пребывания в Волховстрое. Спали мы, как обычно, вдвоём. Теперь УПП находится несколько дальше, поэтому никаких шумов мы не слышали.
Событием номер один здесь было получение мебели ("мебли", как сказал Коля). Мы были свидетелями того, как эту мебель привезли и начали расставлять. Это тоже произвело большое впечатление. Заодно поговорили о том, какой мы видим нашу будущую жизнь. Вчера этот вопрос был частично затронут, а сегодня обратили внимание ещё на один аспект. Коля подумывал о поступлении на факультет журналистики. Почему журналистика, я не вполне понял. Ведь он писал стихи. Стало быть, ему надо идти на филологический факультет, а то и вовсе в литературный институт. Но я не стал давать ему какие-либо советы на сей счёт, тем более, что сам я пока никуда поступать не собирался. Я собирался оставаться на своей работе, Но про себя подумал, что ему туда не поступить. Однако размышлять об этом я не стал.
В то же время, разговаривали мы с Надеждой Николаевной. Дело в том, что ещё в прошлом году меня посылали в школу восстановления трудоспособности слепых. Тогда эта школа находилась в Чебоксарах. Можно было бы предположить, что учёба в этой школе стала бы толчком к обретению мною самостоятельной жизни, но, честно говоря, я испугался, как я буду жить один без папы с мамой. А мама спросила Надежду Николаевну, что на деле эта школа может дать тем, кто проходит там обучение. А Надежда Николаевна сказала, что, по имеющимся наблюдениям, тем, кто туда попадал, эта школа реально ничего не дала. На том разговор и закончился.
Забегая вперёд, скажу, что пройдёт пять лет, прежде чем я сам попаду в школу восстановления трудоспособности слепых. Но эта школа поменяла место своего пребывания (из Чебоксар она была переведена в подмосковный город Волоколамск), и я сам стану другим. Но, к сожалению, только теоретически. И об этом мы надеемся поговорить в дальнейшем.
Итак, мы позавтракали. Потом ещё был маленький разговор. Потом пообедали. А после обеда собрались в обратный путь. Коля проводил нас до вокзала. Мы пожелали друг другу здоровья, успехов.
Должен, однако, сказать: так случилось, что это была наша последняя поездка в Волховстрой. Разные обстоятельства были у нас. Но больше мне там побывать не довелось. Коля же приезжал ко мне несколько раз, а однажды даже побывал и в Москве. Обо всём этом речь пойдёт впереди.
5. У Сергея Ананьевича
Итак, дядя Миша поставил непременное условие: ни в коем случае не воспроизводить эти пластинки на нашем проигрывателе. Почему же он поставил такое условие? И тут следует коснуться вопроса о том, в чём разница между любителем и коллекционером. А разница в том, что любитель только слушает музыку и получает удовольствие. Этим его функция отличается от коллекционера. Для последнего объект коллекционирования (это относится и к пластинкам, так как они тоже представляют собой материальный объект) ценен сам по себе. Дядя Миша далеко не все пластинки слушал. Ну, возможно, раньше он слушал больше (не думаю, что его страсть к коллекционированию пластинок была связана только с восприятием их как вещей: художественная ценность исполнения тоже играла не последнюю роль). Но, во всяком случае, новые поступления он мог и не слушать. К их числу относились и те оперы, о которых я его просил. Если бы мы их воспроизводили на нашем проигрывателе, то, с его точки зрения, мы могли бы попортить пластинки. Если же мы воспроизведём их на проигрывателе Сергея Ананьевича, такой бы порчи не произошло (зарубежная техника среди меломанов и специалистов пользовалась большим доверием, чем наша отечественная) ввиду её более высокого качества. Вот почему и было поставлено такое жёсткое условие.
Это значит, что нужно было обратиться к Сергею Ананьевичу. И папа практически сразу после возвращения из Москвы связался с ним. Но, как оказалось, дело было не таким простым. Усилитель "Бриг", который мы видели в марте 1976 года, ему не принадлежал. Собственный усилитель он планировал сделать через полгода. Но потом появился вариант того, как эту перепись сделать в самое ближайшее время.
А сейчас у нас состоялась дружеская встреча. Сергей Ананьевич в очередной раз вернулся из Франции. На этот раз он привёз слайды. Для показа слайдов он привёз специальный диапроектор. Для перехода с одного слайда на другой надо было нажать на кнопку. Как потом оказалось, этим мог заниматься даже сам маленький Серёжа.
А ещё говорили о приёмниках. Оказывается, теперь у Сергея Ананьевича тоже появился приёмник "Океан". Но, в отличие от моего, этот приёмник мог работать и от сети. К нему прилагалось питающее устройство. Мне дали его послушать, и оказалось, что он работает от сети. Конечно, это лучше, чем на батарейках. Но, как выяснилось, это уже другая модель, во всяком случае, не "Океан-203". На "Океане-205" это питающее устройство встроено. Это даёт определённые удобства, например, вилка вставляется непосредственно в розетку, что как раз и говорит о том, что перед нами приёмник, который может работать на батарейках, а также от сети, то есть, питание универсальное. Я "поймал" радиостанцию на волне 4,32 м. Именно здесь я слушал передачу "Из коллекции редких записей" Малькова. На этот раз передавались записи Элизабет Шварцкопф. Я был доволен этим приёмником. Я высказал удивление по поводу того, что в Минске рядом с нами находились четыре предприятия, тем не менее, на качество приёма это не отразилось (я имел в виду промышленные помехи). Сергей Ананьевич сказал, что это не от наличия предприятий зависит, а от качества приёмника. "Океан", конечно, более качественный приёмник, нежели "ВЭФ-202", может быть, всё-таки сильнее? А вообще у приёмников типа "ВЭФ" не было диапазона "УКВ".
Есть пустой диапазон. Но хорошо, что у нас был "Океан". В тот момент он работал хорошо. У нас же проблема другого рода: наш приёмник перестал вещать на всех диапазонах, кроме "УКВ". Было подозрение, что течёт батарейка (и один раз, похоже, так и было). Но и замена всего комплекта ничего не изменила. Проблему удалось решить лишь в январе 1977 года. Тогда папа разобрал этот приёмник и выяснил, что там контакт сплющился от частого переключения диапазонов. Папа смог сделать новый контакт из консервной банки. Но переключать диапазоны нужно было в обратном порядке. Это позволило добиться того, что приём стал лучше, и в течение довольно продолжительного времени мне удавалось поддерживать более качественный приём. Но это произойдёт позже. А сейчас пока приходилось довольствоваться тем, что есть.
Сергей Ананьевич поинтересовался, приобрели ли мы плёнку. Я сказал, что приобрели (это была плёнка "Тип-10"). Потом он спросил: "А сколько пластинок записывать?" Я сказал: "Одна опера на двух пластинках, а другая - на трёх". Сергей Ананьевич уточнил: "Стало быть, пять". Я это подтвердил. Он сказал: "Будем думать". Это, в конце концов, произошло. Но обо всём в своё время.
Сейчас же было продолжение наблюдения за поведением Серёжи. Ему уже было три года. Значит, он уже более-менее ясно может выражать свои мысли. Он уже был способен включать диапроектор и переключать его с одного слайда на другой. Но, скорее всего, у него это была очередная интересная игра. Не менее любопытным было то, что когда его спросили, куда ушёл его папа, он, возможно, точно этого не знал, но ответил: "Папа во Францию ушёл" (наверно, ему раньше это говорили, а потому он запомнил и сейчас вот сказал). Но понимал это по-своему. Конечно, всех это позабавило. Но это говорит о том, что он определённым образом понимает, о чём его спрашивают. Такой вот получается вариант: он всё понимает, но надо дальше воспитывать его, чтобы он получал правильную информацию, и чтобы он умел правильно её использовать. О самом себе в том возрасте сказать так было трудно. Вот так и прошла наша встреча с Сергеем Ананьевичем, Ириной Валентиновной и Серёжей. И было это в начале декабря 1976 года.
6. У Чернояровых
В следующую субботу мы были приглашены в гости к Чернояровым. Так случилось, что ни бабушки, ни Надежды Степановны там не было, так что мы сами поехали туда. Добирались точно так же, как и в прошлом году, то есть, на трамвае №32. Доехали до Площади Мужества, а оттуда автобусом до улицы Орбели.
Пришли в дом. Поднялись на двенадцатый этаж. Была праздничная еда. Было много интересных разговоров. Борис Павлович интересовался в том числе, и моей работой. Видел её во время наших предыдущих встреч, а сейчас предложил кое-что конкретное для её улучшения. Он сказал, что можно изготовить механическую отвёртку, а также метчики для нарезания резьбы для винтов и планок. Можно даже добиться стопроцентного качества деталей. От этого папа отказался. А механическую отвёртку Борис Павлович в дальнейшем привёз. Это была такая же механическая отвёртка, которую я использовал при разборке пакетных выключателей. Она и внешне была похожа, и принцип её работы был такой же. Но мне не довелось с ней работать, потому что папа сказал, что планка всё-таки закручивается не до конца. В отдельных случаях закручивание до конца всё-таки было нужно (в частности, тогда, когда надо было выполнять экспортный заказ, а шайбы-гровер оказались не вполне качественные). Поэтому отвёртка лежала без всякого применения.
Меня интересовали дети. На этот раз их даже было двое. Антоша уже пошёл в первый класс. Но он всё ещё жил в мире своих игрушек. В частности, он говорил, что занимается с кукольным театром. Но то, что там происходило, было не так очевидно для меня.
Была здесь и сестра Надежды Степановны, Мария Степановна. Она пришла с внучкой Машей. Этой Маше было то ли три, то ли четыре года. Как говорили, она производит впечатление странного ребёнка. Впрочем, я думаю, что очень многим взрослым, если бы они задались такой целью, следовало бы вспомнить в деталях своё детство, поведение любого маленького ребёнка, выходящее за привычные рамки, может быть воспринято как странное. Но даже и мне, всегда живо интересующемуся поведением маленьких детей на самом раннем уровне развития, тоже показались некоторые проявления её поведения странными, или, по крайней мере, необычными. Эта необычность заключалась в том, как она манипулировала. Она возила стул, но не так, как это делал я (я всё-таки пытался передвигаться по комнате последовательно). А она оставалась на одном месте, а стул перемещала то вперёд, то назад, причём монотонными ритмичными движениями, напоминающими пилку. При этом никаких голосовых звуков она не произносила. Всё проделывалось молча. Тот пилящий звук был единственным, но он возникал от движения стула. Возможно, взрослым этот звук был не по вкусу. Жена Бориса Павловича, Таисия Ильинична дала ей какой-то другой предмет, который ей позволено было двигать. В этом и заключалась её игровая деятельность.
Всё это произвело на меня большое впечатление, столь же впечатляющими были и беседы. Всё это хорошо. Но вот пришло время возвращаться. Борис Павлович проводил нас до остановки. Через некоторое время подошёл автобус. Мы сели. Доехали до Площади Мужества, а оттуда на трамвае №32 к себе на Малую Охту.

7. Глеб Иванович
С этим человеком я встречался всего один раз. Это начальник моего отца. Как-то раз они пришли к нам вместе. Это было в обеденный перерыв. Папа продолжал популяризировать среди знакомых запись "капустника" театра на Таганке. Мне он говорил, чтобы Коля не давал кому-либо переписывать эту запись, потому что это может привести к нежелательным последствиям для тех, кто с этим связан, а значит и для моего отца, Сергея Ананьевича, Владимира Петровича. А сам занимается её популяризацией. Кстати, мне не раз приходилось Коле об этом напоминать. Он говорил, что тут всё в порядке.
Итак, в этот раз отец пришёл вместе с Глебом Ивановичем. Судя по всему, время у них было, а потому они прослушали всю плёнку целиком. Глеб Иванович у меня спросил, можно ли эту плёнку переписать на магнитофон "Маяк". Я про такой магнитофон ничего определённого не знал, ибо слышал о нём впервые. А папа сказал: "Это не его плёнка", то есть, не моя. Но это так и есть. Короче, папа дал ему эту запись, чтобы он мог её переписать.
Потом были и другие люди, один из них приходил к нам со своим магнитофоном. Мама сказала: "Хороший магнитофон" (возможно, намекала на его внешний вид). Может быть, японский? Но тогда я не слишком активно этим интересовался. И хотя многое с этой плёнки помнится и сейчас, в ту пору уже не вызывало такого впечатления, как, скажем, в самом начале. Но это уже другая история, которую не изменить.
Вот поэтому отец и давал переписывать знакомым эту плёнку. Ведь в какой-то мере в тех условиях (да и не только) это был глоток свободы, прозвучавший и в литературных пародиях, и в песнях Высоцкого, и в других номерах, прозвучавших в этом "капустнике".
А что касается самого Глеба Ивановича, то о нём я ничего определённого сказать не могу. Чем-то он напомнил Александра Аверьяновича или кого-то ещё из того окружения, с которым общался мой папа. Глеб Иванович был непосредственным его начальником. Впрочем, больше я ни разу с ним не встречался. И всё же впечатление от этой единственной встречи было не очень хорошее. Ведь было похоже, что своё прослушивание они сопровождали распитием спиртного. Вот это уже ни в какие ворота не лезло.
8. Из моей коллекции (оперы: "Бал-маскарад" (запись 2), "Аида" (запись 2), "Дон-Кихот", "Борис Годунов" (запись 2)
Прежде чем рассказывать об этих шедеврах музыкальной культуры, вошедших в мою коллекцию, я хотел бы рассказать короткую историю их записей. "Бал-Маскарад" и "Аида" были теми операми, которые мне хотелось иметь. Когда я узнал, что оперы "Бал-маскарад" с участием Беньямино Джильи есть у дяди Миши, то моим первым желанием было попросить их у него, чтобы переписать на магнитофон (понимал, что просить пластинку для себя было бы не красиво, да и бессмысленно, готов был ограничиться лишь переписью на магнитофон). Я помнил ту историю, в которую попал в 1971 году по милости Ирины Валентиновны. Она тогда попросила меня обратиться к дяде Мише с просьбой о пластинке с записью хора из оперы Верди "Набукко". Она ещё не вполне точно её назвала   она сказала "Навуходоносор", что, конечно, в принципе было как бы одно и то же, и всё-таки более точным было бы то название, которое употребил Верди, то есть, назвал его по-итальянски   "Набукко". Я по простоте душевной так и попросил дядю Мишу. А он отказал, сказав, что, мол, ему самому нравится. Возможно, если бы я сам для себя просил, то ответ был бы иной: пусть даже отказ, но в понятной форме. Но в тот момент меня самого такой ответ поразил. Я тогда про такую оперу и не знал. А когда узнал и услышал, то до меня дошло, почему её заинтересовал именно этот хор: он, действительно, там знаковый номер. Но об этом мы в своё время поговорим.
Когда в 1975 году я узнал о том, что у дяди Миши есть оперы "Бал-маскарад" и "Аида" с участием Джильи, у меня сразу возникло желание попросить переписать их на плёнку. И на то были свои причины. Во-первых, в 1974 году я услышал по радио эту запись. Мне она понравилась. Во-вторых, всё же по-прежнему необычным было то, что полная опера была записана с участием Джильи (ведь ещё сохранилось представление о том, что основная часть записей Беньямино Джильи составляют пластинки, воспроизводящиеся на скорости 78 оборотов в минуту, а тут   целая опера). В-третьих, в этой записи принял также участие другой выдающийся певец Джино Бекки, которого до этого я слышал дважды: в 1963 и 1964 годах (сейчас даже не берусь точно сказать, была ли это пластинка или магнитофонная запись). Но тогда я слышал его в неаполитанских песнях, а вот теперь в опере. Так я узнал, что он является оперным певцом. Но обстановка в Москве была такова, что даже подумать об этих операх в какой-либо форме было невозможно. Когда мама и папа в августе 1975 года ездили в Москву, была у меня такая мысль, чтобы попытаться найти эти оперы и привезти их в Ленинград, переписать их на магнитофон, а затем вернуть. Но я даже вслух не высказал им эту мысль. И это было бы, во всяком случае, нехорошо, даже подло по отношению к дяде Мише. И всё-таки желание иметь и слушать эти оперы у меня сохранялось. В мае 1976 года, когда мы вообще не слушали никаких пластинок, я всё же попытался завести осторожный окольный разговор об этих операх. При этом я лишь намекнул дяде Мише о том, что хотелось бы что-нибудь узнать о трактовке Джильи партии Радамеса в опере "Аида". Я его спросил, как Джильи пел в "Аиде". Дядя Миша сказал, что он особенно силён был в третьем акте. Я его спросил: "А кто в той записи пел Аиду?" Он не помнил. Дальнейшего разговора на эту тему не произошло. Сейчас же, в ноябре 1976 года, родители ехали в Москву без меня. Но что же делать? Тогда я решил написать дяде Мише письмо, причём напечатал его на пишущей машинке. В нём я употребил всё своё красноречие, на какое был способен, написал: "Понимаю, что эти оперы имеют ценность для вас, но, тем не менее, прошу вас поспособствовать этому". Опять-таки я хотел только переписать их на магнитофон. Как говорили мама и папа, он был очень тронут моим письмом. И он дал нам на перепись эти оперы.
Однако мы не должны воспроизводить их на нашем проигрывателе. Стало быть, нужно обратиться к Сергею Ананьевичу. Но, как я уже говорил, тогда у Сергея Ананьевича не было усилителя. Ориентировочно, должно было пройти полгода, прежде чем такой усилитель у него мог появиться.
В то время вместе с папой работал коллекционер Яков Михайлович Рубенчик. Он оказал эти услуги. У него был такой же проигрыватель, как и у дяди Миши. Возникло предположение, что с его помощью мы сможем переписать эти оперы. Сотрудничество с Рубенчиком стало возможным благодаря Сергею Ананьевичу. Жил Рубенчик на Петроградской стороне, а потому папе приходилось ездить туда с магнитофоном "Дайна", что само по себе представлялось геройским подвигом в условиях отсутствия автомобиля. И вот папа туда поехал, и в два приёма эти оперы были записаны.
Конечно, Джильи был героем всех этих записей. Правда, когда записывали "Аиду", Рубенчик высказался в том духе, что здесь имело место несоответствие голосов: в том числе, это касалось голоса Джильи. Возможно, голос Джино Бекки в этой записи звучал вполне естественно. Быть может, это несоответствие объяснялось тем, что запись производилась не в студии, а в театре (не трансляционная запись, а просто как бы студийная запись делалась в театре). Но мне трудно было об этом судить. Я слушал божественную музыку Верди, прекрасные голоса великих певцов прошлого и был доволен. Но и партнёры Джильи были на высоте.
Итак, исполнителями оперы "Бал-маскарад" были: Беньямино Джильи; Джино Бекки; Мария Камилья;  Федора Барбьери; Элда Рибетти; Танкреди Пазелло;  Н. Николини; Бланко Джиусти. Хор и оркестр Римской оперы, дирижёр   Туллио Серафим. Запись 1943 года.
Если говорить об опере "Бал-маскарад", конкретно о роли графа Ричарда (Рикардо), то тут Джильи справился вполне. Мы слышим и голос, и великолепную актёрскую игру (первый и третий акты). Замечания относятся, скорее всего, не к музыке и вокалу, а к либретто оперы. Джильи пишет по поводу того, что спорным является место действия. Он пишет, что местом действия была Северная Америка, город Бостон. С таким же успехом, говорит он, действие могло бы происходить на Луне. Исторически же местом действия должна была быть Швеция, где во время бала-маскарада был убит король Густав. Но поскольку по-прежнему большая часть Италии находилась под властью Австро-Венгрии, постольку всякое вольнодумство в данном случае не допускалось. И, дабы избежать многочисленных намёков, при написании либретто и было принято решение перевести в Северную Америку, в Бостон, правителем которого и был граф Ричард. Я считаю, что как вокалист и актёр Джильи вполне справился с задачей.
Хорош здесь был и Джино Бекки, особенно во втором акте (сцена заговора). Папа сказал, что неодинаково звучит голос Беньямино Джильи (к такому представлению склонялся и Рубенчик). И это несмотря на то, что оперы были выпущены на пластинках за рубежом (в Англии). Значит, качество записи необязательно зависит от того, в какой стране она выполнена. Надо заметить, что сам Джильи не считал Радамеса в числе своих достижений. Но я ничего отрицательного не вижу. Возможно, имел место дефект записи. Отдельные искажения здесь могут обнаруживаться там, где проявляются специфические эффекты. Но сейчас их было значительно меньше. Так мы читали в его "Воспоминаниях", что когда записывали оперу Пуччини "Тоска", в театре было так душно, что исполнительница партии Тоски Мария Камилья после записи первого акта потеряла сознание. Пришлось для продолжения записи менять исполнительницу. Джильи на этом настоял. Но по мере того, как идёт развитие сюжета оперы, развивается и характер исполнения, в том числе, и ключевые сцены.
Исполнителями оперы "Аида" являются: Итало Тайо; Эдда Стиньяни; Мария Камилья; Беньямино Джильи; Джино Бекки; хор и оркестр Римской оперы, дирижёр   Туллио Серафим. Запись 1946 года.
Мне кажется, что и эта запись звучит как-то особенно. И триумфальный марш слышится иначе, чем доводилось слышать раньше. Словом, надо относиться к этому вопросу с пониманием. Именно эту запись с участием Джильи я по радио ни разу не слышал. Таково исполнение оперы "Аида".
"Бал-маскарад" передавали, и неоднократно, а вот "Аиду" не передавали. Словом, мы открыли для себя эту запись. А "Тоска" до нас не дошла. Но это уж другой разговор.
Об опере Жюля Массне "Дон-Кихот" можно сказать, что она пришла уже в начале двадцатого века. Как оказалось, сама она связана с именем выдающегося русского певца Фёдора Ивановича Шаляпина. Это для него Массне написал оперу "Дон-Кихот". И он был первым и почти единственным исполнителем этой партии, ибо случилось так, что с момента первой постановки и до смерти Шаляпина опера шла на сценах всего мира, а после его смерти она практически не шла. И только теперь, в 70-е годы, силами исполнителей из Югославии, эта опера была восстановлена, тем более, что выдающимся показал себя исполнитель партии Дон-Кихота, бас Мирослав Чингалович. Что-то шаляпинское есть и в его трактовке, особенно при исполнении финальной сцены четвёртого акта.
 . Здесь Санчо Панса фактически один защищает Дон-Кихота в обстановке, когда все отвернулись от него и откровенно над ним насмехаются. А он не только его оруженосец, но фактически становится на его место. И получается, что не один Дон-Кихот такой, но и другие тоже.
На Новый год Тамара подарила мне пластинки с записью оперы М.П. Мусоргского "Борис Годунов". Это пластинки, выпущенные к 200-летию Большого театра, которые были представлены в виде трёх исполнений: классическое   с участием Александра Пирогова, Георгия Нэллеппа, Ивана Козловского; запись с Джорджем Лондоном. Третий вариант я ранее не слышал. В нём участвовали: Иван Петров; Георгий  ульгин; Антон Григорьев; Ирина Архипова; Тамара Сорокина; Евгений Кибкало; Владимир Ивановский; хор и оркестр Большого театра Союза ССР, дирижёр   Александр Мелик-Пашаев.
Это фактически тот же состав (кроме исполнителя партии Бориса), который представлен во втором варианте. Иван Петров стоит на месте Джорджа Лондона. Безусловно, он тоже сказал своё весомое слово в трактовке образа царя Бориса, что является следующим этапом его осмысления вокалистами нашей страны. И это говорит о том, что процесс развития идёт, хотя, возможно, это развитие продолжается не так, как оно должно было быть.
Наконец, о записях Джузеппе Ди Стефано. Как я уже говорил, в начале ноября 1976 года он приезжал в Москву. 7 Ноября в Кремлёвском дворце съездов состоялся его концерт. А в середине февраля 1977 года телевидение и радио передавали его концерт. Мы записали телевизионный вариант концерта, потому что певец здесь не только пел, но и объявлял номера, которые он исполнял. Музыкальные номера он объявлял на итальянском языке, а один всё-таки объявил по-русски. Ну, а вообще музыка и вокал делают всё понятным и не требуют никакого перевода. И мы имели возможность не только насладиться голосом певца, но и значительно расширить представления о возможностях "Бельканто". Это и неаполитанские песни, и романсы, и арии из некоторых опер. Певец уже заканчивал свою сценическую карьеру, но мы смогли получить самые хорошие впечатления о голосе и актёрском таланте этого великого певца.
9. Приезд Тамары, день рождения мамы
Тамара приехала в 20-х числах декабря. Перед этим попросила, чтобы мы купили билет в Жлобин. Незадолго до этого папа купил ей билет. И вот Тамара приехала. Мы были этому рады. Она же пожелала сделать мне подарки.
Сейчас она приехала из Новгородской области, из города Сольцы. И что интересно, там она встретилась с человеком, который был знаком с Лёней Голиковым. Оказывается, партизанский отряд, в котором Лёня Голиков воевал, как раз действовал в Новгородской области. Так я кое-что об этом узнал. До того я об этом не знал (странное дело: у нас в школьной библиотеке я видел изданную по Брайлю книгу о Лёне Голикове, но почему-то я её не прочитал). А вот сейчас узнал, что он воевал на территории Новгородской области, в районе Сольцов.
А сейчас я хочу рассказать о двух забавных эпизодах, происшедших не только в один день, но даже в один час. Однажды Тамаре захотелось посмотреть, что написано на билете. А отец сначала сделал вид, что изучает то, что там было написано, потом ей говорит: "А какое твоё дело, что там написано?" Возможно, тем самым он хотел сказать, что та информация, которую он прочитал, не имела для неё никакого значения. Но тогда непонятно, для чего эту информацию пишут. Словом, загадка. Тамаре нужно было узнать, где находится юридическая консультация. А мама стала ей объяснять: "Доедешь до Шепетовской или не до Шепетовской, повернёшь направо или налево. Там ещё магазин "смерть мужьям" есть". И вот когда на следующий день Тамара, употребив своё актёрское мастерство, разыграла в деталях этот эпизод, мы с бабушкой с наслаждением смеялись. Но, в конце концов, вопросы эти были решены.
А Тамара подарила мне на Новый год пластинки с записью оперы Мусоргского "Борис Годунов". Я уже прослушал её в марте 1977 года. 28 декабря был день рождения мамы. Тамара сообщила, что не может быть на празднике вместе со всеми. И тогда мы решили, что едем с Тамарой к бабушке. Так и произошло. К тому же у меня уже была работа. В весёлых разговорах проходило время. Вечером приходил Олег. Тамара устроила ему форменный допрос: "А в институте вы сегодня были?"   спросила она его в педагогических интонациях. А он тоном младшего школьника говорил: "Был". А она потребовала более подробного отчёта.
Бабушка предлагала мне пойти к соседям, чтобы смотреть телевизор. Но я отказался, потому что оба бабушкиных соседа пили, и неизвестно, какая там будет обстановка. Да и не было точно известно, будет ли какая-нибудь стоящая передача, которую можно было бы посмотреть (тогда речь шла о хоккее). Словом, я решил, что будет спокойней, если я останусь. Так и было сделано. Впрочем, у нас самих тоже была музыка. Ведь у бабушки был проигрыватель "Юбилейный". Мы слушали журналы "Кругозор", которые мы получали из магазина "Рассвет" начиная с 1971 года. Припоминаю, что среди прочего слушали записи ансамбля "Чикаго". Здесь прозвучали многие композиции ансамбля "Вeatles". Были и другие пластинки. И эти пластинки из журнала мы тоже слушали.
А по радио я слушал сцены из оперы Верди "Аида" с участием Елены Образцовой и Карло Бергонци, запись из Нью-йоркского театра "Метрополитен-опера". Слушаешь эту запись, а кажется, что ты сам там побывал. Все это как раз и происходило 28 декабря. Вечером была передача из цикла "Ваш магнитофон". В ней передали первый концерт из цикла "Шесть бранденбургских концертов" И. С. Баха.
А на следующий день мы вернулись домой, на улицу Громова. У папы происходила съёмка. Оказалось, что он должен был снимать солиста ансамбля "Дружба" Троицкого. Эта съёмка должна была происходить у нас дома. Но Троицкий не приехал. Что-то там произошло. По этому поводу папа даже связался по телефону с Броневицким. Он-то и говорил, что Троицкий приехать не может. Но была у отца и другая съёмка. Она тоже происходила в нашей квартире. Так и прошло время.
29 декабря вечером пассажирским поездом №135 "Днепр" Ленинград-Днепропетровск Тамара уехала в Жлобин. Наша следующая встреча произойдёт в феврале 1977 года.
10. Новый год
1976 год был довольно прохладным: холодная зима, прохладная весна, влажное и дождливое лето, влажная осень. Думалось, что зима придёт в наши края очень рано. Уже в начале ноября столбик термометра опустился до -18. Правда, через несколько дней пришло потепление, и, как будто, всё вошло в норму. Три предшествующих Новых года были отмечены тёплой погодой. Похоже, сейчас никакой оттепели не предвиделось. Впрочем, и сильного мороза тоже не обещали. Короче, была зимняя, но умеренно морозная погода. На этот Новый год никто никуда не поехал. Мы встречали Новый год в тесном семейном кругу.
Хочу сказать и о том, что происходило перед Новым годом. У меня был разгар моего рабочего времени. И хотя это был праздник, но я не хотел прекращать работу ни на один день: есть сырьё, есть работа, и я работаю. Мне это нравилось, тем более, что с некоторых пор я приспособился слушать радио в процессе выполнения работы и даже смотреть телевизионные передачи. В дальнейшем такая же способность проявилась у меня при конспектировании лекций с магнитофона в университете и при обучении в аспирантуре, а также при написании диссертации и при выполнении других видов работ. А когда появился компьютер, я перенёс эту способность и на работу на нём.
Я недавно рассказал об операх. Я слушал их в процессе выполнения работы. Для этого надо было только принести коробки с деталями из маленькой комнаты в большую и поставить их на большой стол. Во всяком случае, "наживлять" и закручивать отвёрткой планки я мог в таком положении, так что в дальнейшем мы пришли к тому, что, в основном, в большой комнате я и работал, а в маленькую переходил тогда, когда закручивал планки на машинке. Но сейчас речь не об этом.
Вот я слушал по приёмнику интересные радиопередачи. Это сказки Шарля Перро. И тут оказалось, что он был автором не только сказок, но и стихов. Все его знаменитые сказки: "Золушка", "Подарки феи", "Кот в сапогах" сопровождались возвышенными стихами, которые часто опускаются, так как для того чтобы их понять, нужно иметь более основательную подготовку. К сожалению, за давностью лет, даже не помню, о чём эти стихи. Может быть, когда-нибудь эту передачу повторят?
Кроме сказок Перро, я слушал новый радиоспектакль "Новый год или чертежи фараона". Оказывается, этот спектакль передавали в прошлом году, но, по многочисленным просьбам радиослушателей, решили повторить его ещё раз. Это весёлая комедия на тему Нового года. В то же время, у одного из героев пропали чертежи, которые он должен сдать (очевидно, они были связаны со строительством), а второй герой   археолог, писал работу, в которой речь шла о Египте, раз упоминается фараон. Но как-то все сумели решить свои проблемы, и в результате все радовались и веселились в новогоднюю ночь. Молодые вступают в брак, и все довольны.
А по телевидению в самый день встречи Нового года показывали фильм-спектакль "Дамы и гусары". Это пьеса из польской жизни. Её герои   офицеры польской армии (не современной Польши, а ещё панской) в отставке. Они решают избавиться от всех женщин (в том числе, и служанок). Но тётка майора, хозяина имения всё-таки осталась. А потом появляется её дочь. А потом случилось так, что самый молодой из них полюбил эту девушку. В итоге они поженились. Таким образом, весь этот план, что можно прожить без женщин, оказался неосуществимым. Они были посрамлены. "Пусть один из нас окажется вашим пленником. И пусть так будет всегда"   таков главный вывод из этой истории.
И вот подошла встреча Нового года. Мы же встречали его так, как обычно встречали Новый год, если никуда не уезжали. Мама и папа украсили ёлку. На праздничном столе была вкусная еда. По ленинградской телепрограмме выступал югославский ансамбль под руководством Саши Субботы. А по первой программе был новогодний "Голубой огонёк". Его вела Алла Пугачёва, она тогда была "восходящей звездой", но не все её песни однозначно можно было считать шедеврами. Во всяком случае, дня не проходило без того, чтобы по радио не передавали бы песни из её репертуара. Не могу сказать, что она мне нравилась, но бабушка что-то в ней находила. И ей нравилось, как она вела "Голубой огонёк". Она не пела. И вот в качестве ведущей она была лучше, чем в качестве певицы. Впрочем, это моё субъективное мнение. Значительно позже я услышал редкие, поистине уникальные записи Аллы Пугачёвой, относящиеся к 1973 году (вот здорово: а я-то впервые услышал о ней лишь в 1975 году). И была среди этих записей песня Владимира Шаинского "Дрозды". Обычно эту песню мы слышим либо в исполнении белорусского ансамбля "Песняры", либо в исполнении Геннадия Белова. А вот эта запись была сделана тогда ещё совсем молодой Аллой Пугачёвой. В её исполнении эта песня прозвучала непривычно. Но она в буквальном смысле пронзает душу. А что сталось с её чудо-голосом, теряешься в догадках. Сейчас он совершенно какой-то неопределённый, не то женский, не то мужской. А в отдельных случаях, слушая её песни, думаешь, то ли это выпивший мужик поет, то ли девица лёгкого поведения, но никак не серьёзная исполнительница. А песни, которые, действительно, наполнены содержанием, порой в её исполнении звучат даже вульгарно (например, песня Фрадкина из кинофильма "Простая история" "А как на свете без любви прожить?"). Насколько по-актёрски художественно исполнила её в своё время Клавдия Шульженко, и насколько безобразно, отвратительно она выглядит в интерпретации Аллы Пугачёвой. Но ведь и теперь она может петь так, что нельзя не восхищаться. Например, "Старинные часы": "Мир невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь"... А в моём сознании эта песня связывалась с одним судьбоносным событием в моей жизни, о котором речь впереди. Но ведь не скажешь, что она бездарна, всё же талант есть, и есть хорошие песни. Но то, что рядом с ними соседствует "песенный ширпотреб", весьма огорчает. Впрочем, тогда, в 1977 году, это проявилось не так отчётливо.
В 12 часов ночи бой Кремлёвских курантов возвестил о том, что закончился год 1976 и начался год 1977. 1976 год ещё именовался годом Дракона, а год 1977   годом Змеи. Я ещё некоторое время продолжал смотреть новогодний "Голубой огонёк". А потом отошёл ко сну. Это произошло примерно в 3 часа ночи. Так прошла для меня новогодняя ночь, и начался отсчёт событий 1977 года.
11. 1 января
Первый день Нового года. В этот день я решил не работать (кажется, в первый и последний раз). Тогда я писал мемуары. Но я хотел бы сказать ещё об одном увлечении, которое, конечно, было со мной всегда. Но в этот период оно стало ещё более явным. Я говорю о написании железнодорожных дистанций из атласа железных дорог СССР. Напомню, что это началось ещё в 1972 году, когда тётя Тося прислала мне из Мончегорска атлас железных дорог СССР издания 1971 года. В этом атласе было то, что здесь я называю железнодорожными дистанциями. Они были представлены достаточно полно, так что писались они долго, но именно это как-то завораживало (а то, насколько трудно было искать, составлять эти дистанции, минуя всевозможные ответвления, изображённые на карте и диктовать их мне, тогда как-то не приходило мне в голову).
Практически все годы я старался представить себе самую длинную дистанцию Москва-Владивосток. Казалось, что это будет целая брайлевская тетрадь. Как потом выяснилось, я был не далёк от истины. И вот 1 января мы начали её писать. Но к ней надо было подходить с разных сторон. Мне было известно, что поезда из Москвы во Владивосток идут с Ярославского и с Казанского вокзалов. Давно в этом атласе мелькала дорога Москва-Казань-Владивосток и Ярославская дорога (основная). Мы уже раньше начинали её просто читать. Но "доехали" только до Свердловска. Уже тут возможны самые разные варианты. Можно было ехать через Кострому (именно такой вариант содержится в романе Ольги Кучкиной "Русский вагон", который я прочту в 2010 году). А из других литературных произведений (например, из романа Георгия Маркова "Сибирь") я узнал, что герой романа Иван Акимов ехал из Томска через Буй. Стало быть, и нужно ехать от Москвы через Ярославль и Буй, Котельнич, Киров, Глазов, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Читу, Улан-Удэ, Свободный, Хабаровск.
Но это только схема. А реально там были некоторые дополнения. Взять хотя бы микродистанцию Буй-Котельнич. О ней я слышал ещё в предыдущие годы. А ещё есть станция с интересным названием Ерофей Павлович. Эта станция находится на участке Чита-Свободный. Об этой станции мы также можем прочесть в том же романе "Русский вагон". Она названа по имени купца, жившего во времена Екатерины Великой, а известен тот купец был тем, что сумел несколько раз избежать каторги и, в конце концов, доказал свою правоту.
Но были там и другие интересные названия: Мангут, Архара, Татакан, Вундыра, Умьякан, Хайлакукай, Токугары, Бада, Харчетой, Богучар. Видимо, эти названия были связаны с культурой народов, населявших эти места. И даже было желание побывать в этих местах. Но возможно ли это осуществить? Как оказалось, это проблематично, а сейчас и невозможно. Впрочем, в ту пору, пору юношеской мечтательности, я так не думал. Пока же ограничился тем, что переписывал эти дистанции. 19 страниц по Брайлю   вот как выглядела первая дистанция Москва-Владивосток.
Второй вариант: через Рузаевку, Куйбышев, Уфу, Челябинск, Курган, Петропавловск, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск. А дальше у меня возникла мысль соединить с Владивостоком крупные города, о которых мне было известно: Ленинград через Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Мурманск через Кандалакшу, Кемь, Емцу, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Архангельск через Емцу, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Воркуту через Котлас, Коношу, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Ригу через Валку, Псков, Дно, Старую Руссу, Валдай, Бологое, Чудово, Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Калининград через Полесск, Советск, Вильнюс, Псков, Дно, Старую Руссу, Валдай, Бологое, Чудово, Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Брест через Барановичи, Минск, Оршу, Витебск, Невель, Новосокольники, Дно, Старую Руссу, Валдай, Бологое, Чудово, Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Львов через Владимир-Волынский, Луменец, Барановичи, Минск, Оршу, Витебск, Невель, Новосокольники, Дно, Старую Руссу, Валдай, Бологое, Чудово, Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Евпаторию через Запорожье, Харьков, Сумы, Оршу, Витебск, Невель, Новосокольники, Дно, Старую Руссу, Валдай, Бологое, Чудово, Волховстрой, Череповец, Вологду, Буй, Котельнич, Киров, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Новороссийск через Ростов, Волгоград, Саратов, Ульяновск, Казань, Сарапул, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Баку через Сумгаит, Махачкалу, Грозный, Беслан, Георгиевск, Минеральные Воды, Армавир, Ростов, Волгоград, Саратов, Ульяновск, Казань, Сарапул, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Ереван через Тбилиси, Батуми, Сухуми, Адлер, Сочи, Армавир, Ростов, Волгоград, Саратов, Ульяновск, Казань, Сарапул, Свердловск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Красноводск через Ашхабад, Чарджоу, Бухару, Самарканд, Ташкент, Чимкент, Алма-Ату, Семипалатинск, Новокузнецк, Абакан, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Фрунзе через Ташкент, Чимкент, Алма-Ату, Семипалатинск, Новокузнецк, Абакан, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск;
Душанбе через Талимарджан, Ташкент, Чимкент, Алма-Ату, Семипалатинск, Новокузнецк, Абакан, Тайшет, Иркутск, Улан-Удэ, Читу, Свободный, Хабаровск.
Впрочем, полностью железнодорожный цикл я так и не написал.
12. Встречи с Кольцовыми
В начале 1977 года мы активно общались с Кольцовыми   Игорем Викторовичем и его женой. Как раз 2 января они пришли к нам. Не могу отчётливо вспомнить, как проходил этот вечер. Но могу сказать одно: было очень весело, тем более, что Игорь Викторович и его жена неплохо пели. В частности, они спели немецкую студенческую песню "Крамбамбули". Я в детстве слышал её от мамы. Но могу сказать, что сейчас они пели её довольно звонко.
Дядя Миша подарил и папе две пластинки. Это джазовые пластинки. одна из них с записями Махалии Джексон (американской темнокожей эстрадной певицы, голос которой представляется как "глас народа", можно усмотреть в её манере исполнения некоторое сходство с манерой исполнения нашей Лидии Андреевны Руслановой), а другая   с записями американского джаз-ансамбля. И вот эту последнюю папа заводил. Но в тот момент она мне не понравилась, потому что в той обстановке звучала диссонансом. Вообще замечаю, что даже хорошая музыка в условиях, когда люди пьяные, приобретает отрицательные оттенки. Так было у дяди Миши в связи с записями Ивана Реброва и Петера Лаггера. Так происходит и у моего папы. Это не способствует интересу к той музыке, которую он ставит и как бы слушает. Напротив, это обстоятельство вызывает неприятие этого его состояния и даже музыки, хотя, вполне возможно, сам он думает, что именно эта музыка аккомпанирует его состоянию и настроению. При этом, конечно, понимаешь, что композитор, исполнитель и фирма, выпустившая пластинку, тут совершенно не причём. Всему виной состояние близкого человека и те отрицательные эмоции, которые это состояние вызывают, тем не менее, ловишь себя на мысли: когда рядом пьяный, который не контролирует своё поведение, это делает музыку, сопровождающую такое его состояние, не приемлемой   вот это трудно объяснить, но именно такие чувства появляются в этой обстановке. И я замечал это.
Но, пожалуй, самое интересное произошло 7 января в день Рождества. Для меня этот день был интересен тем, что я в первый и, как оказалось, в последний раз, побывал на квартире Игоря Викторовича на Пороховых. Вообще этот район представлялся мне весьма таинственным. Само название "Пороховые" связывалось с военным делом (представлялось, что там должны были находиться пороховые склады, а если шире: склады боеприпасов). И когда оказалось, что этот район находится в городе, такое ощущение усилилось. В действительности, так оно и есть. Но сейчас ясно, что находится он в черте города. Это часть нашего Калининского района, но доехать до него непросто. Впрочем, как мы ехали, я точно сказать не могу. Но зато помню, что дом находился на улице Сергея Лазо.
Квартира на первом этаже. А отопление печное. И тут мне вспомнилось моё далёкое раннее детство, когда мы приходили к моей учительнице пения Наталье Владимировне из детской музыкальной школы. У неё тоже было печное отопление. Но с той поры прошло уже, по крайней мере, 16 лет. Но и сейчас, в 1977 году, я снова столкнулся с этим. И это, на самом деле, было мне очень интересно. Наверно, у кого-то руки не доходили, чтобы соединить этот и окрестные дома с атрибутами современной цивилизации. И всё-таки снова вспомнилось то время, и то, как весело потрескивала печка, и аромат дымка чувствовался повсюду. Но, наверно, тем, кому приходится топить печку, это было не так весело, как тем, кто это созерцает и пользуется плодами этого труда   впрочем, в детстве о таких взрослых умных вопросах ещё не задумываешься. И как жаль, что время нельзя вернуть назад, чтобы снова испытать эти ощущения. Но если невозможно движение вспять, то воспоминания вполне возможны. Значит, снова надо вернуться к этому времени, снова описывать раннее детство. А там и вообще надо писать новую редакцию мемуаров. Однако моя работа не способствует этому. Новая редакция мемуаров начнётся позже.
А что же ещё было во время пребывания на квартире Игоря Викторовича? Музыка редко звучащая (пластинки начала 60-х годов), в том числе, и симфоническая музыка. Как раз с неё мы и начали. Ещё до того как сели за стол, специально для меня поставили пластинку. Как раз в этот момент прозвучало одно из величайших симфонических произведений (запись 1960 года). Но что это было за произведение, точно не помню. Помню только, что само это произведение было очень красивым, в буквальном смысле чарующим, и казалось, что попадаешь в какую-то волшебную страну, отличающуюся от суровых будней нашей жизни.
А ещё среди тех пластинок, которые мы слушали, была советская пластинка ансамбля "Лос Парагваес". Это была та пластинка, которую папа купил в 1972 году. Я по наивности подумал, что он её подарил Кольцовым во имя дружеского расположения (то, что это мог быть другой экземпляр этой пластинки, мне в голову не пришло). Но я ошибся (то, что эта пластинка, как и большинство других, была выпущена большим тиражом, и одну из них Кольцовы могли купить сами, почему-то не пришло мне в голову). В августе 2017 года мы слушали эту пластинку на проигрывателе. Это значит, что она переехала с нами в Москву, а затем вернулась в Санкт-Петербург целой и невредимой.
Конечно, была вкусная еда. Было сказано много хороших слов. А музыка звучала постоянно. Теперь была уже зарубежная музыка. Как то, так и другое одинаково приятно было слушать в этот рождественский вечер.
Напомню, что в семье есть дочь Наташа. В тот момент она уже училась в первом классе. Игорь Викторович сказал, что у неё есть некоторые проблемы с орфографией. Но эти проблемы, думается, могли быть связаны с чрезмерным усложнением изучаемого материала. Она, например, была в недоумении, почему слово "театр" пишется именно вот так, а не "театор". Возможно, писать и читать подобные слова таким маленьким школьникам ещё рановато. Вспоминаю, как это происходило у нас. Мы читали простые тексты, в которых описывались понятные нам бытовые ситуации, а также жизнь людей в нашей стране, отдельные проявления которой оказывали положительное эмоциональное воздействие, которое способствовало более глубокому их пониманию. Но, может быть, нынешние маленькие дети имеют более обширные представления? Да, что такое театр, им, определённо объясняли, да они и сами могли участвовать в театрализованных представлениях, разыгрываемых в детском саду. А то, что у Наташи возникают такие орфографические проблемы, видимо, это временное непонимание. В дальнейшем она его преодолеет. Похоже, что так и произошло. Мельком доводилось её видеть. Она пришла с прогулки. Видимо, встречалась со своими подружками. Вспоминаю, что она что-то сказала матери (отчётливо слышал, как она произнесла "мамочка"). Конечно, для девочки-первоклассницы это вполне естественно.
А ещё видели их кошку. Игорь Викторович сказал, что теперь она   дитя природы: когда захочет, тогда и идёт гулять. А до этого у неё было в общей сложности 50 котят. Но, в конце концов, её кастрировали, и теперь она свободна. Но является ли такое решение гуманным? Здесь, думается, проявляется лукавство. Человек в данном случае пытается решать свои проблемы, вернее, добиваться их отсутствия (в самом деле, если нет котят, стало быть, нет проблемы их распределения). В то же время, возникает предположение, что кошка, если её кастрировали, оказывается более свободной в своих действиях: она может гулять, она может играть. Иными словами, её вечное детство как бы находит некоторое подтверждение. Но одновременно это попытка человека вмешаться в природные стороны жизни кошки, в частности, лишить её реализации ею педагогических функций   вряд ли это можно считать правильным. Впрочем, как я узнал впоследствии, других проблем это не порождало. Что там было на самом деле, я не знаю. Но я точно знаю, что через шесть лет никакой кошки там не было. А в 2001 году у Игоря Викторовича появился кот Енот. Ну, мне самому с этим котом иметь дело не приходилось. Но я был тогда у него на квартире. Правда, это происходило уже не на Пороховых, а в Гавани. Да и семья у него была уже другая. Но об этом мы, возможно, поговорим в другое время.
А теперь следует сказать о том, как мы возвращались. Время уже было позднее, а потому нужно было вызывать такси. И вот Игорь Викторович звонит по телефону. Как водится, при выполнении заказа спрашивают фамилию. А он бодро объявляет: "Капитан Кольцов" (сослуживцы в шутку называют его "Адъютант его превосходительства"   в 70-е годы по телевидению показывали фильм о гражданской войне в Киеве с таким названием). Моя мама так и провозгласила. А когда спросили адрес, он сказал: "Улица Сергея Лазо, героя Гражданской войны". Через несколько минут пришло такси. Оно и отвезло нас домой. Так и закончился этот день.
13. У Александры Алексеевны
Кто такая Александра Алексеевна? Александра Алексеевна работала с бабушкой на Василеостровской фабрике-кухне. За время совместной работы они неоднократно встречались. Несколько раз Александра Алексеевна была на бабушкиных праздниках. Потом они встречались в короткий период работы бабушки в купчинском цехе. Но и тогда, когда бабушка ушла на пенсию, общение между ними продолжалось. Я узнал некоторые подробности её жизни. Так мне стало известно, что в 1968 году у неё родился внук Илюша (а произошло это в день моего рождения, 23 апреля). Таким образом, получалось, что мы отмечали день рождения в один день. Но я ни разу не видел этого Илюшу, хотя немало о нём слышал. Это и порождало интерес к нему.
Возможно, уже с этого момента у меня стал проявляться интерес к маленьким детям, но тогда он, видимо, лишь обозначился, более определённо он стал проявляться позже, в частности, это касалось игровой деятельности детей раннего возраста. Но, так или иначе, некоторый образ этого ребёнка у меня уже сформировался. А в 1973 году родилась Маша. Отдельные сведения о ней доходили до меня. Я, например, узнал, что когда ей было два года, и её укладывали спать, она соглашалась с этим лишь в том случае, если её раздевали полностью, то есть, её голое тело укрывали одеялом (не знаю, однако, можно ли это считать странностью или особенностью). Сегодня существуют методики, согласно которым маленьких детей в целях закаливания рекомендуется не кутать в тёплую одежду и даже в тёплое одеяло во время сна. Может быть, она сама подсказывала взрослым, как нужно с ней обращаться.
В то же время, был и такой эпизод: когда к ним кто-то пришёл (возможно, из знакомых), она не захотела общаться с этим человеком. Она убежала в свою комнату, легла в кроватку и всё время его присутствия лежала. Это уже возбуждало мой интерес. Но тогда наша встреча не состоялась.
А о самой Александре Алексеевне бабушка говорила мне, что она родом из Псковской области, со станции Дно. Судя по всему, она любила свою малую родину и часто говорила "родное Дно". Это последнее в какой-то мере нас и породнило: ведь станция Дно находится на пути к Жлобину, и это было нам очень близко. Но как-то так получалось, что мне ни разу не удавалось встретиться с Александрой Алексеевной у неё дома, хотя сама она неоднократно приглашала бабушку вместе со мной. И вот встреча состоялась в конце января 1977 года.
Прежде всего, возникал вопрос о том, как до неё добраться. Александра Алексеевна жила на Новоизмайловском проспекте. Это фактически тот же путь, что и к Екатерине Ивановне, но ещё дальше. Короче, мы сели на трамвай №16 и поехали. Квартира очень уютная. Нас встретила Александра Алексеевна. Маша жила с бабушкой и дедушкой. Сейчас ей было уже четыре года. Она уже кое-что соображала и могла выполнить некоторые несложные поручения по дому. Так меня угостили орехами (уже наколотые орехи положили в миску). Я поел этих орехов, а она забрала у меня пустую миску и отнесла на кухню   всё это без всяких звуков. Мы ей подарили детскую книжку, которую мама купила ещё в декабре   небольшую то ли повесть, то ли сказку, то ли рассказ из жизни английских (или американских) детей под названием "Когда мне будет шесть". Это произведение было написано от имени мальчика, который представлял, каким он будет, когда ему исполнится шесть лет, чем он будет похож и чем будет отличаться от своего старшего брата Энтони, которому уже было шесть лет.
Но вот что показалось мне странным: когда её родители позвонили по телефону, она с ними разговаривала и, между прочим, сказала: "А к нам пришли гости: Леонтьевна-бабка и мальчик". Странным мне показалось именно такое обращение к моей бабушке: вот я уже в четыре года знал, что мою бабушку зовут Александра Леонтьевна. Слышать же это "бабка" было не просто странно, но даже дико: мало того, что она ещё не знает, как зовут человека, выходит, что у него есть имя-отчество, но в таком обращении (хотя сама она может этого и не осознавать) звучит пренебрежение к человеку. Да и вообще, насколько правомерно слово "баба" в устах ребёнка? Взрослые думают, что так ему легче воспринимать, особенно в том случае, если у него две бабушки и они находятся вместе одновременно: и вот чтобы не путать, взрослые учат его произносить "баба" с указанием имени. Но тот ли это путь? Кого мы в таком случае воспитываем? Вот я никогда не слышал от родителей слово "баба". Бабушка и только бабушка. А ещё однажды я сказал "бабушечка". А много позже я узнал, что так же обращался уже в письмах к своей бабушке маленький Александр Блок.
Правда, потом я слышал, что у этой Маши было небольшое нарушение слуха, и может быть, она полного имени не расслышала. Но вот я вспоминаю случай из своей жизни (правда, я уже не был дошкольником, а, возможно, и не школьником). Тамара забавы ради (ведь прирождённая актриса) называла в частной беседе мою бабушку, свою тётю на белорусский манер "Александра Лявонтьевна". Мне это очень понравилось. И вот я, уже лёг в кровать, но ещё не засыпал, и машинально повторял, как мне казалось, полушёпотом "Лявонтьевна". Несколько раз я это повторил, думая, что нахожусь в комнате один. И вдруг я слышу сердитый бабушкин окрик: "Перестань". Так я узнал, что бабушка не любила, когда её называли одним отчеством без имени (а такое обращение не редкость в общении между людьми, например, в сельской местности или в небольшом городе, если люди достаточно хорошо знакомы). Бабушке это не нравилось, как и не нравилось, когда незнакомый или малознакомый человек обращается к ней "Шура".
А потом было угощение, прямо-таки пир на весь мир. Но было и человеческое общение.
Во второй половине дня приходил муж Александры Алексеевны, человек скромный, но благородный. Однако, когда я спросил, как его зовут, он несколько замялся: потом назвал имя   Михаил. И тут уже бабушка спросила: "А дальше как?" Только после этого он добавил: Михаил Иудович". Мне было непонятно, почему он смутился. Позже я узнаю причину. Но я считаю, что неважно, к какой национальности принадлежит человек, какое у него имя-отчество. Был бы хороший добрый человек. А Михаил Иудович к тому же был очень приятным собеседником.
Вот я только что сказал, что Александра Алексеевна жила на станции Дно. А ещё в разговорах с бабушкой у них то и дело проскальзывало, что на лето ездят в деревню, до которой приходится ехать поездом "Москва-Бутырская". Меня этот поезд по-прежнему интересовал, хотя мы никогда им не ездили. Так вот выяснилось, что родные Михаила Иудовича живут в районе станции Кесова Гора как раз по этой дороге. Тем не менее, я знаю, что этот поезд идёт через Мгу, Кириши, Пестово, Сонково, Заводково, Калязин. И вот станция Кесова Гора находится на этой трассе. До этой станции от Ленинграда поезд идёт 15 часов. Михаил Иудович говорил, что поезд останавливается довольно часто. Всё это было мне интересно.
Наша встреча с Александрой Алексеевной и Михаилом Иудовичем продолжалась до вечера. Потом мы попрощались с ними. К сожалению, больше мы не встречались. Тем не менее, и по прошествии более, чем сорок лет я вспоминаю об этой встрече как о событии выдающемся.
А мы сели на трамвай и вернулись на улицу Громова.
14. Приезд Коли
Это событие произошло в конце января. У нас была договорённость о том, что он приедет. А накануне мне привезли очередную работу, и я с прежним энтузиазмом приступил к её выполнению. А на следующий день Коля приехал. И это было хорошо: была новая встреча двух друзей. Вспоминали о том, как встретили Новый год, что происходило в нашей жизни и в его жизни. В его разговоре и прежде была пессимистическая струя. Но теперь он понял, какую ошибку он совершил, когда в своё время бросил школу. Но, как говорится, что сделано, того уже не вернёшь. Позже я прочту роман Александра Житинского "Часы с вариантами", в котором герой, прожив определённый этап жизни и пройдя определённое состояние, мог с помощью часов с вариантами в дальнейшем вернуться в своё прошлое и "подкорректировать" его. Но это – фантастика. Увы, как бы мы того ни желали, в реальности это невозможно. Но огрехи недавнего прошлого влияют и на его мысли, и на его высказывания. На сей раз они касались системы профтехобразования. Точнее, какое образование можно получить, работая на УПП. Но незрячий рабочий не заканчивает ни ПТУ, ни каких-либо учебных заведений подобного рода. В дальнейшем я узнал, что попытка создать такое учебное заведение имела место. Но, возможно, она не была доведена до конца. А по большому счёту, мы не можем в полной мере осуществить систему профтехобразования для незрячих такую же, как у зрячих. Получается, что сами наши предприятия выполняли функцию ПТУ (потому-то они и назывались учебно-производственными предприятиями).
А что касается учреждений подобного рода для зрячих, то в то время существовало два типа подобных учебных заведений, которые отличались по месту их расположения и специальностям, которыми в них обучают   ГПТУ и СПТУ. Традиционно они расшифровываются как городское и сельское профессионально-техническое училище. А Коля предложил свою расшифровку аббревиатуры ГПТУ   он говорит, что это надо понимать как "Господи, помоги тупому устроиться". Какой же он циник и злопыхатель! Может быть, сам того не осознавая, он пытается с помощью таких трескучих выражений выместить на людях своё неудовлетворённое состояние и свою злобу на весь белый свет. А виноват сам   не надо было бросать школу, надо было переломить ситуацию, тем более, что на поверку оказалось, что дело не столько в здоровье, сколько в психологии. Надо было получить нормальное школьное образование, а уж затем поступать туда, куда хочется, там получить профессию и трудиться в ней. Но признавать этого Коля не хочет. Вот потому сейчас и злобствует. Слабым утешением здесь может быть только одно: не он сам это придумал, определённо где-то это слышал, а повторял как попугай. Увы, злоба будет теперь только нарастать. Таким утверждением он намекает на то, что в ПТУ поступают отстающие. И настолько в этом уверен, что переубедить его невозможно. А про свою работу говорит: "Что это за работа   поставить деталь в станок" (ну, о том, что я об этом думаю, я уже говорил). Я подобных взглядов не разделял. По мне, любая работа важна, любая работа по-своему интересна. Каждая работа знаменует определённый этап развития. А Коля мне сказал: "Да ты ещё ребёнок". Мне такой снисходительный тон был не понятен и неприятен.
Тем не менее, хоть он и хорохорился, но всё-таки помогал и мне при выполнении моей работы, то есть, так же, как и я, "наживлял" и закручивал планки. А я в свободную минутку прочитал ему написанную мною железнодорожную дистанцию Москва-Владивосток. А он привёз мне микродистанцию Волховстрой-Чудово (мы в своём атласе её не нашли, а в атласе 1967 года издания, который был у Коли, такая дистанция была). Тем самым я смог соединить с Владивостоком ряд городов, минуя Москву.
Так прошла наша встреча с Колей. На этот раз он уезжал самостоятельно. Его не провожали. Более того, он сказал, что у него есть "одно дельце", а потому он поедет сам. Ну что ж, он уже взрослый человек, а потому может сам решать, как ему поступить. Наша следующая встреча состоялась в октябре 1977 года. Об этом речь впереди.
15. Третий и четвёртый приезды Тамары
Наша следующая встреча с Тамарой произошла в начале февраля. Время было морозное, хмурое, унылое. Тамара приехала из Новгородской области, чтобы через несколько дней снова туда поехать. Но, тем более, ценной была наша встреча.
Тамара по-прежнему оказывала мне помощь в процессе выполнения моей работы. А ещё она рассказывала, как в разные годы приходилось приспосабливаться к обстоятельствам. Она вспоминала, например, такое: бывало, приходили в школу, когда не было возможности поесть (наверно, это происходило во время гастролей), "подделавшись под школьников" (а она умела голосом изображать ребёнка), обращались к столовским работникам с просьбой позволить им пообедать в школьной столовой. И к ним проявляли сочувствие и разрешали пообедать вместе со школьниками. Но тут преобладало не столько актёрство, сколько необходимость именно здесь и сейчас решить жизненную проблему.
А ещё отмечалось 70-летие со дня рождения Владимира Александровича Галицкого, того самого, который был режиссером, Тамариным учителем. В 1976 году он приезжал в Жлобин. Тамара пригласила его с женой в Жлобин. А вот сейчас она ходила на его юбилей. Я ни разу его не видел, но он мне почему-то представлялся гораздо моложе, тем не менее, реальный человек оказался не таким, как я себе его представлял. Он мне представлялся человеком с очень красивым зычным голосом, похожим на Товстоногова. Но так ли это было на самом деле, я, видимо, узнать уже не смогу   я его не видел. А о его жене я в дальнейшем скажу, хотя её я тоже ни разу не видел. Был там сфотографирован и Бушуй. И вообще жлобинская жизнь представилась более отчётливо. Казалось, что Жлобин находится совсем рядом, и что он стал для нас ещё ближе. Но только 816 км отделяют нас от этого места.
Сейчас пребывание Тамары в Ленинграде было недолгим, всего два дня. А на второй день к вечеру она уезжала. На этот раз конечным пунктом, куда они ехали на гастроли, был город Боровичи. А в заключение Тамара сказала, что были они и в нескольких клубах, в том числе, и в том самом Мошенском, откуда родом был наш Сергей Филиппов. Конечно, это сообщение лишь напомнило о существовании человека, где он находится реально, было неизвестно. Но само село, действительно, существовало, и там они побывали. В течение месяца продолжались эти их гастроли.
А в преддверие 8 марта Тамара опять приехала в Ленинград. Она рассказала о том, что именно в Боровичах наш великий полководец Александр Васильевич Суворов в 1799-1800 годах отбывал ссылку. После тяжелейшего, но победоносного альпийского похода император Павел Первый отправил его в ссылку, так как он был приверженцем прусской школы и требовал, чтобы русская армия перенимала эту систему, а Суворов говорил: "Русские прусских бивали   чего же тут перенимать?"   короче, не соглашался, а Павел этого не терпел. Такова была его царская прихоть   он отправил Суворова в ссылку. Так-то он отблагодарил Суворова за победу в альпийском походе. Но даже этим Суворов прославил город Боровичи. Там есть музей Суворова. Местные жители очень его почитают.
Снова Тамара помогала мне в работе. Но не только в работе. Она диктовала мне железнодорожные дистанции. Ещё в ноябре она продиктовала мне железнодорожную дистанцию Ленинград-Москва, зимой   Ленинград-Архангельск. А затем мы переписали дистанции: Орша-Харьков, Барановичи-Львов, Ростов-Волгоград, Волгоград-Казань, Казань-Свердловск. Дистанция Волгоград-Казань была очень длинной. Было опасение, что мне не хватит бумаги, но всё обошлось. Всё это Тамара мне продиктовала.
Дальше её путь лежал в Прибалтику   Литву и Калининградскую область. И вот после 8 марта Тамара уехала. И теперь мы встретимся с ней в Жлобине. Это произойдёт в конце апреля 1977 года.
16. На музыкальных вечерах у Гурьева
Об Александре Георгиевиче Гурьеве я услышал от дяди Миши ещё в 1970 году. Он рассказал, что Гурьев проводит музыкальные вечера, а его отец   литературные. Это своего рода лекции-концерты, во время которых прослушиваются записи опер, других музыкальных произведений. При этом Гурьев рассказывает содержание опер, а также рассказывает об исполнителях   примерно так, как это делается по радио. Но так случилось, что только в 1977 году мы к этим вечерам присоединились. Произошло это после записей опер Верди "Бал-маскарад" и "Аида" с участием Джильи.
Как я уже говорил, тут нам помог Яков Михайлович Рубенчик. Он также предложил записать оперы, которые были у него, например, с участием Дитриха Фишера-Дискау (были названы оперы: "Риголетто", "Травиата", "Тоска"). Но до этого дело так и не дошло. А потом предложил записать "Реквием" Верди с участием Джильи. Сказал, однако, что эта пластинка в данный момент находится у Гурьева. У отца был телефон Гурьева, он ему сказал, что общался с дядей Мишей. И вот папа ему позвонил, и Гурьев пришёл к нам. Он принёс эту пластинку, а также программу своих вечеров с января по май 1977 года. И вот на нескольких вечерах мы побывали.
Жил он сравнительно недалеко от нас, на Красногвардейской площади. Мы с папой ходили туда пешком. Вечера у Гурьева чисто музыкальные, как в концертном зале. Вход у него свободный (дверь во время вечера всегда была открыта), приходи, раздевайся и садись на стул (а стулья стояли по всей квартире и даже в коридоре). Но мы никогда в коридоре не оставались, (приходили заблаговременно), всегда проходили в комнату, где стоял проигрыватель или стереомагнитофон, всегда слушали вступительную часть, в которой раскрывалось содержание оперы, а также приводились сведения о певцах.
И вот мы туда пришли. В этом вечере принял участие другой коллекционер, в прошлом хорист Малого театра оперы и балета, педагог по вокалу Донат Антонович Донатов. В первом отделении концерта прозвучали записи Эрны Зак. Эта певица чем-то напоминает Мадо Робен. У неё высочайшее колоратурное сопрано, но жанр несколько иной. Пела она и в опере (вспоминаю, что на том вечере прозвучала ария Норины из оперы Доницетти "Дон Паскуале"). В основном же она исполняла камерный репертуар, причём, как правило, на немецком языке (последнее относится даже к неаполитанским песням).
Вообще по-прежнему предметом дискуссии является вопрос о правомерности использования своего языка при исполнении произведений зарубежных авторов. Однозначного ответа на этот вопрос нет (говорили, что, например, Верди не настаивал, чтобы его оперы непременно исполнялись бы на итальянском). Наверно, каждый исполнитель решает этот вопрос для себя сам, исходя из своих эстетических предпочтений и традиций, существующих в стране в целом и в конкретном оперном театре, в частности. Замечено, однако, что немцы предпочитают исполнять все произведения на своём родном языке, впрочем, и тут есть свои исключения. Так, Йозеф Шмидт поёт "О sole mio" на итальянском языке, но я полагаю, что он сам в большей степени тяготеет к итальянскому "Бельканто", нежели к германской манере исполнения. Чёткой определённой позиции по этому вопросу не сложилось.
Второе отделение   записи испанского певца Мигеля Флето. Эту часть вечера как раз и вёл другой коллекционер, также знакомый дяди Миши, Донат Антонович Донатов. Ему довелось слышать этого певца вживую в Будапеште в 30-е годы. Певец обладал очень мощным тенором. Пел, преимущественно, в итальянских операх, а также романскую вокальную классику. Некоторые записи я слышал раньше у дяди Миши. Из них я узнал, в том числе те, которые вошли в альбом "Мастера "Бельканто"" (вторая серия): две арии Фернандо из оперы Доницетти "Фаворитка"; романс Надира из оперы Бизе "Искатели жемчуга".
Совершенно новый цикл   "Оперы Винченцо Беллини". Как известно, Беллини был автором одиннадцати опер. Но на момент марта 1977 года было записано семь. Первой из них была опера "Чужестранка" с участием Монсеррат Кабалье и Амедео Вамбона, запись по трансляции 26 марта 1969 года в Нью-Йорке.
Так мы смогли познакомиться с записями фирмы "MRF" (Мауро Фугетто   1917-1974), названной в честь предпринимателя, который финансировал трансляционные записи опер и их выпуск на пластинках. Однако разные недобрые люди называют такие записи пиратскими. Но они, эти записи, весьма существенно расширяют наше представление о том, что делается на оперном Олимпе, а, во-вторых, позволяют расширить представления об искусстве великих певцов, потому что трансляционная запись, в отличие от студийной, уникальна, так как осуществляется один раз и не может быть скорректирована. А если запись студийная, то ещё возможно что-то изменить в плане звучания, улучшить, усилить или, наоборот, приглушить голос певца, высветить отдельные оттенки. В трансляционной записи голос певца будет звучать так, как он звучал в театре. Конечно, при издании пластинок работают и частные студии, но всё равно они, как правило, сохраняют то звучание, которое было на сцене театра. Во всяком случае, об опере "Чужестранка" можно сказать именно так. Действие происходит в Средневековой Англии. Это в общем-то мелодрама, из которой, в конечном счёте, следует, что под видом чужестранки выступает ранее изгнанная английская королева Агнесса.
Затем мы слушали оперу Беллини "Пират". Эта опера написана по одноимённому роману Вальтера Скотта. Однако много позже мне довелось слушать сам роман, но он не наводил ни на одну сюжетную линию, которая бы легла в основу оперы.
Здесь пели: Монсеррат Кабалье; Руджиеро Раймонди; дирижёр   Джан-Андреа Галадзени.
Это уже студийная запись. Однако тенор поёт как бы шепеляво. Но это мог быть и дефект записи.
Опера Беллини "Беатричия Ди Темпо" была объявлена в записи с участием Джоан Сазерленд, Лучано Паваротти, дирижёр   Ричард Боннидж. Но произошло изменение: мы слушали запись с участием турецкой певицы Лейлы Генджир, трансляция из венецианского театра "Ла Фениче", 10 января 1964 года. В голосе Лейлы Генджир есть что-то общее с голосом Марии Каллас, а в чём-то она её и превосходит. У нее мощное сопрано. Действительно, в этом голосе соединена мощь Марии Каллас и нежность, которая очаровывает едва ли не с первой ноты.
К сожалению, на этом для меня прослушивание опер Винченцо Беллини закончилось. А ведь были запланированы: "Норма" с Каллас и Монако, "Сомнамбула" с Телявини, "Пуритане" с Паваротти, "Капулетти и Монтекки" с Геддой. Но всего этого я не услышал, так как Гурьев в мае уехал в экспедицию, так что сезон на этом был прерван.
Кроме опер Беллини, был вечер, в котором мы слушали небольшую оперу Жюля Массне "Тереза" с участием Югетт Туранжо. У неё меццо-сопрано, сочетавшее в себе героические и романтические элементы. Пожалуй, это была самая высококачественная запись из всех, что мне доводилось слышать до и после этого. Это создавало приятное впечатление.
А теперь о других впечатлениях. Вторая часть этого вечера   концерт "Сравнения". Это значит, что одно и то же произведение исполняется разными певцами. Так мы слушали арию Альмавива из оперы Россини "Севильский цирюльник". Больше всего мне понравилась запись, сделанная в 40-е годы. Более поздние записи "смотрелись" хуже не из-за вокала, а из-за инструментального сопровождения. Как мне показалось, звучание современной гитары, уместное при исполнении эстрадным вокально-инструментальным ансамблем, плохо сочеталось с музыкой Россини. Но если говорить о чисто вокальной стороне, то из трёх представленных записей лучше всех был Николай Гедда. С одной стороны, великолепный вокал, (партия Альмавива вполне соответствует его голосу) безупречный итальянский язык, чёткая дикция   всё это позволяло сделать вывод, что именно так и должна исполняться эта партия.
Ария Элиозара из оперы Галеви "Дочь кардинала" была передана в трёх исполнениях. Мне особенно понравилась она в исполнении Беньямино Джильи (запись 1952 года). Здесь мы слышали не только вокал, но и разговорный голос певца (я его слышал впервые). Он как бы читал лекцию о том, как использовать голос при исполнении выдающихся произведений (всего небольшой кусочек мы слышали, но и он произвёл впечатление, а вокал был продемонстрирован блестящий, если принять во внимание, что певцу было в это время уже 62 года   подобное встречается не часто). Наконец, третий исполнитель   Плачидо Доминго. Это была запись 70-х годов.
Ария Федерико из оперы Чилеа "Арлезианка" была представлена в трёх исполнениях. Запомнились два: Лучано Паваротти и Микаэл Теодор. Мне кажется, что последний был лучше всех.
Каватина Пажа из оперы Мейербера "Гугеноты" была представлена в трёх исполнениях. Наилучшей, на мой взгляд, была Джудит Пуранжо. Понравился фрагмент из оперы "Кармен" с участием Марии Каллас и Николая Гедды. Был ещё один фрагмент. Мне довелось слышать и другие записи.
В цикле "Золотые голоса" прозвучали записи Этторе Бастианини, он жил с 1926 по 1967 год. Прозвучали наиболее известные арии из опер: фрагменты из оперы Верди "Бал-маскарад" с участием Марии Каллас и Джузеппе Ди Стефано, трансляционная запись из театра "La Scala"); дуэт из оперы Понкиелли "Джоконда" (с Марио Дель Монако); "Сила судьбы" Верди (с Марио Дель Монако); камерные произведения; неаполитанские песни.
Записи звучали так, как если бы они были сделаны сегодня, а некоторые звучали так же чётко, как и у дяди Миши.
Последний для меня вечер был посвящён творчеству Николая Гедды. Гурьев его охарактеризовал как величайшего певца двадцатого века. Кто-то на одном из предыдущих вечеров позволил себе сделать замечание, и тогда Гурьев до того и после того проявлявший спокойствие, на сей раз вспылил и почти закричал, что ни один певец не может сделать того, что делает Гедда. А что именно? Николай Гедда   шведский певец русского происхождения. Точнее, он из казаков. Мать наполовину русская, наполовину шведка. Большое влияние на него оказала русская музыка. Но одновременно он вобрал в себя культуры других народов. Характерная черта его творчества   он поёт на языке оригинала (мы, например, привыкли, что опера Флотова "Марта" исполняется на итальянском языке, а Гедда поёт арию Вионеля, один из наиболее популярных фрагментов этой оперы, по-немецки, потому что композитор, автор этой оперы, Флотов, был по национальности немец). В этом вечере прозвучали сочинения 27 композиторов 8 национальностей. Мы слушали в его исполнении русские, шведские, немецкие, французские, итальянские, испанские произведения. Всё это было очень впечатляюще и говорило о том, что творчество певца поистине безгранично. Мы, в основном, слушали камерные произведения: романсы, народные песни. Исполняя их, он, как и в случае с оперным репертуаром, вкладывает не только великолепный вокал, но и актёрское мастерство.
То был последний вечер у Гурьева, который мне довелось слушать. Предполагалось, что 13 мая будет опера Винченцо Беллини "Пуритане". Но, как выяснилось, Гурьев, геолог по профессии, отправился в экспедицию. Потом у нас произошли трагические события, о которых ещё предстоит говорить. Уже в ноябре 1977 года Гурьев пытался возобновить с нами контакт. Но у нас к этому времени уже завершалась подготовка к переезду в Москву. Других контактов с ним не было. Лишь в 2005 году в передаче "Встреча с песней", которую вёл Виктор Татарский, было передано письмо одного человека, который на протяжении многих лет ходил на музыкальные вечера к Александру Георгиевичу Гурьеву. Из этого письма мы узнали, что в 2002 году в возрасте 80 лет Гурьев умер. Значит, он 1922 года рождения, следовательно, в 2022 году ему исполнилось бы 100 лет. А в той передаче прозвучала запись Николая Гедды. И как-то так получилось, что Гедда и Гурьев соединились в моём сознании в единое целое. Да, так уходит из жизни человек. Но память о нём живёт и будет жить до тех пор, пока мы о нём помним.
17. Из моей коллекции (оперы: "Риголетто" запись №3, Чио-Чио-Сан" запись №1, "Девушка с Запада"; записи опер: "Любовный напиток" №1, "Норма" №2, "Саломея"), записи Доминго.
Об опере Верди "Риголетто" в данной записи мы узнали от Гурьева как раз на том вечере, где прозвучали записи Этторе Бастианини. Правда, он предупредил, что, в отличие от оригинала, в переписи на советские пластинки голоса некоторых певцов звучат плохо.
В этой записи приняли участие: Этторе Бастианини (Риголетто); Рената Скотто (Джильда); Альфредо Краус (Герцог Мантуанский); Иво Ввинцо (Старапучилле); хор и оркестр Римской оперы, дирижёр   Джанандреа Галадзени.
Голоса Скотто и Крауса прозвучали именно так, как это и было задумано. В то же время, непонятны те технические изъяны, которые приходится наблюдать при прослушивании голоса Этторе Бастианини.
Мы уже начали знакомиться с творчеством Джакомо Пуччини. Говорили о его операх "Богема" и "Тоска". Но, пожалуй, самая известная его опера   "Чио-Чио-сан". Кажется совершенно немыслимым то, что на премьере в 1906 году в театре "La scala" она провалилась. Правда, год спустя никому тогда не известная певица Саломея Крушельницкая сумела в буквальном смысле её спасти. В газетах того времени даже писали "Украинка спасает "Чио-Чио-Сан". Сегодня эта опера является одной из самых популярных опер в мире. Так, например, в Японии уже давно существует международный конкурс на лучшее исполнение даже не всей оперы, но арии Чио-Чио-Сан из второго акта. И вот одним из лауреатов этого конкурса была Мария Биешу.
Суть этой оперы заключается в том, что американский морской офицер Пинкертон забавы ради вступил в брак с японкой Чио-Чио-Сан (она же мадам Баттерфляй). Но, в отличие от Пинкертона, она ко всему этому отнеслась вполне серьёзно и всё время демонстрировала подлинную любовь. У неё от него родились дети. А Пинкертон женился на американской девушке. Когда же Чио-Чио-сан узнаёт об этом и о намерении Пинкертона бросить её, она собиралась убить своих детей. Но Пинкертон, потрясённый такой её готовностью к жертвованию ради любви, уговаривает Чио-Чио-Сан не делать этого. В итоге Пинкертон и его американская жена усыновляют её детей. И, таким образом, за них можно быть спокойными. Однако всё-таки Чио-Чио-Сан гибнет. Музыка здесь тоже весьма своеобразная: естественно, восточный элемент в ней присутствует. Здесь ощущается то ли японский, то ли китайский след (в данном случае, это не принципиально). Но одновременно это всё-таки итальянская опера, и исполнители здесь поют в полном соответствии с законами итальянского "бельканто".
Исполнителями оперы на наших пластинках являются: Мария Биешу   Чио-Чио-Сан; Владимир Атлантов   Пинкертон; солисты, хор и оркестр Большого театра Союза ССР, дирижёр   Марк Эрмлер.
Опера исполняется на итальянском языке.
И снова порассуждаем о том, на каком языке должна исполняться опера   на языке оригинала, или же допустим перевод на родной язык исполнителей в той стране, где опера ставится или записывается на пластинку. В данном случае в пользу итальянского говорит тот факт, что голоса исполнителей в большей степени соответствуют тем нормам, которые характерны для итальянского "Бельканто". Слушая эту оперу даже в нашем исполнении на итальянском языке, ощущаешь, будто сам попал в Италию, в театр "La Scala", даже при том, что реально в нём не побывал. Ясно, что если бы слушал её по-русски (а была запись с Козловским) такого впечатления не испытал бы.
Слушая Биешу, особенно второй и четвёртый акты, ощущаешь не только силу её вокала, но и её способность к актёрскому перевоплощению. Её отчаяние, плач   всё это завораживает. Я только что упомянул о конкурсе имени мадам Баттерфляй. В этом конкурсе исполняется не то, чтобы вся опера, но ария Чио-Чио-Сан. И вот лауреатом одного из этих конкурсов была молдавская советская певица Мария Биешу. Это говорит о признании её таланта. Возможно, лучшей Чио-Чио-Сан в 60-е годы не было.
Опера "Девушка с Запада" в творчестве Пуччини стоит как бы особняком. Сюжет чисто американский. Эта девушка сумела перевоспитать главаря шайки разбойников. А это, в свою очередь, привело к его любви к этой девушке и счастливому завершению драмы. Однако, несмотря на то, что на премьере в Нью-Йоркском театре "Метрополитен опера" партию Джонсона пел Карузо, в Италии эта опера такой популярностью не пользовалась. Но она время от времени ставится в самых разных театрах (были, по крайней мере, намерения поставить её и у нас, в театре оперы и балета имени С.М. Кирова).
Тем не менее, история "бельканто" была бы неполной, если бы исполнители не обращались бы и к этой опере. Оригинал записи для переписи фирмой "Мелодия" предоставил дядя Миша. Это была запись с участием Ренаты Тебальди и Марио Дель Монако. Возможно, именно это последнее и подогревало ажиотаж: купить её свободно, во всяком случае, в Ленинграде, было невозможно. И вот я снова написал письмо дяде Мише на этот раз об опере "Девушка с Запада". Но мы не отправили это письмо. Александр Аверьянович сделал милость: эту пластинку "достал". Таким образом, мы имели возможность слушать её. И что я могу сказать? В этой опере, по крайней мере, несколько теноров: Марио Дель Монако; Марио Карлин; Анджело Меркуриали; Вирджинио Карбонари; Пьеро Де Пальма; Атос Чезарини; солисты, хор и оркестр академии "Санта-Чечилия", (Рим), дирижёр   Франко Капуано.
Я вспоминаю некоторые сцены и не слышу Марио Дель Монако. Вроде бы, все поют отменно одинаково, и с точки зрения тембра неотличимы. А ведь у Марио Дель Монако весьма характерный голос, который, как говорится, не спутаешь ни с кем. И только в третьем акте, где звучит ария Джонсона, самый популярный отрывок, можно услышать Марио Дель Монако. Это говорит о том, что уровень исполнителей такой, что все были точно на подбор. Но и в этом случае мы слышим высокое качество исполнения, слушая эту оперу.
Об опере Доницетти "Любовный напиток": до 1974 года я слышал один фрагмент   романс Ниморино из второго акта. Слышал я его и в исполнении Джильи, Аурелиано Пертиле, возможно, Карузо. А в 1974 году впервые услышал эту оперу целиком. Это была постановка театра имени Станиславского и Немировича-Данченко с участием Анатолия Мещевского в партии Ниморино. Опера исполнялась на русском языке. В 1975 году оперу передавали в итальянском исполнении. В начале 1977 года эту запись передавали вторично.
Исполнителями оперы были: Мирелла Френи; Ренцо Казелатто; Марио Базиола; Сесто Брускантини; хор и оркестр итальянского радио (Турин), дирижёр   Марио Росси.
Здесь трудно было бы выделить кого-то одного. Это Мирелла Френи и Ренцо Казелатто. Но о Казелатто можно сказать, что он вобрал в себя все достижения, которые имели место до него в трактовке образа Ниморино. Но при исполнении арии, которая фактически завершает первый акт, в его голосе звучит отчаяние. И, как и следовало ожидать, особенно впечатляет здесь романс Ниморино из второго акта и последующие сцены. Это означает полную победу влюблённых. В итоге всё заканчивается хорошо. Ниморино женится на Одине. Все довольны.
В начале февраля 1977 года произошло знаменательное событие: в театре "La Scala" было представление оперы Винченцо Беллини "Норма" с участием Монсеррат Кабалье. Телевидение вело прямую трансляцию из театра. Ещё более знаменательно то, что именно в этот день было принято решение о восстановлении дипломатических отношений между Советским Союзом и Испанией. Как известно, после поражения республиканской Испании в 1939 году Советский Союз разорвал дипломатические отношения с этой страной, так как там установилась диктатура Франко. Но после смерти Франко в 1975 году и тех изменений, которые произошли в это время в стране, появилась такая возможность. И вот в феврале 1977 года отношения с Испанией были восстановлены. Но то, что как раз в тот день наше телевидение транслировало "Норму" с участием Кабалье, было глубоко символично.
Исполнителями оперы являются: Монсеррат Кабалье; Карло Джарто; Джордио Казалатто-Ламберди; Татьяна Троянос; Мирелла Фьеронтини; хор и оркестр театра "La Scala", дирижёр   Джанандреа Галадзени.
Конечно, героиней здесь была Монсеррат Кабалье. В её трактовке гармонически сочетается героическое и лирическое начало. Особенно звучными здесь были каватина Нормы из первого акта и фактически весь второй акт, проведённые ею на высоком подъёме. Слушая это исполнение, мы испытываем удовольствие. И это было великолепно.
Оперу Рихарда Штрауса "Саломея" мы переписали с пластинки Якова Михайловича Рубенчика. Здесь исполнительницей Саломеи была шведская певица Гирбит Нильсон. Слушая её, трудно поверить, что её героиня потребовала голову Иоанна-Крестителя. А сама музыка, написанная в самом начале двадцатого века, во многом напоминает стиль Вагнера.
Наконец, о записях Плачидо Доминго. Это опять-таки пластинка Якова Михайловича Рубенчика "Доминго поёт репертуар Карузо". Эту запись мы сделали на нашем проигрывателе, причём папа не без некоторого содрогания делал это: Леонкавалло "Паяцы"; ария Марчелло из оперы Леонкавалло "Латинский квартал"; ария Джонсона из оперы Пуччини "Девушка с Запада".
(продолжение следует)