Булочная

Людмила Сергеевна протерла запотевшее стекло витрины и отступила на шаг, любуясь свежими булочками, которые сама испекла этим утром. От них еще исходил аромат корицы и ванили. Она машинально поправила чепчик, который надевала теперь вместо привычной заводской косынки, и улыбнулась своему отражению. Пятьдесят восемь лет — и только сейчас, впервые в жизни, она чувствовала, что наконец-то занимается тем, чем всегда хотела.

— Людочка, дай-ка мне три ватрушки и ту плетенку с маком, — раздался голос Петровны, соседки по подъезду.

— Сейчас, Нина Петровна, — Людмила достала бумажный пакет с логотипом кафе «У Людмилы». Простой, но теплый логотип нарисовала внучка Настя — чашка с паром и цветочек сбоку.

Маленькое кафе на первом этаже старого дома проработало всего два месяца, но уже обзавелось постоянными посетителями. Соседи, бывшие коллеги с завода, учителя из ближайшей школы — все заходили не столько перекусить, сколько обменяться новостями, посидеть в уютной атмосфере, которую Людмила создавала с такой любовью.

— Как дела-то идут? — спросила Петровна, расплачиваясь. — Окупается хоть?

Людмила неопределенно пожала плечами.

— Пока концы с концами сводим. Но вот с арендой непонятки какие-то... — она замолчала, не желая грузить соседку своими проблемами.

А проблемы были. Еще вчера приходил холеный молодой человек из администрации, намекал на какие-то нарушения, на необходимость «урегулировать вопрос». Людмила не была наивной — на заводе тридцать пять лет отработала, знала, что к чему. Но платить лишнее не хотелось, да и нечем было — все сбережения ушли на ремонт помещения и оборудование.

Звякнул колокольчик над дверью — еще один посетитель. Людмила машинально поправила фартук, но улыбка тут же сползла с лица. В дверях стояла Ирина, её дочь. И судя по поджатым губам, пришла она не за булочками.

— Мам, нам поговорить надо, — без предисловий начала Ирина, снимая перчатки.

Людмила вздохнула. Этот разговор повторялся уже не первый раз.

— Проходи, садись. Чаю сделать?

— Некогда мне рассиживаться, — буркнула дочь, но все же села за дальний столик. — Я с работы отпросилась, пока Настя на продленке.

Людмила заварила чай в любимом фарфоровом чайничке, достала свежие эклеры — дочь их любила с детства, хоть и делала вид, что следит за фигурой. Она готовилась к неприятному разговору, но отступать было некуда.

— Мам, — Ирина смотрела в чашку, не поднимая глаз, — ты должна это прекратить.

— Что именно, Ириш?

— Вот это всё, — она обвела рукой кафе. — Эту... блажь. Ну сколько можно? Я понимаю, ты хотела попробовать, поиграть в бизнесвумен. Но уже два месяца прошло. Хватит.

Людмила почувствовала, как перехватывает горло. Всю жизнь она откладывала свои мечты на потом. Сначала был завод — тяжелая работа, но стабильная. Потом Ирину одна растила — муж ушел, когда дочери едва исполнилось три. Потом внучку помогала поднимать, пока Ирина делала карьеру.

И только сейчас, когда до пенсии оставался год, она решилась. Взяла все сбережения, добавила деньги от продажи старой дачи, сняла помещение и открыла маленькое уютное кафе, о котором мечтала еще с юности.

— Ириш, это не блажь, — тихо сказала она. — Это дело моей жизни.

— В пятьдесят восемь? — иронично выгнула бровь дочь. — Мам, ну очнись. Какое дело жизни? У тебя внучка, которая тебя почти не видит. У тебя дочь, которой нужна твоя помощь. А ты тут... булочки печешь.

— Я всегда пекла для вас по выходным, — заметила Людмила.

— По выходным! А не сутками напролет! — Ирина повысила голос, но тут же опомнилась, заметив посетителя, зашедшего за кофе. — Послушай, — продолжила она тише, — я устала разрываться. Работа, дом, Настя, теперь еще эти дополнительные занятия по английскому. Я не справляюсь, понимаешь? А ты могла бы помогать. Ты скоро на пенсию выйдешь...

Вот оно. Людмила ждала этого. «На пенсию» — значит, на покой. Значит, теперь её удел — внуки, огород, телевизор по вечерам. Все, как у соседки по площадке, Валентины, которая живет от звонка до звонка — то дочь ребенка привезет, то сын продукты занести попросит.

— Я могу забирать Настю три раза в неделю, — предложила Людмила. — В те дни, когда я пораньше кафе закрываю. Она может делать уроки здесь, за столиком.

— Три раза? — Ирина закатила глаза. — Мам, мне нужно, чтобы ты забирала её каждый день. И желательно сидела с ней до вечера. У меня иногда совещания допоздна.

— Но тогда мне придется закрыть кафе...

— Именно! — Ирина стукнула ладонью по столу. — Именно это я и пытаюсь тебе сказать весь последний месяц!

Людмила молчала. Она понимала дочь — той действительно нелегко. Развод год назад, повышение на работе с его обязательствами, дочь-подросток с соответствующими проблемами. Но почему-то Ирина считала, что у матери нет права на собственную жизнь.

— Я пойду, — Ирина встала, так и не притронувшись к эклеру. — Подумай, пожалуйста. И позвони.

Когда дверь за дочерью закрылась, Людмила тяжело опустилась на стул. Перед глазами стояли цифры из утренних расчетов. Кафе едва держалось на плаву, а теперь еще эти намеки от местной администрации.

Может, Ирина права? Может, пора признать поражение, закрыть кафе и заняться тем, что от неё ждут — внуками, домом, тихой пенсионной жизнью?

Она тяжело вздохнула и пошла готовиться к вечернему наплыву посетителей. Решение можно принять и завтра.

Но завтра стало еще хуже. Утром появился тот же молодой человек из администрации, на этот раз уже с бумагами.

— Людмила Сергеевна, у вас тут нарушения противопожарной безопасности, — он оглядел помещение. — И санитарные нормы не соблюдены.

— Какие нарушения? — растерялась Людмила. — Я все документы оформляла, все проверки проходила.

— А теперь не проходите, — отрезал чиновник. — Мы вынуждены приостановить работу вашего заведения на две недели, до устранения нарушений.

Он протянул бумагу. Людмила механически взяла её, пытаясь осмыслить происходящее.

— Но как же... А постоянные клиенты? У меня договор с пекарней на поставку теста...

— Это ваши проблемы, — пожал плечами молодой человек. — Но их можно решить, я уже говорил. Просто нужно правильно подойти к вопросу.

Когда за ним закрылась дверь, Людмила медленно опустилась на стул. Две недели простоя — это конец. Она не потянет арендную плату без доходов, не сможет сохранить поставщиков. Еще вчера она могла бы закрыться «по-хорошему», вернуть хотя бы часть вложений. А теперь...

— Людмила Сергеевна? — раздался голос от двери. — У вас открыто?

На пороге стоял Степан Ильич, пенсионер из соседнего подъезда. Бывший инженер, а теперь — один из самых преданных посетителей кафе. Обычно он приходил почитать газету за чашечкой кофе с круассаном.

— Мы закрыты, Степан Ильич, — Людмила постаралась, чтобы голос звучал ровно. — Временно.

— Это из-за этого пацана из администрации? — проницательно спросил пенсионер. — Я его видел, когда выходил из подъезда. Известная личность.

Людмила кивнула, не в силах говорить. Глаза предательски защипало.

— М-да, — Степан Ильич прошел внутрь и сел напротив. — Неприятно. Но решаемо.

— Вряд ли, — горько усмехнулась Людмила. — Тут либо деньги давать, либо закрываться. А у меня денег нет.

— Решаемо, — повторил Степан Ильич тверже. — У меня сын в местной газете работает. Может написать хороший материал о том, как чиновники давят малый бизнес. С фактами, с именами.

Людмила испуганно замахала руками:

— Нет-нет, что вы. Мне же потом житья не дадут.

— Хм, — он задумался. — Тогда по-другому зайдем. У Петровны внук в областной администрации работает. Можно через него надавить. А у Василича в соседнем доме брат — депутат районного собрания.

Людмила смотрела на него с недоумением.

— Вы что же, готовы мне помогать?

— А то! — фыркнул Степан Ильич. — Думаете, только вам это кафе нужно? Да тут половина района теперь встречается. Где нам еще собираться? В забегаловке на углу, где музыка орет и пиво рекой? Это место уже часть нашей жизни.

Людмила почувствовала, как подступают слезы — но уже не от безысходности, а от неожиданной поддержки.

— Спасибо вам, — тихо сказала она. — Но я не хочу никого впутывать. Наверное, и правда пора закрываться. Дочь вот тоже говорит...

— А что дочь? — перебил Степан Ильич. — Небось, считает, что вам пора дома сидеть, с внуками водиться? Знаем мы эти песни. Только знаете что? Человеку в любом возрасте дело по душе нужно. Иначе зачем жить-то?

Он встал, решительно одернув пиджак.

— Вы пока никаких бумаг не подписывайте. И кафе не закрывайте. Пацан этот еще не приходил с предписанием закрыть, значит, у вас есть пара дней. А я пока с Василичем поговорю.

Выходные Людмила провела как в тумане. Двери кафе были закрыты — она не решилась работать после предупреждения. Но и домой идти не хотелось — там ждал звонок от Ирины, упреки, необходимость принимать решение. Она наводила порядок в кафе, перебирала рецепты, считала и пересчитывала расходы — всё то, на что обычно не хватало времени.

В воскресенье вечером раздался звонок.

— Мам, это я, — голос Ирины звучал устало. — Можно зайти?

— Конечно, — Людмила глянула на часы. — А Настя?

— Она со мной.

Через пятнадцать минут колокольчик над дверью возвестил о приходе посетителей. Ирина выглядела непривычно растерянной. Настя, высокая худенькая девочка двенадцати лет, сжимала в руках какую-то папку.

— Чай? — предложила Людмила.

— Да, давай, — кивнула Ирина. — И те булочки с корицей... если есть.

Они молча пили чай. Людмила ждала, что скажет дочь — обычно та сразу переходила к делу, высказывала претензии. Но Ирина молчала, а заговорила вдруг Настя.

— Бабуль, а это правда, что твое кафе хотят закрыть?

Людмила вздрогнула:

— Откуда ты знаешь?

— Мне Степан Ильич сказал. Я его в магазине встретила. Он сказал, что какие-то мужчины хотят, чтобы ты закрыла кафе, а сама сидела со мной.

Людмила бросила быстрый взгляд на дочь. Та смотрела в чашку, избегая её глаз.

— Примерно так, да, — вздохнула Людмила.

— А ты что, совсем закроешь? — в голосе внучки звучала такая искренняя обеспокоенность, что у Людмилы снова защемило сердце.

— Наверное, да, — ответила она тихо. — Не получается у меня. Да и маме твоей нужна помощь с тобой...

— Так это из-за меня? — Настя округлила глаза. — Из-за меня ты должна свою мечту бросить?

— Настя! — одернула её Ирина.

— Ну а что? — девочка вздернула подбородок. — Я уже не маленькая. Я могу сама из школы приходить. И уроки делать сама могу.

— Дело не только в этом, — вздохнула Людмила. — Проблемы с администрацией, денег не хватает...

— Из-за чего проблемы? — вдруг спросила Ирина.

— Да придрались к чему-то, — махнула рукой Людмила. — Обычное вымогательство. Не хотят, чтобы тут кафе было.

— А кто именно не хочет?

Людмила подняла глаза на дочь. Та смотрела прямо, требовательно.

— Какой-то молодой человек из администрации приходил. Говорят, внук владельца ресторана на углу. Им не нравится, что у меня дешевле.

Ирина вдруг выпрямилась, словно её осенило:

— Погоди-ка. Такой холеный, в дорогом костюме, с родинкой над верхней губой?

— Да, вроде того, — удивилась Людмила. — А ты его знаешь?

— Не то что знаю... — Ирина побарабанила пальцами по столу. — Это Игорь Викторович Соколов. Он в нашем офисном центре частенько бывает. Хвастался, что дедовский бизнес развивает, и никакая "шушера вроде домашних кафешек" ему не помешает.

Ирина помолчала, кусая губу, словно принимая решение, а потом решительно тряхнула головой:

— Знаешь что, мам? Я была неправа.

Людмила удивленно подняла брови:

— В чем?

— Во всем, — Ирина горько усмехнулась. — Я так привыкла, что ты всегда рядом, всегда готова помочь... Что я не подумала: а чего хочешь ты сама? А главное — мне казалось, что ты затеяла все это просто от скуки, что это каприз.

Она обвела взглядом кафе — уютные столики, занавески, которые Людмила сшила своими руками, полки с книгами, которые можно было почитать за чашечкой чая.

— Но это не каприз, да? Ты ведь всегда об этом мечтала?

Людмила кивнула, не в силах говорить.

— Так вот, — Ирина расправила плечи. — Мы это так не оставим. У меня в юридическом отделе есть знакомая, Ольга.

— Ты хочешь мне помочь? — не поверила Людмила.

— Не только я, — Ирина кивнула на Настю. — Покажи бабушке.

Внучка открыла папку, которую все это время держала в руках. Там лежали какие-то распечатки, фотографии.

— Я проект сделала, — сказала она гордо. — Для школы. Называется «Семейный бизнес — кафе моей бабушки». Смотри, тут я написала историю, как ты всегда мечтала о своем кафе, но сначала работала на заводе, потом маму растила, потом мне помогала. А теперь наконец осуществила мечту.

Людмила перелистывала страницы. На одной странице была фотография кафе снаружи. На другой — она сама, в фартуке, с подносом свежих булочек. На третьей — постоянные посетители: Степан Ильич, Петровна, учительница Марья Васильевна, и еще с десяток лиц, уже ставших почти родными.

— А еще тут отзывы, — Настя перевернула страницу. — Я опросила всех, кто ходит в твое кафе. Они написали, почему им нравится у тебя. Смотри, Степан Ильич говорит, что у тебя единственное место в районе, где можно спокойно поговорить, а не орущую музыку слушать.

Людмила смотрела на записи, выведенные разными почерками:

"У Людмилы Сергеевны самые вкусные ватрушки, как в детстве у бабушки!" "Единственное место, где меня встречают по имени-отчеству, а не «эй, женщина»." "Дешево, вкусно, уютно."

— Я даже интервью с тобой записала на диктофон, потом расшифрую, — добавила Настя. — И учительница сказала, что мой проект — лучший в классе. Его даже на районный конкурс отправят.

— А еще, — вмешалась Ирина, — мы тут посовещались... в общем, я подумала, может, я могла бы помогать тебе по выходным? Касса, уборка — что там нужно? А Настя могла бы после школы приходить, уроки здесь делать, и немного помогать — ну, там, посуду со столов убирать, книжки расставлять.

Людмила переводила взгляд с дочери на внучку, не веря своим ушам.

— Но как же... а Настины занятия? А твоя загруженность на работе?

— С этим тоже есть идея, — Ирина улыбнулась. — Я поговорила с начальством насчет частично удаленной работы. Два дня в неделю могу работать из дома. А Настины занятия... не обязательно ей на все кружки ходить. Верно, Насть?

— Ага, — кивнула внучка. — Я танцы все равно терпеть не могу. Лучше бабуле помогать буду.

— Но это не решает проблему с администрацией, — вздохнула Людмила. — Соколов загнал меня в угол.

— А вот с этим как раз поможет моя Ольга, — Ирина достала телефон. — Она сейчас подъедет. И кое-кто еще.

"Кое-кем еще" оказался Василич — тот самый, чей брат был районным депутатом. Они с Ольгой, энергичной женщиной в строгом костюме, долго изучали предписание, выписанное чиновником, и качали головами.

— Грубейшие нарушения закона, — заключила Ольга. — У них нет никаких оснований для приостановки деятельности. А уж намеки на передачу денег — это вообще статья.

— Так что будем делать? — спросила Людмила.

— Для начала — работать, — отрезала Ольга. — Завтра с утра открывайте кафе, как обычно. Если придут с проверкой — звоните мне сразу. А я тем временем подготовлю документы и заявление в прокуратуру.

— А я брату позвоню, — добавил Василич. — Пусть шум на весь район поднимет. Как это так — малый бизнес душат? Бабушек-пенсионерок обижают?

— А я написал заметку, — в дверях появился высокий мужчина, похожий на Степана Ильича. — Привет, меня Николай зовут. Я в газете работаю. Отец рассказал о вашей ситуации.

— Подожди с публикацией пока, — остановила его Ольга. — Сначала зайдем с другой стороны. Но материал готовь — может пригодиться.

Людмила растерянно смотрела на людей, заполнивших её маленькое кафе. Они спорили, предлагали решения, звонили кому-то — и всё это ради неё, ради её мечты, которую она сама уже почти похоронила.

— Видишь, мам, — сказала Ирина, присаживаясь рядом. — Ты нужна людям. И мне тоже нужна — но не как сиделка для Насти, а как ты сама. Со своей мечтой, со своим делом. Я гордиться тобой начала.

Людмила почувствовала, как по щеке катится слеза.

— Ириш, но я боюсь. А вдруг не получится? Вдруг все зря?

— А вдруг получится? — улыбнулась дочь. — Это твой последний шанс, мам. И наш тоже — сделать для тебя что-то важное.

Утро понедельника Людмила встретила за прилавком кафе. Она доставала из духовки свежеиспеченные рогалики, когда дверь распахнулась — и на пороге появился знакомый холеный чиновник. Но на этот раз не один, а с грузным пожилым мужчиной.

— Так это здесь? — мужчина тяжело прошел внутрь, огляделся. — Неплохо, неплохо. Уютно.

Людмила замерла с подносом в руках. Чиновник выглядел донельзя смущенным.

— Людмила Сергеевна, позвольте представить — Виктор Анатольевич Соколов, владелец ресторана «Лесной».

— Очень приятно, — растерянно ответила Людмила.

— Мне тоже, — пробасил мужчина. — Вот, решил зайти, посмотреть, что тут такое открылось, из-за чего мой внучок так переполошился.

Он прошел к витрине, разглядывая выпечку.

— Это всё сами печете? — он взял булочку, понюхал. — Ммм, пахнет детством, мать моя так пекла.

— Сама, — кивнула Людмила, все еще не понимая, что происходит.

— Присядем? — Соколов указал на столик. — Есть разговор.

Они пили чай с рогаликами. Соколов расспрашивал о выпечке, о посетителях, о том, как Людмила решилась открыть кафе. А потом вдруг сказал:

— Вот что, Людмила Сергеевна. Игореша мой, внучок, переборщил маленько. Молодой еще, горячий, все конкурентов ищет. А вы мне не конкурент — у нас разные форматы, разная публика.

Он отхлебнул чай и удовлетворенно кивнул:

— Хороший чай, душевный. Так вот, насчет проверок этих... не будет их. Я уже распорядился. И впредь не беспокойтесь — я слово дал.

— А почему вы...? — Людмила не договорила, но Соколов понял.

— Почему решил помочь? — он усмехнулся. — Да позвонил мне один человек, объяснил ситуацию. А я, знаете, уважаю людей, которые в таком возрасте не на лавочке сидят, а дело делают. Я сам в семьдесят два еще рестораном управляю, не собираюсь на покой. И вам не советую.

Он поднялся, кряхтя:

— Вот что еще. У меня поставщики хорошие — продукты качественные, но по оптовым ценам. Могу с вами поделиться контактами. Выгодно будет.

Когда Соколов ушел, Людмила еще несколько минут сидела неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее. Потом потянулась к телефону — нужно было позвонить Ирине, рассказать о странном визите.

— Бабуль! — раздался от двери звонкий голос Насти. — А я пораньше сегодня! Учительница заболела, уроков меньше.

Девочка влетела в кафе, бросила рюкзак на ближайший стул.

— Ой, а что случилось? Ты какая-то странная.

— Да тут такое было... — начала Людмила, но тут снова звякнул колокольчик. Это была Ирина с Ольгой.

— Мам! — Ирина выглядела взволнованной. — Ты не поверишь! Мне сейчас позвонил Соколов-старший...

— Знаю, — улыбнулась Людмила. — Он только что ушел. Кстати, кто этот «один человек», который ему позвонил?

Ольга и Ирина переглянулись.

— Ну, я с ним немного знакома, — сказала Ольга. — Мы в одном профсоюзе юристов. Я позвонила, объяснила ситуацию. Он оказался вполне разумным человеком.

— А я до этого с братом Василича пообщалась, — добавила Ирина. — В общем, надавили с разных сторон. Но главное — все получилось, мам! Никто тебе мешать не будет!

Она обняла Людмилу, и в этот момент дверь снова открылась. В кафе начали заходить посетители — первые на сегодня, но явно не последние. Петровна с соседкой, Степан Ильич с газетой, молодая мама с коляской. Всех встречала сияющая Настя, которая немедленно присвоила себе роль помощницы.

— Людмила Сергеевна, а ватрушек свеженьких нет? — поинтересовалась Петровна.

— Сейчас будут, — ответила за бабушку Настя. — Я помогу достать!

Людмила смотрела, как внучка деловито надевает фартук, как Ирина принимает заказы, как Ольга уже что-то обсуждает со Степаном Ильичом. Теперь оставалось только работать, развивать свое дело, наслаждаться каждым днем.

— Спасибо вам, — сказала она тихо, ни к кому конкретно не обращаясь. — Спасибо всем.