Я - просто мама

 «Что значит работать мамой? Простая ли это работа? Мама – самая ответственная и важная работа в мире. Вся физическая боль уходит с первым взглядом на своего ребенка, с первым ароматом сладкой макушки».

Солнце не по-зимнему грело спину. Поясницу тянуло, низ живота болел.
– Пятая палата. Василькова, Шелест, Аночкина на ЭКГ шагом марш! – медсестра ворвалась в палату.
– Ну вот, только отдохнуть хотела. –  начала вздыхать Шелест.
– А – а – а… Ропот? – спросила я.
– Ропот? А Ропот к врачу через 20 минут. Мамочки шевелитесь, быстрее родите, – подбодрила медсестра.
Как хорошо полежать в тишине, когда никто не тарахтит над ухом. А то и дома мама, мама и здесь все про детей, да роды.
Пора вставать. За окном, в облаках спряталось солнце и потихоньку в небе закружились снежинки.
Родить бы сегодня или нет завтра, как раз на Крещение и дата красивая 19.01.19. Доченька, слышишь, пора. Живот забегал волнами – это знак согласия с мамой.
– Ну сегодня, мамочка, не родишь, не волнуйся, иди отдыхай, – с нажимом сказала доктор.
В коридоре мне навстречу шла знакомая медсестра:
– Ой, здравствуйте, вы уже здесь работаете?
– Да, мне нравится наблюдать чудо своими глазами, – улыбнулась медсестра.
– Ну значит, я сегодня и рожу, – радостно объявила я.
– Ой, нет, я хотела отдохнуть в эту смену, – возразила медсестра.
После ужина поясницу стало тянуть сильнее. Доченька решила не ждать.
– Кому шоколад? – спросила я у будущих мам в палате.
– Нет! Нет! – хором ответили беременяшки, а Василькова с возмущением надула и без того пухлые щеки и достала из полки диетический йогурт.
– Я одна не съем, а завтра чувствую – нельзя будет, – вздохнула я.
– Что началось? – испуганно спросила Шелест. – Ой, как я боюсь, первый раз страшно.
– Не, первый раз не страшно, страшно второй и третий, так как знаешь, что тебя ждёт, – пыталась пошутить я, сдерживая боль.
– Так, дежурный придет, посмотрит. Ох, Ропот, решила ж ты все-таки сегодня родить. Не спалось вам девочки. А теперь и мне не спать.
На часах 23:40, значит точно на Крещение рожу. Улыбнулась я.

Говорят, что третьи роды легче первых и вторых.
Побила бы я полкой того, кто так говорит. Сильно сжимая изголовье металлической кровати, кусая губу в кровь, я отчаянно пыталась не кричать.
– Доктор, может укол? — мозг отключался, боль побеждала.
– Нет, уже не поможет! – сказал кто-то. – Кем вы работаете?
К чему этот вопрос?
– Я не работаю, я пока просто мама, – я сделала глубокий вдох, – старшей – пять, средней – три.
Боль усиливалась и как будто вырывалась наружу.
– Я не могу, может кесарево?
– Мамочка, вы совсем? Третьего рожаете, а такое говорите. Еще немного и пойдем в родзал.
Пойдём в родзал? Как пойдем, поползем, наверное. Превозмогая боль, я даже не видела куда иду, и кто ведет меня под руку. Врач и весь персонал мелькали белыми говорящими пятнами. Фух, кресло. Ноги уперлись в металл. Отлично, родненькое креслице. Значит скоро.
– Слушаем меня. Тужимся, дышим и все заново, – маленькая женщина с низким тембром голоса взяла все в свои руки. Так это врач.
– Дышим! Тужимся! Умница! – доктор похлопала меня по руке.
– Я больше не пойду рожать, обещаю! – прошептала я в перерыве между потугами.
– Не болтать, дышите!
Собрав всю волю в кулак, я сжала перила кровать. Еще разок!
– Уа–уааа–уааа! –  крик моей доченьки разорвал тишину. Голоса врачей стали просто белым шумом. В этом мире была только я и чудо на моей груди.
– 4020, 57 см, богатырка крещенская, время родов 2:20. Все отдыхайте мамочка. И за сыночком еще приходите.