речной трамвайчик

– О, это вы? И куда?- по залитому солнцем двору навстречу мне взявшись за руки шли улыбающиеся друзья. При виде них я тоже не смогла  сдержать улыбку и не только потому, что они вырядились как на парад, просто в это утро улыбались все: в школе, на улицах, в магазинах.
Накануне было пасмурное воскресенье с порывистым ветром и ледяным дождем. Ненастье заставляло людей вжиматься в доспехи мокрой одежды, прикрываясь зонтиками, как щитами, перебегать улицу зигзагами и прятаться в подъездах потемневших от влаги домов.
 Но вдруг уже на следующий день люди проснулись и увидели, что наступила настоящая весна - короткое время года, когда за каких-нибудь пару недель картина мира меняется до неузнаваемости и кажется необратимой. Теперь весеннее настроение витало в городском воздухе и светилось в глазах прохожих, словно каждый чувствовал свою причастность к этим событиям .
– Привет, Маруся, ты в библиотеку? А мы на реку... , — напуганная, так некстати случайной встречей, парочка попыталась проскользнуть мимо меня к автобусной остановке.
– Понятненько, без меня, значит, решили на кораблике покататься? —    и,  захлебнувшись от непростительного предательства, вовсеуслышание призвала  к справедливости "Силы Небесные":  "Я для них всё... И в Дом пионеров ходила, и яичницу жарила, а они без меня на речную прогулку отправляются? Да если не я, вы в жизни не встретились бы... А ещё друзья называетесь!
Спины беглецов напряглись, шаги замедлились  и встали.
– Ну хорошо, извини, мы не подумали, что тебе с нами будет интересно собирать всякие древности по берегам, — Олеся обняла меня за плечи, — но твоя идея с речным трамвайчиком чудо, как хороша!
– Я, может быть, просто очень пароходы люблю и ещё реку, и музыку на воде.
Влюбленные переглянулись. Подруга состроила молящий взгляд, и Семен растаял, - «Берём!»

Меня подхватили четыре руки и запихали в подошедший автобус. Теплый день и лёгкий ветерок с реки подняли мое настроение к перистым облачкам. Запахи солярки и речных водорослей, звуки хлюпающей о борт воды и тарахтение маневрирующих судов будили особое ощущение свободы, манящее людей к странствиям. Полупустой речной трамвайчик, казалось, только и делал, что ждал нашего появления. Стоило компании ступить на палубу, как глухие удары его сердца зачастили, волнение передалось нам — первым пассажирам открывающейся навигации. В действительности почти весь май, не прекращаясь, лили дожди, и чуть ли не каждый вечер по телевизору показывали затопленные села и дачные участки с торчащими из-под воды заборами. По улицам городской окраины лились потоки мутных ручьев, уносящих неведомо куда следы прошедшей зимы. В холодных желтоватых волнах Оби всё ещё плавали ветки деревьев, в омутах кружили обломки деревянной тары, но сегодняшнее солнце поменяло настроение у всего сущего. Заиграли новыми красками крыши домов, ярче стали цветные силуэты людей на набережной, заблестели глянцем бока выкрашенных к сезону буксиров, воздух стал на удивление свежим и звонким, пробуждающим до сих пор неизвестные мне чувства.
Трамвайчик отчалил, и речной ветер затрепал наши волосы, окатил брызгами водяной пены.
 "Поехали!" — Олеся закружила по палубе бело-голубой полосатой юбкой. Капитан в рубке засмеялся, глядя на нее, и в динамике раздался щелчок, «На меня надвигается по реке битый лёд, на реке навигация, на реке пароход...» — запел Олег Анофриев. С воды город показался мне засвеченным солнцем бугром, на котором редкие неторопливые автобусы катили своих пассажиров по кривым улочкам речпорта. За поворотом реки появилась длинная серая баржа, стоявшая у платформы железнодорожного состава. Здесь к неясному городскому гулу примешивались командные звуки деловой жизни и скрежет подъёмного крана, разгружавшего ее брюхо, заполненное песком.
«...Пароход белый-беленький, дым над чёрной трубой...»
 С крутого берега нам махали руками бегущие наперегонки с корабликом пацаны. Разогретый песок, с каждым шагом выбиваясь из под ботинок, взрывался пыльным фонтанчиком и падал вертикально вниз, образуя гребёнку золотистых струй, тонущих в солнечных бликах, отраженных большой водой. Привычный мир менялся до неузнаваемости.

 Семён залюбовался танцующей Олесей и расплылся в улыбке: «Олеся, выходи…» — «ТУ!» — «меня...» — «ТУ-У-У, ТУ-У!» "...ж!" прокричал пароходик. Олеся развернулась на Сенин голос и попыталась по выражению его лица понять смысл стёртой гудком фразы. Жоржич помахал ручкой и натянул полотняную кепочку на глаза. Несчастная подруга перевела взгляд на меня, но я так боялась ошибиться, что не смогла пересказать услышанное. «Верить или не верить?» Вновь вернувшиеся на реку чайки криками приветствовали наступающее лето. «Не все ли равно, если день и без того хорош!»
Выцветший на солнце многолетней службы дебаркадер, как старый дед поджидал гостей на краю Медвежьего острова. Наверное, всякого навидался в такой глуши! Пройдя по узкому трапу, держась за канатные поручни, мы оказались на прогретом полуденным теплом острове — кусочке земли в бескрайнем океане воды. Из Семёнова рюкзака выпала и развернулась складная лопатка: «Друзья мои, мы находимся на месте возможной стоянки хана Кучума перед его последним боем, — Семён потряс лопатой. — И сейчас мы добудем артефакты, подтверждающие мою теорию.
— И мы сможем найти золотые украшения?
— Не исключаю такую возможность. Каждый человек должен верить в свое назначение".
Мы с энтузиазмом двинулись вдоль берега. Лопата археолога запрыгала по кочкам прошлогодних консервных банок. Беззаботная Олеся, наплевав на Кучума, собирала речные раковины. Я же, как настоящий друг и соратник великого ученого, вытаскивала из песка артефакты, способные стать знаковыми, но с каждым разом отвергнутый предмет снижал мою уверенность в самооценке: "Семён Георгич, скажи, как человек может понять свое назначение в жизни?" — теперь уже моих ушей не смог достичь ответ, посланный из-под полотняной кепочки. Шум полноводной реки стёр его звуковую дорожку. Не беда, потом расскажет!
Спустя пару часов, нежась в пятнах заходящего солнца, мы с Олесей сидели под ивой у дебаркадера и поджидали возвращающийся из путешествия трамвайчик, когда прозвучало радостное: «Нашел!» - Семён бежал к причалу со всех ног. Вытянутая рука с зажатым в кулаке предметом обещала нам как минимум сюрприз. Лопата волочилась за первооткрывателем, поддакивая ему на каждом шагу. «Нашел!» — он развернул ладонь. Перед нашими глазами предстал кусок ржавого железа неопределенной формы, сомнительной ценности.
— Что это?
— Наконечник стрелы. Значит, жизнь здесь существовала! Ура!-
еще не доверяя услышанному, мы присоединились к Семёновой радости и закричали: «Уррра!!!» — потому что понимали, что самым главным назначением в жизни человека — быть настоящим другом.

К вечеру воздух на реке стал прохладным, и на обратном пути мы спустились в трюм. Вода плескалась у самого иллюминатора, убаюкивала меня своим журчанием. Я задремала. Проснулась от толчка. Кораблик пришвартовался к причалу, и пассажиры, подбирая с полок свой дачный скарб, заторопились к выходу. Я было поспешила следом, но, оглянувшись в поиске друзей, обнаружила их на пустой скамейке с застывшими в счастливых улыбках лицами: «Эй, что вы там застряли, нам уже пора!»
Расставаясь с Семёном на берегу, мы с Олесей долго трясли его руку, и на вопрос: «Ну так что?» прозвучавший в никуда, ответили, что подумаем!
Небо над вечерним городом окрасилось с одной стороны в синий, холодный, почти фиолетоый цвет, а с другой стало золотистым и местами даже красным. Утомленное солнце склонилось к горизонту, подсветив фасады домов, цветущие деревья в скверах и даже рано зажженные фонари - розовым, и только ватные облака в бесконечном покое отсвечивали высокомерной белизной. Вдалеке тарахтели, спешившие по домам, запаздалые лодки. Выпрыгнувшая из реки рыба, оставила на воде медленно расходившиеся круги. Передо мной возникали картины буто видимые мной из далекого будущего, как воспоминания о счастливом детстве.
Уже во дворе, набравшись мужества, я задала Олесе мучающий меня  вопрос: "Ты всё-таки решила выйти за него замуж?"
— Пожалуй, ДА! — шепотоп ответила Олеся, коснувшись пальцем моего любопытного носа.
И я, как настоящий друг, шёпотом, второй раз за день, прокричала: «Уррра!»