Экстремальная замена. Приключенческая повесть

Часть 1
Звонок телефона вырывает меня, нет, даже выдергивает, из приятной утренней дремоты, из состоянии полусна – полузабытья, когда организм еще расслаблен, но уже готовится вступить в новый день для борьбы с очередной чередой иногда не совсем приятных реалий.
– Здравствуйте! – мелодичный голос девушки в трубке телефона говорит мне о том, что день, пожалуй, начнется с приятностей. Хорошо бы, если так. Назвав меня по имени, незнакомка продолжает – в вашем резюме указано, что вы готовы к командировкам. Так ли это?
Странный вопрос. Отвечаю хрипловатым после сна голосом:
– Ну, если я указала в резюме, то вероятно, это так и есть.
– Отлично. Тогда перейду сразу к делу. Я – личный секретарь бизнесмена Ратибора Львовича Ледовского. Он внимательно изучил ваше резюме и хочет пригласить вас на должность няни своей годовалой дочери Арины.
После подобного заявления мой сон улетучивается, словно его и не бывало.
– Вы смеетесь надо мной? – спрашиваю я незнакомку – я вообще не рассчитывала на подобное предложение! Я недавно закончила пединститут, у меня нет детей, не было младших братьев и сестер, и я никогда не имела опыта няни! Годовалый ребенок – это определенная степень ответственности... А я даже не знаю, с какой стороны к ребенку такого возраста подойти. Знаете, что-то с трудом верится, что ваш босс действительно тщательно изучил мое резюме...
Одно из моих выигрышных качеств характера – это прямота. Вот сейчас я сказала этой блондинке (а в том, что это именно блондинка, я даже не сомневаюсь) все, что я думаю, и после этого ожидала, что она действительно бросит трубку, но ошиблась, та лишь мягко продолжила:
– Но ведь это все не так страшно. Зато у вас есть масса положительных качеств и навыков, которые перекрывают неумение общения с маленькими детьми. А именно – вы ответственна, прямолинейна, пунктуальна, идеально знаете разговорный английский, и у вас есть педобразование. На самом деле это не так мало. Кроме того, это даже не столько должность няни, сколько гувернантки, скажем так. И да – Ратибор Львович готов вам платить столько, что вы точно не откажетесь.
Он что, заставил ее выучить мое резюме наизусть? Или это настолько разработанное умение убеждать? Впрочем, работа мне нужна, как никогда.
– И сколько же это? – спрашиваю я сипло, от волнения сглатывая слюну в горле.
Она называет сумму, от которой у меня глаза на лоб лезут.
– Вы, вероятно, снова надо мной издеваетесь. Простите, но вот сейчас я воспринимаю это, как какую-то злую шутку.
Сбрасываю звонок и чувствую, как меня просто мутит от обиды. Ну, что за досада?! Я так долго ищу работу – после института могут взять разве что курьером, или в школу учителем, или на кафедру на мизерную зэпэ. Но я привыкла ценить себя и училась не для того, чтобы изначально спустить свой диплом в унитаз, я училась, чтобы в будущем стать первоклассным переводчиком, посетить много стран, общаться с людьми, и, в конце концов, получать столько, сколько я заслуживаю.
Родители мои... они совсем не такие – они звезд с неба не хватают, а старорежимное воспитание позволило им даже ни на минуту не усомниться в том, что «начинать надо с малого и добиваться всего постепенно», и что «сразу ничего не дается». А когда же этого всего ждать? К старости? Ну нет уж!
Мама с отцом утешают меня тем, что я обязательно найду хорошую работу и просят, чтобы я не торопилась с этим – отдохнула немного после института, а там уж и искала. Тем более, что я им, конечно, не в тягость. Но моя деятельная натура не дает мне покоя – днями валяться на диване и пялиться в телевизор – это не для меня.
Телефон снова звенит, оповещая меня о том, что настойчивая секретарь этого неизвестного Ратибора Львовича Ледовского в покое меня не оставит.
– Послушайте, мы же тоже с вами не шутки шутим – говорит она мне миролюбиво – вы подпишете договор с Ратибором Львовичем, вам будет идти стаж, в договоре будет указана ваша зарплата и премия – все по закону. Подумайте, может, вам стоит попробовать.
– Дайте мне пару часов – говорю я ей – я могу перезвонить на этот номер, чтобы сообщить, согласна я или нет?
– Конечно, и мы с шефом будем очень ждать вашего звонка в надежде на то, что вы согласитесь.
Я заканчиваю звонок и беру ноутбук. Ратибор Львович Ледовский. Ну, и имечко! Наверное, перелопатили весь интернет, чтобы выбрать чего понеобычнее. Интересно, был ли интернет в то время? Но это я уже смеюсь, конечно. Это имечко вполне может быть и псевдонимом. Интересно, зачем им я и почему они так настойчиво пытаются зазвать меня на эту работу? Странно, имя, похоже, настоящее. Итак, Ратибор Львович Ледовский – «владелец заводов, газет, пароходов»! А если быть точнее – сети крупных ресторанов нашего и соседнего городов, компании по продаже промышленного оборудования, торговля криптовалютой и тэ.дэ, и тэ.пэ...
Грустный взгляд серых глаз, тоскливый какой-то взгляд, словно... он очень тяжело в чем-то разочаровался, темные, модно подстриженные волосы, аккуратная, по моде, борода и тонкая полосочка усов над верхней губой. Лицо мужественное, с четко выделяющимися скулами и жесткой линией подбородка, по виду сразу понятно, что он любит командовать и властвовать, и делает это довольно успешно. Тридцать пять лет. Интересно, откуда в тридцать пять лет такие блага цивилизации? Сам добился (что сомнительно) или родители одарили (что не вызывает сомнений)?
Ага, вот интересная информация – жена Ратибора Львовича чуть более десяти месяцев назад скрылась в неизвестном направлении с любовником. Ходили слухи, что Елизавета Ледовская сбежала с ним за границу, о чем свидетельствовали показания некоторых людей, которые видели ее там вместе с тем самым любовником. С тех пор Ратибор воспитывает дочь один, ведет затворнический образ жизни и руководит чаще всего из загородного дома, который находится далеко за пределами нашего города в лесном массиве. Никаких сведений о его личной жизни нет. Проживает, по некоторым данным, со своей матерью, родной сестрой, дочерью и целым штатом сотрудников. У, Ратибор Львович, значит, не так ты и идеален, коли от тебя жена смылась!
Но что же мне не дает покоя во всей той информации, что я «нарыла» на этого мужчину? Вероятно, то, что у казалось бы, идеальной картинки, имеются малозаметные трещины, которые искажают ее. Это как лак кракелюр – его наносишь, и вроде кажется, что все идеально для людских глаз, а на самом деле интрига в том, что эта идеальность создается за счет этих самых микротрещин... Вот и тут также – кажется, что все шито-крыто, а на самом деле...
Ознакомившись со всей этой информацией, я беру свой телефон и больше не сомневаюсь ни минуты. Секретарь с приятным голосом словно ждала моего звонка – тут же отзывается мелодично:
– Офис Ледовского!
– Это снова я, надеюсь, вы не успели соскучиться.
– Мы очень ожидали вашего звонка. Итак...
– Я согласна...
– Тогда не могли бы вы сегодня встретиться с Ратибором Львовичем в два часа дня в кафе «Абсолют» в городе, в том, что на площади Ленина, знаете ли такое? Вы ведь за городом проживаете, насколько я знаю?
Стоп! А вот об этом я нигде не писала! Дамочка-то попалась... Они что, вместе с этим Ратибором искали обо мне дополнительную информацию? Но сейчас не время открывать карты, а потому я отвечаю довольно сухо и холодно:
– Я буду в два часа в кафе «Абсолют».
– Отлично. Надеюсь, вы с Ратибором Львовичем найдете общий язык.
После разговора я задумчиво сижу на кровати и думаю о том, что жизнь в одночасье может повернуться к тебе непонятно какой стороной. Как мне оценивать то, что произошло сегодня с утра? Как начинающуюся ж@пу или как старт для развития? Не успеваю я взвесить все факты, которые могут относиться к тому или другому, как слышу с первого этажа голос мамы:
– Белка! Ты проснулась?! Я сделала на завтрак сырники с джемом!
Дневник Эль.
1 сентября 2013 год
Привет, дневник! Не знаю, для чего я завела тебя именно вот так – в тетрадке. Сейчас ведь и интернета хватает и вообще – открыл программку, и пиши, чего твоя душенька пожелает. Но в компьютер может кто-нибудь забраться при большом желании, а эту тетрадочку я в нужный мне момент просто припрячу в укромное место под половицу, и уж там точно его никто не найдет.
Давай знакомиться, времени мы с тобой проведем очень много, так что твоя бумажная душа должна получше меня узнать. Меня зовут Эль и мне всего восемнадцать лет. Родилась я, как это модно сейчас говорить, с золотой ложкой во рту и в норковых пеленках, потому что родители моих родителей были, как это говорится, не простыми смертными людьми, а имели определенный вес в обществе. А позже уже и мои родители переняли от них такое качества, как деловая бизнес-хватка, и в тяжелых девяностых провернули какую-то аферу, которая позволила им приумножить наше благосостояние. Сначала на свет появилась я, а потом и моя младшая сестра Эвелина, которая по характеру совсем на меня не похожа (а жаль!). Мы столько могли бы делать вместе! Но Эва – кисейная барышня, тургеневская, я бы сказала, кроме того, я подозреваю, что она скрытая социопатка, потому что сидит дома, у нее нет друзей и единственное ее разумное развлечение – это рисование. А, да, еще – она очень сильно привязана ко всем членам семьи, в том числе, и ко мне. Ко мне особенно, я бы сказала...
Родители сразу после девяностых открыли бизнес, и для нас времени оставалось крайне мало, именно поэтому были наняты многочисленные няньки и сиделки, которых я с удовольствием сводила с ума своими поступками. Что поделать – родилась я человеком, полным энергии, и ее куда-то надо было девать, выплескивать, вот и придумывала разные шалости.
Но сейчас мне восемнадцать, я студентка первого курса факультета мировой экономики самого престижного ВУЗа, и мама торжественно мне объявила, что пора становиться серьезнее, подумать о замужестве, карьере, собственной семье и детях. На что я парировала, что буду думать над этим тогда, когда захочу сама.
Родители меня любят, и мою сестру тоже, потому отец и сказал матери, чтобы пока она отстала от меня с этим ужасным словом – замужество. Я слишком свободна для этого и пока еще слишком молода. Я еще не напутешествовалась, не нажилась в полной мере, не нарадовалась свободе, чтобы запирать себя дома с целой когортой орущих детей, встречать мужа с работы, готовить обеды, ужины и завтраки и вытирать сопливые детские носы. Ах, да, совсем забыла – еще пеленки! Стирать ужасные пеленки первенца и слушать ор по ночам – это уж слишком! Может быть, когда-нибудь – когда я для этого созрею.
Сегодня первое сентября, и у нас, студентов, в отличие от школьников, никакой линейки, конечно, нет. Да и зачем она нужна? Собрались все в нашей аудитории вместе с куратором, поговорили о том, о сем, посмотрели друг на друга, и разошлись. Но познакомиться с девчонками я успела – я вообще человек компанейский и легко схожусь с людьми, еще поэтому мы с Эвой такие разные. В аудитории рядом со мной устроилась стройная длинноволосая красавица с естественными, длинными ресницами и симпатичным личиком. Я вообще, несмотря на «норковые пеленки» и офигенные возможности, не люблю неестественности и совершенно не поддерживаю то, что в моду стали входить силиконовые губы, силиконовые груди, ресницы, как у коров и силиконовые вставки в ягодицы. Этим грешит моя маман, но и то для того, чтобы не ронять планку перед отцом, мое же мнение – всего этого можно достичь естественным же путем – просто занимаясь спортом и ухаживая за собой.
Итак, стройную длинноволосую красотку звали простым русским именем – Катя. Узнав же мое, она сразу прозвала меня на иностранный манер – Эль и первое, что шепнула мне:
– А ты знаешь, что в этом универе есть даже бассейн и скалодором?
Последнее заинтересовало меня больше всего, хотя и бассейн тоже неплохо.
– И как туда попасть? – шепнула я в ответ.
– Сейчас выясним.
Она протянула руку вверх, и, не дожидаясь, когда молодая куратор в дорогом брючном костюме даст ей разрешение, встала и спросила:
– Скажите пожалуйста, а правда ли, что в университете есть бассейн и скалодром? Как можно туда попасть?
Куратор сначала опешила, а потом усмехнулась:
– Вы сначала посвящение в студенты пройдите, экстремалки!
Состроив рожицу, Катерина села на место и заметила мне:
– Ну, ничего, мы все равно это выясним. Адреналинчика любишь хапнуть? Я вот тоже грешу... Даже мотик завела – хорошо, предки позволили. И уже пару раз успела улететь на нем...
Ну, нет, мотик – это уж чересчур! Я лучше на машине, которую мне подарили на восемнадцатилетие...
Когда мы с девчонками вышли из аудитории и направились в кафе, уговорившись немного посидеть и отметить начало учебы соком, на крыльце универа я увидела его. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять – этот парень не так-то прост, а все, что непросто – привлекает меня возможностью дальнейшего завоевания.
– Девчонки – я кивнула на него своим новым знакомым – вы не знаете, кто это?
Они замотали головами, а Катя заметила:
– Ничего себе так экземплярчик!
Ну, да ладно, выяснить эту информацию – это всего лишь дело времени. А там... хорошо изучим объект и продумаем стратегию и тактику его завоевания.
На сегодня пока-пока.
Я решила, что для подобной встречи мне нужно подобрать наряд как можно более деловой и строгий. Остановилась на голубой блузке с прозрачными рукавами и черной юбке-карандаш. На ноги – туфли на невысоком каблучке, и вот уже миниатюрная девушка имеет какой-никакой рост. Внимательно оглядела себя в зеркало – да уж, вид еще тот. Я люблю одежду посвободнее, более городскую, более... спортивную, что ли... А тут – ну чисто его секретарь, та самая, с мелодичным голосом по телефону, разве что только не блондинка.
Для того, чтобы вовремя успеть к собеседованию, я беру такси и в машине только и думаю о том, почему он не назначил встречу в своем офисе. Почему именно в кафе? Обычно такие встречи назначают именно в деловой обстановке, а не вот так, за обедом, чаем, ужином.
Хорошо, что я наблюдательна – возле кафе я сразу же замечаю огромный белый джип со слегка тонированными стеклами. Со стороны водителя сидит мужчина с квадратным подбородком, и что-то говорит в рацию. Понятно – мужчина ждет и наверняка он ждет своего хозяина. Значит, Ратибор Ледовский уже на месте.
Я вхожу в кафе и тихо говорю вышедшей навстречу официантке о том, что у меня здесь встреча. Называю того, с кем встречаюсь, и она тут же провожает меня в закрытую кабинку, при этом воровато осматриваясь по сторонам, словно совершает какое-то преступление. Мужчина, устроившийся за столиком этой кабинки, целиком и полностью соответствует тому, что я наблюдала сегодня утром в интернете.
– Изабелла Олеговна – говорит он и, встав, галантно отодвигает стул – присаживайтесь.
– Спасибо – я внимательно рассматриваю его почти в упор, он же старается не смотреть на меня, а утыкается взглядом в бумаги, которые лежат перед ним на столе.
Наконец говорит:
– Итак, Изабелла Олеговна, вот договор, с которым вам необходимо ознакомиться. И конечно, поставить свою подпись, если вы согласны.
Он подает мне бумаги, которые я внимательно изучаю. Честно говоря, ситуация кажется мне очень и очень странной, а поскольку я была крайне дотошной с самого детства, я изучаю в этом договоре чуть не каждую буковку. Наконец поднимаю на моего будущего работодателя глаза:
– Скажите, вот тут прописано, что особые условия этого договора оглашаются работодателем в устной форме при подписании договора. А что это за особые условия?
Он вздыхает.
– Я в вас не ошибся – вы действительно крайне наблюдательны. Особые условия – это постоянное проживание на территории работодателя. Дом мой находится в пятидесяти километрах от города, в лесном массиве. Няня моего ребенка может выйти за пределы этого дома только с моего разрешения и не более одного раза в месяц.
Часть 2
Я встаю со стула, и он, подняв на меня взгляд, спрашивает:
– Что-то не так?
– Извините, что отняла ваше время. Секретарь ничего не сказала мне ни о каких особых условиях, думаю, это ее упущение.
– Вы не согласны?
– Я живу с родителями, они близкие мне люди, и я не хотела бы свести встречи с ними к одному разу в месяц. Вся эта затея – я киваю на договор – мне очень не нравится.
– Послушайте, подождите, не уходите! – это странно, но в голосе его я слышу умоляющие нотки – я прошу вас выслушать мои объяснения. Мой ребенок постоянно должен находиться в руках няни – за это я и буду платить вам хорошие деньги. Я – человек публичный... Иногда меня и моих домочадцев преследуют журналисты и репортеры, потому я и проживаю на закрытой территории. И чтобы такая участь не постигла и вас тоже – я и выставляю подобное условие! Послушайте, что вы теряете? Договор подписывается на год – за  год вы заработаете столько, сколько не заработаете ни у одного работодателя! Потом мы с вами сможем попрощаться, если вы пожелаете, Изабелла Олеговна!
Нехитрые подсчеты в уме говорят мне о том, что за год на моем счету действительно накопится довольно внушительная сумма, и тогда я смогу осуществить свою мечту – поехать путешествовать. Но моя интуиция подсказывает, что не все так радужно в этом самом договоре и в этом вот найме меня на работу. Сузив глаза, склоняюсь над столом и почти шепотом спрашиваю у него:
– Скажите мне, в чем подвох?
Вблизи его лицо кажется мне еще более привлекательным и еще более грустным. В серых глазах – действительно тоска, такая сильная, что они кажутся неживыми, и в них не читается ничего, кроме боли.
После моего вопроса по лицу его проскальзывает тень.
– А почему вы решили, что тут есть какой-то подвох? – этот человек не был бы успешным бизнесменом, если бы не умел брать себя в руки вот так быстро.
– Потому что вы могли бы просто нанять квалифицированную няню с педобразованием и опытом работы с маленькими детьми. Но вместо этого вы почему-то нанимаете вчерашнюю студентку без малейшего опыта, только что окончившую институт, не самый престижный, кстати, и не знающую, с какой стороны подойти к маленькому дитя. Да еще при этом предлагаете космически высокую зарплату. Значит, подвох точно есть!
– Мне не нужны те качества, которые вы перечислили. Достаточно того, что вы знаете английский, учились в педвузе, вы молода, ответственна, физически развита и у вас есть то, что ценилось во все времена – порядочность и целеустремленность. Изабелла Олеговна, предложите ваши условия. Но только в пределах разумного, прошу вас.
Он вдруг протягивает мне свой телефон, и сердце мое ухает в пятки – на фото девочка с ангельски кукольной внешностью в белом платьице и с белым вязаным ободочком на голове, на ногах – белые носочки. У девочки карие глаза и такая улыбка, что любая на моем месте пропала бы, увидев ее. Она даже... чем-то похожа на меня в детстве, но я знаю, что все маленькие дети, или почти все, похожи друг на друга.
– У вас чудесная дочь. Сомнительно, что я смогу быть для нее хорошей няней, тем более, я читала договор, но вы мне пока не предоставили перечень моих обязанностей.
– Обязанности простые – быть рядом с ней в течение всего времени, кроме дневного и ночного сна, в это время к девочке приставлены сиделки. По мере взросления играть с ней в развивающие игрушки, коих у нее полно, заниматься с ней, возможно, если в будущем вы продолжите сотрудничать с моей семьей в качестве няни – учить английскому. Вот и все обязанности. Ну, и конечно, в доме у меня установлен определенный дресс-код и порядок, который необходимо соблюдать – еще именно поэтому я плачу хорошую зарплату своим сотрудникам. Как видите – все просто.
Мне одной кажется, что все сложно? Мне одной не по себе, когда я думаю о том, что придется жить вне дома длительное время и видеть родителей два раза в месяц?
– Изабелла Олеговна, скажите – как часто вы хотели бы видеть своих родителей?
– Три раза в месяц.
– Два. Вы пытаетесь вить из меня веревки.
– Никак нет. Ну, хорошо, пусть будет два.
– Скажите, у вас в резюме прописано, что вы занимались экстремальными видами спорта – скалолазанием, сноубордингом, серфингом...
– С этим покончено.
– Почему?
– Я не хотела бы озвучивать причину, это личные мотивы, которые важны только для меня.
– Ладно, вы правы. Но кроме того, у вас тут еще прописан целый столбец разных занятий... Когда вы успевали?
– В школе и институте – пожимаю я плечом – я – натура увлеченная и действительно много чего умею.
– Да уж... Метание ножей и ушу – таких навыков у моих сотрудников еще не было...
Его взгляд говорит о том, что он сомневается, действительно ли такая особа, как я, способна на все то, о чем указано у меня в резюме.
– Итак... Мы с вами подписываем договор или вы еще в чем-то сомневаетесь?
Он подает мне ручку, но я достаю из сумочки свою. Вижу его недовольный взгляд и кажется, понимаю, в чем дело – ему не слишком нравится моя прямота и то, что я веду себя очень независимо. А чего он ожидал? Что я буду прыгать от радости только от того, что он будет платить мне столько, сколько и хорошие переводчики в месяц не зарабатывают?
Подписываю договор, и он протягивает мне мой экземпляр.
– К обязанностям прошу приступить с завтрашнего дня. В восемь утра за вами приедет машина, чтобы отвезти в мой дом.
– Откуда вы знаете мой адрес? В резюме он не указан, а ваша секретарь проговорилась по телефону, что я живу за городом.
Взгляд его глаз становится удивленным. Кажется, он не ожидал, что я поймаю его вот так.
– Так что?
– Должен признаться, Изабелла Олеговна, что прежде чем пригласить кого-то на работу, я сначала очень тщательно изучаю этого человека.
– И на сколько же тщательно вы изучили меня?
– Я не переходил границы разумного, поверьте.
– Очень на это надеюсь.
– Берегите себя. Итак, завтра, в восемь утра, к этому времени вам нужно быть уже готовой. Не берите с собой много вещей – там не перед кем красоваться. Только персонал дома и усадьбы, и мои домочадцы. Приветствуется строгая классика, никаких мини, пожалуйста, чтобы не шокировать мою мать и сестру, никаких начесов и яркой косметики. Надеюсь, мы поняли друг друга.
– Вполне. Я и так не увлекаюсь всем тем, что вы назвали.
– Очень надеюсь на то, что мы сработаемся. Моя дочь очень нуждается во внимании кого-то близкого, и пока этим человеком будете вы. Думаю, с вашим характером вы уже изучили информацию в интернете, и знаете, что мать Арины оставила нас чуть более десяти месяцев назад, когда дочке исполнилось два месяца.
Я медленно мотаю головой:
– Никакая няня не заменит ребенку мать.
Он молчит, а потом произносит:
– Ну, вот видите, а утверждаете, что ничего не знаете о детях. Не знаю, встретимся ли мы с вами завтра, но поверьте – в доме вам будут искренне рады, домработница покажет вам все, что нужно и все объяснит. У вас нет больше вопросов?
– Есть. Только один.
– Я готов ответить на него.
– Скажите, ваша секретарь, что мне звонила – блондинка?
Он как будто сначала не понимает – спрашиваю я серьезно или шучу, но потом, понимая, что я просто ерничаю, чуть приподнимает уголки губ, видимо, это означает у него улыбку, и говорит:
– Вы правы – она блондинка.
– По телефонному разговору это было понятно. До свидания, Ратибор Львович.
Добравшись до дома, я первым делом начинаю собирать вещи в небольшой компактный чемодан. Только самое необходимое и в соответствии с тем дресс-кодом, который он озвучил. Но вот отказать себе в удовольствии взять удобные джинсы и спортивную обувь я не могу. Быстро собрав все необходимое, спускаюсь вниз, в гостиную, усаживаюсь за барную стойку, служащую обеденным столом и говорю маме:
– Мам, я нашла хорошую работу с очень хорошей зарплатой.
Глаза у мамы светятся от радости и гордости за меня.
– Я даже не сомневалась в тебе, дочка!
– Но мне придется уехать... Конечно, я буду звонить каждый день...
Глаза мамы становятся испуганными. Я не привыкла что-то скрывать от своих родителей, а потому рассказываю ей все о той работе, которую мне предложили. По мере моего повествования выражение лица мамы не меняется – она, по всей видимости, считает эту работу очень плохой идеей.
– Белка, я требую, чтобы ты отказалась от этой работы! Я больше, чем уверена, что там что-то нечисто! Да ты и сама озвучила причины своих сомнений, а теперь и моих тоже! Как можно было подписать такой договор? Тут ведь явно что-то не в порядке! Белка, я тебя не узнаю – ты всегда была такой осторожной!
– Я люблю экстрим, мама. И потом – мне двадцать четыре года, ты думаешь, у меня совсем нет мозгов?
– А ты, часом... не влюбилась в этого Ратибора?
После ее вопроса мне становится грустно.
– Мам, о чем ты говоришь? И как можно вообще было предположить подобное? И года еще не прошло, как не стало Макса... Ладно – я допиваю из кружки налитый чай -  мне нужно идти проверить, все ли я собрала. Мам, я буду приезжать два раза в месяц и звонить каждый день, не переживай.
Чмокаю ее в щеку, ухожу к себе наверх, усаживаюсь на кровать и беру фоторамку с фотографией Максима внутри. Провожу по гладкой поверхности, глажу его лицо, в очередной раз любуюсь открытой, искренней улыбкой. Макс... это я виновата... не смогла удержать тебя... И теперь мне с этим жить. Всю жизнь. Ну, да ничего. Ты сам любил это – то, что любила я. Риск, драйв, скорость, ветер, свободу... Я буду бережно хранить память о тебе, тем более, что по-настоящему тебя оплакивала только я...
Вечером, когда отец возвращается после работы, они тихо беседуют с мамой внизу. Наверное, она рассказывает ему о том, что я нашла работу, которая вызывает большие сомнения, потому что скоро папа поднимается ко мне и усаживается рядом.
– Белка... Мы с мамой очень переживаем за тебя. Ты молода, и не можешь видеть истиной картины того, что происходит. Это предложение от бизнесмена выглядит сомнительным в своей порядочности. Почему именно ты? Ведь у тебя даже опыта нет. Вероятно, он хочет использовать тебя в каких-то своих, не слишком честных и порядочных, планах?
– Думаешь, желает продать меня в Турцию в проститутки? – смеюсь я – пап... Пожалуйста, не думайте ни о чем плохом, все будет хорошо! Я была на собеседовании, ознакомилась с договором, все нормально. Прошу тебя, не сомневайся в моих словах и в том, что я делаю. Ты же знаешь меня – я никогда не дам себя в обиду.
– Но ты же помнишь, что уже переживала очень сильный стресс в своей жизни – тогда ты тоже пошла на риск, который не был обоснован и с тех пор зареклась рисковать.
– Папа, это другая ситуация...
– Та же самая, дочка, просто ты видишь ее по-другому. Тут тоже возможен риск, даже вполне вероятен, но ты снова кидаешься в омут с головой. Смотри, как бы потом не пришлось пожалеть...
– Как ты не понимаешь – проработав там год, я смогу, наконец, осуществить свои мечты – путешествовать, посмотреть свою страну и другие страны. Я еще так многого не видела, пап! И вообще – я уже подписала договор, и сдавать назад не буду.
Дневник Эль.
10 сентября 2013 год.
Я ужасно зла и рассержена. Тот парень, которого я видела на крыльце университета, как в воду канул, и мне так и не удалось выяснить, кто он такой. Почему он запал мне в сердце? Раньше ни один из молодых людей не имел на меня такого влияния, а ведь я даже не знаю этого красавчика! Неужели я влюбилась, и это чувство выглядит именно так? Тогда мне искренне жаль всех влюбленных, честно говоря, потому что чувствовать такое – это совсем, совсем не очень. Раздражение и злость вызывает именно то, что будучи смелой в каких-то ситуациях, тут я не смогла такой быть, хотя надо было бы подойти к нему и просто познакомиться. Вряд ли  бы он отказался от общения со мной – я умею заинтересовать собеседника и привлечь внимание. Теперь же неизвестно, как и где его можно отыскать, вполне может быть, что он даже не из нашего ВУЗа. Тогда уж лучше выкинуть из головы мысли о нем и заняться учебой.
На сегодня пока-пока.
К восьми утра я ждала автомобиль, который должен был прислать за мной Ледовский. Честно говоря, мне до сих пор не верилось, что все это происходит со мной. Что все решилось и образовалось вот так быстро – буквально в течение вчерашнего дня. Интересно, когда я приеду, он будет дома или нет? Ведь в соцсетях есть информация, что он руководит своим гигантским бизнесом из дома и ведет затворнический образ жизни. И как там все будет? Смогу ли я сработаться с остальным персоналом и подружиться с домочадцами, или пусть хотя бы не подружиться, но понравится им? Как ко мне отнесется дочка Ратибора Львовича?
Все эти вопросы немного волновали меня, и это волнение угадывалось, наверное, в моих глазах и движениях – я нетерпеливо смотрела на часы и иногда делала несколько глубоких вдохов.
Мама следила за мной с беспокойством, а потом подошла и обняла за плечи:
– Дочка, может, передумаешь все же? Еще ведь не поздно...
– Нет, мам, я уже подписала договор и пойду до конца.
– Я тебя прошу – только не теряйся, звони почаще и приезжай.
– Приезжать я смогу два раза в месяц, а звонить буду каждый день.
Когда на мой телефон поступает звонок с незнакомого номера, я выглядываю в окно и вижу незнакомую машину, остановившуюся перед воротами нашего дома. Белая иномарка, новая и дорогая. Металлический голос в телефоне оповещает меня о том, что за мной приехали и ждут. Мама и отец выходят проводить меня, я обнимаю своих родных и долго смотрю потом в заднее окно на их удаляющиеся фигуры. Город мы минуем довольно быстро и скоро уже сворачиваем с трассы на дорогу, ведущую вглубь леса. Вот тут становится по-настоящему страшновато – а ну, как сейчас правда завезут куда-нибудь... Но эти мысли улетучиваются, когда машина выезжает на довольно просторную поляну, на которой стоит огромный дом, напоминающий замок. Восторженно глядя на это монументальное строение, я думаю о том, как же этому самому Ратибору удалось построить такую красоту. Охрана пропускает машину за металлические ворота, и скоро мы тормозим у крыльца дома. Встречает меня молодой мужчина в строгом черном костюме и с дружелюбной улыбкой до ушей. Видимо, ему очень нравится демонстрировать свои ровные, крепкие зубы идеально белого цвета.
– Привет! – говорит он просто, когда водитель открывает передо мной дверь - ты, я так понимаю, Изабелла, няня дочери хозяина?! Ну что же – пойдем в дом, передам тебя с рук на руки домработнице. За вещи можешь не переживать – их отнесут в твою комнату, которая уже, скорее всего, готова.
Вот так просто, без всяких церемоний, он перешел со мной на «ты». Впрочем, удивляться нечему – он такой же сотрудник, как и я.
Я останавливаюсь перед крыльцом, поднимаю голову и внимательно оглядываю фасад дома. Вот на втором этаже дрогнул тонкий тюль – явно кто-то наблюдает за мной оттуда, пока только непонятно, с какой целью. Мелькнула тень, и по ней я поняла, что наблюдатель – женщина.
– Иди, иди – улыбаясь, говорит мне новый знакомый, стоя за моей спиной. И в этот момент я чувствую, как что-то холодное и круглое упирается мне в спину в районе позвоночника.
Часть 3
Я прекрасно знаю, что все это означает – недаром ведь отец таскал меня с собой в училище, в котором преподает. Оно, то самое училище, готовит военных, а потому преподавание таких навыков, как, например, метание ножей и иже с ними – ничего удивительного. Я действительно много, чего умею. А все потому, что до самого четвертого курса не дружила с парнями, как другие девчонки, теряя девственность по подворотням, а увлекалась всем, кроме любви, хапая разные знания, а больше всего, спортивные навыки, где только можно. Да, вот такая я не постоянная натура, и наверное, это плохо.
Потому, когда холодная штука уперлась мне в позвоночник, я не потеряла хладнокровия и не зарыдала, как капризная барышня, умоляя о пощаде, а просто продолжила подниматься по ступенькам, только очень медленно, раздумывая над создавшейся ситуацией и просчитывая все «за» и «против». Итак, на стороне этого молодчика пара-тройка преимуществ – он мужчина, то есть физически сильнее, и у него в руках оружие, и возможно, не одно, то есть, в руках-то одно, а вот второе может прятаться где-нибудь там под пиджаком. И что это значит? А значит это, что вырубить его надо быстро и так, чтобы у него не было возможности воспользоваться чем-либо дополнительным. Но только вот... Хорошо, вырублю я его, а дальше? Сюда наверняка набегут шавки Ратибора, вон их сколько. И тогда от меня мокрого места не останется... Впрочем, выбор-то невелик.
Очень мне не нравится, когда на меня вот так, ни с того ни с сего, направляют пушку. А потому... Я ненадолго останавливаюсь, поднимаю голову, окидываю взглядом дом, и когда он грубовато говорит мне:
– Ну, чего ты? Иди давай!
Я показываю ему наверх и спрашиваю:
– Что это там?
Любопытство – крайне нежелательный порок человечества. Любопытны не только женщины, но и мужчины тоже, даже, наверное, больше, чем мы. А потому будь ты хоть триста раз обученным крутым перцем – любопытство тебя погубит. Вот и в его случае произошло то же самое – он задрал голову вверх, а я в это время довольно сильно врезала ему под самую коленку каблучком туфли. Парень упал на ступеньки, я, соответственно, выхватила оружие, которое он держал в руках и которое показалось мне каким-то неестественно маленьким, и направила на него.
Он скатился по ступенькам, как бревнышко, вниз, и теперь катался там, держась за коленку обоими руками и постанывая. Направляю на него игрушечный дамский пистолетик и говорю:
– А ну, тихо! Вставай и пойдем! Будешь моим прикрытием! Я просто желаю выйти отсюда как можно быстрее!
– Подожди, подожди! – он вытягивает вперед обе руки – подожди, я все объясню! Ты не так все поняла! Это приказ Ратибора Львовича!
– Что? – удивленно спрашиваю я – с ума сошел?!
– Слушай, я клянусь, что это так! Он сказал, что ты очень физически развита и кроме того, что ты не труслива. И приказал проверить тебя...
– И ты решил, что этот способ проверки – самый лучший?! Шутники – нечего сказать! Делать вам всем нечего в этом доме, что ли?
Я нажимаю на курок пистолета, по-прежнему направленного на него, и на его костюме расцветают ярко-красные пятна, потом целюсь в лицо.
– Э-э! Не надо, слышь, не надо! Она стирается плохо! Как я потом с красной рожей работать буду?!
– Следовало бы тебя проучить! – говорю я ему – ну, да ладно... На этот раз пожалею, но ты теперь – мой должник.
Он с трудом встает и осматривает свой костюм и белую рубашку.
– Черт! Все на выкинку!
– Скажи спасибо, что в лицо тебе не стала стрелять, а то бы тоже пришлось его выкинуть – осматриваю пистолет – будет моим трофеем.
– Пойдем – он осторожно хромает впереди меня – представлю тебя... Вообще не ожидал, что ты так сильно меня стукнешь! Могла бы сломать мне чего-нибудь...
– Не сломала же...
– Хозяин предупредил, что ты... того малость... странная... но чтобы до такой степени.
– Сам он странный, твой хозяин.
– Слушай, ты вообще, улыбаешься когда-нибудь?
– Очень редко, тем более, сейчас мне точно не до смеха.
– Слушай, ты Рэмбо, что ли, блин?! Ну никак не ожидал от тебя такого!
– Никакая я не Рэмбо, просто спортом много занималась.
Мы входим в дом, и я присвистываю, оглядывая прихожую размером, наверное, с Белый Дом. Недалеко у двери нас встречает домработница – женщина в возрасте со строгим, суховатым лицом и ярко выраженными скулами. На носу у нее маленькие очки в блестящей оправе, на ней черный костюм с юбкой ниже колена и белая рубашка, волосы собраны на затылке в прическу «а-ля 90-е», этакую «ракушку» валиком.
– Аделаида Романовна, это вот... Изабелла Олеговна, няня маленькой Арины Ратиборовны.
На лице Аделаиды Романовны (господи, они тут все с такими именами ненормальными?!) читается недоумение, когда она смотрит на парня.
– Антон, что случилось? – голос у нее скрипучий и строгий, как у старого патефона с заезженными пластинками – что у тебя с костюмом? И почему ты хромаешь?
– Потому что он проверочки устраивал – я кидаю пистолет с краскопультом внутри на пуф, стоящий в прихожей – и все пошло не так, как он рассчитывал. Правда, Антон? Уж простите, что за него отвечаю.
Она некоторое время смотрит на меня, а потом медленно изрекает:
– Полагаю, в нашем доме с вашим появлением будут большие проблемы.
– А я полагаю, что он сам виноват, разве нет?! Скажите, кто нужен маленькой Арине – няня или телохранитель женского пола?
Она ничего не отвечает мне, а просто разворачивается и уходит.
– К шефу пошла – изрекает Антон, продолжая морщиться от боли.
Через некоторое время женщина возвращается и говорит все с таким же каменным выражением лица:
– Пойдемте. Я провожу вас в вашу комнату. Вещи ваши доставят наверх сотрудники.
Делаю Антону ручкой и иду наверх за командиром в юбке. Полагаю, что на этой женщине здесь все и держится.
Странно, я ведь даже не обратила внимания на то, что дом имеет, помимо основного строения, еще и два ответвления и если смотреть на него с другой стороны, он напоминает букву «п». Честно говоря, я бы не хотела жить в таком вот дворце. Здесь все какое-то... неживое... музейное, что ли... Ни дать ни взять – Букингемский дворец. Пока мы идем по лестнице и по коридору, Аделаида (имечко не вышепчешь) чеканит:
– Сегодня до вечера вы отдыхаете и устраиваетесь. Вечером после ужина, который у нас бывает в восемнадцать ноль-ноль, вас познакомят с вашей воспитанницей. Завтрак у нас в семь утра. Обед – в тринадцать ноль-ноль, к завтраку, обеду и ужину будьте добры спускаться без опозданий, одежда соответственно дресс-коду. Шеф может принимать пищу у себя в кабинете, потому вы будете сидеть за столом только с его матерью и сестрой. Арину кормят сиделки, в то же самое время, в какое питаетесь и вы, кроме завтрака. Встает она в восемь утра, завтракает, днем спит с четырнадцати ноль-ноль до пятнадцати ноль-ноль, отбой у Арины в девять вечера, остальные члены семьи укладываются спать в десять вечера.
– А мне, как не члену семьи, можно засыпать позже? – улыбаюсь я – или все по звонку, как в тюрьме?
По ее лицу понятно, что она страшно оскорбилась.
– Вы можете засыпать когда угодно! Но будьте добры не болтаться по дому после двадцати двух ноль-ноль! И да – это важно: левое крыло дома – нежилое! Входить туда запрещено! Это понятно?
– Понятно – говорю я и подначиваю ее – а босс мне сказал, что встречают здесь приветливо. Тем не менее, от вас не последовало еще ни одной улыбки.
Она растягивает свои сухие губы в некое подобие этой самой улыбки, и мне ничего не остается, кроме как ответить ей кривой усмешкой.
Мы останавливаемся на пороге моей комнаты, которая располагается почти в самом конце коридора, она отпирает дверь ключом, отдает мне его и, кинув на меня странный, какой-то подозрительный, взгляд, уходит.
Боже! Моя комната просто шикарна! Как жаль, что я не могу сфотографировать ее убранство и кинуть фотографию своей единственной подружке Ленке. Я ведь хорошо читала договор, а в нем было прописано, что все, что я увижу и услышу в доме, должно носить конфиденциальный характер. Еще не хватало из-за хвастовства заиметь себе проблем с собственным работодателем. И тем не менее – двуспальная кровать, огромный шкаф для одежды, кстати, с одеждой, но неизвестно, чьей, чужое носить я не привыкла, поэтому надевать буду свое, конечно, туалетный столик с косметикой, широкие окна с плотными портьерами, – сейчас они откинуты и комната залита солнечным светом – два шкафа с книгами и блестящими, идеально натертыми, стеклянными дверцами – читать, не перечитать, мягкий пуф, современный телевизор на стене, музыкальный центр, компьютерный стол. Такое ощущение, что я в отеле самого высокого класса. И кровать – под прозрачным балдахином. Кем меня приняли на работу – няней годовалой девочки или какой-нибудь одалиской у шейха?   
Подхожу к окну и сразу замечаю, что здесь есть небольшой балкон. Выхожу наружу – окна мои и, соответственно, сам балкон, выходят на сад, поросший густыми деревьями, кустарниками и многочисленными клумбами с цветами. Красота неописуемая, дух захватывает! И довольно, кстати, высоко. Впрочем, это не беда – я привыкшая и если надо будет – найду способ спуститься отсюда, недаром занималась скалолазанием в свое время. При мысли об этом сразу становится грустно. Возвращаюсь в комнату, достаю из принесенного чемодана фоторамку с портретом Макса. Максим... Горько и больно от того, что ты не рядом... А ведь мы мечтали об этом вместе – что после института нам внезапно повезет с работой, мы накопим много денег и поедем путешествовать. И самой нашей большой мечтой было – увидеть, нет, почувствовать под ногами прелесть Эвереста! Это та мечта, от которой я отказалась, потеряв Максима. Это та мечта, к которой я больше никогда не вернусь, потому что мне одной это не нужно. Все-таки, видимо, сказалось нервное напряжение, потому что обняв фото любимого, я заснула, скорчившись на кровати, и проснулась только тогда, когда услышала негромкий, но настойчивый стук в дверь.
Открыв ее, вижу перед собой молодую девчушку в белом платьице и передничке.
– Вы кто?
Она вдруг громко смеется, понимая, что я совсем сонная.
– Вы такая смешная! Только проснулись? Меня Саша зовут, я горничная. Меня просили заранее вас предупредить, что ждут на обед в тринадцать ноль-ноль.
– Может, на «ты» тогда? – спрашиваю я ее – я Белка.
– Белка? – удивляется она – это что еще за странное имечко?
– Изабелла, Белла... Но оно мне не нравится, и все друзья всегда зовут меня Белкой.
– Что же... очень приятно, Белка, я Саша...
– Саша, если будет скучно – заходи ко мне. Иначе мне тоже будет скучно, я ведь тут никого почти не знаю.
– Заметано! – бодро говорит она – ладно, пойду, а то Аделаида от досады загрызет кого-нибудь.
Я смотрю на себя в зеркало и понимаю, что довести себя до идеальности не успеваю. В небольшой ванной комнате привожу в порядок свое лицо, расчесываю длинные волосы, укладываю их так, чтобы они не мешались во время обеда, припудриваю щеки, стараясь придать самой себе хоть какой-то более-менее приличный вид, надеваю строгое черное платье длиной чуть ниже колена и туфли на плоской подошве, и спускаюсь вниз. Внизу меня ожидает еще одна горничная, которая провожает в гостиную.
Гостиная напоминает мне размером небольшой такой стадион. Да уж – почему все в этом доме каких-то гигантских размеров?!
У накрытого уже к обеду стола стоят три женщины, одна из которых Аделаида, а две остальные, я так полагаю – мать и сестра моего работодателя. Та, что старше, с тонким неприятным лицом и худющей фигурой, говорит строго, глухим голосом:
– Здравствуйте! Я надеюсь, вам все понравилось в вашей комнате? Меня зовут Ираида Всеволодовна, я мать Ратибора Львовича. А это моя дочь, младшая сестра Ратибора – Ребекка Львовна.
Что я слышу, черт возьми?! Ребекка? Откуда, откуда у них эта тяга к именам, которые мягко говоря, довольно странноваты для России?! Может, они выходцы из зарубежья?!
– Очень... приятно... – отвечаю я, натянув на лицо дежурную улыбку – я – Изабелла...
– Да, брат нам сказал – таким же глухим, как у матери, голосом, говорит Ребекка.
– Что же... Давайте  трапезничать – пафосно заявляет Ираида Всеволодовна.
Трапезничать?! Скажите мне – куда я попала?
Продолжение на канале Дзен (ссылка на странице)