Старый метод борьбы с новым уполномоченным

Вспоминая жизнь, похожую на романную. Том 1, часть первая

Сенокос в это дождливое лето затянулся. Поспела к уборке рожь, а некоторых приходилось вместо жатвы направлять на сенокошение. Хорошо, хоть рожь приходилось жать жнейкой, а не вручную. Как только хлеб в колхозе подходил к жатве, тут же появлялся в колхозе уполномоченный. На этот раз в качестве уполномоченного появился в колхозе однорукий Василий Васильевич. Иван решил поселить его у себя в доме. Ему хотелось как можно быстрее выведать у уполномоченного его способности и пороки. Иван рассуждал так, что у каждого человека кроме достоинств есть и недостатки, на которых можно сыграть. Иван понял, что Василий Васильевич тяготеет к самогонке. На этот случай у Ивана с Андреем был заранее заготовлен запас самогонки. Дальше Иван начал интересоваться по пьяной лавочке, как обстоят деле у Василия Васильевича с тягой к женскому полу. Иван расписывал ему во всех тонах своих баб, предлагал ему любую вдову или оперившуюся девушку, например, Валентину или Фаину Мельниковых. Сначала уполномоченный утверждал, что женский вопрос его почти не интересует. Но через полмесяца пребывания его в деревне, когда он уже присмотрелся к женщинам и к девушкам, Василия Васильевича заинтересовала Валентина, которая вдруг ни с того, ни с чего начала манить его глазами, рыжим цветом волос и пышными грудями. Пока председателю он об этом не говорил, но разве что скроешь в деревне. Как-то раз вечером после очередной выпивки Иван, чтобы подогреть воображение уполномоченного, тихонько произнес:
- Я вижу, что на тебя бросает любовные взгляды Валька. А раз баба сама хочет постели, то надо бы удовлетворить ее потребности?
- Вижу я это, но она ведь вроде бы еще девушка? Я боюсь с девушками блудом заниматься.
- Я так понимаю, она и не девушка вовсе, а женщина. Это мое соображение, а тебе бы надо проверить – посоветовал Василию Васильевичу Иван.
- Но все равно, если она уже женщина, то слишком молодая. Вдруг забеременеет и что тогда?
- Да ничего не будет. Заставим сделать аборт и все.
- Но ведь аборты запрещены?
- Ничего, у нас каждая баба знает, как избавиться от беременности, тем более, у нее мать почти что знахарка. 

На этом их разговор закончился, но Иван понял, что крючок уполномоченным уже заглочен.
На другой день он подошел к Вальке и прямо сказал ей:
- Выручай, Валентина! Весь колхоз будет тебе признателен, если соблазнишь и отдашься Василии Васильевичу.
Та растерялась, вся раскраснелась и не знает, что сказать Ивану.
- Я ведь еще девушка, может, замуж собираюсь? – робко начала возражать Ивану Валентина.
- Ты не прикидывайся девушкой-то, я давно слежу за тобой, за твоим поведением и вижу твои большие груди, поэтому, думаю, тебе нужен мужик. А он здесь в деревне. Так что ты, больше играй глазами, улыбайся Василию Васильевичу, и он – твой.
- Но ведь он, наверное, женат?
- Ну и что, что женат. Где ты теперь и после войны найдешь неженатых мужиков? Так что давай, помогай колхозу! Если не знаешь, как к нему подойти, и если он будет стесняться, к тебе обратиться, то я могу помочь в этом.
- Что я должна делать?
- Вот это уже другой вопрос. Теперь слушай: он собирается на днях ехать в сельсовет. Я запрягу ему Стрелку, а за ямщика посажу тебя. Ему, наверное, будет неудобно, чтобы лошадью управляла ты, поэтому он попросит тебя пересесть на основное сиденье тарантаса. Ты соглашайся и смело садись на его место, но не просто садись, а расстегни глубже ворот платья, да и платье надень такое, чтобы твои груди из-под него «выпирали» наружу, расставь посильнее ноги, побольше улыбайся и думается, что он тобой заинтересуется. А пока до поездки улыбайся ему при встрече и показывай телом все свои прелести.

Подошел день поездки уполномоченного. На дворе Гавриил запряг Стрелку в тарантас и подъехал к дому председателя.
- Иди и приглашай на место кучера свою дочь Вальку – почти в приказном порядке заявил Гавриле председатель.
- Зачем Валентину то? Что нельзя разве послать Алешку Суханова?
- Алешка занят сегодня – ответил Иван.
Выйдя из дома, Василий Васильевич увидел Валентину и понял в чем дело, но промолчал и сел в тарантас. Валентина устроилась пока что впереди, скомандовала Стрелке:
- Пошла! - чуть погладила Стрелку вицей, та ускорила бег, и они поехали. Дорога шла через деревню, выехав из которой они повернули налево, проехали возле изгороди, отделявшей огород Александры от колхозного поля, затем повернули направо, проехали метров сто, и дорога нырнула в лес. Августовский лес все еще прекрасен запахами трав, деревьев, ягод, хвои. Вот впереди показалась первая поляна на дороге. Василий Васильевич любовно глядел на Валентину, думал, как она отлично правит лошадью, как хороша сама, поэтому он обратился к ней:
- Валюша, мне неудобно сидеть как какому-то барину, одному и без всякого дела. Может, ты пересядешь сюда на сиденье рядом со мной, или мы поменяемся местами. Тогда ты будешь смотреть на меня сзади, а я, оборачиваясь, смотреть тебе прямо в глаза?
- Как же вы будете управлять лошадью-то одной рукой? – спросила Валентина.
- Я справлюсь и одной рукой. Ты не беспокойся.
Она остановила Стрелку и пересела на место рядом с уполномоченным, но вожжи держала сама. Он сразу прижался к ней, и она чувствовала, что ему хорошо.
Впереди показалась большая поляна, потом еще перелесок, незаметно доехали до речки Бычиха, за ней еще один перелесок и началось большое Ивакинское поле, зарастающее травой и молодым кустарником. С обеих сторон поля был виден огромный лес, преимущественно состоящий из осин и елей. Дальше подъехали к мосту еще одной речки, назовем ее Усинской, потому что она текла в сторону деревни Усы. За ней шло большое поле, обрабатываемое колхозниками деревни Ивакино. На поле возле дороги зрел ячмень. Пахло медовыми травами и цветами. Подъехали к крутому подъему, где на возвышении и находилась деревня Ивакино, в простонародье Ивакинцы. Перед деревней было еще одно небольшое поле, засаженное в этом году льном.

Пока они ехали, Василий Васильевич рассказал Валентине свою неполную биографию. Он начал с того, как сложна его работа, как давно он не был дома и не видел жены, что лет то ему еще не много, всего-то сорок пять. Но вот на фронте ему оторвало руку, и стал из-за этого инвалидом. Признался, что, Валя ему очень нравится. Хотя он понимает, что при живой жене, влюбляться в других женщин не положено, но физиологические потребности отменить нельзя. Нутро требует ласки и любви, причем, не только платонической, но и физической. Поняла эти слова Валентина или не поняла, но она их слушала, раскрыв свои серые большие глаза. Слова ей были приятны, но непонятны в том смысле, что мужик просидел возле нее почти целый час, почувствовал тепло противоположного пола и ничего у нее не просил, не заставил остановиться где-нибудь в лесу. Ей и самой стало интересно его поведение. Решила, что может быть всё так и обойдется, но с другой стороны, в этом случае, чем она будет отчитываться перед председателем.

Въехав через проулок в деревню, повернули направо к сельсовету. Валентина привязала лошадь к ограде сельсоветского дома, вынула из тарантаса охапку свежей травы и дала лошади. Здесь стояли уже три запряженные лошади. Видимо, кого-то на совещание вызвали еще. Поэтому Валентина спросила Василия Васильевича:
- Сколько часов тебя ждать?
- Часа полтора, может два, – ответил уполномоченный.

Деревня была хорошо знакома Валентине. Здесь прошли ее школьные годы. В первую очередь она решила сходить в сельмаг, расположенный в конце деревни. Прошлась по знакомой, почти безлюдной улице. Зашла в магазин, где стояли только банки консервов с бычками, да с крабами. Продавались подушечки, так называли конфеты с начинкой из какого-то повидла и кедровые орехи. Из съестного больше ничего в сельмаге не было. Она решила купить сто грамм орехов, благо зубы были пока что крепкие и могли разгрызть любую кожуру. Посмотрела на продающиеся здесь сельскохозяйственные инструменты, в частности, на литовки, на серпы, на черенки к ним, а также водка, какое-то красное вино на разлив, керосин, стекла для керосиновых ламп, какие-то скобы и топоры. Здесь же продавалось вида два какой-то цветистой ткани. Но денег у Валентины едва хватило на сто грамм орехов. Поэтому осмотрев ассортимент, вышла из магазина и направилась обратно к сельсовету. Подошла к начальной школе, постояла возле школьного бревна для физической культуры, посмотрела на окна второго этажа дома, где находилась школа, вспомнила кое-какие интересные случаи и события. Затем вернулась к сельсовету, забралась в тарантас и стала ждать Василия Васильевича, прокручивая в голове разные варианты своего поведения в дороге.

Где-то часа через два появился уполномоченный. Вежливо извинился за свою задержку, мимоходом сказал, что приезжал представитель райкома партии и инструктировал их, как они должны вести себя в период государственных заготовок зерна. Сел рядом с ней тарантас. Она решила перейти пока что на место кучера. Он не возражал.
Подъехали к крутой горе, с которой предстоял непростой спуск.
- Валентина, ты справишься с лошадью-то при спуске? Если страшно, то я могу попробовать удержать лошадь – предложил ей уполномоченный.
- Я справлюсь сама.
- Ну, ну, давай сама, только будь осторожнее.
Дальше удачно спустившись, дорога шла с некоторым наклоном в сторону Пантылки, поэтому Стрелка, разгоряченная спуском с горы, с удовольствием их катила галопом, вплоть до речки Усинской. Затем после моста перешла с бега на шаг, поскольку начался небольшой подъем. Василий Васильевич снова предложил Валентине перебраться к нему, что она и сделала. На этот раз он был уже смелее. Прижавшись к ней, он начал гладить ее колени. Она для начала сопротивлялась, но потом, помня указание председателя, сопротивляться перестала. Ему это и надо было.

Проехав речку Бычиху и выехав на большую поляну, он попросил остановить лошадь. Подумала, что может быть, ему захотелось передохнуть или сходить по нужде. Он спустился с тарантаса и предложил ей пойти вместе погулять.
- Лошадь-то здесь на дороге оставлять нельзя. Еще кто уведет ее? – вопросительно, глядя прямо в глаза Василию Васильевичу, заявила Валентина. Предложила: «Если вам хочется погулять, то я могу повернуть и лошадь на поляну» – он согласился с ее доводами, Валентина развернула стрелку в сторону от дороги, и тарантас покатился влево по поляне.
Где-то метрах в ста от дороги Василий Васильевич предложил остановиться. Валентина повернула лошадь к дереву, остановила ее и, на всякий случай привязала к дереву. Он предложил ей пройтись по этой поляне. Она согласилась, хотя уже и поняла, зачем и для чего они остановились. Василий Васильевич снова начал говорить ей, как она нравится ему, какая у нее красивая фигура, глаза, волосы… В общем, Валентине все стало так ясно, что она не выдержала и прямо спросила:
- Ты что мне делаешь предложение, или хочешь позабавиться со мной и на этом всё?
- Конечно, мне хочется «поиграть» с тобой, но не просто так, а с определенными обязательствами с моей стороны – ответил уполномоченный.   
- И что же мне делать после этой «игры», когда ты уедешь, если вдруг забеременею? – на всякий случай спросила откровенно Валентина.
- Но можно же, будет никому не говорить об этом, что ребенок от меня. Если потребуются деньги на аборт, то я готов буду дать их тебе. А может никакого ребенка и не будет. Это же случай с множеством неопределенностей. Будешь жить, как обычно, здесь в деревне. А в случае моего приезда в Ивакинский сельсовет, или твоего в город, будем встречаться. Если чем-то тебе нужно будет помочь, я согласен оказать посильную помощь. Правда, при условии, что здесь ты окажешь помощь мне, – Валентине было понятно и без слов, о какой помощи он просит. Об этом ей откровенно сказал председатель колхоза. Поэтому она промолчала и шла дальше рядом с ним. Он предложил ей посидеть среди этих прекрасных мест, где почти не ступала нога человека. Она согласилась.

Сели, Василий Васильевич сразу своей правой рукой обнял ее, прижал покрепче к себе, она не сопротивлялась. Трудно понять таких женщин, но они имеют право на жизнь и на любовь, хотя бы временную, а не постоянную. Дальше он ее поцеловал несколько раз, она окончательно обмякла и почти без сопротивления отдалась ему на этой поляне. Рассуждала про себя примерно так, что она выполнила просьбу Ивана и одновременно получила капельку любви для себя.

Приехав в деревню, тут же нашла председателя и доложила ему, что его просьба выполнена. Он похлопал ее ласково по плечу, сказал спасибо и предложил не отказываться от просьб уполномоченного и дальше, во всяком случае, до тех пор, пока он не уедет из деревни. Дальше председатель начал соображать, как же застукать уполномоченного вместе с Валентиной? А то ведь он может проявить жесткость и несговорчивость при разделе колхозного зерна на государственное и деревенское. Поэтому он попросил Валентину, если поступит предложение от Василия Васильевича о встрече, то сообщить об этом ему. Та нехотя, но согласилась.
Дня через три началась молотьба ржи. Она была всегда сродни празднику. Еще бы пошел наконец-то новый хлеб и можно часть зерна получить на трудодни. В конце напряженного дня за стаканом самогонки Иван с уполномоченным начали обговаривать план раздела ржи для госзаготовок и для колхоза. Василий Васильевич сказал ему честно, что в стране очень трудное положение с продовольствием и на днях представитель слободского райкома партии просил обеспечить из ста процентов собранного и обмолоченного урожая девяносто пять направить на Госзерно.
- Да ты что, Василий Васильевич, видишь же, что даже у председателя хлеб на половину с травой и с картошкой. Так это у председателя, а у многих рядовых членов колхоза вместо хлеба бабы пекут травяные лепешки из лебеды да клевера. Я могу принести их тебе. Их же невозможно проглотить?
- А я что могу сделать? – спрашивал уполномоченный.
- Ты должен пойти нам навстречу и разрешить хотя бы не девяносто процентов сдать нам государству, а скажем, восемьдесят пять.
- И как ты это представляешь себе?
- Очень просто. Надо ради людей уменьшить на бумаге количество собранного и обмолоченного хлеба и всего-то уменьшить на десять процентов. Только в этом случае колхозники пополам с картошкой и травами могут дотянуть до следующего года, не умерев с голоду – объяснял доходчиво Иван.
- Не знаю, не знаю – продолжал настаивать на своем уполномоченный. Правда, говорил он об этом не так уже твердо, а с некоторым сомнением.
- Мы же тоже советские люди, ты нас поймешь, и мы будем тебя помнить всю свою жизнь, как понимающего колхозников человека. Давай, завтра колхозникам раздадим по трудодням то, что намолотили вчера и увидишь, как повысится у них настроение. Ты же видишь, какие они на гумне все понурые и неразговорчивые. И все из–за того, что нечего есть не самим, не детям - на этом разговор пока у них закончился. Время позднее и пора было ложиться спать.

На другой день ближе к вечеру Валька сказала Ивану, что Василий Васильевич предложил ей встретиться с ним.
- Где он предложил встретиться?
- Сказал, что на берегу речки за деревней возле большого омута – ответила Валентина.
- Ты сразу ему не давайся, потяни время, а потом предложи ему зайти в баню Андрея на пути в деревню. Там вас и «застукает» Андрей. Оправдаться ему тут можно будет легко. Мол, показалось в темноте, что будто кто-то зашел в его баню. Думал, что воры или какие-то непрошеные гости.
- Неудобно как-то будет, - пробовала возражать Валька.
- А удобно будет тебе остаться совсем без хлеба? – убеждал ее Иван.
На этом разговор закончился, и Валентина решила сделать так, как просил председатель. В свою очередь, Иван поговорил с Андреем о выгодности щекотливого дела для колхозников. Андрей согласился с планом председателя. Наступил вечер. Андрей с Алевтиной поужинали, и вместо постели, Андрей отправился не на кровать, а в ограду.
- Ты почему не ложишься спать-то? – поинтересовалась Алевтина.
- Я сегодня председателем назначен дежурным по деревне. Поступили сведения, что этой ночью в деревне могут быть воры.

Андрей взял с собой фонарь, спички и начал ждать уполномоченного с Валькой в бане. Ждать пришлось долго. По ночам было огромное количество комаров и мошкары, поэтому его изрядно эти насекомые покусали. Но он надел сетку от пчел и дождался контуров пары. Как и говорил Иван, пара завернула в баню. Андрей решил заглянуть в баню, как говорится, с тыла, т.е. с обратной стороны от небольшого оконца. Подойдя тихонько к предбаннику, он зажег фонарь, постоял для верности минут десять-пятнадцать, зашел в предбанник и открыл дверь в баню и поднял фонарь. Валентина закричала, уполномоченный слез с нее, с нападками к Андрею.
- Ты кто такой? – спросил Василий Васильевич. – Чего тебе надо здесь?
- Ты что не узнал меня, Василий Васильевич? Я-то хозяин этой бани. Мне показалось, что кто-то зашел в нее. В темноте решил, что это может быть воры? Теперь мне понятно, что это не воры, а влюбленная парочка. Извини, Василий Васильевич. Можете продолжать, я   вам мешать не стану. Он повернулся и быстро вышел из бани. Что там было дальше в бане, ему было не известно.