Нар Дос - Смерть - перевод с армянского -41

Нар Дос - Смерть - перевод с армянского языка -41

          Тяжело шагая между Марутяном и Евой, ориорд Саакян заговорила, сгорая от неподдельного гнева.
«Совершенно верно, совершенно верно», — пробормотал Марутян в горьком раздумье.

«Самое печальное, что это злодеяние нельзя ни скрыть, ни вынести на публику», — продолжила ориорд Саакян.
 — Скрыть — значит дать волю пагубной деятельности темных деятелей вроде Базеняна, выставить напоказ — все разбегутся, разочарованные работой, и больше никому не будут доверять. Что делать? Я в недоумении. По моему мнению, нельзя скрывать такое злодеяние, оно слишком велико и оставлять его без внимания непозволительно. Мы должны открыть глаза обществу, мы должны дать ему понять, что не стоит верить всякому проходимцу...

— Вы так легко говорите. Приходите, поговорите с Базеняном и убедитесь, что он мошенник. Примечательно то, что он не только напрямую не предложил нам сделать пожертвование, но даже не сказал ни слова про это, никакого намека на это. Даже когда я сказал ему прийти и получить обещанные деньги и пригласил его за письмом, он не пришел, и я отнес их ему в номер и собственными руками отдал их ему добровольно.

— Вот в этом и заключается суть его ловкости. Это значит, что сеть затянулась настолько, что Вы сами в нее и попались.

— Именно поэтому я не могу пойти и потребовать свои деньги обратно. Он вернет их, полагаю у него достаточно ещё порядочности и чести, я думаю, — но... какие у меня есть факты, которые дали бы мне право сказать ему: «Парон, я требую вернуть свои деньги, потому что я Вам больше не доверяю, потому что Вы мошенник, аферист и негодяй?»

— Факты— та дама, о которой я упомянула. Если хотите, назовите и мое имя. Я его не боюсь.
— Вот именно, упомянутая Вами дама и Ваше имя и есть факт, а Базенян такой глупый, что не найдёт, что сказать.

- Хотите, я представлю ему ту даму лицом к лицу с ним? Хотите? Ответьте, хотите?
 
«Ой, да оставьте вы его в покое, ради Бога», — раздраженно воскликнул Марутян.
- Язык без костей. Ещё и случится так, что, он такоё наплетёт на эту Вашу тикин, на меня и на Вас, что мы все равно останемся с носом. Вы сами говорите, что базеняны далеко не глупы, и всё ещё продолжаете говорить так.

Он внезапно остановился и посмотрел на ориорд Саакян со сдерживаемым гневом.
«Хотите, я скажу Вам честно, ориорд?» - он заметил откровенно.
- Ваша вина. Да, Ваша, потому что Вы давно знаете, что за человек Базенян, и только сейчас Вы нам об этом рассказываете, причем, совершенно случайно.

И Марутян снова пошёл вперед, в совершенном смятении.

«Вы правы, парон Маррутян», — призналась ориорд Саакян, шагая за ним вместе с Евой после недолгого молчания.
- Да, я вполне заслужила Ваше обвинение и сожалею, что не поспешила сразу же сообщить Вам, что за человек этот Ваш, так называемый, Базенян. Но Вы должны также иметь в виду, парон Марутян, что я никак не могла мысли допустить что Вы, имея такого сына, как Арменак, Вы могли вдохновиться каким-то несчастным Базеняном.

Марутян ничего не сказал, последняя реплика ориорд Саакян, по-видимому, была направлена на то, чтобы его окончательно обезоружить.
Некоторое время все трое шли молча.
«И Вы ещё и дали ему письмо, чтобы он передал его Вашему сыну?» — добавила ориорд Саакян, горько покачивая головой.
Лицо Евы, словно от глубокой внутренней боли, исказилось от слов ориорд Саакян, но, как и прежде, она сохраняла гордое спокойствие.

«Арменак Марутян и Базенян... какая ирония», — добавила ориорд Саакян.

Марутян сердито плюнул в сторону и ускорил шаги.

«Как бы ни было», - сказала ориорд Саакян.
- Парон Марутян, до свидания, я должна идти в другую сторону. Уверяю Вас, было бы лучше забрать свои деньги обратно, и Вам бы лучше отправить эти деньги Ашхен, чтобы использовать их для её бедной школы. Но Вам виднее. До свидания.
«До свидания, Ева. Что с тобой, тебе холодно?» — спросила она, удивленная странной бледностью лица Евы.

Ева была едва заметно сбита с толку её пронзительным взглядом.

«Да, холодно», — тихо сказала она и добавила: «В последние дни мне что-то нездоровится».

— Если так, то почему ты вышла из дома в такой холод? Помнишь, Ева, после того, как я повздорила с Базеняном у вас дома, ты, уходя, спросила меня в прихожей, почему я так на него нападаю, и даже сказала, что в нем есть черта, которая удивительно напоминает тебе твоего брата? А теперь иди домой и хорошенько подумай, обманывал ли меня мой инстинкт, что я так на него нападала, и есть ли какая-нибудь такая черта между твоим братом и этим обманщиком?... Ну, люди, люди, как легко вас обмануть. Однако — как бы ни было. Это моя обычная песня, которую я всегда повторяю, когда вижу, что подобное уже свершилось. Эх, ну, идите, до свидания.

Вернувшись домой с дочкой, Марутян рассказал жене, кто такой Базенян и какому обману они подверглись с его стороны. Это было так же неожиданно для тикин Текле, так поразило ее, что она долго не могла понять, о чём вообще говорит ее муж. Этому способствовало и то, что ее муж, крайне взволнованный, говорил отрывисто, как бы стараясь поскорее закончить столь тяжёлое объяснение. Жена так изводила мужа своим непониманием, что Марутян в конце концов потерял терпение.

«Ах, какая же ты дура», — вдруг выпалил он и, еще больше разозлившись из-за того, что такое глупое слово вырвалось у из его рта, ушёл в свою комнату. А Текла принялась за дочку и изрядно бы ее помучила, если бы Ева не рассказала ей с полным спокойствием, пусть кратко, но очень ясно все, что она узнала от ориорд Саакян о Базеняне.
«Неужели это правда, неужели это правда?» — повторяла Текла в изумлении.
- Тот, кто так говорил, лжец? ... Тот, кто спас моего Сурена, лжец? Это невозможно, невероятно. Выходит, наши деньги попали в руки мошенника, и мы напрасно отдали ему письмо. Боже мой, неужели это правда, неужели это возможно?

«Неужели это правда, неужели это возможно?» - Ева мысленно повторяла восклицания матери, лежа в постели той ночью. На ее лице все время играла болезненная, горькая улыбка, и эта улыбка как бы говорила: есть ли еще основания для недоумения, все ясно, как зеркало, маска сорвана сверху донизу, и Базенян стоит во всей наготе своей уродливой души. И этот образ Базеняна был тем отвратительнее, чем привлекательнее была тайна до того, как она была раскрыта. С удивительным спокойствием Ева воспринимала отныне этот отвратительный образ и чувствовала, что в ее сердце не осталось и следа от той любви, которая так ее терзала. Теперь ей казалось, что эта любовь была не более чем невыносимой грязью, которая вдруг стерлась, исчезла, принеся ей огромное облегчение. Не могло быть больше беспокойных ожиданий, бессонных ночей, постоянного напряжения. Письмо, ужас и сожаление закончились, все это прошло, как тяжелая иллюзия. «О, как мне повезло, как я должна быть благодарна ориорд Саакян за то, что она так облегчила мою душу», — прошептала она.

Это была первая ночь со мной за последние дни, когда Ева спала совершенно спокойно, а на утро она почувствовала себя такой здоровой и бодрой, что ее душа, казалось, не испытала никаких серьезных потрясений. Она оставалась совершенно равнодушной до того момента, когда, выйдя пить чай в столовую, она увидела, в каком подавленном расположении духа находятся её родители. «Бедняжки, — с грустью подумала она, — что же Вы чувствуете по сравнению с моими чувствами?» И, даже улыбаясь, она села на свое обычное место, рядом с отцом.

       Марутян, несмотря на плохое настроение, продолжал следовать своей ежедневной привычке читать газету за чаем. Тикин Текла снова начала свои недоумения о Базеняне. Муж упорно молчал, не отрывая глаз от газеты, но, наконец, потеряв терпение, он вдруг отбросил газету в сторону и так громко закричал на жену, что одно из восклицаний, вырвавшихся у Текле, осталось незаконченным, а маленький Сурен, сидевший рядом с матерью и спокойно уплетавший хлеб с медом и маслом, вскочил от испуга.
«Твоя забота о деньгах, которые я ему дал?» - воскликнул Марутян.
Черт возьми, пусть эти деньги станут наградой за то, что он спас жизнь нашего ребенка.
«Папа, зачем же так волноваться?» - Ева сказала это спокойным, примирительным тоном.
- Не лучше ли вообще об этом не говорить?
- Да, хватит разговоров об этом проходимце. Он придет завтра, если уже не уехал, и я вышвырну его из нашего дома, как собаку.
«Почему же так строго, папочка? Не лучше ли было бы вежливо дать ему понять, что ему больше не место в нашем доме? Так будет более эффективнее.
— Нет, как собаку, как собаку, — повторил Марутян. — Ничто не возмущает меня больше, чем его бесстыдная ложь, когда он брал у нас письмо, которое мы написали Арменаку, якобы для того, чтобы отнести ему, тогда как он должен был это письмо разорвать и выбросить, что он, конечно, уже и сделал.
«Вот что меня так беспокоит, а не деньги, которые ты ему дала», — заметила тикин Текла, глубоко оскорбленная мужем.
«Вот видишь, вы снова начали», — сказала Ева тем же спокойным, примирительным тоном.
- Какие проблемы с этим письмом, мы напишем еще одно, в чём проблема?
«Да, напишешь сотню, но кто его отнесёт?» — сердито вскрикнула мать на дочь.
— Так же и Базенян тоже не должен был передать.
- Так почему же он взял его, когда не должен был, этот безбожник, этот безжалостный человек?...

«Тьфу», — сердито выплюнул Марутян и снова взял газету.
Ева заметила, что ее вмешательство, вместо того чтобы успокоить их, еще больше раздражает отца и мать, поэтому она решила, что лучше промолчать.
«Ты не обращаешь никакого внимания на мое состояние», — продолжала тикин Текла плачущим голосом, и глаза ее наполнились слезами.
- Как давно у нас нет писем, а там такое творится... Я не могу спать по ночам... Бог знает, о чем я думаю... А вы все на меня нападаете.

И тикин Текла крепко прижала платок к глазам, едва сдерживая рыдания.
Ева посмотрела на мать расширенными глазами, полными огромного сострадания, и хотела сказать ей слова поддержки, но ее глубоко тронули душераздирающие слова матери, и что-то, против ее воли, сдержало её.

Парон Марутян по-прежнему упорно молчал, не читая газету, а просто комкая ее в руках, делая вид, что читает.
Ева облокотилась на стол и закрыла лицо руками. Впервые с тех пор, как она освободилась от чар Базеняна, она под влиянием слов матери начала серьезно задумываться о состоянии своего покойного брата. Что же на самом деле случилось с Арменаком, почему он так долго не давал о себе никаких сведений, нет времени написать письмо или болеет? И вообще, что там происходит?

Ева вдруг вспомнила о революционной газете, которую она взяла у Базеняна, и как только вспомнила, встала, пошла в свою комнату и достала газету из кармана пальто. Как только ее рука коснулась газеты, ей показалось, что до ее носа донесся тот же невыносимый уксусный запах, который исходил изо рта Базеняна накануне вечером, когда они навещала его в гостинице. Вместе с этим запахом в Еве мгновенно воспроизвелся образ Базеняна с его моральным уродством, каким его представила ей ориорд Саакян. И Ева, которая до сих пор была так спокойна, вдруг ощутила такое неконтролируемое отвращение, что чуть не швырнула газету в потрескивающий огонь в печи. Однако она сдержалась, и болезненная, горькая улыбка вновь тронула ее прекрасное лицо. "Зачем?"-  подумала она. «Виновен ли этот бедный журналист в том, что тот его сделал одним из своих многочисленных инструментов, чтобы обманывать наивных?». С прежним спокойствием она вернулась к родителям, села перед окном и начала листать газету.
Сначала она прочитала небольшие новости, где один за другим упоминались поздравления, полученные из разных мест, появлялись имена нескольких предателей, подвергшихся ликвидации, сообщалось о новых случаях преследований и насилия. Среди этих новостей Ева сначала с удивлением, а затем с огромным удовлетворением прочитала новость, в которой раскрывалась истинная личность Базеняна. Партийный орган, открыто отрицая участие Базеняна в деле, во имя которого он собирал деньги, предупредил общественность об этом мошеннике и «паразите святого дела». Ева чуть не подпрыгнула от радости и не зачитала это объявление вслух родителям, но сочла благоразумным пока отложить обсуждение этого вопроса, пока ее отец и мать окончательно не успокоятся. Она перешла к передовой статье, в которой редакция подвергала резкой критике, используя самые сильные и острые выражения. Затем Ева просмотрела еще несколько статей и заметок. Среди заметок её внимание особо привлекло письмо, представлявшее собой как бы общую сводку последних событий, написанную простым и понятным языком. Ева с нетерпением начала читать письмо. Пока она читала, ее сердце забивалось всё быстрее, а лицо побледнело...
Вдруг отец и мать услышали страшный крик, такой страшный, что чашка выпала из рук Текле и с грохотом разбилась об пол. Отец и мать тут же вскочили и подбежали к дочке.
Ева застыла в кресле и тупо смотрела на строки газеты, которую держала в руке, словно эти строки были ужасающими змеями, двигавшимися с помощью устрашающе гибких колец своих скользких тел, и она не могла отвести от них глаз.
«Что случилось, Ева, что случилось?» - Марутян и Текла в ужасе закричали.
«Смотрите, смотрите... Арменак...» — воскликнула Ева как сумасшедшая, приложив палец к последним прочитанным ею строкам. Ее рука сильно дрожала.
Марутян выхватил газету из её рук.
— Что тут... что ты прочитала?... Арменак, говоришь?... Что это за газета?... А... Где ты прочитала про Арменака?...
Ева встала.
— Смотрите, смотрите, — повторила она, — Арменак... А, вот... Нет, не здесь... А... Нет, погоди, и это не то... где это?.. — А... Тьфу, нет, — он крепко потер глаза руками и снова начал водить дрожащим пальцем по строкам газеты.
 "А, а," — проговорил он страшными движениями, наконец найдя последние прочитанные строки.
Марутян начал жадно впитывать эти строки. Сначала он читал тихо, но затем голос его постепенно стал повышаться, и, наконец, ему стало казаться, будто из его уст вырываются крики сумасшедшего.
Газета выскользнула из рук Марутяна, и её тонкие, шуршащие страницы, распростёртые в воздухе плавно рассыпались по полу. Колени его, сильно дрожа, ослабели, и, опершись рукой о подоконник, он медленно, как будто очень усталый, сел на стул, чувствуя, как темнеют его глаза.
Его привел в чувство сильный удар чего-то мягкого и большого, которое внезапно ударило его по коленям и упало. Он открыл глаза и, словно во сне, увидел у своих ног жену, распростертую на полу...
Газета упомянула о зверской смерти Арменака Марутяна в страшной турецкой тюрьме...



КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ