000 Композитор и музыкант С. В. Рахманинов

«Я русский композитор, — говорил о себе Рахманинов,— моя Родина определила мой темперамент и мировоззрение. Моя музыка — детище моего темперамента, поэтому она — русская».

Сергей Васильевич Рахманинов (1873-1943 гг.) выдающийся русский композитор и пианист-виртуоз. Он родился 1 апреля 1873 года в усадьбе Семеново Новгородской губернии в дворянской семье. «За сильнейшие музыкальные впечатления я должен благодарить свою бабушку», — вспоминал Сергей Васильевич. Женщина она была глубоко религиозная, водила внука в церковь, причащала, возила в монастырь, где был хороший хор. Там мальчик, скорее всего, впервые услышал о канонах осмогласия — «ангельского пения», как называли его на Руси. В девять лет он поступил на младшее отделение Петербургской консерватории. В столице он жил в чужой семье, но на каникулы бабушка забирала его к себе в Великий Новгород.

Знакомый пономарь разрешал Сереже подниматься на колокольню. Будущий композитор скоро стал разбираться в звонах, названиях колоколов, отличал их по голосам.
Особенно запомнился ему перезвон новгородского Софийского собора. «Звонари были артистами,— вспоминал он, — четыре ноты складывались во вновь и вновь повторяющуюся тему, четыре серебряные плачущие ноты, окруженные непрестанно меняющимся аккомпанементом... Несколько лет спустя я сочинил сюиту для двух фортепиано... — мне вновь запел колокол Софийского собора».

На всю жизнь композитор сохранил в памяти и древний новгородский знаменный распев. А четыре колокольных тона новгородской Софии — нежные, веселые, жалобные, грозные — зазвучали у него в фортепианной сонате № 2 и симфонии-поэме «Колокола».

Друг Рахманинова композитор Александр Гедике писал: «Он очень любил церковное пение и частенько, даже зимой, вставал в семь часов утра и уезжал в Андроников монастырь, где выстаивал в полутемной огромной церкви целую обедню, слушая старинные, суровые песнопения из Октоиха, исполняемые монахами параллельными квинтами. Это производило на него сильное впечатление».

В 1910 году Сергей Рахманинов написал музыку к литургии святого Иоанна Златоуста. А спустя пять лет завершил «Всенощное бдение», свое величайшее творение на темы древних песнопений знаменного распева. Первое исполнение «Всенощного бдения» Синодальным хором под управлением Николая Данилина состоялось в марте 1915 года в Москве. Успех был ошеломляющий. Известный критик Флорестан (Владимир Держановский) писал: «Быть может, никогда еще Рахманинов не подходил так близко к народу, его стилю, его душе, как в этом сочинении. А может быть, именно это сочинение говорит о расширении его творческого полета, о захвате им новых областей духа и, следовательно, о подлинной эволюции его сильного таланта».

Он был женат на двоюродной сестре- Наталье Сытиной. В доме номер 5 на Страстном бульваре Москвы Сергей Рахманинов с 1905 до 1917 года прожил следующие 12 счастливых лет своей жизни. Здесь он жил со своей семьей, здесь родились две дочери: Ирина и Татьяна. Это были годы большого семейного счастья и поразительного вдохновения. А в 1913 году, когда заболели обе дочери Рахманинова и врачи уже готовили родителей к тому, что девочки не выживут, произошло чудо: Ира и Таня неожиданно поправились. И в благодарность за то, что Бог даровал детям жизнь, господа подарили крестьянам Ивановки 209 десятин земли.

До 1917 года каждое лето музыкант проводил в милой сердцу Ивановке – имении на Тамбовщине, где с удовольствием занимался хозяйством и черпал силы для творчества. Здесь на свои деньги композитор построил земскую школу для крестьянских детей и в каждый свой приезд в обязательном порядке помогал местным жителям, которые в нём души не чаяли. Со временем Рахманинов собирался и вовсе подарить Ивановку крестьянам, если бы не долги, которые тяжёлым грузом висели на имении. В результате оно никому не досталось, поскольку с приходом большевиков его разграбили и сожгли.

Февральскую революцию Рахманинов, как многие мыслящие творческие люди в России, встретил со сдержанным оптимизмом — как ветер перемен... Все средства от первого же концерта передал на нужды армии. А потом дал еще два концерта в пользу фронта. Однако скоро воодушевление сменилось растерянностью: что-то явно шло не так и не туда...

А среди крестьян уже шли брожения: дезертиры и разного рода революционеры подбивали их на грабежи, семена разворовали, посевная была практически сорвана.
Как-то к Сергею Васильевичу пришли крестьяне, он долго отвечал на вопросы о земле, о том, кто сейчас управляет Россией. Потом все мирно разошлись. Но вскоре несколько стариков вернулись и стали уговаривать барина не задерживаться в Ивановке, мол, приезжают сюда часто «какие-то, Господь ведает кто, мутят народ, спаивают»: «Уезжай, барин, от греха!»

А ведь он столько сил потратил, столько средств вложил в Ивановку, годами помогал местным жителям! Откуда эта жадность и жестокость?!
В имении он больше ни разу не был. Хотел было подарить его крестьянам, но на Ивановке были большие долги... А после Октябрьской революции имение просто экспроприировали.

Октябрьскую  революцию Рахманинов не принял категорически. «Даже при Николае II я себя чувствовал свободнее, чем сейчас, а сейчас слово “свобода” звучит как насмешка!» — писал он. Еще в марте композитор пытался уехать за границу. Тогда не вышло. А в декабре он вдруг получил разрешение на выезд и через полгода с женой и двумя дочками покинул Россию.

Отъезд разделил его жизнь на две половины не только географически, но и творчески: за 25 лет в России композитор создал 3 концерта, 3 оперы, 2 симфонии, 80 романсов, поэмы «Колокола» и «Остров мертвых», «Литургию св. Иоанна Златоуста», «Всенощное бдение» и многое другое. А уехав, на много лет замолчал. Всего в эмиграции он написал 6 произведений, причем 4 были начаты еще в России.

«Лишившись Родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия… воспоминаний», — писал он. 

Формально это были гастроли — у него были запланированы выступления в Копенгагене, Осло и Стокгольме. Там он получил несколько предложений из Америки и эмигрировал в США. Ему было 44 года. Домой Рахманинов уже не вернулся, но вся его дальнейшая жизнь на чужбине прошла с оглядкой на Россию.

Он получил признание еще в дореволюционной России, но и на Западе после эмиграции он быстро стал чрезвычайно популярным: турне, большие гонорары, внимание публики и прессы. Рахманинов прославился не только как композитор, но и как выдающийся пианист. Его концерты собирали полные залы, а критики восхищались его техникой и глубиной исполнения. Одним из необычных фактов о Рахманинове является его физическая особенность — крайне большая длина кистей рук. Он мог охватывать аккорды в 12 нот, что давало ему колоссальные преимущества при игре.

В Америке ему предлагали место главного дирижера двух лучших американских оркестров, но Рахманинов решил отказаться от карьеры дирижера. Зато Америка рукоплескала ему как пианисту-виртуозу. Он играл превосходно! Вначале ему платили гонорары как обычным гастролерам — по 500 долларов за выступление. Но скоро стали платить 1000, 2000, 3000 долларов... Но это была лишь внешняя сторона медали, за ней скрывалась тоска по Родине, чувство одиночества среди чужих по духу людей. И любовь к России и и вера в Бога.

В эмиграции, как только музыкант встал на ноги и расплатился с долгами, у него появилось гораздо больше возможностей помогать людям. Через год-полтора «концертной страды» в Америке гонорары композитора увеличились с 500 долларов за выступление до 3000–4000. НО и нагрузка была колоссальная, приходилось давать по 2 концерта в день, а те, кто слышал его музыку понимают, какая это была огромная эмоциональная и физическая нагрузка.

Узнав о последствиях смуты в России – Гражданской войне, разрухе и голоде, он стал сотрудничать с благотворительными организациями Красного Креста и ARA (American Relief Administration), отправляя на Родину посылки с провизией и перечисляя огромные средства в пользу бедствующих соотечественников. Рахманинов хлопотал, чтобы определённые суммы тратились в помощь творческой интеллигенции – артистам, музыкантам, а также персоналу русской консерватории, филармонических училищ и оперных театров.

Сергей Васильевич ежемесячно высылал по 20-30 таких посылок. Он кормил и снабжал деньгами поэтов и писателей, музыкантов и артистов. Среди великого множества людей, кому Сергей Васильевич протянул руку помощи в трудные времена, встречаются такие известные личности, как К.Д. Бальмонт, И.А. Бунин, А.К. Глазунов, Б.Д. Григорьев, М.В. Добужинский, А.И. Зилоти, И.А. Ильин, Ю.Э. и Л.Э. Конюсы, А.И. Куприн, Н.А. Малько, Н.К. Метнер, В.В. Набоков, Д.М. Ратгауз, Игорь Северянин, К.А. Сомов, К. Станиславский, М.М. Фокин, М.А. Чехов и другие.

Однажды, когда его друг Михаил Слонов послал в почтовое отделение своего знакомого для получения очередной посылки от композитора, кассирша удивилась: «Кто же такой этот Рахманинов, который шлёт продукты половине жителей Москвы?!»

В 1922 году Рахманинов смог купить особняк на берегу Гудзона, но.. продолжал тосковать по Родине. Писал: «Я –русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка. Я никогда не старался намеренно писать именно русскую музыку или музыку ещё какого-либо другого рода».

Рахманинов выступал на благотворительных концертах и в США, и в Европе, оплачивал учебу личных стипендиатов, помогал соотечественникам устроиться на работу, обеспечивал заказы художникам и скульпторам, покупал русскую живопись. Он входил в благотворительные организации, помогающие русским студентам-эмигрантам во Франции и Германии, передавал выручку от концертов на помощь бедствующим русским музыкантам, переводил деньги на конкретные адреса. Например, изобретателю Игорю Сикорскому.

Игорь Сикорский жил в Нью-Йорке и фактически нищенствовал. Самолетами в то время мало интересовались: в Америке был кризис. Свои первые самолеты Игорь Иванович конструировал буквально в курятнике. Денег не было совсем.

Однажды Сикорский оказался на концерте Рахманинова в Карнеги-холле. После концерта он в восторге прибежал за кулисы с цветами и... попросил помощи. Рахманинов его узнал, расчувствовался: «Я верю в вас и в ваш самолет и хочу помочь!» И, не раздумывая, подарил ему весь гонорар за свое выступление — 5000 долларов в конверте: «Вернете, когда сможете!» (По другой версии, композитор просто купил на 5000 долларов акции компании Сикорского и согласился стать ее вице-президентом. Рискованная финансовая операция со временем себя оправдала: конструкторское бюро Сикорского скоро набрало обороты, и изобретатель смог вернуть деньги даже с процентами).

Рахманинов смог обеспечить свою семью: покупал дома, снимал дачу под Нью-Йорком, в конце жизни приобрел в Швейцарии близ Люцерна землю и построил там виллу. Новое имение назвал «Сенар» — Сергей и Наталья Рахманиновы. Но в привычках своих он сохранял скромность.

Интеллигентный и пунктуальный до крайности, он никогда никуда не опаздывал. Принципиальный противник саморекламы, отказывался общаться с журналистами и критиками, не ходил на помпезные банкеты и приемы. Однажды на гастролях в небольшом американском городке к нему на вокзале буквально прилип вездесущий фотокорреспондент, но Рахманинов от папарацци убежал. Во время обеда в ресторане тот опять оказался рядом. Композитор в отчаянии закрыл лицо руками: «Прошу вас, оставьте меня в покое!» Вечерняя газета вышла с этой фотографией, сопровожденной подписью: «Руки, которые стоят миллион».

А потом началась война. И Рахманинов переступил через себя: он по-прежнему не любил большевиков и не принимал советскую власть, но решил, что судьба его страны важнее идеологических разногласий. Ему было важно помочь русским людям победить нацизм, который он ненавидел всей душой.

Когда фашисты вторглись в СССР, Рахманинов поставил условие: весь сбор от каждого третьего концерта идет в фонд помощи Советскому Союзу. 28 июня 1941 года композитор обратился к русским эмигрантам: «Независимо от отношения к большевизму и Сталину, истинные патриоты России должны помогать своей Отчизне одолеть агрессоров». В определенных кругах его даже прозвали «красным».

Один из первых чеков, направленных советскому консулу в Нью-Йорке, Рахманинов сопроводил письмом: «Это единственный путь, каким я могу выразить мое сочувствие страданиям народа моей родной земли за последние несколько месяцев». А другое пожертвование он прокомментировал так: «От одного из русских — посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу».

Он колесил с концертами по США и Канаде, перечисляя десятки тысяч долларов в Американский фонд помощи Советскому Союзу. На деньги Рахманинова закупались медикаменты для Советской армии. Смягчились в отношении к композитору и советские власти. Даже благодарили «за то, что вы делаете для нашей общей Родины». И уверяли, что «истинным патриотам всегда будет обеспечена свобода жизни и творчества в нашей стране».

Остались свидетельства, что Рахманинов хотел побывать с благотворительными концертами в Ленинграде, Сталинграде и Москве. Он начал писать «Сталинградскую симфонию», собирался объявить о своем возвращении в СССР и даже встречался с советским послом в США, просил визу.

Прожив в глубокой тоске по Родине более 20 лет, уже незадолго до смерти он отправил в советское консульство письмо с просьбой дать ему возможность вернуться домой. Он не получил никакого ответа и только тогда, наконец, принял гражданство США с целью облегчить получение наследства своим родственникам.

В конце жизни в одном из записанных воспоминаний он делился своей скорбью:
«Гнёт лёг на мои плечи. Он тяжелее, чем что-либо другое, это чувство не было мне знакомо в молодости. У меня нет своей страны. Мне пришлось покинуть страну, где я родился, где я боролся и перенёс все огорчения юности и где я, наконец, добился успеха».

В 1943 году состояние здоровья Сергея Васильевича резко ухудшилось, врачи обнаружили рак. В последние дни Рахманинов, редко приходя в сознание, просил жену читать ему сводки с русского фронта. И, узнав о победе под Сталинградом, прошептал: «Слава Богу!»

Современники, характеризуя человеческие качества и талант маэстро, часто цитируют пианиста Иосифа Гофмана: «Рахманинов был создан из стали и золота: сталь в его руках, золото – в сердце». О том, на что способны были руки этого гения, знает весь музыкальный мир.

Незадолго до смерти гения за его руками наблюдала жена, Наталья Александровна Сатина. По её словам, даже в состоянии беспамятства он машинально двигал кистями и пальцами, как бы дирижируя оркестром или играя на фортепиано. К рукам маэстро на его смертном одре прикасался врач А. В. Голицын, чтобы пощупать пульс. «Мне с грустью думалось, что эти прекрасные худощавые руки никогда больше не коснутся клавиш и не дадут того наслаждения, той радости, которую они давали людям в продолжение 50 лет», – вспоминал доктор.

За три дня до своего семидесятилетия, 27 марта 1943 года Рахманинов утром причастился и ночью, не приходя в сознание, тихо скончался.