Пропало кольцо

Елизавета Петровна открыла шкатулку и застыла. Место, где всегда лежало кольцо с сапфиром, пустовало. Она торопливо перевернула шкатулку, потрясла её, выдвинула все отделения. Проверила дважды.

Кольца не было.

Она опустилась в кресло. Сердце забилось с небывалой скоростью. Не просто украшение пропало — исчезла частичка семейной истории. Кольцо прабабушки Анны, которое та получила от матери.

«Софья?» — екнуло что-то внутри. Внучка гостила у неё перед отъездом в университет. Елизавета Петровна вспомнила, как девочка рассматривала её украшения, примеряла, расспрашивала. Особенно долго крутила в пальцах фамильное кольцо.

— Гляди, бабуль, — сказала тогда Софья, поднося сапфир к окну. — Как будто внутри что-то спрятано.

Неужели взяла без спроса? Нет, вряд ли. Не такая она.

Телефон зазвонил, и Елизавета Петровна вздрогнула. Дочь Наталья.

— Мам, ты не забыла про завтрашнего кардиолога?

— Помню, — Елизавета Петровна помедлила, не решаясь заговорить о кольце.

— Что-то случилось? Голос странный.

— Да нет... устала просто. Ты с Соней говорила?

— Вчера вечером. Учится, нагрузка большая. Но ей нравится там.

«Если всё хорошо, зачем брать кольцо?» — мысль крутилась и не давала покоя.
— Слушай, а почему бы тебе не съездить к ней? — вдруг сказала Наталья. — Посмотришь, как устроилась. Я бы сама, но этот проект надо закончить поскорее.

Предложение дочери показалось Елизавете Петровне решением. По телефону о пропаже не спросишь. Нужно видеть лицо, глаза.

— Знаешь, пожалуй и съезжу, — сказала она. — Давно собиралась.

Дорога вымотала. Три часа тряской электрички да ещё полчаса в забитом автобусе. Поясница ныла немилосердно. Собранный с вечера чемоданчик оттягивал руку — термос, бутерброды, яблочный пирог для Сони, шарф (в этих общежитиях всегда сквозняки), банка малинового варенья и пара тёплых носков.

«Просто навещу, и всё», — повторяла она про себя.
Но когда пятиэтажка общежития показалась впереди, Елизавета Петровна почувствовала, как колотится сердце.

Софья выбежала навстречу в наспех накинутой куртке — осунувшаяся, с тёмными кругами под глазами. В строгом чёрном свитере выглядела старше своих девятнадцати.

— Бабуля! — она обняла крепко. — Почему не позвонила? Я бы тебя встретила.

— Решила сделать сюрприз, — Елизавета Петровна всматривалась в лицо внучки, ища следы тревоги или вины. Но видела лишь искреннюю радость и следы недосыпа. — Ну, веди, показывай, где живёшь.

Комната оказалась тесной, в десять шагов от двери до окна. Две кровати, стол, шкаф. Софья жила с соседкой из Калуги, уехавшей на выходные домой.

— Чай будешь? — Софья щёлкнула электрочайником. — Проголодалась с дороги?

— Я пирог привезла, — Елизавета Петровна достала завёрнутый в бумагу свёрток. — И варенье малиновое.

Они пили чай, говорили об учёбе, преподавателях. Софья рассказывала много, быстро, но что-то в её поведении настораживало бабушку. Девочка ёрзала, крутила ложку, то и дело поглядывала на шкаф.

— Как твои ювелирные курсы? — спросила Елизавета Петровна. — Ты же собиралась записаться.

Соня дёрнулась, будто её укололи.

— Хожу, да. Преподаватель говорит, получается неплохо.

— Можно посмотреть твои работы?

— Не сейчас, — Софья опустила взгляд. — Ничего стоящего пока. Давай лучше про тебя. Как там Анна Сергеевна? Всё разбирается с управдомом?

Тема сменилась, но Елизавета Петровна не забыла, ради чего приехала. Что-то здесь было не так. Вечером они смотрели фильм на ноутбуке, сидя бок о бок на кровати. На ночь Софья разложила старую раскладушку.

Среди ночи Елизавета Петровна проснулась от щелчка. Приоткрыв глаза, увидела: Софья сидит за столом под настольной лампой. Перед ней разложены какие-то инструменты, пинцет, металлические детали.

Бабушка затаила дыхание. Соня работала, закусив губу, сосредоточенно сдвинув брови. Потом выругалась шёпотом, бросила пинцет.

— Да чтоб тебя... Опять не выходит.

Достала из ящика что-то, обёрнутое в тёмную ткань. Развернула. Блеснул тёмно-синий сапфир в старой оправе.

Елизавете Петровне стало трудно дышать. Кольцо. Оно здесь.

Соня положила украшение на белый лист, сфотографировала телефоном с нескольких ракурсов. Потом аккуратно завернула и спрятала обратно.

Бабушка закрыла глаза, когда внучка выключила лампу и легла. Что происходит? К чему такая секретность? С ответами придётся подождать до утра.

Утром они завтракали на общей кухне. Елизавета Петровна пожарила омлет на двоих. Софья зевала и терла покрасневшие глаза.

— Пойдём в парк? — предложила она, допивая чай. — Золотые листья, тихо.

— Давай, — согласилась бабушка. — Только сначала поможешь мне кое с чем.

Она вынула из сумки потрёпанный блокнот.

— Решила все ценности переписать. Для завещания. Чтоб вы с мамой потом не ругались, кому что досталось.

Софья поперхнулась чаем.

— Ты что такое говоришь? Какое завещание?

— Всё приходит в своё время, — пожала плечами Елизавета Петровна. — Так, что у меня там... Серьги с жемчугом, брошь с гранатом, бирюзовое колье...

Она называла вещи, внимательно наблюдая за внучкой. Когда дошла до кольца, Софья дёрнулась, опустила взгляд.

— Да, кольцо... красивое, — еле слышно сказала она.

— Ты примеряла его, когда приезжала, помнишь?

— Да, конечно.

Елизавета Петровна отложила блокнот.

— Проблема в том, что его нет в шкатулке. Кольцо исчезло.

Лицо Софьи стало белым.

— Как... исчезло? Ты же всегда...

— Держу в шкатулке. Но его там нет.

Кухня погрузилась в тишину. Слышно было только, как за стеной кто-то слушает музыку. Софья смотрела в окно, нервно постукивая ногой.

— Я видела, как ты работала с ним ночью, — тихо сказала Елизавета Петровна.

Внучка обернулась резко. Глаза покраснели, в них стояли слёзы.

— Я собиралась сказать... правда. Боялась. Я не насовсем взяла!

— Зачем, Соня? — бабушка накрыла её пальцы своей ладонью. — Просто скажи — зачем?

Софья со всхлипом вскочила, метнулась к своей комнате. Вернулась с тряпичным свёртком и маленькой коробочкой.

— Вот, — она положила оба предмета на стол. — Смотри.

В свёртке было фамильное кольцо — целое и невредимое. А в коробочке...

Елизавета Петровна моргнула от удивления. Второе кольцо, почти такое же. Только вместо сапфира — прозрачный камень.

— Хотела тебе подарок сделать на юбилей, — слова вырывались у Софьи между всхлипами. — Копию. Я же на ювелира учусь теперь. Думала, что может быть лучше копии самого дорогого? Нужен был оригинал, чтобы скопировать узор, изгибы...

Она утёрла нос рукавом.

— Я знала, что по традиции после юбилея ты отдашь кольцо маме, а потом оно ко мне перейдёт. Но настоящий сапфир стоит бешеных денег, таких у меня нет. Дешёвые подделки не подходят. И я застряла. Каждый вечер что-то пробую, но не получается.

Елизавета Петровна молча смотрела на два кольца. Одно — потемневшее от времени, с глубоким синим камнем. Другое — новенькое, но незаконченное.

— Почему не сказала? — спросила она. — Почему просто не попросила?

Софья опустила голову.

— Боялась, что ты не разрешишь. Это же реликвия. А потом стало поздно признаваться.

Елизавета Петровна покачала головой. Её внучка не предала, не променяла память на деньги. Она хотела сделать подарок — неумело, наивно, но с любовью.

— Глупенькая, — бабушка притянула к себе внучку.

— Я бы разрешила. Для такого дела — конечно, разрешила бы.

Они долго сидели обнявшись. Потом Елизавета Петровна взяла недоделанное кольцо, внимательно рассмотрела.

— А знаешь, это ведь настоящее мастерство. Ты молодец. Только вот что я думаю... — она помолчала. — Не нужен тут сапфир.

— Как не нужен? — Софья удивлённо посмотрела на бабушку.

— Это кольцо должно быть твоим собственным творением, не просто копией. Вот, — она указала на прозрачный камень, — можно оставить горный хрусталь. Он прекрасен сам по себе. Разве это не подходит?

В глазах Софьи загорелся интерес.

— Правда? Но я хотела, чтобы было в точности как у тебя...

— У нас и так много общего, — улыбнулась Елизавета Петровна.

Они проговорили весь день. Елизавета Петровна рассказывала истории — о прабабушке Анне, которая спрятала кольцо в подоле платья, когда в их дом пришли с обыском в 1918-м. О бабушке Марии, продавшей всё, кроме кольца, чтобы было, что есть. О маме, которая едва не потеряла кольцо в 1941-м, но офицер, помогавший грузиться в поезд, заметил упавшую вещицу и окликнул её.

— Самое удивительное, — говорила Елизавета Петровна, — что каждая из этих женщин могла бы продать кольцо в тяжёлый момент. Оно всегда стоило немало. Но никто не сделал этого.

Вечером они сидели на тесной кухне — бабушка и внучка, склонившись над столом. Разложили инструменты, серебряные крупинки, хрустальный камень.

— Пинцет держи вот так, — показывала Елизавета Петровна. — Не дави. Я на часовом заводе работала молодой, навидалась мелких деталей.

Софья слушала, пробовала, ошибалась, начинала снова.

— Откуда ты столько знаешь о камнях? — спросила она, когда они заканчивали работу.

— Жизнь научила, — пожала плечами бабушка. — Я ведь тоже мечтала ювелиром стать. Не сложилось. А теперь моя внучка им будет.

Перед отъездом Елизавета Петровна достала из сумки бархатный мешочек.

— Тебе. Пригодится.

Софья открыла и ахнула. Внутри лежали разные камни — сердолик, лунный камень, розовый кварц, зелёная яшма.

— Откуда?

— Собирала понемногу. Всё ждала, кому передать.

Они стояли на перроне. Пожилая женщина, прямая, несмотря на больную спину. И молодая девушка с горящими глазами. Похожие, несмотря на разницу в возрасте.

— Помни, Сонь, — говорила бабушка, одёргивая воротник её куртки. — Главное не в камнях. А в том, что вкладываем в работу.

Поезд тронулся. Елизавета Петровна прижала к груди сумку с кольцом. В окне мелькало лицо внучки, машущей рукой.

У Сони в кармане лежало другое кольцо — с хрусталём вместо сапфира. Её первое настоящее творение.

Шесть месяцев спустя Елизавета Петровна сидела в актовом зале колледжа. На небольшой сцене стояла Софья. Позади неё выставлены студенческие работы.

— Коллекция называется «Наследие», — говорила Софья. — Это история женщин моей семьи. Каждое украшение — рассказ о женщине, жившей своей жизнью и оставившей след в семейной истории.

Елизавета Петровна смахнула слезу. На её пальце поблёскивало старое кольцо с сапфиром. А на стенде среди других работ сияло кольцо с хрусталём — работа Софьи, новая страница семейной истории.

После выставки, когда они остались одни, Софья протянула бабушке маленькую коробочку.

— С юбилеем.

Внутри лежало серебряное колье с кулоном. В центре — крошечный осколок сапфира, окружённый мелкими хрусталиками.

— Это... — Елизавета Петровна не нашла слов.

— Когда я делала копию кольца, откололся кусочек. Сохранила его. Теперь он всегда будет с тобой. А потом — со мной.