Крещенская история 01

Крещенская история
 
Эта история случилась на Крещенье. В том году в январе в город пришли сильные морозы. Ночью зашкаливало за минус тридцать, а днем воздух прогревался не выше минус двадцати пяти градусов. Половина машин в городе с утра не заводилась, поскольку большая часть автопарка была представлена ВАЗами, «Самарами» и «Калинами» разных лет выпуска. Остальная половина в руках искушенных автовладельцев, которые танцевали перед капотами ритуальный чарльстон с аккумулятором, заряженным и принесенным на руках из дома, и накрывали авто специальными палатками с включенными внутри тепловыми пушками на солярке, заводилась, особенно после крепких словечек их хозяев. Иногда крепость словечек достигала таких значений, что, казалось, от этого должен завестись даже танк Т-34 на постаменте в центральном парке культуры и отдыха, а также свистнуть и выпустить белые клубы пара мемориальный паровоз, установленный на вокзале, на котором восемьдесят лет назад в городской музей было привезено Знамя Первой Конной Армии.
И вот, в самые холода, на пруду в центральном парке была вырублена иордань. Батюшка освятил ее, обойдя вокруг и махая кадилом. Рядом, на берегу, были разбиты палатки, в которых собирались поить и согревать горячим чаем из самоваров тех, кто уже окрестился святой водой в иордани.
Ближе к полуночи на берегу пруда стала собираться публика. Настроение у всех было радостное, хотя у некоторых оптимизм перехлестывал через край, потому что они заранее уже начали отмечать Крещение и немного переусердствовали, еще не добравшись до ледяной купели. Однако попадались и солидные люди. Один из них, Петр Константинович Свешников, прибыл на крещение вместе со своей дородной супругой, Антониной Павловной. Он был одет в добротное черное пальто со смушковым воротником, которые вышли из моды лет двадцать пять тому назад, и в теплой пыжиковой шапке. Антонина Павловна пришла в темно-синем пальто, приятно скрывающем некоторые особенности ее фигуры, с воротником из чернобурки. На голове у нее был повязан теплый кружевной оренбургский пуховый платок. Она очень переживала за своего мужа – тот был уже не молод, но все же решил приобщиться к общему веселью и окунуться в полночь в ледяную воду иордани. Чтобы супруг не простыл, Антонина Павловна принесла с собой смену теплого белья и термос с горячим чаем, куда она добавила не менее ста граммов армянского коньяка. Конечно, армянским его можно было назвать с большой натяжкой, поскольку 100% акций фирмы-производителя принадлежали французам, но и французским его тоже нельзя было величать. Хотя коньяк был мягким, и они с удовольствием выпивали иногда на ночь по одной-две рюмки этого благородного напитка.
 
Петр Константинович


Петр Константинович разделся до плавок, надел сланцы, растерся большим банным полотенцем и встал в очередь к иордани. Очередь шла быстро, но и за пять минут он замерз так, что когда окунулся в воду, она показалась ему теплой. Три раза окунувшись с головкой, он вылез на лед, и принялся надевать теплое белье, которое супруга уже заранее приготовила и до последнего момента держала у себя под пологом пальто, чтобы белье было теплым не только из-за названия. Ледяную фуфайку или кальсоны надевать – не очень приятное занятие. Потому что тело тоже приобретает температуру окружающего воздуха и еще не сразу начинает согревать сухое белье. Так и до простуды недолго.
Когда Петр Константинович надевал кальсоны, он долго не мог попасть в них влажной ногой и прыгал на другой, проявляя максимум осторожности, чтобы не упасть. Но тут он недосмотрел, равно как недосмотрела и его супруга. Прыгая, он нечаянно наступил на брошенный кем-то пустой полиэтиленовый пакет, который в свете фонарей было трудно разглядеть на снежном насте.  Пакет сделал свое черное дело – Петр Константинович поскользнулся, и всей своей массой рухнул на бок, прямо на твердый утоптанный снег. Поскольку при этом он двумя руками удерживал кальсоны, то не смог защитить свою голову и больно ударился виском о большой осколок льда, лежавший на насте, оставшийся после вырубки во льду иордани. Упав, он вдруг застонал, дернулся и неподвижно замер в этой позе. Супруга, которая не успела его подхватить, вскрикнула «Петя, Петя!» и бросилась его поднимать. К ней поспешили несколько молодых людей, которые уже окунулись в прорубь и, приняв свою дозу согревающего чая с последующим возлиянием изрядным количеством водки, находились в благостном состоянии духа.
Когда Петра Константиновича подняли, румянец со щек его сошел, лицо побелело, и глаза были закрыты.
«Врача, врача!» еще громче закричала Антонина Павловна. И побежала куда-то к палаткам, где среди них была белая палатка с большим красным крестом на ее пологе.
 
Антонина Павловна
Молодые люди, в свою очередь, принялись оживлять Петра Константиновича своим способом. Они сказали ему: «Мужик, не дрейфь, с каждым бывает!», потом раскрыли ему рот и влили туда приличное количество водки. Затем, задрав его голову повыше, заставили жидкость перетечь в желудок. Внезапно лицо Петра Константиновича зарозовело, он открыл глаза и прошептал: «Огурчика сейчас бы хорошо!»
Ребятки сбегали за своими рюкзаками и притащили целый полиэтиленовый пакет с огурчиками. Видимо, один из таких пакетов, будучи опустошенным, и явился причиной такого казуса с Петром Константиновичем. Однако, ребята исправили свою ошибку – изо рта пострадавшего вырвался клуб пара, и он с удовольствием захрустел принесенным огурчиком. Потом его тело сотряс гомерический хохот, который все нарастал. Окружающие его пацаны тоже заржали в ответ.
- Вот видишь, мужик, жизнь то, она – налаживается! С Крещением тебя!
Петр Константинович встряхнул головой. Он начал замерзать, поскольку супруга убежала за врачами. Он глянул на кальсоны, которые продолжал держать в руках, и вдруг бросил их на снег, как будто это была спецодежда автослесаря, испачканная в машинном масле. Потом он обернулся в поисках другой одежды. Свое пальто, аккуратно сложенное Антониной Павловной на подстилке, его не заинтересовало. Тогда он окрикнул пацанов: «Эй, ребята! Не видели мою куртку и джинсы с кроссовками?»
Ребята, которые уже пошли к себе, обернулись.
- Ты что, мужик, какие джинсы? Сейчас твоя женушка придет, надевай свое пальто!
- Это не моё, вы чо! Разве я такое бы надел? Я же еще не пенсионер?
- Ну, мужик, если ты пока не на пенсии и все еще продолжаешь работать – так за это министр труда и соцзащиты тебе должен памятник поставить! У нас и так на всех Пенсионного Фонда не хватает, так давай – помогай государству! А то оно у нас бедное! На новые Мерседесы для министров не хватает!
- Какая пенсия, ребят? Мне до нее еще пахать и пахать!
- Пацаны – это что, пришелец из светлого будущего? Когда пенсионный возраст до 100 лет поднимут?
- Из какого я будущего!!! Да и вообще, какого черта!!! – вскрикнул Петр Константинович, держась за висок, из которого понемногу сочилась кровь. Он, покачиваясь, вернулся к заботливо сложенному супругой пальто, надел его, и натянул брюки, лежащие рядом. Пыжиковая шапка завершила процедуру одевания. После этого Петр Константинович, морщась, и, как будто, брезгуя, надел стоптанные свои зимние ботинки. Было видно, что они ему пришлись совсем не по душе. И, затем, покачиваясь, пошел в направлении к группе  ребят, своих спасителей. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что он хочет отблагодарить их словом, и, может быть даже, вознаградить рублем. Однако, подойдя к группе ребят, он вдруг почувствовал себя в своей тарелке. И за рублем в карман не полез. Они же, спасители, даже не обернулись в его сторону. Все их внимание было приковано к молодому человеку, лежащему на спине с открытыми глазами. Рядом с ним валялась куртка, джинсы и кроссовки. Парень лежал в плавках прямо на снегу и не подавал признаков жизни.
 
Серега
- Эй, Серега, вставай, хватит придуриваться , - громко крикнул один из его друзей. – Хоть ты и выпил – простудишься же, дурак! Вставай быстрей!
Но парень не отзывался. Ребята сгрудились вокруг него, один наклонился и пытался шлепками по щекам привести его в чувство. В это время Петр Константинович увидел куртку и джинсы с кроссовками.
- Вот они, мои джинсики! Вот она – моя курточка! – пролепетал он и, тихо пробравшись за спинами ребят, схватил его вещи в охапку. После чего скинул пальто, брюки и ботинки и стал напяливать на себя эту одежду. Джинсы наделись, но не сошлись на пузе. Куртка не хотела сходиться на пузе и груди сантиметров на двадцать. Хотя кроссовки оказались впору. В этом дурацком виде он и остался стоять, пока ребята приводили в чувство друга. Однако, все их попытки не увенчались успехом. Петр Константинович тем временем тихо отошел от компании ребят, и пошел в сторону берега пруда. Если бы он еще на какое-то время задержался и посмотрел на предмет стараний компании молодых людей, то он бы очень удивился. Увидев на льду лежащего СЕБЯ!
Но он этого не увидел. Поскольку сильно замерз в неподходящей одежде. Придерживая джинсы, которые держались лишь на бедрах, с торчащими наружу семейными трусами, в незастегнутой спортивной куртке, капюшон которой был глубоко натянут на голову, Петр Константинович поймал такси. Благо, в кармане куртки он нащупал несколько сотен рублей мелкими купюрами.
- Ситцевая, дом 18. За «Продмагом» - сказал он таксисту.
Тот с полуслова понял, куда надо ехать, лихо развернулся в дрифте на одном месте, как заправский гонщик и помчался по указанному адресу.
Приехав и расплатившись, Петр Константинович поднялся на лифте на шестой этаж. У двери, в которую он позвонил, стояли немного сломанные детские санки, и на гвозде висела ледянка.
Дверь открыла молодая женщина, с усталым лицом и припухшими веками. Под глазами явственно выступали синие круги, как будто она не спала несколько дней.
 

- Вам кого? – Спросила она. Однако, вглядевшись в гостя, удивленно спросила, - а почему на Вас одежда моего мужа? Это же его куртка!
- Наташка, это же я, хватит шутить! Ну, поругались – и ладно! Сейчас выпьем с тобой коньячку – и помиримся опять!
- Какого коньячку, мужчина! Где мой муж? Что Вы с ним сделали? Почему Вы в его куртке?
- Да ладно, тебе. Ну, - уймись же наконец. Это же я! Просто, наверное, замерз, и голова мокрая – вот ты меня и не узнаешь!
- Хватит надо мной издеваться, мужчина! Какой Вы мой муж! Посмотрите на себя! Моему мужу всего тридцать лет! Если только это ты не одел резиновую маску и пытаешься меня развести! Ну-ка, снимай свой карнавальный наряд, Жека! – с этими словами она вцепилась руками в щеки Петра Константиновича и больно дернула их в стороны и вниз. От неожиданности тот закричал.
- Ты что, Наташка! Совсем спятила! Больно же!
- Вот, посмотри, болван, до чего ты докатился – и женщина подтащила Петра Константиновича к зеркалу в прихожей. – Гляди, на кого похож! Снимай свой наряд!
Он посмотрел в зеркало и обомлел. Затем, подойдя поближе, сам стал щипать себя за щеки, дергать за нос, и поглаживать большую блестящую лысину над морщинистым лбом.
- Боже мой, что со мной! Может, в пруду какая-то химия? У меня все лицо сморщилось и волосы повылезли! Вот черт! Довели окружающую среду! Уж искупаться в городском пруду нельзя!

Невзирая на протесты женщины, Петр Константинович вломился в квартиру. Ему было очень некомфортно в полурасстегнутых джинсах, полумокром исподнем, с невысохшей головой. Он направился прямиком в ванную, по привычке сбрасывая одежду в коридоре. Наталья бежала сзади и угрожала вызвать милицию. Но он не обращал внимания, как будто чувствовал себя в праве находится в этой квартире. Запершись, он открыл душ и стал наслаждаться потоками горячей воды. Затем взял мочалку и пытался оттереть пигментные пятна с кожи рук и груди. Пятна не оттирались. Он стал возмущаться тем, что в городской пруд спускают всякие химикаты и нечистоты, и как это организаторы могут устраивать крещенское купание в таком неблагоприятном месте. Лучше бы они сделали иордань на берегу речки Болтайки. Она хоть и мелкая, но проточная, и любые загрязнения природного или техногенного характера в ней смываются вниз по течению. Потом он вышел из ванной, обмотавшись полотенцем, и, направившись в спальню, грохнулся на двуспальную кровать, на которой еще осталась теплая впадина от Натальиного тела. И спустя короткое время из спальни раздался громкий храп. Издаваемые им звуки были такой громкости, что разбудили детей, спящих в соседней комнате. Те поднялись и стали заглядывать в дверь. Наталья стояла за ними в полном отчаянии. Сейчас звонить в милицию было бесполезно. Немногочисленная дежурная часть, скорей всего, сейчас обеспечивала порядок на месте массовых омовений в городском пруду. И, поскольку народ в городе любил погулять, как правило, не выезжала на вызовы по бытовым пьяным ссорам. Тогда Наталья решила вызвать скорую помощь. Она позвонила в дежурку и сказала, что ее отцу стало плохо, он потерял память после определенной дозы спиртного и сейчас находится в состоянии белой горячки, выдавая себя за ее мужа. А муж пропал, и она не знает, где он находится.
Скорая приехала довольно быстро. В отличие от милиции, эта служба работала хорошо. Петру Константиновичу вкатили укол, погрузили на носилки и увезли в больницу.

В это же время молодой человек, лежащий в почти голом виде на снежном насте городского пруда, пришел в себя после таких же процедур по приведению в чувство, предпринятых его друзьями. Он медленно поднял голову, и его щеки, уже начавшие краснеть от растирания снегом, медленно зашевелились. Видимо, он проверял, насколько может контролировать свое лицо. Обведя всех полусонным взором, он позвал: «Антонина! Где ты?»
- Какая тебе Антонина? – переспросили друзья. – Тонька сегодня не пришла. Да вы с ней  уже неделю, как разбежались! Езжай лучше к своей Наталье – она тебя заждалась.
- А вы – кто? Ребята, позовите мою жену!
- Ты Наташку с собой не взял. Мы же договорились – без жен!
- Какую Наташку? Где моя Антонина? Ребята, она будет волноваться. Где моя одежда?
Ребята огляделись. Куртка, джинсы и кроссовки пропали.
- Наверное, это тот ненормальный старик взял! Вот жулье! Прикидываются приличными, да еще в праздник! Оставил свое старое тряпье. Давай Серега, одень хоть это. Другого сейчас все равно нет. Замерзнешь, и на, выпей водки! – один из доброхотов протянул ему полный граненый стакан водки.
- Так это же мое пальто! Какое же это тряпье? Ах вы, молодежь! Не уважаете стариков!
После этой тирады молодой человек медленно встал и начал натягивать на себя брюки, пальто, и одел старые ботинки.
- Такая одежда – на века! Не то, что современный синтепон с поролоном! Те уже через десять лет начинают сыпаться! А настоящая шерсть с годами только лучше становиться. Ничего вы, молодые, в жизни не понимаете!
- Во дает, Серега! – удивился другой его приятель. – После купания у него совсем крыша поехала. Даже водка не берет. Смотри, тебе достанется от твоей Натальи! Она у тебя баба крутая! Лучше каску надень, чтобы голову от сковородки уберечь! И так маленько крыша съехала!
Серега поднялся, закутался в теплое шерстяное пальто, надел пыжиковую шапку и медленно побрел в сторону берега. Мимо него пробежала Антонита Павловна с двумя врачами и даже не посмотрела в его сторону.
- Антонина! Тоня, куда же ты? – изумленно пробормотал он.
Она на ходу обернулась.
- Вы что, молодой человек, зачем Вы нарядились в пальто моего мужа? Где он сам?
- Тоня, это же я! Ты меня не узнаешь?
- Хватит шутить, парень! Где мой муж? Что вы с ним сделали?
- Я твой муж, Тоня! – с укоризной сказал Серега.  – Не издевайся надо мной. Поехали домой, я совсем замерз. Где чай с коньяком?
- А-а-а, тебе все мало? Нажрался, как скотина, украл пальто моего Пети! Он же там без него замерзнет!
- Да я и есть твой Петя! Тоня, не пугай меня! – с этими словами Серега пошел в сторону Антонины Павловны, протягивая к ней руки, сделав при этом жалобное лицо.
- Караул! Помогите! – закричала она и бросилась бежать прочь. Врачи в белых халатах поверх пуховиков стояли в недоумении. Скорая помощь тут явно не требовалась. Только, может быть, услуги психиатрической помощи или даже медвытрезвителя.
- Ладно, разбирайтесь тут сами, нам работать надо! – сказали они и пошли в свою палатку с белым крестом на пологе.
Тем временем Серега вышел на дорогу, поймал такси.
- На Новую Ямщицкую Слободу, - сказал он. – Двойной счетчик, если быстро довезешь. Совсем замерз.

Он приехал на свою улицу, поднялся на третий этаж, открыл дверь ключом, который лежал в кармане пальто, и прямо в пальто грохнулся на старый скрипучий диван, которому вчера исполнилось ровно пятьдесят лет. Когда Антонина Павловна приехала к себе домой, она увидела в большой комнате на диване лежащего прямо в пальто молодого человека, который обнялся с подушкой-думкой, на которую была натянута умильная декоративная наволочка с красными кистями по краям, и крепко спал.

- Вставайте, вставайте, молодой человек! – стала трясти незваного гостя хозяйка квартиры. – Вас, наверное, ищут родные!
Он опять проснулся, и обвел комнату мутным взором. Потом его взгляд остановился на хозяйке.
- Тоня, родная! Как же я устал! Как хорошо, что этот кошмарный день, вернее, ночь, закончилась, и я, наконец, добрался домой!
- Вы что, перепились, что ли, там – на пруду? Вы что себе позволяете! Какая я вам Тоня?
- Какая? Моя жена – и уже давно! Что же ты меня не узнаешь?
- Откуда вы меня знаете, молодой человек! И, еще раз Вас спрашиваю – откуда у Вас пальто и шапка моего мужа? Мало того, что Вы украли его одежду – Вам еще хватило наглости воспользоваться его ключом и проникнуть в нашу квартиру! Где мой муж, отвечайте! – и она опять стала трясти гостя за воротник пальто, так, что его голова моталась из вперед и назад, как маятник в сломанных часах, идущих с бешеной скоростью.
- Да отпусти меня, Антонина! У меня голова болит! А ты меня так трясешь!
Антонина Павловна отпустила молодого человека, и стояла перед ним, ничего не понимая. Потом, вдруг, на нее нахлынули слезы, и с громким криком она убежала на кухню.
Гость встал, медленно, покачиваясь, последовал за ней. Войдя в кухню, он обнял ее сзади за вздрагивающие от всхлипываний плечи.
- Антонинушка, Тосюшка, да я это, я, твой Петюнчик! Не знаю, что со мной, но это я. Поверь мне. Если хочешь, спроси чего нибудь, о чем знаем только ты и я?
Она недоверчиво повернулась к нему. Вглядываясь в глаза, как будто в их глубине, как в омуте, пыталась рассмотреть взгляд ее ненаглядного Петющки. И, в какой-то момент, ей показалось, что она его увидела там, в глубине этих молодых васильковых глаз.
- Неужто это ты, Петя? Ну, тогда скажи, как мы с тобой называли того котика, который жил у нас двадцать лет назад?
- А я знаю. Его звали «Селедыч»!
- И впрямь, Селедыч! Об это же никто, кроме нас с тобой, не помнит. Даже наша дочка, которая сейчас уехала учится в Москву. Она тогда маленькая совсем была, когда он вдруг не вернулся с гулянья. Неужто это ты, Петя? – опять повторила она. До нее что-то начало доходить. Она вспомнила, как молодые ребята обступили кого-то, лежащего на снегу. И как она прибежала – а Петеньки ее не оказалось. И пальто его почему-то было надето на этом молодом человеке.
- Вы там, что, с этим парнем, поменялись телами, что ли? Верней, душами? Я раньше читала о чем-то подобном, и фильмы были, как женщина с мужчиной поменялись душами, или душа мужчины в женщину вселилась – там еше такой смешной маленький американский актер играл! Но, чтобы на самом деле такое могло произойти? Что же мне теперь делать? С тобой то, с таким молодым? Как же я с тобой на людях покажусь? Скажут, что старая совсем потеряла совесть на старости лет – выгнала своего старика и закрутила с молодым! А документы? Там же везде твое фото? Как же тебя теперь зовут?
- Да так же меня и зовут, Петр Константинович, разве ты не помнишь?
- Да кто же в это поверит то? Что такое может произойти? Тебе обязательно надо найти того, другого, кто сейчас в твоем теле где-то бродит? Как же мы найдем его? Ни адреса, ни как зовут, не знаю. Объявление в газете давать: «Гражданина, с которым я обменялся телами, прошу позвонить по такому-то телефону». Да сразу по этому телефону приедут, кто надо, и заберут. И будут лечить, пока ты не откажешься от того, что ты – Петр Константинович, 1952 года рождения. И выяснят, что ты – это тот парень. Ужас какой-то! – тихо произнесла она, соображая, какие проблемы могут еще возникнуть с этим нежданным-негаданным обменом.
- Ну, пока мы его не найдем, так будет тоже неплохо. Когда еще тебе удастся пожить вместе с таким молодым парнем? Из меня старого уже песок сыпался, то сердце прихватит, то еще что-нибудь! А сейчас то – любо-дорого, посмотри сама. Я уже начинаю потихоньку привыкать к своему новому телу. К хорошему человек быстрей привыкает, чем к плохому. А во рту-то, посмотри! Все зубы свои! Не то, что мои съемные протезы. На одном зубном враче сколько сэкономить можно! Да и на других тоже, и на лекарствах! И на санаториях! Можем с тобой поехать, куда хочешь! Лишь бы твое здоровье не подкачало!
- А как же твой загранпаспорт? Ведь у тебя его же нет? Тебя никуда не выпустят. И как ты его теперь оформишь? Кто тебе справки с места работы даст?
- Да, ладно! Поездим по стране! Вот, я, например, на Байкале не был! И во Владивостоке. Говорят, там на морском песочке на дне можно увидеть настоящую морскую звезду.
- Подожди, прежде, чем куда-то ехать, деньги нужны. Как же ты их теперь заработаешь? Ты же не можешь теперь на свою работу ходить? И на его тоже – ты не умеешь делать то, что делал он. И не знаешь, где он работал. И, быть может, тебе его работа совсем будет не по душе. Поэтому, тебе только твоя работа остается. Или надо новое место искать.
- Подожди, может, на свою как нибудь устроюсь снова. Попробую договориться со своим начальством. Скажу, что я племянник Петра Константиновича. Что он попал в больницу после Крещенского купанья, а меня попросил его заменить на время. И полностью ввел в курс дела. Образование у меня тоже бухгалтерское – по легенде – и я временно могу его заменить достаточно полноценно. Пусть проверяют. Подпись его могу ставить. Никто не отличит. А документы – в кармане куртки я нашел паспорт Сергея. Так что, я – полностью легитимный российский гражданин. Никто не подкопается. Так что это - он, а не я, заинтересован в том, чтобы меня найти и как-то произвести обратный обмен. А, впрочем, если бы не нашел – так может даже лучше было бы. Тебя я не брошу. Уж очень привык к тебе, моя Тосюшка.
- Петюнюшка мой родной, теперь я точно поверила, что это ты! Дай, я тебя обниму и приласкаю! Буду тебе, как мать родная!
И Петр Константинович в образе Сереги прильнул к ее обширной и теплой груди. И тогда почувствовал спокойствие и полную защиту от этого ужасного, ужасного мира, который мог допустить то, что случилось с ним.
 
* * * * *
А в это время Серега в образе Петра Константиновича лежал на койке в психиатрическом отделении городской больницы, в смирительной рубашке после дозы сульфазина. Просто, в процессе госпитализации он выбил зуб одному санитару и больно ударил по колену второго, после чего его все же скрутили, спеленали и доставили в больницу. Осматривавший его психиатр ничему не удивился. Случаи раздвоения личности очень часто бывают у буйных шизофреников, и такие приступы легко купируются. Но не ранее, чем за две-три недели интенсивного лечения.
Серега смотрел в белый потолок с желтыми разводами по углам. Видимо, в этой старой больнице что-то протекло этажом выше, и ремонт сделали халатно. Вот, если бы наняли его, он бы им полностью сбил бы штукатурку, и заново сделал бы потолок. Он, конечно, не был психом, но не терпел грубого с собой обращения. Тем более, терпеть не мог, когда его без него самого женили. Верней, его жена от него отвернулась. А дети даже не почувствовали, что перед ними настоящий папка.
 «Эх, сейчас такой подряд подвернулся – ремонтировать загородный коттедж. Там такой папик – деньгами сыплет направо-налево. Такому можно что угодно втюхать. Верней, потом будет придираться. Но в этом то и заключается секрет настоящих мастеров – сделать так, чтобы придраться никто не мог, а при этом на материалах сэкономить себе в карман. Серега знал сотню секретов, как получить сверху того, что тебе положено по договору. А ребята без него будут делать – так еще и в накладе остануться. Они же, как порядочные, будут покупать самые дорогие стройматериалы, «Кнауф» и тому подобное. А он бы сделал на «Мастере» не хуже. А квитанции бы представил на «Кнауф». Конечно, с кнауфом и дурак сделает хорошо. А ты попробуй с «Мастером» сделай то же самое. Для этого нужен опыт. А если хозяину не понравится, и заставит переделывать за свой счет – так можно и в трубу вылететь. Эх, жалко. Такой приработок обломился. Тут ведь раньше, чем через неделю не выпишут. Надо будет прикинуться нормальным. Сказать, что ошибся по пьяни – полез в квартиру случайно к посторонней женщине без всякой задней мысли. Так, а где же он тогда должен жить? Ну, прикинуться, что память потерял. Надо будет ребят поспрашивать. Ребят то он знает своих. Хотя они его не узнают. Но, если прикинуться тем стариканом, и спросить, где мол та женщина? Да, у него же нет документов. Хотя, постойте, - есть документы. В кармане пальто. Там все написано. Так что если доктор будет спрашивать, вы – такой-то такой-то, что скажу, да, я именно такой-то. А не этакой, не другой какой-нибудь. А там, в паспорте этого старика, адресок есть. Вот и хорошо. Пойду туда жить. Своя же Наташка не пустит. А та бабулька – пустит.
Серега попробовал выпутаться. Рубашка была сделана на совесть. В свое время. Но уже ей было много лет. И много стирок при высокой температуре она выдержать смогла. И должны были ее уже списать. Однако … Замглавного врача, отвечающий за хозяйство, подписал акт о списании старого белья, выписал средства на новое, но «забыл» перевести эти средства на счет поставщика. А деньги ушли на счет подставной фирмы, которая выписала ему «липовые» документы. И смирительная рубашка осталась, не была списана на тряпье. А списали вместо нее совсем негодные тряпки и ветошь, которые бы испортили вид любой помойки. Так, старая смирительная рубашка спасла жизнь «молодого старика». Когда он напрягся, она треснула по швам. Он выскользнул из нее, и размотал руки. Путь к свободе был уже почти открыт. Тогда он завопил: «Врача, врача, помогите!». К нему вбежал дюжий санитар. Который не знал о махинациях замглавврача с закупкой новых смирительных рубашек. И это его подвело. Когда он нагнулся над головой Петра Константиновича-Сереги, тот резко подскочил на кровати, и своим лбом превратил нос санитара в большое кровавое месиво. От боли санитар отскочил, держась за нос. Петр Константинович, верней, Серега, видя замешательство неприятеля, резко встал и два раза ударил санитара, державшегося за нос и закрывшего от боли глаза, головой об стенку. Тот потерял сознание и рухнул навзничь. После этого Серега снял с санитара халат, а с себя смирительную рубашку (вернее, то, что от нее осталось), смотал ее в виде каната, и этим канатом плотно связал руки санитара за спиной, привязав его к тому же к батарее отопления. Конечно, это было ненадежно, но на какое-то время могло его задержать. Для верности еще раз ударив поверженного медбрата кулаком по голове, Серега надел халат санитара с эмблемой больницы, и, придав своему лицу выражения полного спокойствия, вышел в коридор. В кармане халата позвякивали ключи от двери отделения психиатрии. Подойдя к двери, он спокойно открыл ее и закрыл за собой. Путь на свободу был открыт. Выйти с территории больницы уже совсем не составило труда. Тогда Серега добрался до остановки автобуса, сел на него, сказав водителю, что срочно едет на вызов, а машины скорой помощи сломалась. Водитель автобуса, видя медработника, разгуливающего по улицам города в одном халате, поверил ему, и впустил без оплаты. Этот автобус как раз шел в сторону дома Петра Константиновича. Адрес он выяснил, когда забрал в каптерке свое старое пальто с ключами и паспортом во внутреннем кармане.
Когда автобус подъехал к дому Петра Константиновича,  из него лихо выскочил не по годам подвижный пожилой человек и бросился к подъезду дома. Там он набрал код и закрыл за собой дверь.
(продолжение следует)