Mary Poppins

(Pamela Lyndon Travers)
Мэри Поппинс
(Памела Линдон Трэверс)

П. Л. Трэверс, родившаяся в 1899 году, выросла на сахарной плантации в Австралии, одна из трех сестер. Она была заядлым читателем, особенно всякого рода мифов и легенд, но вскоре перешла к чтению книг из библиотеки матери (что включало в себя пробирание в ее комнату, пока она спала!).
Памела намеренно держала свою жизнь в тайне. Она жила некоторое время в Ирландии и Лондоне и часто путешествовала в Америку, где она была назначена писателем-резидентом колледжей Смита и Рэдклиффа в Массачусетсе. Она также получила почетную докторскую степень от колледжа Чатем в Питтсбурге.
 Хотя она работала секретарем, танцовщицей и актрисой, писательство было настоящей любовью П. Л. Трэверс, и в течение многих лет она была журналисткой. Именно во время выздоровления от тяжелой болезни она написала «Мэри Поппинс» — «чтобы скоротать дни, но также и записать то, что было у меня в голове долгое время», — сказала она. Она получила орден Британской империи в 1977 году и умерла в 1996 году.

Глава первая
-------------
Восточный ветер
================
Если вы хотите найти Вишневый переулок, вам нужно спросить полицейского на перекрестке. Он слегка сдвинет шлем набок, задумчиво почешет голову, а потом укажет своим огромным пальцем в белой перчатке и скажет: "Первый поворот направо, второй налево, снова резко направо, и вы на месте. Доброе утро".
И конечно же, если вы будете точно следовать его указаниям, вы окажетесь там — прямо в центре Вишневой улицы, где дома тянутся по одной стороне, а парк — по другой, а вишневые деревья танцуют прямо посередине.
Если вы ищете дом номер семнадцать — а скорее всего, так и будет, поскольку эта книга посвящена именно этому дому — вы очень скоро его найдете. Начнем с того, что это самый маленький дом в Лейн. И, кроме того, это единственный дом, который довольно обветшал и нуждается в покраске. Но мистер Бэнкс, которому он принадлежит, сказал миссис Бэнкс, что она могла бы иметь либо хороший, чистый, удобный дом, либо четверых детей. Но не то и другое, потому что он не мог себе этого позволить.
И после того, как миссис Бэнкс немного поразмыслила над этим вопросом, она пришла к выводу, что она бы предпочла Джейн, которая была старшей, и Майкла, который был следующим, и Джона и Барбару, которые были близнецами и были последними из всех. Так все и было решено, и вот так семья Бэнкс поселилась в доме номер семнадцать, с миссис Брилл, которая готовила для них, и Эллен, которая накрывала на стол, и Робертсоном Эйем, который стригал газон, чистил ножи и полировал обувь и, как всегда говорил мистер Бэнкс, «тратил его время и мои деньги».
И, конечно, помимо них была Кэти Нанна, которая вообще не заслуживает упоминания в книге, потому что в то время, о котором я говорю, она только что покинула Дом Семнадцать.
"Без вашего разрешения и без единого слова предупреждения. И что же мне делать?" - спросила миссис Бэнкс. "Рекламировать, дорогая, - сказал мистер Бэнкс, надевая ботинки. "И мне бы хотелось, чтобы Робертсон Эй ушел без предупреждения, потому что он снова начистил один ботинок, а другой оставил нетронутым. Я буду выглядеть очень однобоко".
«Это, — сказала миссис Бэнкс, — не имеет никакого значения. Вы не сказали мне, что мне делать с Кэти Нанной».
«Я не понимаю, как вы можете что-то с ней сделать, раз она исчезла», — ответил мистер Бэнкс. «Но если бы это был я — я имею в виду, я — ну, я бы попросил кого-нибудь поместить в утреннюю газету новость о том, что Джейн, Майклу, Джону и Барбаре Бэнкс (не говоря уже об их матери) требуется лучшая из возможных нянь за самую низкую плату и немедленно. Затем я бы ждал и наблюдал, как няни выстраиваются в очередь у главных ворот, и я бы очень рассердился на них за то, что они задерживают движение и заставляют меня давать полицейскому шиллинг за то, что он доставил ему столько хлопот. Теперь мне пора. Уф, холодно, как на Северном полюсе. Куда дует ветер?»
И когда он это сказал, мистер Бэнкс высунул голову из окна и посмотрел вниз по Лейн на дом адмирала Бума на углу. Это был самый большой дом на Лейн, и Лейн очень гордился им, потому что он был построен в точности как корабль. В саду стоял флагшток, а на крыше был позолоченный флюгер в форме телескопа.
«Ха!» — сказал мистер Бэнкс, очень быстро рисуя в голове. «Телескоп адмирала показывает Восточный ветер. Я так и думал. У меня мороз в костях. Мне придется надеть два пальто». И он рассеянно поцеловал жену в нос, помахал детям и ушел в Сити.
Теперь, Сити был местом, куда мистер Бэнкс ходил каждый день — за исключением воскресений, конечно, и банковских праздников — и пока он был там, он сидел на большом стуле перед большим столом и зарабатывал деньги. Весь день он работал, вырезая пенни, шиллинги, полкроны и трехпенсовые монеты. И он приносил их домой в своей маленькой черной сумке. Иногда он давал немного Джейн и Майклу для их копилок, а когда у него не было денег, он говорил: «Банк разорен», и они понимали, что в тот день он заработал не так уж много денег.
Ну, мистер Бэнкс ушел со своей черной сумкой, а миссис Бэнкс пошла в гостиную и просидела там весь день, писала письма в газеты и умоляла их немедленно прислать ей несколько нянь, пока она ждет; а наверху в детской Джейн и Майкл смотрели в окно и гадали, кто же придет. Они были рады, что Кэти Нанна ушла, потому что она им никогда не нравилась. Она была старой и толстой и пахла ячменным отваром. Все, что угодно, думали они, было бы лучше Кэти Нанна — если не намного лучше.
Когда день начал угасать за парком, миссис Брилл и Эллен пришли, чтобы накормить их ужином и искупать близнецов. А после ужина Джейн и Майкл сидели у окна, ожидая возвращения мистера Бэнкса домой и слушая звук восточного ветра, дующего сквозь голые ветви вишневых деревьев на аллее. Сами деревья, поворачиваясь и сгибаясь в полумраке, выглядели так, будто они сошли с ума и танцевали, вырывая корни из земли.
«Вот он!» — внезапно сказал Майкл, указывая на что-то, что тяжело ударилось о ворота. Джейн вгляделась в сгущающуюся тьму.
«Это не папа», — сказала она. «Это кто-то другой».
Затем фигура, подброшенная и согнутая ветром, подняла щеколду ворот, и они увидели, что она принадлежит женщине, которая держала шляпу в одной руке и несла сумку в другой. Наблюдая, Джейн и Майкл увидели любопытную вещь. Как только фигура оказалась внутри ворот, ветер, казалось, подхватил ее в воздух и швырнул в дом. Это было так, как будто он сначала швырнул ее в ворота, подождал, пока она их откроет, а затем поднял и швырнул ее, вместе с сумкой, в парадную дверь. Наблюдавшие за этим дети услышали ужасный хлопок, и когда она приземлилась, весь дом содрогнулся.
«Как забавно! Я никогда раньше такого не видел», — сказал Майкл.
«Пойдем посмотрим, кто это!» — сказала Джейн и, взяв Майкла за руку, повела его от окна, через Детскую на лестничную площадку. Оттуда им всегда был хорошо виден весь ход событий в передней.
Вскоре они увидели, как их мать выходит из гостиной, а за ней следует гостья. Джейн и Майкл увидели, что у новоприбывшей блестящие черные волосы — «Скорее как у деревянной голландской куклы», — прошептала Джейн. И что она была худой, с большими ногами и руками и маленькими, довольно пристальными голубыми глазами.
«Вы увидите, что они очень славные дети», — говорила миссис Бэнкс. Локоть Майкла резко толкнул Джейн в ребра.
«И что они вообще не доставляют никаких хлопот», — неуверенно продолжала миссис Бэнкс, словно сама не верила в то, что говорила. Они услышали, как гостья фыркнула, словно и она не верила.
«Теперь о рекомендациях...» — продолжила миссис Бэнкс.
“О, я взяла за правило никогда не давать рекомендаций”, - твердо сказала другая. Миссис Бэнкс уставилась на нее. “Но я думала, что это обычное дело”, - сказала она. “Я имею в виду, я так понимаю, люди всегда так поступают”.
«По-моему, это очень старомодная идея», — услышали Джейн и Майкл строгий голос. «Очень старомодная. Совсем несовременная, можно сказать».
Теперь, если было что-то, что не нравилось миссис Бэнкс, так это когда ее считали старомодной. Она просто не могла этого вынести. Поэтому она быстро сказала:
«Очень хорошо, тогда. Мы не будем беспокоиться о них. Я спросила только на тот случай, если вам — э-э — понадобится. Детская наверху...» И она повела нас к лестнице, все время говоря, не останавливаясь ни разу. И поскольку она это делала, миссис Бэнкс не заметила, что происходило у нее за спиной, но Джейн и Майкл, наблюдавшие с верхней площадки, прекрасно видели необычайное дело, которое сейчас совершила гостья.
Конечно, она последовала за миссис Бэнкс наверх, но не совсем обычным способом. С большой сумкой в руках она грациозно скользнула по перилам и оказалась на лестничной площадке одновременно с миссис Бэнкс. Такого, как знали Джейн и Майкл, еще не бывало. Вниз - конечно, ведь они и сами часто так делали. А вот вверх - никогда! Они с любопытством разглядывали странную гостью.
"Вполне. Пока я довольна", - ответила та, вытирая нос большим красно-белым платком из банданы.
«О, дети», — сказала миссис Бэнкс, внезапно заметив их, — «что вы там делаете? Это ваша новая няня, Мэри Поппинс. Джейн, Майкл, поздоровайтесь! А это», — она махнула рукой в ;;сторону младенцев в кроватках, — «Близнецы».
Мэри Поппинс пристально их разглядывала, переводя взгляд с одного на другого, словно решая, нравятся они ей или нет.
«А мы сможем?» - спросил Майкл.
«Майкл, не будь непослушным», — сказала его мать.
Мэри Поппинс продолжала внимательно рассматривать четверых детей. Затем, громко фыркнув, что, похоже, свидетельствовало о том, что она приняла решение, она сказала:
«Я займу эту должность».
«Для всего мира, - говорила миссис Бэнкс своему мужу позже, - как будто она оказывает нам большую честь».
«Возможно, так оно и есть», — сказал мистер Бэнкс, на мгновение засунув нос в угол газеты, а затем очень быстро убрав его.
Когда мать ушла, Джейн и Майкл подошли к Мэри Поппинс, которая стояла неподвижно, как столб, сложив руки перед собой.
«Как ты сюда попала?» — спросила Джейн. «Такое впечатление, будто тебя сюда занесло ветром».
«Так и было», — коротко сказала Мэри Поппинс. И она принялась разматывать шарф с шеи  и снимать шляпу, которую повесила на один из столбиков кровати.
Поскольку Мэри Поппинс, похоже, не собиралась больше ничего говорить, хотя она и много шмыгала носом.
—Джейн тоже молчала. Но когда она наклонилась, чтобы расстегнуть сумку, Майкл не выдержал.
«Какая забавная сумка!» - сказал он, сжимая ее пальцами. «Ковер», - сказала Мэри Поппинс, вставляя ключ в замок. «Для перевозки ковров, вы имеете в виду?»
«Нет. Сделана из».
«О», сказал Майкл. «Понимаю». Но он не понял — совсем нет.
К этому времени сумка была открыта, и Джейн и Майкл были более чем удивлены, обнаружив, что она совершенно пуста.
«Почему?» — сказала Джейн, «в ней нет ничего!»
"Что значит ”ничего"? спросила Мэри Поппинс, выпрямляясь с таким видом, словно ее оскорбили. - Вы сказали, ничего особенного?
И с этими словами она достала из пустой сумки накрахмаленный белый фартук и повязала его вокруг талии. Затем она распаковала большой кусок мыла Sunlight, зубную щетку, пачку шпилек, флакон духов, маленькое складное кресло и коробку леденцов от горла.
Джейн и Майкл уставились на неё.
«Но я видел», — прошептал Майкл. «Я уверен, что она была пустая».
«Тише!» — сказала Джейн, когда Мэри Поппинс достала большую бутылку с надписью «Одна чайная ложка перед сном».
К горлышку бутылки была прикреплена ложка, в которую Мэри Поппинс налила темно-малиновую жидкость. «Это твое лекарство?» — спросил Майкл, выглядя очень заинтересованным.
«Нет, твоё», — сказала Мэри Поппинс, протягивая ему ложку. Майкл уставился. Он сморщил нос. Он начал протестовать.
«Я не хочу это. Мне это не нужно. Я не буду!»
Но глаза Мэри Поппинс были прикованы к нему, и Майкл вдруг обнаружил, что нельзя смотреть на Мэри Поппинс и не слушаться ее. В ней было что-то странное и необычное - что-то пугающее и в то же время очень волнующее. Ложка приближалась. Он затаил дыхание, закрыл глаза и глотнул. Во рту появился восхитительный вкус. Он провел по нему языком. Он проглотил, и по его лицу пробежала счастливая улыбка.
«Клубничный лед», — восторженно сказал он. «Еще, еще, еще!»
Но Мэри Поппинс, с таким же суровым лицом, как и прежде, налила Джейн порцию. Она стекла в ложку, серебристая, зеленоватая, желтая. Джейн попробовала ее на вкус.
«Лаймовый сок», — сказала она, ласково скользя языком по губам. Но когда она увидела, как Мэри Поппинс направляется к Близнецам с бутылкой, Джейн бросилась на нее.
«О, нет, пожалуйста. Они слишком маленькие. Это не пойдет им на пользу. Пожалуйста!»
Мэри Поппинс, однако, не обратила на это никакого внимания, но, бросив на Джейн предупреждающий, ужасный взгляд, поднесла ложку к губам Джона. Он жадно лакал ее, и по нескольким каплям, пролившимся на его нагрудник, Джейн и Майкл поняли, что на этот раз в ложке было молоко. Затем Барбара получила свою долю, и она забулькала и дважды облизнула ложку.
Затем Мэри Поппинс налила еще одну порцию и торжественно приняла ее сама. «Ромовый пунш», - сказала она, чмокнула губами и откупорила бутылку.
Глаза Джейн и Майкла вылезли из орбит от изумления, но им не дали много времени на удивление, поскольку Мэри Поппинс, поставив чудесную бутылку на каминную полку, повернулась к ним.
«А теперь, - сказала она, - плюхайтесь в постель». И она начала их раздевать. Они заметили, что если у Кэти Нанны пуговицы и крючки приходилось всячески уговаривать, то у Мэри Поппинс они расстегивались почти сразу. Меньше чем через минуту они оказались в постели и при тусклом свете ночника наблюдали за тем, как Мэри Поппинс распаковывает вещи.
Из ковровой сумки она достала семь фланелевых ночных рубашек, четыре хлопчатобумажные, пару ботинок, набор домино, две купальные шапочки и альбом с открытками. Последней пришла складная походная кровать с одеялами и пуховым одеялом в комплекте, и она поставила ее между койками Джона и Барбары.
Джейн и Майкл сидели, обнявшись, и смотрели. Все это было так удивительно, что они не могли найти слов. Но они оба знали, что в доме номер семнадцать по Вишневой улице произошло что-то странное и чудесное.
Мэри Поппинс, натянув одну из фланелевых ночных рубашек через голову, начала раздеваться под ней, словно под палаткой. Майкл, очарованный этим странным новым прибытием, не в силах больше молчать, позвал ее.
«Мэри Поппинс, - кричал он, - ты ведь никогда нас не бросишь?»
Из-под ночной рубашки не было ответа. Майкл не мог этого вынести. «Ты ведь нас не оставишь, правда?» — тревожно крикнул он.
Голова Мэри Поппинс высунулась из верхней части ночной рубашки. Она выглядела очень свирепой.
«Еще одно слово с этой стороны, — угрожающе сказала она, — и я позову полицейского».
«Я только сказал», — кротко начал Майкл, — «что мы надеемся, что вы не уедете скоро...» Он замолчал, чувствуя себя очень красным и смущенным.
Мэри Поппинс молча перевела взгляд с него на Джейн. Потом она шмыгнула носом.
«Я останусь, пока ветер не переменится», — коротко сказала она, задула свечу и легла в постель.
«Все в порядке», — сказал Майкл, наполовину себе, наполовину Джейн. Но Джейн не слушала. Она думала обо всем, что произошло, и задавалась вопросом…
Вот так Мэри Поппинс и поселилась в доме номер семнадцать по Вишневой улице. И хотя иногда они ловили себя на мысли, что мечтают о более тихих, обычных днях, когда Кэти Нанна правила домом, все в целом были рады приезду Мэри Поппинс. Мистер Бэнкс был рад, потому что, поскольку она приехала одна и не задержала движение, ему не пришлось давать чаевые полицейскому. Миссис Бэнкс была рада, потому что она могла рассказать всем, что няня ее детей была такой модной, что не верила в рекомендации. Миссис Брилл и Эллен были рады, потому что они могли пить крепкий чай весь день на кухне и больше не должны были председательствовать на детских ужинах. Робертсон Эй тоже был рад, потому что у Мэри Поппинс была только одна пара обуви, и она чистила ее сама.
Но никто никогда не узнал, что чувствовала по этому поводу Мэри Поппинс, потому что Мэри Поппинс никогда ничего не рассказывала...


Глава вторая.
--------------
Выходной день
===============
«Каждый третий четверг», — сказала миссис Бэнкс. «С двух до пяти».
Мэри Поппинс строго посмотрела на нее. «Лучшие люди, мэм», сказала она, «дают каждый второй четверг и с часу до шести. И я возьму их или...» Мэри Поппинс замолчала, и миссис Бэнкс поняла, что означает эта пауза. Это означало, что если она не получит то, что хочет, Мэри Поппинс не останется.
«Очень хорошо, очень хорошо», — поспешно сказала миссис Бэнкс, хотя ей очень хотелось, чтобы Мэри Поппинс знала о лучших людях гораздо больше, чем она сама.
Итак, Мэри Поппинс надела белые перчатки и сунула зонтик под мышку — не потому, что шел дождь, а потому, что у него была такая красивая ручка, что она просто не могла оставить его дома. Как можно было оставить зонтик, если вместо ручки у него была голова попугая? Кроме того, Мэри Поппинс была очень тщеславной и любила выглядеть как можно лучше. На самом деле, она была совершенно уверена, что никогда не выглядела как-то иначе.
Джейн помахала ей из окна детской.
«Куда ты идешь?» — крикнула она.
«Будьте добры, закройте окно», — ответила Мэри Поппинс, и голова Джейн поспешно скрылась в детской.
Мэри Поппинс прошла по садовой дорожке и открыла калитку. Оказавшись на улице, она пошла очень быстро, словно боялась, что день убежит от нее, если она не будет за ним поспевать. На углу она повернула направо, затем налево, высокомерно кивнула полицейскому, который сказал, что день выдался прекрасный, и к тому времени она почувствовала, что ее выходной начался.
Она остановилась около пустого автомобиля, чтобы поправить шляпу с помощью ветрового стекла, в котором она отражалась, затем она оправила платье и покрепче засунула зонтик под мышку, так что ручка, или, скорее, попугай, был виден всем. После этих приготовлений она пошла вперед, чтобы встретить Человека со спичками.
Итак, у Спичечника было две профессии. Он не только продавал спички, как любой обычный спичечный торговец, но и рисовал на тротуарах. Он делал это по очереди в зависимости от погоды. Если было сыро, он продавал спички, потому что дождь смыл бы его рисунки, если бы он их нарисовал. Если было хорошо, он весь день стоял на коленях, рисуя цветными мелками на тротуарах, и делал это так быстро, что часто вы могли обнаружить, что он нарисовал одну сторону улицы и другую, едва успев завернуть за угол.
В этот конкретный день, который был прекрасным, но холодным, он рисовал. Он был занят добавлением картины с двумя бананами, яблоком и головой королевы Елизаветы к длинной череде других, когда Мэри Поппинс подошла к нему на цыпочках, чтобы удивить его.
«Эй!» — тихо позвала Мэри Поппинс.
Он продолжал наносить коричневые полоски на банан и коричневые кудри на голову королевы Елизаветы. «Кхм!» — сказала Мэри Поппинс, кашлянув по-женски.
Он вздрогнул и обернулся и увидел ее.
«Мэри!» — закричал он, и по тому, как он это кричал, можно было понять, что Мэри Поппинс была очень важным человеком в его жизни.
Мэри Поппинс посмотрела себе под ноги и провела носком одной туфли по тротуару два или три раза. Затем она улыбнулась туфле так, что та прекрасно поняла, что улыбка предназначалась не ей.
«Это мой день, Берт», — сказала она. «Разве ты не помнишь?» Берт — это имя Человека со спичками — Герберт Альфред по воскресеньям.
«Конечно, я помнил, Мэри», — сказал он, — «но…» — и он остановился и грустно посмотрел в свою кепку. Она лежала на земле рядом с его последней фотографией, и в ней было два пенса. Он поднял ее и позвенел пенни.
«Это все, что ты можешь сказать, Берт?» — спросила Мэри Поппинс, и она сказала это так весело, что было трудно понять, что она хоть немного разочарована.
«Вот и все», — сказал он. «Сегодня дела идут плохо. Можно подумать, кто-то был бы рад заплатить, чтобы увидеть это, не так ли?» И он кивнул королеве Елизавете. «Ну, вот как это бывает, Мэри», — вздохнул он. «Боюсь, сегодня я не смогу пригласить тебя на чай».
Мэри Поппинс вспомнила о малиновых пирожных, которые они всегда ели в свой выходной, и она собиралась вздохнуть, когда увидела лицо Спичечного Человека. Поэтому она очень ловко превратила вздох в улыбку — хорошую улыбку с загнутыми вверх кончиками — и сказала:
«Все в порядке, Берт. Не возражаешь. Я бы предпочла не идти на чай. Тяжёлая еда, я бы это назвала — правда».
И это было очень мило со стороны Мэри Поппинс, если вспомнить, как сильно она любила пирожные с малиновым джемом.
Спичечный Человек, видимо, тоже так думал, потому что он взял ее руку в белой перчатке в свою и крепко сжал ее. Затем они вместе пошли вдоль ряда картин.
«Вот такого вы еще никогда не видели!» — гордо сказал Спичечник, указывая на картину, на которой была изображена гора, покрытая снегом, а ее склоны были сплошь усеяны кузнечиками, сидящими на гигантских розах.
На этот раз Мэри Поппинс могла позволить себе вздохнуть, не оскорбляя его чувств.
«О, Берт», — сказала она, «это справедливое удовольствие!» И тем, как она это сказала, она заставила его почувствовать, что по праву картина должна была быть в Королевской академии, которая представляет собой большую комнату, где люди вывешивают написанные ими картины. Все приходят посмотреть на них, и когда они смотрят на них очень долго, все говорят друг другу: «Идея — моя дорогая!»
Следующая картинка, к которой пришли Мэри Поппинс и спичечный человек, была еще лучше. Это была деревня — сплошные деревья и трава, немного синего моря вдалеке и что-то похожее на Маргит на заднем плане.
«Боже мой!» — восхищенно сказала Мэри Поппинс, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть. «Что, Берт, что случилось?»
Потому что Человек-Спичка уже схватил ее за другую руку и выглядел очень взволнованным.
«Мэри», — сказал он, — «у меня есть идея! Настоящая идея. Почему бы нам не пойти туда — прямо сейчас — в этот самый день? Оба вместе, в картину. А, Мэри?» И, все еще держа ее за руки, он потянул ее прямо с улицы, подальше от железных перил и фонарных столбов, в самую середину картины. Пфф! Вот они, прямо внутри нее!
Как там было зелено и как тихо, и какая мягкая хрустящая трава под их ногами! Они с трудом могли поверить, что это правда, и все же зеленые ветки хрипло стучали по их шляпам, когда они наклонялись под ними, и маленькие цветочные цветы вились вокруг их ботинок. Они уставились друг на друга, и каждый заметил, что другой изменился. Мэри Поппинс показалось, что Спичечный Человек купил себе совершенно новый костюм, потому что теперь на нем было яркое зелено-красное полосатое пальто и белые фланелевые брюки, а самое главное — новая соломенная шляпа. Он выглядел необычайно чистым, как будто его начистили.
«Берт, ты выглядишь прекрасно!» — воскликнула она восхищенным голосом.
Берт некоторое время не мог ничего сказать, потому что его рот открылся, и он смотрел на нее круглыми глазами.
Затем он сглотнул и сказал: «Боже мой!»
Это было все. Но он сказал это так и так пристально и так восхищенно посмотрел на нее, что она достала из сумочки маленькое зеркальце и посмотрела в него.
Она тоже, как она обнаружила, изменилась. На плечах у нее висела накидка из прекрасного искусственного шелка с водянистыми узорами по всему телу, а щекочущее ощущение на затылке исходило, как ей сказало зеркало, от длинного вьющегося пера, спускавшегося с полей ее шляпы. Ее лучшие туфли исчезли, и на их месте появились другие, гораздо более изящные и с большими бриллиантовыми пряжками, сияющими на них. Она все еще была в белых перчатках и держала зонтик.
«Боже мой, — сказала Мэри Поппинс, — у меня сегодня выходной!»
Так, все еще восхищаясь собой и друг другом, они двинулись дальше по лесочку, пока наконец не вышли на небольшое открытое пространство, залитое солнечным светом. И там на зеленом столике их ждал послеобеденный чай!
В центре стола стояла стопка пирожных с малиновым джемом высотой Мэри Поппинс по пояс, а рядом в большой медной посуде кипел чай. И, что самое приятное, там были две тарелки с моллюсками и две булавки, чтобы их выковыривать.
«Порази меня!» — сказала Мэри Поппинс. Так она всегда говорила, когда была довольна. «Боже мой!» — сказал Спичечник. И это была его особая фраза.
«Не хочешь ли присесть, Моддом?» — раздался голос, и они обернулись, чтобы увидеть высокого мужчину в черном пальто, выходящего из леса с салфеткой через руку.
Мэри Поппинс, совершенно ошеломленная, с грохотом опустилась на один из маленьких зеленых стульчиков, стоявших вокруг стола.
Спичечник, уставившись на него, рухнул на другой (стульчик).
«Я Официант, вы знаете!» — объяснил человек в черном пальто. «О! Но я не видел вас на фотографии», — сказала Мэри Поппинс. «А, я был за деревом», — объяснил Официант.
«Официанты никогда не садятся, Моддом», — сказал мужчина, но, похоже, был рад, что его попросили.
«Ваши улитки, мистер!» — сказал он, пододвигая тарелку с ними к Спичечному Человеку. «И ваша Игла!» Он отряхнул иглу на салфетке и передал ее Спичечному Человеку.
Они приступили к послеобеденному чаепитию, а официант встал рядом с ними, чтобы убедиться, что у них есть все необходимое.
«Мы все-таки их съедим», — громко прошептала Мэри Поппинс, приступая к горке пирожных с малиновым джемом.
„Ну и дела!“ - согласился Человек со спичками, потянувшись за двумя самыми большими. „Чай?“ - спросил Официант, наливая каждому из них большую чашку из чайника.
Они выпили его и выпили еще по две чашки, а затем, на счастье, доели горку малиновых пирожных. После этого они встали и отряхнули крошки.
«Платить ничего не нужно», — сказал официант, прежде чем они успели попросить счет. «Это удовольствие. Вы найдете карусель прямо там!» — И он махнул рукой к небольшому просвету между деревьями, где Мэри Поппинс и Человек со спичками могли видеть несколько деревянных лошадок, кружившихся на стойке. «Это смешно», — сказала она. «Я тоже не помню, чтобы это было на картинке.»
«А», сказал Спичечный Человек, который сам этого не помнил, «это было на заднем плане, понимаешь!»
Карусель как раз замедляла ход, когда они приближались к ней. Они вскочили на нее, Мэри Поппинс на вороной лошади, а Спичечник на серой. И когда музыка заиграла снова и они тронулись, они проехали всю дорогу до Ярмута и обратно, потому что это было то место, которое они оба хотели увидеть больше всего.
Когда они вернулись, было уже почти темно, и официант ждал их.
«Мне очень жаль, Моддом и Мистер», — вежливо сказал он, — «но мы закрываемся в семь. Правила, вы знаете. Могу я показать вам Выход?»
Они кивнули, когда он взмахнул салфеткой и пошел впереди них через лес.
«На этот раз ты нарисовал замечательную картину, Берт», — сказала Мэри Поппинс, просовывая руку Спичечнику и запахивая плащ.
«Ну, я старался, Мэри», — скромно сказал Спичечный Человек. Но было видно, что он действительно очень доволен собой.
В этот момент перед ними остановился Официант, стоявший возле большого белого дверного проема, который, казалось, был нарисован толстыми меловыми линиями.
«Вот ты где!» — сказал он. «Это Выход».
«До свидания и спасибо», — сказала Мэри Поппинс, пожимая ему руку.
«Моддом, до свидания!» — сказал Официант, кланяясь так низко, что его голова стукнулась о колени.
Он кивнул Спичечному Человеку, который наклонил голову набок и закрыл один глаз на Официанта, что было его способом попрощаться с ним. Затем Мэри Поппинс шагнула через белый дверной проем, и Спичечный Человек последовал за ней.
И пока они шли, перо упало с ее шляпы, шелковый плащ с ее плеч, а бриллианты с ее туфель. Яркая одежда Человека со спичками поблекла, и его соломенная шляпа снова превратилась в его старую рваную кепку. Мэри Поппинс повернулась и посмотрела на него, и она сразу поняла, что произошло. Стоя на тротуаре, она смотрела на него в течение долгой минуты, а затем ее взгляд исследовал лес позади него в поисках Официанта. Но Официанта нигде не было видно. На картине никого не было. Ничего не двигалось там. Даже Карусель исчезла. Остались только неподвижные деревья, трава и неподвижный маленький клочок моря.
Но Мэри Поппинс и Спичковый Человечек улыбнулись друг другу. Видите ли, они знали, что скрывается за деревьями...
Когда она вернулась с прогулки, Джейн и Майкл прибежали ей навстречу. «Где ты была?» — спросили они ее.
«В стране фей», — сказала Мэри Поппинс. «Ты видела Золушку?» — спросила Джейн.
«А, Золушка? Не я», — презрительно сказала Мэри Поппинс. «Золушка, в самом деле!» «Или Робинзон Крузо?» — спросил Майкл.
«Робинзон Крузо — тьфу!» — грубо сказала Мэри Поппинс.
«Тогда как ты могла там оказаться? Это не могла быть наша Волшебная Страна!» Мэри Поппинс презрительно фыркнула.
«Разве ты не знаешь», — с жалостью сказала она, — «что у каждого есть своя собственная Сказочная Страна?»
И, еще раз вдохнув запах, она пошла наверх, чтобы снять белые перчатки и убрать зонтик.
Глава третья
-------------
Веселящий газ
==============