Самая малость... Памяти Б. С. Троицкого

         Каждому творческому  человеку хочется раскрыть свои  способности, и литераторы - не исключение. Им необходимо быть услышанными.
       Литобъединение «Созвучие», когда я примкнула к нему, собиралось по согласованию в аудиториях Ростовского пединститута, но потом переместилось в кинозал Публичной библиотеки, где, помимо экрана и сцены, имелись микрофон и фортепиано,  что сделало наши встречи более интересными.
         На одном из таких мероприятий на сцену вышел крупного телосложения мужчина в деловом костюме, с пышной причёской, со стопкой листков в руках и стал читать стихи. Читал хорошо, явно осознавая нестандартность своего творческого дарования. Улавливались даже нотки некоторого превосходства.

"Дерзостей наговорив с три короба,
Не боюсь, что люди заплюют.
Я шагаю, гордый и двугорбый,
Будни презирающий верблюд.

Следом носится хула тупая,
Что наглец я и надменный хам.
Я иду, размеренно ступая,
Преданный любимой и стихам.
…"
         Я слушала с большим вниманием, удивляясь искромётности юмора, неуловимой грусти и простоты в лирике, необычности метафор.
 
"День-то какой хороший:
Солнце вовсю
И небо.
Я осовел, как лошадь,
Которую кормят хлебом.
..."

Было в стихах и специфическое мужское остроумие.

"Сидят на скамеечке два бугая:
Один из них - Стёпа,
Другой из них - я."
……..

"Какая грудь!
Какие ножки!
Обречены вокруг все пацаны.
Вот интеллекта бы тебе
Немножко…
Тебе вообще бы не было цены."

И самоирония:

"Я - раб, чего таить греха!
А сознаваться жутко.
Ведь я не только раб стиха,
Ещё я - раб желудка.

В своих привязанностях я
Отнюдь не переменчив.
Еще признаюсь вам, друзья,
Я раб, конечно, женщин.
……."

"...Прослыть мечтаю лириком в народе.
И не кривлю своей душой, ей-ей!
Но я насмешник в некотором роде:
Над глупость чужою и своей."

        После мероприятия я  подошла к автору поблагодарить за искренность и созданное настроение. Он очень обрадовался  и подарил мне небольшую книжку. На обложке было написано: Борис Троицкий. Горстка пепла.
      Так и познакомились.
      Я заинтересовалась фрагментами живописных композиций в оформлении обложки,  и он пояснил, что это рисовала жена, в прошлом тоже учитель рисования.
      Выяснилось, что высшее образование он получил, как и я, в Москве, но, конечно же, намного раньше.
       Ко дню моего рождения Борис Сергеевич прочитал по телефону посвящение:

" Мне недоставало друга
Много зим и много лет,
День за днём. И вдруг - подруга,
Да к тому ж ещё поэт…"

          Так возникло наше необычное телефонное общение, обмен мнением о самых разнообразных стихах, песнях, исполнителях и прочем.
          Он звонил, чтобы рассказать анекдот, расхвалить приготовленный им самим ужин. Борис Сергеевич не верил, что кому-то может не хотеться отведать то или иное блюдо. Сам он с удовольствием пробовал бы всё, нередко пополняя холодильник деликатесами, хотя время дефицита в его творчестве тоже отразилось:

"У меня «пакет проблем»
Не курю,
Не пью.
Не ем
И так с утра до вечера.
Всё потому, что нечего."

 С открытой душой и юмором он никогда не скрывал своих, так называемых, слабостей: покрепче выпить, хорошо закусить и  пофлиртовать.

"В жизни всё бывает всяко-разно.
Заскоруз от дома я вдали.
Женщина, храни нас от соблазна.
Кофточку булавкой заколи."
(стихотворение названо «В командировке»)
......
"Ты прости меня, Господь:
Грешен я, конечно.
Не безгрешна моя плоть,
Мысли не безгрешны.

Только ты меня прости
И скости немного:
Грех гнездится во плоти,
А она - от Бога."

 Тем не менее, над словом Б. Троицкий работал серьёзно.

"Я не могу считать себя поэтом,
Хотя пишу терпимые стихи.
В час одиночества под лунным светом
Я отделяю зёрна от трухи.

Я их высаживаю ночью звёздной,
И он нелёгок - мой упорный труд.
Но твёрдо верю: рано или поздно,
Но непременно зёрна прорастут.

И размышляю я всегда при этом,
Всегда и всюду только об одном:
Я не могу назвать себя поэтом,
Точнее -  я, ребята, агроном."

         В связи с этим, он мог позвонить иногда поздно ночью и сказать, что именно сейчас нужно в такой-то его книге на такой вот странице незамедлительно поменять какие-то слова. Поэтому я держала все книги, что называется, под рукой, чтобы долго не искать
         Он дорожил моим мнением и не сомневался, что я пойму.
         Борис Сергеевич был много старше - родился  в 1937 году, 27 февраля, в семье  военнослужащего. На его долю выпало незавидное послевоенное детство, он был раним и обидчив. Мне казалось, что ироничность  и юмор - это природная защита, поэтому критиковать его следовало очень аккуратно.
       Мнение  на стихи других поэтов он обозначал  с помощь хлёстких или дружеских пародий, которые называл ложкой дёгтя.

"Когда мне небо застит мгла,
А душу мучает усталость,
Я ставлю во главу угла
Иронию, что мне досталась.
..."
 
Так, на строки Николая.Скрёбова:

"Тронув одиночество руками,
Я на ощупь чувствую всегда:
Я- один, как тот лежачий камень,
Под который не течёт вода."

 Борис Троицкий отозвался по-приятельски, подшучивая:

"Утром щупаю себя руками -
Главное,
А мелочи не в счёт.
Крепок я ещё.
Совсем, как камень.
И вода пока что не течёт."

    Думаю, оба поэта были единичны в своём творчестве и каждый по-своему одинок.
         На проблемы общественные Б.Троицкий реагировал тоже эмоционально, поэтому успокаивал себя, как мог, в собственной неповторимой манере:

"Расплодилось собак очень много вокруг.
Выбирают зубастей и злей.
Кто-то держит на племя породистых сук,
Кто-то держит цепных кобелей.

Понапрасну не мучай себя, пожалей.
Это нашего времени знак.
Разучились друзей заводить средь людей.
И теперь вот разводят собак."

       Если у меня имелись веские причины не поддержать беседу днём (шёл урок или я была в пути), Борис Сергеевич уточнял, когда освобожусь, и, перезванивая позже, излагал суть дела без предисловий. Извиняться за неуместный звонок он считал лишним.
       Наши стихи отличались кардинально и по стилю,  и по содержанию, - и  мнения далеко не всегда совпадали,
        Как-то раз мы даже почти рассорились: никто при стихосложении не хотел быть в роли ученика. Позже я пожалела о том напрасном споре, ведь в чём-то каждый из нас был учителем для другого, а обижаться на него не имело смысла, потому что он таким создан.
       Общаться с Борисом Сергеевичем было весело и познавательно. Он хорошо знал историю страны, очень любил лирику С.Есенина, песни В.Высоцкого, разбирался в произведениях живописи, архитектуры, классической музыке, хотя и обозначал это весьма своеобразно.

"Жизнь-одни заплаты.
Экая фиговина.
Слушаю сонаты
Людвига Бетховена.

Сердце распанахаю
И располосую.
После фуги Баха я
Слушаю Шестую
..."
 
       Он тонко чувствовал мир природы  и ценность родного языка. Нашей общей Родиной был Советский Союз - и отношение к России в его строках словно звучало для меня эхом.

"…Ты в битвах крепла и росла
От стяга Дмитрия Донского.
Своей ты кровью мир спасла.
И как хоругви, ты несла
Своё могущество и слово."

         Будучи мастером по рассказыванию смешных историй и знатоком огромного количества анекдотов, он порою мог произнести что-либо сленговое, не совсем приличное - нередко проскальзывала и нецензурная лексика. Чувствуя неодобрение с моей стороны,  Борис Сергеевич, оправдывался, что «из песни слов не выкинешь», но старался как-то смягчить речь, поскольку не хотел испортить впечатление от беседы.
         Последние годы он  не выходил на улицу, остерегаясь непредвиденных проблем со здоровьем,  и сравнивал меня с окном в живой мир событий города.  Его натуре нужен был размах, он тосковал:

"Мне в жизни очень не хватает
Былых утех.
Как звонкий колоколец, тает
Весёлый смех.
Моё проиграно сраженье.
Прощальный сказ.
В воде мутится отраженье
Печальных глаз.
А то, что было изначально,
Но вопреки,
Венчает лёгкий взмах прощальный
Твоей руки."

Его метафоры точно передавали душевное состояние:

"Солнце село.
Краски потухают.
На дубах расселось вороньё.
Эх, судьба, судьбинушка лихая,
Лишенько унылое моё!..

За окном холодный дождь и ветер.
Съёжился от страха потолок.
Слышно, как на одичалом свете
Воет волк."

      При непосредственном содействии и помощи директора завода, где он работал,
 Б.С. Троицкий издал не только две первые книжки, солидного вида третью книгу с говорящим названием - «Зажгите мне свечу», включив  в неё старые и новые строки, но и книгу - «Суета сует, ложка дёгтя и всякая всячина», подаренную мне  20 октября далёкого теперь 2009 года с трогательным автографом:

        "Наташа, как приятно, что иногда совершенно случайно и неожиданно вдруг обретаешь друга и приятного собеседника. Спасибо тебе. И я постараюсь быть таким же для тебя".

           Запоздало оценив глубину этих строк, я  вдруг поняла, что есть ещё способ поблагодарить этого человека за наше общение, продлив память о нём светом нетленной свечи - из  слов. Разве не надежда на это звучит в его строках:

«…Добро, судьба людьми заметится:
Заметится - душе светлей…»

          Он, безусловно, был интересным собеседником и эрудитом, это вызывало уважение. Остроумный ответ на то, что его взволновало, возникал мгновенно.
          Борис Сергеевич прекрасно помнил своё детство и юность, людей, с которыми свела его судьба в разные годы, множество мест, в которых ему приходилось жить. Помимо чувства юмора, он обладал отличными организаторскими способностями и предприимчивостью. Об этом всём свидетельствует его автобиографическая повествовательная книга «Города, где я бывал», последняя, которую он создал в поразительно кратчайшие сроки, благодаря своей  целеустремлённости, коммуникабельности и поддержке щедрых отзывчивых друзей.
          Борис Сергеевич по натуре был лидером, стремясь к этому в любом деле, и не скрывал, что знает себе цену. Несколько его коротких стихов размещены в составленном и проиллюстрированном мной коллективном сборнике для детей «Жить на свете интересно».

"Я благодарил Иринку
За большую мандаринку.
А потом спросил:
- Ирин,
Больше нету мандарин?"

Потом он тяжело болел и однажды позвонил попрощаться, коротко и мужественно объяснил обстоятельства.
Не верилось… 

"….
В этом сонме лирических грёз
Мне нужна только самая малость:
Покаяние искренних слёз,
обаяния жгучая жалость."

Все его стихи - это светлая память о нём.

2025г